Три телеги, запряжённые лошадьми отряда Ниферя, лишившимися на продолжительное время большей части своих всадников, резво тарахтели по каменной кладке широкой ухоженной дороги, которую величали Государевым Путём. Под государем, в честь которого всё это великолепие и поименовали, когда повозки строителей только начали накатывать здесь первые колеи, конечно же, подразумевался Олег Добродетель, оказавшийся последним правителем Старого Забейга. Как торжественно объявил на церемонии освящения первого заложенного камня Первейший Служитель Яри и Горячея Исюта Всетерпеливый: "Всё на благо народа! Всё ради процветания родной земли!" Правда, народ как раз считал, что всё затевалось ради того, чтобы увеличить и ускорить непрерывный поток налогов, податей, душистых вин, сочного пряного мяса и предметов роскоши, стекавшихся со всех частей страны и света в столицу. Когда же небо померкло и пришли холода, голод, землетрясения и смута, и окраинные земли Старого Забейга откололись и стали независимыми соседними государствами, всем, само-собой, стало не до завершения строительства впечатляющей сети дорог. После пришествия к власти деда нынешней правительницы, Тысюка Харвары, также известного как "Молот и Наковальня", который бросил все силы на противление скатыванию страны в полнейшую сумятицу после Затмения, и, в особенности, при его сыне, Огломе Харваре, разбитый во многих местах и потерявший величественный вид Путь наконец-то стал тем, чем и задумывался изначально - раскидистой паутиной ровных дивных дорог, пересекающих Забейг от одного края до другого. На всём его протяжении путников заманивали в свои настежь растворённые ворота и сквозь откинутые занавеси уютные гостевые дворы с коновязями и питейные дома с приветливыми девушками на разливе, пёстрые крытые повозки кочевых торговцев и кузнечные дворы, где запросто меняли рассыпающиеся и отваливающиеся колёса, починяли сбрую и прочую амуницию. Прежнее же название, после недолгих раздумий, оставили тем же, конечно же, понимая под государями, ответственными за появление этого чуда света, уже ославленный род Харвара.
Ярь восходила в небесах уже пять раз с тех пор, как музыканты покинули пролесок на юго-восточных границах. Погода установилась безоблачная и тёплая, Щебряк не слишком жалел лошадей, Чёсичаа стремительно приближался. Лёжа у борта повозки, принакрывшись шерстяной накидкой, Храдмирей провожал взглядом путевые столбы, высчитывая про себя оставшееся до города расстояние. Впереди слышались увлечённые голоса Маныша и Слязина, живейшим образом нечто обсуждавших. Напротив брата расположилась Юнемиш, от нечего делать рассматривавшая попадавшийся по пути люд. Задрыга старшей Збро и Арбузик Збро младшего держались рядом, подвязанные поводьями к борту повозки.
Однажды Щебряк обогнал пожилую пару, у возика которой отлетело колесо и высыпались клети с курами. Тщедушный мужичок с проплешинами изо всех сил пытался поймать несколько вырвавшихся из заключения, панически кудахчущих птиц, а над ним, возведя руки к небу, стояла и визгливо причитала сухощавая баба в яркой телогрейке. Ещё спустя какое-то время, позади осталась группа странствующих фигляров. На боку их телеги болталась связка масок, изображавших героев народных сказаний и в действительности существовавших когда-то людей и нелюдей, как то: Ейко Простачок; Владычица Горы, с поблескивающими медью косами; оскалившаяся пасть рогатой морды Лесного Выродка; оранжевый капюшон самого первого на свете грайца Бахтияра; заплывшая жиром харя вечного посмешища в простолюдинских рассказах - стародавнего правителя Чапулыги Борова. Из-под наброшенного на телегу пыльного, видавшего виды буро-зелёного заплатанного полога, торчала пара ног в толстых шерстяных носках, и доносилось залихватское пение:
- ... А ты мне сказала: "Катись туда,
Откуда ты вылез на свет! Да-да!
Откуда паршивая рожа твоя
Из мамки уроди-и-ила-а-ась!"
А я схватил лопату вдруг,
Да, я чуть вспыльчив, милый друг,
Хлестал её по спине пока
Рука не умори-и-ила-а-ась!
Хоу-хоу!...
Когда же Щебряк проезжал недалеко от какого-то захудалого поселения, на глаза Юн попалась селянка, перегонявшая небольшое стадо коров. Внушительных размеров мясистая бабища в повязанном платке, высоких сапогах, защищавших от грязи, и развевающейся тёмно-коричневой юбке, носилась по равнине на крепком жеребце, щёлкая кнутом и направляя непонятливых животин туда, куда ей было нужно. Девушка под впечатлением прицокнула языком.
- Что там спина? - дотронулся ногой Храдмирей до носа сапожка сестры, отрывая ту от созерцания.
