На полтора метра выше неба
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Ей удалось совместить карьеру бизнес леди, ночную жизнь любительницы вечеринок и роль заботливой дочери отца-бизнесмена. В деловом платье днем, в экстравагантных платьях вечером, Камилла легко идет по жизни, радуя мужчин своим вниманием. Все меняется, когда она пренебрегает запретом отца и отправляется в клуб "Фортуна". Кирилл - обычный тренер для которого существуют только лошади. У них разные жизни, увлечения и социальный статус, но Камилла ничего не может поделать с охватившим ее чувством и упорно пытается привлечь внимание мужчины, незаметно втягиваясь в конный мир.
|
Глава 1
Упс! Все готово и сегодня я обязательно нарушу запрет. Самый-самый. И я надеюсь, что мне это сойдет с рук. Признаюсь, я обожаю нарушать, это придает мне вес в собственных глазах и значительно облегчает жизнь.
Итак, все готово. Борозды интернета перепаханы вдоль и поперек, так же как изучены маршруты навигатора. Мне важны место, время, развлечения и мужчины. Почему я поставила джентльменов в конец? Да потому что они всегда есть для таких, как я и моя подруга Эля. По паспорту она Элеонора, у нее тоже двойное имя, как и мое, Камилла. Дома ее называют Нора, что она терпеть не может, так же как я ненавижу, когда меня называют Камой. Но разве можно переделать родителей? Они лучше знают, как нам надо жить. И это всегда идет наперекор нашим желаниям.
В общем, сегодня я еду взять очередной барьер. Мои мысли прервал телефонный звонок. Я вытащила из золотой сумочки Гуччи телефон такого же цвета. Специально подбирала. Не успела провести пальцем по экрану, как он завис. Минут пять я перезагружалась, пока Эля пробилась снова.
- Выброси свой айфон. Бессмысленно тратить шестьдесят тысяч, чтобы все время отключаться.
- Иногда это бывает вовремя, - парировала я. - Я успеваю подумать принять или не принять приглашение.
- Слушай, у меня всего пять минут, нет, уже две, до совещания, на котором сначала я поимею своих подчиненных, а потом главный расстелет меня на своем ореховом столе. Наши статистики опять упали.
Элеонора, как и я, работала в международной компании. Иногда ее зарплата намного превышала мою. Эля работала руководителем офиса продаж: адская работа на нервах. Конечно, сама Эля ничего не продавала, но когда ее агенты не выполняли плана, за всех драли мою подругу. А поскольку план продаж никогда не приближался к реальности, Эля всегда была в форме: зла и весела на грани истерики. Впрочем, мою стабильную работу главбушки она считала скучной.
- Тебе может понравиться на столе, - заметила я. - К тому же твой главный, судя по фото в фейсбуке, очень даже ничего.
- Милка, погоди, со столом. Я отобьюсь, так или иначе, я на работе никому не даю. Мне сон приснился плохой сон про тебя. Я хочу тебя отговорить от этого занятия. Скажи, ну зачем тебе это надо? Разве мало других развлечений? Ты можешь разбиться. Сломать ногу, руку или...
- Да что с тобой?! Хочешь превратиться в члена моей семьи?
- У меня даже возникла мысль позвонить Заре...
- Что?! - выкрикнула я с ужасом.
На Заре мой отец женился после смерти мамы. На самом деле, она еще и моя родная тетя, так что папик, не успев вкусить свободы вдовца, был с грубой нежностью и приторной заботливостью о нас двоих, поведен под венец. Мы оба даже не успели пикнуть, как оказались в золотых ошейниках.
Я уже подошла к своему Финику - одному из самый крутых запретов - и любовно оглядела его крутые чистые бочка. Золотистого цвета. Под сумочку или телефон. Мне кажется, что у моего автомобильчика есть душа, поэтому я люблю с ним разговаривать. И он радуется, что сейчас я втоплю педальку, и мы убежим от мира, где я на каблуках со строгим пучком считаю чужие миллионы. Даже, если мы ползем в пробке, мой мир уже другой: я в джинсах и топике или шубке с короткими рукавами, или в чем-то еще, не мешающему моим свободно распущенным волосам ласкать шею и щекотать руки. И я еду на машине своей мечты, которую мне запрещали и запрещают иметь. Я открываю окно и улыбаюсь красивым мужчинам. Разве я не хороша? Кстати, всего этого я добилась сама.
Финик отозвался мяуканием, на что тут же среагировала Эля.
- Ведь ты поедешь, несмотря ни на что?
