- Ну... у вас что-нибудь болит, вас знобит, или наоборот, бросает в жар? Какие-то постоянные ощущения?
- А... да нет. Все в норме. У меня никогда ничего не болит. Вы же сами знаете. Ну хорошо, хорошо, извините.... Я... у меня такое ощущение, что в отличие от обычных... людей, я намного легче, на меня... не действует гравитация.
- Так-так. Замечательно. Скажите, госпожа Бреммер, вы влюблялись когда-нибудь?
- Нет.
- Вот так спокойно? Многие на вашем месте скрывали бы это, даже рассердились бы за столь бестактный вопрос.
- Я не чувствую в этом потребности. Так же, в общем, как и в...
- Ну-ну, продолжайте.
- Как и в любовных утехах.
- У вас вообще есть привязанности, симпатии?
- Пожалуй, только интерес. Уважение. Схожесть жизненных позиций.
- Ага. А что вы ощущаете, когда... когда питаетесь. Ведь ваша пища не совсем... кхм... нормальна.
- Да то же, что и все те, кому вообще нужна пища. Я ем.
- А удовольствие?
- Удовольствие?
- Люди придают этому огромное значение - даже еда должна приносить удовольствие.
- Для меня еда - только способ пополнить энергетические запасы организма.
- Так-так. А у вас не возникало желания вернуться к старым способам питания.
- Зачем? Я, по-вашему, похожа на извращенку?
- А по-вашему, наши предшественники были извращенцами?
- По-моему, они просто ленились найти другой способ, и придумывали себе отговорки о невозможности иного выхода. Люди когда-то тоже питались жуками и кореньями. Теперь большинство из них считают это неприемлемым.
- Вам случалось злиться, раздражаться?
- Нет. Только испытывать неудовольствие. Но обычно я быстро устраняю причину.
- Хм,... устраняете?
- Не всегда физически. Видите ли, я предпочитаю не нарушать законы.
- Вы доверяете другим прирожденным?
- Нет. Я доверяю только тем из людей, кого приручила. И то не до конца.
- Что ж, картина, в общем-то, типична, спасибо, что согласились принять участие в опросе, госпожа Бреммер. У вас есть краткое резюме?
- Да, пожалуй. Если мы существуем, значит как-то это объяснить можно. Именно поэтому я согласилась на интервью. Мне самой интересно, что же мы такое. Дерзайте, надеюсь, вы сможете разгадать тайну нашего бытия.
Рамиро
- Можете начинать.
- Благодарю. Ваше имя.
- Рамиро Дайсар.
- Место схрона.
- У меня их много, - улыбается худой черноглазый брюнет.
- Хм... назовите основное.
- Пару десятков лет назад я убил бы за такой вопрос. Однако... элитные кварталы Баратт.
- Не волнуйтесь, господин Дайсар, эти данные - только для статистики. Они не подлежат огласке.
- Я никогда не волнуюсь. Если мне что-то мешает, я просто убираю помеху. Однако, я уже сказал, что правила изменились. Продолжайте.
- Хорошо. Раса и возраст.
- Около восьмисот лет. Прирожденный.
- Спасибо. Начнем. Вам никогда не хотелось... стать человеком... смертным?
- Нет. Зачем?
- Ну как же. Радости бытия. Солнечный свет, жизнь с близкими и любимыми до глубокой старости.
- Пускай этим утешаются люди. Это иллюзия. Великая ложь, придуманная для того, чтобы не бояться смерти, которая рано или поздно придет к любому.
- А вы не устали от столь длинной жизни?
- Я не знаю, что такое усталость, грусть, боль. Они мне не помеха.
- Отлично. А что у вас с противоположным полом?
- Ничего.
- Как? Вообще ничего?
- А зачем мне противоположный пол? Мои дети - обращенные. Самые достойные из людей. А секс нужен лишь затем, чтобы воспроизвести потомство. Людям он еще помогает обрести наслаждение, но ведь они и устроены по-другому. Вам ли не знать?
- Значит, вы никогда не любили? У вас не было романов со смертными женщинами?
Смех. Невесомый, почти как шорох песка.
