Сорино : другие произведения.

Аёра драйв. часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Глава ТРЕТЬЯ)

  Проект Антиготика
  
  
  
  Глава з.
  
  
  
  "Аёра драйв"
  
  
  
  (часть вторая, окончание)
  
  
  *-*-*
  
  
  Белая машина стремительно и плавно выехала из поворота и, сбавив скорость перед аллеей гигантских тополей, ровно двинулась в сторону Ингирема. На её белой полировке, покрытой каплями росы, промелькнули полосы теней от огромных узловатых тополей, (серых, склонивших головы великанов), в зачинающемся утреннем свете. Вслед за ней показался второй автомобиль, тоже белый. Он гораздо шустрее вырулил на повороте, но догнав первый автомобиль, подравнялся с его скоростью.
  Сони чуть приспустил окно со своей стороны, чтобы ощутить освежающую прохладцу утреннего ветра. За окном тянулись серебристые, (в робких золоченых полосах света), окраины Ингирема, подернутые перламутровым истаивающим туманом. Он сбавил скорость перед заброшенной железнодорожной веткой, чтобы на ржавых рельсах не дернулась машина... Глянул вправо, вдаль, отмечая и запоминая по привычке, еще одну картину утра. Две параллельные рельсы, убегали в золотое сияние восходящего солнца, (вдаль!). Рельсы поблескивали серебристыми и золотыми переливчатыми полосами в росистой траве. А дальше, перед перронами заброшенной станции, они становились огненными линиями. Слева от них темнилась громада покосившегося моста, собранного, как конструктор, из грубых металлических ферм. Справа сияли огромные квадраты окон вокзала... Сони улыбнулся... Глянул в зеркало заднего вида на белый автомобиль, приостановившийся вслед за ним и мигнувший фарами, и улыбка истаяла, словно туман. Его глаза в зеркале, на секунду, показались жестокими и ненавидящими. Он закрыл глаза... Вздохнул и посмотрел на пассажирское сидение справа. На того, кто в нём сидел, мирно посапывая во сне, прислонившись к двери плечом... Он осторожно коснулся бледной кожи лица... Мягко-мягко провел кончиками пальцев по закрытому левому глазу, (тот моргнул, словно по нему проползла надоедливая муха), поправил сбившуюся челку черных волос и прошептал "Рой".
  Нажав педаль газа, он чуть прибавил скорости. Затем включил радио свободной правой рукой, сбавив громкость до минимума. Из динамиков тихонько заструилась Run for a fall... Он мельком глянул на Роя... Тот спал себе и мирно сопел носом. Поросенок, точно умудрился простыть летом... Еще один осторожный взгляд в зеркало заднего вида. Он там. Рони Симатори.
  В кармане завибрировал телефон. Сони достал трубку и посмотрел на дисплей... Мастер.
  -Он будет спать еще час, - голос мастера в трубке. Призрачный голос. - На следующем повороте я сверну. Нас срочно вызывают в Тригору, но... Этот день я дарю тебе и Рою. Побудьте вместе сегодня.
  -Спасибо, мастер.
  -Кажется, я знаю, откуда пришла черная кукла. И если моя догадка верна, то тебе не обойтись без своих рори.
  -Я тоже, кажется, догадываюсь. Постой-ка, рори?.. Но ведь... Мастер, с моими детьми повторяется та же история, что и с Карбином. Когда-нибудь они обидятся.
  -На меня, возможно, да... Но только не на тебя. Все твои воспитанники очень привязаны к тебе, насколько я знаю... Впрочем, мне ли рассказывать об ангелах тому, кто воспитал шесть маленьких рори?
  И сделал из них машины для убийства, договаривай, что уж там... Как долго меня будет преследовать кровавое прошлое, в котором было столько ярких красок, слепящего света и целый океан ангельской крови?.. Сони вздохнул и посмотрел в окно. Рори... Мои маленькие рорики... Вем, Апар, Рина, Ойна, Дэн, Акира. Я помнил о вас каждую минуту... Если бы вы были рядом вчера, то не случилось бы этого кошмара.
  -Только скажи - да, и я освобожу их в тот же миг.
  -Они милые дети, мастер. Обожаю свих воспитанников, но... Вместе с ними придет кровь.
  -Кровь отсюда не уходила, друг мой. От того дня, когда Каин размозжил голову Авелю, и по сей день на земле Ра одно-единственное обстоятельство остается неизменным - бесконечная кровь. Рори, хотя бы, сделают этот процесс красивым. Они очень талантливые дети, и благодаря тебе, умеют творить разумную жестокость, как картины писать. Ты единственный, кто смог обуздать неистовых рори.
  Сони глянул на Роя. Он спал безмятежно и улыбался во сне... Да, наверное, без рори мне не обойтись. В мире, из которого пришла черная кукла - моя магия ничто. Мне остро занадобилось посетить другой мир и особенно же его столицу Сабарот. Далее, конечный пункт - снежная Верма. И к тому же мне частенько снится один и тот же сон... Старенький домик с яркими солнечными оконцами и с гостеприимно открытой дверью. Старенький домик, в котором я прожил сорок лет. На окраине Сабарота... Домик, в котором расположилась бывшая тюрьма для ангелов, которые не смогли или не захотели взрослеть...
  -Да, пусть проснутся рори.
  -Это было замечательное время. Ангельскую тюрьму ты превратил в семейный детский дом.
  -Рори были лучшими...
  -И вторую ангельскую войну мы выиграли благодаря твоим воспитанникам.
  Дети, дети, дети... Триста лет, из своих трёх сотен тридцати, (или из трёх тысяч?), я возился с этими вечно простывающими, вечно что-нибудь разбивающими, вечно хныкающими и вечно неудержимыми ангельскими детьми. Я говорил себе все эти триста лет, что всё, этот ребенок точно последний, ухожу, ухожу... Но следующим утром, открыв дверь своей квартирки, я обнаруживал на пороге маленькое существо, шмыгающее носом, (и нередко, разбитым носом), которое смотрело на меня исподлобья, собираясь: то ли наброситься с кулаками, то ли расплакаться горько... С обычной запиской от мастера в руке: "Он, (или она), ангел. Брошен и никому не нужен. Займись" И снова я набирал группу, и снова растворял в них душу... Ради них я бросил Роя... Закон Симаторикона запрещает сказочнику общение с человеческими детьми.
  -Рори проснулись. И заволновались в своей клетке. Сейчас звонил ангел Вермы.
  -В клетке? Ты посадил детей в клетку?!
  -Ты считаешь, что ангелам спавшим смертным сном, не всё равно где спать?
  -Акира ненавидит клетки... Боюсь, что у ангела Вермы, черт его возьми, сейчас возникнут проблемы...
  -Уже возникли, - усмешка мастера. - Они разломали клеть и, разбросав охрану, вылетели из Вермы, пробив в стене дыру.
  -Ему очень повезёт, этому Хромову, если они, в отместку, не отрихтуют здание и его самого в придачу.
  -Им некогда. Они спешат к тебе, - вздох мастера. - Держи рори на коротком поводке, Сони. Иначе я сам займусь их воспитанием... Полагаю, ты отправишься с ними в Сабарот?
  -Не сейчас. Сначала здесь навещу кое-кого в Бостоне...
  -Не переусердствуй, дружище.
  -Постараюсь.
  Зачем тебе мои рори, мастер? Что ты затеваешь?
  -Я слышу в твоем голосе сомнение. Что гложет твое сердце?
  -Моё сердце... Там черным-черно, мастер. И я не знаю почему...
  Что мы сделали этой ночью?
  Господи... Я, кажется, впервые за свою трёхсотлетнюю жизнь участвовал в самом настоящем черном ангельском ритуале! Я был свидетелем того, что не должен был видеть... Зачем ты показал мне это всё мастер?
  Каков твой план?!
  Сомнение, говоришь? Сомнение?..
  Но Рой жив.
  Рой жив!
  -Даже если и думал... Даже если ты кукловод, Рони... Даже если... - прошептал Сони. - Ты вернул мне сына, словно ничего не было... Я прощу тебе то, что ты рвал мою душу и моё сердце этой ночью. Прощу. Но то, что ты позволил застрелить сына... Рони... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
  -Понимаю, дружище... Мы ведь по-прежнему друзья?
  -Ты мой бог. Это единственное, что я пока могу тебе сказать.
  Молчание. За окном принялись мелькать витрины магазинов, щедро расплёскивающие солнечный свет.
  -Ну, что же... Ты должен знать, что бог не нуждается в прощении или оправдании. Бог всегда праведен.
  -Ты жестокий бог, Рони. Жестокий и такой прекрасный!.. Я не могу ненавидеть тебя. Но моя любовь причиняет боль, словно она - ненависть.
  -Знаю, мой друг. Знаю. Ты должен верить мне и в меня! Ты должен любить меня больше своей жизни! Потому, что я люблю тебя больше своей!.. Тебя и Роя.
  -Рони... - рука крепко вцепилась в руль. Так крепко, что побелели пальцы.
  -Завтра жду тебя в Тригоре. У нас много работы.
  -Да, мастер.
  -Не отпускай рори далеко от себя. Безопасность Роя теперь личная моя забота.
  -Спасибо, Рони.
  Машина мастера в зеркале заднего вида мигнула фарами на прощание и плавно свернула влево.
  Мастер... Мастер... Мастер...
  
  
  Белая машина, мчавшаяся по проспекту Героев, снизила скорость возле облупившейся таблички с едва различимой надписью "Городской Парк", и, включив поворотные огни, свернула в аллею, засаженную по бокам старыми яблоневыми деревьями. Переехав валик на асфальте, машина прибавила ходу, шепча шинами по сохранившемуся асфальту, и скоро скрылась с глаз в рассеянном свете, пробивавшемся сквозь узловатые ветви, отяжелевшие спелыми яблоками.
  Она плавно петляла по запутанным парковым дорожкам, сбавляя обороты возле каруселей и старинных аттракционов, заколоченных досками крест-накрест. Молочно-золотистые лучи солнца били в асфальт переливчатыми снопами света из склонившихся яблоневых крон. Машина притормаживала и возле этой красоты... Наконец, она остановилась окончательно в середине парка, там, где площадь, очерченная по контуру яблонями, блистала чистым светом. Машина мягко прокатилась к неровной линии тени, отражая окнами вспышки света из веток, и стала возле деревянной скамейки. Потемневшие бруски, замшелые стойки... Старая пустующая скамейка...
  Тишина... Наконец, тишина...
  Сони вздрогнул, когда случайно заметил, что Рой не спит и смотрит на него... Всё-таки сонные глаза... Минуту назад проснулся?
  -Привет.
  Рой потянулся и улыбнулся ему.
  -Привет, пап... Я долго спал?
  -Как и положено мальчишке твоего возраста. Выспался?
  -Угу, - кивнул Рой и посмотрел за окно. - Где мы? Такое красивое место...
  -Мы в старом городском парке.
  -Я и не знал, что в Ингиреме есть старый городской парк... - он глянул на радио и коснулся сенсорного дисплея, сделав звук громче. - Знаешь, как называется эта мелодия?
  Сони покачал головой. Молча. Он смотрел на маленький шрам над его левой бровью. Маленький, совсем не заметный, шрам... Рони... Рони! Всё-таки ты оставил свое послание мне...
  -Не знаю... Но звучит очень красиво.
  -Странно, зачем они повторяют её снова и снова... Эта короткая мелодия называется Empty gaze... Самое точное звучание аёры... Именно так и только так она должна звучать. Вот если бы авторы изменили её название на ayora drive... Правда, было бы замечательно?
  Сони пожал плечами, не отводя глаз от Роя.
  -Пап? Чего ты?
  -Просто... - он нашел в себе силы отвернуться и достал из кармана пачку сигарет, (Если отец смотрит на сына таким задумчивым и застывшим взглядом, значит, он знает о мальчишке нечто, чего не знает о себе он сам). - Ребенок, ты рассуждаешь о том, как должна звучать аёра, словно понимаешь что она такое. Даже я не всегда понимаю этого... Просто когда-то я хотел придумать слово, которое смогло бы озвучить это особенное состояние сердца. Слово появилось, но все определения и переводы не выражают истинной его сути. Аёра это аёра. Просто.
  -Как ты придумал это слово, пап?
  Сони открыл дверь и вышел в свежую утреннюю прохладу парка, по которой уже начали пробегать волны грядущего дневного жара. Он прикурил, выдохнул тонкую струйку и показал на развалившийся мраморный парапет впереди, над которым раскинула ветви старая разлапистая яблоня.
  -Там был фонтан и небольшой квадратный бассейн, в котором плескались маленькие детки... Смотри, как красиво струятся солнечные лучи сквозь черные редкие ветви яблони. Там, в таком же золотом луче, я поймал слово аёра.
  -Поймал?
  Сони вытянул вперед руку и поманил к себе луч. В тот же миг, проскользнув по мраморным осколкам, солнечный зайчик прыгнул в раскрытую ладонь Сони и принялся ласкаться, как живой зверек. Он погладил луч пальцем и, глянув в восхищенные глаза Роя, отпустил его из ладони, как голубя. Блеснув в воздухе радужным сиянием, луч поднялся высоко над парком и, сделавшись большим и мощным, ударил фонтаном света.
  Рой тоже вышел из машины и подошел к отцу.
  -Пап, мне снился странный сон... Такой странный сон... Мне снился мастер Симатори в солнечном луче. Он что-то говорил мне шепотом. Но я не разобрал, что именно.
  Сони обхватил за плечи сына и прижал к себе.
  -Давай наслаждаться аёрой, сынок. Здесь так восхитительно красиво!
  