- Нора, я уже снимаю дурацкие каблы от Джимми Чу. - Помнишь, как мы веселились, когда я их мерила? И надеваю любимые красные кеды.
- Зачем ты называешь меня Норой?
- А зачем ты боишься за меня? Помнишь, когда мы ужинали с тобой в "Пушкине", решили, что не будем ничего бояться. Страх - это удел старшего поколения, который портит нам жизнь. А у нас будет драйв.
Эля хихикнула:
- А помнишь тех двух перцев, которые поставили нам тогда шампанское?
- Эль, дело не в перцах - сколько их у нас было?! - а в клятве.
Мы запили наше соглашение самым дорогим красным вином, которое нашли в меню. Красное вино подобно крови, которую мы должны изменить. Я не хочу быть такой, как Зара и как мой отец.
- Угомонись, твоя взяла. Выключаюсь. Отъезжу подчиненных и сразу на стол, пардон за стол, к главному.
- Удачи! Мне кажется, ты сделала немало упражнений на интимные мышцы, чтобы получить оргазм даже на столе.
Моя мысль, отбросив Элькин страх, вернулась к барьерам. Признаюсь, я взяла их немало в жизни, это даже мой отец признает, а он уж, как раньше было модно говорить, из новых русских. У нас есть дом в Испании, а живем мы на Мосфильмовской в одной из дурацких башен, куда так сложно пройти.
Кстати, там никогда не видели моего Финика. Паркуюсь я в чужом дворе в пяти минутах ходьбы возле одной из блочных пятиэтажек.
Мне можно было пойти по стопам отца, но я выбрала собственный путь, потому что рано поняла, что не смогу принадлежать своей семье и радеть за ее интересы. Мне нужно, чтобы я могла танцевать в обтягивающем платье в хороводе мужчин, спускаться с отвесных скал вслед за упругим телом инструктора, прыгать с парашютом и еще много чего, за что я не хочу ни перед кем отчитываться.
Говорят, что каждый человек состоит из женского и мужского начала, которые борются между собой. Представьте, как тяжело мне? Я состою из двух разных человек. У меня все помножено на два. Мои начала то дерутся, то спорят между собой. Но я нашла на них управу во времени. Правда, по рабочим дням. Утром я деловая женщина в платье - футляре и прочих деловых обличиях, которые отправляются в багажник моей машинки после пяти, когда заканчивается мой день главного бухгалтера в английской фирме.
Телефон снова зазвонил, когда я в белом поло и красных джинсах садилась за руль.
- Камочка, ты уже закончила? - голос Зары звучал приторно сладко.
- Да, тетя Зара. Уже бегу на курсы.
- Ох, Камочка, ну настанет ли счастливый день, и мы обойдемся без тети? - Я не ответила, и она продолжила: Послушай, скоро у твоего отца день рождения. Я думаю, что ему купить. Может, ты посоветуешь? Алло! Что-то плохо слышно?!
- Я у метро, а тут такая сутолока, - я погладила руль Финика и улыбнулась. - Тетя Зара, я у папы выясню, а ты потом купишь. Получится телепатия. Я подтвержу, что ничего ему не говорила.
- Ты - прелесть. Совершенно не умею выбирать подарки.
Никогда не назову тебя мамой, - проворчала я про себя, - выруливая с парковки. Так же, как и ты никогда не назовешь меня Милкой. Кстати, мама звала меня Мила или Миля, по настроению. А после ее смерти я стала Милкой, потому что поклялась себе превратиться в плохую девчонку после того, как в наш дом въехала ее родная сестра. Мама умела выбирать подарки. Папа носил ее галстуки и говорил, что не смог бы сам выбрать ботинки удобнее.
Мысли о Заре недолго занимали меня: я была слишком взволнованна. Сегодня я, наконец, сделаю то, о чем мечтала долгие годы и дотянула до почтенного возраста двадцати семи. В погоне за карьерой и развлечениями, не успела и заметить, как пролетело время, и мои ровесники уже водят детей в первый класс. Но я не хочу замуж. Несмотря на то, что озабоченная Кама то и дело приглашает в дом занудных женишков нашего круга и твердит: пора, пора пора! На это время я опять собираю волосы и надеваю приличную одежду.
Я посигналила подрезавшему меня джипу, и тут же перестроилась в крайний правый и красиво обошла его. Знай наших! Впрочем, он это заметил и ухмыльнулся в открытое окно, держась со мной рядом. Я отвернулась. Хамы, даже дорожные, мне не нужны.
