Аннотация: да читайте, чего уж тут ано...тировать :0)))
Девушка была молода. Не исключено, что даже и красива. Ну, как минимум, на чей-нибудь взгляд - непременно очаровательна. Жить бы да радоваться - но уж точно не в Нерезиновске. Потому что тут сплошная потогонка: "Давай! Давай! Давай!". Причем что самое обидное, в самом интересном смысле этого "Давай!" как раз и нету... Не до него, видать, среди будней трудовых, горячих. Тут прям как на Дальнем Востоке: когда идёт рыба - работают от зари до зари, без роздыху, без перекура. Поддевают её (рыбу) мало что не вилами, кидают на берег, потрошат. А что поделаешь - путина. А в столице рыбы нет, плохо тут с рыбой. А вот бабло - оно конечно же да: идёт практически круглогодично. И тоже приходится кидать его, потрошить, снова кидать. Оно и верно - Путина. Так что на личную жизнь нифига не остается, только наличную. Приплетёшся домой часов в 22: "Проверьте, дома ли ваши дети!" - немедленно влупит тебе с порога телезомбизор. Да какие тут, к лебедям дети??? На фитнесс и то времени не хватает... А тут ещё Хрюша Коняк оттуда же (из ящичка) спрашивает: "А у тебя стразик в пуп впирсингован?" Твою ж мать!
И так уж девушке не повезло: жила она в новом доме, а работала - в старом. " - А чего ж тут не повезло-то?" - спросите вы? А вот чего. Дом был старый-престарый, один из тех немногих (пяти), что попали под программу охраны Педеральных Фамятников (то есть, градохозяйчику - старику Бандурину - строго-настрого запретили не то что "сносить под гостиницу", но даже пукнуть в радиусе ста метров что бы не посмел. А супружница его - и того удвое). Так и стоял дом-особняк в своей первозданной облупленности, зато - с историческим фасадом. На него даже название улицы с номером дома не разрешили присобачивать - История, ебтыть же! Засандалили рядышком с домом стальную столбину (ну подумаешь - в метро провалились, пока засандаливали - эка невидаль!), а уж на неё - и номер с улицей, и указатели всякие, и еще места немножечко осталось под рекламку какую, щитов пятьдесят всего-то и влезло. Дом был примечателен ещё и тем, что был первым в Нерезиновске зданием куда провели телефон. И электричество. И с тех пор Н И Ч Е Г О не меняли - низзя! Так что сотрудники девушкиной фирмы старательно крутили ручки древних "телефункенов" и натужно сипели в ебонитовую трубочку: "Барышня! Алё, барышня! Мне Билайн, пожалуйста!" Так и жили. Да, с электричеством у них было тоже - не сады: как лежал провод на целый киловатт - так и лежит. Поэтому в офисе не то что кондиционеров - вентиляторов не было. Всего-то и хватало мощности - на телефон пружинный да на ксерокс один, секретарский. А как же работать, спросите вы? Компьютеры там всякие, чайник-кофейник-микроволновка? А вот так: приносили все свои ноуты (с запасной батарей, естественно - работать-то много приходится), да чай-кофей в термосках. Вот выпьют каждый свое за первый пол-день, так водила офисный, Коляныч, соберет термоски подписанные, и дует с ними в ближайший "Мак-кофе" - фирма оплачивает. Еду из дома тоже носили, но только зимой - холодильника-то нету: не положено, не выдержит проводка-то. Летом ели кого пошлет соседский шавермщик Ильхам.
А что дом новый - то это, конечно, с какой стороны посмотреть. Нет, построили его действительно год назад. По "передовой прогрессивной технологии Т-44П", как говорил застройщик, "Ганг-дон-строй". Нет, конечно, когда супруга старика Б. ещё куличи в песочнице жопой давила, это конечно была очень передовая и прогрессивная технология. Так ей папка-строитель рассказывал. Особливо - по сравнению с саманным кирпичом, коий, как известно (а тебе, лох, что - неизвестно????) из говна скотского делают. И так уж это в детскую душонку запало, что вот девчушка выросла (помните это бессмертное - "Был такой маленький, розовенький поросёночек, а выросла такая сви.. - Ну?!? -Сви-сви-СВИНТАЯ женщина!"?), а душонка так вместе со знанием и осталась. И потому вовсю дымили близлежащие ЖАБОИ, выдавая на-гора из своих стареньких недр "прогрессивную ломо-песочную панель". И возводились из этой панели грандиозные, монументальные, а зачастую - и святые постройки. Дёшево, практично, а и упадёт - так не критично. Дома эти обеспечивали своим обитателям практически идеальную связь с Матерью-Природой: на улице мороз - и в доме мороз, там дождь - и тут дождь, там ветер - и тут посвыстывает да подвывает бешеным волком. Вот только с жарой никак дома те не справлялись. То есть не могли ну ни в какую ровно передать "снаружи 31 - внутри 31": постоянно еще хоть десяточек градусов, да от себя накинут. Отчего так происходит, не то что бы никто не знал, просто никому дела не было: тем кто строит - и нафиг не надо ("... каменная громада замка Кастель Пчёлкиндан, долгие годы служившая домом уже второму поколению Бандуриных, дышала прохладой..."), а те к живет - пусть радуются что не на улице, в картонной коробке.
