Лисицына Татьяна : другие произведения.

Любовь под соснами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это всё тот же, но отредактированный текст. Поверх старого не загружается.

   Оргазм без приглашения
  
   Глава 1
  
   Я совершенно уверена, что в жизни каждого человека наступает момент, когда ему хочется кого-нибудь убить. У слабых желание не превращается в действие, и они, поскрипывая зубами, желают зла своему врагу. Сильные пускают кровь. К моим двадцати пяти годам за моей спиной три убийства. Ни за одну из этих жертв, меня не призвали к ответу, хотя тоненький, но внятный голос напоминает мне о них по ночам, расцвечивая их лица теми красками, которых у них никогда не было и, придавая им мнимые достоинства.
  
   После смерти все становятся хорошими. Меня это радует. Когда-нибудь и обо мне скажут, что Ворона была не виновата. Уж так сложились обстоятельства.
  
   Начну по порядку. Уже несколько лет я считаю себя писательницей, хотя мои вымышленные истории не захотело печатать ни одно издательство. Ну и ладно, с этим я смирилась. Но в этот раз я пишу чистую правду и сама предпочитаю оставаться в тени. Данную исповедь, естественно под птичьим псевдонимом, я выложу в интернете. Интересно, уважают ли у нас по настоящему реальные истории, и сколько я получу комментариев.
  
   Случается, что убийца пишет книгу, чтобы оправдаться. Я не ищу оправдания. Мне всего лишь нужно рассказать важному для меня человеку, какая я есть на самом деле. Мне никогда не отыскать тех слов, если он будет сидеть напротив и смотреть мне в глаза. Возникнет искушение осветлить мои вороньи перышки и если не скрыть, то хотя бы прикрыть правду. Разоблачения я не боюсь: те, кто могут меня сдать, не ходят на сайты непризнанных авторов и никогда прочтут мою рукопись. У них есть дела поважнее. Так что Ворона в полной безопасности.
  
   Вороной меня стали называть в первом классе. До семи лет мой мир состоял из сказок, вкусных обедов с бабушкиными пирожками, поглощая которые я читала книги о попадающих в историю принцессах и спасающих их принцах. Первых принцев я обнаружила, когда пошла в школу. Они каркали мне вслед и втыкали в мои косы воронья перья, которые по прихоти судьбы оказались точно того же цвета, как и мои волосы. Уже в первом классе мне довелось стать изгоем. У меня не было подруг: девчонки боялись, что моё зло, заключающееся в чёрных волосах и фамилии Воронцова, перейдет на них. Иногда я думаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы судьба выбрала мне другую фамилию. Лебедева или Соколова. Но всё сложилось, как сложилось, и однажды я решила не противиться создавшемуся образу и явилась в школу с пером в косе и зажатым в кулачке перочинном ножичком, которым я со страшным криком "кар" полоснула по щеке первого, обозвавшего меня в тот день Вороной, прыщавого пацана.
  
   Меня удивительно быстро оставили в покое. А потом моя жизнь сделала крутой вираж, и руководящий нашими судьбами, которого впредь я буду именовать кукольником, снова наблюдал за мной сверху, и хитро улыбаясь, и спрашивал: "Ну и как тебе это? Справишься?"
  
   В тот день в школу я опоздала. Отец, который обычно будил нас, уехал в командировку, и мы с мамой проспали до десяти часов. Быстро собравшись, выскочили из подъезда и разбежались в разные стороны. Точнее побежала я, а мама засеменила в элегантных сапожках на высоких каблучках. Проходя между двумя пятиэтажками, я почувствовала, что мир изменился, и пространство вокруг наполнено страхом. Впрочем, это было неудивительно.
   Слухи ползли уже давно. Но мне было не до раздумий.
  
   Я спешила на контрольную по алгебре. От вымытых полов в раздевалке тянуло сыростью. Откуда-то с верхних этажей доносились крики. Стрелки настенных часов приближались к одиннадцати, а это означало, что до начала третьего урока осталось пять минут. Я вздохнула с облегчением. Успела. Пристроила куртку на вешалку, пригладила растрепавшиеся волосы.
  
   Поднявшись на второй этаж по лестнице, уже совершенно явно услышала крики, смех и улюлюканье. Раздался дробный стук каблучков. Галина Ивановна, наша географичка, соседка по дому и мамина подруга чуть не сбила меня с ног. Её перекошенное от страха лицо испугало бы кого угодно. Она потащила меня за собой вниз по лестнице, выплёвывая слова, смысл которых доходил до меня с трудом. Я пыталась что-то сказать и вырваться, но Галина Ивановна лишь сильнее стиснула мою руку. В коридоре, напротив вешалок, заметила надпись: "Русские учителя, идите в уборщицы!"
   - Быстро одевайся, - скомандовала Галина Ивановна.
  
   Звонок противно задребезжал, когда мы уже были на школьном дворе. Моя спутница оглянулась, подпрыгнула и ускорила шаг.
   - Мать на работе? - спросила она, глядя перед собой.
   - Да. Но что случилось?
   - Потом, - буркнула она, тяжело дыша.
  
   Липкий страх проникал сквозь кожу. Вопросы застряли в горле. Мы неслись знакомой дорогой в библиотеку, где работала мама. На стене возле входа в здание еще одна надпись: "Русские - свиньи!" Наши шаги гулко отдавались на каменных плитах фойе. На стенах мирно светились голографические пейзажи, нахохлившейся птицей выглядел бронзовый бюстик Гоголя. Как часто после школы я приходила сюда делать уроки в пустом читальном зале. Здесь, среди моих потрёпанных и пожелтевших друзей, мне было уютно и спокойно.
  
   Мама перебирала книги на полках. Она обернулась, и удивление на её красивом лице от нашего неожиданного появления стёрлось тревогой. С книгой в руках она бросилась к нам. Галина Ивановна, которую вне школы мне было разрешено называть тётей Галей, с горечью выговаривала слова, от которых становилось жутко.
   - Пришла на урок, а они разорвали все карты, доску порезали. Я им: "Вы что, ребята?" А они плюют в меня. Кидаются учебниками. Орут, чтобы я убиралась из их города к себе. А ведь это был мой класс, я с ними в походы ходила, они секреты мне свои рассказывали. Да когда же это они успели в зверей превратиться? Мы же далеки от этой политики чертовой. Мы же учителя. Я Кристину привела. Бежать надо отсюда.
  
   Тётя Галя всхлипнула и неловко потерла глаза, оставив на щеке чёрную полосу от туши. Мама обняла меня за плечи. Некоторое время они спорили, что делать. Тётя Галя настаивала, что надо собрать вещи, снять деньги со сберкнижек и лететь в Москву. Мама хотела дождаться отца. Тётя Галя завизжала про заполонившие город танки, назвала мою мать дурой и выбежала из библиотеки.
  
   Стало очень тихо и страшно. Я быстро пробежала взглядом портреты писателей: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский. В голове мелькнула мысль, что когда вырасту стану писательницей. Мама застыла, прижав к груди томик стихов Блока. Мне нравились потрёпанные книги, мне казалось, что через страницы я чувствую эмоции прочитавших её людей. Мне нравится думать над подчёркнутыми предложениями и мысленно спорить с предыдущим читателем.
  
   Воронье карканье и звук расколотого стекла, прервали мои мысли. Мы обе взглянули на упавший возле нас камень и, схватившись за руки, выбежали из библиотеки. Возле входа трое здоровенных парней с перекошенными от ненависти лицами. Один из них, огромный с крючковатым носом, преградил нам путь.
   - Ты, библиотекарша, катись отсюда вместе со своими книжками. - Слово "библиотекарша" он произнес по слогам.
   Парни заржали.
   Мамин голос казался до удивления спокойным, даже равнодушным, когда она попросила, чтобы нам дали пройти. Её напряжение чувствовалось в руке. Второй раз за день я чувствовала, как впиваются в мою ладонь ногти напуганного взрослого человека. Парень посторонился, и мы проскользнули мимо. По пути мама вспомнила, что дома нет хлеба. Зашли в булочную рядом с домом. Знакомая продавщица только ухмыльнулась.
   - С голоду подыхайте, русские свиньи.
  
   Кажется, ещё пару недель назад она любезно помогала выбрать нам торт.
   В сберкассе отказались выдать деньги со сберкнижки. Создалось впечатление, что все вокруг выучили только одну фразу или неожиданно за одну ночь наши носы превратились в пятаки. К тому времени, как мы попали домой, стало понятно, что тетя Галя была права. Надо бежать!
  
   Мама написала отцу записку, взяла документы, оставшиеся дома деньги. Перед дорогой решили пообедать. От волнения и страха еда с трудом проходила через горло а, попадая в желудок, вызывала чувство тошноты и почему-то нового, ещё более сильного голода. Я не чувствовала вкуса колбасы. С улицы донесся страшный вопль, сопровождаемый странным шумом. Мы выглянули в окно. Из пятиэтажки напротив из окон выбрасывали вещи. Мама охнула и тут же, зажав себе рот рукой, приказала мне собираться.
  
   Я поплелась к себе в комнату и замерла, прощально обводя взглядом родные стены. Над полированным - профессорским, как называл его отец - столом, новый календарь. Белая лошадь с развевающейся по ветру гривой. Мне нравились лошади. Может быть, когда-нибудь я научусь на них ездить. Мне, кажется, у меня получится. О чём я думаю? Надо собираться. Открыв шкаф с большим зеркалом, заглядываю в свои испуганные глаза и тут же отворачиваюсь. Сложив вещи в сумку, быстро кидаю туда любимого ёжика, которого папа привёз их Москвы.
  
   Папа! Как же мы уедем без него? Я побежала к маме в другую комнату.
   Она, бросив стопку вещей на кровать, взяла меня за руку.
   - Доченька! Он найдёт нас.
   Я почувствовала её страх. Она не верила в то, что говорила. Когда отец уезжал, они о чём-то говорили на кухне. А потом мама весь вечер выглядела грустной. Я тогда подумала, что мама не хотела, чтобы он снова уезжал в командировку и не придала этому значения.
   - Мы едем к нему в Москву, да?
  
   Оставив мой вопрос без ответа, мама поспешно застегнула молнию на сумке и подтолкнула меня в коридор.
  
   Когда мы вместе с тётей Галей и её мужем, дядей Мишей вышли из подъезда, в нашем дворе, насиловали девочку. Рядом билась в истерике её мать. Дядя Миша наставил на них пистолет. Нас не тронули. Мы выбежали на центральную улицу, ужасаясь возникшим, словно ниоткуда, чёрным флагам на домах, и увидели танки. Широкие гусеницы навсегда впечатали наши души в асфальт города, который мы привыкли считать родным и присвоили нашей маленькой компании название "беженцы". И мы действительно бежали очень быстро.
  
   Кристина облокотилась на спинку кресла и потянулась, разминая затёкшие мышцы. Потом снова уставилась в экран ноутбука, перечитывая написанное. Вздохнула. Нет, всё было не так. Никакими словами не передать ужас двенадцатилетней девочки, когда привычный мир разваливается на глазах, не оставляя надежд на будущее. Что было бы с ними, если бы мама не сделала выбор между дочерью и отцом и осталась бы ждать его возвращения? Знакомые, которым удалось выжить, рассказывали, что в их дом пришли уже вечером. Насилуя, убивая и восстанавливая свои права, действуя по составленному списку. Ещё в прошлом году для того, чтобы получить талоны на продукты всех потребовали заполнить анкеты, где была указана национальность. Так в их руках оказались все адреса, где жили русские.
  
   В тот день мама спасла её жизнь и погубила свою. А, впрочем, у кого из тех, кто вернулся, в порядке с психикой? Кристина нахмурилась. Уж явно не у неё. Хотя она все-таки живет гораздо лучше тех, кто тогда сбежал в Москву. Знакомые говорили, что ей повезло. Но кто знал, через что ей пришлось пройти? И это никогда не забудется. Но она научилась контролировать свои чувства, чтобы не загружаться. Единственное с чем ей повезло, это с самой собой. Но ведь и себя она сделала сама. Каждый раз, когда один из тех, кто оказывался сильнее, пинал её, она поднималась и давала сдачи. Пусть не сразу. Но всегда.
  
   Из-за верхушек сосен выглянуло солнце. Заиграло, засмеялось раскинувшееся внизу озеро. Запахло хвоей, стало тепло и хорошо. Кошмар ушел, растворился. Это всего лишь книга. Может, главная героиня и существует только в её воображении? Ведь у самой Кристины сейчас впервые за долгое время есть свой дом. Осталось ещё раз сыграть по крупному. Кто победит она или враг? Точнее врагиня, потому что здесь присутствует женский род. И, боже мой, до чего же они похожи.
  
   Кристина встала и облокотилась на ажурные перила балкона. Пожалуй, если мама ещё спит, можно пойти поплавать. Переплыть озеро вдоль и поперёк. А потом позавтракать. Она вернулась за маленький столик, за которым так любила работать. Смешно называть работой за что не платят денег. Но сочинять вымышленные истории - единственная отдушина в жизни. Придумывая приключения вымышленных героев, можно забыть о себе и почувствовать запах счастья. Да разве важно, что её не печатают? В существующем сейчас виртуальном мире у неё достаточно читателей. И с ними всегда можно пообщаться и поспорить. И если большинство из них говорят, что она написала дрянь, то это так.
  
   В комнате раздались медленные неуверенные шаги. Кристина улыбнулась. Мама проснулась. Захлопнув ноутбук, девушка поспешила навстречу. Илария, в длинном синем халате с распущенными темными волосами, шла с мобильником в руке.
   - Крис, ты почему к телефону не подходишь? Зина обзвонилась. Хочет узнать, приезжать ли ей сегодня?
   Кристина поцеловала маму в щеку, забирая телефон.
   - Привет, Корзина! Прости, что забыла про тебя. Начала новый роман и обо всём забыла. Конечно, приезжай.
  
   Кристина внимательно вглядывалась в мамино лицо, пытаясь определить, как она себя сегодня чувствует, не мучили ли е боли по ночам и, вообще, есть ли у неё силы прожить этот день. Вновь, в который раз, обожгла болью красота маминого лица. Казалось, чем меньше у неё оставалось сил, тем лучше она выглядела. Коварная болезнь с лихвой воплощала потерянное здоровье молодостью и красотой. Никто не давал Иларии больше тридцати пяти. Если так пойдет дальше, то мама скоро станет выглядеть моложе её. Уже сейчас, где бы они ни появлялись вместе, их считали сёстрами. Иларию это забавляло, Кристину пугало, но она заставляла себя подыгрывать.
   Илария улыбнулась дочери, движением губ сообщая, что сегодня всё не так уж и плохо.
  
   - Корзина разбудила тебя?
   - Нет, я уже проснулась. Крис, ну когда ты перестанешь называть её этим нелепым прозвищем?
   - Не раньше, чем она перестанет называть меня Вороной.
   Илария театрально подняла вверх глаза, выражая недоумение.
   - Мамуль, да брось ты это безнадёжное дело. Мы уже договорились, что тот, кто из нас умрет позже, вырежет на памятнике только наши прозвища. Люди будут ходить мимо и читать, что здесь покоится с миром Корзина, а здесь без мира Ворона.
   - Какая же ты у меня дурочка, - Иллария откинула назад длинные волосы. - Ты уже плавала?
   - Ещё нет. Но я быстро. Только туда и обратно. - Кристина выбежала из комнаты.
  
   Илария вышла на балкон, глядя на сосны, озеро и чудесный июльский день. Когда-то и она любила плавать. А теперь вот и до озера только с палочкой. А иногда пальцы не слушаются и не причесаться. Остается только благодарить Бога, за то, что он позволил ей прожить ещё один день. И, конечно, за дочку.
  
   Кристина вышла из ворот в одном купальнике, на ходу закалывая длинные волосы на затылке. Почувствовав мамин взгляд, повернулась, помахала рукой и, сделав ещё несколько шагов по берегу, с разбегу нырнула в воду с головой и сильными уверенными движениями, выбрасывая руки, погребла на середину.
  
   Илария улыбнулась, в миллионный раз отметив, как они не похожи. Кристина вся в отца. Такая же порывистая, уверенная. От него ей достались и смугловатая кожа, и карие глаза, и этот удивительный, отдающий синевой, чёрный цвет волос. И, конечно, характер. Илария передвинула кресло в тень, села и закрыла глаза. Не нужно его вспоминать. От этого будет только больнее. Прошло уже столько лет, и его самого уже нет на свете, а всё еще жжёт пальцы это письмо, конечно не первое, которое она нашла в кармане. Письмо, из-за которого она проплакала всю ночь, удивительным образом спасло им жизнь. Не прочитав его, она бы не нашла в себе силы уехать в тот день. Осталась бы, ждала его. Погубила бы себя и Кристинку. Тогда нельзя было медлить. Они чудом остались живы. Надо уметь быть благодарной.
  
   Глава 2
  
   Холодная вода обожгла прогретое на солнце тело, сдавила обручем голову, залилась в уши. Кристина вынырнула и поплыла кролем. От быстрых движений стало тепло и радостно. Утренний приятный ритуал. Если на свете и есть счастье, то оно в движении.
  
   Почувствовав усталость, Кристина перешла на брасс. Тяжелые намокшие волосы, извергнув заколку, окутали тело. Мутноватая озёрная вода ласково обнимала за плечи, спускаясь к бедрам, маня улечься на спину и подставить лицо к солнцу, но девушка не поддалась искушению. Кристина плавала всё лето, несмотря на погоду и даже в сентябре. Плавание утром, пробежка по вечерам и много-много упражнений. Здоровье и красота самое главное в жизни. И на это нельзя жалеть ни сил, ни времени. Уж в этом-то Кристина убедилась на собственном опыте. Пока есть красота можно использовать мужчин. Подплывая к середине озера, девушка заметила, как загорелый мужчина прыгнул в воду и, выпрастывая высоко руки, поплыл ей наперерез.
  
   Она усмехнулась и легла на спину. Только на мгновение, чтобы ещё раз, глядя в высокое небо с клубками облачков, почувствовать себя счастливой. Он здесь, и он плывет к ней. Мгновение счастья. Так приятно почувствовать себя желанной и преследуемой. А ещё лучше после всего того, что с ней было, чувствовать это сумасшедшее ненасытное желание самой. Оно делает её живой.
  
   Эх, Витька, Витенька. Горе ты мое и счастье. Кристина перевернулась на живот и перешла на кроль. Ну, догони, мальчик мой, догони. Ведь я же на море выросла, лучше тебя плаваю. Но ты мужчина и не должен сдаваться. Он догнал её напротив утопающего в деревьях островка. Подчиняясь натиску, она свернула к берегу и встала на дно, балансируя на кончиках пальцев. Он обнял её в воде, прислонив мокрое лицо к её лицу, жадно целуя. Она почувствовала, как их языки обнимаются. Нельзя-нельзя. Ещё мгновение. Ну как же хорошо. Всё, хватит. Иначе уже не оторваться от этого танца языков, не разлепить вжавшихся друг в друга тел. Кристина опустила руки и оттолкнула его. Он поскользнулся и забарахтался в воде, а она выбежала на берег, смеясь и отжимая мокрые волосы.
   Чертыхнувшись, он некоторое время стоял по пояс в воде, лаская взглядом её тело, а потом, разбрызгивая воду, бросился на берег. Подхватил на руки и унёс в тень деревьев. Там, поставив на ноги, прижался всем телом. Мир замер. Еще чуть-чуть, пожалуйста, этого счастья. Ощущения, что тебя обнимает твое второе "я". Твой родной человек. Тоненький слабый голос в мозгу требовал остановиться, а Кристина наслаждалась мокрыми пальцами, стиснувшими грудь. Исчез бы мир, провалился. И только они вдвоём, дикари. Голые, страстные и пусть обжигает трава голые плечи и хрустит на зубах песок. Им не надо постелей, она готова прямо здесь, только бы с ним, только бы он не отпускал её никогда.
  
   Его язык властно раздвинул губы, дотянулся почти до горла. Рука прошлась по спине, вызывая сладкую дрожь. Родной голос назвал по имени. Может быть, остановить борьбу и позволить увлечь себя безумному желанию?
  
   Нельзя!
  
   - Отпусти меня!
  
   Она ударила его в грудь и отскочила, как кошка. Они смотрели друг на друга, её взгляд упал на его плавки, где пузырилось и вздувалось то, что она больше всего хотела почувствовать внутри. Нельзя! Потом захочется ещё и ещё. И начнётся его власть над ней.
   Она поправила купальник. Он снова придвинулся.
   - Крис, ты сводишь меня с ума. Я ничего не могу. Жить не могу, работать не могу. Прошу тебя, умоляю. Хотя бы один раз.
   Она покачала головой, улыбаясь.
   - Один раз уже был и, похоже, зря.
   - Крис. Ну ты же моя. Вся моя. Я хочу тебя. Хочу!
   Кристина сдвинула темные брови.
   - Я не встречаюсь с женатыми мужчинами. От них нет никакого толку.
   Он взял её руку. Она мгновенно почувствовала тепло его пальцев и счастье. Он все правильно сказал, она его. Только в его руках так хорошо, только рядом с ним... Ах, какого же чёрта все не так, как надо?!
   - Кристина, послушай меня. Я даже, когда с женой сплю, тебя представляю. Ты мне всю жизнь испортила.
  
   Чёрт! Да зачем же о жене в такой момент. Дурак.
  
   - У - би - рай - ся! - Кристина ударила его по щеке и тут же испытала желание поцеловать проступившую на щеке красную полоску.
   - С ума сошла! - Витька прижал руку к щеке, удивленный неожиданной грубостью.
  
   Кристина не могла оторвать взгляда от его лица, испытывая диковатое желание целовать и облизывать проступившую на щеке от удара красную полоску.
  
   Не зря их общие знакомые называли его мартовским котярой. Тоненькая полоска усиков в сочетании с зеленоватыми глазами с загнутыми ресницами не оставляла сомнений, что жене приходится здорово пасти его, чтобы сохранить семью. За таких не выходят замуж. Таких берут в любовники. И она бы сделала это, если бы не жалела его жену, родившую ему двоих детишек. И к тому же Витькина семья жила всего через несколько домов от нее, ближе к середине озера. Соседи, наверняка, уже болтали о них.
  
   Кристина прыгнула в воду и поплыла так быстро, как могла. Надо успокоиться. Она заставила себя спокойно дышать и перешла на брасс. Всё хорошо. Просто замечательно. Милый мой, единственный, ты никогда не узнаешь, что ты моя половиночка. Да только вот в этой жизни, мы вместе не будем. Ты будешь отрабатывать свой кармический брак, растя двоих детей, а она пройдет свой долбанный путь до конца. Но даже эти мучительные поцелуи уже счастье. После того, что ей пришлось пережить, удивительно, что она может так чувствовать.
  
   Витька снился ей по ночам. Она шла по жёлтому песку, океан тёрся об ноги, как кошка. Нагнули головы к воде зелёные пальмы. Солнце ласкало тело, ветер трепал волосы. Она знает, что он ждет её. Шаг, ещё шаг. Его руки, губы. Счастье. Всего лишь сон. Витька, ты никогда не узнаешь правды и никогда не узнаешь, что я хочу тебя так же, как ты меня.
  
   Кристина посмотрела на берег. Сейчас она подплывёт к тому месту, откуда виден её дом. До сих пор не верится, что он принадлежит ей. Замок из сказки. Сердце тоскливо ёкнуло. Не обманывай себя, Кристина. Борьба вовсе не окончена. Для того, чтобы остаться принцессой придется снова убивать. Но это будет в самый последний раз. Если вот только, сердце ёкнуло от этой мысли, она не втянулась в эту игру.
  
   Мысли завертелись по привычному кругу. Как сделать так, чтобы всё опять сошло с рук? Сколько не просматривай хронику происшествий, там нет ничего полезного. Так же, как и в справочнике, в интернете и детективных романах. Ясно одно, это должно выглядеть, как несчастный случай. Как произошло в первый раз. Или как самоубийство? Так было во второй. Нельзя повторяться. Нужно что-то новое, необычное. Ведь соперница так же умна, как и она. Они здорово похожи, если не считать цвета волос. И глаза у неё того же янтарного цвета и такие же длинные ресницы. И она тоже из тех, кто не останавливается, пока не победит. Если бы жизнь сложилась иначе, они могли бы стать подругами. Здорово, иметь рядом кого-то похожего на тебя.
  
   Кристина вышла на берег, отжимая волосы, и кивая уже появившимся на пляже соседям. Как хорошо, что островок, где они целовались с Витькой, далеко отсюда и скрыт склонившимися ивами. Временный приют влюбленных, возжелавшим почувствовать друг друга на природе. Но это не для них. Это для тех свободных, кто может распоряжаться своими жизнями, как захочет. А Витькина жизнь уже обещана и расписана. И она в его расписанную судьбу влезать не должна.
  
   - Хорошо поплавала? - спросила Илария, увидев входящую дочь.
   - Чудесно. Сейчас переоденусь и накрою завтрак в саду. Ты с кем хочешь позавтракать, с Петей и Пашей или с Иудушкой?
   - Крис, ну сколько раз я тебя просила не кощунствовать?! - тонкие брови Иларии сдвинулись к переносице, образовав складочку.
  
   Кристина перегнулась через перила, оглядывая свои владения.
   - Боюсь, у нас нет выбора. Иуда составит нам компанию. Петя с Пашей уже на солнце.
   - Да ну тебя, - улыбнулась Илария. - Зина звонила, она уже подъезжает. Накрывай на троих.
   - Мамуль, ты не против Корзины?
   - Конечно, нет.
  
   Кристина взяла мобильный.
   - Корзина, ты где? А, уже в Быково. Слушай, купи клубники на станции. Будем завтракать взбитыми сливками.
   - Ну, очень полезный завтрак, - сморщила изящный носик Илария.
   - Мамуль, сегодня такой день хороший, чтобы портить его овсяной кашей. Но если хочешь, я сварю.
   - Конечно, хочу.
  
   Когда Кристина ушла, Илария снова устроилась в кресле и закрыла глаза. Нужно собраться с силами, спуститься со второго этажа и доплестись до столика в саду. А перед этим зайти в спальню и переодеться, раз у них гости. Наверно, еще пять минут можно посидеть. Как же мало сил.
  
   Приняв душ, Кристина отправилась на кухню и сварила овсянку. Самый полезный завтрак, как считала мама. Кристина фыркнула. Корзина будет в восторге. Она ненавидит овсянку. Сама Крис ничего не имела против, привыкла, как привыкают чистить зубы.
  
   С подносом в руках, Кристина вышла в сад, привычно окидывая свои владения. Нет-нет, она ни за что не отдаст эти сосны и этот зеленый газон с распустившимися лиловыми и желтыми ирисами своей сопернице. С самого начала, когда она появилась здесь, она сразу поняла, что этот несимметричный двухэтажный дом, выкрашенный в желтоватый цвет, с балкончиком на втором этаже, откуда открывался вид на озеро и окаймляющее его сосны, должен принадлежать ей. Только таким образом она сможет восстановить потерянный статус. И хотя между их маленькой, со смежными комнатами, квартиркой, которую отняли, и этим домом не было ничего общего, Кристине, за всё, что им пришлось вынести, такая компенсация казалась вполне справедливой. Маме здесь очень нравилось.
  
   Это она придумала назвать двенадцать сосен именами апостолов. Пётр и Павел - две самые могучие сосны на зелёной лужайке, где висел гамак и располагался один из двух обеденных столиков. Остальные сосны поменьше, их кроны не такие пышные, и они, мешая друг другу, высоко в небе переплетались ветками. Их шершавые коричневые стволы, возносились к облакам не так прямо, как Петя и Паша, словно все время сомневались, выдержат ли их хрупкие плечи такой сложный и прямой путь. У них тоже были имена, но Кристина и Илария все время шутливо спорили, где есть Марк и где Матфей и которая из трех сосен, склонившихся над домом, носит имя Иоанна. Одна сосна засохла. Судя по её толстому и ровному стволу, когда-то она была крепкой. Но потом что-то случилось и ей, стоящей поодаль от своих братьев, пришлось умереть. Возможно для того, чтобы жили другие. Или она просто не справилась с жизнью. Её назвали Иудой. Эту сосну Кристина никогда бы не согласилась срубить. Она отождествляла её с собой.
  
   Когда жизнь казалась невыносимой, Кристина прижималась щекой к шершавой коре, чувствуя, как дерево отдаёт тепло и ласку, уводя от обид и горестей к светлому небу и солнцу. Кристина поставила поднос на деревянный, накрытый цветастой клеёнкой стол и, расставив тарелки, засмотрелась на чернеющие на фоне голубого неба мёртвые ветки. Говорят, что существует материнская любовь, дочерняя, любовь к детям, любовь к мужчине. Она с этим не согласна. У каждого человека любви отпущено только на одного. Всем сердцем, всем своим существом, безусловно, не осуждая и отдавая всю себя, можно любить только одного человека. Мать или сына, мужа или любовника, сестру или брата. Всем остальным достанутся лишь крохи. Ведь даже она, Кристина, несмотря на свое безумное чувство к Витьке, не смогла бы полюбить его по-настоящему, потому что место в сердце уже давно занято Иларией. И вся её жизнь принадлежит ей. Вот и хранит судьба от наказания.
  
   - Привет, Ворона.
  
   Кристина подняла голову. В нескольких шагах от нее появилась подруга с зелёной - слишком большой так неподходящей к одежде - брезентовой сумкой через плечо и корзинкой клубники. Зина не носила ни юбок, ни каблуков и, вообще, в отличие от Кристины плевать хотела на свой внешний вид и реакцию окружающих. К её удлиненному лицу с добродушным лошадиным оскалом не шли гладко зачесанные, собранные резинкой в тоненький хвостик, волосы. Широким бровям, нависавшим над голубыми глазами, требовалась другая форма, а всему телу срочная эпиляция. Помешанная на внешности Кристина много раз пыталась накрасить и причесать подругу, но каждый раз результат против ожиданий лишь подчёркивал Зинину некрасивость.
  
   Кристина сдалась. Если Зину устраивает полное отсутствие мужчин в жизни, ей-то чего париться? Даже лучше, что им двоим уготована похожая судьба. Вся жизнь Зины была посвящена родителям. Почему так произошло, Кристина не понимала. В отличие от её больной мамы, с Зиниными родителями было всё в порядке. Они просто использовали свою дочь, занимая её свободное время дурацкими поручениями. То надо было срочно переклеить обои, то покрасить дом на даче или прополоть грядки. Причем именно в тот момент, когда Зина собиралась куда-нибудь пойти. Эта семейка даже работала вместе. Зинин папа считался известным дирижёром оркестра народных инструментов, а жена и дочь обслуживающим и попутно подыгрывающим на арфе и гуслях персоналом. Всегда в тени и в почтительном поклоне. Попробовав несколько раз вмешаться, Кристина чуть не поссорилась с подругой и решила не лезть в свое дело.
  
   Зина клюнула Кристину в щеку и поставила на стол клубнику.
   - В электричке такая жарища. Сейчас бы прыгнуть в озеро.
   - Нет уж, милая. Овсянка стынет.
   - Овсянка? Да ни за что на свете.
   - Всего несколько ложек, - засмеялась подходящая к столу Илария.
   - Здравствуйте! - улыбнулась Зина. - Чудесно выглядите. - Она скользнула взглядом по Иларии, отметив, что та уже накрашена и одета, словно собралась на прогулку. Льняные брюки обтягивали стройные бёдра, а чёрная кофточка на пуговицах подчёркивала белизну кожи. Мягкие волосы лежали волнами на плечах, как у девушки. Лишь в прозрачных серых глазах застыла выдающая болезнь грусть. Илария осторожно опустилась на садовый стул. Зина перевела взгляд на подругу. Небрежно прихваченные заколкой волосы спускались на загорелые сильные плечи, яркий зелёный топик подчёркивал соблазнительную грудь и открывал упругий животик. Зина может и завидовала фигуре подруги, если бы не знала, сколько усилий вложено в эту красоту. Нет, уж ей лучше с целлюлитом, но только не бегать и не отжиматься.
  
   - Корзина, пойдем в дом, взбитые сливки делать. - Мамуль, - она чуть наклонилась, - а тебе, может, пока кашки положить?
   - Положи, детка.
  
   Корзина улыбнулась. Слово "детка", которое часто употребляла Илария, вряд ли подходило к её подруге, весь облик которой дышал силой, здоровьем и какой-то совершенно ненормальной сексуальностью. Зина любила бывать с Кристиной, избыток мужского внимания доставался и ей тоже. А ещё рядом с подругой она чувствовала себя красивее.
  
   - Ну и как наш женатый Ромео поживает? - нетерпеливо спросила Зина. - Смог ли он победить тебя в соревнованиях по плаванию?
   Кристина рассмеялась. Сквозь смуглую кожу проступил румянец.
   - Вот именно, что женатый. Сколько не догоняй, а ничего ему не перепадет.
   - Ну, уж так и совсем ничего? - прищурилась Зина.
   - Кроме парочки несравненных поцелуев. - Кристина покраснела еще больше, попадая во власть утреннего воспоминания. - Давай не будем об этом, а? Мне бы уехать от него подальше, чтобы с глаз долой. Да где я найду такое чудесное место с озером и соснами?
   - Не понимаю. Что ты мучаешь себя и его. Сделала бы его своим любовником, раз уж он так мил тебе.
   - Да не просто он мне мил, Корзина. Мой он, понимаешь. От усиков кошачьих и глаз зеленущих до того места, что между ног. И ничего мне с этим не сделать. Помнишь, я рассказывала тебе про половинки?
   - Странно, что ты при всей своей циничности веришь в эту сказку, - нахмурилась Зина. - Может, скажешь тогда, где моя половинка?
   - Не всем дана судьба встретиться, а тем, кому встретились, вместе быть, - Кристина переложила клубнику на блюдо и достала миксер. - Какие твои годы, может ещё всё будет?
   - Похоже не в этой жизни.
  
   Уютный шум воркующего моторчика миксера прервал разговор, и Зина больше не решилась расспрашивать. Присела, глядя, как ловко Кристина раскладывает взбитые сливки по высоким вазочкам и украшает клубникой.
   - Тебе не кажется, что мама стала выглядеть еще моложе? - вдруг спросила Кристина, озабоченно взглянув на подругу.
   - Мне так не показалось. Хотя... Это о чем-то говорит?
   - Не знаю, - Кристина нахмурилась, её лицо стало серьёзным и строгим. - Врачи молчат, как обычно. Лекарства не помогают. Но я же вижу, что ей хуже. Когда мы сюда переехали, она ещё со мной по берегу озера гуляла. А теперь в основном лежит. Выходит на улицу только после приема таблетки. Но их же нельзя принимать часто. Пару раз в месяц, максимум.
  
   Эта чудесная таблетка придавала силы, чтобы выйти из дома и пожить обычной жизнью, которую так мало ценят здоровые люди. Прогуляться вдоль берега озера, дойти до ближайшего магазинчика, а то и вовсе отправиться в Москву и сходить в консерваторию.
   Кристина поставила вазочки на поднос и, вздохнув, посмотрела на Зину.
   - Ладно, пошли завтракать.
   Зина молча подошла к подруге и обняла. Некоторое время они постояли, уткнувшись лбами друг в друга. Детский ритуал поддержки, придуманный ими, когда они обе оказались изгоями классного общества. Кристина освободилась первая, закрутила волосы в узел.
   - Спасибо, Корзиночка. Я не должна раскисать. Бери поднос, а я возьму чайник с чашками. Мама, наверно, уже заждалась. И ни слова о болезнях. Будем наслаждаться солнцем и теплом. Ты пойдешь купаться?
  
   Зина смущённо улыбнулась.
   - Ну если тебе не стыдно будет появиться со мной в обществе. Предупреждаю, что под брюками у меня выросла шерсть.
   Кристина засмеялась. Говорить подруге, чтобы она следила за собой, только тратить зря время. Сама она беспощадно расправлялась с каждым выросшим волоском, и её загорелые сильные ноги с безупречным маникюром можно было запросто снимать в рекламе.
   - Корзина, да ты что?! Хоть голой купайся. Стесняться здесь некого. Я этих выскочек московских ненавижу. У каждого здесь по домищу, и в Москве по квартире. Вот досталось бы им как нам, они бы свой нос не задирали. А то здороваются со мной, словно одолжение делают.
  
   Зина ничего не ответила. Иногда нервы у Кристины сдавали. Сказывалось нервное напряжение, страх за мать и годы унижений. Сама бы Зина не смогла бы пройти через такое. И за то, что Кристина смогла, она перед ней преклонялась и боготворила их дружбу.
  
   Глава 3
  
   День прошел в безмятежном ничегонеделании. Илария, посидев немного на берегу в шезлонге, ушла к себе отдыхать, а Кристина с Зиной, вдоволь нарезвившись в воде, отправились в местное кафе выпить и поболтать. Витька больше не появлялся, чему Кристина даже обрадовалась. Рядом с ним она чувствовала себя в напряжении. Всё её тело, мысли, чувства были сосредоточены на нём, и это было тяжело и морально, и физически. Большой интересный мир сужался до одного человека, лишая способности что-либо замечать вокруг.
  
   Так что сейчас Кристина наслаждалась подаренной свободой. Было здорово потягивать холодное пиво, вдыхать запах сосен и наблюдать за расслабленными от солнца и алкогольных напитков отдыхающими. Слушая вполуха Зинин рассказ, как они готовятся к гастролям и какой молодец её отец, наметанный взгляд Кристины подмечал детали одежды посетителей, особенности фигуры и любопытные фразы. Вот этот жест девушки, приглаживающей мокрые волосы, она использует, когда будет писать свой роман. А типичный образ полноватого мужчины с брюшком, свисающими усами и лысым черепом, гордо восседающим на пластмассовом стуле с кружкой в руке, вполне может стать деспотичным отцом новой героини.
  
   - Крис, ты меня не слушаешь!
   - Еще как слушаю, Корзина! Если хочешь знать мое мнение, я выскажусь. - Зина кивнула. - Твой отец ни хрена бы не добился без тебя и твоей матери. Вы свои жизни ковриками выстелили ему под ноги. Ну, матери-то еще положено. А ты-то зачем себя гробишь?
  
   Корзина нахмурилась, сдвинула брови, отставила в сторону недопитую кружку, словно собиралась встать и уйти.
   - Ты знаешь, что я не люблю, когда ты вмешиваешься в мою жизнь?
   - Знаю! - Кристина упрямо наклонила голову. - Просто послушай меня. Я сегодня злая, поэтому скажу всю правду, а ты можешь обижаться сколько хочешь. Если ты сейчас свою жизнь не изменишь на сто восемьдесят градусов, так и останешься папенькиной дочкой.
   - И что ты предлагаешь?
   - Самое лучшее уехать в другой город, а лучше в другую страну. Подальше от предков. Хотя можно и проще: снять квартиру и перейти в другой оркестр. Ты же говорила, что тебя приглашали куда-то?
   - Может, еще напомнишь, что мне надо привести себя в порядок и сделать эпиляцию, чтобы найти себе мужа?
  
   Кристина грустно улыбнулась и накрыла руку подруги длинными прохладными пальцами.
   - Вот ты сравниваешь меня с собой, вроде, как мы обе своим близким жизни посвятили, но ведь в твоем случае всё не так. Ведь ты же не была в моём аду, Корзина? Ты не оставалась на улице с больной матерью на руках, и тебе не приходилось, как мне прогибаться под других. - На глазах у Кристины выступили слезы. - Чёрт! Не хочу об этом говорить. Хотя много раз собиралась тебе рассказать. Но ты лучше потом мою книгу прочтёшь. Давай лучше о тебе. Ведь ты же хочешь мужского тепла и готова поверить в любовь? Просто вбила себе в голову, что это не для тебя. А ведь у тебя никогда нормального мужика не было. Уверена, тебе не помешали бы парочка оргазмов.
   - Ворона, это запрещенная тема.
   Кристина допила пиво и махнула официанту.
   - Давай ещё выпьем и поговорим, а? Без запрещенных тем?
   - Ты можешь пить, а я не буду. И не хочу ничего обсуждать! - Зина отвернулась к озеру. Кристина понимала, что ей лучше остановиться, но сегодня её несло. То ли Витька завёл своими поцелуями, который спрятался за трёхметровым забором спокойной семейной жизни, то ли слишком много пива. Но их жизни с Корзиной в этот прекрасный день вдруг предстали перед ней полнейшей нелепицей. Появилась даже совсем шальная мысль: заглянуть к Витьке домой под каким-нибудь предлогом, вроде починить кран, и забрать к себе. И провести нормальную ночью, а потом пусть будет, как будет?
  
   Нельзя!
  
   - Девушки, вам еще пива? - Перед ними вырос нагловатый официант. В вырезе завязанной узлом рубахе виднелась загорелая грудь, на сомнительно чистых ногах шлёпки через палец. Кристина, привычно смерив его холодным взглядом, вопросительно посмотрела на подругу. Та покачала головой. Кристина впилась ногтями в ладони. Ну что за день. Даже с Корзиной всё сегодня не так. А ей так хотелось поболтать по душам. Только ведь с ней она могла пооткровенничать.
   - Счёт! - буркнула Кристина, доставая кошелек. Сейчас она посадит Корзину на электричку, купит еще пару бутылок и устроится на кровати с ноутбуком. Сложенные строчки вернут душе утраченное спокойствие. Очистят и смоют прилипшую на годы грязь. Злость вдруг прошла. Она с некоторой жалостью взглянула на Зину, разыскивающую в сумке кошелек.
   - Корзина, я сегодня угощаю. И не вздумай хотя бы с этим спорить.
  
   Зина вымученно смотрела на неё. В голубых глазах притаились боль и женское одиночество, упрямством торчал подбородок. Весь облик говорил, пусть я одна, но никому не позволю себя унижать. Даже лучшей и единственной подруге. Кристина почувствовала уважение. Она такая же. Ещё неизвестно как отделала бы Корзину, если бы та только попробовала вмешаться.
  
   - Подумай над моими словами, ладно? - добавила Кристина уже значительно мягче.
  
   Лёгкий небрежный кивок, мол, только ради тебя, заставил Кристину улыбнуться. Небрежно бросив деньги на стол, она, легко, словно и не пила пиво, поднялась из-за стола и прошла к выходу. Корзина, семенившая следом, привычно наблюдала похотливые взгляды посетителей, провожающих фигуру подруги.
   Перекидываясь ничего незначащими фразами, девушки дошли до станции. Увидев издалека электричку, Зина клюнула Кристину в щеку.
   - Побежала, ладно?
   - Давай! - Кристина повернулась и пошла обратно.
  
   Накатило острое чувство разочарования и одиночества. Сегодня определённо была их не лучшая встреча. И зачем она только подняла этот вопрос. Кто она такая, чтобы давать советы? У неё самой, что ли всё хорошо? Вспомнился вдруг Витька с его неуёмными поцелуями. По спине побежали мурашки. Обожгло горячей волной. С тех пор, как произошла их первая встреча, Кристина не переставала думать о нём. Мысли мешали. Оказывается, как хорошо было, когда они ещё не знали друг друга. А точнее не знали так близко.
  
   Не думать о нем! Кристина тряхнула головой и заставила себя внимательно смотреть вокруг.
  
   Навстречу попадались разморённые, загоревшие, а больше обгоревшие отдыхающие с озера. Раздетые до пояса мужчины в шортах и шлепанцах. Рядом с ними их спутницы в майках и сарафанах. Поймав парочку наглых взглядов, Кристина усмехнулась. Идите со своими курицами и не пяльтесь. Такие, как я не для вас.
  
   Вот знать бы только для кого.
  
   Она зашла в магазинчик и взяла две бутылки рязанского жигулёвского пива. Выпьет, пока будет писать. Заглянула к маме в комнату. Илария лежала на спине и слушала аудиокнигу. Кристина прислушалась. Набоков. Мама любила этого писателя больше других. Говорила, что никто из русских лучше не складывает фразы. Под ее влиянием Кристина тоже прочитала его рассказы. Даже начала "Лолиту", но не смогла. Поболтав с мамой, поднялась к себе и включила ноутбук. Пока шла загрузка, откупорила пиво. Перечитала написанное, подправила некоторые фразы. Картинки прошлой жизни замелькали перед глазами.
  
   Новая глава. Старая боль.
  
   Москва встретила жутким холодом. В наших лёгких, предназначенных для южной зимы, одёжках, мы жутко мерзли. У нас не было знакомых, у кого мы бы могли остановиться хотя бы на время, поэтому сразу отправились в посольство. О наших скитаниях можно рассказывать долго. Один зимний месяц нам даже удалось прожить в центре. В подвале очень красивого дома с эркерами. В нашем городе таких домов не было.
  
   Однажды, когда мы с мамой, купив хлеба и макарон, что стало нашим обычным рационом, возвращались домой, я вдруг представила, что где-то там, за уютными занавесками, нас ждет папа. Мы все вместе ужинаем, а потом я иду в комнату, сажусь за свой стол, что-нибудь пишу или читаю. Я так замечталась, что даже направилась к подъезду. Но красный дом с эркерами и балкончиками не предназначен для беженцев, а только для тех, кому повезло родиться в столице. Для тех, кому не повезло, есть подвал, высокий и тёплый, в котором мы жили вместе с дворниками. Спали на выброшенных на помойку диванах, сидели на колченогих стульях и табуретках. Вечерами думали, как жить.
  
   Последние деньги ушли быстро, на работу без московской прописки устроиться невозможно. Кто-то посоветовал Черкизовский рынок. Мы долго бродили между рядами, спрашивая не нужны ли продавцы, пока совсем не замёрзли. Увидев двухэтажное здание с надписью "Администрация рынка" направились туда.
  
   В тот день шел снег, и в коридоре мама, стряхивая снег, сняла шапочку. С тёмными волосами, припорошенными снегом и горящими от мороза щеками, она казалась похожей на снегурочку. Только очень грустную. С тех пор, как мы приехали сюда, она почти не улыбалась. Хотя не плакала и не жаловалась, подобно другим. Никого не проклинала, как тётя Галя, не ругалась, как другие наши новые знакомые. Даже в тех антисанитарных условиях, она старалась по мере возможности хорошо выглядеть, слегка подкрашивала глаза и губы.
  
   Как две нахохлившиеся птицы мы жались к батарее, когда мимо нас прошествовал невысокий лысый мужчина с пивным животиком. Одет он был в новую короткую дубленку. Его взгляд, бегло ощупав мое лицо, задержался на маме. И тут, видимо почувствовав нужный момент, мама шагнула к нему. Сбившимся, просящим голосом, она заговорила, что нам нужна любая работа и не знает ли он, к кому здесь можно обратиться. Он снова посмотрел на меня и сделал знак идти за ним. Остановившись у двери с табличкой "Директор" он достал ключ. Мы вошли. Кабинет подавлял роскошью. Кожаный чёрный диван, мягкие кресла, огромный стол. Снимая дублёнку, мужчина буркнул: "Присаживайтесь". Не знаю почему, но я почувствовала, что без меня они быстрее договорятся и решила выйти. Уже закрывая дверь, услышала, как он спрашивает маму, дочь ли я ей. Ответа не последовало, вероятно, мама просто кивнула.
  
   Уже в тот день мама получила работу. Продавщица, молодая женщина, которая вводила нас в курс дела, показалась мне грубой и неприятной. Торговали мы перчатками, варежками и носками. Помню, как было холодно, как мёрзли ноги и руки. Мы по очереди бегали греться в соседний магазин, но тепло улетучивалось быстро. С тех пор, как мама исчезла за дверью директорского кабинета, мы не оставались одни до самого вечера, когда уставшие и замёрзшие, но уже с деньгами, мы вернулись в нашу подвальную берлогу.
  
   Если спросить, что меня больше всего убивало, я назову две вещи: мамины пронизанные безнадежностью глаза и невозможность остаться одной. Вокруг нас везде были люди, они что-то говорили, делали, переодевались, готовили, сопровождая все свои телодвижения жалобами и проклятьями на свою изменившуюся жизнь. Жизнь, которую мы оставили в чужом-родном городе, теперь казалась сказочной. Там у каждого был свой дом. Тогда я поняла, насколько важно иметь свою норку, куда можно уползти, чтобы остаться в одиночестве.
  
   По дороге мама купила колбасы, хлеба и водки. До этого момента я не видела, чтобы она пила что-нибудь кроме вина или шампанского. Тут же мама, почему-то пряча глаза, сказала, что теперь у неё есть работа и это надо отпраздновать.
  
   Историю, как мама получила работу, я услышала уже в подвале, во время ужина. Дядя Миша ушел разгребать снег, и мы сели за стол втроём. Услышав, что Николай Петрович, милостиво давший нам работу, директор рынка, тетя Галя заявила маме, что она не иначе, как в рубашке родилась, и что теперь у нас всё будет, если с умом к делу подойти. Тут она встретилась со мной взглядом, и поспешно уткнулась в тарелку с тоненько нарезанными ломтиками колбасы.
  
   Мама покраснела. А я сразу поняла в чем дело. И колбаса, хоть я и не ела целый день, показалась мне бумажной. Меня затошнило. В тот вечер мне даже налили полрюмки водки, чтобы я не простудилась. От водки, тепла и застоявшихся запахов немытых тел, меня совсем разморило, и я пошла прилечь на продавленный диван. Заснуть я не могла, но сделала вид, что сплю. Хотя лучше бы я спала. Слушать, как тётя Галя уговаривала маму, было невыносимо. Исчерпав все аргументы, она упомянула моё имя и то, что мама должна думать не только о себе. Еще после одной рюмки, когда к ним присоединился дядя Миша, возникла фраза, что раз уж они заботятся о нас, то и мама должна внести свой вклад. Потому что не всем так повезло, как ей. И мы теперь одна семья. Был момент, когда мама отчаянно затрясла головой и назвала имя отца.
   - Да нет его уже в живых! - крикнула тетя Галя. Я села на постели. Мама побледнела и ухватилась за стол.
   - Как нет? Вы что-нибудь знаете? - Её глаза перебегали с одного лица на другое. Дядя Миша махнул рукой на жену. Заглотил рюмку водки. Папы больше нет? Не может быть! Я только ведь и жила надеждой, что он вернётся и заберёт нас обратно. В наш уютный дом, где над моим письменным столом горит лампа под зелёным абажуром. Я бросилась к ним. Испуганно метнулись мамины глаза. Она поняла, что я все слышала. Обхватила меня за плечи, усадила рядом и выдохнула.
  
   - Расскажите нам всё.
  
   О смерти отца они узнали сегодня в посольстве от новоприбывших беженцев. Тех, кто надеялся там выжить, оставалось все меньше и меньше. В наш дом пришли на следующий день. На брошенные квартиры быстро выписывались новые ордера для тех, кому принадлежал этот город у моря. Тех, кто еще смел надеяться, избивали и выгоняли. Ужасы нарастали. Дома оделись в чёрное, на улицах господствовал страх. Когда папа вернулся, в нашей квартире уже были новые жильцы. Его изуродованный труп выкинули прямо из окна.
  
   Мама, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в горячке, бормотала:
   - Надо было ждать. Надо было простить.
   Тётя Галя толкнула меня к матери, так что я чуть не упала.
   - О чем ты, Лара? Посмотри на нее. Дочь твоя жива. Её никто не тронул. А скольких убивали и насиловали на глазах у матерей? Тебе ещё повезло, дурехе. И снова везёт. А ты из себя целку строишь.
   - Галя, прекрати! - стукнул кулаком дядя Миша.
   Мама выпила рюмку залпом и, не обратив внимания на упавшую табуретку, направилась к выходу.
  
   Лицо дяди Миши побагровело.
   - Как тебе не стыдно, Галя? Она же твоя подруга. Тебе бы её пожалеть. Она же сегодня мужа потеряла.
   - Её всегда все жалеют, - процедила сквозь зубы тётя Галя. - Из-за этой красоты дьявольской. Думаешь, я не вижу, как ты на неё смотришь и облизываешься? Она сейчас ещё лучше жить будет с этим Петровичем. А ты, как грёб снег, так и будешь. А ты чего уставилась? - вопрос был адресован ко мне, но я, убитая горем, с трудом могла признать в этой растрёпанной, пьяной и завистливой женщине, нашу бывшую соседку, мамину подругу и учительницу географии.
  
   Мой мир рухнул во второй раз вместе с верой в людей. Я выбежала за мамой. Она стояла возле подъезда в одном свитере, обхватив себя руками. Медленно спускался снег. Я подошла к ней. Мне было холодно, зубы выбивали дрожь. Мама прижала меня к себе.
   - У нас всё будет хорошо, я тебе обещаю.
   Я кивнула, чувствуя, как текут, смешиваясь со снегом, слёзы. Мы остались вдвоем. Папы больше нет. Я подняла лицо вверх.
   - Я не верю, что папы больше нет. Она нарочно так сказала. Чтобы ты с этим Петровичем... Давай завтра не пойдем на рынок. Мы как-нибудь выкрутимся.
   Мама мотнула головой.
   - Я пойду одна. Ты останешься.
   - Нет! Если пойдешь ты, пойду и я.
  
   Я проснулась с тяжелой головой и саднящим горлом. Повернувшись, увидела пустой мамин матрас. Возле электрической плитки хлопотала тётя Галя. Я с трудом села, облизывая запекшиеся губы и кутаясь в дырявое одеяло.
   - Где мама? - прохрипела я.
   - Мама на работе. А мы с тобой сейчас завтракать будем.
   - Но я должна быть с ней.
   - А что тебе там делать? Под ногами мешаться? Она и без тебя справится. Ей теперь нужно жизни ваши устраивать. - Тётя Галя присела на краешек матраса и дотронулась до моего лба. - Да ты вся горишь. Простыла вчера, наверно. Надо хоть аспирин купить. Он дешёвый. Болеть-то нельзя, врача в подвал не вызовешь.
  
   Я закрыла глаза и снова легла. Как глупо, что я заболела. Были бы силы, поехала бы на рынок. Я запомнила дорогу к метро и что пересадку надо делать на станции со смешным названием "Парк культуры". Когда-то мы втроем ходили в наш парк культуры кататься на аттракционах. Точнее катались мы с папой, а мама стояла и смотрела на нас. Говорила, что у неё голова кружится. А я специально поднимала голову вверх и смотрела на небо, чтобы голова кружилась сильнее. В тот день небо было голубым. А по выходным мы ездили на море, и папа учил меня плавать. Я не хочу верить, что папы больше нет. Я не хочу, чтобы моя мама была с Петровичем. Я не хочу, чтобы она делала это ради меня. Мне показалось, что я крикнула "Нет!" Как протест этому миру, который явно не был нашим. Как протест против подвалов, рынков и холода. И тут же почувствовала, что падаю. Стало тепло и хорошо. Здесь не было боли, здесь были прежние мама и папа, и лампа под зеленым абажуром, и стопка потрёпанных книг на столе.
  
   Болела я долго и тяжело. Первые отчётливые впечатления относятся уже к тому времени, когда мы оказались у Петровича. Большая четырехкомнатная квартира с высокими потолками на Петровском бульваре. Из окон гостиной видны разноцветные купола монастыря и узенькая полоска бульвара с редкими деревьями, по которому чинно прогуливаются москвичи. Комната, которую выделили мне, такого же размера, как и была раньше, но она кажется меньше из-за высоких потолков. На тумбочке возле кровати несколько новеньких книжек со склеенными страницами. Мама кормила меня куриным бульоном с ложки. Иногда заходил Петрович. Смотрел на меня таким же взглядом, как смотрят на подобранного щенка, которого теперь не так уж просто выбросить на улицу.
  
   Целыми днями я смотрела в потолок или спала. Иногда брала в руки книгу, но чужой мир не мог увлечь меня, поскольку мой собственный мир развалился, и все мои мысли остались там. Каким я себе казалась ничтожеством. Ведь из-за моей болезни маме пришлось спать с этим типом.
  
   В тренировочных штанах и белой футболке, поверх которой на массивной золотой цепи висел крест с бриллиантами, он казался мне ещё отвратительнее. Однажды я спросила, верит ли он в Бога. Он рассмеялся, в глубине рта блеснул золотой зуб.
   - В Бога верят только слабые, а я сам себе и царь, и Бог. И если ты будешь меня слушаться, у тебя всё будет хорошо.
  
   Я отвернулась. Когда поправлюсь, уговорю маму уйти.
  
   Конечно, мы остались. Привыкли к сытой жизни, комфорту и теплу.
  
   Кристина зевнула и посмотрела на часы. Вот это да. Оказывается два часа ночи. Все-таки писать - это ни с чем несравнимое счастье. Сродни наркотику. За всё это время она ни разу не подумала о Витьке. Кристина нажала на сохранение и выключила ноутбук. Пора ложиться. Завтра на работу и после выпитого выглядеть она будет явно не лучшим образом. Ну и плевать. Зато вот день прошел не зря. Вон сколько страниц написано. Надо только бутылки не забыть выбросить с утра, пока мама ещё спит.
  
   Глава 4
  
   Утром Кристина проснулась от звонка. Наощупь нашла мобильный и сонным голосом произнесла "алло".
   - Доброе утро! Меня интересует квартира на улице Малая Бронная. Продаётся? - Кристина открыла глаза, мысленно проклиная себя за то, что не выключила телефон. Откуда же ты взялся в такую рань?
   - Продаётся, - прохрипела она в трубку.
   - Расскажите подробнее.
   Кристина потянулась. Возникла пауза. Дня что ли этим богатеньким мало.
   - Алло, девушка? Вас не слышно.
   - Я вам перезвоню через полчасика, - выдавила из себя Кристина. - Мне неудобно сейчас разговаривать.
   - Хорошо, жду. Хотелось бы сегодня посмотреть.
  
   Кристина снова зарылась в подушку. Не надо много пить, писать по ночам и поздно ложиться. Тогда будешь такой же бодрой, как звонивший клиент. Но сколько не работай, никогда не будешь иметь тридцать два миллиона, чтобы купить квартиру на Бронной. Кристина почувствовала раздражение. Общение с подобного рода клиентами приносило весьма ощутимый доход, но неимоверно раздражало. И она ничего не могла с этим поделать. Этих избалованных, приезжающих на своих Инфинити и БМВ Х5 она ненавидела и старалась вытрясти из них побольше денег, что очень нравилось её начальнику, который и подбрасывал ей такие варианты. А сама она предпочитала работать с бедными людьми, которые если и оказывались в роли покупателей, то только обменивая свою квартиру на более худшую. С этими клиентами она была готова носиться месяцами, возить их на просмотры на своей машине, выбирая жилье получше. Комиссионные были маленькие, работы полно. Делая такую сделку, она чувствовала себя счастливой. Но хитрый лис начальник быстро просек слабинку Кристины и перевёл её в отдел продажи элитных квартир.
  
   Кристина нехотя поднялась со своей большой кровати и выглянула в окно. Солнца не было, над озером висел туман. Она прошлёпала в ванную и долго плескала в лицо холодной водой. Потом, как обычно, приняла контрастный душ и отправилась на кухню варить кофе и овсянку. Телефон зазвонил снова.
   - Девушка, вы про меня забыли? Уже прошло полчаса. Как-то вы не заинтересованы в продаже.
   Ну, сейчас она поставит этого Х5 на место.
   - Дело в том, что у нас уже есть клиент на эту квартиру, - соврала она. - Мы сегодня ждем аванс.
   Это была наглая ложь, квартиру еще никто не смотрел. Хозяйка хотела за неё слишком много денег. Однако уверенности в голосе у богатенького поубавилось.
   - Но у меня прямая покупка. Если вы мне сегодня покажете квартиру, я быстро приму решение.
  
   Кристина улыбнулась. В голосе потенциального покупателя послышалась заинтересованность. Значит, цену после просмотра можно будет немного поднять, наглую хозяйку опустить. На квартирах, где теряется миллион, скрытую комиссию делать одно удовольствие. Хитрый лис будет в восторге от неё. Договорившись встретиться, Кристина вернулась к сварившейся овсянке и кофе. Медленно положила туда клубнику. Настроение стало чуть лучше.
  
   Снова подумалось о Витьке. Интересно, сегодня он её тоже караулит на берегу? Нет, милый плавать и бегать я сегодня не буду. Придётся все упражнения перенести на вечер. А ты возвращайся к жене и детишкам. Почувствовав как от одних воспоминаний о Витьке, поползли мурашки, она, чтобы отвлечься, включила телевизор. Поставила перед собой тарелку и чашку с кофе. В передаче о здоровье рассказывали об отёке Квинке. В начале беседы элегантная ведущая вспомнила историю Моцарта и Сальери и торжествующе добавила, что все было вовсе не так, как сочинил Пушкин. Моцарт давно болел, страдал отеками, вот и оказался бокал вина, который композитор выпил с Сальери роковым. Далее выступил врач и рассказал про отёк Квинке, который в случае воспаления гортани приводит к затруднению дыхания и если больному вовремя не помочь, то и к смерти. А вызвать его могут самые различные продукты, в том числе шоколад, яйца, орехи. Ну и, конечно, разные лекарства, витамины, потому что в основе болезни лежит такая плохо изученная болезнь, как аллергия. Кристина машинально съела кашу и выпила кофе.
  
   Не заметила, что передача закончилась.
  
   Кристина не верила в совпадения. Все выглядело так, что тот самый кукольник, который смотрит сверху, подкинул ей решение безопасным способом, когда убийство можно квалифицировать, как несчастный случай. Нужно уничтожить соперницу: пожалуйста. Она страдает отёком Квинке на аспирин. Напои её простой водой с растворенной в ней таблеткой и не дай возможности вызывать скорую. Вряд ли у нее с собой окажутся противоаллергические таблетки. В конце концов, можно отобрать сумку, а потом вызвать скорую. Где и как это сделать - дело техники.
  
   Можно попробовать использовать Витьку. Снова почувствовав, как от желания сжалось сердце, Кристина стукнула кулаком по столу. Да что же это такое?! Надо срочно взять себя в руки. А сладенький голос внутри напевал другую песенку, лучше отдаться ему в руки, чтобы хотя бы получить передышку и начать нормально мыслить.
  
   Кристина застонала. Есть еще один вариант. Заняться сексом с кем-нибудь другим. Например, с Серёжкой. Все будет на высшем уровне. Они поужинают в ресторане при свечах, потом поедут к нему. Она проснется утром от аромата свежесваренного кофе, чувствуя себя желанной и любимой. Но ты хочешь совсем не его, шепнул голосок. Но я отключусь, представлю на его месте Витьку. Ты обманываешь себя, Кристина. Никуда тебе не деться от своей-чужой половинки. И пусть обманываю. Я всех обманываю. И себя обману. Хотя себя труднее всего. Но я попробую.
  
   Кристина вздохнула и посмотрела на часы. Если закладываться на пробки, которые всегда бывают, хоть на Рязанском шоссе, хоть на Егорьевском, пора ехать на просмотр. Она сядет в свою любимую Кошку - так она ласково называла купленный в прошлом году Нисссан Кашкай - включит музыку, и всё будет хорошо. А потом, когда возникнет нужное романтическое настроение, позвонит Серёжке и скажет, что соскучилась. Кристина быстро накрасилась, надела свободные льняные брюки и белую кофточку, подчёркивающую золотистый загар. Собрала волосы в длинный хвост, посмотрелась в зеркало. Вполне сойдет для работы. На работе, да и, вообще, когда она выезжала в город, Кристина одевалась и держала себя строго и недоступно. Зато здесь, на Кратовском озере, разгуливала в обтягивающих маечках, откровенных сарафанах и коротеньких шортиках. Ей нравилось, как на неё пялятся мужчины, как скрипят зубами девушки и женщины вслед её стройной подтянутой фигуре. А вы поплавайте с моё, побегайте, да поделайте столько упражнений, тогда тоже будете красавицами, мысленно говорила она. Всё ведь лень-матушка. А потом удивляетесь, почему ваши мужики ко мне приходят. Да что и говорить, Витькина жена, тоже выглядит как коровка на пастбище, когда одевает свои белые брючки или джинсы. Неудивительно, что Витька меня представляет, когда с ней сексом занимается. Но ведь занимается же, подлец. Стоп! Опять я о нем думаю. Да как же это научиться мозг отключать?!
  
   Кристина схватила мобильный, сумку и ключи. Малиновая Кошка ждала возле ворот. Хулиганистые сосны засыпали иголками крышами и капот. Кристина смахнула их щеткой и села за руль. Привычно затолкнула диск Вивальди "Времена года", выбрала концерт "Зима". Эта музыка наполняла её энергией, заставляла быстрее ехать, обгонять. Кристина обожала водить машину и делала это совсем не по-женски. Многие водители чертыхались, когда она их подрезала или не уступала дорогу. Обычный страх слабых полов за свою жизнёнку ей был несвойственен: если уж она спаслась тогда, значит, у судьбы на неё другие планы. Пусть боятся другие, а для неё дорога вьётся серой причудливой лентой шоссе и никто не посмеет тронуть или задеть. У неё даже страховки не было, и менты всегда отпускали, смеясь её шуточкам и оставляя свой телефон в надежде, что она когда-нибудь позвонит. Забирая права, Кристина улыбалась. Ждите-ждите! Я никогда не позвоню. Она, одиночка по жизни, редко испытывала желание позвонить, чтобы поболтать. Болтовни хватало на работе, а женское поговорить по душам, ей было несвойственно. Все равно никому не рассказать, что с ней случилось. Разве что документу ворд.
  
   Глава 5
  
   Сколько себя помнила, Марина любила петь. Ещё совсем малышкой, родители ставили её на стульчик, и она самозабвенно пела без аккомпанемента одну песню за другой. Пела до тех пор, пока раскрасневшийся отец не брал её на руки и не уносил в другую комнату. Она выступала на всех детских и школьных праздниках. И на вопрос "кем ты хочешь стать", всегда, не задумываясь, отвечал "певицей". Родители относились к увлечению с пониманием и делали, что могли. Отдали в лучшую музыкальную школу, нанимали педагогов по вокалу.
  
   Марина готовилась в Гнесинку и провалилась. Родители, потратившие кучу денег, от карьеры певицы начали отговаривать. Несостоявшаяся студентка швыряла вещи, устраивала скандалы и топала ногами: "Вы меня не любите, раз не хотите помочь! Вы в меня не верите!". Отец сдался и ещё год проплачивал педагогов по вокалу. Гнесинка не сдалась и второй раз. Марина билась в истерике, запиралась у себя в комнате, отказывалась от еды. Но жизнелюбие всё-таки взяло свое, и однажды отцу удалось уговорить её заняться бизнесом. Простой довод, что, зарабатывая деньги, она сможет сама их тратить на запись и заказ песней, на костюмы и клипы сделал чудо. С бизнесом определялись недолго. Отец, владелец продуктовых магазинов, хотел пристроить дочку к себе, но для этого она была слишком самостоятельна. Заявила, что сама выберет. Через месяц последовало предложение: если откроешь мне косметический салон, больше не буду приставать с деньгами. Сама заработаю. Отец, посоветовавшись с матерью, решил попробовать.
  
   Марина окунулась в бизнес со всей своей нерастраченной энергией. Первое время даже забросила пение. Но родители зря радовались, все заработанные деньги оседали там же. Конечно, некоторых успехов Марина добилась. Купила несколько песен, записала клипы. Ее заметили, одну песню даже передали по радио. Потом опять кризис. Карьера певицы требовала бесконечных вливаний. А годы шли, и Марина нервничала. На пятки наступали вчерашние школьницы. Наглые, практичные, готовые на все.
  
   Мечта оставалась мечтой.
  
   Счастье приходило лишь во сне. Она стояла на сцене и пела. Полный зал восторженных глаз. И она, красивая, в обтягивающем платье. Мелодия была одной и той же, до того прекрасной, что после её исполнения зал взрывался аплодисментами, и Марина просыпалась. Каждый раз она пыталась ее запомнить, но безуспешно. Чарующие звуки растворялись в воздухе вместе со сном. Как-то раз она проснулась в страшной депрессии. Подошла к окну. Хотелось, чтобы сон стал явью, чтобы её красивое лицо улыбалось с обложек журналов, чтобы её песня звучала в рингтонах мобильников, чтобы её узнал весь мир. Она не хотела быть одной из, она должна быть единственной. Хотя бы в своей стране. Марина вышла на балкон и посмотрела на виднеющийся вдали парк Победы и шпиль университета. Ласковое весеннее солнце играло на крышах домов. Квартиру в современном доме бизнес-класса, с подземным паркингом выбирала сама. Хотя платил, конечно, отец. Одновременно покупался загородный дом для брата. Видимо, уставший от семейных разборок отец, решил отселить взрослых детей.
  
   Каждый раз вспоминая о брате, Марина не могла смириться с тем, что однажды неожиданно вернувшись, застала его с дружком в постели. Её тогда чуть не вырвало от отвращения. Оба голые, трясущиеся. Братик побледнел, выбежал за ней на лестницу.
   - Только не говори родителям. Это не то, что ты думаешь. Я не такой.
   Она развернулась и хотела треснуть по наглой физиономии, но почему-то так и не смогла поднять руку.
   - Если ты не такой, - она подчеркнула это слово - так почему я тебя ни разу с девушкой не видела. В твоем возрасте уже вовсю пора трахаться. Похоже, что ты голубенький, братец.
  
   Он сжался, словно она всё-таки ударила. Ухватился за перила. Хотел, что-то сказать, но так и не смог. Повернулся, пошел. - Марина побежала пешком вниз. Первой мыслью было: позвонить и рассказать все отцу. Это же позор. Стыд. Ей даже в голову не могло прийти. Она, конечно, обращала внимания, что девушки ему не звонили, но считала брата слишком стеснительным. Он, вообще, был тютя. Родители в нём души не чаяли. С ним, конечно, было меньше неприятностей: всегда дома с книжкой или у компьютера в то время как она постоянно, как говорила мать, шлялась.
  
   И вот, пожалуйста, дождались, что Андрюшечка сексом занялся. Да ещё с кем?! С этим своим очкариком, у которого ни рожи, ни кожи. Смотреть тошно. Марина сплюнула. Выйдя из подъезда, достала тонкую сигарету с ментолом. Жадно затянулась. От холодка во рту тошнота улеглась. Она больше не хочет жить с ним рядом. Вспомнилось, что родители собирались купить ему квартиру, но он говорил, что хочет жить на природе. Она набрала домашний телефон. Долго никто не отвечал. Потом подошел брат. Голос хриплый, как больной.
   - Слушай, голубенький ты мой, если не хочешь, чтобы я родителям сказала, убирайся куда-нибудь из дома, ладно? Мне извращенцы не нужны. А там можешь, сколько угодно подставляться.
   Не дожидаясь ответа, бросила трубку и вдруг неожиданно расплакалась. Если кто узнает из знакомых, засмеют. А когда станет знаменитой, это и вовсе будет немыслимо. Конечно, среди шоуменов таких много, но ей от этого не легче. Она педиков всегда презирала.
  
   Глава 6
  
   Приехав пораньше на Малую Бронную, Кристина ловко запарковала Кошку напротив подъезда и выключила двигатель, оставив радио. Передавали песню Кристины Орбакайте "Как я буду без тебя". Поддавшись романтическому настроению, она пропела вместе с певицей куплет, но дойдя до слов "С кем я буду без тебя, думать про тебя" иронически фыркнула. Вот уж строчка из её жизни. С кем бы из мужчин она не находилась, а кошачьи зелёные Витькины глаза с его ухмылочкой стояли перед глазами, здорово мешая процессу. Она вздохнула и перенастроила станцию на рок и некоторое время заставляла себя энергично притопывать ногой в такт музыке. Рок делал её злой и беспощадной, именно такой, какой она и должна быть. К чёрту сантименты. Почувствовав себя более злой, она посмотрелась в зеркало, подкрасила губы и причесалась. К подъезду подкатил белый огромный Лексус, припарковавшись так, как паркуются те, кому наплевать смогут ли выехать другие. Через минуту раздался звонок.
  
   - Я подъехал. У четвертого подъезда никого нет.
   Кристина скривилась. Неужели этот уродец рассчитывает, что она, подобно другим бестолковым агентам, будет топтаться у подъезда в ожидании его величества?
   - Я в машине напротив, - как можно небрежнее сказала она. - Сейчас выйду. - Она выключила радио и, щелкнув сигнализацией, направилась к подъезду.
   Из машины выползли двое. Лысоватый мужчинка с животиком и его - это большой вопрос: "лучшая или худшая" - половина, похожая на утку. Маленькие, толстенькие, самодовольные. Увидев их, Кристина почувствовала зарождающуюся ненависть. Почему таким, как они, дано всё. А ей, чтобы выжить, приходится убивать.
   - Вы риэлтор? - заинтересованный мужской взгляд привычно ощупал её фигуру и остановился на лице.
   - Да. Прежде, чем мы поднимемся в квартиру, хочу вас предупредить, чтобы вы не вступали ни в какие разговоры с хозяйкой. Особенно это касается цены.
   - Понятно-понятно, - энергично закивала утка. - Мы уже в курсе, как здесь всё происходит. У вас на самом деле есть покупатель на эту квартиру?
   - Да, - не моргнув глазом, соврала Кристина. - Готов внести аванс сегодня вечером. Так что, если вам понравится, советую поторопиться.
   Не дожидаясь ответа, она направилась к подъезду и набрала код. Дальнейшее прошло, словно сыгранная по нотам мелодия. Покупатель, зная о том, что в нем не заинтересованы, сразу включился в игру и начал делать ошибку за ошибкой. Не торговался, чем ещё больше подтвердил свою заинтересованность, и сразу после просмотра согласился поехать в офис, чтобы заключить договор аванса о предстоящей покупке.
  
   - Ну, ты и умница, - заметил начальник отдела Мухин, убирая полученные деньги в сейф. - У тебя просто талант обводить их вокруг пальца. - Никто из наших агентов так не может. "Это вовсе не талант, придурок, - подумала Кристина, слегка улыбаясь, - а жесткий расчет и стремление поквитаться. Если бы я родилась в Москве, тоже была бы размазнёй".
   - Даже не знаю, как отблагодарить тебя. Если всё пройдет, ты одна сделаешь весь план отдела, - он положил руку ей на плечо, но Кристина отстранилась.
   - Меня вполне устроит небольшое повышение процентов, - заметила она.
   Рука начальника повисла на секунду в воздухе. Рот приоткрылся от удивления.
   - Но ты итак получаешь сорок процентов от прибыли. Больше, чем кто-либо из агентов.
   - Пятьдесят было бы лучше. В качестве морального ущерба.
   - Ущерба за что?
   - За общение с уродами, - усмехнулась Кристина.
   - Я обсужу это с директором, - промямлил Мухин, вовсе не уверенный, что наглая девчонка не намекала и на него самого.
  
   Сергей позвонил сам, как раз в тот момент, когда Кристина вышла из комнаты переговоров.
   - Я соскучился, детка, - в его обычно равнодушном голосе слышался оттенок нежности. - Может, поужинаем сегодня вместе?
   Интересно, он перестанет называть ее деткой, когда узнает из её книги, что она отправила на тот свет Петровича, когда ей было шестнадцать?
   - Я уже просила тебя придумать мне другое имя, - мягко заметила она, подходя к ксероксу, чтобы сделать копии договоров.
   - Не обижайся, я любя.
   - Ну, если любя, то не буду, - в тон ему ответила Кристина.
   - Так что, на счет ужина?
   - Только ужина? - мягко поддразнила она, доставая отксерокопированный договор.
   - Конечно, нет. Ты же знаешь, стоит мне тебя увидеть, как я теряю голову и не хочу тебя отпускать.
  
   Обычный обмен любезностями. Кристина улыбнулась, удержавшись от искушения сострить, что если бы все было так, он бы уже давно сделал ей предложение выйти за него замуж. Договорившись встретиться в "Шенонсо", Кристина выключила телефон и вернулась к переговорам.
  
   Отправляясь на место встречи, поняла, что на некоторое время смогла забыть о Витьке. Вот бы, вообще, не думать о нем сегодня. Хотя бы сегодня, когда с ней будет такой шикарный мужчина. Сергей действительно принадлежал к разряду самцов, на которых женщины западают сразу и навсегда. Когда она впервые его увидела, мир на мгновение остановился, и она поняла, что самое лучшее в жизни уже случилось. Они встретились. Долгое время она вспоминала их единственный танец, прикосновения его сильных рук. Потом он неудачно женился на какой-то фотомодели, чтобы расстаться с которой пришлось расплачиваться квартирой. Она уже выкинула все мысли о нём из головы, когда судьба столкнула их на улице. Сергей шутил, что больше никогда не женится.
  
   Они начали встречаться. Не очень часто. Один - два раза в неделю, стараясь не связывать друг друга. Кристина понимала, Сергею нужно время и спокойно ждала. Если она захочет, то станет его женой. Потом откуда-то взялась шальная мысль, что он должен узнать правду о её жизни. И если он сможет принять то, что она убийца, значит, она выйдет за него.
  
   Кристина нашла местечко и запарковала машину. Сергей ждал у входа. Она залюбовалась им издали. Высокий, красивый, с такими же, как у неё, чёрными волосами и голубыми глазами в обрамлении тёмных прямых ресниц. Ему одинаково шли костюмы и джинсы со свитерами. В любой одежде он выглядел дорого и солидно. Сегодня на нём был светло-серый пиджак и чёрные брюки. Чуть-чуть опущенный узел галстука добавлял небрежность. Курил он тоже красиво. Кристина подошла к нему, и он, мягко обняв её за плечи, прижался к ее губам. Она на мгновение закрыла глаза, желая, чтобы он своим поцелуем вытеснил воспоминания о Витьке, но он быстро отстранился, чтобы выкинуть окурок от сигареты.
  
   Кристина заметила, как проходящая мимо тощая крашеная блондинка прожгла его призывным взглядом. Она вдруг осознала, что, не задумываясь, отдала бы своего шикарного любовника ей, если бы та, другая, отказалась от Витьки. Черт! Снова он.
   - Ну что, идём? - Сергей снова обнял её за плечи. Кристина поняла, что её раздражает его спокойствие. Сколько они не виделись? Неделю? Нельзя сказать, что он жутко по ней соскучился и умирал от желания обладать её телом. И почему-то это вдруг показалось обидным. Они прошли в ресторан, он отодвинул стул, помогая ей сесть.
   - Что будем пить?
   - Белое вино, - не задумываясь, ответила Кристина, чувствуя, как неудержимо хочется выпить, чтобы хотя бы на время освободить мысли. Нельзя все время сравнивать.
   Сергей внимательно читал карту вин, время от времени спрашивая про марку и год.
   - Все равно какое, только побыстрее, - не выдержала Кристина.
   Сергей мягко накрыл ее руку своей.
   - Малыш, что-нибудь случилось? На работе? Дома?
   - Трудный день.
   - Понял. Возьмем Божоле, если ты не против, - он подозвал официанта.
  
   Когда принесли вино и наполнили бокалы, Сергей как-то по-особенному ласково взглянул на Кристину.
   - Знаешь, я вдруг понял, что неправильно веду себя с тобой. Просто удивительно, как ты меня терпишь.
   - Неправильно, это как? - приподняла брови Кристина.
   - Наверно, ты, как и каждая женщина, мечтаешь о семье, - Кристина хотела возразить, но он поймал её руку. - Нет, подожди. Я понимаю, ты думаешь, что я отношусь к тебе несерьезно. Но это не так. - Он коснулся её руки губами, и Кристина снова не почувствовала никакой страсти. Лёгкая нежность. - Я очень дорожу нашими отношениями. Просто мой брак оставил такой негатив, что мне нужно время, чтобы вновь поверить женщине. Конечно, я понимаю, что ты не такая, как моя бывшая жена. Ты мягкая, добрая. - Кристина еле сдержала смешок. Я - убийца, милый. Небольшой спец по случайным убийствам. И сейчас планирую новое. Кстати, меня это возбуждает, потому что мне нравится просчитывать людей и придумывать ходы наперед. И я люблю вкус опасности, он заставляет чувствовать меня живой. - Скажи, - он снова легко сжал ее руку. - Ты согласишься подождать до Нового года?
   Кристина прикинула, что это время как раз ей нужно для написания книги.
   - Я вовсе не спешу.
   Она не ожидала такого скорого поворота событий. Думала ей придется основательно потрудиться, чтобы заставить жениться, а он почти созрел сам. Тем лучше.
   - Ты молодец. Ну что ж, когда мы все выяснили, можно заняться выбором ужина?
   - Вполне, - она улыбнулась уголками губ, зная, что ему это нравится. - Закажи мне тоже самое, что и себе.
   Сергей посмотрел на неё долгим взглядом.
   - Почему ты этого хочешь?
   - Ну, - снова полуулыбка, - одинаковая еда сближает.
   - Тебе кто-нибудь говорил, что ты умница?
   - Не далее, чем сегодня. - Она сделала небольшую паузу. - Мой начальник.
   - Мне кажется, у нас будет хорошая семья.
   - Если ты сможешь меня простить.
   - Простить? За что? - он нахмурился.
   - За прошлое, в котором не было тебя, - уклончиво заметила Кристина, думая о том, как он воспримет все откровенности, которые ему придется прочесть.
   - Ну, детка, у всех нас есть прошлое.
   - Тогда всё в порядке.
  
   Кристина проснулась утром от запаха кофе, что было совершенно неудивительно, если учесть, что кровать стояла в алькове, отделённая шторкой от гостиной, совмещающей с собой кухню и прихожую. Модная нынче планировка называлась студией. Когда Кристина видела такие квартиры, где ты с порога попадал в гостиную, у неё возникал вопрос: почему дизайнеру для увеличения площади не пришло в голову оставить унитаз и ванну без перегородок. Для полного кайфа открытого пространства. Кристина потянулась, чувствуя себя в хорошем настроении, вспоминая вчерашний вечер.
  
   После прекрасного ужина они, оставив машины на стоянке, поехали на такси к Сергею домой. Ей так хотелось хотя бы на вечер забыть о Витьке, и это получилось. Хотя и произошло скорее от вина, нежели от ласк Сергея. Их секс, поскольку встречались они уже около года, был близок к супружескому. Закрыв дверь квартиры, они не набрасывались друг на друга, сдирая одежду в прихожей, как это было вначале, а выпивали по бокалу вина, потом Кристина принимала душ, ложилась в постель и ждала, пока он закончит свои омовения. Глядя, как он идёт, обвязав полотенце вокруг бёдер, она в который раз подумала, что никогда не встречала мужчины красивее. Когда они занимались любовью, она не гасила свет, чтобы любоваться им. Сергей принадлежал к тем мужчинам, которые всё делали, как надо. Умелые неспешные ласки до, нежные объятия после. Сам процесс был приятен, хотя и не очень долог, но Кристина благодаря своему темпераменту успевала несколько раз достигнуть оргазма, прежде чем, они сливались в одном наслаждении. Его руки знали места, которые нужно погладить. Его губы были нежны, но не требовательны. И как после этого она могла не вспоминать наглый Витькин язык, прижимающийся к её языку? Или его руки, успевающие одновременно везде? Жадные руки, горячие даже после холодной озёрной воды. Он прижимался к ней до боли, и эта боль порождала нежность. Если бы только они остались наедине где-нибудь в квартире, он не смог бы проглотить ни глотка вина, не отпустил бы её в ванную. Они вряд ли бы даже добрались до кровати. В тот первый и единственный раз они делали это на медвежьей шкуре перед камином. Но как же долго они шли эти несколько шагов.
  
