Аннотация: Маршалл играл с друзьями. Двор был наполнен едва ощутимой осенней прохладой. Начало сентября, в это время в Рингарде всегда царило оживление. Летняя жара душ ещё не успела остыть: дети играли в салки, футбол, лапту, бегали наперегонки.
Это первая глава романа "Дом Воспоминаний". Начало и продолжение в одноимённой папке.
Маршалл играл с друзьями. Двор был наполнен едва ощутимой осенней прохладой. Начало сентября, в это время в Рингарде всегда царило оживление. Летняя жара душ ещё не успела остыть: дети играли в салки, футбол, лапту, бегали наперегонки.
- Уже девять, пора расходится, - сказал Рос.
- И правда, смеркается, - согласился Брэд.
- Давайте поиграем ещё! - воскликнул Маршалл.
- Не могу, Марш! Родители будут ругаться, если не приду к ужину.
- Мои тоже.
- Что же, ничего не поделаешь. До завтра.
Вас наверное удивляет, почему ребёнок не хотел возвращаться домой? Дело в том, что там не было тепла. Внешне семья, в которой рос Марш, выглядела благополучной. Не голодал, в драных штанах не ходил, синяков на лице не было. Но насилие бывает не только физическим.
Почти каждый вечер в доме слышались крики, временами билась посуда. Что мог сделать одиннадцатилетний мальчик с непониманием взрослых? Помирить, успокоить? - Мал ещё. В такие моменты Марш сидел в своей комнате и боялся, боялся, что папа ударит маму. Боялся криков, боялся, что кто-то сорвёт злость на нём. Это ведь так просто - обидеть ребёнка, когда злишься на кого-то. Он не даст сдачи, не пожалуется, может, только поплачет. И поделом...
Семейство Стивенсов проживало в доме номер четыре по улице Баха. С виду это был небольшой двухэтажный коттедж из дерева. Увидев такой, вы бы подумали: что за деревенский домик? Однако внутри было довольно уютно. На первом этаже располагалась родительская спальня, гостиная, кухня, а также туалет с ванной. Мальчик жил в небольшой комнате наверху, других детей в семье не было.
Открыв дверь, ребёнок оказался в маленькой прихожей. Уголок с вешалками, настенные фотографии, половой коврик. С кухни доносились крики, он не удивился - молча прошёл в свою комнату и попытался погрузиться в чтение журнала о компьютерных играх. Получалось плохо, родители не успокаивались.
- Ты постоянно задерживаешься, так больше не может продолжаться! - кричала Марта.
- Нам же надо на что-то жить! - оправдывался Мартин. - Или ты думаешь, что деньги падают с неба?
Марта и Мартин женились по любви - в раннем возрасте. Обоим едва стукнуло девятнадцать, чувства были так сильны, что они решили не тянуть. Первые пару лет всё шло хорошо, но потом появился ребёнок, и отношения начали остывать. Было несколько измен, но они так и не расстались.
Что-то держало этих двоих вместе. Привлекательная внешность, привычка или нежелание менять уклад жизни? - Трудно сказать, но было в них особенное зерно. Некая едва различимая вуаль непосредственности. При всех минусах совместной жизни оба временами наслаждались своим существованием.
Марта часто открывала свадебный альбом, перелистывала страницы, вдыхала запах фотографий. Как будто этот лёгкий аромат ветхости мог вернуть её в тот чудесный летний день. Молодая, худенькая блондинка с васильковыми глазами взирала на своё будущее с застывшего момента. Прошлое захватывало Марту, она вновь становилась наивной и игривой - такое приятное ощущение, словно глоток холодной воды в знойную ночь.
А потом появлялся сын. Марта любила его, но порою ненавидела. Как можно ненавидеть собственного ребёнка? - Можно, когда жизнь не радует - нет больше святого. Ненависть её проявлялась не прямо, а посредством... Да хотя бы невкусного обеда, выданного Маршу перед школой.
Что же до Мартина. Он был хорошим парнем... когда-то. В школьные годы это был красивый, высокий молодой человек. Его глубокие карие глаза отлично дополняли густые чёрные волосы. Мужчина не был ни заносчивым, ни самодовольным. Но у него возникали вспышки гнева, тогда мало кто мог успокоить буяна.
От того Мартина сохранилась лишь малая часть. Сейчас это был грузный человек лет тридцати на вид. Черные волосы поблекли, в глазах угас огонёк, как будто кто-то залил угли в камине водой. Чем же он занимался? Играл на рояле, пил пиво по выходным, бывал и в местном стрип-клубе.
