Аннотация: Несколько странных и, возможно, забавных отчасти вампирических историй. История шестая. О дожде, о букете хризантем... и, возможно, о женщине.
Пурпуроза.
История шестая: Хризантемы для Нины.
Телефонный звонок.
Странный телефонный звонок, который застал меня возле двери. Пиджак, туфли, кожаная папка подмышкой – ах, спешка, спешка. Я собирался на первое свое заседание Комиссии, и волновался невероятно, но вдруг... Этот телефонный звонок.
Пришлось вернуться на пару шагов обратно вглубь квартиры и нашарить трубку телефона в полумраке на тумбочке. Попутно задев склянку с остатками одеколона на дне и расческу с нефритовой ручкой, на которой, в тонком солнечном луче из кухни, мерцал длинный волос. Не белый волос, как можно было предположить..., – черный.
–Да? – сказал я в трубку, однако смотрел на волос и вспоминал, чей он.
Скажите, откуда на кошмарной и неудобной расческе, которой пользовался один Рози и то лишь из вредности, появился темный волос? Это чудо когда-то я привёз из Японии, поддавшись уговорам моей верной подруги Йоко, которая зачем-то очень хотела подарить мне костяной гребень на нефритовой ручке. Позже Кри-Кри выискал в наших книгах одну интересную информацию. В стародавние времена в Ниххон благородные девы дарили свой гребень нареченному вампиру, если им случалось в него влюбиться или выйти замуж кознями своих родителей, дабы тот запомнил запах и не укусил по ошибке.
–Привет, Рой, – ответил мне знакомый женский голос.
Взгляд непроизвольно прыгнул вверх – удивлённый взгляд. Нина? Боже, боже, столько лет прошло. Я успел забыть её за эти... – десять? – лет. И вот теперь, снова слышу голос, будивший когда-то бури страстей своим низким тембром и хрипотцой. Этот голос даже снился мне сколько-то времени после расставания. Расставание...
Вдруг я заметил отражение Рози в зеркале. Он стоял в дверях кухни и пил молоко из стакана с толстым дном.
–Нина, ты? – ответил я сам того не желая.
Промолчать бы, но... Разве с такой женщиной промолчишь? Разве удержишь дыхание? Разве прикажешь сердцу, чтобы колотилось тише?
–Ты узнал меня... – в её завораживающем голосе чувствовалась усталая улыбка. – Очень хотела тебя услышать, Рой. Рой?
А я смотрел на Рози в зеркальном прямоугольнике с серебристой гравировкой по канту, словно на его точный портрет в тонкой рамке. Он перекрасил свои роскошные белые волосы в тёмный цвет. И подстригся, к тому же... И пил молоко...
–Рой? – Нина усмехнулась на том конце провода. – Ты неисправим... Рой?
–Я здесь, здесь. Извини. Да, как всегда, где-то витаю.
–Обожаю тебя. Знаешь?
–Знаю. Слышу.
Рози изобразил на лице некоторое подобие брезгливого любопытства. И проворчал: – «Нет, ну... Снова ему бабы звонят. Это просто ужас какой-то. Круглосуточно звонят бабы и что-то там мурлычут, как самки похотливые... Они, что там, сговорились меня свести с ума от ревности?»
Мне пришлось посмотреть в сторону, чтобы не улыбнуться. Точнее, чтобы не ранить Нину улыбкой в своем голосе.
(Рози, черт..., ну, замолчи же!)
Нина ответила не сразу. Словно думала или решала – стоило ли вообще начинать. Она понимала, что я не один. Хотя насколько и с КЕМ я не один, не могла и предположить, ручаюсь.
–Я хочу увидеть тебя, Рой, – всё же сказала она. – Нет, не так. Мне очень-очень нужно увидеть тебя.
–Я буду занять до полудня...
–Рой? Ты помнишь слово, которое мне давал?
–Слово? – мне стало больно. Вот теперь мне. И по-настоящему.
