Свой сентябрь она провела все больше во сне. В дом беспрестанно заходили полупрозрачные гости. Их силуэты трудно было различить в сумерках передней, зато отчетливо слышались их смех и шуршание старомодных одежд. Мари же, подобно этим посетителям, бродила по дому с широко открытыми глазами и отсутствующим видом. Она здоровалась за руку с самыми бледными из своих гостей, а потом сразу же начинала жаловаться им на несносность всех без исключения родственников.
Живущие в великом множестве в доме кошки стали теперь ее единственными друзьями. Настоящих живых людей Мари игнорировала, так что и все вокруг, окончательно уже отчаявшись, тоже постепенно перестали ее замечать.
Каждый вечер, едва солнце касалось горизонта, весь дом наполнялся противоестественным бежевым цветом, люди и предметы застывали, становясь похожими на виды с очень старых, наполовину выгоревших к тому же фотографий. В этот час Мари доставала из сундука свое пыльное подвенечное платье и отправлялась читать письма. Она находила их повсюду, в самых невероятных местах. Реже всего эти письма действительно были адресованы ей, но чаще - давно умершим членам большой семьи или же вообще каким-то посторонним людям, которых никто уже не помнил.
Светло-бежевая Мари с растрепанными седыми волосами, в своем бежевом подвенечном платье, которому и самому давно перевалило за пол века, перебирающая бежевые хрустящие листы бумаги с выцветшими чернилами, выглядела настолько малореальной, что никто не смел упрекнуть ее в том, что она читает чужие письма.
Ежевечерние чтения продолжались до темноты, а затем Мари бралась за перо. Она считала своим долгом отвечать на все эти письма, не важно, кем, кому и когда они были написаны. Конверты со своими ответами Мари запечатывала воском и фамильной печатью, хотя так давно уже никто не делал, она аккуратно выводила имена и адреса, а затем бросала письма в огонь, уверенная, что они дойдут.
Давно уже никого не удивляли причуды Мари - по самым скромным подсчетам ей было уже за девяносто. Нынешнему поколению семьи она приходилась кем-то вроде двоюродной прабабки, а своих детей у нее никогда не было. Только однажды в дом приглашали врача, но Мари не просто в упор его не видела, но также не чувствовала и его прикосновений, так что даже банальный осмотр провести не удалось.
Вообще все в доме относились к Мари с большим уважением; над камином в гостиной висел ее портрет в полный рост. На нем Мари была молода, статна и ослепительно красива. Немало семейных легенд было посвящено именно ее молодости и красоте. У нее было множество поклонников и, казалось, Мари обожал целый город, кроме того, она была прекрасно образована, остроумна. Тем не менее, она так и не вышла замуж. Когда день ее свадьбы был уже назначен, платье пошито, а угощения приготовлены, Мари неожиданно куда-то исчезла. Всеобщее изумление сменилось отчаянием, но постепенно все успокоились и даже стали забывать о ней.
Мари объявилась через полгода, без каких бы то ни было объяснений, но с видом проигравшей, потерпевшей поражение. Никто так и не узнал, что же на самом деле произошло. Разговоров о замужестве больше не заводилось; Мари полюбила уединение и уже не выезжала в свет. Со временем она вообще перестала выходить из дома, читала книги, ухаживала за садом, принимала самых близких друзей, которых с каждым годом отчего-то становилось все меньше и меньше... Так время и шло. Мари поседела, но почти не изменилась. Это мало кого удивило, ведь все в ее роду, особенно мужчины, старели очень медленно. Удивительным было другое: она оказалась последней красивой женщиной в семье, ее внучатые или просто племянницы были в лучшем случае миленькими, но не более.
Годы незаметно шелестели мимо Мари, она почти не менялась внешне, но становилась все более и более странной, пока, наконец, с наступлением сентября окончательно не разорвала связь с реальным миром.
В доме царили радостные хлопоты: еще совсем недавно приехавшая из провинции родственница теперь выходила замуж. После летнего затишья, когда все - кто куда - разъезжались из города, событию были особенно рады. У семей, как жениха, так и невесты было достаточно денег, чтобы устроить все по самому высшему разряду. В доме постоянно находилось множество посторонних людей: портнихи, повара, декораторы. Возможно, именно в этой суматохе и потерялась Мари.
Но, сразу этого никто и не заметил. Прошло не меньше недели после свадьбы, прежде чем жизнь в доме начала постепенно возвращаться в привычное русло.
