Аннотация: Сборник мифов о Кайросе, боге мимолётного шанса, поданный в форме диалогов.
- То, что мифов о Кайросе нет - это, конечно, досадная мелочь, но она нас не остановит. Правда в том, что рассказать миф о Кайросе очень просто, достаточно добавить в конце 'и тут он исчез' и всё. Миф готов, - юноша, сидевший напротив, энергично махал руками и кивал, жестами и мимикой подтверждая собственные слова, - Точно, точно говорю. Хочешь пример? Вот...
***
Вот помню, как-то раз, когда мир был ещё моложе чем сейчас, а богам ещё не наскучили их мелочные распри и споры, Кайрос и Гермес заключили пари. Гермес, уверенный в своей скорости и хитрости бахвалился перед олимпийцами, что способен изловить само мгновение - момент между прошлым и будущим, тот единственный миг, из-за которого чаши весов приходят в движение. Кайрос принял вызов и предложил условие:
- Попробуй изловить меня, вестник. Если ты поймаешь меня, прежде чем я исчезну, - сказал он, - я исполню твоё желание.
Гермес любил испытания и загадки, а потому легко согласился.
Так началась гонка. Кайрос бежал по земле, воде и воздуху, а Гермес неотступно следовал за ним. Кайрос нёсся сквозь время, но Гермес не выпускал его из виду. Кайрос скользил между мгновениями, появлялся в миг, когда солнце выглядывало из-за горизонта, и исчезал в последнем отблеске заката. Гермес преследовал его в горах, на улицах городов, в тенях людских судеб. Он видел, как мимолётные мгновенья Кайроса обрушивали скалы и возносили новые вершины, дарили процветанье одним полисам, иные сжигали дотла, и в один момент меняли людские судьбы.
Всюду Гермес преследовал Кайроса, но Кайрос всегда ускользал. Однако, Гермес был не только лучшим из бегунов, но и богом хитрости и обмана. Гермес дождался случая, когда смертному предстояло принять судьбоносное решение и в миг, когда Кайрос появился, посеял в сердце смертного сомнение. Решимость смертного дрогнула, и в это мгновение сомнения бог случая оказался пойман, будто птица, опутанная силками.
- Я схватил тебя, Кайрос, - весело сказал Гермес и не было в его словах ни насмешки, ни самодовольства, но только уверенность в собственном могуществе.
Кайрос же не выглядел побеждённым. Он чуть-чуть склонился к Гермесу, как делал всякий раз, когда намеревался подарить смертному или богу миг откровения.
- Что же, - сказал он, - ты победил и теперь владеешь моментом. А каждый владеющий моментом должен знать, как его использовать. Итак, Гермес, чего же ты пожелаешь?
Тут Гермес осознал, что в азарте погони он забыл придумать желание. Кайрос улыбнулся лучшей из своих коронных улыбок, развёл руками. И исчез.
***
- Пожалуй, греки могли бы написать такой миф.
- Точно-точно. История максимально каноничная и отлично ложится в архетипику. Кайрос любит играть в прятки, удирать. Он даёт шанс, но не оборачивается, если промедлишь. Он всё время в движении. Его невозможно удержать, его нельзя остановить.
- Он что, совсем никогда не отдыхает?
- Ну, - юноша поднял глаза, явно что-то прикидывая в уме, - Знаешь, раз уж ты об этом спросил... Кое-кому всё-таки удалось Кайроса основательно поймать.
***
Кайрос никогда не задерживался. Он скользил по миру, касаясь тех, кто был готов к переменам. Но однажды ноги привели его в сердце Олимпа и там он почувствовал тепло, которого прежде не знал.
Каменный очаг, невысокий, сложенный из гладких речных камней, потемневших от времени и копоти, устроен был на полу в середине комнаты в небольшом углублении, скромен был и неказист. Не было в нём ни безумства пожара, ни с слепой мощи спящего вулкана. Его пламя горело ровно, не колеблясь, и свет его ощущался мягким, как тишина.
Пламя очага притягивало взгляд Кайроса, и он осознал, что впервые ему не хочется спешить. Вокруг не было ни бурь, ни решений, требующих мгновенного ответа. Только покой.
- Добро пожаловать, Кайрос, - приветствовала его Гестия, не поднимая глаз. - Ты спешишь менять жизни, но здесь твоё время остановилось.
- Что ты сделала? - спросил он.
- Я ничего не делала, - ответила она. - Просто, в доме, где горит моё пламя, каждый миг становится вечностью. Вот, держи, - Гестия протянула руку и выхватила из очага уголёк, - Он сохранит для тебя тепло мгновения, чтобы ты мог увидеть, как мгновение расцветает. Верни мне его, - подмигнула она.