Многия лета всё шло нормально, но вот пришли на землю святую, Русскую, Великая Сушь и Громадная Жаръ. И вот тут и понеслось... На работе у девушки уже с утра было жарко, хотя начинали они работать в 8 утра. Зато к полудню - уже не менее 2 тепловых удара на офис. Пришлось договариваться с соседней Сущевской пожарной частью - они ударенных из бранспойта отливали. Да и не ударенные ещё тоже всё под струю лезли. Так что был офис-не-офис, а прям конкурс "Мисс Мокрая футболка". Да и "Миссис" и "Мистер" тоже. Казалось бы - когда все вокруг в таком виде, сидят и обтекают, какая уж тут работа? Ан нет: одних мыслей только как бы самому/самой не высохнуть подольше. А уж к четырем часам, когда всех по домам распускают, из дверей особнячка и вовсе вытекают два десятка лужиц протоплазмы. Кажется даже, что уже и не активной.
И вод доползает эта протоплазма до дома (вот только чуть форму приобретет в холодке метройном) - и там по новой: намазывайся маслом да заходи в квартирку, запекайся до корочки румяной. И ночью не лучше чем днем. Уж что девушка не делала: и на полу кафельном спать пробовала, и простынёй мокрой обёртывалась - а не помогает. И пол тёплый, и вокруг жара, и мокрость простынная помогает ненадолго. И вот раз, измучившись, решила она пойти спасть в парк ближний. Там парка-то конечно с Булькин френ, так - три полоски деревьев вокруг полупересохшей лужицы. Но в лужице с завидным постоянством купались не только бомжи, а затененная деревьями территория живо оккупировалась любителями пикников. Но ночью-то должно ж быть свободно, а? Оказалось - фиг: "под каждым кустом, за каждым листом" скрывались такие же бедолажные не-владельцы кондиционеров. (Девушка в очередной раз покорила себя за то, что прошлой осенью не стала ставить кондей - "холодильник мол нужнее". И что теперь? В холодильник она, при всей своей уверенности в собственной миниатюрности, всё равно никак не помещается).
Наконец ей повезло найти уголок, не только не занятый никем из перегревшихся сограждан, но даже и не обжитый бомжами. Ничего, кроме нескольких предметов, который пришлось выковырять из-под куста и забросить подальше. Хорошо, что сперва они приняла их за ветки. И только на последней её таки пробило, что таких идеально круглых и гладких веток не бывает. Тем более - с хрящами. " - Фу, гадство! Не иначе бродячие собаки костей натаскали с помойки от рынка". Она принюхалась - но ни характерной вони псины, ни экскрементов не было. Нельзя, конечно сказать, что "воздух был свеж и прозрачен как хрустальное зеркало эльфов" - это был бы уж совершенный перебор, даже уже и не сказка а полный гон. Нет, воздух пах как и положено: некачественным бензином, скверно сожженным в дрянных двигателях отечественных машин; легкой затхлостью недалекой лужицы с гордым названием "Остаткинский пруд"; пыльной и почти высохшей травой. И поверх этого, мощным, всё перекрывающим аккордом - горячим асфальтом. Как всегда, никаких чудес. Расстелив пляжную подстилку, она примостила под головой надувную "самолётную" подушечку и постаралась поскорее провалится в пусть и не освежающий, но какой-никакой сон.
Как водится, ничего она не слышала, ничего не чувствовала и ни о чем не подозревала. Ровно до тех пор пока не почувствовала на себе нечто большое, тяжелое и жаркое. Оно (это самое "тяжелое и жаркое") придавило девушкины конечности, И молча и сосредоточенно возилось на ней, словно бы умащиваясь поудобнее. " - Ну вот, - подумала она, - не посплю так хоть развеюсь. Надеюсь он знает что сейчас почём, не менее моего боится случайных связей и не забудет, поскудь этакая, "Дюрекс" какой попользовать". С этими мыслями она решила глаз не открывать, а постаралась устроиться поудобнее и приготовилась "расслабиться и получать удовольствие".
Что-то холодное и мокрое стало тыкаться ей в шею, а на лицо легло тяжелое и жаркое дыхание. " - Странные какие-то представления у незнакомца о прекрасном, - отстраненно подумала девушка, - не привыкла я как-то чтобы вот этим "холодным и мокрым" мне именно в шею тыкали. Как-то это... Стой! Да у него не только с психологией что-то не то, у него и с физиологией непорядок: странно мне представить чтобы можно было и тыкаться, и сопеть из того же места!" И девушка открыла глаза.