Сентябрь уже близился к концу, садовник сжигал опавшие листья, собирая их перед этим в огромные кучи. Уже намереваясь поджечь очередной такой бурый курган, в котом покоилось ушедшее лето, он неожиданно обнаружил среди листьев крупное белое перо, больше всего похожее на лебединое. Это было достаточно странно, поскольку вокруг не водилось никаких птиц, кроме голубей и ворон. Немного удивившись, садовник все-таки сжег перо и вскоре про него забыл.
А потом пришло письмо. Пришло, как и подобает, по почте; по крайней мере, экономка нашла его среди других писем и газет. Оно было адресовано Мари, хотя она много лет уже ничего не получала. Кроме того, письмо точь-в-точь походило на те, которые Мари находила в доме: та же желтая бумага, те же выцветшие чернила, тот же старомодный почерк на конверте. Экономка не любила, да и плохо умела удивляться, к тому же мысли ее были всецело заняты тратами, связанными с недавним торжеством. Возможно, она решила, что это чья-то странная шутка и, не задумываясь об этом более, отнесла письмо в комнату Мари.
Был последний день сентября, когда, наконец, выяснилось, что Мари исчезла. Садовник зашел в оранжерею и увидел, что почти все растения завяли. Он давно служил в доме и раньше помогал Мари ухаживать за цветами, хотя та и предпочитала все делать сама. Когда она окончательно перестала разговаривать с людьми, садовник, не получая ни от кого приказаний, сам стал поливать в оранжерее, но вскоре заметил, что и Мари делает то же самое. Такая избыточная поливка многим цветам не пошла на пользу, и, отчаявшись договориться со своей хозяйкой, садовник оставил оранжерею полностью на ее попечение.
Надо сказать, разведением цветов Мари увлеклась еще очень давно, как раз после своего возвращения, не менее неожиданного и загадочного, чем исчезновение. Она приобретала самые экзотические сорта и, кажется, даже вывела свой собственный, причем очень необычный. Но Мари никому особенно не рассказывала о своем увлечении, его никто не разделял и, как следствие, никто и не бывал в оранжерее. И вот теперь, как выяснилось в этот все еще теплый последний сентябрьский день, политые цветы вот уже более года являлись единственным реальным свидетельством присутствия Мари.
Поиски длились несколько дней, но так и не увенчались успехом. Мари уже так давно не покидала пределов усадьбы, что никто и не думал о том, что она могла куда-то уйти. Единственная разумная версия ее исчезновения с треском провалилась: лето было жарким, а сентябрь совсем не дождливым, так что садовый пруд, возле которого Мари любила прогуливаться, до того обмелел, что в нем никак нельзя было утонуть, ну или, по крайней мере, сделать это незаметно.
С одной стороны, Мари было столько лет, что ее смерть никого бы не удивила, но, с другой, она так давно жила в доме, что его обитатели с трудом представляли себе, что вот когда-нибудь ее не станет. Так или иначе, со смертью Мари все-таки можно было бы смириться, а вот ее неожиданное, уже второе за долгую жизнь исчезновение повергло всех в шок.
Было решено обыскать комнату Мари, но этого и не потребовалось. На письменном столе лежали два письма: одно распечатанное, одно - нет. Нераскрытое письмо оказалось именно тем, которое пришло несколько дней назад; в нем - два сложенных вчетверо листа бумаги; на первом всего одна фраза: "Я искренне за тебя рада, дитя мое!", и дата: письмо действительно было написано совсем недавно. Второй лист был исписан мелим почерком самой Мари. На конверте стояло имя отправителя: мадам Ардо.
Кто-то вспомнил, что во времена молодости Мари так звали известную прорицательницу и медиума. Спиритизм тогда был в моде и Мари тоже им увлекалась, хотя этот факт и не нашел почти отражения в семейных преданиях.
Судя по всему, мадам Ардо вместе со своим кратким сообщением возвращала Мари письмо, которое когда-то очень давно от нее получила, о чем и свидетельствовала дата: Мари написала это письмо всего за несколько дней до своей так и не состоявшейся свадьбы. Ее рассказ начинался без предисловия и даже без приветствия:
"Госпожа, я в смятении! Это никак не связано с тем, о чем вы предупреждали меня, говоря о предстоящей свадьбе. Просто... сегодня ночью я видела ангела. Не знаю, мужчина это был или женщина, считается, что у ангелов нет пола. Моя комната на третьем этаже, но он парил еще выше, два его белых крыла светились на фоне темного неба.