   - С добрым утром! - перед Кристиной появился Сергей в синем шёлковом халате с подносом в руках. Влажные после душа волосы гладко причёсаны, пара прядок на лбу добавляет шарма. Бог мой, есть ли одежда, которая ему не идёт? Кристина с наслаждением сделала глоток горячего кофе с корицей. Сережка будет прекрасным мужем, и, может быть, со временем, она остынет к Витьке. И снова влюбится в него. Она ведь была в него влюблена в пятнадцать, увлечена им год назад. Куда деваются все приятные чувства? А то, что надо бы, чтобы делось, вовсе не проходит, а лишь разгорается с каждым днём.
  
   - Тебе хорошо со мной? - спросила она, глядя на Сергея.
   - Конечно, - он поставил чашку и нежно коснулся пальцами лица. - Ты такая красивая после сна. - Его губы коснулись её губ, и она уловила запах крема от или после бритья. Щека была гладкой и приятной. В голову пришла мысль об утреннем сексе, которую она быстро отмела. Он, как всегда, спешит на работу. Ну, а она... просто не хочет. Все было хорошо вчера и хватит.
   - Ты завезёшь мне ключи на работу?
   - Может, я успею быстренько собраться? - Кристина почувствовала, что ей не хочется оставаться одной. Лучше запрыгнуть в Кошку, включить музыку и поехать домой. Она успеет ко времени утренней пробежки и сможет увидеть Витьку. Чёрт. Но ведь только увидеть. Утонуть на миг в его зелёных глазах. Маленькое счастье.
   Сергей посмотрела на часы.
   - У тебя есть десять минут, не более. Все время забываю сделать для тебя запасной комплект ключей.
   - Все в порядке, они мне не нужны. Не хочу как-нибудь приехать к тебе и наткнуться на какую-нибудь девушку.
  
   Сергей усмехнулся. Наверно, снова подумал, что она умница. Вопросов не задает, сцен не устраивает, если они долго не встречаются. Вот даже заслужила долгосрочное предложение замуж выйти. Она, вообще-то, замуж не собиралась. Но как отказать такому мужчине?!
   Кристина сделала ещё один глоток кофе и выбралась из постели. Пять минут на душ, пять на одевание. Даже успела подкраситься. Лёгкий поцелуй на прощанье, и вот она уже в машине, ищет какую-нибудь музыку по радио. "С кем я буду без тебя, думать про тебя", - снова пел нежненький голосок по радио шансон. Кристина улыбнулась и сделала громче.
  
  
   Глава 7
  
   Кристина ехала по Раменскому шоссе, когда зазвонил мобильный. Увидев, что номер не определился, нахмурилась. В трубке раздалось шуршание, кто-то громко задышал, а потом тишину разорвал дикий женский крик. Кристина поспешно нажала отбой и бросила мобильный на сидение рядом. В суматохе не заметила зажёгшегося красного света. Выезжающая с перекрёстка машина едва не врезалась в правый бок Кошки. Кристина чертыхнулась и, проехав по инерции несколько метров, свернула на обочину. Руки дрожали от страха.
  
   Сука! Тебе не удастся меня напугать.
  
   Она заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Такие звонки повторялись неоднократно, и каждый раз возвращали ее в тот зловещий вечер, когда и состоялось знакомство с Витькой. Что было бы с ней, если бы не он? Она вдруг почувствовала непреодолимое искушение набрать его номер. Так захотелось поговорить. Неважно о чём. Кристина уронила голову на руль и выключила радио. Не надо никому звонить. Она просто посидит в тишине и успокоится. Звонок - лишнее напоминание, что надо спешить. Иначе уберут её. Ей просто необходимо остаться в живых. Даже не для себя, для мамы. Она пропадет без неё. Мамочка! Если бы я могла тебе все рассказать. Если бы ты могла пожалеть меня. Она одёрнула себя. Никакой жалости. Используй свой ум и трезво рассчитай ситуацию. Справедливость на твоей стороне. Она заслужила этот дом, который всеми правдами и неправдами пыталась отнять врагиня. У неё итак было всё, потому что она родилась в столице, и она не имела никакого права подсылать к ней тех подонков.
  
   Воспоминания неотвратимо наползали.
  
   В тот вечер Кристина возвращалась после офисной вечеринки. Приехав на последней электричке, решила пройти пешком по берегу озера. Над соснами, глядя в воду, висела луна. Пахло хвоей и водой. Где-то вдалеке лаяли собаки. Она уверенно шла по знакомой тропинке. Чувство страха до того вечера ей было не присуще. Прямо перед ней из-за кустов выросла мужская фигура.
   - Повеселиться не хочешь, девочка?
  
   Второй что-то замычал за спиной. Они повалили её на траву, прежде чем она успела испугаться. Страх пришел, когда один из них приблизил воняющий луком рот к её лицу. Она крикнула, преодолевая спазм в горле. И этот её слабый сдавленный крик и услышал Витька, который, как оказалось после, ехал с ней в одной электричке, но зашел в магазин за пивом, поэтому и отстал. Пивной бутылкой спаситель стукнул того, кто сдирал с неё трусики. Воспользовавшись его замешательством, быстро принялся за второго, ждущего своей очереди. Послышались удары, стоны и мат. Один, схватившись за голову, другой за живот, убежали.
  
   Витька сел на траву рядом с Кристиной.
   - Эй, с тобой всё в порядке?
  
   Она одёрнула платье и сквозь слёзы помотала головой. Ей вдруг вспомнилась школа. Никогда после этого случая она не чувствовала себя чистой. Грязь прилипала к ней вместе с прикосновениями мужчин, которые с ней спали. Сегодня этой грязи стало еще больше. Невозможно забыть этот животный страх и липкие горячие пальцы. Упирающийся в голый живот член. Полсекунды и... Она почувствовала тошноту и на коленях отползла за дерево, где её вырвало. Потом медленно, держась за ту же сосну, поднялась. Некоторое время постояла, ощущая под пальцами шершавую ласку коры.
  
   Витька сидел на траве.
   - Спасибо тебе. Что успел.
   - Ничего. Главное оказаться в нужном месте и в нужный час.
   Кристина села рядом с ним и расплакалась.
   Он положил руку на её плечо, назвал по имени.
   - Откуда ты меня знаешь?
   - Все знают девушку, которая так хорошо плавает и быстро бегает.
   - Так ты здесь живёшь? - Она вся сжалась от того, что кроме того, что ей придется жить с этими воспоминаниями, она ещё будет постоянно встречаться с человеком, который знает о её позоре.
   - Все останется между нами, - тихо сказал он, гладя её по волосам.
   - Но я-то не смогу забыть.
  
   - Сможешь, если захочешь. Ничего не было.
  
   Она не знала, сколько они так просидели, пока он не набрался храбрости и не предложил пойти к нему выпить. Она покорно пошла за ним и весь вечер преданно заглядывала в глаза, подобно спасённой собачонке. А потом он её поцеловал. Этим своим наглым поцелуем. Никто никогда не целовал её так. И не обнимал. Она до сих пор не знает, было ли это оттого, что её тело раскрывалось ему навстречу, и каждый нерв замирал от наслаждения, или он просто делал это лучше других и не ленился. Сексом ведь тоже надо уметь заниматься. Нужны способности. И у Витьки они определенно были. Ну и ещё, конечно, дело было в ней. Она не помнила после которого раза они добрались до кровати. Началось всё на шкуре перед камином. Продолжилось на диване. Потом он унес её в постель. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой. Каждый раз, когда он входил в неё, она замирала, и они какое-то время не двигались, тая от неземного наслаждения. Когда мука становилась невыносимой, он проникал глубже, и они начинали двигаться навстречу друг другу, чтобы потом вместе улететь. Это было не похоже на обычный оргазм, про это хотелось сказать, что так не бывает, и даже так не должно быть, потому что это слишком сладкая мука.
  
   Они заснули, обнявшись, а потом настало утро и, войдя в гостиную, Кристина обнаружила на тумбочке фотографию, где был её уже любимый Витька с крашеной блондинкой и двумя дочками. Она не поверила глазам. Может, это сестра? Не мог же он шептать ей все эти нежности, если женат? Это нечестно. Она вернулась в спальню и разбудила его. Сунула под нос фотографию.
   - Кто это?
   - М-м-м, - Витька переводил сонный взгляд с Кристины на снимок. Потом нахмурился и, взяв рамку из ее рук, положил на столик фотографией вниз. - Садись. Я всё объясню.
   - Так ты женат? - Кристина чувствовала, что сейчас расплачется. Переход из блаженного состояния счастья в состояние предательства был слишком резким и неожиданным. Не в силах стоять, она присела на краешек кровати. Он попытался её обнять, но она оттолкнула руку. Молчание. Слышно лишь их дыхание. Он отвел волосы с её лица. Поцеловал. Кожа, соприкоснувшись, начала танец желания. Всего этого не может быть, если он женат. Зачем тогда эта встреча? Чтобы её подразнить? Он обнимал её всё крепче. Внутри шла борьба разума и тела. Уйди! Останься! Уйди, он чужой! Тело выиграло. Она осталась. Но решила про себя, что это в последний раз.
  
   Потом Витька просил прощения, говорил, что думал, что она знает про его семью. Ведь они же пару раз встречались. Но Кристина не помнила его лица, словно кукольник прикрывал ее глаза в тот миг, когда они встречались, чтобы она не видела Витьку с женой и дочками.
   - Где они?
   - В Турции.
   - И когда приезжают?
   Он опустил голову. Долго молчал.
   - Говори!
   - Сегодня. - Он взял ее руку, поднес к губам. - Я так давно тебя хотел. Ты такая красивая.
   Она покачала головой, отметая его слова и разделяя их. Потом нашла в себе силы встать.
   - Ладно, будем считать, что я расплатилась с тобой за спасение.
   - Кристина!
   Она выдавила улыбку, откинула назад волосы, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться обратно в спасительное тепло его рук.
   - Больше ничего не будет.
   - Но почему?
   - Я не встречаюсь с чужими мужьями.
   - Но тебе же было хорошо? Да? Ты же запуталась при счете оргазмов.
   Она разозлилась. Так он еще и Казановым себя считает.
   - Знаешь, не больше, чем с другими. Я просто люблю секс, и оргазм заходит ко мне без приглашения.
   Витька сник. Съежился.
   - А у меня так, как с тобой, ни с кем не было.
   Ей захотелось плакать. Обнять его и плакать вместе с ним над их дурацкими судьбами. Но она только вскинула голову и вышла из комнаты. Нашла свою сумку, причесалась, придирчиво рассматривая в зеркало разорванное у выреза платье. В такую рань вполне можно успеть добежать до дома и никого не встретить. Да и мама ещё спит. С порога повернулась к нему.
  
   - Привет жене и дочкам.
  
   Он молча захлопнул за ней дверь.
   Не помнила, как вернулась домой, зарылась в подушку. Болело все тело, душа, сердце. Хотелось выть и кричать от боли. Ну не могла же она влюбиться за одну ночь? Надо всё забыть. И до и после. Ничего не было в этот вечер, её никто не пытался изнасиловать, и она не встретилась с Витькой. Забыть не получилось. Витька начал вместе с ней бегать, приходил на озеро, когда она загорала. Она не знала, что делать. Видеть его было и мучение, и счастье.
  
   Когда Кристина почувствовала, что успокоилась, вырулила на дорогу. Одна мысль о том, что она планирует очередное убийство, заставила её собраться. Итак, если она все-таки хочет использовать отёк Квинке, надо узнать о нём побольше. Неплохо получить консультацию врача. Когда начнётся приступ, возле врагини не должно быть ни мобильного телефона, ни других людей, которых можно позвать на помощь. И уж там совершенно явно не должно быть её, Кристины. Ей нужно полное алиби. Значит, нужен помощник. И место, где их никто не потревожит. И где найти такое место?
  
   За размышлениями сама не заметила, как добралась до Кратово. Подъехала к воротам, вышла из машины. Сразу наткнулась на Витьку. Вроде бы он прогуливается с дочкой вокруг озера. Обменялись приветами. Кристина почувствовала, как сжалось сердце.
   - И где ты была всю ночь? - спросил он вполголоса.
   Кристина поперхнулась воздухом и закашлялась от подобной наглости. Он что, следит за ней? Ну, сейчас она ему покажет.
   Она наклонилась к самому его уху, чтобы не слышала дочка и отчетливо произнесла:
   - У любовника.
   С удовлетворением заметила, что от боли уголок рта задрожал, губы сжались.
   - Почему?
   Она усмехнулась. Действительно почему? Когда умираешь от желания переспать с одним, а спишь с другим. Перевела взгляд на ясные серые глаза Алёнки. Какая красивая у Витьки дочка.
   - Как дела, Алёнка?
   - Хорошо. А мы вчера за тобой заходили, чтобы в бадмик поиграть...
   И что же вам с мамой-то не играется, а?
   Ей вдруг стало жалко Витьку и до смерти захотелось его поцеловать. Всё тело уже обжигало привычное желание. Ну, вот же он рядом и так же хочет ее, как она. И зачем спрашивается она к Сережке-то ездила? Не помогло ведь.
   - Давайте сегодня поиграем, - улыбнулась Кристина девочке. - Я сейчас немножко поработаю, а часиков в пять выйду. Договорились?
   - Конечно! - обрадовалась Алёнка. - А купаться будем? У меня уже получается на воде держаться, а плавать по-собачьи.
   - Конечно, будем. И сегодня я буду учить тебя плавать по-человечьи. Называется брассом.
   - Здорово! - Аленка захлопала в ладоши. - А моя мама плавать не умеет.
  
   Витька покраснел, а Кристина еле удержалась от иронического замечания. Подошла к багажнику и достала пакеты с продуктами.
   - Ну что, пока пока.
   - Пока, - откликнулась девочка, в то время как Витька грустно смотрел на неё. И такая в его глазах была нежность, что у неё снова перехватило дыхание. Она заторопилась по дорожке с пакетами к дому. Интересно, сможет ли она убедить Витьку стать соучастником убийства? Нервно хихикнула. Бросила пакеты на стол и поднялась в комнату Иларии. Мама лежала в своей обычной позе: руки скрещены на груди. Кристина села на краешек, поцеловала в щеку.
   - Привет, мамуль. Как ты?
   - Не очень, - покачала головой Илария. Хотела чаю попить, вот чашку разбила.
   - Я сейчас заварю чаю.
   - Не надо. Я молока выпила. Сделаешь мне укол?
   Кристина обратила внимание, что сегодня мама не переоделась, как она это обычно делала по утрам, а так и осталась в ночной рубашке. Даже не причесалась. У Кристины сжалось сердце. Не нужно было оставлять её одну.
  
   Кристина ловким привычным движением откупорила ампулу, наполнила шприц и сделала укол. Ей показалось или мама ещё похудела?
   Илария лежала с закрытыми глазами, Кристина сидела с ней, пока та не задремала. Потом встала и вышла на балкон. До боли вцепилась в перила. Ну почему на свете нет лекарства, которое может помочь? Как же это тяжело, когда твой самый близкий человек страдает. В кухне она налила себе любимый коктейль мартини с водкой и поставила вариться куриный бульон.
  
   Включила ноутбук. Перечитала написанное.
  
   Как только я поправилась, мама заговорила, что мне нужно учиться. Петрович пообещал помочь. И вот однажды вечером, взирая на меня с видом фокусника, владелец рынков и наших душ объявил, что я устроена в школу. В лучшую из школ. Он посмотрел на маму в надежде поймать её взгляд благодарности, но она раскладывала мясо с картошкой по тарелкам и отреагировала слабым величественным кивком. Мол, она благодарна. Если бы мама повела себя иначе, мне было бы больно. Но этот вежливый высокомерный кивок поставил Петровича на место. За всё заплачено.
  
   Что означает, войти в любой класс за два месяца до окончания года, когда ты пропустила целую четверть? Забыла добавить, что в школе изучали английский с первого класса. С моим словарным запасом я казалась смешной самой себе. Наверно, ни к чему упоминать, что я снова стала Вороной. Прозвище странным образом тут же утвердилось за мной, словно я не уехала на сотни километров из родного города. Но если там помнили про мой перочинный ножик, то здесь никто об этом ничего не знал.
  
   Мальчишки, испытав первые поллюции, подкарауливали девчонок на лестнице и в коридоре. Школьницы возбужденно галдели в туалете и боялись выйти. Я была слишком погружена в семейные дела, чтобы обращать внимание на прыщавых пацанов. Этой ночью я услышала мамин плач в ванной и вновь почувствовала себя виноватой. Одноклассники высыпали на меня гурьбой из-под лестницы на первом этаже.
   Прижатая к стене я запоминала лица тех, кто лез ко мне под юбку. Я так сосредоточилась, что почти не чувствовала липких пальцев, словно это было не моё тело и спокойно стояла. Позже, один из тех пацанов, который меня не тронул, скажет, что взгляд моих глаз пригвоздил его к полу. Он только смотрел, поэтому избегнул моей последующей мести.
  
   Мне нравилось возвращаться из школы по бульвару, но в тот день запах сирени казался мне гнилым и приторным, а новенькие зелёные листочки излишне вульгарными. Мне хотелось спрятаться и зализать раны. Казалось, что каждый прохожий знает о моем позоре. Я была почти уверена, что на моей синей школьной юбке есть пятна, а телесные колготки порваны и заляпаны грязью. Несколько раз по пути я останавливалась и проверяла. На колготках не было ни стрелки, ни зацепки, а юбка выглядела чистой и удивительно отглаженной, несмотря на комкающие её клешни будущих мужиков. Грязной была я внутри. Отпечатки пальцев остались в душе. Я знала, что никогда не стану прежней.
  
   Вдруг мне стало понятно, почему после переезда исчезли наши традиционные поцелуи. Мама боялась испачкать меня, а я, зная, что она спит с этим самодовольным толстым уродливым снаружи и внутри человеком, брезговала подойти первой, боясь ощутить резкий запах его туалетной воды, которой он обливался.
  
   Больше всего в тот день моего позора, мне хотелось подойти к маме. Маленькие и большие мужчины сравняли наши года и запачкали нас грязью. Но дома никого не было. На журнальном столике валялась пачка салема, и я, вытянув длинную сигарету, отправилась на балкон. Сосед Миша, пялившийся на меня уже давно, нарисовался сразу. Я вытащила стул и удобно устроилась. Кашлянув пару раз, я вполне прилично начала пускать дым. Видя такое, сосед бросил парочку комментариев и предложил выпить пива на брудершафт. Я согласилась и уже через пару минут, передав мне две бутылки, он удивительно ловко прошелся по перилам. Пиво пошло еще лучше, чем первая сигарета и уже очень скоро мы заключили сделку. Я сняла лифчик и разрешила ему потрогать грудь, в обмен на то, что он поможет мне подкараулить обидчиков. Гладя мою грудь, сосед так возбудился, что кончил прямо в штаны.
  
   Мы подкараулили их в кустах. Мои небольшие порезы их нагленьких сморщенных органов нанесли больше морального, чем физического вреда. Но я никогда больше не видела их с девчонками и от души надеюсь, что их петушки надолго опустили гребни. Справедливости ради придется заметить, что сексуальный интерес моего соседа ко мне тоже угас. Когда мы возвращались домой, он сказал, что никогда не видел у девчонок такого выражения лица, как у меня.
   - Блин, ты же могла их зарезать. Они же теперь на всю жизнь напуганы. Я ж не думал, что ты с ножом. А ты тащилась от этого. Ты... - Он покачал головой в такт тем словам, которые не решился произнести и озадаченно сплюнул сквозь зубы. - Я лучше это, пойду.
   - Сигарету дай и проваливай, - потребовала я.
   Он достал пачку и молча протянул мне. Я вытащила мятую сигарету и с наслаждением затянулась. Ворона отомстила.
  
   Дома я достала нож и долго смотрела на него. В комнату, как всегда без стука, ввалился Петрович. Мысль, которая появилась у меня при его появлении, меня испугала. Он как-то вздрогнул, подошел ближе и взял нож у меня из рук.
   - Странные у тебя игрушки. Зачем он тебе?
   Я усмехнулась.
   - Для самообороны.
   - Ну ты, если кто тебя обижает, скажи. Я понимаю,- его сальный взгляд задержался у меня на груди, ты девушка красивая. А парням много чего хочется в их возрасте.
   Я представила, как я рассказываю Петровичу, что меня облапали. Вряд ли он будет разбираться. Скорее скажет, что я так себя вела и что у меня слишком короткая юбка. Я нахмурилась и равнодушно бросила:
   - Спасибо, разберусь сама.
   Он хмыкнул.
   - А ты не проста, Кристина. Когда вырастешь, возьму тебя в помощницы. Характер у тебя, что надо. Мужикам не всем так повезло.
   Откуда он мог знать про мой характер? Психолог хренов. Да когда я вырасту, я тебя убью.
  
   Неужели я произнесла свою мысль?
  
   Да!
  
   Пальцы быстро забегали по клавиатуре. События тех дней забыть невозможно, как и невозможно не знать, что если бы не кучка негодяев, обладающих властью, тех событий могло не произойти. И тогда не было бы ни постыдного бегства из родного города, ни подвала, ни рынка, ни Петровича. Кристина знала, что мама пыталась, именно пыталась заработать денег, чтобы уйти от него и начать жить самостоятельно. Вот и работала с температурой на холоде. Боялась деньги потерять. Были хорошие дни для торговли. Праздники. В итоге потеряла здоровье. А может это и просто судьба. Недавно читала в какой-то книге, что каждая душа перед рождением выбирает свой путь, который должна пройти, чтобы чему-то научиться. И те души, которые выбирают сложный путь, более правы, чем другие. Так что не завидуйте тем, у кого жизнь лёгкая. Они тратят время попусту. Может, оно все так и есть в высших материях, но ей-то, здесь и сейчас, очень тяжело. Хотя надо признать, что сейчас все же гораздо легче, чем тогда.
  
   Глава 8
  
   Мамина болезнь развивалась постепенно. Главным ее признаком можно назвать усталость. Если раньше мама легко поднималась на четвёртый этаж - у Петровича мы жили в доме без лифта - то теперь стала останавливаться на каждой площадке. Жаловалась на головокружение, несколько раз падала. Ела удивительно мало. Дома при любой возможности ложилась на диван. Петрович уговаривал её пойти к врачу, но она отмахивалась, ссылалаясь на последствия гриппа. В её движениях появилась неуверенность, словно она выпила лишнего. Конечно, мама перестала участвовать в вечеринках Петровича и все чаще оставалась дома.
  
   И вот однажды, когда утром она не смогла самостоятельно встать с постели, я вызвала врача. После постановки диагноза Петрович впервые не вернулся домой на ночь. Мы поужинали вдвоём и устроились на диване перед телевизором. Я держала маму за руку. Показывали фильм, содержание которого я не могла уловить, поскольку в голове крутился один и тот же вопрос: что делать дальше? Мама, словно услышав его, тихо сказала:
   - Боюсь, нам придется отсюда уехать. Ни один мужчина не станет жить с больной женщиной.
  
   Сможет тот, кто любит. Папа бы смог. Я об этом сказала. Мама только покачала головой. Что, мол, она и в нём не уверена. Я как-то немного обиделась за отца, но не стала спорить, только положила голову на мамино плечо и прошептала, как она мне тогда, возле подвала: "Мы как-нибудь справимся". Теперь это ложилось на меня. А ведь меня никто не возьмет на работу. Две проблемы: мамина болезнь и мои дурацкие четырнадцать лет. Ну почему кукольнику не угодно было подождать хотя бы до восемнадцати?
  
   Всю неделю Петрович нас избегал. Возвращался, когда мы уже спали, уходил, когда ещё спали. Обстановка накалялась. И вот как-то, когда я, пытаясь отвлечься, читала, в замке повернулся ключ. Мама поехала сдавать очередные анализы, так что я была одна. Я съёжилась на диване, предчувствуя неизбежный разговор. Петрович разделся и прошёл на кухню. Всю эту неделю готовила я. Под чётким маминым руководством. На обед у нас был суп с фрикадельками и овощная запеканка. Я, несмотря на то, что выходить ужасно не хотелось, пересилила себя и решила подать ему обед вместо мамы. Когда я вошла, он стоял у окна, переплетя пальцы за спиной. Я видела его коротко постриженные, обрамляющие лысину волосы и сутулую спину. Я нерешительно остановилась в дверях, не решаясь поздороваться. Он обернулся. Нахмурился.
   - Где мать?
   - У врача.
   - Похоже, она теперь все время будет ходить по врачам.
   - Я могу разогреть вам обед, - быстро сказала я. - Есть суп с фрикадельками и запеканка.
  
   Петрович пристально меня рассматривал. Я и раньше ловила его заинтересованные взгляды, но и другие мужчины тоже глазели на меня. С моей большой грудью и округлыми формами я выглядела, как говорили, на все семнадцать. Сегодня на мне была футболка в обтяжку и лёгкие свободные брючки
   - Ты опять готовила обед? - с нажимом спросил он, не отрывая взгляда от моей груди.
   - Мама не очень хорошо себя чувствовала.
   - Понятно.
   Он опустился на маленький кожаный диванчик, закинув ногу за ногу. Я поставила на плиту суп и присела напротив на табуретку. Поднять глаз я не решалась. Боялась, что он услышит, как колотится моё сердце. Сейчас он скажет, чтобы мы убирались. Сейчас он... Но он молчал. В кухне слышалось шипение конфорки, да чирикала за окном птичка. Мне вдруг вспомнился наш подвал, и как тётя Галя убеждала маму переспать с этим ничтожеством. Тогда заболела я, и мама согласилась. Мысль появилась в моей голове так быстро, что я даже не успела испугаться и как следует её обдумать.
  
   Моя очередь. Моя очередь спать с этим типом, потому что это единственный выход остаться в тепле и возможность получать от него деньги. Мой взгляд упал на его пухлые короткие пальцы и уткнулся в перстень с бриллиантом. Бриллиант полыхнул голубым светом и погас. Иногда украшения ещё больше подчеркивают уродство. Я представила, как его руки скользят по маминым покатым плечам, и мне стало тошно. Ему нужно было выбрать какую-нибудь толстуху с двойным подбородком, а не мою мамочку с её неземной красотой.
   - Я чувствую себя подлецом, но не могу больше молчать, - вдруг необычно тихо заговорил Петрович. - Я ведь не виноват в болезни твоей матери. Я делал для вас всё, что нужно было. Ведь у тебя же лучшая школа, хорошая одежда и еда? - Он заглянул мне в глаза. - Я кивнула. - Но мы не женаты, и я не могу... - Он остановился. - Нет, Кристина, я буду честен, я не хочу жить с больной женщиной. - Он выдохнул. На лбу выступили капли пота. Я по-прежнему молчала. - Есть ли у вас какие-нибудь родственники в Москве, которые могли бы о вас позаботиться?
   - Нет, - коротко ответила я и подняла голову. Удивительно, но мой страх вдруг прошёл. Сердце выровняло свои удары, а мне даже стало жарко от злости. Ты заботился? Да за всё было уплачено. Животное с поросячьими глазками смотрело в стол, разглядывая лежащие на нём собственные руки. На плите закипел суп. Я поднялась и выключила его, а потом упёрлась руками на стол. - Я предлагаю вам сделку. - Наверно, здесь сработал его инстинкт торговца и в его глазках, сменяя удивление, загорелся интерес. - Я буду спать с вами вместо мамы, если вы не выгоните нас на улицу.
   - Ты?! - его взгляд опять упёрся в мою грудь, нависающую на уровне его лица. Должна ли я снять футболку для пущей убедительности? Тоненький голосок в мозгу запищал, что я погублю себя. - Нет, я не могу. Потом ещё посадишь меня. За растление малолетних.
   - Зачем мне это? - Я опустилась на стул и спокойно продолжила. - Кроме этого, я еще буду готовить и убирать в квартире. Моя единственная просьба, чтобы мама ни о чём не узнала. Вы скажете ей, что любите её и пообещаете о ней заботиться. - Он всё еще ощупывал меня глазами, пытаясь понять, стоит ли со мной связываться, когда я предложила поесть супчику.
  
   Он хрипло попросил меня подойти. Я остановилась перед ним. Он положил руки мне на грудь и начал мять её своими волосатыми толстыми пальцами.
   - Сними футболку. Я хочу на них посмотреть.
   - Только посмотреть, - удивительно спокойно объявила я. - Все остальное будет после того, как вы дадите мне обещание. - Он кивнул.
  
   Момент, пока я снимала футболку и лифчик, показался мне очень долгим. Растянутым во времени. Я осознавала, что ещё могу успеть убежать и вернуть всё назад. Сказать, что пошутила. Но так же остро я понимала, что не могу позволить нам снова оказаться беженками. Обнажённая до пояса, словно на приеме у врача, я встала перед ним. Искажённое от похоти лицо Петровича стало ещё безобразнее, чем обычно. Он рывком расстегнул брюки и вытащил маленький толстый член.
   - Возьми его в руку, - прохрипел он. - Я больше не могу.
  
   В воздухе сильно пахнуло потом. Как только мои пальцы коснулись его горячей и склизкой плоти, я чуть не умерла от накатившей волны отвращения. Петрович протяжно застонал, а я ощутила резкий, ещё более тошнотворный запах. Оказывается, так пахнет сперма. Его член обмяк, лицо расслабилось. Мне показалось, что впервые этот считающий себя пупом земли человечек почувствовал себя неудобно. Я видела, что он смотрел на меня, но сосредоточила все свое внимание на пятнышках капнувшей на синюю плитку спермы. Так и не застегивая штаны, он протиснулся мимо меня в ванную. Я растёрла пятна тапком и стала надевать лифчик. Похоже, я все-таки волновалась, потому что никак не могла застегнуть крючки. А мне не хотелось, чтобы он увидел меня поспешно одевающейся. Нет, скорее испуганно прячущей свою слишком большую для моего возраста грудь, которой я стеснялась. В ванной послышался шум воды, и я поняла, что Петрович принимает душ. Наконец справившись с лифчиком, я натянула футболку и опустилась на стул, уперев голову в руки. В голове теснились разные мысли, но одной из них была та, что я не смогу лечь с ним в постель. Скорее умру от отвращения.
  
   Но мама-то смогла. Ради меня. Значит, и я должна ради неё. Я опустила руки и села прямее. Потом встала и, открыв окно, высунулась в него. Морозный воздух обжёг лицо, напоминая, что на улице слишком холодно, чтобы покинуть спасительное тепло и снова превратиться в беженок. Я всё ещё смотрела в окно, когда услышала его шаги. Петрович переоделся в банный халат. Некоторое время мы молчали, глядя друг друга.
   - Так мы можем остаться? - тихо, но внятно спросила я.
   Он вздохнул.
   - Ты, наверно, считаешь меня животным. Но ты очень сексуальна. Тебе не дашь твоих четырнадцати. У тебя еще э- э- э никого не было?
   Я нетерпеливо кивнула, ожидая ответа на мой вопрос.
   - Как же ты любишь мать, Кристина.
   - Так же как и она меня, - парировала я.
   Повисла пауза. Наконец, Петрович шумно выдохнул воздух.
   - Вы можете остаться.
  
   Я прижалась лбом к стеклу. Через некоторое время услышала, как хлопнула входная дверь. Если бы у меня были силы, я пошла бы в душ. Но в то же время я отчётливо понимала, что мне не смыть следов его рук. Грязь навсегда прилипла к моему телу, превратив меня в женщину.
  
   Глава 9
  
   Кристина захлопнула ноутбук, сохранив предварительно файл. Она не думала, что, спустя столько лет вновь испытает то же самое тошнотворное чувство. Вышла на кухню и выпила воды. Посмотрела на часы. Половина пятого. Раз уж обещала научить Алёнку плавать, пора собираться. Подумалось, что она тоже хотела бы ребёнка от Витьки, если бы могла позволить себе иметь детей. Но ей нечего дать малышу. Это будет всего лишь подобие любви. Любить по-настоящему она может только маму.
  
   Кристина на цыпочках заглянула в спальню Иларии. Пахло лекарствами и болезнью, несмотря на открытое настежь окно. Мама спала. Кристина осторожно поцеловала её в щеку и вышла, чувствуя подступающие слёзы. Нет! Она не должна плакать, ей нужно быть сильной. Она после подумает о маминой болезни. После. Сейчас её ждет Витька, ласкающие взгляды его зеленых глаз. И лучше думать об этом.
  
   В своей комнате Кристина быстро натянула купальник и встала перед зеркалом, придирчиво рассматривая фигуру. Не заметив ничего лишнего, она довольно кивнула своему отражению. Новый купальник, с рисунком из кофейных зёрен вместо надоевших цветочков, выглядел необычно и подчёркивал загорелую кожу. Витька будет в восторге от меня. "А спать и жить пойдет к жене", - тут же заявил противный внутренний голосок. Чёрт. Ну как же его угораздило так рано жениться? Насколько всё было бы проще, если бы он был свободен.
  
   Вдоволь наплескавшись в воде и преподав Алёнке первый урок плавания брасом, Кристина села на полотенце, распустив волосы, якобы чтобы подсушить их на солнце, а на самом деле, потому что считала, что ей так лучше. Неугомонная Алёнка отправилась играть в мяч, оставив их одних.
   - А у тебя здорово получается с детьми, - хмуро заметил Витька, усаживаясь рядом. - Почему своих не заведешь?
   Кристина чуть-чуть улыбнулась.
   - Знаешь, это не моя игра.
   - Какая игра?
   - Игра в семью и воспитание деток. Жизнь достаточно интересна и без этого.
   Он серьёзно посмотрел на нее.
   - Ты странная, Крис. Все бабы, пардон, девушки, хотят замуж.
   - Я не такая как все.
   - Да я уже это понял, - его пальцы медленно продвинулись по траве и обхватили запястье. Она тут же почувствовала, как стало теплее и спокойнее. Иногда ей бывало удивительно хорошо, когда они просто сидели рядом, касаясь плечами, и разговаривали. Вот только бы не пошла эта волна от него к ней, которая возвращаясь от неё, ещё усиливалась, заставляла их обоих сходить с ума от страсти.
   - Если я попрошу тебя кое с кем встретиться, ты сделаешь это ради меня? - спросила Кристина, чтобы отвлечься.
   - Конечно. У тебя проблемы?
   Она фыркнула.
   - Проблемы у меня начались лет с двенадцати и с тех пор не прекращаются. Не всем же дается такая тихая спокойная жизнь, как тебе.
   - Не могу сказать, что доволен своей жизнью. - Кристина пожала плечами, и Витька, видимо, не желая продолжать тему, крепче сжал её руку. - То, что произошло тогда на озере, - он сделал паузу, это ведь ... не было случайностью, да?
   Кристина молчала, борясь с искушением рассказать ему всё. Но вовремя одёрнула себя. Она не привыкла доверять людям. Разве что Корзине. Девушка выдернула пальцы из его теплой руки. Изобразила удивление.
   - С чего ты взял?! Просто девушкам не стоит поздно возвращаться в одиночестве.
   Он быстро оглянулся назад и обхватил Кристину за плечи.
   - Ты все врёшь! Я же чувствую, что ты боишься. Но у тебя слишком много гордости, чтобы в этом признаться и попросить помощи. Ты возомнила себя сильной и решила, что справишься одна.
   Кристина почувствовала столь знакомое волнение, его горячее дыхание обжигало губы, манило искушением поцелуя. Да о чем он думает только? Того гляди Алёнка увидит или ещё кто-нибудь. Слегка коснувшись его губ, она отпрянула. Витька тяжело дышал.
   - Не нужно ничего придумывать, Витенька. Ещё не родился тот человек, который бы меня испугал.
   Он серьёзно посмотрел ей в глаза.
   - Просто знай, что я готов тебе помочь. Во всём.
   Она протянула руку и потрепала его по кудрям, ощутив мягкость волос. Как малыша, который пообещал не бояться темноты. Он тут же понял её жест, перехватил руку, поднёс к губам. Она скорее почувствовала, так тихо он произнес:
   - Я хочу тебя.
  
   Горячая волна нежности охватила её с ног до головы. А она-то как его хочет. Но он не должен этого знать. Снесёт крышу напрочь, она отдастся ему здесь же на траве и плевать на весь мир.
  
   Нельзя!
   У него дети и жена дурочка, которую почему-то жалко.
   - Ты не имеешь права.
   - Почему нет? Это никого не касается, кроме нас.
   - Иди домой, Витька, а? Мне тоже пора. - Кристина отняла руку, собрала в хвост волосы. Повернулась к нему, чтобы попрощаться и потерялась в его зелёных глазах. Как в бездну упала. Сердце сжалось.
   - Пап, пап! - услышали они оба голос Аленки. - А можно мы купаться пойдем с Катей? Кристина, ты пойдешь с нами?
   Кристина скользнула взглядом по раскрасневшимся от беготни щёчкам девочки. Воспользовавшись моментом, встала.
   - Нет, мне уже пора. Папа с тобой пойдет.
   Витька тоже поднялся.
   - Ты уже уходишь?
   - Да, мне нужно... - Она, так хорошо всё выдумывающая, не знала, что сказать. Никуда ей не нужно. Её мир был здесь, на этом озере в зелёных Витькиных глазах и отчасти даже в его дочке, которая по совершенно непонятной причине тянулась к ней.
   - К любовнику поедешь, да? - в его глазах была такая боль, что Кристина смутилась. Сейчас ей не хотелось его дразнить, но и оставаться рядом стало невыносимо.
   - Мама не очень хорошо себя чувствует.
  
   Он кивнул, обнял Аленку за плечи и направился к воде. Кристина подобрала полотенце и босиком пошла к дому, чувствуя себя измученной и опустошённой.
  
   Илария, подоткнув за спину подушку, полулежала на кровати и слушала Булгакова "Собачье сердце". Увидев дочь, нажала кнопку и остановила диск. - Что-нибудь случилось?
   - Нет, - Кристина помотала головой, присаживаясь на краешек кровати. Хотелось прижаться к маминому плечу и все рассказать. О своей безнадёжной и неправильной любви и о том, как у неё нет сил отказывать ему в близости, которой она так же сильно желает. И, вообще, чёрт бы побрал этот темперамент, с которым она всю жизнь мучается. Ведь даже тогда, в самые постыдные моменты своей жизни, она испытывала оргазм и ненавидела себя за это. От воспоминаний накатила гадливость. Она словно наяву увидела толстые пальцы Петровича, стискивающие её грудь. Уже потом, увидев его в гробу со сложенными руками, почувствовала облегчение. Источник боли уничтожен.
  
   Илария погладила Кристину по влажным волосам.
   - Ты купалась?
   - Да, учила Алёнку плавать.
   Илария некоторое время молчала, подбирая слова. Ее мягкий голос стал еще мягче, когда она начала говорить.
   - Это не совсем правильно, что ты так много времени проводишь с Витей. Даже если вы просто друзья. У него есть жена. Начнутся разговоры. Зачем тебе это?
   Кристина пожала плечами.
   - Ну, я же не виновата, что когда бы я не вышла на озеро, он всё время там.
   - Он влюблен в тебя, - Илария с материнской нежностью посмотрела на дочь. - Ты ведь у меня красавица. Но будь осторожна. Не нужно разрушать чужую семью. Тебе не принесет это счастья.
  
   Кристина почувствовала ком в горле. Сейчас она разрыдается. Мама не сказала ничего нового, о чём бы она сама не думала, но высказанные слова обладают большей болью, чем запрятанные в глубине. Ей не принесет это счастья. Да разве с тех самых пор, когда они сбежали из родного дома, она когда-нибудь была счастлива? Лишь только когда пишет и то не о себе. Кристина привыкла жить с болью, научилась воспринимать её, как часть себя. Счастье это не её удел. Её удел быть сильной. Она выпрямилась.
   - Мамуль, я подумаю об этом. Ты хочешь чего-нибудь? Чаю или фруктов?
   - Нет, детка. Давай попозже.
   - Ладно. Пойду поработаю, - она усмехнулась. - Если это можно назвать работой.
   - Иди, конечно. Я верю, что ты когда-нибудь станешь настоящей писательницей. Твой последний рассказ написан лучше, чем все то, что ты писала до сих пор.
   - Тогда почему он не победил на конкурсе и его не напечатали?
   - Время ещё не пришло.
  
   Кристина включила ноутбук и вышла на балкон, облокотившись на перила. Вечер был тёплый, со сладковатым запахом сосен и зацветающего в саду жасмина. Было ещё светло и с озера слышались привычные крики купающихся. Витька, наверно, уже дома. Сидит за столом в компании жены и дочек и поедает вкусный ужин. Сердце обожгла то ли боль, то ли зависть. Не буду о нём думать! Стукнув кулачком по перилам, девушка вернулась в комнату. По уже установившемуся правилу, прежде чем приступить к написанию следующей главы, перечитала предыдущую и полностью погрузилась в прошлое.
  
   На следующий день после происшедшего на кухне инциндента, маму положили в больницу на обследование. Петрович был так любезен, что даже предоставил автомобиль с шофёром. Накануне они втроём сидели за столом, подобно настоящей семье, где он и объявил, что принял решение, что они остаются. Похлопав меня по плечу, он пообещал маме, что будет заботиться обо мне. Как только я представила эту заботу, меня затошнило. Не помню, как я выдержала этот ужин до конца, но после я ушла к себе в комнату и, не зажигая света, легла на диван, свернувшись в клубочек. В голове билась одна единственная мысль. Завтра. Он сделает это со мной завтра. Завтра я должна отдаться мужчине, которого презираю. Завтра я стану еще грязнее, чем была до сих пор. Мелькнула мысль о беременности. Я совершенно не представляла, как нужно предохраняться и, конечно, мне не у кого было спросить об этом. В конце концов, я отбросила эту мысль, решив, что все неприятности не должны свалиться на меня сразу.
  
   В школу я в тот день не пошла, чтобы проводить маму в больницу. У подъезда ждал новенький Мерседес с шофером, который предусмотрительно выскочил при нашем появлении и помог сесть. В машине пахло кожаными сидениями, играла спокойная музыка. Мы всю дорогу держались за руки. У больницы попрощались, и мама попросила меня быть умницей. Возвращаясь домой в той же машине, на том же сидении, я думала о том, что всё случится уже сегодня.
  
   Дома я снова улеглась на диван. После школы мне позвонила Корзина и предложила куда-нибудь пойти. Я отказалась, прекрасно понимая, что её болтовня будет меня раздражать. Более того, я буду завидовать, что она спокойно вернётся домой к родителям, а я должна буду отдаться Петровичу, чтобы мы с мамой остались в таком же тепле, как моя подруга. Не знаю, сколько раз мне пришлось напомнить себе, что, если мама смогла это сделать ради меня, значит, я тоже смогу. Только вот что мне потом делать с собой? Как жить с этим?
  
   В тот вечер Петрович вернулся здорово выпивший. То ли он тоже волновался, то ли напиваться вошло у него в привычку. Услышав звук открывающейся двери, я замерла на кухне, понимая, что уже не смогу проскользнуть к себе в комнату и сделать вид, что сплю. Сбросив ботинки, он протопал на кухню. Мы неловко поздоровались. Он попросил налить ему воды, что я и сделала. Пока он пил, я смотрела в окно на белые сугробы, напоминая себе, как холодно на улице. Он спросил про маму и засопел. Его глаза прожигали меня насквозь. Наверно, мысленно он несколько раз раздел меня. Мне казалось, что я окаменела, ноги приросли к полу. В конце концов, поставив стакана на стол, он подошёл ко мне. Волосатая рука обхватила грудь и начала ее тискать. Он прошептал мне на ухо:
   - Я схожу от тебя с ума. Надеюсь, ты не собираешься отказываться от своего обещания?
   Я немного отодвинулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
   - Где бы вы хотели это сделать?
   - Ты умная девочка. Иди в спальню, я сейчас приду.
  
   В спальне ещё пахло мамиными духами, и я с трудом подавила рыдание. Раздеваясь, чтобы занять её место в кровати, я чувствовала, как неровно бьется в груди моё бедное сердце. Простыня показалась мне холодной, я дрожала от страха и жалости к себе. Уже не просто сегодня, уже сейчас. Шаги в коридоре. Он остановился перед кроватью. Толстый лысый владелец моего тела.
   - Убери одеяло.
   Я повиновалась. Некоторое время он смотрел на меня, потом быстро сбросил одежду. Против своей воли, я смотрела на его тело, задыхаясь от отвращения. Не может быть, чтобы он был моим первым. Я не смогу. Я умру. Он тяжело навалился на меня, кусая губы и дыша перегаром. Грубо раздвинул мне ноги и ткнулся членом. Не знаю, какое из чувств было сильнее: боль, стыд, отчаяние. На какой-то момент всё заглушила боль. Я застонала, но он зажал мне рот поцелуем, продолжая двигаться и пыхтеть, заходя всё глубже и глубже. Наконец, он издал стон и замер, упав на меня. Прижатая к кровати, я лежала под ним раздавленная физически и морально. Внутри всё горело огнём. Он отодвинулся в сторону.
   - А ты не обманула. И, правда, девочкой оказалась. Уж не помню, когда я так долбился, - он противно захохотал.
  
   Я так долго мылась в ванной, что вся моя кожа распарилась и покраснела от горячей воды. Но вряд ли мне когда-либо суждено отмыться. Нам, женщинам-беженкам, тем, которые готовы отдать свою гордость за тёплый угол и счастье близких, даже в дорогих сапожках ходить по грязи босиком.
  
   Но я сделала это. Смогла. Хоть и грязная, но сильная. И у мамы будут деньги на хорошее лечение и лекарства. Я завернулась в халат и вышла в коридор. Чтобы попасть к себе, нужно пройти мимо гостиной, откуда раздавался звук включённого телевизора. Петрович окликнул меня.
   Я медленно вошла.
   - Я купил таблетки. Здесь есть инструкция. Пока попьёшь эти, потом проконсультируемся с врачом.
  
   Я взяла упаковку и вышла, едва удерживаясь, чтобы не нагрубить. У себя в комнате забралась под одеяло. Там, куда входил его отвратительный орган, всё болело. Но хуже всего было моё душевное состояние. Мне не хотелось жить дальше. Я не знала, как пойду в школу. Мне казалось, что я сойду с ума от зависти к девчонкам, у которых нормальное детство. А больше всего я боялась маму. Она посмотрит на меня и всё поймет. Я даже не могла себя пожалеть, до того казалась себе омерзительной.
  
   Петрович оставил меня в покое на несколько дней. В наш второй раз он даже попытался быть со мной нежным. В спальне уже выветрился запах маминых духов. Я погасила свет. На этот раз он был трезв и даже начал гладить меня по груди. Не тискать, а именно гладить. В спальне висели очень тёмные шторы, и я не могла видеть его толстых пальцев. И тут произошло то, за что мне стыдно до сих пор. При всей моей ненависти, при всём моем отвращении к этому мужчине, мои соски затвердели. И он это заметил. Должна признаться, что к четырнадцати годам, я уже умела испытывать оргазм. Более того, он был мне необходим, чтобы получить разрядку. Наверно, поэтому моя грудь так предательски подвела меня. До сих пор для меня осталось загадкой, как можно ненавидеть и кончать. Но видимо это шутки того, кто нас создал. Тело и душа две отдельные и несвязанные с собой половины. Моя душа болела и стонала, а тело получало удовлетворение.
  
   Кристина задумалась. Уходить в прошлое было тяжело, настоящее при всей его неустроенности и неопределённости казалось лучше. Наслаждение. Что это для неё? Конечно, Витька. С ним она научилась целоваться. Расслабилась. Оказывается поцелуй гораздо более интимная вещь, чем сам секс. Это перемешивание слюней и облизывание языков друг друга доставляет улётное наслаждение только с тем, кого ты по-настоящему хочешь. В те краткие моменты, когда она не вырывалась, он делал с ней что-то совершенно неземное, нечеловеческое. Родное. Ни один из её любовников никогда не целовал её так. Так как с ним не бывает. В ту ночь она ему так и сказала. Он засмеялся, зарылся в её волосы. Прохрипел, что у него тоже так ни с кем не было.
  
   Кристина отодвинула ноутбук и вышла на балкон. Стемнело, качали игольчатыми шапками сосны, ветерок растрепал волосы, лаская и утешая. Хотелось плакать и перестать бороться. Стать слабенькой, как Витькина жена и понадеяться на мужчину.
  
   В комнату заглянула Илария.
   - Детка, чаю попьем?
   Она подошла к маме, обняла её.
   - Конечно, попьем. А может, покушаешь? Я куриный бульон сварила.
   - Завтра, милая. Сегодня совсем не хочется. Только чаю горячего с лимоном. - Илария поправила шаль на плечах. - Что-то холодно. И тошнит.
  
   Кристина нахмурилась. Она в маечке, вечер душный, а маме холодно.
   Мама часто мёрзла. Проклятые таблетки имели кучу побочных эффектов. Кристина отстранилась. Обе пошли на кухню. Илария села. Кристина включила чайник, поставила на стол пирожные. Илария ласково посмотрела на дочь.
   - Всё хотела спросить и забываю. Как там Сергей поживает?
   Кристина опустилась напротив, подпёрла кулачками лицо. А ведь она и забыла. Странно, как мало это её трогает. Витька совсем задурил ей голову. Усмехнулась.
   - У Серёжки все хорошо. По-прежнему много работает. Днём на правительство, вечером на мафию. Настолько отошёл от своего неудачного брака, что почти сделал мне предложение.
   - И ты молчишь?
   Кристина улыбнулась.
   - До Нового года еще далеко. Вдруг передумает.
   - Что-то не слышу энтузиазма в твоем голосе, дочка. Он же вроде тебе нравился. Что-то произошло?
   - Ничего не произошло. У нас всё хорошо. Сводил меня в ресторан, утром принес кофе в постель. Сказка, а не мужчина. - Илария внимательно наблюдала за дочерью.
   - Твое охлаждение к Сергею как-то связано с Витей?
   - Никак, - Кристина поспешно схватила чайник и стала разливать кипяток по тонким фарфоровым чашечкам. Мама любила пить чай из красивых чашек. Говорила, что так вкуснее, чем из кружек.
   Илария отпила глоточек горячего чая и поставила чашку на место.
   - Девочка моя, тебе нужно выйти замуж, и Сергей самый подходящий кандидат. Воспитанный, респектабельный, хорошо зарабатывает. Ведь если поставить их рядом с Витей - если предположить, что тот был бы свободен - подняла вверх тонкий пальчик Илария - то наш сосед проиграет во всём. Да их даже сравнить нельзя. Ни внешне, ни внутренне.
  
   Кристина пожала плечами. Скажи это моему сердцу, мамочка, которое заходится только от одного его вида. Я бы рада была от него избавиться, да вот не получается. Хорошо ещё хватает сил бороться с собой и не стать его любовницей. Желая прекратить скользкий разговор, Кристина взяла в руки пульт и включила телевизор. Илария несколько раз незаметно поглядывала на дочь, понимая, что та что-то не договаривает, но расспрашивать не стала. Только мысленно попросила у Бога, чтобы тот уберёг дочку от искушения.
  
   Глава 10
  
   Ночью Кристине не спалось. Растревоженные воспоминания, которые она так долго старалась похоронить, выплывали наружу. Она снова чувствовала себя школьницей. Утром форменное платьице, вечером... Она выбралась из тёплой, но такой неуютной постели, включила ноутбук. Может быть, сегодня нужные слова улягутся в правильном порядке, вызывая те чувства, которые она испытывала. Кристина и сама не знала, отчего она придавала такое значение написанию этого романа. Хотела освобождения? Так оно невозможно. Тот самый катарсис, о котором столько говорят, пусть испытывают её читатели. И Серёжка. "Расскажешь мужчине правду, потеряешь его навсегда", - шепнул внутренний противный голосок. Тогда зачем нужен такой мужчина?
  
   Она вдруг подумала о Витьке, и откуда-то возникло тёплое чувство, что он-то как раз и понял бы. Заглушил бы её жалость к себе своими поцелуями, нежными руками стёр чужие отпечатки пальцев. Он принял бы её всю со всеми убийствами, оправдав в душе и скорбя вместе с ней. "Откуда такая уверенность, Кристина?" - в знакомом голоске чувствовалась насмешка. "Ты никогда не сможешь это проверить, потому что он никогда не придет к тебе".
  
   Не придет - итак проживу.
   Девушка опустила пальцы на клавиатуру. Книга не даст покоя, пока не будет закончена. Надежды на освобождение никакой, но, может быть, станет хоть чуть-чуть полегче. Это всё, что пока хотелось бы.
  
   Я и сама не поняла, как однажды испытала оргазм. В тот день Петрович долго не мог кончить. Его маленький толстый член уже не причинял боли. Сначала я, как обычно, пыталась отключиться и думать о чём-нибудь. В темноте - первое время я настаивала на том, чтобы гасить свет - слышались стоны Петровича, изредка прерываемые какими-нибудь, пошлыми словечками. И вдруг меня охватило возбуждение. Обычно лежавшая под ним, как бревно, я непроизвольно двинулась ему навстречу и вдруг почувствовала, как глубоко внутри сжавшаяся пружина, толчком распрямилась. Оргазм был до того сильным, что я чуть не застонала, но вовремя спохватилась. Петрович мгновенно прореагировал. Со словами "ах ты, маленькая шлюшка", - он шлёпнул меня по щеке и вдруг, возбудившись то ли от этого первого удара, то ли от моего оргазма, мгновенно кончил, издав противный затяжной звук удовлетворения. Лёжа под его тяжёлым телом, я чувствовала себя, словно описалась стоя у доски перед всем классом. Скатившись с меня, он приподнялся на локте и долго смотрел мне в лицо. Я встретила взгляд, не отворачиваясь, внушая себе, что мне плевать, что он обо мне подумает. Он медленно провел пальцем по моей щеке, вероятно, это был самый большой жест нежности, на который он был способен, и задумчиво сказал:
   - А вот матушка твоя ни разу со мной не кончила. Только подставлялась.
  
   После его слов, из жертвы, какой себя считала, я мгновенно превратилась в шлюху, и мое расслабленное от наслаждения тело, тут же подтвердило выставленное против себя обвинение. Я мгновенно скатилась с кровати, подхватила валявшийся на полу халат и быстро закуталась в него. Сзади меня вспыхнула свет торшера.
   - Кристина!
   Я обернулась через плечо. Петрович, растянувшийся на простыне с вялым членом, возлегавшем на яичках, мгновенно вызвал желание стукнуть его чем-нибудь тяжёлым. Он не должен был делать это со мной. Если бы он был нормальным человеком, он никогда бы не принял моей жертвы.
   - Тебе повезло, что ты в раннем возрасте испытала оргазм. Многие взрослые женщины только мечтают об этом.
  
   У меня пересохло в горле. Повезло? Я должна была почувствовать первый оргазм - те, которые я получала, лаская себя, не в счет - с каким-нибудь красивым парнем, который бы любил меня, а не с этим физическим и нравственным уродом, которому я отдавалась, чтобы спастись от жестокости мира. Петрович зевнул и отвернулся от меня, щёлкая пультом от телевизора. Подавленная случившимся я словно приросла к полу и не могла двинуться. Вспыхнул экран, зазвучал голос диктора, предсказывающий дождь и слякоть. Я, обожавшая солнце, порадовалась, что завтра его не будет. Солнечный день мне с моим позором не пережить. Повернулась на ватных ногах, чтобы идти к себе.
   - Не забудь выпить таблетку, - раздался голос Петровича.
  
   Взяв упаковку, я отправилась на кухню за водой. Зажав одну таблетку в ладони, я пересчитала остальные, размышляя, умру ли я, если проглочу их все сразу. По ногам потекла сперма, одна капля, как и в первый раз, упала на плитку. Точно так же я растерла её ногой. Я не могу позволить себе умереть. Я обязана жить и выжить. И мне предстояло решить как. Я запила таблетку водой и спрятала упаковку в карман.
  
   На помощь пришли книги. В них я искала ответы на свои вопросы и даже иногда находила. Упиваясь чужим миром любимых героев, я забывала о своем перевёрнутом существовании то ли женщины, то ли подростка. К моменту возвращения мамы из больницы я настолько освоилась со своей ролью, что даже смогла посмотреть ей в глаза.
  
   Я сделала это ради нас, мамочка, и пусть весь мир судит меня. Зато мы в тепле и у нас есть деньги. Тогда-то во мне и зародилась мечта о собственном доме. И ради своей мечты - я уже это осознавала - я могла пойти на всё.
  
   После моего оргазма наши отношения с Петровичем изменились. Раз я получала удовольствие наряду с ним, значит, должна была и платить за него. Крохотный росточек желания убить моего мучителя с каждым месяцем выпускал по листочку. Петрович много пил, его мужские функции слабели. Уже просто я и моё развивающееся тело его не возбуждали. То он не мог кончить, то его орган отказывался подниматься. На моё счастье он не оказался фанатом орального секса. Его возбуждали разные позы и переодевания. Началось всё с того, что однажды я вернулась из школы, а он оказался дома. Вид моего форменного короткого зелёного сарафанчика в синюю клеточку так возбудил его, что он тут же быстро кончил, уложив меня на кухонный стол. А потом, поедая приготовленный мной его любимый грибной суп, допрашивал меня с пристрастием, не пристают ли ко мне мальчишки. И если что, он готов с ними разобраться.
   - Грудь-то у тебя ого-ого стала, - он грубо ущипнул меня за сосок. - Ещё подросла, с тех пор, как я её трогаю. Тебе же нравится, а?
   Я отвернулась, что было воспринято, скорее как смущение, я же испытывала желание надеть ему на голову кастрюлю с горячим супом. То ли от неожиданности, то от того предчувствия, что это только начало его извращений, я почувствовала себя еще больше использованной, чем обычно.
  
   Кем я только не была потом. Женщиной-кошкой, женщиной-вамп, служанкой, госпожой с хлыстиком. Кстати, надо отдать должное, однажды я с огромным удовольствием вытянула его по спине хлыстом. Он тоже привыкал делать мне больно. Брал меня, где попало. В коридоре, кухне, ванной. Однажды нас чуть не застукала мама. Я жила в увеличивающемся кошмаре и не видела выхода, кроме как убийства. Через три месяца Петровичу пришлось пойти ещё на уступку. Для того чтобы положить маму в очередную больницу, требовалась прописка.
  
   Моё сердце сжалось, когда мама искренне поблагодарила его. Когда мы остались одни, она заметила, что он не такой уж и плохой человек. Я отвернулась. Болезнь изменила маму, она сосредоточилась на себе и не замечала окружающее. А я всё больше и больше накручивала себя, что должна вспомнить о своей гордости и перестать быть удобной подстилкой и кухаркой в одном лице. А недавно после юбилея Петровича, где ему подарили большой аквариум, к моим обязанностям добавилась ещё одна - кормление рыбок и покупка корма.
  
   И вдруг произошло то, что никак не ожидалось. В наш класс прямо посередине года пришёл новенький. Классручка посадила его ко мне: Корзина болела гриппом. Сказала мимоходом, что нас с Зинаидой давно пора рассадить, мол, много болтаем. Мельком взглянув на меня, паренёк сел. Я слышала, как шептались девчонки за моей спиной. Наверно, обсуждали, как мне повезло: новенький был симпатичным. Широкоплечий, высокий, с почти сросшейся линией бровей над карими большими глазами. Он тут же начал копаться в сумке. Достал тетрадку, учебник, ярко-зелёную ручку и упёрся взглядом вперёд. То ли на доску, то ли на блеевшую что-то про характер Андрея Болконского, нашу одноклассницу.
  
   Я нарочито зевнула и отвернулась к окну. Денёчек был серый, хмурый, апрельский. Голая ветка жалобно билась в окно. Мне почему-то пришла в голову мысль, что ей холодно и одиноко. И она подобна мне. Именно это я чувствовала последние полгода. Нервы мои были на пределе. А я всё никак не могла найти выход из положения.
   - Воронцова, мечтать, конечно, приятнее, но вернитесь к нам, пожалуйста. - Нина Ивановна стояла у доски, глядя в мою сторону. - Кое-кто захихикал. В классе меня не любили. Да я и не старалась никому понравиться или с кем-то подружиться. Держались мы с Корзиной особняком, и я вовсе не была в восторге от того, что нас рассадили. Мы же не первоклашки, в конце концов. Справедливости ради надо отметить, что учителя меня не любили тоже. Училась я кое-как, с тройки на четверку, держалась независимо. Независимость эта моя, впрочем, шла не от излишне высокого мнения о себе, а скорее от моей ущербности, внутреннего стыда, с которым я никак не могла справиться. Я чувствовала себя развращённой, испорченной и грязной. - Я попрошу вас поделиться книгой с вашим соседом. Сегодня мы будем разбирать характер Наташи Ростовой. - Я взяла второй том Толстого и положила на середину парты. Рядом с моим ухом прошелестело "спасибо".
  
   Повернув голову, я встретилась с его большими глазами. Мелькнула мысль, что они похожи на мои. Такие же карие. Только вот выражение их было другое: ласковое, как у оленёнка. Я же, когда смотрела на себя в зеркало, видела загнанное животное. Разыскивая нужную главу, в которой Наташа убегала с Анатолем, мы придвинулись ближе и наши плечи соприкоснулись. Мне вдруг стало хорошо и спокойно. Настолько хорошо, что я, казалось бы, так и сидела, не шевелясь, чувствуя, как сквозь рукав пиджака проникает его тепло.
  
   Артём провожал меня домой в тот же день. Мы шли по бульварам, даже не держась за руки, но мне, впервые с моего приезда, показалось, что этот мир не плох. Даже без солнца, столь мною любимого, мне казалось, что равнодушный город улыбался мне окнами разноцветных особняков. Новый знакомый рассказывал о себе. До этого учился в Питере, а потом отца перевели на другую должность. Повысили. Мама не хотела переезжать, он тоже. Там прошло его детство, а здесь у него нет друзей. Слушая его, я ощущала, какая пропасть между нами. Он был неискушённым ребенком, я женщиной, которая знала непростительно много для своего возраста.
  
   Новый знакомый предложил погулять, но я убежала домой и, закрывшись у себя в комнате, заплакала, прислушиваясь, не повернётся ли в замке ключ. Сегодня после его нежных глаз, ласкающих меня, я никак не могла позволить, чтобы меня использовал старик.
  
   Отношения с Артёмом, как я ни старалась их затормозить, развивались быстро. Когда мой опоганенный рот поцеловали его неумелые губы, я замерла от блаженства. Мне показалось, что своей неискушённостью он очищает меня. Его нежность, робкие признания, заставляли меня смущаться больше, чем проделки Петровича в спальне. Мы целовались в подъездах, усевшись на широкие подоконники, и я чувствовала, как упирается в меня его крепкая плоть. Его ласки так распаляли меня, что дома мне приходилось заниматься онанизмом. Артём был так скромен, что мне пришлось напроситься к нему в гости. Бросив сумки на пол, мы начали целоваться прямо в коридоре, не снимая курток. Медленно, не размыкая объятий, мы двинулись в его комнату. Сели на диван, снова целовались. Потом он вдруг опустился на пол и приник к моим коленям. Шептал, что он не имеет права. Я провела рукой по его волосам.
   - Обещай ни о чем не спрашивать, - я опустилась рядом с ним, растёгивая его рубашку. Он, наконец, запустил руки под платье, расстегнул лифчик и начал ласкать мои груди. Моё измученное тело наслаждалась его чистыми прикосновениями. Я чувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Моё превращение из девушки в женщину должно было произойти вот так и никак иначе. Тогда с моей душой всё было бы в порядке. Неправда, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Боль, оседая в душе, делает нас злыми и жестокими. В убийцах, всегда слишком много боли и силы.
  
   В тот день я не разрешила Артёму меня проводить. Пока я шла по тем же самым бульварам, по которым мы шли вместе, моё сердце разрывалось от боли. После того, что случилось, я больше не могла принадлежать Петровичу. После неискушенных рук и губ этого мальчика моё тело очистилось, и я стала лучше относиться к нему. Притупившаяся ненависть к Петровичу возгорелась с особенной силой. Судьба помогла мне в тот день не наделать глупостей и дала время принять решение. Мучитель мой укатил на Кубу отдыхать, и я осталась в блаженном одиночестве. Ненавистная квартира - немая свидетельница моих мучений - показалась мне вполне уютной после того, как я плотно закрыла дверь в спальню. Решив почитать на сон грядущий, я отправилась к книжному шкафу. Скользя пальцами по корешкам книг, совершенно уверенно вынула Булгакова.
  
   Глава 11
  
   С утра, когда у неё было плохое настроение, Марина ехала в свой салон красоты, чтобы оторваться на сотрудниках и привести себя в порядок. Она даже не знала, какое из действий ей нравилось больше. То, как притихали мастерицы, почтительно здороваясь и, предупреждая остальных, что идёт хозяйка и сейчас будет разбор полётов или какой красавицей она выходит из салона. Разглаживается кожа на лице от увлажняющей французской маски и лёгкого массажа, разлетаются веером длинные уложенные волосок к волоску светлые волосы, а умелый макияж подчёркивает карие глаза, которым придают особую прелесть нарощенные реснички. А как переливаются длинные ноготки ярко-красным лаком, заставляя всех призывно смотреть за её руками. А что уж говорить об удовлетворённых амбициях?! Особую радость ей доставляло, когда она могла довести кого-нибудь из работающих девушек до слёз. И тогда что-то внутри неё запевало знакомую песенку, какая она сильная, и что она обязательно добьётся своей главной цели в жизни - станет популярной певицей.
  
   Добьётся, если сможет вновь завладеть особняком брата. Деньги-то ей очень нужны. На прослушивание, постановку голоса, фотографии, рекламу и многое-многое другое. Короче как раз того миллиона долларов, что стоит особняк, хватит. Всё получится. И она представляет себя то в сверкающем платье и сапожках на каблуках романтичной простушкой, то с собранными в строгий пучок волосами в кожаных шортиках и сапогах-ботфортах.
  
   - Марина Алексеевна, как вас сегодня уложить? - над ней наклонилась молоденькая мастерица в розовом форменном платьице. Саша талантлива от природы. Ручки у неё что надо. Волосы после её стрижки, можно не укладывать. Марина всегда приходила к ней. А как замечательно она выщипывала лишние волоски бровей ниткой. И росли они после этого не так быстро, и было не так больно, как пинцетом.
   - Выпрями и оставь распущенными.
   Девушка кивнула и включила фен. Мелькали в зеркале её быстрые руки, ловко накручивая на круглую щётку пряди волос.
  
   Мысли Марины вновь вернулись к сцене. В мире шоу-бизнеса нужны деньги. Огромные деньги, которых не было, хотя Марину никак нельзя было назвать бедной. Отец купил ей квартиру в Кунцево в современном доме на двадцать четвёртом этаже. Заказал дизайнерский ремонт. К восемнадцати годам она получила на день рождения ключи от квартиры. На новый год - ключи от новой машины. Отец бы и сейчас помогал ей, если бы в ту несчастную осень придурок на грузовике не врезался в родительскую ауди.
  
   Засмотревшись в сторону, мастерица слегка дёрнула прядь волос.
   - Ты что делаешь?! Увольнения хочешь, а? - тут же набросилась на неё Марина. - Саша залепетала извинения, и, словно кланяясь, подогнула коленки. Её подружка с соседнего кресла смотрела с сочувствием. Марина презрительно поджала губы. Лимитчицы чёртовы. Надо держать их в кулаке. Не фига было в Москву приезжать на заработки. Столица слабых не любит, а в её раскрученном салоне, они хорошо зарабатывают, если услужливы и ласковы с богатыми клиентками.
  
   Придирчиво оглядев прическу, Марина направилась в маникюрный зал и, выбрав жертву, уселась перед ней, вытянув руки.
   - Что будем делать, Марина Алексеевна? - спросила девушка, глядя на безупречные ногти ярко-алого цвета без единого скола.
   - Французский маникюр, - бросила сквозь зубы Марина.
  
   Девушка покорно принялась снимать яркий лак. Марина не сводила глаз с работницы, выискивая к чему бы придраться. Конечно, сегодня не было никакого смысла делать новый маникюр, ну уж больно её успокаивало это занятие. И не дай бог, эта матрёшка сделает ей больно. Но матрёшка была аккуратна, и Маринины мысли вернулись к тому, как заполучить особняк. Она нервничала из-за того, что её знакомые, которых она наняла, отказались повторить свою попытку. Уроды. Не могли вдвоём справиться с каким-то пацаном. И откуда он там взялся? А ведь так хорошо всё складывалось. Не так уж часто эта сука поздно пешком возвращается. А теперь надо момент выжидать и новых искать. Несмотря на то, что Марине хорошо думалось в салоне, сегодня в голову не приходило ни одной нужной мысли. Если бы её можно было просто убить, это было бы проще, но по нашим законам ничего бы не изменило, поскольку коттедж унаследовала бы мать соперницы. Можно было бы потом подкатить к ней и под видом ухода оформить ренту, чтобы помочь ей отправиться на тот свет, но повесить на себя два убийства слишком опасно. Остаётся единственное: продолжать угрозы, надеясь, что когда-нибудь соперница испугается и откажется от незаконного наследства. Какой все-таки придурок её голубенький братец, что доверился этой суке.
   - Всё готово, Марина Алексеевна.
  
   Некоторое время Марина придирчиво рассматривала свой безупречный маникюр, жалея, что не к чему придраться. Наконец, встала, не удостоив девушку взглядом, направилась к выходу. Она знала, что за её спиной, мастерицы переглядываются и скрипят зубами от бессильной ярости. Ничего. Плоха та начальница, вслед которой не слышится "стерва". Может, поэтому её салон и пользуется популярностью, что здесь никто халтурит.
  
   Марина вышла из салона и подошла к трехгодичному белому Лексусу. Выжала педаль почти до пола и вылетела со двора, едва не задев поворачивающую машину. Лишь быстрая реакция водителя уберегла от аварии. Марина усмехнулась, глядя на потрёпанную Нексию. Имея такую мыльницу, нужно учиться уступать дорогу. Хотя ей, конечно, тоже не мешало бы машину поменять. Но это всё потом. После того, как она вернет своё. Марина ткнула несколько кнопок радио, но ни одна музыка не принесла удовлетворения. Тогда она взяла в руки телефон и нажала на знакомую иконку. После первого сигнала раздался хрипловатый мужской голос.
  
   - Привет, любимая.
   Марина усмехнулась. Все-таки мужики идиоты. Один раз высказала пожелание, и теперь он каждый раз твердит одно и то же. Она не стала тратить время на приветствия.
   - Я хочу, чтобы ты оттрахал меня как следует. - Она сделала паузу. - Сейчас.
   - Но я... на работе.
   - Я буду у тебя через полчаса. Опоздаешь, больше меня не увидишь, - она швырнула трубку.
  
   Вот недоносок. Работает он, видите ли. Три орешка получает за свой труд. Единственное, что есть, это, то, что между ног болтается.
   Секс был еще одной одним занятием, которое помогало бороться с депрессией. Перед глазами замелькали картинки их сексуальных игр. Марина почувствовала, как возбуждение охватывает её цепкими пальцами. Мало кто из партнеров мог вынести её темперамент, а Гошка ничего, справлялся и не жаловался. Его ласковые руки и огромный член всегда были к её услугам. Любовник исполнял все прихоти и капризы. А некоторые даже предугадывал. Она улыбнулась и, посмотрев на часы, снова набрала его номер.
   - Ты где?
   - Уже близко и уже хочу тебя.
   - Надеюсь, твой дружок окажется на высоте.
   - Он всегда желает тебя, любимая.
  
   Глава 12
  
   Утром Кристина проснулась в плохом настроении. Заливающее спальню солнце казалось насмешливым и издевающимся. Кристина долго валялась в постели. Ни бегать, ни плавать, а уж тем более делать упражнения на тренажёрах не хотелось. Она чувствовала себя разбитой и несчастной. Дел по работе на сегодня никаких не намечалось, что тоже было плохо. Когда приходила депрессия, Кристина знала, что ей лучше носиться по делам, в разговорах и разъездах, забывая о себе. Но сегодня спешить было некуда. Еще вчера телефон подозрительно молчал, грозя неминуемым августовским кризисом, когда все клиенты разъезжались по курортам и дачам. Устав валяться, Кристина вышла на балкон и поморщилась. Денек обещал быть жарким. Немного постояв в нерешительности, поругивая себя за лень, она спустилась вниз, чтобы сделать кофе и бутерброд. Взяв поднос, отправилась в сад. Заливались радостно птицы, с озера доносились возбуждённые детские голоса. Отскочила от стола шишка, сброшенная сосной шишка. Кристина посмотрела вверх на голубое небо. И от какой-то его особенной яркой нежности с чистейшим единственным облачком, почувствовала, как защипало в носу от пронзительной жалости к себе. Бросив недоеденный бутерброд, побрела по саду к засохшей сосне. Обняла её шершавый, уже неживой ствол, чувствуя, как побежали по щекам горячие слёзы. Сегодня она была совершенно одна, маму ещё вчера забрали на очередное обследование, и теперь Кристина могла плакать сколько угодно в одиночестве. И от этой своей ненужности, такой милый день казался невыносимым. Уж лучше бы дождь, на который можно было бы спихнуть свое плохое настроение, сравнять слёзы на щеках с каплями дождя на стекле. Эх! Да что ж с ней такое?! Витька? Нет его. Она вчера решила. Придумать игру, в которой бы его не существовало. Её жизнь без него. Ведь было же так когда-то.
  
   Кристина похлопала ладошкой сосну и побрела к столу. Недоеденный бутерброд, недопитое кофе. И тоска. Она почти с радостью услышала мелодию мобильника. Как хорошо-то. Да, она здесь. Готова показать любую квартиру. Даже самому противнючему из клиентов. Только выдерните меня отсюда.
   - Не вешай трубку, ладно? - его голос был хрипловатым и до ужаса родным.
   - Что ты хочешь?
   - Тебя, конечно.
   - Ничего не будет. Ты разве не понял?
   - Почему ты не сегодня не бегала?
   - Нет настроения. Тебе, который весел, как птица, этого не понять. И, вообще, бегай с женой. Ей не помешает немножко физкультуры.
  
   Кристина чувствовала, что ведет себя глупо. Но желание его губ уже отдавалось в теле. Она почувствовала, как стало теплее. Чёрт. А она, чувствуя себя такой слабенькой, даже не могла бросить трубку. Она вдруг почувствовала, что плачет и на какое-то время выпала из реальности и даже не заметила, как Витька, засунув мобильник в карман, легко перемахнул через забор. Он бросился к Кристине и обнял её. Их губы сомкнулись, и его упрямый наглый язык начал обшаривать её рот, увлекая в полёт, где не было никого кроме них двоих. Почему-то ей казалось, что самое лучшее, когда он облизывал бочок языка. Надо было бы оттолкнуть, но она вдруг так размякла в его объятиях, остро понимая, что сопротивлению тоже бывает конец. И конец настал. Витька подхватил ее на руки и понес к дому. Она, отвечая на его поцелуй, успела подумать, как хорошо, что мамы нет. Задохнувшись, он поставил её на пол, мягко гладя все её тело, залезая в самые потайные места, которые желали быть поглаженными. Она отдавалась ощущениям, позволяя жившим своей жизнью рукам, делать то, что им делать было совершенно нельзя. Но именно это сводило с ума. Он расстегнул лифчик и прикоснулся к груди, ласково сжимая. Кристина застонала, потянула его на себя. Он был нетерпеливым и медленным, ласковым и грубым, именно таким, каким требовало её естество. Его тело на миг предвосхищало её желание, затормаживая его на мгновение, чтобы усилить ощущения. Всё это было так сладко, нежно и правильно, что их тела, нежно сливаясь словно вопрошали, почему им, измучившимся, не позволяли это сделать раньше. Ведь то, что так хорошо никак не может быть неправильным. Он вошёл в неё нежно, не до конца и дразня, замер. Она тоже замерла, понимая как прекрасно это однажды родное, но уже ставшее забытым ощущение. Затихла, отдаваясь наслаждению, отсрочивая момент его более глубокого проникновения. Он облизывал её рот, не двигаясь внизу. Она чувствовала, что сейчас умрет, если он не двинется, и слегка подалась вперед. Он тут же вошел глубоко, погладив всё внутри, снова вышел и снова глубоко вошел, уже не оставляя её, двигаясь быстрее и быстрее. Одновременный оргазм был настолько длинным и сладким, что Кристина подумала, что умирает. Он целовал её мокрые щеки и слизывал слёзы, шепча в самое ухо нежные и глупые слова.
  
   Кристина, остро понимая, что проиграла, попыталась его сбросить с себя, но он только сильнее прижался к её телу, уговаривая и целуя. Она почувствовала, как напряглась его плоть и вновь ощутила острое желание, словно ещё ничего не было. Ещё разок, уговаривала она себя, отдаваясь, запутываясь в клубке эмоций и чувств. За все эти часы они так и не лежали рядом, лишь меняясь местами. То он сверху, то она. В реальность их вернули одновременно два звонивших телефона. Витька встряхнулся и, вытащив из джинсов свой самсунг, подал ей её Нокию, валявшуюся на столе. Голос, донесшийся из трубки, грубо столкнул с вершин наслаждения.
   - Квартира на Пражской еще продается?
   - Да. Нет. - Она выдохнула, чувствуя, что хочет разбить телефон. - Попозже. Перезвоните. - Она нажала отбой и одновременно кнопочку справа, выключая телефон, желая снова прижаться к Витьке. Но он, совершенно не обращая внимания, на обвившие его шею руки, продолжал разговаривать. Кристина села на кровать, стараясь не слушать его взволнованный голос. Всё еще продолжая разговаривать, он встал и начал одеваться. Кристина подняла голову, глядя на него с удивлением. Закончив разговор, он подошел к ней и обнял.
   - Крис, я не знаю, как сказать. Мелкая камешек себе в нос засунула. Надо срочно в больницу везти.
   Оторвавшись от неё, он быстро натянул клетчатую рубашку. Посмотрел с сожалением.
   - Извини, что ухожу. Я так долго ждал. Правда. Но мне надо идти.
   Всё еще голая Кристина подошла к нему и прижалась всем телом, ощущая кожей грубую ткань джинсов и рубашки. Он на мгновение зарылся в её волосы, коснулся губами губ. И ушел.
  
   Кристина медленно опустилась на разобранную постель и опёрлась руками в колени. Не может быть, чтобы их встреча так закончилось. Она столько сопротивлялась своему желанию, и когда ему, наконец, отдалась, её бросили в самый самый момент после того, как ей казалось, что не только их тела, но души обнимались. И надо же было этой дурёшке себе что-то в нос засунуть. И так всё было глупо и неправильно, что она снова заплакала, досадуя на себя и свою слабость.
  
   Чувствовала она себя ещё хуже, чем раньше, потому что раньше существовало преимущество: она ему не давала и считала, что для него это будет наивысшим счастьем, если она вдруг позволит, а на деле оказалось, что глупый эпизод с камешком дочери оказался для него важнее того, чем быть с ней. Весь день Кристина слонялась по дому в ожидании звонка от Витьки. Казалось, когда все выяснится с дочерью, он точно должен позвонить и прийти к ней. Но Витька не появился ни в этот день, ни на следующий. Этого времени Кристине хватило, чтобы полностью измучить себя бесполезными доводами, что Витьку, как и любого женатого мужчину, надо срочно забыть. И во время прогулки, она даже нашла тропинку вокруг леса, по которой можно было совершать свои одинокие пробежки. Вечером, в понедельник, окончательно измучившись от одиночества и непонятного молчания Витьки, Кристина поехала за Иларией в больницу. А уже во вторник снова начались звонки, за одну из казалась бы самых непродажных квартир, внесли аванс, и Кристине пришлось носиться, собирая документы и подыскивая альтернативы для собственников. И только вечером, услышав столь знакомую песню "Что я буду делать без тебя" она вдруг почувствовала себя в конец несчастной. Где же ты, Витька, чёрт бы тебя побрал?
  
   Она наткнулась на Витьку, когда вспотевшая от быстрого бега по лесу, возвращалась домой. Он подошёл близко-близко и быстро поцеловал в разгорячённую щеку.
   - Хочу тебя прямо сейчас.
   Кристине захотелось его ударить. Больно-больно по щеке, а потом тут же обнять, потому что тело уже начало нашёптывать свой компрометирующий мотивчик. Она выдохнула и отступила на шаг.
   - Слушай, а не пошел бы ты... - Она запнулась, глядя в такие родные зелёные глаза. Губы, помня предыдущую ласку, не желали говорить ничего обидного. - К жене и деткам.
   Витька улыбнулся, слегка кивнул и от этого стал больше обычного похож на кота, объевшегося сметаны.
   - Так ты обиделась на меня? Я и подумать не мог.
   Надо было бы уйти. Но она всё ещё стояла у калитки, понимая, как глупо выглядит в промокшей на груди майке и с прилипшими ко лбу волосами. Она не думала об этом, когда они бегали вместе, но сейчас, в летней светлой рубашке и льняном пиджаке Витька выглядел удивительно свежим и аккуратным. Откуда он взялся, с работы что ли?
   - Знаешь, я не из тех, кто обижается. Я галочки ставлю. А когда их набирается слишком много, вычёркиваю этого человека из своей жизни, - нахмурившись, ответила Кристина.
   - Понятно. - Он усмехнулся. - Ты же крутая девчонка.
  
   Витька, вдруг быстро оглянувшись, и убедившись, что поблизости никого, схватил её и поцеловал в губы.
   Она все-таки смогла вырваться и что-то хотела сказать, но он заговорил первым.
   - Понимаешь, тёща приехала, надо было её в Москву свозить, а потом...
   - Я не хочу этого слышать, - перебила Кристина, поворачиваясь к калитке.
   - Крис, подожди, она обернулась через плечо. - Витька улыбался. Мерзкой кошачьей улыбкой, которую она так любила. - Неужели ты ревнуешь?
   - Даже не приближайся ко мне!
  
   Кристина захлопнула дверь калитки и медленно пошла к дому. Внезапно подняла голову и увидела Иларию на балконе. Внутри неё всё похолодело. Неужели мама видела, как они целовались? Только этого не хватало. За завтраком, пока Кристина запихивала в себя овсянку, не чувствуя вкуса, они разговаривали мало. И только, когда Кристина разлила кофе, Илария, опёршись на спинку стула, задумчиво посмотрела на дочь.
   - Мне бы хотелось поговорить с тобой. Если ты, конечно, не спешишь.
  
