Аннотация: Скорее отрывок, нежели полноценное произведение. Хочется узнать чье-либо мнение по поводу.
Хотелось плакать, но с детства выработанная привычка держать маску ледяного спокойствия не отпускала даже тогда, когда я была наедине с собой. А может быть, дело было еще и в том, что стоило один раз дать слабину и ничто не сможет сдержать ни потока слез, ни отчаянной боли, закрытой на самый надежный замок в самом дальнем уголке моей души.
До чего же ужасно быть пленницей в собственном доме. Не хватает только цепей, кандалов и рабского ошейника, впрочем, пара дюжих охранников неотступными тенями, следующими за мной по всему замку, а сейчас подпирающих двери покоев с другой стороны, вполне это компенсируют. И если бы не мой проклятый титул и какие-то туманные обязанности императрицы, о которых я почти и не думала всю свою недолгую жизнь, давно бы наплевала и сбежала, благо тайных ходов в замке огромное количество, а местные леса никто не знает, лучше, чем я.
Только, если я так поступлю, в тот же миг, когда заметят мое исчезновение, казнят немногочисленных, но все же верных мне подданных, которые в данный момент находятся во вполне себе тривиальной темнице с железными прутьями, крысами и кандалами. Уж лучше бы и я там сидела, чем вот так в своей комнате, изредка выбираясь на фальшиво-приторные ужины и одинаково бесполезные беседы с тираном, захватившим мой дом, убившим моих родителей и добрую половину королевства. Приходится сидеть с бесстрастной миной и выдавливать из себя какие-то реплики, когда единственное, что я желаю - это всадить ему десертный нож в сердце (или вилку в глаз).
- Миледи, его Величество просит вас поторопиться, - без стука вошел один из охранников приставленных ко мне. Еще один претендент на усекновение столовыми приборами.
- Выйдите вон, - приказала я ледяным тоном. Охранник попятился под моим взглядом, но все же остался в моих покоях.
- Его Величество не любит ждать, - повторил он.
- Передайте его Величеству, что от плохих манер его людей у меня разболелась голова, и я не смогу присутствовать на ужине, - я снова повернулась к зеркалу, бесстрастно глядя на свое отражение.
А я побледнела. Раньше у кожи не было такого оттенка могильного савана. Впрочем, раньше я столько и не переживала. Спала ночами, не просыпаясь от кошмаров. Беззаботно жила, не думая о том, что каждый миг веду опасную игру по неизвестным правилам, где за каждую мою ошибку платят другие. Своими жизнями. Сейчас бы я с легкостью отдала свою ради спасения их, но боюсь от этого будет мало толка. Ему я нужна лишь в качестве куклы, которой можно манипулировать, если же освободить тех, кто дорог мне, то последние веревочки будут обрезаны...
- Пожалуйста, миледи. Вы же знаете, что его Величество делает с теми, кто приносит плохие новости, - повторил охранник. Я, оставаясь неподвижной, посмотрела на его отражение в зеркале. Еще молодой. Симпатичный, с глазами проникновенного нежно-голубого цвета. Наверное, у него есть семья, где-то там, в том королевстве, о котором я предпочитаю не думать и правителя которого ненавижу лютой ненавистью.
- Я предупреждала вас о последствиях, которые последуют за тем, если вы еще раз войдете в мои покои без стука и без моего разрешения, - ответила я, по-прежнему, не оборачиваясь. Я также сидела, сложив руки под подбородком и глядя в одну точку. И голос мой был ледяным. О, всемогущие боги, если бы вы только знали, скольких сил мне стоило держаться, когда на самом деле хотелось лишь плакать, груз, легший на мои плечи, оказался слишком тяжелым, и я вот-вот должна была сломаться.
- Прошу вас, Миледи, - в его голосе прозвучали испуганные нотки. Тоже мне страж Первого Дивизиона, или мне лапши на уши навешали по поводу профессиональной пригодности моих охранников. Стоит ли говорить, что тиран убивал гонцов, приносивших плохие вести. Можно подумать мне есть дело до того жив или мертв один из тех, кто убивал моих людей, тех кого я должна была защищать.
- Я отужинаю с вашим королем. Но, если еще хотя бы раз забудете о том, что я - королевской крови. Если ваши действия, слова или даже помыслы оскорбят меня - следующим главным блюдом за нашим ужином с вашим королем - будет ваше сердце, - отрезала я ледяными фразами. Я даже соизволила обернуться и произнести, это глядя в глаза моему собеседнику. Стоит ли говорить, что за последние недели мне стало невозможно подолгу смотреть в глаза...