Телефон, пристроенный на передней панеле, издал уведомление, и мне пришлось чуть сбавить скорость, чтобы прочитать его. Клуб "Фортуна" требовал подтверждения, ждать ли меня сегодня. На светофоре отбила "да" и прибавила скорость.
Я уже подъезжала, когда Элька написала в вотсапе: "Обошлось без орехового стола. Зато своим сейлам устроила такую групповуху, что один собрался увольняться. Почему мужики не любят, когда их имеет красивая женщина?"
Я представила Эльку на работе. Гладко зачесанные волосы убраны в хвост, на стройном теле обтягивающий дорогущий костюм, двадцатисантиметровые шпильки при ее росте метр семьдесят. Некоторые мужчины оказывались намного ниже ее. Представляю, какого им было, когда она их драла. А как она их драла, слушать было невыносимо. Я, однажды, оказавшись свидетельницей, спросила:
- Где ты этому научилась?
- У бывшего начальника. Он так меня нагибал, что однажды я действительно нагнулась и показала ему такие отношения между полами, что у него начались проблемы с женой.
История завершилась тем, что мужику пришлось уволиться, а Элька села на его место, взяв его сейлов, для которых оказалось тяжело наклоняться перед женщиной.
Пока я отбивала ответ, навигатор показал последний поворот. Осталось семьсот метров. Пятьсот. Двести. Я въехала в ворота и припарковалась на площадке.
Сердце волнующе сжалось.
Я выбралась из-за руля, привычно просканировав припаркованные автомобили и с удовлетворением отметив, что мой Финик круче всех. Эх, если бы мне удалось стать круче их водителей в том, ради чего я приехала. Вот мамочка моя могла. Она, когда это делала, папа, чуть не падал в обморок от страха. А я, мне было года три, сжимала кулачки и кричала: " Я тоже так хочу!" Впрочем, хитрый папа сумел выбить из мамы обещание, что она никогда не возьмет меня с собой.
Я взяла новенькую экипировку и пошла навстречу своей детской мечте. Завернув за двухэтажное здание "Отель", я увидела прекрасную белую галопирующую лошадь под всадницей в шлеме. Я замерла, вдыхая знакомый запах конского пота и навоза. На плацу стоял мужчина в обтягивающих бриджах и черной борцовке, который выкрикивал команды: "Собери ее! Сокращай! Не давай опускать голову!" Я переводила взгляд с его стройных ног в высоких сапогах на загорелые мускулистые плечи, пока не окунулась в его серые глаза, когда он повернулся ко мне.
- Вы к кому?
На миг я потеряла голос. Мое сердце выпало в опилки, которыми был посыпан плац, к его сапогам и пискнуло: "К Вам!"
- Девушка? - он даже не улыбнулся.
- Я приехала ... заниматься.
- С кем вы договаривались? - он отвернулся, наблюдая за всадницей и крикнул: "Собери ее!"
Я читала о нем на лошадных форумах: конные девушки пищали, что он самый крутой. Все хотели заниматься с ним, но у него все расписано и берет он только перспективных. Теперь я поняла почему. С такой фигурой и такими глазами... И как неприлично выглядят эти обтягивающие бриджи. Я поймала себя на мысли, что мои мышцы интимной зоны начали непроизвольно сокращаться, словно я делала упражнения.
- Извините, - он повернулся ко мне.
- А вы, наверно, Кирилл?
- Да, - он повернул голову и снова крикнул: - Маша, да собери ты его! Кто на ком сидит?!
Профиль у него тоже был красивый.
- Так к кому вы? - спросил он раздраженно, всем своим видом показывая, что я ему мешаю.
- Я договаривалась с Любой. Но хочу заниматься у самого лучшего тренера, - я улыбнулась - а на форуме пишут, что это вы.
- Какой у вас разряд? - спросил он, не глядя на меня.
- Я первый раз, но я... - только я хотела рассказать какая я способная и про маму и... Да я бы вечность с ним стояла и рассказывала.
- Исключено, - его голос стал, как у снежного короля. - Я не занимаюсь с новичками. Люба - прекрасный тренер. Кстати, вон и она, - он махнул рукой за мою спину, повернулся и, наступив на мое сердце высоким сапогом, вернулся к своей ученице.
Я почувствовала себя униженной. Мужчины всегда обращали на меня внимания. Причем мужчины, у которых было больше достоинств, чем обтянутая бриджами нижняя половина туловища. И зачем он так вырядился, если на лошадь не садится?! Какой-то тренер коня. Так разговаривает, словно чемпион мира. Я все еще стояла на том же месте, разглядывая его упругие ягодицы, надеясь, что и мои так же окрепнут после тренировок.