   Видела, подумала Кристина и почувствовала, как предательски теплеют, наливаясь краской щеки. Может, сказать, что у неё куча дел и сбежать? Но это лишь отсрочка времени. Она подняла глаза на маму, с болью замечая её похудевшее лицо с высокими скулами, и сразу опустила взгляд.
   - Время есть. Мне только после обеда ехать.
   - Я хочу рассказать тебе об отце, - медленно начала Икария.
   - Об отце? - глаза Кристины метнулись к матери, лицо разгладилось от облегчения. - Илария печально улыбнулась и сжала руку дочери. Слегка кивнула на её немой вопрос, что это имеет отношение к тому, что сейчас с ней происходит. Девушка перевела взгляд на сосну-Иудушку. Подумалось, что без Витьки она, словно эта сосна, мёртвая внутри. Только его поцелуи очищают её грязное тело, только его рукам дано стереть чужие прикосновения.
  
   Илария смотрела перед собой, погружаясь в мир прошлого. В тот день, собираясь отдать пиджак в чистку, она нашла в кармане письмо. Письмо с обратным адресом, который до сих пор хранит упрямая память. Город Москва, улица Филёвская, дом двадцать, квартира восемь. Написанное её мужу мелким женским почерком оно содержало пикантные подробности и намекало на скорую встречу. А ещё в нём рассказывалось о дочери, с которой не было сладу. Дочери, которая, взрослея всё больше и больше своим буйным характером, напоминает отца. А дальше шли описания приключений девочки. Имя почему-то не упоминалось. Называли её наша бандитка. Илария тогда впервые почувствовала, как зашлось в груди сердце. Вздохнуть не могла. Четырнадцать лет безупречной семейной жизни. Все знакомые завидовали, как любящий муж в прямом и переносном смысле сдувал с неё пылинки. Из столичных командировок привозил подарки. Цветы на праздники и просто так без повода. И романтический ужин при свечах с последующим продолжением. Для неё не было человека роднее и ближе. Она за все эти годы не то, что ни на кого не посмотрела, а обижалась, когда кто-то осмеливался за ней поухаживать. Она же замужем! У неё семья и дочка. Да ей никто не нужен кроме мужа. Илария отбросила письмо и скорчилась на диване. Заплакать бы, а слёзы не шли. Душила ярость, обида. Да как он мог с ней так поступить?! И ведь это не обычная интрижка, а вторая семья. Вот он вернётся из командировки, она ему покажет. Подаст на развод и дело с концом. Она не сможет больше жить с этим предателем. Пусть катится в Москву и воспитывает свою бандитку. Они с Кристинкой и вдвоём проживут. Слёзы пришли потом, когда, после долгих поисков, она взломала ящик его письменного стола, где якобы - это он так говорил - хранились секретные документы. Там было ещё два письма. Нежных, ласковых и до боли интимных. В них упоминалось о его неуёмном темпераменте и страстных ласках и о том, как тяжело после него спать с мужем. Выяснив, что у соперницы был муж, Илария почувствовала себя лучше. Оказывается, не её одну обманывали. Но тут же снова пронзила боль. Ну как же можно быть таким двуличным?! Жить на два города, спать на две постели. И ведь не какая-нибудь интрижка на работе, а роман, который длится годами. И она ни о чём не подозревала. А говорят, женщины это всегда чувствуют по охлаждению. Илария начала вспоминать и не смогла даже ничего своему муженьку в упрёк поставить. Желал он её регулярно. Никаких перерывов не было. Ей бы даже можно было и поменьше секса. Но ведь она никогда не отказывала. Тут вспомнились слова соперницы о темпераменте. Значит, везде успевал. Хотя, что говорить, в Москву-то он ездил не чаще чем раз в два месяца. Хотя, может, и третья любовница живёт где-нибудь рядом? Всю ночь Илария придумывала слова, которые бросит ему в лицо с порога. Днём даже вещи начала собирать. Он придёт, а у двери чемодан с вещами. Через пару дней поостыла. А как жить-то без него, любимого и родного? Может потребовать, чтобы он ту бросил и простить? Она-то ведь никого уже больше не полюбит, никому не сможет доверять. Так прошла неделя. Она один день решала так, другой этак, а потом произошли эти события. Илария никогда бы не уехала без него. Осталась бы и Кристинку погубила бы. А вон оказалось, как судьба всё хитро устроила, хранила тайну долгие годы и выдала, когда пора настала. И не представилось ей возможности в лицо ему все обидные слова бросить. Ушёл он из жизни, уверенный, что жена ничего не знает. Ну, может так и лучше. Эта обида дала силы и под Петровича лечь, чтобы жизни их спасти. Тогда всё как-то перестало иметь значение. Она, конечно, никогда бы не рассказала Кристинке, но сегодня, когда увидела, как она целуется с соседом, решилась. Мораль-то при её характере читать бесполезно, а вот на своём примере-то лучше. Пусть знает, как гаденько быть преданной. Чувствуешь себя таким маленьким червячком.
  
   Кристина не могла поднять глаза на мать. Только сжала ей руку. Мама - мамочка бедная. Сколько же тебе всего пришлось перенести. Да ещё эта болезнь проклятая. Она положила голову маме на плечо. Та ласково перебирала ей волосы. Глядя, как переплетаются ветки сосен в голубом небе, Кристина сама удивилась, когда услышала свой голос. Слова слетали с губ, не доходя до сознания, от боли и желания поделиться. Она так устала носить в себе это измучившее её чувство. Эту сексуальную любовочку. Эту липкую паутинку страсти.
   - Я знаю, почему ты мне это рассказала. Ты видела меня с Витькой. Я не знаю, что со мной творится, когда его вижу. - Она свела брови вместе, мотнула головой, словно отказываясь от своих слов.
   - Ты вся в отца, доченька. Он такой был горячий мужчина. Вот ему меня одной и не хватало. - Сейчас, спустя годы, Илария перестала осуждать мужа. Даже получилось и простить. Нехорошо он поступал, не по-христиански, желая чужую жену. Но ведь не судите и не судимы будите.
   - Так, значит, у меня есть сестра.
   Илария кивнула.
   - Может, когда и встретитесь. Вам-то что до взрослых дел. Она ни в чем не виновата. Даже имени её не знаю. Бандитка и бандитка во всех письмах. А то ведь, кроме меня у тебя и нет никого. А мне - Илария подняла глаза вверх - не знаю, сколько Бог отпустит.
   - Прекрати сейчас же. - Кристина прижала её руку к губам. - Слова материальны. Ты будешь жить до тех пор, пока врачи не придумают лекарство, как победить болезнь.
  
   Илария улыбнулась, тряхнула головой, отгоняя мысли о предательстве.
   - А ты знаешь, Кристинка, уже придумали. Альтернативное лечение. Иголками.
   Глаза у Кристины загорелись.
   - Здорово. Так надо попробовать.
   - Тяжело это, детка. Целый день на иголках. И ночью тоже. И на голове иголки. И еще много всяких упражнений. И диета. Но в интернете пишут, что многие выздоровели. Там есть какая-то девушка, которая теперь здорова. Но у неё был парень, который во всё это верил. Они верили даже после того, как наступило ухудшение, после того, как от неё отказались врачи и родители.
   - Я тоже буду верить в тебя.
   - Я знаю. Но я пока не готова. Надо всё взвесить. Болезнь ведь не даётся просто так. Значит, я заслужила. И если Бог решил, что мне нужно через это пройти, я должна это выдержать.
  
   Кристина нахмурилась. Лицо стало серьезным, на лбу залегли две складочки. Как она не любила все эти разговоры о религии. О Боге. Если Бог есть, зачем он допустил то, что произошло с ними? Те, кто это сделали, живут припеваюче, а им, двоим, до сих пор приходится бороться за жизнь. Она повернулась к матери, поцеловала в щеку.
   - Забыла, что мне нужно срочно позвонить.
   Илария задержала её руку.
   - Одно слово, Крис.
   - Да?
   - Ты обещаешь мне подумать о ваших отношениях с Витей? - Кристина вздохнула. Мама хочет, чтобы она дала слово не встречаться с ним. Принести еще одну жертву? Если бы кто-нибудь сделал так, чтобы она забыла его. Руки, губы, поцелуи. - Я тут подумала, может тебе лучше уехать на время? Ты сейчас доделаешь свою сделку, получишь деньги и поезжай.
   - Как я тебя оставлю?
   - Мне предлагают лечь в больницу. А ты можешь съездить отдохнуть на море. Или в Европу. В Париж, например.
  
   Кристина вспомнила о врагине. Она никогда не оставит маму одну. Нет, мамочка, сначала я должна кое-кого убить. А потом уже поеду. И пусть твой Бог попробует меня наказать. Я не верю в Бога. Я уже почти склоняюсь к тому, чтобы поверить в себя.
   - Не думаю, что это хорошая идея уезжать куда-нибудь, когда здесь такая хорошая погода. - Она вдохнула остро пахнущий сосновый воздух и вдруг почувствовала, что у неё улучшилось настроение. - Давай мы вместе подумаем. Ты над тем, чтобы начать лечение иголками, а я над тем, чтобы оставить соседа жене. - Она широко улыбнулась, чувствуя, как загоняет себя в угол. Если мама согласится, ей будет тяжело без Витьки. Зато придётся обуздать свои инстинкты и вспомнить о позабытой гордости. Пусть Витька возится с мелкой и крупной сколько угодно и даже заделает наимельчайшую со своей женушкой-коровкой.
  
   Илария прищурила глаза и внимательно посмотрела на дочь.
   - Детка, тебе никто не говорил, что ты провокатор?
   - Работа у меня такая, мам. Иначе денег не будет. В любом случае тебе решать. А ты пока мне кинь ссылку на почту, чтобы я ознакомилась с этим новым лечением. Да, совсем забыла. Какой там адрес у моей сводной сестрички?
   - Зачем тебе?
   - На всякий случай. Буду мимо проезжать, загляну.
   Илария пожала плечами.
   - Филевская двадцать, квартира восемь.
  
   Кристина удалилась с подносом. Глядя вслед, Илария любовалась ее прямой спиной и гордо посаженной головой. Дочка могла бы с успехом нести поднос на голове. Красивая девочка. Дай Бог ей счастья. Вот только бы оставил её в покое этот сосед. Илария сложила руки и подняла глаза к небу. "Господи, не оставь мою девочку в беде. Подскажи ей правильный путь".
  
  
   Глава 13
  
   Помыв посуду, Кристина включила ноутбук. Перечитала последнюю главу. Книги всегда были её единственными друзьями. Но "Мастера и Маргариту" она любила за первую главу, подсказавшую ей путь к освобождению. Подсолнечное масло стало её союзником. Некоторое время она смотрела в окно, вспоминая, как же всё это случилось. А потом пальцы быстро забегали по клавиатуре.
  
   Звонок Петровича раздался в тот момент, когда я дочитывала последнюю главу "Мастера".
   - Сладкая моя, я через полчасика буду. Удиви меня чем-нибудь. У нас с тобой давненько ничего не было.
   Голос у него, как обычно, заплетался.
   Сердце моё затрепетало в груди, подобно попавшей в сачок бабочке. Он действительно уже почти месяц не прикасался ко мне. Влюблённая в Артема я всячески пыталась не думать о том, что настанет момент, когда мне придётся приступить к своим обязанностям. Возможно, если бы не случилось перерыва, за время которого я привыкла к другим рукам и губам и поняла, что значит любить, а не служить игрушкой в руках потрёпанного мужика, я бы как-нибудь приспособилась. Но судьба дала мне слишком много времени, чтобы осознать, что я больше не хочу жить, как раньше. После ласковых рук юноши я не могу позволить, чтобы меня лапал этот извращенец. Но, к сожалению, у меня не было выбора.
  
   Я вскочила с дивана и надела отвратительный, купленный Петровичем, костюм кошки, который я особенно ненавидела за то возбуждение, которое испытывал мой мучитель. Но сегодня, посмотрев на себя в зеркало, я себе понравилась. Именно эта маска подходила для моего плана. Гибкая и хищная, сегодня я казалась себе не кошкой, а пантерой. Я отправилась в гостиную и быстренько сервировала стол. Достала вина из бара. Бокалы. Зажгла свечи. Так я не делала никогда. Надеюсь, это его удивит. И он выпьет со мной вина, от которого его еще больше развезёт.
  
   Подошла к аквариуму. Заметив меня, моя любимая золотая рыбка подплыла к стеклу.
   - Исполни мое желание. Я должна освободиться.
  
   Если бы это было возможно, я взяла бы её в руки, но я только провела пальцем по стеклу, словно хотела приласкать. Она прилепилась к стеклу с другой стороны и некоторое время висела так, открывая свой маленький ротик, словно уверяя меня в том, что всё свершится так, как я задумала. Я поднялась и пошла на кухню. Вынула из холодильника пластиковую бутылку с подсолнечным маслом. Вернулась в комнату. Налила небольшую лужицу на том месте, где мы заключили договор с рыбкой.
   Я так волновалась, что смутно помню, что было до того как. Зато изумительно помню, что случилось после.
  
   Когда я открыла дверь, Петрович еле держался на ногах. Увидев меня, он пьяно хихикнул и ущипнул меня за щёку. Впервые мне захотелось залепить ему пощечину, но я выдавила из себя улыбку и, покачивая бёдрами, направилась в гостиную. Оглянувшись, увидела, как держась за стену, он пытается справиться со шнурками.
  
   Я выпила с ним бокал вина. Для храбрости. Чтобы получше сыграть роль. Петрович, развалившись на стуле, что-то рассказывал. Смысл до меня не доходил, я лишь кивала и смотрела на подсвеченный аквариум. Каждый раз, когда я видела золотую рыбку, мне становилось спокойнее. Рыбка поможет, она обещала. Наконец, Петрович сказал, свое обычное: "ну-ка пройдись". Я встала и, походив по комнате, спряталась за аквариум, стоящий посередине гостиной. Петрович позвал меня. Я затаилась. Он тяжело поднялся. Я вышла к нему навстречу, но когда он уже хотел схватить меня, увернулась. Лужица маслица была с противоположной стороны, и я увлекла его туда. Он пьяно хихикнул. Пробормотал: "сейчас поймаю". Перепрыгнув лужицу, я остановилась. Он поскользнулся, потерял равновесие, и в этот момент я толкнула его на аквариум. Всё произошло слишком быстро. На пол хлынула вода, а он повис на острых краях разбившегося под его весом стекла. Раздался дикий вопль, потом всё стихло. Моя золотая рыбка валялась на полу среди себе подобных. Я взяла её в руки и, прошептав "спасибо", побежала на кухню. Достала пустую банку и, налив воды, опустила туда рыбку. Возвращаться в комнату было страшно. Но я всё же пересилила себя и вернулась. Меня всю трясло. Мой мучитель висел, словно шашлык на острых краях аквариума и не двигался. В луже на полу бились другие пёстрые рыбки, которых я не хотела спасать. Это были его рыбы, и они должны были умереть вместе с ним.
  
   Я схватила телефон и вызвала скорую. Голос мой прерывался и дрожал от страха. Но где-то в глубине сознания появилась мысль, что я спасена. Петрович больше никогда не прикоснется ко мне. Мы вдвоём с мамой будем жить в этой квартире. Я заработала это право двумя годами унижения. Мой взгляд упал на стол, где всё еще стояло недопитое вино и два бокала. Свой бокал я тщательно вымыла на кухне. Снова вернулась и посмотрела вниз. Лужица масла исчезла под слоем воды. Я ушла в комнату и забилась в угол диванчика, шепча про себя придуманную версию.
   "Я делала уроки. Услышала шум. Вышла и увидела. Сразу вызвала скорую"
  
   Поймав своё отражение в зеркале, я обнаружила, что я всё ещё в кошачьем костюме. Меня прошиб пот. Что было бы, если бы меня увидели в таком виде? Я вытащила из шкафа джинсы и футболку. Руки и ноги так дрожали, что я с трудом попала в левую штанину. Приведя себя в порядок, позвонила.
  
   Вернувшись к себе в комнату обнаружила, что на столе нет никаких учебников. Вытащила физику, открыла на электромагнитных волнах.
  
   Звонок в дверь.
  
   Дальше опять провал в памяти. Мне задавали слишком много вопросов, а я слишком волновалась, чтобы не попасть впросак. Меня так трясло, что девушка в белом халате хотела сделать мне укол. Я не далась. Сказала, что у меня аллергия на лекарства. На самом деле просто боялась, что сболтну что-нибудь лишнее. Вызвали нашу соседку. Приятную старушку лет семидесяти. Она-то и настояла, чтобы увести меня к себе. Я сидела на кухне и пила слишком сладкий чай. А ещё она настаивала, чтобы я съела конфетку. Прямо передо мной вазочка с конфетами "Мишки в лесу". А у меня во рту привкус крови. В этот день я узнала, как пахнет кровь, когда её много. Сладко и приторно. После чая меня вырвало.
  
   Мое первое убийство прокатило, как несчастный случай в состоянии алкогольного опьянения. Наказания не последовало. Хотя нет, я не права. Я сама наказала себя. Лишив жизни другого человека, я потеряла свою любовь. Моё волшебное чувство исчезло так же внезапно, как и появилось. Его ласковые руки больше не могли очистить меня. Я перешла в другую весовую категорию. Теперь, когда он касался меня, передо мной появлялся образ повисшего на осколках аквариума Петровича. Я подстроила этот несчастный случай, чтобы спасти своё тело, но погубила что-то более ценное. Наверно, это и называется душой. И это уже не могли очистить никакие объятия. Мы расстались с Артёмом так же естественно, как и встретились.
  
   Глава 14
  
   Кристина потянулась и встала. Невозможно жить, не оправдав себя. У неё получилось. Всегда было на кого свалить вину. На тех, кто заставил их бежать. На тех наверху, до кого ей никогда не добраться. На тех, кто, может быть, никогда не понимал, что значит, когда у тебя отнимают дом, а местечко, высокопарно называющееся родиной, превращается в окровавленные воспоминания, причиняющие боль. Так что её в некотором роде можно считать народной мстительницей. Петрович всего лишь жертва, подленький человечек, до которого смогла дотянуться шестнадцатилетняя девчонка. Кристина усмехнулась. Да, какая она девчонка? Память о той, какой она была, осталась в той старенькой пятиэтажке. А женщиной она стала здесь, в тот момент, когда услышала первый мамин стон из спальни Петровича. Она чувствовала её боль так остро, словно это она сама уже была под его потным и тяжелым телом.
  
   Жаль только, что месть не привела к обладанию квартирой. Если бы тогда Кристина знала столько, сколько сейчас, поработав риэлтором, не наделала бы глупостей. Квартира была приватизирована на Петровича. А раз он умер, значит, кто-то должен вступить в наследство. Родителей не было в живых, оставались дети. И кто бы мог подумать, что у Петровича обнаружится сын?! Он никогда не упоминал о нём. О существовании сына мама узнала на похоронах от родственников. И рассказала ей. Сама Кристина на похоронах и поминках не была. Мама категорически отказалась взять её с собой, да она и не спорила. Хотя посмотреть на Петровича в гробу хотелось, чтобы убедиться, что им больше ничего не угрожает.
  
   Кристина так ушла в воспоминания, что не сразу услышала мелодию из "Крёстного отца", которую выбрала для рингтона своего нового мобильника. Нокия Люмия красовалась на всех рекламах. Кристина считала, что у красивой женщины должны быть дорогие вещи. Клиенты всегда оценивают агентов, исходя из того, как они выглядят, и всякие машины, шубы, дорогие украшения могут помочь странным образом позволяют запросить высокие комиссионные.
  
   - Привет, Ворона! - голос Корзины звучал слишком весело для её настроения, и Кристина даже пожалела, что взяла трубку. Можно было перезвонить. Корзина никогда не обижалась, отдавая должное нелегкой работе риэлтора.
   - Привет.
   - Я звоню напомнить, о чём ты, конечно, забыла. Сегодня у папы день рождения. И мы тебя ждём.
  
   Кристина нахмурилась. Вот чёрт, об этом она действительно забыла. А это был важный день для подруги, которая по иронии судьбы никогда не отмечала своё появление на свет, зато папин день отмечался чуть ли не всю неделю. На работе, дома, в компании нужных и ненужных людей, с друзьями. Даже Кристина была обязана, чтобы не обидеть подругу, отдать дань уважения её талантливому отцу. Но сегодня всё это было совершенно некстати.
   - Тогда тебя с именинником, - лениво откликнулась она. - Я немного замоталась, но обязательно буду. - Она с сожалением посмотрела на ноутбук. Чем сидеть в компании незнакомых людей, лучше было бы уйти в прошлый мир и выплеснуть поднявшиеся эмоции.
   - Спасибо, - в голосе Корзины появились просящие нотки. - Так уж получилось, что папа сегодня на репетиции, а у нас гостей полный дом, ещё и родственники приехали. Надо бы в магазин съездить. Ты можешь помочь? А то мы все безлошадные. А список продуктов на три листа.
   - Попробую, - Кристина быстро посмотрела на часы, прикидывая, кто мог бы её заменить на дежурстве и, чертыхаясь про себя, что ей придется ещё и толкаться по магазинам и помогать готовить. Похоже, что сегодня и ей придётся положить денеёчек из своей жизни под ноги дирижёру оркестра народных инструментов. Уж мог бы и ресторан заказать, а не заставлять домашних убиваться на кухне. Но дружба важнее всего. - Корзина, мне надо решить один вопрос, и я перезвоню.
   - Ну если тебе некогда... Я как-нибудь справлюсь...
   - Перестань, а? У тебя даже супермаркета рядом с домом нет. Я приеду через час, мы всё купим и приготовим. Будет твоему папочке чудесный день рождения.
   - Ну что бы я без тебя делала?! - в голосе Зины слышалась лишь благодарность. Никакой иронии она не заметила.
  
   Организовать себе замену на дежурстве, Кристина смогла только после пятого звонка, что вызвало у неё слишком знакомое раздражение. "Самые занятые что ли", - пробормотала она после очередного отказа, но, не сдаваясь, набрала ещё один номер. Наконец, всё было улажено, и она, наскоро собравшись, сбежала вниз по лестнице. Илария лежала в шезлонге между соснами. Услышав шаги, подняла глаза.
   - Уже уходишь?
   Кристина наклонилась и поцеловала маму в прохладную щёку.
   - У Корзины папа родился. Надо продукты привезти.
   Илария улыбнулась и взяла дочь за руку.
   - Зиночке привет. И не сердись, что я тебе наговорила.
   Кристина вдруг присела на корточки и порывисто сказала:
   - Мамуль, я не сержусь. Но не встречаться с ним тоже не могу. Это выше меня, понимаешь? Я когда его вижу или даже о нём думаю, это уже не я. Знаешь такое чувство?
   - Милая ты моя, - в глазах Иларии появилось сочувствие. Она провела рукой по распущенным волосам Кристины. - Но ведь на чужом горе счастья своего не построишь.
   - А я и не буду ничего строить. Оно как-нибудь само пройдёт. Ведь всё проходит. А замуж за Серёжку выйду.
   - Но как же так можно? Любишь одного, а замуж за другого?
   - Я не люблю Витьку, - она нахмурилась, а потом улыбнулась, тряхнув головой, отгоняя грустные мысли.
   Илария легонько сжала ей руку.
   - Постарайся поменьше с ним встречайся.
   - Ага, - Кристина легко поднялась и упругой походкой пошла по дорожке к воротам. Щёлкнула сигнализацией, Кошка мяукнула в ответ. Кристина забралась на сидение, включила радио. Вырулила на просёлочную дорогу.
  
   Витька размашисто шагал, судя по всему на станцию. Не остановиться она не смогла. Опустила окошко с его стороны.
   - Вас подвезти, молодой человек?
   Витька легко запрыгнул на переднее сидение.
   Она слегка повернула голову.
   - В Москву?
   Он кивнул.
   - А что же пешком? Машинка сломалась?
   - Да я, вообще-то, пить собрался.
   Кристине так и захотелось спросить "с кем?" и напомнить, что у него семья, но вовремя опомнилась. Неужели она ревнует? Только этого не хватало. Одна мысль о том, что Витька напьётся и будет обниматься с какой-нибудь бабой, причиняла жуткую боль. Да что же это такое творится?! Как только он сел к ней в машину, она почувствовала это предательское совсем неженское желание схватить его и разорвать рубашку.
   - А ты куда, на работу?
   - На день рождения.
   - На машине?
   - А я с ночёвкой. - Кристина, бросив на него взгляд, с удовольствием заметила, как с его довольного лица сползла улыбка. Так тебе и надо.
  
   Некоторое время они ехали молча. Кристина ловко входила в повороты, любовалась голубым небом и соснами. Неожиданно его рука легла на её руку, переключающую передачу. От охватившей её нежности забилось сердце. Впереди загорелся светофор, она затормозила и повернулась голову. Витька быстро отстегнул ремень и прижался к её губам. Кристина закрыла глаза, отдаваясь во власть его губ и наглого языка.
   - Зелёный, - тихо проговорил Витька, отстраняясь.
   - Что, зеленый? - спросила Кристина, не открывая глаз.
   - Свет зелёный. Можно ехать.
   Сзади в подтверждение его слов, раздался пронзительный гудок стоящего сзади автомобиля. Витька озорно подмигнул:
   - Правда, башню сносит?
  
   Кристина резко нажала на газ, и машина рванулась вперед. Витькина рука снова легла на её правую руку. Стало тепло и хорошо. Так хорошо, как может быть, только с родным человеком. На этот раз Кристина ехала медленнее, чем обычно. Она никого не обгоняла и даже наловчилась переключать передачи левой рукой, потому что правая принадлежала Витьке. И ей так хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Вечно ехать рука в руке, под тихое бормотание радио джаз и целоваться на светофорах. А иногда просто смотреть в зелёные Витькины глаза, чётко осознавая, что пошленькое выражение "утонуть в глазах" имеет много шансов, чтобы быть правдой. Может, это даже лучше, чем секс. Потому что в самом этом слове заложено слишком много греховной сути, которой нет в сплетённых пальцах. Уже подъезжая к Москве, Кристина поняла, что сопротивляться их отношениям бесполезно. Разъедающее изнутри их обоих чувство всё равно вырвется на свободу, заставив броситься друг к другу.
   - Крис, а тебе обязательно оставаться там на ночь?
   - А что ты хочешь? - она посмотрела на него, улыбаясь уголками губ.
   - Хочу, чтобы ты меня забрала. Если ты не боишься пьяных мужчин, конечно.
   Она повернулась к нему, еле заметно потянулась к губам. Он тут же её поцеловал.
   На самом деле Кристине не нравилось ночевать у Корзины. Правда, придется отказаться от выпивки, но для того, чтобы поехать обратно с Витькой это небольшая жертва. Она итак уже, как пьяная. Вдруг её словно обожгло от забравшейся в расслабленный мозг мысли. Они поедут поздно, будет темно. Что стоит припарковать машину в укромном местечке и сделать это на заднем сидении. Они ведь не смогут удержаться. Его рука сильнее сжала её пальцы.
   - Я знаю, о чем ты подумала. Боюсь, я буду слишком пьян. Так что ты в безопасности.
   Он ещё смеет дразнить.
   - Я подумаю над твоим предло...
   Договорить она не успела, Витька снова занялся её ртом.
   Сигнал стоящей сзади машины заставил вернуться в реальность.
   - Кажется, эти светофоры очень быстро переключаются, - пробормотала она.
   - Тебе просто нравится со мной целоваться. - Он сжал её коленку. - Скажи, Крис, кто-нибудь из твоих мужиков целовал тебя так?
   - Не считай себя Казановым, а?
   - Вовсе нет. Просто с тобой, как ни с кем.
  
   Кристина согласно кивнула. Это правда, от которой никуда не денешься. И у неё с ним, как ни с кем. Одно слово - половинки. И чем ближе, тем лучше. Чем крепче сжимаются руки, чем сильнее объятия, чем глубже он в неё входит - тем пронзительнее понимаешь, что они единое целое. Ей вдруг стало хорошо. Бессмысленными казались сейчас её мучения и разговор с мамой. Пусть будет, что будет. Пусть думают там, наверху, кто кинул их в объятия друг друга и тот, кто вложил в их тела столь неуемные темпераменты.
  
   Уже оставшись одна, Кристина ещё долго не могла прийти в себя. То, что произошло в машине, было чуть ли не лучше всего того, что было раньше. К тому же оно ещё оставляло надежду на обратную дорогу, от одной мысли о которой сладко сжималось сердце.
   - Ворона, ты что, как зачарованная сегодня? - вывела её из задумчивости Корзина. - Багажник-то открой.
   - А да, конечно. - Кристина нажала на кнопку и помогла положить многочисленные пакеты из "Седьмого континета". - Ну что, домой готовить?
   - Подожди! Сверюсь со списком. - Зина достала из сумки ручку и стала бормотать названия продуктов. Кристина вспоминала Витькины поцелуи. - чёрт. Хорошо, что посмотрела. Ещё надо на рынок. Фруктов купить.
   - На рынок?! - рынки Кристина ненавидела всей душой из-за азеров и их наглого поведения и никогда не посещала. - Папа признает фрукты только с рынка.
   Кристина скорчила гримаску.
   - Ладно, попробую держать себя в руках.
   - А что такое-то? Купим черешни, клубники и домой.
   - Да нет, ничего.
  
   Последний поход на рынок был с Сергеем. Он на свою беду решил угостить её персиками. Дело закончилось тем, что Кристине не понравилось, как вёл себя наглый азер и она ему нагрубила. Тот ответил. В итоге, она сама не поняла, как произошло, что она опрокинула лоток с черешней и запустила в продавца помидором, крича при этом, чтобы они убирались к себе. Вокруг них начали собираться люди, кто-то грозился вызвать милицию, а Кристина, вцепившись в кобуру, у Сергея на поясе требовала, чтобы он отдал ей пистолет.
   - Я перестреляю их всех, как собак! Они станут такими же беженцами, как и мы. Пусть проваливают!
  
   Сергей утащил её с рынка и запихнул в машину.
   - Слушай, я не знал, что ты такая сумасшедшая. Да ещё отчаянная. - Кристине вдруг стало стыдно. Вела себя, как полная дура. Сергей внимательно посмотрел на неё. - Я так понимаю, что объяснений не будет.
   Кристина выдавила из себя улыбку.
   - Что взять с пьяной женщины? Я просто их ненавижу!
   - Да я тоже, но... - Сергей включил зажигание и начал осторожно выруливать на дорогу. - Войдя в полосу, положил Кристине руку на колено. - Теперь фрукты будем покупать только в супермаркете, да?
   Она благодарно кивнула. Больше к этому вопросу не возвращались. Кристина никогда не рассказывала ему о своем прошлом. Впрочем, он и не спрашивал. Об этом знала лишь Корзина. Но, конечно, и та ничего не знала о Петровиче.
  
   На этот раз Кристина дала себе слово держать себя в руках. Слушая со всех сторон, как доносятся призывные голоса продавцов, как светятся карие глаза азеров, уже считающих себя хозяевами столицы, она вновь почувствовала знакомую дрожь. Ну, трясло её от них, только от этого одного характерного "дэвушка, красавица". Она крепче сжала кулаки. Корзина, как ни в чем не бывало, остановилась возле одной палатки и указала на черешню. Продавец, быстро схватив черный пакет. Опытным взглядом Кристина заметила, как он сыпал гнилую черешню. Она подошла ближе.
   - Можно мне взглянуть?
   - Да ты что, дэвушка! Самый лучший ягода для таких красавиц. Сладкий вкусный ягода.
   - Пакет дай! - Кристина протянула руку. Смущённый прямым взглядом, он протянул ей кулёк с черешней. Кристина быстро высыпала ягоды на стол. - Это что такое, а? Ты эту гниль себе засунь, знаешь, куда?
  
   Продавец схватил её за руку.
   - Ты откуда взялась такая? А ну плати деньги и проваливай. Товар помялся уже.
   Испуганная Корзина потянулась к сумке за кошельком.
   Кристина резко вырвала руку, случайно задев при этом, ящик с помидорами. Насыпанные горкой они легко разлетелись под ноги идущим покупателям. Продавец что-то завопил на своем языке, потом приблизил потное лицо к Кристине, но она опередила его.
   - Вот только тронь меня, и ты больше никогда не будешь торговать на этом рынке. Ты даже не представляешь, кто за мной стоит.
   Выругавшись, продавец принялся поднимать помидоры. Кристина, пнув один из них ногой на дорогу, потянула подругу за руку.
   - Пошли отсюда.
   - Но мы же фруктов не купили. Папа любит черешню. - Корзина умоляюще посмотрела на Кристину.
   - Послушай, если бы никто, слышишь, никто, и твой папа в том числе, не покупал фрукты у этих кретинов, им бы пришлось убраться к себе. А то они слишком прекрасно здесь живут. Продают вам гнильё, обвешивая и обманывая, и покупают себе квартиры и машины. А вы это позволяете. В девяносто втором они нас оттуда выгнали.
   Корзина взяла подругу под руку.
   - Крис, я все понимаю, но это были совсем другие люди и другое время. И тебе лучше забыть об этом.
   - Забыть? - Кристина вырвала руку. - Как я могу забыть, что из-за таких, как они, я потеряла отца. Они даже хлеба нам в магазине не продали. Кричали, чтобы мы, русские свиньи, погибали с голоду. И мы действительно чуть не погибли и не замерзли.
  
   Корзина молча обняла Кристину за талию. Некоторое время они так и шли, обнявшись. Фрукты купили в супермаркете. Суета перед днем рождения и кутерьма с гостями грустить Кристине не позволила. К тому же сладко грела мысль об обратной дороге с Витькой. Ей было хорошо даже со стаканом сока в руке, а самовлюбленный именинник в этот день впервые показался трогательным.
   Витька позвонил раньше, чем она ожидала.
   - Слушай, ты как там уже напраздновалась?
   - А ты как, уже напился? Пора грузить? - в тон ему ответила Кристина.
   - Полностью готов! - рассмеялся Витька.
   Они договорились, где встретятся, и Кристина быстренько отправилась в ванную подкраситься и причесаться.
   - Ты куда собралась? - в дверях стояла Корзина с грязной посудой на подносе. - Мы ещё чай не пили.
  
   Кристина сняла резинку, волосы рассыпались по спине, она повернулась бочком и, удовлетворенно улыбнувшись своему отражению, посмотрела на подругу.
   - Милая моя Корзиночка, я вынуждена оставить тебя в кругу семьи. Мне надо срочно транспортировать одного очень пьяного мужичка.
   - Мне даже кажется, я знаю, как его зовут, - хихикнула Зина. - Это всё тот же наш Ромео. Если он не будет слишком пьян, отдайся ему где-нибудь по дороге.
   Кристина покраснела.
   - А потом как мне после того, как он весь был моим, жене его отдавать? Знаешь, как сердце рвётся? Хочется прижать и никогда не отпускать.
   - Ты совсем влюбилась, да?
   - Нет, конечно. У меня все под контролем. Просто у меня ни с кем не было такого замечательного секса.
   На этот раз покраснела Корзина.
   - Да что же он с тобой делает-то?
   Кристина загадочно улыбнулась.
   - Словами-то не расскажешь. Тебе лучше как-нибудь попробовать.
   - Отстань от меня, а? - Корзина нахмурилась. - Мне хорошо одной.
   Кристина потянулась.
   - Ну скучно же так. Без эмоций.
   - Иди уже, эмоциональная ты наша.
  
   Глядя, как Витька переходит дорогу, Кристина почувствовала желание. Она заставила себя приглядеться. Невысокого роста, слишком обычно, даже небрежно одетый, худенький, без особо выдающейся мускулатуры. В нем не было ничего из того на что можно было запасть. Заметив её, Витька улыбнулся и помахал рукой. Легко запрыгнул на сидение и без всяких слов прильнул к её губам долгим и наглым поцелуем. Отстранившись, заметил:
   - После того, как я тебя поцелую, у тебя такой вид, словно ты хочешь ещё.
   Кристина запустила руку в его волосы и притянула к себе. Их губы почти сомкнулись.
   - Я действительно хочу ещё.
   - Поехали к тебе, а?
   - У меня дома мама. И она нас вчера видела. И она против, чтобы мы встречались.
   - Ладно, я знаю местечко. На пару часов нам предоставят большую постель и горячий душ.
   - А если я захочу больше, чем пару часов?
   - Три часа? - ухмыльнулся Витька.
   - Всю ночь.
   - Да я не потяну столько, Крис.
   - Дурак ты, Витька, - Кристина нажала на газ и начала выруливать с обочины.
  
   Некоторое время они ехали молча. Знакомая боль скомкала радость встречи. Все внутри неё кричало, что она не хочет пару часов. Она хочет навсегда. Произнеся про себя "навсегда" Кристина сама испугалась. Нет и нет! Ей нельзя влюбляться. Всё пройдет. Она, не заметив идущей по левой полосе машины, перестроилась, едва не задев её. Водитель возмущенно засигналил. На её руку, лежащую на коробке передач, легла теплая Витькина рука.
   - Не спеши. Здесь будет поворот налево, там гостиница. - Она посмотрела на него, чувствуя, как вдруг сжало горло от рвущихся слёз. - Тебе будет хорошо, обещаю.
   Она послушно свернула налево. Да, ей будет хорошо, даже слишком, а потом будет очень больно.
   - Вить, а ты нормально возвращаешься домой? Тебя не мучают угрызения совести?
   - С тобой слишком хорошо. С тобой возвращаешься к себе. К лучшему себе. То, что у нас, не может быть предательством. Скорее мы предаем себя с другими. Я это так вижу. Вот здесь еще поворот. Здесь есть парковка. - Кристина припарковалась и выключила зажигание. Смолкла музыка, стало тихо.
   - Пойдём, а то я сейчас умру от желания, - Витькины глаза ласкали лицо. Она отвернулась, выскочила из машины. Не пойти она не сможет. Пусть ей потом будет хуже, но она должна почувствовать его руки и губы. Они должны сделать это снова, и пусть весь мир провалиться к чертям собачим. Хотя бы на три часа.
  
   Глава 15
  
   Они уже возвращались домой, когда у Кристины зазвонил мобильный.
   - Интересно, кто может звонить тебе так поздно? Не иначе, как любовник, - констатировал Витька.
   Увидев, что номер не определился, Кристина вздрогнула. Это опять они. То есть она. Кристина быстро бросила взгляд на сидящего рядом Витьку.
   - Я не хочу брать трубку.
   - Ну что ж, тогда я отвечу, - прежде, чем она среагировала, он схватил её Нокию.
   - Але, - вальяжно ответил он, но его лицо тут же стало напряженным. Пока Кристина, виляя по дороге, пыталась вырвать у него телефон, разговор закончился.
   - Притормози, а? - Витька не смотрел на неё. Наверно, впервые она видела его таким серьезным.
   Кристина резко остановилась у обочины.
   - Какого чёрта ты трогаешь мой телефон? Может, хочешь, чтобы я с твоей женой поговорила вместо тебя?
   Витька повернулся на сидении, взял её за руку.
   - Крис, расскажи мне всё. Кто тебе угрожает?
   Она вздёрнула подбородок.
   - Что ты там услышал?
   Витька нахмурился.
   - Тебе дословно?
   - Желательно.
   - О кей. Передай своей суке, что если она не вернёт то, что ей не принадлежит, её ждут крупные неприятности. Что ты должна вернуть?
   Она усмехнулась.
   - Двенадцать сосен.
   Витька посмотрел на неё долгим взглядом.
   - Слушай, а ты ведь чокнутая баба, если умудряешься шутить в такой ситуации, когда другие бы описались от страха.
   Сегодня, то ли от того, что она не слышала угроз лично, то ли от удивительных ощущений в гостинице, ей было плевать на всё.
   - Тебе нравится, какая я?
   Он покачал головой и отвернулся к окну.
   Кристина взяла его за плечо, развернула к себе.
   - Поцелуй меня так, как только ты умеешь. И тогда я справлюсь со всем.
   - Слушай ты, Джеймс Бонд в юбке, я не могу себе позволить потерять тебя. Понимаешь?
   Она кивнула, подставляя губы, но Витька только приблизил своё лицо ближе.
   - Рассказывай.
   Кристина недовольно отстранилась.
   - Обычная борьба за наследство.
   - А причем здесь двенадцать сосен?
   - На моем участке растет двенадцать сосен. У каждой сосны есть имя в честь апостола. Когда ты придёшь в следующий раз, я познакомлю тебя с Иудой, а потом мы попьем чай рядом с Петей и Пашей. Это мама придумала.
   - Кстати, о маме. Если ты не думаешь о себе, подумай о ней. Если с тобой что случится, как она будет жить? - О том, что у Иларии рассеянный сколероз, Кристина никому не рассказывала. - Что ты знаешь о моей маме?
   - Только то, что она больна. Название болезни не помню. Какой-то сколероз, кажется.
   - Рассеянный, - автоматически добавила Кристина. - Откуда слышал?
   - От соседей.
   - Сплетники, - заметила Кристина.
   - Не важно. Ты подумай о ней-то, а? Ей ведь уход нужен.
   Кристина вдруг разозлилась.
   - Слушай, да что ты дурацкие советы даёшь? Ты даже не представляешь, сколько я о маме думаю. Когда она заболела, мне было четырнадцать, и с тех пор я только и пытаюсь, что выжить. Тебе этого не понять. Ты в Москве родился, счастливо женился.
   - Крис, я не счастливо женился, а по глупости. Я трахнул её, не собираясь иметь с ней ничего общего, но она банально залетела.
   - И так же банально залетела во второй раз? - Кристина прищурилась.
   - Ты ревнуешь?
   - Нет, - она устало облокотилась на руль, вглядываясь в темноту. Конечно да. Одна мысль, что сейчас она должна его вернуть, причиняла мучительную боль. Он придёт и тихонечко заберется в супружескую постель и что-нибудь соврёт, где задержался. А она будет ворочаться с боку на бок, вспоминая волшебные три часа и мучительно желать прижаться к нему и заснуть у него на груди.
   - Я слышал кое-какие разговоры о том, как вы здесь появились, но хотел бы узнать всё от тебя.
   - Ладно. Я банально вышла замуж, чтобы получить этот дом. Потому что, когда я попала сюда, то поняла, что хочу здесь жить.
   - То есть ты вышла замуж по расчёту?
   - Да, - в устремленных на него тёмных глазах Кристины таился вызов. Но это на поверхности. Внутри застыла боль. Виктор вдруг почувствовал, что у него сжалось сердце. Не от страсти, как всегда в присутствии этой сексуальной девушки, а от страха за неё. Он чувствовал, что вся её бравада, самостоятельность и независимость есть порождение того, через что ей пришлось пройти. - Насколько я знаю твой муж умер?
   - От СПИДа.
   Витька непроизвольно вздрогнул
   - Не бойся. Я не спала с ним. Он был гомиком.
   - Как тебе удалось выйти замуж за гомика?
   Она усмехнулась.
   - Убедила его, что самое лучшее, если он хочет оставить дом своему любовнику, жениться на мне, чтобы обойти сестру-наследницу. А потом я всех кинула. Уверена, что соседи распространяют разные слухи. Странно, что ты не слышал эту историю.
   - Я не общаюсь соседями. Да и, вообще, я здесь недавно. Ещё и года не прошло. Раньше здесь родители супруги жили, а потом мы поменялись. Им досталась квартира в Москве.
   - Обычно бывает наоборот, - она положила руку ему на коленку. - Это я тебе, как риэлтор говорю. А сейчас хватит разговоров, давай поедем домой.
  
   Витька вдруг обнял её. Их губы встретились и снова получился волшебный поцелуй. Кристина отстранилась и лукаво посмотрела на него.
   - Не боишься меня?
   - Я боюсь за тебя. Так кто тебе угрожает? Сестра или бывший дружок твоего супруга?
   - Бывшего дружка удалось нейтрализовать уже давно. - Кристина усмехнулась. - Не волнуйся, крови не было.
   - Что?
   - Нет, я его не убивала. Узнав о болезни Андрея, он пропал. Даже номер сменил, падло. Словно через телефон можно заразиться.
   - Ну а ты-то как не испугалась?
   - Знаешь, к тому времени я устала жить на съёмной квартире в одной комнате с мамой. Так что у меня не было выбора.
  
   Кристина отвернулась, Витя смотрел в окно, обдумывая то, что услышал. С удивлением понял, что его не волнует её прошлое. Он принимает ее всю без осуждения. Если она это сделала, значит, так надо было. Его мысли вернулись к звонку.
   - Я так понимаю, что история, благодаря которой мы познакомились, была неслучайна? - Витя испытывающе посмотрел на Кристину.
   - Ты задаёшь очень много вопросов.
   Она обняла и прижалась к нему.
   - Вить, а ты поможешь мне её убить, если она не оставит меня в покое?
   - А как-то по-другому это можно решить?
   Кристина пожала плечами.
   - Расслабься, это была проверка.
   - И я её не прошел, да?
   - Но ты пока не отказал, - она включила зажигание и снова лукаво посмотрела на него. - Или отказал?
   - Что ты собираешься делать?
  
   Кристина повела плечом. Теперь, если что случится, Витька будет думать на неё. Вот и поговорили.
   - Пока ничего не собираюсь.
   - Так может это... попугать её тоже? Или в милицию заявить?
   - Вот уж кому я не верю, так это ментам. Я смогу себя защитить. Тебе не нужно вмешиваться.
  
   Они проспорили всю дорогу. Виктор предлагал разные способы вплоть до раздела имущества. В конце разговора у Кристины осталось ощущение, что Витька сущий ребёнок. Человечек, которому повезло не узнать тёмных сторон в жизни. Веселый и счастливый, как лесная птичка, просыпающаяся среди деревьев на рассвете. Самое лучше оставить его в покое. При подъезде к станции он закрутился на сидении, выглядывая в окно. Потом решился.
   - Может, ты меня пораньше высадишь? А то вдруг соседи увидят?
   Она резко затормозила.
   - Выметайся.
   - Крис, но это же разумно... Зачем нарываться?
   Она щёлкнула главным замком и отвернулась. Он отстегнул ремень и потянулся к ней.
   - А поцеловать на прощание?
   Она послушно подставила губы, чувствуя, как против воли отвечает ему, как поднимается в груди наравне с болью и ревностью желание. Какого чёрта? Ведь всё уже было. Час назад. Три часа подряд. Хватит.
   Витька отстранился, продолжая смотреть на неё.
   - Ты не поверишь, но я снова хочу тебя. Это какое-то сумасшествие.
   Он слишком сильно хлопнул дверью. Кристина резко нажала на газ, чувствуя, как по щекам потекли слёзы.
  
   Родной мой, половиночка моя, куда же ты?
  
   Ненавижу!
  
   Глава 16
  
   Разговор с Витькой всколыхнул воспоминания. Толпившиеся на поверхности теперь они просились в продолжение романа. Напившись горячего чаю с лимоном, Кристина включила ноутбук. Это прошлое не было таким болезненным, как предыдущее. Это была чужая боль, а в скотской природе человека такого сострадания к ближнему не проявляется, потому что искреннее всего мы сочувствуем самим себе.
  
   Собираясь на дежурство в тот день, я испытывала лишь раздражение. Бывают такие дни, которые приходится подарить агентству. График составлялся заранее, в выходные дежурили по очереди. Замену найти невозможно. Ну, кто скажите, захочет провести воскресный день в душном офисе, когда улице солнце и тридцать градусов жары? То и дело, посматривая на часы, я разгуливала по интернету, отвечая на редкие звонки о чужих квартирах. Неудержимо хотелось на природу.
  
   Клиент пришел почти под самый конец, когда я, подкрасив губы, собиралась подговорить охранника не отмечать, что она уйдет пораньше на очень важную встречу.
   - Кристина, к вам посетитель.
   Я мысленно чертыхнулась. Мог бы и пораньше прийти. Какой дурак приходит в агентство в пять вечера в воскресенье?
  
   В переговорной сидел достаточно симпатичный мужчина около тридцати. Я окинула его привычным глазом, не пропустив, ни хорошей стрижки, ни дорогих часов, ни эпэловского телефона на столе. Усаживаясь на стул, не напротив, а наискосок, как положено, чтобы переговоры прошли успешно, я бросила взгляд на его ботинки. Никакой предмет туалета не расскажет так много о человеке, как его обувь. Особенно о мужчине. Его лёгкие мокасины из хорошей кожи телесного цвета были совершенно новыми. Я закинула ногу на ногу и представилась, одновременно подсунув визитку. Пока он изучал её, успела заметить, что с парнем что-то не так. И только когда он поднял глаза, поняла, что именно. Это были глаза очень больного человека. В них таились обречённость, обида и боль. Желтоватый цвет лица подтвердил догадки. Некоторое время мы молча изучали друг друга. Я держала паузу. Наконец, он заговорил. Голос у него был тихий и тоже усталый.
   - Мне нужен совет, как лучше оформить завещание.
   В любом другом случае я отправила бы клиента к нотариусу за платной консультацией.
   Таких халявщиков я терпеть не могла. Бесплатные консультации в агентстве недвижимости подразумевают последующую продажу квартиры и комиссионные, а не бесплатный сыр, как лучше обмануть родственников. Я вздохнула. Боль в глазах этого парня почему-то напомнила мне мою собственную.
   - На кого хотите завещание оформить? - спросила я.
   Он замялся на мгновение, потом быстро, стесняясь, проговорил:
   - На друга.
  
   Какой нормальный мужик будет оставлять дом другу? Подруге, любовнице - да. Но другу? Недоумение на моём лице заставило его пояснить.
   - Это мой самый близкий человек. Возможно, я разделю собственность между ним и моей сестрой. Но я не разбираюсь в ценах. Могли бы вы оценить мой дом, если я надумаю всё же продавать его?
   Я включила компьютер, понимая, что здесь запахло комиссионными, равнодушно заметив, что неплохо бы посмотреть объект оценки.
   - Пожалуйста, - с готовностью согласился он. - Если только вы сейчас свободны... Я на машине. Это недалеко. Кратово. Всего...
   - Двадцать пять километров от Москвы, - закончила я. - Красивое место, сосны, озеро. - Мне вдруг остро захотелось поехать загород.
   - Дом прямо на берегу озера.
   - Замечательно, - я вспомнила, что в машине у меня лежит купальник и полотенце. На всякий случай. Я уже загорелась идеей. Однажды я была в гостях в Кратово, место мне ужасно понравилось. Там царил какой-то особенный вкусный сосновый запах. Ещё тогда я подумала, как было бы хорошо здесь жить. Особенно для мамы.
  
   Андрей припарковался почти у самого берега озера. Я вылезла из уютного Туарека последней модели и жадно вдохнула сосновый воздух. Прямо передо мной, обрамленное соснами, сверкало на солнце озеро. Радостно визжали дети, мимо меня прошли, переговариваясь, два парня в мокрых плавках с бутылками пива в руках. Да уж. В то время, когда другие работают, люди отдыхают. Андрей подошел ко мне.
   - Мне хотелось бы, чтобы вы начали осмотр отсюда. Я, когда попал сюда, сразу влюбился в это место.
  
   Я снова глубоко вдохнула и блаженно прищурилась, чувствуя горячие лучи солнца на лице и руках. Эх, скинуть бы сейчас платье и прыгнуть в воду.
   - Я вас очень даже понимаю. Здесь как-то по-особенному чудесно. И этот запах.
   - Да, - он кивнул, - его лицо на миг просветлело. - Так пахнут прогретые солнцем сосны. Я предлагаю осмотреть дом, а потом, если вы не спешите, пройтись по берегу, чтобы вы могли сориентироваться с окружением.
   - И где же ваш дом?
   - Прямо за вашей спиной.
  
   Я оглянулась. Двухэтажный коттедж белого цвета с башенкой и небольшим балкончиком на втором этаже показался мне на удивление милым и домашним. Наверно, если бы я искала проект для своего дома, выбрала бы что-нибудь в этом роде. Андрей открыл ключом калитку. Прямо передо мной выложенная плиточкой простиралась дорожка, по обе стороны которой цвели желтые и синие ирисы. Любимый с детства запах леденцов. Я не удержалась, наклонилась и понюхала. Андрей улыбнулся.
   - Вам нравятся ирисы?
   - Напоминают о детстве, - я почувствовала, что покраснела, мысленно отругав себя. Обычно я не веду себя с клиентами так по-дурацки. Но сегодня абсолютно всё вышло из-под контроля.
  
   Несмотря на то, что Андрей жил один, хозяйство было в образцовом порядке. И участок с соснами, и сам дом, в который я ещё больше влюбилась, побывав внутри. С этим странноватым мужчиной у нас явно были одинаковые вкусы.
   - На балкон пойдёте? Оттуда прекрасный вид на озеро. Вслед за ним я вышла на балкон и облокотилась на перила. Со второго этажа всё выглядело еще заманчивее, чем вблизи. Доносившиеся крики напоминали о том, как здорово провести выходной у воды. Я уловила запах дыма и мяса. Кто-то баловался шашлыками. Чёрт. Я хочу жить за городом и купаться в озере. Нет, я хочу жить в этом доме.
   - Кристина, - я с трудом вернулась в реальность. О чем я только я думаю? Лучше бы я не приезжала сюда. Только душу себе растравила.
   - Да, слушаю вас, - язык ещё произносил привычные слова, в то время как мозг продолжал додумывать мысль.
   - Выпить не хотите? Я умею готовить неплохие коктейли. - Чёрт. Это именно то, что надо сейчас. Выпить и чуть-чуть расслабиться. Я вспомнила о брошенной возле офиса Кошке. Ничего с ней не случится, постоит на парковке. Завтра заберу. Наверняка, здесь есть, как добраться. В любом случае этот парень не из тех, кто будет претендовать на моё уже отпретендованное тело.
   - Хочу, - кивнула я.
   - Я бы с удовольствием выпил бы с вами, но должен вас вернуть туда, откуда взял.
   - О, не беспокойтесь. Я как-нибудь доберусь. Кажется, здесь недалеко станция. - Я несколько раз слышала звук поездов. Приглушённый. Расслабляющий. Скорее приятный, чем навязчивый. Он вписывался в обстановку. Навевал мысль о далёких путешествиях.
   Андрей покачал головой.
   - Я вызову вам такси. И, конечно, заплачу. - В его глазах снова промелькнула тоска. - Знаете, здесь бывает так одиноко. - Он посмотрел в сторону озера. Когда там все веселятся, а ты сидишь один за высоким забором. Мой друг много работает и нечасто сюда приезжает.
   - Понятно. - Кристина улыбнулась, вдруг почувствовав себя хорошо. Так, словно она попала домой, и этот парень был ее двоюродным братом или родственником. То, что он был голубым, до удивления упрощало общение. Она в полной безопасности. Ей всего лишь предлагалось приятно провести время загородом. Она улыбнулась.
   Но парень понял это неправильно. Нахмурился, подобрался.
   - Наверно, мне сразу надо было сказать, что я, как это говорят, голубой. Многие осуждают, - в карих глазах появился страх.
   - Знаете, люди-то хорошего не скажут. Не обращайте внимания. Это ваше дело и ваш выбор. Любовь не знает полов и приходит неожиданно. - Я даже вздрогнула от высокопарных слов, слетевших с языка. Реакция нового знакомого была излишне благодарной.
   - Спасибо, - он на миг коснулся моей руки. Я тут же вздрогнула, поскольку не люблю прикосновений чужих людей. К тому же его ладонь была слишком холодной. - Я буду счастлив, если вы проведёте со мной сегодняшний вечер и посоветуете, что мне делать.
   - Готовьте ваши коктейли, а я пока подумаю.
   - Как вы относитесь к мохито? У меня на участке растет замечательная мята.
   - То, что нужно для жаркого дня, - я улыбнулась уголками губ. Привычно. Без цели соблазнения. Скорее сработал автоматизм на мужское тело.
  
   С ним было легко и тяжело. Легко говорить, но тяжело смотреть в глаза и осознавать, что он болен. Впрочем, может, всё это только мое разыгравшееся воображение?
   Андрей возился долго. У меня было время всё обдумать и даже позвонить знакомому риэлтору, работающему по загородке. Тот сразу пообещал подогнать клиента. Такие дома с участками на берегу озера в стародачном месте некоторые ждут годами. Он готов, хоть завтра устроить просмотр. Естественно цена не будет оглашаться, и Кристина получит свою часть комиссионных. Она положила телефон в карман и снова облокотилась на перила. Не может быть, чтобы дом стоил так дорого. Хотя, положив руку на сердце, она мало что понимала в загородке. И было бы неплохо заработать. Она присела на плетеное кресло и закинула ногу на ногу. Какая-то мысль, которую она не могла уловить, крутилась в голове, не давая покоя.
  
   Андрей появился, держа два высоких стакана соломинками. Кристина сделала глоток.
   - Ничего себе, как крепко. Не то, что в баре, - заметила она.
   - Я собираюсь сделать ещё одно признание. Вот и хотел, чтобы вы прежде выпили. Но сначала скажите, что вы думаете о том, что увидели.
   - Я, в общем-то, уже нашла клиента на ваш дом. Может, подъехать хоть завтра, - я откинула назад длинную прядь волос. Выверенный жест. Остановила себя. Он же гомик, забыла? Сделала серьёзное лицо. - Стоит ваш дом около полутора миллиона долларов, но, конечно, цену...
   - Кристина, подождите. Я, в общем-то, продавать не спешу. - Он сделал большой глоток мохито. Помолчал, собираясь с силами. Потом быстро заговорил. - Я болен СПИДом. Только не бойтесь. Это не заразно, - я еле заметно пожала плечами. - Не буду вдаваться в подробности, как я получил эту болезнь. К счастью, мой друг не инфицирован и поддерживает меня. Не знаю, сколько мне ещё суждено прожить, но я бы хотел умереть в этом доме. Здесь я когда-то был счастлив.
  
   Я молчала, чувствуя, как сдавило горло. Клиенты все время вываливали свои беды, срывали плохое настроение, но я привыкла не обращать внимания и воспринимать отстраненно. Специфика бизнеса. Но именно сейчас не получалось. Я сделала ещё один глоток.
   - Извините, что вывалил это на вас. Но мне на самом деле нужен совет, как оставить дом Эдику. На память о нашей - видимо, он хотел сказать любви, но передумал - на память о наших отношениях.
   - У вас есть родители или дети?
   И снова боль в его глазах.
   - Родители погибли в катастрофе, дети... - он горько усмехнулся. - У таких, как я не бывает детей. Хотя я люблю детей. Часто наблюдаю за ними, как они играют на озере. Когда есть дети, жизнь приобретает смысл. А у вас есть дети, Кристина?
   - Нет! И не собираюсь их заводить. Даже можно сказать, что никогда не собираюсь, - я поставила стакан с шумом на столик, досадуя на себя за откровенность.
   - Наверно, я не вправе спрашивать почему? - я еле заметно кивнула и быстро заговорила. - Родители, дети, супруги - первая очередь наследников. Вторая - братья, сестры. У вас вторая очередь становится первой. Там есть ещё такая штука, как обязательная доля. Ваша сестра трудоспособна?
   - Конечно. У нее свой бизнес. Косметический салон. Да у неё, вообще, все есть.
   - Значит, она не будет претендовать на ваш дом?
   - Ещё как будет. Ни перед чем не остановится. Я ведь когда узнал о болезни, приехал к ней. Думал, помиримся. Не так уж долго мне осталось. Но она только поиздевалась надо мной. Сказала, что ждёт - не дождётся моей смерти, чтобы в наследство вступить. Мол, таким как мы, нечего и на свете этом делать. Тогда-то у меня и мысль возникла дом Эдику оставить. Он же ведь единственный, кто будет за мной ухаживать, когда я ... - Он замолчал.
   - Давайте не будем сейчас об этом. Оспорить завещание с хорошим адвокатом возможно. - Здесь я слукавила. Оспорить завещание в отсутствии нетрудоспособных членов семьи очень сложно. - Тем более, когда хотят обойти прямую наследницу, - добавила я серьезной миной.
   - И что же мне делать?
   - Нужно подумать, - я взглянула на пустой стакан. - Давайте выпьем ещё по коктейлю и пойдём на озеро.
   - Уверен, вы сможете решить эту проблему, - Андрей смотрел с надеждой.
  
   В моей голове уже созрел план. Оставалось только продумать детали. Никак нельзя упустить такой случай. Мне никогда в жизни не заработать столько денег. Тем более что место, дом, озеро - все было словно создано для меня. Это выглядело так, словно судьба, наконец, решила преподнести мне подарок. Наверно, во мне умерла актриса, но я разыграла свою роль до конца, словно по нотам. Красивая грустная мелодия с трагичным концом.
  
   Купаться Андрей отказался. Сидел на берегу, на траве, поглядывая вокруг. Я вышла из кабинки и, привычно красиво ступая, держа одежду в одной руке, а босоножки в другой подошла к нему в купальнике. Андрей смотрел заинтересовано. Не тем раздевающим взглядом, которым смотрят мужчины, а как ... женщина смотрит на женщину. Я улыбнулась, положила вещи на траву.
   - Ну что ж? Пойду, переплыву ваше озеро. Никуда не уходите.
   - Надеюсь, вы хорошо плаваете?
   - Помощь не потребуется. Если только компания.
   - Простите, не хочется.
   Я пожала плечами и побежала к озеру, чувствуя спиной его взгляд и взгляды других мужчин, которым повезло родиться с правильной ориентацией. Плавала я долго. Вода была слегка прохладной, освежающей и на удивление чистой. И над водой витал тот же сладкий сосновый аромат. В голове только одна мысль: я должна здесь жить.
  
   К моменту возвращения я всё продумала. Основной козырь - это одиночество нового знакомого. Как человек циничный, я не верила в то, что любовничек часто навещает Андрея. Значит, он с удовольствием пойдёт на общение. Привыкнет. Станет нуждаться в моём обществе, а потом ему действительно потребуется помощь, а уж мне не привыкать ухаживать за больными.
  
   Андрей стал мне другом в ту ночь, которую мы провели под одной крышей. Спали мы на разных этажах. Он стал единственным человечком, которому я выболтала слишком много из своей жизни. Естественно я была пьяна. Даже очень, если рассказала про Петровича. Про нашу первую ночь, про мамину болезнь и про свою идею, что на свете существует только одна любовь к человеческой особи, независимо от её пола, возраста и родственных чувств. Именно под эту идею мы выпили за переход на "ты". Когда он пошел за новой бутылкой, мне захотелось попробовать сохранить свой статус. Мой уставший мозг отказывался формулировать основание для ухода. Когда Андрей вернулся, я стояла у зеркала с помадой в руке.
   - Ты куда?
   Обводя верхнюю губу красной помадой, левую я протянула за рюмкой.
   - На посошок. Мне пора.
   И тут он подошел близко-близко и назвал меня так, как никто себе не позволял.
   - Криска, останься.
   Я молча взяла рюмку и поднесла к губам. Он прислонился к стене и смотрел на меня.
   - Мне давно не было так хорошо. Бог услышал мои молитвы и послал мне тебя.
   Я горько усмехнулась
   - Эй, ты веришь в Бога?
   - Да. Я знаю, что он осуждает меня. В библии...
   - Да выброси ты её. Я и маме то же самое говорю. Если бы Бог существовал, он не поступил бы так с вами. - Я поставила рюмку на трюмо и повернулась боком, поправляя волосы. - Слушай, а с твоей неадекватной точки зрения, я красивая?
   - Ты очень красивая, - быстро ответил он. Но это не главное. Больше всего затягивает твой драйв. Твоя жизненная сила. Тебе многое пришлось пережить, но это лишь закалило тебя, сделав по-настоящему привлекательной. Мне не нравится слово "харизма", но у тебя её слишком много.
  
   Я улыбнулась, широко растянув губы, понимая, как глупо и доверчиво, растаяла от его слов. Завтра-завтра я вернусь к своей холодности и циничности, а сегодня позволю себе побыть наивняком. Поверить словам. Чёрт, а есть что-то приятное в беззащитности.
  
   Я помню, как засыпала. Андрей прикрыл меня пледом и сел на краешек, потягивая коньяк. Я пыталась что-то сказать, но он положил руку мне на лоб.
   - Спи, Криска. Я посижу рядом. Так здорово не оставаться одному, когда темно.
   Я заснула с незнакомым мне ощущением покоя и уюта.
  
   Напечатав последнее предложение, Кристина вдруг почувствовала усталость и порадовалась. Она хорошо поработала и есть надежда, что быстро уснёт.
  
   Глава 17
  
   На следующий день, как и ожидалось, на Кристину навалилась тоска. Тоска вселенская, как она её называла. Проснулась поздно. Небо было сереньким и противным. Она зарылась в подушку и снова закрыла глаза, вспоминая прошедшую ночь. Как же было хорошо. Каждая ласка отзывалась в сердце, каждый нерв стонал от наслаждения. Каждая клеточка тела прирастала к его телу. Так не бывает. Но так есть. И сегодняшняя боль расплата за вчерашнее наслаждение. Какая же это мука влюбиться в чужого мужа. Она потянулась. Сидит, наверно, завтракает с женой и дочками. Йогурт, бутербродики, кофе. Кристина всхлипнула в подушку, по щекам потекли горячие слёзы. Можно плакать сейчас, пока никто не видит. Потом нужно будет собрать волю в кулачки, сделать пробежку, поплавать. От движений всегда становится лучше. К тому же Витька может тоже выйдет. Она посмотрела на часы. Нет, слишком поздно. Одиннадцать часов. Обычно они бегали около восьми.
  
   Кристина заставила себя подняться и выбралась на балкон. Так и есть: погодка дрянь и никакого прогноза не надо, чтобы понять, что дождь всё-таки пойдет. А дождь Кристина ненавидела. Ничто не может так испортить день, как дождь. В её родном городе дожди были редкими, лето жарким. А здесь климат дурацкий. Лето короткое и холодное. Она зябко повела плечами и вернулась в комнату. Натянула шортики и топик, достала из-под кровати кроссовки. Господи, а лень то как. Хочется не бегать, а завыть по-волчьи на судьбу свою собачью. Женскую. Черт бы её побрал. Вот ведь, сколько не играй в мужские игры, не воспитывай характер, а судьба подсунет тебе кого-нибудь, в кого ты втрескаешься, и ничего тебе в жизни не надо будет, как только прижаться к нему и шептать на ушко нежные слова, какой он самый-самый.
  
   Кристина медленно спустилась вниз по лестнице к Иларии. Привычным комочком сжалось от страха сердце. Какой она сегодня найдет маму? Её комната была на первом этаже, чтобы было легче выходить в сад. Услышав голос диктора, Кристина удовлетворенно вздохнула. Если мама слушала с утра аудиокнигу, значит, она себя чувствовала не так плохо. Хуже всего, когда она просто лежала на спине с закрытыми глазами.
   - С добрым утром, мамочка!
   - Доброе утро, - Илария полулежала на подушках. Длинные волосы волнами рассыпались по плечам. Кристина поцеловала её в щеку, подставив свою. Мама включила паузу на плеере. С нежностью посмотрела на дочь.
   - Ты на пробежку?
   - Да. Я недолго. Потом позавтракаем в доме. Погода дрянь.
   - Детка, у природы не бывает плохой погоды.
   - Ещё как бывает. Это людям голову морочат глупыми песенками.
   Мама внимательно посмотрела на дочь.
   - Ты с Витей будешь бегать?
   Кристина почувствовала, как краска заливает щеки. Вот ведь, мама словно чувствует, что вчера она с ним была в гостинице.
  
   Озеро казалось грустным и заброшенным. Одинокий рыбак возле моста ловил рыбу. Такой же одинокий, как и Кристина. Она сделала несколько глубоких вздохов и побежала вдоль берега, стараясь не сбиваться с ритма. У Витькиного дома сердце забилось сильнее. Где-то там, за кружевными занавесочками, он, развалясь в кресле, пьет сваренный женой кофе. Господи, ну хоть бы вышел что ли. Сказал, что уже соскучился, что уже хочет её. Дом остался позади, Кристина побежала быстрее, чувствуя, как тренированное тело послушно входит в ритм. Сегодня она пробежит три круга. Не два, а три. И пусть ей будет хуже. Может, потом от усталости вся дурь из башки выйдет. После трёх кругов стало всё равно какая погода. Кристина сняла топик и шорты, порадовавшись, что не поленилась надеть купальник. Медленно вошла в воду. Холод обжёг кожу, добрался до сердца, она отчаянно заработала руками и ногами, чтобы согреться.
  
   Когда выходила из воды, уже не было холодно. И даже тоска вселенская отступила. Рыбак, мужчина лет пятидесяти, небритый с обветренным загорелым лицом, сматывал удочки. Посмотрел с уважением.
   - Ну и как водичка, девушка?
   - Попробуйте, не пожалеете.
   Он засмеялся.
   - Не та погодка. На берегу-то холодно.
   Она улыбнулась и, похватав одежду и кроссовки, бегом побежала к дому.
   - Неужели ты купалась? - Илария с ужасом смотрела на дочь в мокром купальнике и мокрыми волосами.
   - Купалась, - Кристина быстро схватила полотенце и завернулась в него. - И вовсе не холодно.
   - Шестнадцать градусов на улице и губы у тебя синие. Застудишь себе что-нибудь.
   "Сердце бы заморозить", - подумала Кристина, заходя в ванную и с наслаждением вставая под горячую струю воды. Так. Уже лучше. После завтрака будет совсем хорошо.
  
   Она варила овсянку, когда зазвонил мобильный.
   - Привет, - услышала она голос Сергея.
   Кристина вдруг осознала, что давно не вспоминала о нем. Видимо, Витька вытеснил из головы все мысли о самом красивом мужчине на свете. Как бы Сергей удивился, если бы узнал. Может, даже самомнения бы поубавилось. Мысль о том, что ему, такому классному мужику, на которого заглядываются все бабы, предпочли другого, не могла даже поселиться в его красивой голове.
   - Привет, Сергей!
   Классически поинтересовавшись "как дела" и, усмехнувшись на ее "как-то", он предложил встретиться.
   - Только давай сегодня дома, а? Не хочу в ресторан. Сам приготовлю еду. Меня тут научили, как готовить тайский плов.
  
   Минуту Кристина сомневалась, но потом вдруг поняла, что просто не сможет после вчерашней ночи лечь с ним в постель. Её тело еще принадлежало тому, любимому. Не то, чтобы навсегда. Для этого нужно было совсем потерять крышу. Но хотя бы на пару дней.
   - Крис, ты что молчишь? Я знаю, ты дома сидеть не любишь. Но мы можем потом куда-нибудь пойти. Правда, не знаю куда. Не в кино же, как школьники.
  
   Кристина засмеялась.
   - Серёж, ты извини, но у меня работы куча. Квартиру надо подобрать клиентам. Аванс горит. Весь день расписан. Пять просмотров и все в разных районах. Бабушкинская, Бибирево, Подбельского. - Она сама удивлялась своему бодрому вранью.
   - Да? Жаль. Но дело, конечно, важнее. Тогда я поваляюсь на диване. Устал что-то, как собака.
   - Извини, ладно?
   - Да о чём ты? Все в порядке. Целую тебя, трудяга.
  
   Похоже, Сергей даже не расстроился. Кристина озадаченно села на стул. Все-таки, почему она не согласилась? Ведь делать сегодня совершенно нечего, и она так хотела куда-нибудь уехать? Убежавшее молоко зашипело на плите. Кристина чертыхнулась и сняла кастрюлю с огня. Дурацкая каша. Вот денёк, когда обычные дела неимоверно раздражают. Она вытерла тряпкой плиту, судорожно соображая, куда можно сбежать. Если не от себя, то хоть от места, где всё напоминает о нём. Корзина. Ну конечно, можно встретиться с Корзиной. Она быстро открыла страничку контактов, нажала букву "К", Зина в её мобильном, значилась Корзиной. Подруга ответила не сразу, а когда сказала свое "алё", её голос прозвучал, словно она куда-то бежала.
   - Эй, ты там сексом занимаешься?
   - Ага. Со шлангами. Сразу с двумя.
   - Не знала, что ты такая извращенка.
   Зина засмеялась.
   - Ворона, все шутки на одну и ту же тему. Сколько тебе нужно мужиков, чтобы с тобой справиться?
   - Только один. Любимый.
   - Вороны не умеют любить. Они питаются падалью.
   Кристина улыбнулась. Очень бы хотелось не любить. Но это наглое, неимеющее права на жизнь, чувство продолжало развиваться и крепнуть.
   - Корзина, я только что отказала Сергею, чтобы с тобой встретиться. Давай куда-нибудь поедем.
   - Не могу. - В голосе Зины звучала искренняя досада. - Боюсь, что я сегодня должна быть здесь. На грядках. Надо прополоть клубнику, обрезать усы и... Родители уехали на день рождения, оставив длинный список дел.
   - Дурацкая грядочница. Именно в тот день, когда ты мне нужна. Именно тогда, когда у меня вселенская тоска.
   - Да что с тобой, а? - Похоже, Корзина села, потому что шум воды прекратился. Стало тихо и дышать она стала ровнее. - Зачем ты отказала Сергею?
   - Не хочу его видеть.
   - Понятно. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
   - Хочу, но ты занята. - Кристина вдруг почувствовала, что готова расплакаться. У неё даже голос дрогнул.
   - Так. Поняла. Слушай. А приезжай ко мне.
   - Ты думаешь, обрезка клубничных усов пойдёт мне на пользу? Меня это ещё больше вгонит в депрессуху.
   - Я даже и подумать не могла о том, чтобы ты с твоим маникюром ковырялась в земле. Я постараюсь управиться побыстрее. А потом поедем, куда ты захочешь.
   - Да я никуда не хочу, - от уступчивости подруги слёзы все-таки выступили на глазах.
   - Значит, никуда не поедем. Посидим рядом, и ты мне всё расскажешь. А потом посмотрим какую-нибудь комедию.
   - Спасибо тебе. Какой-то дурак говорил, что не бывает женской дружбы...
   - Этот дурак был мужского рода. Давай, Воронёнок, собирайся. А я пока пойду в грядки. Понять не могу, зачем мама их столько развела.
   Кристина положила овсянку в тарелки. Как хорошо, что на свете есть Корзина. Добрая хорошая девочка, которая никогда не думает о себе, а только о других.
  
   Глава 18
  
   Кристина сидела в доме Корзины, поджав под себя ноги, и рассказывала ей про Витьку, время от времени спрашивая "Ну почему мне так плохо?"
   Исчерпав все аргументы, Зина, помывшаяся после грядок и, переодевшаяся в просторные шорты и вытянутую на два размера футболку, пересела к Кристине на диван.
   - Ты просто жутко влюбилась, понимаешь?
   - Нет! - в карих глазах Кристины стояли слёзы. - Нет! Не говори так. Каждое произнесённое слово обретает силу.
   - Силу обретают твои действия, а никак не мои. Но, похоже, я была не права, посоветовав тебе взять Витьку в любовники. Я думала, вы займетесь сексом, и всё пройдет. Думала, что у тебя сносит крышу от так называемого запретного плода. А оказалось... - Зина наморщила лоб. - Тебе стало ещё хуже.
   - Когда это произошло первый раз, я могла думать, что ошибаюсь. Что мне просто показалось, что наши тела созданы друг для друга. Я была пьяна, испугана. Что это было как не возвращение к жизни?
   - А сейчас?
   - Сейчас я думаю, что это было возвращением к себе. Его поцелуи примиряют меня с самой собой. А иногда я не понимаю, где моё тело, где его. Я чувствую его, как саму себя. Его оргазм - это мой оргазм.
   - Тогда тебе можно позавидовать. - Зина грустно улыбнулась. - Такие чувства выпадают не всем. Тебе нужно не страдать, а радоваться, что тебе повезло их испытать. Радоваться, а не плакать. Гордиться собой, им. Тем, что вы такие. То, о чём ты рассказываешь, я даже в книжках не читала. Так не бывает.
   - Но ведь есть, - Кристина повторила Витькину фразу с его мягкой интонацией.
   - Слушай, а давай я принесу шампанское, и мы это отпразднуем?
   - Издеваешься?
   - Вовсе нет. Я рада за тебя.
   - Но что мне делать?
   - Любить его. Не думать о будущем. Отдаться чувству.
   - Знаешь, я с ума схожу, когда думаю, что он приходит домой и занимается этим с женой. После меня. В тот же день или утром. Может, он даже использует меня, чтобы у него вставало с женой.
   - И пусть.
   - Как это пусть? Я не хочу, чтобы меня использовали. Я не хочу ревновать.
   - Стоп! Ты говоришь, что он твоя половинка, да? - Кристина кивнула. - Вот и люби его безусловно, независимо от того, что он делает. Отпусти его. Позволь ему быть счастливым даже без тебя. Это и есть любовь.
   - Это идиотизм.
   - Наверно. Но я так это понимаю. Радуйся, если ему хорошо. Сорадость за другого. Это сложно.
   - Это невозможно.
   - А ты попробуй. Не загоняй себя в рамки глупых женщин, которые считают, что должны обязательно увести чужого мужа. Веди за собой. Это да. Когда он поймёт, что без тебя ему невыносимо, он останется с тобой навсегда. Но это должно быть его решение. Ты не должна его к этому подталкивать.
   - А как на счёт жены и дочек?
   - Всё как-нибудь устроится. Возможно, жена отпустит его, когда поймет, что он её не любит. Или ещё что-нибудь случится. Если это твоё, такое твоё, как ты говоришь: родное, теплое, большое, это оттуда. Высшие силы вас соединят. Не знаю, когда и как. Я верю в это. И ты верь.
  
   Кристина обняла Корзину. Они по-детски прижались друг к другу лбами. Обе рассмеялись.
   - Неси свое шампанское, - улыбнулась Кристина. - Не знаю, как я буду жить дальше, но протянуть сегодня я точно смогу. Особенно, если выпью.
   - А я тебе завидую, - Кристина жалостливо посмотрела на подругу. Чёрт. А ведь она даже не уверена был ли у Корзины кто-нибудь. Знает ли она, каково это принадлежать мужчине. Как это может быть здорово в тот момент. И больно, когда он уходит. - Мне нечему завидовать.
   - Ты глупенькая. Неправильно всё воспринимаешь. Эгоистически. С этой позиции ничего не выйдет. Но выглядеть ты стала замечательно. В твоих глазах появился свет. Твои движения стали уверенными и сильными. Ты...
   - Ох, Корзиночка. А эта вселенская тоска. Это постоянное ожидание.
   - Не более чем предрассудки. Любить женатого считается аморальным. Особенно, если у него есть дети.
  
   Корзина встала и прошлась по комнате, засунув руки в карманы клетчатых шорт. Скользнув по ней взглядом, Кристина привычно заметила, что внешность подруги почти безнадёжна. На ногтях ног с грязной каёмочкой не было и следа от маникюра, а волосатые ноги по-прежнему вопили об эпиляции. Она перевела взгляд выше. Грудь у Корзины была прекрасная, и она не носила лифчика. Что выглядело не совсем правильно. Чёрт. Вот она сидит и слушает. Да разве Корзина с её отсутствием опыта может что-нибудь посоветовать? Нашла, кому жаловаться!
  
   Словно подслушав её мысли, Корзина остановилась прямо перед ней.
   - Ты, возможно, думаешь, что я не могу давать советов. Но я могу, поскольку уже давно нахожусь в подобной ситуации.
   - Ты!? - Кристина закашлялась и потом уже совершенно по-детски сказала: - Не верю.
   - Я не рассказывала. Да, в общем-то, и не о чем. Всё внутри меня, - она прижала руку к сердцу.
   - У тебя кто-то есть?
   Зина застенчиво улыбнулась, обнажив крупные ровные зубы.
   - Уже несколько лет влюблена в одного мужчину.
   - Бог мой. Да расскажи же мне о нём. Кто он? Что он?
   - Максим из нашего оркестра. Талантливый ударник. Замечательный интересный человечек.
   - И...?
   Зина опустила глаза.
   - Это всё.
   - Погоди. Он что, не догадывается?
   - Не знаю. - Корзина вдруг покраснела. Но он приходит ко мне и мы разговариваем. Пьём кофе.
   - Это всё? - скептически спросила Кристина.
   - Да. У нас ничего не было. Но даже если он сидит, случайно касаясь моего плеча, я уже чувствую себя счастливой.
   - Пять баллов. - Кристина взволнованно вскочила с дивана и тоже принялась ходить по узковатой, слишком заставленной мебелью, комнате. - То есть ты, считая меня подругой, даже не удосужилась упомянуть, что влюблена. А я -то... Ну, впрочем, поделом мне за болтливость.
   Корзина застенчиво улыбнулась.
   - Ворона, ну я стеснялась. Ты же у нас звезда и каждый мужчина у твоих ног. А у нас только ... кофе.
   - Чушь какая. У него что, проблемы?
   - Он женат и у него трое детишек.
   - Фу! - выдохнула Кристина и истерически засмеялась. - Двое Витькиных уже кажутся сказкой.
   - Не сравнивай, Ворона.
   - Куда уж мне?
  
   На широком открытом лице Зины отразились боль, отчаяние и решимость.
   - И у нас ничего не было. Ничего! Мне кажется, что я его не интересую, как женщина. - Зина всхлипнула. - Только как друг. Ему плохо дома. Вот он и приходит. И я на самом деле завидую тебе. Ты такая сексуальная и любой тебя хочет. А я ... Мне не на что надеяться. Мы остаемся абсолютно одни и ... просто разговариваем. Я дура, да?
   - Конечно, нет. Подожди. Но может он ... - Кристина тщательно подбирала слова, уже осознавая неизбежное. Мужик три года рядом и ни разу не попытался трахнуть. Бедная Корзинка.
   Словно почувствовав жалость, Зина подбоченилась.
   - И пусть. Неважно. Он приходит ко мне и бывает счастлив. А потом он идёт туда к ней, которая родила ему троих детей, и он уже может находиться там. Он, как ты говоришь, использует меня, но пусть. Я люблю его безусловной любовью и не разлюблю даже, если он окажется маньяком. Я принимаю его со всеми потрохами, грехами и недостатками. - Корзина взвизгнула. - Ты хоть понимаешь, что это такое? Если он завтра кого-нибудь убьёт, я приму это и не буду его осуждать. Мне лишь станет больно. Я стану убийцей вместе с ним, если это надо будет.
   Услышав про убийство, Кристина напряглась. Предыдущие слова подруги изгладились из памяти.
   - Не говори ничего об этом. Ты не можешь знать. И неси, наконец, своё шампанское. Похоже, нам тут есть что отпраздновать, моя скрытная подружка.
  
