Мастер (наставник) одного из удаленных монастырей однажды отправился в город. Когда он вернулся, то с восторгом рассказывал ученикам о том, как прекрасен этот город весной, как поют в его парках птицы и как удивительно красиво искрится вода в фонтанах на площади. Один из учеников под впечатлением от услышанного решил сам отправиться туда. Когда он вернулся из города, то был в ужасном настроении.
-Учитель, вы говорили, о том, как прекрасен этот город, а я увидел обветшавшие фасады и нищих, просящих подаяние, грязь на улицах и злобу усталых жителей...
Мастер улыбнулся и ответил:
- Все так. Просто ты шел в другом ритме.
"Суфийские притчи"
Грег молчит. Как и всегда, впрочем.
Иногда даже когда Грег что-нибудь заявляет, создается впечатление, что он просто пытается замаскировать словами тишину, чтобы в нее никто не вторгался с ухарским гоготом.
"Он терпеть не может говорить с тех самых пор, как понял, что ни о чем нельзя сказать даже очень близким людям. Во всяком случае, так мне показалось" - возможно, в этих словах Мэри, несмотря на безнадежную сентиментальность, есть доля правды. Я повторяю их про себя потому что иначе примириться с поведением Грега будет просто невозможно.
Кажется, Мэри сказала это после той грандиозной вечеринки в честь окончания университета, где мы превзошли самих себя в том, что касается ультра си фигур высшего пилотажа вычурной неискренности.
Грега никогда не волновала своевременность и уместность. Если он считал, что в этот момент следует что-то сделать или заявить - ему очень трудно было помешать. От учителей дзэн Грега невыгодно отличало то, что он никого при этом не стремился привести к просветлению. Кто-то считал его на этом основании мизантропом. Вот потеха! Быть может, из всех нас он единственный умел любить и в частности потому не желал ближним проклятия разглядывать изнанку рампы. И вот тогда он попытался сказать Эндрю - тому кого всегда превозносил выше прочих - нечто, как я думаю, очень важное для него. Он сказал: "Эндрю, я понимаю, что Фэйт - твоя сестра, но позволь тебя попросить не делать из нее еще одного воина клана мозговитых и бессердечных." А Эндрю, хотя еще вовсе не был пьян лишь бросил в ответ: "Пошел ты, Грег, если кишка тонка и боишься, что тебя выкинет на вираже, то поезжай самоутверждатся к твоими любимым рыбарям в Калевалу". Грег улыбнулся и отошел в сторону. Потом я видел как он быстро выкурил на балконе сигарету и, ни с кем не попрощавшись, молча ушел в промозглую ночь. Его едва заметная улыбка повисела в воздухе еще пару секунд, после того как он закрыл за собой дверь. Лучше бы я ее не видел.
В любом случае, Грег, сколько я его знаю, всегда мог бы сказать больше чем говорил. Даже в те времена, когда еще трепался без умолку. И вот сегодня он просто идет рядом со мной по улице.
Странная встреча. С какого-то момента я почти уверился в том, что Грегу больше незачем встречаться с кем-либо из нас.
- Быстро все закончилось, правда? - улыбнулся Грег.
- Ну... Что именно? - уточнил я.
- Все, - Грег сбросил с сигареты пепел и посмотрел на меня - Разве что-нибудь осталось?
- Не знаю, - черт, я уже успел забыть, насколько невыносимым он иногда бывает. - Зависит от точки зрения.
Грег улыбнулся снова и помолчал.
- От точки зрения, - повторил он задумчиво, - а она у тебя есть?
- Cкажи, Грег, зачем ты приехал? - Спросил я, рефлекторно отмахнувшись от сигаретного дыма.
Грег пожал плечами:
- Просто приехал.
