Посвящается поколению серебряных сердец, нам тридцатилетним, - еще не забывшим свет янтарного солнца из сказочного детства. Всем нам посвящается, - последним осколкам разбитой империи. Всем нам, - тайным романтикам и мистикам. Нам, - жестокосердным добрякам. Посвящается последним оставшимся серебряным сердцам, тем, кто понимает и помнит, что значит упиваться аёрой. Всем нам: потерянным, потерянным, потерянным...
В старом компьютере оставалось немного записей. Блокнотов и прочих редактирующих программ в нём давно уже не было..., и текстовых файлов тоже... Но вот, однажды, в старом компьютере, который пылился в заброшенном офисе с серыми окнами, я нашел такую запись...
Мёртвые мальчишки ночью мне приснились,
Намертво забытые верные друзья.
Серыми тенями в комнату явились,
Черными глазами смотрели на меня!
Мёртвые..., как мертвая лужа на дороге,
Мертвые..., как солнце в осколках на окне,
Мертвые мальчишки, сбежавшие от Бога,
Вечно молодые демоны в огне...
Августовской ночью я проснулся с криком,
Потная подушка, бездна за окном...
Почему не с вами, мертвые мальчишки?!
Мы клялись все вместе - поутру умрём!
Мертвые мальчишки, из забытых сказок,
Мертвые, но всё-таки, живые в страшных снах...
Убегу за вами и решу всё разом,
Лезвием по венам... Кровью по рукам...
Я исполню клятву, что давал вам в детстве,
Побегу по лужам, догоняя вас...
Долго же... Так долго умирает сердце!
Бога нет, мальчишки... Нас никто не спас!
...и эта запись в устаревшей кодировке, и растворенная в воздухе грусть этого места, и..., (стихотворение...., заброшенный офис, старый компьютер, пыль и серые блики солнца в мутных окнах)... Так вот, это всё оказалось чудесной наркотической инъекцией для воображения.
*.*.*
Три черных иероглифа, сверху вниз. Три степени черного, оттеняющего белое и золотое. Три настроения сердца, предшествующие аёре.
I
Ангел
II
Вода.
III
Пропасть
(Аёра, (ayora), (на тригваре, буквально) - любование красотой. В переносном смысле, - детские воспоминания и/или сны)
Краски смешаны в нужных пропорциях, я начинаю рисовать аёру золотыми иглами и мягкими кистями.
1.
Сначала, всё-таки, музыка. "Пристальный взгляд", - ровно в точку. Точно, точно, бинго! Так звучит аёра. Ритм серебряного сердца, песня тёмной души и свободный полет в отражении солнечного луча. Только музыка и отзвуки голоса в бездонном прозрачном небе, в котором все звуки становятся солнечными бликами.
Но сейчас...
Мягко-мягко по сердцу, как кошку по шерстке.
Итак...
Стекло.
Огромное такое прямоугольное стекло в белой кирпичной стене.
В белой кирпичной стене с мелкими щербинами на углах.
В стекле отражение.
В стеклянном отражении - край неба косой полоской застывшего сиропа.
Небо, цвета выцветшего зеркала и яичного ликёра. Но сиропа больше, конечно. Сладкого засахарившегося сиропа, покрывшегося глянцевой коркой - вот он, в стекле.
Ниже, под сладким небом, отражение тополей, робкими мазками водянистой гуаши по рисовой бумаге...
Ветер, что несся по раскаленной трассе, почти наравне с машинами. Прозрачной мозаикой рассыпался по стеклу - паззлами мягкого стекла: растекаясь то ли..., расползаясь ли...
Ветер шалил..., он трепал пирамидальные кроны тополей, сгибал их стройные головы то в одну сторону, то в другую. Ветер поднимал белесые облака дорожной пыли, смешанной с пахучим асфальтовым жаром, гнал их к редкой лесной полосе, сквозь которую просматривались желтые головы подсолнечников в поле. Свирепо гудел там и подвывал..., но скоро затихал, сыпал пыль на серую выжженную солнцем траву и уносился обратно к дороге.
Сизая полоса дыма от мангала.
