Сорино Сони Ро : другие произведения.

Куклы Ван Крида. - Выбор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Несколько разрозненных историй о кукольном мастере Моргане Ван Криде, не вошедших в прошлые сборники. История двенадцатая, о том, что любой выбор между жизнью и смертью, на самом деле, невозможен. О том, что выбора нет и никогда не было. Ни для кого.
  
  
  
  
  
  Куклы Ван Крида. Deus mechanica.
  
  
  
  Истории в картинках словами.
  
  
  
  История двенадцатая: Выбор.
  
  
  
  
  –Снег... – прошептал Морган, разглядывая в окно тяжелого боевого робота на паровом ходу, вокруг которого суетились чумазые механики. Во внутреннем дворе канцелярии имперского контроля в Розенбурге было слишком мало места для внушительной машины, холодный пронзительный ветер кружил ленты колючего снега возле громадных железных ног, белый пар, что с громким шипением вырывался из хромированных труб на спине, оседал на брусчатку вместе с тяжелыми белыми хлопьями.
  
  Механики открутили болты на крышке капсулы с пилотом, затем подогнали к роботу небольшой кран и с осторожностью сняли бронированный лист. Во внутренности кокпита просматривался пилот – невероятно худой мальчишка с абсолютно седыми волосами. Его обнаженное тело обвивали шланги и провода в железной оплетке. К голове, безвольно откинутой назад, был подсоединен стальной обруч с круглым датчиком.
  
  Морган нахмурился и отвернулся. Он глянул вглубь большого кабинета, обстановка которого состояла из письменного стола посредине, кресла с высокой спинкой и железного шкафа аналитической машины с перемигивающимися белыми и красными лампочками. Хозяин кабинета, высокий пожилой офицер в черной форме, стоял возле противоположной стены, курил папиросу и с интересом смотрел на черноволосого юношу, похожего в данный момент на вырезанный из черной бумаги силуэт на фоне белого окна.
  
  –Это он? – Морган кивнул в сторону внутреннего двора.
  
  –Нет, – ответил офицер. – Ваша технология вживления не сработала на Симоне, хотя ему и меньше пятнадцати лет. Он просто умирал в любом роботе.
  
  –Они все там умирают, – тихо проговорил юноша и все-таки вернулся взглядом к заметаемому снегом двору канцелярии. Механики как раз отсоединили от тела мальчишки последний кабель и начали с осторожностью вынимать худенькое тельце из капсулы. Выпирающие ребра и серая кожа... Морган закрыл глаза. – И вы все еще его не утилизировали?
  
  –В Симоне открылся новый талант, – офицер глянул на дотлевшую папиросу, затем отлепился от стены и подошел к столу. Там он бросил окурок в пепельницу, постоял недолго, словно размышляя, и сел в кресло. – Его мозг с легкостью встроился в цепь Коргвея. И более того, цепь с его помощью принялась работать на порядок быстрее. Нет, не так. Она заработала по-другому. Весьма эффективно, но странно.
  
  –Цепь Коргвея? – Морган глянул на офицера. – Как же ограничительный триплет?
  
  –А что такое триплет по сути? – офицер глянул на юношу не без саркастической усмешки. – Вы помните?
  
  –Это ограничения наложенные ангелами Яара на три фундаментальные технологии. На использование энергии пара, электрической энергии и средств коммуникации.
  
  –И под какое же из этих ограничений подходит цепь Коргвея?
  
  –Цепь Коргвея это своеобразное средство коммуникации. Хотя...
  
  –Вот именно, – офицер вынул из верхнего ящичка стола портсигар, раскрыл и провел пальцем по гильзам плотно набитых папирос. – Соединенные между собой аналитические машины не являются таким средством, пока конечным получателем информации не является человек. Симона мы встроили в середину цепи. Так что...
  
  –В таком случае, зачем вам я?
  
  –Но ведь это ваше изобретение, мастер, – на лице пожилого офицера снова начали просматриваться саркастические штрихи. – Сколько вам было, когда придумали как увеличить аналитическую мощь десятка квазимыслящих машин, соединив их в одну цепь? Десять лет? Двенадцать?
  
  –Пятнадцать.
  
