Аннотация: Рассказ о том, что нередко люди совершают самые страшные ошибки в своей жизни, руководствуясь не разумом, а сиюминутным порывом, по сути - прихотью. И, в связи с этим, о том, как развитие технологий могло бы помочь им в разрешении многих проблем.
Майрон Ксенакис проснулся со ставшей уже за последнее время привычной головной болью. Скорее, это был даже не сон, а тяжёлое забытьё, когда сознание отключается от действительности под тяжким бременем всепоглощающей боли.
Боль! В этом слове сейчас сконцентрировался весь смысл его жизни, начиная с того самого момента, когда три месяца назад ему поставили страшный диагноз: рак головного мозга в последней стадии! Неоперабельный и уже не поддающийся лечению. Все предпринимаемые врачами меры сводились лишь к одному: хоть как-то утихомирить и унять всепоглощающую, изнуряющую, вытягивающую из него последние силы боль.
Тяжело ворочаясь и опираясь на локоть, мужчина с большим трудом устроился на подушках, приняв полусидячее положение, но даже это нехитрое действо стоило ему немалых сил. По лицу струился пот. Прокладывая себе блестящие дорожки, он стекал по лбу и щекам, капая на постель крупными редкими каплями.
Майрон на какое-то время замер, переводя дыхание и ожидая, когда затихнет накативший с новой силой приступ. В висках пульсировало, и каждый удар отдавался в голове с тяжестью и ритмичностью пневматического молота.
Закрыв глаза, он мысленно перенёсся воспоминаниями в давно минувшие дни своей молодости, когда он полный сил и надежд приехал в большой город из маленькой деревушки, уверенный в том, что именно ему улыбнётся удача, и что именно его здесь ждёт богатство и слава. И фортуна действительно не обманула надежды паренька.
Волею судьбы случай свёл его с владельцем ломбарда Аароном Моисеевичем Бернштейном, который подметил и приютил шустрого и сообразительного юношу, так похожего на трагически погибшего сына, и взял его к себе в помощники, став для него не только хозяином, но и учителем.
Проработав у него пять лет, Майрон не только состоялся как делец, но и скопил капитал, чтобы открыть собственное дело.
К сорока годам он владел пятью крупнейшими ломбардами и сетью букмекерских контор, а состояние его исчислялось многими миллионами долларов.
Майрон женился на очаровательной гречанке русского происхождения с красивым именем Натали. Судьба и здесь благоволила ему: их союз не был банальным браком по расчёту уже немолодого богача и красивой юной девушки. Это была настоящая любовь!
Натали души не чаяла в своём муже. Для неё он олицетворял образец мужественности; такой себе обретённый идеал мужчины, о котором та мечтала с детства.
Десять лет пролетели для обоих, как в сказке. Они жили, любили, растили двоих детей, и обоим казалось, что их счастью не будет конца.
Но жизнь, как это часто и бывает, вносит свои коррективы, шлифуя человеческую судьбу, словно морская волна шлифует прибрежные камни. Постепенно чувства Майрона перешли из разряда "любовное соло" в состояние "бытовой симбиоз", чему немало способствовала хроническая занятость и частые продолжительные отлучки, которых требовал всё расширяющийся круг его бизнес интересов.
Натали чувствовала, что с их отношениями происходит неладное, и боролась изо всех сил, но изменить ситуацию у неё не получалось. Чего только она не перепробовала, чтобы вернуть того Майрона, которого полюбила без оглядки и продолжала любить, несмотря ни на что!
Но все её усилия были тщетны. Муж всё больше отдалялся от неё и даже с детьми стал холоден и груб, мог накричать без видимых на то причин, вследствие чего они стали боязливо его сторониться.
Однажды, когда Майрон вернулся из очередной своей поездки, Натали почувствовала, что он стал совсем чужим. От манеры держаться с ней повеяло ледяным холодом. И она отчётливо поняла, что это конец. Безошибочным женским чутьём Натали ощутила присутствие другой женщины.
В отчаянии все накопившиеся обиды выплеснулись наружу, и она напрямую высказала мужу всё то, что тяжким гнётом так долго лежало у неё на душе.
И тут он впервые в жизни ударил её. Громкая пощёчина отчётливо прозвенела в тишине просторного гостиного зала. Женщина дёрнулась и, оступившись, плашмя рухнула на ковёр. На щеке виднелся чёткий след от удара.