В коридоре царила гробовая тишина, нарушаемая лишь клацканьем доспехов моих охранников и стуком моих каблуков. Интересно, зачем им надо нацеплять на себя полную амуницию с невероятным количеством оружия. Неужели думают, что меня будет кто-то похищать из замка или я приму настолько отчаянную попытку бегства. Что ж, тогда они либо идиоты, либо слишком хорошего мнения о моих боевых качествах.
- Черт! - впервые за долгое время я позволила себе какие-то эмоции. Длинный шлейф платья зацепился за неаккуратно торчавший гвоздь. Я резким движением дернула подол, наверное, там будет дырка... Неважно. Я не имею права позволять своим эмоциям брать верх, тем более в присутствии этих клоунов. Стоит один раз дать слабину и тогда на свободу вырвется нескончаемый поток боли, слез и бессильной злости. А мне еще необходимо выдержать эту экзекуцию, то есть ужин... С каким бы удовольствием я ему яда бы подсыпала...
Мы остановились у массивных дверей в трапезную. Я бросила ледяной взгляд на одного из охранников. После пары секунд колебаний он немного склонил вперед голову и открыл передо мной дверь. Надо же, как быстро мы обучаемся этикету, стоит пригрозить гневом их господина.
Я вошла в зал с гордо поднятой головой, фокусируясь на мозаичных потолках и витражном окне в другом конце зала, потому что мне невыносимо было смотреть на чужие флаги и гербы в родном замке. И на того человека, которого я так люто ненавидела.
Вот он - человек, которого я ненавижу. Он молод, наверное, всего лишь на пару лет старше меня. Но уже за это время он приобрел славу очень жестокого, хитрого и удачливого воина и правителя, безжалостно сокрушающего своих врагов. Должна признать, что наши с ним предки очень давно основательно не поделили нечто настолько существенное, что до сих пор горел огонь той вражды.
Он красив. Красив той пугающей, демонической красотой, которая меня обычно и привлекает в мужчинах. И я не могла отрицать того, что даже сейчас он неимоверно притягивает меня. Но вместе с тем он также внушает какой-то иррациональный страх. Чем-то его образ напоминает демонов из мифов и сказок: прямые черные волосы чуть ниже плеч и поразительно светлые, почти прозрачные глаза с легкой синевой. Еще и одежду постоянно черную носит. Но скорее всего причина моего страха в том, что я никогда не могла угадать, какие эмоции он испытывает, хотя лица всех окружающих людей всегда были для меня открытой книгой.
- Вы задержались, принцесса Эласса, - бросил он равнодушным тоном. Специально назвал меня так. Так, как всегда называли меня подданные до того момента, пока не началась эта проклятая война, отнявшая у меня родителей и сделавшая императрицей.
- Если вы изволите обращаться ко мне по имени, прошу называть меня императрицей Элассианой, - мой тон был по-прежнему ледяным, но сегодня выдерживать мину удавалось намного хуже.
- Императрица Элассиана, вы же отдаете себе отчет, что оканчивается срок, данный мной вам на раздумья? И, если вы не дадите ответ, или он меня не устроит, последуют незамедлительные карательные меры, - по его тону я поняла, что он улыбается.
- Вы будете проводить публичные казни людей, оставшихся мне верными с моим обязательным присутствием, даже, если меня придется тащить на поводке, - процитировала я его слова.
- Так, вы готовы дать ответ императрица Элассиана. Я жду с нетерпением, - спросил он. Мой титул был произнесен с нескрываемой издевкой. Впрочем, чего еще я ждала.
- Вы же с самого начала знали, что я не могу ответить чем-либо иным, кроме того, что вас устроит. Впрочем, если вам доставляет удовольствие мое унижение, я готова подтвердить свое согласие на наш брак. При чем не только вам лично, но и всему вашему двору, - ответила я, наконец, посмотрев на него. Иногда мне кажется, что он тоже пытается разгадать меня, но не может. И это то ли злит его, то ли подогревает любопытство.
- Что ж, это было вашим решением, императрица Элассиана, - продолжил он с изысканной ухмылкой. Я стиснула ножку кубка с вином, искренне благодаря богов за то, что кубок металлический, потому как стекло с легкостью рассыпалось бы в моих руках. А я не могла показать ему насколько плохо контролирую сейчас свои эмоции.
