Короедов Лембит : другие произведения.

Муха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.95*10  Ваша оценка:
   ТУРОК
  
   Даня Турчанинов проснулся еще затемно, часов в 5 утра. В школу было еще рано - да никто и не собирался, отец еще спал, Даня-старший и Даня-младший тоже. Так уж получилось, что братьев Турчаниновых звали Давид, Дамиан и Даниил. В просторечьи всех звали Даня, и прозвище у всех было Турок. Турок-старший, Турок-средний и Турок-младший. Нашего Даню звали Дамиан и он был Турком-средним. Когда-то его прозывали Дэмьеном, по имени и в честь героя популярного фильма "Омен". Тогда Даня-средний таким прозвищем гордился, но потом фильм забыли и кличку тоже. Осталось простое - Турок, но он был не в обиде.
   Братьям больше нравилось жить с отцом, хотя именно ему они были обязаны своими идиотскими именами. Неизвестно откуда полугреку-полурусскому Семену Турчанинову пришло это в голову, но отец был личностью невротической и отличался всякими чудачествами. Возможно, в период зачатия сыновей он увлекался библейской тематикой и потому наградил сыновей такими именами, по какому поводу сам впоследствии испытывал некоторую озлобленность и по пьяни частенько обзывал их "жидовскими недоносками".
   В молодости Семен Турчанинов слыл натурой хулиганистой и даже отсидел два года на малолетке за ограбление то ли пивного ларька, то ли другого подобного невнушительного объекта. Когда стало можно, Семен подался за кордон и объездил всю Европу, работая на стройках чернорабочим. Накопив деньжат, вернулся на родину, купил дом и стал украинским националистом. Увиденное в Европе требовало объяснений, и Семен Турчанинов решил, что во всем виновато москальское быдло. Семен выучил украинский язык, стал имитировать галичанский акцент и посещать националистические митинги. Слушать речи агитаторов Семену было скушновато, поэтому на митингах он в основном занимался тем, что вычислял в толпе подозрительные лица и, объявляя их агентами КГБ, эти самые лица избивал. Националистическая эпопея Семена закончилась мажорно: о нем объявили по радио. Однажды, заняв второе место в соревнованиях по армрестлингу в районном клубе, Семен, озлобившись от того, что проиграл в финале какому-то школьнику-качку, поздравил того в коридоре с победой ударом в нос и отобрал пятьдесят рублей - ровно половину призового фонда, по справедливости. После чего напился водки и принялся разъезжать по району на мотоцикле, выписывая немыслимые дуги. Позже, очнувшись в участке, Семен начал изъясняться с милиционерами исключительно на своем коронном галичанском диалекте и заявил, что его притесняют на национальной почве. На следующий день по радио сообщили, что член районного "осередка" Семен Турчанинов был арестован за попытку повешения жовто-блакитного флага на здании дворца культуры, и его отпустили, предварительно слегка надавав по ребрам.
   На этом Семен решил завязать с национализмом и ударился в религию. Он записался во что-то под названием "Церковь Христа и чего-то там еще", бросил пить, начал посещать собрания и платить десятину. Сыновей он к религии не приобщал, обломившись на агитации еще в свой националистический период. Тогда он пробовал проводить с ними идеологические беседы, но те выслушивали отца молча и вид имея при этом идиотический, а за дверью частенько ржали. Семен обиделся и поставил на них крест. "Жидовские ублюдки", - говаривал он скорбно.
   Смена мировоззрения не повлияла на сексуальные пристрастия Семена: после развода с матерью троих Турков он жил исключительно с молоденькими девушками до 20-ти лет от роду. В доме Турков частенько появлялись новые "жены", кое событие Даня-старший комментировал так: "Обана, свежее мясо". Даня-средний, будучи помладше, был и более разборчив: "Бычка, - отвечал он - Сам ее еби". Лишь Даня-младший, еще не имевший сексуального опыта с мачехами, скромно говорил: "У нас опять новая мама". Объективней всех было суждение Турка-среднего, так как отец прежде выискивал своих молодух на митингах и в кабаках, а ныне приводил лишь сестер по вере, которые разговаривали на отвратительном суржике и смотрели по-коровьи. "Батя - поц, - говорил Турок, - Раньше он блядей получше приводил".
   Впрочем, с отцом, несмотря на все его сдвиги и чудачества, жить было веселей и удобней. Мать Турков была женщиной красивой и весьма крутого нрава. Семена она бросила в период его заграничных странствий, и с тех пор жила по законам свободной любви. Любовников матери, которых она меняла не реже, чем отец жен, братья звали соответственно облику: "Лысый", "Седой" или там "Кабан", так как имена упомнить не могли, да и не старались. При этом Турков мать откровенно притесняла, особенно по-малолетству. Не раз каждый из них был жестоко избиваем за плохую успеваемость и поведение, что постепенно привело к тому, что братья перекочевали к отцу. Лишь младший Даниил продолжал жить с матерью, да и то, частенько вернувшись из школы домой и тщетно прождав мать несколько часов под дверью, шел к отцу и старшим братьям. Несмотря на это, Турки мать уважали, так сказать, на расстоянии и за честь семьи постоять были готовы - однажды Данин друг Валька Крутиков по прозвищу Крут, описывая некое событие из далекого прошлого, очертил временные рамки так: "Это было еще тогда, когда наши с тобой матери блядовали на районе", после чего получил от Турка пару хороших ударов по зубам и неделю дулся, обходя Даню стороной.
  
   БЫЧОК
  
   Спать больше не хотелось. Чтобы не будить отца и братьев, Турок заперся в туалете, покурил, почитал книжку. За окном начало рассветать. Турок бросил книжку, подтерся и вылез через окно в туалете на крышу дома. С крышы спустился во двор и вышел на улицу. Куда пойти в такую рань? Турок решил навестить Бычка.
   Леня Быков по кличке Бычок учился вместе с Турком в школе для умственно отсталых. Турка туда определили год назад: по словам их классной руководительницы Ады Исааковны, за избиение одноклассника в "особо извращенной форме". Особо извращенная форма выражалась в том, что он пару раз макнул несчастного головой в унитаз. "Как ты мог так поступить с мальчиком, который носит такую фамилию? - восклицала возмущенная классная, вызывая недоумение Турка. Фамилия была ничем не примечательная - Гумилев. Даже гнусная какая-то фамилия, по мнению Турка. Позже он узнал, что один известный поэт носил такую фамилию. Он специально пошел в библиотеку и взял книжку стихов этого поэта, после чего пришел к выводу, что не раскаивается в своем поступке. Так из-за Гумилева Турок попал в школу для дебилов.
   В новой школе Турку в общем-то нравилось. Учился он на отлично. И посещаемость его повысилась. Просто было веселей. Можно было пиво пить на уроках, в карты играть, матом разговаривать. Контингент там был половина на половину. То есть половина настоящих дебилов, половина таких как Турок - подростков с психическими отклонениями. В отличие от Турка, Бычок был настоящим полноценным дебилом. Как водится, уголовная половина школы помыкала дебильной половиной за некоторыми исключениями. Над Бычком хоть и издевались, но больше издали. Леня Быков имел два метра росту, длиннющие руки и, несмотря на сильную худобу, мог прилично зарядить обидчику, если его сильно разозлить. Внешне он напоминал Ганса Христиана Андерсена, если тому придать дебильное выражение лица и слюней добавить.
   С Бычком Турок дружил с раннего детства. То есть с тех лет, когда все равны: все пускают слюни и невразумительно разговаривают. Поэтому ни внешность Бычка, ни уровень его интеллекта Турка не отталкивали: детская привязанность была сильнее. Бычок Турка тоже уважал: тот был единственным, кто беседовал с ним на интеллектуальные темы. В основном темы эти касались кинематографа: Турок любил кино и мог терпеливо выслушивать восторженное мычание Бычка после просмотра "Неуловимых мстителей" или "Трех мушкетеров" и даже иногда вставлял многозначительное замечание: "В натуре!". Когда Турок с кем-то дрался, то Бычок почти всегда ему помогал. Поначалу это выглядело так: идут они куда-то вместе, и к Бычку обязательно кто-то цепляется: смеются, обзывают дебилом. Турок вступается за друга и вдвоем они разбивают противника в пух и прах. Потом, когда приставать к Бычку стало небезопасно для здоровья, и желающих стало мало, Турка это не смущало. Он мог в любой момент кому-то заявить: "Че ты вылупился на моего друга? Тебе че та не нравится?", а мог и так зарядить, без предисловий.
   Лезть в дом Бычка через окно Турок поостерегся: отец Лехи хоть и не носил на лице печати явного дебила, несомненно им был - мог и топором зарубить, спросонья приняв Турка за вора. Поэтому Турок начал колотить в окна и перебудил всю дебильную семью. Когда отец Бычка, матюкаясь со сна, открыл дверь, Турок выдал ему легенду:
   - Здрасте. Леху позовите. В школу пора.
   - Какую школу, Турчонок? Рано еще. - С наскока старшего Бычка провести не удалось.
   - Какое там рано? Наоборот опаздываем. Сегодня ж деревья сажают. Озеленение школы. Каждый должен принести по дереву и перед школой посадить. А у нас еще деревьев нет - нужно еще успеть в посадку сходить выкопать.
   На такую железную легенду отец Бычка повелся. Он скрылся за дверью и через четверть часа появился заспанный неумытый Бычок с тетрадкой в руке.
   - А-а, здорова, Турок, - сказал он, - А батя говорит, копать деревья. Я деревья еще не копал никогда.
   - То нам похуй, - ответил Турок, - Бери лопату и пошли.
   Пока Бычок искал во дворе лопату, снова выглянул Бычок-старший.
   - А портфель твой где? - спросил он Турка.
   - Батя, портфель это западло, - ответил Турок, - За портфель могут и в грызло дать. Вы б еще пионерский галстук вспомнили.
   - Турок - твой батя, - заявил Бычок-старший, подумав, - Нож у меня спиздил на прошлой неделе. Тот, что свиней резать. Козел.
   - То ваши дела, - ответил Турок, - Я не видел никакого ножа. Хотя нож он, конечно, видел. Отец подрабатывал с Бычком-старшим резкой свиней и на прошлой неделе пришел домой с новым красивым ножом с тяжелой цветастой ручкой и кровостоками, зековской работы.
   - Скажешь ему, что если нож не отдаст, я ему жопу отрежу, - Бычок-старший хлопнул дверью.
   Появился Бычок с лопатой. Турок забрал у него лопату и тетрадку и бросил их за собачью будку.
   - А как же мы будем копать без лопаты? - спросил Бычок.
   - Руками будешь копать - ответил Турок, - Пошли уже.
  
   МУХА
  
   Вытаскивая Бычка из дому, Турок не строил определенных планов. Друзья, как обычно, отправились на прогулку по городу в поисках случайных развлечений. Развлечения их ограничивались финансами, а потому выбор был небольшой - сходить в кино, пострелять в тире, в промежутках посшыбать мелочь у малолеток или чужерайонщиков возле школы или кинотеатра. Отбор денег у представителей других районов города считался естественным и воспринимался как должное, зачастую даже не переходя в драку. Выгодней всего было сбивать бабки возле кинотеатров. В каждом районе был свой кинотеатр, но фильмы-то шли в разное время разные, и любители кинематографа частенько оказывались в чужом районе и были вынуждены платить не только за билет, но и негласную пошлину местным сборщикам. Обычно Турок выбирал в фойе любовную парочку, подходил и вежливо вызывал кавалера переговорить в туалет или на улицу. При этом дама думала, что сопровождающий ее парень просто встретил старого знакомого. В туалете, обычно, уже ждал Бычок, вид которого не мог не смутить вызванного на разборку. Турок называл приемлемую сумму откупа, после уплаты которой кавалера отпускали полюбовно. Изредка, конечно, попадались непонятливые и жадные клиенты. Иногда это им помогало сэкономить сбережения, но в обмен они получали пару хороших тычков по зубам и необходимость объяснять происшедшее своей барышне.
   Муху товарищи встретили по дороге в кинотеатр. Талка Мухина была девочкой примерной, и в отличие от Бычка с Турком, шла в школу. В нормальную школу, из которой в свое время Турка и выгнали. Друзья обрадовались неожиданной встрече: Муха хоть и была малолеткой, но они испытывали к ней некоторую симпатию. Приятели Турка даже подшучивали на тему жених-и-невеста, имея в виду его отношения с Мухой. Хотя отношений, собственно, не было.
   До этого дня Турок встречался с Мухой дважды. В первый раз - на пьянке в лесу, куда примерная Талка попала по случайности, послушав уговоры куда менее примерных подруг. Там Турок впервые проявил к ней интерес, в основном, из-за того, что малолетка была на удивление сметливой, и, что всего важнее для Турка, смешной. Тогда он впервые несколько раз обозвал ее "Мухой", имея в виду совпадение фамилии с ее мелковатой комплекцией, на что Талка совсем не обижалась. В тот раз Турок немного осрамился. Общаясь с Талкой, он в то же время успел перебрать водки и травы с дружками и, когда все порастерялись в лесу, остался наедине с Мухой, но воспользоваться моментом не сумел, так как вырубился. Он некоторое время лежал мертвецки в траве, а после, когда Муха помогала ему идти домой, останавливался через каждые десять шагов и блевал.
   Во второй раз Турок встретил Муху на приеме у психиатра. Посещение психиатра входило в обязательную программу жизни Турка наряду с учебой в школе для дебилов. Так уж кто-то там постановил в детской комнате милиции, что психически неуравновешенный Турок должен три раза в неделю беседовать в районной поликлинике с Иванной Петровной Василишиной, громадной рыжеволосой красавицей лет эдак тридцати. Несмотря на то, что психиатр Иванна была для Турка дамой пожилой и не соответствовала его сексуальным стереотипам, красоту ее он признавал, и во время таких бесед, чувствовал - нет, не влечение, а скорее опасение, что в какой-то момент эта баба возьмет да и разложит его в этом самом кабинете. И, поначалу оторопев от дурацких вопросов про то, как долго он в детстве мочился в кровать, о мучимых им в детстве котах и прочей ерунде, Турок постепенно привык и даже находил в этих беседах некое удовольствие.
   Во время первой беседы Турок сообщил, что точно не помнит, когда он перестал мочиться под себя, но помнит достоверно, что однажды, обожравшись на ночь арбуза, обоссал своего старшего брата, когда они спали вместе. Животных же он не мучил и даже наоборот: однажды, когда отец, после нескольких неудачных заколов мимо сердца, решил бить свиней кувалдой в лоб, чтобы в сале не было крови, он, с непривычки к новому методу, попросил Турка забить первую свинью. Турок взял тогда кувалду, подошел к свинье, посмотрел на ее тупое ничего не подозревающее рыло и не смог - отдал кувалду отцу.
   Рассказы Турка о свиньях Иванну не впечатлили. Как он догадался позднее, Иванна, как большинство психиатров, увлекалась всяческими восточными религиями, которые к свиньям относятся неуважительно, а потому места в психоанализе им отводила мало. Напротив, рассказ о том, как он спал с братом, пожилую красавицу сильно заинтересовал и в последующих беседах она постоянно возвращалась к этой теме, совершенно не обращая внимания на уверения Турка, что с девочками он тоже спал с самого детства, даже еще когда не понимал, зачем это нужно.
   К психиатру нужно было идти перед школой - то есть, очень рано, и Турок, нагулявшись накануне, всегда преодолевал путь от дома до поликлиники в полусонном состоянии, затем садился в кресло в коридоре и засыпал, ожидая своей очереди. Обычно, очередь была небольшой - парочка каких-нибудь олигофренов или других неполноценных с виду личностей с родителями.
   В то утро на Турка почему-то напала чесотка. Это было объяснимо вполне естественными причинами - Турок прогулял всю ночь, бухнулся в кровать в одежде, а утром, разбуженный будильником, едва умылся и, в чем был, побрел в поликлинику, спя на ходу. По дороге ему спросонья вообразилось, что чесотку вызывают в нем клещи, которые падают с тополей. Турок никогда не видел клещей и даже не знал, живут ли клещи на тополях, но другого объяснения он не нашел. Чешась как пес, Турок почти бегом преодолел тополиную аллею, зашел в поликлинику и поспешил к нужному кабинету.
  
   И тут он снова увидел Муху.
  
   ПСИХИ-ПОДСОЛНУХИ
  
   - Привет, Даня, - сказала Муха, завидев Турка, - Она была сильно удивлена и явно рада его видеть.
   - Привет, Таська, - Турок удивился не меньше. Он совсем не ожидал встретить Муху в таком месте. Застеснявшись, Турок прекратил чесаться, отчего зуд усилился невыносимо, что, видать, отразилось на его лице.
   - Ты почему кривишься так, Даня? - Муха улыбнулась, - Будто я жаба какая-то противная.
   - Да нет, причем здесь жаба, - Турок уселся через одно кресло от Мухи, - Меня что-то глючит с утра. Видно с обкурки. Будто жуки какие-то кусают. А тебя я очень рад видеть. Я не знал, что ты тоже псих. Я думал ты отличница и все такое.
   - Я не настоящий псих, - Муха улыбалась и ерзала в кресле, отчего Турок сразу подумал, что девчонка на него запала. Это всегда легко понять вот так, когда ты застаешь девченку врасплох, и она не может скрыть радости.
   - Я из-за родителей. В школу пришли и сказали, что, вот, я должна ходить сюда. Из милиции. Еще тетки какие-то.
   - А что с родителями?
   - Религиозная секта. Слыхал?
   - Ну конечно. Свидетели Иеговы там всякие. У меня батя тоже в какую-то такую бодягу ходит.
   - Ну вроде того. К нам ходили всякие. Тетки, мужики. Противные все очень. Воняло от них вечно гадостью какой-то, как от бомжей, знаешь, которые одеколон пьют. Эти вроде бы и не пили, а всегда мутные какие-то и с глазами дурноватыми. Я из дому уходила. Потом наоборот. Дома одна сидела. Неделю, две. Мама с папой уедут куда-то, я даже не знаю, где они. Потом говорят, в Киеве были, в Москве. Где только не были. Дом продать хотели, - Муха рассказывала как-будто задумчиво.
   - А как же ты живешь? - удивился Турок, - Они тебе денег хоть дают? Ты же в школе учишься. Отличница, чистенькая всегда такая. Никогда бы не подумал, что ты бомжуешь.
   - Да не бомжую. У бабушки живу, иногда на лодочной станции. Вот, в последний раз у Иванны жила, - Муха взглянула на дверь кабинета, - А деньги тоже. У бабушки, у Иванны. Я в кафе работала все лето. Мне хватает пока. Мне много денег не нужно.
   - Так а за что тебя к психиатру-то?
   - Да ни за что! Я же говорю. Секта там и все такое. Постоянно их в милицию забирали. А я же дочь. Меня надо реабилитировать вроде как. От влияния. А я и не против. Иванна хорошая тетка. Про секс все время говорит. Интересно.
   Тут открыласть дверь кабинета, и оттуда вышел какой-то тщедушный мальчик с мамашей. Мухе было пора на прием.
   - Я скоро, Даня, - сказала Талка, вставая и направляясь к двери.
   - Ага, увидимся еще, - Турок тоже встал, - Я пока пойду перекурю.
   Минут через двадцать, покурив и слегка утихомирив чесотку, Турок вернулся на свое место. Талка еще не выходила. Даня встал, открыл дверь и заглянул в кабинет. Иванна, плавая по кабинету, что-то громко говорила Талке, которая сидела на стуле и молча кивала.
   - Понимаешь, девочка, - говорила Иванна, - Если я хочу купить себе норковую шубу, а у меня нет на нее денег, то имеется два выхода - либо откладывать многие годы, старея и ненавидя эту самую шубу с каждым годом все больше и больше, или пойти и просто купить себе пальто с норковым воротником, - Иванна уселась на стол, вставила длинную сигарету в мундштук и принялась рыться в сумочке в поисках зажигалки, - Турчанинов, подите вон, - вдруг сказала она, обращаясь к Турку.
   - Я это..., что хотел сказать, Иванна Петровна, - заявил Турок, - извините, конечно, но можно я свалю. У меня сейчас что-то совсем ничего нет на душе такого, короче, совсем нет настроения. Мне что-то как-то стремно, - Турок мямлил какую-то чушь, чувствуя что его накрывает и высидеть целый час в кабинете выше его сил.
   - Сваливай, Турчанинов, - Иванна наконец-то нашла зажигалку и подкурила, - Тем более, что ты еще и не завалил. А если ты будешь перед каждым приходом ко мне обкуриваться в туалете, я заставлю тебя рисовать желтые подсолнухи на зеленой бумаге. Все, свали, не мешай.
   - Блин... то есть спасибо, - выговорил Турок, - Ташка, я тебя подожду, - Он закрыл дверь, - Бля, - сказал он уже в коридоре, - Подсолнухи... Ебануться!
   - Что? Нравится? - спросила Иванна, проследив за взглядом Мухи на дверь, за которой только-что скрылся Турок.
   - Да вообще-то, - Талка опустила глаза.
   - Да-а.., - Иванна затянулась сигаретой, - Он ничего. Симпатичный парень. Только не вздумай страдать, если что. И бегать ко мне плакать. Слушать не буду.
   - Я и не плачу никогда, - Муха улыбнулась.
   - Это я заметила. Не плачешь, не смеешься. Тем лучше. Ладно, иди уже. Все равно уже никакого разговора не будет, когда он там ждет. Когда в следующий раз придете, можете зайти вместе. Так... поговорим.
   - Ага, хорошо, - Муха встала, - Спасибо, Иванна. Обязательно зайдем.
  
   Турок ждал Муху на улице. "Провожу ее до школы", - думал он, - "А там, может еще что веселое подвернется". Когда Муха вышла, они некоторое время шли по аллее молча. Расспрашивать о сектантах Турку больше не хотелось, а Муха, видно, стеснялась заговорить.
   - Сыро как то, - начал Турок. Ему было приятно встретить Муху в это утро, в особенности в такое скучное, хмурое и бесперспективное утро, когда он меньше всего ожидал ее увидеть в полутемном предбаннике психиатрического кабинета. Турок не хотел отпускать Талку просто так и боялся, что она вот-вот скажет: "Ну вот, а теперь мне пора в школу", и придется прощаться, придется думать о том, что делать дальше, как убить время до вечера, а может и самому идти в школу и наблюдать там опостылевших даунов и не менее отвратительных учителей, - Тася, ты не хочешь прогуляться? - спросил Турок, - Чем к тебе, к примеру, грозит, если ты не пойдешь в школу?
   - Ничем, - Муха снова улыбнулась. Турок еще не видел, чтобы Муха громко смеялась, вообще как-то заметно проявляла свои эмоции. Она всегда была будто мешком прибита, но улыбалась постоянно - после каждой его фразы. Турок приписывал это своему обаянию - он уже привык к тому, что девочки ведут себя при нем немного пришибленно. Но почему-то Муху ему хотелось растормошить. Ему ужасно захотелось услышать, как она смеется.
  
   БОМБА-ИНГАЛЯТОР
  
   - Мне совсем ничто не грозит, если я не пойду в школу, - Муха взяла Турка за руку. Турок заметил, что сделала она это уверенно, не опасаясь его реакции, но в то же время бросила на него короткий взгляд, чтобы убедиться, что все в порядке. С ним действительно все было в порядке. Ему было очень приятно держать Муху за руку. Ему даже вдруг захотелось поцеловать ее руку, но он вовремя удержался. "Хитрая девочка", - подумал он, - "Черт их знает этих сектантов. Может это гипноз какой".
   Турок сектантов недолюбливал, в чем Мухе не признался, побоявшись ее спугнуть. И в школе, и в окрестных бурсах, и даже в местном институте было полно таких верующих - Турок часто встречал их, они даже изредка подходили к нему на улице, не убоявшись его вида. Однажды он даже серьезно напрягся, когда вечером в подземном переходе, будучи хорошо под кумаром, увидел перед собой три фигуры, неизвестно откуда появившиеся. Переход этот был выстроен на краю города невесть зачем - Турок ни разу не видел, чтобы кто-то в здравом уме туда забрел иначе как с целью поссать. Сам он туда зашел с этой же целью, и когда, едва застегнув ширинку, он увидел приближающиеся к нему из темноты тени, в нем проснулись три взаимоисключающих инстинкта - 1) менты. бежать быстро, 2) менты, ничего не знаю, кто ссал? я ссал? гоните что ли? 3) сжать в руке свинцовое грузило - первому в челюсть, развернуться - второму локтем, куда попаду, третьему - ногой в пах. Когда же Турок нащупал взглядом лицо первого привидения, это лицо, обрамленное земляничной поляной прыщей, расплывшись в сладкой улыбке, промолвило: "Молодой человек, можно с Вами поговорить?". "Бля-а", - протянул Турок, - разжал грузило в кармане, и, оттолкнув привидения, прошел между ними. Таких он бить брезговал.
  
   И в тот раз Турок разговорить Муху не успел. Не дойдя и до середины тополиной аллеи, они повстречали Бычка. Тот показался на другой стороне дороги и принялся призывно махать им руками и что-то кричать. Подождав, когда проедут машины, Турок с Мухой перебежали к нему. Бычок был одет в коричневую школьную форму, вытертую и сальную на коленях и локтях, и с портфелем, который, наверное, носил с первого класса.
   - А я вам кричу, махаю-махаю, а вы не слышите, смотрю, за руки идете, как жених и невеста, - радостно расплевался Бычок.
   - Мы от психдоктора идем, - ответил Турок, - Лечились от головы. А ты что это, Леха, приоделся? В школу что ли собрался? И с портфелем, как даун.
   - Хы-ы, - радостно протянул Бычок, поставил портфель на землю и присел перед ним на корточки, - А вот я щас вам покажу.
   Из портфеля он достал два предмета, назначение которых Турок сразу угадал, первого легко - конструкция простая: гильза, набитая серой, на конце прикручен веер спичек. Второй предмет сильно походил на гранату, но явно ею не был. Как выглядят гранаты Турок знал по урокам военной подготовки. Он взял у Бычка второй предмет, чтобы получше рассмотреть - какая-то подозрительная голубая емкость, как-будто жестяная, что-то написано не по-русски.
   - Где ты это взял? - спросил Турок.
   - В аптеке стырил, - гордо ответил Бычок, - Когда тетка отвернулась.
   - Это, наверное, ингалятор, если в аптеке, - сказала Муха, - Знаете, чтобы в горло прыскать, если у кого-то астма или бронхит.
   - У того, что ты говоришь, должна быть такая штука на конце, чтобы нажимать. Кнопка с дыркой. А тут нет. Но я думаю, если поджечь, то она взорвется - там внутри что-то булькает. Идем куда-то в парк.
   В парке они попытались взорвать голубую колбу - завернули в газету, подожгли и отбежали подальше. Газета обгорела, а колба не взорвалась.
   - Не работает что-то, - сказал Турок и сунул колбу в карман, - Пошли отсюда. Потом еще попробуем.
   - А может быть эту попробуем? - спросил Бычок, когда они снова вышли на тополиную аллею, - Эта сто процентов взорвется. Сам делал.
   - Надо спрятаться куда-то, - сказал Муха, - Здесь люди кругом.
   - А вот я сейчас, - слова Мухи заставили Бычка обратить внимание на троих мужиков, по виду заводских, которые стояли на остановке, ожидая автобуса. И не успели Турок с Мухой сказать хоть слово, как Бычок побежал к остановке, шагах в десяти от мужиков остановился, поджег спичечный веер на гильзе и бросил самодельную бомбу мужикам под ноги. Бросок оказался очень удачным - прямо в большую грязную лужу. Бомба тут же затухла. Несколько секунд и Бычок, и мужики, оторопев, смотрели на лежащую в грязи бомбу, затем Бычок, опомнившись, обернулся вокруг своей оси и побежал. Заводские поняли это как сигнал к погоне и бросились за ним.
   - Быстро через дорогу! - Турок схватил Муху за руку и они побежали, не обращая внимания на мчащиеся машины. Бычок припустил за ними. На другой стороне дороги Турок остановился. Бычок еще лавировал между машинами, мужики не отставали. Когда Бычок перебежал дорогу и промчался мимо Турка, Даня выхватил из кармана синюю колбу и бросил ее в первого из преследователей. Колба попала мужику точно в лоб, звонко разбилась и из нее брызнула какая-то жидкость, залив мужику лицо.
   - Ах ты ж блядь!, - Мужик остановился и присел, закрывая лицо руками. Двое других тоже остановились.
   - За мной быстро! - Даня побежал к остановке, куда как раз подходил автобус. Бычок с Мухой бежали за ним. Им повезло: когда они вскочили в автобус, мужики еще возились с пострадавшим. А когда те опомнились, автобус уже тронулся. Друзья на всякий случай пригнулись, а Муха украдкой выглянула в окно - мужики что-то злобно кричали водителю и размахивали руками. Получивший колбой в лоб тер глаза рукавом. Автобус не остановился. Пронесло.
   - Ваши билеты, - грозно сказала им подоспевшая женщина-контролер.
   - У меня есть два билета, - сказала Муха, достала билеты и протянула их женщине, - Только мы не успели прокомпостировать. Мы только что вошли.
   - А нам билеты не полагаются, - сказал Турок, - Мы инвалиды-дебилы со спецшколы.
   - Вижу, что дебилы, - сказала женщина, разрывая Мухины билеты, - Одни только дебилы и ездят. А кто за проезд платить будет?
  
   КИНО-КАРУСЕЛЬ
  
   Друзья быстро уговорили Муху не ходить в школу. Она и не сопротивлялась. Тем более, что у Мухи оказалось немного денег, и само собою полагалось сходить в кино. На утренних сеансах показывали старые фильмы, и друзья посмотрели "Золотого теленка" и первую серию "Угрюм-реки". "Золотой теленок" им не понравился. Мрачный какой-то фильм. Книжку Турок читал. Книжка была смешная, а фильм грустный. "Угрюм-река" тоже фильм скучноватый, но всех развлекал Бычок, который, как оказалось, много раз смотрел фильм по телевизору. Он занялся своим любимым делом - принялся рассказывать о событиях до того, как они происходили на экране.
   - Полиция! Айда наутек! - кричал он на весь зал, - Дурак, кынжал нада!
   Гы-ы-ы...Рэзать нада! Джыгит будеш! Ы-ы-ы...
   Днем шла комедия "Ва-Банк", но ждать было еще долго, и друзья, чтобы скоротать время пошли еще на какую-то "Даму с камелиями". Думали, барахло, а оказалось нормальное кино. Девушка там симпатичная играла, Турку понравилась - мелкая, белобрысая, как Муха.
   - Девчонка на тебя похожа, - сказал он Мухе.
   - Ничегошеньки подобного, - ответила Муха, - Она конопатая. И рыжая.
   Позже Муха еще раз удивила Турка. Когда на экране один мужик выбил из рук главной героини чашку с супом, Бычок удивленно спросил: "А чо это он?" Турок не нашелся, что ответить, потому что и сам толком не понял.
   - Потому что женщины эти заразные, - ответила Муха, - Проститутки, и болезни у них разные. Это он выбил, чтобы она не заразилась.
   Турок глянул на Муху краем глаза и порадовался, что не задал глупый вопрос раньше Бычка. "Черт, умная какая", - подумал он.
  
   Идти на "Ва-Банк" уже всем перехотелось: и так уж за полдня в кинотеатре все зады отсидели. Друзья вышли из кинотеатра и уселись на лавке в парке обдумать, чем бы еще заняться. Идея пришла в голову Бычку.
   - А идемте в "Огонек" на карусель, - предложил он. "Огонек" - это было название пионерского лагеря, одного из многих лагерей, которые ровной полосой тянулись вдоль берега моря. Действительно, от кинотеатра к "Огоньку" было ближе всего.
   Турку не то чтобы очень хотелось прокатиться на карусели, но он хотел подольше погулять с Мухой, да и Бычка порадовать не мешало. Уж очень тот засветился от мысли о карусели. Тем более, что вылазки в пионерлагеря были одним из излюбленных занятий их детства. Вылазки эти даже имели специальное название - "пойти пошухарить". Термин "пошухарить" включал в себя следующее: во время лагерных пересменок, когда разъезжались пионеры, а взрослых оставалось всего ничего - сторожа да рабочие, лагеря подвергались набегам местных подростков, в которых Турок с Бычком участвовали самым активным образом. Обычно такая небольшая ватага человек из пяти продвигалась от лагеря к лагерю, собирая все, что плохо лежит. Плохо лежащим считалось не только то, что находили на улице. Хорошим тоном было, к примеру, влезть в окно жилого или административного корпуса, а если закрыто, окно следовало разбить. Двери ломали редко - все-таки не профессиональные взломщики, да и забивали их рабочие гвоздями надежно, зная о таких набегах. Добыча была скромной, но всегда приятной. Самыми лучшими трофеями на памяти Турка были наборы шахмат, бильярдные шары, теннисные ракетки и сетки, всяческие мячи, чаще попадалась ненужная дребедень типа дурацких кепок, пенопластовых поплавков и флажков. Добыча делилась по справедливости, то есть, кто что первым найдет, то и его. Жадностью не страдали: если находили такое же, делились с друзьями. Все находки были, как правило, порчеными или некомплектными, само собой, новье лежало надежно закрытым на складе, но они были довольны и тем, что было. Еще бы, бывало, что стоящую теннисную ракетку в магазине не достать, а тут пусть и драная чуток, но вполне годилась. Хуже было, когда в здании ничего не находили. Тогда по принятому в шайке этикету следовало натворить чего-то побезобразней: окна побить - это уж точно, а были любители и матрацы пообсирать. Вот Бычок, например. Турок припомнил, как однажды они влезли в библиотеку. Там уже и до них был разгром: книжки валялись где попало, даже на полу - видно, или предыдущие налетчики постарались, или сами пионеры расбросали перед отъездом. Порывшись в книгах и не найдя ничего примечательного с картинками, Бычок ушел тогда в кухонный блок и принес оттуда большой половник. В этот половник он успешно насрал, после чего начал крутить им над головой, разбрызгивая дерьмо по стенам, и едва не обгадив товарищей. Естественно, сторожа за подобные выходки окрестных подростков люто ненавидели, но и этот момент входил в понятие "пошухарить". Вылазка на "шухер" без побега от сторожа считалась неполноценной, тем более, что ничто серьезное им не угрожало. Сторожа обычно были в летах и угнаться за резвыми пацанами не могли. Лишь изредка им удавалось с помощью еще не забытой военной хитрости изловить из засады зазевавшегося малолетнего грабителя, но, как правило, самой большой потерей для того становилось крепко накрученное ухо.
  