  
  *-*-*-*
  
  
  Вечером, когда раскаленное солнце только-только готовилось нырнуть в бездну за сиреневой дрожавшей линией горизонта, на дороге, плавящейся в знойном мареве, показалась белая машина. Фиолетовая тень едва поспевала за ней, скользя то по черно-блестящему асфальту, то по сухой траве на обочине. Машина ехала из мерцавшего, словно мираж, и далёкого Ингирема, раскинувшегося белыми кварталами и железными фабриками на древних ковыльных курганах. Тот, кто сидел за рулем машины, коснулся сенсорного дисплея мультимедийного центра и активировал воспроизведение первой попавшейся в списке песни. Из динамиков полилась грустная и прекрасная песня Kuolema tekee taiteilijan. Затем свободной рукой он кое-как выцарапал сигарету из пачки и прикурил... Он с удивлением глянул вверх... Ему показалось, что секунду назад над ним промелькнула черная тень. Пожав плечами, он взял телефон, лежавший на соседнем сидении, и набрал номер.
  -Ты уже дома?
  -Угу...
  -Почему столько грусти в голосе?
  -Я так хотел поехать с тобой, пап.
  Сони сбавил скорость, потому, что, снова затрепыхалось больное сердце. Как птаха в силках затрепыхалось...
  -Я обещаю, Рой, что через год заберу тебя...
  -Еще целый год ждать! Это невыносимо, пап!
  -Рой... Ты умный малыш. Я надеялся, что ты поймешь меня. Закон Симаторикона свят и неизменен. Ровно в тот день, когда тебе исполнится шестнадцать, я заберу тебя с собой... Хотя, это очень расстроит маму. Она и так на нервах, сам видишь.
  -Мама... Да, она расстроена. Почему она ревнует меня к тебе?
  Сони грустно улыбнулся.
  -Потому, что ты единственное её настоящее сокровище. И мое сокровище тоже. Надеюсь, мы сможем договориться через год.
  -Пусть и она поедет с нами?!
  -Если захочет, пусть. Однако ты помнишь, что у меня есть жена. В Праге. А у твоей мамы очень ответственная работа в Ингиреме.
  -В Праге... А можно мне пожить у тебя в Праге? Я не стесню вас, обещаю!
  -Всё, что только пожелаешь, Рой... - Сони снова посмотрел вверх. Точно, что-то пролетело... Какая-то большая птица? - Через месяц я снова наведаюсь к тебе, и свожу в Демоториум корпорации в Ростове. И к тому же позволю пообщаться со своими рори.
  -Круто! Я буду ждать!.. Я помню твоих ангелов. Вем самый крутой парень, каких я только видел!
  -Видел бы ты его сто лет назад в Сабароте... - однако он помнит их имена. Что за пацан! Мой пацан!
  -Пап? Что за песня играет там у тебя?
  -То, что ты выгрузил на жесткий диск моего проигрывателя со своего компьютера. Какая-то красивая песня "найтвишей" на финском языке. Ты заразил меня этой черной романтикой, - После вчерашнего... После вчерашнего... Он нажал на педаль газа... После вчерашнего.
  -Я загрузил тебе их последний альбом, с новой солисткой. Послушай, тебе понравится. Особенно песня "Ева".
  -Обязательно...
  Всё-таки мастер внес изменения. Очень надеюсь, что их не заметит Рика, хотя вряд ли... Даже если заметит... Руководитель отделения корпорации Рика Ро будет молчать, и будет служить мастеру Симатори еще неистовей.
  Планы мастера... Они так же загадочны, как и господние планы. Я не хочу вдумываться во вчерашние сатанинские пляски с жизнью и смертью. Но... Но в сердце всё сильнее крепнет уверенность, что всё, что произошло вчера, было делом его рук. Что тебе было нужно, Рони? Тебе был нужен Рой? Его боль? Его смерть? Всё то, чего ты не смог бы добиться в обычных человеческих условиях?
  Чудовище, чудовище, чудовище!
  -Пап, я отвлекаю тебя?
  -Нет, что ты...
  -Ладно, престань. Я понимаю, что трудно разговаривать по телефону и вести машину.
  -Рой, серьёзно тебе говорю! Ты не...
  -Пап, я очень-очень люблю тебя. Не забывай меня, пап!
  Сигналы отбоя.
  Чертова финская песня, от которой слёзы на глазах!
  Рой...
  Он заметил бензозаправочную станцию на обочине и свернул. Машина слегка дернулась на горячем и скользком асфальте, но модуль тригарон сразу выровнял движение. Сони не заметил ничего. Только руки крепко сжимали руль. Только песня...
  Он зашел в прохладное помещение и купил пачку сигарет, даже не заметив сдачу, которую девушка в фирменной форме положила перед ним. Он вышел, закурил, и, глянув сквозь тараторившего парнишку служащего, глухо сказал: "Кофе. С сахаром". Тот безнадежно пожал плечами и пошел выполнять заказ, который не обязан был выполнять. Однако отказать этому господину в сиреневых очках он не смог. Было что-то в его облике, или в том, как он курил свою белую сигарету, небрежно придерживая её кончиками пальцев, или в том, как он смотрел вдаль, на оранжевую предвечернюю степь.
  Сони сел на хромированные перила, отпил глоток кофе и вздохнул. Даже сейчас он чувствовал присутствие аёры в душе. Его душа смогла впитывать бесконечную степь, оранжево-сиреневую и в тоже время думать о смерти. Он планировал пройтись огнем и мечом в квартале кукольников... Тень... Сони поднял глаза. Серебристый завиток дыма в застывшем воздухе, который через секунду вытянулся полоской в воздушном хлопке.
  Рори. Наконец вы здесь.
  Ангел в небе!
  На фоне алого плавящегося солнца, в воздухе, зависла черная детская фигурка. Золотисто-бардовое сияние, оттенявшее черный силуэт, серебристо-белые крылья, руки упёрты в бока... Судя по тому, как он держит руки, - это Акира. Ребенок, которого пятьсот лет назад казнили в Японии... Казнили так, что мастер Рони посчитал терпение и достоинство, с которым он принимал смерть, достаточными, чтобы сделать его ангелом. Акиру разрывали на куски маленькими крючками целые сутки, лишь за то, что он был сыном опального сёгуна, мальчиком двенадцати лет.
  Все шестеро стали ангелами через мучительную смерть. Специальными ангелами - рори. Ангелами убийцами. Ангелами воинами. Несущими смерть ангелами мастера Симатори.
  Сила шести рори была равна силе Карбина. И это страшная сила. Возможно, мастер хотел уровнять одно другим. Возможно, у него были иные причины... Но факт оставался фактом, ангелы дети, самая младшая из которых Ойна на сто пятьдесят лет старше меня, были особым подразделением убийц, выполнявшим точечные операции в разных мирах.
  (Когда они попали в мои руки...)
  Сони затушил сигарету в чашеобразной пепельнице на стойке и, допив одним глотком свой кофе, спустился к машине. Открыл дверь, но прежде чем сесть в машину оглянулся... Точно, Акира... Смотрит настороженно. Почти враждебно. Впрочем, нет... Он хочет, чтобы его обнял учитель. Смотрит, ждет подвоха... Остроглазый Акира...
  Сони сел и похлопал по соседнему сидению. Снова мелькнула тень, как стремительная черная полоса на земле от большой птицы. Поднялась пыль от взмахов мощных крыльев, - это мальчишка сделал круг над машиной, в воздухе, словно прицеливаясь. Молодой служащий станции в униформе выронил из рук метёлку, с ужасом наблюдая, как в белую мазду-тригорану опустился маленький мальчик с крыльями. Мальчишка в светлых шортах и в желтой футболке. Лишь только он сел, как тот час исчезли его красивые крылья, словно и не было их. Мальчишка насупился. Он глянул искоса на господина в сиреневых очках, что-то проворчал ему и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулся. Господин взъерошил его волосы и, выхватив из воздуха нечто золотисто-прозрачное, протянул это мальчишке. Тот вздохнул и всё-таки взял это нечто, похожее толи на кусок стекла, толи на леденец.
  (Когда они попали в мои руки, то весьма жалкое, доложу вам, зрелище они собой являли. Дикие дети. Такие милые и такие жестокие...)
  -Не сердись, Акира-чан.
  -Какой я вам чан? Я старше вас на двести лет!
  Сони хмыкнул.
  -А ведешь себя, как капризный маленький ребенок... Где остальные?
  -Там, на дороге... Вас ждут...
  -Почему не остался дожидаться с ними?
  -А вам какое дело?! - он снова мельком глянул на Сони и сразу же отвернулся. Внимательные, мягкие глаза поверх сиреневых очков. Глаза Сони... - Я соскучился... Очень... Извините, что крикнул.
  Сони повернул ключ в замке зажигания...
  -Солнечный свет имеет свойство быстро таять. Ешь скорее.
  -Ребята голодные, а я буду есть?.. Опять проверяете?
  -Нет, я уже давно вас не проверяю. Просто, тоже соскучился и решил сделать тебе что-нибудь приятное.
  Акира голодными глазами осмотрел осколок солнечного луча в руке, вздохнул, но всё-таки решительно размахнулся и кинул его вверх. Золотистый осколок блеснул в горячем воздухе и исчез.
  -Или всем, или никому. Вы сами нас учили этому правилу.
  -Ну, что же... - машина мягко поехала, шепча колесами по горячему асфальту. - Значит, я накормлю вас всех.
  Парнишка, служащий автозаправки, всё теми же удивленными глазами провожал красивый белый автомобиль, удалявшийся в оранжевое море закатного света. И когда тот растворился в бликах над дорогой, парнишка глянул на свою метёлку, валявшуюся возле ног. Неожиданно он пнул её с разочарованной злостью и отвернулся к необозримой степной дали, открывшейся ему неожиданной новой стороной. "Всё-таки чудеса есть, - прошептал он. Его глаза увлажнились... Боже... Что это со мной?.. Что такого странного произошло?! - Всё-таки чудеса, красивая музыка, ангелы и волшебники - всё это есть на самом деле... Как же... Как же я хотел бы поехать с вами! Я тоже... Я тоже хочу быть маленьким ангелом, который смотрит на волшебника в сиреневых очках! Я тоже хочу поехать на красивой белой машине в сияние заката! Возьмите меня с собой, - тихо-тихо всхлипнул он. - Пожалуйста, заберите меня из этой серости! Пожалуйста, заберите!"
  
  
  Белый автомобиль мчался по шоссе. Вслед за ним едва поспевало голосистое эхо, подпевающее веселой песне мощного мотора. Эхо серебрилось тонкими нитями, затем рассыпалось хрустальными шариками, прыгавшими по асфальту и по траве. Эхо становилось парой стремительных соколиных крыльев, и превращалось в долгий высокий аккорд звенящей струны. Эхо не желало уступать тени, которая легко бежала рядом, вдоль разделительной полосы. Два волшебных зверя мчались за машиной, отдавшись всецело этой веселой игре в догонялки.
  Белый автомобиль начал сбавлять скорость перед поворотом на серую грунтовую дорогу, тихонько шипя тормозами.
  Сони смотрел вперед.
  Дети...
  Впереди стояли дети. Пять мальчишек и девчонок. Самый первый Вем, высокий и гордый, настороженно всматривавшийся в раскаленную даль бесконечной трассы. За ним малышка Ойна, с острыми косичками. Рядом с ней влюблённый Дэн, в бейсболке козырьком назад. Справа Рина. Красавица Рина, умница Рина... Рядом с ней Апар, улыбчивый увалень, руки, как всегда, в карманах. Акира взмыл из машины с веселым кличем "Рори Ро!". Он подлетел к ребятам, щелкнул Апара по носу, спустился на землю возле Вема. Пока автомобиль по инерции подъезжал к ним, Акира что-то тихо прошептал Вему, затем изобразил нечто восхитительное одним широким взмахом рук. Вем выслушал его внимательно, и, не изменив строгого лица, снова посмотрел на приближавшееся авто.
  Скрип ручника. Щелчок двери. Сигарета в пальцах. Лёгкое встряхивание рукой и с кончика сигареты потянулась тонкая дымная черточка. Шаги по асфальту...
  Дэн смотрел на Сони. Он и рад был до умопомрачения, и побаивался наставлений Вема, которыми тот, конечно же, снабдил всех, а именно "Как стоит себя вести при появлении Мессерера".
  "Мессерер, - прошептал он одними губами. - Мессере, Мессерино!"
  Сони сделал еще шаг.
  -Ты похудел, Вем.
  Его пронизывающие глаза источали боль. Он думал, решал, предатель ли Сони Ро? Может ли учитель предать своих учеников?
  -Никогда, - просто сказал Сони. - Если учитель предал, значит, его можно убить. Его нужно убить за предательство. Он не должен жить, если предатель. Нет смысла продолжать коптить чистый воздух Ра своим зловонным дыханием, если предатель.
  -Мессерино, - прошептал Дэн, сделав нерешительный и неосознаваемый шаг. Сони обратил внимание, что его белые кроссовки уже совсем изношены. Нужны новые кроссовки, срочно нужны... - Я так скучал без вас... - Он глянул снизу вверх на Вема. Ну, же, Вем! Ведь это наш Мессерино! Ну, не смотри на него таким страшными глазами, прошу тебя! Твои глаза ранят мне сердце! - Мессерино...
  Сони протянул руку Вему для пожатия.
  -Возьми меня за руку, и ты всё узнаешь. Ты ведь не просто ангел, ты рори.
  Вем сделал шаг навстречу Сони. Мессерер смотрел в его глаза.
  Да!
  Глаза Вема хотели верить! Самое важное обстоятельство - желание поверить в глазах!
  Вем взял руку своего Мессерера и сказал тихо:
  -Но, почему? За что с нами так?..
  Сони приблизился к нему ближе и ответил:
  -Если бы я сейчас надумал убить малышку Ойну, - глаза Вема расширились. - Скажи, ты смог бы мне помешать?
  -Мессере...
  -Есть в этом мире что-то, что не могу изменить и чему не могу препятствовать даже я. Это что-то носит имя Рони Симатори. Ты всё прочел по моей руке, Вем? Всю правду прочел, все дни увидел, которые я прожил без вас?
  -Да, - он опустил глаза, а Сони грустно улыбнулся.
  Вем, гордый, смелый и ответственный ангел. Моя правая рука, мой первый помощник... Он, не задумываясь, взваливает на свои широкие плечи груз ответственности и несёт его так, как и должно нести серафиму - не стеная, просто, как должное. Вем единственный из рори - истинный ангел, рожденный в Арая.
  -Я ничего не буду обещать тебе Вем... Но в следующий раз, если он наступит, мастеру будет очень не просто усыпить вас...
  -Убить... Так будет точнее. Мессере, он убивал нас. Одного за другим. Молча. Ойна так кричала, так громко звала вас... - шепот надорвался, и Вем отвернулся.
  А я был в Арая, по просьбе того же мастера. Теперь я понимаю, зачем он отправил меня в город ангелов, под предлогом творческой командировки. В Арая не слышны голоса Отверженных... Я написал "Стеклянное сердце" в Арая, проникшись его особенной атмосферой, а мастер Рони в это время... А мастер убивал моих рори.
  Сони посмотрел на малышку Ойну, присел и поманил её к себе. Девочка смущенно опустила глаза, но всё-таки сделала робкий шажок. И еще один...
  -Мессерино? - тихо-тихо, почти не слышно.
  -Да, маленькая. Иди к своему Мессерино... Так-так, еще шажочек, и еще, и еще.
  Она подошла вплотную, сцепив ручки пред собой, боясь поднять глаза. Сони осторожно провел ладонью по её светлым волосам, затем легонько приподнял голову, кончиками пальцев за подбородок, ласково-ласково.
  -Ты самая красивая, малышка. Ну, же, обними своего Мессерино.
  Она прижалась к нему... Мессерино! Мессерино! Я так ждала тебя! Так ждала!
  Вслед за ней подошел Дэн. Постоял мгновение и бросился в объятия, расплакавшись горько и счастливо одновременно.
  Мессерино!
  Акира, наконец-то, растаял и тоже очутился в объятиях Мессере. За ним Апар. И Рина, с молчаливыми слезами на глазах.
  Сони глянул на Вема, сдерживавшего слёзы из последних сил. Он крепко стиснул зубы... Секунда, две...
  Вем... Какой же ты худой! Одни кости и жилы! Этаким скелетом ты точно не понравишься ни одной девочке! Ай-ай..., я же забыл, что ты и Рина! Нет, я просто старый маразматик - точно вам говорю!
  Мессерино! Мессере!
  Рорики мои.
  Мои прекрасные ангелы.
  
  
  
  4.
  -Мессерино? - Бассо смотрел на Сони, прищурив хитрый глаз. - Вот уж никогда бы не подумал, что эти кошмарные рори так называют вас!
  -Кошмарные рори? Твое мнение сложилось из-за зуботычины, которую тебе выписал Акира, как лекарство?
  Теперь глаза Бассо сделались смущенными. Он не стал спорить и оправдываться. Толчок Акиры был совершенно оправдан в тот момент, (с точки зрения рори), когда Бассо, по-своему обыкновению, увлекся выплёскиванием из себя глупых и пустых слов. Акира терпел долго. Целую минуту. Смотрел на тараторившего Бассо тяжелым взглядом, и глупый комп, наверное, решил, что произносит вслух нечто умное. Ему бы замолчать...
  -Мне было больно, между прочим... - глаза вниз.
  -Мне тоже больно, когда я слышу пустое словотарахтенье. Рори ангелы. То, что тебе кажется веселой, хотя и глупой, шуткой, для них ядовитый дым в воздухе. Черный дым, который мешает дышать. Буквально мешает. Акира никогда не допустит, чтобы малыши Ойна и Дэн задыхались только потому, что кому-то захотелось поупражняться в словесных играх.
  -Убьёт, что ли?..
  -Если потребуется, то и убьёт. Человек, (если он человек, а не притворяется им), никогда не скажет пустого слова. Оно для него тот же ядовитый дым, что и для ангелов.
  -Вем строго посмотрел на Акиру тогда. Он был на моей стороне!
  -Он всегда на стороне слабейшего. Сердце у него такое.
  Бассо вздохнул и, глянув на Сони, (шепотом - Мессерино), осмотрел площадь вокруг автобусной станции. Солнце приобрело червонный отблеск в стеклянном квадрате, и в струйке фонтана над клумбами роз перестали проскальзывать блестящие радуги. Вторая половина дня, после четвертого часа, имела свою красоту, которая была не такой восхищенной, как первая, но более тихой и печальной, (в ней была особенная, ценимая людьми, красота угасания). Людей на площади осталось гораздо меньше. Исчез мангал и на яркие киоски опустились козырьки, хотя надобность в них исчезла вместе с жаром первой половины дня. Возле дальнего перрона стоял старенький рейсовый автобус с открытой дверью. На его подножке сидел пожилой водитель в выцветшей кепке. Он смотрел на свои испачканные черным машинным маслом руки и курил папиросу. По радио передавали печальную мелодию. Скрипки хотели рвать душу, но красота мелодии, её совершенство, сразу заживляли раны от серебряных смычков. Ветер танцевал аёру по горячему асфальту. Сони вспомнил, что Рой назвал точным звучанием аёры мелодию... Постойте-ка... Как же она называлась? Кажется пустой взгляд? Или пристальный?.. Что из этих переводов наиболее точно характеризует аёру?
  Пустой или пристальный взгляд?
  Сони глянул в сторону открытой автобусной двери, из-за которой струилась музыка. Тот час скрипки замолчали, но уже через секунду по стареньким обшарпанным ступеням автобуса полилась вниз, обтекая старого водителя, та, что называлась empty gaze. Он решил нарисовать картину, единственно возможную, по призрачным контурам, обозначенным музыкантом в своей короткой, но великолепной, фантазии.
  Глаза.
  Пронзительно-зеленые глаза в полосе золотого света.
  Белая кожа. На ней игра теней.
  Игра теней из тополиной кроны, в которой переливались и шевелились звенящая листва и острая точка солнечного света.
  Глаза.
  Бездонные. Безразличные. Красивые глаза. Видевшие всё, что только могут увидеть глаза.
  Если отступить на пару шагов назад... Всего на пару...
  Глаза. Идеальное лицо. Дуги белесых бровей.
  Расслабленное лицо, словно спящего или мёртвого человека.
  Но ведь глаза открыты и смотрят!..
  Он спит или умер, этот красивый человек с безразличными глазами?
  Он спит или умер?
  