- Вы же понимаете, что у моего согласия на брак есть определенные условия, - продолжила я ровным тоном. Да, спасибо все-таки моим учителям, никогда бы не подумала, что уроки этикета окажутся настолько полезными.
- Это вы должны понимать, что условия здесь ставлю я, а не вы, - ледяным тоном бросил он. Титаническим усилием воли я заставила себя смотреть ему прямо в глаза.
- Что ж, топите страну в крови. Казните моих подданных. Играйте в свои игры. Можете и мне за компанию голову отрубить, - ответила я, не отводя глаз. Пальцы машинально что-то сжимали, кажется, это были рукояти столовых приборов.
- Вы не боитесь, императрица, что высказанные вами пожелания будут исполнены? - спросил он с холодностью. Он явно выигрывал в этом поединке взглядов. Хотя бы потому, что он не чувствовал страха, поднимающегося откуда-то изнутри и плавно переходящим в нервную дрожь. Я же на самом деле была в проигрышном положении, и не мне надо было ставить условия, но я и так слишком многое потеряла, и сейчас просто хотела хотя бы каких-то гарантий для тех подданных, которые томились в темнице, для моего народа, для кого-то, кто доверил мне свои судьбы и души, кого я не смогла защитить...
- Я не хочу, чтобы вы заставляли меня что-либо делать исключительно угрожая жизни и здоровью тех, кто мне дорог. Если я стану вашей женой, то вы даете гарантии их безопасности и отпускаете из темницы. Также вы гарантируете безопасность моего народа, который сохранят лояльность к вашему правительству, при условии, что я останусь правительницей Элдасионна, как независимого государства под протекторатом вашей империи. И я клянусь, что буду беспрекословно исполнять любые ваши просьбы и пожелания. В противном случае, я до конца дней своих буду бунтовать, наплевав на то, какой ценой мне станет этот бунт, - произнесла я спокойным тоном, когда в душе моей бушевали дикие эмоции. Какое унижение! Элдасион - под протекторатом чьей-то там империи!
- Не слишком ли много условий, императрица? - снова спросил он. Еще раз с той же самой ни чем не прикрытой насмешкой. Впрочем, выражение его лица немного смягчилось.
- Достаточно для того, чтобы их выполнить. Тем более, что они не слишком противоречат вашим первоначальным планам, - я старалась быть сдержанной и холодной. Но была уверена в том, что он заметил некое облегчение в моей позе, моем тоне, также как пару минут назад мое напряжение и страх.
- Что ж, императрица Элассиана, завтра мы объявим о нашей помолвке перед почетной публикой, - ответил он.
- Это значит, что вы принимаете мои условия? - спросила я.
- Это значит, что они не идут вразрез с моими планами, - ответил он.
- Какие у меня могут быть гарантии того, что вы сдержите слово и не казните весь мой двор на следующий день после свадьбы? - я снова напряглась. Все-таки такие поединки были непривычны для меня. Не надо было, наверное, родителям полагать, что я буду лишь верной опорой своему будущему супругу (гипотетическому будущему супругу), который и будет в основном заниматься подобными щекотливыми делами.
- Думаю, что вам придется положиться исключительно на мое честное слово. Но, можете удостовериться у кого угодно в том, что я всегда выполняю свои обещания. Чем же вы можете гарантировать, что свадьба все-таки состоится? - спросил он.
- Быть может, тем, что в случае чего вы без малейших угрызений совести отправите к праотцам весь мой двор, прислугу, любого встречного? - я искренне старалась, чтобы мои слова звучали язвительной любезностью, а не приглушенным шипением...
- Вы переоцениваете мою жестокость, - спокойно заметил он. Я едва сдержалась от усмешки. Скорее, уж недооцениваю.
- Вы уже лишили меня свободы передвижений, сделав рабыней в собственном доме. Но это можно вытерпеть. Это даже закаляет дух. Но и этой свободы вы меня лишите, сделав рабыней нашего будущего брака, обязывающего меня делить с вами постель и душу. А знаете ли вы большее наказание и большую жестокость для жителей Элдасиона, чем лишение свободы? - спросила я, снова отвлекаясь на витражное окно, сквозь которое проходил свет и слышен был шум моря. Море и свобода - вот они извечные символы Элдасиона... Море и Свобода. Свобода и Море...