Я знаю, что вы единственная, кто, возможно, и не назовет меня безумной. В этой жизни у меня есть почти все и впереди меня ожидает еще многое, но все эти радости; блеск общества, блаженство любви - все это меркнет перед невероятным ощущением полета, которое так ясно представляется мне.
Госпожа, я хочу стать ангелом! Если для этого придется умереть - не беда. Ничто больше не дорого мне здесь. Ни о чем ином я не могу теперь думать, кроме как об обладании двумя белыми крыльями.
Я обращаюсь к вам, Госпожа, потому что вы знаете то, чего не знает больше никто на свете, потому что вы единственная в состоянии меня понять и...
Умоляю Вас, помогите мне!.."
Те, кто знали Мари нынешнюю, вполне допускали, что и когда-то раньше она была достаточно странной девушкой, но это переходило все границы. Взяли второе письмо, судя по всему, Мари специально оставила его на видном месте. Это был ответ мадам Ардо на письмо об ангеле, датированный днем исчезновения Мари. Мадам Ардо тоже сразу начинала с главного:
"Прошу тебя, успокойся, дитя мое! Ты говоришь, что видела ангела? Хорошо, назовем его так... Чтобы не мучить тебя скажу, что желание твое осуществимо, но это очень и очень трудно, и ты даже представить себе не можешь, насколько!
То, что ты видела ангела - это добрый знак, обычно людям не дано их видеть, а те, кто видят - и сами одной с ангелами породы. Глядя на тебя, я всегда подозревала об этом, но все же надеялась, что ничего не случится. Впрочем, оставим это...
Ты говоришь, что мечтаешь о полете. Знай, твоим мечтам не грозит высохнуть на ветру, но, чтобы летать, нужно быть легче воздуха. Дитя мое, ты слишком ярко сияешь, каждый взгляд, ложащийся на тебя, - тяжелый. Но, даже спрятавшись, ты не станешь легкой, все должны совершенно о тебе забыть. Подумай, сможешь ли ты этого добиться.
И не спеши бежать, подумай дважды. Это не все, что держит тебя на земле. Маленькие человечки, живущие внутри тебя, во сто крат тяжелее чужих взглядов. Маленькие человечки - это те люди, к которым ты привязана, они живут в тебе, и так же останутся жить, даже когда настоящие люди уже умрут.
Дитя мое, запомни, что только когда все о тебе забудут, и ты сама забудешь обо всех, ты сможешь стать тем, кем ты хочешь быть; ты станешь легче воздуха. Но есть еще третье: так же ты должна забыть и о своем желании.
Милая моя девочка, ты спросила меня, и я тебе ответила. Путь не будет легким, но в тебе есть силы. Подумай прежде, действительно ли ты сможешь всего добиться и действительно ли ты этого так хочешь?
Прощай!
P.S. Я верю в тебя, дитя мое!
P.P.S.Обо мне не беспокойся, я забуду тебя завтра же, на рассвете, и так же вспомню в один прекрасный день, если в этом возникнет для меня необходимость.
Прощай, дитя мое!.."
Даже после обнаружения этих писем поиски продолжались, к ним подключили полицию, но там без особого рвения взялись за исчезновение выжившей из ума старой женщины. Письма и все, в них написанное, были слишком невероятны, чтобы кто-то мог принять их всерьез, особенно памятуя о той бессмысленной переписке, которую Мари вела последние годы.
История об исчезновении не так уж долго занимала даже самых близких родственников, и очень скоро о Мари снова все забыли, на этот раз окончательно. О ней перестали думать, как о живом человеке, переселив ее, таким образом, в расплывчатый мир фамильных легенд.
Сентябрь, капля за каплей, истек, как вода сквозь пальцы. Не смотря на обилие событий, он и так тянулся слишком долго. Время бросилось наверстывать упущенное. Механизмы часов закрутились, маятники принялись раскачиваться в сумасшедшем темпе. Никто так толком и не успел заметить, как за сентябрем неслышно подкралась удивительно ранняя для этих мест зима. Первый снег выпал и сразу лег, укрыв крыши, деревья, дорожки. Общая судьба постигла и старый парк вокруг еще более старого дома. Все помнят, что конечно в скором времени придет и весна, но пока на белоснежном снегу никто не замечает огромных ослепительно белых перьев, больше всего похожих на лебединые.