- Вы Мила? - услышала я женский голос рядом. Добро пожаловать в наш конный мир!
Я повернулась и посмотрела на нее. Доброжелательное лицо в веснушках, глаза голубые, ресницы нарощеные. Судя по всему, натуральная блондинка с длинными волосами, собранными в высокий хвост.
- Спасибо, - я отвернулась к плацу. Если здесь все такие красивые...
- Вы уже познакомились с Кириллом? Он у нас лучший тренер, - девушка отчего-то сказала это с гордостью, хотя по моим понятиям должна была бы соперничать с ним за клиентов.
- Вашу лошадку уже собирают. Небольшая задержка, у конюха работы много. Можете пока посмотреть. Они сейчас прыгать будут. Вы же конкуром хотели заниматься?
- Хотела, - я вздохнула, наблюдая, как Кирилл ловко управляется с тяжелыми барьерами.
Барьеры стояли по кругу, прыгнув один, надо было готовиться к другому, потом к третьему. Всего я насчитала их семь. Пройдя один круг, лошадь закинулась перед первым барьером второго круга. Маша еле удержалась в седле, но выровнялась и прыгнула третий барьер. Кирилл покрикивал на нее, Люба комментировала рядом. То рано завернула, то поздно вошла в поворот. У меня голова шла кругом, и я уже не знала, хочу ли я этим заниматься, как вдруг белая кобылка закапризничала перед очередным барьером.
"Двигай ее!" - крикнул Кирилл и пропищала в экстазе Люба одновременно, но всадница не удержалась и прыгнула первой, в то время как кобыла, едва не съездив копытом девушке по голове, понеслась по плацу.
Кирилл рванулся к Маше, но она уже вставала, потирая ушибленные места.
- Вот так тоже бывает, - спокойно сказала Люба. - В конкуре без падений никак. Маша сама виновата. Мы много раз отговаривали ее от Красавки, она коварная, с ней нельзя бояться, сразу начинает издеваться.
Я затаила дыхание. Я, конечно, не видела, как упала мама. Папа перестал брать меня на соревнования и водил в зоопарк или еще куда-нибудь, только не на конюшню. Но сейчас я видела, как страшно это может быть. Я вспомнила запреты папы и Зары, сегодняшнее предостережение Эльки. Меня слегка потряхивало.
В своей прострации, я не заметила, как Кирилл поймал лошадку и ловко, как показывают в фильмах, вскочил на нее. Она тут же подняла зад, оставшись на передних ногах.
- Свечит, сучка, - бросила Люба. - Сейчас попадет тебе, забудешь, что у тебя есть задние ноги.
Я смотрела на Кирилла. Что, если он тоже упадет? Он почти припал к ее шее, но ему удалось ее выровнять, после чего он хлестнул ее кнутом и направил на барьер. Они прыгнули легко и красиво и полетели с бешеной скоростью к следующему, и так сделали несколько кругов.
- Хорош, чертяка, - выговорила Люба с восторгом.
Он подъехал к нам, осадив лошадку на ходу. Красавка встала, как вкопанная, вся мокрая, рот в пене.
- Люб, подними третий и пятый на сто сорок, хочу ее погонять.
Люба пошла к барьеру, а Кирилл, наклонился, опуская под свой рост стремена. На миг его глаза встретились с моими. Мое сердце валялось уже под копытами его лошади и взывало о помощи, в то время, как его хозяйка не могла отвести взгляда от его напряженного мокрого лица. Я до того зазевалась, что Красавка протянула ко мне морду и куснула бы, если бы Кирилл ее не придержал.
Люба вернулась ко мне, Кирилл на Красавке поехали к первому препятствию.
- Красавка устала, - пробормотала Люба.
Я пожалела, что не умею молиться. Он же не может погибнуть, если мы только познакомились?!
К нам, прихрамывая, доковыляла Маша.
- Сколько поставили?
- Сто сорок.
- Псих, - прокомментировала Маша и встала рядом. - Красавка неуправляемая сегодня.
- Ты что, не знаешь Кира?! Он всегда такой, - взмахнула ресницами Люба.
Я прислонилась к стене. Только не упади! Не упади! Если бы я могла, я закрыла бы глаза руками. В секунды перед третьим барьером я почти потеряла сознание. Они прыгнули, может, не так легко, как остальные, но это было красиво, он сделал два следующих и, проехав мимо нас, крикнул:
- Надо закрепить!