Словно ужаснувшись того, что сделал, Майрон бросился было, чтобы помочь ей встать, но сделанного уже было не повернуть вспять. Натали поднялась сама и, хоть движения её и были неуверенны, решительно отстранила его руки. Она стояла изящная и хрупкая, твёрдо глядя ему в лицо. Из глаз катились слёзы, но лицо было практически бесстрастным, словно застывшая маска каменного истукана.
- Я ухожу, Майрон. Завтра подам на развод. Ты предал меня, нашу любовь. Но это твой выбор и тебе с ним жить, - голос дрожал от напряжения, хотя она и прилагала все силы, чтобы не выдать ту боль, которая переполняла сейчас её сердце.
Потом был бракоразводный процесс. По обоюдному согласию дети остались с Натали, с тем только условием, что отец мог видеться с ними в определённое время. Осознавая всю тяжесть своей вины перед женой, Майрон, разбив ей сердце, даже и не помышлял о том, чтобы попытаться отнять у неё через суды и детей. В конце концов, внутри него ещё оставалось что-то человеческое.
Он пытался разобраться в себе. Когда же наступил тот переломный момент, что он потерял самое дорогое, что было у него: своё счастье?
Но границы перехода слишком неопределенны, слишком расплывчаты. Когда многое тебе доступно, трудно удержаться от соблазна. Легкодоступные женщины, алкоголь - это только начало, начало пути туда, где истинные ценности теряются в яркой мишуре манящих удовольствий. И частые командировки только ускорили этот процесс.
После развода Майрон убеждал себя, внушая, что любая женщина будет рада быть с ним, ведь он так богат! Да, жена должна была боготворить его, потому что если бы не он, то не видать ей ни дорогих нарядов, ни украшений, ни других атрибутов жизни "избранных"!
Но в глубине души мужчина понимал всю тщетность своих увещеваний. Каждое утро, просыпаясь, он ощущал, как невидимые тиски сжимаются у него в груди, затрудняя дыхание. И чтобы избавиться от них, Майрон ударился во все "тяжкие". Но, чем бы не дурманил он своё сознание, это не приносило ему облегчения. Однако признаться в этом Майрон боялся даже себе самому.
Депрессия накрыла его большой мутной волной. И кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы не своевременное вмешательство медицины.
Постепенно, помимо душевных мук, его начали донимать ещё и головные боли. Поначалу он не обращал на них внимания, списывая, как результат своего разгульного образа жизни. Но боли усиливались и вынудили обратиться к врачу. И тут громом среди ясного неба - страшный диагноз! Как приговор.
Его жизненный путь заложил очередной вираж. Блестящая мишура облезла и обнажила суть, что вот он, уже проживший половину жизни, не молодой, не смотря на своё богатство, по сути, никому не нужен! Он одинок и глубоко несчастлив. Он не завёл ни друзей, ибо в бизнесе их не бывает; он потерял любимую женщину, ибо не ценил её. Даже собственные дети не хотели его видеть.
Специалист, работавший с ним, настойчиво порекомендовал ему заняться чем-нибудь, что по душе - это сильное средство, способное вернуть человеку интерес к жизни!
Но Майрон вдруг резко охладел к своему делу. К делу, на которое потратил почти всю сознательную жизнь и благодаря которому он не только нажил немалое состояние, но и занимал весьма видное место в обществе.
Мужчина вдруг ясно осознал, что, несмотря на все свои капиталы, ничего не нажил за свою жизнь! И если завтра умрёт, то бизнес быстро разорвут кредиторы и конкуренты, и уже через пару месяцев от него - Майрона - не останется и следа!
Озарение этими мыслями открыло ему новые глубины смысла жизни, о которых он раньше и не подозревал!
Однажды, как обычно лёжа у себя в спальне на кровати с удобным анатомическим матрасом и обложенный мягкими подушками с ног до головы, Майрон силился смотреть телевизор, пытаясь отвлечь себя от всё нарастающих приступов головной боли.
Шла какая-то передача. В центре студии сидела маленькая худенькая девочка. Светлые волосы, заплетенные в две косички ниже лопаток, большие глаза и бледные выдающиеся скулы подчёркивали её болезненный вид. Рядом с ней стояла женщина в белом халате, по всей видимости, врач. Она держала девочку за руку и что-то серьёзно говорила, обращаясь к зрителям.