Маленькая девочка в соломенной шляпке и в огромных солнечных очках, то и дело поправлявшая их пухленьким пальчиком. Её высокая и стройная мама в широком белом платье, в развивающемся на ветру, в трепетно-белом..., (ах, женщины).
Мальчишка на велосипеде, состроивший вредную гримасу своему же отражению.
Стайка воробьёв - серыми точками по искаженной зеркальности. Фр-р, выше, выше, прыжками в воздухе, за острые верхушки тополей.
Мелькание коричнево-зеркальных квадратов: раз, два, три, четыре... Это окна автобуса, который, как тяжелый зверь, плавно припадая на передние лапы, выруливал на трассу.
Слова, криво приклеенные к стеклу:
"Автостанция.
Парикмахерская. Мы стрижем и бреем дешевле здесь, чем там!"
В глубине стеклянного отражения: сверкающий на солнце асфальт, полосы дорожной разметки, округлые клумбы, огороженные побеленным бордюрным камнем, над которыми играл радугой косой фонтанчик. Старинный автобус из тех, что назывались "Икарусами"..., поношенный до такой невозможности, что смотреть на него было и жалко и страшно одновременно. Под ним наисвежайшее, черно-лакированное, масляное пятно, (прошу любить и жаловать).
Еще глубже в стекле, в той его глубине, которая начинала по-своему преображать окружающую действительность, на сверкающей полосе асфальта, справа от овальной клумбы со свежими розами..., - стоял некто. Достаточно высокий некто, в синей рубашке с закатанными до локтей рукавами, в джинсах и черных остроносых туфлях. Этот некто поправил узкую полоску сиреневых очков и посмотрел на сироповое небо, которое он видел совсем по-другому, - огромной исступляюще синей бездной. Спустя несколько минут, он снова вернулся к искаженной фигуре своего отражения в огромном стекле, достал из кармана джинсов тёмно-коричневую пачку сигарет и зажигалку.
Ветер попытался что-то там прокричать, этому незнакомцу в синей рубашке, но тот просто нахмурил бровь и ветер сбежал обратно на дорогу. Незнакомец прикурил сигарету... Прислушался... (Музыка или мне просто хочется, чтобы она была?..) Дым сигареты чиркнул по воздуху тонкой белесой полоской.
Незнакомец слушал музыку, которая доносилась откуда-то... (Откуда-то справа?)
Он повернулся в ту сторону...
Или слева?
Он заметил краем глаза, как осторожно, вдоль бордюрной ограды, в серой тени, крался элегантный черный кот в кожаном ошейнике, на котором болтался золотой медальон. Незнакомец провёл взглядом воображаемую черту на пять шагов вперед кота и хмыкнул. Возле лужицы, что образовалась на асфальтовой щербине, прыгал беспечный воробей. Он, то ли радовался солнцу, то ли играл вперегонки с солнечными бликами, отраженными, от чистой нагретой воды, то ли совершенно не понимал, где находится и кто он такой. Черта упиралась прямиком в него.
"Бассо, разбойник", - пробормотал незнакомец, имея в виду кота.
Он щелчком выстрелил недокуренной сигаретой в направление воробья. Сигарета летела, жужжа, истлевая, рассыпаясь на искры. Возле птахи она пыхнула сизым облачком дыма и исчезла. Воробей встрепенулся и сорвался с места по-особому, по-воробьиному: по воздуху, как по частым-частым ступенькам. И был таков.
Кот недовольно глянул на незнакомца, сел и демонстративно отвернулся. А тот снова усмехнулся.
В его пальцах появилась сигарета. Белая-белая. С белым фильтром. Он легонько тряхнул рукой. На кончике сигареты затлела оранжевая точка, и по ветру вытянулся синеватый завиток дыма.
Затяжка. Тихое ровное потрескивание хорошего табака. Оранжевая точка переместилась дальше, мерцая, оставляя за собой серые хлопья пепла.
Взглядом поверх очков, по раскаленному асфальту, по увядающим на жаре розам, по бордюру, по коту...
Кот. А почему ты снова кот? Кто тебе разрешал?
-Бассо, не желаю видеть тебя таким.