  
  Сони посмотрел на дорогу.
  -Через пять минут, сюда приедет автобус из Ростова, - он бросил на Бассо быстрый взгляд, словно уколол иглой и добавил. - Я изменю твою внешность.
  -Эй, я не согласен! Эй... - Бассо накрыла переливчатая волна горячего воздуха, в которой всё искажалось и расплывалось.
  "Ой! Не нужно! Ой, нет! Сони Ро! Мессере! Мессерино! Нет! Ай!"
  Волна растаяла, расползаясь по асфальту прозрачными дрожащими лоскутами. Бассо, закрыв лицо ладонями, стоял на коленях и всхлипывал.
  -Мессерино... Мессерино... Ну, пожалуйста...
  -Солнечный жар крепче и устойчивей во второй половине дня. Но его легче переносить, почему-то, - Сони подошел к скорчившемуся Бассо, и взмахнул рукой. В ней появилась узкая тёмно-зеленая лента с черным кантом. - Распрями плечи, волосы зажал... Ну, же, Бассо, не притворяйся капризным ребенком!
  -Вы сделали из меня уродца, да? Я так и знал! Доигрался! Договорился!
  -Столько горячи в голосе, - усмехнулся Сони и приподнял волосы Бассо рукой, (он всё-таки расправил плечи). - Я всего лишь добавлю необходимую деталь в твой новый образ. Так, две пряди, так-так, лентой... Не ойкай и не дергайся... Вот. Да. Кажется, этот вид прически называют эльфийским?
  -Что-о-о?
  -Волосы стали светлее и плотнее. Наверное, нужно было сделать тебя кучерявым...
  -Я бы бросился под машину!
  -Вот поэтому, я сделал так, как сделал. Вставай. Посмотри на себя в окно.
  -Боюсь, боюсь, боюсь! Зачем вы изменили меня?! Ну, заче-ем?!
  Он встал, шмыгая носом, и пряча глаза. Сони критически осмотрел его и кивнул, удовлетворившись своим новым шедевром. Он легко толкнул Бассо в направлении большого стекла.
  -Нос, наверное, метр в длину... - прошептал Бассо.
  -Если хочешь, могу сделать метр. Или полтора.
  -Нет!
  -Значит, не хнычь, а сходи и посмотри.
  Бассо, как гордый, хотя и покоренный, сын саванны, тряхнул головой, засунул руки в карманы по локти и поплелся к огромному окну, подняв плечи. Ну, что за странность? Машина ведь, набор запчастей и проводов, а расстроился, как настоящий ребенок пятнадцати лет... Сони вздохнул и прикурил сигарету. Затем он посмотрел на часы. Скоро, скоро... Вот, сейчас...
  На трассе показался огромный автобус в два этажа, с назеркаленными окнами и ярким слоганом на боку "Имперский скоростной". Он мягко мчался по раскаленной трассе, как роскошный лайнер.
  "Ого!"
  Сони скосил глаз назад, на фигуру Бассо возле окна. Усмехнулся. И снова перевел глаза на приближавшийся автобус. Тот уже снижал скорость и на белом боку замигали поворотные огни. Посапывая пневматическими тормозами, автобус, чуть качнувшись на повороте, въехал на станционную дорожку. Линии, линии..., линии вправо, линии влево... Сап, сап... Розы в окнах мелькнули, словно выпуклая цветочная горка. Зеркало в зеркало - большой квадрат окна станции, блеснувший серебряной волной по лобовому окну автобуса, затем вспышками и переливами по пассажирским окнам. Сони глянул на открытую дверь старенького автобуса, пока его не заслонила аквариумная громада нового. Музыку мне, судари, музыку. Дайте подумать... Времени нет... Пусть будет run for a fall. Да, вполне, вполне. Да будет версия из сингла. Она-она... Теперь можешь заслонять старичка.
  Он наблюдал за мягкой парковкой автобуса, за тем, как открылась его дверь, (чуть вперед и в сторону), за тем, как начали выходить и потягиваться пассажиры, с ленивым интересом рассматривавшие маленькую станцию глазами столичных жителей. Он ждал, когда же появится тот, кого он хотел увидеть. Ради кого он приехал в империю, на древнюю землю Ра... над автобусом мелькнула тень рори. Апар?.. Сони прикрыл глаза ладонью, чтобы оранжевеющее солнце не мешало следить... Да, точно Апар.
  Тот взмыл на метр над автобусом и показал на него. Значит, Юма там... Сони кивнул Апару. Рори взмахнул своими мощными крыльями и умчался в небо.
  А что это мы так разволновались, батенька?
  И песня уже некстати...
  Сони закурил новую сигарету и, выдохнув дым в порыв горячего воздуха, направился к автобусу. Где же Юма?.. Ведь он знает, что его билет до этой остановки.
  Сони остановился.
  Юма.
  Тот вышел и прищурился от яркого солнечного луча. Постоял секунду возле двери, посмотрел на стеклянный квадрат и на подростка, рассматривавшего себя в нём. Затем бросил недоверчивый взгляд в небо... Показалось или, правда, минуту назад, над автобусом пролетел ангел?
  Юма достал билет из кармана, (смятый синий квадратик). Вместе с ним пачку сигарет. Выбил одну привычным движением и принялся искать зажигалку... Где же она, черт возьми?.. Перед ним щелкнул кремень и возник тонкий оранжевый огонек. Юма глянул на того, кто дал ему огня. Всё-таки прикурил и пробормотал "Спасибо".
  Он уже собрался идти, как вдруг знакомый голос остановил его.
  -Я ждал вас, Юма.
  Он остановился и посмотрел на незнакомца в красивых сиреневых очках. Дужки очков были сделаны так, что казались чуть скошенными, но ощущение симметричности всё равно не нарушалось. Юма засмотрелся на дужки очков.
  -Откуда вы знаете мое имя?
  -А вы знаете мое... Просто, последние события немного нарушили часть ваших воспоминаний.
  -Последние события?.. - он заставил себя отвести глаза от очков незнакомца. - Напомните мне свое имя.
  -Сони Ро.
  Юма слегка нахмурился, вспоминая... Сони Ро... Знакомое имя, кажется... Нет, не знаю такого.
  -Извините, нет.
  -Тригору, надеюсь, помните?
  -Да, знаю, есть такой город. Где-то на побережье.
  Сони усмехнулся и, достав из кармана фотографию, подал её Юме. Тот взял ее с некоторой долей опаски. Посмотрел... Затем, снова глянул на Сони.
  -Кто третий на фотокарточке?
  -Посмотрите внимательнее. Возможно, узнаете его... Он, в некоторой степени, явился причиной вашей нынешней амнезии.
  Он посмотрел... Снова нахмурился... Затем сделал нервную затяжку...
  -Странно, но при виде этого парня у меня возникает странная ассоциация... Стекло... Разбитое вдребезги стекло... Как его зовут?
  -Карбин.
  -Он мой друг?
  Ироничный глаз Сони поверх очков. Тонкая секундная полоска взгляда.
  -Тот факт, что я тоже присутствую на фотографии, не привело вас к предположению, что мы друзья. А вот он...
  -Вы смотрите куда-то в сторону. Мне кажется, что вас попросили сфотографироваться со мной. Возможно, я и попросил. И вы сделали для меня эту любезность. Это то, что буквально видно на фотографии. - Юма внимательно рассматривал фото. - А этот парень... Он смотрит на меня. Смотрит так... Тепло.
  -Вы правы, Юма Романа. Я вам не друг. Я сказочник, который придумал сюжет вашей смерти. А он, тот, кто так тепло смотрит на вас, уже на пути в Империю. Он едет сюда для того, чтобы убить меня.
  Глаза Юмы расширились. Он с ужасом смотрел на Сони Ро. И в этот же миг горячий ветер поднял прозрачное облачко пыли и понёс его к трассе.
  -Убить вас? Но зачем?
  -Вы не слушали меня, Юма Романа. Я автор, придумавший вашу смерть. Карбин знает это и остро желает отомстить... Мне страшно представить, что здесь начнется, когда он столкнется с моими рори.
  -Кто такие рори? Зачем этому юноше с фотографии вас убивать?
  
  -Рори и Карбин две силы, уравнивающие друг друга, по замыслу мастера. Но иногда он поступает радикально, физически устраняет, то рори, то Карбина из каких-то своих, мне совершенно непонятных, соображений.
  -Вы окончательно запутали меня... Мало того, что я совершенно не понимаю, как оказался в Империи, в которой не бывал лет пятнадцать... Я ничего не понимаю... - Юма потер висок, словно у него разыгралась мигрень. - Меня зовут Юма Романа... Я понимаю, что это мое имя, но...
  -Бассо, я знал, что тебе понравится!
  Юма открыл глаза и посмотрел на подростка, которого он заметил, когда выходил из автобуса. Тот как раз внимательно разглядывал себя в зеркальном покрытии окна, а сейчас стоял возле Сони Ро, скромнейшим образом потупив глаза.
  -Признаю, что вкус у вас есть. С этим не поспоришь... Лицо красивое, девочкам будет нравиться.
  -Железка ты с процессором, а туда же, - девочки, девочки, девочки. Ты записи отредактируй для начала, а потом о девочках мечтай!
  -Девочки, - Бассо сладко сощурился и вздохнул. - Я же не виноват, что вы сделали меня мальчиком. Сделали бы девочкой, я бы о мальчиках мечтал... - он запнулся, огромными глазами посмотрел на Сони Ро и принялся пятиться. - Мессере, только не это! Я вас прошу! Нет, я умоляю вас!
  -А тебе не всё равно, девочкой ли, мальчиком ли?
  -Нет! Мне не всё равно! Даже когда я был ноутбуком, точно знал, что я мальчик! Мальчик!
  -Ладно, не волнуйся, а то процессор сгорит. Мальчиком, значит, мальчиком. К тому же красивым таким юнцом. Да, я превзошел самого себя.
  -Мессерино, я обожаю вас!
  Сони предупреждающе погрозил пальцем.
  -Не начинай!
  -Мессерино, вы лучший!
  -У него приступ немотивированной преданности, - пояснил Сони Юме. Тот смешливыми глазами наблюдал за этой невозможной парой. Невозможной парой и, в тоже время, такой органичной. - Сейчас же приступай к редактированию!
  -Уже!
  -И не подкрадывайся! Отключу все датчики движения... Вот, что ты сделаешь, если таки дорвешься? Целоваться полезешь?
  -Фу.
  -Фу? Вы слышали, что сказал этот псевдо человек, Юма Романа? Это он на меня сказал "фу"! Не зли меня, Бассо!
  Воздух вокруг них, вдруг пришел в движение, и из его расплавленной прозрачности выскочил еще один подросток, как чертик из табакерки. У него были раскосые глаза, как у... Юма поднял фотографию и посмотрел на Карбина. Почему мне кажется, что я знаю его уже много лет?
  -Акира, ты-то будь умнее этого компьютера!
  -Сначала я откручу его дурацкую башку, - процедил Акира, сердито рассматривая испуганного Бассо. - Ты с кем тут целоваться удумал?! Ты что о себе возомнил?!
  Сони покачал головой и махнул рукой. В тот же миг Бассо стал черным котом с кожаным ошейником, а парнишка, которого он назвал по имени Акира, исчез.
  -Распустил я свою ребятню, а ничего поделать не могу. Люблю их всех.
  Юма смотрел на него большими глазами. Наконец он, глянув назад на пассажиров прогуливавшихся вокруг автобуса, повернулся к Сони и прошептал:
  -Вы волшебник, Сони Ро?
  -Нет, - тем же шепотом ответил тот, сверкнув ироничными глазами поверх очков. - Я сказочник.
  -Это не одно и то же? - Юма с опаской отступил от обиженного кота и показал на него.
  Сони протянул ему руку и раскрыл ладонь. На ней лежала золотая зажигалка.
  -Точно такая, чтобыла у вас.
  Юма взял её и подбросил привычным жестом.
  -Всё так странно, Сони Ро. Я чувствую себя так, словно попал в необычную и страшную сказку, в которой добрый волшебник - лишь отчасти добрый...
  
  
  *-*-*-*
  
  
  У этого города такое странное название... Ингирем.
  Что я здесь делаю?
  