Кайрос взял уголь и унёсся в мир. Он стал вплетать тепло Гестии в свои дары: воин, что выжил благодаря вовремя нанесённому удару, вернулся к семье; земледелец, успевший убрать урожай перед бурей, коротал время у очага. Кайрос видел, как его мгновения превращаются в нечто долговечное. Ещё долго скитался Кайрос, распространяя дар Гестии, но однажды уголь начал тускнеть.
Вернувшись на Олимп, Кайрос пришёл к богине очага и сказал:
- Твой огонь дал моим мгновениям дом. Я понял, что шанс - это не только миг, но и то, что он оставляет после себя. Возьми свой уголь обратно, и позволь мне иногда отдыхать у твоего огня.
Гестия нежно взяла уголёк чуть-чуть подула на него, раздувая жар, и бережно опустила в очаг.
- Отныне, Кайрос, каждый твой миг будет нести искру моего тепла. А ты заходи конечно, когда ты устанешь от вечного бега.
***
- Да, - вид юноша имел такой, будто растрогался собственной же историей, - Гестия - это конечно что-то. Никто не мог с ней сравниться. И до сих пор не может. Ну, а кроме неё, никому не удавалось задержать Кайроса дольше нескольких мгновений. Кайрос - тот ещё непоседа. Что и говорить, он сбежал даже от собственной славы. Ты задумывался об этом? О нём нет мифов, у него нет храмов. Была статуя, но и та не сохранилась. Хотя вру. Кое-что осталось. Есть история о статуе!
Юноша встрепенулся, выпрямился, положил руку на грудь, будто античный оратор, собиравшийся декламировать с трибуны амфитеатра:
- Был он изображён в виде юноши, расцветом молодости блистающего, и очень походил тем на Диониса. Стоял он на шаре, балансируя на кончиках пальцев. На босых ступнях его были крылья, в левой руке держал он весы, одну из чаш которых придерживал кинжалом, что сжимал он в правой руке. Волосы спереди спадали на лоб длинными прядями, сзади же были коротко выстрижены. Под ногами на постаменте значилось 'Я - пойманный миг вечности и удержать меня тебе не удаться'.
Юноша вышел из образа и добавил:
- Не удалось. Разбили статую. Красивая была.
- Почему, как ты думаешь, Кайросу не поклонялись?
- О, это интересный вопрос! Кайрос - бог благоприятного момента, воплощение мимолётности, его суть в том, чтобы быть неуловимым. Это делает его сложным для поклонения в традиционном смысле.
- Да не уж то. Поклоняться можно чему угодно.
- Ну, знаешь, в греческой мифологии пантеон переполнен яркими фигурами: Зевс, Афина, Аполлон, Афродита, Геката в конце-концов - боги с чёткими сферами влияния, драматичными историями. Сюжет есть, опять же. Кайрос, как абстрактная концепция, не вписывается в эпические сюжеты. Он не сражается с титанами, не плетёт интриг, не влюбляется - он малозаметен для мифотворцев. Люди любят конфликты и склоки. Я их понимаю, я сам люблю. Кайрос - это больше про философские и риторические идеи, чем про народную религию. В античной культуре он даже не бог - символ в искусстве и литературе. Его понимали интеллектуалы - поэты, ораторы, стратеги, - но простые люди молились богам, которые обещали урожай, победу или любовь, а не какой-то там абстрактный "момент". Кайрос не действует сам - он лишь открывает возможность для действия. Это делает его фигурой заднего плана, тенью. Он не главный герой и даже не второстепенный. У него нет своей 'программы'. Хочешь расскажу историю о том, как Кайрос стал таким незаметным? Слушай...
***
Когда отгремела титаномахия и боги стали подсчитывать свои доходы, Зевс собрал всех на Олимпе, чтобы раздать им владения. Аполлону достались пророчества и музыка. Афине - мудрость и война. Посейдону - моря. Каждый получил свою долю славы и храмы от смертных. Но Кайрос, младший бог с крыльями на пятках, не явился к трону Зевса. Он стоял в стороне и лишь ветер играл с длинными прядями его волос.
- Кайрос, - прогремел Зевс, - почему ты не просишь своей доли? Хочешь ли ты гору, море или город, что будет славить твоё имя?
Кайрос взглянул на громовержца, и его искренняя улыбка вспыхнула, как падающая звезда. - Я не ищу храмов, отец богов. Моя доля - не земля и не небо, но миг, что ускользает между ними. Мне не нужны города, моря и земли, ибо тот, кто владеет ими теряет свободу быть везде и нигде. Пусть смертные славят вас, а мне позволь остаться тенью их выбора.
Гера, сидевшая рядом, нахмурилась. - Без мифов и алтарей ты будешь забыт.
Кайрос взмахнул крыльями и ответил. - Моя слава - в том, что я не нужен, пока не настанет миг. Когда герой ловит шанс, дарующий ему победу, когда любовник говорит слово в нужный час, когда царь сдерживает гнев, оставляя меч в ножнах - там я живу. Мне не нужны храмы, ибо каждое из этих мгновений мой храм.