   После того, как они выпили полбутылки Асти Мартини, Зина сделала ещё одно признание, что если бы у них с Максимом был секс, она была бы полностью счастлива. Кристине стало стыдно. Действительно, что она разнылась? Ведь у неё в жизни были неприятности куда похуже. А Витька любит её, а не жену. И если сравнивать с Корзиной, то её ситуация куда лучше. Почему, например, Витькина жена не может влюбиться? Говорят, жёны всегда подсознательно чувствуют измену. Зина убежала на кухню за шоколадкой, о которой неожиданно вспомнила, а Кристина принялась размышлять. Это подозрение есть ни что иное, как реакция на недостаток внимания. Мы все, так или иначе, с разными способностями сканируем друг друга. И, наверняка, могли бы читать мысли, если бы не боялись.
   Зина вошла в гостиную с огромной шоколадкой.
   - Хорошая закуска. Изюм с миндалем.
   Корзина обожала сладкое и могла запросто уговорить полкило конфет, если была не в настроении. Кристина относилась к сладкому без фанатизма.
   - Смерть фигуре, - усмехнулась она.
   - Ты вряд ли потолстеешь, если съешь кусочек.
   Кристина сделала глоток шампанского.
   - К счастью, я не очень-то люблю шоколад.
   - А я обожаю. Могу съесть всю плитку. - Зина положила в рот большой кусок и прикрыла от удовольствия глаза. - Недавно читала статью, что зависимость от сладкого - всего лишь недостаток любви. Судя по нам двоим, в это легко поверить.
   - Думаешь? - Кристина улыбнулась. - И кто же это меня так любит?
   - Сама знаешь. Витька, Сергей и все мужики вокруг. Ты можешь иметь, кого захочешь. Я тебе так завидую.
  
   Ответить Кристина не успела. Зазвонил мобильный телефон. Именно зазвонил, а не запел приятной мелодией. Противный дребезжащий рингтон возвращал в прошлое, когда все телефоны издавали одни и те же звуки. Сколько Кристина не уговаривала подругу сменить звонок, та не соглашалась, мотивируя, что вся её жизнь итак связана с музыкой. К тому же такой звонок легче услышать. Уже после нескольких фраз лицо Корзины изменилось, стало более нежным. Взглянув на подругу, она покраснела и выскочила из комнаты. "Это он", - подумала Кристина. Неужели и она сама так меняется, когда ей звонит Витька? Просто безобразие, что делают мужчины с женщинами. Не успела она додумать эту мысль, допивая бокал, как в комнату впорхнула - именно так, несмотря на свою достаточно тяжёлую походку - явно похорошевшая Зина.
   - А ты не будешь против, если Максим к нам присоединится? Ему не хочется идти домой.
   Кристина фыркнула.
   - Конечно, не хочется. Сначала женятся на курицах, а потом успешно бегают от них и вылупившихся птенцов. Может, мне лучше прогуляться? А вы тут без меня, - нерешительно произнесла она, жалея, что выпила шампанского. Могла бы сесть в Кошку и уехать.
   - Не надо, - Зина села перед ней на корточки, сияя от удовольствия. - Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Посмотрела опытным взглядом, нравлюсь ли я ему или нет.
   Кристина вздохнула. Перспектива наблюдать, как Зина взирает влюблёнными глазами на многодетного отца, совершенно не прельщала, но выхода, похоже, не было.
   - Хорошо, тогда марш переодеваться и давай я тебя накрашу по такому случаю.
   - Нет! Он не должен знать, что я крашусь ради него. Он никогда не видел меня накрашенной. Ну, разве что на концертах.
   - Чушь какая! - пожала плечами Кристина. - Ну, хоть эти ужасные шорты можно снять? - Кристина сама старалась не смотреть на волосатые ноги подруги. - Надень брючки и голубой топик, в котором ты была на дне рождения. Он подходит к твоим глазам. И дай я тебя причешу. На голове у тебя полный бардак.
  
   Под умелыми руками Кристины непокорные кудряшки легли красивой волной. Выбранный ею топик подчёркивал высокую грудь, а лёгкие брючки скрывали излишнюю волосатость. Результатом Кристина осталась довольна. Пока Зина металась по квартире, прибирая вещи, она, поджав ноги, сидела на диване, допивая Асти Мартини. Там же и осталась, услышав звонок в дверь, предоставив подруге принимать гостя.
  
   Максим оказался самым обычным полнеющим мужиком с похотливым взглядом маленьких карих глазок. В его лице не было ни одной примечательной черты, а дурацкий хвостик при больших залысинах лишь усиливал его карикатурность. Было что-то козлиное в его облике. Кристина перевела взгляд на подругу, та ещё похорошела. Лёгкий румянец окрасил бледные щеки. Она суетилась вокруг гостя, словно он был президентом, посетившим её квартиру. "Максим, хочешь кофе? Максим, хочешь чаю? Максим, ты голодный? Пельмени? Яичницу?
  
   Кристина подавила раздражение. Ну она вставит Корзине после. Да разве можно так себя вести с мужчиной? Разговор под первую бутылку вина утомил Кристину. Максим порол ерунду, явно наслаждаясь обществом двух женщин то и дело, бросая призывные взгляды на неё. Она издергалась, переживая за подругу, старающуюся изо всех сил привлечь внимание. Вальяжно развалившись на стуле, Максим явно чувствовал себя как дома и время от времени позволял пренебрежительные фразочки по отношению к Корзине. Измучавшись, Кристина вышла на кухню, сославшись, что ей надо позвонить клиенту. Вертя в руках телефон, она подумывала, не поехать ли к Сергею, как вдруг в кухню вошел Максим.
   - А я не знал, что у Зины такая красивая подруга, - он подошёл ближе и положил руку ей на плечо.
   - Прекрати! - возмутилась Кристина, - но он сильнее прижал её к себе и впился губами в рот. Она ударила его коленом в пах, одновременно давая пощёчину. Он схватил её за волосы и повалил на пол. Кристина двинула ему ногой, но он сжал её в руках, не давая возможности двинуться.
   В дверях появилась Зина.
   - Боже мой! Что вы делаете?! Максим, отпусти её! Кристина!
   Красные, тяжело дыша, они поднялись с пола, стараясь не смотреть на Зину.
   - Я лучше пойду, - Кристина рванулась к двери, но он схватил её за руку.
   - Да ладно, оставайся. Мне все равно пора. - Он бросил взгляд на Корзину. - Ну и подруги у тебя.
  
   Отодвинув Зину плечом, он вышел в прихожую. Зина побежала за ним.
   Кристина уставилась в окно на зелёные листья. Три года приходит и просто разговаривает? Вот ведь гадёныш. Зачем даёт надежду? Что он, вообще, здесь делает? Кристину пронзило чувство острой жалости к подруге и злость на себя. Почему она не сдержалась? Каково чёрта устроила потасовку?
  
   А потом она чуть ли не впервые в жизни увидела, как плачет Корзина. Куда-то мгновенно делась вся её временная пригожесть. Нос и веки жутко распухли, и она, словно в бреду повторяла одну и ту же фразу: "Я хочу быть такой же, как ты". Успокоилась она лишь после крепкого чая с мятой, который Кристина принесла ей в постель.
   - Ну вот, - тихо произнесла Корзина. - Жизнь всё расставила по местам. Зря я надеялась на то, что он стеснительный. Когда он увидел тебя, всю стеснительность, как рукой сняло. Я ему не нравлюсь, как женщина.
   - Перестань, он просто козёл. Такой же, как и все. Выбрось его из головы и прекрати себя мучить. И вообще, попроси отца, чтобы он его выгнал из оркестра. Знаешь, с глаз долой из сердца вон.
   - С ума сошла?! - возмутилась Зина, отставляя чашку. - Да как же так можно?! Он прекрасный музыкант.
   - Другого найдёте.
   - Ворона, да у него только ребенок родился и двое маленьких. Он по миру пойдёт. Они итак втроём в однокомнатной квартире живут. Да и к тому же, - Корзина грустно улыбнулась, и на её лице появился оттенок той красоты, которая присуща лишь святым. - Ведь ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю его. Он лишь сделал мне больно. Но это пройдет, когда мы встретимся.
   - И ты снова пустишь его домой?
   - Я люблю его, Ворона. Тебе не понять.
   Кристина вздохнула и поднялась.
   - Пойду я спать.
   Она вышла из комнаты и отправилась в гостиную, где, как правило, спала на диване. Уж лучше бы она не приезжала. Только всё испортила. Да и самой ещё хуже стало. Неожиданно зазвонил телефон, и она схватила трубку.
   - Привет, Крис. Я не знаю, зачем звоню. Мне почему-то показалось, что там, где ты, тебе плохо.
   - Мне действительно плохо, - Кристина почувствовала, что сейчас заплачет. - Но хуже всего то, что я не могу сесть за руль, потому что выпила. А я так хочу домой.
   - Хочешь, я приеду за тобой?
   - Но я далеко. В Москве. У подруги.
   - Да я тоже ещё в Москве, Крис. Диктуй адрес.
   Витька засмеялся, услышав название улицы.
   - Смешно, но я здесь рядом. Почти в соседнем доме.
   - Тогда скорее забери меня.
   - Ты меня хочешь?
   Губы помимо её воли растянулись в улыбке.
   - Не то слово. Я умираю без тебя.
  
   Глава 19
  
   Ночью Кристине не спалось, и, устав вертеться с боку на бок, она забрала ноутбук в постель, подсунула подушку под живот и начала работать. Правка последней главы вернула прошлое, о котором она старалась забыть. После совместно проведенной ночи Кристина с Андреем удивительно быстро подружились. Конечно, у неё была своя цель, но ей не в чем упрекнуть себя, она действительно хорошо к нему относилась. Он был хорошим человеком, добрым, ласковым, жаль только не повезло ему с этой путаницей в полах. Если бы ему раньше в молодости встретилась сексуальная девушка, всё бы сложилось иначе. Кристина усмехнулась. Сексуально больная вроде неё. Кристина нагнулась к ноутбуку, снова переживая первую ночь в Двенадцати соснах.
  
   Утром я проснулась, полностью одетая, в чужой гостиной с высокими потолками, камином и огромным телевизором в полстены. От смешения напитков - мы закончили коньяком - голова жутко болела, хотелось пить. Чувство гадливости во рту выгнало в ванную. Из зеркала на меня смотрело помятое лицо с размазанной под глазами тушью. Тушь, за неимением косметического молочка, пришлось смывать мылом, а зубы почистить пальцем. Холодная вода привела в тонус кожу. Было бы неплохо принять контрастный душ, но для этого надо бы попросить чистое полотенце. И заодно утюг. Серое льняное платье в полоску, еще вчера выглядевшее стильно и строго, сегодня напоминало половую тряпку. И как её угораздило так напиться?! Наверно, все произошло из-за шальной идеи, что она может заполучить этот сосновый рай.
  
   Кристина вышла из ванной с мокрыми руками и мокрым лицом. Пусть, как мама говорит, кожа впитает воду. Прошлёпала босиком в кухню-столовую. Здесь, несмотря на вчерашнюю пьянку, царил образцовый порядок: ни грязной посуды, ни остатков еды, а на гладкой коричневой плитке на полу ни соринки или развода. Вероятно, после того, как она заснула, Андрей все убрал.
  
   Она потянулась. Ну что ж, с таким мужчиной будет приятно жить. Девушка хихикнула. Даже если он и не совсем мужчина. Зато впервые после вечеринки её оставили спать одну. Какое счастье. Она открыла наугад сначала один шкафчик, потом другой, но кофе так и не обнаружила. Не может быть, чтобы в доме не было кофе. Пока она размышляла, будет ли прилично залезть в холодильник, на кухне появился Андрей.
   - С добрым утром! Как спалось? - Андрей выглядел еще хуже неё: синяки под глазами на пол-лица.
   - Спалось прекрасно. Надеюсь, вчера это не выглядело неприлично, когда я вырубилась посредине разговора.
   Он улыбнулся.
   - Это выглядело совершенно по-домашнему. Я вдруг понял, как хорошо, когда ты не один в доме. Спасибо, что побыла со мной.
   - Пожалуйста, - Кристина смутилась. Снова посмотрела на полки. - Я вот пытаюсь найти банку с кофе.
   - Банки с кофе нет, зато есть прекрасная кофемашина. Тебе капучино или экспрессо?
   - И то, и другое. И повторить. - Кристина сжала пальцами виски. - Хочется засунуть голову под холодную воду. - Может, я обнаглею ещё больше и попрошу полотенце?
   - Конечно, сейчас принесу, - он вернулся с полотенцем и чистым махровым халатом. - Вот, пожалуйста. Никто даже не пользовался. Покупал для Эдика, но он теперь редко здесь ночует.
  
   Мне вдруг захотелось приласкать его. Не как мужчину, а как брата. Я даже подняла руку, чтобы погладить по голове, но передумала.
   - Если я могу чем-то помочь, скажи.
   Он сжался на стуле, отвел взгляд.
   - Зачем тебе это? Больные никому не нужны.
   - Это неправда. Больных любят больше чем здоровых, потому что у них нет сил и приходится вкладывать свои. А когда что-то вкладываешь, начинаешь привязываться. И я не понимаю твоего Эдика, но если ты хочешь, я могу к тебе приезжать. Мне здесь нравится.
   - Правда? - в его измученных глазах промелькнуло нечто похожее на надежду, которое быстро сменилось недоверием, но он молчал.
  
   В душе я продолжала обдумывать ситуацию. Сейчас разговор подошел к самому интересному моменту. Надо быть очень осторожной. Никаких намеков. Не спугнуть. Он не должен почувствовать, что мне что-то от него надо. Пока я всего лишь хочу помочь. Предложение он должен сделать сам. Или всё-таки надо подтолкнуть? Кристина переключила воду и некоторое время постояла под холодными обжигающими струйками. Растираясь полотенцем, почувствовала, что противный похмельный синдром покидает тело и освобождает мозг. Я закуталась в махровый халат и вышла в столовую. Божественно пахло свежесваренным кофе. А на столе громоздились разнообразные коробки с хлопьями и мюслями. Чёрт, жизнь не так уж и плоха.
   - Не знаю, что ты ешь на завтрак. - Андрей показал рукой на стол. - Выставил, всё, что есть.
   Кристина улыбнулась.
   - Овсянку, сэр.
   - Овсянку?! Не может быть. Моя мама так и не смогла меня приучить.
   - А моя приучила. Но я вовсе не против мюслей. Особенно вон тех, шоколадных. Если, конечно, у тебя есть молоко.
  
   После завтрака я выгладила платье. Накрасилась. Порадовалась, что всегда ношу косметику в сумке. Вышла в гостиную. Андрей стоял на крыльце, глядя в сад. Утро было чудесным. Сладко пахло хвоей, нежными голосками перекликались птички, солнце, заигрывая с соснами, то пряталось за стволом, то снова выглядывало, освещая аккуратно постриженную лужайку перед домом. Как было бы хорошо здесь жить. Словно подслушав её мысли, Андрей повернул голову.
   - Если хочешь, ты могла бы как-нибудь приехать на выходные. С мамой.
  
   Я вздрогнула. Не может быть, что бы всё было так просто. Или я начала обладать чудесным даром внушения? Слова замерли в горле. Даже элементарное "спасибо" завязло в зубах. Внезапно меня осенило. Да ему же просто одиноко. Что должен чувствовать человек, приговорённый к смерти через неопределенный отрезок времени? Я поёжилась. Как это должно быть удручающе. Пока раздумывала, Андрей продолжил:
   - Это не просто приглашение. Скорее завуалированная просьба о помощи. Бывают дни, когда жизнь становится совершенно невыносимой.
   Я порывисто взала его за руку.
   - Если ты, правда, хочешь, мы можем приехать в пятницу. Устроим пикничок на озере.
   Его лицо сразу просветлело. И пусть до пятницы ещё целая рабочая неделя, ему, наконец-то есть что ждать.
   - Было бы здорово. А сейчас давай я отвезу тебя в Москву?
   - Если только ты не занят. А то я могу и на электричке.
   - Делать мне совершенно нечего. К сожалению. А так бы хотелось чем-нибудь заняться.
   - Есть какие-то клубы для ... - Я не смогла произнести слова "больных СПИДом".
   - Был там однажды, больше не хочу. Когда люди занимаются чем-то вместе, например спортом, их интересы удваиваются, и от этого получаешь удовольствие, а там только притворство и боль. Скрытая боль, которую каждый прячет под маской, не складывается, а умножается. Какой идиот считает, что это может помочь?
   - Ты не работаешь?- попробовала я другой вариант.
   - Работал раньше банковской крысой, а потом в коллектив как-то просочилась информация, что я болен. Меня и уволили без объяснения причин. Да и никуда не возьмут теперь. Ну ладно, пойду выгонять машину.
  
   Меня снова охватила жалость. Ну прямо хоть бери его с собой в агентство недвижимости. Туда, как на помойку, принимают всех. Главное деньги приноси и не слишком уходи налево. Хотя нет, он не справится. В этой работе нужен драйв, азарт, харизма.
  
   Я вышла к озеру. Здесь праздник жизни продолжался. Хотя и с гораздо меньшим накалом. Всё-таки понедельник. С озера опять доносились детские крики, напомнившие мне, как мы с мамой и папой ездили на море. Я подошла к самому озеру и зашептала, как молитву: "Я буду здесь жить. Я буду здесь жить. Я сделаю всё, чтобы здесь жить".
  
   Кристина вдруг почувствовала жуткую усталость. Сил с трудом нашлось на то, чтобы сохранить файл, выключить ноутбук и сделать несколько шагов до постели. На этот раз она даже не успела подумать о Витьке.
  
   Глава 20
  
   Проснувшись утром, Кристина первым делом позвонила Корзине.
   - Прости меня, я вчера сбежала. Витька случайно оказался рядом и отвёз меня домой.
   - Ну и как это было на заднем сидении? - У Кристины перехватило дыхание. Вчера они действительно занимались сексом, загнав машину в лес. И она не могла сказать, что это было хуже, чем в гостинице. То, что было между ними, всегда было мучительно прекрасно. Да и куда можно было поехать ночью? Но после слов подруги, Кристина вдруг почувствовала себя маленькой шлюшкой, которую можно взять где угодно. Хотя сама Корзина была бы счастлива отдаться Максиму даже на Красной площади, только бы взял.
  
   Благословенны мобильные телефоны, можно сослаться на потерю связи, что Кристина и сделала, нажав отбой. Второй раз Корзина спрашивать постеснялась, только сообщила, что собирается на репетицию. Ничто в её голосе не напоминало о вчерашней истерике. Похоже, что она настолько взяла себя в руки, что сможет спокойно посмотреть в глаза Максиму, сделав вид, что между ними всё по-прежнему. Кристина сообщила, что собирается на работу и быстренько попрощалась, сославшись на несуществующего клиента на второй линии. Потом долго сидела, глядя прямо перед собой, и думала. Вчера между ними что-то произошло, а сегодня она это явно ощутила в голосе Корзины, и это что-то теперь будет мешать их дружбе. "Только этого не хватало, потерять из-за мужика подругу", - пробормотала Кристина, вылезая из-под одеяла. Возле кровати всегда стояли кроссовки. Совет, вычитанный из спортивного журнала. Если наденешь вместо тапок, пробежки не избежать. Да она, в общем-то, и не собирается сегодня отлынивать. Погода прекрасная. И пусть Витька уже ушёл на работу, она отлично побегает одна. Сегодня ей было хорошо. Мучительное чувство нерешённости испарилось еще вчера. Похоже, Корзине удалось её убедить, что им, как половинкам, суждено быть вместе. В том, что они половинки, сомнений не было, а всё остальное решать тем наверху, кто их свел вместе. Она вспомнила, как вчера они набросились друг на друга, как слились их тела, как стало сладко и хорошо. Так, словно единственное состояние, в котором она может существовать, это когда он внутри.
  
   Выйдя из калитки, она уже собиралась начать пробежку, как вдруг заметила Витьку. Он сидел на берегу, напротив её участка, и смотрел на воду. Видимо, глубоко задумался, потому что не сразу повернулся. Выглядел каким-то серьёзным и поникшим. Кристина подошла к нему.
   - Привет, я думала ты на работе.
   Он окинул её грустным взглядом зелёных глаз. И не было в нём ставшего уже необходимым желания, перемешанного с восхищением. Он даже не поднялся.
   - Взял выходной. Есть дела. Ты бегать собираешься?
   - Да. Не хочешь присоединиться? - Кристина попыталась улыбнуться, но его настрой уже передался ей. Сердце сжалось в груди.
   - Нет, не хочу. Не то настроение.
   Она пожала плечами.
   - Я думала, ты ждёшь меня. Сидишь напротив моего дома. - Витя вздохнул. Медленно поднялся с травы. Теперь их глаза были почти вровень. Кристина лишь немного была ниже. Она почувствовала такой родной запах его тела, захотелось прижаться к нему. Она поспешно оглянулась, вокруг никого не было. - Ты даже не поцелуешь меня?
   - Здесь люди, окна. Люди, которые смотрят в окна.
   Всё это было так непохоже на него, что Кристина решилась.
   - Послушай, если что-то произошло, тебе лучше сразу мне сказать. Терпеть не могу, когда меня водят за нос.
   - Ну да, ты же у нас крутая.
  
   Кристина вздернула подбородок. Да что знает он, выросший в тепле и родительском уюте, о жизни? По его рассказам, у него было чудесное детство, несколько лет он жил вместе с родителями в Италии. Это как раз почти в то же самое время, когда у неё отняли родину и дом. Он ходил в галерею Уффици с мамой, а она ложилась под Петровича, чтобы их, бывших бродячих собак, не выгнали на улицу. Он учился в университете, чтобы получить экономическое образование, а она вкалывала официанткой в пиццерии, чтобы иметь возможность снять маленькую комнату и купить лекарства для мамы. Её будущее было перечеркнуто в самом начале, его складывалось, как песня, куплет за куплетом. Даже его брак с двумя чудесными дочками никак нельзя было сравнить с её браком со смертельно больным человеком. И даже сейчас судьба-шлюха не оставляет её в покое. Ведь она могла послать ей в утешение нормального свободного мужика, а не того, от которого одни проблемы. Она вдруг разозлилась так, что ей захотелось ударить Витьку. Сильно и по лицу.
  
   - Знаешь, я своей крутости долго добивалась, - бросила она, выходя на дорожку. Витька её не остановил. Она бежала по берегу озера, а по лицу текли слезы. Вся её бестолковая жизнь встала перед ней во всем своем отвратительном обличии. Да как он смеет их сравнивать?! Пусть катится этот маменькин сынок и образцовый отец куда подальше из её жизни. Возле моста ей вдруг пришла в голову шальная мысль позвонить своей врагине и предложить разделить наследство. Она продаст этот дом, возьмёт свою половину и купит, а, может быть построит сама, дом поменьше и подальше. Ей все равно тошно от этих самодовольных кратовских соседей, которые отворачиваются, словно она прокажённая. А что она сделала плохого? Подарила два года своей жизни умирающему от СПИДа? Да ей иногда казалось, что её жизнь похожа на жизнь медсестры, только больницей был её дом. Укол для мамы, укол для Андрея. Не забыть лекарство тому и этому. Подбодрить обоих. По ночам, когда они спали убаюканными лекарствами, её навещала бессонница, с которой они вместе коротали время на балконе. Она сидела, завернувшись в плед, в своём любимом плетёном кресле до тех пор, пока какая-нибудь шальная птичка не начинала петь о том, что начался новый день. Тогда Кристина ложилась в постель и засыпала.
  
   Солнце высушило слёзы на щеках, а быстрый бег примирил с несовершенством мира. Пусть Витька не портит ей день. Вот если бы ей удалось думать о нем поменьше. Быть такой же спокойной, как с Сергеем. Но ведь тогда и не будет таких чувств и не будет сжиматься сердце от одной только мысли о его поцелуе. Да что она хочет-то? Разобраться-то надо прежде всего с собой. Да только вот нет мира в душе, с тех пор, как они познакомились. Ещё с каменного белого моста, на котором когда-то пел Шаляпин, а теперь фотографировались новоиспечённые молодожёны, она пыталась разглядеть ждёт ли Витька. Вся злость куда-то прошла, захотелось запустить руку в его кудрявые волосы. Витьки не было. Она остановилась, сделала несколько вздохов, пытаясь восстановить дыхание и не поддаться разочарованию, что его уже нет. Дыхание восстановилась, а разочарование всё-таки наступило.
  
   Иногда ей казалось, что если бы они сели где-нибудь под соснами и всё честненько обсудили, и каждый сказал бы что чувствует, обоим стало бы легче. Просто от проговаривания. Но Витька не был ни открытым, ни откровенным, он предпочитал говорить хочу, а не люблю.
  
   Кристина вздохнула, запирая калитку на засов.
   Маму ещё вчера отвезли на обследование, так что Кристина была совершенно одна. Приняв душ, она прошлёпала босиком на кухню и, критически оглядывая холодильник, решила послать овсянку к чёрту. Сварила кофе, сделала горячие бутерброды с сыром и белым хлебом, погрузила всё это на поднос, как вдруг услышала мелодию из "Крёстного отца". Она ругнулась, спеша в соседнюю комнату, пытаясь на ходу угадать, какому из клиентов с утра неймётся.
  
   Но это был Витька.
   - Ну как пробежка? - его голос снова был насмешливым. Таким, как всегда.
   - Как обычно.
   - У тебя есть сегодня время?
   Несмотря на перехватившее дыхание, Кристина нашла в себе силы поддразнить его.
   - А сколько времени тебе нужно?
   - Весь день. - Он помолчал. - Этот день, я хочу провести с тобой.
   - Что это вдруг? Жена уехала и дочкам не нужно внимание заботливого отца?
   - Крис, я уезжаю. Надолго. Ты найдёшь для меня время?
  
   Она едва успела подкрасить глаза и сделать пару глотков кофе, как оказалась в Витькиных крепких руках. Только он мог так быстро и нежно, целуя каждый оголившийся кусочек кожи, снимать с неё одежду. Только с ним, ликуя, сливалась каждая клеточка кожи. Только с ним удовлетворённое только что желание возвращалось с новой силой. Она даже забыла спросить, куда он уезжает. Сейчас, когда весь мир валялся где-то внизу, это казалось невозможным. Да как он может куда-то от неё уехать? Да он даже уходить не имеет права. Потому что ни с кем не будет, так как с ней.
   - Ты знаешь, что мы половинки?
   Витя удивленно посмотрел на неё.
   - Половинки?
   - Да, есть такая сказка, что сначала было одно целое, которое потом разъединили, сделав отдельно мужчину и женщину. С тех пор они ищут друг друга.
   -Не знаю на счёт половинок. Но так как с тобой, у меня никогда не было. - Он казался смущённым. - Мне нужно кое-что тебе сказать.
   - Ты уже сказал, что ты уезжаешь.
   - Да. На год или два. Заграницу.
   Кристина освободилась из его рук и села. Длинные перекинувшиеся впёред волосы закрыли её до пояса. Она нетерпеливо откинула их назад. Витька протянул руку к её груди, но она поймала ее.
   - Как ты можешь уехать от меня?
   Он поднёс руку к своим губам, подышал на пальцы, потом прислонил к своему лицу.
   - Считай, что это командировка. Повышение по работе. Стажировка. Называй это как хочешь. Но это шанс, который я не могу упустить. Такое бывает раз в жизни. Когда вернусь моя зарплата...
  
   Кристина выдернула руку. Мужчины всегда думают о карьере и ставят работу на первое место. Потом семью. А она, вообще, видимо на третьем. С ней даже не обсуждали. Жену он, наверно, спросил. Или они едут вместе? Кристина почувствовала, как нахлынуло отчаяние. Как прожить год или два без его рук, без их сумасшедшего секса? По сравнению с возникшей ситуацией настоящая показалась не такой уж и плохой. Они, по-крайней мере, встречались. Пусть урывками, но встречались.
   - Крис...
   - Значит, наши отношения для тебя ничего не значат?
   - Ну почему? Я очень хорошо к тебе отношусь.
   - Я тоже хорошо отношусь к собакам и лошадям. Эти слова ни о чем.
   Он молчал, вовсе не собираясь признаваться ей в любви.
   - Надеюсь, жена едет вместе с тобой?
   - Она не хочет уезжать.
   - Вот дура.
   - Ты не должна так говорить.
   Кристина всё же почувствовала себя немного лучше от того, что он едет без жены.
   - Я буду вспоминать наши встречи и, конечно, я буду иногда приезжать. Лондон ведь не так далеко.
  
   Стажировка в Лондоне. Какой мужик откажется от этого? Странно, но она никогда не считала Витьку карьеристом. Даже подумать не могла, что он из тех, кого посылают в Лондон. На неё он всегда производил впечатление тихони, который просиживает восемь часов, не сильно заботясь о самореализации. И, вообще, она даже не знает, где он работает. Словно угадав её вопрос, Витька ответил сам:
   - Сейчас я занимаю должность финансового контролёра в одной из иностранных компаний, продающих нефтяное оборудование. А после стажировки смогу стать финансовым директором. Уже есть такая договорённость с руководством.
  
   Кроме удивления, Витькины слова вызвали досаду. Если бы у неё была возможность получить высшее образование, она бы тоже могла выстроить карьеру. А так остается только довольствоваться работой в агентстве недвижимости, куда всех принимают. От досады и чувства зависти, она снова внимательно оглядела Витьку. И это она так гордилась тем, что разбирается в людях? Ведь своих клиентов она на раз вычисляет, а тут дала маху. Да она даже ни разу не видела Витьку в костюме. И машина у него самая обычная. Тайота рафт четыре старой модели.
   - Даже не думала, что ты...
   - Да ты, вообще, мужиков ни в грош не ставишь, - рассмеялся Витька.
   - Но в Англии нужен английский, - не могла успокоиться Кристина. Английский был для неё предметом мечтаний, она даже закончила какие-то курсы, но далеко не продвинулась.
   - Английским я владею свободно, итальянский разговорный. - Витька улыбнулся явно довольный произведённым впечатлением, а потом схватил Кристину в объятия и начал целовать по очереди в щёки, лоб, губы. Потом ласково произнёс:
   - И мне всё равно до тебя, как до неба.
   - Почему? - Кристина чуть не плакала, чувствуя себя совершенно сбитой с толку.
   - Ты выглядишь так, словно тебе принадлежит весь мир.
   Кристина оттолкнула его.
   - Ты просто хочешь меня успокоить.
   - Нет, я считаю так на самом деле. И я не знаю, как расстаться с тобой. Лучше тебя у меня никогда не было, - он хитро улыбнулся. - Знаю, ты хочешь, чтобы я сказал и не будет. И я скажу. Не будет. Но я должен поехать. К тому же эта ситуация, как нельзя лучше всё расставит по местам.
   - То есть ты меня бросаешь?
   Витька сверкнул зелёными глазами и усмехнулся.
   - Есть вещи, которые нужно сделать для себя. Если я откажусь, то не смогу спокойно жить, понимая, что упустил. И в конце концов, моя неудовлетворённость выплеснется на того человека. Ты же не хочешь быть этим человеком?
   - Чёрт бы тебя побрал, Витька.
   - Крис, - он ласково погладил её по волосам. - А давай устроим праздник. Купим шампанского или вина. Всего того, что ты когда-нибудь хотела поесть, но было жалко денег. Или если хочешь, то пойдем в ресторан. Самый лучший. Пусть этот день останется в нашей памяти, как весёлый день, а не грустный. Я вот где-то читал, что расставаться нужно так, словно встретишься через пять минут, а встречаться, как будто не виделись несколько лет.
   - Знаешь, от твоей положительности бывает тошно. Но я попробую не грустить.
   - Так что ты выбираешь праздник здесь или в ресторане?
   - Я не хочу в ресторан. Мы сядем в компании Пети и Паши, там сейчас не будет солнца, а потом перейдем к Иуде, а потом...
   - Нет, не согласен. К Иуде мы перейдем только после посещения спальни. А сейчас мы поедем в магазин. Или? - он бросил взгляд на смятую постель. - А я ведь снова тебя хочу.
  
   Глава 21
  
   На следующее утро после единственного волшебного дня, который они провели вместе, Кристина долго не могла заставить себя встать с кровати. И дело было даже вовсе не в спиртных напитках, которые они славно перемешали, а в неожиданном чувстве потерянности и обречённости. Зачем вставать, если его здесь нет? Она зарылась в подушку и заплакала. Судьба - шлюха. Мало ей было её мучений, когда он уходил к жене и дочкам. Так теперь его и вовсе отняли. Слёзы текли в подушку, голова раскалывалась, сердце ныло, словно его разрезали на две части. Только сейчас она вдруг осознала, как отчаянно влюбилась. А после вчерашнего ещё1 больше. Они отключили телефоны и почти не вставали из постели. Часть продуктов так и осталась нераспакованной. От волнения она почти не могла есть, и Витька кормил её из рук. Уже поздно ночью, когда он собрался уходить, она всё-таки задала мучивший ее вопрос.
   - Вить, а мы совсем не будем общаться?
   - Ты думаешь, это можно сделать на расстоянии?
   - Но мы можем хотя бы разговаривать. Есть же скайп, аськи, фейсбуки.
   - Крис, лучше не надо. - Он поцеловал её в шею, но она отстранилась. - Слишком тяжко будет слышать твой голос и понимать, что я не могу прикоснуться к тебе.
   - Ну почему ты все сводишь к сексу? Мы могли бы получше узнать друг друга.
   - Я знаю тебя очень хорошо, - он поцеловал её долгим поцелуем. - Так хорошо, что не понимаю, где кончается моё тело и начинается твоё. Особенно когда я в тебе.
   - Тогда почему мы расстаемся?
   - Потому что я больше так не могу. Нужно сделать паузу. Успокоиться. Побыть одному. Я догадываюсь, что и тебе нелегко. Ты ревнуешь меня к жене, я тебя ко всем мужикам. Но если мы начнем что-то менять, мы всё разрушим.
   - Но ты меняешь...
   - Это не совсем то. Перемена сама вошла в мою жизнь, и я с ней согласился. Поплыл по течению. Это всего лишь пауза.
   Кристина разозлилась.
   - Да неужели ты думаешь, что я буду сидеть на бережку и ждать два года?
   Он усмехнулся.
   - Нисколько не сомневаюсь, что не будешь. Это не в твоем характере. Ты, наоборот, попытаешься меня забыть, кинешься в чужие объятия. Другие мужчины будут ласкать тебя.
   - Ты не ревнуешь?
   - Я устал от ревности. Пусть будет, что будет. Я займусь работой.
   - Карьерист проклятый.
   - Да! - он посмотрел на неё с вызовом. - Я люблю свою работу. К тому же будет интересно пожить в чужой стране. Это опыт.
  
   Под конец они чуть не поссорились. Витька казался спокойным. Словно был рад, что уезжает. Конечно, тяжелее всего тем, кто остаётся. Когда он ушёл, Кристина вышла на берег озера, сняла сарафан. Под сарафаном ничего не было. Кажется, с тех пор, как она переехала сюда, ей хотелось поплавать голышом. Но как-то не складывалось. Зато сейчас можно не опасаться, что её кто-нибудь увидит. Три часа ночи. Вода казалась тёмной и неприветливой, но страха не было. Алкоголь всегда действовал на неё так, что ей становилось море по колено. А тут всего лишь озеро. Она сплавала до другого берега. Вода ласкала тело, перебирала ставшие тяжелыми распущенные волосы. Она легла на спину. Сейчас боли почти не чувствовалось. Пусть уезжает. Так даже лучше. Она придёт домой, допьёт мартини и ляжет спать. А завтра начнёт новую жизнь. В конце концов, она же только вчера думала о том, чтобы уехать. А тут всё решилось.
  
   Но сегодня новая жизнь никак не хотела начинаться. Странно, что даже телефон не звонит. Ах да, она же его выключила. Внезапно она похолодела. Мама, наверно, с ума сходит. Она заставила себя подняться и прошла босиком в гостиную. Посреди откупоренных бутылок и тарелок с нетронутыми яствами валялся телефон. Она поспешно включила его и набрала пин код. Так и есть куча звонков от мамы. Последний - десять минут назад. Она поспешно набрала мамин номер.
   - Где ты была?
   Кристина вздохнула.
   - Прости, мам. Что-то я не заметила, когда телефон разрядился.
   - А ты где? - в голосе Иларии слышалось подозрение.
   - Я дома. Спала.
   - У тебя всё в порядке?
  
   Конечно, нет, мам. Я не знаю, как мне жить дальше. Тебе повезло, ты не знаешь, каково это любить чужого мужа. Вслух она ответила, что да. И с облегчением услышала, что маму сегодня не выпишут. Продолжая разговаривать, налила себе немного белого вина и выпила, слушая больничные новости. Когда маму позвали на процедуры, Кристина попрощалась и вышла на балкон. Вспомнила, как ночью купалась нагишом. Улыбнулась. Боль от расставания немного отпустила. Надо жить. Она обязана жить. Это всего лишь разлука. Если им суждено быть вместе, они будут. А если нет, она справится с этим наглым, не имеющим права на жизнь, чувством. Она всегда и со всем справлялась. Тем более что он уехал. Как говорится: "с глаз долой".
  
   Кристина заставила себя прибраться и вымыть полы. Потом вышла в сад. Прохаживаясь с чашкой кофе в руках, критически оглядывала свои владения. Лужайку следовало постричь, газон прополоть. Несмотря на то, что Кристине нравилось жить загородом, копаться в земле она не любила. Приходилось подключать соседей. За цветами ухаживала баба Вера, жившая через два дома, газон подстригал дядя Коля, время от времени уходивший в запой.
  
   Кристина допила кофе и решила прогуляться. Вдруг ей повезет, и дядя Коля будет в кондиции постричь траву. Она не успела сделать и несколько шагов, как дорогу перегородил чёрный джип, из которого выскочили парочка бриготоголовых парней, которые обезьяньей походкой направились к ней. Сердце у Кристины замерло. Они подхватили её под руки.
   - Ну что, бэби, тебе придется с нами прокатиться. Кое-кто жаждет с тобой встретиться. Одна из обезьян дохнула перегаром. Кристина поспешно огляделась. Как назло вокруг никого не было, а парни уже теснили её к машине. И Витька уехал, подумалось вдруг. И от этой мысли стало вдруг особенно страшно, даже зубы застучали.
   - Ну же, красавица, не заставляй применять силу. Всего лишь разговор.
  
   Кристину затолкнули на заднее сидение. Гориллы сидели спереди, матерились и курили. Куда её везут? Позже поняла, что в Москву. Или через Москву. Потом оказалось, что в Москву. Несмотря на неплохое знание города, Кристина так и не смогла определить в каком районе оказалась. Водитель резко затормозил. Кристина посмотрела в окно. Кирпичное одноэтажное здание с ничего незначащей надписью "Бар" возле серой панельной девятиэтажки. Позади была дорога, но когда Кристина попыталась оглянуться, на неё прикрикнули и больно толкнули в спину. От страха, вчерашней выпивки и расставания с Витькой она чувствовала себя отвратительно.
  
   В баре несколько столиков. Кристина сразу увидела её. Марина выглядела роскошно. Длинные ухоженные волосы перекинуты на грудь, на лице умелый макияж. Нарощенные ресницы, аккуратный французский маникюр. Бокал с белым вином на столе. Кристину подтолкнули к стулу. Марина критически оглядела её и усмехнулась.
   - Бледно выглядишь, дорогуша. Похоже, сельская жизнь тебе не на пользу.
  
   Несмотря на волнение, Кристину разозлили её слова. Она и сама чувствовала себя не очень уверено в стареньком домашнем сарафанчике, с кое-как подобранными волосами и в резиновых шлепанцах на босу ногу. Но она собиралась всего лишь зайти к соседу. Она одёрнула себя, что думает явно не о том и мысленно приказала себе собраться. После этого спокойно, даже равнодушно, спросила.
   - Что тебе надо?
   - Ладно, если не хочешь поболтать, приступим сразу к делу. - Она посмотрела на горилл. - Мальчики, подождите в машине. У нас будет очень женский разговор. После того, когда они остались вдвоем, Марина вкрадчиво спросила:
   - Выпить хочешь?
   Кристина покачала головой. Еще подсыплет ей что-нибудь в вино. С неё станется.
   - У меня для тебя есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. - Кристина молчала, и Марина, порывшись в сумке, достала оттуда папку. - Вот, смотри. Твоя подпись внизу, и больше никто не будет тебя пугать. - Она положила перед ней отпечатанный лист бумаги.
   Кристина посмотрела ей в глаза.
   - Что это такое?
   - Договор мены.
   - Но я не собираюсь ничего менять.
   - У тебя нет другого выхода. - Марина сощурилась. - Если ты, конечно, хочешь, чтобы твоя обожаемая мамочка вышла из больницы.
  
   Кристина почувствовала, как по спине потекла струйка пота, а сердце ухнуло куда-то вниз. Пока пугали только её, с этим можно было справляться, но они решили зайти с другой стороны.
   - Она здесь не причем. Оставьте её в покое.
   - Оставим после подписания договора. Но если ты не подпишешь... - Марина хищно улыбнулась, словно позировала для фотографа. Ровные, явно сделанные, белые зубы. - Знаешь, как легко убить в больнице? Твоей маме ведь делают капельницу, не так ли? Нужно всего лишь кое-что подкрутить, и сердце не справится со слишком быстро введённым лекарством. - Кристина побледнела. Сволочи. Надо было раньше убить эту суку. Какого черта она ждала так долго? Ведь понимала же, что им двоим не жить на этом свете.
   - Вот только попробуй что-нибудь сделать. Я засажу тебя за решётку.
   Марина фыркнула.
   - Ты не сможешь ничего доказать. Твоя мама тихо умрёт в больнице. И никто не догадается почему. Если ты сегодня не поставишь подпись на этом договоре. Поверь мне, я достаточно щедра. Не оставляю тебя, беженку, на улице.
  
   Кристина чуть не бросилась на неё, но сдержалась. Это ничего не даст. Она поквитается после. Буквы прыгали перед глазами. Заставила себя собраться и дочитать договор до конца. Щедрое предложение заключалось в том, что унаследованный ею дом обменивался на однокомнатную квартиру в пятиэтажке на улице Юных Ленинцев. Мозг Кристины лихорадочно заработал. Надо потянуть время, чтобы решить проблему. Она вдруг осознала, что до сих не уничтожила соперницу только из жалости. Надеялась, что всё как-нибудь обойдется. Но теперь нет другого выхода. Кристина перевернула страницу и сделала вид, что читает. Идея появилась в тот момент, когда взгляд уткнулся в её паспортные данные. Конечно, это был блеф, но вряд ли они брали выписку из реестра.
   Марина нетерпеливо постукивала пальцами по столу.
   Кристина положила перед ней договор.
   - Я не могу это подписать, потому что не являюсь собственницей.
   - Что?
   - Я подарила этот дом маме. Так что убивать её не имеет смысла. Тогда всё это зависнет на шесть месяцев. - Она пояснила. - Вступление в наследство занимает шесть месяцев.
   Марина побледнела, и Кристина поняла, что сделала правильный ход. Врагиня не получала выписку о правах и не могла знать, что это неправда.
   - Слушай, ты не умничай, а?
   Кристина пожала плечами. Ей стало полегче, хотя руки всё равно дрожали. Она спрятала их под стол и сцепила пальцы.
   Марина достала из сумочки сигареты "Вог" с ментолом и закурила. После пары затяжек выдавила из себя:
   - Тогда пусть твоя мать подписывает.
   Кристина сглотнула. Во рту было сухо. Ответственный момент. От того, как она это скажет, зависит её жизнь.
   - Я постараюсь её убедить.
   - Ты только очень постарайся.
   Кристина кивнула и уткнулась взглядом в стол. Она должна выглядеть грустной и подавленной. Врагиня не должна заподозрить ловушку.
   - Когда мы сможем подписать?
   - Завтра.
   - Где встретимся?
   - В доме. Мама слишком плохо себя чувствует, чтобы куда-то ехать. - Кристина сделала паузу. - И будь добра, оставь своих мальчиков у ворот. - Она насмешливо посмотрела на Марину. - Надеюсь, ты меня не боишься?
  
   Марина вздернула подбородок. Кристина с удивлением заметила, что делает так же, когда её что-то задевает. Почувствовав себя хозяйкой положения, она встала и направилась к выходу. Парни перегородили ей дорогу. Она оглянулась на Марину.
   - Всё в порядке, - бросила им девушка. - Она может идти.
  
   Кристина направилась к дороге, соображая, как ей добраться домой. Ведь у неё даже денег не было. В конце концов, решила взять такси. Расплатиться можно и на месте. В такси мурлыкало радио шансон, под который Кристина тщательно обдумывала свой план. Права на ошибку у нее не было. И уже, подъезжая к дому, поняла, что ни разу не вспомнила о Витьке. Усмехнулась. Ну, хоть это хорошо. Может, со временем и удастся его забыть.
  
  
  
  
   Глава 22
  
   Расплатившись с водителем, Кристина набрала номер Корзины.
   - Привет, Корзина.
   - Привет, Ворона.
   - Как твои дела?
   - Да ничего. Вчера был концерт. Потом... - Корзина вдруг замолчала.
   Кристина быстро продолжила за неё.
   - Потом вы поднялись к тебе и провели полночи, попивая виски с кофе и болтая о полутонах в музыке.
   - Ты думаешь, я дура?
   - Прекрати. Делай то, что тебе нравится и наплюй на всех. А на меня в первую очередь. Я, вообще-то звоню по делу. У меня просьба. Большая.
   - Ну, говори, не тяни. - В голосе подруги явно слышалось желание помочь.
   - Не совсем обычная просьба.
   - Ну?
   - Завтра маму выписывают из больницы. А у меня очень важная встреча. На миллион долларов. Долго объяснять, но придётся ехать в Подмосковье и возможно там остаться.
   - Надеюсь это с Витькой?
   Кристина почувствовала вдруг угрызения совести. После их последней такой неудачной встречи между ними встала какая-то стена. Куда-то исчезла легкость. Появилось чувство вины. Раньше бы Кристина обязательно позвонила и рассказала про Витькин отъезд и их чудесную ночь. А тут не смогла. Даже желания не возникло.
   - Витька уехал. На год или два.
   Она вкратце обрисовала ситуацию.
   - Ну и как ты? Переживаешь?
   - Отпереживала уже. Может, так и лучше будет. С глаз долой. Так ты поможешь с мамой? Мне обязательно надо попасть на эту встречу и получить заказ.
   Слава Богу, Корзина никогда не расспрашивала, хотя и с удовольствием слушала байки про клиентов, и каждый раз восхищалась подругой, восклицая, что она сама бы и дня не выдержала на такой работе.
   - Хорошо, я все сделаю. Маму нужно привезти домой и остаться до твоего приезда?
   - Будет проще, если ты заберёшь её к себе. Я утром заеду, а тебе не надо будет за город тащиться. У тебя же есть свободная комната. - В молчании подруги чувствовалось недоумение, и Кристина, опасаясь вопросов, быстро затараторила. - Дело в том, что я задумала освежить стены и договорилась с малярами. Как раз завтра выходят на работу. А маму тошнит от запаха краски. - Кристина перевела дух. Господи, как объяснить маме, почему стены остались непокрашенными. Но это все будет потом. При удачном стечении обстоятельств. А при неудачном, она окажется в тюрьме. Кристина почувствовала, как от напряжения майка прилипла к телу.
  
   Корзина записала адрес больницы. Уверила, что всё будет в порядке. Пошутила, что если Кристина сделает эту сделку, то с неё причитается. Кристина нервно рассмеялась. Если третье убийство сойдёт с рук, она закатит большой праздник в самом лучшем ресторане, и всю оставшуюся жизнь будет жить на одну зарплату.
  
   Только бы прокатило.
  
   Закончив разговор, Кристина вышла на балкон, чтобы вдохнуть свежего воздуху. Наверно, надо поплавать. И тут же себя ругнула. Лучше сиди и думай. На всё про всё у нее одна ночь. Внезапно, она вспомнила, что надо купить аспирин. О том, что у Марины аллергия на аспирин она узнала от Андрея. Он же ей рассказывал, что однажды его сестра чуть не умерла, когда какая-то из её подруг бросила шипучую таблетку в стакан с водой и дала Марине выпить от головной боли. Пришлось вызывать скорую помощь. У Марины так распух язык, что не помещался во рту, и она чуть не задохнулась.
  
   Какое счастье, что таблетку аспирина можно незаметно растворить в стакане. А что, если врагиня не захочет выпить воды? Каждый раз, задавая себе этот вопрос, Кристина холодела от страха. Или выпьет воды, а на неё это не подействует? Что тогда? Подсыпать яду или стукнуть по голове чем-нибудь тяжелым? Но как тогда избавиться от тела? Даже если Марина придёт одна, парочка её орангутангов будут ждать у ворот свою хозяйку в надежде на вознаграждение. Другое дело, если Кристина выбежит с криком: "Помогите!" Не слишком быстро, конечно. А уже когда будет поздно что-нибудь сделать. Ей придется выглядеть очень и очень убедительно, потому что на неё падут подозрения. Самое лучшее будет, если парни смотаются от испуга, а она останется одна.
  
   Кристина поёжилась. На улице похолодало, поднялся ветер. Она достала из шкафа кофту и накинула на плечи. Кристина вышла и медленно пошла вдоль озера, здороваясь с соседями. Странно, но она чувствовала себя почти спокойной. Злость на Марину и иже с ними, тем, кому всё дается от рождения, копилась с тех самых пор, когда она отдалась Петровичу. Двенадцать сосен воспринимались ею, как собственный дом, который она заслужила. Своим телом. В конце концов, ни родная сестра, а именно она, Кристина, помогла прожить Андрею самую трудную часть его жизни. И если бы он не попросил, она бы никогда... Впрочем, одёрнула она себя, не об этом надо думать. В какое время лучше пригласить Марину? В какое время лучше всего спланировать убийство? Завтра среда. Самый обычный день недели. Значит, народу на озере будет немного. К счастью, дом стоял у самого леса, почти рядом с мостиком. Соседи были только с одной стороны, да и то уехали в отпуск. Вход в воду был не очень хорошим, так что мало кому приходила идея расположиться здесь для купания. Рыбаки бывали, но не часто. Часиков в одиннадцать, когда все уедут на работу, будет идеально. Если только её врагиня встает так рано, чтобы успеть приехать из Москвы за город.
  
   Кристина дошла до знакомого забора и с тоской посмотрела на квадратный дом из жёлтого кирпича. Окна в доме были закрыты. Дом казался осиротевшим, как и само озеро и даже сосны. Витька говорил, что после его отъезда жена с дочками и родителями собирались поехать на юг. Удивительно, как меняется мир, когда из него уезжает человек, который тебе нужен. Витька, как же я тебя люблю. Я уже соскучилась и не переживу даже года, не то, что двух. В голову заползли воспоминания, как они целовались на островке, возле которого сейчас приютилась лодка. Кто-то там вместо них занимается любовью.
   - Девушка, идите к нам, - послышался самоуверенный мужской голос, принадлежавший кому-то из расположившейся на берегу компании.
   Кристина отвернулась и ускорила шаг. Счастливые люди могли жарить шашлыки в то время, как она должна спланировать всё до мелочей, чтобы в очередной раз победить. Или же... Нет, если что-то пойдет не так, она никогда не увидит Витьку. Почему-то эта мысль показалась ей самой обидной. Предательский голосок внутри зашептал: "Ты ещё можешь отказаться. Ты же не остаешься на улице, у тебя будет маленькая квартирка в пятиэтажке" Ну уж нет. Я не могу остаться без двенадцати сосен и без озера. Я заслужила это. Настанет день, когда Витька приедет, и мы... Он не может не приехать, мы же половинки. Ей вдруг так захотелось оказаться в тёплом кольце его ласковых рук. Интересно, он тоже скучает по ней? Зазвонивший телефон вернул в реальность.
   - Ну что, мать привезла?
   - Приходи завтра в одиннадцать, - в тон ей ответила Кристина. - И оставь своих... телохранителей за забором. Если маме станет плохо, мы не сможем освободить дом.
   - Не командуй, беженка.
  
   Марина дала отбой, а Кристина выругалась. Ну вот и всё. Последнее слово решило твою судьбу. Я убью тебя без сожаления. И твоя смерть будет, к сожалению, быстрой. И я заставлю тебя выпить этот стакан воды с аспирином, даже если мне придется влить его в твоё проклятое горло. Кристина остановилась на берегу. В зеленоватой воде отражались тёмные облака. Она подняла глаза вверх.
   - Эй, кукольник, ты поможешь мне в третий раз?
  
   Аптека оказалась закрыта по техническим причинам. Кристина повернулась и пошла обратно к дому, мучаясь мыслью, был ли это знак, что аспирин не подходит. Пришлось сесть в Кошку и поехать в Жуковский в дежурную аптеку. Вернувшись, она сделала себе коктейль мартини с водкой и вышла в сад. Это было её любимое время, когда уходящее солнце окрашивало сосны в золотистый цвет. Повинуясь внезапному инстинкту, она по очереди подходила к каждой сосне и, прижимаясь щекой к шершавой коре, обхватывала её руками. Как знать, может быть, уже завтра судьба-шлюха подставит очередную подножку, и она больше никогда их не увидит.
  
   Пообнимавшись с соснами, Кристина выпила коктейль, обдумывая предстоящий день. Она посадит свою жертву в гостиной. На столе графин с водой, в которой растворена упаковка аспирина. Мысли путались. Вопросы возникали. Что, если врагиня принесёт воду в бутылке с собой. Что если... Кристина почувствовала, как сжалось сердце. Что, если это её последний день в Двенадцати соснах? Что будет с мамой, если её посадят? Вопросы теснились в голове до конца вечера. И даже настал момент, когда ей вдруг стало жаль Марину. Осознав, что она больше не может ничего придумать, Кристина поднялась к себе и забралась в постель. Несмотря на тёплую ночь, её трясло от волнения, и она была просто уверена, что не уснёт. Но сама не заметила, как провалилась в глубокий сон без сновидений.
  
   Глава 23
  
   Кристина проснулась в шесть утра. Посмотрев на часы, зарылась в подушку, пытаясь отсрочить наступивший день и ещё поспать. Не вышло. Её бросало то в жар, то в холод, пока она не положила под язык таблетку валидола, который иногда использовала при бессоннице. Волнение немного улеглось, и девушка, накинув халат, вышла на балкон. Ежедневный летний ритуал. День обещал быть жарким. Утонувшее в туманной дымке озеро манило к себе. Что, если пойти поплавать? Некоторое время Кристина обдумывала эту мысль и, в конце концов, вернулась в комнату и натянула купальник. Если кукольник решит, и это будет её последний день в соснах, то лучше расслабиться и получить удовольствие. К тому же плавание взбодрит, зарядит энергией, и она спокойно и хладнокровно... Ну да, убьёт свою врагиню. Кристина передёрнула плечами. Лучше сейчас не думать об этом. Насколько возможно.
  
   Но мысли закручивались штопором вокруг предполагаемого события, сердце то сжималось, то падало вниз и замирало. Плавать она не могла, руки и ноги то ли от волнения, то ли от валидола, казались ватными. Впервые в жизни, Кристина подумала, что может утонуть. Не получив никакого удовольствия, она выбралась на берег и побрела к дому.
  
   Звонок раздался, когда она в сотый раз проверяла, растворился ли в графине аспирин. Ноги приросли к полу, и она не могла пошевелиться. Что, если сделать вид, что никого нет дома? Мама у Корзины, можно выждать время и куда-нибудь уехать. Звонок снова издал переливчатую трель, и Кристина медленно пошла открывать.
  
   Марина и её "мальчики" стояли прямо перед ней. На ухоженном лице врагини непроницаемая маска. Светлые волосы собраны в конский хвост на макушке. Открытое чёрное платье без рукавов в продольную полоску. Платье немного помялось.
  
   Уткнувшись в насупившийся взгляд одного из "мальчиков", Кристина спокойно проговорила:
   - Надеюсь, ты не побоишься зайти одна? Тебе же не захочется, чтобы сделку потом признали недействительной из-за того, что она заключена под принуждением? А, глядя на твоих сопровождающих, иначе не подумаешь, - Кристине - откуда только силы взялись - даже удалось изобразить ироническую улыбку.
   - Может, пойти проверить, что там у неё? - спросил тот, кто был слева.
   - Да ладно уж, - сморщила носик Марина. - Не думаю, что она осмелится. Оставайтесь здесь.
   Марина вошла в калитку. Кристина поспешно захлопнула дверь на щеколду.
   - Мне кажется, что в эпоху моего братца здесь было поухоженнее, - иронично заметила врагиня, продвигаясь к входу и оглядывая сад собственническим взглядом. - Ты всё запустила. Таким, как ты лучше жить в городе.
  
   Кристина промолчала. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Одного взгляда на маленькую сумочку врагини достаточно, чтобы понять: бутылки воды в ней нет. Войдя за соперницей, Кристина тихонько закрыла дверь на хитрый замок. На всякий случай.
  
   Все окна в гостиной, куда Марина направилась без приглашения, закрыты. Рассчитанный шаг. Для того, чтобы захотелось пить, должно быть жарко и душно. Марина уселась на стул с высокой спинкой. Положила чёрную папку на стол, сумочку оставила на коленях. Выжидательно посмотрела на усевшуюся напротив Кристину.
   - Давай я прочитаю договор, а потом позову маму. Она очень плохо себя чувствует, чтобы долго сидеть.
   Марина еле заметно кивнула и, достав из сумки бумаги, подвинула их Кристине. Буквы прыгали перед глазами, не складываясь в слова. Нужно потянуть время. Через пять минут Кристина взяла высокий стакан и налила себе воды.
   - Ну и духотища здесь, - заметила Марина.
   Не поднимая головы, Кристина предложила воды, еле заметно кивнув на графин.
   - Не хочу. Давай поскорее закончим. И открой окно, дышать нечем.
   Кристина и сама чувствовала, как прилипло платье к спине.
   - Не могу. Маме вредны сквозняки. Неужели ты не можешь потерпеть?
   - Тогда давай скорее, - Марина схватила листки и начала ими обмахиваться, словно веером. Кристина, откинувшись, на спинку стула делала вид, что читает договор, попивая воду маленькими глоточками.
  
   Через некоторое время она посмотрела на Марину, на лбу которой появились капельки пота, проступив через умело подобранный тональный крем.
   - Ну что ж, всё в порядке. Остается только узнать, откуда ты взяла мамины паспортные данные?
   Не удостоив ответом, Марина повела загорелым плечом. Якобы, таким как она, это не сложно.
   Кристина поставила пустой стакан на стол.
   - Пойду за мамой.
   Уже поднимаясь по лестнице, заметила, что Марина потянулась к графину. Только бы она выпила достаточно воды, а не пару глотков.
   Оставшись одна, Кристина села на кровать и сжалась в комочек.
  
   Когда вернулась, Марина надсадно кашляла и держалась за горло. Сумочка валялась на полу.
   - Что там? - захрипела она. - Кристина посмотрела на графин. Похоже, что оставшись в одиночестве, гостья изрядно к нему приложилась. Концентрация аспирина была гораздо выше положенной шипучей таблетки на стакан жидкости.
   - Просто вода. Ты же видела, что я её пила, - Кристина остановилась возле неё, подняла сумочку и положила подальше на диван. - Мама сейчас спустится.
  
   Соперница зашлась в приступе кашля, ее лицо еще больше покраснело, а губы пухли на глазах, словно в них непрерывно добавляли силикона. Взгляд голубых, густо подведённых глаз, молил о помощи, но Кристина, скрестив руки на груди, заставила себя остаться на месте. Марина дёрнула рукой и, потеряв равновесие, свалилась со стула. Кристина поспешно встала возле неё на колени. Распухший язык соперницы вываливался изо рта. Некогда красивое лицо стало уродливой маской.
  
   Все прежние доводы потеряли смысл. Глядя на задыхающуюся Марину, Кристина вдруг поняла, что не сможет её убить. И неважно, что будет с ней самой потом. Она схватила валявшийся рядом мобильный телефон и несколько раз набрала "ноль три". Связи не было. После этого подобрала сумочку Марины и вытащила её мобильник. Та же самая история. Решив позвать на помощь, Кристина выскочила в коридор, но входная дверь не поддавалась. Девушка несколько раз засадила в неё кулаком, пока не вспомнила, что сама же её заперла. И тут произошла странная вещь. Замок заклинило. Кристина забарабанила в дверь, понимая, что её никто не услышит. Тогда она бросилась в гостиную и распахнула все окна. Осторожно подошла к Марине и, даже не дотрагиваясь, поняла, что та мертва.
  
   И тут у Кристины, как у боксёра, который уже не мог подняться после нокаута, открылось второе дыхание. Она схватила валяющиеся на столе договора и порвала их на мелкие кусочки, которые поспешно спустила в унитаз. Первой мыслью было вылить воду из графина, но она подумала, что вполне может оставить её, сославшись на то, что привыкла принимать аспирин каждый день для разжижения крови. Немного поколебавшись, долила из фильтра воды, чтобы уменьшить концентрацию. Потом снова рванулась к двери, которая против ожиданий, спокойно открылась. Кристина выбежала к джипу с затемнёнными стеклами и забарабанила в окно.
   - Что такое?
   - Помогите. С ней что-то случилось. Она вдруг начала задыхаться.
   Парни, ругаясь матом, выскочили из машины побежали за Кристиной. Оба наклонились над Мариной. Один из них хотел пощупать пульс, но другой схватил его за руку.
   - Не трогай её! Не видишь, она кони откинула.
   - Ты убила её! - заорал один из них, подскакивая к Кристине и хватая её за горло. - Дрянь! Ты убила её, чтобы не подписывать договор.
   Кристина прохрипела:
   - Я вызвала милицию. На вас повесят двойное убийство.
   Парни переглянулись. Один из них заорал, что нужно сматывать. Хватка ослабла. Кристина разжала его руки и откашлялась. Она хотела ещё что-то сказать, но парни, косолапо ступая и ругаясь, спешили к входной двери. Кристина бросилась за ними на озеро. Еще вчера она предусмотрительно обнулила баланс мобильника, чтобы у неё не было возможности вызвать скорую помощь. Дальнейшее происходило, как разыгрываемая мелодия по нотам. С перекошенным лицом она бегала среди людей на пляже, спрашивая, есть ли среди них врач.
  
   Бригада приехала через полчаса. Жара, много вызовов, пробка на Раменском шоссе. К этому времени Кристина успела немного прийти в себя и подредактировать старую версию. Несмотря на волнение, она вдруг осознала, что убийство непризнанной наследницы произошло по тому же сценарию, что и убийство Петровича. В мире, согласно теории Эйнштейна действует так называемый закон парности: все, что произошло, обязательно повторяется через определенный период времени. Причем повторяется даже на уровне микрочастиц. Милая старушка, неизвестно откуда взявшаяся на пляже, отпаивающая Кристину валерьянкой, была копией соседки Петровича, которая забрала её к себе. Следователь с синяками под глазами был похож на того, который допрашивал её десять лет назад.
  
   Кристина рассказала придуманную версию, что Марина приехала, чтобы взять свидетельство о смерти брата, нужное ей для оформления каких-то дел по наследству. Приехала раньше времени, и Кристина отправилась искать документ. Искала достаточно долго, а когда вернулась, обнаружила, что Марина задыхается.
   - Вы пытались оказать первую помощь?
   - Я не умею этого делать. Я хотела вызвать скорую, но поняла, что телефон не работает при отрицательном балансе. Я пыталась с телефона Марины, но у меня не получилось.
   - Неужели вы не знаете, что набор "ноль три" и "ноль два" не работают с мобильного телефона, нужно было звонить "сто двенадцать"?
   - Я не знала. Мне не доводилось попадать в такие ситуации. - Внезапно она вспомнила о смерти Андрея. Кто тогда вызывал скорую? Мама или кто-нибудь из соседей? Глядя на её измученное лицо, следователь смягчился и перешел к дальнейшим расспросам об их отношениях с Мариной и обстоятельствах смерти Андрея. Выслушав историю Кристины, он заметил:
   - Как-то странно, что в этом доме происходят два несчастных случая подряд.
   - Этот дом принадлежит вам?
   - Да. Муж составил завещание.
   - Гражданка Кречетова не пыталась претендовать на имущество брата?
   - У неё не было шансов.
   - Почему? - лохматые брови следователя поползли вверх.
   - Она получила бы обязательную долю, даже в случае завещания, если была бы нетрудоспособна, а так ни при каких условиях.
   - Вы хорошо разбираетесь в таких вопросах.
   - Я риэлтор, - пожала плечами Кристина, а потом нарочно встрепенулась. - Хотя вы знаете, возможно, она и собиралась опротестовать завещание, для этого и приехала за свидетельством о смерти. Но это только моё предположение. Она небедный человек. У неё есть свой салон красоты, квартира в престижном доме, которую подарили родители.
   - Но лишние деньги-то не помешают, - следователь прищурил умные серые глаза и испытывающе посмотрел на Кристину.
   - Конечно, нет, - она заставила себя смотреть ему прямо в глаза.
  
   У следователя зазвонил телефон. По его напряженному лицу Кристина поняла, что он узнал что-то новое. Сердце тревожно сжалось. После разговора на его суровом лице застыла маска, а голос стал ещё более сдержанным и холодным.
   - Вы знали, что гражданка Кречетова страдала отеком Квинке?
   - А что это такое? - Кристина сделала удивлённое лицо.
   - Может тогда вы знали, что у нее аллергия на аспирин и нарочно растворили его в графине?
   Кристина подобралась на стуле.
   - Я каждый день пью аспирин. Помогает для разжижения крови.
   - Каждый день по целому графину?
   - Знаете, вчера я слишком много выпила. А сегодня хотелось быть в форме. Вечером серьёзные переговоры с клиентами. Аспирин помогает.
   - Боюсь, я вынужден вас задержать.
   Кристина почувствовала панику, но заставила себя спокойно заметить:
   - Я могу дать подписку о невыезде. Я никуда не денусь. Дело в том, что моя мама больна рассеянным склерозом, и я должна забрать её у подруги. За ней нужен уход.
   Следователь покачал головой и предложил собрать необходимые вещи.
  
   Кристина опустила голову и не двинулась со стула. Срочно нужно было что-то делать. Надо позвонить Сергею. У него много влиятельных знакомых. Он любит её и не даст ей пропасть в тюрьме. Нужен хороший адвокат. Она взглянула на следователя.
   - Вы предъявите мне ордер на арест или как это называется?
   - Гражданка Воронцова, я имею все основания задержать вас по подозрению в убийстве Гражданки Кречетовой на сорок восемь часов.
   - Хорошо, я имею право позвонить?
   - Конечно.
   - Не дадите ваш телефон? Мой отключен.
   - Я могу выйти поговорить хотя бы на улицу или обязана это делать при вас?
   Следователь скривился.
   - Идите, но находитесь в поле зрения.
  
   Схватив старенький самсунг следователя и свою Нокию Люмию, она выбежала на улицу и оглянулась. Сделав несколько шагов, следователь замер в отдалении. Руки Кристины так дрожали, что она не сразу нашла в контактах телефон Сергея. Нажимая кнопки, молилась, чтобы он взял трубку. Длинные гудки продолжались достаточно долго, чтобы запаниковать окончательно. Когда она услышала его такой родной голос, на глазах выступили слёзы.
   - Привет, пропащая, - весело ответил он. - Ты поменяла номер телефона?
   - Как хорошо, что ты ответил. У меня неприятности и вся надежда на тебя. - Надо отдать должное Сергей сориентировался мгновенно. Нежный голос сменился на деловой.
   - Рассказывай.
   Кристина выдохнула:
   - Меня подозревают в убийстве. А я этого не делала, - захлебывающимся голосом она рассказала то же самое, что и следователю.
   Сергей не перебивал.
   - Мне нужна фамилия имя отчество следователя и адрес, куда тебя повезут.
   - Сейчас узнаю. Я звоню с его телефона, на моём нет денег.
   - Умница, что сориентировалась. Я запомню номер.
  
   Кристина вытерла глаза и вошла в комнату. На столе лежала визитка следователя, которую он дал ей раньше. Продиктовала его телефоны и адрес.
   - Не волнуйся, я скоро вытащу тебя оттуда. В любом случае у тебя будет адвокат, а до тех пор не отвечай на вопросы, какими бы безобидными они не казались.
   - Хорошо, жду тебя.
  
   На душе у Кристины стало немного легче. Черты лица разгладились. Она отдала телефон следователю.
   - Кому вы звонили?
   - Я имею право хранить молчание.
   - Хорошо, собирайтесь.
  
   Кристина переоделась в футболку и джинсы. Взяла зубную щетку, пасту, полотенце и косметичку. На всякий случай бросила в сумку комплект запасного белья и тёплую кофту. Выглядело всё, словно она собиралась на свидание с вероятностью остаться на ночь у молодого человека, но тянущая боль сердце и шаги в соседней комнате напоминали, что всё гораздо хуже. Остаётся только надеяться на Сергея, иначе её сгноят в тюрьме лет на десять. Или двадцать. Что будет с мамой? Не надо об этом думать. Всё будет хорошо. Она выкрутится. Ей помогут. Проходя мимо гостиной, Кристина обратила внимание на то, что там ничего не изменилось. Труп соперницы увезли, на ковре не осталось и следа.
  
   У входа она переодела домашние шлёпанцы на кроссовки и заперла за следователем дверь.
   Сладкий сосновый запах напомнил о том, что в случае неудачи она может потерять. И тут совершенно некстати вспомнился Витька. Единственный кто знал, что Марина угрожала ей, и он мог об этом рассказать, если бы его вызвали как свидетеля. Будет ли он любить её, если узнает, что она убийца?
  
   Прямо возле ворот стояла её Кошка. Сядет ли она еще за руль, чтобы пошалить на дороге? Она слегка, чтобы не заметил следователь, коснулась нагретого солнцем металла. Пока, Кошка. Надеюсь, что пока.
   За воротами толпились любопытные. Увидев Кристину, люди начали переговариваться. Её не любили здесь, и она это чувствовала. Она отвернулась и села в машину. Из окна полюбовалась, как сверкает на солнце озеро. Ещё только сегодня она купалась. Что с ней теперь будет?
  
   Глава 24
  
   Дверь с лязгом затворилась, замок щёлкнул, отрезая её от мира, который еще по дороге начал обретать небывалую привлекательность. Кристина села на койку и обхватила колени. Неужели эту ночь ей суждено провести здесь? Но даже если так, то хорошо, если только эту. Нет, Сергей обязательно поможет. Он же не мог поверить, что она кого-то убила. Она вдруг поймала себя на мысли, что думает о нем с нежностью. Если ему удастся вытащить её из тюрьмы, она выйдет за него замуж, попросит увезти её из Двенадцати сосен и выкинет из головы свою запретную любовь. Хотя неизвестно почему ещё она будет больше тосковать: по Двенадцати соснам или по Витьке. Место и он были неотделимы друг от друга. Убери одно - пропадёт очарование от другого. Она закрыла глаза, но воспоминания, от которых она не могла деться и которые мешали на свободе, в тюрьме не приходили. После всего, что произошло, она чувствовала страшную усталость. Даже страха не было. Нужно придерживаться придуманной версии и точка. Для всех. Кристина вдруг вспомнила о своем незаконченном романе. Если файл попадет в лапы к следователю, ей конец. Остаётся надеяться, что никто не заинтересуется ноутбуком. От постоянного круговорота мыслей, она впала в какое-то забытьё и очнулась от скрипа двери.
   - Воронцова, на выход.
   Неужели её освобождают?! От волнения Кристина так резко вскочила, что ногу пронзила судорога. Она прикусила язык, чтобы не застонать от боли и, прихрамывая пошла за ментом. Ей отдали сумку и мобильный телефон. Проводили к Сергею. Она бросилась к нему на шею и заплакала. Точно так же, как все бабы. Даже убийцы. Он осторожно отстранил её от себя и обнял за плечи. Она подняла лицо, шепотом произнося фразу, ответ на который боялась услышать.
   - Я что, свободна?
   - Выпустили под залог.
   У неё вырвался стон. Под залог, значит, на время. Значит, все кончено. После суда её посадят.
   В машине она попыталась что-то сказать, но Сергей прижал палец к губам, только спросил, куда поедем к ней или к нему. Вернуться в Двенадцать сосен сегодня она никак не могла. Сергей назвал водителю свой адрес, обнял за плечи. Она прижалась, вдыхая диоровский запах его туалетной воды.
  
   Несмотря на мастерски поджаренные антрекоты, Кристина не могла проглотить ни кусочка. Только пила вино большими глотками и даже не пьянела.
   - Почему не ешь, телятина очень нежная? - буднично заметил Сергей.
   Этого телёнка тоже кто-то убил. От мысли об этом ее чуть не вырвало. Наверно, теперь она станет вегетарианкой. Она отодвинула тарелку.
   - Не могу.
   - Тогда ешь салат, - Сергей пододвинул ей тарелку с помидорами и огурцами, заправленную оливковым маслом. Кристина осторожно подцепила ломтик помидора и запила его вином.
   Сергей улыбнулся.
   - Я понимаю, что после сегодняшнего тебе просто необходимо напиться, чтобы хорошо спать. Я даже тебя трогать сегодня не буду. Только обниму, да?
   - Да.
   Если бы напротив сидел Витька, она бы вряд ли сказала "да". Но заниматься размеренным сексом с Сергеем и на самом деле не было сил. Даже несмотря на всю благодарность. Молодец, что он это понимает. Сергей аккуратно промокнул губы салфеткой, положил на пустую тарелку вилку и нож. Наполнил бокалы.
   - Хорошо, что ты догадалась позвонить с телефона следователя. - Кристина мотнула головой, сказала, что это произошло случайно. - Ладно, не важно. Это дало возможность поговорить с ним в, так сказать, неделовой обстановке. Назвать нужные имена. Наша задача сейчас не довести дело до суда. К сожалению, у тебя нет свидетелей. - "Это к счастью, - подумала Кристина, вспоминая о братках Марины. Вряд ли они не сунутся. Побоятся быть замешанными". - Следак нормальный, понимающий. Единственное, что... - Сергей внимательно посмотрел на Кристину. - Это будет стоить денег.
   Кристина напряглась, даже жевать перестала. Так и спросила с набитым ртом.
   - Сколько?
   - Пока не знаю. У тебя есть какие-то сбережения?
   - Около пятисот тысяч, - хрипло сказала она. - Привычка не тратить много пришла к ней из тех тяжелых времен, когда они стали беженками.
   - Ты молодец, - Сергей одобрительно посмотрела на нее. - Умеешь обращаться с деньгами. Ну еще сколько-то я подкину. - Он сделал паузу. - Машину, возможно, придется продать. Это еще пятьсот-шестьсот.
   - Кошку?
   Он добродушно улыбнулся.
   - Никак не могу привыкнуть, что у тачки есть кликуха.
   - Это имя, - возмутилась Кристина. Кошка была для нее одушевленным существом, другом, расстаться с которым не представлялось возможным. - Я не смогу продать Кошку.
   - Ты чудачка, Кристин. Тебя же посадить могут. А ты думаешь о железке.
   Девушка прижала руки к груди:
   - Серёж, помоги мне занять денег. Я всё верну, отработаю. Я днём и ночью буду квартиры показывать. - Она почувствовала, как сейчас расплачется.
   - Да ладно тебе, дурочка. Придумаем что-нибудь.
   Кристина обошла стол и села к нему на колени, обняв за шею.
   - Спасибо тебе. Что бы я без тебя делала?
   Он провел рукой по ее волосам. Потом заглянул в глаза.
   - Скажи, пожалуйста, когда ты приобрела странную привычку пить аспирин?
   Кристина выдержала взгляд. Уж что-то, а врать она научилась.
   - Ты же знаешь, я из-за маминой болезни, помешана на своем здоровье. Бегаю, плаваю, зарядку делаю. Я прочитала на каком-то сайте здоровья, что это расширяет сосуды. А у меня руки-ноги все время холодные. Ну вот я и решила последовать совету. Мне вроде и в самом деле лучше становилось.
   - Следак сказал, что у Марины этой аллергия на аспирин. Однажды с ней случилось что-то похожее, но её спасли. Ты случайно не знала об этом?
   - Откуда, если мы почти не общались?
   - Ну, может, брат рассказывал. - Он помолчал, потом снова испытывающе посмотрел ей в глаза.
   - Я тебя вытащу в любом случае, но чтобы сделать это грамотно, мне нужно знать правду.
   - Ты мне не веришь?
   Сергей снял Кристину с колен и поставил на пол. Поднялся, походил по комнате. Остановился от неё в двух шагах.
   - Ты умная девушка, и, зная тебя, я понимаю, что ты могла это сделать. Уж больно велики ставки. Если уж ты Петровичу себя предложила, так что говорить о том, чтобы убрать с дороги какую-ту родственницу бывшего мужа из-за домика на берегу озера? Напомни мне, сколько стоят твои Двенадцать сосен? Полтора миллионов баксов?
  
   Усилием воли Кристина заставила себя не паниковать.
   - Сейчас цена немного упала, - попыталась она отшутиться.
   - Тогда не продешевила ли ты, когда согласилась выйти замуж за гомика больного СПИДом? Только вот силёнок не рассчитала и грохнула его под конец. В двадцать-то лет неохота ходить за умирающим.
   От ужаса Кристина не могла вымолвить ни слова. Не может быть, чтобы Сергей все знал и продолжал с ней встречаться?! Его красивое лицо показалось ей вдруг враждебным. Совершенно бессознательно она огляделась вокруг.
   - Ты ищешь, чем бы меня пристукнуть? Тогда кто же тебя будет спасать? - засмеялся Сергей и вдруг, подойдя к Кристине схватил её на руки и закружил. - Не бойся, моя маленькая убийца, я не выдам твою тайну, и я вовсе не осуждаю тебя.
  
   Фарс какой-то, подумала Кристина, пытаясь вырваться.
   - Отпусти меня сейчас же.
   Сергей послушно поставил ее на пол и галантно, взяв под руку, словно они были в шикарном ресторане, проводил к столу.
   - Давай выпьем, и я всё объясню. - Кристина, опрокинув от страха полбокала, сцепив дрожащие пальцы, уставилась на своего защитника. Его суровое лицо разгладилось, теперь он смотрел на нее с нежностью. Так смотрят на расшалившегося ребенка. - Я немного рад, что представился случай поговорить об этом. Мы ведь с тобой одного поля ягода. Ты не знаешь, чем мне приходилось заниматься, но моем личном счету тоже есть трупы. Я не шутил, когда говорил, что собираюсь жениться на тебе. Уже тогда я знал о тебе всё. Даже город, из которого вы сбежали. И я понимаю мотив, который заставляет тебя мстить за поруганное детство. Когда я узнал, что Петрович спит с тобой, я сам чуть его не пристрелил.
  
   Кристина вдруг почувствовала невероятное облегчение. Страшнейшие вещи, таящиеся внутри нее и отравляющие существование, были запечатаны молчанием долгие годы. И вот теперь можно поговорить об этом. Он сказал, что тоже убивал. Её галантный любовник тоже убийца. Такой же уродец, как она.
   - Откуда ты узнал?
   - Мерзавец как-то нажрался и начал хвастаться. Я не мог поверить. Петрович много чего привирал. Но однажды он привел тебя на пикник, и я перехватил твой взгляд, когда ты смотрела на него. И я сразу поверил. В нём было столько ненависти. Наверно, тогда я в тебя влюбился.
   - И, конечно, женился на другой, - саркастически заметила Кристина.
   - Тебе было только пятнадцать. Но я понял, что придет время, и ты отомстишь.
   - Это был несчастный случай. Он поскользнулся. Был пьяный.
   Кристина заставила себя слегка улыбнуться. Она не собиралась признаваться.
   - Поскользнулся или ты толкнула его? - Сергей тоже улыбался.
   - Поскользнулся.
   - Ты любишь Булгакова?
   - Причём здесь это?
   - Обожаю эпизод, как Аннушка разлила подсолнечное масло. И отдаю должное твоей начитанности и находчивости. - Кристина похолодела. Как же это могло прокатить, если всё было известно?
   Оба молчали.
   - Выпей еще вина, Крис. Сегодня ты дала маху с этим аспирином, но я улажу это, как и дельце с Петровичем. Его смерть была выгодна многим. В том числе и мне. И я решил тебя отблагодарить. Заплатил я следаку, чтобы он забыл, что поскользнулся сам и в тот момент понял, что директора Черкизона убила школьница. - Кристина взяла бокал. Рука дрожала. Что бы он ни говорил, она не будет признаваться. Ни в чем. Надо было что-то опровергнуть, но слова застряли в горле. Неужели Сергей тоже что-то хочет от неё? Может, чтобы она помогла ему в чем-нибудь? - Ты не хочешь меня поблагодарить?
  
   Кристина наклонила голову вниз.
   - Не за что, Серёж. У тебя богатая фантазия. Скажи лучше, что тебе нужно?
   - А ты прекрасно держишься. Мне ничего не нужно. Хотя нет, нужно. Ты сама. Такая, какая ты есть. Когда бы ты хотела назначить день свадьбы?
   - Я так понимаю, что путей отступа у меня нет. Откажусь - сдашь ментам?
   - Эх, Кристина-Кристина, почему ты не можешь поверить, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты родила мне таких же боевых детей, как ты и я.
   - Если ты считаешь, что я убивала и только что признался, что убивал сам, ты хочешь, чтобы мы подарили миру будущих убийц? Я читала, что страсть убивать передается с генами.
   Сергей смутился.
   - Мы убивали, потому что не хотели сдаваться и позволять другим взять верх. Не так ли?
  
   Кристина задумалась. Сергей, как опытный следователь, так и вынуждал её признаться. Да, был у неё выход. Можно было спать с Петровичем до тех пор, пока она не стала бы сама зарабатывать. Можно было, если бы не грызло изнутри желание мести. За себя и за маму. Причем за маму больше, чем за себя. Дело было в этом. И Марину можно было оставить в живых. Согласиться на квартиру в пятиэтажке и утереться. Но она хотела возвращения статуса. Своеобразного возмещения убытков за утраченное детство и юность. Сергей понял все правильно. Надо быть осторожнее.
  
   Кристина нарочито зевнула.
   - Серёж, ты извини, я так устала, что мне даже проще согласиться с тобой, чем спорить. Но пока еще у меня есть силы, я повторяю, что ты ошибаешься.
  
   В его глазах мелькнуло разочарование. Он явно рассчитывал на признание.
   - Я понял. - Некоторое время они пили вино в молчании. Кристина чувствовала, что расстояние, которое всегда было между ними, начало расти. Сейчас даже казалось немыслимым, что они лягут в постель и займутся сексом. Но парадокс для самой Кристины заключался в том, что желания в её теле жили своей жизнью, не подчиняясь логике. И когда она уже лежала в постели, а Сергей, обмотав вокруг талии полотенце, вышел из душа, ей вдруг захотелось его обнять, словно все предыдущие разговоры растворились в воздухе и остались только мужчина и женщина, голые и жаждущие удовлетворения. Где-то в уголке мозга промелькнула мысль о Витьке. Но он далеко, а её могут посадить за решетку, и жить надо сейчас. Она приподнялась и озорно дернула за край полотенца.
   - Ты что, меня стесняешься?
   Он лёг рядом. Его губы нежно прикоснулись к губам. Это было слишком нежно и не хватало жесткости Витькиных усов, но все же это было лучше, чем остаться без ласки в такой день.
   - Я думал, ты устала.
   - Не настолько, чтобы не захотеть парочку оргазмов.
   - Никогда не встречал женщину, которая могла бы столько раз кончать.
   - И никогда не встретишь, - засмеялась Кристина. - Это, наверно, патология.
   - Твоя патология дает ощущение, что я настоящий мужик. Хотя ты, наверно, со всеми такая. Да? - На его красивом лице вдруг промелькнуло чувство ревности, которую она раньше не замечала.
   - Сейчас есть двое: ты и я. И я хочу быть с тобой, - тихо проговорила Кристина, крепче прижимаясь к нему.
  
