Аннотация: Сквозь старый мир к Провалу Обреченных.
Цепочку следов за нашими спинами с жадностью пожирала вьюга, но алый оттиск, тщившийся взобраться от подножия к самой вершине когтя, был отличным ориентиром, позволяя не сбиться с пути. Это же привлекало немало хищников, рыскавших по пустошам и за то время, пока мы добирались до отрогов не столь далеких северных холмов, пришлось дважды пустить оружие в ход.
Первый раз нам повстречалось создание, напоминающее обычную женщину, однако голубоватые трещины, змеившиеся по земле при каждом её шаге, а так же широкая, с кулак величиной, дыра в груди, из которой сыпался пепел, выдавали в ней служительницу культа Бездушных. Эти создания, закутанные в обрывки монашеских платьев, были некой помесью некромантов с вурдалаками. Искаженные остатки их разума обладали способностью повелевать миром мертвых, а руководствовались они мотивами, даже менее понятными, чем одичалые инферналы. Жизнь этих тварей чем-то напоминала бытие пилигримов-фанатиков, что несут слово своей веры во все части света, заражая ей всех, кто попадется на пути, независимо хотят они того или нет.
Благо с фантазией у Бездушных туго, а потому все, на что оказалась способна наша новая знакомая, это наслать на нас свору спектров. Созданий опасных, но не шибко разборчивых в плане понимания, кого стоит убивать первыми и потому набросившихся на кукол Ютара, прокладывавших путь, а после и вовсе ввязавшихся в драку с мародером. Как мы успели выяснить за не долгое совместное путешествие, того звали Скофнугом и он был весьма сведущ в борьбе со всякой потусторонней нечистью, без устали разя налетавшие на него полупрозрачные костяки своим благословленным Вечным Океаном оружием.
Мне в той битве досталось не много славы, стараясь не отходить далеко от Кира с Зарой, лишь пару раз удалось взмахнуть мечом, отражая удары длинных когтей, прежде чем пробормотавший что то о том, как здорово бы я смотрелся нарезанным тонкими ломтиками, брат не испепелил магией зарвавшихся призраков. Вернее, он их просто изгнал, ибо нападавшие являлись духами высших ступеней, а потому убить их было вовсе не так уж просто, даже для него. Дева, чья поступь рождала пламя мертвых, не стала дожидаться, когда и её постигнет схожая судьба, исчезнув в пелене бурана столь же внезапно, как и появилась, чем вызвала разочарованное рычание номана. Однако, я был далек от мысли, будто Бездушная испугалась его, эти существа мыслили не так как мы, а потому истинные мотивы, как её нападения, так и бегства, остались загадкой.
Второй же раз мы вступили в бой уже с собственными "союзниками". Одна из кукол, покорная воле моего собрата, по форме напоминавшая довольно крупного мужчину, которого, судя по обвислой коже, некогда украшали впечатляющие мускулы, внезапно очнулся и тут же попыталась свернуть шею своему пленителю. Брошенный в Ютара тяжелый костяной топор, он едва успел остановить телом другого раба, пока ещё подвластного его воле. Того пробило насквозь, швырнув в сугроб липкого снега, где он тут же испустил дух. Только скорость и умение Велизария, успевшего встать на пути сбросившего оковы со своего разума война, не позволила последнему свершить свою месть. Нельзя сказать, что битва далась Велу легко, но подоспевшие Альманзор с Нарсесом все же решили дело его нашу пользу.
После случившегося, было принято решение, что не стоит рисковать в дальнейшем и хотя из кукол осталось всего шестеро, но они были все ещё под действием рьян травы и случись что с Ютаром, исчезни его ментальный поводок, станут нешуточной угрозой для всех нас.
Дергавшиеся, рычавшие, пускавшие пену подобия некогда разумных существ стравили меж собой, заставив посносить друг другу черепа. Но толи Ютар уже устал, толи в том была вина самих "бойцов", не все из них сумели одним ударом лишить противника головы, отчего часть из них теперь умирала в страшных муках хрипя, корчась и щедро орошая все вокруг кровью.
Зрелище было отталкивающее, даже по меркам Кеплера, а потому Зара милостиво подарил несчастным быструю смерть. Разделывать тела не стали, резонно положив, что алхимическая пыльца, вызывавшая помешательство, могла смешаться с кровью убитых и теперь есть их мясо просто опасно.
Иных бежавших с нами прочих невольников произошедшее привело к совершенно логичной мысли, следующими "куклами" могут стать они сами, что в конце концов приведет их к подобной же судьбе. Потому, едва мы достигли подножия холмов, в которых виднелись темные провалы пещер, наш отряд вновь разделился и путь вперед продолжали теперь лишь мы, слуги Кхулоса, Меченые Кровью, да Серолицый с его бойцами, но и те старались не попадаться нам на глаза лишний раз. Захваченных при побеге рабов разделили поровну, поручив Клифу следить за ними, раз уж его банда все равно плетется в хвосте.
- И что дальше? - озабочено спросила Зара, нянчившаяся с едва пришедшей в себя Мерисой, которую колотила дрожь, толи от чудовищного холода, толи от воспоминаний, что она сделала с Неффелом. Одновременно она умудрялась приглядывать за шедшим неподалеку Киром.
