Ведь чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием.
Эрих Мария Ремарк. "Время жить и время умирать"
Когда я была маленькой, мир взрослых казался мне простым, как медная монетка, на которой в Вафали-рейн изображалось пшеничное зерно.Я думала, моя будет такой же. Учеба, взросление, семья, дети, старость и тихая смерть в теплой постели в окружении многочисленных внуков.
Потом я узнала, что моя мама - всего лишь служанка в доме отца и никогда состояла в законном браке с отцом. И картина мира изменилась. И будучи подростком, я уже точно знала, что отдамся не семье, а науке, вопреки неизбежным слухам о моей несчастной судьбе. Мне хотелось сделать что-то важное и нужное для людей, для Вафали-рейн. Принести пользу. Была этому и другая причина. Я боялась повторить печальную судьбу родителей.
А потом все снова изменилось. Разбойники, хождение по краю. Уже дважды я была на волосок от смерти. И теперь я стояла на пороге дома, в котором надеялась найти спасение от всех обрушившихся на голову за последнее время напастей. Но, похоже, отыскала лишь новые проблемы. Воистину, стоит рассказать богам о том, что ты задумал, чтобы их развеселить.
Поддавшись порыву, я вскинула руку, заслоняя лицо. Дверной проем закрывал собой здоровяк, выше меня на добрый локоть. Мне показалось, детина замахнулся для удара, но он всего лишь чесал затылок. Обухом топора. Не обнаружив ничего на уровне глаз, он опустил взгляд ниже и наткнулся на меня.
- Аргх?.. Ты кто? - пробасил здоровяк.
Я опустила руку. Кажется, бить меня не собирались. Во всяком случае, не сразу, не с порога. Росту в здоровяке было, чтоб не соврать, чуть больше четырех с половиной локтей. Даже я, девушка отнюдь не миниатюрная, казалась рядом с ним карлицей. И это пугало еще больше.
- Глухая? - вежливо осведомился здоровяк. - Микола, она откуда взялася?
- А леший ее ведает, - раздался голос у меня за спиной. - Из оврага вылезла.
Я похлопала глазами. Леший, Микола... Не рейнцы и не виррцы. Неужто деньшовцы? Думала, попала в очередную переделку, а тут такая удача! Не может быть! О народе, населяющем эту благословенную землю, говорят многое, но больше хорошего. Славятся деньшовцы отзывчивостью и добросердечием. В самые темные времена иниармарской истории они не оставались в стороне, помогали достойным одержать победу над злом. Так говорилось в летописях.
Потому я решила, что их мне точно не стоит бояться.
- Я ренора из Йефиалии, - сказала я, захлебываясь от радости. - Ехала через Деньшу в Вирру. На полпути попала в беду...
На полслове я осеклась, внимательно разглядывая лицо здоровяка. На нем, к моему удивлению, не отразилось никаких эмоций. В белесых глазах чуть на выкате - лишь холодная оценка. Оглядев меня с ног до головы и ухмыльнувшись, здоровяк бросил через плечо:
- Эй, вы! Девка ваша?
Я онемела. За спиной здоровяка со скрипом отодвинули стул и послышались тяжелые шаги. Мужчина отступил в сторону, и я невольно шагнула назад. На меня хмуро смотрел Свермир, а за его спиной маячил Грото.
Боги, разве такое возможно? Неужели куда бы во вселенной я ни решила пойти, непременно встречу кого-то из своры?
- А ежели не ваша, - хохотнул здоровяк, - так моя будет. Недурна девка, очень недурна...
Неужели они заодно?.. Я сорвалась с места и, уворачиваясь от захвата деншовца, который едва не вцепился в мою рубаху второй раз подряд, рванула прочь.
- Стойте! - крикнул здоровяк, когда все уже хотели было броситься в погоню. - Предлагаю сделку.
- Какую еще сделку? - прорычал Грото, удерживаемый Свермиром.
- Кто девку поймает, - сказал он, - тому она и достанется.
- Не пойдет, - спокойно возразил Свермир. - Она принадлежит общине.
- Принадлежала, - процедил здоровяк. - Тому, кто не следит за скарбом, не стоит пенять на воров.
- Она наша, - глядя исподлобья отчеканил Грото.