Зевс кивнул, но в его глазах его читалось недовольство. - Твоя воля, Кайрос. Но знай: смертные будут петь о нас, а не о тебе.
Кайрос рассмеялся, и его смех растворился в ветре. - Пусть поют. Мне хватит мига, когда они замолкают, чтобы услышать себя.
Кайрос остался в тени Олимпа. Боги воздвигали храмы, а он скользил между ними, невидимый, но вездесущий. Смертные не знали его имени, но чувствовали его присутствие - в удачном броске копья, в молчании перед бурей, в любви, что расцвела в нужный час. И хотя не было у него мифов, он был в каждом мифе, в котором герой ловил свой момент.
***
- Да и неправда то, чем пугали Кайроса Зевс и Гера. Люди сочинили о Кайросе и стихи и песни. Помнишь?
Внезапно юноша начал вдохновенно петь мимо нот:
Он подбирал вам экипаж,
Он с вами шёл на абордаж
И от осечки он берёг ваш мушкет
И вот, когда вы в двух шагах
От груды сказочных богатств,
Он говорит вам: 'Бог подаст',
Хитрый шанс.
Тан-да тан-да тан та дан-та
Тан-да тан-да тан та дан-та
Юноша захохотал, в избытке чувств отбивая дробь на столе. Тело его качалось в такт одному ему слышимой музыки, он едва не свалился на пол, будто бы не разобравшись, чего хочет больше, танцевать или усидеть на натужно скрипящем под ним стуле.
- Хочешь ещё, у меня есть много историй про Кайроса и богов, - он говорил, срываясь на хохот, ибо не был в силах унять его, - Отличная песня, люблю её. Ладно, ладно. Слушай. Боги по-разному относились к Кайросу. Кто-то души в нём не чаял. Лучше всего его понимала Артемида. Вот уж кто всегда знал правильный момент. Кому-то Кайрос помогал, корыстно или бескорыстно. Кайрос стоял за спинами людей, когда решали они, что пора начать сбор урожая, взращенного Деметрой и напитанного её дождями. Кайрос стоял у перекрёстка Гекаты, когда герой или смертный выбирал тропу на распутье. Кайрос вводил просителя в покои оракула, чтобы Апполон мог донести до него своё пророчество. О да, Кайрос много делал и для людей, и для богов. Это Кайрос показал Гефесту, как наводить на людей озарения. Благодаря Кайросу изобретения Гефеста попадают в смертный мир, ведь когда Гефест хочет поделиться с людьми своим творением, он призывает Кайроса и велит ему выбрать того, кто готов к откровению. Но, были и такие с кем Кайрос плохо ладил. А, кстати есть сногсшибательная история об Афине.
- Позволь мне угадать. В конце Кайрос исчезает, не дослушав высокопарную декламацию избитой мудрости.
- В точку! - юноша весело забарабанил ладонью по столу, - ага. Кратко. Кайрос и Афина пошли смотреть, кто из трёх царей более достоин трона. Один правит силой. Другой хитростью. Третий из простого народа. Случай поднял его на трон, пуглив этот третий был до чёртиков, но во всём следовал сообразности и своевременности. И вот Афина распространённо сообщает пространству, почему именно последний более царист чем остальные цари, желает услышать высокую оценку мудрости своих словес, поворачивается к Кайросу ... А Кайроса нет...
- Хамло.
- Чем Кайрос никогда не славился, - закивал юноша, - так это чувством такта.
- Не удивлюсь, если за это он был бит и не раз.
- Бит Кайрос не был, - веселье исчезло с его лица мгновенно и мгновенно же взгляд стал жёстким и острым, будто секундой ранее не смеялся он и не плясал, давясь смехом. Целую секунду оставался он серьёзным, но после кончики рта дёрнулись, мышцы дрогнули и по лицу расплылась довольная гримаса, приличествующая коту, сожравшему крынку хозяйской сметаны, - Слушай:
***
Олимп гремел. Арес, бог войны, хвастался перед другими богами, что его мощь непревзойдённа. "Я - буря, что сокрушает города, пламя, что пожирает судьбы!" - рычал он, потрясая окровавленным копьём. Недовольны были боги тем, что Арес нарушает спокойствие священной горы, но в тот день не нашлось того, кто в попытке утихомирить бога войны решился бы навлечь на себя его гнев. Кайрос, юный бог мимолётного шанса, тоже был здесь. Он стоял в стороне, его длинные волосы колыхались на ветру, а глаза блестели хитринкой. "Твоя сила слепа, Арес, - наконец сказал он. Голос Кайроса был тих и лёгкому бризу подобен, но на Олимпе не было того, до кого не дотянулся смысл его слов.
- Кто сказал это, - заревел Арес, - покажись!
- Один точный момент стоит больше тысячи твоих ударов", - прошелестел ветер, и Кайрос предстал перед Аресом.
