Барахлила топливная система, машина то неудержимо рвалась вперёд, то, чихая, не могла толком тронуться с перекрёстка, пропуская вперёд очередные грязные и дымящие "Жигули". Он, по непонятной причине, выбрал длинный и бестолковый маршрут, вечно загруженный транспортом. Хотелось подольше побыть за рулём, расслабиться, поставить на место парочку зарвавшихся пижонов, почувствовать, как, с тугим щелчком, переключаются передачи, как входит, будто нож в масло, рычаг, "подтыкая" низкую передачу... Но мотор, явно, был не в настроении...
Матвей заметил её сразу, как только вывернул с перекрёстка. Иной раз в трёх шагах не узнаёшь старого приятеля, а тут, с трёхсот метров, из третьего ряда забитого машинами проспекта. Узнал не по одежде, не по фигуре, не потому, что ждал, что она будет стоять на остановке. Хотя нет. Знал, что она будет стоять, ждал, что она будет стоять, хотел, чтобы она стояла; потому и поехал через эту Тмутаракань, только он об этом не думал и даже не догадывался. "Нет в жизни случайностей. Всё к чему-то приспособлено" - вспомнил он одну из сентенций своего армейского старшины. Интересный был мужик. Жаль, что алкоголик. Избивал в своём непотребном состоянии новобранцев, за что и поплатился, жестоко поплатился, - умрёт он, скорее всего, в зоне.
Он притормозил, моргнул поворотом, и лихо, как таксист - "бомбила", рванул через два ряда к остановке. Сзади хрипло просигналил испуганный "Москвич".
- Не дрейфь дед, я тебя вижу! - буркнул Матвей.
Она не обратила внимания на подъехавшую вплотную к ней машину. Старательно так не обратила, даже отвернулась. Матвей опустил правое стекло и крикнул, сквозь ворвавшийся вечерний шум: "Поедемте, барышня!".
"Барышня" обернулась, узнав голос, но надменную свою маску стереть не успела, только глаза искрились смешливыми искорками.
- Здравствуй, дорогой! Подбросишь?
- А я зачем, по-твоему, движение загораживаю? Давай быстренько, автобус нервничает!
Ольга попыталась впорхнуть в машину привычным движением, но тяжёлая дверь открывалась и закрывалась туго - не по комплекции.
- Новая машина?
- Угу. Со старыми дырками.
- Ну и что. Красивая! Такая, знаешь...мужская!
Она хитро посмотрела на него полными смеха глазами.
- У меня нет таких комплексов. - ответил Матвей, улыбнувшись.
- Нет - согласилась она, - я знаю, но все остальные теперь будут думать, что есть! Это "Джип"?
- Угу, "Джип". "Чероки". Какого года не скажу, ты меня ниже плинтуса опустишь. Кстати, большинству женщин такие машины нравятся.
- Большинству женщин, Солнце моё, нравятся деньги, за которые эти машины куплены. Остальное им по барабану. И, кстати, не большинству, я, например, этого недостатка лишена, веришь?
- С трудом-с!
- И правильно делаешь.
Она кокетливо вздохнула и, вдруг, перешла на серьёзный тон:
- Ты как здесь оказался? Специально?
- У тебя мания преследования!
- У меня мания величия! - она снова смеялась.
- В твоём случае - это одно и тоже.
- Ладно, не хочешь говорить - не говори. Живешь-то как?
- Ненакакано!
- Пошляк!
- Не пошляк, - сквернослов.
- В твоём случае - это одно и тоже!
Они замолчали. Улыбались, будто, вспоминая что-то приятное, потом стали серьёзными. Иногда Матвей сильно сомневался, что Ольга может быть серьёзной. Но ещё, он понимал, что на самом деле это защитная реакция, но об этом думать не хотелось. Ой, как не хотелось...
* * * * * * *
Они познакомились несколько лет назад, совершенно случайно. Случайней не придумаешь: отмечали что-то (что именно Матвей не мог вспомнить уже через месяц) впятером, в небольшом, хотя и неуютном ресторане. В какой-то момент заскучали. Самые предприимчивые быстро и с избытком этот пробел заполнили. Погуляли, вышли из ресторана, распрощались. Матвей по-джентельменски проводил свою даму, благо было недалеко, неуверенно попытался отказаться от чашечки кофе, опоздал на метро, хотел вызвать такси, но она положила тонкую, с просвечивающими жилками, ладонь на рычаг телефона...
* * * * * * * *
- Нормально живу. Регулярно - прервал он молчание.
- Регулярно!? Это здорово. Я за тебя рада.