Второй раз это было так легко и красиво, что я поняла, что останусь. Это был тот самый драйв, который я обожала. И красота. Я выложу чудные фотки в контакте с лошадьми.
Кирилл подъехал к нам и, спрыгнув с мокрой и присмиревшей Красавки, передал поводья Маше. Похлопал ее по шее, вытащил из кармана кусок сахара.
- Ничего еще старушка, - повернулся к Маше. - Ты или прыгаешь, или больше не приходишь! Реши для себя!
Маша обиженно повела Красавку с плаца. Кирилл посмотрел на Любу:
- А вы что, до сих пор стоите? Наша новая девушка испугалась?!
Он говорил так, как будто я чуть не умерла от страха, переживая за него.
- Люба, - сказала я командирским голосом. - Где моя лошадь? Я уже полчаса потеряла.
- Так вы даже не переоделись еще. Я думала вам интересно.
- Ничего особенного! - я подняла подбородок. - Моя мама конкуром занималась. Я насмотрелась. Где раздевалка?
Конечно, когда мы пришли на плац, Кирилла уже не было. Люба поставила передо мной скамеечку, чтобы мне легче было сесть на лошадь.
Я забралась на рыженького, не первой молодости мерина по кличке Мажор. Хотя, судя по породе или ее отсутствию, он и в молодости им не был. Он равнодушно жевал удила, не мешая нам. Люба сделала под меня стремена, взяла повод в руки, и мы пошли шагом. Я казалась себе малышкой и ругала себя, что потеряла столько времени на походы по магазинам, ресторанам, поездки. Я вспоминала свою жизнь, и отчего-то она казалась мне пресной.
Люба передала мне повод:
- Сможешь сама пошагать?
- Конечно.
Люба просунула повод между моим мизинцем и указательным, выпустив сверху. Я попыталась так сделать с другой рукой, но, мои привыкшие к ноутбуку пальцы, не хотели складываться должным образом.
- Первое время надо последить, а потом войдет в привычку, - Люба критически оглядела меня. - Ты падаешь вперед. Сядь глубже и прямо. Пятки вниз. Икры прижаты. Руки на уроне кулака от холки. Нет, не так высоко, чуть ниже. Отлично. Теперь попробуй, сохраняя все это на ходу. Я буду следить. Немного покачивай поясничкой на ходу. Давай, сожми бока внутренними поверхностями ног и отдай повод.
- Как, отдать повод? - переспросила я, думая, зачем же я так старательно укладывала его между пальцами.
- Ослабить, отпустить.
Я попробовала. Мажор, слега повернул голову, видимо, посмотреть, какой чайник сидит сверху и остался на месте.
- Давай еще, он немного ленив. Как следует, работай шенкелями.
Видимо, внутренняя поверхность моих бедер будет иметь другое название. Как знать, может, это поможет испытывать более яркие отношения с мужчинами. Я попробовала, бока у Мажора, словно из железа, сжимай, не сжимай.
- Он издевается, - констатировала Люба. - Я схожу за хлыстом. Не думала, что он понадобится.
Мы остались вдвоем на плацу. Сжимая изо всех сил железные бока, выкрикивая "но" и уговаривая Мажора, я пробовала, пока мои мышцы не заныли. Конечно, я забыла, что надо отдать повод. Если честно, мне было страшновато. Этот Мажор, был словно лось, и я некстати подумала, что падать с него высоко, а потом я вспомнила, как ловко управлялся с лошадью Кирилл. Я представила, как мы несемся галопом по лесу, и он не может меня догнать, а когда догоняет...
Все случилось так быстро, что я даже не поняла, что произошло. Видимо, у меня получилось дать шенкель, и Мажор, игнорируя шаг, сразу перешел в галоп. Я вцепилась в повод, мое единственное спасение, и пригнулась к шее. Скорость усилилась, несколько мгновений я наслаждалась волнообразными движениями, думая, что ничего не может быть приятнее, но Мажор понесся быстрее, я дернула за повод и поняла, что падаю. В секунды, предшествующие падению, успела вспомнить все предсказания. Упала я набок, успев сгруппироваться, но Мажор тащил меня по песку, поскольку моя правая нога зацепилась за стремя, и когда я, успев испытать новый ужас, что это продолжится, стремя оторвалось.
Я еще лежала на опилках в том месте, куда упало мое сердце при виде Кирилла, когда услышала голоса.
Сначала женский вскрик:
- Боже мой!