Он остановился возле бутика модной одежды. Я посмотрел на наше отражение в дымчатом стекле и мне почему-то внезапно пришло в голову, что несмотря на добрых десять лет проведенных вместе, рядом со мной сейчас совершенно незнакомый человек. Те двое, что смотрели на меня из витрины, казалось, стоят на самом деле по разные стороны стекла.
- Как Фэйт? - Спросил я, и это была почти мольба о пощаде.
Грег не ответил. Он подошел к витрине вплотную и медленно провел пальцем по стеклу. Потом качнулся на каблуках и обернулся ко мне.
- Хочу рассказать тебе одну историю. Даже не историю, так, кое- какие праздные мысли...
Чему быть, того не миновать. Как же это утомительно! В прошлый раз наш несравненный проповедник битых три часа увещевал меня изложением нехитрой мысли о том, что в сущности единственная вещь, имеющая хоть какой-то смысл - это то тепло, что изредка рождается при общении. Я иногда даже немного восхищаюсь тому, с какой отчаянной смелостью он снова и снова начинает болтать невероятные банальности, неизменно получает решительный отпор и, похоже, ничуть из-за этого не меняется.
- Может, зайдем куда-нибудь? - поинтересовался я.
Он сделал неопределенный жест рукой, мол "как хочешь". На углу улицы я увидел небольшое кафе. Просто три столика прямо на улице под летним тентом. Я указал на него Грегу. Он кивнул и зачем-то щелкнул по витрине, за которой красовались наряды в равной степени безвкусные и дорогие.
Несмотря на раннюю осень, на улице уже было зябко. Поблекшее солнце почти не грело и когда мы пересели пустынный бульвар я немного обрадовался, обнаружив, что в кафе есть еще и маленький внутренний зал.
Мы расположились за столом. Грег бросил перед собой пачку сигарет и перчатки. Когда подошла молоденькая официантка он отказался от меню и заказал пару чашек кофе.
- Я тебя слушаю, - вздохнул я, предвкушая очередной нудный монолог, в который если Грег войдет в раж едва ли можно будет вставить хоть слово.
- Нет. Пока нет, - произнес он, откинувшись на спинку стула, - пока ты думаешь о том, хватит ли тебе терпения.
- Да пошел ты! - Не выдержал я. - Что ты, в самом деле, о себе возомнил?!
По своей старой привычке Грег принялся раскачиваться на стуле. Он с любопытством посмотрел на меня. Потом вдруг рассмеялся:
- Не злись, Ал. Пожалуйста. Если тебе показалось, что я чересчур самонадеян, то извини.
Я буркнул себе под нос что-то неопределенное. С минуту мы оба молчали. Потом нам принесли кофе. Грег сделал маленький глоток и стал перекатывать сигарету в пальцах.
- Что ты думаешь о Христе? - спросил вдруг он.
- О ком? О Христе? - опешил я, - с каких это пор тебя, морда ты жидовская, волнует, что я думаю о Христе?
Грег беззлобно поморщился и с легким нажимом повторил:
- И все же, что ты о нем думаешь?
- Я о нем не думаю. - Отрезал я - Его тут нигде нет, так какого черта...
Я отдернул край скатерти и, заглянув под стол, насколько мог противно крикнул:
- Эй! Ау! Христос, ты здесь? Эй! Где же ты?
Грег молча наблюдал за моей клоунадой.
- Или, быть может, - не унимался я, обращаясь уже к Грегу, - Сиятельный сэр изволит что-нибудь изыскано благостное, из серии встреч Симора с означенным Христом за стаканчиком апельсинового сока?
- Почему ты так злишься? - спросил он негромко. Совершенно непостижимо, как этому подонку удается придать своему голосу столь искреннее участие.
- Потому что ты меня достал. Грег, ты уже когда-нибудь уймешься? Не ты ли так часто повторял ту идиотскую притчу... "Где здесь корабль и где здесь вода, что мне следует объяснить?" К чему постоянно валять дурака и пытаться устраивать представления по материализации духов? Духов того, чего даже никогда не было?