   - Нехило! - сказал Турок, завидев карусель.
   Зрелище и вправду было живописным: большая карусель стояла на самом краю лагеря у ограды, за зиму море сильно подмыло берег и склон обвалился, унеся с собой и ограждение и кучу земли из под самой карусели. Карусель как бы нависла над морем: одна половина на земле, другая просто болталась в воздухе.
   Муха уселась на скамейку, а Турок с Бычком принялись раскручивать карусель. Кататься на неработающих каруселях, раскручивая их вручную, они привыкли, а потому дело продвигалось легко: Муха уже сделала пару кругов над морем, когда Турок с Бычком уселись сами. В самом деле, так кататься было намного интересней: когда лошадка, олень или скамейка достигали наземной части, Турок и Бычок спрыгивали и бежали рядом, толкая и раскручивая карусель, когда же они добегали до обвисающей половины, они снова взбирались на свои места или просто висели над обрывом, вцепившись руками в скамейки. Они так увлеклись, что не заметили, как потихоньку начало темнеть.
   - Даня, прыгай! Садись ко мне, - крикнула Муха, когда они раскрутили карусель особенно сильно. Турок подождал, когда ее скамейка поравняется с ним, и запрыгнул к Мухе. Она тут же прижалась к нему, схватив его обеими руками за локоть, - Хорошо так, - сказала она тихо, - Пойдем еще, пожалуйста, на море погуляем, а?
   - Конечно пойдем, - ответил Турок, - Мне домой вообще необязательно. А вот как тебе?
   - Мне тоже нестрашно. Я сейчас у бабушки, а она не сильно ругается, если не очень уж поздно.
   - Хар-р-рашо!!! А ну стоп, машина!, - крикнул Турок Бычку, который продолжал бегать, как сумасшедший, раскручивая карусель, - Команда будет такая - идем на море купаться!
   - Ур-ра-а!!! Ура-а!!! - закричал Бычок, - Идем купаться, - он соскочил с карусели, подбежал к краю обрыва, осторожно лег на землю и заглянул вниз, - Только мы здесь не слезем, - грустно сказал он, - Нужно в обход. Нормальные герои всегда идут в обход!
   - Можно слезть, - Турок тоже подошел к обрыву, - Если за траву и проволоку цепляться. Да только Муха шлепнется и школьную форму загадит. Пойдем по лестнице спустимся.
  
   МОРЕ-ДИНОЗАВР
  
   От "Огонька" к лестнице, спускающейся к морю, было всего ничего: нужно было только пройти через небольшой парк с лавочками и детскими домиками. В такое позднее время детей, конечно, в парке уже не было - лавочки и домики занимали группки алкашей и подростков, которые всяк по своему удовлетворяли свои физиологические потребности. Поутру детки могли найти в домиках много ценного: пустые бутылки, использованные шприцы и презервативы, а если повезет, то и кучу дерьма. Лично Турку с этими домиками не везло - он дважды попадал под ментовские облавы - в первый раз его приняли за карточные игры, а во второй - за нарушение общественного порядка с барышней, попросту - за аморалку.
   Идти там было слегка страшновато - кругом, словно глаза вампиров, светились огоньки сигарет и слышался приглушенный говор сидящих тут и там подозрительных личностей. Именно эта приглушенность и настораживала -детская площадка не кабак, где можно громко вопить и песни петь, а потому все делалось в нычку - разливалось, выпивалось, курилось, кололось, трахалось. Но, по всему, в темноте фигуры Бычка с Турком с такими же огоньками сигарет у лиц внушали завсегдатаям площадки те же опасения, а потому к морю они прошли без происшествий.
   Они спустились по лестнице на пляж и пошли в сторону порта: там было интересней, на подходе к порту - старые ржавые баржи и буксиры, шлюпбалки и многочисленные склады и ангары для лодок и катеров. Турок с Бычком больше любили гулять по портовому берегу, чем по пляжу, где под зонтиками и навесами прятались все те же влюбленные парочки и шатались бездельные компании подростков.
   - Смотрите! -вдруг воскликнула Муха, - Чудовище какое!
   В темноте перед ними вырисовывался причудливый силуэт какого-то доисторического животного. Картинка была на удивление четкой - будто вырезана из черной бумаги. Подойдя поближе, они разглядели чудовище: море подмыло две передние опоры большой шлюпбалки, и та прогнулась назад, осев на задние опоры и задрав бетонные фундаменты передних будто огромные лапы. И вправду - стоящий на задних лапах динозавр готовится к прыжку. Завидев такое чудо, Бычок тут же подбежал к динозавру и начал взбираться наверх.
   - Теперь уж и нам надо залезть, - сказал Турок, - А то он не очень уклюжий - еще свалится. Когда-то на вышку залез в парке: я его пока снимал, чуть сам десять раз не слетел.
   - Я и хочу залезть, - сказала Муха, - Лезем. Там много места.
   Они забрались на шлюпбалку и уселись на зависшем в воздухе бетонном блоке передней лапы.
   - Красиво как, - сказала Муха.
   Солнце уже зашло, оставив после себя красную закатную дорожку на воде, со всех сторон море рассвечивали портовые огни, порт плавно переходил в город, который тянулся вокруг них большим огненным серпом. - А вот там я работала летом, - Муха показала на светящуюся вывеску какого-то бара над их головой.
   - Врешь, Муха, - Турок проследил за ее рукой, - Мы в этом генделе все лето тусили, и что-то я тебя там не видел.
   - Видел, - ответила Муха спокойно, - Только не замечал. Тогда я еще очень маленькая была, а за этот год выросла сильно.
   - Ну не так чтобы сильно, - покосился на нее Турок.
   - Точно! - воскликнул вдруг Бычок и хлопнул себя ладошкой по лбу, - Была она тут. Я помню кушал у нее пельмени, чебуреки, чипсы, колу пил, фанту, спрайт. Меня еще, блин, оса за жопу укусила. Сел на стул, а она ка-ак бля укусит!
   - Леха-дебил, - усмехнулся Турок, - Прошлым летом на рыбалку ходили. За полдня ведер пять вывезем, лохам толкнем по двадцатке за ведро прям на берегу - сотка в кармане. Так этот придур - сразу в кабак и пельмени жрет целый день, будто его дома не кормят. Если бы еще ловить умел, а то пять бычков за день поймает и счастлив - сидит прется. Беру его, чтоб поржать было с кого. Ну, правда, за ним понаблюдать, как он ловит - обосраться можно. И речуги такие толкает - зашибись! Говорит, вот выберут меня депутатом, прикажу прорыть канал, чтобы баржи к центру города ходили, и раздвижные мосты поставлю, как в Ленинграде.
   - Вот вырою - увидишь, - сказал Бычок, насупившись, - А мост раздвижной построю - хуй тебя пущу! Только ты подойдешь, а я чик и раздвинул! Будешь стоять как баран!
   - Ну я ж и говорю - зашибись, - примирительно сказал Турок, - Я за тебя первым проголосую. Буду твоим заместителем по партии дебилов. А Муху сделаем казначеем - она умная и учится хорошо.
   - Да, у меня по математике пятерка, - Муха улеглась, положив голову Турку на колени. Бычок тоже примостился поудобней на бетонной плите, подложив под голову Мухину школьную сумку.
   - Теперь самое время и место покурить, - сказал Турок, доставая из кармана спичечный коробок и пачку "Беломора". Он забил травкой одну беломорину и подкурил.
   - Мороз и солнце! День чудесный! - сказал Бычок, принимая папиросу.
   - Уж сделай тягу, друг прелестный, - сказал Турок, - Вот только я в упор не понимаю, где ты тут мороз и солнце увидел? Муха, ты куришь?
   - Буду, - ответила Муха, - Никогда раньше не пробовала. Я и сигарет не курю.
   - Александр. Сергеевич. Пушкин, - четко произнес Бычок и передал Мухе косяк, - Муха-цокотуха!
  
   СОВРАЩЕНИЕ МАЛОЛЕТНИХ. КУПИРОВАННАЯ ГЛАВА
  
   Леня Бычок очнулся от холода. Он огляделся: Мухи и Турка на плите не было. Бычок испугался. "Турок не может меня бросить", - подумал он. - "Даня меня никогда не бросал. Хотя раньше с нами не было Мухи. А сейчас была Муха. Муха ведь такая красивая. Он мог меня бросить и уйти с Мухой. Он теперь будет дружить с Мухой, а со мной больше не будет дружить" - Бычок уже готов был расплакаться, но тут увидел Мухину сумку, на которой только что спал.
   - Ага-а, - Бычок обрадовался, открыл сумку и достал оттуда какую-то тетрадку, - Дневник! - разобрал он в темноте, - Без дневника Муха никуда не денется!
   Леня лег на бетонную лапу и глянул вниз.
   - А-а-а-а-a! - завопил он, увидев внизу на песке две фигуры, - Получи, фашист, гранату! - Бычок запустил вниз дневник, а потом и сумку.
   За сумкой на песок приземлился сам Бычок - Турок с Мухой едва успели отскочить, как Лехина нескладная туша упала рядом с ними, обсыпав их песком.
   - Бросили меня да? - Бычок не мог скрыть радости от того, что вот так потерял Турка и так быстро его нашел, - Я знаю, вы тут целовались. Вы тут трахались без меня, пока я спал! Ты, Даня, всегда без меня трахаешься, - сказал он Турку укорительно.
   - Мы купались, - ответил Турок, - Ты все равно боишься и плавать не умеешь. Решили тебя не будить. Волосы их были мокрыми, они сидели голышом и лишь накинули на себя одежду, прикрываясь от ветра, - Холодно, блин. Мушка, ты вся синяя уже, нужно одеться, идем туда - спрячешься за сарай- Турок встал с песка и протянул Мухе руку, помогая ей подняться.
   - Голая! - закричал Бычок, - Муха - голая! А кто говорил, не трахались?!
   Турок отвел Муху за железный сарай одеваться и вернулся к Бычку.
   - Леха, - Турок приобнял Бычка за плечи, - Ну что ты орешь как резаный? И кто трахается-то без тебя? Я же тебя в прошлом месяце познакомил с девченкой, а ты что? Ты водил ее по пляжу два часа и всякую хрень рассказывал.
   - Ну, она не захотела со мной, - печально ответил Бычок, - Мы с ней только поцеловались, а потом... она не захотела.
   - Не ври, - сказал Турок, - Я же с ней договорился обо всем и потом у нее спрашивал. Она говорит, что ты сам зассал.
   Бычок пристыженно молчал, опустив голову и весь сгорбившись как первоклассник, которого ругает учитель.
   - Да ладно, Леха! - Турок ободряюще толкнул его рукой в плечо, - Вот через месяц школу закончим, да? Будет у нас выпускной же какой-то: бухло, девки, трава, сюда на пляж попремся по-любому - так я тебе такую телку подгоню, что зашибись! И не дебилку из наших, а нормальную девочку, какую захочешь.
   - Такую как Муха? - спросил Бычок.
   - Ну... такую как Муха.
   - Я хочу трахнуть Машу Александрову, - мечтательно сказал Бычок.
   - И я хочу трахнуть Машу Александрову, - сказала Муха. Она уже оделась и подошла к парням.
   - Все хотят трахнуть Машу Александрову, - рассмеялся Турок, - И мы все трахнем Машу Александрову!
  
   МАША АЛЕКСАНДРОВА
  
   Сказать, что Даня-старший любил Машу Александрову с детского сада было бы романтической неправдой. В детском саду он и подойти к ней боялся. Ведь это же была сама Маша Александрова! Да и не он один - Маша везде и всегда была самой умной, самой красивой - и в детском саду и в школе, всегда и во всем первой. Кто на утреннике снежная королева? Маша! Кто от школы на олимпиаду? Маша! Кто единственный в классе, о ком учителя говорят на родительском собрании с восхищением - опять Маша! Из-за этого она казалась как-будто старше, никто из одногодков не осмеливался общаться с ней на равных. Маша занималась музыкой и иностранными языками. Маша была за границей! Маша даже родилась за границей. В Иране, где ее папа работал техническим специалистом на какой-то стройке.
   Маша была из богатой семьи. Когда все жили в стране, где не было богатых семей, это называлось - девочка из хорошей семьи. Хорошая семья это папа - обком, горком, райком, исполком, директор заводов, газет, пароходов, в крайнем случае - заведующий овощной базой, а мама - домохозяйка. Машин папа был директором завода, на котором работала половина населения их города. Вторая половина состояла из жен-мужей тех, кто работал на заводе Машиного папы.
   В старших классах Турок наконец-то понял, что Маша богата. Тогда к этому еще трудно было привыкнуть - критериев было маловато: квартира директора завода мало чем отличалась от квартиры непьющего литейщика - тот же хрусталь, та же югославская стенка, тот же проигрыватель пластинок "Вега", разве что библиотека была помощней - подписные издания классиков доставали по блату, но на кой, спрашивается, литейщику та библиотека? Но был один безошибочный критерий, по которому можно было определить принадлежность молодого человека к хорошей семье - джинсы! Ну что могли на себя напялить, к примеру, братья Турчаниновы? Даже мальтийское или перуанское барахло, которое появилось в магазинах в восьмидесятые, стоило сто целковых пара. Вот и таскали они по очереди, ушив устаревшие клешы, мамины вельветовые "монтаны", сделанные явно не дальше известной Малой Арнаутской. А какие джинсы были у Маши! Настоящие "Левисы". Двести ре. Да все время новенькие! Так что как пройдет Маша, все оборачиваются - и чтобы лейбу прочесть, и чтоб уразуметь - неужто "левисы" так женский зад красят, или сам зад таков, что "левисы" на нем как родились? Вот с такими мыслями Давид и наблюдал Машу в школе. И ни капли эротизма в этом не было - слишком красноречиво говорил ему Машин джинсовый зад: "Не по Сеньке шапка!" Но чего только в жизни не бывает. Вот и Дане-старшему удалось произвести впечатление на саму Машу Александрову.
   Случилось как-то Давиду поехать в Ригу. Это была шаровая новогодняя путевка от завода. Ехал он, разумеется, не орган послушать в Домском соборе, а за барахлом - из Риги можно было привезти вполне приличного шмотья и себе и братьям. А потому Давид занял у отца двести рублей и отправился в путь.
   Поехал он с группой малолетних школьников - из старших оказались только он да еще двое пэтэушников с уголовными наклонностями - Яша Косой и Сережа Аникеев. Яша Косой и не Яша вовсе, а по фамилии Якушев, а Косой оттого, что отец родной чуть в драке глаза не лишил железной арматурой. У Сережи Аникеева зрение ни к черту, носа своего не видит, но по понятиям очки не носит, а потому щурится на всех из под фуры-аэродрома - видок еще тот противный.
   Рига Дане-старшему понравилась: дома красивые со шпилями, улочки такие узенькие, вывески не по-нашему, вобщем, все как в кино про Штирлица, девушки латышские тоже - красивые, белобрысые, улыбаются, говорят так чудно, как Анна Вески, а вот людишки нет. Дрянь людишки. Первым отличием от родного города было то, что молодые латыши на улицах были совершенно не привыкшими к отъему денег. То есть не то чтобы они оказывали сопротивление - нет, они просто не могли понять, чего от них хотят - стояли, открыв рты, и моргали. Будучи в хорошем настроении, предложили двоим на улице водки выпить, так те разулыбались, извинились на минутку зайти в магазин и удрали через черный ход. Шли по улице как-то - впереди две бабки, еле ноги по снегу волочат, в маразме уже лет по десять, тут вылазят из-за забора двое малолеток и давай в бабок снежками швырять, и смеются аж заливаются - весело им. Тут даже Яша Косой не выдержал. Перескочил забор и гнал их два квартала. Говно-народ, рассудили они.
  
   Истратив часть денег на шмотки, оставшееся они пропивали в гостинице. Собирались обычно в одной комнате, покупали выпивку, курево и гудели всю ночь. Иногда к их компании присоединялись малолетки из их группы и сознательные латыши из гостиницы. Латышей, как водится, раздевали в карты, а между малолетками устраивали борьбу сумо на ковре, делая ставки. Вобщем, развлекались. Иногда ходили на дискотеку. В Риге это уже так и называлось - дискотека, а не просто там танцы. Цивильно все - светомузыка, ди-джей, картинки на стенах. В их городе еще такого не было. Вот на такой дискотеке Даня-старший и встретил Машу. В Риге!
   Как оказалось, Маша приехала с другой группой. Мальчики все больше чистенькие, причесаные, ботиночки сверкают и курточки гладкие кожаные как у Тома Круза, не чета той, в которой братья Турки по очереди на рыбалку ездили. В первый вечер Давид, воспользовашись правом старого одноклассника, пригласил Машу потанцевать, но очков этим не набрал вовсе - Маша все время как-то странно глядела в сторону, а когда кончилась музыка, улыбнулась и сказала насмешливо: "Ты бы, Даня, пива не пил столько, когда с девушкой танцевать собираешься." Вобщем, оконфузился он. И вправду, поперся Машу приглашать с таким-то штыном пивным. А спустя пару дней Даня-старший уже был фаворитом Маши Александровой.
   Помогли наивные латыши. Заварушку начали малолетки из группы Дани-старшего. Напившись вечером пива, купленного им старшими товарищами, они принялись бросаться снежками и бутылками из окон гостиницы в местных подростков, которые собирались на дискотеку. Те, будучи тоже слегка подогретыми, взбесились и не имея возможности прорваться через центральный вход, поначалу кричали под окнами, вызывая противников на бой. Приезжим же малолеткам только того и нужно было - град снежков и обоюдного мата только усилился. Тогда латыши решили взять гостиницу приступом и полезли по балконам наверх. То что они попали в комнату, где жила Маша Александрова - чистая случайность, но благодаря ей Турок и поднялся в глазах Маши.
   Латыши конечно не ожидали увидеть в качестве противника таких угрожающих личностей как Яша Косой, Сережа Аникеев и Даня Турок. Когда друзья услышали крики из комнаты девочек этажом ниже, они прекратили игру в карты.
   - Эй, Махно, что там? - крикнул Косой толстому парнишке, который только что вместе с другим таким же мелким жиртрестом поливал с балкона латышей отборными матюками.
   - Да что, - ответил толстяк Махно, - Пидары чухонские по балконам лезут. Вон уже к нашим девкам на третий этаж залезли. Ща здесь будут.
   Даня не спеша залез под кровать, достал дорожную сумку и вынул из нее маленький кухонный топорик для разделки мяса.
   - Нифига себе, - вылупился на него Яша, - Я вижу ты всегда готов к труду и обороне. В турпоездку со своим топором.
   - Привычка, - ответил Турок-старший, - Не поверишь, еще ни разу не было, чтобы не пригодился. Действует не хуже ствола.
  
   Латыши явно не были готовы к серьезному сражению. Первые двое взявших балкон на абордаж уже были порядочно обескуражены криками девчонок, которые полуголыми вскочили с кроватей и принялись бить их полотенцами, но когда в комнату ворвались Аникеев, Косой и Турок с топориком для разделки мяса, у них, что называется, очко сыграло окончательно. Один из нападавших тут же спешно отступил на балкон и полез вниз, едва не сбив своего товарища, который только туда взбирался. Оставшийся парень, не успевший бежать, уже не имел никаких шансов и принял единственно верное решение:
   - Э-э-э, братцы, - он поднял руки, сдаваясь, когда к нему подошел Даня, пружинисто поигрывая в руке топориком, - Мы не хотели лезть к вашим девочкам. Разрешите нам пройти через ваш балкон. А то нас в гостиницу на дискотеку не пускают.
   - Да, видно, ты человек культурный, - сказал ему Яша Косой, - Проходи. Только вход теперь будет через наш балкон. Четвертый этаж. По рублю с рыла.
   Турок вышел на балкон и глянул вниз. Абордажники еще висели, с опаской глядя вверх, и колеблясь, то ли удрать, то ли как-то помочь брошенному товарищу.
   - Вход этажом выше, - Турок взмахнул топориком, указывая на свой балкон, - До одиннадцати ноль-ноль. Кто не успеет - бошку срублю.
  
   РИГА-ФРАНЦУЗСКАЯ ЛЮБОВЬ ДАВИДА
  
   Давид был далек от того, чтобы раздуваться от гордости после описанных событий - напротив, ему было слегка неловко от того, что он застал Машу в таком виде, и к тому же он боялся, что она воспримет его поступок как очередную смешную попытку выпендриться.
   На следующий вечер они снова встретились. На этот раз в видеоклубе. Даня уже сидел в зале, когда вошла Маша. Выглядела она потрясающе - в каком-то удивительно красивом голубом платье чуть выше колен, волосы распущены, вьются, глаза и губы блестят. Глаза у Маши синие-синие. Как самые синие море море и небо... И как у брата Дамиана. Давид иногда даже смущал брата тем, что мог ни с того, ни с сего уставиться на него в подозрительной задумчивости. Дамиан, конечно, не мог догадываться о причине таких внезапных столбняков, а потому считал брата слегка припадочным... Турок сглотнул и даже выругался про себя: "И вот уйдет же сегодня с кем-то из этих гандонов мажорных," - подумал он зло, - "А то еще и с латышом каким-нибудь." Разделочный топорик - не лучший помощник в убийстве чувства собственной неполноценности.
   Маша вошла, сопровождаемая парой хороших мальчиков, оглядела зал, и не обращая внимания на их призывы сесть рядом с ними, прошла прямо к Турку.
   - Даня, здесь свободно? - спросила она, - Можно я сяду с тобой, малыш?
   Вот этот "малыш" его и добил. Меньше всего Турку-старшему подходило такое обращение. Давид мог бы даже кого-то сильно огорчить, если бы услышал подобное, к примеру, от кого-то из своих друзей. Но тут "малышом" его назвала Маша, с которой он проучился десять лет в одном классе, и которая видела все его подвиги в школе, была наслышана о том, что Турок никогда долго не раздумывает, если есть хоть малейший намек на драку, и вдруг - "малыш".
   - Конечно, садись - Турок покраснел. И он уже не мог произнести ни слова до начала фильма. Он сидел молча как пень, постоянно ощущая Машино присутствие по правую руку. Фильм он смотреть не мог. Просидеть дураком весь фильм, не сказав ей ни слова, потом разойтись и снова думать - вот был же шанс, был, и опять пробздел? А когда еще будет следующий? - так думал Давид, но никак не мог придумать, как бы так начать разговор, чтобы не насмеялась, не обиделась, не посчитала дураком и грубияном. Он аж вспотел от напряжения. И тут опять произошло чудо.
   - Даня, идем отсюда, - тихо сказала Маша, - Мне скушно. Она встала и пошла к выходу. Турок последовал за ней.
   В коридоре Маша взяла его за руку и повела за собой.
   - Куда мы идем? - спросил Турок.
   - В бар первым делом. Возьмем выпить, потом ко мне в комнату. Или ты думаешь я фильм пришла посмотреть этот идиотский? Я за тобой пришла. А ты сидишь надутый и молчишь.
   - А где та девочка, с которой ты живешь? - спросил Турок.
   - Не бойся. Нет ее и не будет. Я ее прогнала. Она будет у мальчика своего ночевать.
   Получив такое официальное приглашение к сексу, Турок пришел в себя. Минуту назад он не мог придумать, как бы так завязать разговор с Машей, чтобы хоть на звук ее голоса подрочить, а тут сама Маша ведет его за руку в свою комнату. Самооценка Турка сильно повысилась. "Ну что, мажоры, скушали говна?" - подумал он мстительно, хотя, конечно, полной уверенности в победе не было - уж очень это подозрительно: что-то Маша в школе никогда не проявляла к нему особой симпатии - на хулиганские его выходки смотрела насмешливо, а то и презрительно, дурацкие же попытки приставаний останавливала так холодно, что Турок чувствовал себя так, будто его опустили.
   - Открывай вино, Даня, - сказала Маша и села на диван, - Свет выключай сразу. Телевизор включим, чтоб в темноте не сидеть.Турок разлил вино в стаканы и подал стакан Маше.
   - Ну давай, - сказала Маша, - Не на брудершафт. Мы с тобой уже давно на "ты", а целоваться и так будем, - она улыбнулась.
   Турок выпил стакан вина залпом.
   - Ты даешь! - сказала Маша, - А впрочем ты прав. - Она последовала его примеру и тоже осушила свой стакан до дна, - Так будет концептуальней.
   - Как будет? - перспросил Турок.
   - Вставит лучше, - Маша сняла туфли, забралась на диван с ногами и улеглась на подушку, - Наливай еще и садись ко мне.
   Турок снова наполнил стаканы и сел рядом с Машей. Маша взяла стакан, отхлебнула, поставила стакан на тумбочку, обняла Турка и притянула к себе.
   - Ты очень вкусная, - сказал Турок, когда они поцеловались.
   - Да я знаю, - улыбнулась Маша, - Я очень очень вкусная. Я такая вкусная, что ты потеряешься. Только, знаешь, я не очень люблю целоваться. - Маша подняла руками платье, - А больше всего не люблю, когда в меня суют член, - Она взяла его голову руками и направила вниз, - Иди туда и делай то, что умеешь, Даня.
  
   Как известно, заниматься сексом и никому об этом не рассказывать - переполовиненное удовольствие. Но о том, что произошло у них с Машей, Турок-старший не мог никому рассказать ни под каким видом. Когда друзья расспрашивали его на предмет, что и как у них было, и какова Маша в деле, он, конечно, ухмылялся загадочно, из чего можно было сделать вывод, что было все, а Маша так хороша, что им и не снилось. Но чем именно она хороша, Давид решился поделиться только с братом Дамианом.
   - Подумаешь! - Даня-средний не проникся сомненьями старшего брата, - У тебя, брат, замашки какие-то уркаганские. Ты думаешь, я не помню, как ты мне говорил, когда я малой был, что, мол, телкам лизать нельзя? Вот, типа, целовать там можно вокруг - ноги там, живот, а лизать нельзя, типа не по-пацански. Так вот, хер! Я всегда лизал. Лично мне нравится, и телки прутся неслабо. Я и не думал, что ты в этом деле такой дурак. Я лично, если бы отлизал Маше Александровой, то написал бы об этом в газету "Комсомольская правда".
   - Ну я знаю, что они прутся каждая от своего, - сказал Давид, - Бабы все извращенки и придумывать горазды, но то, что не по-пацански, я и сейчас так считаю. Ладно бы это, так сказать, по ходу дела, а то ведь ей другого и не надо - ей вообще как-будто все остальное противно, только лижи, пока язык не сломаешь. Все равно это извращение. За это чмырят вообще-то.
   - Ты просто какой-то тупой, Даня, - Дамиан распалился, - Ну где чмырят? На зоне что ли? Можно подумать, что когда я на зону явлюсь, то смастырю себе специально табличку "Пиздолиз" и на шею повешу. На зоне, я так понимаю, надо базар держать, если что, а не отчитываться перед всяким чмом за то, что ты и кому лизал, - Дамиан отвернулся к стене и накрылся одеялом, - Все, бля, спать буду. Надоело твой бред слушать. Осел ты.
   Турок-старший не ответил. Учить брата уже было нечему.
   - А Маше скажи, - буркнул Дамиан, - Что у меня, если что, язык длиннее.
  
   ДЕД ПАНАС
  
   Был у Бычка еще один друг. Дед Панас жил в подсобке продуктового магазина и промышлял тем, что собирал бутылки, просеивал ситом песок на пляже в поисках утерянных отдыхающими денег и вещей, помогал по хозяйству прибрежным жителям - огород вскопать-прополоть, свинью зарезать, на стройке подать-принести, червей накопать или опарышей собрать с дохлой собаки или дельфина, да в муке откормить - у рыбаков большим спросом пользовались. Конечно, дед Панас был бомжом, но бомжом беспечным и особенным - крыша над головой была, из подсобки его не гнали, водки он не пил, гадости не ел - и люди угостят и сам рыбки когда хошь наловит, благо добрые люди и в лодке ему не отказывали - дед Панас был своим, хоть и бездомным.
   Все коренастые, седобородые и патлатые старики походят на Льва Толстого в период бродяжничества. Не отходил от толстовского образа и дед Панас, особенно, когда ходил зимой в ушанке и телогрейке. Летом и осенью он обычно одевался в демисезонное - в подсобке у него был целый гардероб спецовок и курточек с эмблемами городских бурс на рукаве. Особую слабость дед Панас питал к форменным фуражкам с кокардами, которых у него было штук сто - собирал он их во дворах тех же ПТУ после выпускных экзаменов - пэтэушники получали спец-набор, в который входили телогрейка, курточка, пиджачок со штанами, фуражка с кокардой и даже две пары исподнего. Телогрейку бурсаку полагалось отдать на заводе старшему товарищу-пролетарию в обмен на старую замасленную, штаны-курточки толкали на базаре рублей за пять, а фуражки раскидывали тут же по двору, едва выйдя из училища - носить фуру, сделанную по ментовской моде, считалось редким западлом. Судя по великолепным цветастым семейным трусам, которые можно было заметить на дедушке Панасе в то время, когда он принимал морские ванны, эту часть гардероба он тоже пополнял за счет профтехучилищ.
   Общением с ним не брезговали, коморка его всегда была полна детей, которые любили зайти к деду Панасу послушать байки про войну, Сталина, а особенно - про разные чужие страны. Врал дед Панас или нет, никому не известно, да только про дальние страны рассказывал он очень убедительно и интересно - и на Кубе он был, и в Японии, и в Индии, и пирамиды в Африке видел, и слонов со страусами. Рассказы его о войне были более противоречивыми: то он в героической подлодке торпедирует вражеский крейсер, то в пехоте до Берлина доходит, то с Покрышкиным водку пьет. Даня Турок как-то сказал Бычку, что у деда кесонная болезнь от того, что он на подлодке плавал, вот он и врет что попало. Бычок не знал, что такое кесонная болезнь, и деду Панасу верил.
   С дедом Панасом Бычок ходил в путешествия. И хотя все их пути-дороги вели на загородную свалку, где было лучшее место для сбора опарышей, путешествия не казались Бычку однообразными - они могли пойти вдоль моря, мимо санаториев, через лесопосадки, по дороге искупаться, нарвать яблок, жерделей и винограда. А можно было и прямиком через плавни, мимо кладбища и геологоразведочной станции, а то почти и к самой ракетной части подойти, а дальше через кукурузное поле с бутафорскими ракетами, понатыканными в кукурузе, чтоб ввести в заблуждение возможного противника, а там - через Змеиную гору снова плавни и кладбище - все дороги ведут на свалку!
   - Высадили мы, значит, десант вон там, - говорит дед, показывая на берег, - Немца-то с города выбивать пора, и командование решает, чтоб, значит, в тыл им ударить. С этой-то стороны кто стоял? Румыны там всякие, итальянцы - народ, к войне равнодушный, а немцы-то самые звери в городе окопались, через порт не взять - заминировано все. Меня, конечно, главным поставили. Всыпали мы им по первое число, у меня ж ребята такие - черти! Немцы только опомнились, а мы уже под городом! Авиацией тогда нас конечно. Видел памятник погибшим бойцам? Это мои все ребятушки, а я жив остался, - Дед крутит у Бычка перед носом рукой, на которой не хватает среднего пальца, - Видал? Палец только отхватило прямой наводкой, а хлопцы-то полегли. Герои!
   - А в Харбине-то нашего брата больше, чем китайцев. Белой акации цветы эмиграции. Я там был с дипломатической миссией. Кого там только не было: белогвардейцы, торгаши разные, женщины шикарные - все легкого поведения, таких женщин уж с тех пор не было, это тебе не Паша Ангелина со своим трактором! Ах, сегодня весна Ботичелли. Вы во власти весеннего бриза. Вас баюкает в мягкой качели голубая "Испано-Сюиза"! - напевает дед Панас, - Ты грабарку-то поглубже зануривай, внучок, - говорит он Бычку, ковыряющему свалочный мусор самодельным жестяным совком, - Червяк же он в глубине прячется. Сковырни говна побольше! - дед подставляет мешок, и Бычок насыпает туда совком мусор в перемешку с копошашимися червями.
   - Женщин я всяких повидал на своем веку, - говорит дед, залепляя крючок хлебным мякишем, - Японки-китаянки - это, я тебе скажу, сказка Шарля Перро, а не женщина. Про них еще Чехов Антон Палыч писал, что лучше их нету - молчит все время и ласкова так будто зверушка, а ты у нее царь и бог! Когда устал - отдохни, злой пришел - успокоит, рядом приляжет, прижмется, а то что вытворяют, то я тебе малому и рассказывать не буду. Тебе оно ни к чему. Вы за своими щелкоперками джинсовыми бегаете, а женщин стоящих и не увидите никогда. Вот ты знаешь, что такое мулатка? Мулатка - это огонь! Лолита - свет моей жизни, огонь моих чресел! Тьху! - Дед плюет на крючок с наживкой и забрасывает удочку.
   - А ребятишки там по улице бегут за тобой, просят все. Денежку дашь или там яблоко-конфетку, так сто человек их соберется - бегут, на руки вешаются как мартышки, так и пройдешь до порта, как Дон Периньон какой в свите. Жалко их. Босые все, жопа едва прикрыта. Это, конечно, советская власть не допускала никогда, чтобы у нас ребятишки так бегали. У нас тебе и костюмчики и штанишки и фуражку с кокардой государство выделит. Я внучку как-то такой костюмчик купил кремовый, когда он в школу пошел, - Дед вздыхает, - Загляденье!
   - У вас внучек есть, дедушка? - спрашивает Бычок.
   - Как же. Есть Никитка-внучек. Уж взрослый наверное. Сколько лет-то прошло.
  