Матвей внимательно, насколько позволяло плотное движение, посмотрел на неё. Не смеётся? "Плохо. Не зря я её встретил. Это ведь не я искал встречи, - я даже с Днем Рождения уже забываю её поздравить, - это она меня ждала на остановке, и, быть может, не первый день. Или...чушь всё это?.. Чушь конечно!".
- У меня мужика уже два месяца не было.
- Каждый раз, как я тебя встречаю, у тебя уже два месяца не было мужика! - Матвей смеялся - эта тема не была скользкой.
- В первый раз, у меня, его не было четыре месяца.
- Я ощутил.
- Дурак!
- Извини. Я не это хотел сказать.
- Я поняла. Ты меня извини. Давай заедем ко мне, у меня обалденный пирог с яблоками. Ванька вчера пол дня за мной ходил, испекла - а он кусочек съел и бегом к бабушке. Друзья за ним пришли. Чучело!
- Как Ванька? От компьютера оттаскиваешь?
- Скоро от девок оттаскивать буду. Кошмар. Меня уже за его подружку принимают.
- Ну-у, это ты, мать, загнула! Хотя, с другой стороны, разве не приятно?
- Ага, назад в будущее! Я в свои двенадцать возвращаться не собираюсь.... Я тогда узнала, что родители мне не родные. Боже, чего только они от меня не натерпелись! Убила бы на их месте!
- Знаю. Рассказывала.
Снова немного помолчали. Стояли на перекрёстке, пропускали пешеходов. Матвей сосредоточенно слушал двигатель. Инвалид в коляске безуспешно старался въехать на тротуар. Люди озабоченно пробегали мимо. Мегаполис.
- Ну что, заедешь? Я ремонт таки закончила, у меня стойка на кухне, которая, помнишь, вечно шаталась, теперь новая, из "нержавейки". Хочешь..., попробуем? - Ольга улыбнулась, но странно как-то, натянуто.
"Не ожидал. Крепко ж тебя...Не могу. Ну не могу я! Как ты не хочешь понять. Ничего ведь не вернётся. А просто так - зачем?". Вслух нужно было сказать что-то другое, что-то в тон, но шутки не клеились.
- По старой памяти говоришь?
- Да, дорогой. - Улыбалась она, всё же, издевательски.
- Из "нержавейки", говоришь? Это как в морге что ли?
- Извращенец!
Надулась Ольга, похоже, по настоящему. Матвей чувствовал себя кретином. Ну что за юмор такой, казарменный, зачем?
Она внезапно прыснула от смеха, потом засмеялась в голос, потом, отдышавшись, сказала:
- Ты знаешь, я представила. Действительно ужастик какой-то. Ты, пожалуй, прав. - Значит, не заедешь?
"Цунами, а не женщина. Стихия, черт побери! Никогда не знаешь смеётся она, или серьёзно говорит. Думает она, что говорит, говорит ли, что думает?"
- Нет.
- Зря. Могли бы просто чаю попить. С пирогом.
- Всё равно выбрасывать!
- Иди ты!
Матвей выехал на кольцевую. Ехать было, всё же, приятно и он не старался выбирать короткую дорогу.
* * * * * * *
... Что ты теперь дома скажешь!?
- Меня не спросят. Может, даже и не заметят, - он попытался улыбнуться.
- Не говори так. - Ольга, прижавшись к нему, испуганно смотрела снизу вверх. - Никогда так не говори. Так не бывает...
Матвей старался забыть случайное приключение.
Через неделю он едва удержался от соблазна "пробить" телефон, ещё через два дня, понял, что изменил свой маршрут движения, а ещё через неделю... - почти забыл.
Прошёл почти месяц. Матвей добирался из офиса пешком. Жена с детьми и друзьями укатила на очередную, дачно-природную, вылазку и дома было одиноко. Он купил бутылку белого "Мерло", разных мелких вкусностей и тоскливо отправился коротать вечер перед телевизором. Потом, вдруг, вышел, перешёл на другую линию, и через пятнадцать минут позвонил в её дверь.
Ольга выглядела растерянной и удивлённой.
- Извини, что я так, - ни с того ни с сего. Если выгонишь, я не обижусь. Сам не знаю, что меня толкнуло....
- Заходи. Ты не мог поступить иначе, я - ведьма! - Глаза "ведьмы" искрились.
Интересно, какова доля правды в её шутках? - Подумал Матвей, прежде чем суета окружающего мира перестала его интересовать...
* * * * * *
- Регулярно. Это значит у тебя теперь чаще чем раз в месяц? Как приучил?
- Никак. Само получилось.
- Гуляет?
- Оля, перестань.