Колдовское око вновь раскрасило зернистую от снега тьму ночи сотнями красок. Я вгляделся в силуэты, двигавшиеся меж ставших полупрозрачными подземных недр. Нечеткие, мутные что рыбий пузырь, контуры подземных ходов и каверн теперь были видны, как на ладони. Среди их переплетений не стоило большого труда разобрать тот, который своим змеящимся телом устремлялся на север к Провалу Обречённых. К сожалению, как и говорил страж у ворот, вход преграждало логово неких тварей, чьи силуэты, из-за обилия многосуставчатых конечностей и невероятно гнущихся тел, никак не удавалось опознать.
В вкратце я пересказал Альманзору увиденное, заставив того впасть в мрачную задумчивость.
- Иных путей к Провалу нет?
- Не в зримой ойкумене. - хотелось бы мне ответить иначе, но все прочие проходы либо уводили в глубь земли, либо оканчивались тупиками.
- А зачем нам вообще туда идти? Сомнем облюбовавших пещеры тварей и переждем до утра, а дальше двинемся куда прикажет владыка. - мародёр, не сбавляя шага латавший после битвы со спектрами поврежденный наплечный щит, откровенно не понимал проблемы. Он повернулся к аватару: - Ваше слово?
Паренек побелел, судя по всему, впервые в жизни почувствовав власть над кем-то столь могучим, как Скофнуг и растеряно взглянул на Зару. Та в свою очередь посмотрела на меня, словно ожидая ответа. Я и сам долго думал, как объяснить необходимость двинуться в столь дальнее путешествие. Не рассказывать же им о видениях, в конце концов.
Но тут на помощь внезапно пришел Пиш, заботливо укутывавший дрожащую Мерису в остатки шкур, снятых с погибших кукол Ютара:
- И ваш и наш путь лежит обратно в Дхаму, вас там ждет предназначение, нас же ... - он задумался, но я хорошо знал эти его наигранные паузы, они позволяли слушателю понять и принять первую часть сказанного, дабы вторая часть легла на уже подготовленную почву. Старый хитрец отводил им глаза, неужто и он не так прост? - Новое начало, а может и конец. На все воля богов.
- Но Дхама далеко на востоке, а Провал Обреченных почти у самых северных Границ Долин Натриара. Туда только идти с месяц по такой поре.
- Под землей это должно занять намного меньше времени. - возразил прислушивавшийся к разговору Вел. - Там нет ни снега, ни холода, а большая часть зверья в сию голодную годину рыскает по поверхности, ища кого бы сожрать, ну или впала в спячку на зиму.
Пиш вновь взяв слово, блеснув своими немалыми знаниями, очередной раз доказывая, что недаром столько много времени проводил в храмовой библиотеки среди гор пыльных фолиантов:
- Провал Обреченных появился на месте древней цитадели. Дома тех, кто глубоко постиг знания тайных знаков и путей. Дорог, открытых лишь избранным мастерам Вечного Океана, позволявших тем перемещаться сквозь огромные расстояния на волнах магии. Данным-давно, осколок Теневой Горы рухнул на эту твердыню, уничтожив её и расколов землю на которой она стояла, образовав Провал Обреченных. Согласно приданиям, жители тех краев не сумели выбраться из цитадели. Врата оказались запертые по приказу их владыки, тот якобы мечтал о свершении великого жертвоприношения богам и не позволил своим поданным уйти, обрекая тех на смерть. Однако, вот что странно, знания о создания порталов не были утеряны, а значит, вполне возможно, что многие чародеи просто бежали. Очень может быть, что в тех краях случится найти витражи перемещения, особые заклинательные покои, позволяющие даже не обладающим глубокими познаниями в сотворении порталов колдунам, как я или Баала, открыть путь прямиком в Дхаму, не обрекая всех нас на месяцы смертельно опасного пути.
Старик задумался, погладив свалявшуюся бороду, чуть тише и с неким неудовольством добавив:
- Правда в таком случае, выход перехода будет где-то за пределами обжитых ярусов, в глубине подземелий, ибо стены Дхамы защищают чары, созданные ещё во времена старого мира. - но тут его лицо просветлело, видимо на ум что-то пришло. - Однако и в этом есть свои преимущества. Там мы сумеем избежать встречи со стражей полиса, вполне способной просто на просто вновь заковать нас в кандалы.
Кхулос, хвала тебе, что послал мне столь дельных соратников, возблагодарил я про себя повелителя, прокладывая путь до неширокого лаза, ведущего под холмы. Лишь перед самым входом я уступил место Скофнугу, предупредив, что впереди нас ждет довольно крупная стая неизвестных мне тварей. Мародер, на открытом пространстве орудовавший двуручной шипастой дубиной и таким же здоровым топорищем на длинной, словно у алебарды, рукояти, вынужден был вытащить из-за пояса короткий широкий палаш из настоящей стали. Его маска, сквозь узкие глазницы которой изливался голубоватый туман, говоривший о переполнявшей тело мощи Вечного Океана, все норовила зацепиться бивнями за частые выступы в проходе, однако тот даже не подумал снимать её.
Следом за гигантом шли Альманзор с Велизарием, оставив меня прикрывать их, если вдруг у противников найдутся неприятные магические сюрпризы. Нарсес остался вместе с Зарой, явно не доверяя Серолицему замыкавшему процессию.
Сюрпризы действительно имелись, вот только не у зверей, к слову уже почувствовавших приближение чужаков, а у окружавших нас камнях. Здесь оказалось много рунических символов, в которых угадывались так называемые "знаки погонщика", подобные письмена могли служить одной цели, чтобы в нужный момент выгнать обитателей подземелья на поверхность. Это был загон для питомцев Деспотов, охотящихся на беглых рабов и по совместительству, стража единственного надежного пути побега из Рабского Рынка.