   НИКИТА
  
   С Машей Александровой Никиту познакомили еще в детстве. Детей из хороших семей всегда было принято сводить для того, чтобы все хорошее в семье и оставалось. Семья Никиты была хорошей по всем статьям - не только его папа был директором НИИ, но даже мама не была домохозяйкой, а работала в партийных органах. Правда времена меняются, и в суровые годы перемен институт папы обнищал вместе с папой, а мама так и не смогла подняться по партийной лестнице настолько высоко, чтобы вовремя собрать падающие партийные груши. А потому и сам Никита, и родители его считали, что брак с Машей Александровой будет далеко не лишним в деле восстановления пошатнувшихся позиций семьи.
   В детстве Маша запомнилась Никите своими сосками: познакомили их на даче, и Маша с Никитой, взяв ведра, взобрались на крышу собирать черешню. Маша была в шортах и в белой просвечивающейся маечке, а потому Никита черешню собирал очень квело, не спуская глаз с Машиной груди: лифчика на ней не было, а грудь, несмотря на нимфеточный возраст Маши, уже была - соски заметно выпирали под майкой. Несмотря на весь романтический антураж - дача, крыша, черешня, беседа их протекала вяло, и ни к чему бы не привела, но не такова была Маша, чтобы оставить мальчика Никиту во здравии. Потянувшись за дальней веткой, Маша встала на край крыши, выгнувшись как кошка.
   - Ну-ка, Никита, подержи меня, - сказала она, - Так, бери здесь, - показала она на талию. - Майка ее совсем задралась, и Никита дрожащими руками приобнял Машу сзади, стараясь держать покрепче, чтобы, не дай бог, с крыши не слетела, и в то же время не дать ей повода подумать, будто он ее лапает. Задача без решения.
   - Боже, да ты большой мальчик уже, - Маша, не оборачиваясь, крепко схватила его рукой за причинное место, - Вот это ты зря. Спокойней нужно быть. Говорят, онанизм очень сильно помогает.
   На крыше Никита удержался, но провалиться был готов, тем более, что Маша не дала ему покраснеть втихаря - обернулась и наблюдала в упор и насмешливо, как Никита заливается краской.
   - Кхе.. мнэ-э.. - выдавил из себя Никита, тщетно пытаясь изобразить мину человека, видавшего виды, - М-между прочим, мы не дрочим. - Избитая школьная пословица - лучшее, что пришло ему на ум.
   - Будете, будете, дяденька, - рассмеялась Маша, - И дрочить и помнить меня будешь, малыш...
  
   Женитьба по расчету имеет свои минусы, один из которых зачастую заключается во внешности супругов. Как говорится, Пронька такая жаба, что целовать гадко. В случае с Машей Никите это не угрожало: Маша была чертовски привлекательна, и сказанные ей на крыше слова оправдались на все сто - и дрочил, и помнил. К тому же вокруг Маши в городе сложился настоящий ореол исключительности - иметь хоть какое-то отношение к Маше было престижно, а уж стать Машиным парнем, и тем более мужем - об этом мечтали не только Никита и его родители, но и гораздо менее корыстные воздыхатели. Семья Никиты, как уже говорилось, в перестроечные годы подрастеряла очков и на "хорошую" семью тянула уже только условно и больше по старой памяти. Они были еще вхожи, но уже не так званы, а потому самому Никите пришлось из кожи вон вывернуться, чтобы стать в доме Маши своим.
   Театры, музеи, выставки - вот куда должен водить девушку кандидат на ее руку и сердце. Разумеется, с точки зрения ее родителей, но именно их мнение больше всего и заботило Никиту. Отработав кандидатский минимум, Никита заслужил приглашение в дом. Особенно отвратительным было то, что ему пришлось надеть галстук-бабочку. Никита, конечно, презирал уличные законы, принятые среди подростков родного города, и в детстве, когда было жарко, упрямо ходил в шортах, нарываясь на насмешки пролетариев, отчего был уязвимой мишенью для уличных экспроприаторов денег, которые безошибочно вычисляли в нем чужого. Однако носить галстук-бабочку было противно даже ему - анти-интеллигентские предрассудки были сильны даже в семьях самих интеллигентов. Ну что ж, раз надо, то он и фрак с цилиндром напялит, если семейка заводчиков того потребует. Ничего, думал Никита, бабочка шею не перетрет, а там увидим. В костюмчике и с галстуком-бабочкой Никита был словно херувим, и внешне похож - голубоглаз, пухлые румяные щечки, кудри златые - хоть Ивана-царевича пиши с него. Не удивительно, что на Машиных родителей он произвел самое благоприятное впечатление - умен, красив, воспитан, маме цветы дарит, с папой о бизнесе говорит рассудительно и ненавязчиво - вобщем, прекрасная пара для дочки, хоть и из семьи "бывших", но что уж тут поделаешь - не в деньгах счастье, а доходное место на заводе хорошему мальчику всегда найдется, а даже и к лучшему - благодарный зять борозды не испортит.
   Сложнее было с Машей - девочка вниманием избалована, капризна, угодить ей сложно. В театры, на выставки-концерты с Никитой ходит, да будто насмехается все время. Никита позвонит, а Маша занята. Чем занята, бог ее знает. Пойдут вместе куда-то, а Маша посреди дороги вдруг объявит: "Все, Никита. Если что, мы были с тобой в театре, а мне нужно в другое место подъехать." И не скажешь ей ничего, и перед родителями ее вроде как заговорщиком себя чувствуешь. А тут еще Турок этот объявился.
  
   В Ригу Никита поехал вместе с Машей. Родители Маши ему доверяли на все сто и считали, что поездка эта будет им полезной. Поначалу все было хорошо - орган послушали, сидели в рижских кафешках, по улицам гуляли, благо, сбежать Маше было некуда. А тут Маша такое вычудила. Бросает его и на глазах у всех уходит с этим уркой. В номер к себе уходит. Все это видят и все знают, а каково Никите? Турок ухмыляется потом гадко. Еще бы ему не ухмыляться - Никита с Машей уж сколько времени, но даже притронуться к ней боится, а Турок пальцем не пошевелил, и Маша его сама за руку в номер тащит. Вобщем, напился тогда Никита, плакал даже, смешно сказать, подумывал послать Машу к чертям и забросить свои планы насчет женитьбы. Вот, думал он, объявлю ее родителям, мол, блядь, ваша дочь, кушайте ее сами.
   Два месяца Турок маячил. Маша с Никитой уж и не ходила никуда. Никита ее только у родителей отпрашивал, а на полпути она его отшивала и шла себе к Турку. Никита знал даже, куда они ходят. Куда ж ходить им еще, если у Турка дома сарай, папаша сумасшедший и два брата-акробата, такие же урки, как и он сам? На пляж ходят или в домики детские. Подумать только, Маша Александрова - под грибками на пляже или в детском домике, а знает об этом только Никита-ординарец.
  
   ГРИБКИ-ДОМИКИ
  
   Давид зашел в комнату к братьям. Даня-средний лежал на кровати, читал книгу и курил, стряхивая пепел в чайную чашку. На животе у него стояла тарелка с яблочными огрызками. Даня-младший сидел за столом и делал уроки.
   - Завонял ты всю комнату, братела, - сказал Давид брату, - Хоть бы малого не кумарил.
   - Не учи ученого, гражданин Копченый, - ответил Дамиан, - Малому наоборот в кайф. Ты в курсах, что марихуана улучшает связь нейронов головного мозга? Малой, думаешь, почему так хорошо в школе учится? Это потому, что я ему с детства паровозики задуваю. А ты что колбасишься, братела? Машка-курва не звонит?
   - Да я за этим и пришел, Дань, - Турок-старший предпочел прекратить поучать брата, - Она не звонит. Я думаю, может случилось чего, заболела там или уехала по делам.
   - Да что с ней случится, хуесоской? - сказал Дамиан и тут же примирительно поднял руки, заметив реакцию брата, - Я шучу, брат, извини. Завидую просто, епт. Машка-то девченка козырная, кого хошь жаба задавит. Так чего ты хочешь?
   - Позвони ей ты, - попросил Давид, - Я не могу как-то. Не звонил ей никогда, родаки ее, сам знаеш, за дерьмо меня держат - пошлют, если позвоню. А ты умеешь базар вести, забей им как-то баки. Хоть узнай, что с ней все в порядке.
   - Без проблем, - Даня-средний сел на кровати, плюнул на косяк, поставил тарелку с огрызками на письменный стол Даниила и окурок положил туда же, - Давай номер.
   - В записной книжке есть, - сказал Давид.
   Дамиан взял там же на столе их общую записную книжку - несмотря на разницу в возрасте, почти все подружки у них были общими, а потому отдельная записная книжка не требовалась, нашел Машин номер и потянулся к телефону.
   - А-альо, - сказал он в трубку противным бабьим голосом, - Могу я говорить с Марией? Боря Гершензон беспокоит. Да, Гер-шен-зон. Из музыкальной школы. Ну как же не знаете, ну что-о Вы? Разве Мария не расска-азывала? Она мне обещала третий концерт Глие-ера, да, Гли-е-ра. Подумать только! Никита? Какой же это Никита, позвольте? Ну мы же договаривались про Глие-ера! Увы, увы, понимаю. Никита, таки да. Огромное Вам спасибо!, - Дамиан повернулся к брату, - Короче, братела, пошла она с каким-то Никитой в парк на концерт. Там на открытой площадке какая-то голимая бодяга для долбоебов очкастых, ну ты в курсе. На скрипках там играют, виолончелях, понял?
   - Знаю я этого Никиту, - сказал вдруг маленький Данила, который бросил делать уроки и с интересом следил за разговором братьев - Кучерявый такой, здоровый. С Машкой все лето лазил.
   - Как это все лето? Что ты врешь? - возмутился Давид, - Я с ней все лето встречался каждый божий день.
   - Ну, я не знаю, - неуверенно ответил младший, - Ты ж вечером с ней ходил, а я их днем видел, - Данила, кажется, догадывался, что его слова не очень нравятся брату. Дамиан дипломатично промолчал, снова подкурил косяк и сделал вид, что смотрит в книжку.
   - Да, блядь, когда?! - выругался Давид, - Я же и днем с ней был. На море ходили!

***

   Они действительно встречались каждый день. Давид был ужасно благодарен Маше за то, что она приходила, хотя гаденькое чувство неуверенности оставалось - чем он может быть так интересен Маше Александровой? Встречались они на лестнице у моря, после шли гулять по городу, а чаще - на детскую площадку или спускались к морю и сидели, обнявшись, в домике или под навесом на пляже и разговаривали. Маша рассказывала о каких-то книжках, которых Давид не читал, о странах, в которых он никогда не был, и о людях, которых не встречал. Он же мог ей поведать только о глупых проделках, которые он совершал с дружками, посвятить ее в тайны приготовления конопляной "бомбы" или "каши", рассказать о братьях, отце, и других окрестных жителях, о существовании которых Маша могла только догадываться. Они купались в море и лежали после на песке, Маша клала голову Давиду на грудь или ложилась сверху.
   Сексом они не занимались, вернее, делали то, в чем Давид признавался брату, правда Маша называла это загадочным словом "петтинг", что звучало гораздо лучше, чем простые русские слова - "лизать" и "сосать". Настаивать Давид не мог себе позволить, а все его слабые попытки продвинуться дальше в их сексуальных отношениях наталкивались на Машино строгое "нет". В конце концов Давид убедил себя в том, что Маша придерживается правила, принятого среди некоторых девушек, в особенности Машиного круга, - оставаться целкой до свадьбы. Слегка напрягали дружки - мир тесен, а район их еще теснее, а потому во время своих прогулок они частенько натыкались на Даниных ненадежных знакомых, которые задавали ехидные вопросы и гадко скалились.
   - Порешь ее? - прямо спрашивал его пьяный Серега Аникеев, глядя на Машу, которая как раз выходила из воды в чем мать родила.
   - Нет, - отвечал Давид честно.
   - Хм... Врешь, - отвечал Аникеев, - Какого ж ты с ней ходишь? Дятел...
  

***

   Давид спустился в кладовку и нашел на полке длинный нож с цветастой рукоятью. Нож тяжело и приятно оттягивал руку, Давид полюбовался зеркально чистой сталью и аккуратной формой лезвия, даже приложил лезвие к щеке - сталь приятно холодила. Он вытащил из-под полок старый деревянный ящик, уселся на него и закурил. Выкурив сигарету до половины, он положил ее на пол, взял нож в правую руку и царапнул острием по ладони левой. Порез оказался неглубоким, кровь выступила узкой полоской, и Давид слизал ее языком. Он набрал побольше воздуху в легкие, вспомнил, как режут кольцами колбасу, и резанул сильней и глубже. Было страшно неприятно, но опять не больно. Давид снова слизал выступившую кровь, нашел на полке тряпку, кое-как замотал руку и вышел из кладовки.
   Машу он нашел быстро. Она шла по парковой дорожке с тем самым кудрявым щекастым парнем в кожаной курточке, которого он уже видел с ней в Риге и много раз встречал в своем городе. Тот самый Никита, подумал Давид. Хороший мальчик Никита. Давид некоторое время шел параллельно парочке, скрываясь за деревьями и парковыми оградами, затем, решившись, вышел им навстречу.
   - Привет, Даня, - Завидев его, Маша ничуть не смутилась, и смотрела, как всегда, насмешливо.
   - Ты не звонишь, - сказал Давид с укором. Он загородил им дорогу так, что парочка не могла пройти. На Никиту он не смотрел, будто того не существовало.
   - Не звоню. Что ж такого? - Маша говорила все так же насмешливо, - Или я тебе жена? А может быть я твоя девушка, Даня? - Маша засмеялась, - Дай уже нам пройти, Ромео.
   Наконец, Никита не выдержал, что разговор происходит без его участия, и сделал шаг к Давиду.
   - Извини, друг, - Никита поднял руку ладонью к Давиду, - Нам нужно пройти. Ты же видишь, что говорить с тобой никто не собирается.
   Давид оценил обстановку быстро - несмотря на облик мальчика-отличника, привычной для таких мальчиков пугливости во взгляде в Никите он не заметил, да и крепок был паренек, а потому Давид ударил первым. На всякий случай. Он промахулся - кулак его едва коснулся уха Никиты. Давид считался не последним бойцом в уличных драках и просто так не промахивался. Умеет пацан, только успел сообразить Давид, как получил сильный прямой в нос. Из носа брызнула кровь, глаза заслезились, темп был потерян. Следующим был боковой в челюсть, затем в живот. Давид отпрянул назад, согнулся, держась за живот, и машинально сунул руку в карман куртки. Никита больше не нападал - стоял выжидательно, готовясь встретить новую атаку противника. Но здесь уже он ошибся - Давид резко разогнулся, бросился вперед, одновременно выхватив из кармана нож, и ударил им Никиту в бок. Толстая курточка смягчила удар, но атака была удачной - нож разрезал черную кожу куртки и вошел в тело. Никита охнул, отпрянул раненым боком и попытался ударить Давида правой, но в этот раз не попал. Они снова стояли друг перед другом, тяжело дыша и набычившись. Никита держался за бок, а Давид, казалось, сам испугался того, что сделал, и медлил с повторной атакой. И тут вперед вышла Маша.
   - Если ты еще раз это сделаешь, - сказала она, - Ты меня больше никогда не увидишь. Ты слышишь, Даня? Ни-ко-гда!
  
   ЛЕТО-ОСЕНЬ-ЮСМАЛОС
  
   Летом Турок и Бычок окончили школу. Турок подал документы на курсы судовождения, Бычка определили в спецПТУ для умственно отсталых. С выпускным все сложилось не совсем так, как обещал Турок, но в общем-то не так уж плохо. Всю дорогу до моря Турок был ужасно зол от того, что ему натирали новые туфли, купленные специально для выпускного, да и костюмная пара была ему неуютна. А потому сразу по прибытии на пляж он на пустом месте устроил драку с компанией других выпускников - их с Бычком немножко помяли, но настроение улучшилось. Умыв в море разбитое лицо, Турок взял Бычка и поехал с ним к тете Даше, их школьной поварихе, у которой была молодая дочка. Тетя Даша пожарила им конопляной каши, которая по виду, да и на вкус, напоминала дерьмо, но зато вставляла с одного весла. Турок даже каши не дождался - нахлебался тут же на кухне жестчайшего ерша и вырубился, но успел предварительно договориться с тетей Дашей, чтобы та устроила Бычку потерю девственности. Бычок остался доволен и всю дорогу поутру пел песни, гонялся за собаками и строил планы женитьбы на Оленьке, дочке тети Даши.
  
   Турок продолжал встречаться с Мухой и даже иногда объявлял друзьям о том, что начинает новую жизнь - не пить, не курить траву, не драться, и никаких других девочек, кроме Мухи. Хватало его на несколько дней, но даже это, в глазах друзей, было признаком серьезности его намерений. По их общему мнению, Турок запал на Муху и для общества был потерян - с Мухой с утра до вечера - на пляж, в лунапарк, в кино и даже на концерт группы "Алиса", в компании не дай бог Мухе кто кривое слово скажет или пить-курить не так предложит - Турок зло так посмотрит, как на врага.
   - Ничего, - говаривал Валька Крут, - Вот в армию пойдет, Муха блядовать начнет - мы ему чик-пык письмецо и грызите ногти, дядя. Херня это все - любовь. Еще и без гандона. Без гандона до армии - дураком надо быть!
  

***

  
   В сентябре Турок и Бычок пошли учится каждый в свою бурсу, Муха - в школу. В октябре Муха залетела. В ноябре убили Мухиных родителей.
  

***

  

Истина Сошла с Небес, и Слово
Озарило всё Сияньем Новым!
Новое Сознание -- землянам!
Нет грехов, пороков и изъянов!
Матерь Озарила Мир ЛЮБОВЬЮ,
Освятила Своей Божьей Кровью!
Всё Венчает Златом Её Сила!
Матерь Рай ЛЮБВИ Своей Открыла!
Восходите, жаждущие Света!
Пей Нектар ЛЮБВИ, Моя Планета!!!

   - Пиздец какой-то, - майор Садовничий сплюнул, - Поэты ебаные. Это прикинь, Саня, покупаешь ты себе дом вот такой солидольный и знать не знаешь, что вот там, к примеру, такое случилось. Ведь приведения ходить будут, я тебе говорю.
   - У нас полгорода таких домов, - ответил капитан Горбач, - И никто не продает. Если бы после каждой поножовщины дом продавали, рынок был бы очень оживленным. У них кстати дочка есть.
   - Что-то я сомневаюсь, чтобы она здесь жить смогла. Кровищу за год не отмоешь -все стены загадили своей поэзией, пидоры. Да и помнить будет.
   - Ну это уже дело другое, - капитан присел на корточки перед трупом, - А что это у него на животе написано? Юсмалос какой-то. Витек, что такое Юсмалос?
   - Бляха-муха, - сказал Садовничий, - Я только подумал, что девченка-то в рубашке родилась. Была бы дома, расписали б ее по стенам, как этих красавцев. Юсмалос, хуй ему в рыло!
  
   ДОЖДЬ-ТУМАН-КОШКА
  
   - Опять пусто, - Турок с досадой сплюнул, - Полмешка дохлятины. Все, завязывать пора - туман уже такой, что хуя не видно.
   - Поехали, Даня, - Бычок понуро сидел в лодке, теребя в руках шмат сетки, - Я замерз уже, и мокро. - На Бычке был оранжевый рыбацкий дождевик с капюшоном, но это его не спасало - дождь лил сплошной стеной, и воды в лодке уже было по щиколотку. Турок сидел у мотора, вычерпывая из лодки воду большой жестяной банкой. Дождевика на нем не было, только вымокшие насквозь свитер и курточка. Он попытался подкурить сигарету, прикрывая ее руками, но сигарета тут же потухла, залитая водой. Турок, ругнувшись, выплюнул сигарету за борт.
   - Да-аня, пое-ехали, - заныл Бычок, - Я пи-исять хочу!
   - Ну так встань пописяй, кто ж тебе не дает? - ответил Турок, - Сейчас поедем.
   - Я упаду-у, лодка шатается, - Бычок не унимался.
   - На, поссы в банку! - Турок бросил Бычку жестянку, которой вычерпывал воду, и повернулся к мотору. Бычок завозился со штанами, заерзал, пытаясь так и эдак пристроится над жестянкой. Турок несколько раз дернул заводной шнур, потом снял с мотора крышку и заглянул внутрь.
   - Все, гаплык, сливайте воду, - сказал он, - Свечи позаливало. Вставляй весла.
   Закончив с малой нуждой, Бычок принялся вставлять весла в уключины.
   - Садись на мое место, я погребу, - Турок поменялся местами с Бычком и сел за весла, - А вот куда теперь грести, пес его знает.
   В тумане не было видно даже концов весел. Даня греб по наитию туда, где, как он чувствовал, должен быть берег. Через некоторое время он остановился, поднял из лодки шмат сети и отрезал грузило. Привязав грузило к веревке, он забросил его в воду и протянул веревку Бычку.
   - На, Леха, держи все время за это место, - он вложил веревку Бычку в руку, - Почуешь, как дно царапает, скажешь. Он снова налег на весла.
   - А мы выплывем, Даня? - спросил Бычок.
   - Куда ж мы денемся? Тут до берега километра три, не больше. Промажем чуток, конечно. Ты по сторонам-то гляди, может огни где покажутся.
   Огни не показались, и лот в руке Бычка не зацарапал, а через час они просто врезались в прибрежные камни.
   - Епт! - воскликнул Турок от неожиданности, - Я тебе веревку зачем давал? Ты что меляка не чувствуешь?
   - Нифига оно не царапает, - всхлипнул Бычок.
   Турок осторожно повел лодку к берегу, в тумане и кромешной темноте они то и дело натыкались на камни.
   - На Змеинку попали, - сказал Турок, - О, вроде берег уже. Давай, прыгай. Только осторожно. Ну не еб же твою мать! - выругался он после того, как Бычок одним прыжком перемахнул через борт.
   - А-а!!! - заорал Бычок. Он стоял по пояс в воде и неуклюже подпрыгивал, пытаясь поднять одну ногу, и тут же, не удержавшись на скользком камне, плюхался в воду, - Ножка-а! Я но-ожку порезал! Мои шльо-опанцы!
   - Фух, беда мне с тобой, - Турок выпрыгнул сам, подвел лодку к берегу, вернулся за Бычком, и вытащил его на себе.
   - Ну, показывай, где болит, - сказал он, когда они спрятались в небольшом гроте на берегу. Бычок с готовностью вытянул ногу с разрезанной кровоточащей пяткой.
   - Херня, - сказал Турок, - До свадьбы заживет. - Он оторвал кусок ткани с рубашки и забинтовал рану, потом снял с себя промокшие шерстяные носки и натянул оба на больную ногу Бычка. - Так и иди в носках, - сказал он, - Тут недалеко. И на пятку не ступай.
   Они вышли из укрытия, Даня зацепил кошкой за уключину, другой конец веревки привязал к носу лодки.
   - Волоком потянем, - сказал он, - Картина Репина "Бурлаки на Волге". Леха, ты знаешь, кто такие бурлаки?
   - Бурлака - это наш учитель по труду, - ответил Бычок.
   Турок шел по берегу, надев на себя веревочную петлю, лодка плавно скользила по воде у него за спиной. Бычок пытался не отставать, смешно ступая на носок и то и дело вгрузая в мокрый песок. Он уже не хныкал, но лицо его кривилось от страдания, и было видно, что он собирает все свое мужество, чтобы не расплакаться.
   - Когда идешь так под дождем хер знает сколько, сильно помогает петь матерные песни, - сказал Турок, - Леха, какие ты знаешь матерные песни?
   - Я знаю песни про Испано-Суизу, - ответил Бычок.
   - Ну, спой.
   - Вы, ка-ажется, пато-ом любили пар-р-ртуга-альца! - заорал Бычок, - А может быть с мала-анцем вы ушли!
   - Не с маланцем, а с малайцем, - поправил его Турок.
   - А дед Панас поет "с маланцем", - не согласился Бычок.
   - Дед Панас сам маланец, - ответил Турок, - Лучше пой "Куда идем мы с Пятачком".
   - Куда идем мы с Пятачком - большой-большой секрет! - затянул Бычок, - И не расскажем мы о нем, и нет, и нет и... Оппа-па! - радостно воскликнул он, наклонился и начал что-то нашаривать у себя под ногами, - Рыба-игла! - Бычок торжественно показал Турку зажатую между пальцами рыбешку толщиной со спичку.
   - Ты, Леха, тоже маланец, - сказал Турок, - Зрение у тебя как у орла. Съешь ее.
   - Я ее Маргошке подарю, - ответил Бычок и сунул рыбку в карман дождевика.
  
   Они уже приближались к своей лодочной станции. В тумане вырисовывались силуэты лодок и ангаров.
   - А кто это там стоит? - спросил Бычок, когда они уже почти подошли к месту.
   - А ты типа не знаешь, - ответил Турок, - Братья наши - шакалы.
   Возле лодочного ангара стояли четыре фигуры: двое в черных дождевиках - руки в карманах, лица скрыты капюшонами, двое в синем с "калашниковыми" в руках - эти мокрые до нитки. Турок приветственно махнул рукой и, как будто больше не обращая на них внимания, принялся выгружать из лодки снасти и относить их в сейф. Фигуры терпеливо ждали, пока он закончит. Турок, не торопясь, подтянул лодку почти к самым ногам стоящих и только тогда поздоровался с ними за руку.
   - Как дела, Турчонок? - спросил один из черных, - Чем порадуешь?
   - Хреном порадую, - ответил Турок, - Пусто. Десять сеток успели перебрать и голяк. Полмешка судака. Возьми, пожаришь, - Даня бросил на песок мешок с рыбой.
   - Турок, мы так не договаривались, - второй дождевик сделал шаг к Дане, - Ты уже два месяца нас какой-то хренью кормишь. Нет рыбы - башляй деньгами! Это наша территория, и если ты ни хрена ловить не умеешь, то другие желающие быстро найдутся.
   - Это мой берег, - ответил Турок, - Железно. Никто другой здесь ловить не будет. Кстати, если говорить о бабках, то с тебя лично шестьсот баксов.
   - Какие шестьсот баксов, Турчонок? - дождевик подался вперед, - Ты в уме вообще? - Он толкнул Турка в грудь, и Даня, пошатнувшись назад, уперся руками в лодку.
   - Объясняю популярно. На прошлой неделе я с твоими пацанчиками ездил на базар, и мы купили крючьев на осетра ровно на пять сотен, моих пять сотен. А вчера прошел ваш тральщик, увел эти крючья и сеток мне порвал штук десять к ебеням. Пять сотен за новые крючья и сотня за все сетки. Со скидкой, - Даня нащупал за спиной железную кошку, которая оставалась в уключине, - Я так понимаю, если мы вместе работаем, то никакие блядские тральщики мои сетки не трогают. Иначе, нахуй мне такая крыша, которая на берегу стоит, руки в карманах, и только и может, что мешки в тачку грузить? Ебал я в рот такую крышу!
   - Ах ты сучок! - черный дождевик прыгнул вперед, ухватил Турка за ворот куртки, сунул другую руку в карман, и секунду спустя Даня увидел перед носом черный ствол, - Ты, сопляк, наехать решил? Ты головой подумал? - капюшон слетел, и показалась лысая голова с искривленным в злобе лицом, - Я если захочу, то ты у меня с моря пулей вылетишь вместе со своей блядью малолетней и детенышем! Ты у меня срок полу...
   Железный коготь кошки вошел в лысую голову со звуком трескающегося арбуза. В глазах лысого застыло удивление, рот был разинут. Он выронил пистолет, сделал несколько комичных танцевальных па на песке, расставив руки, словно шаман, исполняющий ритуал. На лице шамана от лба до подбородка болталась цепь от цевья кошки, железная кошка торчала у шамана в голове, в арбузной кашице. Закончив ритуал, шаман рухнул на мокрый песок.
  
