Аннотация: Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедших в прошлые сборники. История десятая о том, как и что иногда просыпается в груди, как и кто иногда просит его найти.
Куклы Ван Крида. Deus mechanica.
Истории в картинках словами.
История десятая: Солнечный мальчик.
Рене постучал в дверь и зашел в кабинет, не дождавшись ответа. В руках сурового старика слуги был поднос с чайными принадлежностями. Через пару шагов Рене остановился и осмотрел кабинет мастера Ван Крида. Вот, что с этим мальчишкой делать? – мрачно подумал он, обозревая неразобранные коробки с запчастями, что стояли по правой стороне. – Год живем в Стокванхейме в таком прекрасном и светлом доме, а он коробки разобрать не может. И вечно за них цепляется, между прочим!
А «мальчишка», между тем, сидел на подоконнике и смотрел во двор. Это был высокий, черноволосый юноша двадцати одного года от роду, с печальным лицом. К слову сказать, он умел работать, Рене не мог этого не признать, и всего за год заработал-таки себе имя, недурной для своего возраста капитал и положение, придумав и собрав не менее двух десятков кукол, каждая с уникальными характеристиками. Он уже был вхож в приличные дома и знаком с местной элитой. Его ценили, на него ссылались, к нему прислушивались гораздо более старшие и опытные коллеги по цеху. Но... Иногда на мастера нападала хандра, как сегодня, и он проводил дни напролет либо здесь, на подоконнике, рассматривая солнечных зайчиков, прыгавших по шумной кроне липы, что росла посреди двора. Либо непосредственно во дворе, под любимым своим липовым деревом, сидя на скамье, разведя руки по спинке и всматриваясь в крону, в которой играли и переливались волны света и теней. В эти моменты по бледному лицу Моргана ползали золотистые точки и черточки. Он любил тишину и свет. Но часто печалился. Рене давно решил, что эти приступы меланхолии, как он называл их сам в себе, случались с Морганом из-за грустных воспоминаний о Верме. В столице всегда была зима, что-то около середины февраля, и она всё ещё угнетала юного хозяина, так и не отпустив до конца за весь этот год в солнечном Стокванхейме.
Рене кашлянул, привлекая внимание Моргана к себе.
–Ваш чай, мастер, – сказал старик и сделал еще пару шагов в сторону рабочего стола, заваленного чертежами и механическими деталями. – Хотя и не понимаю.
Морган вздохнул и с большим трудом заставил себя отвести взгляд от липы. Он глянул на Рене и виновато улыбнулся. Старик лишь закатил глаза, – мальчишка, всё же, право слово.
–Чего ты не понимаешь, старина?
–Вы всегда пьете кофе, а тут вдруг чай.
–Но ведь мастер Ван Римб весьма хвалил этот сорт.
–С каких это пор вы прислушиваетесь к мнению каких-то там мастеров Ван Римбов? – Рене хмыкнул и перевел взгляд на некую фигуру, что стояла возле миниатюрного сборочного столика по левой стороне, как раз между двух здоровенных книжных шкафов с пока еще пустыми полками. – И кстати, наступил назначенный день. Дата, мастер.
–Дата? – Морган снова смотрел во двор, где легкий ветерок кружил по брусчатке спирали осыпавшегося липового цвета. Воздух нагрелся к полудню и стал словно бы линзой, искажавшей перспективу, отчего казалось, что мощеная дорожка, сразу за липой, уплывала вверх.
–Назначенная вами дата, – старик подошел к столу и нахмурился, пытаясь найти среди листов с чертежами и замысловатых механических блоков местечко для подноса. Наконец, найдя таковое, он установил поднос, взял чайник, и глянул назад. И посмотрел он снова на тот предмет, что стоял возле сборочного столика с инструментами, похожими на хирургические. А предмет этот был весьма похож на ребенка лет десяти в нарядном белом камзоле. Всего две вещи несколько смутили старика слугу. Это накрытая белой тканью голова, будто мастер не хотел видеть лица своей новой куклы. И вскрытая грудь, в обрамлении золоченых пуговичек расстегнутой рубашки, в которой вполне себе отчетливо просматривались разные непонятные для глаз и ума Рене механические штуки.
–Ах, ты об этом... – невнятно пробормотал Морган, не отрывая взгляда от мельтешивших по брусчатке солнечных пятен и кружащихся липовых цветов. – Неужели сегодня?
–Согласно моим записям, заказчики придут вечером. И этот час назначили вы.
–В общем-то, у меня все готово. Осталось только... – юноша снова нехотя оторвал взгляд от солнечной игры во дворе и посмотрел на куклу с покрытой головой. – Осталось только вставить и подсоединить сенситивный блок.