   Она почувствовала, как напряглась его плоть, как сжались на талии сильные руки, и, отдаваясь нахлынувшему желанию, сама поверила в то, что сказала. И то ли от сложности дня, то ли от того, что мысль материальна, и стоит её родить, как действительность подстроится, никакие картинки не мешали процессу единения мужского и женского начал. Сегодня она была действительно с ним и сейчас, отдавая и принимая, растворяясь и снова желая. Утром, когда они завтракали, Сергей был необычно нежен и, смущаясь, заметил, что это была лучшая ночь у них, какую он только помнит.
  
   Кристина, улыбаясь уголками губ, подняла на него глаза. Да, лучшая ночь у них, но не лучшая в её жизни.
  
   Как ты там, Витька? Скучаешь ли без меня? Удивительно, но я хочу тебя сразу после удовлетворения с другим, словно есть разница в оргазмах с тобой и без тебя. Без тебя, это как предательство, как лишний повод убедиться, что так волшебно, может быть лишь только с тобой.
  
   Глава 25
  
   После той ночи Сергей больше не задавал вопросов и не пытался вырвать признание. Только повторил, чтобы она придерживалась своей версии. Кристина вздрогнула. Придерживалась? Значит, сам он по-прежнему считает её убийцей? Она незаметно взглянула на его собранное волевое лицо с твердым подбородком, на котором не отражалось никаких эмоций, и промолчала. Отрицать глупо. Главное выбраться. Остаться на свободе. Она отдала все свои сбережения и немного заняла у Корзины, которая, несмотря на свою маленькую оркестровую зарплату, оказалась очень экономной и скопила почти столько же, сколько Кристина. И когда Сергей как-то заметил, что потребуются ещё деньги, выставила на продажу свою Кошку. Умом она понимала, что нужно отдать всё, чтобы выкрутиться, но когда видела, как очередной покупатель садится в её Кошку, была готова вытолкнуть его оттуда и закричать, что машина не продается. Напрасно она пыталась убедить себя, что Кошка - набор железок и что для человека, отправившего на тот свет троих людей, достаточно странна подобная привязанность к неодушевленному предмету. Корзине и маме она объяснила, что занималась инвестициями в недвижимость и влетела. Но есть шанс выкрутиться. Корзина в ответ сама предложила денег, а Илария только вздохнула:
   - Какая же я бесполезная, доченька. Даже помочь не помогу. Могу только молиться.
   - Ну, и молись. Вдруг поможет, - сентиментально заметила Кристина, которая от переживаний и нервного потрясения ещё больше похудела и ни о чем не могла думать, кроме как остаться на свободе. С трудом заставляла себя ездить на просмотры и общаться с клиентами. Но, как назло, если раньше деньги приходили легко, то теперь уже почти готовые сделки срывались, оставляя чувство горечи и разочарования.
  
   После очередного срыва Мухин вызвал её в кабинет. Гордо восседая за своим столом, он смерил взглядом вошедшую Кристину. В масляных глазках, задержавшихся на её загорелых ногах, промелькнуло неудовольствие. Он отвёл взгляд и указал на стул.
   - Что с тобой происходит?
   Я убила человека и теперь пытаюсь избежать наказания. И вслух:
   - Нет. У меня все в порядке.
   - Тогда почему мы теряем клиентов? Двое из тех, кому я дал твой телефон переметнулись в другие фирмы. Ты что, не могла их обслужить?
   - Те квартиры, которые я им показывала, продают другие агенты, - Кристина сделала паузу и заметила с нажимом. - Ваши клиенты вышли напрямую.
   - Как ты это допустила?
   - Послушайте, сейчас все можно найти в интернете. Вся информация открыта.
  
   Мухин взял в рот сигарету и, пожевав кончик, вынул её.
   - Значит, ты должна была убедить их не покупать эти квартиры и подобрать другие. Или убедить их заплатить тебе, раз уж ты потратила время. Не так ли?
   В душе Кристина была совершенно согласна с Мухиным. Ей и самой было жалко незаработанных денег и потраченного впустую времени. Неделю их возила на своей машине, сколько звонков, переговоров, чтобы остаться ни с чем. Конечно, в риэлторской работе много пустых телодвижений и практически невозможно предугадать, что выстрелит. Иногда прокатывают самые безнадёжные варианты и наоборот. До сих пор Кристине везло, до сердца не доходили жалобы других агентов, что всё разваливается. Внутренне похихикивала, мол, не дорабатывают, не дожимают. Да и, вообще, слабаки. А теперь, когда такое случилось с ней, да ещё в тот момент, когда жизнь висит на волоске, как-то осознала, что есть какая-то высшая, управляющая процессом, сила. Кукольник.
   - Ну что, молчишь? - напомнил о себе Мухин, вновь вкладывая в рот сигарету и прикуривая. По кабинету пополз едкий сигаретный дым.
   Кристина вздёрнула подбородок.
   - Всё будет нормально. Это рабочие моменты.
   - Не знаю, не знаю, - Мухин выдохнул дым ей в лицо. - Куда-то пропало твоё везение, Воронцова. Наверно, придется тебя перевезти в ранг обычных агентов, добывающих хлеб потом и кровью. Так что, пока не реабилитируешься, клиентов не жди.
  
   Кристина еле сдержалась, чтобы не нагрубить, но сегодня даже на это не было сил. К тебе относятся с уважением, только если ты на волне успеха, стоит хотя бы ненадолго упустить волну, и ты уже в опале. А без Мухинских клиентов денег не заработать.
   - Может, у тебя что-то случилось? Ты какая-то последнее время, как в воду опущенная ходишь. Куда твой кураж-то делся?
   Она нахмурилась. Вот только жалости этого гадёныша не хватало.
   - Небольшие личные неприятности, но я решу их. - В этот момент у Мухина зазвонил телефон. Некоторое время он уточнял параметры, потом заверил, что даст лучшего риэлтора, чтобы решить проблему. Кристина, стараясь казаться незаинтересованной, спокойно сидела на стуле. Мухин повесил трубку и посмотрел ей прямо в глаза, нагло ухмыляясь:
   - Хороший клиент подвалил. Трёшку в Хамовниках хочет купить. Готов заплатить комиссиию. - Мухин сделал паузу, явно издеваясь над Кристиной. Потом, покачав головой, быстро сказал: - Позови-ка ко мне Одинцова. Думаю, он справится. А ты иди в поле работай. Объявы поклей или прозвонкой займись.
  
   Нервы у Кристины не выдержали. Сегодня приходил мужик, который захотел купить ее Кошку. Вчера звонил Сергей, уговаривал продать. Чтобы еще кого-то подмазать и изъять дело нужно очередное вливание. Самое последнее, как уверял Сергей. И вот сегодня, по дороге на работу, она, слушая мурлыкание мотора, то и дело смахивала слёзы. Она не сможет без машины и ей не нужна другая машина. В этой ее душа, вместе с Кошкой они сделали столько дел. Кошка - свидетельница их поцелуев с Витькой и даже секса на заднем сидении.
  
   Кристина вскочила со стула и направилась к двери, но потом резко развернулась. Голос звучал хрипло, но не просяще. Скорее вызывающе.
   - Отдайте мне этого клиента. Я знаю пару трёшек в том районе. Можно хорошо заработать.
   Мухин смотрел испытующе. Кристина выдержала взгляд, не двигаясь с места. Одна минута, две. Надо спасти Кошку. Она должна выиграть. Мухин молча протянул бумажку с телефоном. Пробормотав "спасибо", она вышла из кабинета и прислонилась к стене. Хороший блеф. Никаких трёшек и на примете не было. Более того, даже тот район она знала плохо. Но все варианты есть в чудесной риэлторской базе виннер, а всё остальное - результат умения договариваться и убеждать. Нужно выиграть.
  
   Удивительно, что в тот день, впервые после убийства, Кристина села за ноутбук, чтобы продолжить роман с действующими вопреки лицами. Встреча с Сергеем взбудоражила и возмутила. На что он нарывается? Свидетелей убирают. Ужаснувшись своей мысли, выдохнула. Нет! Она никогда не сможет. В тот момент, когда она впервые его увидела, дряная жизнь поимела смысл. Он, тот принц, о котором мечтают все девчонки, появился в реале, улыбаясь и дразня. Он, словно сошедший и обожаемый всеми женщинами Ален Делон и Кевин Костнер в роли Робин Гуда в одном лице. И, конечно, наш, родной, Тихонов из "Семнадцати" в тот момент, когда он складывает ёжика в тюремной камере или... Василий Лановой. Прекрасный принц, один танец с которым перевернул жизнь затраханной его боссом четырнадцатилетней женщины. Убить его, всё равно что убить свою мечту.
  
   Вот только почему после встречи с Витькой эта мечта превратилась в обыденность? Может быть, прошло слишком много лет? А может быть, когда встречаешь свою половинку, жизнь разворачивается в противоположном направлении?
  
   Ноутбук шипел, загружая файлы, а Кристина мысленно подгоняла его. Слова просились на свободу. Через писательство, признанное или нет, приходит очищение. Через слёзы, через боль. Через осмысление. Я благодарна судьбе за свое графоманство. Я смогла прожить много судеб и быть более внимательной к людям, потому что хотела перенести их на бумагу, пардон в файл. Я использовала их. Я использовала свои любовные отношения. И даже самых дорогих маму и Витьку, у которых я прошу прощения, потому что описала их в этом романе.
  
   Приручить умирающего нетрудно. Особенно, которого все бросили. Даже любимый Эдик. В тот момент, когда мы с мамой появились в жизни Андрея, у него никого не было. Родители погибли, сестра возненавидела, любовник струсил. Несколько раз, наблюдая переживания Андрея, я звонила этому педику и убеждала его, что ему всего лишь нужно появиться. Просто поддержать, но он, участвуя у очередной гомосексуальной оргии, послал меня подальше.
  
   Андрей его искренне любил. В тот момент, когда он рассказывал мне, я, убежденная в своем отрицании однополых отношений, наконец, поверила, что это имеет право на жизнь. Что мы всего лишь души, заключенные в телесную оболочку и не важно какое нам досталось тело. Андрей, вообще, был очень искренним. Мы настолько быстро сошлись во всём, что когда он предложил мне оформить наши отношения, я засопротивлялась. Иногда мы притормаживаем у цели. Слишком близкая мишень порождает неуважение к себе. Как, уже всё свершилось? Но мне же недостаточно игры, я не доиграла. Дайте мне ещё препятствий. В тот момент Андрей заикнулся, что я могла бы разделить Двенадцать сосен поровну между мной и Эдиком. Он составит завещание на меня, ну а дальше я распоряжусь сама. Честно? Я не собиралась никому ничего отдавать. Особенно этому извращенцу. Но я не хотела, чтобы Андрей знал. Я дала ему слово. Но что стоит слово беженки?
  
   Наверно, меня можно упрекнуть в меркантильности, но меня оправдывает одно обстоятельство. Я действительно была его женой. Не на бумаге. В постели. Выйдя замуж за больного СПИДом, я собиралась лишь за ним ухаживать, но жизнь и неуёмный темперамент моего тела распорядились иначе.
  
   Тому, что мой гомичный муж начал за мной подглядывать, я сначала не придала значения. Может, ему просто скучно? При моей любви к обтягивающим маечкам и коротким шортикам, в которых мне действительно удобно, трудно перестроиться. Убеждённая в том, что живу с братом, я позволяла себе многие вольности. Приходила к нему в атласном коротком халатике и, растянувшись рядом на постели, рассказывала о своих ненормальных клиентах. Я не прикрывала дверь, когда переодевалась. Приходила к нему поболтать в майке без лифчика, пока однажды не заметила, что он подглядывает за мной. В тот день я отдыхала с пивом. Увидев его под дверью, я, оставшись только в кружевных трусиках танго, распахнула дверь.
   - Андрей, что ты прячешься? Если тебя интересует, как устроена женщина, я тебе покажу. - В тот момент, пьяная и доступная, я казалась себе гетерой, чья миссия на земле - быть богиней дарующей любовь. Некой Таис Афинской.
   Его бледность и трясущиеся руки удивили меня. Он потянулся к моей груди, словно никогда не видел ничего подобного.
   - Можно я только потрогаю?
   - Трогай! - великодушно разрешила я, подбочениваясь и поглядывая в зеркало. В тот момент поза, которую я приняла, соответствовала состоянию нарциссизма столь свойственного мне. Уж если мальчику не суждено быть с женщиной, так пусть хоть посмотрит.
  
   Дурочка, я забыла о реакции своего тела. Стоило ему прикоснуться к моим соскам, как они тут же призывно отвердели. Не помню точно, но какой-то перерыв в сексе - конечно небольшой, большого я не выдерживала, в тот момент имелся. Плюс спиртное, которое имеет наглость ускорять желание и притормаживать оргазм, тоже присутствовало в большом наличии.
   Забыв кто я и с кем, я машинально прижалась к мужу и... ощутила его эрекцию. Его руки мяли мою грудь, губы приоткрылись, но вдруг он оттолкнул меня от себя.
   - Чёрт. Прости, Кристина. Сам не знаю, что на меня нашло.
   Некоторое время мы стояли, разглядывая друг друга, на его льняных брюках виднелась небольшая выпуклость. Я улыбнулась.
   - Слушай, а вот это уже интересно. Может ты вовсе не гомик, а бисексуал?
  
   Его лицо помрачнело, губы скривились от боли. Я тут же протрезвела и осознала, что сморозила жуткую глупость. Что толку инфицированному, который не может себе ничего позволить, от подобного открытия? На меня накатила жалость. Я молча обругала себя идиоткой. Андрей м вышел из комнаты, а я потянулась к кружке, в которой оставалось пиво. И тут меня осенило. Будет жутко несправедливо, если он уйдёт из жизни так и не поняв, что может быть нормальным мужиком. В том, что каждый гомик, как бы не бравировал, страдает от своей неполноценности, я не сомневалась. Сделав несколько глотков для храбрости, я достала из шкафа презервативы. В голове мелькали проштудированные мною статьи, как предохраниться от СПИДа, в том числе и та, что хвалёные резинки не помогают. Но в тот момент мне не хотелось об этом думать. Риск всегда возбуждал меня.
  
   Я накинула шёлковый халатик и отправилась на поиски Андрея. Он лежал в спальне, уткнувшись в подушку. Я легла рядом. Была уверена, что вот уж теперь увижу слёзы, которые до сих пор благодаря его умению держать себя в руках, только поблёскивали в глазах. Но его глаза были сухими. Некоторое время он молча смотрел на меня, пока я не прижалась к нему. Его руки пытались оттолкнуть меня, но я победила. Он затих, уткнувшись в мои волосы. К моему бедру прижималось то, что до сих пор не знало женщин. Я повернулась на спину, халат распахнулся, и он жадно приник к моей груди, покусывая то левый, то правый сосок. Запретный плод сладок и безумен и перемешанное с жалостью возбуждение сводило меня с ума, требуя, чтобы я немедленно впустила его в себя. Мы оба тяжело дышали, словно пробежали стометровку. Остатки разума напомнили о презервативе. Я зашуршала оберткой. Он перехватил мою руку.
   - Ты с ума сошла.
  
   Я шептала ему на ухо какие-то нежности, пока он не разжал мои пальцы и не отбросил презерватив подальше. Его рука, сдернув трусики, пробралась вниз, лаская каждую складочку, так как в тот момент мне казалось, никто это не делал до него. Я застонала от наслаждения, когда его рука нажала на клитор, почувствовав мою реакцию, он высвободил руку, которой обнимал меня и ввел ее внутрь влагалища, массируя попеременно то заднюю, то переднюю стенку. Кончили мы одновременно, раздеться он так и не успел. Испуганные и ошарашенные случившимся мы лежали на расстоянии друг от друга. Потом он приподнялся на локте и заглянул мне в глаза:
   - Спасибо тебе, что не умру гомиком.
   - Как ты можешь быть гомиком, если ты женат, - слабо улыбнулась я.
   Он нежно провел рукой по моей груди.
   - Я и не подозревал, как это прекрасно, ласкать женскую грудь. Но нам не стоит увлекаться этим. Надеюсь, в твоей жизни есть какой-нибудь мужчина?
   - Постоянного нет. - Я приподнялась на локте. - Почему я не могу заниматься сексом с моим мужем?
   - У тебя нет мужа, - жестко сказал он. - И если мы будем продолжать в таком роде, я захочу, чтобы ты по-настоящему была моей, а у тебя нет тормозов, чтобы остановить меня.
   - Но я вспомнила о презервативах.
   - Презервативы не помогают. Нас об этом предупреждали. Это всего лишь миф, способствующий их продвижению на рынке.
  
   Не дождавшись моего ответа, Андрей ушел в душ, а мне в который раз стало стыдно за реакцию своего тела, с которой я никогда не могла совладать. Женщины не должны так чувствовать и так быстро возбуждаться. Сегодня, прекрасно осознавая, что Андрей болен, я была готова отдаться ему несмотря ни на что. И можно сколько угодно ссылаться на то, что я хотела, чтобы он почувствовал себя мужчиной. В какой-то момент я как всегда просто потеряла голову от своих ощущений и желания. И если бы не его выдержка, то я уже сегодня могла стать инфицированной. В голову вдруг пришла мысль о маме. Господи, какая же я дура. И как теперь мы будем жить под одной крышей с Андреем? Неужели я снова всё испортила?
  
   Андрей появился с зачесанными назад мокрыми волосами. Последнее время его волосы сильно поредели. Он осунулся, похудел и болезнь, до этого лишь занесшая над ним свои крылья, теперь без сомнения вцепилась когтями. Он сел рядом со мной. Я порадовалась, что успела надеть халат. То, что произошло между нами, сейчас казалось немыслимым.
   - Я не прощу себе, если заражу тебя.
   - Обещаю больше тебя не соблазнять.
   Он улыбнулся:
   - А я - не подглядывать за тобой.
   - Я буду запирать дверь.
   Некоторое время мы провели молча. Потом он сказал, глядя куда-то в окно.
   - Я думаю, что уеду на пару недель. У меня всегда была мечта посмотреть норвежские фьорды. Думаю сейчас самое время. Когда приеду, между нами всё будет по-прежнему.
   - Ты уверен, что сможешь выдержать это путешествие?
   - Постараюсь. Есть еще один вариант: уехать тебе вместо меня. Я могу дать денег.
   - Поезжай лучше ты. У меня много работы, - Кристина соврала. В работе был очередной застой. Но она боялась, что если уедет, то Андрей побоится снова пустить её сюда. Пусть лучше уезжает он. А она к его приезду нужно завести любовника.
  
   Глава 26
  
   Клиент, за которого Кристина так боролась, оказался на удивление приятным мужчиной лет сорока с небольшим. Его шёлковые костюмы всегда были безупречно отглажены, а чёрный туарег вылизан до блеска даже в дождливую погоду. Он был глубоко - это Кристина определила по его прохладному отношению к ней - женат и имел девочку восьми лет отроду, которая каталась на лошадях в парке Трубецких.
  
   У Валерия была мечта, с которой он и обратился в агентство. Окна квартиры, которую он желал приобрести, должны выходить на реку, чтобы наблюдать проплывающие мимо теплоходы и медитировать на воду. Валерий Николаевич в тот же день подошел на фирму и, познакомившись с Кристиной, оставил задаток и подписал договор. "Не подведи", - прошипел, брызгая слюной Мухин, ставя печать и делая жирный росчерк.
  
   Кристина только вздохнула. Она уже основательно подготовилась к встрече, прозвонив все трёшки в Хамовниках, чтобы иметь основание приуныть. Плохо оказалось всё: окна квартир смотрели во двор, риэлторы, работающие в одном из самых престижных районов столицы, были наглыми и противными. Договориться с ними о скрытой комиссии не представлялось возможным. Зарабатывать на своем лакомом кусочке они хотели только сами, что и было понятно. Продавать такую квартиру всё равно что вытащить счастливый лотерейный билет. А те комиссионные, которые платил клиент за поиск, не мог ни устроить Мухина, ни решить судьбу Кошки. Кристина обшарила все базы, пока, наверно, в десятый раз не набрала номер, абонент которого оставался до сих пор недоступным. Недоступной риэлторша оказалась при первой встрече в эфире. Её язык лениво ворочался во рту, при слове "торг", она оскорбительно замолчала. На вопрос о просмотре, гордо заметила, что у неё ключи, очередь желающих и совершенно нет времени. Кристине ничего не оставалось делать, как продиктовать номер телефона и ждать несколько дней, прежде чем их впустили в квартиру.
  
   Риэлтором оказалась тётка средних лет с отвратительной бородавкой над верхней губой и густо подведёнными глазами. Квартира оказалась идеальной распашонкой, два окна которой смотрели на деревья во дворе, а кухня и гостиная на Москва-реку. Укомплектованная хорошо подобранной итальянской мебелью и утопающая в растениях, среди которых цвели даже орхидеи, хатка приглашала будущих хозяев поставить у двери тапочки.
  
   Заранее предупреждённый Кристиной, Валерий восторгов не высказал, но успел шепнуть, что увидел свою мечту и умрёт, если трехкомнатное чудо не достанется ему. Увидев, как он садится в туарек, Кристина вернулась к риэлторше, ожидающей у подъезда следующих клиентов. Холодно кивнув, дама ещё минут десять болтала по телефону, повернувшись к Кристине спиной. Кинуть её казалось святым делом. Наконец, спрятав телефон, Бородавка, как её окрестила Кристина, повернулась:
   - Ну что, милочка, созрел твой красавчик?
   - Хотелось бы обсудить условия, - спокойно заметила Кристина, испытывая желание разцарапать наглую физиономию.
   - С превеликим удовольствием. - Бородавка кокетливо повела плечиком. - История квартиры девственная, ни разу не продавалась. Хозяйка - одинокая дама, близкая подруга моей мамы. Иметь дело будете только со мной. У меня доверенность на приём аванса. Теперь самое главное: я хочу заработать на этой квартире, - её глаза хищно сверкнули, - поэтому цена в договоре купли-продажи будет указана на семьсот тысяч меньше. - Кристина изо всех сил пыталась удержать желающую раскрыться челюсть в прежнем положении. - Эти деньги ваш клиент за день до сделки положит в ячейку указанного мной банка на моё имя. Условие доступа, как обычно: договор купли-продажи, - она смерила Кристину взглядом с ног до головы. - Надеюсь, какой-нибудь опыт у вас имеется? Вы как-то молодо выглядите.
  
   Кристина почувствовала, что эта дама, которая называла себя исключительно Любовь, а никак не Люба, могла бы легко стать её следующей жертвой, которую, если бы она была маньячкой, убила бы без сожаления. Интересно, нет ли у этой Любови или Любви аллергии на что-нибудь? Что бы сказала эта Бородавка, если бы узнала, что та, которая по ее словам "молодо выглядит", в данный момент выпущена под залог.
  
   Вовремя подошедшие следующие клиенты не дали возможности ответить. Агентша направилась к подъезду, размахивая ключами, как трофеем. Кристина села в Кошку и задумалась, раскладывая факты. Однозначно, что эту квартиру нужно покупать. Другой такой в этом районе не найти. На пути имелось два препятствия: Бородавка и отсутствие хозяев в доме, что давало Бородавке неограниченную свободу. Если пойти у неё на поводу, то хозяйку можно будет увидеть только на сделке, что уже будет поздно, потому что семьсот тысяч Кристине нужны в качестве скрытой комиссии. Тут она себя остановила: не семьсот, а скажем, пятьсот, потому что основное правило, о котором Кристина старалась не забывать, гласило: не жадничать и всегда делиться. Значит, пятьсот. Немного подумав, Кристина набрала номер Валерия. Так, на всякий случай, чтобы проверить, насколько глубоко он сидит на крючке.
   - Валерий Николаевич, ещё раз здравствуйте.
   - Да, Кристина. Я внимательно слушаю, - она уловила еле заметное напряжение в его вкрадчивом голосе. Улыбнулась. - Боюсь, у меня не самые приятные новости. Я всё еще здесь, у подъезда, а просмотры продолжаются. Агентша не желает ничего обсуждать, пока всем не покажет.
   - И что это означает?
   - Ну... - Кристина сделала паузу, физически ощущая, как крючок опускается глубже. - Скажу вам из личного опыта, когда на квартиру несколько покупателей, цена поднимается.
   - Хм... Ну, цена итак не самая низкая.
   - Согласна, но подобных квартир в этом районе больше нет. - Она ненавязчиво перечислила все преимущества: близость к парку Трубецких, вид на воду, красивый дом, консьерж, ремонт.
   Валерий молчал. Кристина тоже. Он не выдержал первым.
   - В гонке участвовать не буду, но если потребуется некоторое увеличение цены, готов обсудить. Я подумал, что могу ещё подзанять денег.
  
   Значит, еще как минимум триста тысяч у неё в кармане. Черт, не у неё, а у Мухина. Может, Мухина кинуть тоже? Она улыбнулась собственному коварству и сочувствующим голоском спросила в пределах какой суммы она сможет варьировать. Получив цифру, взволнованно закрутилась на месте. Крючок оказался еще глубже, чем ей казалось. Будущая сделка становилась ещё интереснее. Осталось вывести из игры Бородавку.
  
   В этот момент Бородавка вышла из подъезда и, распрощавшись с покупателями, севшими в Ленд Ровер, затопала в сторону метро. "Курица даже машину не водит", - подумала Кристина. Всех женщин она условно делила на две категории: те, которые водят машину и, соответственно обладают бойцовским характером, и те, которые не водят, и рождены трусихами. Она повеселела и погладила руль любимой машинки. "Все будет у нас тобой, хорошо". Посидела еще минут пять на всякий случай и направилась к подъезду.
  
   Консьержка смотрела из окошечка, словно царица с трона. Кристина извинилась и сказала, что они только что смотрели квартиру, и она, видимо, забыла там свой мобильный телефон. Консьержка нахмурилась:
   - Так позвоните этой даме, которая вам показывала.
   - Понимаете, так глупо, но её номер телефона остался в телефоне, - Кристина улыбнулась игре слов. - Скажите, когда обычно возвращается хозяйка? Я могла бы подождать.
   - Хозяйка живет на даче.
   - Какая жалость. - Кристина убедилась, что Бородавка не врала. - Но, может быть, у вас есть ключи от квартиры?
   - Да кто же из этих богатеньких доверит ключи от своих хором?
   - Ну да, согласна. Не знаю, как вы, вообще, с ними работаете.
   - Приходится, - от сочувствия консьержка стала немного любезнее, и Кристина подкинула ей свою идею.
   - Я заметила, что в квартире много цветов. Значит, кто-то их поливает. Может, запасной комплект ключей есть у соседей?
   Остренькое лицо консьержки просветлело.
   - Ты права. У неё подружка здесь живет на шестом.
   - А можете ей позвонить, а я пока за шоколадкой сбегаю для вас? Чаю попьёте.
   - Да ладно уж тебе. Захочешь потом принесешь. Глафира дома, пришла уже с прогулки. Каждый день гуляет два часа по набережной. Говорит, полезно для здоровья. Сейчас я ей позвоню.
  
   Остальное было делом техники. У Глафиры оказались ключи от квартиры, и тут Кристине пришлось рассказать ей страшную правду, как обманывают её подругу. Глафира, тряся накрученными кудрями только восклицала: "Не может быть. Вот подлюка. Не зря мне эта Любовь никогда не нравилась". Она сама позвонила своей подруге на мобильный и, выложив всю историю, передала трубку Кристине, которая повторила её с некоторыми подробностями, предупредив о том, чтобы та ни в коем случае ничего не говорила агентше, а просто временно отложила продажу. А уж она, Кристина, завтра ждет её с документами в агентстве для получения аванса.
  
   Сделка состоялась через два дня. Пересчитывая комиссионные, Мухин чуть не облизывал каждую купюру, попутно лопоча комплименты Кристине, которая сидела, закинув ногу на ногу и таинственно улыбалась. Кошка была спасена. Бородавка наказана. Сергей обещал, что после уплаты этой суммы, дело будет похоронено в архиве. Жизнь продолжалась.
  
   Уже дома Кристина, помахивая ключами от вновь обретенной Кошки, она набрала номер Корзины:
   - Слушай, я тут такую сделку провернула, давай собирайся, в ресторан поедем. Хочу тебя отблагодарить, что ты тогда помогла мне.
   - Когда маму забрала? Неужели получилось? - в грустном голосе Корзины послышалась искренняя радость за подругу.
   - Ещё как получилось. Даже лучше, чем ожидалось.
   - Какая же ты молодец. А я тут кисну сижу.
   - А причина?
   - Когда мы разговаривали с Максимом, пришла его жена, он пообещал перезвонить и до сих пор не звонит.
   - И сколько прошло времени?
   - Да с пятницы.
   - Так сегодня уже вторник.
   Корзина молчала.
   - А ты что, до сих пор ждёшь?
   - А как я могу не ждать, если люблю. Обидно только. Это ведь не первый раз. Он все время так говорит и не перезванивает.
   - Козлы они все, - беззлобно заметила Кристина. - А ты, когда он позвонит, трубку не бери.
   - Да как же это?
   - А вот так. Легко. Пусть знает, что ты не всегда доступна. Мужчины любят неуловимых женщин.
   - Не знаю, смогу ли.
   - А что трудного-то, трубу не брать? Сидишь, смотришь на мобильник, где его имя высвечивается, и язык показываешь. - Корзина хихикнула, и Кристина, находясь в том настроении, когда чувствуешь, что, наконец, прогнула под себя если не весь мир, то хотя бы половину, весело продолжила: - Давай лучше собирайся. Поведу тебя в Шенонсо. Французская кухня, французские вина, богатые мужчины. Там есть беседки на воздухе. Может, познакомимся с кем-нибудь.
   - Слушай, у тебя итак два любовника.
   Кристина засмеялась.
   - Один меня бросил и уехал, другой как-то поднадоел, так что самое время познакомиться с кем-нибудь третьим. Мужчины ведь, Корзинка, должны приносить радость, а не страдания, а иначе, зачем они нам нужны? Так что одевайся поприличнее. Хотя нет, подожди меня, я сама выберу тебе что-нибудь.
  
   Глава 27
  
   Все беседки на улице оказались заняты, и молоденький услужливый официант с тоненькой полоской усов, напомнивших Кристине о Витьке, провёл девушек в зал. Там из-за работающего кондиционера было значительно прохладнее. Официант помог, не обращая внимания на спутницу, Кристине сесть. Она поймала взгляд мужчины в льняной рубашке за соседним столиком и улыбнулась уголками губ. Собираясь повеселиться, она надела голубой сарафан, открывающий загорелую спину и плечи, и в тон ему голубые босоножки на каблуках. Ярко-красный маникюр на руках и ногах, руки в кольцах. Она знала, что выглядит прекрасно. Подругу она заставила надеть чёрный шёлковый комбинезон, который скрывал волосатые ноги, подчеркивая высокую грудь и покатые белые плечи. Выудив его из шкафа, Кристина с восторгом спросила, почему Зина его не носит. Та нехотя призналась, что купить такую экстравагантную вещицу заставила мама, а она чувствует себя в нем неуютно. Кристина рассмеялась.
   - Это ужасно неуютно чувствовать себя красивой. Да-да.
   Зина смутилась, поглаживая гладкую ткань.
   - Думаешь, мне стоит обновить его?
   - Уверена. Быстрее одевайся, и я займусь твоими волосами и макияжем.
  
   В ресторане Кристина, листая меню, Кристина обнаружила, что её тошнит от названий мясных блюд. Услужливая память тут же напомнила, что чувствовала то же самое в вечер убийства, когда ужинала с Сергеем. Кристина ещё немного порылась в памяти и обнаружила, что за весь месяц не съела ни то что мяса или котлет, а даже любимой прежде колбасы. Причём сама этого не заметила. И это при её первой мясной группе крови.
   - Удивительно! - заметила Кристина после того, как она выбрала запеченную лосось, а Корзина мясо в гранатовом соусе, и официант, налив им по бокалу и, поставив в ведерко со льдом бутылку белого вина, удалился. - Кажется, я становлюсь вегетарианкой.
   Голубые глаза подруги округлились.
   - Не может быть! Не делай этого. Как же тогда шашлыки на даче?
   - Сама не знаю, - пожала плечами Кристина, подумав о том, есть ли здесь связь с той человеческой плотью, которую убивала она и животной, которую убивали другие. - И ведь это не результат убеждения или желания поправить здоровье, или похудеть...
   - Смею заметить, что ты еще похудела, - перебила ее подруга.
   - Возможно. Последнее время очень много всего произошло. Пришлось здорово понервничать.
   - Ты так ничего и не рассказала про свою сделку века. Нет, потом, - перебила сама себя Зина, поднимая бокал. - Давай сначала выпьем за тебя. За самую талантливую и рисковую девушку. Мне это так в тебе нравится. За твою смелость, находчивость, умение поставить всех на колени. За твою сексуальность. Заметь, когда ты вошла, все мужики, сидящие за столиками, повернули головы в твою сторону. За твою дисциплинированность, в конце концов. - Кристина удивленно подняла брови. - А что стоит только твоя ежедневная пробежка на озере?!
   - Корзина, остынь. Тост должен быть кратким. Ты скажешь что-нибудь ещё позже. А то я совсем зазнаюсь. - Кристина подумала, как ей все-таки повезло иметь такую подругу, которая не завидует, а искренне восхищается, и это натуральное женское восхищение, а не льстивое мужское, делало его более ценным. Может, она и в самом деле ничего? Сама ведь себя сделала. Селф вумен.
  
   Они выпили вина, и Кристина рассказала про последнюю сделку. На этот раз, словно что-то почувствовав, Корзина расспрашивала, куда именно Кристина ездила в тот вечер, когда Илария была у неё и в какой цвет покрашены стены в комнате.
   - Стены в комнате? - повторила удивленная Кристина и вдруг вспомнила, что тогда зачем-то наплела про окрашивание стен. Вот идиотка. Хорошо, что Корзину не вызывали для дачи показаний. Сдала бы с потрохами, сама того не зная. - Кристина улыбнулась. - Ох, я совсем забыла. Маляры меня обманули. Взяли какой-то более выгодный заказ. Ну, я все равно была занята. Так что спасибо, что помогла с мамой. Глотнув вина, Кристина начала рассказывать про сделку с Валерием. Зина слушала, не перебивая. И только после того, как они снова чокнулись, уточнила:
   - Ты тогда сказала, что едешь куда-то в Подмосковье. Ты что, ездила так далеко за клиентом, который купил хату на Фрунзенской набережной?
  
   Бог мой, как глупо я вру, ужаснулась Кристина. У Корзины хорошая память, надо быть осторожнее. Кристина опустила взгляд, быстро соображая. Про случайное убийство ей пришлось рассказать только Иларии, это лучше было сделать самой, чем она бы услышала от соседей. Конечно, Корзина и знать об этом не знала, а то быстро бы свела все факты воедино.
  
   - Не хотела тебе говорить. Но эти два дела не имеют ничего общего. Там был земельный участок, в который я вложила часть своих денег. Но, к сожалению, обнаружились наследники, пришлось скинуть его задёшево. А вот с Валерием я все отыграла назад. Ой, совсем забыла. Я же твои деньги принесла. С небольшими процентами. За услугу. - Кристина взяла в руки сумку.
   - Ты обалдела! Какая услуга?! Я тебе просто так дала, - возмутилась Корзина.
   - Бери и не раздумывай! - Кристина обрадовалась смене разговора. - Знаешь, наверно, у меня такая скотская профессия, что я привыкла всех подкупать. Так что не обижайся сама и не обижай меня, - она вытащила конверт и подтолкнула его к подруге. - Сегодня я могу себе это позволить.
  
   Лицо Зины вызывало гамму эмоций: она завидовала подруге, что та зарабатывает достаточно большие, по сравнению, с ней деньги, испытывала благодарность за неожиданную щедрость. И хотя деньги не имели большого значения, кормили её родители, на шмотки она почти не тратилась, это все равно было приятно. К тому же Макс обмолвился, что попал в неприятную ситуацию. Теперь она сможет ему помочь. Увидит его благодарный взгляд. Может, он даже поцелует её. В щёчку.
   - Спасибо, - Корзина спрятала конверт в сумку.
  
   Инцидент помог, вопросов на щекотливую тему больше не задавалось, но несколько раз за вечер, Кристина ловила на себе задумчивый взгляд подруги. Выпив первую бутылку, Кристина хотела взять вторую, но Корзина убедила её продолжить дома на диване. С тех пор, как Зина начала встречаться с Максом, она переехала от родителей в маленькую двухкомнатную квартиру в пятиэтажке, которая казалась Кристине тесной, захламленной и до неприличия несовременной, начиная с дурацких обоев в гостиной, имитирующих книжный шкаф и заканчивая занавесками "кошкин дом" в крохотной кухне. Единственным достоинством квартирки была чистота. Корзина обожала мыть полы, окна, раковины и прочее. Видимо, какая-то часть материального должна была уравновесить творческую профессию музыканта.
  
   Прикончив вторую бутылку почти в одно лицо, Зина цедила один бокал, Кристина развалилась на диване и потребовала массаж. Где и как Корзина научилась этому искусству, Кристина не знала, но всегда с удовольствием предоставляла ей свою загорелую мускулистую спину. Сбросив сарафан и, оставшись в одних трусиках, она растянулась на широкой кровати Корзины и, предвкушая удовольствие, закрыла глаза. Сильные музыкальные пальчики подруги совершали свой привычный разглаживающий и постукивающий ритуал. Кристина почувствовала, что засыпает, как вдруг почувствовала, что её пытаются перевернуть на спину. Не открывая глаз и не вдаваясь в размышления, что с ней делают, она перевернулась и вдруг почувствовала, что её нежно целуют в грудь, а потом в губы. Опьянение и усталость дня ослабили контроль и совершенно неожиданно для себя, она раскрыла губы в свою очередь, лаская грудь подруги и удивляясь приятным, не испытанным доселе ощущениям. Грудь у Корзины была упругая с розовыми сосками, сразу напрягшимися от ласки. Пальцы Корзины, не хуже, а даже нежнее мужских, проникали в запретные места. Кристина открыла глаза, пытаясь поймать взгляд Корзины, но та, спрятала лицо у неё на груди, а когда, наконец, подняла, то умоляюще прошептала, чтобы её не прогоняли. Она тянулась к ласке, как тянется маленький ребенок или бродячая собака, и Кристине стало её жалко.
  
   Утром Кристина проснулась от того, что Зина, оперевшись на руку, смотрела на неё, как смотрят в мелодрамах мужчины. И от этого щемяще влюбленного взгляда, Кристина сразу все вспомнила. Не может быть, чтобы она занималась любовью с лучшей подругой?! Неужели она настолько порочна?! Она вопросительно посмотрела в Зинины голубые глаза, и та еле заметно кивнула. При этом если Кристина испытывала стыд и отчаяние, то подруга выглядела счастливой и умиротворенной. Видимо, собираясь продолжить вчерашнее, она положила руку на грудь Кристины.
   - Оказывается, мы можем обходиться и без мужчин, - проворковала она каким-то новым голосом.
   - Послушай, - мягко заметила Кристина, немного отодвигаясь к краю. - То, что произошло вчера, было не совсем правильно. Боюсь, столько пить нельзя.
   - Ну вторую бутылку выпила в основном ты, моя маленькая алкашка, - назидательно заметила Корзина, удобно устраиваясь у неё на плече.
   - Ну не хочешь ли ты сказать, что сделала это на трезвую голову?
   - Я, наверно, давно влюблена в тебя, Ворона. Ещё со школы. Но мне не приходило в голову, что всё может быть так просто.
  
   Просто? У Кристины пересохло в горле. О чём она говорит? О любви? Натворили глупостей по пьяни и теперь стыдно в глаза смотреть. Она вдруг вспомнила об Андрее. Как только он мог с Эдиком? Есть, конечно, некая притягательность, когда ты трогаешь подобное своему тело. Но в остальном... Пить нельзя. Тогда могла СПИДом заразиться, в этот раз чуть подругу не потеряла. Надо немедленно вправить мозг Корзине. Кристина чуть свела брови и села, опершись спиной на подушку, натянув одеяло на грудь. Вид у Корзины был томный и слегка невменяемый, она завладела пальцами Кристины и переплела их со своими. Кристина выдернула руку.
   - Ты можешь меня услышать? То, что случилось, было ошибкой. Давай забудем и...
   - Ты не любишь меня!
   - Конечно, люблю, но как подругу.
   - Ну, мы и останемся подругами. Разве тебе вчера не понравилось? Хуже, чем с Витькой?
  
   При одном упоминании о Витьке сердце привычно заныло. Видел бы он её сейчас. Да ни с кем и никогда не будет лучше, чем с ним. Но это было и прошло. Сейчас, когда не было возможности видеть его, стало немного легче. Осталась легкая грусть и то, что было плохо, понемногу сглаживалось, а то, что хорошо, улучшалось. Конечно, тело скучало по их сумасшедшему сексу, но по прошествии времени собственнические переживания стали казаться странными. Она же ведь не собирается выходить замуж за Витьку.
  
   Корзина, не сводя с неё глаз, ждала ответа. Кристина решила быть честной.
   - То, о чем ты говоришь невозможно.
   Зина вся как-то поникла, съежилась. Голубые глаза стали влажными, рот скривился, словно она пыталась не заплакать. Кристина мгновенно почувствовала себя виноватой, попыталась свернуть разговор на Макса, напомнила, что он ей нравится. Но Зина только отрешённо сказала:
   - Ему я тоже не нужна. Никому не нужна. Даже родители стыдятся, что я такая уродилась. Забудь об этом. Оставим всё как есть. Она выбралась из постели и, накинув на себя халат, ушла в ванную.
  
   Кристина начала одеваться. Захотелось как можно скорее покинуть эту тесную квартирку и больше никогда не встречаться с её владелицей. Сейчас она, словно примерив её шкурку, чувствовала себя несчастной и никому ненужной. Хотелось в душ, чтобы смыть со своего постыдного тела прикосновения женских рук.
  
   Голубой сарафан - единственная ее одежда - сейчас казался неуместным и излишне сексуальным. Ей вдруг захотелось надеть мешковатые джинсы и водолазку под горло, чтобы никого больше не смущать своей излишней сексуальностью. Из ванной слышался шум воды, Кристина поспешила в прихожую и, не застегивая босоножек, чтобы не встретится с той, кто еще сутки назад, была её подругой, тихо прикрыла за собой дверь. В электричке забилась в угол. Всю дорогу до Кратово в голове крутились воспоминания о Корзине. Возможно ли, чтобы они смогли вернуться к прежним отношениям? Противный тоненький голосок в мозгу нашептывал, что нет. Получается, что за последнее время она потеряла всех: Витьку, потому что сбежал, Сергея из-за того, что сунулся не в свое дело, Корзину из-за того, что та решила перекинуться на женскую любовь. Осталась только мама. Вот только, если бы она не болела, и с ней можно было бы поделиться. Не всем, конечно. Всё можно доверить только компьютеру. А вот, если бы она могла рассказать про Корзину... Кристина вдруг почувствовала, что щёки залил жаркий румянец. Как же она могла?! Надо было сразу пресечь все отношения. Надо было... Включившийся звонок "Крестный отец" прервал мысли. Пока доставала телефон, успела подумать, что сердце уже не рвётся при каждом звонке с мыслью, что это Витька. Голос Мухина звучал до противного сладенько. Даже приторно.
  
   - Кристина, есть хорошая квартира на продажу в Филях. Надо съездить с хозяином пообщаться. Ты готова телефончик записать? Что-то шум там у тебя такой, еле слышно.
   - Я в электричке еду, - буркнула Кристина, вытаскивая красную книжечку, без которой она никуда не ездила, и ручку.
   - Не узнаю тебя. Ты и на электричке? Такое возможно?
   - Случается иногда, - буркнула Кристина.
   - Пиши номер телефона. Квартирка на Большой Филевской. Двухкомнатная. Адрес он сам тебе скажет. Хозяина опусти по максимуму, ты это умеешь. Цену потом с тобой согласуем. Комиссионные побольше объяви, но так чтобы не оттолкнуть. Ну, скрытку, надеюсь, ты в сделаешь. - Кристина поморщилась. - Там мало квартир в этом районе. Ну не подведи. Завтра жду тебя в офисе. И ещё знаешь, что?
   - Что?
   - Такие девушки, как ты, не должны ездить на электричках.
  
   Кристина дала отбой и облокотилась на жёсткую спинку сидения. Еще издевается, гад. Можно подумать, ей это нравится. Знать бы, что так получится с отмечанием, она бы лучше дома сидела. Да почему же она всех теряет? Кристина рассеянно полистала книжку. Что-то неуловимо не давало покоя. Она прокрутила в памяти свой разговор с Мухиным. Вроде бы она собиралась в Фили. Думала, буду в том районе, заеду. Но зачем?
  
   Вспомнила, когда увидела Иларию. Они ужинали под кронами Петра и Павла, Кристина приготовила салат Капрезо и воздушное картофельное пюре, так любимое мамой. Зашла речь об отце. Кристина призналась, что уже плохо помнит его. Мама с нежной и грустной улыбкой стала вспоминать, как они познакомились, как он сделал ей предложение. Кристина смотрела на мамино до сих пор красивое лицо, вдруг ощутив, неожиданную боль при мысли о том, что отец приезжал в Москву к любовнице. И тут её осенило. Семья ее сводной сестры жила на Большой Филевской в доме двадцать. А теперь она будет продавать квартиру в том же доме. Что это? Очередные проделки кукольника?
  
   Илария посмотрела на Кристину.
   - Я, наверно, тебе надоела, ты меня не слушаешь. Никакой личной жизни у меня нет, а прошлое уже пересказано. Просто не знаю о чем с тобой поговорить. Расскажи, как прошла вечеринка с Зиной?
   - Ну что ты, мамочка. - Кристина вдруг взглянула в мамины грустные глаза и решила рассказать ей часть правды. Наверно, она не права, что все скрывает от нее. - Мне всегда с тобой интересно. Я просто вдруг вспомнила, что Мухин сегодня предложил мне продавать квартиру на Большой Филевской в доме двадцать. - Она сделала паузу, выжидающе глядя на мать.
   Илария вспомнила адрес мгновенно.
   - Бог мой! Тот самый дом. Не может быть?!
   Кристина скорчила гримаску.
   - Судьба любит сюрпризы, мам. Как думаешь, мне стоит зайти и посмотреть на сестричку.
   - Ты поднимешься по тем же ступенькам, где ходил твой отец. - Глаза Иларии наполнились слезами, и Кристина мгновенно пожалела, что завела этот разговор.
   - Не думаю, что она принимала его дома, мам. Это же риск. Она была замужем.
   - Как знать?! Если очень хотела его видеть, могла и рисковать. Это сейчас гостиницы везде с почасовой оплатой. Интересно, как можно заранее понять, сколько часов тебе понадобится?
   - Три, - машинально заметила Кристина, вспомнив, что Витька заказывал номер на три часа.
   - А ты откуда знаешь? Была там?
   - Слышала от подруги, - неудачно соврала Кристина, засунув в рот последний кружочек помидора с моцарелой, посыпанный базаликом.
   - Уж не от Зины ли? - Илария смотрела укоризненно, а потом махнула рукой. - Хорошо, что он уехал.
  
   Кристина, прожевав помидор, кивнула, подумав о том, что это очень плохо. Все её тело и губы скучали по Витькиным рукам и жадным наглым поцелуям. Никто и никогда больше не поцелует её так. Ни с кем она не испытает такого единения, когда он в ней. Пусть даже они занимались этим в гадких номерах, насквозь пропитанных продажным сексом.
  
   - Ты делай, как считаешь нужным, девочка моя. Если хочешь посмотреть на свою сестрёнку, посмотри. Только расскажи мне потом. И не бойся меня расстроить, я сильнее, чем ты думаешь. А потом, вдруг вы подружитесь? У тебя же никого нет.
   - Для того чтобы мы подружились, мне придется объявить себя сестрой, а это ни к чему. И я ещё не знаю, готова ли я её увидеть.
   - Так как прошел праздник с Зиной? - спросила Илария, явно желая отвлечь дочь, но Кристина, рассказывая о первой части праздника, которая была неплоха и умалчивая о второй, ещё больше расстроилась.
  
   Проводив маму до спальни, она поднялась к себе в комнату. Состояние хуже некуда. Спать не хотелось, а следовало, судя по тому, что уже было одиннадцать, а на завтрашнее утро назначена встреча на Филёвской. Ну ладно. Она немножко попишет роман о своей жизни.
  
   Глава 28
  
   Перечитав последнюю главу и, подправив опечатки и похожие слова, Кристина задумалась. Интересно, если верить тому, что ещё до рождения каждый выбирает себе определённую программу в жизни, почему её угораздило выбрать этот дурацкий сценарий?
   История с Андреем была как две капли воды похожа на историю с Корзиной. Снова под воздействием спиртного её понесло с сексом. Правда, тогда, им удалось остаться друзьями. Несчастье помогло.
  
   Голос Андрея с трудом пробивался через разделяющие нас километры.
   - Я возвращаюсь домой, ты сможешь заказать мне билет на завтра и встретить меня в аэропорту?
  
   - Но что случилось?
   - Чувствую себя отвратительно. Так ты поможешь мне?
   - Господи, ну, конечно.
  
   Ледяные пальцы сжали сердце. У Андрея был такой голос, словно там, среди всех этих прекрасных фьордов, фотографии которых они так долго рассматривали перед отъездом, он умирает. Вспомнился вечер, когда я, словно настоящая жена помогала ему собирать чемодан. Гладила джинсы, рубашки. Он сидел напротив и смотрел на меня с улыбкой, которая вынимала душу. Не нужно было ему уезжать. "Но он сбежал туда из-за тебя", - заметил внутренний голосок. С этим я полностью согласна. А я ведь хотела, как лучше. А получилось, как всегда в её жизни. Не то, чтобы плохо, а просто отвратительно.
  
   Закончив разговор, я быстро прошла в комнату Андрея и достала кредитную карту, которую он оставил на тот случай, если с ним что-то случится и понадобятся деньги. Я тогда удивилась, что он совсем не боится, даже как-то это прокомментировала, а он сказал спокойно так, тихо, что у него никого не осталось, кроме меня. И что, если не верить мне, то тогда кому? Я сглотнула ком в горле. То же самое слишком часто говорила мама. Есть две страшные вещи на свете: одиночество и болезнь. И одно из них порождает другое, независимо от того, что приходит первым.
  
   Андрей выглядел ужасно. Про таких говорят, не жилец. Он медленно, покачиваясь, шёл между пассажирами и при одном взгляде на его лицо, можно было понять, что он умирает. Чёрная шапочка-презерватив придавала его бледному лицу синюшный оттенок. На лице появилась сыпь, которой не было до отъезда. Мне хотелось уткнуться в его плечо и заплакать. Рядом с ним я чувствовала себя неприлично здоровой. Он слабо улыбнулся, не прикасаясь ко мне.
   - Здорово, что ты здесь. Боюсь, у меня даже нет сил идти за багажом.
  
   Я беспомощно огляделась, куда бы его посадить, но наши аэропорты не предусмотрены для больных людей. Чёрт бы побрал всех, кто думает только о здоровых. Пока я ждала его чемодан, Андрей сидел на полу, прислонившись к стене. По дороге к машине, он умудрялся шутить и подбадривать меня. И от этих шуток у меня бегали мурашки. И это при том, что у меня всё-таки имелась многолетняя привычка справляться со страданиями близкого человека.
  
   С этого дня, а точнее отъезда, его здоровье начало стремительно ухудшаться. Исчезли наши прогулки вокруг озера и воскресные шашлыки. К тому же наступил ноябрь. Обнажённые деревья, мокрые темные стволы сосен и грязь под ногами. Как обычно осенью у мамы тоже наступило обострение, и я разрывалась между двумя постелями и порой напоминала себе попугая, постоянно произносящего поддерживающие слова, в которые никто не верил. Андрей отказался от химиотерапии и принимал лишь витамин С. Сколько я не пыталась его заставить, говорил, что если уж ему суждено умереть, то лучше побыстрее, чтобы не мучить меня.
  
   Иногда моё терпение лопалось, и я, надев плащ с капюшоном - зонты я всегда терпеть не могла - и резиновые сапоги отправлялась в одиночестве гулять вокруг озера. Капли дождя смешивались с моими слезами, которые я, наконец, могла не скрывать. Озеру не нужны мои лживые слова и одобрение. Здесь я, наконец, могла ненадолго остаться сама собой. Никогда не думала, что мне будет так тяжело. Судьба в очередной раз наказала меня. То, что изначально планировалось быть сделкой, превратилось в настоящее страдание из-за близкого человека. Когда и как Андрей умудрился влезть в мою душу, я не знала.
  
   Скорее всего, это случилось в тот первый день нашего знакомства, когда я впервые осталась у него на ночь, и он сидел возле меня, пока я не заснула. На мою беду Андрей оказался интересным человеком: добрым, умным, думающим. Для того чтобы занять его, я скачивала нам одни и те же романы, которые мы слушали порознь: он на диване дома, я в основном в машине, пока стояла в бесконечных пробках в город и из него. Вечером нас ждала приятная беседа и споры по поводу услышанного - прочитанного. Мама иногда присоединялась к нам. И это были хорошие вечера, когда я, откупорив бутылку вина, я смотрела на них двоих, закутанных в пледы, и поглощенных спорами. Я радовалась, что в тот момент, окунувшись в вымышленный мир, они забывали о своём. В нашей гостиной было жарко от горящего камина, но эти двое все равно полулежали в креслах, закутанные в одеяла. У тех, кто болен, нарушен энергообмен, им всегда холодно.
  
   Как-то раз, выпив лишний бокал вина, я призналась Андрею в своём графоманстве. И в том, что с тех пор, как стала писать сама, мне стало гораздо интереснее читать. Я учусь у каждого автора сюжету и построению фраз, завидую ему и спорю, восхищаюсь или презираю. Он долго смотрел на меня с каким-то новым выражением. На совсем ещё недавно красивом лице, теперь покрытом струпьями, застыла грустная улыбка.
   - Я подозревал что-то в этом роде. Теперь я понимаю, что тебе помогает жить с нами твой вымышленный мир, в который ты уходишь, когда пишешь. Без этого тебе бы пришлось совсем тяжко.
  
   Это было так правильно, что я не нашла ответа. Только ждала, что он попросит меня дать ему почитать какое-нибудь моё творение. Хотя вряд ли его заинтересовали бы мои любовные романы, а фантастики у меня не было. Как-то она у меня не писалась и не читалась, хотя Рэя Брэдбери я очень уважала. А еще мне безумно нравился рассказ Уэллса "Дверь в стене".
   - Почитаешь мне что-нибудь сегодня из того, что ты написала?
   - Ну, я думаю, что тебе не очень-то интересно про... - Я замялась.
   - Ты пишешь любовные романы?
   - Не совсем. Я пытаюсь писать о жизни.
   - А в ней всегда есть любовь. Помнишь, как у Высоцкого "Я поля влюбленным постелю, пусть поют во сне и наяву"?
   - "Я люблю, а значит, я дышу, Я дышу, а, значит, я люблю", - закончила Кристина. - Обожаю эту песню и, вообще, все его тексты. Слушаю иногда в машине и думаю, как он мог писать так точно и пронзительно. А я пишу коряво. Никогда не могу выразить точно мысли, которые появляются у меня в голове.
   - Может, ты предоставишь мне возможность составить собственное мнение?
   - Хорошо. Я выберу что-нибудь.
   - Иди сюда, поближе, - попросил он. Я подошла, он взял мою руку и поднес к губам. - Я прожил много лет, считая себя голубым, но благодаря твоей сексуальности, какой-то совершенно особенной притягательной женской энергии, тебе за один раз удалось изменить моё отвращение к себе самому. Болезнь, поселившаяся в моем теле, есть всего лишь следствие этого отвращения к телу, неспособному испытывать ощущения, для которого оно предназначено. В глубине души я никогда не считал правильным, что я сплю с мужчинами и искал способ прекратить это. Несколько раз пробовал заняться сексом с женщинами. Но у меня ничего не получилось. Единственная женщина, с которой у меня была эрекция и оргазм - это ты. - Я смутилась, чувствуя, что покраснела. Неужели тот раз, за который я себя так ругала, оказался таким важным для него? Неужели всё-таки это было правильно? - Тебе удалось стереть грязь, которая годами прилипала к моему телу вместе с неправильными прикосновениями мужских рук. Я понял, как это здорово гладить женскую грудь, как здорово ощущать ладонями гладкую кожу, как ... - Он тоже смутился. - Когда я уехал, не было ни одной ночи, чтобы я не вспоминал тебя и появляющееся желание при мысли о женщине, какое бывает у каждого нормального мужика, но которого не было у меня, несказанно радовало меня. И сейчас, пользуясь случаем, хочу сказать тебе, я подняла глаза и тут же опустила их, испугавшись нежности, появившейся на его страдающем лице. - Я... полюбил тебя, и моё тело, даже такое больное, перестало быть мне отвратительно только из-за того, что ты в тот раз захотела меня. Ты очистила меня и спасла, - его обветренные губы уткнулись в мою ладонь.
  
   Я не знала, что ему сказать. Это было и будет самое лучшее и безнадёжное признание в любви в моей дурацкой жизни. И я знаю по собственному опыту, что это правда. Что-то подобное я испытала в четырнадцать, когда после рук сорокалетнего мужика к моему только что выросшему из детства тела прикоснулись руки моего ровесника.
   Я молча легла рядом и обняла своего мужа. Свободной рукой он перебирал мои волосы. Сейчас его рука была подобна руке брата. То, что ему удалось испытать в тот раз, невозвратимо унесла болезнь. "Дверь в стене", которая хоть раз в жизни открывается, навсегда оставляет чувство неудовлетворённости настоящим.
  
   Глава 29
  
   Дом на Большой Филёвской оказался красивой сталинкой с маленькими балкончиками и высокими потолками. Всю дорогу Кристина пребывала в нерешительности. Зайти к сводной сестре или всё же не стоит ворошить прошлое? И только уже, беседуя с клиентом, вдруг поняла, что не сможет пройти мимо квартиры, которая по иронии судьбы, ещё и оказалась в том же подъезде, только на два этажа ниже. Возможно, по тем же стёртым ступенькам сюда поднимался её отец. И уж совершенно точно на них ступали ноги маминой соперницы и её сводной сестры. Не таким, как ей осуждать отца, но сегодня здесь, в этом красивом доме, ей вдруг стало по-настоящему больно.
   - Вы чем-то расстроены? - в голосе мужчины, показывающего квартиру, сквозила симпатия.
   - Нет-нет, - Кристина заставила себя взять себя в руки, чтобы выполнить возложенную на неё миссию. - Просто задумалась. У вас хорошая квартира, но вряд ли удастся её дорого продать. - Полноватый сорокалетний мужчина озабоченно сдвинул брови. - Почему вы так считаете?
   - Это рынок, - Кристина сделала сочувствующее выражение лица. - К сожалению, квартиры в сталинских домах здорово просели в цене из-за новостроек бизнес класса. Клиенты, располагающие такими деньгами, хотят жить в доме с подземной парковкой и охраной. А у вас в подъезде пахнет кошками, мебель не войдет в пассажирский лифт, а в квартиру нужно вкладывать целое состояние из-за того, что ремонт не делался с момента постройки дома.
   - Зато какое место, филёвский парк напротив. Лыжи, коньки, да просто погулять.
   - Согласна с вами, но все окна на улицу, а там пробки.
  
   Привычно попрепиравшись, Кристина, наконец, озвучила цену, от которой брови продавца поползли вверх, и он на некоторое время лишился дара речи. Решив, что немного переборщила, Кристина кинула пробный камень.
   - Мы можем выставить квартиру немного подороже с условием, если у нас не будет звонков и, соответственно, просмотров мы будем снижаться. Ведь вам же, насколько мне известно, нужны деньги?
   - Мне некогда ждать, - мужчина почесал подбородок. - Мне рекомендовали вас, как опытного специалиста, наверно, вы лучше знаете по какой цене выставлять квартиру, - Кристина сочувствующе наклонила голову набок, держа паузу. - Боюсь, мне придётся согласиться на ваше предложение.
   - Отлично, тогда мы можем заполнить договор сейчас или вы подъедете к нам в агентство?
   - Давайте сейчас.
  
   Закончив с договором, Кристина попрощалась и вышла на лестничную площадку. Спустившись на пролёт, некоторое время смотрела в окно, собираясь с силами и, наконец, вздохнула и застучала каблучками вниз по лестнице. Чувствуя, как колотится сердце, она быстро нажала кнопку звонка. Дверь, испытывая её терпение, долго не открывали, но, наконец, замок щёлкнул, и в проёме появилась женщина средних лет с короткой стрижкой и неприветливым лицом.
   - Здравствуйте, я ... - Кристина запнулась, вдруг осознав, что не знает фамилии. Мама называла только имя. Как глупо. А эта женщина вполне могла оказаться по возрасту папиной любовницей. Кристина жадно всматривалась. Мама гораздо красивее. Как эта самая обыкновенная тетка в халате смогла понравиться её отцу?
   - Что вы хотели? - от бесцеремонных разглядываний женщина посуровела.
   - Я ищу Марину.
   - А, Марину. Так она уже давно переехала. Уже как лет семь назад.
  
   Кристина вздохнула с облегчением. Разговор с сестрой откладывался.
   - Ой, как жалко. Мы дружили в школе, я часто бывала у неё в гостях, а потом наши пути разошлись. Но сейчас мне надо её найти. Ведь вы же знаете адрес, куда она переехала?
   - Это почему я должна знать? Она никакого адреса мне не оставляла. И, вообще, мне эта ваша подруга очень не понравилась. На сделке вела себя вызывающе. Чуть всё не испортила. Прямо хотелось встать и уйти.
   - Это бывает. Может, она не хотела переезжать?
   - Куда не хотела переезжать? В дорогущую квартиру в доме бизнес класса, которую купил для неё отец? Ненавижу таких. И вам не советую с ней общаться. Уверяю вас, вы не узнаете вашу подругу.
  
   Кристина сделала просящее лицо.
   - Мне очень надо ей кое-что передать. Уверена, она обрадуется. - Кристина надеялась, что тётка не будет спрашивать, что это такое, потому что она сама ещё не придумала. Просто врала наобум.
   - Да не знаю я её адреса, девушка.
   - Если она была здесь когда-то прописана, то в выписке из домовой книги, должно быть указано, куда она выписалась.
   - Да? А ты откуда знаешь?
   - Я - риэлтор.
   - Риэлтор? Может, зайдешь тогда, мне проконсультироваться надо, как бывшего мужа выписать. А я заодно тебе эту выписку найду. Где-то ведь валялась.
  
   Кристина выдохнула от облегчения и переступила порог квартиры, куда возможно приходил её отец. Зачем-то посмотрела на пол, словно надеялась увидеть на лакированном паркете его следы. Проходя за хозяйкой квартиры, с жадностью оглядывалась вокруг. Их квартирка в пятиэтажке ни в какое сравнение с этой не шла.
   - Скажите, а вы сами ремонт делали или от прежних хозяев остался?
   - Почему спрашиваешь?
   - Понравился.
   - Ремонт ещё с тех пор. Прежние хозяева богатые были, много денег в него вбухали. Вот, даже кухню нам оставили. - Женщина любовно провела рукой по зеленоватой мраморной столешнице. В то время она десять тысяч долларов стоила. Но твоя подруга заявила, что она ей не нужна. Она хай тек уважает. А это натуральное дерево.
  
   Кристина с интересом оглядела стильную, но уже устаревшую кухню. Интересно, отец бывал тут? Пил чай или кофе? А, может быть, они перекусывали здесь после бурного секса?
  
   Женщина щелкнула электрическим чайником и хитро улыбнулась.
   - Денег за консультацию не дам, но чаем напою, согласна?
   - Согласна, если найдете выписку, - в тон ей ответила Кристина и выглянула в окно на видневшиеся отсюда деревья парка. Интересно, хоть разок папа стоял у этого окна? И если стоял, то вспоминал ли их с мамой? Испытывал ли угрызения совести или считал, подобно другим мужикам, что иметь любовницу, это нормально? Кристина пила чай маленькими глоточками, остро осознавая, что лучше бы сюда не приходила.
   Хозяйка явилась, гордо помахивая белым листком.
   - Вот адрес твоей подруги. Записывай, выписку не отдам.
   Кристина достала красную книжечку и записала адрес: улица Инициативная, дом семь, квартира сто пять. Это на всякий случай. Она вовсе не уверена, что захочет туда поехать.
   - Ну а теперь твоя очередь. - Женщина забросала ее вопросами о выписке бывшего мужа, на что Кристина быстро и сжато ответила.
   Уже в коридоре вдруг неожиданно для себя спросила:
   - Извините, мне так квартира понравилась, а можно другие комнаты посмотреть?
   - Ни в коем случае. Там не убрано. - Женщина даже загородила проход, Кристина извинилась и поспешно выскочила на лестницу. Даже лифта дожидаться не стала. Более глупого поведения трудно и представить. Что она хотела увидеть в этих комнатах? Кровать, на которой отец изменял матери? Обозвав себя дурой и чувствуя себя совершенно вымотанной, она забралась в Кошку. Зазвонил мобильный. Увидев на определителе номер Мухина, чертыхнулась, но ответила на звонок.
   - И почему это мы не звоним? Уверен, тебе удалось договориться.
   - Удалось даже лучше, чем вы представляете, - буркнула Кристина, с трудом вспоминая, что приехала в этот дом вовсе по другому поводу и что ей придётся еще не раз здесь бывать.
   - Не тяни. Какая цена, каковы условия?
   - Я еду в агентство, везу договор, там все написано. Мне сейчас разговаривать неудобно, - соврала Кристина, чувствуя огромное желание послать Мухина куда подальше.
   - Давай приезжай быстрее. Надо рекламу дать.
  
   Кристина бросила мобильный в сумку и повернула ключ зажигания в замке. Кошка мирно заурчала, успокаивая хозяйку, что всё будет хорошо. Выруливая на Большую Филёвскую, Кристина подумала о том, что Инициативная не так уж и далеко отсюда и можно было успеть заехать перед работой, но тут же остановила себя, что на сегодня с неё хватит прошлого. С сестричкой можно познакомиться и попозже. Тем более что в дом бизнес класса не так просто попасть без приглашения хозяев.
  
   Кристина была настолько выбита из колеи, что даже не стала включать музыку. Ехала и слушала, как шуршат по асфальту шины и мурлыкает кошкин моторчик, думая, что жизнь - гадкая и подлая штука. Запел мобильный и она, стоя на светофоре, успела выудить его из сумки. На определителе значилось "Серёжа". Она поспешно схватила трубку и, отвечая на его приветствие, попыталась по тону определить, какие у него новости. Впрочем, Сергей не стал долго тянуть.
   - А у меня к тебе есть хорошее предложение: пойти сегодня в самый дорогой ресторан и кое-что отпраздновать.
   Кристина почувствовала, как задрожали руки от забрезжившей надежды. Не может быть?! Она свободна!?
   - Серёж, не мучай меня. Разве у нас есть повод? - Она выговаривала слова медленно, от волнения язык еле шевелился. Все эти дни она старалась вести себя как обычно и гнать мысли, что ещё не конец, что опять потребуются деньги, что это никогда не кончится. По нескольку раз она клялась, что если сейчас снова прокатит, она больше никогда не тронет никого пальцем, будет жить как все.
   - Ещё какой! Твое дело удалось изъять и уничтожить. Ты можешь забыть обо всём и расслабиться.
   Кристина молчала, чувствуя, что не может выдохнуть. Сердце сжалось в комок и заболело. Она поспешно свернула на обочину и припарковалась.
   - Алло, Крис, ты здесь?
   - Здесь, - тихо отозвалась Кристина, выключая мотор. - Я просто боюсь поверить твоим словам. Вот даже пришлось остановиться.
   - Понятно, - его голос, подстраиваясь под нее, тоже стал грустным. - Ты за рулем?
   - Да, на работу еду. Не могу поверить!
   - Поверишь, после того, как я тебе все расскажу.
   - Спасибо тебе. Без тебя у меня уже были бы друзья в полосочку.
   - Да ладно тебе. Я хочу быть твоим единственным другом. Так как на счёт сегодняшнего вечера?
  
   Кристина подумала, что брючный костюм, который она сегодня надела, вполне подойдет для ресторана. Особенно если снять пиджак. Блузочка под ним с глубоким вырезом выглядела достаточно нарядно. Правда, последнее отмечание с Корзиной не удалось, но это же не обязательно должно повториться.
   - Мне нравится твое предложение, - уже гораздо спокойнее сказала она. - Куда пойдём?
   - Есть одно местечко, где мы еще не были. Живая музыка, хорошая кухня. Или ты сама сделаешь выбор?
   - Назови адрес, куда приехать. Кошку я оставлю на парковке у офиса, раз уж мы собираемся напиться.
   Сергей засмеялся.
   - Кошку оставлю на парковке. Ты чудо, Крис! Никогда не встречал никого, кто был бы так привязан к своей тачке.
   - Смейся сколько угодно. Если бы ты знал, как тяжело девушке зарабатывать деньги.
   - Обещаю подумать над этим, когда ты станешь моей женой. Мне не очень-то нравится твоя работа.
   - Работа как работа, - возмутилась Кристина. - По крайней мере, график свободный. К тому же я очень ценю независимость.
   - Этим ты мне и нравишься, - заметил Сергей. - Прости, у меня вторая линия.
   - До вечера, - Кристина отключила телефон и некоторое время смотрела прямо перед собой, пытаясь поверить в то, что она услышала. Итак, она свободна, и ей только что повторили предложение с отсрочкой. То, что она свободна, прекрасно, но хочет ли она замуж за Сергея? Думать об этом почему-то не хотелось. Она не представляла, как и где они будут жить вместе. Сергей никогда не переедет в Двенадцать сосен, а она не согласится жить в другом месте. И потом она не сможет оставить маму. И, вообще, она не хочет замуж. "Не обманывай себя, - подключился тоненький голосок. - Ты с радостью жила бы с Витькой, где бы он ни предложил. Из-за этой призрачной возможности ты не хочешь выходить замуж".
  
   Глава 30
  
   Праздничный ужин удался на славу. Видимо, в тот день звёзды иначе располагались на небосклоне, чем в момент их празднества с Корзиной. Еда и вино, публика и музыка, ну и конечно, Сергей, который был предупредителен, мил и заботлив. В какой-то момент, когда Кристина ненадолго осталась в одиночестве, ей почудилось, что мир не так уж плох и без Витьки. Во всяком случае, более спокоен и уравновешен. К тому же снятие обвинения в убийстве и возникшее чувство благодарности к спасителю позволяли ненадолго вернуться в прошлое, когда она была влюблена.
  
   Сегодня Сергей выглядел совершенно очаровательно в новом бежевом костюме, подобранным в тон рубашке и галстуке. Его глаза с нежностью смотрели на Кристину. В тот вечер они даже немного потанцевали в полупустом зале ресторане и, поймав парочку завистливых женских взглядов, устремленных на её избранника, Кристина уверила себя, что будет счастлива. Несмотря ни на что. Она это заслужила. Если бы Сергею в тот вечер пришло в голову сделать ей предложение, она бы ответила согласием. И тогда, возможно, её жизнь повернула бы совершенно в другом направлении.
  
   Но утром Сергей протянул ей всего лишь ключи от своей холостяцкой берлоги.
   - Теперь ты можешь подольше поспать утром, - Кристина разглядывала связку на ладони, пытаясь понять, означает ли это, что он решил больше не приводить сюда других девушек или нечто большее. Она вопросительно подняла брови с загадочной улыбкой без слов. Сергей присел на краешек кровати и улыбнулся. - Может, ты захочешь сегодня остаться на весь день и приготовить нам ужин?
  
   Кристина нахмурилась. А как же Двенадцать сосен и мама? И к тому же она вдруг поняла, что совершенно не хочет здесь оставаться. От съёмной квартиры не веяло уютом, несмотря на чистоту, дизайнерский ремонт и порядок. И уж ей совершенно не хотелось проводить здесь целый день и возиться на кухне с обедом. Какой-то новый поворот в их отношениях не то, чтобы не радовал, а даже напрягал. Она приподнялась на постели и решительно положила ключи на журнальный столик. Изобразила лёгкую улыбку.
   - Пусть пока всё останется по-прежнему.
   Сергей засмеялся.
   - А ты чертовски умна. Хочешь сказать, что если уж я должен забрать тебя, то навсегда?
   Кристина улыбнулась уголками губ и поправила волосы. Как хорошо, что он сам подбросил ей этот мяч.
   - Именно.
   - Милая, я уже говорил, что готов на тебе жениться. Но чуть позже. Нужно решить кое-какие проблемы.
   - Я вовсе тебя не тороплю, - Кристина вылезла из постели и завернулась в махровый халат. - Ходить по ресторанам гораздо приятнее, чем готовить ужин самой. И я не представляю, как я буду жить где-то, кроме Двенадцати сосен.
   Сергей нахмурился.
   - Не перестаю удивляться, как, несмотря ни на что, ты любишь это место.
  
   Кристина насторожилась. Сейчас он напомнит, что ей пришлось сделать, чтобы заполучить дом, но Сергей увлёкся завязыванием галстука и молчал. Она же, решив поставить точку, поспешила в душ. Наскоро выпив кофе, они одновременно вышли из квартиры. Ключи так и остались на столике. Других предложений не последовало.
  
   Подъезжая к Двенадцати соснам, Кристина поняла, как соскучилась по простору, сосновому запаху и озеру, манящему к себе в любую погоду. Нет, она будет жить только здесь и забудет обо всём и о Витьке в том числе. Теперь можно поставить точку на прошлом и просто жить, наслаждаясь каждым днем.
  
   Дома ждал сюрприз. Приехала Зина.
   Они сидели с Иларией в гостиной и пили чай. Кристина почувствовала, как покраснела. Сегодня она предпочла бы остаться вдвоём с мамой. Посмотреть какое-нибудь кино, почитать.
   - Приветмам, - она легко чмокнула маму в щеку. - Привет, Корзина. - Не заметив движения подруги навстречу, спросила, как ни в чём не бывало: - Почему не позвонила? Что-то не так с телефоном?
   Корзина молчала, глядя на неё преданным тягучим взглядом, обнажающем всё, о чем говорить и даже думать было неприлично.
   - Детка, ну что за допрос? - вступилась Илария. - Зина может приезжать и без звонка. Мы беседовали о музыке. Я недавно открыла для себя симфонию номер три Мендельсона, Зина помогла прояснить некоторые моменты.
   - Понятно. Поставить чай?
   - Конечно, - отозвалась Илария. - Зина привезла тортик, мы ждали тебя.
   - Хорошо, я сейчас.
   - Я помогу тебе, - отозвалась Зина, вставая.
  
   На кухне между двумя подругами возникло неловкое молчание, и это было так не похоже на их прежнюю болтовню, что Кристина с болью поняла: возврат к прошлому невозможен. Она достала из холодильника торт, налила в чайник воды. Корзина подошла к ней ближе.
   - Илария сказала, ты была у Сергея.
   - Да.
   - Я не могу без тебя. - Корзина сделала ещё два шага и уткнулась Кристине в плечо. - Неужели даже ты меня отвергнешь?
   Кристина отодвинулась.
   - Если бы могли вернуться к прежним отношениям...
   - Я люблю тебя.
   - Что? Нет! - Кристина истерически засмеялась. - Это невозможно. Ты не должна так говорить.
  
   На глазах Корзины выступили слёзы, а лицо некрасиво скривилось.
   - Бог мой, Ворона, ты спишь со всеми подряд, неужели ты не можешь иногда это делать со мной? Ведь я же не претендую на твою свободу.
   - Ты с ума сошла! И я не сплю со всеми подряд, - обозлилась Кристина. - А только с теми, кто мне нравится.
   - Значит, я тебе не нравлюсь?! Ты переспала со мной по пьяни, и теперь отталкиваешь меня?
   Кристина опустилась на стул и тихо произнесла:
   - Замолчи сейчас же. Ещё мама услышит.
   - Значит, ты стыдишься меня? - голос Корзины сорвался почти на визг, в котором слышались слезы. - Конечно, ты у нас такая красавица и умница, а я глупая уродина, которая всем позволяет собой пользоваться. Ладно, я ухожу. Но ты очень пожалеешь о том, что сделала. Твой Витька никогда не будет с тобой. Женатые не бросают семьи. Даже ради такой, как ты.
  
   Корзина выскочила из кухни, а Кристина опустилась на стул и заплакала. День, казавшийся с утра таким хорошим, снова показал свою теневую сторону. Почему она всех теряет? Что в ней не так? Она пошла в ванную и умылась. Потом переоделась в домашнюю одежду и, убедившись, что на лице не осталось следов слёз, вышла к маме в гостиную.
   - Что случилось? Почему Зина убежала?
   - Ей срочно позвонили. Родителям требуется помощь. - Кристина поставила на стол торт, не зная, как ей удастся проглотить хотя бы кусочек.
   - Странно как-то. - Илария внимательно посмотрела на дочь. - Вы случайно не поссорились?
   - Нет, мам.
   - Но ты не рассказала ей о... происшествии с Мариной?
   - А ты рассказала? - спросила Кристина, чувствуя, как её охватывает ужас.
   Илария кивнула.
   - Я и не думала, что ты не рассказала об этом происшествии своей лучшей подруге. У неё была какая-то странная реакция. Она собиралась что-то с тобой обсудить.
   - Что именно она сказала?
   - Не совсем поняла. Что она подозревала или знала, что это произойдет. Откуда она могла знать?
   - Ты, наверно, что-нибудь не так поняла, - Кристина начала наливать чай, стараясь унять дрожь в руках. Ей стало по-настоящему страшно. Корзина вполне могла догадаться, что это не был несчастный случай. Ведь Кристина попросила её забрать маму под предлогом, что ей нужно встретиться с клиентами, а вместо этого осталась дома. Как бы узнать, что мама ещё ей наговорила. Может, нужно срочно нестись за Корзиной и соглашаться любить её, чтобы не угодить в тюрьму? Ей стало гадко от одной только мысли. Они же совсем недавно еще были подругами. Чёрт бы побрал это происшествие. Да что за странные игры с сексом всю жизнь? Еще немного, и она окончательно возненавидит свое тело, которое порождает у других ненужные желания.
  
   - Крис, ты расстроилась, что я рассказала Зине о том, что здесь произошло?
   Кристина посмотрела на маму, уютно устроившуюся в кресле. На какой-то момент ей показалось, что они ровесницы, так молодо при этом освещении выглядела Илария. Распущенные по плечам волнистые волосы усиливали впечатление. Оставив мизинец, она элегантно держала в руках фарфоровую чашку.
   - Да нет, все в порядке, - соврала Кристина. - Может, телик посмотрим? Там сейчас "Экстрасенсы" начнутся. Илария любила эту передачу, а Кристине хотелось обдумать, что делать.
   - Включай, - согласилась Илария.
  
   Кристина помогла маме устроиться на диване и уже собиралась пойти мыть посуду, как вдруг застыла на месте, слушая как похожая на цыганку, вся в перстнях, участница, попав на место происшествие спустя месяц, рассказывала в подробностях, как произошло убийство. Кристина оглядела гостиную и вновь подивилась, что находясь на том месте, где она убила соперницу, совершенно не испытывает угрызений совести. Интересно, что могла бы рассказать эта цыганка, если бы её привели сюда? Неужели здесь до сих пор находится душа сводной сестры? Кристина содрогнулась от этой мысли и поспешно направилась на кухню. Не заметила, как перемыла всю посуду.
  
   Глава 31
  
   Убедившись, что на кухне чисто, Кристина вернулась в гостиную. В довершении удачного вечера Кристина захватила ещё несколько минут просмотра, как очередной экстрасенс - молодой человек с серьгой в ухе - рассказывал свою версию увиденного, как душа задушенной женщины до сих пор находится в доме, напоминая о себе то лёгким стуком, то странными вздохами, а то и просьбами о помощи, которые домочадцы слышали во сне.
  
   Кристина не выдержала:
   - Мамуль, пойду к себе. Зайду к тебе перед сном.
   Илария, увлечённая передачей, только кивнула. Кристина поднялась на второй этаж и совершенно неожиданно решила зайти в комнату, в которую не заходила с того самого дня, как тело Андрея увезли на кладбище. Захлопнутая дверь поддалась с трудом, протяжно скрипнув. Кристина сделала два шага и остановилась. Затхлый воздух давно непроветриваемой комнаты забил ноздри. Она поспешно подошла к окну и распахнула его настежь. Огляделась.
  
   На деревянном тёмном полированном столе слой пыли и забытая книжка с закладкой. Кристина взяла её в руки. На лаковой поверхности остался чистый прямоугольник. Роман Ефремова "Лезвие бритвы" так и остался недочитанным. Сколько часов она провела здесь, читая Андрею книги, время от времени поглядывая в окно на сосны. В тот день она, как обычно, устроилась на стуле. Андрей выглядел хуже, чем обычно, сыпь превратилась в корку на лице, причиняющую мучения, по рукам пошли тёмные пятна. Она поставила поднос с завтраком на столик и встретилась с его измученным взглядом.
   - Я не хочу есть.
   - Но я уже приготовила, - она вдруг чуть не расплакалась. Иногда ей казалось, что в доме ест только она одна и, причём, неприлично много.
   Андрей коснулся её руки.
   - Прости меня за беспокойство. Ты устала от меня.
   - Нет, всё в порядке. Может, ты хочешь, чтобы я тебе почитала?
   Он усмехнулся.
   - Нет. Я хочу попросить тебя об одолжении. Я опять не спал всю ночь.
   - Сделать укол?
   - Не надо. Дай мне снотворное.
  
   Кристина принесла пузырёк с таблетками и стакан воды. Как обычно, она привычно открыла пробку и вытряхнула желтоватую пилюлю на ладонь.
   - Держи.
   - Не сейчас. Оставь пузырек на тумбочке, - Андрей избегал смотреть ей в глаза.
   Кристина почувствовала недоброе, внимательно посмотрела на Андрея. В серых измученных глазах таился вызов.
   - Я оставлю одну таблетку, - она отвернулась.
   - Крис, пожалуйста, - он взял её руку в свою, и ей вдруг показалось, что от его ладони потянуло могильным холодом. Пришло осознание, что сегодня ночью он принял решение и сделает это с её помощью или без.
   Она освободила руку и отошла к окну. Безучастные сосны издавали сладкий аромат, в котором ей, словно в церкви, почудился запах ладана. Смерть стояла на пороге, ожидая приглашения. Повисло молчание. Пузырек с таблетками жёг руку.
  