  –Кто бы мог подумать, что пятнадцатилетний юнец не просто придумает супер мыслящую машину, по сути, но и заложит в нее функцию морального выбора. А последняя, в свою очередь, накладывает ограничение на работу цепи Коргвея, снижая коэффициент эффективности на сорок, а то и на пятьдесят процентов.
  
  –Чтобы обойти это ограничение вы придумали вживлять в цепь живых людей с высокими аналитическими показателями и почти нулевыми моральными. Так?
  
  –И это срабатывало довольно долго, – офицер таки выбрал папиросу, закрыл портсигар со щелчком и посмотрел на Моргана. – До того, как мы встроили в эту цепь Симона.
  
  –Что вы сделали с ребенком, который был встроен туда до него?
  
  –Не ваше дело, – офицер прикурил и шумно выдохнул сиреневую струйку дыма.
  
  –Не мое. – Морган отвернулся и снова посмотрел в окно. Кокпит робота был пуст. Механики монтировали в нем новое оборудование, стравливая пар, который заполнял дворик будто сизый туман. В Розенбурге всегда было холодно и окружающий мир казался беспроглядно серым. Даже белый пар... – Он начал задавать вопросы?
  
  –Нет.
  
  –Начал сам искать ответы?
  
  –Ну, квадрему Гаргаронов о бесспорном превосходстве ангелов и избранных ими людьми над всеми остальными он разгромил в пух и прах еще в самом начале. Это я даже и проблемой-то не считаю. Беспокоиться я начал недавно. Когда он предложил мне свою помощь.
  
  –Он? Вам? – Морган с интересом глянул на офицера.
  
  –Представьте себе, – ответил тот из клубов сиреневого дыма. Его лица не было видно. Но голос... – Возникла необходимость утилизировать что-то около пятнадцати непригодных для вживления в роботов детей. Они и без того были на грани смерти, потому что кровада, которой мы пытались заместить им кровь, отравила тела и убила мозги. Но все же... Это, знаете ли, слишком много. Я засомневался. Да и кто бы не дрогнул на моем месте?
  
  Морган молча смотрел на офицера. Дым рассеялся. Открылись задумчивые глаза, смотрящие куда-то далеко... или вглубь себя.
  
  –Что предложил Симон?
  
  –Взять ответственность за выбор на себя.
  
  –Но вам не стало легче от этого.
  
  –Не стало, – теперь задумчивые глаза смотрели на Моргана. – Он сказал, что помнит своего отца. И я очень на того похож. Он сказал, что если бы у него осталось сердце, то оно разрывалось бы от боли сопереживания, потому что сильно ко мне привязался. И это понятно, ребенок ведь. А так как у него сердца нет, то...
  
  –Вам следует утилизировать шестнадцать детей, офицер.
  
  –Что? – тот моргнул и посмотрел на черноволосого юношу с неожиданно проступившей испуганной растерянностью. Через мгновение, все же, он смог взять свои эмоции под контроль. На лице снова заиграла саркастическая усмешка. – Вы гениальное чудовище. Знаете?
  
  –Знаю, – Морган тоже усмехнулся, затем достал свой портсигар и вынул из него тонкую черную сигару. – А еще я знаю какие моральные ограничения вложил в работу цепи Коргвея. Выбора между жизнью и смертью среди них нет. Иными словами, ответом всегда должна быть – жизнь.
  
  –Он и предложил мне жизнь. Мою жизнь, мастер. Предложил именно в тот момент, когда дуло револьвера коснулось моего виска.
  
  –В обмен на жизни пятнадцати ни в чем неповинных детей?
  
  –Это и есть пограничная дилемма Ван Крида. Он так сказал. Если встает выбор между чьей-то смертью и смертью, то смещается передаточное число на рейке асинхронного выбора. Машина отключает свободное движение маятника и перемещает его указатель на ближайшую ячейку. А ближайшей является та, которая наиболее намагничена.
  
  –То есть, ячейка отвечающая за его отношение к вам.
  
  –Он сказал, что в этом случае будет меньше боли. Его боли. Моей боли. Всеобщей боли. Он возьмет на себя выбор казнить или миловать. Выберет казнить. У него есть это право, как у главной аналитической машины империи.
  