Арес расхохотался, смеряя мальчишку взглядом: "Докажи это на поле боя, если осмелишься, юнец!"
Кайрос и не думал отступать. Боги спустились к смертным, где армии двух царств - Ортея и Ликоса - готовились к решающей битве. Ортейцы молились Аресу, принося в жертву быков, а ликосцы возлагали венки на алтари, прося удачи.
Битва началась с грохота. Арес взошёл на вершину холма, его голос гремел, подгоняя ортейцев в атаку. Копья ломались, щиты трещали, кровь текла рекой. Бог войны был в своей стихии, наслаждаясь хаосом, который сам же и породил. Сражение достигло своего пика, и тогда Арес увидел его.
У него не было ни панциря, ни щита, ни шлема. Его лёгкий хитон, яркий, но изъеденный временем и солнцем, казался на поле боя чужеродным и неуместным. Шёл он сквозь сечу беззаботно, будто прогуливался по тенистой роще ясным погожим днём. Крылья на босых ступнях трепетали, когда стопы касались земли, разбитой и усеянной обломками доспехов, мечей и стрел. Волосы, длинные спереди, развивались на ветру, дабы тот, кто узрел миг, успел ухватиться за них. Но коротки были сзади, могильным холодом дразня всякого, кто мгновение своё упустил. В одной руке нёс он весы, что были символом судьбы неподкупной и справедливой, однако палец его лежал на одной из чаш, ибо играть честно он не собирался и уже готов был склонить равновесие. В другой руке нёс он бритву, взмахом которой отделял прошлое от грядущего так, что между ними возникала тончайшая брешь, которую смертные называли 'сейчас'. То был Кайрос. Бог настоящего.
Герой Ортея, могучий Дамир, занёс копьё над поверженным врагом, но нога его уже скользила по грязи, он потерял равновесие и Никос, сын Диокла, выхватив свой шанс, немедля вонзил короткий меч в шею Дамира. Вот другой ортеец, звали которого Аристей, нанёс верный удар, но его противник, Тимокл из милетских наёмников, всё же успел прикрыться щитом. Копьё Аристея отскочило и вылетело из руки война. Меж тем Гиппас, лучник Ликоса увидел брешь в строю щитов, что появилась лишь на краткий миг и Эвандр, командир отряда гоплитов уже смотрел на стрелу, торчащую из его груди.
Бог мимолётного шанса шёл по полю боя, словно было оно его владением. Воины вокруг него падали, но падали не от его руки, а повинуясь узорам собственных судеб. Лёгким жестом отклонил он меч ортейского воина, и тот вонзился в спину союзника. Пальцем касался стрелы в полёте, и она находила цель в сердце ортейского полководца. Шаги его были легки и смерть следовала за ним как тень.
Арес усмехнулся, но смех застрял в горле, когда Кайрос прошёл мимо горящего знамени Ортея. Бог шанса шевельнул рукой - и ветер, поднятый этим движением, опрокинул знамя в костёр, для того лишь, чтоб мигом позже пламя перекинулось на шатёр ортейского царя. Кайрос шагнул и ветер последовал за ним, раздувая пламя. И вот уже лагерь пылал, а дым опустился на ортейские позиции.
Эффективность Кайроса ужасала. Он не сражался, ибо не было это сражением для него. На поле боя Кайрос правил. Ни одна капля крови не падала без его воли. Арес почувствовал, как холод пробежал по его спине, а ладони, сжимавшие копьё, стали влажными от пота. Впервые бог войны ощутил нечто, чего не знал прежде - страх.
Арес спрыгнул с холма, его броня загремела, как гром. "Прекрати, Кайрос!" - взревел он, бросаясь вперёд с поднятым копьём, но в тот миг, когда копьё должно было пронзить Кайроса, ветер взвыл, подняв пыль в глаза богу войны. Арес промахнулся, его копьё вонзилось в землю, расколов камень надвое. Кайрос смотрел на Ареса, и этот взгляд - спокойный, почти ласковый - заставил Ареса отступить. Впервые за вечность он, бог войны, дрогнул перед кем-то.
В тот же миг Кайрос хлопнул в ладоши, и битва замерла. Воины остановились, мечи повисли в воздухе, стрелы застыли в полёте. Тишина накрыла поле, и все - смертные и боги - увидели, как Кайрос поднял руку. Один-единственный жест - и судьба обеих армий решилась: ортейцы бросили оружие и опустились на колени, признавая поражение.
Арес стоял, тяжело дыша, его грудь вздымалась, а сердце колотилось от ужаса. Он, кто не знал страха перед Титанами и самим Зевсом, смотрел на Кайроса и видел не просто бога, но силу, что могла стереть его самого одним движением.
Кайрос подошёл к Аресу, и наклонившись к нему сказал: "Твоя война - это буря, Арес, но я - только я решаю, куда она ударит.". Затем он и исчез, оставив поле боя в молчании.