Мое государство всегда отличалось свободолюбием. Наверное, не даром его когда-то основали вольные мореплаватели, проще говоря пираты, но с определенной примесью благородства. Конечно, те времена давно прошли, и правители давно перестали напиваться ромом, петь непотребные песни и грабить торговые суда, но любовь к свободе оставалась до сих пор. Поэтому протекторат другого государства, а проще говоря рабство, замененное красивым и длинным словом, было очень болезненно. Но, впрочем легче, чем подавление бунтов, казни и жестокие бойни, будто бы войны было мало. И, конечно, это все стоило того, чтобы перешагнуть через мою гордость и ненависть к этому человеку.
Месть - это блюдо, которое лучше подавать холодным. Но я была вовсе не уверена, что смогу выдержать. Я придумала месть. В один из таких же вечеров, полных боли, отчаяния и ненависти. Ненависть - не лучший советчик. Она застилает глаза, пробуждает те чувства, на которые ты раньше не была способна. Например, я никогда не думала, что смогу искренне желать кому-то мучительной смерти, непременно от моих рук. Более того холодно и равнодушно спланировать эту смерть. И не ощущать от этого никаких эмоций. Все то время, прошедшее с момента проигрыша в этой проклятой войне и захвата Мирассы - столицы Элдасиона, я училась забывать о своих чувствах, каких-либо моральных принципах, оставляя только клятвы, данные мной в тот момент, когда я приняла титул императрицы, и заледеневшую ненависть к человеку, которого я непременно уничтожу. Не сейчас, спустя годы. Тогда, когда моя месть станет достаточно холодным блюдом.
Ночью становилось особенно страшно. И было особенно сложно сдерживать ту боль, которая накопилась в моей душе. Я отпустила служанку, после того как она помогла снять платье, сказав, что с прической разберусь сама. Намеренно, выставила ее из покоев слишком рано, желая просто побыть одной.
Окно было распахнуто настежь. До меня доносился запах моря, его шум. Я росла вместе с этим запахом, звуком. Замок стоит на неприступной скале, а с другой стороны его окружают дремучие леса. А чуть левее можно спуститься к аккуратному пляжу. Впрочем, даже до высот моих покоев доносятся звуки и аромат моря. Только оно всегда позволяло мне чувствовать себя элдасионкой. Внешне я отличалась от типичных жителей, высоких, загорелых, светловолосых и синеглазых. Именно с той редкой светлой синевой, которую так легко принять за голубой, но совершенно точно невозможно с ним перепутать. Я же была невысокой, с очень светлой кожей, темно-каштановыми волосами, отливающими на солнце красным. И глаза у меня были ярко-зеленые, кошачьи...
Откуда-то изнутри комнаты раздался тихий стук. Я резко подхватилась и подошла к расписному гобелену, изображавшему морскую бурю. Почти никто не знал, что в каждой спальне императорской семьи существует потайной ход, позволяющий выйти к морю, а также соединенный в обширную сеть с другими ходами. Я отодвинула гобелен и с силой дернула за подсвечник (потайные механизмы давно не смазывали).
Из черного провала, откуда веяло плесенью и подземельным смрадом, буквально упал на меня высокий светловолосый парень, в котором я лишь спустя пару минут смогла опознать нашего менестреля.
- Фениус? - спросила я, с опаской покосившись на дверь. Стены, конечно, толстые, а покои - большие, но все же полной звукоизоляции здесь не было.
- Ваше Величество, - он непринужденно улыбнулся, удобно располагаясь на моих коленях. Насколько я могла судить по беглому осмотру, менестреля довольно серьезно побили, но вроде бы открытых ран не было.
- Что случилось? - снова спросила я, помогая ему присесть и опереться на кровать. Следом я дернула за шнурок, держащий тяжелые бархатные занавески, пологом нависающие над моей кроватью. Даже, если кто-нибудь войдет, они вряд ли заметят постороннее присутствие в моих покоях. Дыра за гобеленом машинально закрылась спустя пару минут после своего открытия...
- Думаешь, легко сбежать от ретивых слуг чужого короля? - легкомысленно отшутился менестрель. Можно подумать, что я должна оскорбиться от подобного панибратского тона, но приближенные к императорской семье всегда обращались к нам так. Одна из особенностей монархии Элдасиона - церемониал нужен только на официальных встречах, и то лишь в присутствии посольств, правителей и прочих, обремененных властью особ из других стран. А менестрели и шуты в принципе всегда могли обращаться к властьимущим особам без титулов и регалий...