А потом мужской раздраженный голос:
- Как ты могла оставить ее одну?!
Кирилл склонился надо мной.
- Как ты? Где-нибудь болит?
- Не знаю, - я пошевелила руками, ногами, приподняла голову.
- Давай руку, попробуем встать.
Я встала, опершись на его руку. Мы остались вдвоем, Люба пыталась поймать расшалившегося Мажора.
- Он так неожиданно понесся галопом, - оправдывалась я.
- Он не пускался в галоп уже лет пять. Не понимаю, что произошло.
Зато я понимаю, что произошло. Моя мечта понеслась впереди меня и возбудила Мажора.
Кирилл пошел к Любе, чтобы помочь ей поймать лошадь. Я обнаружила, что мои новые бриджи и поло безнадежно испорчены, а хвостик сбился набок. Я сняла резинку, волосы упали на спину. Когда он вернется, я сделаю вид, что причесываюсь.
Кирилл вел лошадь под уздцы, Люба семенила рядом. По их лицам я поняла, что он ругает ее.
- Но кто знал, что Мажор пустится в галоп?!
Он покачал головой и еще сильнее сдвинул брови. Я поправила волосы, подняла их вверх, поймала его взгляд.
- Готова снова сесть в седло?
- Сейчас? - спросила я с ужасом. Даже не думала, что у кого-то возникнет эта мысль после того, что я только что пережила.
- Если не сделаешь сейчас, не сделаешь никогда. Страх так и останется в тебе на всю жизнь.
Я больше не смотрела на Мажора, как на старого мерина. Как меня прокатил?!
- Ну что, готова? - спросил Кирилл.
Если бы его не было рядом, если бы его глаза, так испытывающе не смотрели на меня, я бы ушла и больше не вернулась. Все правы, и это не мое. Но перед моим взглядом снова появилась картинка, как мы несемся по лесу. Галопом. И для меня это так же естественно как дышать. За те несколько мгновений, пока я не упала, я успела ощутить, как это приятно.
Я подошла к Мажору, поставила ногу в стремя, ухватилась за холку и сделала неловкое движение.
- Стремена надо опускать, - сказал Кирилл без улыбки и четким движением подтолкнул меня вверх. Я плюхнулась на коня и посмотрела на него, но он уже повернулся спиной. Наверно, в подсаживании девушек для него не было ничего необычного, но я до сих пор чувствовала прикосновение его горячей руки.
- Двигай его! - скомандовала Люба.
Я изо всех сил сжала бока Мажора, и он, подумав немного, пошел шагом. Мне казалось, что мой мозг никогда так не напрягался. Контролировать одновременно, чтобы пятки были вниз, давать шенкель, держать спину и не дергать за повод, было крайне сложно. Люба то и дело сыпала замечаниями и не успокоилась, пока мы неплохо проехали круг шагом.
Дальше попробовали рысить. Мне казалось, что кроме моего сердца, из меня еще выпадут все внутренности. Я никак не могла поймать ритм, и Мажор, периодически подгоняемый хлыстом, рысил сам по себе, предоставляя мне возможность набивать шишки.
Когда урок закончился, я слишком резво спрыгнула с лошади и ударилась стопами. Подавив стон, я кисло улыбнулась.
- Как-то не очень получается, - заметила я без присущего мне оптимизма.
- Раз уж вы сели в седло после падения, у вас определенно есть характер. И вы хорошо занимались сегодня.
- Правда? - обрадовалась я, как ребенок. - Никогда не думала, что столько всего надо держать в голове.
- Это так у всех, - Люба улыбнулась.
Я отдала ей повод, и она, попрощавшись, увела Мажора, к которому я стала относиться с большим уважением.
Из зеркала в раздевалке на меня смотрело глупое и счастливое лицо, из волос торчали опилки, хвост съехал набок, тушь размазалась, новенькие бриджи и футболка требовали стирки.
Я быстро переоделась и, напевая песенку, отправилась к Финику. Сев в машинку, я поняла, что за один вечер мой мир изменился. Во-первых, я влюбилась, при одном воспоминании о Кирилле, внутри меня все сладко замирало. А ведь до этого, я никогда не влюблялась, лишь позволяя любить себя. Да, я испытывала удовольствие от общения с мужчинами, но мое сердце спало, и никто не мог меня разбудить. Я с удивлением слышала рассказы других девушек об их переживаниях: не позвонил, не пригласил, не женился. Для меня все было просто: не пригласил этот, пригласил другой.