- Гуляет.
- Оля, это моя жизнь, мой выбор.
- Да-а? Да будет тебе известно, что это и мой выбор тоже! Ты же по ней с ума сходил. Со мной спал, а её видел. Думаешь, мне приятно было смотреть, как тебя на части рвёт. Хороший ты мужик, только жить с этим не умеешь. Не умеешь по трупам ходить. Бросить меня надо было, как только почувствовал, что надоела. А ты терпел. Меня терпел и ловил каждый её взгляд, и ревновал как ненормальный - всё искал доказательства того, что она тебе изменяет. И верить ничему не хотел.
- Не было тогда ничего.
- А сейчас?
- Есть.
-Уверен?
- К сожалению, да.
- Дурак! Что я тебе говорила! Я что тебе говорила, тогда ещё!? Ты же чувствовал! Ты же сам всё понимал...
- Ты слишком большое внимание чувствам уделяешь. Мало ли что мы чувствуем... . Вляпались, таки, в "пробку"! Штау, Оленька, как говорят немецкие товарищи! Минут на двадцать. И не кричи на меня. "Зря я это всё затеял. Теперь мы друг из друга душу вытряхнем".
- Сам бы покричал. Ты же на неё голос повысить боишься, а на меня орал, в своё время, так, что стёкла дрожали....
Всё, я успокоилась. Не обижайся. Поговорим?
- Ты перегибаешь. О..
- Не называй её моим именем!.. Пожалуйста, не называй. Я прошу тебя.
- ...она нормально ко мне относится, мы, будто на несколько лет назад вернулись. И я, я тоже изменился. Я совсем другой стал.... Из-за неё.
Просто, стал отвечать тем же. Это просто оказалось. Совсем просто. Истосковался я, чёрт возьми...
- Не поминай чёрта. Я поняла, Солнышко... Я это знаю, помню. Ну и не забивай себе голову. Жить она с тобой хочет? Детей от тебя рожать собирается?
- Ведьма, ты.
- Да - сказано это было с видимым, кошачьим, удовольствием - любая умная женщина - ведьма, по отношению к вам, дуракам. Знаем, какое слово сказать и когда, а какое шепнуть, причём, обязательно, на людях , и как обнять, и где погладить.... И тебя, деревянного, научить нужные слова говорить не только во время секса.... А насчёт детей, - у тебя на лице всё написано, скрытный ты мой!
- По тому, что ты сказала, выходит, что она дура.
- Не дура. Не дура, совсем, просто не подсказал никто, или считает, что это для неё унижение. Как бороться не знаю, честно. Если любишь, потянешь всё на себе, но если потом сорвешься - не обижайся. А вообще глупости это. Ты ведь говоришь, что у вас - нормально.
- Нормально. Тут в другом дело. Понимаешь, дома всё хорошо - мир, покой, любовь, задушевные разговоры... время от времени. В любви, она мне, конечно, не признаётся, и ласковыми словами особо не балует. - Матвей внимательно посмотрел на Ольгу - как ты меня учила , но тут, возможно, время надо.
Ольга кивнула.
Проблема такая: только я за порог, она меня проводит, поцелует, как полагается, вернее - я её, но это не важно, а сама... . Не знаю я, что она думает и планирует, но корреспонденция в её ящике о-очень задушевная.
- Любовь в стиле Хай-Тек! - Ольга рассмеялась. - Я эти ваши технологии, честно говоря, смутно себе представляю, но беды особой не вижу, может она с подругами общается, из другого города, например. Да мало ли.
- Ага. С подругой. Из Алма-Аты. А ночью, потому что, дешевле!
- Логично. А причем здесь Алма-Ата? Я там была, кстати, красивый город.
- Логично. Только я копал.
- Подлец ты. Не зря тебя туда взяли на работу.
- Подлец. Только я после того поклялся никогда в чужие дела нос не совать - так обрыдло. А тут, озверел просто. И дело ведь не в самом факте - таких фактов полтора миллиона на квадратный километр, дело в двуличии. Ну, как так можно!? Можешь ты мне это объяснить, как женщина?
- Могу. Ты и сам можешь. Забыл?
- Не забыл. Здесь другое.
- Да, я не подумала. Ты ведь меня не любил. Так, приятное времяпровождение. Сбросил лишние эмоции и домой. Так и она, скорее всего...
Он нашарил в огромном "бардачке" сигареты, нажал прикуриватель.
- Не кури.
- Ты что, бросила?
- Не кури, покажи, как тут у тебя окно открывается. Душно тут и кожей воняет.
Матвей нажал на кнопку стеклоподъёмника.