- Найду первым, - ощерился мужчина, - будет моя.
_____________
Локоть = 45 см
Также существует гномий локоть (55 см).
***
И на кой рожон меня туда понесло? Мира была права, и мне бы послушать ее, да только бороться с собственной гордостью куда тяжелей, чем с опытной жестокой разбойницей, вроде Ларии. Я возомнила себя умнее, ведь я образованная барышня, а она - дикарка, выросшая среди тех, кто привык добывать хлеб не умом и тяжелым трудом, а наглостью и силой. Но я не учла, что она куда опытнее.
Сама виновата, сама и отвечать буду за свои поступки.
Я бежала, задыхаясь, по окраине деревни. Потом спустилась в овраг и кинулась в лес, от души надеясь, что не наткнусь на Миру. Я намеренно выбрала другое направление, чтобы не привести к ней погоню. Сердце грохотало в ушах, заглушая остальные звуки. Мне всё казалось, я слышу шаги за спиной. Они приближались, становились все громче. И вот кто-то тянет меня за рубаху... Я оборачиваюсь, выхватывая нож, но вижу лишь ветку, зацепившуюся за ткань.
Рука бессильно падает, и я выдыхаю. Боги, сколько еще я должна спасаться бегством? Наверное, за всю жизнь не бегала столько, сколько за последние несколько дней. Отдышавшись, я прислонилась к ближайшему дереву спиной и прислушалась. В высокой траве стрекотали сверчки, где-то далеко ухала сова. И никаких признаков людей на много шагов вокруг. Мысль, что удалось скрыться от преследователей, принесла облегчение, хоть и временное.
- Вот и попалась...
Я обернулась. Во имя всего сущего, как этому детине удается перемещаться, не издавая ни единого звука? Он умеет летать?
В темноте было не разглядеть, но я и так знала, что он ухмыляется. Самодовольно, словно охотник, которому удалось поймать ценную добычу.
- Чего вы хотите от меня? - вопрос, хоть и глупый, напрашивался сам собой. - Позвольте мне уйти!
Здоровяк остановился и почесал обухом топора за ухом. Не будь у деньшовца на лице написано, что интеллектом обделен, я бы решила, что он размышляет. Я решила ему помочь.
- Я ренора...
- Это я уже слышал, - отмахнулся здоровяк.
Я поджала губы.
- У моего отца есть золото. Много золота...
- И где он, твой папаша?
- В Йефиалии.
- Кхе! Ты соловьем-то не заливайся. Тут уж добром не договориться. Ежели папаша твой и явится сюда, то не с золотом, а с войсками.
- Почему? - удивилась я.
Здоровяк хмыкнул и почесал в паху.
- Кто будет платить выкуп за пользованную девку?
Я опешила.
- Что?
- Выкормыши Джуффери тебя уже, поди, попользовали, и не по одному разу.
- Н-нет...
Меня передернуло. Какая мерзость...
Здоровяк чуть склонил голову, разглядывая меня в полутьме. Потом шагнул вперед и стиснул лапищей мое плечо, да так, что мне показалось, будто кости вот-вот треснут.
- Что в тебе такого? - спросил вдруг детина.
Я недоуменно уставилась на него. Он о чем?
- Эта братия ни себя, ни других не ценит. Им жизнь человека - тряпка. Ноги вытрут и забудут. Ты-то чем лучше?
В его голосе слышался неподдельный интерес, а я все не могла понять, о чем он толкует.
- Так вы... меня отпустите? - спросила я, пользуясь моментом, когда здоровяк, наконец, замолчал.
Я и пискнуть не успела, как лапа деньшовца переместилась с плеча и скользнула под рубаху. Я оттолкнула ее и отступила назад, но здоровяк схватил меня за плечи и впечатал спиной в ствол дерева, хорошенько приложив к нему заодно и головой. В глазах заплясали разноцветные звездочки.
- Значит, будем по-плохому, - ощерился он.
Моя рука сама взлетела к шнурку с ножнами. Пальцы нащупали рукоять. Тело действовало будто само по себе, против моей воли. Игла куртизанки бесшумно выскользнула из ножен и устремилась к лицу деньшовца. Одним точным движением я расчертила щеку здоровяка от уголка губ до уха и занесла руку для второго удара. Но уже не успела нанести его. Меня отбросило в сторону ударом наотмашь. Использовав возможность, я откатилась подальше и вскочила. Яд все равно закончит начатое мной, и если не убьет, так ослабит деньшовца.
