На следующий день в Летний Дворец прибыла лучшая столичная портниха.
Не чувствуя в себе никакого желания заниматься нарядами и вникать во все сложности ненавистной церемонии, Ледейра все утро внушала, что нужно перебороть себя, и хотя бы выглядеть подобающим благородной леди образом. Припомнив, как держала себя в сложных ситуациях мать, она проследовала на примерку с поистине царственным видом. Чем снискала заслуженное одобрение леди Марьям.
Надо сказать, мастерство портнихи было неоспоримым, но, к большому разочарованию Леды, сама мастерица оказалась женщиной напористой, с завышенным самомнением. Обсуждение таких простых вопросов, как выбор фасона и тканей, превратилось в настоящую баталию.
Ледейра до этого даже представить себе не могла, насколько трудно изображать высокое достоинство и холодность, когда внутри все так и кипит от раздражения. И ей невольно вспомнилось, как еще недавно она заказывала парадные платья в Даргории. Это было так весело, Герцогиня, словно шутя, придумывала изящные детали и украшения, которых в даргорийском платье полагалось иметь минимальное количество, из-за чего каждая приобретала огромное значение. Швея, много лет обшивавшая Герцогиню, тут же подхватывала идею и предлагала добавить что-то свое. Потом все это обыгрывалось в разных вариантах на платье, доходя иногда до крайностей, что вызывало повышенную смешливость у присутствовавших дам, потому как перья, расположенные на платье сзади, выглядели словно птичий хвост, а букетики цветов, помещенные на плечах, напоминали клумбу. В итоге, из экстравагантных экспериментов рождалось новое веяние сезона. И Герцогиня, к вящей досаде первой, а затем и второй супруги брата, выбираясь на родину всего дважды в год, продолжала оставаться законодательницей мод для всего Даргорийского Королевского Двора.
Здесь же вместо сотрудничества между мастером и заказчиком, возникло напряженное противоборство.
Мастерица упрямо настаивала на понятном и знакомом ей придворном платье майронийского образца: широкая юбка со сложными складками и подрезами, пышные рукава и лиф с большим вырезом, который прикрывался полупрозрачным шелком, мягко обтекавшем шею. Причем, по ее понятиям, юбка должна была быть как можно более пышной, ткани самыми дорогими, а количество складочек, подрезов и драгоценностей запредельным. Ибо, как можно мелочиться, когда речь идет о первой леди королевства... Было очевидно, что женщине хотелось превзойти саму себя и показать все свое искусство перед столь роскошной аудиторией, которая ожидалась на свадебной церемонии.
Ледейра же, как могла уверенно и последовательно, настаивала на даргорийском варианте, платье строгом, но изящном, с воротником стойкой, полностью закрывающем шею, с узкими рукавами, и без всяких слишком пышных юбок, два цвета такни, белый и голубой, цвета Принца, и вышивка жемчугом по верхнему полотну из прозрачного белого шелка. Леда восхищалась и полностью доверяла вкусу своей матери, и в день свадьбы желала походить на нее.
Неизвестно, сколько бы продолжалось это бесконечное противостояние взаимоисключающих стилей одежды, в котором обе стороны словно не слышали друг друга, только швея не сдержалась и сказала, что ей виднее потому как она имеет большой опыт в пошиве платьев для самых знатных придворных дам. Не дожидаясь ответа Ледейры, со своего места вскочила баронесса Аби, до этого вполне мирно наблюдавшая за разгоравшимся спором, и так отчитала неосторожную женщину, посмевшую сравнить будущую Принцессу Майронии с какими-то там придворными дамами, что та от страха побелела, быстро вспомнив, кто отец девушки, и поспешила принести свои не слишком искренние извинения. С этого момента портниха, поджав губы, стала неохотно соглашаться со всеми предложениями Ледейы, но все время требовала от нее подробных разъяснений и пояснений, намекая, что непомерные требований девушки ставят под угрозу выполнение заказа в такие малые сроки. При этом она каждый раз поглядывала в сторону хмурившей брови баронессы, прикидывая, что именно та доложит Герцогу.
А Леда размышляла, как обманчиво бывает первое впечатление. Леди Марьям казалась такой домашней и простосердечной. Но за добротой и мягкостью скрывалась властность львицы, которая не повышая голоса, всего парой фраз произнесенных леденящим тоном, заставила громоздкую женщину, выше ее на голову, словно уменьшиться в размерах, и почувствовать себя перед ней маленьким беспомощным котенком. Даже по спине Леды в тот момент прбежал леденящий ходок.
Уже в самом конце многочасового выматывающего общения с портнихой, когда та попросила показать родовые свадебные украшения невесты, чтобы точнее разместить жемчужную вышивку на лифе платья, выяснилось, что затребованные украшения, равно как и прочие драгоценности покойной Герцогини, остались в Ар-Аноре. Портниха промолчала, но всем видом показывала, как именно она относится к подобной непредусмотрительности.
Вот только, Леда на такую мелочь, как настроение своенравной швеи, не обратила совершенно никакого внимания. Лишь одна мысль занимала ее в тот момент: За драгоценностями отправят курьера. А это значит, что в ближайшее время она сможет передать письмо в Ар-Анор и получить оттуда интересующие ее ответы. Сердце Ледейры резко ускорило свой бег, и она еле сдержалась, чтобы не показать охватившую ее радость и нетерпение. И возблагодарила Пресветлых Богов за то, что они так быстро отозвались на ее просьбу, за то, что совсем скоро она получит вести о милом Шарле.