–Я извиняюсь за то, что вмешиваюсь не в свое дело. Но мастер, почему вы до сих пор не сделали этого? – Рене глянул на стальную подставку посредине сборочного столика, на которой, собственно, и располагался упомянутый блок. И похож он был на беспорядочный клубок тонкой проволоки в медном круге. Рене знал, что этот хаос был лишь видимой и самой непонятной для непосвященных частью кукольного организма. Сенситивный блок лишь казался хаосом, бессмысленным и небрежно намотанным, таковым не являясь по сути. Потому что каждую нить и каждый слой в этом хаосе мастер укладывал тонким пинцетом по нескольку часов. Поэтому на сборку сего блока уходило никак не меньше трех дней.
–Засмотрелся, знаешь ли, – Морган снова виновато глянул на Рене, но не удержался, вернулся глазами во двор. – Всё не привыкну к свету и теплу. Так много солнца. Разве такое может быть, Рене, чтоб так много?
–Извините, мастер, но я вынужден снова напомнить, что заказчики будут вечером. Если быть точным, то через пять часов. Уверены, что успеете?
–Там работы на пару-тройку часов, не более.
–Поэтому, прошу вас, выпейте чаю с фруктовыми мармеладками, и приступайте-таки к работе. А то получится как в прошлый раз, когда вы собирали куклу танцовщицу в авральном темпе и забыли вмонтировать в нее блок продольной устойчивости.
–Однако она стала звездой в салоне дамы Вронцы, – буркнул Морган, но скоро улыбнулся и с хитринкой глянул на Рене. – Я компенсировал недостающий, как ты подумал, блок кое-чем другим.
–Так вы сделали это намеренно? – хмыкнул Рене, налив чаю в чашку тончайшего орданвингского фарфора и сняв золотую плетеную крышечку с конфетницы.
–Более чем! Теперь она умеет подпрыгивать и приседать, кружиться в танце и не падать!
–Ваш чай, мастер, – Рене отошел о стола и слегка поклонился. – С вашего соизволения я уйду на кухню. Там у меня порядок, в отличие от кое-кого. Но нужно еще проследить, чтобы рабочие ровно вставили новые рамы в оконные проемы.
–Ох, Рене, что бы я без тебя делал?
–Наши бы себе нового слугу, молодого и молчаливого.
Рене подошел к двери и уже взялся за ручку, когда услышал упрямый шепот своего юного хозяина:
–Нет уж. Мне нужен старый и ворчливый, как ты.
–Пожалуйста, не забудьте собрать куклу к пяти часам, – старик открыл дверь и не удержался, глянул-таки назад. В этот момент по кабинету пробежался легкий сквознячок, зашуршавший чертежами и страницами толстых справочников по механике. Еще сквозняк коснулся белой ткани, что покрывала голову кукольного мальчика, сначала чуть приподняв ее, а скоро и вовсе сбросив на пол.
Рене нахмурился. Странное чувство появилось в груди. И еще воспоминание. Это лицо... Эти золотистые волосы... Этот задорный нос...
Старик был уверен, что где-то уже видел это лицо. Где-то и когда-то, и не один раз. В первый, кажется, это было семь или восемь лет назад, он привез отца Моргана в школу солнца, когда тот спьяну пожелал проведать сына. И пока ждал своего хозяина, Редиарда Роххи, вдруг обнаружил перед машиной мальчишку с очень похожими лицом, волосами, носом... Тот с уважением рассматривал громадный пароэкипаж генерал-губернатора Вермы с золотым гербом на двери. А потом спросил:
–Вы привезли папу Моргана Ван Крида?
На молчаливый кивок водителя, мальчик улыбнулся и продолжил:
–Здорово! Сейчас Моргану так нужен отец. Да хоть кто-нибудь!
–А вы-то кто? – не удержался и спросил Рене.
–Друг Моргана.
–И что же, разве вы не кто-нибудь, который так нужен Моргану? – Рене с насмешкой наблюдал за тем, как вспыхнули щеки мальчишки. Хмыкнул и закончил: – А еще друг называется.
–Ему мало одного меня, – тихо ответил золотоволосый мальчик и опустил голову. – А для меня одного слишком много Моргана.
–Загадками говорите, юный господин, – Рене посмотрел в перспективу соснового парка, которая таяла в мареве раскаленного воздуха, поднимавшегося над асфальтовыми дорожками.