- Всё хорошо. И будет лишь лучше, когда мы приедем. Первым делом я заберусь в полную до краёв бадью. И в ней будет совсем не горячая вода. Мы же теперь крайне состоятельные люди, да, братишка? Мы же можем позволить себе поплескаться в... скажем... винной ягоде с мятой. Ходят слухи, что это благотворно действует на кожу и исцеляет душевную неуравновешенность. А потом... Потом меня ждут ни с чем несравнимые заграничные шелка из Лейля. Я собираюсь нежиться на них, лишь прерываясь на завтрак, второй завтрак и ужин. А проходить они будут в самом благочинном питейном доме, который только найдётся во всём городе. Ахх... - девушка мечтательно закатила глаза. - А ты? Куда спустишь свои богатства? Хотя, и зачем я только спрашиваю.
- Да, со мной всё и так ясно, - мечтательная улыбка заиграла на губах юноши, - я женюсь. Когда, наконец, вернёмся. Жених я теперь ого-го какой завидный. И настолько непринуждённо разбрасываться так удачливо заработанным не собираюсь. В семейной, знаешь ли, жизни ещё пригодится.
- Ну а потом-то что?
- Жить. В тихости и, надеюсь, спокойствии, - пожал плечами младший Збро.
- Я не про это, Хрошка. С нашими разъездами будет покончено, так ведь? Ты и так уже через силу меня сопровождаешь. Думаешь, я ничего не вижу? Ая не даст вести тебе наш прежний образ жизни, - Юн отвернулась от Храдмирея, - да ты и сам этого не хочешь.
- Разве для нас совсем нет работы в окрестностях Вершин? Есть, конечно. Возможно, что получать мы станем чуть меньше. Но только лишь чуть.
- А я? Что станется со мной там?.. - тихо, словно в первую очередь сама себе, задала вопрос девушка.
- Сестрёнка, мы не будем сидеть там безвылазно. Просто мы перестанем забираться совсем уж далеко. Будем держаться ближе к дому... - музыкант осёкся, - я буду...
- И всё-таки ты бросаешь меня, - так же тихо заметила старшая Збро.
- Да ну что же такое-то! Нет! Даже и не помышлял! - всплеснул руками парень. - Ты слишком рано завела этот разговор. Ещё совсем не время для него. Посмотрим, что да как сложится дальше.
Вскоре после этого троица рассталась с Киштицей и Манышем, а заодно и с Чоботком со Слязиным. Бесбей напоследок пожелал "ровнёхонькой да прямо стелющейся дороги досточтимой господарке и всеуважаемому господарю", Юнемиш дружелюбно подмигнула ему, Храдмирей сдержанно поднял руку на прощание. Очередной ничем не приметный поворот налево увёл две повозки в сторону Белошибья и полноводной Яти.
Мерный перестук копыт и покачивание телеги действовали на Хро усыпляюще. Сам того и не заметив, кудрявый северянин прикорнул...
...Резкий, невероятно противный, раз за разом повторяющийся звук вырвал младшего Збро из ласкающих объятий дрёмы. Юноша оглянулся: Юнемиш, свесив ноги, сидела сзади на краю борта, болтая с кем-то; впереди - широкая прямая спина Щебряка. Вновь премерзко заскрежетало. Игрец привстал на руках и выглянул наружу.
Они находились в начале длинной очереди из возов всех мастей. К счастью, на пути к досмотровой будке перед ними стояло лишь двое. Над аркой входа нависали деревянные стены, опоясывавшие большую часть Чёсичаа. Как и много где в Бескрае, камня в окружающих строениях было не то чтобы много. Здесь перво-наперво ценилось, умело обрабатывалось, холилось и лелеялось дерево во всех его проявлениях: от резных окантовок оконных рам и вычурных перилец из мягких липы и осины, до суровых охранных башен и решёток на въезде в город из вымоченного дуба и кабыги. Перед достаточно высокой стеной по левую сторону дороги расположились одноэтажные пригороды, состоящие сплошь из небольших домиков с примыкающими к ним небольшими огородцами. Деревянные крыши с любовно выточенными коньками перемежались с соломенными верхами хатёнок победнее, плетни из длинных жердей соседствовали с дощатыми расписными воротами. Перед одним из добротных домов на выносной скамейке сидели четыре старухи и, кто вытянув перед собой больные ноги, кто сложив на животе узловатые руки, пристально осматривали череду заезжих повозок, многозначительно покачивали головами и перешёптывались. Маленькая светловолосая девочка прошла рядом, подгоняя хворостиной жирного, переваливающегося с одного бока на другой гусака. Режущий уши звук доносился справа, из-за оббитых железными листами высоких возов, стоящих кольцом посреди обширного пустого пространства, образуя тем самым внешнюю стену лагеря. Не вызывало сомнений, что это - представители Народной Армии. Любые просветы были завешены тёмной тканью с внутренней стороны, поэтому разглядеть, что же происходило внутри, не было никакой возможности. Каких-либо солдат поблизости заметно не было. Лишь серый дым столбом поднимался в розовеющее небо из-за железных бортов и временами что-то скрежетало.