Арес вернулся на Олимп, но хвастовство его стихло. Он больше не говорил о своей непревзойдённой мощи, а в его глазах затаился холодный отблеск того дня, когда он познал страх.
***
- Брешишь.
- Ну, может приврал чутка, - юноша задорно улыбался, - но видел бы ты его лицо.
- Вот так вот разбить бога войны на поле боя. У меня нет слов.
- Да ну тебя, - юноша изучал свои ногти, - Может Арес и бог войны, но в его случае название куда громче своего содержания. Вот то ли дело римский Марс или скандинавские Тор и Один. Кельтская Мориган, славянский Перун. Нормальные же чуваки, а у греков, вместо бога войны какая-то плаксивая гора мускул. По Аресу не оттоптался только ленивый. Ты знаешь мифы об Аресе? Загибай пальцы.
***
Гиганты-близнецы Алое и Эфиальт поймали Ареса и запихнули его в бронзовый кувшин. В итоге он провёл там тринадцать месяцев, пока Гермес не вытащил его - раз.
Арес крутил роман с Афродитой, женой Гефеста. Гефест, узнав об этом, сковал их невидимой сетью прямо в разгар любовных утех. Когда они застряли в постели, он призвал всех богов посмотреть на их позор - два.
Арес решил отомстить Гераклу за убийство своего сына Кикна. В бою Геракл ранил самого бога войны, и тот позорно ретировался на Олимп, жалуясь Зевсу - три.
Во время Троянской войны Арес поддерживал троянцев, но Афина дважды унизила его: один раз заставила смертного Диомеда ранить Ареса, а другой - просто опрокинула его с ног, как мальчишку. После первого ранения Арес снова убежал жаловаться Зевсу, но тот только обозвал его нытиком - четыре.
Арес убил Галираофа, сына Посейдона, за то, что тот пытался изнасиловать его дочь Алкиппу. Посейдон потребовал суда. Ареса оправдали, но сам факт, что бог войны был привлечён к суду... твои макароны... - пять.
***
- Арес - это не бог войны - это карикатура на бога войны, воплощение необузданной агрессии, а не истинного воинского мастерства. Ах да, как я мог забыть, - юноша стукнул себя по лбу, - Кратос! Любимое творение Ареса прирезало своего творца. Блестящий план. - шесть. Знаешь, что я тебе скажу. Нет чести в том, чтобы унизить Ареса. Он жалок.
- Я вижу, что ты любишь Ареса. Но знаешь, что меня удивило в твоём мифе о Кайросе и Аресе. Ты сказал, что смерть следовала за Кайросом. Неужели смерть попустила тот произвол, что Кайрос устроил на в тот день?
- Ты задал отличный вопрос. Знаешь, у Кайроса и Танатоса сложные отношения. Своеобразные.
- Расскажешь о них?
- Уверен, ты уже знаешь эту историю. Она называется "Встреча в Самарре".
***
В граде Фивы, под солнцем палящим, жил купец по имени Эврипид. Послал он слугу своего, юного Эвмена, на торжище за товаром. Но вскоре Эвмен примчался обратно, бледный, словно мрамор храма.
'Господин мой, - вскричал он, - в толпе торжища толкнул меня некто; обернулся я и узрел самого Танатоса, бога смерти. Взор его пронзил меня, и дланью он мне погрозил. Дай мне коня, господин, умчусь я в Мегару, где Танатос не сыщет меня!'
Дал Эврипид слуге коня, и Эвмен, вонзив шпоры, понёсся, подобно ветру.
А Эврипид пошёл на торжище, узрел Танатоса среди людей и вопросил: 'Зачем грозил ты слуге моему утром сего дня?'
'Не грозил я, - молвил Танатос. - Лишь удивился, увидев его в Фивах, ибо нынче в Мегаре назначена ему встреча со мною'.
***
- Кажется, ты забыл одну деталь.
- Серьёзно, и какую же, - в глазах юноши был вызов.
- В этой истории нет Кайроса.
- Ну как же. Если бы Эвмен не решил в одночасье скакать в Мегару, разве ж смог бы Танатос найти его там. Очевидно, что Кайрос был рядом в тот момент.
- Кайрос пытался спасти Эвмена? Или он помогал Танатосу?
- Я и сам не вполне понимаю, - юноша развёл руками, - Всё, что могу сказать, Танатос никогда не ошибается. Вот уж кто знает свой момент, так это он. Ни раньше, ни позже. Ровно в назначенный час в назначенном месте. Это, вообще, довольно любопытная тема. Кайрос как-то имел по поводу неё разговор с тремя сёстрами... Слушай:
***
Кайрос скитался, являясь то людям, то богам. Его не звали, но всегда ждали - мгновение, которое может изменить всё. И вот однажды ноги привели его туда, где воздух был тяжел, а время стало вязким.
Он увидел их.