   ДЕВОЧКА И ПРИНЦ
  
   В одном маленьком городе на берегу синего моря жила Девочка с зелеными глазами. Каждый день она выходила на берег синего моря и ждала. Она смотрела на пенистые волны, которые должны были принести ее Принца, набирала в ладошки воду, по которой должен был прийти ее Принц, и ждала. Иногда она брала с собой на берег моря книжки и читала их, поэтому все считали ее слишком умной Девочкой. Но она не была слишком умной Девочкой, она просто ждала свого Принца.
   Прошло много лет. Прошло очень много лет, потому что, когда хочеш кого-то дождаться, нужно очень долго ждать...И вот, наконец, он пришел. Он пришел совсем не с моря, откуда ждала его Девочка, он пришел той же дорогой, которой Девочка сама каждый день приходила к морю, из того же маленького города, в котором жила Девочка. Но Девочка сразу поняла, что это ее Принц. Она была очень догадливой и проницательной Девочкой. У кого же могут быть такие синие как море глаза, такие длинные черные волосы, такой полосатый свитер и такие драные штаны, если не у ее Принца? К тому же он был босоног, а в ухе у него было три серьги. Это не мог быть никто другой, это был ее Принц, Девочка ни капельки не сомневалась.
   - Привет, - сказал Принц Девочке, - Ты меня ждешь?
   - Ох, уже сколько лет жду, - ответила Девочка, - Только я думала, что ты придешь с моря - по воде, или приплывешь на корабле.
   - Велика важность - ходить по воде, - рассмеялся Принц, - По земле ходить гораздо труднее. Как по мне, конечно. Все время что-то в ноги колется.
   - А ты бы надел ботинки, - предложила Девочка.
   - Вот еще! - обиделся Принц, - Я еще ботинок на ногах не таскал!
   - Это верно, - сказала Девочка, - А только мой Принц обязательно должен уметь ходить по воде, иначе он совсем не Принц, а так, барахло какое-то.
   - Я умею, - ответил Принц, - Хочешь, идем со мной прямо сейчас.
   - Но я ведь не умею, - сказала Девочка, - У меня ноги сквозь воду проваливаются.
   - Глупости, - сказал Принц, - Кто идет со мной, тот умеет то же, что и я.
   Он взял Девочку за руку и повел ее к воде. Принц ступил в воду первым, Девочка шагнула за ним. Ноги ее не провалились - она шла по воде. И правда, это было намного легче, чем идти по земле. Они шли долго, до тех пор, пока берег не превратился в узкую полоску, и все время держались за руки.
   - Обними меня, - попросила Девочка, - Я ведь тебя так долго ждала.
   - Нельзя, - сказал Принц, - Здесь не место для этого - морские чудовища разгневаются, они не любят, когда в их море обнимаются и целуются.
   - Вот еще! - возмутилась Девочка, - Море для того и создано, чтобы в нем обниматься и целоваться.
   Принц послушался Девочку: он обнял ее и поцеловал. Они долго так стояли, обнявшись, и не замечали, что все вокруг них изменилось: небо почернело, собрались тяжелые тучи, и мокрый холодный ветер поднял волны под их ногами. А потом вдруг сверкнула молния, и загремел гром. Девочка и Принц обернулись, услышав шипение: это острие молнии вошло в воду. На этом месте поднялся огромный столб воды, и страшное чудовище вышло из глубины моря. Чудовище, величиной со слона, длинношеее, чешуйчатое, с красными горящими глазищами и пастью в тысячу зубов медленно плыло к ним, изрыгая огонь и вспенивая вводу, а за ним шли холод и мрак.
   - Бежим! - закричала Девочка, схватила Принца за руку, и они со всех ног помчались к берегу. Девочка очень испугалась, но она была уверена, что они спасутся - ведь с ней был ее Принц, а если он рядом, с ней ничего не может случиться. Они выскочили на берег и побежали по дорожке к дому, где жила Девочка, все время слыша за спиной топот тяжелых ног и чувствуя горячее дыхание страшного зверя. Девочка оглянулась на бегу, но никого не увидела. "Наверное, чудовище стало невидимкой", - подумала она.
   - Не оглядывайся, - крикнул Принц, и они помчались еще быстрее, даже перестали держаться за руки, ведь это очень трудно - быстро бежать, когда держишься за чью-то руку, даже если это рука Принца.
   Наконец, они вбежали в дом и закрылись на замок. Девочка перевела дух. Всегда ведь, когда закроешься дома на замок, чувствуешь себя в полной безопасности. Но опасность не прошла. Что-то сильно ударило в дверь, затем громыханье стало беспрерывным. За дверью слышались какие-то голоса и выстрелы. Девочка выглянула в окно. Какие-то люди в серых костюмах и шляпах пытались сломать дверь.
   - Открывай, Принц! - кричали они, - Все равно ты умрешь!
   - Кто это? - спросила Девочка и, оглянувшись, сильно удивилась - ее Принц совершенно изменился. На нем уже был такой же серый костюм и шляпа, как у людей на улице. Куда-то пропали его длинные волосы, и на их месте не было ничегошеньки. И лишь синие как море глаза да серьги в ухе говорили ей о том, что это все еще ее любимый Принц.
   - Кто это, Принц? - спросила Девочка снова.
   - Это все то же, - ответил Принц, - Только на земле морские чудовища выглядят по-другому.
   - И принцы тоже, - сказала Девочка.
   - Да, и принцы тоже, - ответил Принц. Он вынул из кармана револьвер и проверил патроны в барабане, - Не бойся, - улыбнулся он Девочке, - Какой же я тогда Принц, если не смогу защитить мою Девочку?
   Принц подошел к окну, распахнул его и выстрелил несколько раз. Потом подбежал к двери, открыл ее и, постоянно стреляя из револьвера, выбежал на улицу. С улицы слышались выстрелы, громкие вопли и ругательства. Девочка закрыла уши руками. Через несколько минут все утихло. Послышался шорох колес отъезжающей машины. Девочка выбежала на улицу и увидела своего Принца. Он неподвижно лежал на земле, раскинув руки, и его синие глаза смотрели в синее небо. Девочка подошла к Принцу, присела рядом с ним на коленки, взяла его голову на руки, прижалась щекой к его лицу и заплакала.
   На следующий день Принца хоронили. Немного оказалось у него друзей в маленьком городе - за гробом шли всего несколько человек. Девочка шла позади всех. Она не плакала, она вспоминала своего Принца. Столько лет она его ждала и так скоро потеряла. Девочка не могла идти, ноги ее подкашивались, она все больше и больше отставала от траурной процессии. Музыка звучала все тише и тише. "Я не могу дальше идти", - подумала Девочка. "И правильно! - услышала она, - Нечего тебе там делать".
   - Это ты? - спросила Девочка.
   - Да, это я, - ответил Принц.
   - Ну конечно, я всегда знала, что ты меня никогда не покинешь, - Девочка оглянулась, - Ну где же ты? Покажись, обними меня.
   - Я могу тебя обнять только своим голосом, - сказал Принц, - Только своими словами, моя Девочка. Я уже это делаю, ты чувствуешь?
   - Да, я чувствую, - улыбнулась Девочка, - Обнимай меня так всегда, говори со мной, не бросай меня.
   - Ну что ты, любимая, я всегда буду с тобой, - сказал Принц.
   И Принц остался с Девочкой. Он никогда от нее не уходил, они разговаривали целыми днями, а ночью, перед сном, Принц рассказывал Девочке сказки о синем море, о морских чудовищах, о волшебных странах, о русалках и колдунах, о бесстрашных героях и кровожадных злодеях, о девочках и принцах, и Девочка слушала его до тех пор, пока не засыпала.
   А потом Девочка оказалась в больнице. Ведь она все время разговаривала с Принцем, а другие люди не видели, с кем она говорит, и не слышали голоса Принца. Поэтому они подумали, что Девочка заболела, и отдали ее в больницу. Врачи в больнице обманывали Девочку, они говорили, что никакого Принца нет, но Девочка им не верила, ведь Принц всегда был рядом и разговаривал с ней. Тогда врачи заставляли Девочку долго спать - они надеялись, что во сне она забудет Принца. Но Принц приходил к ней и во сне. Во сне она даже могла его видеть, все таким же длинноволосым и синеглазым, могла его потрогать и обнять. Однажды она решила пожаловаться Принцу.
   - Эти противные врачи, - сказала она, - Говорят мне, что ты меня бросил, ушел, а еще они не разрешают мне гулять с тобой по берегу моря.
   - Попробуй вот это, - Принц протянул ей какой-то предмет. Девочка взяла его в руки. Оказалось, что это старый черный ремень Принца, который был на нем в тот день, когда они впервые встретились.
   И этой же ночью Девочка ушла из больницы. Утром врачи лишь подивились, откуда она взяла этот старый черный ремень. Теперь Девочка могла каждую ночь гулять со своим Принцем. Как только наступала полночь, они встречались у старого деревянного креста на заброшенном краю кладбища, и шли к морю. Теперь они могли спокойно гулять по берегу, разговаривать и любить друг друга, не боясь ни людей, ни морских чудовищ. А под утро, когда солнце только начинало окрашивать море красным цветом, они возвращались домой и укладывались спать. Девочка была счастлива. Ей не нужно был ничего больше - только видеть своего Принца каждую ночь. Но счастье никогда не бывает слишком долгим. Однажды, когда они, как обычно, встретились, у заброшенной могилы, Девочка заметила, что ее Принц необычайно грустен.
   - Что случилось, любимый? - спросила Девочка, - Что могло тебя огорчить?
   - Сегодня наша последняя ночь, - ответил ей Принц, - А завтра мне нужно уходить.
   - Что ты?! - закричала Девочка, - Я думала, что нельзя уйти дальше, чем ушли мы!
   - Глупенькая, - ответил Принц, - Мы все время откуда-то уходим, но ведь когда мы уходим откуда-то, мы обязательно должны куда-то прийти. И мне завтра нужно уходить. Завтра, в далекой стране, в другом маленьком городе, на берегу теплого лазурного моря, родится мальчик. И этот мальчик - я. Как ты думаешь, я могу опоздать на свое рождение?
   - Не можешь, - сказала Девочка, - А как же я?
   - Ты должна ждать, - Принц прижал Девочку к себе, - Ровно через один год, в той же стране, в том же маленьком городе родится девочка, и эта девочка - ты. Мы обязательно встретимся, нужно только немножко подождать.
   - Я привыкла ждать, - вздохнула Девочка.
   И на следующий день Принц ушел. А Девочка ждет. Ждет, когда пройдет год, чтобы снова искать своего Принца. Она знает, что найдет его - ведь когда сильно любишь и ждешь, Принц всегда приходит к тебе...
  
   МАРГОША
  
   - Дедушка, а папа мой вернется? - спросила Маргоша.
   - Вернется, - ответил дед Панас, - Он ведь не так далеко, как принц.
   - А когда он вернется, дедушка?
   - Ну, чем сильнее вы с мамой будете его любить, тем скорее он вернется, Маргошка.
   - Я папу очень-очень люблю, - Маргоша вздохнула, - А он все не возвращается. Может, его чудище съело?
   - Папой твоим любое чудище подавится. Папа твой из гвоздей сделан.
   - Не-ет, дедушка. Ты ничего не понимаешь. У папы ноги шерстяные, а руки и живот - рези-иновые.
   - Резиновая у него только голова, - дед Панас шумно отхлебнул чаю из граненого стакана, убранного в железный подстаканник.
   Маргоша сидела на пружинной кровати деда Панаса, укрытая стеганым одеялом, и играла со всякой всячиной, которую дед Панас собирал в большую шкатулку палеховской росписи. Маргоша высыпала содержимое шкатулки на одеяло, а потом снова складывала, с интересом рассматривая каждую мелкую штуковину: монетку, значок или медаль. В особенности ей нравились пуговицы - золотые - с армейских или морских кителей, с выбитыми топориками, отбойными молотками, книжками и буковками - с форменных курточек, или просто красивые разноцветные - деревянные, железные, пластмассовые, костяные, пережившие, видимо, не только одежды, к которым некогда были пришиты, но и людей, эти одежды носивших.
   - Что-то мама твоя запаздывает, - сказал дед Панас, - Скоро темнеть начнет. Мне уж и на работу надо бы. Поиграешь тут одна, Маргошка?
   - Опаздывает, - снова вздохнула Маргоша, - Дедушка, а можно мне с тобой на работу?
   - Можно-то можно, а ну как мама Тася придет, а нас нет?
   - А мы маме Тасе напишем запи-исочку, - Маргоша подняла руку и повертела пальчиками, показывая, как пишутся записочки.
   - Дельно, - сказал дед Панас, - Ну, давай одеваться тогда.
   Маргоша отставила шкатулку и сбросила с себя одеяло. Дед Панас взял Маргошу подмышки, поставил ее на кровать и обернул шерстяным платком до самых коленок.
   - А где же носочек твой? - спросил он. На одной ножке Маргоши был надет толстый шерстяной носок, на второй же красовался лишь спущенный колготок.
   - А ты, дедушка, свою ножку покажи, - сказала Маргоша, скорчив хитрую рожицу, - Вот, покажи!
   - Вот еще, - дед Панас, кряхтя, встал на колени и заглянул под кровать, - Не брал я твоего носка. Он мне, разве что, на нос впору.
   - Ага-а, не брал? А кто йогурт мой съел?
   - Вот бессовестная! - дед Панас вылез из под кровати и швырнул в Маргошу шерстяной носок, - Ты же мне сама его отдала!
   - Я понарошку отдала.
   - Вот и ходи теперь голодной понарошку.

***

   - Первым делом, прочешем пивбар, - дед Панас направился к расставленным на песке деревянным столикам, - Там дяди-тети пиво пьют, водочку, а когда напиваются, денежку-то и теряют.
   - Глупый ты, дедушка, - Маргоша спешила за дедом, волоча по песку огромное самодельное сито, - Бар ведь сейчас не рабо-отает!
   - Вот и хорошо, что не работает, иначе нас прогнали бы. Но столики-то есть. А если есть столики, то будут и денежки.
   Они подошли к бару. Дед Панас взял у Маргоши сито, загреб им побольше песку под одним из столиков и просеял.
   - Пусто-не густо, - сказал он, - На теперь ты попробуй, Маргошка. Новичкам всегда везет. Маргоша взяла сито, стала на коленки и принялась, кряхтя от натуги, загребать песок. Когда сито кое-как наполнилось, дед Панас присел рядом с Маргошей, забрал у нее сито, и принялся просеивать песок. Маргоша с интересом следила за ним.
   - Есть такое дело! -радостно сказал дед Панас, сунул пальцы в сито и вытащил оттуда монетку, - Полтинник! На мороженое ты уже заработала.
   - На мороженое надо рубль, - сказала Маргоша.
   Под барными столиками они нашли еще один полтинник и пару монеток помельче, после пошли по пляжу вдоль моря, прочесывая все "рыбные" места - под грибками и навесами, вокруг лодок и в кабинках для переодевания. Спустя пару часов тяжелой работы карман деда Панаса заметно оттягивался и позвякивал медяками, а под одним из грибков им даже попалась пятирублевая купюра.
   - Все, Маргошка, - сказал дед Панас, загребая песок под последним пансионатным грибком, - Сеем в последний раз и по домам. Темно уже, скоро люди на море пожалуют купаться-целоваться. Ух ты! Везучая ты, Маргошка, - вдруг воскликнул он и достал из сита маленькую серебряную цепочку с сердечком. - Вот задумал я - если попадется что - твое будет! И тут, как по заказу, даже размерчик твой. Давай ручку. - Маргоша протянула руку, и дед Панас надел цепочку ей на запястье, - Это тебе на счастье.
   - Знаешь что, дедушка? - сказала Маргоша, беря деда Панаса за руку, - А можно я завтра утречком возьму сито и пойду немножко посею? Я хочу купить себе носочки с голубыми медвежонками.
   - Тьху! - дед Панас легонько стукнул Маргошу ситом по голове, - Вот уж точно, счастливой будешь, девчонка, не пропадешь. Вся в маму!.
  
   ЧАЙ-ТАБАК
  
   Муху Никита заметил издалека. Белобрысая, маленькая, худенькая, в коротком белом платье в голубую горошину - она сидела в парке на лавочке. Никита остановил машину и открыл дверцу. Муха, завидев его, встала со скамейки, подошла к машине и уселась на переднее сиденье.
   - Хорошо выглядишь, - Никита потянулся назад и достал цветок - розу на длинном стебле, - Это тебе.
   - Спасибо, - Муха прижала розу к лицу, - У нас, получается, свиданка? Я вообще-то хотела поговорить, - На Никиту она не смотрела - уставилась в лобовое стекло, будто выглядывая что-то на дороге.
   - Да знаю я, - ответил Никита, - Знаю я, о чем ты хотела поговорить: Турок-старший уже все уши Машке прожужжал. Беспокойная семейка. И угораздило тебя с ними связаться.
   Муха промолчала.
   - Или ты думаешь, что Турок в камере повесится, если ты проведешь со мной вечер?
   - Даня никогда не повесится, - ответила Муха, - Даже по более серьезному поводу.
   - Да. Это его выгодно отличает от братца. Редкий сопляк. Пырнул меня ножом когда-то и в армию удрал, когда за жопу его взяли, а сейчас сам же пришел на работу просится. Думает, я дурачок, не понимаю, надеется, будто ему от Машки что-то обломится.
   - А что Машка? Машка не повесится, если узнает?
   - А-а? - Никита будто не расслышал, - Ах, Машка... Нет. Машке вообще наплевать, где я и с кем. Мне уже тоже, честно говоря. Пусть хоть с этим Турком шатается. Он ведь у нее на побегушках сейчас. Неоплатонический любовник еп... - Никита приглушил ругательство, - Приехали.
   Они остановились возле деревянных домиков, сделанных наподобие пагод. Никита вышел из машины, подал Мухе руку и провел к одному из домиков. Муха захватила с собой цветок.
   - Чаю попьем, - сказал Никита, когда они сняв обувь, уселись на деревянном топчане с множеством подушек.
   - У нас таки свиданка, - сказала Муха.
   - Что и требовалось доказать, - ответил Никита, - Ведь ты надела свое лучшее платье, не так ли?
   - Верно. И лучшие босоножки.
   Девушка, одетая под японку, занесла в их закуток поднос с чайником и чашками, выставила чашки на стол и разлила чай.
   - Кальян зарядите, - попросил Никита, - Яблочный.

***

   - Ведь ты же куришь? - спросил он Муху, раскуривая кальян, - Никогда не поверю, если скажешь, что нет. Турок твой - известный отморозок по части покурить.
   - Курю, - ответила Муха, - Он ведь мне муж. Но это же яблочный. Даня обычно заряжает смесь какую-то. Хотя яблоки там тоже есть. И вкусно и мозги вышибает. Я, правда, не увлекаюсь сильно, - Муха затянулась, - Так мы все-таки поговорим о деле, Никита?
   - Поговорим, конечно. Раздевайся.
   Муха с минуту курила кальян, не глядя на Никиту, потом молча сняла платье через голову.
   - Молодец, - сказал Никита, - А теперь иди ко мне. Трусов, я вижу, ты не носишь?
   - Ношу, - ответила Муха, перебираясь поближе к Никите, - Только сегодня не надела. Не нашла красивых под платье, - Муха резко села на Никиту верхом, обняла его руками за голову и посмотрела в глаза, - Турка выпустят?
   - Не скажу, - сказал Никита, - Хитрая какая. Потом весь город будет говорить, что Турок соскочил благодаря своей жене - ловкой наезднице.
   - А так? - Муха привстала, расстегнула Никите штаны, спустила их на пол и снова уселась верхом, - Когда выйдет Турок?
   - Тасечка, - Никита притянул Муху к себе и поцеловал, - Я, конечно, парень крепкий, но если ты все время будешь думать о том, когда выйдет твой Турок, то даже у меня не встанет, - Никита с силой повалил Муху на подушки...
  

***

   Никита оделся. Муха все еще лежала голой на топчане. Одетая под японку девушка несколько раз порывалась войти в кабинку, но затем тактично удалялась, чтобы не беспокоить клиентов.
   - Все, что я могу сказать сейчас, - Никита несколько раз сильно затянулся, громко забулькав водой в кальяне, - Это то, что Турок выйдет раньше, чем должен был выйти. Но не скоро. И в тюрьме его не зарежут. Вынуть чистым я его не могу - не тот у меня еще авторитет. Да и у Турка не тот. Сама пойми, кому нужно снимать с нар малолетнего браконьера-психопата? Ему еще повезло, что замочил он вроде кого надо. Избавил хороших людей от хлопот. Иначе его там же на месте положили бы.
   Муха поднялась с топчана, нашла в подушках платье и оделась.
   - Встречаться-то еще будем? - в голосе Никиты слышалась просьба, - Или ты свое дело сделала?
   -- Будем, - Муха улыбнулась, - Куда ж я денусь? Мать-одиночка с единственным красивым платьем и без трусов. Ты попал, Никита, ты серьезно попал.
  
   Смысловые галлюцинации
  
   "...Вчера, 20 августа, около 19.00, произошло вооруженное нападение на офис компании "Юг-Инвест". По словам сотрудников компании, четверо неизвестных в масках ворвались в офис, обезоружили двоих охранников, и, под угрозой расправы, заставили оставшихся на работе сотрудников выдать им ключи от сейфов. По предварительной информации, похищены конфиденциальные документы фирмы на бумажных и электронных носителях..."

"Хроника-криминал"

  
   "... В этой связи примечательно так называемое "ограбление" офиса "Юг-Инвеста". Разложим все по полочкам. Как известно, "Юг-Инвест" считался фаворитом в будущих конкурсных торгах на развитие городской инфраструктуры. По вполне понятным причинам - формально компания "Юг-Инвест" принадлежит М. Б. Александровой, прекрасной дочери "хозяина" города, инфраструктуру которого и будет развивать будущий победитель торгов. А теперь подумаем - какие такие фантастические документы могли быть украдены, отсутствие коих у "Юг-Инвеста" и одновременное их наличие у его соперников может повлиять на практически предрешенные результаты тендера? Кому хозяин-барин может добровольно отдать патент на застройку собственного города и какие у него на то могут быть причины? Следуя логике пословицы "На воре шапка горит", подождем результатов торгов. Авось, слухи о принадлежности "бандитов в масках" к небезызвестным государственным органам окажутся небеспочвенными...".

"Бизнес Monthly"

  
   "- ... Я еще раз повторяю: распускаемые прессой слухи о причастности государственных органов, будь то МВД или налоговая милиция, к делу "Юг-Инвеста" абсолютно беспочвенны. Следствие ведется, имеются подозреваемые. Случившееся является банальным вооруженным ограблением, а раздувание "дела" вселенского масштаба - это очередная попытка некоторых сил дискредитировать наши органы правопорядка."
   - Каких сил?
   - Я же сказал. Не-ко-то-рых..."

"Невооруженным глазом" с Валентином Леонтьевым"

  
   УТРО-НОСТАЛЬГИЯ
  
   - Привет, малыш. Как ты?
   - Я в порядке.
   - Не могу долго говорить. Ты со своими людьми разобрался?
   - Да. Их уже нет в городе.
   - Я бы предпочла, чтобы их не было в природе.
   - Такого уговора не было.
   - Я знаю. Деньги? Документы?
   - Деньги здесь, со мной. Документы я спрятал, как договорились.
   - Они нужны мне сейчас. Слушай внимательно - в час дня в парке за школой, первая лавочка возле памятника. Я подбегу на минутку, ты тоже долго по улицам не шатайся, на всякий случай. Принесешь только красную папку. Запомнил?
   - Запомнил. Я соскучился.
   - Я тоже тебя люблю, малыш. Потерпи.
  
   Давид вышел на улицу. Только что прошел дождь - на дороге и тротуарах стояли лужи. Улица длинная, беспорядочно усаженная тополями и акациями, хотя все-таки какой-то порядок есть - по одну сторону дороги тополя, по другую - акации. Давиду нравилось идти по этой улице среди луж, солнечных озер и чисто вымытых дождем деревьев. По обе стороны, за деревьями, старые пятиэтажки; с балконов, захламленных домашней утварью и завешанных бельем, домохозяйки кричат что-то друг-дружке, доставая из тазов мокрые тряпки и развешивая их на веревках. Через дорогу - пивбар "Кавказ" с постоянной кучкой алкашей, ожидающих открытия. Рядом с пивбаром - кафе-мороженое. Раньше там толпилось много малышей с родителями, особенно летом. Давид вспомнил, как мама водила их с Дамианом в это кафе - купит им по мороженому или яблочного соку с пирожными заварными, а сама за соседним столиком сидит, с кем-то разговаривает. Вот только Дамиан непоседлив был и за столом усидеть не мог - маме все время приходилось прерывать разговор, вскакивать с места и пресекать его проделки. А еще дальше -киоск, раньше он назывался "Союзпечать", братья покупали там журнал "Крокодил" и футбольные значки - коллекции собирали, по часу, бывало, стояли, уткнувшись носами в стекло и высматривая на витрине, чего в коллекции не достает. Подросли - на футбол вместе записались, через год вместе бросили и записались на классическую борьбу, даже соревнования какие-то выигрывали детские. Это уже за Данилу мама взялась серьезно - математика, физика, английский язык, художественная школа - то ли сам Данила рано надежды подал, или у мамы период такой в жизни настал, что захотелось на сына поставить, бог его знает, да только не повезло Даниле, а Давид с Дамианом в детстве такого горя не знали - делали, что хотели.
   Давид решил позавтракать. Он остановился у торгового ларька, взял кофе с булочкой и встал тут же за железным прилавком. Вечный пустырь напротив - раньше на это место всегда ставили приезжий цирк. Давид вспомнил, как к ним приезжал гэдээровский цирк "Аэрос". Они всегда продавали картинки со слонами: на месте хобота - дырка, вставляешь палец, вот тебе и хобот - дешево и сердито. Потом немецкий цирк перестал приезжать. Давид слышал, что местные парни избили какого-то немца-циркача, будто бы из-за девушки. Наверное, сильно побили, если цирк перестал приезжать. А когда не было цирка, они собирали на пустыре траву для школы. Давид задумался, зачем это они собирали траву? Бог его знает. Животных кормить? Каких животных? В школе они делали много такого, что не поддавалось объяснениям.
   - Здесь раньше цирк был, - сказал Давид продавцу в киоске.
   - Был цирк. А щас здесь базар, - Несмотря на жару, на продавце почему-то были надеты варежки с обрезанными пальцами, - Щас везде базар.
   Скромно позавтракав, Давид поразмыслил, что делать дальше. Из дому он вышел намного раньше назначенного времени - не хотелось в такую хорошую погоду сидеть дома, а убивать время было негде. Ничего не придумав, Давид пошел к месту встречи. Придумаю что-то на месте, решил он, тем более, еще нужно было забрать папку.
   Через полчаса он уже был возле школы. Рядом - здание спортинтерната, парочка футбольных полей, бассейн, и даже теннисный корт. В детстве к ним в школу постоянно приходили скауты из интерната и следили за их спортивными успехами. Выбрав подающего надежды мальца, они переманивали его в спортинтернат, суля легкую жизнь без точных наук и маня блеском олимпийских медалей. Переманивали многих, но, несмотря на борцовскую юность, Давида спортивная карьера миновала по причине лености и равнодушия к какому-либо соревнованию, а Дамиана на пике борцовского азарта определили в спецшколу для умственно осталых.
   Давид зашел в здание спортшколы и поднялся на второй этаж в раздевалку бассейна. Дежурного не было, парочка школьников переодевалась к занятиям по плаванию. Давид набрал код на одном из ящичков, открыл дверцу сейфа и достал оттуда черный пакет. Из пакета он вынул толстую красную папку, положил пакет на место, закрыл сейф и вышел из раздевалки.
   До встречи оставалось больше часа, а до места встречи было рукой подать - обойти школьное здание и вот он парк, и памятник революционеру Артему тут же, сразу за школой. Памятник, лавочки, библиотека, корабль, вечный огонь, аптека, магазин - Давид улыбнулся, припомнив маршруты детства. В первом классе учителя водили их в этот парк собирать желуди и листья для гербариев, во втором их всех дружно записали в библиотеку, в третьем, став пионерами, они уже дарили цветы увешанным медалями ветеранам, которые собирались под кораблем на майские военные парады. Давид вспомнил Машу - черные косички, белая блузка, синяя юбка, красный галстук, букет гвоздик в руках - Маша дарит цветы ветеранам; зима, Маша в черной шубке и в смешной шапке с бубоном - они играют в царя горы, Давид взбирается на горку, Маша толкается, они вместе съезжают в снег, Маша хохочет, набирает снег в ладошки и бросает ему в лицо; Маша сидит в читальном зале, стрижена под мальчика, в ушах маленькие сережки, красный свитер, синие джинсы - Давид украдкой за ней наблюдает с задней парты, Маша встает и подходит к библиотекарше - А у вас есть Конан Дойль на русском языке?.
  
   ЦВЕТЫ-КУКЛА
  
   Чтобы скоротать время Давид купил бутылку пива и сел на зрительскую скамейку возле школьного футбольного поля понаблюдать за игрой. Взрослые школьники играли на большом травяном поле, малыши заняли две небольших игровых площадки рядом. Самые маленькие столпились возле ямы для прыжков в длину. Беленькая, коротко стриженая девочка шустро разбежалась и прыгнула. Хорошо прыгнула, подумал Давид. Другие дети засмеялись, девчонка встала из ямы, отряхнула с себя песок и отвесила хорошую оплеуху стоящему ближе всех мальчику. Мальчик в долгу не остался - схватил девчонку в охапку и повалил на песок. Учитель подавил потасовку в самом зародыше: оторвав борца от девочки, он отвел его в сторону и начал воспитательную беседу. Девчонка, тем временем, поднялась и, заново отряхиваясь, кричала мальчику какие-то гадости. Давид узнал девочку и, дождавшись когда она глянет в его сторону, помахал ей рукой. Девчонка, забыв о драке, тут же сорвалась с места и со всех ног помчалась к нему.
   - Дядя Даня! - радостно закричала Маргоша, подбегая к Давиду, - Дядя Даня, а что ты здесь делаешь? - она со всего разбегу бросилась к Давиду и обняла его, - Я так рада тебя видеть, дядя Даня. А мама говорила по телефону, что ты пропал, и тебя милиция ищет.
   - Кому мама говорила? - спросил Давид.
   - Ну, я не знаю кому. Кажется, дяде Никите. Она всегда с ним говорит, - Маргоша уселась на скамейку рядом с Давидом, - Мама говорила всякое непонятное, кричала, а потом говорит, что тебя уже давно нет нигде, и что тебя милиция ищет.
   - Я есть, ты же видишь, никуда я не пропал, - успокоил ее Давид, - У меня все в порядке.
   - Ты правду говоришь, дядя Даня? - Маргоша пристально посмотрела ему в глаза - Не обманываешь? Тебя не заберут в тюрьму как папу?
   - Да что ты, Маргошка?! - Давид засмеялся и погладил Маргошу по стриженой макушке, - Никто меня не заберет. За что меня забирать-то?
   - Ой, не знаю за что, - Маргоша встала и положила руки Давиду на плечи, - А знаешь что? Я сейчас отпрошусь, и мы пойдем домой, хорошо? Меня отпустят - я уже попрыгала. Ты отведешь меня домой, дядя Даня?
   - Конечно, отведу, Маргошка.
   - Ну, я сейчас, только переоденусь быстренько, - Маргоша поцеловала Давида в щеку и побежала к учителю отпрашиваться.

***

   Через четверть часа Маргоша вернулась. Она уже переодела спортивный костюм - на ней была желтая кофточка и джинсы, за плечами - модный рюкзачок с пришитым плюшевым медведем.
   - Идем, дядя Даня, - Маргоша взяла Давида за руку, - Пойдем длинной дорогой, я хочу квасу из бочки.
   На самом деле, "длинная" дорога была не длинней дороги короткой - Давид вспомнил, что они в детстве выбирали эту дорогу потому, что вдоль моря было идти намного интересней, и вдобавок, на одном и том же углу уже лет двадцать стояла бочка с квасом. Потому-то дорога и получила название "длинной" - пока в море искупаешься, да на пляже наиграешься, а потом - квасу из бочки, а когда повзрослели- магазин "Дары моря", а там пиво с копченой скумбрией. Бывало, что и до школы не доходили.
   - Маргошка, а ты копченую рыбу еще не ходила кушать в "Дары моря"? - спросил Давид.
   - А-а, ходила, - ответила Маргоша, - Пацаны наши ходят туда со школы все время. Они же маленькие еще пиво пить, так стоят просто рыбу жуют рядом с алкашами, как дураки. А мне там и стоять противно и рыба мне невкусная - воняет. Я всего раз там была.
   Давид улыбнулся. Крепка традиция. Интересно, что должно произойти, чтобы окрестные школьники враз перестали приучаться к алкашеской культуре? Или "Дары моря" снести или школу, иначе никак.

***

   Бочка с квасом была на месте. Давид взял по большому бокалу себе и Маргоше. Они отошли в сторонку и присели на заборчик под деревом.
   - Я так люблю квас, - Маргоша зажмурилась от удовольствия, отхлебнув из бокала, - Один раз даже уписялась тут, представляешь? Бежала домой - так писять хотела, а вижу - квас и не удержалась. Пока стояла в очереди, уписялась. Так стыдно было, ужас, - Маргоша сделала страшные глаза, показывая, какой это ужас - уписаться в очереди за квасом.
   - Это нестрашно, - ответил Давид, - Я, когда маленьким был, и писялся и какался, и вечно еще штаны на заднице порвутся - так и иду домой. В грязь тоже постоянно падал, а один раз даже под лед провалился на море. Маленьким все можно.

***

   - Только ты маме не рассказывай, что я тебе говорила про то, как уписялась, - сказала вдруг Маргоша, когда они уже шли к дому, - Я тогда шорты сама постирала под краном и ей ничего не говорила. Стеснялась.
   - Не скажу, - пообещал Давид. Они подошли к цветочным ларькам невдалеке от Маргошиного дома, - Ты какие цветы любишь? - спросил он Маргошу.
   - Я не знаю, - ответила Маргоша, - Всякие. Вот эти желтые, наверное, люблю.
   Давид купил две охапки желтых цветов и вручил одну охапку Маргоше.
   - Это тебе, - сказал он.
   - Спасибо, - поблагодарила Маргоша, - Идем сейчас к нам, дядя Даня. Мама только вечером будет, но мы можем пока чаю попить, посмотреть кино, или поиграем в "сони-плейстейшен".
   - Маргошка, я сейчас не могу, - сказал Давид, - У меня дело важное очень. Ты уж добеги как-то сама, вот же дом твой уже.
   - Ну пожа-а-луйста, дядя Да-аня! - заныла Маргоша.
   - Давай так сделаем, - сказал Давид, - Мне сейчас правда нужно на часок сходить по делу. Отдать вот эту папку одному человеку, - Давид показал Маргоше красную папку, - А потом я сразу к тебе, и мы будем пить чай. Я и конфет куплю заодно. Договорились?
   - Договорились, - Маргоша обняла Давида и снова поцеловала его в щеку, - Я тогда побегу ставить чайник, а ты тоже не задерживайся, пожалуйста.
   - Ну беги, беги, - Давид легонько подтолкнул Маргошу. Она пробежала несколько шагов к дому, потом вдруг остановилась и помахала Давиду букетом.
   - А цветочки тоже одному человеку, дядя Даня?! - крикнула Маргоша, показала Давиду язык и побежала дальше.
  

***

   Давид глянул на часы - до часу дня оставалось еще десять минут. Он присел на нужную лавку, положил красную папку рядом с собой, а поверх папки - желтые цветы. От солнца, пива и кваса его слегка разморило, и Давид в полудреме прикрыл глаза. Разбудил его слишком громкий звук тормозов. Возле школы некому так тормозить, успел подумать Давид. Милицейскую машину он тоже успел заметить, открыв глаза и глянув на дорогу. А вот испугаться не успел - первые три пули глухо и уверенно ударили в живот, заставив его удивленно посмотреть на проступающие сквозь рубашку пятна крови, следующая пуля нокаутирующе больно разбиила челюсть, пятая вошла точно в лоб. Остальных он уже не почувствовал.
  