- Что может дать мне смертная женщина? Привязанность? Любая собака сможет дать то же самое. Любовь? Мне она не нужна. Секс? Об этом мы уже говорили. А уж если говорить о понимании. Как может понять меня тот, кто прожил двадцать, тридцать, даже сорок лет? Я знаю и помню столько, сколько они не смогут узнать за всю свою короткую жизнь.
- А чистота, невинность, доброе сердце?
- А зачем мне все это? Пусть лучше несчастная станет сестрой милосердия. Хотя бы принесет пользу.
- А юноши? Может, вас привлекали юноши?
- Нет. Не вижу в этом смысла, точно так же, как и в отношениях с противоположным полом.
- Вы доверяете кому-нибудь? Прирожденным, обращенным, смертным?
- Нет. Только себе.
- Понятно. Благодарим вас за интервью...
- Не благодарите. То, что я здесь - случайность.
- Что ж.... У вас есть, что сказать в заключение?
- Я не знаю, зачем вы копаетесь в прошлом и настоящем Прирожденных. И подозреваю, что не все так уж гладко. Но вмешиваться я не стану. Если уж я что-то отдал, значит, отдал. Сегодня это информация. Пользуйтесь, но не забывайте, что Прирожденные не любят, когда в их жизнь лезут с лупой.... Да и вообще, просто лезут. Адиос!
Сэйки
- Твое имя?
- Сэйки Миторо.
- Назови, пожалуйста, место своего схрона.
- Зачем?
- Это нужно для статистики. И все.
Девочка смешно наклоняет голову.
- Сэйки, ты уже должна знать, что такое "статистика". Сколько тебе лет?
- Семьдесят два, - улыбка девочки должна быть кокетливой, но от нее бросает в дрожь.
- Вот видишь. Будь добра, назови место схрона.
- Рабочие кварталы Среднего Батерлоо.
- Твоя раса.
- Обращенная.
- Замечательно. Начнем. Сэйки, ты помнишь своих родителей?
- Может мне и семьдесят с лишним лет, но склерозом я не страдаю.
- Тогда.... Ты по ним скучаешь?
- Лет шестьдесят назад... даже пятьдесят - скучала. Потом их не стало, а человеческие привычки забылись. Я не чувствую больше скуки, боли, любви, привязанности. Ничего. Только голод. Иногда.
- А что ты чувствуешь, оставшись навсегда в теле двенадцатилетней девочки?
- Иногда я не могу поднять что-то тяжелое, и это... неудобно. Но мне всегда помогают. Еще... сложно быть наравне с теми обращенными, кто успел вырасти физически. Или с Прирожденными - эти вообще недосягаемы.
- А ты никогда не страдала оттого, что уже давно могла бы полюбить кого-то, выйти замуж, родить детей?
- Вы серьезно? Останься я человеком, меня бы уже не было в живых. Может, война бы меня и не доконала, но тяжелый труд, тяжелые роды и нищета убили бы меня уже лет двадцать назад. Я могла бы эмигрировать, как это сделала, став обращенной. Но молодые женщины часто попадают в незнакомой стране в дурную историю. А дети - разве что в приют. По крайней мере, достаточно умные дети.
- Значит, в нынешнем... состоянии у тебя не было потребности кого-то любить, испытывать к кому-то привязанность?
- Нет. Зачем? У меня была особая связь, как у всех обращенных. Но моего прирожденного убили лет десять назад. С тех пор я - сама по себе. Любить кого-то еще - пустая трата времени. То есть... я и не могу. Да и не хочу тоже.
- А ты не сожалеешь?
- О чем?
- О своем Прирожденном.
- Нет. Он был груб и глуп. А я была к нему привязана, словно поводком. Это доставляло некоторые неудобства. К тому же, он сперва вообще мной не интересовался. Он пришел к нам с войной. Был одним из тех, кто искал в нашей деревне партизан. Я просто не вовремя оказалась у него на пути. Он утолил голод, и по собственной глупости обратил. А потом просто бросил, - девочка помолчала, - мне пришлось самой учиться жить дальше. Я пол деревни убила, прежде чем сообразила, что не могу питаться всегда в одном и том же месте. И тогда я ушла. А он... он нашел меня уже здесь. И заставил красть для него - я, видите ли, достаточно маленькая, чтобы быть незаметной.