Слово...
Слово, которое я дал ей перед расставанием...
Перед нашим странным расставанием, которым закончился недолгий, бурный и неправильный роман.
Слово.
Я обещал подарить вечную жизнь, когда она ей понадобится.
Ноги ослабли, перестали держать, принялись подкашиваться... Я тяжело присел на край тумбочки, заметив краем глаза свою сгорбившуюся тень на светлой стене напротив. Рози обеспокоенно смотрел на меня.
–Ты не ведаешь, чего просишь, Нина.
И снова я почувствовал грустную улыбку в её голосе.
–Рой... Любимый мой и такой глупый вампир, – теперь в голосе проступила одна слеза. – Мне не нужна вечная жизнь... Такая вечная жизнь, как у тебя... Нет. Неужели ты не понял, какое именно слово дал мне?
–Наверное, нет... – я зажмурился.
–Приходи сегодня в парк в наше время. Ты помнишь наше время?
–Три часа дня.
–Вот и приходи в три. Я буду ждать тебя, Рой.
Гудки отбоя.
Рози подошел ко мне, поставил стакан на полировку, – цак-к..., смазав кольцо влаги, оставленное дном – ссссс-ц. Погладил меня по волосам, и наклонился, заглядывая в лицо.
–Рой, Рой, не грусти, пожалуйста. Рой?
–Будь сегодня рядом где-нибудь... в три дня.
–Я не хочу ходить с тобой на свидания к твоим же бабам.
–Рози? – я глянул на него и, наверное, глаза сказали что-то большее, чем смогли бы слова. – Просто. Не на виду. Где-нибудь рядом.
–Это будет не свидание?! – удивленно воскликнул Рози и забрал свой стакан с молоком.
Я смотрел на кольцо влаги, оставленное стаканом на коричневой полировке, в котором переливались белые и зеленые блики. Рози отхлебнул из стакана, задумчиво рассматривая меня.
–С каких пор... молоко?
–Я же не какой-нибудь там вампир из новообретённых. Я гемонис. И могу позволить себе пить что захочу. Хотя... – он погрузил стакан в луч света из кухни и легонько поболтал в нём молоко, расплёскивая белесую пленку по стенкам. – Каплю крови, всё же, добавил.
Я посмотрел на его аккуратные ногти, выкрашенные черным лаком. Выше... – на тонкую шею. Ещё выше... – виски, волосы...
–Рози, зачем ты покрасил свои волосы?
–Я же не спрашиваю, зачем ты перекрашиваешь иногда свое сердце. – Рози усмехнулся и пошел на кухню. – Поэтому и ты не спрашивай. Хотя... – Он приостановился и оглянулся назад, совсем чуть, краешком острого взгляда поверх плеча. – Только скажи, нравится?
–Необычно.
–Не то, Рой. Не то!
–Ну... – я, наверное, смутился, но ответил честно: – Да. Нравится.
Рози принялся самодовольно улыбаться и мурлыкать.
–Не начинай! Мне же на комиссию, черт бы её подрал!
–Да ладно тебе, не волнуйся. – Он фыркнул и усмехнулся. – Иди спокойно на свою комиссию. А в три часа я буду где-нибудь рядом. Обещаю.
*
Над городом собирался дождь.
Сиренево и оранжево – в синем-синем небе. Медленно... откуда-то... плыли дождевые тучи.
Серпантин дороги под тяжелым преддождевым небом казался белой лентой, небрежно брошенной на зеркала сверкающих окон – вспарывая глаз белыми стенами, углами, тенями – уродливого бетонного города. Острые башни рвали серпантин, стеклянными отблесками вскрывали, прожигали, растворяли, но... Дорога струилась, под синим-синим небом, в котором собирались фиолетовые тучи с оранжевыми краями.
Я подвинулся ближе к окну. Кожа сидения скрипнула чуть... В салонном зеркальце появились глаза водителя.
