Аннотация: До чего же наша жизнь изменилась! Теперь не поймешь, кто принц, а кто нищий. Просто кошмар какой-то!
ПРЫНЦ И НИЩИЙ
Сказка наших дней
Жил-был нищий... Имя, отчество и фамилия - коммерческая тайна. В ка-ком городе он просил - тоже большой, большой секрет. Да и вообще-то говоря, какая вам разница? Никакой роли для нашей сказки это не играет. Могу только сказать: побирался он возле Дворца бракосочетаний. Зарабатывал тем, что поздравлял молодоженов и говорил на разных языках и наречиях: "Совет вам и любовь!": русским - на русском, татарам - на татарском, евреям - на чистом иврите... Попадись ему индиец, он бы и ему на санскрите выдал! Та-кой вот эрудит! За это его щедро одаривали.
От конкурентов, а тем более от рекетиров его оберегал дежурный милиционер. Он следил за порядком возле Дома счастья. Его ФИО тоже не имеем право разглашать, потому что его начальник потребует своей доли, а среди сослуживцев начнется свара за право дежурить около Дворца бракосочетания. И может произойти черт знает что! Понятно, что милиционер опекал нищего не за красивые глаза, потому что теперь "за так" даже дождик не закапает. А чего уж говорить про родную милицию.
На работу нищий ездил на своей иномарке. На какой, интересуетесь? А ка-кая вам разница, если это не ваша тачка? Заезжал по дороге на платную стоянку в кварталах двух от Дворца бракосочетания. И всегда ему хранилось место - сторож знал, что найдет какой-нибудь дензнак, прижатый "дворником".
С двух до трех у нищего был перерыв. Обедал он в ресторане "Шейх", тем более, что всегда был при галстуке. Дверь перед ним распахивалась и тогда, когда на дверях висела табличка: "Мест нет". И швейцар кланялся ему так, будто бы он и был тем самым шейхом, чьим именем назвали ресторан. Наверное, нищий был еще и фокусником, потому что после обмена приветствиями швейцар находил в кармане щедрые чаевые, невесть как там очутившиеся.
Вечером, после работы нищий ехал к своей любовнице, которая попро-шайничала возле городской администрации, изображая из себя беженку то с Кавказа, то из Таджикистана - смотря по тому, где больше стреляли. Иногда подворачивалась хорошо оплачиваемая халтурка - она скандировала в толпе: "Долой!", "Требуем!" или "В отставку!". От ее визгливого голоса (колора-турное сопрано) дребезжали стекла, и если глас вопиющего достигал когда-нибудь ушей властей предержащих, то не без ее божьего дара.
Ужинали вдвоем под музыку Вивальди; завершая трапезу шампанским - он любил закусывать ломтиками ананаса, она - папайей. Что происходило потом, не для детей до 16 лет, да и не наше дело.
Утром, нежно хлопнув по тому месту, откуда росли у нее ноги, более подходящие для фотомодели, чем для попрошайки, он вставал, занимался йогой, пил кофе, жевал "Стиморол", чтобы дурно не пахло изо рта, и отправлялся на промысел.
Друзьями и приятелями он так и не обзавелся, потому что начнут приставать по пьяной лавочке, где и кем служишь, сколько бабок отстегивают. А врать он не любил. Раз соврешь, другой - и попадешься.
Заглядывал к нему сосед по лестничной площадке - профессор каких-то там наук. С ним и поговорить было о чем, и никогда с расспросами не лез. Профессора нищий уважал за эрудицию и считал товарищем по несчастью, только не сумевшего найти свое место на панели. Если бы профессор отбросил ложный стыд, то на переходе или в электричке заработал бы в десять раз больше, чем в своем зачуханном институте, где платили гроши и всегда с опозданием.
Поэтому профессор и заскакивал к нищему перехватить деньжат до зарплаты,клторой всегда нехватало. Так он и перебивался: займет - отдаст и снова занимает до получки.
Нищий никогда ему не отказывал: ну, не повезло профессору в жизни - что поделаешь! Все мы люди...