***

  
   - Он что оказывал сопротивление? - Садовничий кивнул головой на труп, лежащий возле лавки, - С левой стрелял, правой букетом отмахивался? Он вообще левша? Сдается мне, что нет.
   - Витя, я на твоем месте не выяснял бы, левша он там, правша или гейша, - ответил Горбач, - Папку достали и дело с концом.
   Садовничий взял у Горбача красную папку, сел в машину, достал из папки несколько бумаг и начал читать. Капитан подошел к машине и облокотился на дверь, наблюдая за Садовничим.
   - Фуфло это все, - майор бросил папку на заднее сиденье, - Собачье фуфло.
   - В смысле? - удивился Горбач.
   - А в том смысле, что папка эта - пшик. Даже я это вижу, а эксперты смеяться будут. Такие папки не крадут и, тем более, за них не убивают. Это обычная кукла. Кукла Барби, мать ее.
   - Так нафига тогда мы за ней гонялись? И за что Турка замочили?
   - Очень просто. Значится так - или Турок взял что-то помимо папки, а папка - это так, развод педалей, или замочили его совсем за другое, не имеющее отношения ни к налету, ни к папке.
   - Только ты, Витек, ради бога, не начинай копать. Сказано было - Турок взял папку, а что там и как - не наше дело. Налет-то был? И Турок там был. Значит братьев наших, Турка пришивших, еще и наградят. Так что ты лучше не лезь со своими изысканиями.
   - Да не бойся ты. Я же не совсем больной. Турок просто пацан неплохой был в общем-то. Мне так малость жалко его. Тем более, когда мочат ни за что.
   - На, закури, - Горбач протянул майору пачку, - А правду говорят, что Турок Машку Никитосову того...поебывал?
   - Не знаю, - ответил Садовничий и затянулся сигаретой, - Если так, то довыебывался, значит...
  
   Первый звонок
  
   - Даня, привет. Ты извини, что так долго не звонил. У меня не было телефона твоего, а потом пришел я к твоему бате за давилкой для винограда, а батя твой говорит - пошел ты на хер, твоему бате давилку не дам, потому что он год ее не отдает, а Данилка, брат твой, говорит, пошли, Леха, ко мне, угостил меня чаем и конфетами. Данилка он взрослый уже такой, здоровый стал, ты его не узнаешь, но такой же умный как и раньше. Пьет, правда, все время и пьяный ходит, и водит к себе девчонок на второй этаж, и с батей дерется из-за этого. Батя ваш совсем дурной стал - к Данилке пристает из-за девчонок со своей церковью, плюется и крестит их все время, а Данилка дверь закрывает и из-за двери матюкается. Я когда приходил, то у Данилки всегда девчонки такие все странные с железными штуками во рту и в татуировках, а батя из-за этого бесится и говорит, что они вульгарные, хотя они совсем не вульгарные, а очень красивые, а у бати вашего у самого все девчонки такие противные и жирные, как коровы. У Данилки всегда много денег, потому что он играет в карты. Ты же помнишь, он всегда лучше всех играл в карты, и в шахматы всегда тебя обыгрывал, а сейчас он в шахматы не играет, а играет в карты с Валькой Крутом и с какими-то шахтерами, и денег много выигрывает, и еще в бильярд тоже играет, и очень много пьет, так, что даже иногда я иду по улице, а он навстречу идет и меня не узнает, потому что пьяный. Данилку недавно покалечили сильно, и даже не его, а больше Вальку Крута, когда они деньги забирали на базаре. Они сразу много денег забрали и ходили довольные с Крутом, а потом Крута поймали в гараже и сломали ему руки и ноги, и морда у него была как каша, а Данилку не нашли, потому что он у девчонки одной прятался - Лерки, но потом все равно его эта Лерка сдала, и его поймали прямо у нее в подъезде, но он опять удрал - ему только нос сломали, но он выкрутился и убежал, но на базаре они с тех пор деньги не забирают, а только играют в карты. А книжку я твою записную украл у Данилки на столе. Я подумал, ему она все равно не нужна - ведь это твоя книжка, и телефоны там твои, и я смогу тебе позвонить, только, ты же знаешь, я не умею звонить - я цифры знаю и как на кнопки нажимать, но у меня никогда не получается, и я хожу на улице прошу, чтобы мне номер набрали, но никто не хочет, и обзываются все, а один меня даже ударил сильно. А сейчас один пацан в очках мне набрал и даже несколько раз, когда я попросил. Хороший пацан, я его знаю - он ходит с девчонкой такой ротастой красивой все время кофе пить возле института. Ну что еще сказать, не знаю. Муха! Муха такая красивая сейчас. Я ее редко вижу, зато часто вижу Маргошку. Ты когда Маргошку увидишь, ты так обрадуешься, Даня. Маргошка такая красивая, как игрушечка. Она такая маленькая и беленькая как Муха, и даже заколочка у нее такая железная спереди. Маргошка в школе очень хорошо учится, ее все любят. Я часто к ней прихожу в гости поиграть в компьютерные игры, и она меня угощает чаем с конфетами и супом с буквами. У меня дома плохо все так, батя тоже стал совсем злой, как и твой, только твой все время крестится, и пена у него со рта, как у бешеного, а мой все время злой и дерется, так я и домой даже не хожу - иду к Маргошке или к деду Панасу, или просто хожу по улицам, пока не стемнеет, когда тепло даже сплю на песке на море или под лодкой, потому что я лучше на песке буду спать, чем домой идти - там батя совсем дурной. А зимой у деда Панаса спать хорошо - тепло, и он сказки все время рассказывает и истории. Я очень скучаю по тебе, Даня, ты скорей возвращайся, а то мне без тебя и пойти некуда - везде все обзываются и дерутся. Только к Маргошке могу, к Данилке и к деду Панасу. Очень мне плохо без тебя, Даня. Я в кино уже так долго не был, как тебя в тюрьму забрали, так я с тех пор ни в кино не был, ни на карусели, приду на карусель, но мне так плохо там сразу становится, и я не могу сам кататься, плачу, потому что мы тут катались с тобой и с Мухой, а один я не могу, одному мне плохо... Я сейчас писять хочу сильно, Даня, я тебе позвоню потом, я тебе каждый день буду теперь звонить...
  
   КЕМЕР-АНТАЛИЯ
  
   - Туркие! Туркие! - маленький черноволосый мальчик размахивает большим красным флагом со звездой и полумесяцем, приделанным к самодельному древку, выструганному из толстой ветки. Никита только что купил у мамы мальчика две банки колы, и молодой турчонок, видимо, решил такой патриотической атакой привлечь к себе внимание туристов. Никита прицелился в мальчика фотоаппаратом, но тот тут же, застеснявшись, отвернулся и прикрылся флагом.
   Муха сидит на каменном парапете - локти на сиденье мотороллера, лицо в ладошках, и смотрит на Никиту - загорелая, от солнца щурится, в голубой майке с надписью "Too Much Sex" и коротких джинсовых шортах, на голове повязана красная косынка. Никита подошел к Мухе и отдал ей колу. В этот момент к магазину подъехал небольшой желтый автобус, полный детей, открыл двери и посигналил. Из дома-магазина выскочил мальчик немного постарше патриота с флагом, одетый в синий костюмчик и с портфелем в руке, и быстро побежал к автобусу. Малыш бросил флаг на землю и припустил за старшим.
   - Бэндэ окула истийору-ум! - закричал малыш громко и непонятно.
   - Байрам эвэгит аннэнэ ярдымет, - что-то строго ответил старший мальчик, повернул малыша к дому передом к автобусу задом и подтолкнул. Малыш упирался изо всех сил, а когда старший брат вскочил в автобус, и двери за ним закрылись, расплакался. Из магазина выбежала молодая турчанка и, виновато взглянув на туристов, взяла упирающегося плаксу, и понесла его в дом. Ровно через минуту малыш снова появился на улице и, как ни в чем ни бывало, потащил на веревке большой пластмассовый самосвал к куче песка, сваленной во дворе.
   - Это, наверное, всегда так, - сказал Никита, - Если что-то есть у старшего брата, то без этого, кажется, жить невозможно. Даже в школу захочется. Я лично школу терпеть не мог. Даже когда таким маленьким был.
   - А я любила школу, - ответила Муха, - Школа - это единственное место, где мне было хорошо в детстве. Ну и еще...
   - Ну и еще с ним? - Никита понял оборванную фразу по своему.
   - Ну и еще с ним, - Муха звонко открыла жестяную банку и сделала глоток, - Что это тебя, вдруг, пробило Никита? Давно не вспоминал...
   - Да как же тут не вспомнишь?! - Никита рассмеялся, - Здесь же одни турки кругом. Это же надо быть таким идиотом, чтобы выбрать именно Турцию.
   - Да уж, и то верно, - Муха улыбнулась, - Не бойся, я с тобой. Смотрел такой фильм? Вот и не бойся. Я ведь с тобой пока что.
   - А потом?
   - А потом видно будет. Я же не маленькая девочка уже, чтобы сопли кушать. Турка уже пять лет как нет, и неизвестно, каким он будет, когда вернется.
   - А если он будет таким же, как и раньше?
   - Никита, заткнись, - Муха с силой бросила банку в картонный мусорный ящик, - Садись за руль и нечего плакать. Оставь Турка там, где он есть, а я здесь, сейчас и с тобой.
   Никита обнял Муху, сдвинул ей косынку и поцеловал в макушку, затем он уселся за руль, Муха умостилась за ним и обняла его сзади руками. Никита нажал на газ. Мальчик на секунду отвлекся от загрузки самосвала песком и глянул им вслед.
   - Пока, Турчонок, - крикнула ему Муха.
  

***

   - Может вам врача вызвать? - спрашивает владелец магазина, раскладывая прямо на полу свой товар - чашки, блюдца, настенные картинки, платки, вазочки, - Это всегда так - поначалу ничего не чувствуешь, пока адреналин в крови, а потом ходить не можешь.
   - А Вы-то откуда знаете? - удивилась Муха. В самом центре Анталии, в старом городе, они попытались припарковаться, заехав на высокий бордюр, мотороллер завалился на бок, и они грохнулись на каменную мостовую. Никита ободрал руку и бок, Муха сильно ушибла ногу. Вокруг сразу собралась толпа турков, которые наперебой предлагали зайти в их лавки помыться. Кое-как отмывшись от крови и пыли, и бросив слегка помятый мотороллер на попечение услужливых турков, они пошли вниз по торговой улице, рассматривая открытые витрины магазинов, полные всяческого малоценного барахла для туристов. Посреди улицы к ним подошел этот самый светловолосый коротко стриженый парень с большим шрамом через весь глаз и обратился к ним по-русски, приглашая зайти к нему в магазин. Несмотря на изуродованное лицо, он внушал доверие, тем более, что настоящие русские торговцы им попадались нечасто - все больше русскоязычные азиаты. Никита с Талкой решили зайти к парню выпить чаю и перевести дух после падения
   - Что ж такого? - ответил парень, - Телеграф. Торговая улица. Сверху упали - внизу уже знают. Меня, кстати, Сергеем звать. А попросту, Яша Косой, - парень показал на шрам.
   - А почему же тогда Яша, если Сергеем звать? - улыбнулась Муха, - Меня, кстати, зовут Наташа. А его Никита.
   - А, Яша - это кликуха из бывшей жизни, - ответил парень, разливая по чашкам красный чай, - Привык просто. Даже сам себя Яшей называю. Вам кальян зарядить?
   - Только слабенький, - попросил Никита.
   - Да, фрукты там, - сказал Яша, - Я могу и анаши всыпать, если хотите. У меня в магазине все можно.
   - Это Ваш магазин? - спросила Муха.
   - Да, мой, - Яша выбрал на полке из батареи кальянов один среднего размера и поставил его посреди комнаты рядом с кучей товара, - На пару, правда, держим с одним турком. Но он ничего, нормальный. Лучше многих наших.
   - А русских много здесь?
   - Да нет. Я только троих знаю из тех, кто здесь живет в городе. Так, в основном, туристы все. Да и не нужны они мне. Мне и так хорошо. Наших мне и дома хватало.
   - А дома что? - спросила Муха, - Вы извините, но мы, кажется, земляки. Я своих везде узнаю по говору.
   - Может и земляки, - парень положил в кальян яблочную таблетку, придавил ее сверху углем и поджег, - Мне тоже показалось, будто я видел вас где-то.
   - Что ж тебя так дома достало, Яша? - спросила Муха, - Давай уже на "ты", раз земляки.
   - Что ж у нас дома может достать? - Яша надел мундштуки на три рукава кальяна, два из них передал Мухе и Никите, одним затянулся сам, - Как это говорят, экономическая ситуация: нет работы, нет денег, чем попало перебивался, бандитствовал, конечно, модно ведь было. А когда начали отстреливать всех, то удрал по-быстрому. Повезло, правда - успел ухватить пятнадцать штук на последнем деле. Пацанов, как водится, положили всех. Чистая подстава. Друга убили лучшего, так я даже погоревать не успел - до того сам на стреме был. Поначалу в Ростове зарылся, а потом сразу сюда от греха подальше. И больше носа не показываю. Живу спокойно, зарабатываю этим магазином - на жизнь хватает. Так что домой пока рановато. Боюсь, хвосты еще остались.
   - Домой тянет сильно?
   - Тянет. Да не хочется влезать снова. Я же совсем по-другому живу сейчас - книжки читаю, на душе так спокойно все время, ничто не тревожит, будто во сне: умиротворенно все и благообразно, - Яша хмыкнул, - Женщины, правда, нет постоянной, но, думаю, как-нибудь съезжу домой привезу, - Яша выглянул за дверь на улицу, - Мехмет, гельсэне яныма наргиле яптым! - крикнул он по-турецки.
   В лавку забежал молодой турок, быстренько уселся на табуретку и затянулся, взяв у Яши мундштук.
   - Мехмет - напарник мой, - представил турка Яша.
   - Я люблю кальян очень, - сказал Мехмет, обращаясь почему-то к Мухе, сделал несколько быстрых затяжек, извинился, и снова выбежал на улицу.
   - Сейчас его очередь бегать по улице зазывать, - объяснил Яша, - Здесь так принято. Иначе, клиентов не дождешься. Конкуренты уж очень ушлые - из-под носа уведут. Вы, кстати, выбирайте все, что видите. Дряни разной тут у меня немеряно, но выбрать можно - тарелки, чашки разные, кальяны те же - на кухне не помешает. Я вам все по сущей дешевке скину - от местных не добьетесь.
   Цену Яша действительно назвал смехотворную за всю сваленную посреди магазина кучу. Покурив, выпив чаю и успокоившись после падения, Никита с Мухой свалили купленную утварь-сувениры в сумку и встали прощаться с Яшей.
   - А скажи, Яша, - тихо сказал Никита, на прощание пожимая руку гостеприимному хозяину, - А друга, которого убили, не Давидом звали? А попросту, Турком? Секундное удивление на лице Яши сменилось испугом.
   - Да я что хотел сказать, - Никита поспешил успокоить Косого, - Домой за женой можешь ехать. Нет там уже никаких хвостов. С Турком последний отрубили.
  

***

   Когда они подъехали к загородному пляжу, Муха уже не могла ступить на ногу. Никита снял Талку с мотороллера, посадил ее на себя верхом и спустился по камням к воде. Возле моря Муха разделась и села у прибойной кромки, окунув ноги в воду. Никита туго забинтовал ей ступню косынкой, присел сзади и обнял.
   - Ташка, любимая, - сказал он ей на ухо, - Что я должен сделать, чтобы ты осталась со мной навсегда? Чего ты хочешь, Ташка?
   - Чего я хочу? Надо подумать, - Муха протянула руки назад и обняла Никиту за голову, - Я хочу мотороллер.
  
   Второй звонок
  
   Даня, привет. Это я, Леха. Я сам тебя набрал сейчас - здесь телефон с кнопочками, я кнопочки умею нажимать с цифрами, а если там такой круг крутить, то я все время не так набираю как-то, и оно молчит. Сейчас у нас погода такая уже холодная и мокро кругом, под ногами грязь и снег, очень противно, и на работе тяжело сейчас - все время мы в каких-то подвалах - там жарко и сварщики работают и ругаются, а осенью было лучше - тепло, и я работал на графитовом заводе тогда. На графитовом заводе было хорошо, мы жили в вагончиках и разгружали цемент. Приезжает такая большая машина с цементом и высыпает в кучу, а мы должны бегать наперегонки с лопатами и кидать этот цемент в яму. Все бегают - кто быстрее кинет. У нас там работало много наших и много зеков с химии. Зеки нас не трогали, хотя все страшные и в татуировках таких, знаешь, там церкви у них всякие на спине и пальцы с перстнями нарисованными, они только в карты все время играли в своих вагончиках и нас не трогали, а зечки, девушки, так те хуже, есть злые очень и дерутся, и обзываются. Правда у меня были две знакомые зечки хорошие, они меня угощали все время чаем, и добрые они. Вера и Таня. Вера продавал наркоманам лекарства с аптеки, а Таня покупала краденые вещи, но они хорошие обе, а вот там была одна девочка-зечка, так она очень злая. Один раз выгрузили цемент, так все бросились с лопатами, и моя девочка бросилась, ой, я же тебе не сказал - у меня есть девочка, и мы с ней трахались в вагончике, она красивая такая, ты даже никогда не скажешь, что она отсталая - по ней совсем не видно почти. А вот когда все побежали с лопатами цемент в яму кидать, эта девочка-зечка мою толкнула и закричала на нее, что она блядь, и в вагончике со всеми трахается, и с зеками, и с дебилами. А я вступился, но я даже не трогал эту девочку-зечку, потому что она же женщина, и очень красивая. Она хоть и в бушлате и в штанах зеленых, а все равно как-будто, знаешь, как те девочки на картинках в журналах. А зеки нас сразу обступили и начали кричать, а она меня ударила несколько раз больно. Она такая злая, ты себе не представляешь. Била меня и даже укусила за руку, за уши и за волосы тягала, я думал даже, что она мне ухо откусит. Потом уже зеки-мужики ее оттащили, они вообще не дерутся, им нельзя драться, потому что их накажут. Только девочки-зечки дерутся постоянно. А я потом эту девочку, которая меня била, увидел в трамвае в городе и с таким страшным-престрашным парнем в наколках. А она была просто как куколка, уже не в бушлате, а в платье красном. Я тогда спрятался в трамвае, чтобы она меня не увидела, а то бы побила снова. Мне работать там тяжело, Даня, но больше негде. Я пробовал работать столяром и плотником в артели, но потом меня выгнали. А на рыбалку я без тебя ездить не могу. Лодку у меня украли маленькую, а большую батя не дает. Иногда меня берет с собой дед Панас, а Данилка твой на рыбалку не ездит: он пьет все время и с девочками ходит. А Муха ездит на рыбалку, представляешь? Муха вообще такая толковая - может сама ездить на моторе и места знает, куда ехать, где какой камень, и куда стать. Точно как ты. Это ты ее научил, Даня, да? Ты, когда вернешься, меня тоже научи, пожалуйста, а то я с тобой ездил и по сторонам не смотрел, а сейчас, чтобы за камень зацепиться, гребу целый час и все стать не могу, а если стану, то ничего не ловится. Ты возвращайся поскорей, Даня. Я спрашивал у Данилки, когда ты вернешься, а Данилка сказал - хер его знает, может раньше выпустят. Ты постарайся, Даня, пораньше, а то тоска здесь такая, и Муха с Никитой водится. Я тебе потом расскажу, а то мне тут дядьки какие-то стучат, хотят выгнать с телефона. Ну я тебе позвоню еще, Даня...
  
   АННА КУРНИКОВА
  
   - Пешком ходишь, Ташка? - Маша открыла переднюю дверцу машины и ступила ногой на тротуар, - Что ж ты так? Колес-то у тебя теперь хватает.
   - В ремонте колеса, - Муха подошла к Маше и поставила на землю пакеты с продуктами, - А ты что же, Машуня? Подвезти хочешь?
   - А то как же, - Маша отодвинулась, пуская Муху на переднее сиденье, - Бросай пакеты назад.
   Муха положила пакеты на заднее сиденье и села рядом с Машей.
   - Я так понимаю, у тебя ко мне разговор? - спросила Муха, когда машина тронулась с места.
   - Брось, Таська. Какие у меня к тебе разговоры? - Маша достала из сумочки сигарету и подкурила, - Я знаю, что ты живешь с Никитой. Ты знаешь, что я об этом знаю. Или ты думаешь, что я буду права качать через столько-то лет?
   - А что тогда?
   - Да ничего. Нравишься ты мне. Или это не повод? - Маша показала рукой в окно на промелькнувшую мимо вывеску, - "Красный дракон", не так ли? - Маша усмехнулась, - Не думай, я не следила. Просто у Никиты устойчивые привычки. Знаешь, как в этом "Драконе" эти бляди японские на меня смотрят? Будто, они все меня имели. Посредством Никиты. Не очень приятно, конечно, но что ж поделаешь? Он тоже не со зла. Мне его даже жаль иногда.
   - Я догадываюсь.
   - Еще бы ты не догадывалась. Ты знаешь, а не догадываешься. Так что не кокетничай. Как, кстати, там твой Турок поживает? Виделась с ним?
   - Виделась. Нормально поживает, как для того места, где он находится.
   - Ведь выйдет скоро. Что делать будешь?
   - Я не думаю настолько далеко. И Турка я не боюсь.
   - А Никиту? Никита-то на вид мальчик-колокольчик, но если ему что в голову взбредет, то так просто не отстанет. Всегда своего добивается.
   - Я разберусь. Или ты предлагаешь помощь?
   - Я предлагаю дружбу. Совершенно искренне. Я думаю, на пару нам с тобой будет легче разобраться с нашими мужчинами.
   - Я согласна.
   - Ну тогда, подружки? - Маша наклонилась к Мухе и поцеловала ее в щеку.
   - Подружки, - Муха поцеловала Машу в ответ, - И куда ты меня привезла, подружка?
   - "Армагеддон". Дискотека для тинейджеров. Водка с колой, марки "Алиса в стране чудес" и секс в туалете. Говорить там не сможем, будем только танцевать, смотреть друг на друга и перемигиваться.
   - Мне нужно Маргошке позвонить - предупредить, что задерживаюсь.
   - Звони, подружка, - Маша вышла из машины, - Представь как эти тараканы сейчас забегают, увидев вместе двух Никитосовых телок? Сенсация года...
  

***

   Маша сказала правду - когда они вошли в клуб, возле них немедленно как из под земли возник молодой хорошо одетый крепыш и уверенно провел их сквозь толпу подростков по винтовой лестнице на второй этаж к лучшим местам. Они подошли к одному из свободных диванчиков, крепыш сгреб со столика табличку "Зарезервировано" и, поклонившись, указал на диванчик.
   - Ваше место, Марья Борисовна, - сказал он, - Сейчас пришлю Вам паренька.
   Через пару секунд появился и паренек - женоподобный скользкий типчик с африканскими косичками, завязанными сзади в хвостик.
   - Маша, Маша! - официант изобразил на лице небывалую радость, - Как я рад, что Вы снова с нами. Вас лицезреть - нет счастья боле! Чего изволите?
   - Изволим водки с колой, Алису и секс в туалете, - Маша повторила анонсированный ею ранее заказ.
   - Алисы нет, душа моя, есть кот Феликс, но я поспрашиваю еще, а насчет секса в туалете, Мария, Вы только пальчиком взмахните, и два бойца из ларца отнесут Вас вместе с этим диванчиком прямиком в сортир. И я всегда к Вашим услугам.
   - Что-то ты разошелся, кот Феликс, - Маша рассмеялась, - Какого рода услуги ты можешь предоставить?
   - Что Вы, Мария, - ответил паренек, - Женские чары для меня - это пустой звук, Вы же знаете, но лобызать Ваши ножки - это превыше ориентации, это абсолютное счастье.
   - Ну, беги уже, - Маша отмахнулась от разговорчивого паренька, - С тобой говорить - от жажды сдохнешь.
   - Засекайте по Вашим брильянтовым, моя Госпожа, - официант сделал поворот на пятках, - Тридцать семь секунд, и Ваш слуга у Ваших ног, - он рванул с места и исчез в толпе, резво работая локтями.
   Водку с колой паренек принес быстро, как и обещал, затем, извинившись, снова затерялся в толпе. Появился он минут через двадцать.
   - Простите, душа моя, - сказал он, усаживаясь на диван рядом с Машей, - Наркоманы - народ ненадежный, набегался аки козел, пока нашел. Зато не кот Феликс, а целый Саржент Пеппер Лонли Хартс Клабз Бэнд. Вот только водочкой не советую полировать.
   - Не учи ученых, кот Феликс, - Маша передала официанту зеленую бумажку, и тот ловко спрятал ее в карман, - Лучше проследи, чтобы нам никто не мешал.
   - Что Вы, Маша! - парень замахал руками, - Без Вашего приказа, к Вам подойти никто не посмеет. - Официант поклонился и снова исчез.
   На самом деле, к их столику несколько раз порывались подойти подвыпившие малолетние кавалеры, но всякий раз на их пути возникал какой-нибудь хорошо одетый стриженый крепыш и что-то объяснял, после чего размечтавшиеся парни делали крутой поворот и уходили восвояси.
   - Давай, по четвертинке для начала, - Маша показала Мухе марку, на которой, хоть и размыто, угадывались очертания и расцветка известного альбома "Битлз", - А то напишут потом в местной газете, что жена и любовница Никитоса облевали весь "Армагеддон".
   Маша разломила марку по перфорации на две половинки, затем половинку - еще на две.
   - На, скушай барабан, девочка, - Маша отдала Мухе четвертинку, на которой остался кусочек ударной установки Ринго Старра, - А мне чью-то башку придется съесть.
   Они съели по кусочку марки и запили "отверткой". С их места был хорошо виден танцпол на первом этаже. Маша подбежала к ограждению и глянула вниз, затем повернулась к Мухе, и, подняв руки, поманила ее к себе.
   - Ташка, танцевать! - крикнула Маша, - Побежали!
   Муха встала с диванчика, Маша схватила ее за руку и потащила по лестнице на первый этаж - на танцпол.
  

***

   Волосы, глаза, рот, - в промежутках видимости, создаваемых стробоскопией светомузыки, Муха выхватывает Машино лицо по частям, картинка за картинкой: резкое движение головой - черные змеи волос застывают в воздухе, следующая картинка - белые зубы, смеющийся рот; блик - глаза, до того синие, что таких не бывает... - у Мухи что-то выстрелило в голове, и она на секунду проваливается в темноту; следующая картинка - лицо Маши совсем рядом, руки ее все ближе и ближе, ладошки сложены вместе, как будто Маша показывает птицу на стене, перед лицом Талки ладошки расходятся, и она чувствует прикосновение к волосам.
   - Что с тобой, Ташенька? - слышит она голос Маши.
   - Я в порядке, - Муха кладет руку поверх Машиной ладошки, - Глаза у тебя такие... такие...
   - Ах, такие, такие?! - Маша смеется, - А раньше не замечала? - Машины глаза приближаются, ее руки крепче сжимают Талкину голову: Муха не сопротивляется, Маша гладит ее волосы, Маша целует ее в губы. Муха снова проваливается в темноту.
   - Моя, - Маша разрывает поцелуй, - Моя девочка. А Никита сосет.
  

***

   Муха открыла дверь ключом и тихонько вошла в прихожую. В детской горел свет.
   - Маргоша еще не спит, - сказала Муха вполголоса, - Проходи. - Она впустила Машу.
   Дверь в детскую была приоткрыта, через узкую щель пробивался свет, и слышался звук работающего телевизора. Муха подошла к комнате Маргоши и открыла дверь. Маргоша сидела на полу и что-то в потемках писала в тетрадке.
   - Не спишь, дочка? - спросила Муха, - Что ж ты пишешь в темноте? Ночник бы включила.
   - Я играю, - ответила Маргоша, - И телек смотрю. Мне от телека видно.
   - Привет, Маргоша, - Маша тоже зашла в комнату.
   - Здравствуйте, - поздоровалась Маргоша.
   - Познакомься, это тетя Маша, - представила Муха Машу.
   - Я знаю, - ответила Маргоша, - Тетя Маша - жена дяди Никиты.
   - Все-то ты знаешь, - Маша улыбнулась, - А во что же ты играешь?
   - Я играю в Анну Курникову, - ответила Маргоша, показав на две лежащие на полу пуговицы.
   - Это как же? - удивилась Маша.
   - Очень просто. Смотрите, - Маргоша взяла одну пуговицу и легонько бросила ею в стену, - Вот она, видите, куда отскочила? Прямо под эту полоску, - Маргоша показала на щель между паркетинами, - Это подавала Анна Курникова. А сейчас подает Штеффи Граф, - Маргоша бросила вторую пуговицу, - Кто ближе к полоске подал, тот и выиграл.
   - И кто же у тебя выигрывает?
   - У меня Анна Курникова всегда выигрывает почему-то, - вздохнула Маргоша.
   - А ты кубики бросать не пробовала? Там же цифры есть. Удобней.
   - А-а-а, пробовала, - Маргоша махнула рукой, - С кубиками Анне Курниковой трудней побеждать.

***

   Муха провела Машу на кухню и закрыла дверь на замок. Маша сняла свитер и повесила его на спинку стула.
   - Может чаю выпьем? - предложила Муха.
   - Нетушки, никакого чаю, - ответила Маша, - Никаких попусков. Уже мочи моей нет. Ну что, кто первый?
   - Анна Курникова всегда выигрывает, - Муха села на кухонный стол и раздвинула ноги, - На колени, Штеффи Граф.
   В другой комнате зазвонил телефон. В детской скрипнула дверь, и в коридоре послышались легкие шаги Маргоши.
   - Черт! - выругалась Маша, - Что ж нам мешают-то так?
   Муха встала со стола и открыла кухонную дверь - Маргоша стояла на пороге и протягивала ей трубку радиотелефона.
   - Кто это, Марго? - спросила Муха.
   - Не знаю, ма, - ответила Маргоша, - Кажется, папу спрашивают.
  
   Третий звонок
  
   - Даня, привет. Это снова я, Леха. Никак не мог тебе позвонить, хожу целыми днями по улице, и никто не хочет мне телефон набрать. Я хотел тебе про Муху рассказать. Муха, знаешь, сейчас какая красивая, она еще лучше Маши Александровой, честно. Она еще лучше, чем когда девочкой была и когда мы дружили. У нее волосы то белые, то красные, то длинные, то короткие, все время штанишки разные, а зимой такие плюшевые наушники на голове розовые. А еще что! У Мухи есть мотороллер! Ты бы видел, Даня. Красный такой мотороллер, красивый. Муха на нем все время ездит на работу, а иногда Маргошку сзади посадит и едет, я их несколько раз видел, когда она Маргошку в школу отвозила. А что я хотел сказать - это что Муха с Никитой. Все время с Никитой. Я когда прихожу к Маргоше, Мухи никогда дома нет, и я ее почти не вижу никогда, а только вижу на улице случайно, когда она с Никитой в машине или в магазин идет. Никита очень плохой, Даня. Я знаю, что Мухе с ним плохо, она всегда задумчивая такая, ты знаешь, она и раньше такая была, а сейчас, я вижу, она всегда будто заплаканая, хотя не плачет вот так слезами, а будто все время думает что-то, а Никита возле нее все время бегает. Это очень плохо, Даня, что Муха с Никитой. Муха же твоя жена, она должна тебя ждать, а не с Никитой ходить. Ты когда выйдешь, мы Муху обязательно отобьем. Я один не могу. Никита, он все время в машине и с такими здоровыми парнями, я даже подойти к ним не могу. Я случайно рядом проходил, а один меня толкнул и сказал - пошел вон отсюда, а ты сможешь, Даня, я знаю. Этот Никита, по сравнению с тобой, дохляк, ты его одной левой на лопатки положишь. Мы Муху отобьем, я знаю, и Маргошка за нас, я как ни приду к Маргошке, так все время про тебя рассказываю, а она слушает. Маргошка любит тебя очень. Она говорит, что ты принц и с какими-то чудовищами сражаешься, это она сказок начиталась, она вообще-то умная очень и знает, что ты в тюрьме, просто стесняется говорить, но она тебя очень любит и ждет, когда ты вернешься, она рисует тебя на бумажке даже и очень похоже, я ей помогаю дорисовывать. Рисую тебе полоски на свитере и в руке весло или пальцы на ногах, а потом Маргошка рисует тебе синим фломастером глаза и говорит, что у моего папы глаза голубые, как у меня. Еще мы играем с ней в кубики и в разные страны, она мне достает из коробки бумажки и читает вопросы, но вопросы очень трудные и я не могу отвечать, а она сама отвечает и смеется с меня, но я не обижаюсь, я знаю, что Маргошка очень умная и все знает, как Данилка и Муха. Зато я водил Маргошу на свалку, куда мы с дедом Панасом ходили, и ей очень понравилось, она собирала одуванчики, и мы видели змею, я думал она испугается, а она совсем не испугалась, подошла и прямо носом в нее уткнулась и смотрела, пока она ползла. А потом мы вышли на Змеиную гору, а там Маргошке было тяжело идти вниз, потому что там трава выше ее головы, и даже выше моей, и я посадил ее на плечи и мы так и побежали с горы, а посреди горы я упал, и мы покатились вниз, и Маргошка так стукнулась - бум, головой, я испугался как бы ей не было плохо, а она, как ни в чем ни бывало, встала и смеется и голову трет. А потом мы купались на камнях тех, помнишь, где мы лодку вытаскивали, когда ты лысого того по башке стукнул. На камнях скользко, но я Маргошу далеко не пускал, она только по бережку ходила ногами и в воду садилась, а я тоже далеко не плавал, я же не умею. А потом я ее отвел домой, и Муха как раз была, и не ругалась на нас совсем, а покормила меня жареной рыбой и тортом. Муха хорошая, Даня, такая же, как и раньше, ты на Муху тоже не ругайся, когда придешь, из-за Никиты, она Никиту не любит, а любит тебя, потому что я спрашивал про тебя, а она очень рада была, я видел, что я про тебя спрашиваю, и улыбалась. А Никиту мы убьем, когда ты вернешься, только нужно очень осторожно, чтобы тебя снова в тюрьму не посадили. Мы его отравим галаперидолом. Валька Крут показывал Данилке такие таблетки - галаперидол, что если в чай их человеку насыпать целую пачку, то он умрет. Валька Крут их уже подсыпал кому-то, только не всю пачку, а чуть-чуть, и то, говорит, жопа. Я побегу уже, Даня, а то очень поздно уже и темно, а мне нужно еще купить самогонки, Валька Крут просил, они с пацанами дома сидят и ждут, пока я самогонки куплю, и денег мне дали десять рублей. Пока, Дань...
  
   ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ
  
   Леня Бычок сильно проголодался и решил купить что-то покушать. Пошарив в кармане куртки, он нашел несколько мятых бумажек. Леня подошел к окошку продуктового ларька и посмотрел сквозь стекло, думая, что бы такое выбрать вкусное.
   - Чего тебе, - спросила его продавщица?
   - Мне покушать, - сказал Леня и выложил на прилавок свои бумажки.
   - Ну чего тебе покушать? - продавщица спрашивала незлобиво, заметив, что покупатель слегка не в себе, - Тебе готового чего-то? Пирожок может какой? Или сосиску в тесте?
   - Да, сосиску в тесте, - Леха показал на полочку с мучным товаром.
   - На тебе сосиску, - продавщица пересчитала деньги, - И еще вот котлету возьми. Еще деньги лишние. Что еще хочешь?
   - Дайте мне еще бутылочку пива, тетя, - попросил Бычок.
   - А можно тебе? - недоверчиво спросила продавщица.
   - Можно, я взрослый, - ответил Бычок.
   Леня взял пакет с едой и пиво, отошел в сторонку и примостился на бордюре, разложив тут же на бумаге свои пирожки. Он по-быстрому проглотил сосиску в тесте, запил пивом и уже было принялся за котлету, как услышал шум мотора и шорох колес.
   - Муха! - Леня улыбнулся.
   Муха остановила мотороллер напротив Лени и, сбросив ногой подставку, припарковалась.
   - Привет, Леха, - сказала Муха приветливо, - Ты как всегда, как с голодного края? Что ж ты кушаешь на земле, как пес Барбос?
   - Голодный очень потому что, - Леня застеснялся и положил недожеваную котлету на бумажку.
   - Хочешь прокатиться? - предложила Муха, - И покушаем заодно. А то я тоже проголодалась что-то, как твои пирожки увидела.
   - Прокатиться? - недоверчиво переспросил Бычок, - А куда?
   - Ну, куда хочешь, - сказала Муха, - На колесах всюду быстро.
   - Может, на свалку? - неуверенно сказал Леня.
   - Можно и туда, - Муха улыбнулась, - Давай, садись сзади. Только заедем куда-то покушаем сначала.
   Леня встал с бордюра и неуклюже затоптался перед Мухой, не решаясь усесться.
   - Давай сюда руки, - сказала Муха.
   Бычок протянул руки, и Муха вытерла их платком. Потом вытерла ему рот.
   - Замурзался ты совсем своими пирожками, - сказала она, - Теперь садись сзади и руками крепко держись за меня.
   Бычок торопливо, чтобы не упустить своего счастья, вскочил на сиденье за спину Мухе и крепко обхватил ее руками. Муха столкнула мотороллер с подставки и нажала на газ.
   Выехав за город, они остановились у придорожного кафе. Зайдя внутрь, они привлекли к себе внимание немногочисленных посетителей - те откровенно на них глазели, заметив явное несоответствие кавалера Лени Бычка, одетого в синюю ношеную бурсацкую курточку до колен, мешковатые штаны и стоптаные до вида шлепанцев туфли, и дамы - чистенькой, прикинутой в модный джинсовый костюмчик Мухи. Не обращая внимания на зевак, Муха подвела Бычка к стойке и взяла книжку-меню.
   - Что ты будешь, Леня? - спросила она, - Ты, кажется, пельмени любишь? Взять тебе пельменей и супа куриного?
   - Да, - согласился Бычок, - Я пельмени очень люблю и суп тоже с лапшой.
   Муха заказала Бычку суп и пельмени, а себе - чашку кофе, и они уселись за столик.
   - Рассказывай, как живешь, Леха, - сказала Муха, - А то вижу тебя раз в сто лет. Я знаю, ты к Маргоше заходишь, играешь с ней. Она мне говорила.
   - Захожу, - ответил Бычок, - Маргоша классная очень и умная. Мы с ней играем на компьютере и в карточки бумажные. А живу так себе. Плохо, наверное. Вернее, летом хорошо, когда тепло, а зимой плохо, потому что холодно. Сопли у меня все время, болею. Я сейчас не работаю. Работать тяжело на заводе. Спать потом хочется все время. Я заболел и на работу не ходил долго, а потом пришел, а меня выгнали. Я иногда на базаре помогаю ящики носить и отцу тоже помогаю свиней резать. Но с отцом я не люблю - он ругается и дерется.
   - Ты, когда болеешь, мне звони, не стесняйся, - сказала Муха, - У меня лекарства есть хорошие, я к тебе приду сразу и вылечу.
   - Я не умею звонить, - вздохнул Бычок, - Я только Дане звоню.
   - Дане звонишь? - удивилась Муха, - Как же ты звонишь Дане? Даня в тюрьме ведь. Туда нельзя звонить. Там нет телефонов.
   - Ну, у меня есть, - Бычок засмущался и отвел глаза, - Ну, понимаешь, Муха. Я ему звоню как бы понарошку. Представляю, что это он там. Я знаю, что это не он, но все равно, когда мне плохо, я звоню, и мне сразу становится лучше.
   Принесли суп и пельмени, и Леха принялся торопливо есть, обрадовавшись, что за едой можно не говорить на стыдную тему и не позориться перед Мухой.
   - Леха, а хочешь, мы сейчас устроим пикник? - вдруг спросила Муха.
   - А что это пикник? - Бычок остановил вилку с пельменем у рта.
   - Пикник - это когда люди берут разную еду и идут на природу. Садятся где-нибудь на траве в лесу или возле моря и кушают.
   - А-а-а, я знаю, - сказал Бычок, - Мы раньше с Даней ходили на пикник. Наберем котлет, сушоных бычков, яблок, спрячемся под лодкой на пляжу и едим. Ходили воровать у корейцев арбузы и ели их потом в лесу. Кефир еще пили в школе в туалете с булкой. Мы часто ходили раньше на пикник.
   Муха снова подошла к стойке, купила сосисок, сыра, хлеба и бутылку вина и сложила все это в пакет.
   - Поехали, Леха, - сказала она Бычку, который, дожевав последний пельмень, достал из Мухиной пачки узенькую белую сигарету и закурил.
   - Ага, ага, - Бычок торопливо вскочил из-за стола, подал Мухе ее сумку и сигареты и побежал к выходу открывать двери, как настоящий кавалер.
  

***

   Остановились они на Змеиной горе. Муха разложила на траве припасы и попросила Бычка найти веток для костра. Леня полчаса ходил по округе, но не нашел ни одной ветки, зато приволок большой ствол засохшего дерева. Тем временем Муха сама насобирала мелких веток и сухой травы, обложила ими Лехину корягу и подожгла зажигалкой. Ветки и трава быстро разгорелись, и огонь начал облизывать корягу.
   - Хороший будет костер, - сказала Муха, - Лешик, а ножик у тебя есть?
   - Есть, - Бычок достал из кармана старенький складной нож, - Я всегда ношу, чтобы вдруг наживку резать на рыбалке, - Он отдал нож Мухе.
   - Острый какой, - Муха попробовала лезвие пальцем.
   - Мне дед Панас наточил, - ответил Бычок.
   Муха обстругала ножом несколько тонких веток, нанизала на них кусочки сыра и сосиски и уложила самодельные шампуры на корягу. От костра тут же вкусно запахло. Леха даже не удержался и, приблизив нос к костру, понюхал сосиски.
   - Ух ты, - сказал он, - Я даже не знал, что так можно делать. Я теперь тоже буду уметь так делать. Сосиски на палочки, а палочки в костер.
   - Ага, - сказала Муха, - Только от огня подальше, чтобы не сгорели. Она достала из пакета бутылку вина, - Стаканчики забыли, и штопора нет, - Ну да ничего, - Муха взяла нож и принялась выковыривать им винную пробку, - Из горла будем пить.
   Она раскрошила пробку, сделала большой глоток и передала бутылку Бычку. Леха тоже хорошо приложился. Когда сосиски поджарились, они сняли шампуры с коряги и принялись за еду. Леха снова ел с жадностью, вымазываясь сыром, колбасным жиром и сажей. Муха то и дело вытирала ему лицо платком.
   - Муха, знаешь, что я тебе хотел сказать, - начал вдруг Леха, - Ты не водись с Никитой, - Бычок, казалось, сам застеснялся сказанного и уткнулся носом в сосиску.
   Через пару секунд он украдкой глянул на Муху. Муха, вроде бы, не обиделась - просто сидела молча, она несколько раз отхлебнула из горлышка, затем достала сигарету и закурила.
   - Я сама не хочу, - вдруг сказала она.
   - А почему же тогда...
   - Но что ж я могу сделать, - Муха смотрела мимо Лехи на море, - Никита большой...сильный. Он меня не отпускает. А с тех пор, как Даня ушел, у меня нет никого, кроме Маргошки. Что я могу против Никиты? - Муха резко повернулась лицом к Лехе и посмотрела ему в глаза.
   - Он тебя силой заставляет? - удивленно спросил Бычок, - Ну, у тебя же есть я...и Данилка. Мы тебя любим. Мы можем тебя защитить.
   - Данилка маленький еще мужчина, а тебя я не вижу почти, - сказала Муха, - Да и нельзя вам - Никита очень опасный. Я, знаешь, чего боюсь, Лешик? Я боюсь, что когда Даня вернется, Никита его убьет.
   - Ну-у-у, - возмутился Бычок, - Даня по-любому его сильнее. Даня его сам убьет.
   - Даня очень сильный, но у Никиты много людей. Они страшные и опасные убийцы. Я боюсь, что он их на Даню натравит, когда он выйдет.
   - Ничего у Никиты не получится, Даня хитрый, - насупился Бычок, - И я Дане помогу. Ты не думай, я, когда надо, умный. А ты его брось тоже. Нельзя же так. Вот он и мотороллер тебе подарил, а ты ездишь. Это нечестно. Если бы тебе Даня подарил, тогда другое дело.
   - Мотороллер? - Муха встала с травы, - Смотри.
   Она подошла к мотороллеру, резко сдвинула его с места и подкотила к обрыву. Бычок вскочил и подбежал к ней. Муха с силой толкнула руль - мотороллер полетел вниз с обрыва и ударился о торчащие из воды камни - пластмассовый багажник разлетелся на куски, мотороллер скользнул по камню и ушел под воду.
   - Здорово, - сказал Леха, - Вот это шухер, я понимаю.
  
   ЖАЛОСТЬ-В ЖОПУ ЖАЛИТ
  
   Никита вышел из офиса на улицу. До машины нужно было пройти метров десять под дождем, водитель уже открыл дверцу, и ждал Никиту, прячась под зонтом. Никита остановился под козырьком у двери, махнул водителю, чтобы тот подождал, подкурил сигарету и достал мобильник.
   - Тася, привет, - сказал он в трубку, набрав номер, - Ты из дому не выходи, здесь дождь льет как из ведра, я сам к тебе заеду.
   Никита выключил мобильный, поднял воротник плаща и пошел к машине. В нескольких метрах от машины, возле ряда телефонных будок, он заметил долговязого парня странного вида, который приставал к прохожим и что-то им протягивал, как показалось Никите, какую-то книжку. Прохожие резко отстранялись и ускоряли шаг.
   - Сумасшедший какой-то, - сказал ему водитель, когда Никита подошел к машине, - Все время здесь околачивается. Я к нему подходил. Всем сует записную книжку с номерами телефонными, и просит позвонить. Я набрал ему как-то номер, послушал, а там ерунда какая-то, гудки. Короче, даун ненормальный. Я его уж не гнал из жалости, но если Вы прикажете, то мы его депортируем. Нечего ему под офисом шататься - людей пугать.
   - Кажется, я его знаю, - Никита присмотрелся к долговязому парню, - Подожди меня в машине, не мокни. - и Никита пошел к телефонным будкам.
  

***

   - Дяденька, наберите мне телефон, пожалуйста, - долговязый, заметив Никиту, тут же бросился к нему, протягивая книжку. В метре от Никиты он остановился и глянул ему в лицо, - Ой!
   - Что ой? - Никита взял из руки парня записную книжку, - Узнал меня, да? Я тоже тебя знаю. Ты Леха Бычок, верно? Ну что, куда тебе позвонить? - Никита вошел в будку и открыл книжку на первой странице. Страничка была до того засаленная и затертая, что номера еле проступали на бумаге.
   - Сюда, - Леха ткнул пальцем в страницу, на которой была открыта книжка.
   - Так...Аникеев С., - прочел Никита, - Хорошо, - Он принялся набирать номер.
   - Алло, - услышал он чей-то голос в трубке.
   - Подождите, - сказал Никита, - с Вами сейчас будут гово...
   Никита не договорил - что-то острое ударило ему в ребро, и разом разрывая ткань плаща, кожу и мясо, поползло вверх. Никита попробовал оттолкнуть Бычка, но в тесноте телефонной будки он не смог даже поднять руку - и нож, перескочив несколько ребер, нашел, наконец, мягкое и вошел в сердце.

***

   Леха, сбросив с себя тело Никиты, выскочил из будки. От машины к нему бежал здоровый парень в черной куртке. Бычок крутнулся на месте и побежал в обратную сторону. Водитель подбежал было к телефонной будке и наклонился над Никитой, дав Лехе небольшую фору, но затем быстро вскочил и погнался за Бычком, крича что-то на бегу в трубку мобильника.
   Сначала через дорогу - Бычок удачно справился с первым заданием и быстро преодолел две полосы, лавируя между машинами; магазин, автостоянка - Леха ловко проскочил меж двух проволочных оград; дальше - склад, высокий забор, а здесь чуть ниже - Леха пробежался вдоль каменной ограды, нашел место, где поверху вывалились несколько камней и втиснулся в дырку; футбольное поле - Леха выбежал на мокрую траву и помчался через все поле к противоположным воротам - Леня Быков выходит один на один с вратарем, а дальше карусель, только бы добраться до карусели, а там спасение, под каруселью никто не найдет - Бычок поскользнулся, упал и проехался несколько метров по скользкой траве - скорей вставай, а то судья влепит тебе, Леха, горчичник за симуляцию. Бычок вскочил на ноги - что-то горячо ужалило его в ягодицу, затем в бедро, нога будто куда-то пропала. Леха сделал один скачок на левой ноге и снова упал. Встать не получилось. Он перевернулся с живота на спину и увидел троих. Совсем близко. Леха закрыл лицо руками, но тут же схватился за пах, получив сильный удар между ног. Треснули ребра - Леха перевернулся на бок, прикрываясь локтем, и подтянул колени к животу. Нос, зубы - хруст, темнота...спать...
  
   РИТА-РАКИ
  
   Девушка сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Ноги длинные и красивые. Короткое зеленое платье, черные волосы в каре, почти красавица, только она часто смеется, а зубы у нее испорченые, к тому же странный прикус. Что-то в ее челюсти есть дебильное. На полу, у ее ног, стоит бутылка пива, и девушка поминутно наклоняется за ней с чудовищной грацией. Девушку зовут Рита. Стол заставлен пивом и водкой. Валька Крут копошится возле стола, пытаясь открывать бутылки зажигалкой, но только обдирает пальцы. Он пьян в стельку.
   - Бляха-муха, а открывачка есть? - Крут оборачивается к Турку.
   - Так ты это, водку, бля, открывай, - говорит Серега Аникеев, - Нах, бля, та открывачка? Аникеев сидит на табуретке как китайский болванчик, сложив руки на коленях. Он тоже пьян, его постоянно качает вперед.
   - Я не хочу водку, - капризничает Рита, - Я уже и так пьяная.
   - Забейся, курица, - осаживает ее Яша Косой, - Ни хрена ты не пьяная. Хитрожопая просто. И вообще мы будем курить. Данька, будем пить или курить?
   - Будем курить, - Турок бросает на стол спичечный коробок. Аникеев и Крут садятся на диван у стола и начинают забивать косяки. Яша Косой скептично наблюдает за процессом.
   - Наебала ты нас, - наконец, говорит он, - Минимум на полтора косяка.
   - Я ни при чем, - Рита обижается, - Столько дали. Что я украла что ли?
   - Могла и украсть. Что-то ты не по-детски на измене была, когда мы зашли - бегала за стойкой как чокнутая.
   - Конечно, на измене. А вдруг вы из милиции...Девочка, найди план, а потом...
   - Мы из милиции? - Косой ухмыляется, - Ты чисто на вывески наши смотрела? У меня что личина ментовская, хочешь сказать? Или у него? - Косой показывает на Даню Турка.
   - Да, ладно, не пугай маленькую, - Турок успокаивает Косого, - Взрывай давай.
  

***

   - Раков, блин, ловили, Даня, прикинь, - Крут затягивается и ловит ртом воздух, - Докатились. Реально дышать нечем, шланг совсем перекрыли. Так что мы, короче, раком щас стоим, - Крут заржал.
   - Чо ты ржешь, ну чо ты ржешь, осел? - Аникеев забирает у Крута косяк, - Я те, Даня, расскажу про этих раков, это называется мистическое явление номер два в моей жизни. Мистическое являение номер один - это когда этот чертила, - Аникеев показывает на Крута, - Заехал к телке на девятый этаж, зашел к ней в двери, а мне говорит, подожди, я ее выебу и выйду. Я значит, стою, как ишак в коридоре целый час и на дверь смотрю. Потом надоело - звоню в дверь, телка открывает заспаная и говорит - он уже час назад как ушел. Я спускаюсь вниз, а этот черт там стоит под подъездом и говорит, я тебя целый час уже тут жду. Ты можешь объяснить это явление с научной точки зрения? - Аникеев икнул.
   - Ну и при чем тут раки?
   - А раки то другое, - Аникеев изобразил на лице попытку ухватиться за мысль, - Мы, короче, чем занимались. Сначала по базарам щемили барыг, но там все схвачено, короче, Круту отрихтовали точило разок и Данилу твоего ловили не слабо полгода, так мы на карты переключились - ты же знаешь, Данилка твой - вундеркиндер такой, что ни в рот ебаться. Едем, короче, по общагам, когда у работяг зарплаты и типа мы здесь опа - случайные одуванчики в поле, в "в треньку" перекинемся на пару часов и сваливаем. Данилке даже мухлевать не надо - у него ж в голове "пентиум", дай ему нормального напарника - кого хошь разденет. А потом и там нас выпасли козлы, типа, примелькались, так мы переключились на стройматериалы. Забились, короче, с чуваками - у них два МАЗа своих по двадцать тонн...
   - Серый, ты, короче, гонишь беса, - Косой вклинивается в поток речи Аникеева, - Ты, типа, про раков хотел рассказать?
   - Я расскажу про раков, - говорит Крут, - История, блин, такова. Ловили мы все лето раков от нехрен делать и продавали их в пивбары. Короче наловили раз тучу - мешка три, целый день ловили. Замерзли как пингвины, решили самогонки купить согреться. Девок привезли в бункер. Ну и, блин, короче, провал в пространстве... Просыпаюсь я в воде. Не знаю, как там оказался. Без трусов лежу на мелкоте. Хорошо хоть не утонул. Смотрю, на берегу лежит подруга одна. Вспомнил, Лерка ее зовут. Она, пока малолетка, классная была, а потом как-то резко скурвилась. Бухает, и у нее от водки сердце останавливается. Ее, короче, Данила твой знает. У них роман на почве синьки. Так вот, она на берегу лежит, но одетая почти. Цепляю я ее, значит, идем мы в бункер, а там - беспредел, вот этот, - Крут показывает пальцем на Аникеева, - спит на топчане с сигаретой в зубах, морда тупая-тупая, кругом нарыгано, самогонка разлита, вещи раскиданы, вонища - не передать. Лерка эта сразу: "Ой, мамочки, мне хуево" и снова к речке побежала. Но это не главное. Главное - раков нет! - Крут сделал театральную паузу.
   - Спиздил кто-то?
   - Хуй там! Мы их всех сожрали!
   - Три мешка?
   - Сам не знаю, как получилось. Было три мешка раков. Смотрю - мешки пустые. Зато три ведра - в них раки плавали, которые живые, - полные хуйни от раков. Получается, сожрали.
   - Живых?
   - Чо живых? Девки их варили. Мы в пивбары уже вареных отвозили.
   - А вы курили тогда?
   - Конечно, август был.
   - Так это от курева. От веников на жрачку сильно пробивает.
   - Ну, три мешка все-таки. Я думаю, кто-то все-таки спиздил под шумок.
  
   ЛАВЭ НА ПАСХУ
  
   Даня Турок осторожно открыл один глаз и сразу понял, что просыпаться вроде бы рано. На руку что-то давило, Даня повернул голову - Рита. Он слабо помнил окончание вечера, но в целом ощущения были приятные. Турок повернул голову и дернулся от неожиданности - перед ним кто-то стоял в темноте. Турок вгляделся в темную фигуру - Ваха!
   Ваха поднес палец к губам, показывая Турку, чтобы тот не шумел и кивнул головой на дверь, приглашая выйти. Турок осторожно вытащил руку из-под головы Риты, чтобы она не проснулась, встал с кровати и пошел к двери. Они вышли на лестничную площадку, и Ваха прикрыл дверь.
   - Паслушай, братэла, - сказал он тихо, - Дэло такое. Там криса затаилась.
   - Ты о чем, брат? - не понял Даня спросонья.
   - Слушай, брат, - Ваха наклонился к Турку, - Мнэ, кароче, братаны лавэ отгрузыли двэ тонны зэлини. На Маскву ехать. Я вчэра вырубился, панимаэшь? А щас, думаю, правэрю. Прабил па карманам - нэту ничего, панимаэшь, брат? Я рэально говорю тебе, вэчиром били - правэрял, а щас - нэту. Там они, панимаэшь? Спят, панимаэшь?
   - Понял тебя, - сказал Турок. На самом деле он еще ничего не понял, и облокотился на Ваху, пытаясь прогнать тошноту и осознать сказанное.
   - Я пачиму тэбя вызвал, панимаэшь, - Ваха доверительно зашептал ему в ухо, - Я тэбе вэрю, и ти этих всех там лучшэ мэня знаэшь. Помоги, брат.
   - Значит так, - Турок, наконец, пришел в себя, - Крут, Серый, Косой отпадают. С детства знаю. За любого из них мазу потяну. Телка все время со мной была, да и голая она - куда спрячет. А вот те двое, что ты привел, кто они? Я их не знаю.
   - Телкэ я сумочку прабил ужэ, извэни, - сказал Ваха, - И адэжду тоже, на всякий случай. А эти двое - Саша - это мой карифан сэрьозный. Он палитичиский бэжынец. В Тбилиси вмэсте жили. На Маскву вмэсти едим, голову за нэго даю. А тот другой - Зорик, нэ знаю его. Телок нам падганял. Сутинер какой-то.
   - Ну ты понял, короче, - сказал Турок, - Заходим, включаем свет и берем его. Только без лишних базаров. Всех поднимаем и кидаем предъяву. Только все четко, брат, понял? Чтобы не съехал.
   - Понял тэбя. Идем, - Ваха открыл дверь.
   Они зашли в комнату. Ваха прошелся в темноте по квартире, вглядываясь в спящих, остановился у одной из кроватей, и махнул Турку рукой. Турок включил свет.
   - Итак, уважаемые господа, - громко провозгласил он, - Настоящим кидается предъява!
   - Что за хуйня?! - выкрикнул Яша Косой, щурясь от внезапного света. Остальные разбуженные тоже недовольно ворчали, продирая глаза.
   - Значится так! - продолжил Турок, - У нас на глазах, в нашем присутствии, у нашего брата Вахи спиздили лавэ на две тонны. Имеется подозреваемый, который будет немедленно разоблачен, - Турок подал Вахе знак, и тот обхватил сзади за шею худощавого патлатого парня с лицом, побитым оспинами. Турок, не торопясь, подошел к парню и ударил того кулаком по почкам. Парень охнул и задергался, пытаясь вырваться. Турок ударил во второй раз в солнечное сплетение, Ваха не ослаблял хватку.
   - Эй, братела, - сказал Косой, садясь на кровать, - Наведи резкость. Ты на ноги его глянь. Чо это носок так оттопыривается?
   Турок послушался Косого и посмотрел на ноги парня, Ваха тоже разомкнул зажим и поспешил уставиться туда же. Парень пугливо влез на кровать и поджал ноги.
   - Ах ти ж сука! - Вахе, кажется, доказательств больше не требовалось - он изо всех сил ударил парня в лицо.
   Зорика сбросили с кровати на пол и стянули с него носки. Искомые деньги нашлись тут же, и Ваха, на секунду забыв о разборке, схватил пачку и оценил ее на ощупь.
   - А тэпэрь убью, - сказал он, убедившись в правильности суммы, и ударил Зорика ногой в пах.
   Зорик свернулся в клубок, и пытался спрятаться от ударов, перекатываясь по полу. Такое развлечение разбудило всех окончательно - все вскочили с кроватей и изо всех сил пинали Зорика ногами. Даже Рита приподняла голову с подушки и с интересом следила за избиением.
   - А ну стоп! - вдруг закричал Турок и поднял руки, - Всем стоять!
   Зорик лежал неподвижно и даже не хрипел, изо рта у него вытекала блевотина вперемешку с кровью. Турок наклонился и пощупал пульс.
   - Так, короче, братаны, - сказал Турок, - Он еще живой, сука. Я понимаю, что забить его - дело правое, но я только откинулся, и во вторую ходку идти из-за этого пидара не хочу.
   - Не ссы, - сказал Косой, - Распилим его на куски и в унитаз спустим.
   - Ладно, Яша, - урезонил его Валька Крут, - Это ты с похмела такое гонишь, а проспишься, опять в Турцию сканаешь, а нам тут жить. Давай, в ванную его.
   Турок с Крутом взяли Зорика под руки и потащили в ванную. Остальные пошли за ними и столпились за их спинами, наблюдая, как те загружают в ванну обмякшее тело Зорика..
   - А какую ему воду наливать, чтобы он очухался? - оглянувшись, спросил Крут Ваху, - Холодную или горячую?
   - А я доктор штоле? - возмутился Ваха, - Я, блиать, еще всякых пидаров нэ лэчил. Налэвай ему, падле, халодную. Не хватало ему еще гарячую налэвать!
  

***

   - Реально надо расслабиться, - Крут достал из сигаретной пачки жирный косяк, - Брат мой, дите Чернобыля ебанутое, с Кубы привез, - похвастался он, - У них один косой по баксу идет. Этот ниггер, что ему продавал, говорил, меньше, чем на троих, не курить, иначе жопа, - Крут взорвал косяк и сделал пару затяжек. Глаза его тут же округлились, он открыл рот, пытаясь вдохнуть, но только хрипел. Турок постучал его по спине.
   - У-гух, - выдохнул, наконец, Крут, - Брательник мой, - Крут передал косяк Даниле, - Пятьсот баксов на Кубе просрал. Пять баксов, правда, на негритянку потратил и еще фруктов привез три мешка. Остальное все за курево отдал, осел. Говорит, иначе жару нельзя было перенести.
   - Это все хорошо, - сказал Яша Косой, - А чо делать-то будем? Пять утра. Ваха, черт, весь сон перебил, своим лавэ. Слава богу, на поезд посадили мандей этих грузинских. Где телок можно найти в пять утра?
   - Не надо было Риту отпускать, - сказал Крут.
   - Риту уже Турок оприходовал, - ответил Косой, - А мне телка нужна более менее некоцаная. Мне ее в мусульманскую страну везти. Мне блядь не нужна.
   - Ну и дятел, - Крут снова принял прошедший по кругу косяк, Рита, кстати, девчонка нормальная, и на рожу ничего так. А телок я тебе скажу, где найти в пять утра. В церкви!
   - Рехнулся, да? - Яша посмотрел на Крута, как на ненормального.
   - Я не рехнулся, а дело говорю, - сказал Крут, - Ты в окошко глянь, думаешь, куда эти все личности идут с корзинками? Пасха!
   Послушавшись Крута, все выглянули в окна машины. Действительно, несмотря на ранний час, тут и там в темноте проглядывали фигуры людей, спешаших куда-то поутру. И все с корзинками - мужчины, женщины, дети.
   - Вы как хотите, - сказал Данила, - А я в церковь не пойду телок снимать. Это кощунство!
   - Я тоже не пойду, - сказал Турок, - Вы идите, а мы тут с Данилой поспим в машине пока.
  
   ДЕЖА ВУ
  
   После ночных похождений Данилу слегка подташнивало. Утром, распрощавшись с Дамианом, он поехал домой и слегка отоспался, а днем снова выбрался на улицу, чтобы проветриться и похмелиться. Данила подошел к киоску, немного подумал и взял бутылку пепси-колы. Потом подумал еще и заказал сто грамм и гамбургер. Он выпил сотку, запил пепси-колой, откусил от гамбургера, взял еще сто и повторил. Еще пятьдесят, решил Данила. Решение было правильным - солнце засветило милей. Данила присел на заборчик, не торопясь жуя гамбургер, запивая его колой и довольно жмурясь, как кот, на солнце. Данила глянул на другую сторону улицы и заметил знакомую вывеску - "Эльдорадо". Он допил колу, встал и медленно пошел по направлению к заведению.
   Войдя в стеклянные двери "Эльдорадо", Данила оглядел автоматы, затем направился к окошку и достал деньги.
   - Мне на сотню жетонов, пожалуйста, - сказал он кассиру.
   - Извините, я хочу Вас предупредить: у нас налог на выигрыш - тридцать процентов, - услышал Данила голос сзади и обернулся. Охранник. Здоровый, стриженый, мордатый. Но выражается культурно, подумал Данила.
   - Да пошел ты в жопу, - ответил он охраннику, засунул деньги обратно в карман и вышел из заведения, хлопнув стеклянной дверью.
   Настроение слегка испортилось, но на улице погода снова подействовала наркотически, и Данила тут же забыл о том, как его только что отшили. Не впервой - в последнее время он мог рассчитывать поиграть только в каком-нибудь новом клубе, где его еще не знали, остальные уже успели его дисквалифицировать после того, как он в каждом из них недолго, но удачно попасся. Зазвонил телефон.
   - Да? Привет Марго, - сказал Данила в трубку, - Сейчас? - Он взглянул на часы, - Конечно, свободен. Я всегда свободен. Конечно, сходим. Уже иду, подожди меня возле входа.
  

***

   Маргоша уже ждала его у ворот. Данила подошел и поцеловал ее в щеку.
   - Как дела, Данила? - спросила Маргоша, отдала Даниле рюкзак и взяла за руку. Они потихоньку пошли по дорожке от школы.
   - Нормально, Марго, - Данила закинул на плечо Маргошин рюкзак, - По тебе соскучился только, а тут ты звонишь как раз. Так объясни, куда мы идем-то. Зачем тебе к врачу? Ты заболела?
   - Да не заболела, - Маргоша засмеялась, - Я к врачу хожу - к психиатру. В школе заставляют. Говорят, у меня дурная наследственность.
   - Ты побила что ли кого?
   - Неа. Так, разве что не сильно пару раз. Я просто тоже соскучилась, Даня, и хотела тебя видеть, - Маргоша прижалась щекой к руке Данилы.
  

***

   Маргоша оставила Данилу на лавочке возле входа в поликлинику.
   - Данила, ты сиди здесь и никуда не уходи, - сказала она, - Только попробуй уйти. Вот я тебе и сумку в залог оставлю. Можешь себе пива взять пока выпить.
   - Ай, спасибо, дорогая, - Данила улыбнулся, - Не бойся, не уйду.
   Маргоша заскочила в дверь поликлиники, а Данила уселся на лавочку. Кайфа от выпитого ранее хватило еще на полчаса - Данила сидел расслабленно, разглядывая прохожих и купающихся в пыли воробьев, когда же эйфория прошла, он еще поплевал немножко на асфальт, стараясь попадать в одну точку, потом встал и пошел к ближайшему киоску, последовав совету Маргоши. Когда он вернулся с бутылкой пива, Маргоша как раз выходила из поликлиники. Она помахала ему рукой.
   - Допей, Даня, - сказала она, - Давай на лавочке посидим.
   Они уселись. Данила сбил пробку об лавку, закурил сигарету и с наслаждением глотнул пива.
   - Вкусно? - спросила Маргоша.
   - Угу, - Подтвердил Данила.
   - Дай понюхать.
   Данила поднес горлышко бутылки к носу Маргоши.
   - Угу, ничо так, - Маргоша пошевелила ноздрями, - А скажи, Данила, папа мой вернулся?
   Данила поперхнулся пивом.
   - С чего ты взяла? Кто тебе сказал?
   - Данила, ты не прикидывайся - у тебя ничего не получится, - наседала Маргоша, - Ты с ним встречался?
   - Да, - сказал Данила.
   Маргоша замолчала и о чем-то задумалась.
   - Знаешь что, - сказала она через минуту, - Ты скажи ему, пожалуйста, чтобы он приходил. Пожалуйста, Даня. Если он боится домой, пускай хотя бы в школу ко мне придет, хорошо, Дань?
   - Хорошо, Марго. Он придет, я тебе обещаю. Я ему говорил уже. Я его знаю. Он придет.
   - Спасибо, Даня, - Маргоша встала с лавочки, положила руки на голову Данилы и поерошила его волосы, - Пойдем уже? Домой отведешь меня?
  