Майрон не слушал, занятый своими мыслями. Но очередная прозвучавшая фраза вдруг завладела вниманием, мгновенно включив его в происходящее на экране действо: "Иначе девочка умрёт! Ваша помощь нужна срочно! Счёт идёт уже на дни!" - дальше он слушал, замерев, боясь пропустить хотя бы слово.
Эфир уже заканчивался, но Майрон понял главное: девочка была тяжело больна, срочно требовалась большая сумма денег на операцию. Ждать нельзя, иначе ребёнка было не спасти.
Он нажал на кнопку звонка, расположенную у изголовья. Через несколько секунд дверь открылась и в неё вошла Марта.
Марта была сиделкой, приставленной к нему лечащим врачом. Она строго следила, чтобы он соблюдал предписанный доктором режим и вовремя принимал прописанные лекарства. Кроме того, когда того требовали обстоятельства, подспудно выполняла и функции секретаря.
Заполнив пышным телом дверной проём, Марта произнесла своим приятным грудным голосом:
- Вам что-то нужно, мистер Ксенакис?
Заворочавшись, Майрон приподнялся на локте:
- Сейчас по седьмому каналу шла программа. Девочке нужна срочная операция. Узнай их контакты и соедини меня с ними, - и, морщась, он откинулся на подушку.
Марта с удивлением посмотрела на него:
- Хорошо, мистер Ксенакис, - и с этими словами она скрылась в соседнем помещении.
Спустя неделю после того, как прооперировали Айолу, ту самую девочку, которую Майрон видел по телевизору и лечение которой он полностью оплатил, к нему домой пришёл её отец. Они долго проговорили тет-а-тет, и когда мужчина ушёл, Майрон долго ещё не мог заснуть, несмотря на поздний час. И на сей раз не боль была тому виной! В его ушах стояли слова отца, который искренне и трогательно благодарил за спасение своей девочки: "Спасибо Вам за жизнь дочери! Я Ваш вечный должник. Чтобы не случилось, Вы всегда желанный гость в моём доме!"
Майрон чувствовал, что впервые в жизни сделал что-то значимое, что-то действительно очень нужное и важное!
Через десять дней мистер Ксенакис появился в вестибюле современного медицинского центра "Лимбро". В сопровождении Марты он передвигался в роскошном кресле с электроприводом и электронной пневматической подвеской.
Сейчас Майрон редко выбирался за пределы своего дома, но сегодня был особый случай: родители всё рассказали Айоле, и она хотела его увидеть. Отказаться Майрон был не в силах, да, честно говоря, и не хотел.
И вот он в сопровождении Марты, родителей девочки и её лечащего врача вошёл к ней в палату, точнее въехал туда в своём кресле.
Айола встретила их, полулёжа на специальной кровати. И хоть операция прошла успешно, она была всё ещё очень слаба. Увидев родителей, она улыбнулась им и поздоровалась со всеми. Потом перевела взгляд на Майрона.
Он смотрел в её большие, запомнившиеся ему ещё по эфиру, грустные глаза. Взгляд её был не по-детски серьёзен. На щёчках виднелся лёгкий румянец, особенно заметный на фоне бледного лба. И тут она улыбнулась:
- Здравствуйте, мистер Ксенакис!
- Здравствуй, Айола! Зови меня просто Майрон.
- Здравствуйте, Майрон, - послушно повторила Айола. - Я очень рада, что Вы пришли навестить меня. Я боялась, что Вы не придёте - мама говорила, что Вы очень занятой человек, - выражение её лица неуловимо изменилось.
- Разве я мог не придти в гости к такой симпатичной маленькой леди? - Майрон изобразил наигранное удивление. - Как твои дела? Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, хорошо, - она опять улыбнулась, но улыбка вышла вялой, было видно, что девочка утомилась. - Врач говорит, что мне надо побольше отдыхать. Но я обязательно поправлюсь!
- Конечно, поправишься! Я надеюсь, что ты будешь тщательно выполнять всё, что говорит тебе доктор, и очень скоро тебя выпишут домой. Ты вместе с родителями придёшь ко мне в гости, и мы закатим такой праздник, что всем на зависть! Ну как тебе такая идея? - он глянул на неё вопросительно. - Ты же придёшь ко мне в гости?