Три сестры сидели у подножия мира, окружённые клубками нитей. Клото, юная и строгая, пряла новую жизнь. Лахесис, задумчивая, тянула нить, измеряя её длину. Атропос, древняя и неумолимая, держала ножницы, готовая разорвать нить в назначенный час.
- Ты не был зван, Кайрос, - проскрипела Лахесис, не поднимая взгляда. - Здесь нет места случаю.
- Да неужто. Что есть судьба, если не череда бесчисленных случаев? - ответил Кайрос, - присмотритесь к нитям, что вы плетёте и увидите меня в их узорах.
- Твои слова - правда, - тихо сказала Атропос. - Но правда и в том, что твои слова были частью узора задолго до того, как они покинули твой дерзкий рот.
- Ты уверена в себе, Мойра. Но даже ты не сможешь увидеть всего. Что, если я сорву нить прежде, чем твои ножницы её коснутся?
Клото подняла голову.
- Ты волен попробовать.
И Кайрос попробовал. Ветер пронёсся мимо сестёр, касаясь нитей и путая их. Он прерывал одни судьбы и менял течение других. Больные выздоравливали, молодые и сильные умирали от несчастных случаев, голодали потерявшие урожай из-за морозов и дождей, цари теряли свои короны, бедняки восставали, пленники и рабы обретали свободу и обращали в рабов бывших хозяев.
Но, как бы он ни старался, Мойры оставались спокойны. Клото пряла дальше, не обращая внимания на его прикосновения. Лахесис лишь кивала, уже зная, куда приведут его поступки. А Атропос не спешила лишний раз поднимать ножницы.
- Ты думаешь, что меняешь пути, - вновь проскрипела Лахесис. - Но каждое твое движение вплетено в ткань судьбы. Ты - не разрушитель замысла, но часть его.
Кайрос не был готов сдаться. Он протянул руку к нити судьбы великого царя. Если он разорвёт её сейчас, никто не узнает, каким мог бы быть его конец. Но в тот миг Атропос подняла ножницы.
- Ты уже сделал свой выбор, - прошептала она.
И Кайрос замер. Он не мог сказать, был ли его выбор свободным или уже предрешённым. Он лишь видел, как нить дрожит в её руках, и знал, что этот момент - тоже был частью узора.
- Пусть так, - сказал он дерзко. - Но даже если вы знаете итог наперёд, он всё равно наступает только тогда, когда я захочу.
И Кайрос ушёл, оставив Мойр среди их бесконечных нитей. Они не остановили его, ведь даже его бунт был вплетён в ткань судьбы. Но что-то в их узоре дрогнуло. Возможно, был то крошечный дефект или лёгкое дрожание, которое не предвидела ни одна из сестёр.
А может, именно этого они и ждали.
***
- Старая философская байка о свободе выбора.
- Выбор сопутствует моменту, - развёл руками юноша, - момент - это про выбор. Нет странного в том, что мотив предопределённости просочился в мифы о боге мимолётного мгновения. Но так не честно. Почему всё время рассказываю я? Развлеки меня. Расскажи мне о Кайросе.
- Я не очень хороший рассказчик, но если ты настаиваешь... О чём ты хотел бы услышать.
- Расскажи мне о том, что лучшим действием порой является недеяние, Кайрос бы это оценил - юноша опёрся локтями на стол, всем своим видом показывая, что он ждёт интересной истории.
- Легко. Слушай же и ты:
***
В те дни, когда солнце сияло над Дельфами, Аполлон, бог света, музыки и пророчеств, восседал в своём храме, окружённый дымом оракула. Его золотая лира пела о гармонии, а лук, что некогда поразил Пифона, лежал рядом, готовый к любому вызову. Аполлон был мастером порядка и направлял смертных к их предназначению. Но однажды, в час, когда тени легли длиннее, к нему явился Кайрос - юный бог с крыльями на пятках, чьи весы мерцали в полумраке, а волосы струились спереди, обрываясь сзади.
- Кайрос, свидетель мгновения, - голос Аполлона наполнил святилище, - много раз видел я тебя на ступенях обители сей, но ты редкий гость в её залах. Нужен ли тебе мой совет или моё пророчество? Жаждешь ли ты насладиться игрой моей лиры? Поведай, какого дара взыскуешь, ты, неуловимый, и я дам тебе это.
- О, Аполлон, величайший из великих, чья задница свидетельствует о троне, на котором она сидит, я тоже приветствую тебя.
- Кайрос, - рука Аполлона двинулась в жесте изящном и полном грации, и как будто бы случайно легла на лук, - За эту дерзость я мог бы испепелить тебя на месте...
- Вот, об этом я и хочу поговорить, - перебил его Кайрос и в тот же миг оказался рядом, - о твоих несдержанности и поспешности.
- Забавно слышать подобные речи от бога неспособного устоять на месте. Не думай, что я закрою глаза на твоё оскорбление.