   Нет! Она не может. С неё достаточно одного убийства. Она повернулась к нему, не вытирая струящихся по щекам слёз.
   - Я не оставлю таблетки. Тебе нужно жить.
   - Почему ты думаешь, что я живу? Ты можешь знать, чего стоит мне прожить целый день? Знаешь, как невыносимо осознавать себя развалиной, в которую превратила меня болезнь?
   - Мама говорит, что болезнь посылается, чтобы человек понял, что он делал не так.
   Андрей скривил губы.
   - Я понял это с того самого дня, как лёг с мужчиной. И еще больше понял, когда Бог послал мне тебя. Мне нужно было перебороть своё желание и дождаться тебя.
   - Меня?
   - Тебя или такой как ты. Одним словом - женщины. А я поддался слабости, не поняв, что мне устроили испытание.
   - Перестань, а? Ты же любил Эдика.
   - Крис, я любил Эдика, но трахался не только с ним. Ты никогда не спрашивала, почему Эдик даже не инфицирован.
   - Это уже не важно.
   - Я хочу, чтобы ты знала правду. Тогда тебе не будет меня жалко. Выслушаешь меня? У тебя есть немножко времени для твоего грёбанного муженька, который доставляет тебе одни неприятности? Или ты бросишь меня здесь одного, даже не оставив дурацкие таблетки, чтобы не взять на себя вину?
   - У меня есть сколько угодно времени. Я даже могу никуда не ездить сегодня.
  
   Кристина опустилась в кресло, поджала под себя ноги. Андрей смотрел в потолок. Потом резко повернул голову.
   - Ты будешь меня презирать.
   - Нет, - она усмехнулась. - Тот, кто однажды убил человека, никого не может презирать. Нет такого права у убийцы. - Его глаза округлились. - Крис, но этого не может быть. Ты не могла никого убить.
   - Могла. Мне было шестнадцать, и он это заслужил. Но я не хочу об этом говорить. Сказала только, чтобы ты перестал смотреть на меня, как на мадонну.
   Он дотянулся до её руки и погладил.
   - Знаешь, я верю, что у тебя были для этого основания. И я не осуждаю тебя.
   - Спасибо. - Кристина заметила, что мысли Андрея перенаправились в другое русло. Её признание выдернуло его из обычной круговерти самосожаления. В серых глазах зажёгся огонек интереса. Она была почти уверена, что ему хотелось выслушать подробности, но она уже пожалела о вырвавшихся словах. - Рассказывай.
   - Мы познакомились в кафе для голубых. Он был совсем молоденький. Не больше восемнадцати. Длинные волосы до плеч. Похож на девчонку. И кожа такая нежная. Сидел один за столиком и пил пиво. - Я тоже взял пиво и подсел к нему. Разговор завязался быстро. Он сразу согласился пойти со мной. Но за деньги. Мол, у него финансовые трудности. С работы выгнали, а надо кредит оплачивать. Меня это царапнуло тогда, но я убедил себя не обращать внимания. Так меня заклинило на нём. После того раза, мне так и не удалось больше с ним связаться. Номер мобильника, который оставил новый знакомый, оказался левым, а в том баре он больше не появлялся. Причину я узнал, когда сдавал анализы. Я тогда перепугался, что Эдика заразил, пришлось ему всё рассказать. Но к счастью, ему повезло.
   - Здорово тебя кукольник наказал, - усмехнулась Кристина. - У меня, знаешь, сколько было таких случайных связей? И ни одной инфекции.
   - Так у тебя было с противоположным полом.
   - Ага, значит, Бог у нас только однополую любовь не уважает.
   - Не юродствуй, Крис. Я сегодня молился, и мне показалось, что Он простил меня. Теперь всё от тебя зависит. Я не могу больше так жить. И не хочу. - Он решительно повернулся к ней. - Я всё равно найду способ это сделать.
   - Пожалей меня, ладно? Обещаю проводить с тобой больше времени. Давай сейчас кофе сварю?
   Вместо ответа Андрей отвернулся к стене. Плечи у него тряслись от рыданий.
  
   Кристина почувствовала, что больше не может находиться здесь. Она встала с кресла, закрыла за собой дверь и спустилась в сад. Солнечный день причинял почти физическую боль. Она выбежала на берег озера и, сбросив майку с шортами, в одном белье бросилась в озеро. Плавала до изнеможения. Потом вышла, как пьяная и пошла к дому. С мокрых волос вода стекала на плечи и на спину, она стучала зубами от холода, пока не забралась под горячий душ.
   Когда снова нашла в себе силы войти в его спальню, Андрей лежал в той же позе. Поставила пузырёк с таблетками на тумбочку. Легла рядом. Обняла. По щекам снова потекли слёзы. Она привыкла к нему, к их разговорам, к своей нужности. Возвращаясь домой, знала, что её ждут. Он повернулся к ней.
   - Таблетки я оставила. Но я прошу тебя, подумай обо мне.
   - Я сотру отпечатки твоих пальцев.
   - Глупый, я не об этом. Как мне жить, если ты это сделаешь?
   - С мыслью, что ты скрасила остаток моей жизни и помогла мне выбрать лёгкую смерть. А еще пообещай мне заботиться о Двенадцати соснах и никому их не продавать.
   - Я не смогу здесь без тебя.
   - Сможешь, Крис. Ты любишь это место, так же как и я. Сосны будут дарить тебе силу. Когда тебе будет совсем плохо, подходи к ним и обнимай. Я всегда так делал. А потом ты выйдешь замуж, здесь будут бегать твои дети, а я...буду смотреть сверху и радоваться. Ведь мы же не случайно встретились, а? Только не плачь. Уезжай сейчас. У тебя же есть дела. Не возвращайся до вечера. И попроси Иларию не подниматься ко мне.
  
   Кристина не помнила, как она провела тот день. Она даже не смогла сесть за руль. Поехала на электричке на работу, нужно было прозванивать квартиры для очередного клиента. В офисе забилась в уголок и, слушая разговоры коллег о квартирах, представляла, как Андрей высыпает таблетки в руку и глотает их разом. Потом ложится и ждёт смерти. Иногда она вскакивала с места, собираясь бежать туда, чтобы попытаться предотвратить неминуемое, но каждый раз её что-то останавливало, и она возвращалась в комнату и заставляла себя работать.
  
   Звонок мобильника вмешался в сонм голосов маленькой агентской комнатки. Голос мамы прерывался от слёз. Она решила принести Андрею чашку чая и обнаружила его мёртвым.
   Кристина схватила сумку и бегом выбежала из офиса. Мамочка, это должна была сделать я. Я же ведь просила тебя не подниматься.
  
   Кристина постояла, озираясь по сторонам. Позвала Андрея по имени. Несколько раз. Сначала шёпотом, потом всё громче и громче. Тишина. Тогда она вдруг поняла, что надо сделать. Принесла ведро воды и начала убираться в комнате. Откуда-то пришла мысль, что эту дверь можно не закрывать: здесь никого больше нет. Он ушёл туда, куда хотел. К свободе от больного тела, к новой дороге в новую жизнь.
  
   Отмыв всё до блеска, сняла перчатки и приняла душ. Вошла к себе в комнату. Нахлынувшие воспоминания породят новую главу. Пальцы без ошибок попадали на нужные клавиши. Грусть складывалась в предложения, стекая слезами по мокрым щекам.
  
   Я не помнила, как добралась домой. Всё было, как в тот раз с Петровичем, только теперь я была взрослой, и я действительно любила Андрея, не как мужчину, как человека, как друга, как спасителя, вернувшего беженке её статус. Я хотела бы плакать, но не могла, лишь кривились губы, путались слова и дрожали сжатые в кулачки руки. Я настояла, чтобы мама ушла к себе после дачи показаний. Следователь, видевший слишком много слёз и смертей, пытался изображать тактичность. В конце концов, они все ушли, забрав то, что осталось от Андрея на вскрытие. Всё самое главное будет после того, как будут первые результаты. Я налила в два пузатых бокала виски и поднялась к маме. Она, как обычно, лежала на спине со сложенными на груди руками. Я села на краешек постели и протянула ей бокал. Она приподнялась, я подоткнула ей подушку.
   - Нельзя было этого делать. Теперь душа будет мучаться, - тихо сказала мама.
   - Его душа мучилась уже слишком давно, и он сделал свой выбор.
   - Это не выбор, это ошибка, за которую придётся расплачиваться. Он же крещёный. Только Бог вправе определить, когда ему уходить.
   - Никто не знает, что будет там. И не надо ссылаться на библию.
   - Не понимаю, как оказались на тумбочке эти таблетки.
   - Он просил принести ему снотворное. Жаловался, что не спит.
   - Это наша вина. Мы не досмотрели за ним. Надо было предвидеть.
   - Это только моя вина, - я сделала глоток виски. - Хотя если бы я была на его месте, поступила бы так же.
   - Значит, по-твоему и мне...
   - Мам, прекрати. Я не смогу без тебя. - К тому же я уверена, что врачи найдут лекарство, и ты поправишься. Я совсем недавно читала в нете, появились процедуры пчелами. Хотела предложить тебе попробовать.
   - Детка, это не работает. Я всё время общаюсь с людьми на форумах. Это очередной обман. К сожалению, есть ещё люди, которые наживаются на чужой беде.
   - Мам, обещай, что этого не сделаешь. Ради меня. - Кристина всхлипнула.
  
   Илария грустно улыбнулась.
   - Я понимаю, как тебе тяжело со мной. Но уж видно зачем-то это нужно. - Она сжала горячую руку Кристины своими холодными пальцами. - Я не сделаю этого, не волнуйся.
  
   Я уткнулась маме в плечо, вдруг остро понимая, что у меня, кроме неё никого нет. Хотя, пожалуй, нет. Есть Корзина. Единственная подруга. А ещё сегодня утром был муж. А вечером я стала вдовой. И это я помогла ему покинуть этот мир, и пусть меня наказывают за это, я уверена, что поступила правильно.
  
   И снова кукольник пожалел меня. На пузырьке с таблетками не обнаружили отпечатков пальцев, кроме Андрюшкиных. А откуда взялся на его тумбочке пузырёк, никто не раскапывал. Смерть его была определена, как самоубийство. Эдик на похороны не явился, зато Андрюшкина сестра устроила такой скандал, пообещав судиться со мной за Двенадцать сосен. Но я знала с самого начала, как только приехала сюда, что никому их не отдам. Тем более, что я обещала Андрюшке. И каждый раз, занимаясь столь ненавистными садовыми делами, я напоминала себе, что делаю это для него.
  
   Кристина оторвалась от экрана ноутбука. Час ночи. Она вспомнила, что не зашла к маме и отругала себя. Каждый раз, когда начинала писать, настоящее распадалось на куски, исчезая в вымысле строк. И в этом было настоящее счастье. Как хорошо было бы стать известной писательницей, мотаться по миру, разыскивая интересные сюжеты и зарабатывать этим на жизнь. И тогда она смогла бы оставить работу в ненавистном агентстве. Показать фигу Мухину и стать свободной, как птица. Мечты. Ни один из её романов и рассказов так и не был напечатан. И она уже сама теряла веру в себя, думая, что так и останется интернетной писательницей, удовлетворяющейся несколькими отзывами от неизвестных читателей и никогда не увидит своё имя на обложке.
  
   Ради любопытства она начала выкладывать повесть о себе на своей страничке в самиздате. Пошли первые отклики, особенно активным оказался некто, называющий себя сказочным именем Садко. Он комментировал чуть ли не каждую главу, постоянно приставая с вопросами, испытывала ли писательница такие чувства или это плод воображения. Играя с неизвестным собеседником, Кристина отвечала уклончиво, то да, то нет. Не разочаровывая, но и не сознаваясь. Беседа продолжалась на многих страницах, и иногда Кристине казалось, что оппонент знает её лично, что было фактически невозможно. Страничка в любимом всеми непризнанными авторами Самиздате была создана недавно, и там Кристина назвала себя Вороной, детским прозвищем, которое сейчас уже никто не помнил, кроме Корзины, которая и компьютером-то пользоваться не умела. Все свои тексты Кристина давала ей распечатанными.
  
   Глава 32
  
   В среду вышла усиленная реклама квартиры на Большой Филёвской. С самого утра Кристина только успевала записывать телефоны желающих посмотреть. Около двенадцати позвонил Мухин. Кристина бодро отрапортовалась, что уже назначила троих клиентов со свободными деньгами на вечер, а других, менее перспективных, отфутболила на завтра или когда-нибудь. Клиенты с наликом всегда котировались среди альтернативщиков - тех, у кого был аванс за их квартиру, и они подбирали другую - и среди ипотечников. Последних особенно не любили риэлторы за лишние телодвижения, которые требовалось сделать, чтобы собрать справки.
   - Так, ну ты это, - заволновался Мухин. - Больше трёх не води, а то ещё хозяин подумает, что цена слишком низкая.
   - Знаю, - буркнула Кристина, крася ногти на левой руке и удерживая телефон плечом.
   - Так, ну что ещё? Из тех, кто придет, надо с ценой поиграть. Желательно всех пригласить на одно время, чтобы у них не возникли мысли, что они единственные.
   - Я так и сделала, - Кристина поморщилась: каждый раз одно и то же. Всю технику развода клиента она давно усвоила, да вот только Мухин из-за своей жадности и страха упустить комиссионные каждый раз читал ей лекцию.
   - Ну ладно, это я так. Ты умная девочка. Про скрытку помнишь?
  
   Дав подтверждение и положив телефон, Кристина докрасила ногти и задумалась. Звонок напомнил о начатом, но незаконченном цикле: поиске сводной сестры. Конечно, при всем своем циничном отношении к жизни, Кристина не верила, что они смогут подружиться, но возникшее после потери дружбы с Корзиной и совпавшее с отъездом Витьки чувство одиночество заставляло действовать. Неуверенная в успехе предприятия, Кристина не стала ничего говорить Иларии, лишь принесла ей в комнату обед и, поцеловав в щеку, сослалась на дела.
  
   Просмотры прошли на ура, из трёх клиентов, все выразили желание купить квартиру. Устроив здоровое соревнование кошельков, Кристина озадачила всех троих, что хозяин, который совершенно не был в курсе, что его квартиру уже покупают, собирается поднять цену. Эти игры Кристина обожала, они поднимали ей настроение, заставляя её чувствовать себя дирижёром небольшого оркестра. Уехала она, напевая песенку.
  
   Припарковав машину у дома, где проживала сводная сестрица, Кристина вышла и огляделась. Двадцатипятиэтажное здание в бело-голубых тонах архитектурными излишками не отличалось и огороженной территорией не обладало. Впрочем, где-то здесь должна быть, как узнала из Яндекса Кристина, подземная стоянка. "Ничего особенного", - пробормотала девушка и уверенно направилась к подъезду. Нажав кнопку консьержа, она долго ждала, пока её впустят. Консьержек Кристина не уважала за их ничем необоснованное чувство превосходства, но с ними приходилось считаться и даже задабривать, потому что они обладали всей информацией о жильцах дома, который считали своей вотчиной.
  
   Кристина вошла в широкий, оформленный в пастельных тонах подъезд. На стенах висели современные картины, на полу плиточная мозаика, в причудливой огромной вазе икебана из засохших цветов. Консьержка - женщина лет шестидесяти с подкрашенными в синеву волосами - смотрела строго. Кристина заволновалась и вдруг почувствовала желание убежать. Что она здесь делает? Те, кто живут в таких домах, в подругах не нуждаются, а уж в сестрах-беженках тем более.
   - Девушка, вы к кому?
   - Сто пятая квартира, - Кристина уже собиралась пройти мимо, надеясь на то, что консьержка пропустит её, не задавая вопросов.
   - Подойдите ко мне, пожалуйста, - гораздо мягче сказала консьержка, с которой вдруг слетела вся её строгость и заносчивость.
   Кристина приблизилась, бесшумно ступая по ковровой дорожке.
   Консьержка смотрела на Кристину, не отрываясь, губы её как-то странно скривились, словно она собиралась то ли улыбнуться, то ли заплакать.
   - Вы знаете, кто живет... - она запнулась, - в этой квартире?
   - Моя подруга Марина. Да в чём дело-то?
   Консьержка нахмурила брови, опустила вниз глаза, потом зачем-то встала с кресла.
   - Как давно вы видели вашу подругу?
   - Я уезжала отдыхать и вот решила зайти в гости. Телефон у неё почему-то выключен, - для пущей правдоподобности соврала Кристина.
   - Ну, раз вы уезжали, то могли и не знать. Дело в том, что с ней произошел несчастный случай.
   - Что? - Кристина, почувствовав внезапную симпатию к сестре, представила её в больнице. Она поедет к ней туда. Купит лекарства.
   - Где она?
   Консьержка ещё больше скривилась.
   - Она ... умерла.
   - Как?
   Кристина вцепилась в перегородку, неожиданно почувствовав дурноту.
   - Странная какая-то история. Никто толком не знает. Кто говорит, что от аллергии, кто от отёка Квинке. А некоторые здесь поговаривают, что её убили.
  
   Кристина почувствовала, что может упасть. Странная память, нежелающая ранее сопоставить имена, вдруг высветила перед ней картинку её врагини, сидящей в гостиной. Длинные светлые волосы. Платье с короткими рукавами в черно-белую полоску.
  
   Но этого не может быть?! Это просто совпадение. Она пыталась вспомнить фамилию на договорах, которые должна была подписать мама.
  
   Елизарова.
   - Девушка, вам плохо? Может, присядете, - выбежав из комнатки, консьержка участливо заглядывала Кристине в глаза, поддерживая за талию и увлекая за перегородку. Усадив Кристину на диван, консьержка подала воды.
   - Выпей. Бледная ты какая. Чуть в обморок не упала.
   Кристина пила воду, слушая, как звякают зубы об край стекла. Мысли остановились от ужаса.
   - Несчастье-то какое. Такая красивая девушка. Такие волосы. Ну просто фотомодель. Говорят, она певицей хотела стать.
   Кристина поставила пустой стакан на стол.
   - Мне всё-таки кажется, это ошибка, - почему-то шёпотом сказала она. - Может, вы что-то путаете?
   На лице консьержки появилось неподдельное сожаление.
   - Да разве её можно с кем-нибудь перепутать? Она одна такая на весь подъезд была. - Консьержка вдруг прижала руку к губам. - Удивительно. Да вы похожи с ней. Только ты чёрненькая, а она - блондинка с голубыми глазами. А рост такой же, даже фигуры похожи.
  
   Кристина застонала. Похожи? Да она убила свою сестру! Свою сестру!
   - Милая, да не переживай ты так. Ну давай я тебе валокординчику накапаю. Подожди. Вы что, дружили? Да я тебя здесь вроде не видела. Хотя я тут всего-то месяц. - Раздался резкий сладковатый запах валокордина. Кристина послушно выпила противную жидкость до конца. Консьержка продолжала сыпать слова утешения, которые девушка уже не слышала. Все её существо отказывалось жить с мыслью о том, что она убила свою сестру.
   - Вы знаете её фамилию? - спросила Кристина пересохшими губами, всё еще испытывая слабую надежду, что это ошибка.
  
   Консьержка деловито сунулась в толстый журнал. Так, фамилия, фамилия. Сейчас посмотрю в списках. Она водила пальцем по разлинованной тетради.
   - Ага. Нашла. Елизарова.
   Не может быть?!
   Но есть!
  
   - Это она? - глухо спросила консьержка. - Кристина кивнула. - Горе-то какое. Такая молоденькая.
   Через некоторое время Кристина почувствовала, что ужас отступил. Сказалось действие валокордина. Передышкой нужно воспользоваться. Она встала.
   - Спасибо вам. Мне надо идти.
  
   Кристина вышла. В одурманенную голову пробилась мысль, что у консьержки теперь появился повод рассказать знакомым эту историю.
   Она подошла к Кошке и, щёлкнув сигнализацией, с трудом, словно старушонка, забралась внутрь. Обняла руками руль и заплакала. Кукольник посмеялся над ней, придумав наказание до конца жизни. Сгущались сумерки, в окнах зажигались огни. Время от времени она поднимала глаза на башню, глядя на двадцать пятый этаж в пустые тёмные окна, потом снова сжималась в кресле. Звонил и звонил мобильник в сумочке, но она не могла ни с кем разговаривать. Только, когда совсем стемнело, она медленно и осторожно, словно начинающий водитель, поехала домой.
  
   К счастью, мама уже спала, и Кристина быстро прошмыгнула к себе наверх. Впервые с момента убийства, она боялась войти в гостиную. Ей так и казалось, что она увидит там призрак Марины. В комнате она сняла с себя всю одежду и, бросив её прямо на пол, забралась под одеяло, даже не умывшись. Ночь пролежала, глядя в потолок. Фрагменты из жизни мелькали перед глазами, словно на перемотанной пленке, выжимая из неё последние слёзы, пока она не забылась тяжёлым сном под утром.
  
   Содеянное навалилось сразу же, не успела она открыть глаза. Полученное вчера подтверждение, что она убила сестру, отравляло прекрасный солнечный день. Что же ей теперь делать и как примириться с самой собой, чтобы начать жить?
  
   Никак.
  
   Оправдания, которыми она утешалась всю жизнь, закончились. Голова раскалывалась от боли, и она решила выпить таблетку. Времени уже было почти одиннадцать, телефон она ещё вчера отключила. Мухин, наверно, в ярости.
  
   Всё равно.
  
   Босиком Кристина прошла в ванную и с ужасом уставилась на своё опухшее от слёз лицо со следами размазанной косметики. Никогда раньше она не позволяла себе ничего подобного. Заставила себя умыться и причесаться. Потом, закутавшись в махровый халат, спустилась вниз. Илария пила чай. Стул, на котором в тот день сидела Марина, отодвинут от овального стола. Кристина поцеловала маму в щёку и принялась рыться в ящике с таблетками.
   - Ты будешь сегодня бегать? - спросила Илария.
   Бегать? Кристина прислушалась к своему измученному организму и затрясла головой.
   - Ты плохо выглядишь. Заболела?
   - Голова раскалывается. Сейчас аспирин выпью.
   - Уж не грипп ли у тебя? По радио передавали, началась новая волна.
  
   Кристина вздохнула. Если бы это был грипп, было бы куда легче. Она машинально достала из аптечки зелёную упаковку растворимого аспирина и чуть не вскрикнула. Та же самая упаковка. Накануне убийства она купила их две. Одну про запас. Что, если она выпьет ту же самую дозу?
   - Крис, ты что так долго? - раздался слабый голос Иларии.
   Кристина вздрогнула, бросила упаковку аспирина в аптечку и, взяв цитрамон, вернулась к маме. Стул снова привлек её внимание, на долю секунды ей почудилось ухоженное Маринино лицо в облаке светлых волос. Она тряхнула головой, отгоняя видение, на что голова отозвалась новым приступом. Чёрт.
   Кристина выпила таблетку и съежилась на стуле.
   - Я хотела тебе кое-что рассказать, - тихо заметила Илария.
   - Да, слушаю, - Кристина подпёрла голову кулаком и посмотрела на маму. Ей показалось или глаза Иларии не были так грустны сегодня. В прозрачной их глубине светился огонек надежды.
   - Это очень хорошая новость, - продолжила Илария, улыбаясь.
   - Тебе лучше?
   - Нет. То есть да. Мне лучше от того, что сегодня одна моя знакомая рассказала, что полностью вылечилась от рассеянного сколероза. И это, действительно, правда.
   Кристина почувствовала, как сжалось сердце, даже головная боль немного утихла.
   - Расскажи же скорее. Значит, ты тоже можешь поправиться.
   - Вряд ли. К сожалению, это лечение доступно не всем. У Валюши сын владеет сетью ресторанов в Москве. - Кристина нахмурилась, не сводя глаз с просветлевшего лица матери. - В Испании один врач взял нашу методику с иголками, помнишь, я тебе о ней рассказывала? - Кристина кивнула. - И создал целую клинику для больных рассеянным склерозом и пригласил туда этого врача, чтобы он руководил лечением. Появились первые результаты, и моя знакомая в их числе. Я так рада за Валюшу. Она обещала приехать ко мне в гости и всё рассказать. Представляешь, она теперь может приехать в гости? А ещё год назад её возили в инвалидной коляске. Конечно, выздоровление далось тяжело. Целыми днями надо ходить в иголках, спать с ними, делать много упражнений и соблюдать определённую диету.
  
   Кристина рванулась к маме, села на пол и прижалась губами к её руке.
   - Мамочка, обещай мне, что поедешь.
   Илария погладила Кристину по волосам.
   - Нам это не по карману, детка. Содержание в этой клинике стоит... Да не знаю я сколько. Нам не достать этих денег.
   Кристина поднялась на ноги.
   - Мамочка, мы продадим этот дом и вместе с тобой поедем в Испанию. Я сниму комнатку и буду жить неподалеку от тебя. У тебя всё получится.
   - Ты так любишь этот дом. И тебе так тяжело досталось получить его.
   - Может, будет неплохо поменять место обитания. Как-то здесь всё стало не так.
   - С чего бы это? - Илария озабоченно взглянула на дочь. - Неужели из-за Вити?
   - Нет, - помотала головой Кристина, поспешно поднимаясь и отходя к окну. - С чего ты взяла? - Она почувствовала, что краснеет. Маму нужно было срочно отвлечь. - История с Мариной не дает мне покоя, - она посмотрела вглубь гостиной, где стоял злополучный стул и задумалась. Это тот же самый стул, на котором сидела Марина, или его передвинули его во время уборки и теперь один из этих стульев в венецианском стиле с высокой спинкой, может оказаться ЕЁ стулом? А возможно она, Кристина, уже сидела на нём. Или сейчас на нём сидит мама. От одной только мысли по телу прошла дрожь, ей захотелось попросить маму пересесть на диван. Появилась мысль, что эти стулья надо выкинуть.
   - Перестань, Крис. Это был несчастный случай, который нужно забыть. Хотя я понимаю тебя. Ты хотела помочь. Любой на твоём месте чувствовал бы себя виноватым. Но это не в твоей власти, детка. Только Бог отмеряет продолжительность жизни. Постарайся не думать об этом. А что касается твоего предложения, не может быть и речи о продаже дома. Я слишком хорошо помню, каково это: остаться на улице.
  
   Кристина вздрогнула, вспомнив липкие руки Петровича и себя: жалкую, маленькую, подавленную. Видно, ей совсем плохо, если она позабыла об этом и решила продать то, что добивалась с таким трудом.
   - Тогда я возьму кредит под дом и буду выплачивать. Я ведь хорошо зарабатываю. И это будет для меня стимулом работать ещё лучше.
   Илария недоверчиво посмотрела на дочь.
   - Но у тебя такой нестабильный заработок. А вдруг не будет сделок?
   - Исключено. На самый крайний случай дом можно будет сдавать, а я перееду. - Кристина задумалась, пытаясь прикинуть, за сколько можно сдать дом. Мысль, что в Двенадцати соснах будут жить чужие люди казалась невыносимой даже несмотря на присутствующий призрак сестры. Да и куда ей переезжать? Опять в какую-нибудь халупу. Чёрт. Внезапно она вспомнила о предложении Сергея. Уж лучше к нему: варить обеды. Хотя бы платить не придётся. - Сергей предлагал мне ключи от квартиры. Глядишь, там и замуж выйду, когда он ко мне привыкнет.
   Серьёзное лицо Иларии сразу прояснилось.
   - А вот замуж тебе надо выйти. Сергей кажется мне надёжным.
   "Такой же убийца, как и твоя дочь", подумала Кристина.
   - Да, мамуль он часто меня ... поддерживает.
   - Конечно, если бы я уехала, ты стала бы свободнее. Ведь я связала тебя по рукам и ногам своей болезнью. Ты всё делаешь с оглядкой. А тебе бы уже пора и о детях подумать.
  
   Кристина наклонила голову набок, не возражая и не соглашаясь. Пусть мама использует любой предлог, чтобы уехать. Сейчас это главное. Только вряд ли получится с Сергеем. Все её мысли и мечты до сих пор о Витьке. И не выходит он из головы, несмотря на разлуку и полное отсутствие связи. А ведь мог бы прислать ей хотя бы смску или выйти на скайп. При мысли об этом сердце сладко сжалось. И что бы они делали в скайпе? Ему ведь от неё всегда нужен был только секс. И отнюдь не виртуальный. Как же она скучает по его поцелуям. Никто и никогда не целовал её так. Она тряхнула головой, отгоняя мысли и обнаружила, что голова больше не болит. Ну, хотя бы что-то.
  
   Илария некоторое время сидела молча, потом пересела на диван, взяла в журнал, полистала. Кристина пошла за ней, устроилась рядом.
   - Мамуль, ну пожалуйста. Я так хочу, чтобы ты поправилась. Это самое главное.
   - Хорошо, я узнаю у Валюши, сколько это стоит и как это можно организовать. А ты, - она ласково взглянула на дочь, - хорошенько подумай, стоит ли тебе ввязываться в такую кабалу. Моё положение не так плохо, как у некоторых, и я прекрасно провожу время в доме с книгами.
   - Нет, ты должна вернуться к нормальной жизни. Пожалуйста. - Кристина спрятала лицо у мамы на коленях. Единственный шанс оправдать своё существование - это спасти маму.
  
   Глава 33
  
   В лице маминой знакомой Вали Кристина приобрела неожиданного союзника. Вместе с ней она принялась уговаривать Иларию уехать в Испанию и отдаться в руки докторов. Глядя на светящееся лицо бывшей больной, непривычно легко передвигающейся по дому, Кристина прониклась воодушевлением. Она отправит маму, чего бы ей это не стоило. Даже Двенадцати сосен. И пусть призрак сводной сестрички навещает кого-нибудь из новых жильцов.
  
   А как же Витька? Если она переедет, они больше не увидятся. Она, конечно, не собирается менять номер своего мобильника, но ведь он мог его легко потерять. Да и, вообще, он мог найти кого-нибудь в Англии. Воспоминания даже о самом замечательном сексе когда-нибудь притупляются, оседая в памяти прекрасным воспоминанием и благодарностью за то, что все-таки это было. И у мужчин более короткая память, чем у женщин. Уж если он не дал о себе знать за полгода, то ей нужно выбросить его из головы. Ведь жене-то с дочками, он, конечно, звонит регулярно. А может глупенькая курочка передумала, и вновь обретенная счастливая семейка проживает в Англии.
  
   От этой мысли Кристине стало совсем грустно. Мама-то, конечно, права. Ей лучше обратить внимание на Сергея, но их последняя встреча совсем не порадовала. Она даже поймала себя на мысли, что им не о чем разговаривать, а секс в постели стал таким пресным, что она с трудом пару раз кончила. Только, чтобы гормоны успокоились. Что-то невозвратимо уходило из их отношений, и этого уже было не удержать. Она попыталась с воодушевлением рассказать, что собирается отправить маму в Испанию, но вместо поддержки услышала, что, сейчас, когда ей удалось выкрутиться, не стоит делать новых глупостей. Кристина взвилась. Словно убить человека и попытаться спасти - одно и то же. Сергей раздраженно посмотрел на Кристину.
   - Понимаю, тяжело, но тебе придется смириться с мыслью, что твоя мать обречена. Рассеянный склероз - болезнь неизлечимая.
   - Даже не говори ничего! - возмутилась Кристина, отодвигая тарелку с недоеденным греческим салатом. - Я должна верить, и я использую даже малейший шанс. Одну тысячную процента. Одну миллионную процента. Одну триллионную... - Люди оглядывались на них. Кристина поняла, что просто орёт, пытаясь доказать ни ему, неверящему, ни всем остальным смирившимся, а самой себе. Ей казалось, что если она никому не позволит усомниться, то все сложится как надо, и она вернется в свое детство, когда мама была королевой. И...
   - Кристина! Ты должна понять. - Сергей смотрел на неё как на сумасшедшую. - У тебя ненормальная любовь к матери. Ты трахалась с Петровичем, ты вышла замуж за гомика, ты убила его сестру из-за наследства. И всё из-за неё.
   - Прекрати!
   - Нет уж я скажу. Никто не знает столько всего про тебя, сколько знаю я, и никто не скажет тебе правды.
   - Замолчи! - голос Кристины прервался, на глазах выступили слезы. - Я делала это и для того, чтобы спасти себя тоже. Мне хотелось восстановить свой статус. Снова иметь то, чего меня лишили.
   - Сомневаюсь, чтобы ты зашла так далеко, если бы делала это только для себя, - уже мягче заметил Сергей, вытирая салфеткой губы. - Выпей вина, Крис, я вовсе не осуждаю тебя, но в который раз пытаюсь спасти. Как только ты возьмешь кредит, ты потеряешь свои любимые Двенадцать сосен. Кредиторы и испанские врачи будут требовать с тебя столько денег, пока ты не останешься нищей. А после этого твою мать вытряхнут из больницы, потому что вылечиться ей нереально, но её будут держать, подкармливая сказками об улучшении. И ты будешь хавать эти сказки. И если уж говорить о восстановлении статуса, то именно сейчас, когда ты отвоевала свои сосны, очень глупо ввязываться в новую авантюру. У тебя нестабильный заработок. Не будет сделок, как будешь отдавать?
   - Сделки будут, я справлюсь. Спасибо за предупреждение и за понимание заодно, - Кристина вздернула подбородок и потянулась за сумкой.
   - Ты куда? Нам ещё горячее не принесли.
   - Я больше не хочу есть.
   - И меня видеть тоже, - он усмехнулся.
   - Дело не в тебе, - Кристине вдруг стало его жалко. - А во мне. - Подошёл официант, поставил тарелки. Макароны с мидиями под сливочным соусом для неё, и свинина по-французски для Сергея. Наполнил бокалы. Кристине вдруг неожиданно захотелось есть. Она вымученно посмотрела на Сергея. - Прости меня за испорченный вечер.
   - Нет, это ты меня прости. За откровенность. Просто не хочу, чтобы ты всё потеряла. Давай закончим на этом. Поговорим о чем-нибудь другом.
   - О чём? - Кристина взялась за ножку бокала. - Скажи тост.
   И тут вдруг она заметила, что Сергей опять смотрит в сторону. Брюнетка с собранными в валик волосами слегка приподняла бокал, глядя на него, и призывно улыбнулась.
   - А вот и первая претендентка. Оставь ей номер телефона, - тихо заметила Кристина.
   Сергей перевёл глаза на неё, красивый рот изогнулся в виноватой улыбке.
   - Прости меня, засмотрелся.
   - Она красивая, - подтвердила Кристина, подцепляя вилкой макароны.
  
   Как только она произнесла эти слова, внутренний голос возопил: "Если ты будешь так быстро сдаваться, грош тебе цена. Забери его, даже если он тебе не нужен". Кристина выпрямила спину и бросила взгляд на соперницу, та призывно облизывала губы. Да пошла ты. Кристина нагнулась к Сергею
   - Просто не представляешь, как я вдруг тебя захотела, но... - она бросила взгляд в сторону. - Если ты все же выберешь её, я отпущу.
   - А ты шалунья, - Сергей махнул официанту. Кристина улыбнулась уголками губ в уверенности, что когда она пойдет первой к выходу, кто-то из этих двоих, начавших игру, сделает первый ход, чтобы обменяться телефонами. Она поправила волосы и подняла бокал. - Может, выпьем еще по бокалу? - Сергей заёрзал. Валик уже оплатил счет и красил губы. - Мы можем купить вина по дороге.
   - Пожалуйста, - протянула чуть ли не по слогам Кристина.
  
   - Еще два бокала повторить, - нехотя заказал Сергей подошедшему официанту. - Валик приподняла обтянутую узким платьем попку и встала, глядя в их сторону. Сергей прикрыл глаза руками, словно устал. Первый раунд выигран. Кристина улыбнулась, поднимая бокал.
   - Хочется выпить за самого красивого из мужчин и.. - она проводила взглядом уходящий Валик, успев подумать, что ей бы тоже пошла такая прическа, потом перевела взгляд на Сергея, слишком быстрого метнувшего глаза на неё. Боится, гаденыш. Значит, все-таки нужна. - Милый. Не знаю никого лучше тебя. И надёжнее.
  
   Сергей ёрзал на стуле. Старое и новое сражались совсем рядом, только старое было нежнее и настойчивее. А новое всего лишь манящим. Играть в неизвестность не хотелось. Он вздохнул и принял решение.
   - Ты знаешь, что мы самые красивые люди на земле, и все остальные должны хотеть нас.
   - Мне нравится эта мысль,- отозвалась Кристина.
  
   Но, оказывается, сдаваться было рано.
  
   Брошенный, но не сдавшийся Валик шёл прямиком к их столу. Кристина напряглась. Достойный боец нечасто встречается. Она повела носом, уловив аромат знакомых духов, тех самых, купить которые не позволяла жадность. Один ноль в пользу твоего папочки или любовника. Вряд ли ты сама заработала бабки, чтобы сидеть в этом ресторане за свой счет. А сейчас мы проверим твою стойкость. Кристина, нарочито глядя в сторону, неожиданно встала с бокалом в руке, прямо в тот самый момент, когда Валик плыл к мимо неё к Сергею, и вылила на девушку целый бокал. Та ойкнула и схватилась за мокрое платье. Казалось, что она описалась. Ни одна женщина не станет кокетничать, если в области трусов расползается мокрое пятно.
  
   Валик ретировался в туалет или в такси. Кристина улыбнулась.
   - Я случайно.
   Сергей откровенно смеялся, наслаждаясь моментом.
   - Такие, как ты сдаются только мёртвыми. Именно поэтому я и хотел, чтобы ты родила мне детей. Мне нравится твоя сила. Ты такая классная. Сколько бы баб не перетрахал, а они все тебе в подметки не годятся. И эти твои бесконечные оргазмы. Иди сюда. - Он похлопал по своей коленке.
  
   Кристина покачала головой. Был бы здесь Витька, они сидели бы, обнявшись, на диванчике. А не напротив друг друга. Рука в руке, бесконечные поцелуи. И лёгкое смущение от непристойного поведения. Но ей вовсе не хотелось сейчас целоваться с Сергеем. Она выиграла раунд и не собиралась его баловать.
   - Ты не хочешь?
   - Я обиделась.
   - Ты?
   - Почему нет? Ты весь вечер глазел на эту матрёшку, ты не поддержал меня, когда я собираюсь сделать очень важный шаг. Ты просто заслужил, чтобы я уехала домой.
   - Ты не сделаешь так! - его глаза потемнели от гнева. - Ты не кинешь меня в тот момент, когда я хочу тебя.
   - Еще как кину, - рассмеялась Кристина, чувствуя, как то ли последний бокал вина оказался самым пьянящим, то ли более пьянящим было чувство победы над соперницей, то ли просто настало время поставить этого самодовольного самого красивого на земле на место. - Я устала и хочу спать.
  
   Сергей бросил взгляд на пустой стул Валика, словно прикидывая, сможет ли он её догнать. Перспектива провести ночь в одиночестве его вовсе не прельщала:
   - Если ты хочешь, чтобы я поехала к тебе, попроси меня об этом. - Она сделала паузу. - Как следует. Так, как никогда не просил. - Она улыбнулась уголками губ. - Минутку на раздумье или я вызываю такси.
   - Стерва!
   - Ну и манеры. Если это всё, что ты можешь сказать, мне лучше поторопиться. - Она взяла со стола Нокию и набрала номер такси, чувствуя, как столь знакомое чувство всесильности овладевает ею. Она порвёт с ним сейчас, если он не подчинится. И никогда об этом не пожалеет.
  
   Сергей смотрел волком. Чётко очерченный рот сжался в упрямую линию. Похоже, никто из его матрёшек не осмеливался разговаривать с ним так. Да и она сама тоже. До сегодняшнего дня.
   - Ты можешь пожалеть об этом.
   Кристина повела плечом и подняла руку. Официант незамедлительно вырос рядом со столом.
   - Счёт, пожалуйста. - Она посмотрела в глаза Сергею. - Ты же ведь позволишь угостить тебя напоследок?
   - Прекрати. Мне не нравятся эти игры.
   - А ты думаешь, мне нравится, когда ты считаешь, что можешь иметь любую бабу и что мне обалденно повезло, если ты предлагаешь мне ключи от квартиры? От квартиры, где перебывало больше шлюх, чем мне лет?
  
   Мозг Сергея усиленно заработал. Пошли подсчёты. Официант вернулся с книжечкой. Кристина положила счёт перед собой и пожалела о своем капризе. Да что они такое ели-то, чтобы это столько стоило?! Но тут же мотнула головой. Плевать. На карточке есть деньги. Она заплатит и красиво уйдёт. Почему-то это вдруг стало самым важным. Сергей молча смотрел на неё, но она, бросив внутрь коричневой папочки карточку виза, откинулась на спинку стула. Чёрт, она и подумать не могла, что каждый их поход в ресторан стоит таких денег.
  
   Сергей встал с места и пошёл вслед за официантом. Кристина съежилась на стуле, вдруг ощутив неожиданную благодарность. Ей пригодятся эти деньги. Завтра нужно оплачивать коммунальные платежи за дом, покупать маме лекарства.
   Сергей вернулся, молча положив карточку перед ней. Она убрала её в сумку. Бравада прошла. Она даже протрезвела. Зазвонил мобильный, на котором высветилась надпись "такси".
   Сергей накрыл её руку своей.
   - Не уезжай.
  
   Она встала, он взял её за локоть. Ладно. Ей и самой не хочется домой. К нему, так к нему. В конце концов, он водит её по дорогим ресторанам и покрывал ее убийства, а она умеет быть благодарной.
  
   Глава 34
  
   На следующий день после безрадостной встречи с Сергеем, Кристина засела за прозвонку банков и столкнулась с новыми трудностями. Для получения кредита требовалась справка о доходах, которую неоформленным по трудовой книжке риэлторам, никто не давал. Кристина попыталась уговорить Мухина, но тот и слышать не захотел, повторив те же слова, что и Сергей, как глупо с её нестабильной зарплатой ввязываться в кредиты. Под конец даже самодовольно добавил, что если бы не те варианты, которыми он её подкармливает, она зарабатывала бы три копейки.
  
   Устав от бесполезных разговоров, Кристина спустилась вниз выпить кофе, стараясь не смотреть в сторону стола, где в тот злополучный день сидела Марина. Намеренно стояла спиной к кофеварке и ждала. Гостиную наполнил уютный запах кофе, она взяла чашку в руки и уже собиралась подняться к себе, как вдруг послышался шорох. Пытаясь понять его происхождение, девушка непроизвольно повернулась и вздрогнула. Марина "сидела" на стуле, закинув нога за ногу, и улыбалась. Кристина затрясла головой и разлила кофе. Горячий напиток обжёг руки. Она снова посмотрела в сторону обеденного стола. Стул пуст. Кристина прислонилась к стене, машинально сделав большой глоток. Горячий кофе обжёг рот, вернув в действительность. "Схожу с ума", мелькнуло в голове. Кристина прошла к раковине, вымыла руки. По спине и рукам ползли мурашки. Хотелось позвать маму на помощь, но она переселила себя и почти бегом взлетела по лестнице, плотно прикрыв дверь в комнату. Когда поднялась, вспомнила, что забыла чашку с кофе возле мойки. Возвращаться не было сил! Да что же это такое?! Неужели теперь и на первый этаж не спуститься?! А что будет, когда мама уедет?
  
   Прошло минут двадцать, прежде чем Кристина снова занялась прозвонкой. Список банков, отказывавших в выдаче кредита безработной, какой она считалась по документам, уже не помещался на странице тетрадного листа. Нельзя сдаваться! Она обязана выкрутиться и отправить маму на лечение.
   Успокоилась она только после того, как служащий с приятным голосом из банка, название которого она никогда не слышала, назначил встречу на завтра.
  
   Ночью Кристина почти не спала и утром чувствовала себя разбитой. Под глазами, в которых застыл страх, красовались синяки. Больше всего хотелось провести день в постели или хотя бы дома, но назначенная встреча не представляла такой возможности. К тому же нужно собирать документы для сделки по Большой Филёвской. Умывшись холодной водой и приняв контрастный душ, Кристина почувствовала себя немного лучше. Вытащила из шкафа тёмно-синий брючный костюм, подобрала под него бежевую блузку. Волосы закрутила в пучок для солидности и слегка накрасилась, подмазав синяки тональником. Надела шубку из норки. Из зеркала на неё смотрела усталая женщина лет тридцати с потухшим взглядом, коричневый мех, раньше подчёркивающий цвет глаз, сегодня прибавлял лишние годы. Кристина отвернулась от зеркала и, взяв сумочку с приготовленными для банка документами, спустилась вниз.
  
   Времени было мало, и она решила не завтракать. Проходя мимо стола, краем глаза заметила, что призрак Марины на месте.
   Она остановилась и уже прямо взглянула на стул. Пусто. Кристина выдохнула с облегчением.
   - Что ты хочешь от меня? - спросила она. - Ведь это ты первая хотела меня убить. У меня не было выхода.
   Дверь спальни открылась: в проеме двери появилась Илария в длинном кремовом халате.
   - Ты с кем ты разговариваешь?
   - Тебе показалось, - пытаясь скрыть замешательство, Кристина подошла к матери и поцеловала её в щеку. - Доброе утро.
   - Я слышала твой голос. Ну ладно. Ты куда-то убегаешь?
   - Да, куча дел.
   - Выглядишь усталой. Плохо спала? - Кристина кивнула. - Детка, так может тебе всё отменить? Как же ты невыспавшаяся за руль сядешь? Дорога такая длинная. Пробки.
   - Да нет, мамуль, надо ехать. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я могу водить машину в любом состоянии.
  
   У двери Кристина обернулась и заметила, как мама перекрестила её. Зная отношение дочери к религии, Илария старалась делать это у неё за спиной. Девушка вздохнула и мысленно сказала: "Попроси лучше призрак Марины исчезнуть из нашего дома". Кристина подошла к Кошке и, открыв багажник, достала щётку, чтобы почистить первый выпавший снег. Вспомнился разговор с Сергеем и его фраза, что у неё ненормальная любовь к матери, из-за которой она стала убийцей. Неожиданно поселившаяся мысль так поразила ее, что девушка замерла с щёткой в руке. Она убила Марину для того, чтобы отомстить за поруганные чувства матери. Сводная сестричка являлась воплощением отцовского греха и Двенадцать сосен были всего лишь предлогом. Кристина тихо застонала. Она никогда не думала об этом. "Ты не отдавала себе отчета, - зашептал внутренний голос. - Это было на уровне твоего подсознания".
  
   Девушка счистила щёткой последний снег с капота и, открыв с пульта ворота, выехала на улицу. Ехала она медленно, обгонять не было сил, поэтому и оказалась в Москве позже обычного. Глядя на электронные часы поняла, что опаздывает. На Каменном мосту огромная пробка. Уже при въезде на мост, она слишком сильно крутанула руль и правым бортом зацепила соседнюю Пежо. Включив аварийку, вышла из машины и с болью заметила полосы на двух дверях. Вот ведь черт. Она проездила без аварий три года. Из Пежо вышла блондинка в норковой шубке:
   - И куда ты так торопишься? - спросила она с вызовом.
   - А ты куда? - огрызнулась Кристина.
   - Я, вообще, стояла на месте. Вызывай ГАИ, пусть разбираются, - она, даже не взглянув на свою машину, забралась на сидение.
   Кристина вызвала ГАИ, позвонила менеджеру в банк и объяснила ситуацию. Тот согласился подождать. Гаишники, как и ожидалось, повесили всё на Кристину. Забравшись на сидение, она погладила руль и попросила у машинки прощения. Подписав протокол, она, совершенно вымотанная, приехала в банк.
  
   Менеджер - молодой человек в сером костюме и блестящих ботинках с прилизанными гелем волосами, - озвучил проценты, от которых у Кристины отвалилась челюсть.
   - Да что же вы раньше не сказали, я бы к вам не поехала? - Машину бы не разбила, - добавила она про себя.
   - Да вы и не спрашивали, - пожал плечами молодой человек. - Вы интересовались, дадут ли вам кредит, если у вас не будет справки о доходах и копии трудовой книжки. Мы и даём.
   - Но это же грабёж, а не кредит.
   - Банк идет на риск, заключая договор с неимеющими постоянного дохода клиентами. И поверьте, это ещё не самый высокий процент.
   Кристина вспомнила длинный список банков, отказавшихся с ней работать. Похоже, Прилизанный, как она мысленно окрестила работника банка, прав. Вопрос, как она сможет выплачивать ежемесячно такую огромную сумму? Только если сдать дом. Но кто возьмет его в аренду зимой? Ладно. Она попробует решить эту проблему. Когда мама уедет, будет работать хоть сутками. Все равно ей больше нечего делать. Она вскинула глаза на Прилизанного.
   - Когда будем подписывать?
   С губ Прилизанного чуть не слетела просьба "не горячиться и взять тайм аут", но он вовремя одумался.
   - Документы на дом у вас собой?
   - Да и всё, что нужно по форме банка тоже, - Прилизанный убежал с бумагами, Кристина откинулась на мягкую спинку кресла и закрыла глаза, спрятав подбородок в меховой воротник. Задремала. Перед ней стоял все тот же Прилизанный с папкой документов.
   - Я снял ксерокопии, нужно проверить кое-какую информацию. Если руководство даст добро, я договорюсь с оценочной компанией. К вам выедет оценщик, сделает фотографии.
   - Я в курсе, как это бывает. Скажите, какова вероятность, что я получу деньги?
   - Я не делаю прогнозов. Решает руководство. На всякий случай можете подать заявку на кредит в несколько банков. Это не возбраняется.
   - Вы очень любезны, - Кристина вздернула подбородок. - Пожалуй, я так и сделаю.
  
   Еще более уставшая она вышла из здания и направилась к стоянке. Взгляд выхватил царапины по правому боку любимой машинки. Когда теперь удастся её сделать? Во-первых, ремонт встанет недешево, во-вторых, без машины работать невозможно. Она вздохнула и, подавив желание, уехать домой, отправилась за получением справок по Большой Филевской.
  
   Глава 35
  
   Вернувшись домой вечером, Кристина налила себе чашку зелёного чая с жасмином и поднялась к себе. Призрак Марины, заметный при боковом зрении и исчезающий, если смотреть в упор, "сидел" на стуле, на который ни она, ни мама не садились. Кристине нравилось поглощать еду, глядя в окно на сосны, а Илария предпочитала место поближе к камину. Но даже сегодня за ужином, стараясь не смотреть на злополучный стул, Кристина чувствовала, что Она до сих пор там. И это бесплотное существо нельзя было напоить водичкой с растворённым в ней аспирином. Говорят, души тех, кого настигла неожиданная смерть, долго не могут покинуть место, где потеряли свои тела.
  
   Оставив Иларию смотреть детектив Агаты Кристи, Кристина поднялась к себе и включила ноутбук. В почтовом ящичке завалялось семь писем. За недельку до этого она выложила последнюю написанную главу и её несколько постоянных читателей, в отсутствии занятого земными делами автора, завели на страничке целую дискуссию, насколько была права главная героиня, оставив на тумбочке мужа пузырёк со снотворным. Упоминали все за и против эвтаназии. Постоянная читательница Лида, ратовавшая за лёгкую безболезненную смерть, спорила с Садко. Кристина раздраженно прочитала обвинения и в резкой форме высказала предположение, что, оказавшись в положении главной героини, ежедневно наблюдающей за страданиями близкого человека, Садко рассуждал бы иначе. Ответ последовал незамедлительно и тоже оказался резким. Садко говорил, что никогда бы не осмелился исполнять волю всевышнего и с нетерпением ожидает следующей главы о раскаянии, которое должна испытывать героиня. Кристина разозлилась и быстро напечатала, что следующая глава, если будет, - у автора пропала муза дописывать историю, - будет о новом убийстве. В ответ последовали просьбы Лиды, к которой подключились ещё несколько самиздатовских читателей, не бросать начатое дело посередине и закончить роман.
  
   Кристина откинулась на спинку диванчика и села по-турецки, опёршись локтями в коленки. Переписка взволновала ее. Не так уж часто у тебя просят продолжения, и это очень лестно для автора, но сейчас она чувствовала себя усталой и измученной. К тому же сама цель - она хотела показать роман Сергею перед замужеством - абсолютно потеряла свою значимость. После их последней встречи ей стало совершенно ясно, что она никогда не выйдет за него замуж. Она вздохнула и, попрощавшись со своими читателями, вышла из интернета и открыла файл с рабочим названием "Ворона". В Самиздате роман назывался "Двенадцать сосен".
  
   Открыла первую страницу и углубилась в чтение, автоматически делая нужные исправления. Где-то в середине файла обнаружила, что события, мучающие её всю жизнь, в частности Петровичевская эпоха, перестали цеплять. Роман о своей жизни читался как произведение чужого автора. Неужели произошло исцеление? Кристина усмехнулась. Написав двадцать глав и выложив их в интернете, она избавилась от прошлого лучше, чем, если бы занималась с психологом. История убийцы-беженки, насколько она могла судить беспристрастно, показалась ей глубже и серьёзнее её предыдущих работ. "Конечно, - подумала Кристина, - ведь я описывала собственные, а вовсе не выдуманные чувства и хотя начинающим писателям не рекомендуется использовать свою жизнь для сюжета, события моей шлюшной судьбы оказались достаточно интересны для читателей".
  
   Кристина полночи не могла оторваться от своей книги и, прочитав последнюю главу, поняла, что, если она собирается продолжать, то главной героине чего-то не хватает. Но если главная героиня - я, то, что из своей жизни нужно включить в роман?" Ответ появился в голове в виде образа с зелёными прищуренными глазами и тоненькой полоской усов и хорошо узнаваемой щемящей болью в сердце. Витька! Как же я по тебе соскучилась! Сцены их любви замелькали перед глазами так быстро, словно она смотрела фильм на перемотке. Если уж им не суждено быть вместе, так она снова переживёт их сумасшедшую страсть, описывая её в романе. И пусть завидуют читательницы сумасшедшим чувствам, которых не бывают у обычных людей. Она вдруг почувствовала небывалый подъем и благодарность к кукольнику, что, несмотря на все его западни, он дал ей возможность почувствовать, как это должно быть между мужчиной и женщиной, как высоко можно подняться, когда тебе дано чувствовать так, как им. И, может, даже хорошо, что у него есть жена, и они расстались на самом пике волшебства обладания друг другом.
  
   Воодушевлённая собственными воспоминаниями, Кристина нетерпеливо листала страницы своего романа, прикидывая, куда и что она вставит. Структуру книги придётся изменить. Она начнёт с настоящего времени, а то, что выложено в интернете, станет дневником главной героини.
  
   Решив поделиться своими мыслями с читателями, она щёлкнула мышкой на "Закладки" и, оказавшись на своей самиздатовской странице "Ворона", с удивлением заметила, что дискуссия продолжается. Пока она читала о себе, появилось новое письмо. Редактор издательства "АСТ" интересовался, когда планируется окончание рукописи, идеально вписывающегося в новую серию остросюжетных романов. Кристина замерла, уставившись в экран ноутбука. Этого не может быть!? Семь её предыдущих романов постигла неудача и вот последний, который она и посылать-то не собиралась, неожиданно стал пользоваться популярностью. Не в силах усидеть на месте, Кристина решила спуститься вниз, чтобы заварить с чаю. Экран ноута показывал три ноль три, но о том, чтобы спать не было и речи. Удивительно, что в конце такого поганого дня, она вдруг получила этот кусочек счастья, слишком приправленного перцем, чтобы оказаться съедобным.
  
   Только спускаясь по лестнице в темноту гостиной - мама уже давно спала - она вдруг вспомнила о призраке и замерла. Ступенька скрипнула под босыми ногами. В голове состоялся диалог со своим внутренним голосом.
   "Может не стоит портить своего счастья? Оно так недолговечно. И так ли уж ты хочешь чаю?
   "Но я же не могу все время бояться!" - вслух сказала Кристина и быстро включила свет.
  
   Марина "лежала" на полу. Уложенные волосы красивой волной раскинулись на ковре. Прелестная рука придерживала горло. Огромный язык вывалился изо рта, лицо исказилось от страха. Кристина почувствовала дурноту. Зажмурилась. Когда открыла глаза: на ковре никого не было. Трясущейся рукой она щёлкнула кнопкой электрического чайника. Рассыпала по столу чай. Чертыхнулась. В мозг стучалась одна единственная мысль: "Об этом ты тоже должна написать".
  
   С чашкой приготовленного чая Кристина поднялась к себе и села перед ноутбуком. Последний комментарий от Садко.
   "Ворона, почему бы тебе не написать ещё про одно случайное убийство?"
   Кристина похолодела. Да кто такой этот чертов Садко? Может, это Сергей? Она хмыкнула. Представить Сергея, сидящего на форуме в Самиздате, придёт в голову только сумасшедшему. Тогда кто же это? Кто этот неизвестный подстрекатель? Ну нет, она не собирается прятаться.
  
   "Всем дорогим читателям и Садко в том числе, - быстро печатала Кристина, - спасибо за комментарии. Они помогли мне принять решение продолжить роман". Не дожидаясь ответа, она закрыла свою страницу и вышла из интернета.
  
   Кровать показалась слишком большой для неё одной. Она свернулась калачиком на холодной простыне и вытянула руку на пустующую рядом подушку, кутаясь в пуховое одеяло.
  
   Витька, где ты?
  
   Я умираю без тебя.
  
   Глава 36
  
   Кристину разбудил звонок менеджера из банка. Сон слетел сразу, когда она услышала под какой процент ей согласны дать кредит.
   - Но это же грабёж! - возмутилась она. - Я работаю с ипотечными кредитами и никогда такого не слышала.
   - Вам решать, принимать наше предложение или нет, - голос менеджера звучал вежливо и холодно. Похоже, он прекрасно понимал, что у Кристины нет выхода.
   - Я подумаю, - Кристина бросила телефон на подушку и села на кровати, обняв колени руками.
  
   Сколько же ей придётся делать сделок, чтобы ежемесячно выплачивать такую сумму? Конечно, можно отказаться, но в других банках с ней даже не стали разговаривать. А мама последнее время выглядела такой похорошевшей, что расстраивать её не представлялось возможным. Привычная тоска в глазах Иларии сменилась надеждой. Кажется, она даже стала лучше себя чувствовать и вчера впервые за год нашла в себе силы погулять с Кристиной по берегу озера.
  
   Нет, отступать нельзя. Придётся ей быть с Мухиным поласковее. Похоже, кроме него рассчитывать не на кого. Кристина хмыкнула и, надев стоящие под кроватью кроссовки, перешла в соседнюю комнату, где был её маленький тренажерный зал, в котором она занималась зимой. Достала из шкафчика гантели, сделала несколько глубоких вздохов и принялась выполнять комплекс для бёдер и ягодиц. Закончила отжиманиями и упражнениями для груди. Пот лил ручиями, но в голове прояснилось. Она возьмёт этот кредит. Невозможно разочаровать маму. Вспомнив слова Сергея, что она чокнутая со своей любовью к матери, мысленно послала его к чёрту. Знал бы он, что в маме для неё заключен весь мир, они вместе прошли через ад и теперь заслужили самое лучшее. Всё получится. Должно получиться. Всегда получалось. К тому же теперь ей больше не надо ни отдаваться чужим рукам, ни убивать, а всего лишь работать. А это она умеет и любит.
  
   После душа Кристина позвонила в банк и дала согласие. Потом спустилась вниз и зашла к маме в спальню. Илария, сидя на краешке кровати, расчесывала щёткой длинные волосы. Кристина села рядом и обняла её.
   - Мы можем заказывать билеты в Испанию.
  
   На глазах Иларии выступили слёзы, и она крепко прижала к себе Кристину.
   - Детка моя, солнышко, на всем свете нет лучшей дочки, чем ты. - Внезапно она отстранилась и посмотрела на Кристину. - Сколько ты должна будешь выплачивать ежемесячно?
   Кристина мотнула головой.
   - Не важно.
   - Я не могу согласиться, пока ты не скажешь. - Кристина назвала сумму в три раза меньшую. - Илария ахнула. - Это невозможно. Ты не справишься.
   - Я справлюсь, если ты будешь верить в меня. Пойми, я не смогу себе простить, что мы не попробовали.
   Они ещё долго препирались, но Кристина, как всегда, победила. Уже слишком давно они поменялись ролями: дочка стала мамой, а мама дочкой. Кристина только делала вид, что прислушивается к маминым советам. Позавтракав, Кристина, усадила Иларию перед камином и отправилась в банк подписывать документы.
  
   Сначала Кристина думала, что ей придётся сопровождать маму, но на её счастье в это же время туда собирались Валентина с мужем, которые пообещали доставить Иларию до клиники. Кристина вздохнула с облегчением, как не хотелось слетать в Испанию, не стоило тратить лишних денег. Расцеловав маму в аэропорту и попрощавшись с Валентиной и её мужем, Кристина почувствовала спазм в горле. Когда они теперь увидятся? Что, если лечение, на которое возлагались такие надежды, себя не оправдает или, наоборот, навредит? От одной только мысли глаза стали мокрые. Хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, на чьём плече она могла бы поплакать. Хоть кто-нибудь. Пусть даже не Витька. Корзина, Серёжка, да кто угодно. Но она была одна, спешившим пассажирам не было до неё дела. Кто-то больно толкнул в спину, не извинившись. Кристина очнулась и, не обращая внимания на пелену слез, направилась к выходу. Надо взять себя в руки. Дело в том, что она никогда надолго не расставалась с мамой. Всё будет хорошо. Ведь Валентина поправилась, и мама тоже поправится, и они вместе куда-нибудь поедут. Например, в Италию.
  
   Теперь Кристина срывалась к каждому телефонному звонку и каждому клиенту предлагала свои услуги. Со дня подписания договора прошло несколько дней, а она уже вся издергалась, что не нашла новых объектов. Дело дошло до того, что она позвонила Мухину, но тот был не в настроении.
   - Попробуй поработать сама, Воронцова, - раздражённо бросил он. - У меня масса проблем и без тебя.
  
   Дав отбой и обозвав начальника козлом, Кристина почувствовала холодок в груди. Неясное предчувствие, что грядут нехорошие времена, поселилось в голове. Она взяла в руки записную книжку и стала обзванивать клиентов. Теперь ей было все равно, что о ней подумают. Она, никогда не занимавшая денег, теперь чувствовала себя зажатой в тиски. Единицы измерения времени превращались в денежные: секунды в копейки, минуты в рубли, часы в тысячи. Она перелистала записную книжку и набрала кучу номеров - результат ноль. Наступал вечер. Что она будет делать завтра, если сегодня переделано всё?
  
   Не в силах выносить одиночество в пустом доме, Кристина оделась. Надо куда-нибудь пойти. Летом можно было бы просто погулять, но что делать зимой? Удивительно, но проблема "некуда и не с кем пойти" возникла чуть ли не впервые. Раньше не хватало ни на что времени. Надо было ходить по магазинам, готовить, заботиться о маме, было полно работы, к тому же к её услугам всегда была безотказная Корзина. А здесь, на озере, её частенько караулил Витька. Нет, о Витьке лучше не думать.
  
   Кристина расчесала волосы и собрала их в хвост. Критически посмотрела в зеркало. Выглядела она хорошо, а пойти некуда и не с кем. Дожила! Может, ей пора завести новых знакомых? Она вспомнила, что недалеко от станции Кратово открылся новый ресторан. Можно сходить туда и выпить пива. Кристина накрасила губы тёмно-красной помадой и надела короткий меховой жакет. Она скромно сядет в уголке и понаблюдает за посетителями. Усмехнулась. Не обманывай себя, Кристина: тебе просто нужно с кем-нибудь познакомиться и заняться сексом. Польстить своему тщеславию и удовлетворить ненасытные гормоны. Чёрт. Но ведь заранее известно, что ни с кем ей не будет так хорошо, как с Витькой. Но ведь не оставаться же монашкой? Жизнь продолжается. Уговаривая себя, она заперла калитку и спустилась к озеру. Было светло от снега и морозно. Она поёжилась и надела капюшон. Проходя мимо Витькиного дома, погрозила ему пальцем и тихонько проговорила: "Я собираюсь тебе изменить".
  
   Телефон зазвонил так неожиданно, что она его чуть не выронила. А уж от одного только звука знакомого голоса сердце сжалось так, что стало больно.
   - Мне почему-то показалось, что тебе одиноко, - Витькин голос звучал нежно и как-то неуверенно. Не знал, захочет ли она с ним разговаривать.
   Кристина усмехнулась: настолько одиноко, что я решила с кем-нибудь трахнуться.
   - Ты угадал, мне не просто одиноко, а ужасно плохо.
   - Что случилось?
   - Ты готов меня выслушать? Это же дорого.
   - Я готов проговорить с тобой всю ночь, если тебе это поможет.
   -Хотелось бы спросить, какого же чёрта, ты не звонил несколько месяцев?
   В трубке послышался вздох. Связь была на удивление хорошая, словно он говорил из соседнего дома, а не из далёкого Лондона.
   - Хотел разобраться в своих чувствах.
   - И как пошёл процесс?- вдруг разозлилась Кристина. Он разбирался в чувствах, а потом вдруг позвонил, словно и не было этих дурацких месяцев, когда она не знала, что и думать.
   - Может, лучше расскажешь, что случилось?
   - Сначала хочу узнать, что с процессом.
   - Крис, я понял, что ужасно скучаю без тебя.
   - А я думала с глаз долой, из сердца вон.
   - Я тоже думал, что разлука расставит всё по местам. Она и расставила. Я никого не хочу, кроме тебя. С тобой у меня был самый лучший секс. Совершенный секс. Больше такого ни с кем не будет. Понимаешь?
   - Понимаю, - грустно заметила Кристина, вспоминая свои безрадостные встречи с Серёжкой. Чистая механика, задабривание гормонов суррогатом вместо шоколадки. На те, подавитесь и отстаньте хотя бы на время. - Слушай, а может тебе не нравятся англичанки?
   - Я повторю для особо одарённых, постарайся услышать. Я никого не хочу, кроме тебя.
   Сердце опять сладко сжалось.
   - Витька, чёрт бы тебя побрал, а я никого не хочу, кроме тебя. Мы испортили друг другу жизнь.
   - Меня удивляет твой пессимизм. Почему испортили? Судьба сделала нам подарок.
  
Кристина почувствовала, что сейчас заплачет. О чём он говорит? Какой подарок?! Да она перестала нормально функционировать с тех пор, как с ним познакомилась. Все мысли только об этом, вся боль из-за него. Она же стала покалеченной с этой дурацкой любовью. Даже сейчас он позвонил, когда ему взбрело в голову, а у неё руки трясутся от волнения.
   - К таким бы чувствам другую форму отношений, - бросила она с досадой.
  
   Возникла пауза. На том конце было так тихо, что Кристина подумала, что связь оборвалась, и непроизвольно сказала "алё".
   - Я может, такая сволочь, но я до сих пор ничего не решил. Просто не могу. Как подумаю, что с девочками будет. Супруга моя не совсем в адеквате бывает, Алёнка мне часто звонит, жалуется. Приходится как-то улаживать.
  
   Кристина вспомнила большеглазую Алёнку, которую она учила плавать. Если бы только Витькина жена отпустила бы его с Алёнкой, она была бы не против... И тут же одёрнула себя. О чём она только думает?
   - Давай не будем. Я не хочу, чтобы ты из-за меня бросал семью. - Кристина вдруг вспомнила тот день в подвале, когда услышала, что отца больше нет. Мир сразу осиротел. - Девочкам очень нужна отцовская любовь. Я это точно знаю, - она всхлипнула. Откуда-то вдруг накатили воспоминания о Петровиче и о себе самой, размазанной под его большим равнодушным жаждующим удовлетворения телом.
   - Ты плачешь?
   - Нет.
   - Ты никогда не рассказывала об отце, он бросил вас?
   Кристина вспомнила о Марине. Бросил?
   - Нет, Вить, он был как ты. У него даже была дочь, которую он скрывал.
   - Почему была?
  
   Потому что я её убила.
  
   Если бы она могла рассказать, а он бы понял. Если бы Витька прочитал её книгу, а потом пришел бы и сказал, что любит её, несмотря на то, что она убийца. Несмотря на покалеченную психику. Несмотря на ненормальную любовь к матери. Любит безусловной любовью и прощает за всё, что она натворила. Потому что именно такой в её понимании и должна быть настоящая любовь. Но так и не бывает. Она вытерла слезы и зашагала к бару.
   - Закрыли тему, ладно?
   - Как скажешь. Если тебе неприятно, мы не будем это обсуждать.
   Ласковый мягкий голос пресёк злость. И в ней вновь проснулась нежность.
   - Займись со мной сексом, Вить,- тихо попросила она. - Я шла в бар, чтобы найти там кого-нибудь на ночь. Но я хочу, чтобы это сделал ты. Пусть даже по телефону.
   - Ты будешь себя ласкать под мои слова?
   - Нет, я просто представлю.
   - Не ходи в бар, Крис. Я не хочу, чтобы тебя кто-то трогал. Я сам хочу гладить и целовать каждый сантиметрик твоего тела. Я так хочу войти в тебя. Медленно, нежно. А потом сильно, коснуться твоей матки, чтобы ты застонала от наслаждения. Мне так нравится, как ты стонешь.
   - Перестань, а? Я так соскучилась.
   - А я ещё больше. Иди домой, налей себе бокал вина и давай поговорим. Я, кстати, уже налил.
   - У меня дома нет спиртного. Я всё выпила.
   - Чудесная девочка. Тогда пойдем в магазин.
   - Пойдём? - Кристина засмеялась. От его мягкого тёплого голоса становилось теплее, мир, жестокий и злой, начинал становиться лучше. Даже зацепившаяся за сосны луна, казавшаяся прежде зловещей, сейчас улыбалась. Ей вдруг подумалось, что зима пройдёт, настанет лето, и они с Витькой снова будут вместе плавать и валяться на траве под горячим солнцем. Только тогда они будут действительно вместе. Сейчас эта мысль казалась реальной. Они ведь так любят друг друга. Что-нибудь произойдёт и соединит их измучившиеся души и истосковавшиеся тела. И не надо будет ничего решать, причинять кому-нибудь боль. - Ты думаешь, я отпущу тебя? Я провожу тебя до магазина.
   - Вить, но это же, наверно, дорого... так долго разговаривать.
   - Не важно. Сегодня я хочу быть с тобой.
   - А завтра?
   - Пока ещё сегодня, и я здесь. Зачем думать о том, что будет.
  
   В этом был весь Витька. Он умел наслаждаться мгновением, радоваться пустякам. У него было то, чего не могло быть у Кристины при том жизненном чемодане, который она продолжала носить за собой, постоянно ударяясь об острые углы. Прошлое не давало радоваться, тянуло вниз, напоминало, что она обычная дрянь, которой ещё посчастливилось остаться на плаву.
  
   Сегодня, как раньше, его руки стирали отпечатки чужих пальцев с её тела, а его слова нежностью и теплом очищали душу. Сегодня Кристина, впрочем, как и всегда с ним, становилась девушкой, которой хотелось верить.
  
   А потом они ещё долго болтали по дороге, и когда Кристина зашла в гостиную и по привычке посмотрела на Маринин стул, он оказался пуст. Видимо, в момент, когда она была счастлива, призрак сводной сестрички оставлял её в покое.
  
   Кристина рассказала про маму и о том, как она переживает из-за того, что не сможет выплачивать кредит. И Витька, в отличие от Сергея, сказал, что верит, что она со всем справится.
   - Ты не представляешь, как я дёргаюсь. Взять кредит для человека, который работает на окладе, означает просто ходить на работу и отдавать часть зарплаты. Для меня же это постоянная попытка найти клиентов, которые согласятся мне заплатить. А на данный момент у меня просто нет работы. Меня словно кто-то сглазил, сейчас я получу деньги по последней сделке, а потом я не знаю что делать. У меня нет квартир, которые нужно помочь продать или купить. Такого не было никогда. Это похоже на то, что кукольник хочет, чтобы я потеряла Двенадцать сосен.
   - Крис, успокойся и подумай, что ты сделала не так. Все это полная чушь на счет сглаза. Ты сама себя остановила.
  
   Кристина сделала большой глоток вина. О том, что я сделала не так, она прекрасно знала. Она убила человека. И теперь этот дом навсегда останется вечным напоминанием.
   - Если бы только я могла тебе обо всём рассказать, - вздохнула она в трубку.
   - Так расскажи.
   Кристина дёрнулась от волнения и пролила вино на руку.
   - Ты что молчишь?
   - Я не могу. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
   - Хорошо, - легко согласился Витька. - Знаешь, кто предложил мне дружить по фэйсбуку?
   - Не знала я, что ты зависаешь в социальных сетях. Так кто это?
   - Я вовсе не зависаю. Мне так удобно общаться с Алёнкой. А ещё нужно для работы. А потом ты знаешь, за границей скучаешь по русским.
   - Никто не заставлял тебя уезжать. Кстати, когда ты приедешь?
   - Не знаю. Сейчас нет никакой возможности. Работаю даже по выходным.
  
   Через некоторое время связь оборвалась, и звонков больше было. Наверно, у Витьки на мобильном закончились деньги. Они так и не попрощались.
  
   Вспомнив о фейсбуке и о том, что она так и не узнала, с кем он там общается, Кристина включила компьютер. Сама она социальными сетями не интересовалась, ей хватало общения на литературных форумах с подобными ей непризнанными авторами. Там, они хотя бы обсуждали такие важные вопросы, как идея произведения, финальная развязка и как написать идеальный роман, а на сайтах вроде контакта хвастались своими фотками "я и пальма", "я и море", что казалось пустой тратой времени. Хотя, задумалась, изрядно захмелевшая Кристина, возможно, ей просто нечем хвастаться.
  
   Вредный фейсбук предлагал пройти регистрацию. Кристина выдала левые координаты и хитро усмехнулась. Витьку она нашла почти сразу и некоторое время не могла оторваться от его фотки. Одетый в болотного цвета рубашку с коротким рукавом под цвет глаз, он выглядел настолько сексуальным, что заныло сердце. Так захотелось сорвать с него эту рубашечку. Кристина сделала глоток вина и закрыла глаза. Никогда в жизни она не испытывала ни к одному мужчине такого животного сексуального влечения, от которого она чувствовала себя настоящей зверюгой. Перед глазами замелькали картинки их близости, но зазвонивший телефон прервал эротические грёзы.
   - Мы так и не попрощались.
   - Но я не хочу прощаться, - капризно заметила Кристина.
   - Ты хочешь, чтобы я в тебя вошёл?
   - Да.
   - Тогда представь, что я это делаю.
   - Я хочу чувствовать, а не представлять.
  
   Витька вздохнул.
   - Я предупреждал, что нам лучше не разговаривать.
   Так, препираясь и растравливая друг друга несбывшимися желаниями, они проболтали ещё немного, пока их снова не разъединили. Услышав короткие гудки, Кристина отбросила телефон на кровать и, как была в джинсах и водолазке, вышла на балкон охладиться. Медленно опускались снежинки, морозный ветер остужал щеки. Каждый раз, когда они встречались, её раздирало чувство неудовлетворения и жалости к ним обоим. Так хотелось прижаться к нему и никуда не отпускать. Телефонный разговор лишь усиливал тоску.
  
   Нельзя любить чужого мужа.
  
   Окончательно замёрзнув, Кристина вошла в комнату, наслаждаясь охватившим её теплом. На журнальном столике светился ноутбук. Витька насмешливо улыбался со своего единственного портрета. Наверно, надо всё-таки попрощаться. Она написала ему "до свидания" и начала нетерпеливо щёлкать мышкой. На ее счастье здесь не было фоток с женой и дочками. Только Лондон во всех его зимних видах. Она зашла в его друзей и обомлела. На одном из профильных фото красовалась ... Корзина собственной персоной.
  
   Кристина потянулась к бокалу. Корзина в фейсбуке? Что ей здесь надо? Насколько Кристина помнила, она и компьютер-то включать не умела. Вопрос второй заставил её поежиться. Что Корзине нужно от Витьки? Кристина нервно выдохнула и захлопнула фото бывшей подруги. После того, что произошло, она всегда испытывала чувство стыда за содеянное и боль из-за осознания, что между ними, несмотря на годы дружбы, ничего нельзя повернуть назад. Есть такая точка, после которой нет возврата, не взглянуть друг другу в глаза, не прижаться, как в детстве лбами, поддерживая друг друга.
  
   Глава 37
  
   Утром Кристина проснулась в хорошем настроении и некоторое время нежилась в постели, вспоминая разговор с Витькой. Он всё-таки позвонил и во вчерашних его словах звучала та самая нежность, которая делала её ненадолго счастливой и так же ненадолго вселяла надежду, что когда-нибудь тот, кто пересёк их разные жизни, позаботится о том, чтобы собрать половинки в одно целое.
  
   После приятных воспоминаний мысли опять потекли в знакомое русло. Кредит. Деньги. Где взять, как заработать. Сегодня надо съездить в агентство и получить зарплату. Потом заехать в банк и внести первый взнос по кредиту. Надо постараться убедить Мухина дать ей ещё клиентов. Или устроиться еще в одно агентство. Кристина посмотрела на часы. Девять утра. Слишком рано. Мухин не появлялся на работе раньше одиннадцати. Кристина почувствовала забытую потребность в движении на воздухе. Сегодня она побегает на лыжах по лесу. Она встала с кровати и подошла к окну. Пасмурно, с серого неба падали пушистые снежинки, одевая сосны в белоснежные шапки.
  
   Кристина быстренько умылась, оделась в лёгкую, чтобы активнее двигаться куртку, и, прихватив лыжи, вышла на улицу. Вдохнула морозный воздух. Всё будет хорошо. Витька, любит её и считает, что она справится. Последнее сейчас казалось важнее первого. Это действительно здорово, когда в тебя верят. Он сказал, что на её месте поступил бы так же. Пришла мысль, что она ничего не знает о его родителях. Она не расспрашивала, а он не рассказывал. Он, вообще, не был откровенным, предпочитал слушать, а не говорить. Надо будет узнать. Интересно, какая у него мама. Похожи ли они? Кристина полюбила бы ее тоже, как любит Витьку.
  
   На улице было чудесно. Ей захотелось прокатиться мимо Витькиного дома и послать ему привет. Помечтать, что он не в далёком Лондоне, а просто ушел на работу и вечером придет к ней. И так хорошо сегодня думалось, даже прежней щемящей боли не возникало, словно жена уже куда-то делась, а дочки чудом выросли, и при всем этом они остались такими же молодыми. Кристина послала воздушный поцелуй Витькиному дому и, обогнув озеро, въехала в лес.
  
   Сказка. Застыли в безмолвии укутанные снегом деревья. Поблёскивала лыжня. Кристина не ехала, летела. Лыжи двигались сами. Она только успевала думать. Бывает же так хорошо, так легко. Почаще бы возникало такое настроение. Последнее время было так тяжело, так трудно.
  
   Неужели это счастье и желание жить всего лишь от одного звонка любимого? Как страшна такая зависимость. Ну и пусть, взмахнула палками Кристина, чувствуя, как замирает сердце. Ну и пусть. Я люблю, и я счастлива. И я, наконец, могу позволить себе принять это неправильное чувство. Не осуждать себя и его. Если мы любим, значит, мы правы. Любовь делает нас правыми. Вдруг подумалось, что Витька скоро приедет и у них все будет иначе: сильнее, нежнее, чувственнее. Надо всего лишь перестать таиться друг от друга, открыться, рассказать друг другу правду. Это сложно, но только тогда всё станет просто замечательно.
  
   От быстрых движений Кристине стало жарко, она сдёрнула с головы красную шапочку и расстегнула куртку. Как же сегодня хорошо. Хорошо от яркости снега, от ровной лыжни, от нежных песен весёлых синичек с жёлтыми грудками. Как же я люблю тебя, Витенька. Как люблю.
  
   Сейчас люблю.
  
   Подольше бы продержалось это состояние.
  
   Вернувшись домой, Кристина не стала включать ни музыки, ни телевизора. Хотелось продлить уютно свернувшееся в груди маленьким тёплым комочком счастье. Кофе показался необычно вкусным, крепким и горячим. Она пила его, как Витька, чёрным, без молока. Хотелось почувствовать ещё большую близость с ним. Ей было так хорошо, что не было необходимости в его присутствии. Витька! Витенька! Ты весь мой, а я твоя и спасибо кукольнику за наше чувство.
  
   Раздавшийся звонок телефона вернул на землю. Она поморщилась. Ну кому не стыдно звонить так рано и когда ей так хорошо с этим её новым чувством и с самой собой? Идя к телефону, девушка посмотрела на часы. Двенадцать. И не рано вовсе, можно и Мухину звонить уже. А может это он сам?
  
   Но это оказалась мама.
   - Как ты там, мамочка?
   Голос у Иларии был весёлым. Сказала, что чувствует себя ёжиком. Первое время никак не могла заснуть на спине, да ещё на иголках, но сейчас уже привыкла. Было очень больно, но теперь, когда кожа загрубела, стало легче. Вечером гуляет у моря. Погода прекрасная, в этой стране все время солнце и это очень улучшает настроение.
   - А ты как там, девочка моя?
   Кристина заверила маму, что всё в порядке. Сегодня она оплатит первый взнос по кредиту, а на подходе у неё несколько сделок. От своего вдохновенного вранья Кристина даже приободрилась, подумав, что если в жизни случается, что желая отлынить от работы, говоришь, что заболела и на самом деле заболеваешь, то почему бы не быть наоборот? Почему бы придуманной сделке не обернуться настоящей и почему бы сейчас кому-нибудь не позвонить и не предложить продать квартиру, на которую у неё уже есть покупатель? Она так замечталась, что даже пропустила пару фраз из рассказа Иларии о её новой знакомой.
   - Чудесно, что у тебя появилась подруга, - заметила Кристина. - Мамуль, а мужчины там есть?
   Илария рассмеялась.
   - Конечно, есть. Мы вместе гуляем по берегу озера, когда вылезаем из игольчатых шуб. Есть даже один, который ко мне не равнодушен.
   - Ну а ты?
   - Детка моя, мне это совершенно не нужно. Мне бы только выздороветь, чтобы погулять на твоей свадьбе и иметь возможность нянчить внуков.
  
   Кристина почувствовала волнение. Маленькая девочка от Витьки. Нет, лучше мальчик. Хватит ему девчонок. У таких, как она должны рождаться мальчишки. Сердце сладко замерло, когда она представила, как Витька гладит её округлившийся животик. Чёрт. Да что с ней сегодня? Сама мысль о детях ей никогда не нравилась. Но если от Витьки, это же совсем другое дело.
  
   - Как Серёжа поживает? - спросила Илария.
   - Да ничего, работает много.
   - Вы встречаетесь?
   - Редко.
   - Что-то произошло?
   - Нет, ничего особенного. Мы, наверно, подустали друг от друга, - заметила Кристина и перевела разговор на другую тему. Ей не хотелось, чтобы мама возлагала какие-то надежды на их отношения.
  
   Когда они попрощались, Кристина подошла к окну. Мама и Витька - два родных человечка в этом мире, и если бы они оба были рядом, здоровые и счастливые, ей больше ничего не надо от жизни.
  