Айола заулыбалась и, застенчиво потупив глазки, радостно закивала. Но, словно вспомнив что-то, тут же вопросительно посмотрела на маму, взглядом как бы спрашивая разрешения. В ответ та, улыбнувшись, кивнула.
- Я обязательно приду! - тихо, но уверенно ответила девочка, глядя ему прямо в глаза, и снова улыбнулась.
На следующий день Майрон связался с организаторами программы, в которой первый раз увидел Айолу, и после беседы с ними долго размышлял над тем, что узнал: как много горя бывает в семьях, когда дети тяжело болеют. Безысходное отчаяние родителей, вынужденных смотреть, как те медленно угасают, потому что нет денег на дорогостоящие операции. Он осознал, что часто мы не понимаем и не ценим такой великий дар, как жизнь! Занятые своими повседневными делами, проходим мимо чужой беды, привыкнув не замечать её.
И Майрон включился в работу. Он искал семьи, в которых были тяжелобольные дети, чьи родители не могли оплатить дорогостоящее лечение, и помогал им. И не только деньгами. Часто простые слова участия и поддержки значили не меньше. Его вновь переполняла энергия, и даже боль, казалось, отступала перед ней.
Спустя два месяца после того, как он посетил Айолу в медицинском центре "Лимбро", Майрон собрал пресс конференцию и объявил о том, что продаёт свой бизнес. Это сообщение вызвало оживление среди корреспондентов. Предвосхищая их вопросы, он сказал:
- На эти деньги я открываю организацию под названием "Ценим Жизнь". Совместно с другими благотворительными организациями и фондами мы будем помогать людям, которые сами не могут оплатить дорогостоящее лечение.
Пауза, и зал взорвался громом аплодисментов. Журналисты окружили его, наперебой задавая вопросы, на которые он давал обстоятельные и исчерпывающие ответы.
Пресс конференция закончилась, гости разошлись, а Майрон со своими новыми единомышленниками остался обсудить ещё некоторые организационные вопросы. В какой-то момент он почувствовал, что ему становится дурно, ноги подкосились, но бдительная Марта уже подхватывала его, не давая упасть:
- Ничего, Марта, ничего. Наверное, я просто немного переволновался, - тихо проговорил Майрон, бледнея на глазах.
Ему хотелось успокоить эту добрую женщину, которая так заботилась о нём последние месяцы, хотя сам уже понял, что это - всё! Пришло его время. Жаль, теперь, когда он снова обрёл смысл в жизни, и столько предстояло ещё сделать!.. Ну что ж, такова жизнь. И всё-таки его усилия не пропадут даром, он знал это. Задуманной им организации - быть! Майрон предусмотрительно отдал все распоряжения заранее на случай, если с ним что-нибудь произойдёт. За это он был абсолютно спокоен.
И только одна мысль мучила его сейчас: он так и не попросил прощения у жены! И не гордость останавливала его, нет. Он боялся, что она просто не захочет видеть его, и поделом! И ещё ему было очень стыдно.
- Марта, - позвал он тихо.
- Да, мистер Ксенакис, - женщина сидела рядом с ним на диване, куда его уложили. Голос её подрагивал и, кажется, она вот-вот собиралась заплакать.
- Всё хорошо, Марта, не плачь, - Майрон улыбнулся ей и слегка сжал руку. - У меня к тебе будет последняя просьба, это для меня очень важно! Обещай выполнить её!
- Хорошо, мистер Ксенакис, - слёзы уже катились у Марты из глаз.
- Скажи моей жене, - Майрон осёкся, - моей бывшей жене, - замолчал. - Нет, скажи моей Натали, что я очень люблю её и детей! Очень! Слышишь?! Ты сделаешь это для меня? Обещай! - он приподнялся и сильно сжал её ладонь в своих руках; в его угасающем взгляде виднелась немая мольба.
- Да, мистер Ксенакис, я всё сделаю! Я обещаю!
- Спасибо, Марта, спасибо тебе за всё! Что бы я без тебя делал? - он снова откинулся на диван, и на лице его появилась счастливая улыбка.
С делами покончено, надо бы немного отдохнуть. "Как же я сегодня устал", - была последняя мысль, и Майрон провалился в темноту.