- Хорошо, Сэйки. Скажи, ты кому-то доверяешь?
- Только своим питомцам.
- Каким?
- Я приручаю крыс. Они - единственные существа, которым я могу полностью доверять.
- Спасибо, Сэйки, у тебя есть, что сказать в заключение?
- Я хочу...а дайте шоколадку? - девочка кокетливо хлопнула ресницами, но тут же посерьезнела. - Я всего лишь пошутила. Мне нечего сказать. Я хочу домой.
Анна
- Виктор, убери свет, пожалуйста, глаза устали.
- Как скажешь. Анна... ты уверена, что хочешь записать и свое интервью?
- Вик... мы об этом уже говорили.
- Хорошо. Имя, возраст?
- Анна Хель. Сто лет ровно.
- Вы еще считаете?
- Считаю. Не могу не считать.
- Ясно. Место схрона.
- город Невия, квартал Королевского Милосердия.
- Ваша раса.
- Инкори. Я... должна рассказать подробнее.
- Конечно. Слушаю.
- Вы знаете, как появляются на свет Прирожденные? То есть, конечно, знаете. Они приходят с того света. Словно возвращаются, чтобы мстить кому-то. Они - нежить. Физически они уже мертвы, но никогда не умирают. Забавный парадокс. Обращенные - и того проще. Когда-то были людьми, а теперь подобия Прирожденных. Но есть исчезающе малая доля тех, кто оказался странной ошибкой - насмешкой над существующим порядком вещей. Инкори - плод любви человека и Обращенного. Всегда - обычной женщины и обращенного мужчины. Никогда - Прирожденного. Почему я назвала нас странной ошибкой? Потому что... ни Прирожденные, ни Обращенные не испытывают чувств и эмоций. Более того, физически они не способны к соитию или зачатию. И лишь в очень редких случаях только что обращенный мужчина, еще сохранивший эти человеческие способности, может зачать Инкори. Мы тоже бессмертны, тоже зависим от... определенной диеты. Но мы - живы. Мы чувствуем, ощущаем, можем любить или ненавидеть. И я считаю это нашим проклятьем. Потому что мы чужие и для Прирожденных и для людей.
- Значит... из-за этого вы предложили Королевскому обществу провести статистические исследования среди темной стороны Орло?
- Да.
- Но ведь это наказуемо. Личные мотивы...
- Обществу это известно, но у них свои причины. Мы пришли к соглашению.
- Что ж. Вы сказали, что испытываете эмоции. Каково это?
- Плохо. Отрицательные эмоции дурны сами по себе. Положительные... столько уже сказано о том, как больно любить тех, кто уйдет раньше тебя - друзей, родных, близких. Прирожденных и Обращенных любить почти невозможно. Они ведь даже не смогут тебе ответить. Остаются люди и... другие Инкори. Но таких как я слишком мало. Можно сотни лет не встречать ни одного из нас. И я... столько раз уже причиняла боль смертным, уходя или заставляя уйти их из моей жизни. Вот только больно при этом было и мне. Каждый раз.... Я думала, с годами я привыкну, перестану открываться людям, стану черствее. Но... так и не смогла. Как не смогла и стать одиночкой.
- Анна, скажите, а у Инкори... бывают дети?
- Слава Вечности, хоть этого несчастья мы лишены. Мы словно лошаки - не можем зачать потомство.
- Почему же, несчастья?
- Потому что самое страшное, что может произойти с матерью - это если она переживет своих детей.
- Но зато увидит внуков и правнуков, и пра-правнуков, - Вик улыбается, ему не понять.
- Это уже не важно. Важна сама потеря. И... я вряд ли смогла бы быть рядом.
- Что ж. Чего же вы ожидаете от своего исследования?
- Надежды. Надежды на то, что я смогу разобраться в природе темной стороны. В том, кто мы такие и, может быть... может быть, найти какое-то средство стать... иными. Я не знаю. Но я пойду до конца.