Следя за логовом сквозь тонкий мир, начавшееся в нем движение первым заметил я. Это напоминало растревоженный муравейник, где в лавине ползающих друг по другу тел, с трудом различались отдельные особи. Полагаю, Скофнуг так же прибег к колдовскому оку, ибо почти сразу бросился вперед, попутно шаря левой рукой у себя на поясе. Идущие за ним следом птенцы нашего выводка опешили, праведно полагая, что проще было сдерживать превосходящего числом противника в узком лазе, однако после секундного замешательства, бросились следом. Номан хоть и был сродни хаосу стихий, свивших гнездо в его теле, но пока что ни разу не дал повода усомниться в крепости его разума, хотя иногда от берсеркера отличить его было непросто.
Стараясь не отстать, я принялся плести собственное заклятие, положив, что перемалывающего кости торнадо, рожденного в центре лежбища, окажет нам немалую помощь. Однако, сколько ни пытался, мне никак не удавалось заставить энергии повиноваться. В чем причина того, что нити стихий стали скользкими, словно рыба в пруду, выскальзывали из рук, понять никак не получалось.
Брат, чей череп я даже перестал перекатывать в ладони, безуспешно ловя хвосты эфирных комет, проносящихся мимо меня, проснувшись, тут же не преминул высказаться в своей едкой манере:
"Что, силёнок не хватает даже на такую малость? Какой из тебя слуга Кхулоса, авгур-воитель? Ты - позор храма, не достойный, даже чтобы задницу его неофитам подтирать."
На этот раз ему удалось задеть мое самолюбие и без того покоробленное неспособностью сплести простенького заклятия, и я с лихой злостью бросил в ониксовый череп вытекающие сквозь пальцы потоки едва ухваченной силы.
Эмпирии, переполненные ненавистью, вцепились в сотворенные мною чары, будто только и ждали их. Впрочем, так оно и было, братец сумел таки меня перехитрить, а потому теперь вместо аккуратного, нацеленного заклятия, должного сотворить всесокрушающие ветра в самом центре клубка монстров, беснующаяся стихия рванулась в стороны от меня, наполняя собою весь неширокий проход.
Ту часть отряда, что мы оставили позади просто выдуло обратно в зимнюю ночь. Идущих же впереди, бросило навзничь, протащив не меньше двух десятков шагов, попутно впечатывая в стены. Скофнуг, уже почти достигший самого логова, так вовсе оказался брошен в самый его центр, откуда тут же раздался сотрясший пол взрыв.
Однако, это была лишь малая часть высвобожденного заклятия, основной удар пришелся в стороны от меня. Подобная сила должна была раскрошить скальную породу, что песок, заживо похоронив меня под завалом. И под звонкий треск разбегающихся в стороны трещин, за оплывшими минеральными наростами проступил синевато-серый монолит неизвестной мне породы. Обнажались правильные геометрические формы, скорее вышедшие из-под резца мастера, нежели созданные природой. И что было ещё чуднее, они без особой сложности сопротивлялись ярости моего брата. Клыки заклятия, превращавшие все окружающее в пыль, стали бессильно крошиться о внутренний слой стен, скрывавшийся под каменными наростами.
Не найдя выхода, ураганный ветер смял меня, словно сухой тростник, бросил оземь, начав по капле выдавливать жизнь. Руны, на вбитых в мое тело чугунных костылях, вспыхнули защитной вязью, пытаясь погасить убийственные чары. Их едва хватило, чтобы спасти мою жизнь, но на долю мгновения я ослеп и оглох, чувствуя обжигающе ледяное касание на моих плечах, будто кто-то тянул меня в болотную трясину, из которой уже никогда не выбраться. Это чувство было мимолетным, защитные скрепы откинули лапы умертвия от моей души, но я успел прочувствовать всю силу ненависти, что алкала утянуть меня в загробный мир. Кому она принадлежала, догадаться было не трудно, даже сквозь забытье ощущался раскалённый от ярости ониксовый череп в моей руке.
Мародёр, коего сородичей многие почитали за тупых варваров, раньше меня, опытного колдуна, понял, что недаром Деспоты держат возле верного пути побега стаю своих ручных гончих, вместо того, чтобы просто обрушить своды пещеры. Видимо в этих холмах находились осколки старого мира, разрушенного войной во времена Рубикона. Неповторимые чудеса того времени и по сей день можно было найти в разных уголках Кеплера, но вот повторить или даже понять, как они были созданы, было ныне живущим уже не под силу. Судя по всему, вокруг нас раскинулись древние руины, лишь сокрытые в наросших за прошедшие века каменных доспехах, но не утративших свою былую крепость. Небесная Гора, наподобие той, которая как я чувствовал, собирается сейчас на востоке, единственное, что могло уничтожить подобное место. Простым же колдунам недоставало для того силы и знаний.
Досада охватила меня, тут же сменившись стыдом и сожалением. Вначале не понял лежащую на поверхности причину, отчего правители Рабского Рынка сохранили этот подземный путь, а после и вовсе попался на крючок брата, сыгравшего на моей гордыне. Лишь то, что мы оказались в подобном месте, спасло меня, да и многих прочих из нашего отряда, от верной гибели.
Заклятие постепенно гасло, возвращая ощущение реального мира и звуки разразившегося где-то в глубине пещеры боя. Пошатываясь, я воспарил над полом, находя силы в боли, которую испытывал, продолжая держать обжигающе горячий череп, попутно рыская другой рукой в поисках оброненного фламберга. Уже через пару мгновений я летел вперед, туда где Скофнуг, Альманзор и Велизарий приняли бой, оставив мысли о магии, едва не погубившей всех нас. Благо мечом я владел неплохо.