Каково же было мое удивление, когда ничего не произошло. Не успела сделать и шага, как меня сбили с ног. Я поползла. И через мгновение была придавлена к земле.
- Чем больше упираешься, - прорычал над ухом деньшовец, - тем хуже у меня настроение. А чем хуже мое настроение, тем меньше шансов, что отпущу тебя...
Я не могла поверить. Яд иглы не подействовал. Я слышала, что народ славной Деньши не знает равных по силе и стойкости. Во времена драконьего правления существовали воины, чьи имена сохранились в веках. Святогор Победитель, Ярослав Соколиное крыло. Этих людей ни огонь не брал, ни железо. Что уж удивляться тому, что и яд на их потомков совсем не действует?
Детина запустил пятерню мне в волосы и потянул на себя. Я вскрикнула от боли. Внезапно из стали я превратилась в масло. Захотелось плакать, кричать и звать на помощь. Только я не могла. Из горла вырывался лишь хрип. Здоровяк закрыл мне рот ладонью. Треск разрываемой ткани показался мне скрипом ногтей по стеклу. Рубаха вмиг была порвана в клочья. Я стиснула зубы, до крови прокусывая ладонь деньшовца. Он закричал, и я получила подзатыльник и ойкнула оттого, с какой силой рванули ремень, на котором держались штаны.
- Знаешь, что я с тобой сделаю? - с садистским ликованием спросил детина.
Я знаю, что ты сделаешь со мной, мерзкое животное. В прошлом году из-за подобного моя двоюродная сестра сбросилась со скалы, не в силах жить с позором и клеймом шлюхи. Так что свои глупые вопросы можешь засунуть себе в...
- Эй ты! - знакомое рычание внезапно меня вырвало из холодных потных лап страха.
Я не поверила своим ушам. Пресветлая Дафина, неужели ты снова пришла мне на помощь? В этот раз я точно не заслужила...
Здоровяк обернулся и, бранясь в полголоса, неохотно отпустил меня и медленно слез. Я перевернулась и встала, пошатываясь. Наткнувшись на взгляд Свермира - а кто это мог быть кроме него? - стыдливо закрыла грудь руками, потому как порванную одежду уже нельзя было спасти.
- Мы же договорились... - прошипел здоровяк. - Найду первым, девка моя!
- Никто с тобой не договаривался, сучий потрох, - прорычал Грото.
- Как ты меня назвал?.. - ощетинился деньшовец.
- А ты уже и на ухо стал туговат, я смотрю, - распалялся разбойник. - Так я тебя мигом подлечу.
Свермир остановил его жестом и шагнул вперед. Он протянул руку, пристально глядя на меня, и тихо сказал:
- Иди сюда.
Я глядела испуганной ланью. Пройти мимо этого борова - все равно, что мимо дремлющего дракона. Здоровяк заслонил меня собой.
- Она с тобой не пойдет.
- Вцепился, как пес в телячью ногу, - сплюнул Грото. - Что она - последняя баба во вселенной?
- Вот именно, - подхватил здоровяк. - Чего вы так о ней печетесь? Я ж не убью ее. Попользуюсь и верну.
Я расплакалась. Это было унизительно. Грото и Свермир - не рыцари без страха и упрека. Им ведь все равно, что со мной будет. Я - кусок мяса. Лишь бы живая была. Да и сдохну - никто не опечалится. Будет у своры новый повод на пиру погулять.
Я была готова, что меня отдадут на растерзание деньшовцу. Но...
- Нет, - ответил Свермир. - Вилька, иди сюда.
Странно, кроме Миры меня так не называл никто. Постойте-ка...
- Нет уж, уговор есть уговор, - выкрикнул детина.
- Не было никакого уговора! - брызжа слюной, парировал Грото.
- Ну раз так... - прошипел здоровяк.