- Ты же должен был быть в дальних пределах, куда эвакуировали добрую часть двора, когда стало ясно, что столица не устоит, - изложила я факты.
- Ни один элдасианец не станет отсиживаться, когда над его домом нависла угроза, - произнес он с некоторой патетикой. Впрочем, не время для насмешек, да и смеяться совершенно точно не хочется. Последние несколько месяцев настолько меня вымотали, что иногда нет сил даже просыпаться по утрам.
- Ты представляешь, что случиться, если тебя застанут в моих покоях. Это при условии, что с завтрашнего утра я - официальная невеста тирана, - я продолжала нервно коситься на дверь, периодически выглядывая из-за кровати.
- Вы согласились?! - Фениус неосмотрительно повысил голос, резко вставая на ноги. Я выглянула из-за кровати, напряженно глядя на дверь. И параллельно усаживая менестреля на пол.
- Тише. Там стража, - шикнула я на него, мысленно возблагодарив богов за туговатых на ухо охранников. Или за их полуночный сон.
- Как ты могла согласиться на такое, Эласса? - спросил он уже тише, но со все той же возмущенной интонацией. Тоже мне воспитатель нашелся. Нет, конечно, мы дружим настолько насколько могут быть друзьями наследная принцесса и менестрель. Когда-то между нами даже была некая романтическая привязанность, но ему определенно никто не давал права отчитывать меня и возмущаться моим взрослым и продуманным решениям.
- А что ты предлагаешь? Отвечать гордым отказом до тех пор, пока он не устроит публичной казни всех жителей Элдасиона? Любоваться жестокими подавлениями бунтов. Чтобы потом сидеть на руинах и радоваться тому какая я гордая и насколько сильна моя воля? - начала я возмущаться. Не оттого, что собиралась что-то доказывать менестрелю. Просто очень давно хотелось поговорить с кем-нибудь без необходимости прикрываться холодной маской вежливости и неприступной гордости. Быть может, даже просто по-детски хотелось услышать слова поддержки в этом непростом решении.
- Успокойся, я же не думал, что все настолько серьезно, - не устоял под шквалом моих объяснений менестрель. Хотя, возможно, просто устал и не хотел спорить. Мы все просто устали, но я не имела права признаться в этом даже самой себе.
- Как еще может быть, Фе? - немного смягчившись ответила я.
- На самом деле нет другого выхода? - спросил он. Менестрель прекрасно понимает каких усилий мне стоило это согласие на брак и чего будет стоить столь близкое замужество. Или делает вид, что понимает это.
- Может быть, и есть, но я его не вижу. По крайней мере тот самый выход, в котором не будет проливаться невинная кровь моего народа. Протекторат - это не так уж плохо. Нам необходимо немного отдохнуть. А потом мы вернем свою свободу, даже, если для этого придется разрушить всю империю Тирана, - тихо произнесла я. Наверное, впервые за долгое время я поделилась этими мыслями с кем-то посторонним. Тем, кому доверяла практически в безграничной мере.
- Это похоже на план, принцесса, - мягко улыбнулся он. Все-таки приятный у Фениуса голос, даже, когда он просто говорит, можно утонуть в его бархатистых переливах. Неудивительно, что в менестреля влюблена большая часть придворных дам.
- Ты же понимаешь, что подобное случиться очень не скоро. И многое может измениться, - ответила я, принимая несколько более расслабленную позу.
- Например, императрица Элассиана полюбит своего мужа, - немного саркастичным тоном добавил Фениус.
- Никогда, - я резко выпрямилась и гневно посмотрела в сторону менестреля. Да, вышло не очень эффектно... Я глубоко вздохнула и продолжила уже более спокойным тоном. - Никогда этого не случиться. Я скорее вырежу себе сердце, чем позволю ему что-то чувствовать к безжалостному убийце, погубившему столько душ.
- Он был одним из принцев, претендовавших на твою руку. Тогда, когда ты очень жестоко отшила всех своих женихов, - добавил менестрель спустя минуту тишины.
- И что ты хочешь этим сказать? - спросила я. Он же никогда не говорит ничего просто так. Этим Фениус здорово напоминал мне одного очень старого слугу, который всегда говорил что-то значимое, скрытое за обыденными фразами.