"Расходовать отмеренное благоволение богов столь беспечно, брат. Верный путь к нашей скорейшей встрече" - голос в голове звучал устало и немного разочаровано. Я чувствовал, дух уже праздновал победу, когда я дал ему силы, но волею судьбы мне вновь удалось выжить. Брат с трудом, но смирился с сегодняшним своим поражением, когда казалось бы, я был у него в руках, скорее всего уже начав планировать следующий удар. Полированная черная кость вновь покатилась по моей ладони, на время даруя нам обоим обманчивое чувство покоя, гасящее злость и мысли, что наша встреча с братом столь же неизбежна, как закат солнца.
Когда я достиг места схватки, глазам мои предстало логово, по стенам которого жуткими, вплавленными в стены и потолок, факелами догорали обрывки изувеченных, изломанных, будто корни старого древа, тел. Огонь почему-то не гас на них, напротив, рыжими каплями орошал залитые кровью курганы из кладок разбитых яиц и головы сражавшихся.
Броня мародера, стоявшего строго в центре помещения, была покрыта свежими зазубринами и пробоинами, а его кожа сочилась синеватым ихором, заменяющему номану кровь, пробитая не менее чем в дюжине мест. Однако все это не доставляло тому никаких неудобств, булава и топор неостановимым ураганом смерти крутились вокруг него, каждым ударом перерубая, дробя и откидывая прочь очередную тварь.
Вел с Альманзором выглядели не столь впечатляюще. Израненные, уже с трудом стоявшие на ногах, по колени в чужих искромсанных телах, что при ближайшем рассмотрении напоминали сросшихся воедино мутантов. Их прижали к стене, грозя задавить числом, создания, которых принято было называть гротесками, ибо они являли собою насмешку над самой жизнью - жуткой её аберрацией. То были неудачные эксперименты кузнецов плоти, отработанный материал, продаваемый по дешёвке в большом количестве, так как его нельзя было содержать в пределах городов, из-за безумия, вызванного постоянной болью. Каждый миг их проклятой жизни был наполнен агонией. А судя по кладкам яиц, этих видимо "вырезали" из скота. Довольно частое явление.
С ходу врубившись в оставшихся монстров, я размашистыми ударами дотянулся сразу до нескольких из них и хотя они даже не подумали отступать, часть тварей переключило свое внимание на меня. Сражаться с гротесками не самое приятное занятие. Ядовитые жала, острые клыки и крайне непредсказуемые движения из-за неправильного строения их тел, делали их весьма опасными. Однако, фламберг позволял держать нападавших на хорошей дистанции. И хотя противостоящие мне создания оказались очень быстры, их оставалось немного. Судя по десяткам мертвых тел вокруг, я подоспел уже к самому концу веселья.
Впрочем, наблюдая с каким трудом мои товарищи добивают остатки гончих, закрадывалось подозрение, что большую часть работы здесь выполнили вовсе не они, а тот самый взрыв, который я услышал едва мародер влетел в логово. Именно он украсил потолок и стены пещеры горящими останками местных обитателей. Верно то было алхимическое зелье, что Скофнуг и искал у себя на поясе, вот только как он сам остался жив при детонации, было совершенно неясно.
- Что произошло в тоннеле?! Разучился колдовать? - прорычал Альманзор, отбивая щитом удар сразу трех когтистых лап, тут же размазав своим чеканом подвернувшуюся бугристую пасть, заставляя её владельца, взвыв, отшатнуться.
Он явно имел в виду ураган, вызванный моим братом. Я не ответил, раскручивая перед собой волнистое лезвие собственного клинка, с каждым поворотом того отсекая конечности окруживших нас тварей. Мне редко доводилось подаваться боевому ражу, но сейчас ярость на язвительного Альманзора, на брата, на собственную глупость, нашла нужную тропу в моем сердце, бросив тело в самую гущу врагов. Из глубин памяти всплывали образы всего того, чему когда-то учился в боевых залах нашего храма. Пасти щелкнули у самого лица, но вместо того, чтобы отпрянуть, я с силой саданул лбом в лишённое кожи и части костей рыло, заставляя уже самого гротеск отступить. Вскоре нам удалось пробиться к центру пещеры, где сражался Скофнуг, казалось вовсе не замечавший ран.
Впрочем, сколько бы чудовищ мы не убили, те и не думали отступать. Тупые, кровожадные, полностью лишенные чувства самосохранения - они являлись идеальными преследователями безоружных рабов, но в бою против хорошо обученного противника, их преимущества постепенно становились недостатками. Будь на из месте вдесятеро меньшая стая квапл, нас был уже давно разорвали в клочья.
Когда Нарсес с остатками отряда, наконец, добрались до место побоища, все было уже кончено, последние живые гротески кучами изрубленного агонизирующего мяса дергались в лужах собственных соков, освещенные дрожащим светом гаснущих "факелов". Мы же, с ног до головы покрытые своей и чужой кровью, стояли молча и тяжело дыша, оглядывая ристалище, лишь мельком удостоив вошедших вниманием.
- Пожалуй, не стоит здесь задерживаться. - заметил Велизарий, указывая на начавшую подозрительно шевелиться сворачивающуюся кровь, словно в ней копошились сотни червей или тонких язычков подземных кровопийц. Вскоре тут и правда должно появиться немало гостей, охочих до падали.