- Мистер Ксенакис! Мистер Ксенакис! - Марта кричала, видя, как смертельная бледность заливает его лицо.
Она рванула воротничок рубашки, приложила руку к шее - пульса не было...
"Мистер Ксенакис!" - до него донёсся еле различимый слабый звук зовущего голоса. Шёл он издалека, как будто сквозь толщу воды и всё же достиг сознания мужчины, будоража и вытягивая его на поверхность из мутного омута небытия.
Майрон медленно открыл глаза. Тело его лежало на удобной кушетке, расположенной в небольшой светлой комнате, залитой мягким люминесцентным светом. Посредине неё стояли два кресла и столик, а противоположная стена была вся закрыта зеркалом.
Кроме Майрона в комнате находился ещё один человек: мужчина, в сером костюме, поверх которого был одет ослепительно белый халат; по всей видимости - врач.
Увидев, что пациент открыл глаза, мужчина приветливо улыбнулся и произнёс:
- Здравствуйте, мистер Ксенакис! Как Вы себя чувствуете? Лежите, лежите, - добавил он, заметив, что тот порывается подняться, - немного терпения! Голова не кружится?
Майрон пытался сообразить, что происходит. Где он, и что с ним случилось? И разве он не умер? Видимо, примерный ход мыслей отобразился у него на лице, потому что доктор легко прикоснулся рукой к плечу и произнёс:
- Всему своё время, мистер Ксенакис. Вы всё узнаете, даю слово. Для этого я, собственно говоря, здесь и нахожусь, но сначала мы должны провести небольшой осмотр. На Вас ещё действует успокоительное, а потому расслабьтесь и отвечайте на мои вопросы, хорошо?
Майрон согласно кивнул.
- Вот и замечательно, - произнёс мужчина. - Тогда начнём.
Примерно с полчаса врач задавал различные несложные вопросы, из серии: "Как Вас зовут?", "Сколько Вам лет?", "Где живёте?" и так далее, и тому подобное.
Покончив с вопросами, он помог Майрону подняться и заставил проделать несложный комплекс гимнастических упражнений, затем замерил у него пульс и давление. Результат его видимо удовлетворил, и он предложил Майрону одно из кресел, стоявших посреди комнаты, во втором устроился сам и, вызвав кого-то по коммутатору, попросил:
- Принесите нам, пожалуйста, две большие чашки горячего шоколада с коньяком.
- Хорошо, доктор Шольц, - пропел коммутатор мелодичным женским голосом.
Не прошло и двух минут, как дверь комнаты открылась, и в неё вошла миловидная женщина в белом халатике и с подносом в руках, на котором дымились две огромные чашки белого фарфора, доверху наполненные тёмным горячим шоколадом.
Поставив их на стол вместе с фигурной вазочкой со сладостями, она, не сказав ни слова, вышла наружу.
- Угощайтесь, мистер Ксенакис, - доктор Шольц жестом руки указал на столик, - шоколад превосходный: швейцарский. Впрочем, как и французский коньяк, он подкрепит Ваши силы!
С этими словами он сам придвинул к себе одну из чашек и немного отпил из неё. Майрон последовал его примеру. Шоколад действительно оказался очень вкусным. Сделав несколько глотков, он почувствовал, как горячий шар сначала медленно опускается к нему в желудок, а затем обратно поднимается горячая волна, разливаясь по всему телу приятной истомой.
- Итак, - доктор перелистнул несколько станиц, сшитых в брошюру и лежавших сейчас у него на коленях, - сначала о главном: Вы, безусловно, живы - можете даже не сомневаться, - он нарочито улыбнулся. - Более того, Вы полностью здоровы! У Вас нет ни рака, ни чего-либо ещё такого нехорошего! Все медицинские показатели в норме, в рамках Вашего возраста, разумеется.
Сделав короткую паузу, доктор посмотрел на Майрона, наблюдая, как он воспринял эту информацию. Тот сидел несколько ошарашенный, ожидая дальнейших разъяснений. Удовлетворённо кивнув, доктор продолжил:
- Теперь по порядку. Меня зовут доктор Генрих Шольц. Я возглавляю отделение кибернетического психоконструирования в клинике "Лерой", где мы с Вами сейчас и находимся.