Кот рассматривал стоянку для автобусов, как самый обыкновенный кот, не глупый, конечно, но всё-таки кот...
-И кто же, позволь узнать, будет записывать мой бред?
Кот продолжал делать вид, что не понимает человеческого языка. Для пущей убедительности он принялся вымывать свои бока языком. Этакий чистоплотный зверёк с медальоном на ошейнике.
-Бассо? Я с тобой разговариваю?
Черный кот с острой мордочкой изловчился и начал причесывать языком свой хвост.
-Акробат... - хмыкнул незнакомец.
В заднем кармане джинсов завибрировал мобильный телефон. Незнакомец вздохнул и достал его. Его глаза сделались слегка удивленными. Он нажал кнопку ответа.
-...
-Сони Ро?
-Это мой номер.
Молчание. Ветер в тополиных кронах. Струйка фонтана над розами со срезанной верхушкой. Блики радуги.
-Сони Ро, тебя ищет Карбин. Мне кажется, что ты должен знать об этом.
Затяжка. Усмешка. Краем глаза на кота, который смотрел на... Он смотрел на Сони Ро. Да, это был он.
-Ты не боишься Карбина?
-Хипо, дружок, если это то единственное, что ты хотел сказать... Повесь трубку и не отвлекай меня от аёры.
-От аёры?!.. А где ты сейчас, Сони Ро?
-В империи.
-В империи, - разочарованно протянул Хипо. - Какая уж там красота, в империи-то?.. Холодно и страшно.
-Глупый комп. Что ты понимаешь в красоте?
-И никакой империи уже нет. Одни осколки.
-Я не собираюсь обсуждать свою аёру с мальчишкой, который три года назад был обыкновенным ноутбуком, купленным мастером Симатори в Гамбурге по острой надобности.
-Я не понял... Ты отчитал меня или просто вспомнил, как я появился на свет?
Неопределенный жест ладонью в воздухе.
-Считай эти слова предупреждением.
-Странный вы народ, волшебники.
-Я не волшебник, Хипо, дружок. Ведь ты помнишь третье правило Сорино?
-Помню, помню, - буркнул тот.
-Повтори вслух.
-Если существует бог, значит, - не существует волшебников. А если на земле есть хотя бы один волшебник, (умеющий создавать), значит, - бога нет.
-Мы знаем, что ОН есть. Поэтому на земле, и во всех вселенных, нет ни одного волшебника. И никогда не было.
Снова молчание. Секунда, две, три...
-И это говорите вы?!
Он начал обращаться ко мне на вы. Так-так...
-Я утверждаю, что это так, - сказал Сони голосом мастера Симатори.
И еще несколько секунд тишины с тихим шелестом ветра по дороге. Ветер танцевал в ритме аёры.
-Иногда я путаюсь, кто из вас кто... Вы точно Сони Ро? Не мастер? Точно?
-Точно.
-А мастер, кстати, снова куда-то исчез. Как всегда или как обычно... Как правильнее сказать?.. Карбин тоже не появляется здесь, в квартире мастера. И мне очень плохо от всего этого. Смерть Юмы всё как-то страшно изменила или сломала... Как правильнее сказать?
Ветер. Обволакивающий жар в лицо. И еще, прозрачная капля грусти, добавившая сладко-горького яда, в стакан с чистой водой аёры... Сони Ро посмотрел на свое отражение в большом зеркальном стекле. В ту же секунду отражение задрожало, и принялось расплываться, как масляная пленка на поверхности тёплой-тёплой лужи; мерцающее, дрожащее. И, наконец, оно исказилось так, что совершенно потерялось в солнечных полосах, сверкавших золотом...
Сгустки света скользнули по лужам, по окнам машин и автобусов. Сверкающей россыпью. Брызгами слепящего света.
Через несколько секунд, из солнечного мельтешения, (сначала золоченым контуром в воздухе, затем сгустившейся картинкой), - вырисовалось отражение Сони, стоявшего вплотную возле окна.
-Кофе... - прошептал он.
-Вы о чем Сони Ро?
-Скажи Карбину, если он позвонит... Впрочем, можешь позвонить ему сам и сказать, что я дышу аёрой в южных окраинах империи.
