День, понимая чувства толпы,
Мелким дождем моросит.
В душах если бушуют костры,
Сегодня лишь каждый искрит.

Мужчины, во тьму облачившись,
На своих широких плечах
Гроб дубовый несут, подкосившись,
С телом, чье сознание - прах.

Столпились вокруг грустные взоры,
С языков слетают слова,
Покинул мертвец эти просторы,
Честь ему и хвала...

Сказала вдова, вытирая глаза:
"Больше жизни мужа любила,
Домашний очаг всегда берегла,
На кого меня он покинул?!"

Женские плечи нежно обняв,
Друг пару слов произнес:
"Он всегда выручал, чуть на ноги встав,
Закончен теперь его жизни кросс...

И каждый в толпе подарил слова,
Полные доброты и света,
Но хохот раздался вдруг старика,
Стоящего над надгробным портретом.

Черная мантия, вся в лоскутах,
Закрывала старые кости,
Капюшон нагнетал атмосферы страх,
Земли подлетели вверх горсти.

"Скажу только раз, и правду лишь только" - 
Откашлялся резко незванный гость, -
"Вдова, что слез проливает столько,
Изменами вставила в горло кость;

Лучший друг, так заботливо ее приобнявший,
Делил с покойным не только хлеб!
Он сейчас, один из немногих понявший,
Смотрит с виной, ему место - склеп!

И вы, весь народ, что здесь собрался,
Не с добрыми помыслами пришли.
Каждый из вас за наследство б подрался,
Как только б на метр все отошли!"

Поднял руку странный старик,
В одежду свою окунулся,
Головой здесь кто был - каждый поник,
Ведь неизвестный правды коснулся!

Народ постепенно поднял глаза:
Нет уже старика.
Черный ворон смотрит на них свысока,
Как правда бывает горька!