- Вот видишь, - улыбнулся он, - а ты еще спрашиваешь, что я имею в виду, говоря, что ничего не осталось...
Я открыл было рот, но он продолжил:
- ОК, к черту Христа, раз ты не нашел его под этим столом. Как поживают Джейк, Эндрю, Клиф?
Я снова немного опешил. Следить за его прыжками с одного на другое бывает страшно утомительно.
- Не знаю, - отмахнулся я, - Давно с ними не встречался. Насколько мне известно, у них все в порядке.
Грег слегка приподнял бровь.
- Кажется, Эндрю недавно заключил какой-то интересный контракт на большую сумму, - продолжил я - но деталей не знаю, уже больше полугода с ним не общался...
- А ты загляни под стол. Может он там? - хмыкнул Грег.
- Послушай, чего ты добиваешься? - спросил я резко, уже на самом деле разозлившись.
Грег допил свой кофе и подозвал официантку.
- Будьте добры, еще чашечку вашего потрясающего эспрессо.
Прежде чем она успела удалиться он добавил:
- Да, и еще, скажите, пожалуйста, милая девушка, почему в вашем кафе нет Христа? Мой друг, к сожалению, не смог застать его здесь.
- Кого ваш друг не смог застать? - переспросила официантка удивленно.
- Христа - повторил Грег невинно.
- Ему можно только посочувствовать - пробормотала она растерянно после секундного замешательства и быстро вернулась к бару.
- Браво! - воскликнул Грег - Вот видишь, Ал...
- Потрясающая демонстрация - саркастически произнес я, - Ну и что? Грег, если тебе угодно покопаться в этих милых кружевах, давай сойдемся на Толстой Тете, договорились?
- Не пойдет, - покачал головой он с усмешкой, - Ты ведь, в сущности, мизантроп, совсем не пантеист, а вдобавок еще и попрыгун.
- В каком смысле? - на всякий случай поинтересовался я.
- В самом прямом. Следуя предустановленному comme il faut ты всегда согласен на некий символ, но никогда не согласишься выбросить Мумонкан и придумать собственный коан... Но дело не в этом. Зря я спросил тебя именно о нем... Хорошо, пусть будет Бодхидхарма, Лао Цзы, Луи Армстронг, Рильке в конце-концов. Как ты думаешь, зачем они все?
- А Гребенщиков получил орден и распивал вот также кофеек с теми, по чьей вине погибли тысячи ни в чем не повинных людей, - решил подначить его я.
- А Гребенщиков получил орден и распивал вот также кофеек с теми, по чьей вине погибли тысячи ни в чем не повинных людей- спокойно повторил Грег, - И "Почему не падает небо" не оправдывает его, если ты об этом. Впрочем, и не становится хуже...Но все же, ты не ответил на мой вопрос...
- Грег, буду с тобой откровенен. Мне не кажется, что сейчас подходящее время и место для попыток реанимировать наш вздорный треп университетской поры, - быть может, с ним стоит проявить все отпущенное небесами терпение? Как с малым ребенком? Кажется, именно так когда-то говорила Мэри.
- Почему? - спросил Грег невинно.
Терпение, терпение.
- Понимаю, прекрасно понимаю, - устало вздохнул я - "В этой лавке все мясо лучшее". Крик белки-летяги и Дайбай умирает, буркнув на последок про этот самый момент.
Иронии на его лице лучше не замечать
- Что, что ты хочешь мне сказать?! - я наконец разорвал салфетку, которую давно комкал в руках и бросил ее на стол, - Неужели нет более актуальных проблем, чем выяснение того, на кой хрен Дарума пришел с Запада?!
- Ты так ничего не понял, - тихо произнес Грег. Он вдруг схватил свою чашку выплеснул кофе на пол.
- Он стал хуже? - спросил он вдруг неожиданно резко, - Этот кофе сейчас вдруг стал хуже? А ты станешь его пить?