-Но ведь... Он точно приедет! Приедет, чтобы убить вас!
Сони улыбнулся каким-то своим воспоминаниям и пошел вдоль громадного стеклянного прямоугольника к двери, на которой висели выгоревшие на солнце объявления и рекламки. Он посмотрел на одно единственное, заинтересовавшее его - "Всегда свежий кофе", - и толкнул стеклянную дверь.
Пальцы на стекле. Следы сотен пальцев. Белесые отпечатки человеческих ладоней.
-Убить меня... - он осмотрел большой зал с коричневыми лакированными сидениями посредине. - Должно быть, красивая картинка получится... Я хочу её рассмотреть.
-Всё-таки вы странный... И голос у вас какой-то...
Сони смотрел на блёстки пыли, клубившейся в снопе света из окна. Один из тонких лучей бил точно в глаз ленивой серой кошки. Она прищурила глаз, но не отвернулась... Студент с ярко-красным рюкзачком за спиной возле кассы. Он то и дело бросал взгляды в сторону девушки, читавшей брошюрку с кроссвордами, как книгу. Девочка с косичками, с интересом рассматривавшая Сони. Старик в белой панаме, который засыпал, засыпал, кренясь на бок...
-Аёра - это запой.
-Что такое запой?
-Наверное, тебе не понять.
-Вот, опять вы говорите, как мастер. Хотя не совсем... Голос другой.
Сони пересек зал ожидания, прислушиваясь к хрусту пыли под подошвами, и к стуку каблуков, и к отзвуку - кругами по мраморному полу. Толкнул рукой следующую дверь и попал в теплое, но не горячее, помещение, пропахшее кофейным ароматом. Он улыбнулся, подошел к столику приема заказов и взял листок с меню.
-Стандартный завтрак, котлета и гарнир. Гарнир: пюре, гречка, рис... - монотонно, как автомат, начал зачитывать по памяти женский голос. Затем осекся и закончил сердито, почему-то. - Котлет нет.
Он посмотрел на дородную женщину в белом халате, которая была похожа на санитарку из районной больницы. Рыжий парик, (невозможная штуковина на голове!), черные грубые полоски туши вкривь и вкось, по векам, по ресницам, (зачем она нарисовала ЭТО?!), толстый слой морковной губной помады на губах, (создается впечатление, что это не помада, в чистом виде, а некая мастика, замешанная на растительном масле)...
-Котлеты поутру - это пошло.
-Что?
Возможно, что не на растительном масле, а на сливочном... А возможно, что и на свином жиру...
-Чашку крепкого кофе. С сахаром.
-Чашек нет, есть только стаканы.
Хотя нет, точно на растительном. Если бы она смешала это вместе с животным жиром, то он застыл бы на губах сальной коркой. Отвратительно и дурно пахнущей коркой, брр.
Он постучал пальцем по столу и тихо произнес:
-Официант, чашку кофе. Я буду за крайним столиком. И потрудитесь сделать мой заказ шустрее. Я спешу.
Дородная женщина вздрогнула и уставилась на Сони испуганными глазами. Тот подмигнул ей и пошел к тому столику, который должен, (просто, должен и всё тут), стоять возле окна. Слегка пыльно конечно... Он посмотрел в окно. Бассо сидел напротив и щурился совершенно не по-кошачьи. Он явно хотел кого-то высмотреть за зеркальным стеклом. И этот кто-то, наверное, я.
-Сони Ро, почему умер Юма? Почему Карбин думает, что он погиб по вашей вине?!
Столик. Так-так, замечательный, доложу я вам, столик. Кругленький такой, накрытый белой и почти свежей скатёркой... Вот только эта кошмарная солонка, (или перечница?), портит весь вид. Сейчас мы её куда-нибудь... А впрочем... Я не буду её никуда девать. Я преобразую её!
Сони Ро достал из кармана джинсов пачку сигарет, осмотрел помещение и вернулся взглядом к белой фаянсовой солонке. Как только на скатерть легла золотая зажигалка, (клики-клак), солонка блеснула и... И вот уже, вместо неё на столе стояла ваза с парой роскошных сиреневых хризантем.