- Вообще-то было бы неплохо, чтобы ты видел..., - Кайрос хотел что-то добавить, но Аполлон приподнял лук, будто бы собираясь полюбоваться его красотой. Кайрос тут же развернул реплику, - проблемы своих просителей немного глубже. Царь Феокл был у пифий на днях и спрашивал, следует ли ему идти в битву против царя Агелая или искать мира с ним. 'Когда солнце даст знак, копья найдут путь', - сказал ты Феоклу устами оракула.
- Всё было так, как ты сказал и всё будет так, как сказал я.
- Если Феокл поднимет меч, многие храбрые воины, преданные тебе, падут.
- Так бывает, когда смертные ведут войны.
- О, Аполлон, чья лира поёт о порядке, а лук разит без промаха. Тишина иной раз работает лучше, чем рык сотни львов. Не давай знака и в назначенный день никто не умрёт.
- Ты предлагаешь бездействие? - Аполлон воздвигся с трона, и стены храма загудели, вторя ему, - Я - голос судьбы, крылатый. Мои слова ведут смертных к их предназначению. Твои же речи - пустой ветер, а не мудрость. Уйди сейчас или покорись своей судьбе.
- Позволь мне доказать.
Аполлон взглянул на Кайроса, его глаза сверкнули, как солнечные лучи. - Я приму твой вызов, но знай: если твой путь провалится, я дам Феоклу знак, и его копья пронзят врага.
Он сложил руки и ждал. Кайрос же пришёл к Феоклу, но не шепнул ему ни слова. Вместо этого он замер, наблюдая, как царь стоит у реки, глядя на сухую землю. В тот самый момент, когда солнце коснулось горизонта, а тень от скалы упала на воду, Агелай, шедший с войском, поскользнулся на камне и упал в реку. Его воины, увидев это, сочли дурным знаком и отступили, решив отложить набег.
Феокл, не подняв меча, вернулся во дворец. Царь вознёс хвалу Аполлону, думая, что бог света даровал ему победу без крови, позволив копьям найти путь домой. Аполлон смотрел на это с Олимпа.
- Ты не солгал, Кайрос, - молвил он. - В этот раз твоё недеяние сработало. Но истинный правитель не полагается на удачу!
***
- Нет, нет, нет, нет... Нет. Ну нет. Нет же. Один просто ждёт неведомо чего, второй поскользнулся на камне и упал в реку? Ты серьёзно? Твой Кайрос - это... Это... Это не Кайрос. Это тупая удача! Слепая тупая удача! Ты ничего не понял! Кайрос это не про повезло! Кайрос это про вовремя! Знаешь, когда христиане собирали Новый Завет, в греческом варианте текста использовали слово "кайрос" для обозначения момента божьего вмешательства. Дескать, бог всё сделает вовремя, а ты просто сиди и жди погоды. Когда родился сын Божий? Кайрос! Когда царствие Божие наступит? Кайрос! Когда воздастся тебе за добро, что ты сотворил? Угадаешь? Кайрос! Где терзание, где выбор, где принятие, где катарсис? Где Момент!?
- Подожди, стой. Я понял. Я понял. Позволь мне попробовать ещё раз.
- Дерзай, мои уши в твоих руках, издевайся как тебе угодно. Стой. Я дам тебе подсказку. Убери из своей истории солнцеликого. Пусть решение принимает смертный! -, сказавши это юноша вновь принял позу благодарного слушателя.
***
В те времена, когда Эллада гудела от подвигов героев, жил Тесей, царь Афин, чья слава гремела от Крита до Фессалии. Он победил Минотавра, одолел разбойников и нёс мир своему народу. Но однажды его город оказался на краю войны. Царь, Менестей, собрал войско, чтобы оспорить власть Тесея, утверждая, что Афины задолжали ему дань. Воины Тесея уже стояли у стен, их копья сверкали, а народ ждал приказа - сражаться или уступить.
Тесей стоял на холме над городом, его рука лежала на мече, а сердце разрывалось между долгом защитника и страхом за жизни своих людей. Он знал: бой будет кровавым, и даже победа оставит Афины ослабленными. В этот час сомнений к нему явился Кайрос - юный бог с крыльями на пятках, чьи весы мерцали в лучах заката, а волосы струились спереди, обрываясь сзади.
- Тесей, герой Афин, - сказал Кайрос, его голос был подобен шёпоту ветра в листве, - перед тобой миг, что решит судьбу твоего народа. Ты можешь обнажить меч, но я здесь, чтобы показать тебе иной путь. Иногда лучший удар - тот, что не нанесён.
Тесей взглянул на Кайроса, его брови нахмурились. - Недеяние? Это слабость, крылатый. Я - воин, и мой народ ждёт, что я поведу его в бой. Менестей не отступит, и я дам ему отпор.