- Ну, ты даёшь! Первый раз слышу, чтобы о машине с кожаным салоном сказали, что она воняет!
- Потому что она воняет.
- На что ты обиделась?
- Я не обиделась. Чувствую себя нехорошо. А на эту свою почту наплюй с высокой колокольни, время покажет. В твоей ситуации, по большому счёту, не важно, сделаешь ты "ход конём" сейчас, или через десять лет. Ты же мужик, - успеешь свою жизнь устроить.
- Спасибо тебе, родная. А жить как?
- Молча, как до этого.
- Не хочу я так больше.
- Засранцы вы все, Мотя, все, как один. Жил со стервой и было всё нормально, а чуть она тебя медком прикормила,- захотелось всего, сразу и единолично. Не обижайся, только помочь тебе ничем не могу, - ко мне ты ехать не хочешь, а приворотами я не занимаюсь, хотя, - она хитро улыбнулась, - адресок подсказать могу.
- Так я и думала. Слушай, хватит кружить, вези меня домой. Мне, правда, нехорошо.
Матвей итак уже выбирался на нужное направление. Разговор иссяк, Ольга раздражена, она в этом состоянии такого наговорить, способна - год забывать будешь. Домой, так домой.
Поздняя осень расплескала свои грязные краски над городом, кругом лишь оттенки серого. Серые автомобили под светло-серым небом ползут по широкой, тёмно-серой дороге, мимо застывших, разноцветно-серых домов. Даже солнце не заглядывает в этот серый мир, боясь оказаться таким же серым.
Держаться в сером потоке было трудно - мотор снова хандрил, словно, растеряв где-то половину своего табуна.
- Автомобилю всегда не хватает лошадиных сил и ньютон/метров, компьютеру - килобайт и гигагерц, а человеку - денег и любви. Ты права, я засранец. И все мы, весь этот мир.
Ольга молчала, глядя в окно. По правому ряду волочились грязные, бесконечно длинные рефрижераторы. Десятки колёс превращали дорожную влагу в грязный туман...
-Ты жалеешь, что связался со мной?
- Нет. Я в некотором смысле, фаталист - если что-то произошло, значит, иначе и быть не могло. Жалею, что не оправдал твоих ожиданий. Действительно, жаль...
- Я ничего от тебя не ждала. И тебя самого не ждала. Ты был такой мудрый в тот вечер, такой непохожий на всех и... печальный. А ещё твоя работа - ты герой книжек, которыми все зачитываются. - Ольга улыбнулась. - Я в тебя влюбилась. Сказала себе, что, если отпущу - это будет самой большой из моих ошибок... Утром ты ушёл и даже телефон не попросил... Как было обидно, Боже! Как я себя кляла и пилила! А потом решила, что так и должно было быть, что ты не мог поступить иначе - у тебя семья и ты у семьи и она может тобой гордиться... А потом ты пришёл, когда я уже почти забыла твои руки... Влюблённый, как мальчишка. Я была счастлива. Какое-то время мне, действительно казалось, что всё будет...
Ольга замолчала. Она сидела, откинув голову на подголовник и, тихо улыбаясь, смотрела на Матвея.
- Я постеснялся просить телефон. - Матвей, не отрываясь, смотрел на дорогу, будто, стараясь разглядеть вдали, то яркое майское утро. - Думал, тебе неловко, что так случилось, и ты не хочешь больше меня видеть. Хотел как-нибудь потихоньку, но ты проснулась и, я постеснялся... А работа, как работа - ничего особенного...Ты сама себе что-то придумала....
- Не придумала. Я тебя таким видела. Я странная, ты же знаешь.
- А сейчас, что видишь?
- То же самое... Знаешь, иногда, я хочу тебя увидеть. Стою на остановке и пропускаю автобус за автобусом, - мне кажется, что ты обязательно проедешь мимо, и я тебя увижу. Хочу убедиться, что ты, действительно, был... Мне тоже жаль. Жаль, что мы совсем не нужны друг другу, - нам, просто, нечем делиться, нечего отдавать. Может, это из-за того, что мы слишком разные, а может - наоборот. Не важно...
- Любовь не может длиться вечно. Когда она ушла, мы стояли друг против друга, словно голые, смотрели и ничего не могли понять, искали хоть что-нибудь, что стало бы нашей осью и не находили....
- Вот это, да! Не знала, что ты ещё и поэт! - Ольга удивлённо улыбалась, развернувшись в пол-оборота. - Мы отпустили друг другу грехи? Да?
- Иди ты с миром, дочь моя! С тобой невозможно серьёзно разговаривать! - Матвей рассмеялся. Рассмеялся легко и радостно.