***

   Они пошли от поликлиники по тополиной аллее назад к школе, обошли футбольное поле и школьное здание.
   - Квасу хочешь? - спросил Данила, когда они прошли школу, - Ты раньше любила, я помню.
   - Неа, не хочу, - ответила Маргоша, - Не пойдем туда.
   - Почему? Так же короче.
   - Не короче. Нет там никакой дороги уже.
   - Как нет? Что-то ты сочиняешь, Марго. Как там может не быть дороги? Я там только недавно проходил.
   - Была, а сейчас нет, - упрямо повторила Маргоша, - Провалилась сквозь землю.
   Маргоша сжала руку Данилы и настойчиво повела его прочь от короткой дороги. Возле Маргошиного дома Данила отпустил ее руку и сделал шаг к цветочному базару.
   - Да стой, куда ты?! - окликнула его Маргоша.
   - Что с тобой, Марго? - удивился Данила, - Я хотел цветы купить. Тебе и маме твоей. Что ж такого?
   - Дались тебе эти цветы! - Маргоша подошла к Даниле, - Ну, давай деньги.
   Данила отдал ей деньги, Маргоша подошла к палатке и купила три розочки.
   - Так, - сказала она, отдавая Даниле розы, - Одну подаришь мне, одну тебе, одну отдашь маме, понял?
   - Ну так держи, - Данила протянул ей розу.
   - Нет, - Маргоша подняла руку, отстраняя цветок, - Дома подаришь. Идем.
  

***

   Данила провел в гостях у Маргоши все время до вечера. Они успели поесть, сделать Маргошины уроки и поиграть в компьютерные игры. Вечером пришла Муха. Они поужинали втроем, после Муха достала из бара бутылку вина, и они с Данилой ее приговорили. Маргоша выпила чаю с пирожным, немного посмотрела со взрослыми телевизор и ушла к себе в комнату спать, оставив их вдвоем. Муха выключила свет, легла на кровать, укрылась одеялом и начала щелкать пультом, переключая каналы телевизора, Данила утомился от выпитого за день и задремал в кресле. Разбудил его слишком громкий музыкальный канал.
   - Пойду я, наверное, - сказал Данила, приподнимаясь в кресле, - Поздно уже, Ташка.
   - Оставайся, - ответила Муха, - Ты же спишь уже. Куда тебе идти, на ночь глядя?
   Данила снова присел и уставился в телевизор. Уходить ему не хотелось. И он знал, почему. Ждать ему пришлось недолго - он даже не успел заново задремать.
   - Хочешь лечь ко мне? - спросила Муха.
   Данила не ответил и с минуту продолжал сидеть в кресле, затем встал, подошел к Мухе и влез под одеяло. Муха нажала на пульт и выключила телевизор.
  

***

   Данила проснулся от яркого утреннего света, пробивающегося сквозь занавеску. Муха еще спала, рот ее был слегка приоткрыт, были видны маленькие белые зубы, а в уголке рта, как у ребенка, остановилась капелька слюны. Данила провел рукой по ее волосам.
   - Да-аня, - протянула Муха, не открывая глаз, взяла его рукой за голову и потянула к себе, - Спи, Даня, рано еще.
   Данила поцеловал Муху в макушку, осторожно высвободил голову из-под ее руки, достал со стола сигареты и закурил, сбрасывая пепел в пачку.
   - Ташка, скажи, - сказал вдруг Данила, - Зачем ты это сделала? Ты это сделала для того, чтобы я ничего не сказал Дамиану?
   - М-м-м, - Муха перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, все еще не просыпаясь и не глядя на Данилу, - А иначе ты бы сказал? - вдруг проговорила она отчетливо.
   - Нет, - Данила затушил сигарету о пачку, - Не сказал бы. Я слишком люблю тебя, Даню и Маргошу.
   - Ну вот и спи, - Муха снова повернулась к нему, крепко схатила его за шею и притянула к себе, - Спи, Даня, милый. Не думай, пока спишь...
  
   ДАЙ ПАПИРОСОЧКУ
  
   Турку удалось хорошо поспать пару часов на заднем сиденье. Данила спал впереди, положив голову на руль. Часов в семь утра их разбудил стук - Косой, Крут и Серый стояли возле машины с какими-то тремя малолетними девчонками с корзинками в руках, стучали в окна и корчили довольные рожи. Данила промычал что-то и даже не поднял голову с руля, Турок помахал им, чтобы проваливали. Лишние уговоры не потребовались - парни с девчонками удалились, но сон у Турка уже пропал. Он еще немного полежал на заднем сиденье и выкурил пару сигарет. Валяться надоело, а Данила спал сладко - будить не хотелось. Турок вышел из машины, открыл переднюю дверцу и сел рядом с Данилой.
   - Данька, - позвал он, - легко потрогав Данилу за голову, - Я пойду, Данька, а то лежать уже впадлу.
   - Угу, - пробурчал Данила и, внезапно проснувшись, обнял Дамиана, - Давай, брат. Встретимся еще. Я еще посплю, а то что-то башка не варит совсем.
   - Давай, брат, - Турок ткнул Данилу рукой в плечо, - Спасибо, что приехал, - Дамиан вылез из машины.
   - Да как бы я, блин, не приехал? - Данила махнул ему рукой, - Ты это, вот чего, я за весь вечер так и не спросил, брат - ты домой так и не надумал идти?
   - Приду, Дань, приду, - Турок тоже поднял руку, прощаясь, - С мозгами соберусь только и приду. Куда ж я денусь? Меня уже рвет всего, так хочу их увидеть... Ладно, брат, пока...
  
   Побродив с полчасика по улицам, Турок понял, что погорячился, так рано вскочив на ноги - все питейные заведения и даже ларьки были закрыты, и поправиться с утра было совершенно негде. Наконец, Турок нашел в парке колонку, напился воды и умылся. Немного полегчало, но нужно еще было убить пару часов. На квартиру, где собрался народ для разврата, ему идти не хотелось - боялся зависнуть в кумар еще на сутки, а другое в голову не лезло. В конце концов, Турок сделал выбор, к которому прибегал еще в детстве - сел в трамвай и принялся ездить от конечной до конечной. Чтобы не мешали контролеры, Турок демонстративно пробил билет, покрутил им перед носом у кондуктора, и завалился на заднее сиденье подремать. Проездив час в трамвае, он, наконец, продрал глаза окончательно и осмотрелся. Прямо перед ним сидел какой-то парень интеллигентского вида в зеленом в плаще. За ухом у парня, прижатая дужкой очков, торчала туго набитая папироса.
   - Покурим, очкарик? - сказал Турок, вытаскивая папиросу у парня из-за уха.
   - Отчего же, - парень повернул голову, - Покурим. Можно выйти на конечной.
   Они вышли на конечной остановке трамвая и присели на лавочку под навесом. Турок подкурил папиросу.
   - Ты чем занимаешься, вообще? - спросил он парня.
   - Искусственным разумом, - ответил парень, в свою очередь затягиваясь.
   - Это как?
   - Ну как. Сложно так сказать. Тебя как зовут, к примеру?
   - Дамиан.
   - Врешь.
   - Честно.
   - Хреново.
   - Почему это хреново?
   - Малоассоциативное имя. Вот если бы тебя, к примеру, звали Вася, это было бы ассоциативно. Вот с чем у тебя ассоциируется имя Вася?
   - Вася - лох.
   - Логично. А имя Дамиан у меня лично ассоциируется только с фильмом "Омен". Поэтому я тебя воспринимаю таким, как ты есть, только в данный момент, когда я тебя вижу и курю с тобой траву. А спроси меня вчера - кто такой Дамиан, я бы сказал - это пацан из фильма. В этом-то вся и жопа с искусственным разумом, что такие малоассоциативные личности, как ты, искажают всю картину.
   - Не скажи. Дамиан - это вроде такой святой был. Мне батя говорил.
   - Не слышал. А чем он знаменит?
   - А пес его знает чем. Из того, что батя говорил, помню, что он какого-то там верблюда вылечил.
   - Да уж. Теперь имя Дамиан у меня будет ассоциироваться еще и с верблюдом.
   - Вот ты загоняешься, блин, - Даня встал с лавочки, - Пойду я. Спасибо за курево. А этот твой искусственный разум - говно. И пива охота невмоготу. А тебя-то как зовут, кстати?
   - Вася.

***

   Распрощавшись с Васей, Турок снова принялся бесцельно бродить по городу, ожидая открытия магазинов и питейных заведений. Ноги сами понесли его по знакомым с детства улицам, и он вышел на тополиную аллею. Турок вспомнил бомбу-ингалятор, памятную встречу с Мухой в поликлинике и Иванну Василишину. Он поднял голову - а вот и она, ассоциируется сама с собой.
   Иванна ничуть не изменилась - та же огромная рыжеволосая красавица, только по бокам косички какие-то приткнула, как у крестьянки в праздник весны, яркое белое платье с большими красными розами - видно за километр. Турок перешел на параллельную дорожку, чтобы Иванна не заметила его раньше времени и, подкараулив момент, вырулил ей навстречу, имитируя походку вора "Промокашки".
   - Дай папиросочку, у тебя жопа в полосочку, - выдал он Иванне с нарочитой хрипотцой.
   - О, Господи, - Иванна картинно схватилась за сердце, - Турчанинов, ты, ей богу, дефективный.
   Даня схватил Иванну под круглые бока и поднял, крепко прижав к себе, Надо сказать, удалось ему это с трудом.
   - Ну поставь уже, поставь, - попросила Иванна, - Вижу, что рад, как Тузик. Я тебя тоже рада видеть. Еле узнала. Худой как черт. Но выглядишь, кстати, хорошо. Зубы не все съел?
   - Да так себе, - Турок оскалил зубы, показывая их Иванне, - Кусаюсь еще.
   - Ну а что бродишь-то с утра?
   - А я вот чего думаю - выйду-ка я на улицу, вдруг Иванна будет поутру прогуливаться, так я ее мойкой по персям почикаю за все мои детские мучения по системе Фрейда, - Турок взял Иванну под руку, - А вообще, красавица, предлагаю тут же принять грамм триста.
   - Триста грамм в девять утра? - Иванна скривилась, - А впрочем, с тобой если не выпьешь, потом еще лет пять ждать придется, - она достала мобильный телефон.
   - Алло, Лелик? - сказала она в трубку, - Леличек, зайчик, я тут коллегу встретила старого, профессора Попова из Питера. Ты не мог бы меня заменить на сегодняшних группах? С меня бутылка бургундского с закруткой. Ну что ты, Леличек, клянусь тебе, профессор Попов. Ну спасибо, мой хороший.
  

***

   - Вот представь, Даня, с кем приходится работать, - Иванна подпирала голову руками, не имея другой возможности не уронить ее на стол, - Семинар про инцест. Спрашиваю - чем вам так противен инцест? Девчушку одну спрашиваю - отличница по самый гипофиз, чем, Вам, уважаемая, лично противен инцест? Эта кукла мне и заявляет - инцест мне противен, потому что это глубоко аморально! Представь себе - глубоко аморально! Чужого детеныша трехлетнего во все дыры - не аморально, а своего - глу-бо-ко аморально! Другая заявляет - жертвы инцеста винят в случившемся себя. Бред! Никто никогда ни в чем не винит себя! Жертвы инцеста ждут удобного момента, чтобы перерезать своему папаше глотку. В моем селе родном, знаешь, Воронежская область, все половозрелые мужчины сидели в тюрьме. Из них девяносто процентов сидели за преступления на сексуальное почве, а из этих девяноста еще девяносто сидели за то, что трахали своих дочек! - Иванна принялась шарить по столу в поисках зажигалки, - Спасибо, - сказала она, когда Турок подкурил ей сигарету.
   - Как ты со своими-то, Даня? - спросила Иванна, подкурив, - Как жена и дочка?
   - Я еще не был дома, - ответил Турок.
   Иванна умостила сигарету в выемку пепельницы, налила себе стопку водки из графина и молча выпила, после снова взяла сигарету и затянулась.
   - Урод, - сказала она, выдыхая дым.
   - Знаю, Иванна, - Турок тоже потянулся за сигаретой, - Ну, пойми...
   - Не хочу я тебя понимать, - Иванна размахнулась рукой и изо всех сил ударила Турка ладонью по виску, - Ты мне что здесь два часа рассказывал, баклан ты бацильный? Про дружков своих вонючих истории веселые. Так про них уже давно Чезаре Ломброзо все написал. Крутизной своей хвалишься, крыса ты лагерная? Водку жрать ты герой да байки травить! А к жене с дочкой зайти, так обхезался сразу, как дунька в банный день?
   - Ива-анна! - Турок закрылся рукой, - Ну не трави ты... Хожу я все вокруг да около...И возле дома, и у школы. Муху видел, Маргошу подкарауливаю и иду за ней от школы до дома. Ну, понимаешь, смотрю - моя Муха, и дочка моя, хочется подбежать, схватить, сжать изо всех сил, а потом как будто обрывается что внутри - другие они! Красивые, спокойные, счастливые. Живут они, понимаешь. По-настоящему. Сами живут, без меня. Кто я для них? Сколько я видел каждую из них и что им дал? Зачем нужен я им? Ты скажи со своей невъебенной научной точки зрения! - выкрикнул Турок последнюю фразу.
   - Слушать не хочу, - отмахнулась Иванна, - Есть такое умное слово - "эскапизм", но не на тебя умные слова тратить. Сволочь ты просто, Даня. Да за эти вещи как за соломинку цепляться надо. За жену, за дочку! Пока есть они у тебя. Тебе лет сколько? Двадцать? Двадцать пять? Откуда мысли такие философские, как у бомжа со стажем? Да тебе в эти годы к мамке под юбку бежать надо и прятаться, а тебе такое счастье привалило - жена и дочка! Иди домой, Даня, прошу тебя - Иванна неожиданно закончила гневную тираду просьбой.
   - Пойду Иванна, - Турок махом выпил стопку водки.
   - Поклянись, что пойдешь!
   - Клянусь. Домой, - Турок схватил со стола графин с водкой, отхлебнул из него, затем забрался на стол, встал во весь рост и поднял руки вверх, - Домо-о-ой!!! - заорал он, размахивая графином, - Я кляну-усь, я иду домо-о-о-о-ой!!!
   - Граф Трубецкой, еби его мать, - тихо сказала Иванна и затушила сигарету.
  
   ЛЮБИТ-НЕ ЛЮБИТ
  
   - Что ж мы встречаемся, как девчонки малые, в машине, - Маша погладила Муху по волосам, - Может ко мне поедем, Ташуня?
   - Не могу я, Машика, - Муха лежала у Маши на плече, уткнувшись лицом в шерсть кофточки, - Маргоша и так целыми днями одна дома сидит. Она взрослая уже - понимает все. Нельзя мне, Машика.
   - А с Никитой можно было? С Никитой она не понимала? - Маша наклонилась и прижалась губами к Талкиной голове, - Или Никита вовремя на нож напоролся, как только Маргоша подросла? - прошептала Маша Талке в ухо.
   - Не говори глупости, - ответила Муха.
   - Глупости? А Турок тоже глупость? Ведь он в городе уже, все говорят. Вот-вот заявится. Ждешь его?
   - Жду.
   - А я как же? - Маша повернула Талку лицом к себе и поцеловала, - Тогда и в машине встречаться не будем?
   - Но я же с тобой, - Муха обняла Машу за голову, - Турок еще не пришел. А придет - видно будет.
   Маша вывернулась из объятий, достала из бардачка белую пачку и достала по сигарете себе и Мухе.
   - Давай уедем Ташка, - сказала она вдруг, - Уедем куда-то. Столько стран есть, где можно жить совсем по-другому. У меня денег сейчас много, от папы я уже не завишу, Никиты нет. Куда хочешь уедем.
   - Нет.
   - Почему?
   - Ты не зависишь, а я завишу.
   - От кого? От меня? Марго? Турок? Маргошу с собой заберем. Ей же только лучше будет, сама знаешь. А Турок...ну что Турок? Ты помнишь, как он выглядит хотя бы?
   - Нет, Машь. Лесбийская семья с дочкой? Не хочу я так. Я хочу нормальную семью, Маша.
   - Нормальную? Беспризорный уголовник Турок с женой-лесбиянкой, которая в тихаря по машинам тискается, и лапочка-дочка, которая вот-вот по маминым стопам пойдет - это нормальная семья, Ташенька? - В голосе Маши послышались истеричные нотки, - А я, значит, одна вся такая ненормальная? - она протянула руку и крепко взяла Муху за затылок, - Ты моя, Ташенька, если ты этого еще не поняла. И никому я тебя не отдам. Даже не думай. Я тебе не Никита, на которого ты своего друга дефективного натравила. И о Турке я твоем позабочусь, если сама не можешь. Уже, считай, позаботилась.
   - Ма-ашка! - Муха подалась к Маше, взяла ее обеими руками за голову и крепко, с укусом, поцеловала в губы, - Прекрати, Машка - Муха разжала зубы, - Ну конечно же, я твоя.
   - Любишь, сучка? - Маша усмехнулась и потянулась к Талкиным губам, - Любишь, говори?
   - Люблю, - Муха подложила одну руку Маше под голову, другой погладила по щеке, - Только тебя люблю, - Талка резко дернула левой рукой на себя Машин затылок, а правой надавила на подбородок.
  

***

   Муха подъехала машиной к самому склону - дальше нужно было идти пешком. Она вышла, подошла к краю обрыва и посмотрела на берег моря - прибрежная полоса никогда не была особенно пустынной, и Муха разглядела вдалеке какие-то фигуры. Ничего, подумала она, в темноте не видно, а излишнее любопытство друг к дружке пляжные гуляки не проявляют, а в особенности к тем, кто тащит на себе что-то тяжелое. Муха припомнила, как вечерами встречала Турка с моря, и он бегал по склону туда сюда, вынося наверх мешки с рыбой. Разве что во время облав на браконьеров можно на засаду напороться, но это было бы уже чертовским невезеньем - ведь оставалось всего метров сто.
   Талка вытащила тело Маши из машины, взгромоздила его себе на плечо, и попыталась пронести его на себе так, как мужчины носят мешки. Она прошла по склону несколько метров, но, не выдержав нагрузки, упала, уронив труп, и покатилась вниз. Она сильно расцарапала колени и локти и измазала платье о траву и глину. Ничего, сказала себе Талка, вставая, так даже легче. Труп скатился еще дальше - на песок. Муха быстро сбежала по склону и приземлилась рядом с телом. А теперь волоком. Она взяла Машу подмышки и потащила тело по песку к лодочной станции. Ей пришлось еще несколько раз остановиться и усесться на песок, чтобы перевести дух.
   А вот и станция. Муха бросила тело под дверью, встала на корточки и нащупала под порогом ключ. Она торопливо вставила его в тяжелый навесной замок, но тот не поддавался. "Черт! Черт! Черт!" - выругалась Муха. Она забегала вокруг ангара, высматривая что-то в песке. Наконец, она нашла то, что искала. Талка подняла с песка старую консервную банку и побежала к морю. Зачерпнув банкой воду, она вернулась к двери, набрала воды в рот и несколько раз прыснула в замочную скважину, вымывая песок, после чего снова вставила в скважину ключ и повернула. Замок открылся.
   Талка втащила труп в ангар, положила его в угол и бросила сверху старый мешок, после чего подбежала к полке с лодочными снастями и принялась торопливо сбрасывать на пол нужное - веревочную бухту, кошку, якорь, весла...
  
   - Бог в помощь! - услышала она голос, - Якорей-то парочку надо бы взять...
  
   ПАПА-ДОЧКА
  
   Даня Турок подошел к дому. Все тот же зеленый деревянный забор, вот только ворота новые - железные. Слева цветник, справа - куст сирени. Во дворе бегала незнакомая ему маленькая собачонка неопределенной породы. Завидев Даню, собачка прекратила беготню и сделала стойку, но рычать и лаять пока не осмеливалась. Турок потрогал калитку - закрыто. Не лезть же в собственный дом через забор - Даня громко постучал ладошкой по железу. Из дома никто не выходил. Турок постучал еще раз изо всех сил, затем принялся дергать ворота за железные прутья, стараясь греметь погромче. Дворняга несмело залаяла. Дверь открылась, и из дома выбежала белобрысая девочка в длинном балахонистом платье мышиного цвета.
   - Тихо, Жучок, - крикнула она собаке, и поспешила к воротам. Шла она смешно - руками размахивает, как неумелый солдат на марше, и шагает по-моряцки, перекатываясь с ноги на ногу, а ноги босые - уж все в пылище пока дошла.
   Девочка подошла к воротам и вставила голову между прутьев калитки. Она секунду разглядывала Турка, потом лицо ее расплылось в улыбке.
   - Папа, - сказала Маргоша тихо, - Ура, - она открыла калитку и впустила Турка. Даня молча взял ее на руки и понес в дом.
  

***

   - Это Петька и Василий Иванович идут в атаку, - Маргоша достала из пухлой папки большой лист ватмана и показала Дамиану. Картина была внушительной - весь лист был заляпан коричневой гуашью в полпальца толщиной, а посредине в анфас изображены два всадника на лошадях, в которых, однако, четко угадывались герои гражданской войны - по характерным черным буркам и папахам с красными лентами. Петька и Василий Иванович лица имели свирепые и размахивали над головой саблями, явно монголо-татарского производства, - А это я все пацанов с моего класса рисовала, - Маргоша отбросила в сторону несколько листов помельче, на которых были изображены одинаковые фигурки по типу "палка, палка, огуречек - вот и вышел человечек", - Маргошины одноклассники отличались друг от друга лишь цветом волос, - Так, ну это цветочки разные, птички, подсолнухи, яблоки с кувшинами, это нам в школе задают такую ерунду рисовать, - Маргоша небрежно отбросила в сторону еще несколько малоценных с ее точки зрения творений, - А это ты с мамой, - она достала еще один огромный лист.
   - Ух ты, - Даня взял картину в руки. На этот раз грунтовка вместо коричневой была голубой, и мазки шли волнами, что, по всей видимости, должно было обозначать море. В пятне в правом верхнем углу картины угадывалась лодка, почему-то с красным парусом, а вот внизу были изображены две фигуры - парня и девушки. Парень был патлатым, черноволосым и босоногим, на нем был надет свитер в красную полоску, а белобрысая девочка была в белом платье в голубую горошину, тоже босая. Фигуры стояли на песке, обнявшись.
   - Маргоша, - Турок посмотрел на дочку, - Это ты нарисовала? - Изображенные на картине влюбленные настолько походили на своих реальных прототипов, что Турок удивился и засомневался в авторстве Маргоши, вспомнив виденных ранее человечков-огуречков.
   - Ну, почти, - Маргоша потупилась, - Вообще-то я только море и лодочку нарисовала, - призналась она, - А потом пришел Леня, а я хотела тебя и маму нарисовать, но у меня ничего не получалось, а Леня взял и мне помог. Похоже очень правда? Я все время на эту картинку смотрела, каждый день, пока тебя не было.
   - Похоже, - Турок подивился талантам Бычка, - А Леня что заходит к тебе часто?
   - Не часто заходил, - вздохнула Маргоша, - А сейчас совсем не заходит. Он дядю Никиту зарезал ножом, и его в тюрьму посадили, как тебя. Мне так не везет, - добавила она печально, - Сначала в школе пацаны дразнились, что у меня папа в тюрьме, потом перестали и боялись меня даже, а потом дразнили за то, что я с Леней дружу. И Леню, видишь, тоже в тюрьму посадили. А мне и не нужен никто! - заявила Маргоша, - Я теперь никого на день рождения не приглашаю и с пацанами не дружу. Ко мне никто теперь не ходит. Я им всем по очереди уже надавала по морде, вот они и боятся. Они все вместе меня не могут побить, потому что я девочка, а девочку нельзя бить всем вместе, а один на один я их всех побила. Один, правда, Маслик там есть, он меня так стукнул по голове портфелем, что я аж на коленки упала, но я ему уже отомстила сто раз - заляпала ему чернилами всю рубашку и еще яйца ему положила в сумку пять штук и подавила.
  

***

   - Что-то мамы долго нет, - Дамиан посмотрел на часы.
   - Да она часто на работе задерживается, - ответила Маргоша, - Она придет, не волнуйся. Она всегда приходит, когда темно уже.
   - Да я не волнуюсь, Маргошка, просто увидеть ее не терпится. Я выйду на улицу прогуляюсь-перекурю, хорошо? Может маму как раз встречу, а то страшно ей, наверное, по темени ходить.
   - Не ходи-и, па-апа, - запросила Маргоша, - Мама не боится ходить, мама смелая.
   - Ну, я на минутку, малыш, прогуляюсь только немножко и все. Не бойся.
   - Да я за тебя не боюсь, - Маргоша махнула рукой, - Ничего с тобой не случится, раз ты уже пришел. Это Данила дурачок, а с тобой ничего не случится, я знаю.
  

***

   Турок подкурил сигарету и пошел по двору вокруг дома. Побродил по саду, по винограднику, заглянул во все летние беседки и даже зашел на хоздвор - оглядел и перетрогал старые рыбацкие снасти, сваленные на полках в сарае - сети, мотки веревок, удочки, поплавки, грузила, детали от лодочных моторов. Затем, снова обойдя дом, он подошел к воротам и выглянул на улицу. Постояв несколько минут в раздумье и выкурив еще одну сигарету, он открыл калитку, вышел на улицу и пошел по дорожке в сторону моря.
   Даня остановился у обрыва и глянул вниз - направо пляж, налево - лодочные станции, дальше - порт. Это сколько же я не купался в море, подумал Даня. Нужно только сбежать сотню метров по склону. Нет, наверное, в другой раз - дома Маргошка ждет, а может, и Муха вернулась с работы...
  
   Оглушительный удар в затылок...Треск. В голове сначала вспышка, потом сразу темнота и разноцветные пятна перед глазами...
  
   ПАЛЬЧИК-ВЕРЕВОЧКА
  
   - Это Вы-ы, де-едушка, - Муха громко выдохнула и оперлась на полку, - Что ж Вы здесь делаете так поздно?
   - Что же мне еще делать? - ответил дед Панас, - У меня самая работа, когда поздно - бутылочки вон собрал, - он поднял холщовую сумку, звякнув содержимым, - Песочек просеиваю, а тут вижу, кто-то чего-то тащит по песку к гаражам, дай, думаю, посмотрю, - Дед пошел в угол, поставил сумку с бутылками на пол, и отбросил мешок с трупа, - Ма-ашка-дефективная, - протянул он скорбно, - Добегалась таки.
   - Вы мне поможете, дедушка? - спросила Муха.
   - Отчего же не помочь? - дед Панас повернулся к ней, - Помогу раз уж такое дело. Тут без помощи не обойдешься.
   - Ну, давайте тогда в лодку грузится, - Муха взяла подмышки весла и потащила их к выходу.
   - Маленькую лодочку отцепи, деревянную, - сказал ей вслед дед Панас, - Чтоб мотором лишний раз не жужжать, а то рыбнадзор полюбопытствует. И якорей надо набрать побольше на всякий случай.
  

***

   - На километр где-то отплывем - больше не надо, - дед Панас греб прытко, как молодой - легкая лодка быстро скользила по волнам. Муха сидела на корме, расставив ноги - между ее ногами вдоль лодки лежал мешок, в который они упаковали труп в обнимку с тяжелой станиной от лодочного мотора, - И от мест рыбацких нужно подальше держаться, а то, не приведи Господь, выйдет кто-то завтра в море и кошкой или крючком подцепит Машку нашу.
   Берег уже превратился в узкую полоску. Дед Панас прекратил грести, вынул весла из уключин и уложил их по борту.
   - Ну что, за работу, - дед Панас взял веревочную бухту, наклонился над мешком и несколько раз туго обмотал его веревкой. На конец веревки он привязал большой тяжелый якорь и забросил его в воду. Когда слабина пропала, дед несколько раз сильно дернул за веревку, - Зацепились! - сказал он, - Давай теперь мешок. Помогай, дочка - уж больно тяжел.
   Они с трудом подняли мешок и перевалили его через борт. Муха толкнула лежащую на борту половину и сбросила мешок в воду.
   - Ну что там? - спросил дед Панас, - Утопла Машка?
   Муха перегнулась через борт и наблюдала за тем, как мешок исчезает в глубине
   - Утопла, - сказала она, поворачиваясь к деду Панасу.
   Она успела поднять руку, защищая лицо. Тонкое лезвие просвистело в воздухе и, срезав мизинец, ударило ей в голову. Рука спасла - нож, потеряв скорость, только легко разрезал висок. Муха отпрянула назад, схватилась руками за борт и, упершись ногами в живот деду Панасу, с силой его оттолкнула. Дед Панас упал спиной на среднюю банку, раскорячившись, как майский жук, и выронил нож. Муха вскочила на ноги. Дед Панас, несмотря на болезненное падение, ловко крутнулся телом, и тоже встал, тут же подобрав нож со дна лодки. Они стояли в метре друг от друга, согнув и широко расставив ноги, пытаясь удержать равновесие.
   - Никитку-то за что? - спросил вдруг дед Панас плаксиво, - За что Никитку порешила, Таська? - атаковать заново он не спешил, считая, что Мухе деваться некуда. В руке его поблескивал старый рыбацкий нож, сточенный за долгие годы до вида шила.
   - Чего уж теперь, - ответила Муха, - Думаешь, в воду прыгну дедушка? Чтобы ты меня веслом добил? А вот фигушки! - Муха с силой ступила правой ногой - лодка качнулась, и дед Панас накренился на бок, пытаясь балансировать на одной ноге. Такого детского трюка он не ожидал и попался. Муха тут же резко ступила левой - дед полетел в лодку, на этот раз поперек, и ударился головой о борт, но нож опять из руки не выпустил. Муха в один скачок прыгнула к нему, схватила якорную веревку, накинула ему на шею и, упираясь ногами в борт и в дно лодки, из всех сил потянула. Дед Панас захрипел, задыхаясь. Он попытался достать Муху ножом, но лишь несколько раз легко полоснул ее лезвием по ноге.
   - Не там режешь, де-едушка! - завопила Муха, - Вере-евочку надо резать! Вере-е-е-вочку! - Она тянула за веревку, наматывая ее на руку и раздавливая ладонь, до тех пор, пока дед Панас перестал биться и затих, - Веревочку надо резать, веревочку, веревочку, веревочку... - Муха бросила веревку и упала на кормовую банку.
  

***

   Через минуту она встала, обмотала деда Панаса веревкой, привязала накоротке якорь, и перевалила тело за борт. Без тяжелого груза тело тонуло медленно, но якорь сделал свое дело - дед Панас скрылся под водой. Муха снова села. Внезапно заболела рука, она сунула ее в рот и облизала языком то место, где не доставало пальца. Затем оторвала кусок материи от платья и забинтовала руку. Муха поискала глазами в лодке - пальца нигде не было. Тогда она нагнулась и вытащила из кормы деревянный чопик - в лодку потекла струйка воды. Мизинец, гонимый струйкой, выплыл из под кормовой банки. Муха подняла мизинец, провела ноготком по щеке и по губам, затем, подумав, и не найдя другого места, сунула отрезанный палец за ухо. Она подождала, пока вода в лодке дойдет до ее коленок, поднялась, ступила на борт и, оттолкнувшись, прыгнула в воду.
  
