Теннисон А. : другие произведения.

In Memoriam A.H.H. / "Памяти А.Г.Х."

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение поэмы: стихи L-LXIII. К стиху LVIII: "Высшая Муза" - Урания.
   []
  
  
   L
  
   Будь рядом, если слабну я,
   Одолевает беспокойство -
   Для сердца моего расстройство,
   Стихает поступь Бытия.
  
   Будь рядом навсегда со мной,
   Когда надежду потеряю,
   Житьё мне - как мегера злая,
   А Время - гробовщик лихой.
  
   Будь рядом в сумрачные дни,
   Когда считаю: люди - мухи,
   К возвышенному очень глухи,
   Исчезнут, пожужжав, они.
  
   Будь рядом в старости моей
   И повели остановиться:
   На тёмной жизненной границе
   Яви мне проблеск вечных дней.
  
   L
   Be near me when my light is low,
   When the blood creeps, and the nerves prick
   And tingle; and the heart is sick,
   And all the wheels of Being slow.
   Be near me when the sensuous frame
   Is rack'd with pangs that conquer trust;
   And Time, a maniac scattering dust,
   And Life, a Fury slinging flame.
   Be near me when my faith is dry,
   And men the flies of latter spring,
   That lay their eggs, and sting and sing
   And weave their petty cells and die.
   Be near me when I fade away,
   To point the term of human strife,
   And on the low dark verge of life
   The twilight of eternal day.
  
  
   LI
  
   Воистину ль хотим сейчас,
   Чтоб рядом с нами был покойный?
   Воистину ль его достойны,
   И вовсе нет пороков в нас?
  
   А ну воспетый мною друг
   Узрит своим бесстрастным оком,
   Что предан тайно я порокам,
   Любовь ко мне ослабит вдруг?
  
   Моя тревога неверна:
   Винить любовь отнюдь не надо
   За то, что честность - ей отрада;
   Со Смертью мудрость быть должна.
  
   Прошу: в подъёмах наших будь,
   Будь и в паденьях наших тоже
   И наблюдай, как чуткий Боже,
   И снисхожденье не забудь.
  
   LI
   Do we indeed desire the dead
   Should still be near us at our side?
   Is there no baseness we would hide?
   No inner vileness that we dread?
   Shall he for whose applause I strove,
   I had such reverence for his blame,
   See with clear eye some hidden shame
   And I be lessen'd in his love?
   I wrong the grave with fears untrue:
   Shall love be blamed for want of faith?
   There must be wisdom with great Death:
   The dead shall look me thro' and thro'.
   Be near us when we climb or fall:
   Ye watch, like God, the rolling hours
   With larger other eyes than ours,
   To make allowance for us all.
  
  
   LII
  
   Тебя любить как надлежит
   Я не могу: любви присуще
   Отображать предмет влекущтй;
   Над мыслью мой словарь бежит.
  
   Дух истинной любви изрёк:
   "Пусть песни у тебя унылы,
   Но отогнать меня нет силы,
   Безвреден мне людской порок".
  
   "Но что́ обязывает дух
   Быть свято верным идеалу?
   Какая память? Жизнь бежала,
   Немало заслужив прорух".
  
   "Не след по-девичьи смотреть:
   Мол, жизнь - пороки без границы;
   Твоим сокровищам явиться,
   Когда жемчужине созреть".
  
   LII
   I cannot love thee as I ought,
   For love reflects the thing beloved;
   My words are only words, and moved
   Upon the topmost froth of thought.
   'Yet blame not thou thy plaintive song,'
   The Spirit of true love replied;
   "Thou canst not move me from thy side,
   Nor human frailty do me wrong.
   'What keeps a spirit wholly true
   To that ideal which he bears?
   What record? not the sinless years
   That breathed beneath the Syrian blue:
   'So fret not, like an idle girl,
   That life is dash'd with flecks of sin.
   Abide: thy wealth is gather'd in,
   When Time hath sunder'd shell from pearl.'
  
  
   LIII
  
   Немало видел я отцов,
   Стоящих меж сынов степенно;
   В них много свежести нетленной,
   А юность их - не без грехов.
  
   Сия теория верна
   В защиту всех, кто пожил вволю:
   Что тихое, пустое поле
   Совсем бы не дало зерна?
  
   О, мы всё это говорим
   Для тех, что юность утеряли,
   Но говорили бы едва ли
   Всё это бойким, молодым.
  