- Психо... чего? - перебил его в недоумении Майрон.
- Прошу Вас, выслушайте до конца, мистер Ксенакис, Вы всё поймёте, я как раз объясняю, - доктор Шольц укоризненно наклонил голову.
Майрон сделал примирительный жест и замолчал.
- Отдел, который я возглавляю, помогает человеку разобраться как в себе самом, так и в других весьма сложных и запутанных психологических проблемах, возникающих в его жизни и приводящих к депрессиям, а то и ещё хуже. С помощью нашего оборудования мы моделируем ситуацию и, образно говоря, транслируем её в мозг на подобии фильма. В каждом случае сценарий уникален. Пациент воспринимает всё как беспрекословную реальность. В каждом сценарии есть ключевые моменты, где он должен сделать тот или иной выбор, который и определяет его, так сказать, истинные наклонности. То есть, в реальной жизни человек, бывает, принимает судьбоносные для себя решения под влиянием, например, плохого настроения, самочувствия или ещё чего-то, а во время нашей процедуры задействовано подсознание. И Ваш выбор диктуется не эмоциями, а Вашим "я", что ли.
Доктор Шольц отодвинул от себя чашку и, закинув нога на ногу, продолжал:
- Не всё, что Вы сейчас помните, было на самом деле. Часть воспоминаний - это результат нашего вмешательства. Но это временный эффект, скоро всё станет на свои места. Вы всё вспомните, что было на самом деле, а что - нет!
Доктор сделал короткую паузу, затем продолжил:
- Мистер Ксенакис, когда Вас привезли к нам, Вы были в весьма плачевном состоянии: глубокая депрессия на фоне сильной алкогольной интоксикации. Всё это замешано на Ваших отношениях с женой, а точнее с их разрывом, - он помолчал, барабаня пальцами по столу. - Вы очень сильно её обидели... - доктор снова замолчал, - но она замечательная женщина! Как Вы думаете, почему она согласилась на этот эксперимент? Ведь без её участия всё это не имело большого смысла. А главное, помните: Вы свой выбор сделали, и она это видела!
Доктор Шольц поднялся и, взяв в руки брошюру, подытожил:
- Теперь Вы в курсе всех событий, какие-то детали вспомните в течение ближайших дней, а теперь пришло время Вам увидеться с женой, готовы?
- Натали здесь?! - Майрон вскочил на ноги.
- Да. Она сейчас в соседней комнате. Она нас видит и слышит сквозь это зеркало, - и Шольц указал на стену.
Майрон бросился к двери. Открыв её, он выбежал в просторный светлый холл. И первый, кого он увидел, была Натали. Она стояла и смотрела прямо на него, и в глазах её виднелась и затаённая боль, и надежда.
Майрон бросился к ней и заключил в объятия:
- Здравствуй, родная! - шептал он ей сквозь сведённые от рыданий губы. - Как я рад, что ты здесь! Я люблю тебя и только тебя! Ты - жизнь моя! Прости! Прости меня за всю ту боль, которую я тебе причинил! Если ты уйдёшь, то лучше бы я не просыпался вовсе! - фразы слетали с его губ скороговоркой, точно Майрон боялся, что вот-вот она оттолкнёт его, развернётся и уйдёт навсегда, так и не дослушав, как сильно он сожалеет, и как сильно любит её.
Но Натали и не думала уходить. Она тихо плакала, положив голову на плечо мужа...
Доктор Шольц провожал их до выхода из клиники. На прощание он пожал Майрону руку и сказал:
- Мистер Ксенакис, Вы получили ещё один шанс! Не потратьте его зря.
Тот повернул голову и нежно посмотрел на жену:
- Спасибо Вам, доктор, за всё, что Вы для нас сделали! Я не забуду этот урок, можете не сомневаться. Теперь я точно знаю, на что потрачу остаток своей жизни: приглашаю Вас на открытие новой организации: "Ценим Жизнь"!
И, тепло попрощавшись с доктором Генрихом Шольцем, Майрон и Натали вышли на улицу.
***
Дорогой читатель! Благодарю за то, что ты уделил своё время и прочёл рассказ до конца! Искренне надеюсь, что он принёс тебе положительные эмоции!
Другие произведения можно найти на моей странице по ссылке: https://author.today/u/fed_sorokin2016/works/edit