Мимо прошагала громада мародера, тело того было в нескольких местах пробито насквозь, а часть мышц правой руки превратились в жеваные лохмотья, однако сама природа мутанта исцеляла его прямо на глазах. Он ничего не сказал, хотя без сомнений понимал, по чьей вине все пошло не так, как он планировал. Что ж и на том спасибо. Вместо этого, Скофнуг медленно припал на одно колено перед Киром и с благоговейным трепетом склонил голову. Зара что-то зашептала пареньку и тот коснулся пальцами руки алых росчерков, нанесённых на маску.
Рядом фыркнул Альманзор, коему явно было не по душе подобное святотатство:
- Согласен, пора уходить. Скоро тут будет не протолкнуться от желающих полакомится мертвечиной. - он взглянул на меня и я, окинув недра колдовским оком, кивнул в сторону нужного нам прохода.
Вел тронул меня за локоть, тихо поинтересовавшись:
- Этих шрамов я у тебя прежде не видел и они не похожи на следы, оставленные гротесками. Что это?
Я повернул голову, почти сразу заметив три синюшные, словно давно зарубцевавшиеся, борозды, тянувшиеся от плеч вниз, до самых лопаток. С другой стороны были точно такие же. Мне вспомнилось ощущение касания мертвых, тащивших меня в свою юдоль, когда заклятие урагана почти выбило из меня жизнь.
- Мой рок. - ответил я, осторожно касаясь отметин, оставленных когтями брата, едва не забравшего мою душу. Шрамы казались старыми, загрубевшими. Вел лишь бросил короткий взгляд на черный череп в моей руке, не став расспрашивать дальше. Он каким-то образом всегда понимал недосказанное мною и я был ему благодарен.
Собрав то, что ещё можно было счесть за мясо, ибо дорога предстояла дальняя, а рабов на прокорм было совсем немного, мы двинулись в путь. Врачевать раны пришлось на ходу. Меня пара полученных неглубоких порезов почти не тревожила, а мародер полностью самоисцелился в первый же день, словно был родичем троллей, но над остальными Пиш хлопотал не переставая, в конце концов, сумев вернуть им часть былой силы.
Никто не корил меня за случившееся, видимо полагая, что именно место, в котором мы оказались, стало виной сорвавшегося с цепи заклятия, однако всё-таки старались лишний раз не приближаться. Я не переживал, к тому же вновь досталось возглавлять поход и пришлось сосредоточиться на окружавшем нас обманчиво пустом подземелье. Безжизненным оно было оно лишь в материальном мире, колдовская же реальность полнилась отголосками прошлого, духами не сумевшими уйти за грань вечности, прикованными к этому месту грехами или же муками. И повсюду, сквозь наплывшие камни, проглядывала та самая серо-синяя порода, признать которую не сумел даже наш старый наставник.
Постепенно её становилось все меньше, словно мы покинули пределы некого храма, позволяя волнам Вечного Океана вновь омыть наши души, но совсем она не исчезала. Подземелье, ставшее нашей спасительной тропой, не появилось здесь просто так, по воле природы или катаклизма, оно было тесно связано с прошлым мира. Сложно даже представить, каким же был Кеплер до Рубикона, если города того времени или чем могло являться то место, где мы сейчас шли, тянулись на целые недели пути.
Переход оказался нелегок, хотя тут не оказалось ни холода лютой зимы, ни оголодавших хищников, что теперь наводнили Долины Натриара. Однако, с каждым днем серо-синего камня, блокировавшего магию, становилось все меньше и что-то все сильнее давило на разум. Виной тому была набирающая силу Небесная Гора - худший из всех катаклизмов Кеплера. Ни высокие пики, ни глубокие норы, ничто не в силах спасти угодившего в неё путника. Однако, даже находясь за многие недели пути от эпицентра, как мы и не рискуя быть убитым или измененным дыханием эфира, каждое живое, да и мертвое существо чувствовало отголосок крика Кеплера. Мир корчился от боли, зараза эфира проникала в него, трупным ядом разносясь по ойкумене. Менялись земля, вода, воздух и даже магия. Стихии, умирая, превращались в жуткие свои подобия, отвратительные, до крайности опасные. Небесные Горы - самое страшное, что могло случиться и сейчас одна из них готовилась вот-вот родиться.
Это случилось на четвертый день, когда мы отдыхали в небольшом гроте. Путь сквозь глубинные теснины, совершенно без света, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, выматывал, а потому когда удавалось найти более ли менее широкое место, чтобы разместиться лагерем, все валились с ног. Даже крики забиваемых на мясо невольников не отвлекали нас от блаженного забытья сна. Разумеется, если только не выпадало стоять на страже, но меня сея доля, как возглавлявшего поход, обычно обходила стороной. Во мраке подземелья, колдовское око совершенно не страдало от отсутствия света. Скофнуг, как оказалось, так же мог зреть сквозь тьму, но предпочел замыкать шествие, оставаясь все время подле аватара, пугая своим свирепым видом шайку Клифа. Как бы то ни было, мне зачастую удавалось отдохнуть, однако последние дни всех нас мучили кошмары - верный признак, что тонкий мир корчится в муках.
Вокруг меня нарастал гул, в какой-то момент поднявшись до нестерпимого воя и далекие облака у горизонта - колыбель сырой магии, прыснули в стороны, за доли секунд истаяв, словно их никогда не было. Впервые настоящий ужас сковал мое сердце, забрал дыханье, заставляя не отрываясь следить за происходящим. Благословенная Ваала падала на Кеплер. Ветра, рожденные её прибытием, склонили деревья в лесах до земли, налетели на меня и сбив с ног, потащили прочь, а я все не мог оторваться от огромного лика небесной страницы. Ночь наступила среди дня.
