Александр Сорочан

Человек, изменивший мир
(из журнала "Фэнс мэгэзин" Љ 1/96 )

Мартин Льюис никогда не стремился выделяться чем-либо 
среди окружавших его людей. В счастливом "розовом" детстве 
он охотно вступал в игру, если в ней участвовали его друзья, но 
не был застрельщиком в их развлечениях. В школе он учился 
неплохо, не вызывая порицаний преподавателей и родителей, но 
не хватал с неба звезд и не получал похвальных грамот. Даже 
сидел юный Марти в классе в среднем ряду, причем где-то 
посередине. Столь же традиционно и удивительно средне повел 
себя Льюис и в колледже. Казалось, нечего было и ожидать от 
этого незаметного, бледного молодого человека среднего роста, с 
большими, неяркими глазами и безвольным подбородком. 
Однако именно ему судьба уготовила чудесную участь...
Как всем нам прекрасно известно, нельзя жить в обществе и 
быть свободным от него. Вот обществу и понадобились услуги 
Мартина Льюиса. Почему-то (до сих пор точного объяснения нет, 
хотя немало выдающихся умов с пеной у рта доказывали 
собственные гипотезы) именно средние люди, подобные нашему 
герою, вызывают особенный интерес ряда государственных 
учреждений. Им часто отдают предпочтение перед 
сверхзамечательными блестящими личностями со столь же 
блестящими биографиями, которые (личности, а не послужные 
списки) должны были бы, по общему мнению, занять в будущем 
президентское кресло, а в настоящем не могут добиться 
получения должности младшего клерка в Госдепартаменте.
Но речь сейчас не о них, а о Мартине Льюисе, в 23 года 
поступившем на работу в страшно секретный правительственный 
институт, название которого он так и не запомнил. В характере 
нашего героя никогда не было склонности к шпионажу и 
интригам. Но даже если бы такая склонность осталась тайной для 
бдительных федеральных агентов, она не получила бы развития в 
той должности, которую занимал Марти. Он совершенно не мог 
представить себе, в чем состоит секретность его работы в 
институте. Все восемь часов в день (за среднюю, как и следовало 
ожидать, плату) Льюис просиживал в большой комнате, 
переполненной чересчур сложными и потому неинтересными для 
него приборами, лампочки на которых переливались всеми 
цветами радуги. Но дежурного интересовала лишь одна, синяя. 
Когда она зажигалась, Марти переводил зеленый тумблер из 
крайнего правого положения в крайнее левое (допуску к работе 
предшествовали двухмесячный инструктаж и утомительные 
занятия на тренажере). За это Льюис получал свои деньги и не 
жаловался на судьбу. Но через три года в его жизни появилась 
Эльза...
Дочь бедных родителей, она была всецело убеждена, что 
устойчивое, прочное положение в обществе является залогом 
личного и семейного счастья. А Марти, с которым она 
познакомилась на обычной вечеринке (добрый вечер - как 
поживаете - может, бокал вина - что вы, что вы - и так далее), 
показался девушке ходячим подтверждением этого тезиса.
Но после свадьбы (девушки из небогатых семей обычно не 
склонны затягивать добрачные игры с добропорядочными 
буржуа) Эльза сразу убедилась в своей ошибке. Муж оказался 
невыносимо скучным, медлительным, тупым, да к тому же еще и 
жадным. Такая нелестная оценка супруга привела к постоянным 
семейным ссорам, которые продолжались на протяжении года 
после свадьбы.
***
День 27 января не обещал (по крайности, для четы 
Льюисов) ничего нового. Была среда, и Мартин собирался на 
работу. Как всегда, он проснулся ровно в семь, в семь пятнадцать 
уселся завтракать, а в семь тридцать пять подобрал в гардеробе 
рубашку, которую собирался надеть сегодня. Тут и проснулась 
недовольная Эльза (каждое утро она педантично вскакивала от 
скрипа, производимого дверью платяного шкафа). На сей раз 
супруга не сдержалась и высказала Марти все, что она о нем 
думает.
Бумага, конечно, стерпит все, но не все стерпят глаза 
читателей; поэтому мы не будем приводить эту эмоциональную 
речь. Попробуйте скрипеть дверцей шкафа над самым ухом у 
жены каждое утро несколько месяцев подряд, кроме праздников 