   Должны держаться блага мы,
   Чтоб Философия нимало
   Себе нигде не изменяла
   И не звала Владыку Тьмы.
  
   LIII
   How many a father have I seen,
   A sober man, among his boys,
   Whose youth was full of foolish noise,
   Who wears his manhood hale and green:
   And dare we to this fancy give,
   That had the wild oat not been sown,
   The soil, left barren, scarce had grown
   The grain by which a man may live?
   Or, if we held the doctrine sound
   For life outliving heats of youth,
   Yet who would preach it as a truth
   To those that eddy round and round?
   Hold thou the good: define it well:
   For fear divine Philosophy
   Should push beyond her mark, and be
   Procuress to the Lords of Hell.
  
  
   LIV
  
   Но веру всё-таки храним,
   Что сможет и добро отчасти
   Быть целью даже у напастей,
   Грехов, сомнений, хладных зим,
  
   Что всё имеет цель-мечту,
   И что не гибнут понапрасну,
   Без воли Господа: безгласно
   Не канут просто в пустоту,
  
   Что без нужды не суждено
   Быть мошке пламенем объятой,
   Червю - рассечься о лопату,
   Что цели всё подчинено.
  
   Хоть правда не вполне ясна,
   Мы верим: за добром - победа,
   Пусть в отдаленье. Наше кредо:
   Вослед зиме придёт весна.
  
   То - грёза. Ну а я каков?
   Дитя, которое ночами
   Кричит не языком: слезами,
   Дитя, что к свету тянет зов.
  
   LIV
   Oh yet we trust that somehow good
   Will be the final goal of ill,
   To pangs of nature, sins of will,
   Defects of doubt, and taints of blood;
   That nothing walks with aimless feet;
   That not one life shall be destroy'd,
   Or cast as rubbish to the void,
   When God hath made the pile complete;
   That not a worm is cloven in vain;
   That not a moth with vain desire
   Is shrivell'd in a fruitless fire,
   Or but subserves another's gain.
   Behold, we know not anything;
   I can but trust that good shall fall
   At last--far off--at last, to all,
   And every winter change to spring.
   So runs my dream: but what am I?
   An infant crying in the night:
   An infant crying for the light:
   And with no language but a cry.
  
  
   LV
  
   Желанье, чтобы век людской
   За нашим гробом длился тоже, -
   Не оттого ль, что образ Божий
   Живёт у нас в душе любой?
  
   С Природой Бог в борьбе всегда,
   Поскольку злы её стремленья?
   О видах столь полна раденья,
   Защиты жизней столь чужда.
  
   Теперь мне распознать дано
   Её деяний скрытый корень:
   В ней из пятидесяти зёрен
   Сумеет прорасти одно.
  
   Где шествовал спокойно встарь,
   Споткнулся я при переменах,
   Потом упал на тех ступенях,
   Что нас к Нему ведут сквозь хмарь.
  
   Но, веру хрупкую тая,
   Всё восхожу, как по отрогам,
   К Тому, кого считаю Богом;
   Надежду обретаю я.
  
   LV
   The wish, that of the living whole
   No life may fail beyond the grave,
   Derives it not from what we have
   The likest God within the soul?
   Are God and Nature then at strife,
   That Nature lends such evil dreams?
   So careful of the type she seems,
   So careless of the single life;
   That I, considering everywhere
   Her secret meaning in her deeds,
   And finding that of fifty seeds
   She often brings but one to bear,
   I falter where I firmly trod,
   And falling with my weight of cares
   Upon the great world's altar-stairs
   That slope thro' darkness up to God,
   I stretch lame hands of faith, and grope,
   And gather dust and chaff, and call
   To what I feel is Lord of all,
   And faintly trust the larger hope.
  
  
   LVI
  
   "Меня столь беспокоит вид?
   Хоть тысяча из них пропала,
   Не беспокоюсь я нимало, -
   Ответ Природы с гор звучит. -
  
   Ко мне звук гласа твоего;
   Дарю рожденье, затуханье,
   А дух - единственно дыханье;
   Не знаю больше ничего".
  
   Ужели должен человек -
   Её коронное творенье
   С очами, в коих озаренье,
   Кто к небу обращён вовек,
  
   Кто верит: Бог есть Бог любви,
   И что любовь - Закон суммарный -
   Природе вопреки коварной:
   Её клыкам, когтям в крови, -
  
   И кто любил, и кто страдал
   За Справедливость, как святыню, -
   Развеяться песком пустыни
   Иль запечататься внутрь скал?
  