   Взгляд снова упал на часы. Если ехать в офис, надо собираться. Набрала мобильный Мухина, но он снова оказался выключенным. Кристина задёргалась, отыскивая в записной книжке мобильника телефон офиса. Мухин никогда так не делал. Голос у секретарши, как всегда, звучал неприветливо. Отметив про себя, что такие девушки не должны сидеть на входящих звонках, отпугивая клиентов, Кристина попросила соединить с Мухиным.
   - Его нет и не будет, - ответила Екатерина.
   - Что, значит, не будет?! - возмутилась Кристина. - А я сегодня должна зарплату получать.
   - Минуту подожди, я тебя соединю.
   Послышалась музыка, Кристина почувствовала, как от нехорошего предчувствия забилось сердце. Через несколько тактов в трубке раздался спокойный мужской голос. Его обладатель представился Андреем Владимировичем, новым директором агентства. Не дослушав объяснения Кристины, он предложил приехать. Кристина опустилась на диван. Пушистый комочек счастья в груди превратился в причиняющего боль ежика.
  
   Кристина плохо помнила, как добиралась до агентства. Ехала медленно, попадая то в пробки, то в красную волну светофоров. Возникало ощущение, что её хотят задержать, чтобы подготовить к чему-то страшному. Она запретила себе думать. Ехала, как зомби, глядя прямо перед собой на дорогу, лишь иногда посматривая по зеркалам, когда перестраивалась. Нехорошее предчувствие становилось сильнее и сильнее, но она убеждала себя, что всё будет хорошо.
  
   Несколько раз Кристина набирала номер Мухина, чтобы вновь услышать, что абонент не доступен. У офиса нашлось место для парковки, и Кристина ловко загнала Кошку между двух машин. У входа в агентство, прямо возле рекламного щита "Мир квартир" толпились агенты. Кристина, холодно поздоровавшись, прошла в холл к охраннику. В голове пульсировала одна единственная мысль: только бы ей отдали деньги, чтобы расплатиться с кредитом. Потом будет месяц, чтобы разобраться. Только бы заплатили.
  
   Секретарша выглядела взъерошенной и сбитой с толку. Кристина подошла к ней.
   - Может, расскажешь, что случилось?
   - Пусть новый начальник объяснит. У меня уже язык отсох. У него как раз сейчас никого нет.
  
   Кристина прошла по коридору в кабинет Мухина. Открыла дверь без стука, остановилась в дверях, чувствуя, как дрожат коленки, а окружающее словно накрыто полупрозрачным покрывалом, вроде бы видишь, но не осознаёшь и не замечаешь деталей.
  
   На месте Мухина сидел незнакомый мужчина в костюме и очках. Неопределённого возраста, то ли сорок, то ли тридцать с небольшим. Во рту у Кристины пересохло. Прохрипела "Здравствуйте", не узнавая своего голоса.
   - Проходите, садитесь, - начальник кивком головы указал на кресло, глядя на какие-то бумаги.
   Кристина села, закинула ногу на ногу, поправила юбку в клеточку. Мимоходом заметила, что успела забрызгать ботфорты, пока шла от машины к офису.
   Пошуршав бумагами, начальник воззрился на Кристину.
   - А вы у нас кто будете?
   - Кристина Воронцова. Я вам звонила сегодня.
   - Кристина Воронцова, - он растянул тонкие губы в усмешке. - Очень приятно познакомиться. Меня зовут Андрей Владимирович. Может, вы знаете, куда делся Мухин?
  
   Кристина почувствовала приступ удушья, ранее с ней не случавшийся и последующий за ним приступ злости.
   - Вообще-то это я хотела у вас спросить.
   - Я-то как раз ничего не знаю. Сегодня второй день на работе. Валерий Николаевич попросил разобраться, что здесь происходит. Думаю, вы знаете, кто это? Он как раз интересовался вами.
  
   Валерий Николаевич являлся учредителем "Мира квартир", которого Кристина пару раз видела и частенько о нём слышала от Мухина, когда наступал период отчётности. У Кристины создалось ощущение, что Мухин его побаивался. До неё начало медленно доходить, что её подозревают.
   - А что ему-то от меня нужно? - вопрос прозвучал грубовато, но Кристина чувствовала, что от страха начинает терять контроль над собой.
   - Информация, конечно. Где может находиться Мухин с деньгами фирмы. В пятницу прошло несколько крупных сделок. В одной из них вы принимали участие. - Он вопросительно воззрился из-под очков на девушку. - Кристина машинально кивнула. - Вечером он забрал деньги из сейфа и скрылся в неизвестном направлении. Может, у вас есть какие-нибудь соображения, где он находится?
  
   - Но почему вы меня спрашиваете?
   - Ваши коллеги, так сказать, - новоиспечённый директор неприятно ухмыльнулся, - хотел сказать товарищи, но в этом бизнесе вы, к сожалению, скорее соперники, все как один заявили, что Мухин выделял вас из всех. К вам уходили самые сладкие варианты. Вы работали под самый высокий процент на льготных условиях. Могли запросто не явиться на дежурство, подставив своего коллегу, и вам за это ничего не было. В то время как других наказывали рублём. Вы зарабатывали больше всех. У вас коттедж в элитном месте. Кратово, если не ошибаюсь?
   - Кратово не является элитным местом, это юго-восток Подмосковья, - разозлилась Кристина. - И мой коттедж достался мне после смерти мужа, а не из-за того, что я много здесь зарабатываю.
   - Машинка у вас неплохая, - пропел начальник. - Кашкай. Не каждый агент может себе позволить купить. Или это Мухин помог вам?
  
   Кристина от возмущения не знала, что ответить. Этот кретин считает её любовницей Мухина. От одной только мысли об этом затошнило.
   - Так что вас связывало с Мухиным?
   - Ничего, кроме работы.
  
   Андрей Владимирович склонил голову, рассматривая Кристину слишком пристально, почти нагло. Словно предмет, выставленный на рынке для продажи, определяя, стоит ли он, сколько за него просят или нет.
   - Послушайте, я скажу вам по секрету: ни один мужчина не будет делать ничего просто так.
   - Не просто так, а за деньги. Я приносила ему хорошую прибыль за его варианты. - Она помолчала, глядя в упор на начальника. - В том числе и скрытую комиссию могла сделать, что очень приветствовалось. - А те, - она махнула рукой в сторону двери, - дешёвки.
   - Так-так! - Андрей Владимирович откинулся на кресле с насмешливой улыбкой на тонких губах. - Значит, другие дешёвки, а вы женщина дорогая.
  
   Кристина вдруг почувствовала страшную усталость. Она уже поняла, что не сработается с новым начальством. Ей бы получить деньги и свалить.
   - Послушайте, я приехала за зарплатой, а не выслушивать подозрения.
   - За какой зарплатой?
   - У меня прошла сделка по квартире на Большой Филёвской. Деньги я сдала Мухину.
   - И какова была прибыль, можно поинтересоваться?
   - Пятьсот.
   - А квартира сколько стоила? - в его глазках зажегся интерес.
   - Девять миллионов триста тысяч, - Кристина терпеливо отвечала, пытаясь понять, куда он клонит.
   - Но это больше пяти процентов. Чистая продажа?
   Кристина кивнула.
   - Знаете, а вы действительно хороший агент, если могли озвучить клиенту пять процентов комиссионных вместо положенных трёх? Или там была скрытка?
   - Это имеет значение?
   - Конечно. Мы сейчас с вами знакомимся, и я должен знать, на что вы способны.
   - Двести тысяч.
   - То есть объявили триста, а двести прикрыли? - Начальник явно наслаждался беседой, чего Кристина не могла сказать о себе. Она уже начинала понимать, что если Мухин пропал, денег не видать.
   - Именно.
   - Мо - ло - дец! - по слогам произнес Андрей Владимирович. - А сколько вы должны были получить?
   - Сорок процентов.
   - Но другие получают всего лишь тридцать. - Кристина пожала плечами. - Агентство собирается выплатить мне зарплату? Я принесла комиссию в агентство.
   Улыбка стекла с лица начальника.
   - Если вы найдёте Мухина.
   - Я?! Но почему я должна его искать?
   - Не только вы, конечно. Но у вас есть личная материальная заинтересованность и, наверно, если подумаете, то сможете вспомнить что-нибудь из его жизни. Например, куда он мог поехать, с кем он общался, какой у него круг интересов. Подойдёт любая зацепка.
   Кристина почувствовала себя бесконечно усталой. Зарплата предназначалась для погашения двух платежей по кредиту. Одна треть оставалась на жизнь. Сбережений не было. Что теперь делать?
   - Но я ничего о нем не знаю. Ничего! - повторила она, безуспешно роясь в своей памяти. Даже то, что бывший начальничек рассказывал о себе, она не слушала. Старалась сократить общение до минимума. Её подташнивало от Мухина, от его скользких шуток, липких взглядов. А теперь этот подонок еще и свалил с её деньгами. Произошло бы это раньше, можно было бы пережить, но это случилось именно тогда, когда она взяла кредит и именно тогда, когда ей даже не у кого занять.
   - Тогда я боюсь, что, как это не жаль, учитывая ваши предыдущие заслуги, с вами придется попрощаться. Не думаю, что наши учредители одобрят вашу кандидатуру.
   - Это как вам будет угодно, но прежде мне хотелось бы получить зарплату. Я устраивалась на работу в компанию, а не к Мухину.
   - За деньгами обращайтесь к Мухину, - улыбнулся директор. - Может, учитывая ваши хорошие отношения, он с вами поделится или предложит новый бизнес. Не смею вас более задерживать.
  
   Кристина устремилась к двери, чувствуя, что готова запустить чем-нибудь тяжелым в новоиспечённого козла козлиного агентства. В коридоре налетела на Олега, с ним они частенько болтали, перебрасывались риэлторскими байками. Из его рук посыпались бумаги.
   - Прости! - она нагнулась, помогая их собрать. - Сидя на корточках, поймала встревоженный взгляд Олега.
   - Что с тобой такое?!
   - Не важно, - она сунула собранные листки в его руки, собираясь убежать. Он схватил её за локоть.
   - Эй, я собираюсь выпить кофе, пойдешь?
   - Не хочу! - она рванула руку, но он крепко держал её. - Послушай, ты же на машине? - Кристина нетерпеливо кивнула. - Подбросишь меня до метро?
   - Ладно, только быстрее.
  
   Она забралась в Кошку и уронила голову на руки. Чёрт! Что же теперь делать? Сегодня последний день платежа по кредиту, а ей не у кого занять денег. Вспомнилась Корзина. Если бы они только не поссорились. Сердце защемило от боли. Как же плохо, что она осталась совсем одна. В окно с её стороны постучали. Она опустила окно.
   - Твое место справа от водителя, - буркнула она Олегу.
   - Выйди-ка, что покажу, - вид у Олега был загадочный.
  
   Она выскочила из машины, запахивая шубку. Олег нагнулся к её самому уху и отчётливо произнес:
   - Говорю тебе как врач, тебе просто необходимо выпить чашку горячего капучино. - Не спрашивая разрешения, он открыл водительскую дверь машины, повернул ключ, прихватив её сумку с переднего сидения. Щёлкнув сигнализацией, взял девушку под локоть. Кристина чувствовала себя такой слабой и измученной, что решила не сопротивляться.
  
   Они выпили по две чашки кофе, и Кристина рассказала ему всё. Олег внимательно слушал, не отрывая от её лица, внимательных серых глаз. Она поймала себя на мысли, что у него хорошее лицо, не красивое, как у Сергея, не хитрое, как у Витьки, а именно хорошее, доброе. Лицо порядочного человека, как сказала бы мама. К сожалению, мужчины с такими лицами ей не нравились. Но разговаривать с Олегом было очень приятно. Кристина уже почти успокоилась и даже успела поразмышлять на тему, не занять ли денег у Корзины. Ну, потребует она с неё секса. Что стоит двум одиноким бабам пожалеть друг друга? С одного раза от её тела явно ничего не убудет.
  
   - Ты не слушаешь меня?! - прервал её размышления Олег. - Наверно, думаешь, где занять денег. - Кристина горько улыбнулась. Знал бы ты милый, какая дрянь, бежал бы подальше от меня и даже кофе не поил. - Я вот что хочу тебе сказать. То, что тебя лишают денег, не случайно. Это перекрытие канала что-то означает. Возможно, тебе стоит поголодать или поменять работу, а, возможно, тебе не следует жить в этом доме. Ты обязательно разберёшься. - Он слегка коснулся её руки, чтобы привлечь внимание. - Знаешь, что я слышал про ипотеку? - Кристина подняла брови. - Ипотека - дорога в ад. Человек собирается взять больше денег, чем ему положено по карме. Наказание за это очень жестокое. Многие теряют всё. Руководители банков прекрасно об этом осведомлены. Лишь очень немногим удаётся изменить карму и выплатить проценты. В Подмосковье даже есть такой поселок из бараков. Там живут те, у кого забрали квартиры.
   - Утешил, называется, - фыркнула Кристина. - Что же ты мне раньше об этом не сказал?
   - Откуда я знал, что ты возьмёшь кредит?! Видимо, это должно было произойти. Очередной поворот судьбы. Главное правильно вписаться в поворот и не вылететь на встречку. А для этого, что нужно сделать?
   Кристина молчала, размышляя, не издевается ли над ней её знакомый.
   - Ну же, водитель, - настаивал Олег. - Что ты делаешь перед поворотом?
   - Сбрасываю скорость.
   - Умница. Остановись и подумай, что ты делаешь не так. Расскажу о себе. Лет пять назад, я был на грани, подумывал о самоубийстве, а потом вдруг встретил её. Причём встретил в таком месте, куда бы никогда не попал, не оказавшись на краю. Понимаешь? Она спасла меня и женила на себе. А сейчас я очень счастлив.
   - Хотелось бы мне, чтобы меня тоже кто-то спас, - пробормотала Кристина. - И замуж взял. - Она вдруг подумала о Витьке, о том, как хочет обнять его, прижаться к нему всем телом, почувствовать его наглый поцелуй. Нет. Витька будет спасать кого угодно, но не её.
  
   Олег подозвал официанта и попросил счет.
   - Посидел бы ещё с тобой, но жена ждет, чтобы погулять. Беременная она, а одна выходить боится. Скользко сегодня.
   Сердце Кристины обожгло привычной болью, Витька, наверно, тоже водил жену на прогулку вокруг кратовского озера. Хотя нет, они тогда там не жили. Значит, в парк.
  
   Они вышли на улицу.
   - Ну что, пока?
   - Ты же хотел, чтобы я довезла тебя до метро?
   Олег смущённо улыбнулся.
   - Да я на машине. Когда ты чуть не сшибла меня в офисе, я понял, что тебя нельзя отпускать. Бывают моменты, когда нельзя садиться на руль.
   - Спасибо, - Кристина сжала его руку. - Слушай, а ты, правда, врач?
   - Да, работал на скорой помощи, пока не начал выпивать. Моя жена работала психологом в группе анонимных алкоголиков.
  
   Несмотря на то, что во внешнем мире ничего не изменилось, после разговора с Олегом Кристина почувствовала себя спокойнее. Погладила Кошку по панели, включила радио классик. А может, правда, ей не стоит бороться за Двенадцать сосен? Но как же она без них? Без Паши, Пети, Иудушки? Она же обещала Андрюшке, что будет за ними ухаживать и никогда не продаст. А слово надо держать. Да и не представляет она другого такого места, которое бы стало её домом.
  
   Глава 38
  
   Третий концерт Рахманинова, который передавали по радио, окончательно примирил Кристину с жизнью и заставил поверить в себя. Завтра будет новый день, и она обязательно что-нибудь придумает. Завтра ей позвонит кто-нибудь из бывших клиентов или по рекомендации. А сегодня нужно слушать прекрасную музыку и смотреть, как на лобовое стекло опускаются и тают пушистые снежинки.
  
   Дом, освещаемый одиноким фонарём, зиял тёмными окнами, словно пустыми глазницами и казался зловещим. Кристина почувствовала холодок одиночества. Как же хочется тепла и ласки, чтобы дома тебя ждал любимый человек. Она заморозила пальцы, пока открывала металлические ворота и с удовольствием юркнула в теплую машинку, чтобы загнать Кошку внутрь. Щелкнула сигнализацией, закрыла ворота и пошла по дорожке к дому, оставляя на свежем снегу одинокие следы.
  
   Включив свет, Кристина осторожно прошла в гостиную, содрогаясь от мысли, что Марина опять будет там, напоминая о совершённом зле и непрощении. Её накажут в следующей жизни, а, может быть, уже в этой. Отнимут всё, что она с таким трудом добивалась, вновь сделают беженкой.
  
   Кристина старалась не смотреть на стул, пока проходила мимо, но проклятое боковое зрение услужливо показало светлую прядь волос.
  
   Нет! Не надо! Оставь меня в покое! Я не знала, что ты моя сестра!
  
   Кристина почувствовала, что ей стало трудно дышать.
  
   Не приходи больше!
  
   Она зажмурила глаза, как в детстве, и с вытянутыми руками осторожно двинулась вперед. Кажется, она нашла выход. Ходить с закрытыми глазами. Неожиданно Кристина почувствовала боль в коленке. Вот чёрт! Наткнулась на угол лестницы. Когда она успела пройти всю комнату? Потирая ногу, она пошла вверх по лестнице в спальню. Очень хорошо, что не хочется есть. Находиться в столовой выше её сил. Может быть завтра, когда будет светло. Завтра всё будет по-другому.
  
   В своей комнате Кристина сбросила одежду и, закутавшись в халат, устроилась на маленьком диванчике, пододвинув к себе столик с ноутбуком. Работа над романом спасет её. Она опишет свою боль, тревоги, сомнения, свою неправильную любовь к Витьке, их греховно-прекрасный секс. Витька часто говорил, что не испытывает угрызений совести: то, что так чувственно, не может быть плохим.
  
   Кристина отредактировала очередную главу и выложила её в самиздате. Зашла в комментарии. Садко уже был здесь, комментируя прочитанное. На предыдущих страницах разворачивалось обсуждение: каково это - любить чужого мужа. Некая читательница под ником "изменница" рассказывала собственную историю, как боролась за свою любовь: она была то нежной и ласковой, то злой и холодной. Назначала свидания и не приходила, и появлялась, когда её не ждали. Сбитый с толку оппонент начал совершать ошибки. Жена выгнала из дома, соперница приняла, превратившись в мягкую и женственную подругу.
  
   Кристина фыркнула. Она не собирается бороться. Выбор должен сделать мужчина. Нельзя на него давить. Это нечестно. Так и написала в комментах.
  
   Садко едко заметил: автору подобного романа странно говорить о честности. Главная героиня собрала все библейские грехи, да еще и не чувствовала раскаяния. Он просто убежден, что автор пишет собственную историю, банально изливая душу и подготавливая следующее убийство.
  
   Кристина почувствовала, как в груди неприятным зверьком заворочался страх. Кто же этот дурацкий Садко? Можно, конечно, удалить рукопись из интернета, но тогда не будет катарсиса. Нет, уж пусть остаётся.
  
   Кристина вышла из форума и начала новую главу. Писала до трёх часов ночи, не исправляя, запомнила файл и выключила компьютер. Организм требовал, если не человеческого тепла, то хотя бы горячего чая. Но для этого нужно спускаться вниз. Кристина обхватила себя руками. Нет, она не пойдёт. Она медленно прошла в ванную и выпила воды из-под крана, завернулась в тёплое одеяло в постели и закрыла глаза. В голову, как всегда полезли картинки. Витька несёт её на руках, покрывает поцелуями лицо, щекоча нежную кожу усами. Она не заметила, как воспоминания продолжились сном.
  
   Берег голубого океана и белый прогретый солнцем песок, он снимает ей лифчик от купальника, целуя в грудь. Сгибаются к их головам кокосовые пальмы, омывает вода босые ступни. Помогая друг другу, они снимают остальное, забираясь в воду. Она закидывает ему ноги на талию. В воде их прикосновения другие, они слегка размыты и менее чувствительны, зато полны неги и ласки. Океан усмиряет их нетерпение, обучая нежности и расслаблению. Его загорелое лицо с мокрыми волосами приближается к ней, дразня колючестью усов в предвкушении поцелуя. Его плоть медленно входит в неё, сладко тормозя на каждом сантиметре. Она запускает руку в его мокрые волосы, захватывая его язык, лаская его своим. Но даже океану не справиться с их чувствами, не замедлить нетерпеливости движений. Всё сильнее сжимаются её ноги, и всё глубже входит в неё Витька, лаская руками грудь, а языком облизывая рот. Во рту и внизу происходит одно и то же, и непонятно где прекраснее. Хочется продлить наслаждение, остановить мучительную сладость мгновения, но одновременный оргазм накрывает их вместе с волной взявшего реванш, океана.
  
   Я люблю тебя, так люблю. Кристина проснулась от звука своего голоса, не сразу поняла, что находится одна в своей спальне и то, что было так реально и прекрасно, оказалось всего лишь сном. Уткнулась в подушку и заплакала от разочарования и нахлынувшей женской невостребованности.
  
   Витька, я не могу больше без тебя. Что же ты сделал со мной?
  
   Оторвавшись от мокрой подушки, Кристина посмотрела на часы. Десять утра. Начался новый день. Надо взять себя в руки и сделать хотя бы зарядку. Невозможно всё время хныкать и жалеть себя. Уже хорошо хотя бы то, что она выспалась и даже умудрилась получить оргазм во сне. Пусть гормоны захлебнутся и успокоятся.
  
   Не успела она сделать и глотка кофе после вымученной, так как тело отказывалось повиноваться, зарядки, раздался звонок из банка. Холодный мужской голос сообщил, что им не поступил первый платеж по кредиту и в связи с этим назначена пеня.
   - Когда вы сможете погасить долг?
   - Не знаю, - осторожно ответила Кристина. - Возникли непредвиденные обстоятельства. Мне задерживают зарплату.
   - Банку ваши личные проблемы не интересны, - заявил служащий. - Для таких случаев, как ваш, предусмотрено повышение кредитной ставки с пятнадцати до... - он замялся, послышался шелест бумаг, - до восемнадцати процентов. В этом случае мы можем сделать небольшую отсрочку платежа.
  
   Кристина чувствовала себя так, словно её сжали щупальца огромного зверя. Дышать было трудно, сердце колотилось о ребра. Пятнадцать процентов, которые она подписывала, уже считались грабительскими. Что говорить о восемнадцати. Ей никогда не заработать таких денег. Мама не сможет продолжить лечение, а Двенадцать сосен выставят на продажу.
   - Вы меня слушаете?
   - Да, конечно. Мне ... - Кристина разве что не заикалась, слова не шли с языка, словно она только научилась говорить. - Мне нужно подумать. Я перезвоню.
   - Хорошо, тогда жду вашего звонка, - голос стал чуть-чуть любезнее.
  
   Кристина медленно опустилась на стул и принялась за кофе. Мысли бегали по одному и тому же кругу: они снова станут беженками. Беженка - это не существительное, это навсегда приклеенный ярлык. И сколько не пытайся его сдёрнуть, когда жизнь подставит подножку, тебе снова налепят его на лоб.
  
   В голову поползли воспоминания, как она впервые приехала сюда, как ухаживала за Андрюшкой, как таскала его на себе в ванную, как, давясь от отвращения, выносила судно. Зачем? Для того чтобы всё потерять? Запах горелого вернул её к действительности. Чёрт! Она же забыла про горячие бутерброды с помидорами и огурцом, которые решила съесть на завтрак, вместо положенной овсянки. Кристина подскочила к плите. Так и есть, нижний край хлеба почернел. Она выбросила бутерброды в помойное ведро и снова вернулась к кофе. Аппетит пропал, а сжавшееся горло, казалось, не пропустит и кусочка хлеба.
  
   Неожиданно Кристина вспомнила про бутылку коньяка, спрятанную в баре. Конечно, в десять утра пьют только алкаши, но ей просто необходимо расслабиться. Она залезла в бар и откупорила коньяк. Налила в пузатый бокал и быстро сделала большой глоток. Приятное тепло растеклось по желудку. Запила коньяк горячим кофе. Мозг устало искал выход. Занять не у кого, заработать в ближайшее время не на чем. Откуда взялась её самоуверенность, что она сможет платить каждый месяц? Надо было не занимать, а накопить. Поздно. Она подпёрла голову рукой и допила коньяк. Немного легче. Кажется, даже мысли в голове стали не такими тяжелыми. Появился соблазн выпить ещё. Кристина потянулась за бутылкой. Может, если она выпьет, процесс общения с потенциальными клиентами пойдет легче? Внутренний голос завопил, что у неё нет потенциальных клиентов и звонить некому. Она просто хочет напиться, чтобы отодвинуть проблему.
  
   Чистая правда. Толстая красная книжечка прозвонена вдоль и поперек. Как такое могло произойти с ней, везунчиком, легко вытягивающим сложнейшие сделки? Как там, Олег сказал - перекрытие канала. Но работа, хотя и нельзя сказать, что Кристина её любила, всегда спорилась. Какого чёрта её надо было наказывать? Она итак уже за свою недолгую жизнь получила больше уроков, чем надо.
  
   Кристина нахмурилась и уставилась перед собой. Ахнула. На стуле сидела Марина, перекинув на грудь белые волосы. Она даже явно услышала её немного хрипловатый голос. "Неужели ты так самонадеянна, раз думаешь, что убийство сойдёт тебе с рук?". Кристина вскочила. Стараясь не смотреть в эту сторону, схватила бутылку коньяку, пустой бокал и бросилась в мамину комнату, захлопнув за собой дверь. Здесь пахло лекарствами и любимыми духами Иларии "Шанель номер пять", и Кристине, как маленькой, вдруг почудилось, что мама придёт и успокоит её. Она бросилась на кровать и уткнулась в подушку. Мамочка, помоги мне. Спаси меня от меня самой.
  
   Кристина не помнила, сколько пролежала, уткнувшись в подушку, она даже вроде бы задремала, а когда проснулась, ей стало намного легче. Некоторое время она сидела, глядя по сторонам на столь знакомые мамины вещи. Книжный шкаф с аккуратно выстроенными корешками книг, старенькая стереосистема "Пионер", которую мама не давала заменить на более современную. Вышитая подушка с гроздьями сирени, клетчатый плед. Кружевной тюль на окнах, сквозь который проглядывали тёмные стволы сосен. Кристина провела рукой по лбу, словно пыталась стереть ненужные мысли. Раскисать нельзя. Надо собраться. Позвонить в банк, сказать, что она принимает их предложение. Найти работу. Её примут в любое агентство недвижимости, и ей придется наравне с другими искать варианты для продажи, а не ждать милостей. Она должна справиться. В свободное время будет писать свою книгу. Она заставила себя подняться с кровати и выйти из маминой комнаты. Выплеснула недопитый коньяк в раковину, спрятала бутылку в шкаф. Взяла в руки телефон, бодрым голосом объявила менеджеру банка, что она согласна выплачивать восемнадцать процентов.
  
   Глава 39
  
   Слова Олега повисли над Кристиной, словно предсказания астролога. Иногда ей хотелось позвонить и попросить, чтобы он взял их назад. Получив отсрочку у банка, Кристина устроилась в одно из лучших агентств недвижимости в Москве. Она приходила в офис самой первой и уходила последней, когда язык уже не ворочался от бесконечных предложений помочь продать или обменять квартиру. Но кукольник продолжал свои издевательства. В то время как её напарница снимала с рекламного телефона вполне реальных клиентов, Кристине доставались лишь бестолковые консультации тех, кто просто хотел узнать, сколько стоит их квартира и тех, чьи проблемы решить невозможно.
  
   Новый менеджер - грузный мужчина около пятидесяти - только удивлялся.
   - Кристина, я не понимаю в чём дело, я слушал, как ты общаешься с клиентами, я вижу, как ты хочешь работать, но тебя словно заколдовали. Может, ты... - он посмотрел на неё добрыми глазами, - в церковь сходишь, что ли?
   - Я справлюсь. Дайте мне ещё месяц сроку, - Кристина прятала глаза, не желая окунаться в его жалость, ощущая лёгкое презрение. В церковь ходят лишь те, кто не могут сами справиться. Это не для неё.
   - Да, я конечно готов тебя поддержать, но ты сама-то как?
   - Я в порядке.
  
   Она вышла на улицу, остановилась в нерешительности у небольшой группки дымящих сигаретками агентов. Потом решительно подошла, скользнула по лицам, никого особенно не выбирая.
   - Кто-нибудь сигареткой угостит?
   Ей протянули сразу две пачки. Мужской белый Кент и женский лиловый Вог, она выбрала Вог. По дороге домой остановилась у киоска и купила себе первую в жизни пачку.
  
   Она чувствовала себя автоматом, который заставляет себя ходить на работу и уговаривать, уговаривать, уговаривать. Первая победа пришла в виде заключённого договора на однокомнатную ликвидную квартиру на Домодедовской. Подписывая контракт, начальник улыбался:
   - Неужели твоё невезение закончилось? Откуда взяла вариант?
   - Вызвонила по базе, - Кристина улыбнулась. - Ещё полгода назад она смеялась над такими агентами, которые реагировали на каждое новое объявление. В ту счастливую пору не было отбоя от заказов.
  
   Отъездив неделю на просмотры, Кристина уже договаривалась с контрагентом о получении аванса, когда собственница заявила, что решила сделать ремонт и сдать квартиру в аренду. В тот день Кристина ушла с работы с обеда. Для борьбы сил не осталось. Два дня просидела дома за компьютером, отстукивая главы из своей жизни. На третий день из агентства позвонила секретарша и сказала, что в график дежурств её не поставили, но ждут с заключёнными договорами. Кристина фыркнула. Если бы у неё были клиенты, она бы сделала их частным образом под сто процентов, а уж никак не отнесла бы в агентство оставшиеся семьдесят. И всё равно от звонка на душе заскребли кошки, а по спине прокрался холодок.
  
   Кристина накинула куртку и вышла на балкон. Достала из пачки дрожащими пальцами сигарету и закурила. Дело было вовсе не в агентстве, можно пойти в любое другое, вопрос в том, как избавиться от невезучести? Она вдруг подумала о том, что последнее время была так занята, что почти не думала о Витьке и её вдруг вместо привычной нежности охватила злость. И нечего о нём думать. Хотел бы узнать, как у неё дела, позвонил бы еще. Но ему дело только до себя и своей карьеры. А с ней только секс, а по телефону сексом не займёшься.
  
   Она выбросила окурок в пепельницу и вгляделась вдаль. Сегодня даже сосны не радовали, а уж укрытое снегом озеро и вовсе навевало тоску. Хоть уже и наступил март, за городом по-прежнему распоряжалась зима. Когда ещё все зазеленеет, выглянет солнце и можно будет купаться? И, вообще, где она будет тогда? В том подмосковном поселке, куда ссылают должников? Кристина вздохнула. Как она будет жить без этого места? Подходил срок по новой выплате, и ещё совсем недавно ей казалось, что она сможет погасить этот платеж. Чёртова тетка, которая решила сдавать квартиру. Опять зря потраченное время.
  
   Кристина вернулась в тёплую комнату и только взяла в руки телефон, как он зазвонил сам.
   - Привет! - голос у Олега был весёлый. - Как в новом агентстве?
   - Похоже, ты был прав на счет периода невезучести, - она вкратце рассказала о том, как её только что уволили. Поинтересовалась, как у него дела.
   Олег с гордостью рассказал про свою почти слепленную сделку. Слушая знакомые риэлторские словечки, Кристина сильнее ощутила свою неполноценность. Уж Олег-то никогда не был хорошим риэтором и то делает сделки, а уж она-то звезда... Ну да, закатившаяся звезда.
   - Слушай, а у меня предложение к тебе. Я как раз сегодня без машины. Может, встретимся, выпьем? Я угощаю.
   - Слушай, а я не пью с женатыми мужчинами, - в тон ему ответила Кристина. - Выпей дома с женой.
   Олег сразу сник.
   - Ну, я хотел тебя увидеть. К тому же у меня есть предложение из другого агентства. Мы можем пойти туда вместе. Там неплохой процент и много работы.
   - А как жена отнесётся, что когда ты поздно вернешься домой и от тебя будет пахнуть спиртным?
   - Жена в больнице на сохранении.
   - Класс! А ночевать пойдём к тебе или ко мне?
  
   Олег затих. Кристине стало стыдно. У неё уже нет друзей, и ей ужасно коротать вечера дома. И в кафе хотелось посидеть. Одеться красиво. Можно было бы надеть ботфорты и короткое коричневое платье. В Москву съездить. Книжку в электричке почитать. На людей посмотреть. Вдруг это её встряхнет?!
   - Извини меня, ладно?! - уже вполне миролюбиво ответила Кристина, прикидывая, успеет ли она накрасить ногти. Маникюр делался сто лет назад. А как без него бокал держать? - У меня зуб на женатых мужиков. Может, если ты меня основательно напоишь, я расскажу почему.
   - Понятно, - в голосе Олега послышалось облегчение. - Я всего лишь хотел поднять тебе настроение. Давай через два часа на Пушке?
   - Через три, а то я не успею.
  
   Повесив трубку, Кристина вихрем понеслась собираться. Так, сначала накраситься, потом уложить волосы, потом... Да она про душ забыла и голова грязная. Вот что значит дома сидеть. Может, у неё, в конце концов, получится подружиться с мужчиной? Она вроде никогда не чувствовала, чтобы Олег как-то показывал, что она ему нравится.
  
   И вечер удался на славу. Восседая за столиком напротив Олега, в любимом коричневом платье с бокалом в руке со свежим алым маникюром, Кристина чувствовала, что жизнь понемногу возвращается к ней, а вместе с жизнью уверенность и надежда, что совсем скоро всё обязательно сложится так, как надо.
   - За тебя, Кристина!
   Они чокнулись. Выпили. И ей показалось, что очень скоро, а, может быть даже завтра, подвернётся какой-нибудь сладкий вариант, и она сможет расплатиться с банком. Тогда любимые Двенадцать сосен останутся при ней. Олег что-то рассказывал, она видела движения его губ. Что-то не очень интересное про жену, и как они долго выбирали имя будущему ребенку, но её это не раздражало. Белое вино оставляло восхитительное послевкусие и дарило радость. Кристина наклонила голову, успевая заметить, как смотрит на неё мужчина средних лет в сером костюме. Она улыбнулась ему. Конечно, она справится, она же звезда. Чудесный вкус у вина. Двенадцать сосен останутся с ней, а призрак убитой сестрички испарится без следа.
  
   - Ну что, мы осилим ещё бутылку и закажем суши?
   - Вне всякого сомнения, - поддержала Кристина и заметила взгляд ещё одного симпатичного мужчины, который разговаривал по телефону. Как она соскучилась по вниманию. Витька совсем ей голову заморочил. - Давай выпьем за тебя, Олег. Ты мой спаситель. То за руль не дал сесть, то от тоски загнуться. Какое вино замечательное. Она сделала несколько глотков. - Мне кажется, что это вино ещё вкуснее.
  
   А из-за Витьки не надо грустить. Он вернётся к ней. И будет любить её одну. И она даже согласна родить ему маленького мальчика с такими же кудрявыми волосами.
  
   Мир складывался пазлом до того момента, когда ей на следующий день позвонили из банка и сказали, что вынуждены из-за её неплатежеспособности выставить дом на продажу.
   - Когда вам удобно, чтобы подъехал риэлтор?
   Кристина задохнулась, услышав знакомое до зубной боли слово.
   - Риэлтор? Да я сама риэлтор. Лучше других.
   - Если бы это было так, вы бы проценты вовремя платили. Никита вам перезвонит, согласуете время, когда он сможет подъехать и сделать фотографии.
  
   Глава 40
  
   Никита Одинцов оказался рыжим и кудрявым, плотно сбитым, с голубыми глазами и россыпью веснушек. У него была искренняя улыбка и какое-то слишком открытое для риэлтора лицо. Кристина даже не смогла ему нагрубить, настолько он казался безопасным. Тютя какой-то, подумала она, расслабляясь и подставляя лицо ласковому весеннему солнышку. Стоя на тропинке, она с некоторым злорадством наблюдала, как, пытаясь сделать хороший снимок, Никита несколько раз наступил в грязь начищенными ботинками. Сама она стояла в расстегнутом зелёном пуховичке и цветных резиновых сапожках с распущенными волосами, спокойно дымя сигареткой, словно кого-то другого, а вовсе не её собирались выселить из дома.
  
   Сделав несколько кадров и окончательно испачкав ботинки в грязи, Никита подошел к ней.
   - Снаружи я все снял, можно переходить в дом, - он бросил взгляд на засохшую сосну. - Вам бы лучше её убрать, портит вид.
   Кристина повернулась спиной и направилась в дом. Убрать Иуду? Да что понимает этот рыжий?! Её любимая сосна. Родная. Несправившаяся, как она. Кристина слышала шаги Никиты за спиной. У двери повернулась:
   - Внутри необязательно фотографировать, там неприбрано.
   - Это не имеет особого значения. Будущего собственника интересует качество ремонта, а не разбросанные вещи.
  
   Будущего собственника? Да она расцарапает ему лицо, как только он войдет в дверь.
  
   В гостиной Никита удивлённо застыл. Неубрано? Даже стулья стояли на своих местах.
   - Думаю, вы зря волнуетесь, здесь полный порядок и очень хорошее освещение, - Никита достал фотоаппарат.
   - Мне бы не хотелось, чтобы фотографии моего дома попали в интернет.
   - А как тогда мы будем продавать? - спросил Никита.
   - Не мы, а вы, - подчеркнула Кристина. - Заметьте, я, хоть и риэлтор, но помогать вам не собираюсь.
   - Вы риэлтор? - Никита удивленно посмотрел на неё. - Как-то не похожи.
   - А вы тем более, - ехидно заметила она.
   - Послушайте, но если мы коллеги, вы должны понимать, что фотографии привлекают внимание покупателей. А вам нужно продать, как можно быстрее, проценты-то растут... А загородная недвижимость сейчас стоит.
  
   Кристина отвернулась. Этот рыжий знать не знает, сколько всего ей пришлось вытерпеть, чтобы получить этот дом. Она даже решилась на убийство. И возможно, если бы Двенадцать сосен можно было бы спасти, она бы могла снова... Кристина провела рукой по лбу, отгоняя страшную мысль. Никого она не будет убивать, но и продавать не даст. Лучше умрёт на пороге.
  
   - Меня вполне устраивает, если покупатели появятся не завтра, - она сцепила кулачки. - Будет время что-нибудь придумать.
   - Наш бизнес непредсказуем, возможно, вы сделаете хорошую сделку и купите дом ещё лучше. - Он посмотрел на часы. - Если вы позволите, я бы сделал несколько кадров внутри. А то мне еще баннер вешать, а я уже опаздываю на встречу.
  
   Кристина почувствовала зависть. Чёрт! У него столько клиентов, сколько когда-то было у неё. А сейчас всё прошло, и она как полная неудачница стоит и слушает этого рыжего.
   - Какой ещё баннер? - возмущенно спросила Кристина, сдвинув брови.
   - Баннер, что ваш коттедж продается. Очень эффективное действие. Вдруг кто-то из соседей захочет купить...
  
   Кристина почувствовала, что готова вырвать все его рыжие волосы. Эти кратовские выскочки будут показывать на неё пальцем и любой из них сможет прийти на экскурсию? Да ни за что!
   - Никакого баннера не будет, я, вообще, не хочу, чтобы соседи знали.
   Нежная кожа Никиты пошла красными пятнами.
   - Послушайте, я понимаю ваши чувства, но мне дали задание, и я должен его выполнить, а вы мне мешаете. Я сейчас позвоню в банк и расскажу о вашем...
   - Поведении, - закончила Кристина. - Валяйте, жалуйтесь. - Она отошла к окну. Солнце скрылось, стало серо и слякотно. Так же, как у неё на душе. Ей не вырваться, судьба сделает её все равно. Она резко повернулась.
   - Ладно, фотографируйте, вешайте ваш баннер, делайте, что хотите. - Она отправилась в гостиную, оставив Никиту одного. Лучше не видеть, как он это делает. Она выпьет рюмочку коньячку для успокоения нервов. Ей просто необходимо выпить. Ведь не каждый день к ней приходит риэлтор.
  
   Когда Никита, наконец, убрался, она решила выкурить сигарету и посмотреть, как смотрится баннер снаружи. Как и ожидалось, выглядело это отвратно. Половина резного балкончика была завешена белым полотном, на котором синим цветом значились большие буквы "дом продается", ниже шли цифры телефона Никиты. Она нервно сделала несколько затяжек, думая о своем позоре. Может, ей стоит сменить профессию? Стать профессиональным килером, а не дурацким риэлтором, зависящим от обстоятельств? Может кукольник простит ей ещё одно убийство? Интересно, сколько за это платят? Хватит ли, чтобы расплатиться с кредитом?
  
   Она вдруг вспомнила о Сергее, звонок которого проигнорировала вчера, когда сидела в ресторане с Олегом. Он больше не перезвонил. Как раз есть повод. Она вытащила мобильник из кармашка и ткнула пальцем в знакомый номер.
   - Какой сюрприз! - голос Сергея звучал с легкой издёвкой. - Я вчера ждал твоего звонка.
   - Извини, голова кругом от всего.
   - Моя малышка снова кого-нибудь накормила аспиринчиком?
   - Прекрати, а?
   - Да ладно тебе, рассказывай.
  
   Сбиваясь и путаясь, Кристина рассказала про кредит, про сорвавшиеся сделки, про то, что её любимые Двенадцать сосен выставлены на продажу.
   - Слушай, ну я же тебя предупреждал?! Ну что ты как маленькая.
   - Серёж, помоги мне еще раз, я ... в долгу не останусь.
   - Сколько ты должна?
   Она назвала сумму. Тот выругался. Повисло молчание. По лицу Кристины текли слёзы.
   - У меня нет столько денег и в долг никто не даст, - холодно заметил Сергей. - Надо было слушаться старших.
   - Но что мне делать?
   - Не знаю. Хотя нет, знаю: продавай дом, на оставшиеся деньги купишь поменьше и подальше. Тебе главное сейчас развязаться с кредитом, пока тебя проценты по миру не пустили.
   - Но я не могу без Двенадцати сосен, - в голосе Кристины звучали слезы, но ей было все равно. Пусть ругает её, пусть только поможет. - Ты меня всегда спасал.
   - Это было раньше. Сейчас кое-что изменилось.
   Кристину вдруг осенило. У него кто-то появился. Вот он и разговаривает с ней, как с чужой.
   - У тебя кто-то есть...
   - Да, не хочу больше скрывать. Я собираюсь жениться.
  
   Кристина обомлела. Сколько они не виделись? Три или четыре недели? Какая прыть. С ней он встречался несколько лет и так и не созрел. Впрочем, на таких, как она не женятся, таких берут в любовницы и бросают, когда попадаются более подходящие для совместной жизни матрёшки. Ладно, не велика потеря. Кристина вытерла слезы и нарочито спокойным голосом поинтересовалась:
   - На свадьбу пригласишь?
   - Чтобы ты искупала невесту в вине? - он засмеялся, намекая на эпизод в ресторане.
   - Можешь не сомневаться, - Кристина тоже улыбнулась. - А как же с твоим заявлением, что у нас в связи общей склонности к убийствам родились бы боевые дети?
   - Я решил стать честным человеком.
   - О! И твоя невеста чиста, как ангел. Впрочем, мне плевать. Не до этого сейчас. Может, если ты вышел из игры, то меня познакомишь с кем надо. Мне очень нужны деньги, и я готова ещё кого-нибудь угостить аспиринчиком.
   - Это опасная дорожка, девочка.
   - Знаю. - Она сделала паузу. - Мальчик.
   - Ну ты и наглая, Кристина. Я бы тебя отшлёпал. Мальчиком меня ещё никто не называл.
   - Так ты раньше им не был.
   - А ты становишься настоящей стервой.
   - Для меня это комплимент.
   - Да, пожалуйста. Для тебя ничего не жалко. Объясняю ситуацию, чтобы не обижалась. Устал я работать на мафию, а, если женюсь на этой малышке, буду греть пузо на вилле в Испании до конца дней моих.
   - О, твоя невеста не только чиста, как ангел, так ещё и богата. Тебя можно понять.
   - Так получилось, - в голосе Сергея послышался отголосок прежней нежности. - И, вообще, если честно, ты мне, конечно, ближе по духу. Но жить с тобой, как на пороховой бочке.
   - И мои Двенадцать сосен ничто по сравнению с её виллой на берегу моря.
   - Перестань сравнивать. - Его голос снова стал отстранённым. - Слушай, у меня тут вторая линия, а ты, если хочешь, чтобы я вывел тебя на кого надо, звони. Но хорошенько подумай.
  
   Послышались гудки. Кристина выключила телефон и закурила. Готова ли она снова рисковать жизнью? На этот раз, кроме денег у неё не будет никакой мотивации. Она посмотрела на баннер на доме, чтобы придать сил своему намерению. Даже попыталась погрозить ему кулаком, но рука опустилась. Нахлынуло отчаяние. Ещё один человек ушел из её жизни навсегда. И это теперь уже окончательно. Интересно, почему она раньше думала, что они с Сережкой поженятся? Сейчас это казалось абсолютно нереальным. Какая выйдет жена из убийцы? А дети? С бойцовским характером, как считал Сергей. Но, тем не менее, собирается жениться на матрёшке. Все они одинаковые. И Витька такой же. Женился на своей коровке и бегает от нее к девушке с бойцовским характером.
  
   Ну и пусть. Она справится и без них. Была бы возможность денег найти, чтоб ипотеку отдать. Остальное неважно. Кристина задумалась: а сможет ли она убивать за деньги? Она посмотрела вверх на сосны, вдохнула такой родной сладкий запах. Как хорошо здесь будет летом. Жить где-нибудь в другом месте? Невозможно. Варианты? Никаких. Как и тогда в пятнадцать лет. Во всяком случае честных. В кармашке куртки завибрировал мобильный.
  
   - Как ты там, доченька? - от родного далёкого голоса стало теплее. Ах, мама, мамочка, ты, верно, почувствовала, что мне плохо, вот и звонишь.
   Придав голосу бодрость, Кристина принялась расспрашивать, как идёт лечение, попутно увиливая от вопросов. Илария деловито перечисляла победы: прошла боль в тазобедренном суставе, гораздо лучше со спиной, и вчера она впервые за долгое время вечером вышла к морю без палки. Они тут гуляют по берегу. У Иларии много знакомых и за ней ухаживает один мужчина. Испанец. Кристина улыбнулась.
   - На каком же языке вы разговариваете?
   - На английском. Но он принес мне испанский разговорник, и я понемногу учу испанские слова. Он исправляет мне произношение. Уже могу что-то заказать в ресторане на их языке.
   Как было бы здорово, если бы они поженились, подумала Кристина и тут же ругнула себя. А вдруг он такой же больной?
   - Мам, а он тоже лечится?
   - Нет, доченька. Он здоровый. Бегает по вечерам по набережной. - Кристина затаила дыхание, совсем как маленькая сжала кулачки. Пусть он полюбит ее, пусть они поженятся, пусть у мамы, наконец, будет свой кусочек счастья.
   Поговорив с мамой, Кристина немного воспрянула духом. Возвращаясь домой, уже смогла погрозить баннеру кулаком: я не позволю никому купить мой дом. Я буду делать всё что угодно, и, если понадобится, даже убивать.
  
   Она вошла в гостиную, включила свет и замерла. На стульях сидели двое. Марина и отец.
  
   Отгоняя видение, Кристина потрясла головой, но все осталось по-прежнему. Марина в платье в полоску с распущенными волосами и папа в так хорошо знакомом ей сером костюме и рубашке с галстуком. Такой же, как он остался в памяти двенадцатилетней девочки. Рука его лежала на плече Марины, словно он её защищал. И выглядел он, конечно, не как её отец, а как молодой человек, что, в общем-то, было и неудивительно, потому как на вид ему можно было дать не больше тридцати с хвостиком.
  
   Кристина замерла.
   - Иди сюда, дочка, - послышался в голове родной папин хрипловатый голос. - Настала пора нам во всём разобраться. - Марина немного склонила голову на его плечо, и Кристина ощутила ревность. А она-то привыкла считать себя единственной дочерью. Папина любовь, папино внимание - всё только для нее. Как же она тогда ошибалась.
   - Как ты мог?! - прохрипела она, не узнавая свой голос. - Как ты мог предать нас?! Мама верила тебе, а ты завёл другую семью.
   - Так иногда случается, - Кристина чувствовала грусть и сожаление. - Ты должна знать, уже взрослая.
  
   Кристина вдруг вспомнила Витьку, свое неуёмное, совсем неженское желание. Наверно, так же было и у отца когда-то. Она-то кто такая, чтобы осуждать?! Кристина медленно направилась к столу, мелькнула мысль, что надо бы сделать чаю. Только вот пьют ли чай призраки?
   - Иди сюда, Кристина, - отец снял руку с плеча сестры и поднялся навстречу. Когда они оказались рядом, Кристина ощутила, что выросла и теперь была лишь немного ниже отца. А раньше он казался ей высоким.
   - Пап, это, правда, ты?
   - Конечно, милая. Надо верить себе.
   - Я схожу с ума. Сначала она, потом ты. Но я не знала, что она моя сестра. - Кристина взглянула на Марину и удивилась, что та смотрела на неё не так, как всегда, а с пониманием, словно жалела и прощала.
   - Знаю, - отец подвел Кристину к столу и усадил так, чтобы она могла видеть их обоих. Хотя у неё что-то случилось со зрением, исчезла чёткость, словно стояли слезы в глазах. Но плакать не хотелось. Наоборот, стало спокойно. - Ты сделала то, что в тот момент тебе казалось правильным. Это был твой выбор и, - он кивнул на Марину, - её. Ваши судьбы должны были пересечься, чтобы каждый сыграл свою роль. Но речь сейчас не об этом. Ты должна остановиться. То, о чем ты думаешь, неправильно. Это не выход.
  
   Кристина вдруг осознала, что не может соврать, что никогда и не помышляла, чтобы убивать за деньги. Отец каким-то непостижимым образом знал об этом. Похоже, они обменивались мыслями.
   - Но я должна спасти дом! - Кристина не удержалась от оправданий. - И мама у меня на руках. Я не могу позволить, чтобы она осталась на улице. Ты ведь не знаешь, что произошло. - Она остановилась. - Так ты знаешь, про рассеянный склероз?
  
   Неожиданно общение пошло легче они сидели, обмениваясь мыслями и показывая друг другу картинки.
  
   Потом отец и Марина встали из стола и ... исчезли, не доходя до двери.
  
   Кристина почувствовала себя так, словно не спала неделю. Не было сил даже добраться до дивана. Голова сама собой опустилась на руки. А когда проснулась, было уже темно. Кристина встала, потянулась. Несмотря на неудобную позу, ей было удивительно хорошо. Отец появился, чтобы уберечь её от новых убийств.
  
   Ворона должна остановиться.
  
   Глава 41
  
   В ту ночь Кристина удивительно хорошо спала, а утром чувствовала себя так, словно стала ребенком, и в её жизни снова появился тот, кто позаботится о ней лучше, чем она сама и все неприятности скоро разрешатся. Даже выполнение обычных упражнений превратилось в некий приятный ритуал, она с удовольствием наблюдала, как хорошо работают мышцы и как глубоко дышится, и как в тело вливается сила. Не думалось о том, что сегодня, как и вчера, нужно садиться за обзвонку, снова получать бесконечные отказы, наталкиваясь на наглых риэлторов, раньше неё успевших отхватить лакомые куски. Сегодня, совсем как раньше, казалось, что в свое время ей позвонит тот, кто должен позвонить, и об этом вовсе не надо беспокоиться. И, вообще, все в её жизни правильно и хорошо, даже если вчера то же самое казалось несправедливым.
  
   А была ли, вообще, вчерашняя встреча? - задумалась Кристина или это было сном наяву? Неважно, отмахнулась она. Ей хорошо и ладно. Последнее время ей так редко бывало хорошо, всегда было то, что мешало радоваться жизни.
  
   А, может, сегодня по случаю такого удивительного настроения стоит отключить телефон и отдохнуть? Сходить в лес погулять, а потом, налив чашку горячего зелёного чая, завалиться с ноутбуком на диван и писать, писать, пока не устанут бегать по клавиатуре пальцы и будут мысли в голове. И пусть её роман никогда не выйдет в печать, у неё есть виртуальные читатели, которые спорят, переживают и очищаются, проходя вместе с ней через её жизнь, полную грязи и ошибок. И, может быть, правдивая история убережёт их от подобного пути. Тем более, что был ещё один приятный момент. Теперь, когда она решила переписать роман, она может позволить себе вновь пережить те волнующие моменты, которые были у них с Витькой и даже немножко пофантазировать.
  
   Кристина уже допивала третью чашку чая, а вокруг валялась кучка обёрток от конфет. Погружение в прошлое было настолько глубоким, что временами ей казалось, что она чувствует вкус Витькиных губ, наглый язык и нахально-нежные пальцы, которые успевали погладить каждый сантиметр её горящей от возбуждения кожи.
  
   Развернув ещё одну конфету, Кристину осенило, что с отсутствием секса, она превращается в Корзину. По статистике неудовлетворённые женщины пытаются компенсировать нехватку нежности сладким. Да уж, раньше её и вовсе не тянуло на сладкое. Скорее на горькое и солёное. А теперь-то вот как получилось. Ну и пусть. Даже если она поправится, то её это волнует гораздо меньше, чем раньше. С отъездом Витьки исчез вкус к жизни, пропала необходимость быть красивой и ухоженной. Она взглянула на облезший лак на ногтях. Когда последний раз она делала маникюр? Кажется, когда ходила с Олегом в кафе. Нужно срочно выходить на работу, подумала она, сделав последний глоток чая и вновь углубляясь в файл, делая нужные поправки. Как же хочется секса с Витькой и уже даже наплевать на то, что он женат.
  
   Кристина даже не сразу услышала раздавшийся звонок в домофон. Кто это мог быть? Она уже успела забыть этот мелодичный звук. Как давно у неё последний раз были гости? И сама же хихикнула. Вчера. Папа с сестрёнкой. Да вот только им двери и стены вовсе не преграда. Она накинула куртку и выбежала к калитке. На пороге мужчина лет сорока с несколько напряжённым выражением лица.
   - Продаёте?
   - Что продаю? - не сразу сориентировалась Кристина, почему-то пытаясь вспомнить какие квартиры висели в рекламе.
   - Ну как что?! Дом, конечно.
   - А-а-а, дом, - она не смогла скрыть разочарования в голосе. - Откуда вы узнали?
   - Но у вас же баннер висит на балконе. Вы что, не хозяйка? Я посмотреть хотел.
   - Хозяйка, я просто не ожидала, что вы придёте без звонка.
   - Да я звонил. Ваш риэлтор сказал, надо заранее созваниваться, он сегодня занят, показать не может. А я свет увидел в окне и решил рискнуть. Мне риэлтор-то без надобности.
   - Знакомое дело, - кивнула Кристина.
   - Ну так что, посмотреть можно? Вы продаётесь или нет?
   - Я - нет, а дом, к сожалению, выставлен на продажу. Проходите. - Кристина посторонилась.
  
   Мужчина вошёл на участок, посмотрел на сосны, на дом. Остановил взгляд на сосне-Иудушке.
   - А почему вы её не уберете? Я хороших ребят знаю. Аккуратно сделают.
   - Если кто купит, сам уберёт. А я считаю, что эта сосна имеет право на жизнь. - Кристина скрестила руки на груди, пытаясь унять забившееся сердце. А вот и первый покупатель. А вдруг ему понравится. Как же она будет жить без своих Двенадцати сосен?
   - Вы какая-то странная, - заметил мужчина. - Не решили ещё продавать или нет?
   - За меня решили, - коротко ответила Кристина. - В дом пойдёте?
   - Если пригласите. Хотелось бы отделку посмотреть и планировку. Симпатичный коттедж. И место прекрасное.
  
   Кристина пошла вперёд быстрыми шагами. Еще не хватало слышать то, на что она сама купилась. Покупатель явно никуда не спешил, задавал бесконечные вопросы. А потом вдруг пристально взглянул в самые глаза Кристины:
   - А вы ведь не хотите продавать, правда?
   - Это относится к делу?
   Он смущённо улыбнулся.
   - Не хотел признаваться. Да я, вообще-то, не покупатель.
   - А кто?
   - Не пугайтесь. Такой же продавец, как и вы. Зашёл из любопытства посмотреть, что вокруг меня продаётся. Ну чтобы руку на пульсе держать, цену правильную выставить.
   - Вам нужен хороший риэлтор, чтобы людям голову не морочить, - Кристина ещё сама не понимала, разозлилась она или обрадовалась.
  
   Пока назвавшийся покупателем обходил дом, она рассматривала его. Скорее по привычке, чем из интереса. Такие мужчины ей никогда не нравились тем, что напоминали ленивых домашних животных. Вот и этот типчик, наверняка, сразу после работы бежит домой к телевизору с пивком, от чего у него небольшое брюшко, потом с удовольствием поедает приготовленный супругой ужин и вновь укладывается, чтобы подремать под любимую передачу. От такого не жди, что набросится с порога и возьмёт, не доходя до постели. У него размеренный супружеский секс по выходным или, в крайнем случае, вечером после душа. На его кругловатом тщательно выбритом лице полная удовлетворённость жизнью и скука. В выходные ходит в зоопарк с детьми и вяло ругается с женой, чтобы совсем не расслабиться.
  
   - Простите, что отнял у вас время. Я на ваш коттедж давно засматривался. Ещё когда на озере загорал. Интересно было, как тут внутри. А хорошего риэлтора сейчас днём с огнём не сыщешь. Все хотят комиссию срубить, а работать не желают. Показывай сам, рекламу оплати, документы собери. А за что тогда платить, если я сам всё сделал? Вот вы за что риэлтору платите? Неужели сами не можете пару объявлений кинуть?
  
   Кристина не смогла сдержать улыбки.
   - У меня немного другая ситуация. А где находится то, что вы продаёте?
   - На Чехова. Знаете?
   - Конечно. Я местная.
   - Вот мне и кажется, что я вас где-то видел.
   - На озере.
   - Возможно. Лицо знакомое. Так, может, скажете, почему продаёте?
   - А вы почему?
   - С женой развожусь.
   - Такое бывает? - удивилась Кристина, подумав о Витьке.
   - Ещё как бывает. Дочку жалко, мне-то не отдадут, а жена снова замуж собралась. Любовь у неё, видите ли. Кто вас, женщин, поймёт, что вам надо?
   - Да и вас, мужчин, как-то понять сложновато, - Кристина почувствовала неожиданную симпатию. Даже жалость. Интересно, почему женщины не ценят своего тихого семейного счастья? Наверняка, супружница нашла какого-нибудь мачо, чей феерический секс постепенно исчезнет, как только появится возможность вкушать его каждый день.
  
   Вспомнив о жене, покупатель как-то погрустнел, направился к двери, потом вдруг оглянулся.
   - Извините меня за вторжение.
   - Ничего. - Кристина вдруг поняла, что не хочет, чтобы он уходил. Наверно, ей просто осточертело быть одной. Захотелось поговорить. Видимо, ему тоже, потому что он топтался на месте.
   - А вы-то почему продаёте, если не секрет?
   - Не секрет. С банком попала. Проценты платить нечем.
   - Так вы этот коттедж в ипотеку взяли?
   - Нет. Взяла кредит под него. Думала, что справляюсь. Но знаете, говорят, ипотека - дорога в ад. Это правда. Никогда не берите.
   - А что случилось? Работу потеряли?
   - Наверно, можно и так сказать. Клиентов нет.
   - А чем занимаетесь?
   - Недвижимостью, - она улыбнулась уголками губ, еле удерживаясь от смеха и анекдотичности ситуации.
   - Недвижимостью?!
   - Да-да, риэлтор, о работе которого вы только что так нелестно отзывались. Только я на просмотрах всегда присутствовала и рекламу сама давала. И мои клиенты всегда после сделки мне говорили, что без меня бы не обошлись.
  
   Мужчина выглядел смущённым. Переминался с ноги на ногу, чувствуя, что вляпался. Было заметно, что он с трудом справляется со сложными ситуациями. Не борец. Работает явно не там, где челенж нужен. Бухгалтер какой-нибудь или инженер. Чистый исполнитель. Кристину вновь охватила жалость. Что она на него накинулась? Она только рот открыла, чтобы предложить чаю попить, как он вдруг застенчиво произнёс:
   - Так, может, вы это... мне поможете дом продать?
  
   Кристина нахмурилась.
   - Знаете, это вряд ли. У меня сейчас период невезения. Думаю работу поменять.
   Некоторое время он внимательно рассматривал её.
   - Думаю, это у вас временное. Может, возьметесь за меня? Я неудачник, вы недачница. Минус на минус даёт плюс. Сколько стоят ваши услуги?
   Кристина расхохоталась. Ну, вот и дождалась нового определения. Хотя при её-то судьбе, наверно, так и есть. Удача в том, что она ещё на свободе, а не в тюрьме. И даже пока в своём доме, а не на выселении. Кукольник чрезвычайно любезен.
   - Мои услуги стоят дорого, забудьте о них, - махнула она рукой с облезлыми ногтями. - Могу я предложить вам чаю?
   Удивительное дело, когда клиентам отказывают, они начинают канючить. Так же и этот.
   - Дорого это сколько? Ведь не дороже денег?! Неужели пять процентов от стоимости?
   - Десять, - Кристина по привычке сделала паузу. Вспомнился Мухин. Учил её, когда они только начинали. Объявила большую комиссию и жди. Не оправдывайся, не объясняй, что ты вся отдашься за эти деньги. Держи паузу. Здесь, кто первый заговорил, тот проиграл. Она молча смотрела в окно на сосны. Хорошо, что этот товарищ не покупатель. Даже про чай забыл.
   Прошло ещё немного времени.
   - Но это же грабёж?! Никто не берёт столько денег. Знаете, неудивительно, что у вас нет клиентов.
   Пауза. Никогда это упражнение не давалось Кристине так легко. Она совершенно не собиралась помогать этому неудачнику, записавшему её с собой в одну когорту. Никогда в жизни минус на минус плюс не дают. Ещё больший минус - да. И она всё же, если уж неудачница, то временная. И, вообще, десять процентов никто не брал. То есть брать - брали, но не объявляли. Пять было слишком много, в основном работали за три, а то и за два.
  
   Чай по-прежнему забыт.
  
   Послышался вздох.
   - Вы так и не сказали, как вас зовут.
   - А должна была? Вы не спрашивали. - Улыбаться уголками губ уже не получалось, они растягивались в широкую улыбку.
   Пауза.
   - Хорошо, как вас зовут?
   - Кристина.
   - Михаил.
   - А я ваше имя не спрашивала.
  
   Они смеялись вместе до слёз. Кристина обрадовалась, что не накрашена. Кстати, когда она последний раз красилась? Отсмеявшись, она снова предложила чай.
  
   Михаил вытер платком лоб.
   - Может, вы всё-таки согласитесь взглянуть на объект продажи. К тому же я варю вкусный кофе.
   - А вы что, уже согласны на десять процентов?
   - Конечно, нет.
   - Тогда зачем же мне смотреть? Если вы желаете кофе, у меня прекрасная кофеварка.
   - А вы знаете, что пьёте бездушный кофе? - Кристина удивленно приподняла брови. - Да-да! Не удивляйтесь. Кофе издревле считался волшебным напитком, и когда вы варите его в турке на огне, помешивая, вы вкладываете частичку своей души, или если вы не верите в душу, то свою энергию. В этот момент вы можете вложить туда необходимое вам вдохновение, если вы музыкант или писатель.
   Кристина потянулась к куртке.
   - Считайте, что вы меня убедили. Вдохновение мне просто необходимо.
  
   Кофе оказался действительно великолепным, в меру крепким, сладким и горячим. Они пили его из тёмно-синих чашечек с золотым ободком. Поставив чашку на стол, она взглянула на Михаила.
   - Ну что ж, спасибо за вдохновение. Пойду к себе и допишу свой роман.
   - Вы пишете? - в карих глазах удивление плюс восхищение. - Почитать дадите?
   - Вряд ли вам будет интересно. Это смесь детектива с любовным романом. Скорее женское чтиво, чем мужское.
   - Вы профессиональный писатель или любительница?
   - Нет, меня не печатают. Выкладываю в интернете, люди читают, пишут отзывы.
   - Ссылку кинете?
   Как он настойчив, подумала Кристина. То хочет, чтобы я ему дом продавала, то книгу мою хочет почитать.
   - Нет, вам не понравится.
   - Знаете, что я думаю?! Вы всё время мне отказываете.
   - Так получается, - Кристина пожала плечами и лукаво улыбнулась. - Я вряд ли могу быть вам сейчас полезна. Период у меня такой.
  
   Некоторое время Михаил что-то обдумывал. Даже поднес пустую чашку ко рту и пытался из неё что-то накапать в рот. Потом понял, поставил на блюдце.
   - О кей. Я согласен.
   - На что?
   - На ваши грабительские проценты. Жена, конечно, будет против, но я заплачу из своей доли.
  
   Кристина открыла рот, чтобы напомнить, что она не в форме, но, прикинув сумму продаваемого дома, подсчитала комиссионные и призадумалась. Внезапно в голове появилась идея. Можно ничего не делать. Покупателей, которые придут к ней, перенаправлять сюда. Никто не откажется пройти триста метров, чтобы посмотреть ещё один дом, хотя бы для сравнения. Можно даже договориться с Никитой. Сказать ему, что тот дом хуже и дороже, и, посмотрев его, покупатели обязательно сделают правильный выбор в её пользу. Двенадцать сосен станут приманкой. Тем более, что банк даёт платную рекламу во всех печатных изданиях, какую она сама бы никогда не осилила.
   - Да что же вы молчите?! - напомнил о себе Михаил.
   - Размышляю, действуют ли законы арифметики в жизни.
   - Что?
   - Пытаюсь убедить себя, что минус на минус дает плюс. Помните, вы говорили, что я неудачница, вы неудачник...
   - О, забудьте. Я сделал подобное предположение, потому что знал вас недостаточно. Но после того как я увидел, как мастерски вы продаёте себя, я понял, что вы можете продать всё, что угодно и по любой цене. А мне нужно разъехаться с женой и начать новую жизнь. Уверен, ваши неудачи временные. Они были нужны, чтобы привести вас ко мне. Я если хотите, молился сегодня о помощи, и вот она пришла в вашем лице.
  
   Кристина неожиданно почувствовала себя лучше. Неизвестно, продаст она этот дом или нет, но она выиграла первый и самый сложный раунд по переговорам с заказчиком, объявив самую высокую цену за свои услуги.
   - Ну, так с чего мы начнем осмотр? - спросила она, надевая непроницаемую маску риэлтора и сосредотачиваясь, чтобы ничего не упустить.
  
   Глава 42
  
   Иногда бывает, что не везёт. И с этим можно смириться и переждать, когда снова пойдёт. Но что делать, если период "иногда" затягивается и угрожает превратиться в "навсегда"?
  
   Кристина, подперев голову руками с безупречным маникюром, смотрела на стол, пытаясь справиться со слезами. Прямо перед ней лежала распечатка прозвоненных квартир, которую она подготовила для своего теперь уже бывшего клиента, который передумал менять свою двушку на трёшку.
  
   Передумал, нашёл другого агента, изменились обстоятельства, решил отложить на полгода, заниматься сам, продать подороже: список полученных отказов можно продолжать до бесконечности. Кристина подняла глаза и некоторое время тупо смотрела в базу виннер, не видя строк, испытывая одно единственное желание: двинуть по компьютеру кулаком и сбежать из офиса.
  
   Прошло два месяца с тех пор, как они с Олегом устроились в новое агентство "Мир квартир" по рекомендации. За это время её знакомый успел провернуть одну сделку - стыковку, показал квартиру из базы случайно позвонившему клиенту, и заключил три договора, из которых два были реальными на сто процентов. Кристина же только получала отказы. Доходило до смешного: они с Олегом дежурили вместе, секретарь соединял их с клиентами по очереди. Олегу доставались звонки, с которыми можно было работать, Кристине же только консультации и нереальные варианты вроде: хочу переехать из двухкомнатной в трёхкомнатную в том же районе, но без доплаты.
  
   Последний реальный клиент Кристины - продажа двухкомнатной на Пражской - вчера решил сделать ремонт и поднять цену на миллион, и это на следующий же день после получения аванса и обговаривания дня сделки.
  
   - Кристина, ну не расстраивайся ты так, - участливо смотрел на неё Олег. - Хочешь, я тебе чаю сделаю или кофе? У меня печенье есть.
   Кристина скривилась.
   - Я лучше покурю, а ты оставайся на телефонах, - прихватив пачку сигарет и зажигалку, она вышла на улицу. Офис "Мира квартир" находился в помещении бывшей трехкомнатной квартиры на первом этаже, и всё здесь Кристине нравилось и расположение, и место для парковки и даже реклама, которую давало агентство. Здесь реально, Олег тому пример, можно было заработать денег.
  
   Но кукольник был против.
  
   Заметив, как на парковку подъехал чёрный джип директора, Кристина спряталась за угол. Сейчас ей не до вопросов, почему у неё ничего не получается и не до намёков, что она занимает чье-то место.
  
   Кристина посмотрела на голубое небо с проплывающими белыми пушистыми облачками. Первое июня, уже по-летнему тепло, что было заметно по участившимся просмотрам Двенадцати сосен. Каждый звонок Никиты, что сегодня придут клиенты, раздирал душу. Нужно отдать должное ему, как риэлтору, что он каждый раз лично присутствовал на просмотрах, пытаясь продать её дом. Нескольких клиентов они вместе сводили к Михаилу, но каждый из них говорил, что её дом намного лучше своей близостью к озеру и соснами. Однажды Никита уже потирал руки от близости сделки, а Кристина провела бессонную ночь, прощаясь с соснами, но у клиентов что-то случилось с деньгами. Каждый раз после очередных просмотровщиков, Кристина тщательно мыла полы и проветривала комнаты. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. К тому же это занимала время и давало ощущение, что она хоть что-то делает. Безделье сводило с ума и вгоняло в депрессию.
  
   Когда Кристина вошла в офис, Олег разговаривал по телефону. Судя по репликам и по его серьёзному лицу, это был реальный клиент. Она закусила губу от досады, что так невовремя вышла покурить, когда была её очередь. Олег положил трубку и посмотрел на Кристину.
   - Ну как? - спросила она.
   - Реальная тётка звонила, двушку хочет продать на Войковской. - Олег уставился в компьютер. - И цена вроде ничего. Я договорился посмотреть съездить. - Он собирался что-то ещё сказать, но в комнату вошел директор, который из-за того, что агентство было маленьким, выполнял несколько обязанностей в одном лице.
   - Кристина, мне нужно с тобой поговорить, - вид у него был слишком серьёзный, чтобы предположить, что это будет обычный разговор. Он пододвинул стул и сел. - Над чем сейчас работаешь?
   Кристина вздохнула.
   - Похоже, никто не хочет работать со мной.
   Повисла пауза. Начальник прочистил горло.
   - Боюсь, что я не смогу дальше держать тебя здесь. Не знаю, что происходит, но у тебя всё срывается, а мне нужен план. С меня тоже спрашивают.
   - Понимаю, - Кристина схватилась за сумку.
   - Подождите! - заговорил Олег. - Сейчас клиентка звонила, реальный вариант. Я договорился на просмотр. Но это был звонок Кристины. Вот, - он перегнулся через стол и положил перед ними бумажку с адресом. - Готова заключить договор на месте.
  
   Начальник, скользнув взглядом по корявому почерку Олега, покачал головой и вышел. Кристина нерешительно смотрела на листочек. Вариант и в самом деле был неплох. Она подняла глаза на Олега:
   - Езжай лучше сам. Ты же с ней договорился.
   - Для тебя это сейчас важнее, - он кивнул в сторону директорского кабинета.
   Кристина улыбнулась.
   - Спасибо тебе. Я в долгу не останусь.
   - Знаю, поспеши.
  
   Кристина начала собирать сумку, потом сходила к начальнику и пропечатала пустые договора. Когда вышла, Олег с кем-то разговаривал, она кивнула ему и взяла сумку. Олег повесил трубку и, нахмурившись, посмотрел на неё.
   - Тебе не надо никуда ехать. Тётка передумала. Ей, видите ли, дочь позвонила, продажей квартиры будет заниматься какая-то знакомая.
  
   Кристина медленно опустилась в кресло и начала рвать договора на мелкие кусочки. Потом тщательно собрала их и бросила в урну. Поднялась. Обвела прощальным взглядом стены. С неё хватит унижений.
   - Кристина, сейчас дежурство заканчивается, давай кофе попьем.
   Она перекинула ручку сумки через плечо.
   - Я лучше дома выпью... водки. За то, что ухожу из большого спорта.
   Олег молча проводил её взглядом.
  
   В магазин Кристина решила, что пойдет пешком, возьмет не водки, а пива, потом сядет на берегу озера и выпьет за то, что с недвижимостью покончено. Сегодня был очередной знак, который невозможно игнорировать. Пора заняться чем-то другим. К тому же ей уже тошно от всего, что связано с риэлторством. В конце концов, ей только двадцать пять. Можно попробовать получить какое-нибудь образование. Правда, к тому времени ей будет тридцать с лишним. И кто будет деньги зарабатывать, пока она будет учиться?
  
   Солнце, выскочив из-за сосен, заставило её прищуриться. Как хорошо, что всё-таки наступило лето. Скоро можно будет купаться. Надо только как-то решить вопрос с работой и всё будет хорошо. Внутренний голос поспешил высказаться, что новые хозяева могут выставить её из дома, не дожидаясь начала купального сезона. Она с жадностью оглядела сгрудившиеся над озером сосны, вдохнула сладкий запах. А я ведь не смогу жить без всего этого. Сердце привычно защемило, усталый мозг попытался найти очередной выход.
  
   На двери магазинчика висело объявление: "Требуется продавец".
   Кристина уставилась на объявление, забыв зачем пришла. Она, конечно, всегда считала, что работать продавцом не для неё, но сейчас ей просто необходимы хоть какие-то деньги на еду и бензин. Это, конечно, не решит проблем с кредитом, но её последняя заначка подходила к концу.
  
   - Девушка, вы так и будете стоять? - раздался сзади визгливый женский голос. Она отошла от двери и смерила взглядом входящую женщину: низенькая, пухленькая со слишком яркой помадой на тонких губах и презрительным выражением лица. Кристина закурила сигарету и задумалась. Когда сигарета превратилась в окурок, решение было принято, если её возьмут, она выйдет на эту работу. Сидеть без денег больше не было возможности. Когда нагруженная пакетами пышка вышла, Кристина вошла в магазин и, взяв три пива, попутно предложила свои услуги. Продавщица покосилась на пиво, но вызвала директора. С директором - благо он был мужского пола и как, оказалось, знал Кристину, как постоянную покупательницу, - они поладили быстро.
  
   Настроение у Кристины слегка улучшилось. Прекрасный день: одну работу потеряла, зато другую нашла. Зарплата, конечно, оставляет желать лучшего, но ей одной хватит на еду, бензин и сигареты. В голове возникла мысль, что она уже пристрастилась к курению, но думать об этом не хотелось. Жизнь наладится и брошу, решила она. Надо учиться жить сегодняшним днем: а сегодня у неё были и озеро, и сосны, и даже работа.
  
   Когда Кристина допивала третью бутылку пива, рядом с ней появился Михаил.
   - Какие люди! - смерила его Кристина взглядом. - Угостила бы пивом, да вот всё выпила, - она мотнула головой в сторону валявшихся на траве бутылок.
   - Однако, - Михаил пересчитал бутылки и посмотрел на Кристину с подобием уважения. - Пьёте вы не по-женски.
   - А я и не женщина, - хмыкнула Кристина.
   Карие глазки Михаила осторожно ощупали её фигуру, но не продвинулись дальше ремня на джинсах. Видимо то, что ниже, было большим табу.
   - Скажете тоже. Фигура у вас, любая позавидует.
   - Фигура к делу не относится. Это ошибка кукольника.
   - Кого?
   Кристина закатила глаза к начинавшему темнеть небу.
   - Я называю его кукольником.
   - Наказания не боитесь?
   - Уверяю вас, что уже наказана, - она легко поднялась с бревна и потянулась. - Михаил поглазел в сторону озера и решил сменить щекотливую тему.
   - У вас что-то случилось? Ведь не просто же так девушка устраивает такую пьянку на берегу озера в одиночестве.
   - Я завязала с продажей недвижимости и устроилась на работу в магазин на станции. Так что заходите ко мне теперь за пивом. Обещаю держать для вас пару бутылок в холодильнике, - она насмешливо уставилась в его удивлённое лицо. - Так что с продажей дома на меня не надейтесь. А вам я могу порекомендовать Никиту. Вы его видели, мы вместе приходили на той неделе?
   - Мне он не понравился. Слишком прогибается под клиента, - заносчиво заметил Михаил.
   - Может так и надо прогибаться?! Я вот не прогибаюсь и без работы.
   - Я не знаю, что у вас случилось, - осторожно начал Михаил, но мне кажется, что у вас получится. Так что имейте в виду, я по-прежнему рассчитываю на вас и сам уже рекламу не даю.
   Кристина улыбнулась, почему-то ей это было приятно.
   - Вы не даёте мне уйти в отставку.
  
   Возникла пауза. Когда Михаил появился на озере, Кристина хотела послать его за пивом и продолжить вместе. Но вдруг вспомнилась череда поступков, которые случались после того, как она перебирала алкоголя. Механизм требовал срочной остановки. Она протянула руку:
   - Спасибо вам за доверие. Мне уже пора. Завтра с утра на новую работу.
   Он пожал её руку двумя ладонями.
   - Помните, что я надеюсь на вас. Все ваши неудачи временные. Но в любом случае успеха с новой работой.
  
   Кристина побрела к дому, в котором не светилось ни одно окно. Хотела бы я тебе верить, что неудачи временные. Все были бы такими клиентами, тогда бы и проблем с кредитом не возникло.
  
   Глава 43
  
   Утром Кристина проснулась в хорошем настроении. Сунула ноги в кроссовки вместо тапочек, натянула майку и лосины. Что может быть лучше утренней пробежки вокруг озера в летний денёк? Было ещё прохладно, но солнечно. Радостно заливались птички. Кристина привычно пробежала три круга, слегка задохнувшись. Мысли несколько раз крутились вокруг новой работы. Как-то всё оно будет? И справится ли она, ведь никогда не работала продавцом? Эта работа, конечно, не для неё, но так надоело экономить каждый рубль. Дома даже кофе закончилось.
  
   Пришлось выпить зелёного чая с жасмином и съесть овсянку на воде. Мама бы сказала, что очень полезно.
   Кристина оделась попроще, слегка подкрасилась и, мурлыча песенку, отправилась по берегу озера на работу. Магазин ещё был закрыт, и она постучала в дверь. Открыла вчерашняя продавщица. На невыспавшемся лице при взгляде на Кристину недоумение.
   - Я на работу, - напомнила Кристина. Та удивилась ещё больше.
   - Но он уже... - замялась женщина, потом посторонилась. - Входи, я позвоню директору.
   Кристина почувствовала неладное. Вошла. За прилавком расставляла товары показавшаяся знакомой девушка с хвостиком.
   Продавщица, набрав номер, ушла в подсобку. Кристина тупо смотрела на холодильник, заполненный пепси, фантой и пивом. Мысли остановились в тревожном ожидании.
  
   Продавщица вышла, пряча телефон в карман синего халата.
   - Послушай, ты извини, что так получилось. Наша прежняя продавщица вернулась. Что-то не сложилось на новом месте. Директор сказал, пусть лучше она работает. Тебя ещё обучать надо, а эта все знает.
   Кристина не могла выдавить из себя ни слова, горло перехватило.
   - Да ты не расстраивайся. Другую работу найдешь. Здесь платят мало, - пыталась утешить её женщина.
   - Конечно, - наконец пробормотала Кристина, желая поскорее оказаться подальше отсюда. От нового позора и нового отказа. Кажется, изощрённым издёвкам кукольника не будет конца. Она медленно повернулась и вышла из магазина. Как только оказалась на улице, вытащила из пачки сигарету и закурила. Сигарета была предпоследней. В кошельке ещё оставались пара тысяч рублей. Их надо поберечь для оплаты мобильного, чтобы поддерживать связь.
  
   Девушка медленно дошла до другого магазина, положила тысячу рублей на мобильный и купила блок сигарет. На оставшиеся деньги приобрела банку кофе и батон белого хлеба. В кошельке осталась лишь мелочь. Она вышла на улицу и посмотрела в небо. Ну что, кукольник, доволен? Ты сделал со мной что хотел. Но я не сдамся. И денег занимать не собираюсь.
  
   Кристина вернулась домой, приготовила себе кофе и с наслаждением выпила. Сделала обзор шкафов. Остались гречка, макароны, горох и немного овощей. Хорошо, что последнее время аппетит пропал. Пару недель проживет. Что будет дальше, думать не хотелось.
  
   Поднялась к себе и включила ноутбук. До окончания книги осталось совсем немного. А не умертвить ли главную героиню голодной смертью? - нервно хихикнула Кристина. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем её найдут? Хотя, что думать об этом? Она не может так поступить с мамой. Она несет за неё полную ответственность. Её вдруг, впервые в жизни, охватило раздражение. А ведь она с четырнадцати лет, только и делает, что борется за выживание. Живёт с оглядкой на маму. Старается, чтобы ей было хорошо. Но ведь это неправильно. Это было слишком много для четырнадцатилетней девочки и это много теперь. И ведь она победила бы в этой борьбе, если бы не осмелилась расправить крылышки и помечтать о том, что можно справиться с болезнью. Она настолько поверила в это, что даже заставила поверить маму. А еще она поверила в себя, в свои силы и свою удачливость. Думала, что справится и у неё появится стимул, она будет много и хорошо работать.
  
   Рассчитывала на одно, получила другое. Судьбу не переиграть, кукольник всегда окажется лучшим игроком. Если ты хочешь наказать меня, наказывай. Я больше не стану даже пытаться заработать денег и посмотрим, что будет. Я больше не могу получать отказы, у меня нет сил для борьбы. Ты отнял у меня всё, что мне было дорого и всех, кого я любила. Ты отнял всё, кроме уверенности в себе. Но я ещё не проиграла, это всего лишь перерыв. Мне нужно время для себя самой, время зализать раны.
  
   Кристина села за стол. Последняя глава. Потом вычитка. И пусть спорят интернетные читатели за её судьбу. А сейчас, несмотря ни на что, она побудет немножко в своём мире, где есть тепло Витькиных рук, где они хотят друг друга, несмотря ни на что и вопреки всему. И этого не отнять ни одному кукольнику. Это у неё в сердце и на кончиках пальцах, прикасающихся к клавишам, и это передастся в сердца читателей и, может быть, кому-нибудь из них станет немного уютнее и теплее. И неважно, что Витька забыл её и никогда не будет с ней, воспоминания оживут, если того, хочет автор.
  