  Юма смотрел на тополиный пух, взметаемый проезжавшими машинами. Пух клубился в солнечных косых столбах, пробивавшихся сквозь тополиные кроны, взметался буранами, мелькал светящимися точками, отражался в золотых черточках окон машин, словно сказочный тёплый снег. Пух медленно кружился, оседая обратно на черный асфальт дороги. Воздух над перекрестком казался вязким от зноя, как сладкий кленовый сироп, тополиные пушинки в нём словно кто-то перемешивал невидимой ложкой. А дальше, за молочными столбами света, за пластом мерцавшего, солнцем нагретого, и только-только начавшего остывать, вечернего воздуха, за треугольной клумбой с красными цветами, блестели закатным светом окна школы. Вытянутые вверх прямоугольники окон, покрытые сусальным золотом, на фоне которых черная решётка ограды казалась призрачной, истаивающей, словно черный сахар. Юма проследил за кружившей в воздухе пушинкой... Она медленно-медленно опустилась в чашку кофе, на черно-зеркальную поверхность... Он глянул на Сони Ро и опустил глаза.
  Что за странный человек? Он смотрит в глаза прямо... Мороз по спине от этого взгляда...
  -Что я делаю в Ингиреме? Зачем я здесь?
  -Мне тоже интересно узнать. Ради этого ответа, я воскресил мертвеца.
  -Мертвец - я? - Юма всё-таки ответил прямым пристальным взглядом на взгляд Сони.
  Тот улыбнулся не весело и помешал ложечкой свой остывший кофе.
  -Когда-то давным-давно я задавал себе и, главное, ему тот же вопрос, точно, как вы сейчас. Напротив, за столиком, сидел мастер Симатори и рассматривал меня своими пронизывающими насквозь глазами. Я хотел знать, зачем живу, хотя должен быть мёртв.
  -Он ответил вам?
  Сони достал сигарету и тряхнул рукой. Зигзаг дымка чиркнул в сторону и вниз, в сиропе из знойного воздуха и пуха. Затянулся. Выдохнул белую струйку в солнечный столбик напротив стола и положил сигарету в пепельницу.
  -Он сказал, что любой ответ на любой вопрос - понятие многовариантное. Он сказал, что ответ здесь и сейчас, и ответ, прошедший проверку временем, - два совершенно разных ответа. Первый - ложь, даже если является правдой. А второй - истина, даже если на него надета маска лжи. Какой из ответов хочешь узнать ты?
  -Конечно первый. - Юма заметил свою сигарету, истлевшую до половины. Взял её, покрутил в пальцах и... Затушил в пепельнице. Он снова перевел взгляд на перекресток. На нем, как раз остановилось движение с ближайшей стороны.
  Застывшие картинки аёры, (откуда это красивое слово - аёра?).
  Красный фонарь светофора... Мерцающие пушинки... Солнечные реки... Блики в отражениях витрин... Машины, машины, машины... Рядом с черно-хромированным рядом автомобилей, урчащими своими мощными моторами, промелькнула стремительная стайка мальчишек на велосипедах. Они остановились на обочине, под светофором. Босые бесенята, коричнево-загорелые, звонко-голосистые, с горящими глазами... Одна нога на бордюре, другая на педали, в напряжении, готовая в любую секунду надавить со всей возможной силой. Юма достал сигарету и вздохнул.
  -Постойте. Не говорите мне этой правды... Я не уверен, что хочу знать не проверенную правду.
  -Целый год... - Сони тоже затянулся и отвернулся в другую сторону, там, где за тенистой сосновой аллеей, возвышалось мрачное имперское здание, с миниатюрной площадью и бюстом какого-то выдающегося бюрократа. - Мне понадобился год, чтобы понять его ответ. Но, возможно, я так и не понял его до конца.
  -Вы задали ему важный вопрос?
  -Да, можно и так сказать. Мне хотелось узнать... Почему он допустил гибель моего сына?
  Юма кашлянул.
  -Извините... Мои соболезнования.
  -В этом вопросе, как в матрёшке, находилось еще несколько, не менее важных. Например, зачем он воскресил Роя? Почему сделал это так страшно?
  -Страшно... - повторил Юма, не сводя глаз с печального лица Сони. - Воскресил... Разве это возможно?
  -Мой сын жив и вы скоро его увидите. Хотя был мертв.
  -Отчего он умер? Тяжелая болезнь?
  -Хромированный пистолет в руке черной куклы, похожей на человека.
  Юма сглотнул. Пистолет... Пистолет... Он потер правый висок и поморщился, словно от боли.
  -Черная кукла... Откуда она в нашем мире?
  -Наш мир не единственный, придуманный отцом. Есть и другие. В некоторые из них человеку разрешено приходить, в некоторые запрещено. Кукла пришла, как раз и такого мира... Из моего мира. Из Сабарота.
  -Вы... Не из Ра?
  Сони улыбнулся.
  -Всё-таки память вытворяет с нами странные штуки. Вы вспомнили название планеты, которую люди называют на свой лад - Землей. Её настоящее имя Ра. Имя, которое ей дал Рони очень-очень давно.
  -Рони?
  На перекрестке принялись громко сигналить машины. Сони и Юма посмотрели в ту сторону одновременно. Красный свет светофора сменился на зеленый, и мальчишки, только того и ждавшие, рванули вперед на своих шустрых велосипедах. Совсем не соблюдая правил. Просто потому, что им очень-очень было нужно, гораздо более очень-очень, чем всем этим скучным взрослым в своих солидных автомобилях.
  Рори Ро! О-о-ах! Ха-ха!
  Загорелая стремительная стайка ловко лавировала между черными тушами авто, вздымая за собой тополиную вьюгу. Вжих-вжих-вжих и поминай, как звали! Они уже скрылись за поворотом.
  Юма улыбнулся и почесал в затылке. На мгновение в его лице проступил мальчишка, который тоже помчался бы на красный свет светофора...
  -Каждый раз, когда где-нибудь дети принимаются играть со смертью в догонялки... - Сони смотрел на Юму серьезными глазами. - Рядом с ними появляются глаза мастера. Рони внимательно наблюдает за детьми и ждет, когда какой-нибудь мальчишка оступится или не справится со своим велосипедом. В следующий миг, мастер придумывает для этого мальчишки страшную смерть и осуществляет свой план. Чтобы болезненнее. Чтобы, как можно больше крови. Чтобы мальчишка своей смертью оплатил его, мастера, проекты. Он не убивает детей и не подталкивает их к смерти, но... Если смерть имеет место быть, значит, она будет страшной. Такой страшной, чтобы покрыть собою как можно больше долгов.
  Глаза Юмы. Большие испуганные глаза.
  -Когда умер мой сын... Мастер продлил свою проклятую индульгенцию на десять лет вперед. Пуля, которой был убит Рой, размозжила череп и вышла через спину. Он умирал ровно полторы минуты. Его агония была ужасной, но слишком короткой. Возможно, всего лишь год или два можно было купить за неё. Тогда он предложил мне воскресить сына... - Сони прикурил сигарету, нервно выдохнув дым. Он закрыл глаза, успокаиваясь... - Так вот. В нашем и во всех прочих мирах, воскрешение из мертвых - совершенно невозможное явление по вполне объективным причинам. Человек существо биологическое, умерев - он разлагается. Исчезает. Сливается с тем миром, в котором был рожден. Становится землей.
  -Сони...
  -Не перебивайте меня! - холодные глаза Сони над сиреневой полоской очков. - Для того, чтобы воскресить человека необходимо повернуть вспять множество биологических процессов, каждый последующий, из которых, зависит от предыдущего. Этих процессов так много и они имеют столь сложную структуру, что сама мысль о воскрешении становится невозможной. Или... Или тот, кто возьмется за эту вселенски сложную задачу, должен досконально знать абсолютно все эти процессы. И даже более того, этот кто-то должен знать первопричину абсолютно всех процессов, приводящих, как к зарождению жизни, так и к смерти оной. Он должен быть тем, кто эти процессы придумал и умеет ими управлять. Только тогда, только в этом случае, воскрешение не является невыполнимой задачей.
  Рваная линия сигаретного дыма потянулась к соседнему пустующему столику. Сони допил кофе и кивнул официанту.
  -Ишир только однажды воспользовался своими знаниями, полученными в лабораториях Отца, когда воскресил Лазаря. И этот единственный случай описан в одной весьма известной книге. А теперь вопрос, сколько раз прибегал к этим знаниям второй сын, Рони, если он, по всем признакам, разработал целую методику воскрешения мёртвых?
  -Методику?!
  -Да, методику. Сложную и энергоёмкую, судя по всему, но всё-таки методику. Причина её сложности в нём самом, в Рони... - Сони замолчал на минуту, пока официант ставил перед ним чашку кофе. Он продолжил только тогда, когда тот скрылся за стеклянными дверями ресторана. - Причина в нём самом... Ведь Рони, по большому счету, не родной сын Отца. Точнее сказать, он такое же создание, как и все остальные ангелы, и люди. Он не имеет в себе той искры, что изначально заложена в Ишире. У него есть знания, но нет возможности их применить. Ибо все сотворенное может изменить, или уничтожить только он - Отец. Только он. Ну, может быть, руками Ишира, но всё-таки, всё-таки...
  -Однако вы сами сказали, что Рони разработал методику... Значит, смог и он?
  -Это самый странный момент этой истории... Вот, представьте, у вас есть знания, как выработать электричество, как его отправить в дома, как использовать в приборах. Вы точно знаете, что такое электричество, от теоретических гипотез до практического применения, но вы... Вы слепой, глухой, немой, безрукий и безногий инвалид на больничной койке и, к тому же, завернуты в простынь, как кокон, и еще связаны ремнями. Много ли помогут вам знания по выработке и использованию электричества? Вы сможете реально воспользоваться своими знаниями?.. Конечно, нет. Без вариантов. Без единого варианта. Абсолютное нет.
  -Но... Как же?..
  -Это следующий вопрос, на который я не получил ответа за этот год. Возможно, ответа не существует или на его поиск нужно потратить не один десяток лет. Вопрос звучит так: кто он, Рони Симатори?
  -Мне страшно, Сони Ро...
  -Если рассмотреть мастера Симатори так, как написано в книгах - он тот самый инвалид на койке. Но если посмотреть на то, что он действительно умеет делать и, главное, делает... Я тоже боюсь предполагать. Вернее, не знаю, что предполагать. Не знаю.
  Он затушил сигарету и, вздохнув, посмотрел на сверкающее солнечно-тополиное месиво, медленно кружившее на перекрестке, в котором лениво скользили светящиеся пушинки и остывающие молекулы света.
  -Он воскресил моего мальчика. Ради этого, мастер убил четырех человек. Выпил из них всю энергию, до капли... Затем, он приказал положить тело сына на душистый чабрец... В какое-то мгновение мне показалось, что земля под нами стала стеклянной... Из земли на меня смотрели тысячи погибших скифов... Смотрели страшными голодными глазами... - по щеке Сони Ро скатилась одна единственная слеза. - Мастер, прозрачный, как раскаленный полуденный воздух над дорогой, склонился над моим малышом и поцеловал его в лоб. Энергия... Поток теплого алого цвета заструилась из его рта в тело моего мальчика. По телу Роя прошла страшная судорога, от которой захрустели все кости и заскрипели застывшие мертвые мышцы. Он открывал рот... Скалился... Хрипел так громко, что становилось больно ушам... Рой...
  -Сони остановитесь, прошу вас!
  И он остановился на минуту. Снял очки, бросил их на стол и закрыл глаза ладонью.
  -Я вижу эту картину каждую ночь... Каждую ночь я вижу, как взрывается мясо, и рвутся жилы на его руках. Я вижу, как корчится его сердце... Знаете, Юма, если бы ад существовал на самом деле, мне вовсе не страшно было бы в него попасть. Сколько раз я падал в обмороки - не знаю. Очнувшись, я видел всё более и более ужасные картины восстановления человеческого тела... А мастер упивался болью моего сына. Он продлял и продлял агонию Роя для каких-то своих высших целей... Пообещав сделать моего малыша первосвященником Сима Тори... За боль малыша он пообещал? Или планировал это раньше, возможно, с момента рождения или еще раньше?.. Я не знаю... Ничего не знаю и не понимаю.
  Свет угасающего южного солнца приобрёл новый оттенок - прозрачное фиолетовое свечение с золотистым отблеском. Оттенок дорогой ткани, если посмотреть на неё в свете из окна. Тополиные пушинки стали серыми комочками, лишь иногда, в случайно пробегавших последних лучах солнца, меж могучих серых стволов, они мелькали ярко-белыми хлопьями. Сони вкрутил сигарету в горку окурков в пепельнице и посмотрел на Юму.
  -Я выкрал вас из его плана, Юма Романа. Выкрал только по той причине, что знаю, как выглядит воскрешение. Я сделал это единственным доступным для сказочника способом. Пропустил главу и сделал вид, что не собирался её писать.
  Завораживающе глубокие глаза Юмы смотрели на Сони. Всё-таки как же он похож на Рони... Как похож!
  -Но, что если это тоже часть его плана?
  -Возможно... Но эта часть мне нравится гораздо больше.
  -Зачем вы выкрали меня из запланированной смерти?
  -Прежде чем он займется вами лично, (а он займётся, будьте уверены), я хотел показать вам портрет, аёру и маленький фрагмент чужого убийства. Я хочу посеять в вашем сердце зерна сомнения, прежде чем его примется обрабатывать мастер Симатори. Это моя маленькая месть мастеру.
  Юма смотрел на Сони тяжелым взглядом. Тот усмехнулся.
  -Хорошо, что вы не стали говорить пустых слов и задавать ненужных вопросов. - Он осмотрелся и встал из-за стола. - Пойдемте. Скоро совсем стемнеет.
  
  
  Сони задержался на маленькой квадратной площади перед имперским зданием. Серые ступени, массивные железные перила, большие стеклянные двери с надписью скрытой последними отблесками солнца... Он улыбнулся. Взошел по гранитным ступеням и посмотрел вниз, на недоумевающего Юму. Затем скользнул взглядом выше, мимо почерневшего бронзового бюста, еще выше, по коричневым тонким стволам сосен и, наконец, проскользнул на их острые верхушки. За ними тянулась фиолетовая неровная полоса городского пейзажа, (крыши, антенны, трубы котельных), а над ней умирающее солнце разливалось оранжевым соком, в который уже был подмешан яд ночи - сиреневая дымка.
  Юма тоже поднялся и стал рядом.
  -Вы так любите состояние аёры?
  -А вы нет?
  Он пожал плечами и проследил за взглядом Сони, скользящим по верхушкам сосенок. Скоро он нырнул вниз, мягко-мягко, по светло-коричневым стволам. Задержался возле старой скамейки, на границе аллеи, внимательно рассмотрел увядающие цветы в квадратной клумбе... И с интересом сверкнул чуть вверх, в темнеющий вход в аллею... Там было тепло и пахло сосновой смолой. Он хотел сделать несколько шагов по серой тротуарной плитке, которой были вымощены дорожки аллеи, но не решился. Отступил... С сожалением рассматривая хвою и маленькие острые шишки, валявшиеся на ней.
  Два шага назад...
  -А вы Юма?
  -Я боюсь аёру... Боюсь не вернуться.
  Из аллеи показался парнишка лет пятнадцати или шестнадцати. Он постоял минуту на границе серой тени, перед площадью, оглянулся назад, словно высматривая кого-то... И вздохнув, направился к ним. Достигнув ступеней в казенное здание, он легко уперся в перила, развернулся, подтянулся на руках, как это умеют делать только мальчишки его возраста, и сел. Посмотрел на наручные часы, затем вверх, на свое отражение в громадных стеклянных дверях, сдунул челку с глаз.
  Юма шевельнулся. Рука Сони коснулась его локтя... Легкое касание, на грани удара током. Янтарные зрачки глаз поверх очков. Юма вздрогнул.
  -Черные-черные волосы. Такие мягкие, что кажутся особенным видом шелка. Бледная кожа с каплей смуглости топленого молока, что лишь оттеняет её белизну...
  Волна морозящего страха прошлась по спине Юмы. Он отступил на шаг от сказочника и уперся спиной в стекло.
  -Почему вы шепчете, Сони Ро?
  -Ничего не изменилось в его внешности... Ничего... На первый взгляд. Возможно, если внимательно присмотреться к его левому виску, то вы обнаружите на нем маленький тонкий шрам. Но опять же, он никоим образом не меняет общей картины. У многих мальчишек появляются шрамы на теле или лице, такова мальчишеская судьба - где-нибудь обо что-нибудь зацепиться и пораниться.
  -Ваши глаза, Сони Ро... Они стали янтарными... Почему вы шепчете?
  -И, правда, почему? Ведь он не слышит нас.
  -Кто он?!
  Сони глянул на Юму мельком, странно улыбнулся, (снова мороз по коже), и спустился вниз. Он стал напротив парнишки, рассматривая его, чуть склонив голову набок. Однако тот не замечал его.
  -Всё тоже... Но не то... Он изменился. Он так изменился, что мне страшно попадаться ему на глаза. Мне кажется, что я увижу в них ненависть. А если я увижу ненависть, то сразу же умру.
  -Кто он?! - крикнул Юма.
  Сони Ро оглянулся, (отблеск оранжевых глаза в стекле - две светящиеся точки), и погрозил пальцем.
  -Вы слишком громко кричите, Юма. Тише, тише... Он...
  Сони снова посмотрел на парнишку, который достал из кармана коммуникатор и принялся нажимать стилусом по экрану, словно текст набирал.
  -Рой.
  Парнишка вздрогнул и посмотрел вперед, как раз туда, где стоял Сони.
  Никого, ничего, серые тени, призрачно-далекие звуки города...
  Через мгновение он снова увлекся своим карманным компьютером. Каждое прикосновение стилуса к сенсорному экрану отзывалось тихим писком и мелодичным стрёкотом. На его бледной коже отражалось призрачное зеленоватое свечение экрана.
  -Рой... - прошептал Сони.
  -Да, папа... - ответил парнишка, не подняв головы.
  Тёплый ветер, словно остывающий кипяток, заструился по площади, зашумев в сосновой аллее, взъерошив волосы Роя, прошептав ему на ухо "Рой... Ты ли это, Рой?"
  Стилус набрал на экране редактора сообщений "Да, папа"
  "Я не верю тебе, Рой. Это ты и не ты... Где ты спрятался, Рой?"
  "Я далеко, далеко, далеко... Найди меня, папа! Найди меня!"
  Сони выпрямился и резко повернулся в сторону стеклянных дверей. Его глаза стали красными, как кровь.
  "ТЫ!"
  Юма вздрогнул... Отступил на шаг в сторону... Затем оглянулся и побледнел...
  Вместе с оранжевыми бликами солнца и серыми призрачными тенями, на стекле, отражался пронзительно-зеленый глаз Рони Симатори. Безучастный взгляд мастера шокировал Юму. Его глаз был словно драгоценным камнем совершеннейшего исполнения. Он был прекрасен, этот глаз... И, в тоже время, он был так безучастен, так безразличен к боли и радости, что казался лишь тонкой стеклянной оболочкой, за которой пряталась небесно-голубая бесконечная пустота. Бездна чистого неживого неба.
  "Ты..."
  Ветер застыл на половине своего движения. Вместе с ним застыли ветви и прозрачные пыльные облачка на краю аллеи. Застыли склоненные цветы, и засеребрилась застывшая рябь на поверхности лужи возле ступеней здания.
  "Ты спрятал моего сына... Ты лжец..."
  Отражение глаза начало таять, словно выцветать. Ветер снова закружил по площади, он принёс запах города и его звуки. И глаза Сони приняли свой обычный стальной оттенок. Он наклонился к застывшему парнишке и что-то прошептал ему на ухо. Затем погладил по волосам и отступил на шаг.
  -Пойдём, Юма Романа.
  -Вы так и не поговорили со своим сыном!
  -Это кукла. Мой сын так и остался лежать в стеклянной земле, под душистым чабрецом.
  -Сони! Что вы говорите, Сони?!
  Он шел по площади, всё более ускоряя шаг. Высокий человек в синей рубашке, в джинсах и в сиреневых очках. Всё быстрее и быстрее... Юма едва догнал его возле аллеи.
  -Сони... Вы тоже чудовище... Вы чудовище! Вы ничем не лучше мастера! Там ваш сын! Ваш сын, черт бы вас побрал!
  На границе аллеи стояла маленькая девочка с красивой куклой в руках. Сони остановился возле неё.
  -Ойна? Почему ты здесь одна, детка?
  -Она не одна, - сказал голос из сгущавшейся темноты.
  И на дорожке аллеи показался Дэн. Он шмыгнул носом и стал рядом с Ойной.
  -Дэн?
  -И он не один, - в сером свете показался Вем и Рина. Вслед за ними вышли Акира и Апар.
  Малышка Ойна подошла к Сони и взяла его за руку.
  -Мессерино, пойдем домой. Рина сделала такой замечательный пирог... Но, кроме вас никто не умеет заваривать вкусный чай. Пойдём, Мессерино, пожалуйста.
  Юма смотрел на всех этих детей огромными удивленными глазами. Он-то думал, что этот странный человек... Но оказалось... Дети... Такие разные дети. Дети с такими глазами.
  