   ДУНКАН МАКЛАУД-КВАЧ
  
   Турок упал лицом в траву. Я здесь, сказал он себе, я в сознании, я встану на ноги. Он вскочил - ноги сами понесли его по крутому склону вниз. Даня с разгона выбежал на середину пляжа и оглянулся, ожидая преследователей. Они не заставили себя ждать - трое уже бежали по склону по его следам.
   - Я здесь, братцы! - закричал им Турок, - Подходи по одному!
   Братцы подошли не по одному, как приглашал Турок, а попытались окружить его с трех сторон.
   - Попали вы, братцы, - Турок сбросил туфли и босиком нарезал круги по песку, не давая преследователям зайти со спины, - Здесь моя территория. Не светит вам, братцы. Я на своей земле!
   Один из парней сделал выпад, в руке его блеснул нож. Турок вовремя отскочил, одновременно увернувшись и от удара арматурой, который попытался нанести другой нападавший.
   - Зо-орик! - узнал Турок парня с ножом, - Давно не виделись, дружбан! Быстро очухался, - Турок снова ловко проскочил под просвистевшей в воздухе арматурой и ударил ее обладателя прямым в нос - арматурщик упустил железный прут на песок и схватился руками за лицо.
   - Минус один, - крикнул Турок, - Не прет тебе что-то, Зорик. То ты бабло в портянках прячешь, как крыса, то в морской бой решил со мной поиграть, - Турок атаковал Зорика, но неудачно - тот снова напал и кольнул Турка ножом в живот.
   Его товарищ подхватил арматуру, выпавшую из рук нокаутированного. Первый пострадавший тоже, хоть уже и не представлял большой опасности, продолжал, разбрызгивая кровь из носа, крутиться вокруг Турка, имитируя активность. Даня еще несколько раз попытался добраться до Зорика, но тот, к его удивлению, оказался умелым бойцом - Турок получил еще два укола - один в живот, другой - под сердце. Задача Турка усложнялась еще и тем, что ему постоянно приходилось уворачиваться от рассекающего воздух железного прута. С этим он пока справлялся удачно, постоянно отбегая в сторону и не давая парням подобраться слишком близко.
   - Ага-а, Зорик! - Турок начал еще одну психическую атаку, - Посещал уроки фехтования в спортшколе? Узнаю, узнаю, чмарной почерк. Ты в курсе, Зорик, что на фехтование одни чмыри ходили? Нормальные братаны ходили на бокс! - Турок напал на Зорика и успел схватить его за кисть руки в момент удара. Зорик напряг руку, пытаясь удержать нож, но Даня ударил его головой в лицо, и Зорик упал на песок, оставив нож в руке Турка. Потеря темпа сыграла роль - коллега Зорика успел огреть Турка арматурой по спине. Турок упал на песок, но, тут же, откатившись на несколько метров, вскочил на ноги и снова отбежал на исходную позицию.
   - Сушите весла, господа пидарасы! - закричал он, размахивая ножом - Я Дункан Маклауд из клана Маклаудов! - Турок подбежал к морю и стал ногами в прибойную волну, - А теперь бой переходит в воду! Зорик, ты кино смотришь? В кино мочилово всегда заканчивается в воде, - Даня скинул с себя футболку и штаны и остался в одних трусах.
   Противники медленно шли к нему - отступать втроем перед Турком было не с руки, но и козырей у них уже особенных не было - одна железная арматура и два разбитых носа на троих. Турок по мере их приближения отступал все дальше и дальше в воду, пока не зашел по пояс. Парни остановились у кромки воды, переругиваясь и решая, что делать дальше.
   - Да выйдет он, сука, - сказал Зорик напарникам, - Никуда не денется.
   - А вот тут ты облажался, крыса, - Турок побрызгал на них водой, - Я плаваю, как дельфин. О, пацаны! - крикнул он вдруг, - А играем в квача?! Чур, Зорик - квач. Квачик, квачик, дай калачик! - Турок подпрыгнул солдатиком, сложив руки по бокам, и через секунду исчез под водой.
   Он вынырнул метрах в тридцати от преследователей: осторожно, стараясь не поднимать брызг и не перхать, высунул голову из воды и посмотрел на место битвы - три фигуры все еще стояли у кромки воды и переругивались, всматриваясь в темноту. Даня сделал повторный подводный заплыв и снова посмотрел туда же - фигуры уже нельзя было различить в темноте, хотя ругань слышалась отчетливо - по воде звук распространялся отменно. Даня начал продвигаться короткими нырками прочь. Наконец, мысленно отмерив безопасное расстояние, он поплыл к берегу. Он выбрался, шатаясь, на песок и пошел по берегу в противоположную от места драки сторону.
   Через несколько метров у него закружилась голова, и он сел на песок. Турок заполз в воду и лег лицом вверх, чтобы не захлебнуться. Он пощупал пальцами раны на теле - в каждую палец вошел чуть ли не наполовину, но, как ему показалось, уколы были в места не опасные. Даня приложил ладонь к затылку, а затем поднес ее к глазам - с ладони стекала красная вода. Голова, подумал Даня, голова...Он лег затылком в воду. Вода все лечит...Соленая вода...Любые раны...Его стошнило - Турок повернул голову набок и проблевался. Глаза закрывались, ему захотелось спать...спать...спать...Маргоша... Волосы беленькие, убранные со лба железной заколочкой...Улыбается...Зубки маленькие, белые, острые...А это ты и мама...Ничего с тобой не случится, я знаю...ничего с тобой не случится... Даня протянул руки, чтобы обнять Маргошу. У Маргоши глазки синие-синие...А у этой зеленые...Волосы...гладить...ушки...что это за ушком?.. - Даня нащупал что-то тоненькое и мягкое, - Рыба-игла...это рыба-игла...мне Леня подарил... - Турок поднес тоненькое и мягкое к глазам, - Палец! Маленький...палец... - он потерял сознание.
  
   ПУТЬ ВОИНА
  
   - Стоять! Смирно! Руки по швам! - скомандовал Лехе молодой бородатый парень в белом халате, - К стене, - парень толкнул Бычка рукой в грудь, и Леха прислонился спиной к стене.
   Парень почесал бороду, глядя на Леху как будто в раздумье, затем странно наклонился в сторону и ударил Леху правой ногой по почкам. Бычок охнул, сдвинулся с места и схватился за бок.
   - Бля, Артур, ну чо ты делаешь? - из-за стола встал симпатичный коротко стриженый блондинчик с лицом школьного зубрилы, - На, учись по книжке, - блондин сунул в руки бородатому обтрепанную книжку в мягком переплете, - Читай, бля, про путь воина и тренируй растяжку. Рано тебе еще на макиваре работать. Показываю - удар называется "маваши", - блондин неуловимо, как пружиной, выстрелил ногой Лехе в голову - крак! - будто тыкву уронили на пол, - голова Лехи дернулась, он весь закачался, как худое дерево на ветру, но упасть не успел - блондин-каратист сделал поворот вокруг своей оси и выстрелил снова с другой стороны - крак! - снова треснула тыква, Лехина голова мотнулась в другую сторону, глаза побелели, и Бычок грудой костей рухнул в угол.
   - Да, нехило, - завистливо сказал бородатый, - Ничего, я еще подучусь.
   - Учись, сынок, - блондинчик снова уселся за стол, -А ты чо, Саня, косишь? - спросил он третьего санитара, который до сих пор не принимал участия в тренировке, а с безразличным видом сидел, уставившись в толстую книжку.
   - Пароксизмальная некинезогенная дистония провоцируется приемом алкоголя, эмоциональными реакциями или утомлением. Эффективен клоназепам. Иногда в дальнейшем развивается болезнь Паркинсона, - процитировал Саня из книжки, - Это, кстати, про тебя, Джузеппе.
   - Это ты к чему? - насупившись, спросил блондин, обозванный Джузеппе.
   - Это я к тому, что мне его попросту жалко, - ответил Саня, - Он же ответить не может. Что за прикол над безответными изгаляться?
   - Это он-то ответить не может? - возмутился бородатый Артур, - А это ты видел? - он ощерился и показал пальцем себе в рот - верхний ряд зубов прерывался ровно на средине дистанции.
   - Ну и что? - ответил Саня, - Он-то тут при чем?
   - Он-то, может, и ни при чем, - бородатый разозлился, - А только не хер при мне их жалеть. У меня, блядь, из-за них скоро ни одного зуба не будет, - Артур плюхнулся на табуретку, - Я те расскажу, блядь. Приехали, сука, на хату одну белочника забирать, а внизу стоит крендель такой, сука - лысый бычара, цепь в палец толщиной и гайки на всех пальцах и заявляет - мол, на хате братишку моего младшенького белка накрыла, так вы его, пожалуйста, выманите оттуда нежностью и лаской, а если пальцем тронете, то я вас зарою. Заходим на хату втроем, а там младшенький, бля - такой слон, почище первого, морда как паровоз, короче, мы сразу думали ноги делать, да хер что вышло - он, бля, как кинулся, мы моргнуть не успели, и давай нас рвать на куски, на стены кидал, сука, - Артур почесал десны, вспоминая минувшие ужасы, - И таких случаев в моей карьере - ты за ночь не переслушаешь. А ты мне, сука, их тут жалеешь. Попарься тут с наше, я посмотрю, как ты их жалеть будешь.
   Леха захрипел и заворочался в углу.
   - Ебаный кот, проснулся, - прокомментировал Артур.
   - Характерны непроизвольное похрюкивание, свист, кашель, возможна эхолалия, - сказал Саня, на этот раз по памяти, не заглядывая в книжку, - В половине случаев отмечается непроизвольное выкрикивание бранных слов.
   Артур и Джузеппе заржали.
   - А, кстати, этот мотлох, что в углу валяется, - сказал Джузеппе, - Никитоса завалил.
   - Никитос тоже сука, - угрюмо сказал бородатый, - Туда ему и дорога. Всех мочить надо. Всех мочить.
   - У тебя, как я погляжу, людей вообще нет вокруг, - сказал Саня бородатому, - Одни суки и пидарасы. Никитос, кстати, тоже из говна вылез - не чище тебя или меня был.
   - Знаю я, из какого говна, - бородатый продолжал злиться, - На Машке женился. Так любой дурак может.
   - Ну так и ты женись, или слабо? Я, конечно, понимаю - жаба давит. Никитос на Машке женился, а ты дебилок слюнявых порешь, Артуро. Ну это ничего - это тоже в своем роде путь воина, изучаешь, так сказать, предмет изнутри.
   Бородатый сжал кулаки и привстал с табуретки.
   - Э-э, стоять! - блондин положил руку на плечо бородатому, - Слышь, Артуро, Санек загнался в конец. Сопротивление тебе нужно? - ехидно спросил Джузеппе, обращаясь к Сане, - Ща будет тебе сопротивление, - Он заговорщицки подмигнул бородатому, - Ну-ка пошли Артуро.
   - Куда это вы? - настороженно спросил Саня.
   - Щас увидишь, - ответил Джузеппе и выскочил за дверь. Артур вышел за ним.
   Саня выругался одними губами и уставился в книжку, нервно теребя пальцами страницы.
  

***

   Через четверть часа он услышал в коридоре шум - напарники возвращались и явно не одни. Саня догадывался об их целях, а потому только обреченно вздохнул. Вскоре Артур с Джузеппе завалились в комнату. Они вели под руки приземистого стриженого под ежик мужика - торс его выглядел сплошной квадратной плитой, а руки, хоть и скрытые под тканью смирительной рубашки, на вид толщину имели необычайную. Заметив испуг на лице Сани, напарники довольно заржали. В углу снова зашуршал Бычок - он сел на пол, подтянул ноги под себя и обхватил их руками, пытаясь спрятать за коленями голову, он неестественно гнулся и затравленно смотрел на мучителей. Вдруг взгляд его обратился на крепыша в смирительной рубашке, глаза Лехи расширились, рот наполнился слюной, и Леха что-то радостно замычал.
   - Заткни пасть, сука, - бородатый Артур подскочил к Лехе и ударил его ногой. Леха свалился на бок, как ванька-встанька, продолжая мычать и не спуская глаз с мужика.
   - Дя-а-а-дя Се-еня, - наконец выдавил он.
  
   ПТИЦА-ВОРОБЕЙ
  
   - Здорова, дефективный! - поприветствовал Семен Леху, - В углу притаился? Зыркаешь, волк?
   - О-о, да они знают друг друга, - засмеялся Джузеппе, - Реально, встреча на Эльбе.
   - Молчать, каналья! - крикнул Семен.
   Джузеппе снова продемонстрировал своей коронный удар с поворотом - Тумм! - голова Семена зашумела как рельса, но он даже не покачнулся, скривив губы, косил глазом на Джузеппе, как петух на курицу.
   - Плевел людской, - сказал он вкрадчиво, - Удобрение. Матерь жизни не от сосца кормит - кро-о-овушкой!
   - Бля-а-а! Ну что это такое? - возмутился Саня, - Я думал, вы телок приведете, а вы снова концерт устроили. Мне ж учиться надо.
   - А с телками ты бы учился? - спросил Джузеппе.
   - С телками пока нельзя, - вдруг сказал Артур спокойно и уселся напротив Сани, положив локти на стол, - С телками надо подождать.
   - Чо так?
   - Про профессора Бермана слыхал?
   - Нет, а что там с ним?
   - Что с ним? - переспросил бородатый задумчиво, - Ничего особенного. Привез я ему телку на лекцию. Ну, как обычно - студенты там сидят, девочки, вопросы задают. Привез одну малахольную - очкастая такая кобыла, худая, на вид полная интельша, двадцать лет в каком-то ящике переводила секретные документы с немецкого языка, на этой почве мозгами и поехала, теперь кроме ку-ка-ре-ку ничего с немецкого не переводит. Ну, значит, придурок этот, Берман, читает лекцию, довольный весь такой, а в конце говорит, задавайте вопросы. Ну, встает какая-то девка и спрашивает у этой малахольной, а как, мол, Ваше самочувствие в целом? Что у Вас, милая, болит в области головы? А милая эта, курва, не будь дура, и заявляет, а ничего у меня в области головы не болит, а только сфинктер жжет невыносимо от того, что вот этот - и показывает на коллегу Бермана - меня в очко порет еженощно, а вот этот - и в меня тычет пальцем - за руки меня держит и рот затыкает, - на удивление, бородатый рассказывал не с обычной озлобленностью, а задумчиво и печально, - Только это секрет. Я боюсь, что Берману-то ничего не будет, а меня могут и из института выгнать. Пусть только попробуют - я эту суку Бермана тогда с потрохами заложу! - выпалил Артур под конец, вскочил с табуретки и, подбежав к Семену, принялся молотить того кулаками куда ни попадя.
   Неумелые удары бородатого особого вреда Семену не приносили - он лишь механически мотылял головой из стороны в сторону, не двигаясь с места.
   - Вошь барачная, - сказал он бородатому, - Патлы отрастил, хиппи тифозный.
   Такого злостного неповиновения власти Артур не стерпел и применил подленький запрещенный прием - отступив на шаг, прицелился, и зарядил ногой Семену в пах. Семен согнулся, сжимая ногами причинное место, потом вдруг гыкнул и всей тушей прыгнул на бородатого. Артур, не ожидал атаки и не успел отскочить - Семен сбил его с ног, повалил на пол и прыгнул обеими ногами Артуру на живот. Бородатый хакнул - изо рта у него потекла слюна с кровью. Блондина Джузеппе, казалось, происходящее тоже ввело в секундный ступор - он среагировал, только когда бородатый уже беспомощно лежал на полу, истоптанный Семеном. Джузеппе несколько раз ударил Семена ногами по почкам и в спину, но удары по странному отличались от тренировочных - куда-то подевалась былая пружинистость, ноги его были будто набиты ватой. Казалось, что Семен ударов не чувствует - он с упоением продолжал топтать бородатого, даже не оборачиваясь к блондину. Саня вскочил из-за стола и с разбегу, как ковбой на мустанга, прыгнул Семену на плечи - с тем же успехом - мустанг дернул плечом и тщедушный Санек полетел на пол.
   Бычок потихоньку, на коленках, пополз мимо дерущихся к столу. Возле стола он сел на корточки, взялся рукой за ножку тяжелой табуретки и осторожно повернулся в сторону дерущихся - на него никто не обращал внимания. Леха внезапно выпрыгнул вверх как жаба с табуреткой в руке и, приземлившись возле места событий, со всей силы обрушил табуретку на голову Джузеппе - блондин полетел вперед, ударился носом о стену и сполз на пол. Осознав безвыходность положения, Санек, решил было смыться, но едва успел сделать рывок к двери - Семен пнул его ногой в спину - Санек снова свалился на пол, попытался встать, выжавшись на руках и тут же получил табуреткой по затылку - Санек ткнулся лицом в пол, выплюнув лужицу крови.
  

***

   - Слуги диаволовы! Насекомые! - Семен прохаживался по комнате между раздавленными трупами, размазывая ногами по полу кровь и блевоту, - Крови даже в них нет - одно говнище. Ну-ка, развяжи меня, тля! - крикнул он грозно Бычку.
   Леха подбежал к Семену и попытался развязать рукава рубашки - он натужно пыхтел у Семена за спиной, но хитрые узлы не поддавались.
   - Вот дефективный, - пробурчал Семен, - Руки-крюки. Пойди ножницы возьми - у этих вшей парашных в столе должны быть.
   Леха подбежал в столу, открыл ящичек и, в самом деле, нашел длинные кривые ножницы. С ножницами дело тоже продвигалось туго, но, в конце концов, Лехе удалось разрезать ткань в нужных местах и Семен, разорвав рубашку, освободился. Он некоторое время ходил по комнате, потирая руками плечи, затем остановился посреди комнаты, секунду подумал и, вдруг, разбежавшись, ударился всем телом в зарешеченное окно. Решетка не поддалась - Семен отлетел назад и схватился за плечо.
   - Ключики надо, дядя Семен, - осторожно сказал Бычок.
   - Ключики? Ключики-ключики...ключики-мяучики, - Семен в развалку подошел вплотную к Лехе и уставился ему в глаза, - А-а-а-а-а! - протянул он вдруг с радостной улыбкой, - Насекомов прислужник! - он закричал и схватил Леху за грудки - Бычок повис в тяжелой руке кучей тряпья. Семен притянул Леху к себе и понюхал лицо, - Кровь есть? - спросил он, взял другой рукой Бычка за нос и сильно сдавил - из носа брызнула струйка крови. Семен бросил Леху на пол.
   - Ы-ы-ы, - Леха тихонько заныл, держась за окровавленный нос.
   - Насекомому служишь, а не знаешь... - Семен подошел к окну и выглянул наружу, - Мать она кровь любит...мать - русская красавица... в теле...грудь...черные глаза...волосы - воронье крыло...а это насекомое - глаза стеклянные...убей, говорит, убей...матерью прикинулась...слово, говорит, знаю волшебное - Юсмалос! Матерью-любовью обернулась, ведьма! Убей, говорит...крови напейся...а я смотрю - у матери-то глаза коричневые как земля-кормилица а у этой - стеклянные шарики...шарик под крылечко закатился, а дождик по крыше кап-кап-кап...по трубе водосточной, и шарик стеклянный в лужице плавает...насекомов глаз! А про ключики - это ты прав, - Семен вдруг резко повернулся к Лехе, - Давай у аспидов по карманам пошукаем! - он наклонился над бородатым и порылся у того в карманах, - Ка-ра-бас-Ба-ра-бас! - пропел Семен, повертев у Бычка под носом связкой ключей, - Не бои-имся больше вас!
  

***

   - Нежнее, милая, нежнее, - Петя Сальников поглаживал по головке курсантку Дашу, которая делала ему фелляцию, - Старайся, милая.
   - Заткни пасть, Сало! - крикнул ему Вова Коломиец, верхом на котором резво скакала курсантка Надя, - Ты, ей-богу, своими пидарскими причитаниями мне весь кайф ломаешь. Где ты научился так на рот давать? Нежнее ему, блин. Ща сам у меня отсосешь нежнее! - Вова снова задергал тазом, заставляя стонать от восторга курсантку Надю и пружины в кровати, - Епт! - вдруг воскликнул он, - Этого еще не хватало!
   Завыла сигнализация.
   Петя отстранил Дашину голову от гениталий, вскочил с кровати, схватил автомат за лямку, и, на ходу застегивая ширинку, выбежал на улицу.
   - Япо-онский городовой! - воскликнул Петя - он не поверил своим глазам и, забывшись, убрал руку с ширинки - штаны его упали до колен.
   От здания психушки к Пете бежал здоровенный мужик, и даже не бежал - он передвигался огромными скачками - как дети играют в классики, а на плечах у мужика сидел другой - долговязый, страшный - руки расставил в стороны, как самолет, и укает.
   - Птица-воробей, птица-воробей, - Петя расслышал бормотание мужика, когда тот приблизился, - Он схватился за автомат, затем снова за штаны, - Птица-воробей, птица-воробей, - мужик с разбегу налетел на Петю, сшиб его с ног и, не останавливаясь, побежал дальше - к забору. Петя упал на землю и выронил автомат. Мужик подбежал к забору, схватил одной рукой ездока за ногу, другой подпер под ягодицы и толкнул, как ядро, вверх - долговязый взлетел пулей, упал на колючую проволоку поверх забора и завыл.
   - Лети, птица-воробей! - закричал мужик, - Убей насекомое! - Он повернулся и пошел по направлению к Пете Сальникову.
   - А-а-а, - Петя сгреб автомат и штаны, попятился назад и, сбив спиной Вову Коломийца, ввалился в каптерку, закрыл за собой дверь, сел на пол и по собачьи завыл.
   Коломиец молча сел на кровать рядом с Надей, достал из пачки сигарету и закурил. Лицо его было спокойно до флегматичности.
   - Что там, Колома? - спросила Надя.
   - А ничего, - все так же флегматично ответил Вова, - Под дверью бегает буйный сумасшедший... Сало от страха в штаны нахезал... скоро приедет бригада...а у нас в каптерке две бляди...- Вова улегся на кровать, положив ноги на спинку, - И похую...все равно я из органов хотел уходить...
  
   БЕГИ, ПРЯЧЬСЯ-САРАНЧА
  
   Леня сильно ободрался о колючую проволоку на заборе, но тут же забыл о боли и упал на землю - забор и больница остались позади. Леня, припадая на ногу, бежал через поле по высокой траве. Только бы снова не упасть, думал он, только бы снова не упасть. Только бы снова не ужалило в попу - он зажмурился от больного воспоминания.
   Поле закончилось - на краю стоял памятник Ленину. Леня оббежал Ленина и очутился на улице - по дороге, светя фарами, сплошным потоком мчались машины, автобусы и троллейбусы. Леня побежал вдоль дороги, ища место, где бы перейти. Перекресток - на все четыре стороны. Леня подождал, пока машины остановятся, и перебежал дорогу.
   Телефонные будки - Леня вздрогнул - ноги опять понесли его к каменному забору - лаз на месте, выщербленную дыру еще не заделали, Леня перелез - и снова футбольное поле. Он остановился на краю поля, затем торопливо поковылял вокруг него - по беговой дорожке. Дойдя до футбольных ворот, Леня отдышался с минуту и снова побежал - скачками, переставляя ноги циркулем.
   Кинотеатр, афишы, люди толпятся возле входа - Леня пробежал мимо, не останавливаясь. Детские домики - алкаши загыкали ему вслед - Леня не обратил внимания... Уже близко...уже совсем близко.
   Последние сто метров Леня пронесся как ветер, прыгая метров на пять, как в аттракционе "гигантские шаги", и вот она - карусель!
   Под карусель досыпали земли, и она уже не висела над обрывом как раньше, но это была та самая карусель! Леня взобрался на помост, подбежал к середине карусели и спрыгнул в проем между балками. Он потыкался туда-сюда в темноте, нашел на ощупь деревянную дверь и дернул. Дверь не поддавалась. Замок! - испугался Леня. Он присмотрелся - ура! Замка не было, петли всего лишь замотаны проволокой. Леня открутил проволоку, открыл дверь и скатился вниз по ступенькам. Спрятался!
  

***

   Лене очень хотелось кушать. Он лежал в углу коморки, зарывшись с головой в кучу гнилых листьев и какого-то тряпья, и не решался сдвинуться с места. Наконец, голод сделал свое дело - Леня не выдержал и высунул голову из листьев. Через деревянную дверь пробивался свет. Леня начал осторожно сбрасывать с себя листья и тряпки, взял одну тряпку в руку и присмотрелся - трусы! Леня бросил трусы на пол, встал на ноги и, пригнувшись, пошел к двери. Он ступил ногой на нижнюю ступеньку и остановился как вкопанный - на верхней ступеньке лестницы, прямо на его пути сидела огромная зеленая саранча! Сидит неподвижно, не шевелится, а глаз прямо на Леху смотрит! Стеклянный, страшный...
   Леня отпрянул назад и от испуга присел на корточки.
  

***

   Леня в отчаянии бегал по коморке, царапая руками стены, падал лицом в листья и плакал. Саранча все сидела на лестнице и не пропускала его наружу. Леня жевал листья - листья были перегнившими и горькими, он разбросал по коморке всю кучу тряпья - все трусы и лифчики. Набравшись отваги, он даже подходил к лестнице и стучал рукой по ступенькам, стараясь согнать саранчу с места - та не реагировала. Леня нашел на полу веточку и попробовал осторожно ткнуть ею в саранчу, но, когда веточка уже почти достала до насекомого, саранча вдруг зашевелилась и повернулась к Лене - он уронил веточку и скатился назад. Леня обреченно сел на пол под нижней ступенькой, обнял ноги руками и сидел неподвижно, глядя на страшное насекомое. По щекам его текли слезы. Сидел он долго - час, два, три - полоска света от двери незаметно передвигалась по коморке, и вдруг...
   Вдруг света стало больше - Леня поднял голову и зажмурился - дверь в коморку была открыта, а на верхнюю ступеньку - прямо рядом с саранчой - ступила чья-то нога. Ступенька скрипнула. Обладатель ноги присел на корточки, заглядывая внутрь коморки.
   - Да-а-аня!!! - закричал Леня.
  

***

   - Оп-па! - Турок выпрямился, шагнул на ступеньку и - чвак! - раздавив саранчу, спустился вниз, - Ты здесь, братан, - он загреб Леху в охапку, - А я так и знал. Я тебя вычислил!
   - Ка-ак ты меня нашел, Даня? - Леня захлебывался от восторга.
   - А хули делов? - Турок подобрал с пола трусы, - Чо это за байда? Ты чо, Леха, бельевой комплект с дурдома подмотал на всякий случай?
   - Не-е, это тут валялось, - ответил Бычок.
   - А-а, ясно, - Турок растянул резинку трусов, - Пионеры-клептоманы. Судя по размерчикам, девчонка лет двенадцати запаслась. Вот только в чем ее подружки теперь ходить будут? - Даня хмыкнул, - А как нашел - так это как два пальца обоссать - мы в детстве с тобой где всегда прятались?

***

   - А меня, значит в ментовку вызывают, - Турок шел неторопливо, делая скидку на инвалидную походку Бычка, - Так и так, говорят, с батей Вашим произошел эксцесс в дурдоме. Типа, заварушка номер один с человеческими жертвами. А потом, смотрю, они так невзначай про батю забыли и чота начали тобой сильно интересоваться. Знаю ли я тебя? В каких мы состоим с тобой отношениях? Есть ли у нас совместные дети от фиктивного брака? Я себе и думаю - неспроста такой гон. Заскочил к Серому, а у него мент знакомый есть - нормальный пацан на удивление, ну, участковый, хули там, почти что не мусор. Так этот чувак говорит, дали, мол, установку ловить кренделя одного опасного с дурдома. Вот все и сложилось. А найти тебя - нехер делать. Ну не ментам, конечно. Ты хоть одного мента здесь в округе видел когда-то?
   - Видел, - ответил Бычок.
   - А, ну да, - Турок поправился, - Это я пробалаболился. Ну, заходят они, конечно, к нам на район, если точная наводка есть, кого брать, а так чтобы прогуливались там, проверяли - а кто тут, бляха-муха, сидит под каруселью? - так их сюда не заманишь.
   Они пошли вниз по лестнице на пляж.
   - Это я к чему говорю, Леха, - продолжал Турок, - Искать тебя - нахрен никому не надо. Если сам высовываться в город не будешь по-дурному, то легко на районе отсидишься. А там, время пройдет - можно будет и в город потихоньку. Я еще понимаю, если бы ты реально был рецидивист, то они, может, еще бы полазили, поспрашивали жителей, типа, на предмет стукнуть, а так они не почешутся - ты ж, типа, не вор в законе, а просто человек не в себе.
   Они подошли к лодочной станции.
   - Я вот как решил, - Турок остановился и присел на лодку, - Ты тут поживи пока на станции. Там бункер у меня такой наверху - лучше квартиры. Жратву я тебе буду приносить каждый день или Маргошу присылать - у нее к тебе любовь. Разве что лишний раз по пляжу не тыняйся, а вообще, если искупаться захочешь, то за нефиг - вышел, искупался, погрелся на солнышке - никому до тебя дела нет. Поживешь тут до холодов, а там видно будет - может уже и рассосется все, - Турок поднялся с лодки и пошел вверх по железным ступенькам на второй этаж лодочной станции. Леха поковылял за ним.
   - А вон гляди, - Турок остановился на верхней ступеньке и показал пальцем в сторону пляжа, - Аквапарк построили. Вот бы нам такое, когда малыми были. Горки там разные, чтоб на жопе в воду съезжать - атас! Правда, еще не работает. Горки сделали, а море отошло за год, и съезжай теперь жопой в песок. Архитекторы Растрелли, еби его мать! - Турок подошел к двери "бункера" и постучал.
   - А-а кто там? - опасливо спросил Бычок.
   - Как это кто? - Турок довольно усмехнулся, - Муха!
  
   ДОРОГА-АКВАПАРК
  
   - Прикинь, Леха, - Турок живо ходил по комнате, размахивая руками, - Иду я как-то весной еще из дому в школу - Маргошку встречать, ну, блин, думаю, пройдусь по нашей дороге - чисто, ностальгия заела - кваску думаю выпью, на море с горы позырю, выхожу на финишную прямую, смотрю - дороги нет!
   - Почему нет? - спросил Бычок. Он уже наелся до отвала приготовленных Мухой пирожков с вишнями и лежал на пружинной кровати, укрывшись полосатым одеялом. Муха сидела на другой кровати, поджав под себя ноги и прислонившись к стене, и пила чай с пирожком.
   - А вот так! - Турок встал в театральную позу, - Нету дороги! Хер с маслом, а не дорога - навалена посредине куча битого стекла - ну это, типа, чтобы никто не совался. Я перелезаю, значит, через нее - там глина чисто и обрыв. Я к краю подошел, смотрю вниз, а дорога - вот она! - внизу лежит! Целиком упала, прикинь! Целехонька, да только вся внизу - море, видать, за столько лет подмыло, и она осела метров на десять.
   - Далась тебе та дорога, Данька, - улыбнулась Муха.
   - Не скажи, Таська, - ответил Турок, прыгая к ней на кровать, - Человек, как никак, жив хорошими воспоминаньями. А тут - ходишь-ходишь в школу одной и той же дорогой, в голове она у тебя сидит с детства, как память, а потом - бах! И в пропасть. Кусок детства в пропасть.
   - Не знаю, Дань, - Муха обняла Дамиана сзади и положила ему подбородок на плечо, - В детстве одни дороги, в старости другие. Что ж воспоминаньями жить? И потом, сам ведь говоришь - не пропала она, а внизу лежит. Вот и детство - внизу где-то лежит. Не достанешь.
  

***

   - Муха, проснись! - Турок толкал Талку в плечо, - Посыпайся, Тася!
   - Что? - Талка открыла глаза.
   - Леха пропал!
   - На улице посмотри.
   - Да нет его нигде! - сказал Турок голосом отчаяния, - Я проснулся, вечер уже - домой пора идти, Маргошка ждет, смотрю, а его нет в кровати. По пляжу прошелся, думаю, может, он искупаться пошел, так ведь он, блин, не купается - его в воду не заманишь...Аквапарк! - Турок стукнул себя ладонью по лбу и выбежал из комнаты.
   Они побежали по берегу в сторону аквапарка. На месте, где они когда-то сидели на сломанной шлюпбалке, теперь жили другие чудовища - несколько больших горок спускались к воде железными закрученными змеями. Турок подбежал к горкам и принялся бегать между ними, вглядываясь в темноту и зовя Леху по имени. Наконец, он остановился под одной из них и помахал Мухе рукой. Талка поспешила к нему.
   - Здесь он, - Турок показал на железную трубу, из которой доносился глухой стук, и слышались приглушенные толщиной железа вопли Бычка - Смотри, суки, что сделали, - Вместо того, чтобы спускаться в воду, горка выходила раструбом на песок и, по всей видимости, ее хозяева, решив не искушать желающих бесплатно прокатиться и отбить себе мягкие места, заварили выходное отверстие стальными листами. В эти листы Леха и гремел кулаками, издавая жалобные вопли.
   - Эй, Леха, успокойся, - Турок наклонился к трубе, - Щас мы тебя вытащим.
   - Газорезку надо, - сказала Муха, - Нужно сбегать попросить у кого-то.
   - Неа, не надо, - ответил Турок, - Внимание привлечет. Сразу слушок по району пойдет. Стуканут еще. Я его сам достану, - Турок побежал к лестнице и полез вверх по ступенькам.
   Муха села на песок, прислонившись к теплому железу трубы, и протянула ноги в воду. Через минуту она услышала в трубе грохот и новый поток воплей - Турок съехал на голову Бычку, и они забились вдвоем в тесноте, ругаясь и гремя железом.
   - Эй, вы там! - Талка постучала ладошкой по трубе, - Бум! Бум! Бум! - Как слышимость, придурки?! - Муха вскочила на ноги, забежала в море и принялась скакать в волнах прибоя, разбрасывая ногами брызги, затем выбежала на берег, упала спиной на песок, расставив руки в стороны и разбросав ноги, как звездочка - глаза ее смотрели в небо, грудь и живот тряслись...
   Муха смеялась...
  
  
  
   1
  
  
  
  
Оценка: 5.95*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"