и выходных - и получите готовый к употреблению вариант в 
потрясающе убедительном исполнении.
Надо отдать Мартину должное, он пытался сопротивляться 
неукротимому напору:
- Дорогая, я забыл! Честное слово, завтра же починю.
- Тряпка! Сколько времени твердишь то же самое!
- Все не получается... Очень занят на работе...
- Слизняк!
- Очень занят сейчас. Много дел в институте.
- Твоя работа - жалкая отговорка! Ты просто треклятый 
бездельник! Вкалываешь за гроши, а тебя даже не обещают 
повысить...
- Дорогая, - Марти принял совсем не подходившую ему 
позу героя-альтруиста, - я делаю нужное дело и это считаю 
наградой.
- Да кому ты нужен, жалкий... - Невозмутимость мужа 
разозлила бы Эльзу еще больше, если бы это было возможно. 
- Ты поймешь, как необходима работа твоего мужа. И 
важна... Польза от нее тебе попросту непонятна, но когда-нибудь 
они (Мартин воздел пальцы вверх) откроют ее тайну. Тебе и всем 
остальным.
С тем же невозмутимо-героическим видом Марти удалился. 
За ним последовали (впрочем, врезавшись со стуком в закрытую 
дверь) шлепанцы жены. 
Конечно, если бы Эльза знала... Но она была всего лишь 
женой и женщиной, ограниченной познаниями, полученными на 
кратком жизненном отрезке. И ничего знать не могла.
Вздохнув, Марти взял из холодильника бутерброды (их он 
готовил ежедневно и достиг немалого мастерства) и отправился 
на службу. Он бы, конечно, не стал расходовать время на 
приготовление пищи, но в его рабочем графике не был 
предусмотрен обеденный перерыв, только две десятиминутных 
паузы для разминки. Место Льюиса было столь важным, что 
оставить его на час не представлялось возможным.
В институт Марти прибыл за три минуты до начала 
рабочего дня. По дороге его раздражение отчасти улетучилось. 
Он, в сущности, не был злопамятен и предпочитал не таить горе и 
обиду подолгу. Приветствовав швейцара и агентов службы 
безопасности, дежуривших в холле, Льюис в лифте спустился на 
"минус третий" (подвальный) этаж. По дороге сам Марти, пакет с 
бутербродами и термос с кофе были просвечены и всесторонне 
изучены сверхумными машинами - в целях предохранения 
института от возможного террористического акта. Разумеется, 
наш герой прошел все тесты без сучка и задоринки и за 
пятнадцать секунд до звонка, означавшего начало смены, уселся 
в кресле перед своими лампочками и тумблерами.
На сей раз Марти выполнял возложенные на него 
обязанности без воодушевления, машинально. Впервые ему 
пришла в голову мысль: "А вдруг эта работа действительно 
никчемная?!" тема не способствовала улучшению настроения, и 
Марти, мусоливший ее со всех сторон, от волнения захотел 
поесть через два часа, а не через три, как обычно. Он достал 
самый большой бутерброд с копченым мясом, осмотрел 
критически со всех сторон, добавил еще булку и кусок мяса и 
поднес получившуюся внушительную конструкцию ко рту.
Тут он вспомнил об Эльзе, о ее любви и долготерпении по 
отношению к нему, и неожиданно понял, что может потерять эту 
чудесную женщину навсегда. Марти, будучи человеком 
чувствительным, тут не удержался от слез, руки его дрогнули и... 
бутерброд всей своей громадой рухнул на приборную панель.
При обычных условиях это ничего не значило бы - 
подумаешь, несколько масляных пятен! Но для нас теперь 
особенно важно, не как упал бутерброд, а куда... Совершенно 
случайно он свалился в самый центр панели. Туда Марти и не 
смотрел никогда (в его инструкциях ничего не было сказано об 
этом ряде устройств). Но бутерброд-то инструкций не получал. 
Он рухнул прямехонько на небольшую кнопку ядовитого 
красного цвета. И она - по какой-то нелепой случайности - 
сработала от этого прикосновения. 
И где-то в южной пустыне, глубоко, под землей, раздался 
сигнал тревоги.
Начиналась Большая Война...
К сожалению, Эльза Льюис так и не узнала, каким 
замечательным человеком был ее муж. Зато знаем мы, 
открывающие сегодня эту памятную доску - в напоминание о 
Марти Льюисе, среднем человеке.
Или нет, не так - о (среднем) человеке, изменившем мир.

(Фэнзин выходил в Твери под моей редакцией (три номера в 1996-97 гг.))