  
  
  Ночь.
  Сиреневое небо, золотые капли звезд, черный рваный горизонт с мерцающими точками городской окраины, а за ночными золотистыми бликами Ингирема - тьма. Писк маневрового поезда. Гудок машины. Касание тёплого ветра к лицу. Гэнги откуда-то с нижних этажей, кажется something diabolical.
  Балкон. Круглый столик. Белая скатёрка с кружевным кантом. Чашка чая на блюдце. Хрустальная пепельница. Золотой квадрат зажигалки. Коричневая пачка сигарет с округлыми краями.
  Луч света на скатерти. Луч света из балконного окна. За стеклом золотой свет, детский смех, чей-то вопрос, звяканье тарелок в мойке.
  Рука.
  В луче рука. Белая сигарета. Мерцание оранжевой точки в темноте, выдох, струйка сигаретного дыма.
  Черный силуэт на фиолетовом полотне ночи.
  Смех и голоса стали громче.
  Открылась стеклянная балконная дверь. Голос Юмы.
  -Мессере, идите к нам! Акира снова мухлюет! Вот, только вы ушли, так сразу и начал!
  Из глубины сияющего комнатного света голос Акиры:
  -Мессерино, они все против меня! Не верьте этому вредному писателю!
  -Кто это, позволь узнать, из нас двоих вредный?! А?! Я вредный? Ну, держись!
  Легкое-легкое дребезжание не вполне закрытой двери. Стекло отражает звук по воздуху, дрожь мембран.
  Боль мембран.
  Кровь из мембран...
  В серой тени закрылся глаз. Сигаретный дым - серебристый, с белыми вставками. Ниже - прямая линия рта. Стиснутая линия. Линия... Линия адской боли!
  АД!
  Снова дребезжание стекла. Шаги. Голос Юмы.
  -К вам можно?
  Глаз открылся. Метнулся в сторону. Острие... Спрячь свою боль скорее! Спрячь! Спрячь!
  Легкий кивок головой.
  Можно.
  Глаза внимательно следили за ним, за Юмой, (заметил ли мою слабость?)... Он подошел к балконным перилам. Облокотился. Посмотрел вниз... Затем, неожиданно, на него.
  -Простите за слова, что прокричал вам там, в городе... Я не знал, что у вас есть такие дети. Такие дети! Я уже обожаю малышку Ойну. Она просто прелесть.
  -Да.
  Внимательный взгляд, пытавшийся рассмотреть в темноте то, что в ней невозможно рассмотреть. Оттенки эмоций. Тени. Их нет в ночи. Ночь и есть непроницаемая тень.
  Снова музыка в точку. Точно-точно, бинго. Чертовы гэнги из чертовой Америки.
  -Я помешал вашему одиночеству?
  Помешал?
  Помешал?
  Всё прошло. Уже ничего не осталось от того, что в данный момент, я называл бы приступом отчаяния. Всё хорошо. Всё хорошо.
  -Нет. Всё хорошо.
  -У вас грустный голос, Мессере.
  -Почему вы называете меня так?
  -Мессере?.. Не знаю... - снова взгляд вниз. - Точное определение, наверное. И Мессере, и Мессерино. Точно о вас... О чем вы грустите, Мессере? Аёра?
  -Да, аёра. Ночь так прекрасна. Эта тихая красота сводит меня с ума. Хочется встать и броситься вниз. Хочется разбиться вдребезги об асфальт. Хочется испытать последний оргазм боли и провалиться в бездну пустоты. Навсегда. Навсегда.
  Удивленный взгляд. Покачивание головой. Вздох.
  -А ваши дети? А ваш... Ваш сын... Как же все они без вас?
  Оранжевая точка в ночи. Пепельница. Дымок из хрусталя.
  -Мои дети... Пока я чувствую прилив аёры, вот вам картина, Юма Романа. Смотрите и думайте.
  Белые глаза в серой тени. Страшные глаза сказочника.
  
  
  *-*-*-*
  
  
  
  Он смотрел в окно на такой знакомый и в тоже время необычный свет американского солнца. Всё, как в Тригоре, на первый взгляд, но... Всё серое и слишком большое. Кто сказал, что Бостон самый европейский из американских городов? Европейские города находятся в Европе. Прага - европейский город. А Бостон - урод. Да, самый настоящий урод, с признаками хронического гигантизма... (Где же пропал Вем?)
  Он вздохнул и посмотрел на табличку, висевшую над стойкой бара, "Не курить!". Пощупав в кармане выступающий бугорок пачки сигарет, он снова вздохнул и осмотрел помещение ресторана, столь же безвкусное и уродливо цветастое внутри, как и снаружи. Американцы любят делать основательно и мерзко. Чего стоит это кошмарное меню?! Сони брезгливо отодвинул от себя захватанный листок бумаги, впаянный в целлофан.
  -Королевство куриных окороков, - шепотом прочитал он затертую надпись. - Или как там это переводится... - посредине листа была нарисована совершенно сумасшедшая на вид курица, восседавшая на троне из вилок. - Брр, извращенцы.
  Рядом со столом снова нарисовалась официантка, остервенело жующая свою жвачку. Она держала в руках стеклянный кофейник со следами пятидневной немытости. Она показала высокому господину в сиреневых очках кофейник и по слогам произнесла "Хотите кофе?". Господин внимательно рассмотрел сосуд в её руке и отрицательно покачал головой.
  "Ир айкит-то" - ответил он и снова отвернулся к окну.
  Безразлично пожав плечами, официантка вернулась к стойке и бухнула кофейник перед лицом огромного мистера в клетчатой рубашке.
  -Точно иностранец, - буркнула она. - Лопочет там чего-то, ни слова не разобрать.
  -Француз, наверное, - предположил мистер клетчатая рубашка. - Или немец... На итальянца, вроде бы, не похож... Итальяшки чернявые, а он светлый вроде... Светлый да?
  Официантка глянула на мистера взглядом "достал старый хрыч!" и скосила глаза назад.
  -Он просто седой. А со свету кажется, что светлый.
  -Седой? Окстись, Молли. Ему же и тридцати лет нет, разуй глаза! Откуда седина? Нет, он точно немец! Немцы все, как один, пепельные блондины.
  -А я говорю, что седой...
  -За ту зарплату, что я плачу тебе, могла бы и согласиться с моим мнением.
  Молли закатила глаза и, сделав два мощных жевательных движения скулами, выдохнула.
  -Как скажете, босс.
  Сони смотрел в окно. Улица, как улица. Дома, как дома. Люди, как люди... Ну, где же Вем?
  Вот кажется... Он присмотрелся... Через оживленную дорогу перебежал парнишка лет пятнадцати, довольно высокий для своего возраста. Он осмотрел маленькую площадь и, заметив большие витрины Куриного Дома, направился к ним. Сони облегченно вздохнул. Наконец-то!
  По ногам потянуло горячим сквозняком. Открылись двери. Минута и... Вем сел напротив Сони и улыбнулся.
  -Как вы?
  -Отличный вопрос.
  Вем осмотрел Мессере, затем посмотрел на стол, на котором, поверх выцветших пятен от больших кофейных чашек, стояла поистине громадная, белая, с логотипом Куриного Дома, кружища. Кофе, по всему было видно, так и остался не тронутым. Вем усмехнулся. Теперь всё понятно. Представляю, как злиться Мессерино. Мало того, что кофе американский - жуть, так еще и курить запрещено. Он глянул на лицо учителя и не смог удержаться от смешка. Какой же вы возмущенно-несчастный, Мессерино!
  Сони Ро развел руками.
  -Мессере, сочувствую.
  -И на том спасибо, - Сони нервно оглянулся назад на стойку, на которую облокотились Молли и ее хозяин, и прошептал. - Они смотрят на меня так, словно хотят съесть. Всё время, пока я ждал тебя, так смотрели. Представляешь?!
  -Им интересно. Не часто, я думаю, в эту забегаловку заглядывают господа в белых костюмах. Да еще и с вашими манерами.
  -Думаешь, в этом дело?
  -Уверен.
  К столику подошла Молли с целлофановым меню и со своим кошмарным стеклянным кофейником. Сони смотрел на эту штуковину в её руках, как на молоток, которым она могла ударить в любое мгновение.
  -Надеюсь, хоть этот по-английски говорит, - пробормотала она. - Будете заказывать что-нибудь?
  -Нет, мы скоро уходим.
  -Кофе, между прочим, остыл. Скажи ему, что кофе нужно пить горячим.
  -Мессерер Ро не может приноровиться к запаху американского кофе. Поэтому он не отпил даже глотка.
  -Кофе, как кофе... Можно подумать у него, откуда он там приехал, кофе по-другому пахнет.
  -Поверьте, по-другому. В Тригоре кофе пахнет так, как он и должен пахнуть - кофе. А не сливками со вкусом ванильной тянучки.
  -Он из Тригоры?! - лицо Молли вытянулось от удивления. Она задумалась на секунду, собралась что-то добавить, но передумала и вернулась к стойке. Там она что-то сказала толстому здоровяку в клетчатой рубашке и они, теперь уже вдвоем, уставились на Сони Ро.
  -Вот опять, - вздохнул тот. - Они просверлят дыру в моей спине своими глазами.
  -Мессере, пойдемте. Всё готово.
  Взгляд поверх очков. Такой знакомый и ожидаемый взгляд. Вем улыбнулся.
  -Апар нашел след черной куклы. Идемте скорее, Акира просто полыхает от желания развязать на улицах Бостона маленькую войну.
  
  
  Так много людей... Сони растерянно осмотрелся. Так много людей!
  Улица... Сони рассматривал ее, склонив голову набок... Большая... Огромная улица. Он достал из кармана музыкальный плеер и, надев наушники, принялся прокручивать список песен. Так, не то, снова не то... А вот, пожалуй... Meadows of heaven вполне подойдёт, чтобы примирить меня с этим кошмарным пейзажем. Он поправил свои зеркальные очки с сиреневым отблеском и посмотрел вверх, на зубчатую вершину утёса-небоскрёба. Наверное, здесь легко потеряться, в этом странном городе, в котором люди спешат куда-то с неподвижными лицами... Мимо пробежал высокий африканец в спортивных трусах. На его синей майке, среди пятен пота, ярко и едко проступала надпись красными буквами "Я ... вас всех!"
  Однако... Какой самоуверенный молодой человек.
  Сони моргнул. В туже секунду африканец спотыкнулся на ровном месте и, с воплем боли, грохнулся на мусорные баки. Пока он ругался и грохотал в мятых жестяных бачках, мимо промчалась стайка пацанов на велосипедах, по луже, обдав его грязной окраинной жижкой.
  Фак!.. Фак! Фак!
  Так-то будет лучше. Не имей привычки заявлять о своей гиперсексуальности так громко. Вдруг, найдется кто-то, кто это проверит. И найдет, что ты всего лишь лузер, барахтающийся в мусорных бачках. Скромнее нужно быть, скромнее.
  Он глянул вправо на Вема. Тот внимательно наблюдал за Дэном.
  Дэн...
  Сони тоже поискал глазами малыша рори. Улица, машины, автобус, деревца в асфальте, яркие рекламы на щитах, хот-доги в цветастой тележке... Где же Дэн? А малыш, между тем, вполне комфортно чувствовал себя на другой стороне улицы, с аппетитом поедая основательно подтаявшее мороженое. Сони улыбнулся, но сразу нахмурился.
  Так-так, я ведь предупреждал, чтобы не увлекались человеческой едой. Строгий взгляд на Вема, (Почему дозволяешь малышам отравлять себя ядовитой человечьей пищей?!). Тот тоже смотрел на Дэна сердитыми глазами. Ясно. Самоуправство. Сони вздохнул. Ребятня бунтовала так, что не было никакой возможности строжить их сверх меры. Ребятня умела смотреть светлыми глазками, в которых вот-вот сверкнут слёзки. И лишь одного этого обстоятельства хватало с лихвой для старших ребят. Акира умел притвориться сердитым, но Вем... У Вема было мягкое и любящее сердце. Ребятня обожала Вема и пользовалась его добротой напропалую. Два маленьких бесенка, Дэн и Ойна, вили из него веревки и помыкали со всей возможной воодушевленностью младших брата и сестры. Впрочем, до времени...
  Кто у нас еще здесь?
  Еще у нас имелся в наличие Акира. Невидимый ангел рори, свободно паривший над улицей. Свет серого американского солнца, всё-таки, отражался в его прекрасных крыльях золотыми волнами, и со стороны казалось, что в воздухе летают солнечные блики. Сони переключил плеер на другую песню. В этот раз The poet and the Pendulum... Странно, всё же, что меня так заводит финская музыка... Не терплю холод.
  Что это движется издали?
  Момент!
  Мессерер Сони внимательно посмотрел вперед. Он смотрел в ущелье из небоскребов... В этом серо-стальном ущелье... К ним двигался кортеж из черных лимузинов. Блестящая линия отраженного света, стремительная черта, идущая параллельно основному потоку машин, подчеркивая неповоротливость потока и его уродство.
  Черные лакированные монстры плавно сбавляли скорость, прижимаясь как раз к той стороне улицы, где стоял одинокий малыш в футболке, не по размеру больше него, и уплетал своё мороженое. Завидев автомобили врага, он, не раздумывая, выбросил недоеденное мороженое в урну, вытер липкие ладони об шорты, (вот же маленький неряха!), и принялся делать вид, что рассматривает красивые черные машинки с неописуемым восхищением. К нему подошел большой усатый полицейский, сел на корточки и принялся что-то выспрашивать. Как некстати!
  Дэн сердито глянул на дяденьку полицейского, затем мимолетно в сторону Сони и Вема, и изобразил несчастного потерянного ребенка, чем сразил полицейского наповал и тот принялся вызывать по рации хотя бы кого-нибудь из участка, отвечавшего за потерявшихся детей. Кажется Дэн, даже всхлипнул разик, для пущей убедительности.
  -Почему Дэн?
  -Он сам захотел.
  -Вем, с каких пор ты идешь на поводу у младших?
  -Не волнуйтесь, Мессере. Дэн всё сделает идеально.
  -Если Акира не опередит... - Сони смотрел вверх на прозрачный сгусток воздуха, стремительно подлетавший к кортежу черных лимузинов. - Ты всё точно объяснил им?
  -Я передал им ваши слова. Передал точно.
  -Без лишней стрельбы.
  -Вы за Акирой следите. Иначе не получится без лишней...
  Кортеж остановился и... И ничего не произошло. (Это точно ТЕ машины? Апар не ошибся?) Двери черных джипов так и не открылись. Автомобили просто стояли, отражая солнце в черно-зеркальных окнах, и тихонько порыкивали вхолостую работавшими моторами. Сони посмотрел на первую машину... На вторую... На третью...
  -Они уезжают!
  Кукловод что-то почувствовал в воздухе... Он принюхивался, припав к приспущенному окну, упершись своими короткими ножками в скрипящую кожу сидений. Он прошептал, наконец: "Ловушка..." - Затем крикнул во все горло - "Ловушка! Смываемся! Живее, живее!"
  Лакированные джипы принялись отъезжать от обочины. Неспешно. Пропуская машины из основного потока. Грозно урча, сердито сверкая фарами.
  Но!
  В это мгновение, малыш Дэн достал из-под своей широкой футболки огромный блестящий пистолет и направил его мощное прямоугольное дуло, с гравировкой тонкими буквами "Vdrizg!", в сторону кортежа. Дяденька полицейский грохнулся на спину от неожиданности и испуга.
  Дуло в воздухе...
  Движение...
  Скошенная гравировка на золоченой коже пистолета...
  Глаза малыша Дэна горели демоническим азартом, он прошептал одними губами: "Опля, тра-та-та... Бум!"
  Выстрел!
  Автоматическая очередь выстрелов!
  Лобовое стекло первого автомобиля скоро было вбито внутрь салона, словно по нему молотили тяжелым железным молотом. Пуленепробиваемое стекло не разбивалось вдребезги, как все обычные стёкла, (увы, увы). Но под градом ангельских пуль оно вминалось вполне себе прилично. Водитель нажал на педаль тормоза, затем дрожавшей ногой на газ, он попытался вырулить в сторону... Но в этот момент на крышу автомобиля опустился Акира. Он держал в каждой руке по автоматическому пистолету.
  Блеск безумной улыбки маленького жестокого ангела!
  Рори Ро!
  Прислонив пистолеты к крыше, он открыл беспощадную стрельбу. В салоне замелькали вспышки очередей, и из приспущенных окон потянулся синий дымок. Стены авто раздувались так, словно внутри взрывались гранаты; и вот, не прошло и минуты, как стекла окон взорвались наружу сверкающими гейзерами. Стеклянная пыль вместе с кровавым туманом. Фырх!
  Взмах крыльев. Рывок вверх. Вперед. Разворот в воздухе, тенью по бесновавшейся в панике толпе. Еще разворот и снова ястребом на кортеж.
  Акира прицелился в следующий автомобиль... В этот миг его двери раскрылись и на дорогу начали выскакивать черные куклы в черных каплевидных очках. Они открыли беспорядочную стрельбу по небу. Ах, какие глупые и неповоротливые куклы! Рори Ро! Акира выстрелил в черную кукольную команду наугад. Просто полосой огня по осатаневшим от злобы лицам, по очкам, по черным пиджакам. Все они, каждый из них, кто попадал под огонь, подлетали вверх от удара пули, (а то и двух-трёх), разбрызгивая в солнечном луче свою черную кровь. Но они всё выпрыгивали и выпрыгивали из машины, словно их там было набито сотня или две.
  Рина в воздухе!
  Сделав плавный вираж, она прицелилась в третью машину...
  Ойна в воздухе!
  Два смертельных огненных потока обрушились на третью машину, выворачивая её наизнанку, вбивая её в асфальт, разрывая черную кукольную плоть, заглушая крики агонии веселой песней истребления врага.
  Акира, тем временем, подлетел ко второй машине и одним мощным рывком руки содрал с неё крышу. Рядом с Акирой появился верный друг Апар. И только-только черный рваный прямоугольник крыши, вертясь, грохнулся в витрину ресторана, Апар открыл стрельбу по куклам, выскакивающим из сизого дыма. Сотня черных кукол! Две сотни! Три!
  Сколько их там?!
  Выстрелы. Огненные полосы. Резкие раскатистые звуки смерти. Ангельские тени, то плавно, то резко скользившие по асфальту...
  На улице воцарилась паника, словно конец света, наконец, настиг тех, кто так его заслуживал. Толпа неистовствовала, пытаясь спасти свои раскормленные тела в магазинах и ресторанах. Толпа рвалась и билась в двери. Толпа сначала выбивала их. Затем вбивала. Вминала. Толпа хотела жить!
  Жить!
  Жить!
  Ангелам рори не было дела до толпы. Они секли автоматными очередями черных кукол, как мертвую траву. Рвали их. Кромсали на мелкие части. Черная кукольная кровь взрывалась в потемневшем от дыма воздухе, как черная водянистая гуашь. Черная кровь в черном воздухе. Черный туман клубился в свете серого американского солнца...
  Сони напрягся.
  Вот сейчас...
  Сейчас...
  Он глянул на Вема.
  Большие серебристые крылья старшего из рори раскрылись с мощным шумом. Он тоже внимательно наблюдал за бойней на дороге.
  Сейчас... Должен, должен появиться он!
  Но, где кукловод?!
  Где же он?!
  Движение в стремительно уменьшавшейся толпе кукол.
  Глаза Сони...
  В дыму, пригибаясь к асфальту, под прикрытием гибнущих кукол, бежал он. Мальчик лет десяти, в аккуратном детском костюме белого цвета.
  Удивленные глаза Сони...
  Куклы прыгали вверх, чтобы защитить своего господина. Куклы закрывали его своими телами. Они падали растерзанные, бессмысленно ворочая стеклянными глазами и раскрывая пластмассовые рты. Падали десятками. Ложились на асфальт, как снопы. А по ним бежал мальчик в белом костюме, оскальзываясь на черной блестящей крови. Шустро бежал. Он умел бегать, этот резвый мальчик со злыми глазами.
  Вем! Займись!
  Рори покорно взмыл вверх и, сделав в воздухе маневр, камнем упал вниз. Пролетая над мальчиком, он схватил его за воротник рубашки и снова плавно поднялся вверх. Мальчик нелепо болтал ногами в воздухе и что-то кричал своим механическим телохранителям. Он кричал им проклятья. Он брызгал слюной от злобы. Он грозил им руками и пытался вырваться из сильных рук Вема.
  А кукольные руки в черных перчатках тянулись за своим господином. Куклы прыгали за ним, прыгали изо всех сил, насколько позволяли полиэтиленовые мышцы. Они пытались за ним бежать, но... Но...
  Вем опустился на асфальт и поставил мальчика перед Сони.
  Тот смотрел на Мессере тяжелым взглядом озлобленного старца, спрятавшегося в теле десятилетнего ребенка.
  Шаг.
  Второй...
  Сони приподнял его голову, пальцем за подбородок.
  -Как тебя зовут, дитя?
  Ненависть в глазах. Он дернул головой, отбрасывая руку Сони.
  -Убивай, если собрался! Убивай!
  Вем нахмурился, мельком глянул на учителя, и... Шлепок по стриженному мальчишескому затылку. Шепот Вема на ухо. Он больно сжал локоть мальчика.
  -С Мессере следует разговаривать почтительно. Обращайся к нему только на вы. Ты уяснил?
  -Пошел ты! Пошли вы все!
  Ты заметил, Вем, что этот мальчик на кого-то похож? На кого?
  Сони подошел к ребенку вплотную и повернул его голову вбок. Светлые волосы мальчика были собраны на затылке в короткую косицу с вплетенной в неё черной шелковой лентой. Его плечи напряглись, и мальчик вырвался из рук Сони. Тот отступил на шаг.
  -Назови мне свое имя!
  -Зачем оно тебе?
  -Я хочу знать... Хочу знать, кого сейчас убьёт мой рори.
  -Ты не посмеешь... - испуганный шепот, побелевшие глаза.
  -Я очень этого хочу. И к тому же... Ты все равно бессмертен.
  -Значит бессмысленно убивать меня! Нет! Не убивай! Не убивай!
  -Назови мне свое имя, и я подумаю... И возможно...
  -Меня зовут Рони! Рони! Рони!
  