- Идиот! - взорвался я, - Просто идиот! Что за немыслимый фарс! Давай, давай, быть может ты еще вспомнишь про отделение вод речных от морских?
- Нет! - почти крикнул он, - Ал, ну ты же не баран! Не баран! Все настоящее качество, что ты можешь увидеть, это отличить XO от VSOP? Зачем тебе все твои дипломы и степени? Зачем ты просиживаешь свою жопу в университете? Чему и кого ты там учишь? Все кто говорил лишь пересказывали, все кто так очаровал вас идейной левитацией просто пытались взорвать болото. Все их изощренные построения не имеют никакого значения,
потому что призваны были всего лишь расшатать ваши убогие суждения. Они не могли сказать вам ни о чем прямо, не обрушив сперва всю ту дикую чушь, что выкристаллизовалась в ваших мозгах за поколения жизни в стаде. А вы взяли и приняли эти трюки за саму высшую мораль. Вот умора! Ты никогда не задумывался о том, в какой момент ты заснул? Нет? Знаешь, иногда мне кажется, что Риндзай был прав, когда просто методично лупил учеников бокэном по голове. Не лучший способ. Но какая разница, если все равно все спят? И что же нам остается? В Торе сказано, что Б-г не похож ни на что из того, что есть в мире и Его ни с чем нельзя сравнить. Быть может это значит, что его просто нет?
- Грег, ты окончательно спятил, - устало бросил я.
- Брось Ал. Ты отлично понимаешь, что как раз это не имеет никакого значения. Важно другое. Ты едешь на работу в машине, механически переключаешь передачи и останавливаешься на светофорах. Не просыпаясь, ты крутишь руль, повторяя повороты дороги. Ты пожимаешь руки коллегам и пишешь отчеты. Ты улыбаешься партнерам и назначаешь встречи. Ты заказываешь ужин в ресторане и смотришь вечером телевизор. И все это время ты спишь! - снова перешел почти на крик Грег, - Когда в последний раз тебе хотелось блевать от лжи и цинизма гладких рож, вещающих с экрана? Когда тебя еще тянуло перечитать Ремарка? Когда последний раз ты просто остановился на шоссе ранней осенью, чтобы смотреть, как в тишине подступающего к дороге леса кружатся листья? Когда последний раз ты спрашивал "как дела?" и интересовался ответом? И когда последний раз промолчал не из презрения, а поняв, что слова бессильны?
Он вдруг замолчал.
Просто смотрел за окно и пощелкивал по сигарете, хотя она уже давно потухла.
- Ты прав. Все эти выкрутасы - вздор, - произнес он затем едва слышно. - Утешительный приз для тех, кто не нашел где его сердце... Не смог или не захотел отыскать "Где воры не крадут и не подкапывают"... Скажи, Ал, есть ли хоть один человек, с которым ты можешь просто сидеть рядом и молчать? А время в этот момент исчезает. Потому что тебе будет почему-то так невыразимо тепло и светло. Потому что "Там где двое объединяться во имя мое, там я буду третьим среди них". Есть такой человек? Если да, я заткнусь немедленно.
Было слышно, как на улице нищий музыкант расположившийся на углу напротив, дергает струны расстроенной гитары. Люди проходили мимо, и я почему-то неожиданно остро почувствовал, что баночка перед этим патлатым парнем, смотревшем куда-то перед
собой, абсолютно пуста. И еще по какой-то необъяснимой причине мне казалось, что он безнадежно болен.
Может быть, это потому, что Грег как-то очень странно взглянул на меня.
Какое-то время мы молчали. Чертова баночка, измеряющая неравнодушие. Я вдруг вспомнил, как Грег однажды сказал, что немного завидует тем, кто абсолютно безразличен к преуспеванию. Потому что человек существует ровно настолько, насколько полно чувствует эту потрясающую секунду, в которой сейчас живет. И если он думает о завтрашнем дне и будущих заботах, то он теряет момент настоящего, теряет себя, растворяясь в выцветших миражах...
