Вот уже два месяца, как Юра был влюблен. В светловолосого ангела, девочку Лизу из соседнего класса. Раньше не замечали друг друга, а тут вдруг столкнулись на переменке. Глянув в ее лицо, Юра сразу понял: “Она!” И сердце в груди сладко запело. Не зря говорят: сердце не ошибается.
Он чувствовал, что Лиза тоже к нему неравнодушна. Иначе зачем бы ей ходить с ним на все боевики, хоккейные и футбольные матчи? Он специально приглашал ее туда, куда обычно не ходят девушки. Лиза не отказалась ни разу. Друзья сказали, что это неспроста. Да Юра и сам видел: Лиза всегда краснела, смущалась при встрече. Хотя с чего бы ей робеть перед ним? Ведь он - самый обычный парень, а она - ангел, почти королева. Добиться ее расположения мечтали многие.
Часто, стоя перед зеркалом, Юра “репетировал”: надевал выходной костюм, вставал в красивую позу и начинал говорить о любви. Он был уверен: самые лучшие, самые важные слова он скажет Лизе именно так. Чтобы навсегда запомнились. Вот только найти бы подходящий момент. Не в кино же говорить о любви, когда с экрана рычат монстры, зрители за спиной жуют поп-корн, а руки, обнимая любимую, дрожат и потеют...
Но время шло, близился выпускной и получение аттестата, а момента все не было. Друзья советовали “не откладывать дело в долгий ящик”. Юра и сам так считал: окончив школу, однокашники, может быть, больше никогда не встретятся. Поступят в вузы, устроятся на работу, разъедутся по разным городам. Но как решиться?..
ххх
Ближе к маю Юра начал “репетировать” особенно усиленно: понимал, что решающий день вот-вот настанет. Он стеснялся всех, даже друзей. Единственным зрителем его “спектаклей” был домашний попугай Кеша. “Кеша хороший... хороший... Люблю!” - повторял он иногда заветные слова. “Замолчи!” - больше всего на свете Юре хотелось запустить в попугая подушкой, до того он его раздражал. Его косноязычная речь казалась Юре пародией на собственные чувства.
Развязка наступила внезапно. Лиза сообщила, что родственники в Москве нашли ей работу, поэтому оставаться на родине нет смысла. Сдав выпускные экзамены, придется сразу ехать туда: престижная иностранная фирма, большая зарплата - такая возможность даже москвичкам предоставляется крайне редко.
Им оставалось две недели. Юра понимал: не скажи он сейчас своих слов - потеряет Лизу. У нее будет работа, новое общество, жизнь в крупном городе; пройдет время, и она перестанет вспоминать их совместные походы в кино, будет смеяться при мысли о футбольных матчах... Запинаясь, Юра пригласил Лизу к себе в гости - на чай. Про шампанское говорить не стал...
ххх
Лиза не удивилась ни хрустальным бокалам, ни сервировке. Она сидела, вытянувшись в струнку, словно чего-то ждала. Юра чувствовал, что она хочет услышать те самые, “главные” слова, но язык словно прирос к небу. Он включал заранее подобранные кассеты с лирическими песнями. “Аморе, аморе... Ай лав ю”, - пел магнитофон. “Лиза, ты понимаешь?” За окном темнело. “Что ж тут не понять? У нас вечер. А у людей любовь...”
Время шло, часы тикали, темнота сгущалась. А главные слова все еще так и не были сказаны. Лиза нервничала, то и дело поглядывала на часы: родители велели ей быть дома не позже двенадцати. “Ты не нервничай, я тебя провожу...” “А что сидеть-то? Может, начнем собираться?”
Он с ужасом осознавал, что не может исправить положение: он просто не в состоянии заставить себя сказать ей ЭТО... Он готов был расцарапать свой пересохший рот, неповоротливый язык, который, как оказалось, не мог вымолвить ничего, кроме ерунды; он презирал свою робость, свое стеснение, свои никчемные потные руки; он ненавидел всего себя - и чувствовал, что погибает.
Лиза молча накинула плащ, взяла сумку. Сейчас он проводит ее до квартиры, и все... Она уйдет навсегда. Мрачный попугай, на фоне темной стены, печально сидел в клетке. Юре казалось, что он смотрит на него с укоризной. “И правильно! Я ничтожный человек, - вздохнув, Юра положил руку на клетку. - Да, Кеша...”
- Да, Кеша! - вдруг попугай заметно оживился - видимо, не ожидал, что на него обратят внимание. - Кеша хороший! Я люблю Лизу! Ты мой свет в ночи! Единственная, любимая! Н-ненаглядная!
Девушка застыла в дверях, как изваяние:
- Откуда... откуда он слышал это?
- Лиза, прости! - в темноте не видно было, как Юра залился краской. - Я много месяцев повторял эти слова. Тебе не решался сказать, стеснялся... Репетировал перед попугаем...
- Ты - репетировал перед попугаем?! Много месяцев?!. И - молчал со мной?!.
Вдруг вечер показался им до обиды коротким. Они стояли у порога, целовались; кассета с музыкой кончилась, но они этого не заметили. Может быть, потому, что рядом с ними в клетке продолжал кричать попугай, выкрикивая свои “главные” слова. Те самые, которые они не могли сказать друг другу столько напрасных месяцев:
- Люблю! Обожаю! Единственная! Ты - моя королева!..