  
  
  
  -Вы убили мальчика?! - испуганный шепот Юмы.
  Черный силуэт шевельнулся в кресле и вслед за тем, послышалась усмешка.
  -Нет. Я не умею убивать по-настоящему. Ведь я сказочник, Юма. Я сказочник, который придумывает страшные и, иногда, жестокие сказки. Но убивать по-настоящему...
  Огонёк зажигалки. Затяжка. Дымок.
  -Я хотел узнать кое-что от него. Я хотел подтвердить или опровергнуть догадку, которая мучила меня давно.
  -И что? Она подтвердилась или была опровергнута?
  -Подтвердилась, конечно. Ведь я сказочник. Я не могу не выдвигать безумных идей... Вот только, иногда становится страшно, если вдруг безумие оказывается правдой.
  Ночь.
  Ночь воцарилась в моей душе. Я живу в ночи целый год. С того дня, когда был убит Рой.
  Я сказочник. Да, сказочник...
  Был ли Рой?
  Был ли мастер Симатори на самом деле?
  Не знаю... Вернее, знаю только одно.
  Всегда была аёра. Она бывала черной, как ночь и белой, как день. Аёра... Моя печаль. Моя ностальгия по детству, разрывающая сердце на куски.
  Всегда была только аёра.
  
  
  
  5.
  Он проснулся, как всегда, просто открыв глаза, словно не спал еще мгновение назад. Посмотрел вправо на окно. Затем перевел взгляд на часы, стоявшие на тумбочке, рядом с кроватью. 6:45
  Я спал? Выспался?.. Что я здесь делаю?
  Кто я?
  Меня зовут... Меня зовут Юма Романа. Я нахожусь в уютной квартирке Сони Ро.
  Сони Ро... Ангелы... Точнее сказать, рори. Шесть мальчиков и девочек, которые с обожанием относились к своему учителю и называли его то Мессере, то Мессерино. Вчера вечером Сони Ро показал мне удивительные картины аёры... Затем мы тайно встретились с его сыном, который показался мне странным человеком, (и человеком ли?). Затем мы пришли сюда, в эту замечательную квартирку с запахом яблочного пирога, свежего какао и обстановкой располагающей к приятной дружеской беседе. Мы пили чай и ели пирог, мы весело общались на разные темы... Затем Сони Ро изменился в лице и, извинившись, вышел на балкон. Я играл с рори в игру, которую они называли "двойники", а потом тоже вышел на балкон к одиноко сидевшему Мессерино... И он показал мне еще несколько ужасающих картин... И прекрасных, и ужасающих. То были картины кровавой бойни, которую развязали его маленькие рори в городе Бостоне год назад. То были картины бойни, которую развязал Сони Ро...
  Юма встал с кровати, быстренько оделся и вышел из спальни в большую комнату с солнечным окном и раздвинутыми белыми шторами. Золотой утренний свет бил косым лучом в её середину, рассыпался, как тонкое хрупкое стекло, и становился рассеянным свечением по краям. Луч упирался в круглый стол красного дерева с конфетной вазой посредине. На небольшом диване напротив окна, застеленном белой простынею свернулся калачиком малыш Дэн. Подушку он забил в самый угол, простынь сбросил на пол... Юма поднял её с ковра, расправил и накрыл мальчика. Дети. Всегда так. Всё сбросят с себя, а потом лежат, как полумертвые суслики, и замерзают. Он улыбнулся.
  Дети. Детство... Аёра.
  Запах... Юма глянул в сторону прихожей. Кажется, там вчера он заметил кухню, когда помогал Рине с посудой... Да, там имелась кухонька с белыми шкафчиками на стенах и невообразимыми запахами пирогов и шоколада. Странное сочетание, на первый взгляд - пироги и шоколад... В животе заурчало. А почему нет? Загляну. Да, заварю себе маленькую порцию кофе, выкурю свою утреннюю сигарету, подумаю... Запах... Не кофейный, но такой бодрящий.
  Юма, напоследок осмотрев Дэна, (тот уже завернулся простынёй, и стал похож на кокон бабочки полёвки), и пошел на кухню. Тихо-тихо, стараясь не скрипеть тапками по полу.
  Возле двери он приостановился... Голоса?
  Он прислушался с легким разочарованием. Кто-то тоже не спит и весело себе там беседует. Два голоса... Рина? Вем?
  Юма зашел.
  Теперь всё понятно. Этот запах - свежезаваренный чай в чашках. И чашки на подоконнике. И окно открыто... Запах разнесло по дому сквозняком.
  -Привет.
  -Доброе утро, - открытое чистое лицо Вема. Его внимательные глаза. Цоки-цок, белым фарфором чашки по тонкой плоскости блюдца.
  -Доброе утро, - улыбка Рины. (Ах, какая загадочная девушка!)
  -Давно не пробовал чай... А тут такой запах по всей квартире... Никогда бы не подумал, что чай может так пахнуть!
  Рина достал из шкафчика еще одну белую чашку, лежавшую вверх дном на блюдце, ополоснула её под струёй чистой холодной воды, поставила на холщовую салфетку, (Юма, как завороженный кролик следил за её руками). Затем она взяла стеклянный заварник, сеточку на витой ручке и... Тонкая струйка тёмно-янтарного ароматного чая полилась в чашку. Юма улыбнулся.
  -Сони Ро еще спит?
  Цоки-цок, глаза Вема отвернулись к серому утреннему пейзажу в окне, в котором бродили пока еще одинокие солнечные лучи. Юма снова посмотрел на чашку чая приготовленную для него.
  -Сахар? - Рина подвинула ближе стеклянную сахарницу в стальной окантовке.
  -Я не знаю... Давно не пил чай... Его с сахаром пьют?
  -Кофе вы предпочитаете сладкий? - снова мягко улыбнулась Рина.
  -Да, я люблю крепкий и сладкий кофе.
  -В таком случае, столько же сахара кладите и в чай.
  Две полные ложки. Дзинь-дзинь по звонкому дну и... Первый глоток... Юма закрыл глаза.
  -Маленькое утреннее чудо - свежий чай, прохладца из окна и твои глаза. Кажется, я сейчас смогу полететь и без таких красивых крыльев, как у вас.
  Вем хмыкнул.
  -Осторожнее, господин писатель. Эта девушка не свободна.
  -Вем, - она смущенно отвернулась.
  Юма сел за стол.
  -Я не претендую на твою девушку, Вем. Но отныне, только с ней я буду ассоциировать раннее утро. Она богиня красоты. Ты позволишь, просто тихо восхищаться ею?
  Вполне себе разрешающий жест Вема. Юма присел на подоконник и достал пачку сигарет. Вопросительно глянул на ребят рори.
  -Когда на кухню приходит Мессерино, то он всегда сидит на подоконнике и курит с чашечкой чая.
  Понятно. Юма прикурил и выдохнул дым в окно.
  -Он дома?
  -Нет... - Вем и Рина переглянулись. - Он ушел ночью. Ему позвонил Рой...
  -Рой? - Юма вспомнил парнишку на маленькой площади с карманным коммуникатором в руках. - Но это странно... Вчера он не захотел общаться с Роем. Вчера... Вчера он рассказывал и показывал много странных и удивительных вещей.
  -Про Роя? - Вем посмотрел на Юму.
  -И про вас... - глоток, затяжка. Кофеин, тонин и никотин - главные вещества моего поколения. - Про вас он показал нечто невообразимое. Сейчас мне кажется, что эти картинки были слишком красивыми и жестокими, чтобы являться правдой. Возможно, Сони Ро просто позабавился с моим воображением...
  -Мессерино никогда не лжет, - тихо сказала Рина. - Никогда.
  -Знаете, картинка, в которой малыш Дэн держит в руке большой блестящий пистолет с гравировкой "Вдрызг!" это что-то с чем-то... Извините... Нереальная картинка.
  -Малыш Дэн любит блестящие игрушки, и каждый свой новый пистолет обязательно снабжает какой-нибудь надписью. На пушке Донни он, например, написал "Пробирус-прабирус".
  Юма допил чай и вопросительно посмотрел на Рину. Она подлила ему в чашку.
  -Чем закончилась та история? Про воинственных рори, черных кукол и мальчика со злыми глазами... Сони Ро убил его?
  -Нет.
  Вем смотрел на Юму тем взглядом, от которого он давно отвык. Прямо. Без тени в свету.
  -Он проткнул его сердце золотой иглой, - совсем тихо ответила Рина.
  Юма кашлянул, с удивлением глядя на неё.
  -И это называется - не убил?!
  Рина села рядом с Вемом и обняв его за плечи, поцеловала в висок.
  -Он и ваше сердце проткнул золотой иглой, господин писатель. Но ведь вы живы и пусть кто-нибудь докажет обратное.
  -Ах, значит, это метафора...
  -Это золотая игла аёры. Этой иглы вы не найдёте больше ни у кого из сказочников. Андерсен умел пронзать сердца и всё, пожалуй... Вот, сейчас вы смотрите на то, как просыпается дневное солнце, и чувствуете в своем сердце золотую иглу Ро.
  Юма посмотрел в окно. А ведь, правда...
  Блёстки в каплях росы... Золотые волны в прозрачных лужах на шербистом асфальте... Синее небо и белое оперение облаков в прозрачных окнах дома напротив, в полировке машин, в лужах... Бег облаков... Юма улыбнулся. Вы называете это золотой иглой?
  Ветерок сначала робко коснулся его лица, а затем чуть более задиристо для первого знакомства... Золотая игла, значит... Аёра.
  -Мессере, - прошептал он, наблюдая за высоким мужчиной в сиреневых очках, который задумчиво шел мимо влажных машин, и сверкающих белых роз в клумбах, под окнами дома. Сверкавших росой, как миллиардом алмазов. - Мессере... Мессерино...
  Солнечный свет играл вокруг сказочника, словно призрачное мягкое стекло отражавшее свет неведомого солнца. Влага, которой был напоен утренний воздух, позволила свету рисовать удивительные картины и даже черные тени наполнялись светом, превращаясь в пятна мерцавшие золотом.
  Вем и Рина подошли к окну.
  -Мессере, - прошептала Рина. - А давайте к нему?
  Юма отодвинулся, подвинул к себе чашку чая, (не собираются же они прыгать из окна?!)... Но ребята взобрались на подоконник и, влюблено улыбнувшись друг другу, прыгнули не раздумывая. Белые ангельские крылья раскрылись с глухим упругим хлопком, лицо Юмы обдало толчком свежего ветра. Вем подлетел к окну.
  -Полетели с нами, господин писатель! Аёры хватит на всех!
  -Я простой человек... У меня нет крыльев...
  Вем протянул руку.
  -Только поверьте. Всего лишь поверьте... Драйв аёры, - его глаза лучились белым светом. - Драйв аёры по-настоящему можно почувствовать только в полете!
  Юма смотрел на протянутую для него руку и, не веря сам себе, выпрямился..., затем одним шагом встал на подоконник. Он глянул вниз и отшатнулся, (черный асфальт, острая решетка огораживавшая клумбу с розами). Но пред ним, плавно покачиваясь в воздушных струях на сильных ангельских крыльях, парил Вем. И он протягивал руку.
  Я придумываю свои истории именно о том, как же прекрасно стать на подоконник ранним утром, как прекрасно прыгнуть с него в бездну прохладного воздуха и... И не упасть вниз. Не разбиться об асфальт... А воспарить над серым и унылым миром!
  Юма осторожно протянул свою руку вперед... Кончики его пальцев коснулись кончиков пальцев Вема... Рука ангела крепко взяла его руку.
  -Еще шаг, господин писатель! Всего один шаг!
  Драйв аёры?
  Он зажмурился и шагнул в бездну.
  И он не упал!
  Он не разбился об черный асфальт!
  Когда Юма, наконец, открыл глаза, то увидел веселого Вема перед собой и доброе лицо Рины, за его плечом. Свежий ветер принёс отражение солнца в мерцающем утреннем воздухе и еще далёкое серебряное эхо песни... Ах, что за мелодия!.. Ах, что за песня!... Wee walking in the air... Юма снова посмотрел вниз и увидел свои ноги над бездной... И еще... Еще было движение... Неспешно... Плавно...
  -Чувствуете, господин писатель? Чувствуете, как нечто светлое целует ваше сердце и раскрепощает разум?
  Юма посмотрел вперед, на приближавшуюся серую стену соседнего дома с черными, не проснувшимися еще, окнами. Он поднял голову выше, посмотрел на небо, на серо-фиолетовые облака застывшие над городом. Прошла минута и, вдруг, по их краю пробежала волна света, отблеском стремительного движения мощного солнечного луча. Облака начали растворяться там, где к ним прикасался блистающий поток квантов. Из их фиолетовой глубины, всё ближе и ближе к краю, пробивало себе дорогу всепобеждающее солнце.
  И оно пробило броню ночи! Неслышимым взрывом! Разметав по прозрачной бездонности неба клочки серой и фиолетовой ночи! Гигантский столб света ударил по городу, заблестев в окнах, в машинах, в лужах и в глазах юного поэта, который сидел на крыше недостроенной высотки и ждал именно этот момент. Солнечный свет прокатился по городу взрывной волной, прогоняя холодные тени, испепеляя страшные детские сны и мрачные мысли самоубийц.
  Я лечу, думал Юма, неожиданно обнаружив, что слёзы счастья стекают по его щекам. Я лечу!
  Он посмотрел вниз и прошептал:
  "Мессере, посмотрите же на меня... Я лечу!"
  Белые крылья рори мощно вздымались и опускались, смешивая прохладный ночной воздух с блестящими частицами солнечного ветра. Юма увидел свое отражение в окне соседнего дома... Как странно и нелепо он выглядел. Но в тоже время это была настолько удивительная картина, что маленькая девочка, случайно выглянувшая в окно, так и застыла возле него. Её тёплая ладошка коснулась холодного стекла... Ей было и страшно, и удивительно... Значит, сказки - не вымысел, подумала она. Значит, дедушка был прав, когда сказал, что если верить в сказку сильно-сильно, то когда-нибудь она придёт к тебе в гости. Когда-нибудь, (вот, как сейчас, например), во взорвавшемся солнцем утреннем свете, можно увидеть в воздухе удивленного мужчину с синими-синими глазами и двух прекрасных ангелов рядом с ним. Ангел парень заметит её, в этой сказке, и подмигнет своими добрыми глазами. Ангел девушка прошепчет одними губами, но так, что её слова поймёт сердце, словно произнесены они были громко вслух. Девушка скажет:
  "Однажды, мы придем к тебе и заберем в чистое утреннее небо. Жди нас! Жди нас! Верь в нас! Верь в нас!"
  Девочка отошла от окна и тихонько, но умиротворённо, вздохнув, вернулась в свою тёплую кровать. Она заснула со счастливой улыбкой на губах.
  "Ангелы, - прошептала девочка засыпая. - Заберите меня в свою красивую сказку... Заберите меня, пожалуйста..."
  