- Грег ты хочешь прочесть мне нотацию или каддиш?
Он чуть заметно улыбнулся, развернул салфетку и положил ее себе не голову.
- Я похож на раввина? - спросил Грег.
- Ты похож на зануду, - ответил я, - Хотя, помнится, в свое время претендовал на лавры цадика.
- Это почти одно и то же, - рассмеялся он. Потом снова помрачнел.
- Иногда я думаю, что с удовольствием отдал бы все те годы, что потратил на знакомство со всякой мурой от Дао Де Цзин до Шпенглера, за способность поверить, что если как следует смотреть по сторонам, то однажды и в реальной жизни можно увидеть как Кестер в ночном тумане несется на своем "Карле", чтобы успеть привезти врача... И к черту все эти цитаты, ссылки и аллюзии. Вероятно, они иногда помогают идиоту скрыть свою глупость, но, к сожалению, никогда не спасут того, кто знает что словами не передать...
Он снова замолчал.
Я посмотрел на него с улыбкой.
На улице за окном с сиреной и мигающим маячком пронеслась скорая помощь, объезжая пробку по встречной полосе. За ней приклеились два респектабельных седана, водители которых не упустили шанс выгадать свою малую толику в этих обстоятельствах.
- Ал, ты никогда не задумывался, почему от нашей банды ничего не осталось? - спросил Грег глухо.
- А... - я скривился - Вот оно что! Так все эти проповеди и завывания - следствие банальной ностальгии? Не дают покоя светлые воспоминания?
- Ничуть, - ровным голосом произнес он, - Если ты еще не забыл, это я послал все эти вычурные суарэ и пафосные дискуссии. Но как по-твоему, неужели кроме безмозглых обывателей и эпатажных пустозвонов, увязших в худшей сансаре и в сущности еще более безмозглых, неужели больше вообще никого нет?
- Милый Грег, - наклонился я к нему, сцепив пальцы, - ты что же, по прежнему ищешь Зуи во плоти?
- Не знаю, - просто ответил он, - Но скажи, пожалуйста, кем были все те ребята, о которых я у тебя столь бестактно спросил? Дарума, Лао Цзы, тот же Зуи, пардон, Сэлинджер. Что такое они сделали, если собрав наугад сто человек из числа тех, кто не просто знаком с творчеством этих "уродцев", но и утверждает, что оно не оставляет их равнодушными, ты внезапно обнаружишь, что паства сия, а назвать их иначе трудно, точно также при случае начнет скандировать "Распни!". Особенно если стилистическое оформление приговора и организацию мероприятия возьмет на себя какой-нибудь очередной Парфенов.
И эти люди, эти тонкие ценители, точно так же как и все прочие, мелкими гнусностями делают близких несчастными, точно так же голосуют за президента - коренастого обаяшку со взглядом контрразведчика и вполне литературной речью - утопившего пол страны в крови и нищете, точно так же ищут за любым благодеянием расчет, точно так же мелочно тщеславны, с азартом участвуя в крысиных бегах за офисом на сотом этаже WTC, точно так же ненавидят все, чего не понимают, а сколь многого, Господи Боже, они не понимают...
- Грег, черт возьми, ты хотя бы сам понимаешь, какой вздор ты сейчас несешь!?
Он улыбнулся.
- Париж и "Милле миля", абсент и Баленсиага, танго и хэппенинги, Вудсток и марихуана, расклешенные джинсы и виниловые диски остались в прошлом даже не начавшись. Пронзительный плач струнных, исключительная операторская работа, скорость и пластика больше не трогают. Немного света где-то в закоулках памяти и чуть щемящее тепло былых времен истончились и растаяли... Знаешь, Ал, о чем я как-то подумал? Если бы Иисус пришел сегодня, его бы вероятно сразу убили или отправили бы в дурку. Куда бы он пошел? Кто бы его узнал? Они думают, он явится в Иерусалим через Восточные ворота. Их даже заложили давным-давно добротной каменной кладкой. Вероятно, чтобы его было проще узнать...