  –Тем самым, его право как бы замещает ваше.
  
  –Да.
  
  –Поэтому я и говорю, что нужно утилизировать шестнадцать, а не пятнадцать. Симон сломался.
  
  –Сломался? Но ведь он выбрал жизнь! Вы же сами сказали...
  
  –Он выбрал смерть, на самом деле.
  
  –Но как...
  
  –У него нет выбора и никакой пограничной дилеммы Ван Крида тоже нет. А если выбор появляется, то машина должна выбрать смерть только для себя.
  
  –Но если так, то он, получается, схитрил бы, сбежал бы! Легче всего умереть самому, а не делать выбор между кем-то и кем-то! Это трусость, черт подери. А Симон не струсил! Он спас меня!
  
  –У него нет выбора. Вообще. Никакого. То, что вы называете своим спасением – ваш приговор. Потому что завтра вы проснетесь и первое что подумаете – пятнадцать детей мертвы. От них ничего не осталось, разве что дым, который ночь напролет валил из трубы крематория. Разве что пепел, который поутру выгребли из печи кочегары. Моральный выбор – это не количество спасенных или загубленных жизней. На самом деле, это возможность или невозможность с этим жить.
  
  –Но если я убью себя, то причиню невыносимую боль Симону. Возможно, он умрет от этой боли. Как же ответственность перед другими? Что делать с его привязанностью ко мне? Или вы хотите сказать, мастер, что это просто мой выбор? Просто мой и ничей более?
  
  –Когда-то я знал человека, перед которым вообще не стояло морального выбора, – Морган отошел от окна, приблизился к столу и с силой вкрутил не раскуренную сигару в пепельницу. – Этот человек всегда был один на один со смертью. Каждую минуту своей жизни. Соприкасаясь с людьми и их делами... Понимаете? Вот и я не понимаю, как он жил.
  
  –Он умер?
  
  –Не знаю. Скорее всего, да. Его обвинили в измене и замучили пытками. Но даже если бы и нет... Думаю, он все равно умер бы. Лишил бы себя жизни. И это не было бы его трусостью или способом сбежать от проблем. Он просто не смог бы жить. Потому что жизнь это всегда выбор. И почти всегда между чем-то плохим и очень плохим.
  
  –Он был слабаком.
  
  –Думайте как хотите, – Морган направился к двери. – Пожалуйста, пометьте в листе прибытия, что я выполнил ваше задание. А сейчас я займусь перераспределением тяги в парогенераторе боевого робота, что стоит во дворе. Это мое второе задание. Надеюсь, завтра покину Розенбург.
  
  Голос офицера нагнал юношу возле двери.
  
  –А как живете вы, мастер Ван Крид? Каков ваш выбор?
  
  Он задержался на мгновение, широкие плечи напряглись... Однако скоро вышел из кабинета, не проронив больше ни слова.
  
  
  
  
  –Что скажешь? – пробормотал офицер, прикурив следующую папиросу и вернувшись взглядом к двери.
  
  В аналитической машине что-то зашумело, включились и замигали зеленые и синие лампочки, затем послышался механический голос:
  
  –Трансляция продолжается.
  
  –Кто нас слушал все это время? Не понимаю... Зачем? Он ведь ничего толкового не сказал.
  
  –Трансляция продолжается.
  
  –Моральный выбор... – офицер усмехнулся. – Чушь несусветная.
  
  –Трансляция закончена по воле другой стороны, – пропищал механический голос.
  
  –Куда ты передавал наш разговор?
  
  –Верма, Дворец Семи Флагов.
  
  –Вот как, – офицер глянул на машину, затем потянулся и снял защитный кожух в середине приборной панели. Там, во вмонтированном большом стеклянном сосуде, наполненном вязкой жидкостью, была отрезанная детская голова, насаженная на пучок трубок и проводов. Закрытые глаза, впалые щеки, приоткрытый в предсмертной судороге рот... – Значит, это маленькое представление заказал сам капитан Рог?
  
  –Некорректный вопрос.
  
  –Ну хорошо, задам тебе корректный. Что будем делать с утилизацией пятнадцати детишек, Симон?
  