  
  Рори бережно поставили Юму на асфальт, а сами взмыли вверх.
  -Мессере, мы полетаем еще чуть-чуть!
  Юма глянул вверх, наблюдая за тем, как Вем и Рина сделали круг во дворе и взмыли выше, за плоские крыши типовых пятиэтажек.
  -Надеюсь, вы уже поняли, зачем я показываю вам это всё, Юма.
  Он вздохнул и посмотрел на Сони Ро.
  -У вас грустные глаза, Мессерино. Что-нибудь случилось?
  Сони Ро... Янтарный взгляд сказочника аёры...
  -Да, я понял... Золотая игла аёры прижилась в моем сердце. Она двигается вместе с его ударами, и раня его, и сразу же заполняя раны жидким золотом. Я не уверен, что это хорошо, Мессере. Но состояние восторга, которое мне подарила ваша аёра, останется со мною до смерти. Теперь я знаю, что легче и естественнее умереть, чем жить в сером бетонном унынии. Лучше выпрыгнуть из окна, чем каждый день, всю свою жизнь ни любить, ни познавать, ни стремиться, ни хотеть.
  Сони Ро задумчиво кивнул, достал пачку сигарет и прикурил.
  - Если мастер Симатори попросит вас...
  -Я уже придумываю слова для этой новой формулы, они уже кружатся в воображении, как тополиные пушинки на перекрёстке дорог. Но... Теперь в моем сердце есть аёра.
  -Мастер тоже увидит её там, в вашем сердце.
  -Он не человек. Возможно, он понимает драйв аёры, ведь он бог красоты... Но ему не тридцать лет, он не умирал от выстрела в висок, и не видел тихой радости, которая живет во всем на этой планете. Даже здесь, в этом сонном дворике есть аёра.
  Сони достал из кармана джинсов ключи и бросил связку, сверкнувшую на солнце, Юме. То едва поймал её, охнув от неожиданности движения Мессере.
  -Поедем, - Сони открыл дверь белого субару и, постучав по крыше ладонью, сел на пассажирское место.
  -Но куда? И зачем?.. - Юма всё-таки сел за руль и посмотрел на Сони.
  -Не задавайте лишних вопросов, Юма. Просто наблюдайте последние картины моей аёры.
  