–И правда, слишком много я говорю, – мальчик как-то странно посмотрел на старика шофера. Словно решая что-то по его поводу. – Всё равно не отпущу его. Никому не отдам. Пусть и лопну от переполнения.
–Ступайте, юноша. Много слов – мало дела, сами знаете как в народе говорят.
–Тогда, пусть будет меньше слов и больше дела? – мальчик подмигнул старику, как давнему другу, и понесся со всех ног в сторону школьного общежития.
Рене смотрел ему в след и думал, что вот тебе странность – незнакомый ребенок, а поди же ты, уже тебе и другом стал. Славный мальчик. Если он и правда друг Моргану, то за хозяйского сына можно было не волноваться. Этот ни за что не предаст.
Во второй раз он встретил этого мальчика уже весьма повзрослевшего... Да, он увидел его в одной из пыточных камер в сером здании министерства высшей справедливости. И снова причиной было желание подвыпившего Редиарда сначала просто покататься на пароэкипаже по городу, а потом хоть как-то досадить любезному Йохану, которого он презирал и ненавидел давно и всей душой. Они просто проезжали мимо хмурого казенного здания министерства, как вдруг Редиард крикнул: «Рене! Стой! Это ведь обиталище лысого червя Йохана, дери его черт? А ну-ка пойдем. Сейчас я ему проверку устрою. Сейчас он у меня попляшет!» Рене завел его в здание, да еще и сопровождал, придерживая за локоть.
И в одной из камер... Да, в одной из камер Редиард нашел-таки Йохана за работой. Его и толстого палача с запачканными кровью руками. И еще пыточный стол с прикованным обнаженным телом. И взгляд хозяина, полный ненависти, обращенный на шокированного неожиданным визитом Йохана. И вдруг узнавание. Да, они оба узнали в испытуемом того мальчика с золотистыми волосами из школы солнца...
Рене моргнул и посмотрел на Моргана. А тот с удивлением смотрел на старика.
–Вы что-то сказали, мастер?
–У тебя такое лицо, будто привидение увидел, – Морган сначала посмотрел на кукольного мальчика, потом снова на слугу. – Вот я и говорю, ты чего?
–Ах, это... – Рене улыбнулся.
Потому что вспомнил, что в тот страшный вечер Редиард приказал освободить полумертвого юношу и закрыть дело под каким угодно предлогом. Все же, доброта, пусть и немного, жила в этом болезненно красивом ангеле, хотя тот и прикладывал много усилий к тому, чтобы казаться равнодушным злодеем. Ибо в тот вечер генерал-губернатор лично разорвал путы на руках и ногах юноши, и взял его на руки. А когда любезный Йохан опомнился от шока и начал стращать карами от имени капитана Рога, просто глянул на него мимоходом и прорычал «Заткнись, червяк». Редиард отвез спасенного в госпиталь Благодатной Амалии и оплатил лечение. И приказал врачам не рассказывать юноше, когда тот придет в себя, о том, кто проявил милость.
–Рене? – Морган с интересом смотрел на старика.
–Да так, что-то вспомнилось. И сразу снова забылось.
–Странный ты, – юноша склонил голову набок, рассматривая слугу. Он так всегда делал и, кажется, неосознанно, если что-то крайне его интересовало.
–Этот куклёнок, – Рене показал на куклу с разобранной грудью. – Я так понимаю, что вы раздумываете, вживлять в его сенситивный блок солнечного жука или нет... Я прав?
–Предположим, да, – сразу ответил Морган, смотря на старика с еще большим интересом. – У тебя есть какие-то мысли по этому поводу?
–Какие могут быть мысли у старого и глупого слуги.
–И все же, что посоветуешь?
–Те люди, которые заказали эту куклу... – Рене перевел взгляд на Моргана. И глаза его были весьма серьезны. – Они показались мне доброй супружеской парой, которой просто не повезло с детьми. Вот ведь ирония, те, кто детей достоин – бесплодны, а кого и на километр к детям нельзя подпускать – плодятся, как кролики.
–Мне не нравится последнее сравнение.
–Я бы подарил им шанс, мастер. Даже просто потому, что они просили у вас сыночка, а не куклу.
–И на это я им ответил, что гораздо правильнее было бы взять из приюта сироту, настоящего ребенка, чем заказывать у кукольника вещь, пусть и одухотворенную в некотором смысле.
–И что же они сказали вам на это, мастер?
–Они сказали... – Морган грустно улыбнулся и посмотрел на кукольного мальчика. – Что хотят попробовать сначала с куклой. Потому что, сказали они, давно живут в одиночестве, на отшибе, и почти одичали. Сказали, что боятся испортить жизнь маленькому человечку или навредить ему неосознанно. Поэтому кукла. И если все сложится хорошо, то потом возьмут из приюта настоящего ребенка.