   Целую неделю Кристина дописывала и переписывала, правила и улучшала, пока не поняла, что исповедь готова и больше уже невозможно подобрать лучших слов и не заметить ошибок, даже если они есть. А они есть всегда. Она выложила файл в Самиздат и спустилась в гостиную выпить кофе. Загрузив последнюю порцию зёрен в кофемашину, вздохнула. Завтра придётся обойтись без любимого напитка. Хотелось курить, всё-таки реклама оказалась права, курение вызывает привыкание, но у неё слишком много гордости, чтобы выйти к озеру и стрельнуть у кого-то сигарету. Уж если решила терпеть, надо терпеть. Пока оставалось любимое занятие, вынужденная аскеза почти не раздражала. Ела она мало, один раз в день, макароны или гречку. А вчера вот гороховый суп сварила, получилось невкусно без зажарки и картошки, но она, занятая своими мыслями, ела машинально.
  
   С чашкой кофе в руках она вышла на улицу и уселась под кронами Петра и Павла. Похоже, ей уже недолго осталось здесь жить. Вчерашним покупателям, - молодой паре с сынишкой - дом понравился, они долго ходили, цокали языками, планировали убрать сосну Иудушку, выходили к озеру, снова возвращались. Никита суетился возле, забегал то вперед, то притормаживал сзади, в общем, вёл себя, как настоящий агент, который почувствовал добычу и которому до смерти надоел объект, который не продаётся. Кристина оставалась безучастной наблюдательницей, чувствуя лишь, как глухо бьётся в груди сердце и ревниво сжимаются руки в кулачки. - Тёть, а что ты здесь сидишь? - голубоглазый мальчуган остановился прямо перед ней.
   Кристина улыбнулась.
   - Да вот сижу. Пока.
  
   Улучив свободную минутку, Никита подошел к ней.
   - Кристина, вы что-то э-э-э плохо выглядите?
   - Спасибо за комплимент.
   Агент смутился.
   - Не понимаю, отчего ваш дом не продаётся. Столько денег ушло на рекламу, и место такое хорошее. Лето сейчас, красотища вокруг.
  
   Кристина промолчала. Это, наверно, от того, что к ней не приходит денежный поток. Уж если её не взяли на работу в магазин, то о чём можно говорить? Хотя сейчас, может быть из-за появившейся слабости, почти иссякла способность сопротивляться. К тому же вчера на своём месте появилась Марина. Увидев её, Кристина пролила чай на руку. Остановилась, так и не дойдя до стола.
   "Тебе не нужно было меня убивать. Это мой дом, а не твой. Я останусь, а тебя вышвырнут", - появились в голове то ли её, то ли самой Кристины мысль. Кристина потёрла обожжённую руку и села напротив. Громко сказала.
   - Пусть меня и вышвырнут, но я живая, а ты призрак. Так что победила я, а не ты.
   "А ты посмотри на себя в зеркало. Какая же ты живая, ты тоже почти умерла".
  
   Допив чай, Кристина подошла к зеркалу. На самом деле она давно на себя толком не видела. Так, машинально, когда забирала волосы в хвост. Из зеркала на неё смотрела незнакомка со впалыми щеками, синяками под глазами и каким-то желтоватым цветом лица. Она отошла подальше и скинула халат. Ничего себе, она похудела. Живот в идеальной форме. Полосочки и квадратики, это, несмотря на то, что она уже давно не делала упражнений. С той самой пробежки вокруг озера, в тот день, когда её не взяли на работу продавщицей. Да она и из дома-то не выходила. А зачем? Только иногда подходила к запылившейся Кошке и гладила её драный бочок. Бензина в баке оставалось только доехать до заправки. Сергей сказал бы, что машину в её теперешнем состоянии лучше продать, но этого Кристина делать не будет. Они выедут отсюда вместе или вместе останутся тут.
  
   Вчера звонила Илария, обеспокоенная тем, что улучшения, хоть и есть, но слишком незначительны, чтобы продолжать. Может, ей стоит вернуться домой? Кристина еле смогла её убедить, что нельзя терять надежду. Надежда - это главное, без неё не сработает ни одна методика. Она отбросила телефон в сторону, смахнула слёзы. Верить! Не сомневаться! Мама поправится!
  
   Девушка некоторое время походила по тропинкам. Сад начинал показывать все признаки запустения. Трава уже была слишком большой, клумбы заросли сорняками, сквозь которые пробивались лимонные ирисы. Она наклонилась к ним и вдохнула любимый леденцовый запах. Потрогала пальчиками нежные лепестки. Бедные вы мои, никто за вами не ухаживает. Ей вдруг стало стыдно, и она, не надев перчаток, как всегда это делала, начала вырывать голыми руками сочную траву. Больно обожглась крапивой, но даже не обратила на это внимания. Выполов клумбу, улыбнулась ирисам. Некоторое время постояла, чтобы дать отдых затёкшим ногам, а когда снова нагнулась к земле, почувствовала накатывающую слабость.
  
   Кристина открыла глаза, глядя на голубое небо сквозь сосновую паутину иголок. Что это с ней было? Обморок? Впервые в жизни. Она осторожно встала. Голова не кружилась. Наверно, надо поесть. Траву можно убрать и потом, главное, что ирисы свободны. С озера доносились детские и взрослые голоса. Почему-то подумалось, что она ни разу не купалась этим летом. Хотя куда ей купаться, если она траву собрать не может? Так и утонуть можно.
  
   Кристина поплелась в дом. Кивнула сидящей на стуле Марине.
   - Слушай, а ты права, и выгляжу я хреново и чувствую себя не лучше. Но - она изобразила победное выражение лица - я не сдамся и сейчас сожру столько гречки, что сил прибавится.
  
   После обеда, Кристина расстелила одеяло под соснами и улеглась с книгой в руке. У Иларии было много книг, и Кристина перечитывала одну за другой. Читалось медленно, в охотку. Когда текст казался скучным, перелистывала страницы, чтобы посмотреть, что будет дальше. Иногда отбрасывала книгу, прочитав до половины, иногда после нескольких страниц, а иногда читала задом-наперед. Вымышленные миры не слишком захватывали девушку, нечто подобное происходило и с фильмами, которые она смотрела теперь в большом количестве. Куда-то же надо было девать свободное время?
  
   Если бы у неё в голове родился хоть какой-нибудь сюжет, она писала бы сама, но там, как и внутри неё, поселилась пустота. Она даже перестала думать о Витьке. Положенная на слова любовь растворилась в прямых и ровных строчках исповеди. Конечно, первые комментарии появились от Садко. В сладеньких словечках он писал, что хэппи-энд не уместен: ни один мужчина не станет жить с женщиной, которая отправила на тот свет троих человек. Кристина улыбнулась. Да, да, она и сама знала, что конец романа - там, где Витька, прочитав её книгу, приходит к ней насовсем, прощая и принимая её такой, какая она есть, нереален и слаб. Таких, как она не прощают, таких наказывают. Садко совершенно прав. Она и планировала превратить роман в трагедию. История должная была вернуться к тому, с чего начиналась. Есть в писательских правилах такая разновидность сюжета: история делает полный круг. Беженка остаётся беженкой, а ворона вороной.
  
   Но это был как раз тот случай, когда герой перехватил инициативу у автора. Начал действовать сам. Витька вернулся к ней и обнял, принимая её и жалея, становясь соучастником всех преступлений и принимая ответственность за них двоих. СКАЗКА! Хорошие мальчики из хороших семей, где не приняты разводы, не бросают свои семьи из-за убийцы-беженки. Да и, вообще, они не бросают их даже ради действительно хороших и преданных им женщин. Они оправдываются детьми и разрешают себе завести любовницу. Беднягам, у которых плоховато стоит на жену, просто необходим секс на стороне, чтобы листая картинки прошлого, хоть как-то исполнять супружеский долг.
  
   Это жизнь. И об этом писали мои читатели, то требуя, то советуя переписать финал.
  
   Кристина улыбнулась и написала ответ всем читателям:
  
   "Я не могу переписать финал, потому что я, несмотря на весь мой цинизм и пережитый опыт, остаюсь в душе чистой и хорошей девочкой, которая верит в сказки и в то, что, если уж не жили долго, то, по-крайней мере, счастливо. И я верю, что мужчина, который может так целовать, способен прийти к соединению со своей половинкой, какой бы она ни была. И я не могу оставить моего любимого Витьку героем-любовником, успешно работающем на две стороны. И оставьте меня с моей мечтой".
  
   Первым пришел ответ от незарегистрированного пользователя, с которым Кристина никогда не общалась. Его имя состояло из набора букв, а фраза звучала весьма странно. "Спасибо тебе от всех представителей мужского пола за доверие. Мы возвращаемся к тем, кого любим".
  
   Кристина улыбнулась. Ей вдруг стало тепло и хорошо. Даже появилась мысль снова выйти за калитку и пройтись вокруг озера. Может, мир не так уж и плох? Она спустилась по лестнице, держась за перила. Голова кружилась так, что ей пришлось сесть. Ладно, прогулка отменяется. Ей хорошо и здесь. Может быть завтра, когда пройдёт проклятая слабость. Да и, вообще, не очень-то хочется проходить мимо Витькиного дома. Роман останется романом, а Витька героем-любовником, и от этой мысли почему-то захотелось плакать и вдруг стало холодно, что, несмотря на жаркий день, пришлось завернуться в плед. Так бывает, когда становится больно, что ты любила не реального человека, а того, кого придумала. Но оно же кончено, так или иначе? Да, кончено. Кристина сжалась в комок на диванчике, стараясь вобрать в себя побольше шерстяного тепла от пледа. Всё кончено. И всё же я прощаю тебя, любя. Ведь невозможно же не любить свою половинку, даже когда она причиняет тебе боль. Даже когда она не оказалась такой, как ты думала и мечтала, даже когда она не сделала ничего из того, чтобы тебе хотелось. И даже когда тебе кажется, что ты разлюбила, на самом деле ты просто вбираешь в себя эту боль и продолжаешь любить ещё сильнее.
  
   Глава 44
  
   Утром Кристина проснулась от мелодии "Крёстный отец". Теперь ей редко звонили, а она сама почти никому. Последним, кто вышел на связь, был Олег, сказал, что у него родилась дочка. Кристина поздравила его, они обменялись общими фразами и простились. Он, конечно, поинтересовался, как у неё дела, но больше говорил о себе, о том, как малышка кушает, сколько спит, и как им приходится подстраиваться. И эта его отцовская гордость отчего-то причиняла боль. Сославшись на дела, Кристина быстро закончила разговор и удалила его номер из записной книжки.
  
   Телефон продолжал разрываться надоевшей мелодией, и Кристина, подумав о том, что надо бы сменить неактуального для её теперешнего образа неудачницы мелодии "Крёстного отца", вылезла из кровати и отправилась на звук. Взглянув на определитель, почувствовала, как сжалось сердце. Никита. Не отвечая на звонок, она уже знала, что услышит. Последние покупатели хотят купить Двенадцать сосен. Игра проиграна.
  
   - Кристина, добрый день! Есть хорошая новость...
   - Семья, которая смотрела вчера, хочет купить мой дом, - закончила она за Никиту, подумав, что не выдержит, если он скажет это первым. Уж лучше она сама.
   - Да, верно. Сегодня они собираются внести аванс, вам нужно будет подъехать к нам в офис для подписания документов.
   - Каких документов?
   - Наших внутренних. Согласование цены, комиссионных и ...
   - Я сегодня не могу, - выпалила Кристина, даже не успев подумать. - Заболела, извините.
   Она поймала за хвост мысль о том, что не может никуда поехать. У неё нет денег и бензина. Нет денег даже на электричку и метро. Она покачала головой. Вот, дожила.
   - Но что же делать? Мне тогда придется приехать к вам, а я сегодня занят.
   - Давайте завтра, - обрадовалась Кристина. - К тому же завтра... - она замялась, сама не зная, что будет завтра, кроме банального утверждения, что завтра будет новый день.
   - Что завтра?
   - Ну я буду себя лучше чувствовать. Наверно.
   - И вы сможете подъехать к нам в агентство?
   - Давайте созвонимся, - Кристина испытывала лишь одно желание, отделаться от навязчивого агента, чтобы остаться одной.
  
   На её счастье Никите кто-то позвонил по второй линии, и, воспользовавшись этим, она быстро выключила телефон и устало, словно не спала ночью, снова опустилась на кровать.
  
   Итак, свершилось. Здесь, в её доме, будут жить совершенно другие люди.
  
   А она... Они с мамой снова окажутся на улице. Кристине вдруг отчаянно захотелось курить. Сигарета принесла бы хоть маленькое, но облегчение. Или кофе. Чашка ароматного кофе из кофемашины. Или хотя бы чашка чая. Но чай закончился неделю назад. Она пила горячую воду с вареньем из чёрной смородины, но вчера она выкинула пустую банку в мусорное ведро.
  
   Посидев немного, Кристина решила умыться. Потом медленно, держась за перила, спустилась вниз и начала обзор кухонных ящиков. Может, где-нибудь завалился пакетик чая или кофе, который она не заметила? Ей всего лишь нужно выпить чаю и подумать. Немножко горячей жидкости, чтобы примириться с мыслью о том, что Двенадцать сосен... Сердце сжалось в груди, колотясь о рёбра. Продать Двенадцать сосен невозможно. Об этом лучше не думать. Или после чая. Она должна найти пакетик. Очень хочется чаю.
  
   Кристина выбрасывала на пол оставшиеся пачки продуктов. Нашла зелёные макароны. Но чая не было. Она яростно схватила пакет с пшенкой, прорвала ногтем бумагу, зёрна рассыпались по полу.
  
   Раздался звонок домофона. Кто-то звонил в дверь. Она никого не ждет. Если это очередные покупатели, которых привлёк баннер, пусть убираются к чёрту. Нет сил ни с кем разговаривать. Звонок настойчиво лез в уши, и она заткнула их пальцами. Она никому не будет открывать. Очень хочется чаю. Зелёного с жасмином. Кристина неожиданно ощутила его вкус во рту. Тупо посмотрела на рассыпанное пшено. Обнаружила, что пол на кухне очень грязный. Как давно она убиралась? Прислушалась. Звук домофона сменился стуком в дверь, и это означало, что кто-то перелез через забор и это явно не покупатель. Чёрт бы всех побрал. Звук в дверь стал настойчивее, ей показалось, что она услышала своё имя. Наверно, что-то случилось. Кристина выглянула в окно, но никого не увидела. Раздражённо подошла к двери и повернула ключ.
  
   На крыльце стоял Витька.
  
   - Привет!
  
   Он потянулся к ней, но она отступила на шаг, не веря появившемуся перед ней реальному образу. Она похоронила Витьку в своих мыслях и на страницах исповеди. Откуда он, вообще, взялся? Может, это очередной галюник? Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и по его удивлённому взгляду Кристина поняла, как должно быть ужасно выглядит в длинной до колен футболке, которую носила вместо халата и с кое-как собранными волосами. Герой-любовник привык видеть совсем другой образ.
  
   Кристина вздёрнула нос, она не ждала ни его, ни кого-либо вообще. Слишком поздно.
  
   - Можно мне войти? - Витькин голос звучал неуверенно, а в обычно насмешливых глазах появилась тревога.
   - Зачем? - Она всё же уже пережила, отказалась от него даже в мыслях, отпустила, вернула жене, девочками и работе. Какого чёрта он пришел сейчас, когда в её жизни появились равнодушие и покой.
   -Кофе попить, - тихо сказал он, чуть наклоняясь вперёд и кладя руку на косяк двери.
  
   Кристина издала смешок. Наивняк какой! Кофе кончилось уже давно. Да и, вообще, у неё ничего нет. Даже крыльцо, на котором он стоит, и порог дома уже принадлежат банку. А ещё у нее нет ничего внутри. Там всё сгорело. Он слишком долго пропадал. Даже не звонил. Что ему нужно теперь?
  
   От слабости Кристину качнуло, и она схватилась за дверь, чуть сдав позиции, Витька быстро сделал шаг, приблизившись почти вплотную. Она почувствовала его запах. Не запах туалетной воды, а запах мужчины. Ей вдруг показалось, что от него пахнет солнцем, соснами и водой. И жизнью. А от неё пахнет плесенью и затхлостью, несмотря на то, что большую часть времени она проводила в саду под соснами. Кристина отодвинулась.
   - У меня нет кофе.
   - Тогда чаю.
   Кристина почувствовала, что сейчас расплачется. Зачем он пришел сейчас, когда она чувствует себя такой разбитой? Зачем он пришел в тот день, когда она должна принять решение о продаже частички своей души?
   - Чаю тоже нет.
  
   Его лицо стало более серьёзным, он схватил её плечи и немного потряс:
   - Да что такое происходит? Ты больна?
   Кристина обмякла в его руках, чувствуя родное тепло. Ещё немного тепла. Ещё чуть-чуть, и она его выгонит. Ей показалось, что в неё по капельке начала вливаться жизнь. Она немножко постоит вот так в его руках, а потом пусть идёт к жене и дочкам. У неё ничего нет для него. Даже чаю. Он прикоснулся губами к её губам. Не почувствовав ответа, отстранился.
   - Ты не хочешь меня видеть?
   - Не хочу. И не только тебя. Я ничего не хочу.
  
   Витька начал оправдываться за своё молчание. Нести чушь, что ему нужно было подумать. Кристина отвернулась. Слишком поздно. Она не сможет быть той, которой была. Да её, вообще, больше нет прежней. Внезапно его речь оборвалась на полуслове, словно он что-то понял. Витька с удивлением разглядывал её лицо, потом, осторожно опустив руки, прошёл мимо неё в гостиную. Увидел рассыпанную крупу, пустые полки, зачем-то открыл холодильник, который Кристина давно уже отключила. Потом рванулся к ней, встал на колени и прижал губы к её руке.
  
   - Прости меня, прости. Я не должен был тебя оставлять. Мне и в голову не могло прийти, что всё так плохо. Я хотел зайти позже, но увидел баннер, что дом продаётся. А потом ты сказала, что нет чаю. Я идиот. Но я не знал, что... - Витька смотрел на неё с жалостью, которую уже не могла выносить Кристина.
  
   Вся её борьба - а точнее то, что она называла борьбой, когда перестала выходить из дома и решила не занимать денег и довела себя до обморочного состояния недоеданием - вдруг показалась ей глупой и бессмысленной. Через его полные жалости глаза до неё дошло, как она была не права. Это была не борьба, а уход из жизни. Она сложила лапки, как побитая собачонка и позволила кукольнику себя запинать.
  
   Кристина опустилась на пол рядом с Витькой и тихо сказала:
   - Только не надо меня жалеть. У меня уже всё хорошо: нашлись покупатели на дом, - Кристина почувствовала, как защипало глаза. Она изо всех сил моргнула, удерживая слёзы внутри.
   - Ты не сможешь продать Двенадцать сосен!
   - Мне придётся. Нет другого выхода. Как только я взяла этот кредит, всё пошло кувырком. У меня сразу закончились сделки. Я не заплатила ни одного взноса, - она вытерла слёзы рукой, - мой начальник кинул меня, а потом я перестала зарабатывать. - Она всхлипнула. - Меня уволили из двух агентств и даже не взяли на работу в магазин.
  
   Витька обнял её, и она уткнулась в его шею, вдыхая родной запах, убеждая себя, что сейчас прогонит его. Немного успокоившись, сама отстранилась.
   - Я напоила бы тебя чаем, но его, правда, нет.
   - Господи, какая же ты гордая! - он смотрел в её бледное лицо, не веря самому себе. - Зачем тебе понадобилось доводить себя до этого?
   - Я решила, что не дам выиграть кукольнику. Уж если он решил наказать меня деньгами, я не буду их занимать. - Она вымученно улыбнулась.
   - Почему ты мне не сказала?
  
   Кристина вдруг почувствовала, как её обожгло, словно он ударил её по щеке. Она вся подобралась, как кошка, готовая прыгнуть.
   - Сказать тебе?! Но кто я такая для тебя?! Ты даже мне номер телефона не оставил, потому что на расстоянии не потрахаешься. А кроме секса тебе от меня ничего не нужно. Ты ведь и сейчас пришёл ко мне за сексом, да? Но только я, извини, слегка не в форме.
   - Мой телефон был включен по прежнему номеру. Другое дело, что ты не звонила и не собиралась звонить. А сейчас одевайся, Крис.
   - Зачем? Тебе что, не нравится моя футболка?
  
   Он обнял её и прижался щекой к щеке.
   - Мы пойдем в магазин. Я мог бы сходить один, но боюсь тебя оставить. Ты куда-нибудь исчезнешь или не откроешь мне дверь. А я все-таки хочу выпить с тобой чаю или кофе. И поговорить.
   Кристина отстранилась.
   - Зачем ты приехал, Вить? Я не хочу больше мучиться. Я не хочу так, как было.
   Он грустно кивнул.
   - Я понял. Собирайся. Давай мы это обсудим за чаем.
  
   Магическое слово "чай" подействовало на Кристину, словно бальзам. Как ей хотелось сегодня чаю, и вот судьба смилостивилась над ней и прислала ей Витьку. Да разве так она представляла себе их встречу после разлуки? Думала, что они накинутся друг на друга, срывая одежду прямо у двери, а потом он возьмет её на руки и войдет в неё, держа на весу, а она обхватит его ногами, прижмётся всем телом, чтобы глубже вобрать его в себя, запуская руку в его мягкие волосы ... И вот как оно вышло. Вряд ли она вызывает у него такое же желание, как раньше. Это просто жалость.
  
   Неожиданно Кристина почувствовала теплоту, словно подул лёгкий ветерок, так, как было в прошлом, когда они на расстоянии чувствовали желание друг друга. Витька смотрел на её голые коленки. Она перевела взгляд на его сильные жилистые руки. Не может быть?! Она снова чувствует желание. Он ласково посмотрел на неё.
   - Ты зря обижалась, что мне нужен только секс. Я хотел через секс показать мою любовь.
   - А других способов не было?
   - В то время нет. Одевайся.
   - Может, ты один сходишь, а я пока себя в порядок приведу.
   - Приводи, я подожду. Но без тебя не уйду. - Он положил руку на её голую коленку. - Мне нравится эта футболка. Ты в ней выглядишь сексуально.
   - Не выдумывай, я похожа на смерть, - хихикнула Кристина. - Сама пугаюсь себя в зеркале.
   - Ты для меня всегда красивая, - он поднялся и протянул ей руку, поднимая её с пола. - Иди, собирайся. На улице замечательно, солнышко светит и тепло.
   - Мне надо принять душ, накраситься.
   Витька кивнул.
   - Я никуда не спешу. Вот телевизор пока посмотрю. - Он взял в руки пульт, и Кристине ничего не оставалось делать, как отправиться наверх, чтобы привести себя в порядок. В результате усилий зеркало оказалось не таким жестоким, как прежде. Благодаря румянам и косметике, она больше стала похоже на выздоравливающую, чем на умирающую, даже в усталых глазах чуть затеплился озорной огонёк.
  
   Витька скользнул взглядом по её бежевому в разводах летнему платью и босым ногам. Выключил телевизор, поднялся навстречу. Наверно, этот поцелуй был самым жадным и откровенным за время их знакомства. В конце у неё так закружилась голова, что она упала бы, если бы он её не поддержал.
   - Нужно срочно тебя кормить. Ты стала совсем слабенькая.
  
   Глава 45
  
   Когда Кристина вышла за калитку, она озиралась, словно впервые увидела это озеро, загорающих людей, вытоптанную тропинку и зелёную траву. Она подняла вверх глаза и засмотрелась сквозь игольчатые шапки сосен в голубое небо. Какой прекрасный мир, подумала она. Зачем же я лишила себя всего это? Почему сидела за забором, словно в клетке? Кристина медленно направилась к озеру, Витька шёл следом. Некоторое время она смотрела на воду, потом повернулась и увидела такие родные зелёные глаза, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди от нежности. Снова лето и Витька рядом.
  
   Его глаза ласкали её лицо. Казалось, он читает мысли. Мир хорош, это правда. Внезапно ей стало больно. Как же невыносимо будет жить где-нибудь, кроме этого места. Она отвернулась и быстро пошла по дорожке вперёд. Пусть Витька купит продуктов, потом они выпьют чаю, и она объяснит ему, что больше не может так жить. Невозможно жить с вырванным сердцем. Вся эта история произошла с ней, потому что она жутко влюбилась. И у неё просто не осталось сил для борьбы. Всё, что ей нужно было тогда: его крепкие руки, его любовь и его присутствие. Если бы он был с ней, она перевернула бы для него мир. А он бросил её, уехал. И скоро снова уедет, а если не уедет, то уйдёт к жене и дочкам, вывернув её наизнанку своей временной нежностью. И что удивительно, ему будет хорошо, он успеет и там и здесь, дома трахнет жену и почитает дочкам сказку, и даже на карьеру хватит времени, а она останется жалкой нищенкой. Страшное понимание навалилось так сильно, что она почувствовала, что сейчас ударит его. За всё, что могло быть и не состоялось, за обман и потерянную веру в жизнь. Кристина замахнулась, но от резкого поворота закружилась голова и она, вместо того, чтобы ударить, лишь покачнулась и чуть не упала.
  
   - Ты что?
  
   Витька держал её в своих руках так, как ей хотелось бы, чтобы он делал всю жизнь. Но это было временно. Она оттолкнула его, но он обнял её за талию, и Кристину опять пронзило удивительное ощущения удобства, когда они были вместе. Ей было хорошо идти с ним под одним зонтом, когда был дождь, уютно под одеялом, когда их тела сплетались одним клубком после секса, уютно идти, обнявшись. Тела настолько подходили друг к другу, что, казалось, даже их сердца бились в такт. Вот и сейчас это сумасшедшее чувство комфорта мешало сбросить его руку и пойти вперед. Её принадлежавшее ему тело желало чувствовать эту руку именно там, где она была, точно на том же месте, ни сантиметром ниже или выше и, несмотря на узкую тропинку, идти было удивительно удобно. И станет совсем волшебно, если ещё обнять его. Он коснулся губами её щеки.
   - Обними меня, Крис.
   Её рука послушно легла на то место, где она должна была быть, и по Витькиному удовлетворённому вздоху она поняла, что для его тела это так же важно, и что она точно попала на то самое место, которому нужна теплота. Так бывало и в сексе, если она хотела, чтобы он закинул её руки в вверх, он тут же это делал, если хотела, чтобы он провел губами, он проводил, оставляя полоску именно там, где в ней нуждались. Так не бывает! Но ведь есть!
  
   Тяжёлая сумка с продуктами не мешала Витьке обнимать её за талию и на обратном пути. Кристина хотела бы поиронизировать, с чего бы он так осмелел, что не боится соседей, но слова замерли в горле, и она лишь крепче прижалась к нему, тут же ощутив, его более крепкое ответное движение руки. Его движения всегда продолжали её движения и наоборот. Она уже успела забыть, как это здорово.
  
   А ещё лучше было выбирать вместе продукты в магазине, шутливо препираясь из-за сорта чая или кофе. Это было так, словно они - страшно подумать - вместе живут и сейчас придут домой и начнут готовить еду. Не сразу, после секса, конечно.
  
   Едва оказавшись за забором, Витька, бросив сумку на траву, прижался к её губам. Языки начали свой вальс, лаская друг друга.
   - Крис, я больше не могу. Так хочу тебя. А тебя надо кормить.
   - Потом, - её руки забрались под его футболку.
  
   Витька взял её на руки и внёс на крылечко. Здесь пришлось остановиться, чтобы отпереть дверь. Дальше последовал совершенно сумасшедший наглый поцелуй в гостиной, от которого ей захотелось разорвать футболку прямо на нём. Витька встал на коленки и поцеловал её в животик, продвигаясь ниже. Его усы щекотали нежную кожу, она застонала, вцепляясь в его волосы, ощущая их мягкость и податливость. Они раздевали друг друга, целуя обнажающиеся места. Кожа прилипала к коже, руки тормозили в нужных местах, заставляя их обмирать от наслаждения. Когда с одеждой было покончено, он взял её на руки и вошел в неё. Оба издали одновременный стон и замерли в блаженстве, осознавая свое единение и зависимость друг от друга.
  
   До спальни они так и не добрались. Диванчик в гостиной остался нераздвинутым. Время остановилось, хотя стрелки настенных часов продолжали свой бег, до которого им не было никакого дела. А потом они лежали, свернувшись в один большой клубок с закрытыми глазами, удерживая свой мир внутри спокойной образовавшейся в телах нежности. Витька уткнулся ей в шею. Она обняла его рукой, не ощущая тяжести его тела.
   "Если он сегодня уйдет, я не смогу больше жить", - поняла Кристина и зажмурилась, чтобы не заплакать. Она отдала всю себя, а то, что отдано не вернуть назад.
  
   Витька открыл глаза.
   - Не спишь?
   Она мотнула головой. Спать? Как можно спать, когда тебя больше нет? Это тебе всё нипочем. Ты отдаёшься, забирая во много раз больше, чем отдал и весёлой птицей, насвистывая, улетаешь по своим делам, дарить другим внимание и улыбки, а она остаётся растерянной, жалкой и несчастной, без возможности сделать что-нибудь даже для себя.
   - Пойдём в душ? - Витька походил на довольного кота Матроскина из мультфильма.
  
   Совместный душ был ещё одним из их ритуалов, которые Кристина обожала. Обхватив его за шею и прижимаясь к нему, она вечно стояла бы под тёплыми струями, чувствуя, как он намыливает её тело. Она бы тоже помыла его, если бы остались силы разомкнуть руки.
   - Ну что, выходим? - Витька повернул кран, выключая воду и блаженство.
  
   Обычно это означало конец процесса. После душа они одевались, и Витька куда-то спешил, оставляя её полностью удовлетворенной физически и с полным неудовлетворением в душе. У него всегда так много дел.
  
   Невыносимо. Если он бросит её и сейчас, она не выдержит.
  
   Витька деловито подал ей полотенце, быстрыми точными движениями, вытирая свое ладное мускулистое тело, которое теперь уже стало только его. А еще пять минут назад было и её.
   - Крис, ты вытирайся, я пойду поставлю чайник, - он подошёл к ней, прижался мокрыми усами к щеке. - Чаем я так тебя и не напоил.
   - Угу, - Кристина отвернулась, чтобы скрыть слёзы. Они выпьют чаю, и он уйдёт к жене и дочкам.
  
   Обмотав вокруг узких бёдер полотенце и, весело насвистывая, Витька вышел из ванной. Кристина начала вытираться, глотая слёзы. Так больше невозможно. Надо поговорить. Сейчас они заварят чай, и она скажет ему правду. Пусть убирается и оставит её в покое. Кристина заставила себя подкраситься. Надела короткую маечку, подчёркивающую похудевший животик и свободные льняные брючки. Волосы оставила распущенными. Посмотрелась в зеркало. Выглядела она хорошо. Почти как раньше. На бледном лице даже появился лёгкий румянец. Как долго можно питаться только сексом?
  
   Кристина спустилась вниз и медленно направилась к столу, желая, чтобы Витька посмотрел на неё и сказал, что она хорошо выглядит. Но он деловито раскладывал по тарелкам нарезки сыра, колбасы. Движения у него были уверенными и точными. Словно у домашней хозяйки. Кристина почувствовала раздражение. Села на стул и закинула ногу за ногу. Витька удивительно ловко нарезал мягкий хлеб.
   - Кушать подано, - Витька улыбнулся кошачьей улыбкой.
  
   Кристина вдруг почувствовала, что умирает с голоду. Она съела бы всё, что лежит на тарелках. Кажется, никогда в жизни так не хотелось есть. Разговор подождёт. Сначала она поест.
   - Я заварил молочный чай, он придаст тебе сил.
   - Спасибо.
  
   Как давно она мечтала о чае. Она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Она никогда в жизни не пила такого вкусного чая, не ела такого вкусного сыра. Неудивительно, что голодание считается таким полезным, после него любые продукты кажутся восхитительными.
  
   Но счастье не бывает ни долгим, ни вечным. Сжавшийся желудок Кристины не мог принять так много еды, сколько хотелось съесть. Два ломтика сыра и чай. Она откинулась на диван, наблюдая, как Витька делает себе ещё один бутерброд с сыром и колбасой. Счастливый, он может много есть. Он не грустит. У него всё хорошо.
  
   - Вить, нам надо поговорить.
  
   Он поперхнулся чаем, закашлялся. Коронная женская фраза, которую боятся не только герои-любовники, но и все мужчины. Странно, но до их встречи Кристина никогда не выясняла отношений. Она, подобно, мужчине расправляла крылышки и улетала из дома любовника, оставив после себя лёгкий аромат духов. Раньше ничто и никто не цеплял её сердца. Секс только прибавлял сил.
  
   Витька сделал глоток чаю и положил на тарелку недоеденный бутерброд.
   - Хорошо, давай поговорим. Я и сам хотел.
  
   Хотел сказать, что так больше не может продолжаться? Решил меня бросить, а напоследок трахнуть? Кристина вдруг почувствовала в себе прежние силы. Чай что ли помог? Ну, уж нет, она сделает это первой. Ей не пережить, если он это скажет. Наверно, и его замучили угрызения совести. Вот он сначала и уехал от греха подальше, а теперь решил расстаться. Но, увидев её в таком виде, решил накормить на прощанье. И не удержался, решил насладиться напоследок. Она сделала вдох, чтобы унять сердцебиение.
   - Вить, нам лучше расстаться.
   Он усмехнулся. Быстро пересел к ней на диван, взял её лицо в ладони, проник глубоко языком. Потом быстро отстранился.
   - И ты можешь от этого отказаться?
   - Конечно да.
   Он повторил пытку. Язык проник глубже, лаская все те места во рту, которые казались чуть раньше неприступными, а теперь умоляли о ласке.
  
   - Уверена? - он отстранился, хитро улыбаясь, убеждённый в своей мужской власти. А кто бы спорил, что у Витьки самая сильная власть над ней? Он такой страстный, такой нежный, ласковый. Такой весь для неё.
  
   Кристина сглотнула. Кто бы когда-нибудь сказал, что перемешивание слюней и облизывание языков может быть таким волнующим. Наверно, она очень порочна. Но как такие чудесные ощущения могут быть неправильными? Остаётся только пожалеть тех, кто этого не знает. Не знает, как сладка минута первого вторжения, как сносит голову от лёгкого касания ладошек, случайного соприкосновения плеч.
  
   Ей показалось или Витька искоса взглянул на часы. Это, возможно, случайное движение его глаз, завело Кристину. Он уже спешит. Конечно, семья требует внимания и заботы, а от неё он уже всё получил и теперь понесёт своё хорошее настроение туда.
  
   Стоп! И хватит сантиментов. Лучше один раз зажаться, пережить эту боль, переплакать, перестрадать. Даже умереть. Лучше всё, что угодно, кроме мыслей, что так он целует не её одну. Лучше всё, чем эта временная нежность. А честнее сказать - ворованная. Пусть убирается к своей жене. Отныне ей не нужно чужих слюней, не нужно ворованной нежности, пусть от неё ничего не останется, пусть она даже умрет. Не умрёт, конечно, только чуть-чуть съёжится душа и станет черствее сердце и больше никогда не почувствуешь такого желания.
  
   Мой!
  
   Чужой!
  
   К черту всё!
  
   Кристина встала.
   - Уходи! Не могу больше тебя делить. Я слишком влюбилась. Я хочу всего тебя и навсегда. Разорвать твою грудную клетку и подержать в руках твоё сердце, отдать тебе своё и чтобы мы больше не могли друг без друга. Пусть этот важный орган зависит от того тепла, который каждый из нас может дать другому.
   - Крис, остановись!
   - Я больше не могу, - по её щекам текли слёзы. - Я уже прошу пожалеть меня. Я уже на дне. Ты так любил меня, что я уже на дне. - Она усмехнулась. Любовь должна поднимать, а не опускать. Я не хочу жить покалеченной. Я любила тебя и у тебя всё хорошо. У тебя есть работа, семья, карьера. А я потеряла всё за что боролась.
  
   Он бросился к ней, обнимая и целуя. Из последних сил, она оттолкнула его.
   - Меня унижают твои временные ласки.
   Его лицо скривилось. И в нём не стало привычной насмешки, даже тонкие усики стали серьезными и опущенными, а зелёные глаза чуть более прозрачными, чем обычно.
  
   - Ты не даёшь мне сказать, я приехал, потому что прочитал твою книгу.
  
   Кристина дёрнулась, словно он дал ей пощечину. Чёрт, а ведь она совсем забыла про книгу. Она вовсе не предназначалась для Витьки. Она писала её сначала для Сергея, потом для себя, чтобы выговориться и не сойти с ума.
   - Откуда ты ... - она остановилась, погребённая под новым грузом. Как она могла забыть, что публично призналась в трёх убийствах?
   - Ты... я... - Кристина покраснела, язык провалился куда-то глубоко, не желая выговаривать оправдания.
   - Хочешь знать откуда? Твоя подруга прислала мне ссылку на твою страницу в Самиздате.
   - Какая подруга? - машинально спросила Кристина.
   - Ты говорила, что у тебя одна единственная подруга.
   - Корзина?
  
   Мысли вихрем пронеслись в голове. Так вот кто был этот Садко. Не зря ей казалось, что он знает правду. Кристина усмехнулась. Надо же какой себе Корзина ник выбрала. Наверно, рассчитывала, что она догадается. И действительно это было проще простого: Садко тоже играл на гуслях, как и сама Корзина.
  
   - Да, твоя подруга нашла меня через фейсбук и прислала мне ссылку на твой роман.
  
   Кристина сжалась в комочек, желая исчезнуть, провалиться, умереть, но только не присутствовать. Сейчас она чувствовала себя окончательно преданной и опозоренной. Даже больше, чем тогда с Петровичем. Слёзы высохли, боль превратилась в засохшую грязь. Теперь хватит чистить пёрышки. Она Ворона и питается падалью. И пусть все держатся от неё подальше. Она вздёрнула подбородок, пытаясь сохранить гордость. Душу нельзя открывать даже компьютеру и уж тем более нельзя вывешивать в сети под псевдонимом. И не надо считать других глупее, чем они есть на самом деле. Корзина прекрасно вычислила и сдала её самому важному человеку в её жизни.
  
   - Уходи! Это уже не важно.
   Витька встал.
  
   Сердце упало на пол и растекалось по квадратикам плитки. Он сейчас уйдет.
   Кристина закрыла глаза, положила голову на руки. Только не кричать, не плакать, не просить. Молчать. Сохранить проклятую гордость. Пусть идёт. С такими, как она не остаются. На свете полно хороших баб, не уляпавшихся в грязи.
  
   Кристина настолько погрузилась в свою боль, что не услышала шагов и не сразу поверила теплоте рук на плечах, шёпоту горячих губ и прижавшемуся к ней лицу.
   - Я принимаю тебя такой, какая ты есть. И если ты убивала тогда, я верю, что у тебя не было другого выхода. И если даже он был, то я тоже его не вижу, потому что вижу мир твоими глазами. И я пришел к тебе.
   - Что?
   Она отстранилась, но он прижал её голову к себе и зашептал в самое ухо.
   - Я пришел к тебе жить. Ты возьмёшь меня?
   Кристина отстранилась, но, увидев боль в его глазах, снова прижалась к нему.
   - А что с ней? Она тебя отпустит? А как же дочки? Алёнка?
   Витька вздохнул. Отодвинулся.
   - Она нашла другого. - Он усмехнулся. - Съездила в Турцию отдохнуть и вот... А я не хочу, чтобы какой-то турок воспитывал наших детей. Мы договорились, что Алёнка будет жить со мной, а Катюша пока с родителями. Ты вроде ладила с Алёнкой? Я не могу её оставить.
  
   Кристина вспомнила красивую, похожую на Витьку, девчушку с толстой косой. Она такая вся, словно её. Его дочка.
   - Конечно. Здесь так много места. Алёнка может жить на втором этаже в комнате... - внезапно Кристина хлопнула себя по лбу. - Чёрт. Какая я дура. Ведь Двенадцать сосен проданы. Ну, почти проданы. У меня нет дома, Вить. Я потеряла его. Мне некуда вас взять.
  
   Витька прижал её к себе.
  
   - Я не позволю никому купить Двенадцать сосен. Мы выкрутимся.
   - Но как?
   - Потом, Крис. Я не хочу сейчас о деньгах. Давай просто пойдем в спальню. Я так тебя хочу.
  
   Глава 46
  
   Уютно устроившись у Витьки на плече и свернувшись с ним одним комочком, Кристина задремала. Ей снилось, что она в воде, ещё не тонет, но уже не может плыть, ноги и руки запутались в водорослях, и она, хоть и видит берег, не может туда попасть. Никого нет вокруг, чтобы позвать на помощь. Гигантским куполом нависли над тёмным небом сосны. Зловещим серпом зажёгся золотой месяц. Страшное чувство тоски в сердце, ослабевшее тело с веревками вместо мышц.
  
   Телефонный звонок выдернул в реальность. Она, ещё во власти сна, не понимая где находится, приподнялась на кровати, но увидев Витьку, снова прижалась к нему. Он улыбнулся.
   - Телефон звонит.
   - Пусть звонит, я не хочу ни с кем разговаривать. Обними меня, мне снился сон, что я тону и совсем одна.
   - Ты больше не одна, - он крепко обхватил её двумя руками.
   - Неужели ты снова хочешь?
   Он залюбовался её счастливыми глазами.
   - Только чуть-чуть войти, почувствовать, как это хорошо. Ни с чем незабываемое и несравнимое ощущение быть внутри тебя.
  
   Телефон настойчиво зазвонил снова.
   - Не обращай внимания, - Кристина подвинула бёдра навстречу, чтобы он глубже вошел в неё. Где-то там внутри укрылось наслаждение, сладко отзывавшееся в сердце при каждом глубоком толчке. Оргазм начинался медленно, захватывая всю её женскую суть и отдавая Витьке и забирая его мужскую, возвещая о себе краткими, ни с чем несравнимыми сладкими намёками на обещания большого взрыва.
  
   Уставшие и удовлетворенные, они снова растянулись рядом, держась за руки, чтобы дать подсохнуть мокрым телам. И даже сейчас он умудрялся ласкать её взглядом.
   - Так как с тобой только с тобой.
   Кристина улыбнулась.
   - Я не думала, что смогу ещё кончить. Удивительно, что у меня не наступает насыщения.
   - Ты снова хочешь? - он хитро сощурился.
   - Чуть по... - телефон зазвонил снова. - Да что же это такое? Почему людям не дают побыть вместе после разлуки? Кому же так неймётся? Я сейчас его вырублю, - Она кошачьим движением спрыгнула с постели и достала из-под кучи, набросанной в беспорядке в порыве желания одежды телефон и тут же отбросила его, словно он укусил её.
   - Это Никита, - Кристина застыла посреди комнаты. В ответ на Витькин непонимающий взгляд, пояснила. - Агент из банка, который продаёт мой дом. Он хочет договориться на завтра, чтобы внести аванс.
   - Скажи ему, что ты больше не продаёшь, - подперев голову рукой, Витька серьезно смотрел ей в глаза.
   Кристина выключила звук телефона и села на кровать, закутавшись в халат.
   - Вить, давай поговорим серьезно. Ты даже не знаешь, сколько я должна. Никита нашёл покупателей, они хотят внести аванс, - на её счастливом удовлетворённом лице начала проступать боль. - А покупателя нельзя потерять. Я должна кучу денег. Сама не могу представить, что Двенадцать сосен будут проданы. Я никогда больше не смогу купить такого места, где мне было бы так хорошо.
   - Крис, иди сюда, - он отвернул край одеяла, и она снова забралась в спасительное тепло его рук, уткнулась в курчавые волосики на груди, стараясь не плакать.
   Витька нежно перебирал её волосы, что-то обдумывая. Потом, когда она подняла лицо, серьёзно посмотрел ей в глаза.
   - Похоже, нам придется выбраться из кровати и сесть за подсчёты. Как ты смотришь, чтобы сделать это за чаем.
  
   Глядя на колонку цифр с калькулятором в руке, Витька улыбнулся.
   - Слушай, но это гораздо меньше, чем я думал. Это я вполне смогу потянуть. Когда нужны деньги?
   - Вчера, - усмехнулась Кристина, нервно облизывая губы. Ей вдруг стало неудобно, она никогда не думала, что наделает долгов, да еще впадёт в депрессию. - На самом деле гораздо раньше. И если бы проклятый Мухин заплатил мне мою зарплату за Филёвскую, я погасила бы два первых взноса. Чёрт, а ведь когда-то я была хорошим риэлтором.
   - Успокойся, у тебя всё впереди. Я верю в тебя. Так что, звони и скажи, что ты не продаёшь.
   - Правда?
   - Да, это мой шанс хоть как-то поправить статус. Думаешь, легко мужчине будет переезжать к тебе с дочерью?
   - Вить, ну прекрати, - она обняла его за шею. - Я просто счастлива, что ты теперь весь мой. И я уже люблю Аленку. Я научу её плавать, мы будем вместе бегать, мы... - Кристина остановилась, глядя на дёргавшийся уголок его рта. - Что-то не так?
   - Ты просто чудо. Не знаю, почему мне так повезло.
   Она улыбнулась, лаская его взглядом и крепче прижимаясь к его плечу.
   Кристина потянулась за конфетой и вдруг, прямо напротив, совершенно отчётливо увидела Марину. Кристина вздрогнула. Уронила конфету на стол. Некоторое время сидела уставившись перед собой, не слушая, как Витька что-то говорит. Счастье, только что укутывающее их двоих покрывалом, растворилось в воздухе, оставляя вместо тепла пронизывающий холод. Кристина вдруг осознала, Марина появилась, чтобы напомнить: убийца не имеет права на счастье. К таким, как она, возвращаются только когда их хотят использовать.
  
   Какая же она идиотка. Витька пришел к ней, не потому что сделал выбор, а потому что ему негде жить. И он тоже любит это место у озера. И если она когда-нибудь захочет заявить о своих правах или поставить его на место, он легко может сдать её, предоставив в качестве доказательства её же книгу. И спасать её больше некому, Сергей благополучно предпочёл иметь рядом с собой богатенькую невинность. Так же потом и сделает Витька. Он перезимует с ней, расправит крылышки, и уйдёт к другой, потому что если бы он любил, он бы принял решение независимо от того, бросила его жена или нет.
  
   - Крис, ты что? - он вдруг заметил, как она побледнела.
   - Но я ведь убийца, Витька. Я убила троих человек. Как ты будешь жить со мной? Как ты хочешь, чтобы я воспитывала твою дочь?
   - Зачем ты снова начинаешь? Я уже сказал, что прочитал твою книгу и поэтому приехал.
  
   Кристина недоверчиво покачала головой.
   - Нет, ты приехал, чтобы решить проблему с женой. И ты никогда бы не ушёл ко мне, если бы она не предпочла тебе турка. Вы, мужчины, слишком трусливы, чтобы сделать выбор в пользу любви. Для вас есть только секс, а этим можно заниматься и с любовницей, а потом приходить в дом, принося жене прикосновения её рук и запах её тела. И вам даже не стыдно за это. Через какое-то время вы неплохо исполняете парочку супружеских долгов, пропитываясь уже запахами законной половины и, осознав, что всё-таки чего-то не хватает, делаете маленький перерыв, чтобы нижний дружок оказался на высоте, и отправляетесь к любовнице. Разве это не так, Витенька? - Кристина развернулась к нему, поджав под себя босую ступню.
  
   Витька казался сбитым с толку, видимо, не мог понять, почему её вдруг понесло. Мужчины никогда не поймут, что нас несёт только тогда, когда они начинают вытирать ноги о коврик нашей души. И возмущаются, когда мы откровенно говорим, что поняли вашу игру и пытаемся отнять коврик, чтобы хотя бы попытаться отмыть грязь.
  
   - Слушай, ну я не понимаю, почему для тебя это так важно? И зачем, вообще, это обсуждать?
   - Ты не понимаешь?!
   - Нет! - Витька пожал плечами. - Ведь я же здесь, с тобой. Разве не это важно? Зачем копаться в прошлом, когда можно наслаждаться настоящим?
   - И как долго мне отпущено сего наслаждения? - Кристина сузила глаза. - Ведь ты не ко мне приехал и вовсе не потому, что прочитал книгу, ты приехал, чтобы спасти свою семью. Но твоя жена устала отмываться от моих запахов и решила завести другого. Только вот понимаешь, она оказалась более честной и даже более сильной: она сразу объявила тебе о том, что не может жить с двумя.
  
   Витька побледнел, на шее мелко задёргался кадык. Он даже отодвинулся от неё. Сердце у Кристины сжалось. Счастье помахало ручкой. Между ними валялись лишь острые обломки нежности, впивающиеся в бока.
   - Зачем ты лезешь в мою жизнь? Тебе не понять, что это значит выбирать между семьёй, где есть дети и...
   Он остановился.
   - И... - Кристина смотрела с вызывом, чувствуя себя удивительно спокойной. Этот Витька не был тем Витькой, которого она любила. Этот Витька был трусом. Впрочем, трусом он был всегда, только раньше она не хотела этого видеть. Любой мужик, превращающий хождение к любовнице в стабильность, трус. А она всегда ненавидела трусов. - Ты даже слова-то не придумал. Не хватает смелости называть вещи своими именами? Хочешь, я сделаю это за тебя? Выбирать тебе нужно было между законно-скучным трахом и страстно-греховным.
   - Да причем здесь секс? У меня дети. Я не мог разрушить то, что создавал годами. Ты думаешь, если бы уходил я, а не она, мне дали бы возможность забрать Алёнку? Да она из обычной женской вредности запретила бы мне даже встречаться с ними.
   - Никто не может запретить отцу воспитывать своих детей. И для этого вовсе необязательно оставаться с женщиной, которую ты разлюбил. Более того, это унизительно.
  
   Кристина вдруг поняла, почему начала эти разборки. Из-за матери. Она помнила застывшее унижение на её лице, когда та рассказывала о найденном письме. Ей было больно вспоминать об этом, даже спустя годы после смерти отца. И причиной той боли был именно обман. Было бы гораздо легче, если бы отец честно пришел к ней и сказал, что полюбил другую, и что та ждёт ребёнка. Мама сильная, она бы отпустила его с миром в душе, несмотря на боль. Никто не виноват, когда приходит любовь, надо только иметь мужество её принять, а не стыдливо прятать в тайных встречах, звонках и письмах. Если бы так сложилось, Марина выросла бы другим человеком. Да и что от себя скрывать, и она сама не стала бы убийцей. Они с ней две девочки, выросшие на обмане отца, и одна другой стоит. Да и Андрюшка, если бы его воспитывал другой человек, а не обманутый отец, возможно, не стал бы жалким гомиком.
  
   Кристина опустила голову на руки, опершись на журнальный столик. Как всё оказывается глубоко. Гораздо глубже, чем она представляла. Какой же кукольник хитрец. И как он наказывает жестоко. Всех. Никого не пожалев. Не послушались голоса любви, не хватило смелости, нате вам проклятия на души ваши и пороки пороков на души ваших детей.
  
   И тут вдруг Кристину осенило, что мама бы не заболела, если бы на её теле не оставляли чужих запахов. Мы все каким-то образом связаны.
  
   На плечо Кристины легла Витькина рука, и сердечку мгновенно стало теплее. Какое же счастье так чувствовать.
   - Тебе плохо?
   Она подняла голову, посмотрела в такие любимые глаза: для неё нет и не будет никого лучше Витьки. Но как же больно, от того, что её половинка трусливо плетётся по жизни, не пытаясь бороться и отрицая самое главное чудо, подаренное судьбой. Не будет другого Витьки и такого слияния друг в друге. И пусть она столько всего понаворочала в жизни, нужно попытаться встать на ноги и сделать смелый поступок ради своей любви. Не принимать подачек. Всё или ничего. Кристина легко, почти нежно освободилась от его руки и пересела напротив, чтобы избавиться от чувства, которое до сих пор диктовало ей тело, заставляя предавать душу.
  
   - Мне уже не плохо. Мне сейчас хорошо. Я поняла одну вещь и сейчас попытаюсь тебе её объяснить. Я очень люблю тебя, Вить, так люблю, как никого не любила и уже не полюблю, потому что мы, хоть ты и не веришь, половинки. - На лице Витьки появилось знакомое выражение, какое бывало раньше, когда она пыталась что-то ему сказать, но он, не дослушав, тащил ее в постель со словами, что проблемы им ни к чему, лучше уж заняться сексом. Она улыбнулась уголками губ, удивляясь спокойному ритму сердца и чувству любви, которое он снова вызывал в ней. Только это чувство было другого порядка: не схватить в охапку и утащить в постель, а отпустить, прощая и любя, потому что одна только страсть теперь не принесёт удовлетворения. - И от этого мне ещё больнее, что ты меня не любишь. И ведь ты меня не полюбишь, раз ещё не полюбил.
   - Если я что-то не говорю, это не значит, что я этого не чувствую.
   - Если бы ты меня любил, слова распирали бы тебя и просились наружу. Ты не смог бы сдержаться. А ты себя контролировал, не говорил лишнего, не давал обещаний, не звонил лишний раз, чтобы не вселять надежду. Я была тебе нужна лишь на то время, которое ты для меня выделял. И тебе было плевать, как я живу, когда тебя нет.
   - Но я боялся, что если мы будем что-то менять, мы всё испортим: ты перестанешь меня хотеть или я перестану. У нас появится быт, он съест наши чувства.
   - Неужели ты, правда, наивно надеялся, что мы не растеряем это в чужих, снятых за деньги, постелях? Неужели ты не думал, что туда, куда ты водил меня, водят проституток и когда ты доставал из бумажника деньги, мне казалось, что это плата за моё тело?
  
   Витька вздрогнул.
  
   - Крис, ну прости меня за это. Я не знал, что ты так чувствуешь. Мне было хорошо с тобой в этих гостиницах.
   - И знаешь, почему тебе было хорошо, а мне плохо? Знаешь почему, когда ты, насвистывая, удалялся по своим делам или к жене, я не знала, куда деть себя, всё еще желающую быть с тобой, но уже благополучно брошенную ради новых свершений в твоей безупречной жизни? Потому что я на самом деле тебе отдавалась вся, а ты давал мне попользоваться своим телом. И пусть даже ты по-настоящему впахивал в постели, чтобы мне было хорошо, там это и заканчивалось. И сейчас, когда ты пришёл ко мне, ты не пришёл ко мне с распахнутой душой, потому что ты уже не мог без меня, это не было твоим выстраданным решением, мне просто повезло с обстоятельствами, и ты снова ничего не принёс мне.
  
   Витька выглядел до того растерянно, что ей даже захотелось рассмеяться и взъерошить его кудрявые волосы, а потом целовать до одури, забыться в нежности рук и языков. Снова вырвать у судьбы эту ночь, час, минуту.
  
   Стоп!
  
   Нельзя снова предавать себя. Он должен принадлежать ей целиком или не нужен вовсе. На Витькином лице читалась почти обида: да что же я должен-то принести ещё? Я же здесь.
   - Вить, я хочу твою грудную клетку.
   - Что?
   - Да, именно так. Я хочу, чтобы ты отдал мне своё сердечко, чтобы я могла подержать его в руках, погладить, поцеловать и отдать тебе взамен своё. Я хочу, чтобы твоя душа, наконец, вылезла из тела и обняла мою?
   - А как же тогда наш секс?
  
   Кристина улыбнулась и поднялась, чувствуя неожиданную лёгкость. Ах вот как, оказывается, бывает, когда находишь смелость быть самой собой. И это чувство сильнее боли предстоящей разлуки. Он не понимает, не выстрадал, слишком легко складывались их отношения, слишком рано она бросила ему свою душу под ботинки. Он-то ей не ничего не бросил, даже самого маленького клочёчка, чтобы не так больно было после этого столь превозносимого секса оставаться без себя самой.
  
   - Уходи! - тихо, но твердо произнесла Кристина.
   - Ты знаешь, что ты сумасшедшая? Любая бы баба на твоём месте радовалась такому исходу, а ты начинаешь копать, куда не надо?
   - Вот и иди к этой любой. А я хочу твою грудную клетку.
   - Ты ненормальная.
   - Вот и держишь от меня подальше.
  
   Витька обвёл взглядом гостиную, вспоминая, с чем он пришел и что нужно не забыть.
   - Телефон...
   - Что телефон?
   - Я оставил телефон в спальне, - он испытывающе посмотрел на неё. - Ты принесёшь мне телефон или мне самому подняться?
  
   Смятые простыни и запах самого лучшего в мире секса. Так как у них бывает только у них. Может быть еще один разочек, самый последний? Витька сделал шажочек навстречу, она отступила, он шагнул ещё и ещё. Она отступала дальше и дальше, пока не упёрлась в стену. Он тут же схватил её в крепкие мужские объятия. Язык раздвинул губы и начал свой прекрасный танец. Невыносимое блаженство охватило Кристину, но она не находя в себе силы вырваться, всё же не поднимала рук, чтобы его обнять.
  
   Он отстранился, заглянул в глаза.
  
   - И ты можешь потерять это?
  
   Ключевое слово "это" опять относилось лишь к сексу. Он так ничего и не понял.
   - Ведь ты сама говорила, что так, как у нас не бывает. Кто будет так целовать тебя, Крис? Кто будет входить в тебя так нежно и глубоко?
  
   - Не знаю, - Кристина покачала головой.
  
   Что она делает? Не надо было с ним целоваться. Её тело принадлежит ему, больше, чем ей. Её мысли только о нём. Нельзя так чувствовать и так любить. Это слишком больно, когда тебя не любят в ответ. И то, что она оказалась на дне, это из-за того, что она не смогла остаться верной себе. И ей нужно подняться не от того, что он пришёл, а самой.
  
   - Вить, сходи за телефоном.
  
   - Ты не пойдешь со мной?
  
   - Я подожду тебя на улице.
  
   Кристина вышла в сад. Смеркалось, ей было прохладно. Она обхватила себя руками, чтобы не дрожать. Больше он не пытался её остановить, легкой походкой подошёл к калитке, возле которой она его ждала.
   - Ну что, пока?
   - Пока, - тихо отозвалась она, избегая мелодраматичного "прощай". Кристина задвинула щеколду. Откуда-то пришла мысль, что нужно готовиться к продаже дома. Хорошо, что она не успела позвонить Никите и сказать, что не продаёт. Нужно уехать отсюда и начать сначала.
  
   Глава 47
  
   Утром Кристина проснулась с удивительно хорошим настроением, словно всё плохое и мучительное в её жизни исчезло. Но как же так может быть?! Постельное белье ещё пахло Витькой, а они уже расстались навсегда. Тогда откуда же эта лёгкость, как в детстве, когда просыпаешься и понимаешь, что тебя ждёт ещё один замечательный день, в котором обязательно случится что-нибудь хорошее. Ей хотелось прыгать, бегать, она была полна сил и энергии.
  
   Ребёнок.
  
   Зазвонивший телефон выдернул Кристину из кровати. Витька? Одумался? Решил сказать, что любит. Ах, нет. Всего лишь, Михаил.
  
   - Привет, Кристина. Извини, что так рано. Я собираюсь уехать и хочу отдать тебе ключи от коттеджа. Вдруг кто захочет смотреть.
  
   Кристина вздохнула, испытав знакомое чувство неудобства, когда ты не помогла клиенту с продажей объекта, подарив ему ложную надежду. А продажа домов и дач, как правило, завязана на разрешении сложной семейной ситуации.
   Ладно, хорошо, она возьмёт ключи. Пришло осознание, что нужно принимать, брать, что идёт в руки. Просится. Как часто мы делаем неправильный выбор, отвергая? Не моё. Не нужно. Бесполезно.
  
   Зачем ключи, если нет клиентов и не откуда их взять?
  
   Не думать. Есть высшая сила, которая ведёт.
  
   Проделки кукольника? А, может, она не права, называя Его так непочтительно, поэтому жизнь под откос?
  
   Не думать. Там, кто наверху, простите, за кукольника! Должно быть другое слово, оно придет позже, когда исчезнет неверие. Она сейчас ребёнок, а дети верят, что дед Мороз принесет подарки.
  
   Подарок! Принять? Да какие могут быть подарки, если она сама все везёт на себе еще с четырнадцати лет и сама определяет свою судьбу?
  
   Ну только если сегодня?
  
   Завтра она сама, а сегодня поступать, как ведут свыше.
  
   Как сложно и просто одновременно.
  
   Я ничего не решаю.
  
   Только возьму ключи и остановлю поток неверия.
  
   - Хорошо, Михаил. - Кристина сделала над собой усилие и слова полились с языка. - Как раз у меня есть клиент. Хотел посмотреть.
  
   Что я несу? Никого нет. Зачем обнадёживать?
  
   Но голос на том конце повеселел.
   - А я верил, что ты мне поможешь. Ситуация в семье невыносимая. Нужно продать настолько срочно, что я готов торговаться. И серьёзно. Цена завышена. И твоя комиссия в полном объёме от той цены, что договорились. Не от той, что с торгом. Чтобы возбудить твой интерес.
   - Спасибо, - услышала себя Кристина.
  
   За что благодарить-то? Денег этих ей всё равно не видать, клиентов-то нет.
  
   Просто возьми ключи, Кристина, - закричал внутренний голос.
   - Хорошо, как мы встретимся?
   - Я зайду через пару часов, - Михаил зевнул. - Соберу чемодан и выпью кофе.
   - Отлично, я пока сделаю пробежку вокруг озера.
   - Не вопрос. Давно хотел сказать, - он замялся. - Фигура у тебя что надо. Или не надо, - смутился Михаил от собственной откровенности. - Мужикам на беду. Глаз не отвести.
  
   - Результат ежедневного труда.
   - Я знаю. Давно тебя заметил. Девушка, которая имеет силу воли бегать каждый день вокруг озера и проплывать его вдоль и поперёк, достойна самого лучшего.
  
   - О! Это всего лишь следствие страха.
   - Страха? Да я не видел никого бесстрашнее тебя. В твоих глазах вызов миру. И не важно, где он и где ты. Ты на коленях, как другой с пистолетом.
   - Боюсь, мир меня сделал.
   - Это временно. Мир уже на твоей ладошке. Такие как ты только делают передышку, чтобы восстановить силы. И если ты снова собираешься бегать, с тобой уже всё в порядке.
  
   Кристина вытащила из-под кровати запылившиеся кроссовки и надела под спортивную форму купальник. Пора возвращаться к физическим упражнениям, а, значит, и к самой себе. Как только она могла так опуститься? Никакая даже самая замечательная любовь не должна делать из девушки размазню.
  
   С бегом дела обстояли не очень хорошо. Круг дался с большим трудом. Возле Витькиного дома сердце привычно сжалось, но не так болезненно, как это было раньше, это была лёгкая боль, которая давала надежду, что со временем, она перерастёт в приятные воспоминания о том, что дали их отношения друг другу.
  
   Добежав до конечной точки - своего дома - Кристина остановилась и отдышалась, с наслаждением вдыхая сосновый запах и подставляя солнцу незагорелое лицо. Удивительно, уже июль, а она ещё не купалась и не загорала. Страшное дело - депрессия из-за любви.
  
  
   Сняв футболку и шорты, она некоторое время постояла на берегу, наслаждаясь ласковыми лучами, потом медленно и осторожно, а не с разбегу, как раньше, вошла в воду.
   Плавание пошло гораздо лучше, и она осилила свою норму, переплыла озеро вдоль. Уже на середине, в поле зрения попал её дом, которым она всегда любовалась. Как она сможет жить без всего этого великолепия? На всей земле нет такого озера и таких сосен и такого дома, простого и изящного одновременно.
  
   Кристина перевернулась на спину и взмолилась в голубое небо:
   "Пожалуйста, там, наверху, умоляю, помогите в последний раз. Обещаю больше ничего не просить, даже Витьку".
  
   Решение проблемы появилось в голове так быстро, словно кто-то нашептал его в ушко. И это было так легко и естественно, что можно было только поражаться, что она, опытный риэлтор, не догадалась об этом раньше.
  
   Не снимая купальника, она бросилась на второй этаж за телефоном, отжимая на ходу мокрые волосы. Рука дрожала, выискивая номер телефона. Как хорошо, что ей оставили его, несмотря на возражения Никиты. Но если получится, она расплатится с Никитой. Сейчас хотелось быть доброй и правильной: отказываться во имя чего-то высшего, не обманывать, не убивать и даже не бороться. Я открылась вся. Берите меня беззащитным новорожденным котенком и утопите. Такой слабой я никогда не была.
  
   И такой спокойной.
  
   И таким же спокойным был её голос, когда она объяснила то, что решилось ещё вчера с Витькой, но осталось решено и сегодня, несмотря на то, что Витьки уже не было в её жизни.
  
   Решение не так просто отменить.
  
   Двенадцать сосен не продаются.
  
   Шквал эмоций.
  
   Выслушать и предложить свой выход. Это просто и она, Кристина, последние годы только этим и занималась.
   -Знаете, нас самом деле, есть вариант, который, судя по тому, что у вас дети, подходит вам гораздо больше. На озере, где живу я, слишком шумно для семейной жизни. Но есть другое место на этом же озере, всего в трёх минутах ходьбы, которое идеально вам подходит.
  
   Кристина выдохнула, считая удары сердца.
  
   Убеждать пришлось недолго. Просмотр назначился сам через пару часов после того, как Михаил принёс ключи.
  
   И клиенты, уже влюбленные в сосновый запах и озеро, сразу согласились, а Кристина позвонила Никите и сказала, что смогла решить вопрос с деньгами, слёзно предупредив бывших клиентов Двенадцати сосен, чтобы они взяли паузу. Пока они не покупают дом. Некоторые проблемы с финансами у покупателя - чудесный конёк, чтобы Никита оставил их в покое. Клиент без финансов перестаёт быть клиентом. Впрочем, так было всегда. На этом стоит весь риэлторский бизнес.
  
   На обмане.
  
   Ну, еще и на лучших побуждениях: не обманешь тех и этих, не поможешь никому и сама останешься ни с чем.
  
   Только не узнавайте истинной цены у риэлтора. Он уже её искренне забыл. Вспомнит только при отчетности в агентстве или когда будет забирать нечестно нажитое из ячейки банка.
  
   Кристина подошла к озеру и вдохнула родной сосновый запах.
  
   Спасла!
  
   Нет! Надо подождать радоваться. Сколько уж раз жизнь, помахав морковкой, отнимала не только её. Надо собраться. Сейчас самое важное: правильно разыграть карты. Кристина взяла ручку и принялась за подсчёты. Если они возьмут за ту цену, которая в рекламе - а они должны, поскольку уже на крючке - то она не назовет её Михаилу. Для него будет та самая цена, которую он сегодня озвучил. Тогда её комиссионные составят хотя и не всю сумму кредита, но вполне достаточную, чтобы вести переговоры с банком.
  
   Кристина выдохнула, бросила бумажку и ручку на стол и вышла на балкон. Опёрлась на горячие резные перила, чувствуя, как проникает через кожу накопленный металлом, жар. Она обожала тепло.
  
   Невозможно потерять Двенадцать сосен.
  
   Уже достаточно Витьки. Того, что она никогда не уткнется носом в волосики на груди, не проведет губами медленно спускаясь вниз к животику и еще ниже, там, где к этому моменту - а на самом деле гораздо раньше, ещё до раздевания - заявляла о себе его мужская сила. Ей больше не почувствовать его нетерпеливых рук на своем теле, не засунуть глубоко в его горячий рот свой язык и тут же почувствовать, как он ласкает его со всех сторон. Никто из мужчин никогда не целовал её так страстно и неприлично. Это почти то же самое, что происходило внизу, от его поцелуев можно было кончить, и это именно он научил её целоваться. Витька открыл ей затёртую чужими грубыми руками - а по сравнению с его руками, другие руки казались грубыми и неумелыми - женскую способность отдаваться. Из груди вырвался стон. Всё это было несколько дней назад, и она сама все разрушила. Но разве кто-то виноват, что ей уже мало просто секса? Ей нужен он весь целиком, а он хоть и пришел к ней, но все равно ещё не готов любить и отдавать. А без этого никак.
  
   Зазвонивший телефон привычно вызвал мысль, что это Витька, но, уже спускаясь по лестнице в гостиную, она знала, что это не так и ругала себя за дурацкую женскую способность всё время думать о нем.
  
   - Мы подъезжаем, - голос клиентки казался отчуждённым и далёким.
  
   Кристина медленно вышла в коридор и подошла к зеркалу, мазнула блеском по губам, серьёзно посмотрела себе в глаза. Соберись и не делай глупостей. Сейчас или никогда. Другого шанса не будет. Она взяла щётку, провела по распущенным волосам и собрала их в хвост, чтобы выглядеть серьёзнее. За то время, пока сидела дома, она привыкла к себе без макияжа и сейчас красилась гораздо меньше и выглядела менее ярко, но и более молодо. Лицо немного загорело во время плавания и не казалось таким бледным.
  
   Всё неплохо, подумала она. Если бы не разбитое сердце, злорадно запел внутренний голос. К чёрту. Витька не стоит, чтобы так много о нём думать. Он-то уже, наверняка, весёлый как птенец, радуется жизни, несмотря ни на бросивших его жену и любовницу. Надо же, как они сделали это почти одновременно. И это, несмотря на его казановские способности. Неужели он ласкал жену, так же, как и её?
  
   Чёрт, до сих пор больно.
  
   Сама не заметив как, Кристина подошла к дому Михаила и, увидев припаркованную тойоту камри клиентов в который раз приказала себе собраться. Она плохо помнила, как делала комментарии, открывала двери комнат, выходила на балкон и спускалась по витой деревянной лестнице, стараясь, чтобы её голос звучал не слишком заинтересованно, а скорее равнодушно. Она вся сжалась в комок, когда они втроём вышли в сад и супруги посмотрели друг на друга. Женщина еле заметно пожала плечами, мужчина кивнул, словно соглашаясь с неизбежным выбором. Оба одновременно посмотрели на Кристину:
   - Озеро, вы говорили, рядом? - спросила жена.
   - Пяти минут не будет, хотите прогуляемся?
   - Не стоит. Не хочется увидеть ваш дом, который уже не продаётся, - заметила грустно клиентка.
   - А почему вы передумали продавать? - спросил муж. - Риэлтор говорил у вас долги по кредиту.
   - Я... выхожу замуж, - неожиданно для себя сказала Кристина. - Муж решил оплатить расходы. Ему нравится это место.
   - О! - сказали оба одновременно. - Поздравляем, - добавил мужчина.
  
   Дальнейшее шло, как по маслу. Прокатило даже без торга. Кристина мысленно прибавила полмиллиона к комиссионным и вздохнула с облегчением. Детали, как скрыть от Михаила и не дать им обсудить цену, можно обдумать позже.
  
   До озера дошла в состоянии эйфории. На берегу остановилась, вытащила сигарету из пачки и закурила. Очень хотелось позвонить Витьке, но она вместо этого набрала номер Михаила и сообщила ему радостную новость. Потом она долго стояла на тропинке и с любовью оглядывала свой дом, пытаясь убедить себя, что для беженки спасение дома гораздо важнее разрушенной личной жизни.
  
   Глава 48
  
   Две последующие недели Кристина была очень занята. Настолько занята, что почти не вспоминала о Витьке, и это "почти" было её огромным достижением. Она сознательно блокировала все зарождающиеся мысли, стараясь думать о чём угодно, только не о нём. Конечно, не последнюю роль сыграла прошедшая разлука, во время которой она научилась жить без него. И даже не только без него, Кристина научилась жить одна и находить утешение в самой себе. Целебная сила одиночества. В свободное время она старалась не оставаться наедине со своими мыслями, а что-нибудь смотреть или слушать. Её уши были постоянно заняты прослушиванием какой-нибудь аудиокниги, которая не позволяла спуститься в ту самую женскую область чувств, в которой она должна выть от боли и тоски. Но даже в те краткие мгновения, когда мыслям о Витьке удавалось разрушить искусственно созданные барьеры, Кристина понимала, что была совершенно права.
  
   Невозможно отдавать, не получая взамен и не разрушая себя. А уж на той помойке, где в доме даже не было чаю, больше находиться не хотелось. Она возобновила и даже увеличила физические нагрузки: бегала, плавала, занималась на тренажерах. Появилась странная потребность стать не просто сильной, а очень сильной, чтобы больше никогда не оказаться в таком состоянии, которого никак не могла простить её поднявшая голову гордость. Променять свои лучшие чувства на просто секс, стать игрушкой в руках хорошего любовника - насмешка судьбы после всего того, что ей пришлось пережить.
  
   Кристина училась радоваться просто жизни: солнцу, тёплой воде озера и запаху сосен и тому, что жизнь, пусть и без любимого, но всё-таки налаживается.
  
   После оформления сделки, Кристина почти закрыла вопрос с банком. Каждый риэлтор живет ради такой сделки. Кристина улыбнулась. Закон бизнеса: чем меньше комиссионные, тем больше проблем и чем большая цена за услуги объявлена, тем глаже проходит сделка. Так было и с Михаилом. Он не только не узнал о скрытке, но остался таким довольным, что прислал двоих знакомых.
  
   А ещё Кристина с нетерпением ждала домой маму. Илария должна вернуться на следующей неделе. И пусть она полностью не выздоровела, но значительное улучшение её состояния давало надежду, что при самостоятельном применении процедур, она поправится. А уж Кристина, постарается, чтобы мама выполняла все инструкции. Так что её одиночество скоро закончится, и ей снова будет для кого жить.
  
   Кристина налила себе чашку зелёного чая с жасмином и вышла в сад. Было около девяти вечера, её любимое время, когда стволы сосен, впитывающие лучи заходящего солнца, становятся оранжевыми. Она поставила чашку на стол и подошла к умершей сосне-Иудушке, чей ствол, несмотря на теплоту оставался безжизненно серым. Кристина прижалась к нему щекой. В голову пришла непрошенная мысль о том, что никогда её сердце не станет прежним, и никогда ни одни мужские руки не зажгут огнем её тело. Всё прошло, не успев начаться. Их любовь, нет, её любовь, он так и не смог ответить ей, осталась в гостиничных номерах и на заднем сидении его автомобиля. Началось с обмана и обманом закончилось. Она обманывала себя, веря, что он особенный. А он даже не мог сказать ей в ответ трёх простых слов, которых ждёт любая женщина.
  
   Кристина почувствовала, как от глубоко запрятанной боли выступили на глазах слёзы, с которыми сегодня не было никаких сил бороться. И даже хотелось, обняв гладкий ствол, плакать и жалеть свои мечты, свои мысли, всё то, что было для него и ему же оказалось ненужным. Ведь за весь прошедший месяц, он так и не появился. Чему удивляться не приходилось: ему она была нужна только для секса, всё остальное предназначалось жене.
  
   Кристина так увлеклась своими мыслями, что не слышала, как Витька сначала звонил, а потом стучал в калитку. А когда понял, что ему не откроют, перемахнул через забор.
  
   - Обними лучше меня, - услышала Кристина такой знакомый голос. Она обернулась, мгновенно растворяясь в зелёных родных глазах.
  
   - Что... ты здесь делаешь?
  
   Витька подошёл так близко, что она уже чувствовала его мужской запах, от которого снова, как и всегда сносило напрочь крышу и хотелось только одного: отдать ему всю себя. И уже неважно, что будет с ней, с гордостью, со всем, что она так чудесно решила. Неважно. Только он и она. И их чудесный совершенный секс.
  
   - У тебя очень низкий забор и ты не подходишь к телефону.
   Ещё маленький шаг и она, все еще отступая, прижалась к сосне, чтобы, продлить сладкую муку и сдаться.
  
   - Зачем ты пришел? - еле выговорила она, задыхаясь от нахлынувшего чувства, как обычно предававшего разум и жившего своей независимой жизнью, управляя танцем тел, рук, языков, сливавшемся в прекрасном ритме единого существа.
  
   Я пришёл к тебе.
   - Ты не любишь меня.
   Он засмеялся.
   - Но я хочу тебя.
   - А я не хочу просто секса, я хочу тебя целиком, хочу, чтобы ты любил меня.
  
   Его губы захватили её рот, язык продвинулся внутрь и погладил вокруг, захватывая в плен её язык. Его крепкое тело почти вжалось в нее, требуя, умоляя и рассказывая о том, о чем, возможно, не хотел говорить хозяин.
   - Скажи ещё раз, что ты не хочешь меня. Только скажи и я уйду, - зашептал он на ухо, одновременно умудряясь ласкать её во всех местах.
   - Тогда скажи, что ты меня любишь, что это не просто секс, что это...
   Витька засмеялся, убрал руку с талии и что-то вытащил из кармана.
   - У меня есть для тебя подарок. В тот раз ты сказала, что хочешь моё сердце. Так возьми его. Сама.
  
   Кристина удивлённо рассматривала кинжал в ножнах. Потом, повинуясь любопытству, вытащила его, пробуя лезвие пальцем.
   - Осторожно, он острый, я сам наточил его.
   Она улыбнулась уголками губ:
   - Значит ли это, что я могу...
   - Попробуй, - Витька дёрнул рубашку, верхние пуговицы разлетелись по траве, и встал перед ней с обнаженной грудью, поросшей густыми чёрными волосками.
  
   Кристина улыбнулась.
   - Играешь с огнём. Не забыл, что я убийца, милый? - Она провела острым концом по середине груди, где сразу выступила красная полоска. - Витька, не ожидая такого расклада, смотрел с удивлением, морщась от боли.
   - Эй, полегче. Я же в шутку.
   - Да уж какие тут могут быть шутки, если сейчас я хочу посмотреть, есть ли, вообще, у тебя этот маленький комочек, который не умеет любить.
   - Я этого не говорил.
  
   Кристина не отводила взгляда от полоски крови. В голове мелькнула странная мыслишка: а не убить ли его за все мучения, которые он ей доставил? Но вместо этого опустила руку и провела языком, слизывая солоноватую жидкость. Жизнь без Витьки бессмысленна. Четвёртое убийство вряд ли сойдет с рук. И, вообще, лучше отправиться с ним в спальню и чёрт с ней с этой любовью.
  
   Он пробрался пальцами через волосы и почти силой притянул ее к себе, впиваясь в губы и ощущая привкус своей крови.
   - Слушай, что бы ты ни делала, меня это только возбуждает. Да хоть изрежь меня целиком, только дай войти в тебя.
  
   Кинжал выскользнул из разжавшихся пальцев, когда Кристина потянулась к его ремню.
   - Прямо здесь? - прошептала она ему в ухо. - Даже в дом не зайдем?
   - Здесь, - еле выдохнул он, стягивая её трусики, предоставляя ей право бороться с молнией на джинсах и вытаскивать то, что она хотела больше всего на свете. Промелькнувшая мысль, что соседи могут смотреть из окон, вылетела из головы, как только его горячая плоть нежно и медленно, продлевая сладкую муку, входила в неё. Она поудобнее обвила его ногами, двигаясь в такт его движениям, одновременно понимая, что больше никогда не сможет отказаться от него. Даже если он её не любит.
  
   Истосковавшиеся организмы быстро и неумолимо взорвались одновременным оргазмом, сопровождаемым одновременными сдавленными стонами.
   Витька осторожно поставил Кристину на землю и тихо, не глядя в глаза, выдохнул с горячим дыханием ей в самое ухо:
   - Я люблю тебя.
   Кристина отстранилась и впилась взглядом в его ещё нежное после страсти лицо.
   - Мне кажется, ты просто испугался предстоящей операции.
  
   Оба рассмеялись, а потом он вдруг хлопнул себя по лбу.
   - Чёрт, я идиот. Совсем забыл.
   - Только не говори, что тебе надо идти. Если ты сейчас опять скажешь, что у тебя дела, и ты бросаешь меня, я тебя точно убью.
   - Глупышка, я забыл про Алёнку. Она ждёт.
   - Где ждёт? - удивилась Кристина.
   - Сидит на берегу и ждёт. Я не был уверен, что ты меня примешь, поэтому сказал, что виноват перед тобой и должен попросить прощения. И если всё будет хорошо, я вернусь за ней.
   - То есть ты меня опять обманул. Вместо того, чтобы просить прощения ты трахнул меня?
   - Крис, прости меня за то, что я так мучил тебя. - Он посмотрел ей в глаза и уже серьезно спросил: - Ты уверена, что забираешь нас двоих?
   - Даже если у тебя был бы десяток детишек, я не смогла бы от тебя отказаться, - усмехнулась она. А потом так же, как он, серьезно добавила: - Уж не знаю почему, но, несмотря на то, что я никогда не хотела заводить детей, я люблю твою Алёнку.
   - Тогда пойдём к ней вместе?
   Кристина оглядела Витьку в разорванной рубашке и с сочившейся кровью царапиной.
   - Давай лучше я схожу за ней, а ты пока приведешь себя в порядок. В шкафчике рядом с холодильником есть аптечка. Чуть позже вернёмся к прерванной операции.
  
   Кристина натянула валявшиеся на траве трусики и вышла из ворот. Открывая калитку, оглянулась. Витька стоял, прислонившись спиной к сосне-иудушке, сложив руки на груди. Надо же, - подумала Кристина, - мы занимались сексом у мёртвой сосны. И я вовсе не удивлюсь, если после наших эмоций она оживет.
  
   Выйдя из калитки, Кристина сразу увидела Алёнку. Не по-детски ссутулившись, она сидела на траве и смотрела на воду. Бросилась в глаза её неумело заплетённая коса.
  
   Кристина опустилась рядом на траву.
  
   - Привет!
  
   В ясных детских глазах стояла взрослая печаль, но уже не было слёз. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Кристина сказала:
   - Я за тобой.
   - А где папа?
  
   Кристина сглотнула. Какие же они сволочи, предавались своей страсти, а бедный ребенок сидел в одиночестве. Ей вдруг стало стыдно, несмотря на то, что она и не знала, что Алёнка здесь. А Витька-то хорош, папашка. И вот так всегда: стоит им встретиться, и прощай разум.
   - Он... хм... у него важный разговор по телефону.
  
   Алёнка равнодушно кивнула, а потом вновь взметнулись ресницы.
   - Мы теперь будем жить вместе?
   - Да. - Кристина помолчала. - Если ты, конечно, не против.
   - А что, меня будет кто-то спрашивать?
  
   Сердце у Кристины сжалось. Как же сложно Алёнке в её восемь лет понять отношения взрослых, и она должна найти какие-то особенные слова, чтобы измученное детское сердечко смягчилось. Кристина закусила губу до крови. Обычно мягкая и ласковая Алёнка сегодня казалась выставившим иголки ежонком. И её можно понять: мать влюбилась в одного, отец в другую, а ей-то что делать, чтобы не разорваться между дурными запутавшимися взрослыми?
  
   Кристине хотелось сказать, что у них всё будет хорошо, она будет заботиться о ней, научит плавать, будет отвозить в школу. Но слова не шли и тогда Кристина обняла Алёнку за худенькие поникшие плечики, и девочка, словно истосковавшийся по ласке домашний зверёк, прижалась к её руке.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"