  
  Белый автомобиль показался из-за поворота, и, сделав плавный вираж вдоль заброшенного круглого здания с окнами бойницами, свернул в окраину Ингирема. Юма заметил на крыше здания покосившийся лозунг, с трепещущими на ветру клочками ткани "Детям империи - солнце империи!" Дорога плавно нырнула с кургана, который с правой стороны порос пожелтевшим на солнце ковылем, вдали из него возвышалась непонятная многометровая конструкция, коричнево-черная в свете утреннего солнца. Слева тянулись двухэтажные зданьица белого кирпича с выбитыми окнами. Луч солнца прыгал по сохранившимся стёклам, чертил огненные зигзаги на осколках, становился изумрудным свечением в одичавших аллеях разбитых напротив белых домиков, рассыпался золотыми монетами в многочисленных лужах на выщербленном асфальте.
  -Здесь когда-то жили люди, - тихо сказал Юма.
  -Здесь были имперские лаборатории, и в городе никто не знает, что в них исследовали, - Сони достал сигарету и протянул её Юме. - Однако в народе эти домики упорно называли ловушками для ангелов.
  Юма смотрел на белые уютные здания, со скамейками возле входов и аккуратными досками, на которых вывешивали объявления. Какое печальное место... Красивое и печальное.
  -Они, правда, ловили ангелов?
  -Здесь, в этих уютных лабораториях, они сделали открытие, которое убило их мечты и надежды. Всё это... - Сони сделал легкий жест в сторону запущенных домиков. - Всё это отнюдь не следствие удачного заговора Американской империи против Москаренда. Увы, нет... В Москаренде узнали тайну, которую американцам еще предстоит открыть... Тайну, которая надломила дух правителей древней империи Москаренда. Надломила дух и волю к жизни... И та же самая судьба скоро постигнет империю Серых Монстров - Америку.
  Мелькнули прозрачным золотом окна фабрики. За серым забором, окружавшим её корпуса из стекла и бетона, вздымались переплетения гигантских труб, и антенны необычной формы, сделанные из белого блестящего металла. Они отражали свет пульсирующими волнами, скользящими по разноцветным крышам домиков, по осколкам в окнах, по зеркалам на машине... Рука Сони Ро появилась в поле видимости Юмы. Лёгкое встряхивание кистью. Дымок на кончике сигареты. Юма взял её, пробормотав неразборчиво "Спасибо".
  -Им не хватило маленького гениального мальчика, чтобы красиво закончить круговорот жизни на планете Ра. Им не хватило маленького гения, который, не понимая истинного значения ангельских слов, мог собирать из них удивительно красивые строчки. И Серой империи не хватает этого гения, тридцатилетнего уже, чтобы понять ангельскую рифму... Рони Симатори всех опередил и вывез мальчика, синеглазого гения, к себе в Тригору. Он один хотел владеть таким сокровищем... Знаете, о ком я говорю?
  Юма посмотрел на Сони Ро. О ком же ты говоришь, Мессере? Обо мне?.. Ты назвал меня гением?
  -Белокурый синеглазый мальчик не мог быть сыном японца Соичиро Романа. Он арий Москаренда... Арии были прямыми потомками нефелинов. А те в свою очередь появились от связи земных женщин и отвергнутых ангелов Арая. Вот вам и вся суть всеобщей нелюбви простых обитателей Ра к Москаренду. Зависть, друг мой, на генном, или если хотите, на интуитивном уровне. Обычная человеческая зависть и ненависть, как следствие.
  -Я симари, житель Тригоры. Эти свои националистические бредни рассказывайте кому-нибудь другому.
  Сони усмехнулся и глянул на Юму, прищурив глаз.
  -Чудес не бывает, ни плохих, ни хороших. Тот факт, что вы понимаете ангельский язык и более того - можете думать на нем, говорит лишь об одном. Вы арий Москаренда. Потомок ангелов, которые пришли на Ра, поддавшись сладким обещаниям Рони.
  Юма вздохнул и махнул рукой. Говорите, что хотите. Не верю я в этот бред! Не верю, хотя режьте меня на куски.
  Автомобиль, тем временем, миновал корпуса фабрики. Следующий вираж дороги, огибавшей невысокий курган с памятником на вершине, вынес их в ту часть города Ингирема, которая когда-то составляла мощь и гордость империи... А сейчас медленно зарастала травой и кустарником. Юма с удивленным восхищением рассматривал картину, открывшуюся перед ним.
  Далекая изогнутая линия горизонта, мерцавшая то сиреневыми, то золотыми бликами, казалась подвижной в набиравшем силу дневном зное. Бескрайнее ковыльное поле, простиравшееся до этой пляшущей линии, светилось золотыми пятнами, бегущими по волновавшейся траве, вместе с серыми тенями от облаков. Дорога чертила замысловатый рисунок в океане степного ковыля, огибая одиноко стоявшие гигантские корпуса заводов, то огромные шары, покрытые листовым железом, проржавевшем по краям. Справа проносились невероятного размера арки, с которых свисали стальные тросы и канаты. Дальше за ними просматривалась стеклянная пика, размером с телевышку, словно наконечник гигантского копья.
  Слева тянулась ржавая железная дорога на платформах и бетонных кубах. Она заворачивала левее и бежала к пирамиде с провалившимся внутрь боком, из которого выглядывали ржавые механизмы и конструкции многоэтажных уровней. От пирамиды, словно белый луч, уходила бетонная линия с черным монорельсом посредине. По её краям, на равном расстоянии друг от друга, возвышались высокие железные стойки со стеклянными, помутневшими от времени, шарами на вершинах. На середине пути монорельса застыла блестящая цепочка вагонов странной несимметричной формы.
  -Боже... Что это за место? - прошептал Юма.
  -Здесь они пытались ловить ангелов... А когда они сделали свое главное открытие, то захотели поймать самого Господа Бога.
  Юма удивленно глянул на сони Ро.
  -Но ведь это безумие...
  -Чего не может позволить себе великая империя? Почему бы и Бога не поймать в сети, если ангелы ловились в неё так легко, как рыбёшки.
  Юма снова посмотрел на гигантскую пирамиду и на черную стрелу монорельса.
  -Ангелов, значит, всё-таки можно ловить.
  -Люди так думали сначала, потому и возгордились необыкновенно. Они были уверены, что придумали технологию, которая позволит управлять всей вселенной... Но однажды, все ангелы, которых они поймали и посадили в стеклянные шары, предварительно усыпив, - открыли глаза. Все. В один момент. Они не должны были проснуться. Сыворотка солнечной грусти, которую изобрели ученые Москаренда, казалось, гарантировала вечный ангельский сон... Но... Они проснулись, всё-таки.
  -Что случилось потом?
  -Ангелы встали и расправили свои прекрасные белые крылья, разбив толстое стекло шаров так легко, словно оно было хрупким-хрупким, тонким-тонким. Они улетали из этого места по одному. И каждый из них, прежде чем улететь, говорил по одному слову на ангельском языке. Ученые не сразу сообразили записывать эти слова, а когда сообразили, то три первых слова уже были забыты. Тридцать три ангела было здесь, в черной пирамиде. Они взмывали над мрачными механизмами ловушки, и летели к светящемуся треугольному выходу. То была незабываемая картина, мой друг. Картина достойная Босха, я думаю... Из черной-черной пирамиды, как снаряды из пушки, вылетали сгустки света. На улице, (те, кто стоял внизу, видели), эти светящиеся сгустки становились детьми с лебедиными крыльями. Дети, даже мельком не глянув вниз, на удивленных, задравших головы вверх, людей - взмывали в серое облачное небо и исчезали за облаками со вспышками света.
  -Вы рассказываете так, словно видели всё, что здесь происходило.
  -Вем... Он был одним из тех ангелов, которых поймали люди.
  -Какое же слово сказал Вем?
  Сони смотрел на удалявшуюся в сторону пирамиду.
  -Аёра... Он сказал - аёра.
  -Это ангельское слово?
  -Возможно... Мне казалось одно время, что я придумал его. Спустя время, я был уверен, что выхватил это слово из солнечного луча... А сейчас... Аёра... В этом слове скрыто столько силы и красоты, что я боюсь предполагать, кто же на самом деле шепнул мне на ухо "Аёра".
  Горячий ветер, лишь слегка остуженный скоростью, развивал волосы Юмы.
  -Люди смогли как-нибудь использовать тридцать ангельских слов? Они смогли их перевести?
  -Отчасти... Ведь первые три слова были потеряны.
  -Что это были за слова, Мессере?
  -Послание Бога людям Москаренда.
  Секундный острый взгляд Юмы в сторону Сони Ро.
  -Наверное, что-то страшное было в них?
  Сони снова закурил и грустно усмехнулся.
  -Послание состояло из нескольких предложений. Перевод каждого хранился и исследовался отдельно. Я знаю только ту часть послания, которую переводил лично сам.
  Снова острый взгляд Юмы.
  -Вы знаете райи-ра?!
  -Я знаю не так много, сколько хотелось бы. Но достаточно, чтобы жалеть о том, что знаю, всё-таки, слишком много.
  -Мессере!
  -Двести лет из своих трёхсот тридцати я занимался маленькими ангелами. Двести лет я управлял тюрьмой для ангелов, которые не могли или не хотели взрослеть... А теперь скажи, как думаешь, я знаю ангельский язык райи-ра?
  -Ясно... Но как вас занесло в империю?
  -Я оказывал магические услуги имперским исследователям несколько раз, по просьбе Рони... Точно та же ситуация повторяется сейчас с Серой империей... - Сони смотрел на приближавшееся здание из стекла, которое было похоже на гигантский куб, стоявший посредине огромной квадратной площади из черного гранита. Он казалось, толи накренился вперед от удара неведомой могучей силы, то ли специально был погружен в землю таким необычным образом. По четырем сторонам от куба на гранитном монолите были начертаны незнакомые символы... Юма присмотрелся внимательнее... Точнее сказать, не начертаны, а... Символы были вплавлены полосами червонного золота в холодный камень. На передней площадке, кроме символа, еще блестело квадратное озеро с хрустальными колоннами по четырём углам. Солнечный свет отражался от ровной водной глади белым слепящим пятном, ранящим нервные окончания глаз своим резким блеском.
  -Не спрашивайте меня о том, что я не могу и не хочу рассказывать, Юма.
  Тот удивленно глянул на Сони. Он даже сбавил скорость от удивления... Голос... Седой голос очень старого и очень уставшего человека... Что это с Мессере?
  Сони Ро смотрел на стеклянный куб печальными глазами. Впрочем, в них Юма разглядел еще кое-что... Кое-что... Наверное, это боль воспоминаний? Сожаление о совершенных грехах? Ностальгия о том, что не совершил их еще больше?.. Что же это за странный серебряный отблеск в его глазах?!.. Однако он так стар, так стар...
  -Сверните к стеклянному кубу, Юма. Я чувствую его присутствие... Поворачивайте же!
  Юма недоумённо пожал плечами и повернул руль.
  Машина резко повернула влево под указателем на ржавом столбе. Юма успел прочесть надпись "Блок 5. Линза Ро. Приготовьте пропуска!"
  Линза Ро?
  Солнце сверкнуло в сохранившихся окнах контрольно-пропускного пункта, больше похожего на прямоугольный аквариум, чиркнуло по лужицам и, прочертив огненные дуги на арке из нержавеющей стали, погасло в непроницаемо-черном граните. Автомобиль проехал под поднятыми шлагбаумами с облупившейся краской на ржавых трубах и, набирая скорость, помчался по черной площади к накренившемуся стеклянному кубу. Он сбавил ход, когда проезжал мимо квадратного озера с хрустальными колонами. Юма посмотрел на синюю-синюю, словно зеркальную, поверхность озерца. В ней отражались призрачно-белесые полосы облаков и аквамариновая глубина ясного неба. Чего в ней больше, собственной своей сини или отраженной синевы неба? Гипнотическая чистота... На лице Юмы отражались солнечные пятна, отраженные мелкой водной гладью.
  -Всё-таки он здесь, - шепот Сони. - Мы договорились. Точнее сказать, он предложил мне выход их положения, которое сам же и создал. Я не знаю, зачем ему всё это... Планы Рони так же загадочны, как и планы Отца. И возможно, всё это один план... Мне жаль, Юма. Но скоро он заберет тебя и уже не отпустит никогда. Ты тоже часть его плана. Не понятная мне часть.
  -Разве это плохо, Мессере, быть часть плана мастера Симатори? Вы же с ним, не смотря ни на что!
  -Я люблю его, люблю всем сердцем. И буду любить его всегда, до смерти... Даже если бы он был самим сатаной, всё равно бы любил.
  -Кто он, мастер Симатори? Мне очень нужно знать это... - Юма осекся на полуслове. Впереди, возле огромных стеклянных ворот в гигантский куб стояли два человека. Мальчики, пятнадцати и десяти лет. В старшем мальчике он узнал Роя, которого видел один раз на маленькой площади перед казенным имперским зданием. Тонкая фигура в черном, с развивающимися мягкими, как шелк, волосами. Руки в карманах шортов. Чуть ссутуленные плечи. Робкий и в тоже время дерзкий взгляд исподлобья.
  Второй...
  Второй мальчик, светловолосый маленький господин в белом костюме, с надменным лицом и небрежно-высокомерной осанкой, стоял рядом и бросал на Роя вопросительные взгляды. Он явно чего-то не понимал. И это обстоятельство слегка раздражало его.
  -Когда вы описывали мне ту бойню в Бостоне... Это же... Это Рони, да?
  -Настоящий Рони. Тот, который был убит, затем воскрешен ценой... Впрочем, цена Отца известна только ему самому.
  -О чем вы Сони Ро? Кем он был убит? Кто он такой, этот мальчик в белом?!
  -Остановите здесь.
  Визг тормозов. Упругое покачивание. Тишина... Хотя нет, тишина, разбавленная тихой песней ветра и шелестом ковыля...
  Сони вышел из машины и достал сигарету.
  Огонек зажигалки. Белая черта дыма, вытянувшаяся на ветру. Янтарные зрачки над сиреневыми очками.
  -То предложение, которое я перевел для ученых... - Сони посмотрел на чистое небо. - Оно звучит так... - шепот на крепчавшем ветру, слова, ранившие в самое сердце. Острый взгляд Сони в упор. Юма отступил на шаг, из его глаз потекли слёзы. - Переведите его Юма. Вы второй человек на земле, кто знает ангельский язык. Скажите вслух то, что сказал людям Бог.
  -Я живу среди вас, а не над вами, - прошептал Юма.
  -Зачем?! - шепотом прокричал Сони Ро, не отводя своих пугающих глаз от Юмы. - Зачем он сказал им это? Зачем он живет на земле?! Зачем вседержителю, создателю всего сущего, жить на планете, одной из миллиардов во вселенной?! ЗАЧЕМ?!
  Небо... Такое восхитительное небо отражалось в стеклянных стенах.
  -Это метафора... - прошептал Юма.
  -Бог всегда говорит прямо. Ему нет нужды в пустых метафорах.
  Юма глянул на мальчиков. Тот, чтобыл в белом костюме, смотрел на Сони настороженными глазами. Он боялся?
  -Пап? Я сделал всё, как ты просил, - ветер принёс голос Роя.
  -Зачем... Это не правильный вопрос... Правильный звучит так: "Ради кого Отец живет на земле?"
  -Мессере... Я не уверен, что хочу узнать эту тайну... Пожалуйста, не говорите мне больше...
  -Ради него, - перебил Юму тот и показал на мальчика в белом костюме. - Ради него он обрек себя на безумие... Ради него он терзает эту несчастную планету своим присутствием... Ах, как же ошибаются все эти святоши, изображая его старцем на облаке! Они даже вообразить не могут, что Бог молод, целеустремлен, беспощаден к врагам и щедр к друзьям. Мне видится иная картина. Я вижу высокого красивого блондина с пронзительно-зелеными глазами, в роскошном белом костюме с алой розой в петлице. Вижу его волосы, собранные на затылке в тонкую косицу, с вплетенной черной лентой. Я вижу его в толпе... В спешащей толпе, которая не замечает, КТО стоит среди неё. Стоит и с интересом наблюдает...
  Бог, кто же ты на самом деле?!
  Он так активно вмешивается в жизнь нашей маленькой планеты, что вся остальная вселенная с трепетом наблюдает за его игрой и боится, что однажды он нагрянет и к ним! Он суровый и прекрасный Бог! Его сердце горит как солнце, испепеляя врагов и согревая друзей. Он максималист и в тоже время... И в тоже время... Он любит нас. Его любви так много, в ней столько оттенков, от жгучей ревности до сладкого любования, что однажды своею любовью он уничтожит почти всё человечество. Его любовь это огонь, а не серая благость. Огонь! Ревность! Свет без теней! Это любовь до смерти!.. Крепкая, неиссякаемая любовь!
  -Замолчите! - крикнул Юма, зажмурившись, и прошептал: - Замолчите, прошу... Я не вынесу этого богохульства... Хотя... Хотя понимаю сердцем, что вы говорите правду... Но слушать это выше моих сил, Мессере! Ни слова больше! Умоляю, больше ни слова!
  -Серебряное сердце, - усмехнулся Сони Ро. - Серебро не ржавеет, но со временем оно становится черным... У тебя почерневшее сердце, Юма? Чистое или черное?
  -Это безумие...
  Сони отвернулся от него и снова посмотрел в небо.
  -А вот и мои рори.
  Юма глянул вверх. В чистой небесной синеве появились мерцающие острым блеском точки. Юма прикрыл глаза ладонью, чтобы лучше рассмотреть их. Они приближались так стремительно... Птицы?.. Ангелы?!
  Ангелы!
  Его глаза удивленно округлились, и сердце принялось со звонкой болью биться в груди, (серебряное или черное сердце?)
  К ним летели шесть ангелов рори, плавно взмахивая своими большими красивыми крыльями в драгоценном сиянии солнца. Золотые отблески на белых крыльях слепили глаза... Золотые отблески в прозрачной синеве... Юма опустил глаза и глянул на Сони. Мессере наблюдал за своими рори с восхищением и умилением.
  Не прошло и минуты, как рори достигли стеклянного куба и закружили над мальчишками. Крик маленького Рони:
  -Рой, я боюсь! Зачем ты привел меня сюда?! Зачем эти дети-птицы кружат над нами?! Зачем здесь этот злой волшебник с красными глазами?!
  Едва слышимый ответ Роя, вместе с порывом ветра:
  -Я не тот Рой... Я настоящий... Волшебник с красными глазами выкопал меня из стеклянной могилы сегодня ночью. Он обменял меня на свое сердце.
  -О чем ты говоришь, Рой?!
  -Он мой отец, - совсем тихо. - Твой отец убил меня... Мой отец выкупил меня ценой своего сердца... Сейчас будет больно, Рони. Терпи!
  -Рой! Что здесь происходит?! Я не хочу боли! Я боюсь боли!
  Юма вздрогнул и застыл, как парализованный, когда Акира, сложив крылья, ринулся вниз. Он достал из-за спины большой блестящий пистолет... Направил его на мальчика в белом костюме... И принялся стрелять. Не останавливаясь ни на секунду.
  Вспышки выстрелов. Гранитная крошка, с визгом отлетавшая от монолита. Стеклянные брызги кубической стены. Красные фонтанчики крови из белой ткани костюма.
  Рони закричал. Махнул рукой в сторону Акиры... Блистающий отраженный свет от стекла хлестнул по рори упругой волной, (потрескивая, словно наэлектризованный, оставляя за собой светящийся след). Но Акира успел увернуться и отлетел в сторону. Сразу же его место занял Апар, его верный друг.
  Выстрелы. Алые брызги. Кровь, как вода.
  Новая волна света успела задеть Апара. Он едва удержался на лету, судорожно взмахивая крыльями.
  Его место занял Дэн. В руках по пистолету.
  Стена огня. Кровь брызгала тонкими гейзерами в растворенный солнечный свет первой половины дня.
  -Что здесь твориться? - прошептал Юма побелевшими губами.
  -Этот ребенок десяти тысяч лет от роду, умеет только нападать. Защищаться он никогда не умел... Его черное сердце растворило мою золотую иглу. Мне придется сделать новую инъекцию света во тьму.
  -Рори расстреливают его... Остановите их! - Юма схватился за руку Сони.
  -Они забирают его силу и волю к сопротивлению, всего лишь. Как могут, как только это возможно... И... Никогда не прикасайся ко мне!
  Острый хлещущий взгляд янтарных глаз. Юму откинуло на метр от Сони. Откинуло и прижало к граниту, чтобы не мешал.
  Рори кружили над кричавшим Рони и стреляли, стреляли, стреляли.... Юма закрыл глаза, обессиленный. Его серебряное сердце звенело в груди... Звенело, звенело...
  Но, вот наступила тишина, нарушаемая лишь мощными взмахами ангельских крыльев.
  Щелка в глазах. Чуть-чуть приоткрой один глаз и сразу же закрой, если там... Если там... Он почувствовал, что сила, прижимавшая его, ослабла и скоро совсем исчезла. Он поднялся на ноги, покачиваясь, как пьяный.
  Безумие, безумие, безумие... Когда же закончится это безумие?!
  Он видел черный силуэт Мессере перед собой в переливающейся золоченой окантовке света. Мессере поднял руку... В ней что-то сверкнуло... Игла?.. Такая длинная игла... С острой солнечной искрой на острие...
  Юма перевел взгляд на мальчишек и задохнулся от ужаса. Окровавленный Рони стоял на коленях перед Роем и, цепляясь за его одежду, пытался встать на ноги.
  Рой безучастно смотрел на Рони. Просто смотрел.
  Золотая игла на ладони Мессере сверкнула солнечным лучом через площадь и оказалась в руках Роя. Тот посмотрел на отца, затем в перекошенное от боли лицо Рони, размахнулся и...
  Юма вскрикнул. Нет!
  Рой вонзил золотую иглу в сердце Рони. И в тот же миг она стала слепящим солнечным потоком, пробившим худенькое тельце насквозь. Рони закричал...
  Эхо унесло обрывки крика в волновавшееся на ветру ковыльное море... Обрывки крика, которые погасли вдали, как блики на закрывшемся окне.
  Рони обмяк и сполз на гранит.
  -Мессере, что же вы натворили... Что же вы натворили... - Юма замолчал, так и не договорив до конца. Ибо в эту минуту, в гигантской стеклянной стене куба появилось отражение пронзительно-зеленого глаза. Глаз этот смотрел на Сони.
  -Я выполнил твою безмолвную просьбу, мастер, - прошептал тот. - У нас есть еще год... И к тому же, Рой будет присматривать за ним.
  Солнечное отражение, такое же, что било по рори с электрическим звуком, оторвалось от стеклянной стены и медленно, словно воздушная ткань, опустилось на скорчившегося Рони.
  
  
  
  Красивый белый автомобиль стремительно и плавно приближался к окраинам Ингирема. Юма глянул в салонное зеркало на заднее сидение. Пальцы крепче сжали руль, до побелевших суставов...
  В узкую полоску отражения как раз попала голова Рони лежавшая на коленях Роя. На побелевших губах этого древнего ребенка пузырилась алая ангельская кровь с запахом терновника. Кровь стекала по подбородку сплошным потоком... Даже его зубы казались красными от крови...
  Казалось, что он умирает. Или он уже мёртв?
  Но вот, спустя мгновение веки его глаз начали едва заметно трепетать и всё-таки приоткрылись в две узкие обморочные щелки. Рони закашлялся, брызгая каплями крови в чистый воздушный поток, захрипел, схватился тонкими бледными пальцами за горло... Он открыл рот, словно задыхался, он начал выкрикивать проклятья на ангельском языке... Его тело выгибалось на сидении, размазывая красную-красную кровь по белой коже...
  Отец!
  Но боль отступала... Всё-таки отступала... Мальчик снова успокоился и лишь тихонько стонал, вцепившись обеими руками в черную футболку Роя.
  Рой... Такой необычный и благородный... Такой, каким должен быть сын сказочника. Юма подумал, что ему страшно взглянуть в глаза этого мальчика с черными шелковыми волосами. Почему? Он не знал... В отражении появлялась рука Роя. Она осторожно касалась бледного лица Рони платком, вытирая алую кровь.
  -Пап, он стал горячим.
  -Он станет таким горячим, что будет обжигать, как раскаленный на огне пятак.
  Юма скосил глаза вправо, на Сони Ро. Мессере смотрел на проплывающие мимо золотые отблески в огромных окнах брошенных фабрик, на росистую траву, на низенькие покосившиеся бараки в окружении сливовых и грушевых садов, на огненные полосы рельсов... О чем он думал, этот сказочник с янтарными глазами? Почему ни разу не повернулся к сыну и если разговаривает с ним, то так холодно?
  -Пап... Я весь испачкан его кровью... Пап...
  -Потерпи.
  -Он прижимается ко мне, всё время прижимается... Мне плохо и противно от того, что он прижимается! Пап!
  -Потерпи.
  Юма наклонился к Сони и прошептал.
  -Перейдите на мое место, Мессере. Сядьте за руль. Я помогу Рою... Неужели вы не видите, как ему плохо с этим ребенком, черт вас возьми!
  Сигарета, дымок, затяжка.
  -Он обречен на дружбу с ним навсегда. Теперь он будет сдерживать разрушительную силу маленького Рони. Пусть привыкает.
  -В этом и заключается ваш договор с мастером?! В том, чтобы мучить Роя?
  Глаза Мессере хлестнувшие наотмашь!
  Юма отвернулся... Пусть лучше будет дорога перед глазами, чем этот кошмарный взгляд.
  -Он связал их жизни. Поэтому допустил смерть моего мальчика... Чтобы поставить мне условие.
  -Поступок достойный его... - зло усмехнулся Юма.
  -Придет время и Рони спасет Роя, за то, что он спасал его сейчас. Вы не видите времени так, как видит его мастер Симатори. Оно для него, словно логарифмическая линейка в руках... - он отвернулся, выдохнув сигаретный дым. - И у меня нет выбора... Просто... Нет выбора.
  Окраина Ингирема постепенно переплывала в основную часть города. Юма глянул вверх. Рори поднимались всё выше, по мере того, как город преображался, принимая свой истинный облик.
  Неужели я больше никогда не увижу их? Ни рори, ни Мессере?
  Он глянул на Сони Ро.
  -Куда мы направляемся?
  Сони Ро пожал плечами, но не отвернулся от красочных картинок Ингирема.
  -Я полечу с Роем и Рони в империю Серых Монстров. А потом... Вы вернетесь в Тригору. Мастер ждет вас.
  -Я хотел сказать вам, Мессере... Хотел сказать спасибо.
  Короткий взгляд Сони Ро.
  -Спасибо за аёру, которую вы подарили мне. Все ваши уроки я сохранил в сердце, хотя большую их часть не понял. Я надеюсь, что со временем...
  Машина скользнула в сверкающий каскад солнечных отражений, взметая за собой белую волну тополиного пуха.
  
  О, этот драйв аёры!
  
  
  
  КОНЕЦ.
  
  
  Сони Ро Сорино.
  
  (продолжение следует)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"