–Открыть окно, господин Орри?
–Нет.
Я смотрел в ослепительно синее небо. Впитывая глазами бесшумные алые отблески молний в далёких континентах грозовых туч.
Дождь определенно собирался над городом. И еще так остро и пряно пахло горячим асфальтом...
*
Заседание Комиссии прошло скучно и оттого долго.
Я то и дело смотрел на часы.
Нас было всего шестеро, Комиссионеров. Всего-то.
Весь день я думал о Нине. И даже не заметил, как заседание началось и когда закончилось.
*
В три час дня я был в парке. Перед тем купив букет белых хризантем. Странно, что Нина любила эти цветы. Мне же, они не нравились. Траурные, хотя и белые.
В парке было пусто. Дождь всё же.
Капли пузырились на черном асфальте, раскатываясь тонкими хрустальными шариками по лужам. Тёплые тяжелые капли чиркали по листве темно-зелеными полосами. Глянцами медовыми растекаясь в жасминовых зарослях. Разбивая цветочные головы вдребезги. Вязко расползаясь по липкой листве: соком, сиропом, душистым ароматом.
Я промок насквозь.
Как вдруг увидел Нину на нашей лавочке, возле неказистой акации с побеленным до половины стволом.
Подошел.
Нина смотрела на хризантемы.
–Не забыл, – прошептала она и взяла букет.
Я наклонился к ней. И поцеловал в щеку.
–С твоих волос течет вода... – она крепко обхватила мой затылок, прижала к своим губам, поцеловала... отпустила. – Так-то лучше. Я тоже помню кое-что из нашего прошлого.
А дождь шумел в листве.
–Я не буду предлагать тебе присаживаться, лавка мокрая, – она прижала хризантемы к лицу. – Да и незачем. Я хочу, чтобы ты всё сделал быстро.
–Нина, Нина... Я не могу укусить тебя. Я...
–Я не прошу укусить, – она посмотрела на меня поверх роскошных цветочных бутонов. – Ты же помнишь ту историю с моей опухолью?
–Она, кажется, закончилась благополучно? Ты рассказывала.
–Я рассказывала, – Нина улыбнулась мне. – Еще меня не берёт обезболивающее. Уже и наркотик не берёт. Думаю, что протяну еще пару дней, а потом... Рой? Ты же не хочешь, чтобы я превратилась в кричащее от боли животное? Не хочешь же?
Я закрыл глаза.
А дождь шумел, шумел, шумел в жасминовой листве.
–Я не прошу укусить. Сделай так, чтобы я осталась на этой лавочке счастливой и свободной от всего.
–Изменился мой статус... Я не могу даже нюхать кровь. Понимаешь?
–А ты? Ты понимаешь? Помнишь нас? Помнишь, Рой?!
Её светлые волосы прилипли к лицу. И тушь растеклась под глазами.
Я глянул вперёд.
Там... За лавкой... В белесых струях дождя стоял Рози.
У него были пронзительные глаза. И бледное лицо. Скошенный серебристый силуэт красивого монстра.
–Нина... – я наклонился к ней. – Закрой глаза, любимая.
Она улыбнулась.
–Так хотела услышать это слово напоследок.
Рози подошел к ней со спины. Открыл рот, обнажив острые белые клыки... И склонился над её тонкой шеей.
Букет хризантем так и остался на скамейке под дождём.
*
Я стоял возле окна и курил в форточку. Над городом полыхали ослепительные вспышки молний, и грохотал гром.
–Спасибо, Рози.
Он сидел на подоконнике и пил молоко из стакана с толстым дном.
–Я твой должник... Рози?
Он глянул на меня и усмехнулся.
–Посмотрим.
Порыв влажного ветра за окном... Новая вспышка молнии...
![[]](/img/s/soni_r_s/purpuroza_006/purpuroza_1.jpg)
![[]](/img/s/soni_r_s/purpuroza_006/purpuroza_5.jpg)