  Машина гудела и мигала лампочками.
  
  А офицер курил и задумчиво смотрел на голову в сосуде. Седые волосы колыхались в жидкости, как трава на дне ручейка.
  
  
  
  
  Конец.
  
  
  
  
  Сони Ро Сорино (2016)
  
  
  
  
  
  P.S.
  
  
  
  Это было еще в школе солнца...
  
  
  Однажды Морган поздно вернулся в общежитие. Реми все еще не спал. Он сидел на подоконнике и смотрел на кусты сирени, росшие под окном, волновавшиеся и терявшие капли ароматной влаги на траву, посеребренную ночной росой. Белый диск луны, казалось, занимал собой половину неба. В бледном сиянии ночного светила волосы друга будто бы светились сами по себе. Воздушные локоны шевелились на ветру, закрывая то один глаз, то другой. Морган просто стоял и смотрел на Рема, будто тот был не человеком, а прекрасной картиной в музее. Белая рубашка, белые шорты, белое золото волос... Такие тонкие образы... Такие тонкие, что кажется дунь, и они исчезнут.
  
  –Ты снова припозднился, – Реми глянул на Моргана и улыбнулся. – А я уже третий раз разогреваю чай.
  
  –Ты же знаешь... – пробормотал черноволосый мальчик и смущенно опустил голову. – Мастер Антон...
  
  –Знаю. Я тебя не корю, – Рем поджал ноги, и обхватил колени руками. Он склонил голову набок, рассматривая друга, который так и остался стоять возле двери. – Почему не проходишь?
  
  Морган пожал плечами, не подняв головы.
  
  –А я принес нам из столовой по паре шоколадных батончиков. Сейчас как раз и съедим с чайком.
  
  –Реми, два часа ночи...
  
  –Ну и что? Ты спать, что ли, хочешь?
  
  –Не то что бы...
  
  –Что тебя беспокоит, Мори?
  
  –Когда мы вернулись из города, учитель поговорил со сторожем...
  
  –Ну и?
  
  –И тот сказал, что днем, пока нас не было, в школе случилась драка. Да такая, что пришлось вмешаться директору Ван Робстеру...
  
  –Да? – Реми продолжал улыбаться и с умилением смотреть на друга.
  
  –Реми, – Морган все же поднял голову и серьезно глянул на мальчика, волосы которого светились в свете луны. – Сторож сказал, что это был ты.
  
  –Я? – Реми иронично хмыкнул. – А мне всегда казалось, что в драке участвуют как минимум двое.
  
  –Вторым был Буль Ван Брукк. И это странно, если честно. Мне сложно представить где ты мог пересечься с этим квадратноголовым бугаем.
  
  –Как ты сказал? – рассмеялся Рем и даже руками всплеснул. – Квадратноголовым? О Мори, ты это что-то! Квадратноголовым? Вот умора!
  
  –Мне не до смеха, Реми.
  
  –А мне смешно. Правда. Ты так серьезно произнес это слово.
  
  –Реми...
  
  –Да проходи ты уже и включи плитку. Вода еще теплая, поэтому быстро закипит, – Рем спрыгнул с подоконника и направился к столу, на котором стояла небольшая вазочка с четырьмя конфетами. – Ух, мне уже не терпится попробовать батончик с чаем. Сейчас достану наши чашки из шкафчика и приступим.
  
  –Реми!
  
  –Что? – тот остановился возле стола, но на Моргана не посмотрел.
  
  –Буль Ван Брукк в прошлом месяце едва не сломал руку Гринбергу во время драки. Тот просто что-то там сказал и, возможно, вообще не относящееся к этому тупице...
  
  –Замолчи, – отрезал Рем.
  
  –Но...
  
  –Не смей никого так называть. Ни тупицей, ни квадратноголовым. Понял?
  
  –Драка с Ван Брукком это очень серьезно, и особенно когда меня нет рядом. Я-то накостылял бы ему, тем более уже делал это пару раз. Да и вообще, из-за чего вы поругались?
  
  –Мори, извини, но тебя это не касается.
  
  –То есть... как? – Морган удивленно хлопал глазами.
  