Как ни старалась Леда, ей плохо удавалось скрывать свое волнение, и леди Марьям не могла не заметить очевидного, но когда Леда изложила ей свою просьбу передать в Ар-Анор письмецо подруге Саранте, отнесла возбужденное состояние Ледейры на счет обычной девичьей сентиментальности. И даже умилилась столь трепетному отношению между девушками.
Однако, настоятельно попросила Ледейру заняться составлением письма ближе к вечеру, а приятное послеобеденное время использовать для прогулки.
Она, как и Герцогиня, считала, что длительные прогулки на свежем воздухе приносят огромную пользу здоровью.
А еще, как убедилась Леда, много новых и поразительных знаний. И, как это ни странно, вовсе не из области ботаники.
***
Когда Леда выходила с леди Марьям из Гостевого Дома, то была ужасно опустошена и возбуждена одновременно. Предсвадебные хлопоты сами по себе вызывали у нее глухое неприятие, а тут еще портниха с ее гонором. От такой гремучей смеси Леда чувствовала себя уставшей и разбитой. С другой стороны, предвкушение того, что сегодня она сможет написать письмо Саре, будоражило ее. Ей так много хотелось рассказать, но, прежде всего, узнать о Шарле. Пусть у него все будет хорошо. Пусть новости будут добрыми. Леде казалось, что никакая прогулка не пойдет на пользу, когда ей до такой степени не терпится сесть за стол и излить хотя бы в письме все, что у нее накопилось на душе. И пока они с баронессой шли вдоль подъездной дороги, обсаженной высокими деревьями, Леда только и думала о том, когда же они повернут назад. Дорога повернула к Летнему Дворцу, а они с леди Марьям продолжали идти прямо по узкой парковой тропке, которая через десяток шагов должна была нырнуть в узкий арочный проход, устроенный в стене из высокого и плотного кустарника. Перед аркой леди Марьям ускорила шаг, и, несколько нарушая этикет, прошла в нее первой. Ледейра без всякого энтузиазма последовала за ней, но когда леди Марьям неожиданно сделала пару шагов в сторону и сошла с дорожки...
Перед Ледой открылся... поистине фантастический вид. Зрелище, представшее ее глазам, было умопомрачительно прекрасным! Вся территория парка представляла собой плавный спуск к реке, и состояла из замысловатого переплетения прудиков, водопадиков, ручейков, зарослей причудливых кустарников и ярких пятен из разного вида цветов. Это было как в сказке. Словно нарисовано художником, причем очень искусным. Красота была нечеловеческая.
Дома, в Ар-Анроре, была изумительная лужайка, с альпийскими цветами, окруженная деревьями, где они с Шарлем любили играть. Был сад, цветники и небольшой зленный уголок, гордость Герцогини: несколько террас, крытых от посторонних глаз живыми изгородями из кустарника и плюща, где между пышными кустами и небольшими декоративными деревьями, росли цветы в вазонах и на грунте. В нем было несколько укромных уголков, прудик, качели, скамеечки, беседка. Но это было небольшое пространство. И все растения были вполне знакомыми. А формы беседки, скамеек, дорожек вполне привычными. Сады соседей по поместью, и те, что доводилось видеть в Даргории были большими или не очень, разной степени ухоженности, но самыми обычными. А королевский дворцовый парк - вообще был частью естественного леса.
А здесь. Хитросплетение из растений, воды, дорожек, камней, мостиков, арочек и живописно разрушенных каменных изгородей и еще боги знает чего... Леда какое-то время не могла сказать ни слова. Она только стояла и зачарованно смотрела на открывшуюся ей красоту. Леди Марьям стояла рядом и улыбалась, видя произведенный эффект. Она уже успела здесь побывать, пока Ледейра болела и теперь была рада поделиться с ней своим восторгом от этого места.
Леда взглянула на леди Марьям.
- Это так прекрасно, это...- у нее не было слов, чтобы по достоинству оценить увиденное.
- Я была уверена, что Вам понравится. Здесь столько всего интересного. - проговорила леди Марьям, не переставая улыбаться. - Выбирайте, куда мы направимся в первую очередь.
Леда выбрала дорожку вдоль извилистого ручейка. По обоим его берегам лежали покрытые мхом камни, а между ними, то тут, то там, то желтыми, то белыми, или голубыми пятнышками выглядывали нежные цветы. Потом была беседка, потом мостик через озерцо. Леда подбегала к каждому цветочку и радовалась как дитя.
Леди Марьям шла степенно и любовалось Ледейрой. Ее гибкой, тонкой фигуркой, ее радостной улыбкой. Как же мало нужно молоденькой девушке, чтобы прийти в восторг.
На самой ближней к реке дорожке их ждали. Леди Марьям, увидев ожидавшего, заулыбалась еще шире и подозвала Ледейру, увлеченную в тот момент созерцанием очередного розового куста необычной расцветки.
- Вы интересовались, кто заботится обо всем этом великолепии. Сейчас я вам представлю Вашего управляющего. Именно он отвечает и за Летний Дворец и за все прилегающие к нему территории. - Баронесса взглядом указала на идущего в их сторону мужчину.