- Прекрасная иллюстрация на тему "если никакой двери нет, как ты войдешь снаружи вовнутрь" - решил поерничать я.
Грег лишь чуть поморщился и, не придавая никакого значения моей попытке мятежа, продолжал:
- Но вот что интересно: сколько раз он уже приходил? Не через Восточные ворота, а через покосившиеся двери грязного кабака? Сколько раз, черт возьми, он уже был здесь, подлинный? Не эти юродивые мышкины, не святой Августин и даже не Дарума? Не совершенный, не безупречный, не дешевый чудотворец, не смиренный, не пацифист, не просветленный, не блаженный и не возлюбивший своих палачей? Не кормящий пятью хлебами и не воскрешающий мертвых. Потому что куда труднее воскресить живых. Они этого терпеть не могут. Готовы убить всякого, кто только попытается...
- Грег, Грег, тебя уже понесло. Не пытайся накормить этими хлебами меня. Они уже давно заплесневели.
- Не красавец, не сын божий, не мессия, не вестник, не искупление, - будто не заметив, что я снова его перебил не унимался Грег,- Сколько раз он уже был здесь и оказался снова распят, но так, что об этом никто даже не вспоминает? Ему просто не нашлось бы здесь места. Нигде. Это никому не нужно. Людям нужен спектакль, сопричастность к чуду, бессмертие, что угодно, только не он...
- Грег, а ты не находишь, что как и большинство паразитирующих на Евангелии ты просто раскрываешь всю глубину собственной мизантропии?
Он немного помолчал.
- Называй как хочешь. Но знаешь, не так просто верить в то, что люди не безнадежны, после Треблинки и Освенцима, после Грозного и Чернокозово, после того как вдохновители хельсинской группы ручкаются с гбэшными душителями, после того как суд над жертвами неизменно ведут преступники, после всего того дерьма, что благодарная аудитория слизывает с экранов и страниц газет, чтобы неизменно передавать своим детям лишь один завет: "Не задумывайся!"
- Грег, остановись на секунду! Ты что, все это всерьез? Ты меня за кого принимаешь? Думаешь, я в самом деле, собираюсь слушать все эти лежалые всхлипывания и завывания? Ты в юности разочаровался в ком-то? Тошнит от политиканов? Буквально вчера узнал, что в мире каждый день льется кровь? Уймись! Прими таблеточку антидепрессанта, захлопни свою варежку и почитай на сон грядущий что-нибудь безнадежно патриотическое...
- В том то и дело, что ты с этим отлично уживаешься. И самое скверное даже не то, что где-то убивают людей, а то, что у тебя не портится аппетит, когда ты привычно вполуха слушаешь об этом в утренних новостях
- А что говорят врачи? Не интересовался? Может, это лечится?
Грег достал очередную сигарету, прикурил и положил голову на руки. Потом вдруг широко улыбнулся:
- Нет, дружок. Ты меня на все это не купишь. Не выйдет. Я помню, как пару лет назад ты сказал, что никак не можешь понять, зачем Симор застрелился в спальне рядом с Мюриэль. Потому что ему не следовало так поступать. Так что не пытайся заставить меня поверить в твой счастливый кретинизм.
Я посмотрел на него с ухмылкой и саркастически поинтересовался:
- А что, собственно, вы предлагаете?
- Я? - Грег изобразил недоумение - Абсолютно ничего.
- "...Кто же ты, стоящий передо мной? - Не знаю, - ответил Бодхидхарма" - съязвил я - Ты поешь гимн способности сомневаться? Умению подрывать устои и догмы? Искусству видеть вещи в неожиданном ракурсе? Грег, как тебе не стыдно! Этому неликвиду уже две тысячи лет.