  –Но ведь я не спрашиваю у тебя, куда вы с Антоном уезжаете три, а то и четыре раза в неделю, – Рем направился в сторону навесных шкафчиков с нехитрой посудой. Он упорно не глядел в сторону друга. Взяв с полки две чайные чашки, Реми застыл... И тихо закончил мысль: – Потому что понимаю, ты не можешь мне этого рассказать. Ведь так, Мори?
  
  –Так.
  
  –Здесь важно не только то, что ты не можешь, но и то, что я понимаю. И доверяю. Это важно? Скажи, Мори.
  
  –Ну да...
  
  –Значит, и ты должен меня понять. И не спрашивать.
  
  –Даже мне было трудно справиться с этим Булем, а тебе-то...
  
  –Ты видишь на мне синяки? Фингал под глазом? Загипсованную руку? Порванную одежду?
  
  –Нет.
  
  –То есть, можно допустить, что я справился? Каким способом и чего мне это стоило – тоже несущественный момент. Хотя ты и знаешь мои методы. А теперь скажи, Мори, я справился?
  
  –Наверное, да, – пробормотал Морган и снова испытал неловкость, и снова опустил голову.
  
  –И ты все еще доверяешь мне? Веришь в меня?
  
  –Да, – шепотом.
  
  –Мори, скажу это всего раз. И скажу я тебе вот что. Я не верю в плохих людей. То есть, я знаю, что по-настоящему плохих не бывает. Есть обстоятельства, и как правило – внешние. Эти обстоятельства могут покалечить душу человека, но сути его никогда не изменят. А суть человека – доброта и свет. Так уж мы устроены. – Реми подошел к столу и поставил чашки на середину. Он смотрел своими черными, глубокими, как колодцы в космос, глазами на друга и странно улыбался. Вроде бы как всегда, но в то же время, будто на самом деле ему было не тринадцать лет, а три сотни. Что-то было в его глазах. Что-то такое, что Морган увидел и принял. Мельком глянул на друга, да так и застыл на месте. – Все люди разные, ты это и сам знаешь. Но есть кое-что объединяющее всех. Желание помочь. Желание поделиться своей добротой еще с кем-то. Желание оставаться самим собой, но в кругу подобных себе. Это то, чем я дышу, Мори. Без этой веры нет меня.
  
  –А если предательство?
  
  –Что? – Реми удивленно моргнул.
  
  –Как ты будешь жить и что делать, если, например, я предам тебя? Предам ради какой-нибудь выгоды или просто для того, чтобы посмотреть как ты мучаешься?
  
  –Брось ты, – Рем махнул рукой и пошел к тумбочке, на которой стояла электроплитка. – Чтобы ты, и предал? Да не бывать такому никогда!
  
  –И все же...
  
  –Мори, не говори ерунды. Вот сейчас я вскипячу воду и мы с тобой, наконец, выпьем чаю с конфетами. Кстати, Антон кормит тебя хоть чем-то в этих ваших поездках?
  
  А потом Реми начал шутить. Они вскипятили воду и заварили некрепкого чаю. Потом выпили по чашке с шоколадными батончиками. А потом пошли допивать остатки заварки на подоконник, и сидя там протрепались о всяком разном до половины четвертого. Заметив, что Морган начал клевать носом, Реми прогнал его в постель, где черноволосый мальчик сразу заснул со счастливой улыбкой.
  
  А Реми еще долго сидел на подоконнике один и смотрел на сосновый парк, на дорожках которого появились серебристые туманные шали. Перед тем как забраться в свою постель, светловолосый мальчик подошел к другу, улыбнулся и поправил одеяло. Затем наклонился и прошептал ему на ухо:
  
  –Если бы не ты, Мори, меня не было бы... Если бы не твоя вера в меня... Если бы не твоя дружба... – Реми начал светиться, будто отдавая темноте, окружавшей их двоих, свет, накопленный за долгий солнечный день, и тепло, что источала его добрая душа. И темнота отступила. – Не предашь. Ни за что и ни ради чего. Поэтому я и живу до сих пор.
  
  
  
  
  Конец двенадцатой истории.
  
  
  Сони Ро Сорино.
  
  (2016)
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"