Больше не было ни звёзд, ни солнца, лишь одна огромная сияющая, но казалось бы запятнанная едва видимой пылью луна. И ураган, сокрушавший любую преграду, превращавший горы в щебень, города в пыль и лишь с моего тела до сих пор почему-то не сорвавший кожи. Словно я остался последним, кого боги избрали, дабы узреть свое величайшее деяние - очищение Кеплера от скверны наших падших душ.
Словно багром из трясины, из тягучей смолы тревожного сна, меня вырвал крик, но то был не голос расчленяемого заживо скота, к ним все уже привыкли, не обращая внимания, а какой-то совсем иной, переливающийся на несколько голосов, но в то же время один и тот же.
Продрав спросонья глаза, я их сразу крепко зажмурил, едва не ослепнув от искрившегося совсем рядом белого пламени. Все это время мы шли в кромешной темноте, потому сейчас даже просто поднять веки стало настоящей мукой. Тут же разум мой наполнили тысячи голосов, стенаний и прочего мусорного эха, нанесённого вздыбившимся волнам Вечного Океана. Они накатывали, сбивая с ног, путая мысли, принося с собой боль иномирья. Хаос рвался в наш мир.
Пересилив себя и прикрывая глаза рукой, я огляделся вокруг. Небольшой грот, приютивший нас, теперь был освещен ярче, чем центральная площадь полиса в базарный день. Серолиций с его людьми поспешили скрыться во мраке пещер, утаскивая за собой скулящих рабов, судя по крови на полу и неприятному запаху, наемники оказались вынуждены прервать вою трапезу. Наш выводок, а так же меченые кровью, напротив, не двигались с места. Даже больше того, они вообще не шевелились, будто скованные чарами, свободным от которых почему-то оказался лишь я один.
- Кир, где ты!? Нарсес, что происходит? - Зара закрывала обожжённое лицо ладонями, выглядя так, словно незримая сила вжала её в стену, не давая сдвинуться с места. В её словах сквозил страх и отчаяние. Однако ответа не последовало, никто кроме неё больше не способен был выдавить из себя ни слова.
Нарсес с Мерисой и Скофнугом бессильно распластались рядом с полыхающим белым пламенем, хотя мародёр и совершал явственные попытки сдвинуться в сторону.
- Кир! - едва не срывая голос, вновь закричала та, что при первой нашей встрече назвалась дочерью лесов Клемеи, но того нигде не было видно, однако в звучавшем отовсюду вопле слышался именно его голос. Это он полыхал посреди комнаты.
Не в силах смотреть на него обычным зрением, я обратился к колдовскому оку. Не сказать, что сразу стало все понятно, даже напротив, энергии, сворачивавшие вокруг нас свои кольца и бурлящими потоками вливавшиеся в тело Кира, слепили ещё пуще прежнего. Но теперь, даже несмотря на быстро нарастающую головную боль, я хотя бы теперь мог разглядеть аватара. И вместе с тем, прозрев сквозь земную твердь, увидел далеко на востоке око магической бури. Именно из него тянулись те бесконечные щупальца силы, что теперь разрывали тело мальчишки изнутри.
Крик оборвался. Паренек сидел на коленях, объятый все разрастающимся пламенем, быстро хватая ртом воздух и каждый раз, когда его грудь поднималась, слышалось тяжелое дыхание кого-то, несравненно более могучего, чем любой когда-либо встреченных мною смертных.
Смертных, вот ключевое слово, то что приближалось, было не от мира сего. Оно обитало за гранью нашей реальности, там где могли ступать лишь боги. Вайлеко рвался сквозь телесную оборочку Кира на свободу, а тот лишь расширившимися от ужаса глазами смотрел на свои руки, исходящие сверкающим ихором, раскалённым до белизны, что падая, застывал на земле лужицами расплавленного серебра. Человеческая плоть таяла на глазах. Не сумев переродиться в Дхаме, Падший ныне пытался силой прорваться в Кеплер, используя могучие эфирные потоки, принесенные Небесной Горой.
На ум пришло первое из видений возле Омута Посвящения. В нем тоже чувствовались боль и нестерпимое пламя, сокрытого в коконе светила, а ещё был огненный перст, разрезающий эту смертную оболочку, давай солнцу взойти и испепелить все вокруг. Но вспомнилось мне и кое-что ещё. Темная рука, не позволившая ритуалу завершиться.
Я взглянул на свою правую ладонь, черную, словно базальт. В тонком мире она казалась лапой каменной горгульи - абсолютно безжизненной, как и все остальное вокруг. Сила без остатка уходила в Кира, чьи волосы, омытые приливами дикой магии, расплескались по воздуху не опадая, словно находились в воде. Он с ужасом и мольбой посмотрел на меня, ибо я остался единственным, на кого не действовала воля Вайлеко и кого не вмяло в стену ураганом стихий. А причиной тому был череп брата, зажатый в моей левой руке.
Мощь эфира, заключенного в его останках, напоённая эмпириями ненависти, заставляла меня на его фоне выглядеть блеклым фетишем, несуразным амулетом в сиянии силы истинного мага. А так как по воле настоятеля Демта наши души были навеки соединены ещё в детстве, из нас двоих, пока слепой, не успевший обрести плоти демиург, принял за мастера Вечного Океана именно брата. И потому, теперь я не замеченный богом, единственный из всех остался властен над своим телом. Но разве по силам мне было тягаться с предвечным?