Истошный, пронзительный, сводящий-с-ума и переходящий в ультразвук визг раздался.. Непременно бы раздался, если бы именно в этот момент горячее и тяжелое тело незнакомца не накрыло её грудь теплой меховой волной. Меховой? Глаза наконец смогли сфокусироваться на крупной, лобастой башке, остроконечных мохнатых ушах, багровых угольках адского пламени, скрытых за косматой чёлкой черно-серебристой шерсти. А главное - на лунном отблеске великолепных клыков, которыми казалось битком набита распахнутая пасть. "Холодным и мокрым" оказался нос громадной собаки. Собаки? Хренушки! Уж на что девушка обычно презирала книжонки типа "Потёмки. Сага о потустороннем", но уж догадаться что это волк, да и не простой волк... Догадаться было не трудно. Ле луп-гаро смотрел на девушку пронзительно и требовательно, а из-за вываленного мало не на пол-метра темно-бордового языка казался плотоядно облизывающимся. " - Божечка ты мой!, - с неизбывной вековой покорностью русской женщины, охнула девушка. - Он же меня изнасилует и съест. Или, - с ещё большей грустью подумала она, - съест, потом изнасилует". Однако странное исчадье преисподней явно не собиралось делать ни первого, ни, к сожалению, второго. Он в очередной раз торкнул носом ее нежную шейку, потом приблизил к ней смертельно-белые зубы - и несколько раз пощелкал ими возле самой бьющейся голубоватой жилки. Но не укусил. Потом запрокинул голову, открывая своё заросшее серебристо-черной шерстью горло. Красные светодиоды его глаз требовательно вонзились в широко распахнутые фарфорово-голубые глазищи неосторожной ночевщицы, словно бы требовательно вопрошая: " - Ну что, дуррра, поняла?" Не поняла. Страшный человекозверь выждал минуту-другую, потом повторил пантомиму: нос - шея - зубы - горло. Снова не поняла. После третьего раза обормотень (а кто же еще?) неуклюже пропихнул гнущуюся не по-человечески лапу ей под голову, и неловким рывком притиснул её лицо к натянутой на горле шкуре. Пахло от него, удивительно, вовсе не псиной, а добротным мужиком с легкими тонами "Эгоиста". Но вот волосы, противно лезущие в глаза, нос, рот... Рот? Неужели он хочет?.. Чтобы?.. Я??? Его?!? Словно почувствовав, что они вот-вот таки достигнут "гармонии душ", косматое чудовище взрыкнуло (отчего кожа на горле под лицом девушки прошлась волнующей волной), и сделал так, что шерсть его стала дыбом. В прямом смысле. Так стало намного проще добраться до кожи под волосами. Сперва нерешительно, а потом, словно войдя во вкус, она стала сжимать челюсти, чувствуя как горячее и солёное наполняет рот. Оказалась, что не так уж это и противно, хотя "горячее и солёное" оно, знаете ли, разное бывает. Задумавшись об этих самых различиях, девушка и не заметила неких произошедших изменений. Нет, тяжесть горячего тела, так плотно и приятно распластывающая её по земле, никуда не исчезла. Просто... как будто масса незнакомца стала располагаться чуть по-другому и... " - Ну ладно, хватит, хватит, а то вишь - вошла во вкус" - приятный баритон раздался у нее чуть не над самым ухом. Или... под губами??? От удивления (не иначе) челюсти разжались, и, чтобы иметь возможность поучаствовать в сей, без сомнения, высокоинтеллектуальной, беседе, она сглотнула. "Не впервой", - ехидной ящеркой мелькнула скоротечная мыслишка, но вслух она произнесла нечто более сакраментальное:
- А?
- Хм, прекрасная незнакомка, искренне благодарю вас за проявленное великосердие!
Если бы в парке было хоть чуточку посветлее, от красоты незнакомца можно было бы просто ослепнуть. А так ничего - красивый мужик, почти как Апполон. Почти - потому что снизу скорее Рокко. Совместив "классику и современность" девушка всхлипнула:
- А вы и вправду - итальянец?
- Итальянец? - изумился верман, - почему? Ааааа, - проследил он зачарованный женский взгляд, - нет. Я наш, Рязанский.
- Рязанский? - недоверчиво протянула "неспящая в Нерезиновске". (Тяжело, знаете ли, изживать это многолетнее недоверие к "отечественному производителю").
- Родился, вырос, учился - там. Рязанское высшее военное училище ВДВ слышали? - он сделал шаг в сторону прорехи в листве, и в скудном свете высоко уже забравшегося молодого месяца стало видно, что на его мускулистом торсе лежат вовсе не тени веток - нет, прямо на нем была набита тельняшка. Местами - простреленная и как бы даже и в потёках крови.
- Ошибки молодости, - вдруг незнамо чего застеснялся совершенно голый человек, считанные минуты назад на ее глазах парваратившийся из свирепого зверя.
- Да ладно, всякое бывает, - примирительно протянула девушка, и призывно похлопала по стратегически освобожденной половинке подстилики, - присаживайтесь. Как говоривала моя бабушка "Сядем рядком да поговорим ладком".
- Вы знаете, мне таки совсем пора, - заторопился незнакомец. - Может в другой раз? А вообще - ОГРОМНОЕ Вам спасибо! Знали бы вы как жарко в этой чертовой шкуре!
И он затрусил вдоль тихой, храпящей на разные голоса аллеи. Девушка с явным сожалением смотрела вслед его силуэту и думала что права была мать - личную жизнь в этом сумасшедшем городе наладить ну никак невозможно.