Работал Мартин много, но платили ему мало. Ещё и играл всякую чушь. Новогодние песенки вроде "Jingle Bells", народный фольклор и модную попсу в дилетантских аранжировках. Иногда кто-нибудь приставал к нему, и тогда Мартину стоило больших усилий сохранять спокойствие - вспыльчивый был парень.
Марти редко общался с Маршем, а стоило бы. Мальчику не хватало смелости, не хватало сильного мужского плеча. Он держался молодцом, но приходилось нелегко. Тяжело искать путь, когда не знаешь стороны света.
Крики, наконец, оборвались. Марш зашёл на кухню, очень уж хотелось есть.
- Ага, явился! - крикнул отец.
- Оставь ребёнка в покое, - сказала Марта.
- Не указывай мне, женщина!
- Заткнись, придурок!
- А-ха-ха! Не заткнусь.
- Ну ты и идиот.
- Ага, а ты ещё лучше - жена идиота.
- На свою беду.
- Ладно, кончай дуться. Поругались и хватит.
- Конечно, всё так просто!
- Ну, как хочешь. - сказал Марти и вышел.
Марта глубоко вздохнула и продолжила чистить оставленную картошку.
- Почему вы всегда ругаетесь, мам? - спросил Марш.
- Что я тебе говорила! - кричала Марта. - Не доставай меня своими вопросами!
- Прости, мам... - по щеке мальчика покатились слёзы.
- Сынок, не плачь... Это ты прости меня. Я не должна так с тобой говорить. Всё из-за этого ублюдка. Уу... Что б ему пусто было! - воскликнула она, тыча сковородой в сторону выхода из кухни.
- Разве папа виноват?
- Мы оба виноваты, сынок. Иди сюда.
Маршалл боязливо подошёл и оказался в объятиях любящей матери. Наблюдая за ними, никто бы не подумал, что произошло в квартире несколько минут назад. Счастливая мать обнимает своего ребёнка. Как это прелестно! Тьфу, ты! Люди любят называть прелестным всё. Такое грязное универсальное словечко. - Какие прелестные туфли! - Какой прелестный ребёнок! Они готовы называть прелестным любую дрянь - особенно ту, которая таковой не является.
Ужин был готов. Марш сидел за столом и жадно поедал жареную картошку с курицей. Марта немного успокоилась, ей захотелось поговорить.
- Как погулял сынок?
- Как обычно, Брэд и Рос попросились домой к девяти, если бы не они, я бы только пришёл.
- Не стоит гулять допоздна, у тебя ведь тоже есть дом.
- Есть, - со вздохом согласился Марш.
На кухню зашёл Мартин, он старательно избегал взгляда Марты.
- Уже поел, парень? Пошли, надо перекинуться с тобой парой слов, - сказал он, подмигивая.
Маршаллу не понравилась эта идея, разговоры с отцом редко кончались хорошо, но он сказал только: пойдём.
Старый диван в гостиной выглядел помятым, но не старым: светло коричневая обшивка лишь немного потеряла цвет. И вот они сели - отец и сын.
- Марш, я редко с тобой говорю, но хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя. Что бы ни случилось, как бы мы ни ругались с твоей мамой - я люблю тебя. Ты ведь мой сын. В тебе мои гены, моя кровь. Я смотрю на твоё лицо и вижу себя. Ты меня понимаешь? - спросил отец.
- Да, - неуверенно ответил сын.
- А мне кажется не совсем... Да и мал ты ещё, чтобы понимать такие вещи. Пойми лишь одно: я работаю, чтобы ты жил хорошо. Твоя мама ругается на меня, потому что я провожу на работе больше времени, чем дома. Но я ведь делаю это не по своей воле. Мне нужно зарабатывать на хлеб - для нас с тобой. На образование, на покупки, на новенький мопед, который я куплю тебе на шестнадцатилетие.
- Правда купишь?
- Правда, если не станет хуже.
- Ух, ты! Все ребята обзавидуются!
- Не стоит кичиться деньгами, Марш, особенно если их заработал не ты.
- Я понял папа.
- Ну-ну, иди сюда, - сказал Мартин, взъерошивая волосы Марша. - А почему бы нам не сыграть в лапту перед сном? А?
- Сейчас, правда?!
- Бери перчатку и пойдём.
В такие моменты чета Стивенсов казалась обычной семьёй со своими плюсами и минусами. Ругань и холодность составляли лишь одну сторону медали, другую украшали любовь и понимание. Жаль, что подобные вечера были редкостью.