-Сони Ро?!
Кто это там? Что это?.. Телефон?..
-Алло? Кто зовет меня по имени?
-Издеваетесь, да?
-Хипо? Ты всё еще звонишь мне?.. Зачем? Что ты хочешь узнать?
Молчание. Поскрипывание в трубке.
-Уже ничего.
Сигналы отбоя. Короткие отвратительные гудки.
Сони Ро поднял глаза и посмотрел на дверь...
Дверь открылась...
В вокзальную ресторашку зашел подросток пятнадцати лет. Смуглый ребенок в длинной черной футболке и в черных шортах до колен. Его длинные черные волосы до плеч отсвечивали серебром на свету. В черной челке узкая полоска, (он дунул краешком рта, вспушив свои шелковые волосы), в ней черный глаз. Глаз уставился на Сони Ро.
-Таки не выдержал, - усмехнулся тот.
Подросток подошел к его столику, (руки в карманах шортов по локти, наверное), подвинул ногой стул и сел, не спросив разрешения.
-Половина твоего лица скрыта волосами, Бассо. Тебе так удобно, когда только один глаз имеет место быть?
-Ну, удобно.
-Второй глаз ты бережешь, так, на всякий случай? Вдруг, первый куда-нибудь денется?
Бассо нахохлился и сделал вид, что почти обижен. Этак умел не только он, (кое-кто еще? Но, кто же?), создавать образ вот-вот начинающейся обиды. Вот-вот, еще чуть-чуть. Сони Ро улыбнулся, раскрыл пачку сигарет и достал одну. Постучал ею по столу...
-Накормить тебя?
Черный глаз. Исподлобья. Острые плечи.
-С воробьем у тебя не случился завтрак, помнится.
Взгляд вниз, тонкой острой иглой. Затем, всё-таки, вверх. С хитринкой.
-А я не собирался лопать воробья. Я просто охотился на него. Инстинктивно.
Сигарета, щелчок зажигалки, дымок.
-Значит, ты не откажешься позавтракать вместе со мной?
Отблеск на скатерти - плоская хрустальная пепельница с серебряными бортиками.
-Ничего не хочу.
-Даже мороженое в высоком стакане с вишенкой на подтаявшей горке?
Бассо усмехнулся.
-Здесь?
-В качестве альтернативы, могу предложить гарнир без котлеты, пюре, гречка, рис. Котлеты по утрам вредны для здоровья, тем паче летом. Но если хочешь, то я могу устроить.
-Не хочу, - снова буркнул Бассо, вынул руки из кармана, сложил их на столе, как примерный ученик и злорадненько так ухмыльнулся. - А вот насчет мороженого... Я не против. Тем более, в высоком стакане, с вишенкой
Завиток сигаретного дыма сделал дугу над головой Сони Ро и сам собой нарисовался в подмигивающий глаз.
-Не забывай, всё же, кто я такой на самом деле.
Затяжка. Рисунок глаза натянулся и принялся сам собой развязываться, как петелька на старом свитере.
-А давайте! - с вызовом сказал Бассо.
Секунда, две, три...
Сони посмотрел на официантку, (нет, ну зачем морковная помада на губах? Почему именно морковного цвета?!), и махнул ей рукой. Несчастное создание, громко сглотнув, поспешила к столику этого странного господина в простой рубашке и в простых джинсах, но с такими пронизывающими глазами и всеподавляющими барскими манерами. Двигалась она, как атомный имперский ледокол Заря, легко раздвигая столы и стулья своим могучим животом. Хорошо, что в этот час в привокзальном кафе было почти пусто.
-Здесь нельзя курить, - зачем-то сказала она вредным голосом, но сразу испугалась этой своей смелости и отступила на шаг. Робко отступила.
Бассо повернулся в сторону дородной официантки, фыркнул и сделал насмешливые глаза для Сони, (ой-ой, а тётка-то..., - гора!). Тот глянул на неё еще раз, вздохнул и отвернулся к окну. Дама в огненно рыжем парике смотрела на Сони уже совершенно перепуганными глазами, (и чего испугалась-то..., ну, очередной ведь клиентос..., ой-й). Поднос с чашкой кофе на блюдце буквально ходил ходуном в её руках. Чайная ложка звонко и нервно тренькала, прыгая по медному дну подноса.