- Может быть, управлять твоим супругом будет легче, если он не растерял нежных чувств к тебе, - глубокомысленно добавил менестрель. Я невольно представила тирана любящим супругом или робким поклонником. Что ж, картина получилась манящая, удивительная даже. Впрочем, я быстро вспомнила, кто он такой...
- Не думаю, что это чудовище способно испытывать нежные чувства. Впрочем, даже если бы это было так, я не стала бы играть на подобном. Это слишком низко и недостойно меня, - я ответила скорее машинально, чем на самом деле ощущая что-либо. Наверное, только сейчас я готова была признаться сама себе, что настолько устала, что мне уже все равно...
Я стояла перед зеркалом, пытаясь изобразить хотя бы какие-то эмоции, но получилась только на удивление кислая улыбка. Забавно, но я не могла даже как-то оценить свой образ в целом, все отражалось в моем сознании какими-то кусками, недосказанными фразами и разбитыми осколками. И так было с того самого дня, когда войска тирана вошли в столицу. Помниться, тогда я держала в руках какую-то хрустальную безделицу, звон от ее падения до сих пор стоит в ушах... Вот и сейчас: я вижу свои глаза, горящие на бледном лице яркими, лихорадочными пятнами... Вижу темные синяки под этими глазами. Нездоровый белый цвет кожи, на котором еще большим контрастом смотрится черное платье. Кажется, в последнее время я не носила другого цвета... Волосы, заплетенные в сложную косу, какие-то украшения в них. И вижу красивый кулон на золотой цепочке с изящным темно-зеленым камнем в виде капельки. Сначала мне показалось, что это изумруд, но нет. Это был элассионит. Редкий камень, наделенный магическими свойствами, стоит тысячи изумрудов... Меня назвали похожим именем за то, что мои глаза такие же, как и цвет этого камня...
- Вам не нравится мой подарок, императрица? - спросил тиран. Я вздрогнула, настолько неожиданным показался его голос в этой тишине.
- Не люблю элассиониты, - ответила я холодным, тоном, прекрасно понимаю, что оскорбляю его. Но, право слово, мне надоели уже эти танцы на минном поле. Кроме того, на самом деле от этого магического камня у меня всегда начиналась мигрень. А почему-то все знакомые и незнакомые личности считали своим долгом подарить мне какое-нибудь изделие из элассионита, раз уж меня так назвали...
- Я не знал, - ровным тоном ответил тиран, не меняя позы. Почему-то я неловко чувствовала себя под его пристальным взглядом. Не могла избавиться от неприятного ощущения, что он будто бы читает мои мысли.
- Этим вы мало отличаетесь от остальных, - ровным тоном заметила я. Да, такое высокомерное и презрительное отношение, наверное, было единственным, что у меня осталось. И думаю, что он это понимал и в ближайшее время собирался каким-либо образом лишить меня и этого. Только не думаю, что он знал, что лишенная всего я способна на самые отчаянные меры. И он даже не представляет, чем эти отчаянные меры могут завершиться...
- Думаете, ваше презрение меня задевает? - спросил он. Он смотрел на меня с ленивой грацией хищника, внушая какой-то неконтролируемый страх и почти такое же желание. И эти незнакомые чувства вносили смятение в мое сознание, практически разрушая все мосты и маски, скрывающие меня от мира в течение всей моей жизни.
- Думаю, что вам все равно, как я отношусь к вам. Но, возможно, вы желаете еще больше унизить меня, потому мое презрение доставляет вам некоторое неудобство. Но смею предположить, что последние барахтанья моей гордости могут доставлять вам и удовольствие от собственного триумфа, - продолжала я все таким же бесцветным тоном. Также машинально глядя в зеркало, не повернув даже головы в его сторону.
- Вы меня совсем не знаете, императрица Элассиана, - ответил он неожиданно мягким тоном, загадочно улыбаясь. Я задумчиво покрутила камешек в пальцах. Кажется, я неотвратимо начинала поддаваться обаянию этого человека. Будь я чуть более суеверной и религиозной, наверняка, сделала бы спешные выводы о том, что он либо сам демон, либо заключил с ними сделку. Почему-то не верилось в то, что человек способен источать такой магнетизм.
- Вы тоже совсем меня не знаете, тиран Шеолерриин, - ответила я, не замечая того, что принимаю правила его игры. Хотя, зачем обманывать саму себя, с нашей самой первой встречи он один устанавливает правила...