Я бессильно наблюдала, как он тянется за топором. А в его левой руке блеснула игла куртизанки. Теперь-то я поняла, что не выронила ее. Яда на клинке оставалось совсем немного, но его хватило бы, чтобы без усилий отправить к духам сна даже Грото, не уступавшего деньшовцу по телосложению. А там уж дело за малым - добить спящего. Не самый доблестный поступок, но после того, что уже сделал этот здоровяк, было бы глупо считать его порядочным человеком. У него рука не дрогнет.
- Берегись! - вскрикнула я и прыгнула деньшовцу на спину.
Сама не знаю, почему я это сделала. Возможно, из принципа "враг моего худшего врага - мой друг".
Вот дура, надо было бежать...
Я вцепилась в лицо детине и расцарапала рану, которую сама ему оставила. Он взвыл, и попытался сбросить меня. И ему это почти удалось, но я удержалась и вцепилась зубами ему в ухо. Детина выронил топор, и взмахнул рукой, в которой был нож. И в этот момент Грото полоснул его по брюху. Деньшовец не успел и пискнуть.
Я не сразу поняла, почему мне вдруг стало так плохо. Почему пальцы сами собой разжались, и я рухнула на землю раньше умирающего деньшовца. А потом подняла руку и увидела тонкую царапину на запястье. Всего лишь царапину. Оставленную иглой куртизанки.
Меня отравили ядом с моего же оружия.
***
Меня качало, как на волнах. Это ощущение будило почти забытые воспоминания, которые я бы с удовольствием стерла из памяти.
Когда-то давным-давно отец взял меня с собой на речную прогулку. Тогда идея показалась мне интересной. К воде я привыкла, ведь жили мы совсем рядом с морем. Вот только купаться в нем было строго-настрого запрещено. Отец мне даже ноги не давал помочить в жару. Пугал историями о рыбаках, увидевших в прозрачной сиреневой воде огромную жемчужину и не устоявших перед ней. Эти бедняги прыгнули в воду, где притаилась смерть в худшем из своих обличий. Что это было - отец так и не рассказал, но рыбаков так и не нашли. Но время от времени мы брали лодку и плавали с отцом вдоль берега. Заплывать дальше он категорически отказывался, каждый раз выдумывая новые отговорки. Но я-то знала, что он боится того, кто притаился на дне.
В горах под названием Хребет Семерых берет начало река Фили, в переводе с рейнского "прекраснейшая". Она протекает через всю страну и впадает в море Фах-рейн на востоке Иниармарии. Чистая тихая равнинная река. Плавать по ней одно удовольствие. Но не для меня. Всю недолгую дорогу меня укачивало. И соответственно, ежеминутно рвало. Так что прогулка вышла не слишком радостная.
Когда Свермир нес меня на руках, я испытывала то же самое. Меня ужасно мутило. А от яда еще и клонило в сон, от которого в один прекрасный момент я рисковала не очнуться. Поверьте, я этого хотела.
Сквозь пелену я разглядела лицо Свермира. Он выглядел уставшим, и, казалось, у него прибавилось морщин. Мне даже удалось поймать его взгляд, прежде чем он сделал вид, что не смотрит на меня. Что же тебе, задерите демоны, нужно от меня? Почему ты не оставишь меня? Не позволишь уйти? Или не бросишь в лесу на съедение диким зверям.
- У нее нет шансов, - услышала я рычание Грото и нехотя разомкнула глаза.
Свермир даже не взглянул в его сторону.
- Выкарабкается, - коротко ответил он.
Мне стало не по себе. Но у меня не было сил развивать мысль и пуститься в размышления о том, с чего вдруг разбойник, один из самых сильных в своре, предводитель шавок, нападавших на обозы, стал таким заботливым. Сознание застилала пелена. Я не могла ни думать, ни чувствовать.
Мне было совершенно наплевать, куда он меня нес. Хоть и обратно в разбойничий лагерь - все равно. Я так и так не доживу до возвращения туда. И к лучшему. Я смертельно устала и хотела только одного. Покоя. Прежде, чем потерять сознание вновь, я от души пожелала, чтобы весь этот кошмар, наконец, закончился. Я попросила богов, к которым обращалась всего несколько раз за всю жизнь, чтобы они в последний раз были милостивы ко мне и сделали сон, навеянный ядом, вечным. Я пожелала не проснуться. Тогда все закончится. Яд, попавший в рану, растечется по телу и заберет из него жизнь.