- Было что во сне интересного? - раздался голос Юнемиш, и в младшего Збро полетело нечто небольшое тёмно-красное.
Тот спросонья не успел быстро выставить руку, и предмет ударился о грудь Храдмирея, а затем скатился ему на бедро. Это было твёрдое поблёскивающее яблоко из поздних сортов.
- Поблагодари будущего знатного конезаводчика Оря Погошу за то, что не дал нам помереть с голоду посреди этого затора, - с серьёзным видом сказала Юн, вытирая о рукав свой плод.
- Погожу, господрка, По-го-жу! - заголосил невидимый с телеги для Хро ребёнок. Он тарахтел, съедая части слов и неистово шепелявя. Звук "ж" давался мальцу с большим усилием, и порой его речь превращалась в совершенно маловразумительную кашу из согласных и свистяще-шепелявящих междометий, из которой не так уж и просто было почерпнуть что-либо. - Пап грит што, кда-нибудь наша фмилья ещё будет греметь в округе погрмче, чем брабаны штурмвых плков пчтеннго Тсюка Хрвры при освобшденьи Блого Шба от богомрзких бандюг. И все бдут её знать и увшать.
- О, я рассчитываю на ваше снисхождение, милостивый господарь Погожа. Это всё мои пакостные уши недослышали и переврали. Заверяю вас, что, дабы искупить свою вину за этот неприятный казус, я внесу свой посильный вклад в дело распространения известности о вашей фамилии по округе и буду рассказывать о вашем добродетельном поступке всем, с кем сведёт меня судьба, - деловито пообещала девушка, откусывая приличный кусок яблока.
- Ооо, вы првда... Не врёть?
Из-за вереницы повозок раздался мужской окрик, не давший музыкантше ответить:
- Орь! Ты куда задевался, поросятина?! А ну к быстр-р-ро дуй ко мне!
- Ой, это мня! - спохватился мальчонка и засеменил прочь. Хро только и увидел мелькнувшую лопоухую голову с подпрыгивающими рыжевато-русыми кудряшками, в точности, как у него самого.
- А мальчишечка-то оказался полезен. Местный. Из пригорода. Кое-что интересное, да рассказал. А на лице шрам от скулы до подбородка. Челюсть, я думаю, повреждена. Поэтому так и говорит. Дед когда-то, перебрав выпивки, перетянул железной перчаткой, - хрустя яблоком, поведала Юнемиш.
Юноша молчал, не сводя глаз с обшитых металлом возов и вертя в руках нетронутый фрукт. Старшая Збро перехватила его взгляд:
- Эти... Эти тут уже порядочно стоят, как Орь сказал. Плавят оружие, что ли. То есть, им из ближних гарнизонов понавезли мечей всяких, пик, щитов ростовых железных стародавних. Бывает, сам кто-нибудь из народа принесёт что. И вот это всё они там, как уже отжившее свой срок, переплавляют на металлические слитки и отправляют в сторону столицы. Что-то я такого раньше не видела. Но это же металлурги правительницы, у них вечно в голове не пойми что крутится-вертится.
- Следующий, становись! - раздалось впереди и Щебряк дёрнул поводьями.
Подъехав к досмотровой будке, он спрыгнул на землю и негромко перебросился несколькими фразами с охранниками, один из них развёл руками, отрицательно покачал головой и указал в сторону окошка строения. Щебряк подтянул пояс повыше и уверенно поднялся по трём скрипящим ступенькам, исчезнув в дверном проёме. Сзади слышалось нетерпеливое пыхтение и усталое фырканье лошадей. Немного погодя, член особого отряда грузно спрыгнул на пыльную землю и кивнул головой страже, те посторонились, освобождая проезд. С непроницаемым лицом, что являлось для него обычнейшим выражением оного, низкорослый мужичок вернулся к брату и сестре и запрыгнул на сиденье погоняющего:
- Чёсичаа. Нарядный и хмельной. Как в песне той поётся. Хотелось бы, чтобы и он был рад нам так, как мы ему.
Для Щебряка, учитывая, что за весь путь сюда он едва-едва перекинулся со всеми остальными десятком-другим фраз, это было просто очень, необычайно, чрезвычайно многословно. Тем временем кони двинулись вперёд, жалобно скрипнули спицы, Юнемиш сладко потянулась: "Шелка, винная ягода с мятой, я уже здесь..."
Защищено авторским правом. Все права защищены. Текст защищен авторским правом и прочими положениями о защите интеллектуальной собственности. Данный текст в целом, а также его отдельные части не могут копироваться с целью коммерческого использования или распространения, редактироваться или публиковаться на любых других интернет-ресурсах без предварительного согласования с автором данного текста.