Осталось положиться на мудрость Кхулоса, сделать то, что он когда-то явил мне. Не в силах левитировать, я на руках пополз в сторону заполнившего уже почти всю пещеру пламени. Огонь плясал по моей коже, тщась выесть сокрытые за веками глаза, проникнуть в легкие, выжечь изнутри, но мое тело плохо поддавалось, как жару, так и холоду. Дыхание все же пришлось задержать. Упорно двигаясь вперед и не выпуская останков брата из рук, ибо именно они сейчас принимали на себя всю ярость Падшего, пытавшегося остановить меня.
Во взгляде Кира появилась надежда и он дрожащей, таящей, что кусок льда в пустыне, рукой потянулся ко мне. Небольшое зеркальное озерцо вокруг него оказалось вовсе не горячим, несмотря на нестерпимый жар пламени, скорее совсем наоборот, ледяным, словно горный источник в северных долах, да ещё в глубину было явно ниже уровня пола. Уж не является ли оно дверью, через которую Вайлеко суждено попасть в наш мир, едва его смертная оболочка растает окончательно?
Я ухватил парня за протянутую руку и почти сразу вливающиеся в паренька энергии едва не разорвали меня на части, будто переполненный бурдюк с водой. Вместе с ними пришли видения бесчисленных ужасов нарождённого создания, низверженного предвечного. Он был абсолютно безумен, желал лишь убивать и пожирать всех, кто окажется у него на пути, ведомый слепой местью за давно забытое им самим поражение в войне. Бог-вурдалак.
Все это ворвалось в меня, невольно заставив застонать от непереносимой муки, но вместо того, чтобы найти в моем тщедушном теле нового хозяина, эмпирии, не останавливаясь, неслись насквозь, вливаясь в зажатый в руке череп. Но я, ослепший, оглохший, едва не терявший сознание от проходившей сквозь мое тело мощи, продолжал упорно ползти вперед. И чем ближе мы с братом оказывались к эпицентру белого огня, тем больше энергий он оттягивал на себя. Рывком поднявшись, я обхватил Кира, стараясь принять на себя всю ту силу, которая сейчас испепеляла мальчишку. Вернее ... девчонку. Когда наши тела соприкоснулись, я почувствовал две небольшие, но хорошо узнаваемые выпуклости на уровне груди, прежде скрытые за рваной хламидой, теперь превращенной в пепел.
От неожиданности я едва не открыл глаза. Это конечно мало что меняло, но внезапность открытия слега выбивала из колеи и пришлось усилием воли вернуть мысли к происходящему вокруг. Череп брата я воздел над нашими головами, так что он стал рассекать обрушивавшиеся на нас потоки эфира, поглощая большую их часть, а те что не мог, изрыгал в материальный мир в виде колдовских знаков. Те быстро принялись покрывать пол, потолок и даже уцелевшие шкуры, на которых мы обычно спали, диковиной вязью, превращая небольшую пещерку в подобие заклинательного покоя чародея.
Теперь большая часть силы Небесной Горы даже не касалась меня с Кирой, вместе с тем стали таять и силы Вайлеко, чью ненависть ощущал уже физически. Из последних сил тот пытался ослабить меня, сорвать мою обугленную кожу, по которой теперь так же танцевал белый огонь. Или утянуть к себе в трясину зеркального озера под ногами. Но я чувствовал, что чем сильнее отступала боль девушки и видения, что мы с ней разделили, тем крепче та сжимала меня в своих объятиях, словно единственное свое спасение. Хотя, наверное так оно и было, ибо тело её вновь начало вбирать в себя серебряный ихор, разлитый вокруг. А вскоре в той, что минуту назад напоминала скелет оборванца, заморённого голодом, теперь проступили черты здоровой, молодой женщины.
Я же, едва последняя капля стеклянного озера исчезла, вернувшись в тело Киры, обнаружил себя по пояс поглощенным каменными плитами пола, словно меня в него вплавило. Кира не отпускала, даже когда к нам подбежали все остальные и только когда могучие руки Скофнуга, а никому боле было не под силу кулаками разбить скальную породу, вырвали меня на свободу, нас наконец разделили.
Следующие несколько дней прошли калейдоскопом провалов в забытье и пробуждений. Даже для моего, почти не чувствительного к огню, тела, полученные ожоги не прошли даром, возможно потому что оставило их не обычное пламя. Кожа лопнула, обнажив подпалённое мясо, а чертов голос брата в голове не давал мне ни секунды покоя. Однако в отличии от Вела и Альманзора, надо мной, по мимо Пиша, хлопотали и меченые кровью.
Мериса оказалась лекарем, едва ли не более искусным, чем наш старик. Кира щедро делались своей силой, хотя каждый раз при этом испугано морщилась, будто пытаясь загнать поглубже вновь начинавшего пробуждаться Вайлеко. Девушка, казалось и вовсе не желала отходить от меня надолго, будто видя теперь во мне своего защитника. Даже номан стал относиться ко мне иначе, предложив припасённые им лечебные травы в помощь. Один из шакалов Клифа было заикнулся, что неплохо бы придушить чернокожего верзилу, а после пустить на мясо, раз все равно от него теперь нету проку, но тут же получил в челюсть от самого Серолицего. Тот прекрасно понимал, что их терпят рядом, только из-за заключённого между нами договора и не стань меня, мародер выпустит им всем кишки.