   На этом всё? Разлад засим,
   А человек исполнен вздора:
   Древнейшие драконьи ссоры -
   Лишь музыка в сравненье с ним.
  
   Ты хрупко, бытие, темно!
   Утешь, минуя все наветы!
   Но получить на всё ответы
   Лишь на том свете суждено.
  
   LVI
   'So careful of the type?' but no.
   From scarped cliff and quarried stone
   She cries, "A thousand types are gone:
   I care for nothing, all shall go.
   'Thou makest thine appeal to me:
   I bring to life, I bring to death:
   The spirit does but mean the breath:
   I know no more.' And he, shall he,
   Man, her last work, who seem'd so fair,
   Such splendid purpose in his eyes,
   Who roll'd the psalm to wintry skies,
   Who built him fanes of fruitless prayer,
   Who trusted God was love indeed
   And love Creation's final law?
   Tho' Nature, red in tooth and claw
   With ravine, shriek'd against his creed?
   Who loved, who suffer'd countless ills,
   Who battled for the True, the Just,
   Be blown about the desert dust,
   Or seal'd within the iron hills?
   No more? A monster then, a dream,
   A discord. Dragons of the prime,
   That tare each other in their slime,
   Were mellow music match'd with him.
   O life as futile, then, as frail!
   O for thy voice to soothe and bless!
   What hope of answer, or redress?
   Behind the veil, behind the veil.
  
  
   LVII
  
   Но тише: эта песнь о нём -
   Печальнейшая песнь земная,
   Наносим вред ему, стеная;
   Давай с тобой скорей уйдем;
  
   Ты столь бледна, пойдём домой.
   Прошла у жизни половина;
   Воспел я по нему кручину,
   Но, как умру, и труд со мной.
  
   Но до скончанья дней моих
   Мне будет колокол печальный
   Звонить - размеренно, прощально -
   По другу, мне милей других.
  
   Всечасно буду слышать я
   Звучанье колокола въяве,
   Реченье: "Аве, аве, аве;
   Прощай навек, любовь моя".
  
   LVII
   Peace; come away: the song of woe
   Is after all an earthly song:
   Peace; come away: we do him wrong
   To sing so wildly: let us go.
   Come; let us go: your cheeks are pale;
   But half my life I leave behind:
   Methinks my friend is richly shrined;
   But I shall pass; my work will fail.
   Yet in these ears, till hearing dies,
   One set slow bell will seem to toll
   The passing of the sweetest soul
   That ever look'd with human eyes.
   I hear it now, and o'er and o'er,
   Eternal greetings to the dead;
   And "Ave, Ave, Ave,' said,
   'Adieu, adieu,' for evermore.
  
  
   LVIII
  
   Вот так прощался с другом я:
   Мои слова, полны печали,
   Здесь эхом в склепах прозвучали,
   Капелью этого жилья,
  
   Сердца встревожив у людей,
   Постигших лишь наполовину,
   Что их в грядущем ждёт кончина,
   Хлад склепов - на исходе дней.
  
   От высшей Музы был ответ:
   "Не жалобь люд слезою больше:
   Коль петь останешься подольше, -
   Уйдёшь, обретши пиетет".
  
   LVIII
   In those sad words I took farewell:
   Like echoes in sepulchral halls,
   As drop by drop the water falls
   In vaults and catacombs, they fell;
   And, falling, idly broke the peace
   Of hearts that beat from day to day,
   Half-conscious of their dying clay,
   And those cold crypts where they shall cease.
   The high Muse answer'd: "Wherefore grieve
   Thy brethren with a fruitless tear?
   Abide a little longer here,
   And thou shalt take a nobler leave.'
  
  
   LIX
  
   О Скорбь, теперь живи со мной,
   Равно законная супруга,
   Полжизни, лучшая подруга,
   Отнюдь не гостья на постой.
  
   О Cкорбь, мной будешь заправлять,
   Но будь со мною, как невеста,
   Чтоб резкость не нашла здесь места,
   Коль склонишь здравый смысл являть.
  
   Неколебима страсть моя,
   Отныне ей не стать слабее,
   Однако временами с нею
   Играть, быть может, стану я.
  
   С надеждой сильною, любя,
   Тебя писать отныне стану,
   Но кое-кто, хоть это странно,
   Не сможет распознать тебя.
  