-Поставьте, поставьте чашку на стол. А то ведь опрокинете, не дай бог.
Она вздрогнула и мигом исполнила приказ. Дзинь, дзинь... Сони нахмурился, наблюдая за неловкими манипуляциями её неповоротливых рук.
-Э-э... Разлюбезная вы моя...
Совершенно испуганные глаза. Слово "разлюбезная", кажется, ранило её, как пуля со смещенным центром - попала в голову, а вылетела, (вертясь и жужжа), где-то ниже спины.
-Впрочем, нет, я так не могу, - вздохнув, сказал Сони. - Все эти линии и этот кошмарный морковный цвет... Бассо, не согласишься ли ты потерпеть со своей порцией мороженого, пока я займусь этой великолепной Анастасией?
-Её зовут, Матильда! Ну, или Эльза...
Глаз Сони Ро напрягся. Всего лишь на секунду.
-Анастасия, только так!
-А что вы хотите с ней сделать?
-Проведу облагораживающую процедуру.
-Это как?
Еще не облагороженная Анастасия, которую на самом деле звали Фросей, наблюдала за спором этих двоих так: её глаза смотрели то на господина, то на усмехавшегося подростка, прыгая как цирковые шарики в руках опытного жонглёра, (прыг-скок, прыг-скок). Она потела, совсем ни о чем не думала, но только боялась всё больше. Подросток во всем черном, с длинными волосами, закрывавшими половину лица и барин в сиреневых очках, с белой сигаретой в тонких пальцах, - были совершенно невозможны сами по себе - раз. И два - невозможны в этом захолустье. (Мама, роди меня обратно, а?!)
Я таки умерла и попала в ад, в лапы к самому сатане!.. Боже, почему я так его боюсь, этого господина в очках?!
Рука над столом. Край белой манжеты из черного, в тонкую красную полоску, пиджачного рукава. Точка запонки, сверкнувшая золотом по сетчатке глаз, (глаза Бассо, снабженные отличными японскими процессорами, зафиксировали картинку: девятиконечная звезда с инициалами S. R. S.). Длинная белая сигарета, две золотые полоски на фильтре, надпись "Долина Ренги". Взглядом выше... Ироничный глаз Сони Ро над золоченым полумесяцем очков...
-Сони Ро... Что случилось с вашей одеждой?!
-Ты считаешь, с ней что-то случилось?
Бассо удивленно смотрел на Сони. А тот, тем временем, отпил глоток кофе и, (мимоходом стряхнув пепел в серебряный обруч хрустальной пепельницы), начал рассматривать всё еще не облагороженную Фросю острым взглядом скульптора. Он принялся, словно разглаживать воздух ладонью, приговаривая про себя "Очень хорошо... Изумительно... Ах, какая складка, просто чудо... Еще складка? И как они умещаются все на одном женском лице?". Фрося поворачивала голову то вправо, то влево, то опускала её вниз, то задирала все свои многочисленные подбородки вверх, вслед за движениями тонкой кисти Сони Ро. Наконец, приняв какое-то решение, он легонько стукнул ладонью по столу, призывая тишину, и прошептав "А вот мы тебя..." собрал пальцы в кулак.
Глаза Бассо приобрели чрезвычайно удивленный вид.
-Что это? - прошептал он.
Её лицо сначала сжалось в красный, сочащийся жиром жгут из складок и морщин. Затем растянулось на невозможную, казалось, ширину. Губы стали двумя побелевшими полосками, глаза почти вывалились, а нос совершенно исчез. Сони Ро остался доволен достигнутым результатом, положил сигарету в специальное углубление в бортике пепельницы, и сложил руки на груди. Поразмышляв еще мгновение, он сделал легкий пасс рукой в воздухе. И сразу в теле несчастной жертвы облагораживания принялось что-то трещать и скрипеть. Фросины руки начали выворачиваться назад, затем вперед. Локти сломались с громким треском, вслед за ними сломались колени.