–Вот видите. Поэтому я дал бы им шанс.
–Я подумаю, – Морган вернулся к окну, но на подоконник не сел, а просто привалился к стене плечом. Он смотрел на переливающиеся золотистые вспышки света в кроне липы.
–Выпейте чай, а то остынет. Я на кухне, если что. – Рене покачал головой и вышел из кабинета.
–Что же мне с тобой делать? – прошептал Морган, держа в руке сенситивный блок и разглядывая кукольного мальчика с золотистыми волосами. – И почему я сделал тебя похожим на Реми? Неужто само собой получилось?
Поразмышляв еще некоторое время, он, все же, решился. Вынул из спичечного коробка спящего солнечного жука, похожего на маленький золотой самородок, и аккуратно всунул его в самую сердцевину проволочного клубка. Заправив прореху пинцетом, юноша наклонился к кукле и вставил блок в специальные крепления, туда, где у обычного человека находится сердце.
Весь следующий час он занимался сборкой куклы, склейкой кожи, тестами на реакции, отладкой голосовой карты. Он любил свою работу и знал ее тонкости как никто другой.
Скоро все приготовления были закончены. Морган включил куклу, а сам подошел к столу. Там он увидел свой безнадежно остывший чай и мармеладки в стеклянной конфетнице. Бросив одну из них в рот, запил чаем, затем вынул из шкатулки сигару и принялся раскуривать ее.
–Как меня звать?
Морган бросил спичку в тяжелую хрустальную пепельницу, выдохнул дым и повернулся к кукленку. Механический мальчик робко улыбался и смотрел на своего создателя доверчивыми глазами.
–Ре... – Морган осекся. Еще затяжка. – Ники.
–Почему мне кажется, что вы озвучили не мое имя?
–Тебе кажется? – Морган иронично усмехнулся. – Ну хорошо, я позволяю тебе самостоятельно дать себе имя. Сможешь?
–Вы встроили в меня очень много слов и образов, – задумчиво ответил механический ребенок, так похожий на живого, настоящего Рема. Он смотрел в пол и рассуждал: – Слова, добрые слова, кружатся в голове, но не причиняют неудобства или беспокойства. Я почти чувствую как все сильнее кружатся, будто лепестки цветов на ветру. Их становится больше, больше, больше... – Мальчик поднял голову и посмотрел на мастера. – Я нашел свое имя.
–Где нашел?
–В блоке памяти, – куклёнок прикоснулся к голове. – Хочу, чтобы меня звали Ремом. Можно?
–Как хочешь.
–Почему у вас такой грустный голос, мастер?
–Так, просто... – Морган взял пепельницу и ушел к окну. Там сел на подоконник и устремил взор к переливавшейся перспективе, в которой словно качались и плавали далекие кусты сирени. – Вообще-то, тебя это не касается. На столе лежит фотография. Посмотри на людей, запечатленных на ней. Они будут твоими хозяевами... Или семьей. Как получится.
–В отдаете меня в семью?
–Да.
–Вы добрый, – прошептал кукольный мальчик, взяв фотографию.
Через некоторое время он подошел к Моргану и протянул ему чашку с недопитым чаем. Удивленный мастер взял чашку, а потом едва не выронил. Потому что ему вдруг стало больно. Больно от того, что это произведение его рук так было похоже на Рема. До рези в сердце. До сожаления, которое убивало его почище иного яда.
Морган поставил чашку и отвернулся.
–Вернись на свое место, Рем. И отключись. Демонстрацию твоих возможностей я проведу непосредственно перед клиентами. А сейчас... Просто не могу.
–Слушаюсь, мастер.
Мальчик вернулся на свое место между шкафов, закрыл глаза и застыл.
А Морган всё сидел и смотрел на предвечерний оранжевый свет, что приходил на смену дневному и золотистому.
Всё сидел и смотрел.
И уже почти успокоился.
Как вдруг…
В тишине кабинета, нарушаемой лишь тихим шелестом листвы…
Его зрачки расширились и по коже пробежала волна мурашек.
Морган с ужасом и, представьте себе, с надеждой посмотрел на куклёнка.
А тот по-прежнему стоял на своем месте с закрытыми глазами, и... светился. И волосы его золотистые светились. И бледная кожа сияла. И еще что-то в груди, будто маленькая, но весьма мощная лампочка. Будто звезда во тьме.
–Жук проснулся, – прошептал Морган, сощурившись от яркого света. – Это ты?