Девушка посильнее прижалась подбородком к коленям и продолжала отстраненно смотреть на улицу, сидя на подоконнике у открытого окна. Красивый вид из этого окна. В любую погоду и в любое время суток. Старые дома, набережная Невы, люди, вечно куда-то спешащие.
- Ну что ты молчишь, я тебя спрашиваю?!
Опять молчание.
Тогда трубка телефона просто разразилась воплем:
- КАААТЯЯ!! Мать вашу!
Девушка тихо вздрогнула и вернулась к происходящему:
- А, что? Прости...
- Да ладно... Уже привыкла. Так я спрашиваю, ты опять будешь плакать всю ночь?
Девушка задумалась на пару секунд, потом ответила:
- Да. Слезы успокаивают меня... С ними постепенно выходит весь негатив оставляя за собою пустоту и отстраненность. Спиться потом хорошо.
- Но ведь это ненормально. Грусть не повод лить слезы. Может тебе взбодриться надо? Сходить куда-нибудь?
- Не. Спасибо... Всё нормально. Я в порядке, правда. А мои слезы я всё равно никому не показываю. А мне они не мешают.
- Ой, сколько раз я убеждалась в том, что ты явно ненормальная! Но это наверно и хорошо. Тебе идет. Ладно, я пойду спать. Пока, спокойной тебе ночи. Не грусти, подруга!
Послышались телефонные гудки.
***
Я кинула телефон на кровать. Потом, не слезая с подоконника, стащила с той же кровати плед, и, укутавшись в него, открыла окно. Холодный осенний воздух окутал меня целиком. Я посильнее укрыла себя пледом. Поёжилась. Как всё таки хорошо вот так вот сидеть... Сидеть и плакать... Одиночество всегда навивает на меня грусть и тоску. А слезы помогают с этим справиться.
***
Девушка ушла в какие-то свои глубокие раздумья, изредка поеживаясь. По лицу катились одна за другой теплые слезы. А прохладный ветерок, залетающий в окно, нежно касался и остужал их.
На улице смеркалось. Нева под порывами ветра создавала всё новые и новые волны, горели фонари, куда-то шагали по своим делам люди, на небе все ярче и ярче загорались звезды, машины со слепящими глазами фарами спешили доставить куда-то своих водителей, луна входила в свои законные права.
А ей грустилось. Но она не пыталась никому пожаловаться на жизнь. Она лишь тихонько продолжала сидеть и капля за каплей выплакивать всю свою грусть.