Пару раз за время дружбы - мы подружились в университете - Эля тоже влюблялась и становилась слегка сумасшедшей. Все говорилось, делалось, одевалось и покупалось только для него. Мне казалось, что у Эльки вышибало мозги напрочь. Единственным плюсом, как мне казалось, были ее сияющие глаза. Теперь я ее понимала.
Я взяла телефон и отбила в вотсапе.
"Я влюбилась"
" В коня или конюха?"
Я тут же почувствовала обиду, что лишь подтвердило серьезность моих чувств. Видела бы она, как он справился с лошадью? А его бриджи? То есть то, что под ними. А его грудь, плечи, блестящие от пота?
Я схватила телефон и набрала номер. Элька посмеялась над моими рассказами, поохала, что я упала, а на счет Кирилла спокойно заметила:
- У тебя эйфория. Будешь видеть его каждый день, все изменится. Вряд ли тебя удовлетворит тренер какого-то коня. О чем вы с ним будете разговаривать? О лошадях? Что он еще знает? Может то, что под бриджами не так хорошо и функционирует?
- Уверена, там все прекрасно, - я вспомнила прикосновение сильной руки к моей левой ягодице, когда он меня подсаживал.
- Неужели кто-то разбудил нашу спящую царевну?! А ведь он тебя даже не поцеловал.
- Поцелует, - уверено заявила я.
- Да, не думала я, что тебя так прошибет. Уже хочу взглянуть на этого тренера.
Последнее что я сделаю, познакомлю красавицу Эльку с Кириллом, подумала я, усаживаясь в машину и включая музыку. Ветерком из окна мои волосы перекинуло вперед, и я почувствовала резкий запах конюшни. Придерживая руль одной рукой, я понюхала прядь и тут же отбросила ее. Не может быть, чтобы я так пропахла за пару часов. Похоже, конюшня прочно вошла не только в мою жизнь, но и в меня саму. Неужели Кирилл тоже так пахнет? Он-то проводит на конюшне целый день. Так что, если мы соберемся обниматься, никто ничего не почувствует. Словно оба ели чеснок. Я хихикнула.
Но очевидно, что голову придется мыть перед работой. Главный бухгалтер не может позволить себе духи "Конюшня", даже если придется вставать на час раньше, чтобы высушить мою гриву.
Внезапно я вспомнила, что Зара имеет привычку целоваться перед сном и желать "Спокойной ночи". Видимо, переняла у мамы. Это то, что меня раздражало, но я не осмеливалась протестовать и послушно подставляла щеку своей тете-мачехе. Но если я только приближусь к ней сегодня, она сразу поймет, чем я занималась. И расскажет папе. А я не хочу никого расстраивать, гораздо проще соврать.
Сегодня я впервые проехала мимо своей пятиэтажки, где парковала Финика к своему дому. Думала о Кирилле, вспоминала его глаза, его тело, его... бриджи. Уткнулась в шлагбаум. Из окошечка донесся заспанный голос:
- Вы к кому?
Я включила заднюю передачу и поспешно ретировалась, пока меня не узнали и не доложили отцу. Как я могла так отличиться? Очевидно, что любовь отключает мозги. Я развернулась и поехала к пятиэтажке. Вышла из машины, взяла пакет с грязной формой. Сунула туда нос. Это совершенно невозможно нести домой. Я бросила пакет в багажник. Но где это стирать? Пока шла к машине, ветерок пошевелил мои волосы, и я в полном объеме ощутила аромат "Конюшня". Оставалось только надеяться, что Зара уже заснула.
Зара, в шелковом темно-синем халате и заплетенной длинной косой, пила чай с мятой в столовой. Я ненавидела, когда она надевала эту вещь, которую папа привез маме из командировки. Мама халат не любила, предпочитая дома ходить в спортивных брюках и майке. Зато Заре, судя по всему, халат очень нравился. Впрочем, при ее габаритах спортивный стиль ей противопоказан.
- Камочка, почему так поздно? Папа уже волновался, но я заварила успокоительный чай, и он уснул.
- Этот учебный центр находится так далеко от метро, автобус ходит плохо.
Зара кивнула, проглотив очередную ложь.
- Ужин разогреть?
- Нет, спасибо. В душ и спать. Учеба так утомляет.
- Вот и я уже собираюсь. Тебя ждала. Может, чаю выпьешь с тортиком?
- Тортик на ночь?! - подняла я брови.
- Ладно, поцелуй меня, и я пойду ложиться.