   LIX
   O Sorrow, wilt thou live with me
   No casual mistress, but a wife,
   My bosom-friend and half of life;
   As I confess it needs must be;
   O Sorrow, wilt thou rule my blood,
   Be sometimes lovely like a bride,
   And put thy harsher moods aside,
   If thou wilt have me wise and good.
   My centred passion cannot move,
   Nor will it lessen from to-day;
   But I'll have leave at times to play
   As with the creature of my love;
   And set thee forth, for thou art mine,
   With so much hope for years to come,
   That, howsoe'er I know thee, some
   Could hardly tell what name were thine.
  
  
   LX
  
   Он - высшая душа - почил,
   А дух мой по нему томится,
   Как деревенская девица,
   Которой знатный очень мил.
  
   Но знатные - в своих кругах,
   Она любимому - не пара,
   Его ревнует часто яро
   Ко всем, кто у него в друзьях,
  
   Свою деревню потому
   Днесь видит грустной, опустелой,
   Вздыхает горько то и дело
   В родном, но сумрачном дому.
  
   Соседи в продолженье дня
   Язвят над ней за эти грёзы;
   Её ночами душат слёзы:
   "Почто ему любить меня?".
  
   LX
   He past; a soul of nobler tone:
   My spirit loved and loves him yet,
   Like some poor girl whose heart is set
   On one whose rank exceeds her own.
   He mixing with his proper sphere,
   She finds the baseness of her lot,
   Half jealous of she knows not what,
   And envying all that meet him there.
   The little village looks forlorn;
   She sighs amid her narrow days,
   Moving about the household ways,
   In that dark house where she was born.
   The foolish neighbors come and go,
   And tease her till the day draws by:
   At night she weeps, "How vain am I!'
   How should he love a thing so low?'
  
  
   LXI
  
   Коль в высшем бытие твоём
   Твой новый разум искуплённый
   Общается непринуждённо
   Лишь с теми, кто велик умом,
  
   То, если вниз опустишь взгляд,
   Увидишь: очень мало силы
   Развиться на Земле унылой
   Мне, что одет во мрак и хлад!
  
   На бреге взгляд останови,
   Где превратился в человека;
   О Дух, любовь моя - от века:
   Сильней шекспировской любви.
  
   LXI
   If, in thy second state sublime,
   Thy ransom'd reason change replies
   With all the circle of the wise,
   The perfect flower of human time;
   And if thou cast thine eyes below,
   How dimly character'd and slight,
   How dwarf'd a growth of cold and night,
   How blanch'd with darkness must I grow!
   Yet turn thee to the doubtful shore,
   Where thy first form was made a man;
   I loved thee, Spirit, and love, nor can
   The soul of Shakspeare love thee more.
  
  
   LXII
  
   Но если вдруг на Землю взгляд
   Тебя заставит отдалиться,
   Моя любовь - лишь небылица,
   Одна из меркнущих баллад.
  
   Тебе отречься нипочём
   От сердца, что не так достойно;
   Живёшь, чтоб привлекать спокойно
   Тех, что равны тебе умом.
  
   В ином, далёком мире ты,
   Где страсти прежние не властны:
   На них взираешь безучастно,
   С пустой улыбкой, с высоты.
  
   LXII
   Tho' if an eye that's downward cast
   Could make thee somewhat blench or fail,
   Then be my love an idle tale,
   And fading legend of the past;
   And thou, as one that once declined,
   When he was little more than boy,
   On some unworthy heart with joy,
   But lives to wed an equal mind;
   And breathes a novel world, the while
   His other passion wholly dies,
   Or in the light of deeper eyes
   Is matter for a flying smile.
  
  
   LXIII
  
   И гончая по нраву мне,
   И жалко лошадь, что загнали,
   Но это отягчит едва ли
   Восход мой к горней вышине.
  
   Над ними возвышаюсь так,
   Как выше ты меня, я чаю;
   Но низшим сопереживаю,
   Стараюсь осветить им мрак.
  
   Так снизойди же: плачу я;
   Движения твои маститы,
   Твоя широкая орбита
   Намного выше, чем моя.
  
   LXIII
   Yet pity for a horse o'er-driven,
   And love in which my hound has part,
   Can hang no weight upon my heart
   In its assumptions up to heaven;
   And I am so much more than these,
   As thou, perchance, art more than I,
   And yet I spare them sympathy,
   And I would set their pains at ease.
   So mayst thou watch me where I weep,
   As, unto vaster motions bound,
   The circuits of thine orbit round
   A higher height, a deeper deep.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"