- Со мной ничего невозможно делать серьёзно! Ты бы нашёл общий язык с моей мамой. О-ох, Матвей не гони. И открой окошко пошире.
Ольга часто и глубоко глотала холодный воздух. Матвей внимательно смотрел на неё.
- Тошнит?
- Тошнит. Догадался?
- Угу. У тебя же два месяца мужика не было.
- С тех пор и не было. Не приживаются они у меня, сам знаешь. Кому нужен готовый взрослый ребёнок, назойливая тёща, и куча бедных родственников в придачу к, не от мира сего жене, многократно бывшей в употреблении.
- Помощь нужна?
- Спасибо. Я знаю, что к тебе можно обратиться в любое время. Пусть всё будет, как будет.
- Не боишься?
- Боюсь, конечно, глупый. Но через два-три года будет уже поздно. Это последний шанс.
* * * * * * * *
...Теплый летний вечер. Он позвонил в домофон,- Ольга не отвечала. В квартире горел свет, как будто, метались тени. Он звонил долго, она всё не отвечала. Тогда он достал свои ключи.... У него были ключи от Ольгиной "хрущёвки". Матвею было неприятно носить в кармане ключи от чужой квартиры, но она так хотела. Для Ольги это был знак доверия.
Матвей вошёл, поднялся по лестнице и, только открывая дверь квартиры, понял, какую глупость совершил. "Сейчас войду, а там мужик. И что делать? Нужно как-то реагировать, а у меня на это ни прав, ни, честно говоря, желания. Глупо и неприятно"...
Ольга корчилась на полу, бессмысленно глядя на Матвея. Она долго пыталась сообразить, что происходит, прежде чем зашептала одними губами: уходи, не надо тебе этого видеть..., уходи, ты потом не сможешь..., я буду тебе противна.... Матвей подхватил маленькую женщину и отнёс её в ванную...
Добрая подруга, кстати, девушка одного из его, Матвеевых, друзей, подсказала Ольге способ избавиться от нежелательного плода. Просто, эффективно, препарат, разрешённый к свободной продаже, к медикам обращаться не надо и не дорого. Только пошло что-то не так, или так и должно было пойти, Матвей этого не знал. Он вообще только по бессвязным обрывкам Ольгиной речи сообразил, что происходит. Вызывать врача было бесполезно - Ольга предпочла бы смерть позору. Матвей не сомневался, что ни уговорить, ни заставить её не удастся...
Несколько часов Ольга, с помощью Матвея перемещалась по совмещённому "хрущёвскому" санузлу от унитаза, к дурацкой сидячей ванне и обратно. Матвей набирал в ванну обжигающе горячую воду, Ольга, свернувшись калачиком, забиралась в глубокую половину - так было легче. У неё, будто заострились коленки, локти, ключицы и, наверное, скулы - Матвей не мог посмотреть ей в лицо...
Ольга уснула часа в три ночи. Матвей, как умел, вымыл полы, прибрал на маленькой кухне и ушёл...
Он пришёл назавтра, вечером. Сияющая, как всегда, Ольга бросилась к нему, он неловко пытался её обнять, тогда она прижала его так, что хрустнули кости. Они стояли так несколько минут, потом она подняла на него смеющиеся глаза:
- Сегодня я могу тебя только накормить. На большее не рассчитывай!
- Ты озабоченная!
- Уж, какая есть - она уже расставляла посуду на той самой стойке.
Никогда больше они не возвращались к событиям той ночи.
* * * * * *
- Солнце, ты где?
- Задумался, Оля. Мы о чём?
- И часто ты в таком состоянии ездишь? Мы, уже приехали и стоим секунд двадцать, я испугаться успела твоего молчания.
- Не бойся, я весь этот город могу на одних инстинктах проехать.
- Может, зайдёшь, всё-таки?
- Нет, Оля. Домой надо.
- Как знаешь. Не грузись, всё решится.
Она открыла дверь. Откуда-то с верхних этажей лилась приятная музыка.
- Слышишь?- сказала она загадочно-дурашливым тоном - Теперь эта музыка всегда будет напоминать тебе обо мне!
- Ведьма!
- Пока!
Через секунду она уже скрылась в арке. Матвей захлопнул дверь, музыка исчезла... Музыка... Матвей порылся в ящике с компакт-дисками, нашёл потрёпанный диск, без обложки, вставил в магнитолу. Нажал прикуриватель. Пока проигрыватель искал нужный трек, закурил, выпустил в потолок несколько колечек дыма, запустил двигатель и тронулся в сторону дома.