Я внутренне напряглась. Не думаю, что тебе понравится аромат "Конюшня". Я схватилась за живот, словно меня неожиданно скрутило и, пробормотав, что мне нужно в туалет, выбежала из кухни. В туалете я села на унитаз и взяла в руки роман Софи Кинселла " Шопоголик" на английском языке и принялась за чтение.
Через пару минут Зара прошествовала к туалету.
- Камочка, с тобой все в порядке?
- Что- то живот прихватило, - ответила я, перевернув страницу. Кто бы мог подумать, что за то время, пока ты сидишь на толчке можно успеть прочитать целую страницу и вспомнить английский.
Зара прошествовала в спальню, я закрыла книгу и отправилась в душ, размышляя, как надоело так жить. Конечно, я давно могла снять квартиру и уехать, но я не хотела, чтобы Зара осталась в нашей квартире полноправной хозяйкой. Мы никогда не говорили об этом, но, судя по тому, как редко отец бывал дома, он понимал, что ошибся, позволив Заре женить его на себе. Одна сестра никогда не заменит другую, так же, как и мачеха никогда не заменит маму. Сегодня я стала ближе к маме, я была уверена, что она поддержала бы меня даже против воли отца. Мы бы пили чай на кухне и обсуждали лошадей. И ... мама никогда не назвала бы Кирилла тренером коня.
Глава 2
Будильник, как обычно, прозвонил в шесть пятнадцать. Я потянулась. Пять минут можно нежиться в постели. Я подумала о Кирилле, и моя необузданная фантазия дала волю эротическому воображению. Мы в лесу. Разгоряченные скачкой, оставляем лошадей на полянке. Кирилл обнимает меня сильными руками, я стаскиваю с него майку и ласкаю выпуклые мышцы груди, сильные плечи. Он обнимает меня за талию. Я чувствую его желание, но мне хочется продлить эту муку. Он проводит губами по моей щеке, добирается до моего рта, захватывает нижнюю губу, я уже больше не могу терпеть, и трогаю крепкие обтянутые бриджами ягодицы. Он стонет, и еще крепче прижимает меня к себе. Я расстегиваю молнию на этих невозможно сексуальных конских бриджах с кожаными вставками.
Дурацкий будильник запевает вторую мелодию, означающую, что пять минут утреннего блаженства закончены, и мне предстоит рывком встать с кровати, вымыть и высушить волосы, подгладить платье-футляр, успеть проглотить чашку кофе с молоком и йогурт. Утреннее время рассчитано по минутам, и я, сожалея, что не успела обнаружить, что окажется под бриджами, созданными не для конной езды, а для возбуждения сексуального аппетита у женщин, скатываюсь неудовлетворенной с кровати.
Первое, что я чувствую, после того, как мои ноги оказываются в пушистом ковре, а я встаю - боль во всем теле. Каждая мышца вопит о перенагрузке, а огромный синяк на бедре напоминает о проделках Мажора. Я трачу еще три минуты, чтобы сделать растяжку, преодолевая боль и тихонько постанывая, после чего ползу в душ. Несмотря на то, что тяжело подниматься так рано, я специально выбрала это время, поскольку квартира принадлежит мне. Ванная, туалет и кухня полностью в моем распоряжении. Если вставать позже, буду обречена на разговоры с Зарой, а утром я не расположена к общению. Я выхожу из душа, наливаю кофе и поедаю йогурт, думая о том, что придется ждать до четверга, чтобы увидеться с Кириллом. Внезапно, мне в голову приходит мысль, что мне нужно заниматься чаще, и я решаю, что буду ездить на конюшню три раза в неделю вместо запланированных двух. Прогресс пойдет быстрее, я научусь ездить галопом, а там недалеко и до конных прогулок с Кириллом.
Я смотрю на часы и понимаю, что опаздываю. Ругаю себя за медлительность. Быстро выхватываю из шкафа платье и влезаю в него, надеясь, что оно разгладится в машине. Волосы оставляю распущенными, чтобы они подсохли. Сегодня они пахнут облепиховым шампунем, и на мне духи "Шанс" от Шанель. Растрепанная и счастливая я чувствую себя шаловливой школьницей.
Сегодня мне не хочется делать пучок и я, прихватываю волосы резинкой и влезаю в туфли от Гуччи и уверенной походкой деловой женщины, прибываю в офис. В коридоре встречаю финансового директора, своего начальника, безуспешно пытающегося меня куда-нибудь пригласить уже пару лет. Каждый раз вежливо отказываюсь. Так же как и Элька, я не сплю ни с кем на работе. Для этого хватает других мужчин.