Кайрос не ответил словами. Он лишь указал на горизонт, где войско Менестея выстраивалось у реки. Затем он взмахнул крыльями и исчез, оставив Тесея одного. И заметил тогда Тесей: кони Менестея пили из реки, а воины устали от долгого марша. Их строй был слаб. Тесей сжал рукоять меча, готовый дать сигнал к атаке, но слова Кайроса остановили его. Вспомнил он, как нить Ариадны вывела его из лабиринта Минотавра - тонкой, почти незаметной паутинкой вилась она по каменному полу, но лишь она указала путь в тот день. Так и теперь, вглядевшись, Тесей различил то, что не всякий бы приметил: река текла лениво, а берега её тонули в зыбкой топи. Двинься Менестей сейчас - и его войско увязнет в болоте.
И тогда Тесей принял решение. Он поднял руку, но приказал не атаковать, а ждать. Его воины опустили копья, а сам он сел на камень, глядя на врага. Миг тянулся, как вечность, и сердце Тесея билось в сомнении. Но вот Менестей, не видя сопротивления, бросил своих людей через реку. Кони увязли в грязи, повозки застряли, а воины, потеряли строй. К вечеру войско Менестея ушло, оставив лишь следы в болоте.
Меч Тесея так и не покинул ножны. Афины уцелели без единой капли крови, и народ славил своего царя за мудрость.
***
Юноша сидел мрачный как туча. Потом помотал головой в жесте отрицания и сказал:
- Нет. Ты обманул меня! Ты обманул меня - тут он расхохотался, будто и правда, был рад что собеседник пытался его обмануть, - Ты сказал, что расскажешь мне о Кайросе, но в действительности это история об Афине, которая пришла к Тесею под видом Кайроса! Я так и вижу, как она стоит у Тесея над ухом и говорит ему: 'Жди, жди, всё ещё жди, продолжай ждать, а сейчас снова жди'. Да, да, я раскусил тебя. Это точно была Афина, - энергично кивал он.
- Ладно. Позволь попробовать мне ещё раз.
- Ни в чём себе не отказывай. И не меняй сюжета. Царь Тесей достоин победы. Покажи мне, что не Светлоокая была там, но Кайрос, - сказал он, готовясь слушать.
***
В дни, когда Афины процветали под рукой Тесея, царя и героя, тень войны легла на его земли. Царь Менестей, собрал войско, чтобы отомстить за старую обиду. Копья врагов уже сверкали у горизонта, а народ Афин ждал приказа: сражаться или искать мира. Тесей стоял на башне, его меч лежал в ножнах, а ветер трепал его плащ. Он знал: бой будет жестоким, и даже победа оставит город в руинах.
Солнце клонилось к закату, и тени удлинялись. Тесей смотрел на лагерь врага, где воины разводили костры, а кони ржали у реки. Его рука сжала рукоять меча - привычка воина, что жил битвами. Он видел, как Менестей отдаёт приказы, как его люди готовят щиты. Всё в Тесее кричало: "Действуй! Ударь первым!" Но в этот миг что-то дрогнуло в воздухе, нечто неуловимое промелькнуло перед ним. Снова бросил он взгляд на позицию врага и приметил, что неудобна она, что повозки Менестея слишком близко к берегу, а люди устали от долгого перехода. Если Тесей ударит сейчас, кровь зальёт оба берега, но победа будет за ним. И всё же. Взгляд его упал на реку, что текла между Афинами и врагом. Вода блестела в закатных лучах, но берега её были топкими, а течение - обманчиво медленным. Увидел он, что кони, спустившиеся к водопою, вязли в грязи. Если враг двинется сейчас, он потеряет строй. Тесей мог поднять рог и призвать воинов. Или он мог ждать. Не из страха, не из слабости, а из понимания, что время само может стать его оружием. И Тесей опустил руку. Он не дал приказа. Его воины остались у стен, а рог молчал.
Ночь прошла в тишине. Менестей, видя бездействие Афин, счёл это знаком трусости и двинул войско через реку. Но топь поглотила повозки, кони увязли, а воины, потеряв строй, начали тонуть или отступать. К утру лагерь врага опустел - Менестей ушёл, проклиная реку, а не Тесея. Афины уцелели, и ни один меч не покинул ножен.
***
- Вот теперь... Вот теперь я вижу Кайроса, - юноша одобрительно кивал, - ты оценил иронию? Чтобы вплести Кайроса в рассказ, тебе пришлось Кайроса из рассказа убрать. Да. Именно так и должно было быть.
Он шумно вдохнул, потянулся, откинулся на спинку стула. Выдохнул, тело его расслабилось, глаза закрылись, и на лице отразились покой и умиротворение.
- Что ты так пристально смотришь, - сказал он, не открывая глаз, - Ждёшь, что я исчезну? Хм. Ты чаем угостить обещал. Вот и неси. Чайку попьём и пойду. Работы много. Людей, знаешь ли, меньше не становится и каждому нужен его момент. И не беспокойся, я никуда не тороплюсь. Всё равно, без меня ничего не начнётся.