Миновав город Сагалл, сожженный южными варварами, волшебник Девелс свернул с песчаной дороги, проложенной пятью королями в тщетном стремлении найти путь в затерянный Ибден. Он поднимался по узкой тропе, которая то и дело терялась на склонах холмов, густо поросших странными рубиновыми травами. Ученик следовал за волшебником, не требуя объяснений: как всякий достойный подмастерье, он знал, что в должное время мастер произнесет должные слова, а затем будет исполнено то, что должно сделать...
Тропинка обрывалась у маленькой хижины, на каменном крыльце которой сидел дряхлый жрец в рубиновом балахоне с черной каймой. Завидев волшебника, он сделал ритуальный жест, но остался нем и безразличен. Джевелс ответил ему другим жестом и указал куда-то в сторону. Жрец приподнялся и с ужасом, как показалось ученику, посмотрел на волшебника. Потом он, по-прежнему храня молчание, проводил пришельцев к подножию источенной ветрами скалы. Там, под навесом, возвышался абсолютно пустой алтарь, а в камне у алтаря было выдолблено ровное углубление. По краям чаши шли две полосы - рубиновая и черная. Над алтарем виднелся высеченный в незапамятные времена силуэт - умирающий мужчина лежал, простирая руки, у ног женщины... Какие-то силуэты были высечены на скале, но время, ветер, а может, люди стерли их очень давно.
Жрец еще раз посмотрел на волшебника и удалился, совершив охранительный жест, знакомый ученику по таинствам в честь Линденна, божества судьбы у южных народов. А Джевелс извлек из складок своего потертого одеяния тонкий кинжал и, улыбнувшись, сказал своему юному спутнику:
- В этом месте можно побывать лишь раз. Так что смотри и запоминай... Некогда была женщина... Лучше не знать ее имени - боги повелели не упоминать его, а гневить богов не следует. Она царствовала в южных степях, и по одному ее слову многие сотни могучих кочевников мчались, вздымая пыль, на врагов и на друзей. Ее страшились враги и друзья, она правила огромными землями и побеждала воинства великих королей. Ее владычеству покорялись - спокойно, но без радости. Потому что она была мудра и справедлива, но не верила ни людям, ни богам. Она ждала лишь одного - возможности свободно вершить свою судьбу. У нее был сын... Его имя ты можешь запомнить - Арандил. Это имя великого воина, и таким воином он и должен был стать. Так предсказали боги. Они решили все: и его великую мудрость, и будущий брак, и создание огромной империи, которой Арандил будет править. Но боги в мудрости своей иногда совершают некие действия, которые нам могут показаться ошибочными. И мать будущего героя, увидев в своих снах, как придется Арандилу исполнить волю богов, не смогла снести того, что степной народ утратит свободу, о которой она мечтала. Эта женщина была сильной... Очень сильной... Она обратилась к провидцам. В степи побывали и предсказатели из далекого Незона, и гадатели по облакам из Целефаиса, и некроманты из риантийских бездн. Но все тщетно - не было никакой надежды, что предначертание богов измениться. Оставался лишь один шаг - и степная владычица, дабы вернуть свободу и избавиться от предначертаний, совершила то, чего не могло быть. Она долго терзалась сомнениями, но от принятого решения не отступила. Говорят, взяв кинжал, она прокусила себе губу. И капля крови упала на пол прежде, чем она совершила злое, жестокое, богопротивное дело... Она убила Арандила... И тогда боги изрекли свой приговор: ее народ будет рассеян, степи обратятся в выжженную пустыню, а дух ее будет вечно прикован к этому алтарю и будет созерцать сцену смерти несбывшегося героя - снова и снова.
- Но зачем мы здесь? - рискнул прервать волшебника ученик.
- В самой жестокости богов непременно таится милосердие, - ответил Джевелс. - Они запомнили ту каплю крови, которая упала на камни, когда еще не свершилось непоправимое. И они умели ценить жажду свободы, присущую лучшим из людей. Потому и осталась надежда на спасение безымянной женщины. Здесь стоит алтарь. Перед ним чаша, окаймленная цветом крови и цветом траура. Траур до сих пор не снят - и траур по герою, и траур по недостижимой свободе. А кровь - не только кровь Арандила, но и кровь той женщины и тех, кто может поднять за нее голос. Тех, кто все же верит в людскую мудрость и в преодоление судьбы. Нужно только уронить каплю твоей крови туда. И когда чаша наполнится, дух женщины обретет свободу, а в степи вернется надежда.
- И вы... простите ей ужасное преступление? - юноша сделал шаг назад.
- Я здесь не для того, чтобы прощать. Я просто возношу свой голос в защиту мечты. Храм давно пуст; но время течет для нее медленно. Думаю, она отвергла и время, бросив вызов богам. И капля ее крови - ничто в сравнении с единственно важной утратой. Утратой единственного сына... Она могла бы понять... Но люди слепы, когда стремятся к свободе. Но у них еще есть надежда. Может быть, они научатся ждать...
В воздухе блеснула тонкое лезвие. Ученик отвернулся. А Джевелс с улыбкой поднял руку над алтарем:
- Я знаю, что ты не вернешься, чтобы принести собственную жертву, - заметил он юноше. - Преступление слишком страшно и нелепо. Ей (он кивнул в сторону рисунка) жертвы в общем-то не нужны. Нужна лишь свобода. А что она такое? Лишь слово, символ или просто капля твоей крови... Ты не выступаешь против богов, ты просто напоминаешь о своей мечте. Наверное, это пустые слова. Но и слова открывают кому-то путь...