- В таком случае он стал бесценным антиквариатом, - улыбнулся он, - Нет, малыш, мимо. Думаю, ты способен на большее.
- О, учитель! - насколько возможно противным голосом возопил я, - Вы пришли, чтобы дать мне просветление?
Грег беззвучно рассмеялся.
- А что ты будешь с ним делать? Пристроишь на полочке среди других трофеев?
Я махнул рукой.
- Да ну, Грег, надоело. Все это просто треп. За ним нет ровным счетом ничего. Можно и так коротать время, но черт возьми, честнее было бы просто нажраться в хлам и...
- В чем-то ты, несомненно, прав, - перебил Грег, - только я вот о чем подумал. Насколько интереснее и куда правдоподобней звучали бы все эти притчи про мастеров дзен, если бы не заканчивались просветлением ученика. Ведь так почти всегда и бывает, а главное, слова мастера не становятся хуже, если ученик еще...
- ... полный идиот. - Подхватил я, - Довольно изысканное оскорбление, только ты не учитель дзэн, а просто пижон. А знаешь, о чем я подумал? Фэйт должна быть с тобой каждый день как на фронте. Как она тебя терпит? И вообще, Сен-Сэй, вы не находите, что вовлекать в ваши игрища с грешной этой кальпой любящую тебя девочку просто непорядочно? Вали куда-нибудь в Лхасу и предавайся там созерцанию своего пупка, пока из него не прорастет василек.
- Как меня терпит Фэйт я не знаю, - ответил он неожиданно бесхитростно, - но знаю одно. Когда я с ней, мне совершенно безразлично, что "в оправе их глаз только лед и туман"... Только не прячься за Фэйт.
- Да, да, конечно, еще ты, помнится, заявил как-то, что у настоящего учителя не может быть учеников, - заметил я иронично, - Отличная концепция, она развязывает руки любому шарлатану, "танцующему творение" в меру своих скромных сил.
- Тебе так будет спокойней? - усмехнулся Грег - Приятно порассуждать, непринужденно расположившись в тенечке чего-нибудь основательного.
- Грег, дружочек, - невинно поинтересовался я, - как же насчет "Когда я отбросил разум, то понял, что просто одно дерево высокое, а другое низкое, и нет никакой проблемы"? Разве нельзя просто принять всех этих божьих тварей как есть и не массировать мозги наждаком себе и окружающим?
Жестом подозвав официантку, я попросил счет.
- Конечно можно, - после небольшой паузы произнес Грег. Одним движением он затушил сигарету в пепельнице, - Но это будет означать только одно...
Он замолчал. Я принялся раскачиваться на стуле и, не дождавшись продолжения, не без иронии поинтересовался:
- Что же?
Быстрым ударом ноги он выбил из под меня стул и я пребольно грохнулся на пол.
Я в бешенстве вскочил на ноги, а Грег тихо произнес:
- Сейчас твое отношение ко мне не должно быть враждебней, чем когда мы встретились утром.
- Да пошел ты! - крикнул я, - Если хочешь всю жизнь кроить всех под себя и подменять живых людей мудацкой семейкой Глассов, то изволь - дело твое. А меня уже тошнит от этих выкрутасов. Ты просто распущенный самовлюбленный пижон, которого стоит как можно скорее отправить к психиатру. Тебе еще не били морду за попытку облагодетельствовать плебс доморощенным сатори?
Официантка, давно поглядывавшая на нас, мягко говоря, с недоумением быстро принесла счет и покосившись на кофейную лужу на полу почла за лучшее ретироваться.
- Зачем ты приехал? - спросил я, когда она скрылась в подсобном помещении.
Грег опустил голову.
- Прости меня. Вероятно, ты прав. - Очень тихо произнес он.
Не заглядывая в счет он оставил на столе 30 долларов и вышел. Обшарпанная дверь уже давно захлопнулась за ним, а я все сидел и смотрел ему вслед.