Доверие - опасная вещь в нашем мире, странно было видеть её со стороны всю жизнь гонимых отверженных. Уж кто, как не они должны знать об опасностях, таящихся за на первый взгляд благими делами, да и случившееся с ними в Дхаме предательство не могло так быстро забыться. Хотя может они просто устали видеть во всех врагов. Напрасно. Если Пиш не ошибся насчет возможности найти быстрый путь, то скоро моя миссия будет исполнена, а наш выводок, овеянный триумфом, продолжит служить Кхулосу.
В моменты подобных мыслей самое главное было не начать довольно скалиться, сохраняя на лице угрюмую, ничего не говорящую гримасу. Однако не всех удавалось провести. Зара словно чувствовала изменения в моем настроении, но к счастью ошиблась с их причиной. О том мне стало ведомо, когда она решила украдкой, пока никто не видит, завести со мной разговор.
Вздрогнув, я открыл глаза, когда холодная, жёсткая рука воительницы легла мне на лоб, смазывая уже зарубцевавшиеся раны. Мне вновь снились кошмары и пробуждение, принесшее к тому же облегчение боли, было донельзя приятным.
- Баал, - голос Зары звучал очень тихо, так что даже я едва мог расслышать её, - прошу тебя, не рассказывай никому тайну Киры.
Видимо речь шла о том, что парень на самом деле никакой не парень. Едва белое пламя опало, а руны, покрывшие все пространство вокруг стали угасать, дочь лесов Клемеи бросилась к своей подопечной, обернув нагое тело той в первую попавшуюся шкуру, пока никто из нашего выводка или не приведи небо наемники, не заметили правды о ней.
Спросонья я не сразу понял причину такого беспокойства. Видимо, глаза выдали мое непонимание, потому девушка, не меняя тона, пояснила:
- Вспомни первый чан в Рабском Рынке. Как в страхе своем Кира утратила контроль над силой, что скрыта в ней. Ты знаешь, кто мы и до дня пока ты не спас всех нас, я не верила, что слуги Кхулоса, пусть даже и изгнанные, могут прийти на помощь детям Вайлеко. Нам вообще мало кто бывает рад, а тех кого мы почитали за друзей предают, не моргнув глазом. - она вздохнула, даже во мраке я видел её пустой, словно глядящей сквозь время, в прошлое. Взгляд, пока её пальцы аккуратно смазывали рубцы вязкой целебной пастой. - Потому надо как можно меньше беспокоить аватара, иначе это может обернуться катастрофой. Кира молода, чиста, оттого многого не понимает и боится окружающего мира. Если прочие будут знать про неё все то, что ведомо тебе, добром это не кончится. Одни непременно постараются овладеть плотью той, в чьем теле заточен бог, другие, более честолюбивые и сведущие, покусятся на её душу.
Я сильно сомневался, что после всего произошедшего в отряде остался хоть кто-то не понявший, что произошло в день сошествия Небесной Горы, но спорить не стал, лишь так же шепотом спросив:
- Но отчего Вайлеко избрал деву сосудом своим, раз её эмоции столь бесконтрольны. Почему было не избрать доброго мужа, холодного разумом и могучего телом. Нарсеса, к примеру.
- Потому, что Кире было предначертано не погибнуть в перерождении, что едва не произошло, но стать матерью бога. - заканчивая возиться со мной, ответила Зара, чем привела меня в замешательство.
Выходило Падший не только хотел спрятаться, незаметно для остальных предвечных набрав сил. Возможно, его планы изначально были гораздо глубже, чем банальное уничтожение паствы Пантеона. Возможно, он жаждал стать тем, кто будет обладать силой демиурга, но при этом способным постоянно обитать среди смертных. Стать единственным предвечным, ступающим среди смертных, способным лично вершить судьбу Кеплера, без риска уничтожить тот. Таким же, какими некогда были первые из богов, рождённые после Рубикона: Отец Пламени Гелос и его двое ближайших соратников, Дух Забвения Шегатан с Первым Среди Проклятых, Кайро Леаном.
Никому за все время существования Пантеона подобное не удавалось. Амбиций Вайлеко было не занимать, вот только после его бездарной попытки силой прорваться в наш мир, я был не очень высокого мнения о его умственных способностях. Да, боги мыслили не так как мы, но это вовсе не значило, что и среди них не было идиотов, и как по мне, Падший как раз относился к разряду потерявших разум божеств. А потому с трудом верилось, что план с перерождением, и почти удавшаяся попытка обхитрить остальных небожителей, есть плод его мысли.
От раздумий меня отвлекла Зара, засобиравшаяся уходить:
- Так как, ты сохранишь нашу тайну?
Короткий кивок в ответ, вызвал благодарную улыбку у девушки:
- Кажется, я теперь понимаю, почему Кхулос отверг вас. - с робостью, словно боясь задеть мои чувства, сказала она. Я вопросительно приподнял бровь. - Боги в силах прозревать будущее и возможно он видел тебя Баал, вместе со всем вашем выводком, помогающего нам, слугам его злейшего врага. Возможно, потому вы не прошли ритуал вознесения. Однако, как все же странны пути судьбы. Попытка избавиться от неугодных слуг обернулась нашей неизбежной встречей. И видят звезды, я готова пропеть молитву Кхулосу за это его деяние. Прости за откровенность.
Судя по всему, она действительно радовалась, наивно мнила, что мой владыка ошибся, даже не полагая, будто все это может быть частью его плана. На этот раз мне не удалось сдержаться, чтобы не вернуть улыбку, размышляя о том, насколько после всего произошедшего облегчилась моя задача.
Прошло ещё несколько дней пока я не смог вновь самостоятельно воспарить над землей и примерно в это же время до нас стал доноситься запах морозных пустошей. Мы приближались к выходу на поверхность.