- Что ты задумала? - спросил Фениус, едва поспевавший за мной по узким, скользким, темным и пропахшим сыростью тайным коридорам моего замка, переплетавшимся подобно диковинному лабиринту.
- Тебе необязательно это знать, - ответила я, не оборачиваясь. Главное - правильно себя настроить. Если буду отвлекаться на ненужные мысли и чувства, все может сорваться.
- Куда мы хотя бы идем? - снова спросил менестрель. Его, наверное, пугали лабиринты тайных ходов. Что ж, я сама не столь уж давно до смерти боялась заблудиться.
- В сердце замка, - ответила я фразой, которую произнесла моя мать, когда впервые привела меня сюда. Тогда мне было чуть больше восьми лет, я цеплялась за подол маминого алого атласного плаща и пугалась даже звука собственного сердцебиения. Сейчас мне было чуть больше двадцати двух лет. И уже на мне был атласный алый плащ с капюшоном. А звука своего сердца я не слышала...
- Что за сердце замка? - удивился Фениус. И почему я была уверена в том, что менестрели должны знать народные сказания и древние легенды.
- Фениус, ты с самого детства живешь в Мирассе, в императорском замке и ни разу не слышал легенды о Кровавой Императрице? - спросила я, на мгновение остановившись и посмотрев в лицо менестрелю.
- Это об ужасной ведьме, правящей Элдасионом пять веков назад. Еще популярны были страшилки о ее духе, бродящем по подземельям в поисках человеческих душ и крови, - здорово побледнел в лице менестрель.
- Именно. И знаешь, что правда в этих легендах? - произнесла я мрачным тоном. Сама не представляю насколько это пугающе звучит с отблесками факела на моем бледном лице, этом алом капюшоне и плаще. Не хватает только разразиться зловещим хохотом и признаться в том, что я и есть та самая Императрица.
- Только не говори, что ты одержима ее духом и сейчас принесешь мою невинную душу в жертву ужасным демонам, - полусерьезным тоном спросил менестрель.
- Фениус, не придумывай глупостей. Духа той императрицы не существует. Но именно она спроектировала замок. И от нее осталось древнее место поклонения богам. И по женской линии передается дар к магии крови, - кратко пояснила я. Сама не знаю зачем взяла с собой менестреля. Гораздо проще было бы сделать все одной.
- А зачем мы туда идем? - недоверчиво уточнил он с таким видом, словно я собиралась приносить его в жертву этим самым богам.
- Затем, чтобы сказать древним богам, что я готова служить им, - ответила я, по-прежнему не оборачиваясь. Возвращение к истокам и есть первая ступень в моем сложном плане мести. И большая часть этой мести основана как раз на магии крови.
- Эласса, ты уверена, что это не обернется еще большими неприятностями? - тон менестреля становится несколько испуганным. Конечно, все знают страшные истории, связанные с культом тех самых древних богов. И с тем, что это служение делает со жрецами.
- Иногда можно пожертвовать чем-то малым ради чего-то большого. И, кроме того, Фениус, ты уже достаточно взрослый, дабы перестать верить в детские сказки, - ответила я достаточно жестким и холодным тоном. Главное, настроиться, иначе ничего не выйдет.
- Я не могу позволить тебе жертвовать собой, - менестрель резко перехватил мою руку. Теперь мы смотрели друг другу в глаза. Только у меня было больше опыта в этой игре, когда соперником моим постоянно был тиран.
- Я не спрашиваю твоего разрешения, - я вырвала свою руку и продолжила шествие еще более быстрым шагом. Вот он, потайной камень, за которым и скрывается древнее капище.
- Эласса, ты слишком зла и расстроена. И ты можешь совершить еще большую ошибку, - менестрель снова загородил мне путь.
- Но я не знаю иного выхода. И, ты тоже не знаешь. Поэтому не мешай мне, иначе можешь пострадать, - ответила я злым и пугающим тоном. Я приняла решение. Я уничтожу тирана и его империю, подарив свободу Элдасиону, даже, если мне для этого предстоит стать еще большим чудовищем. И я никому не позволю мне мешать, даже старому другу. Кажется, Фениус прочел это в моих глазах, иначе он столь поспешно не уступил бы мне дорогу...
Слова сливались в сплошной гул, отдававшийся головокружением. Мир мелькал передо мной разноцветными пятнами витража из цветного стекла. Тиран казался темным пятном в отдалении, хотя он стоял всего лишь в паре шагов. Официальная помолвка со всеми подобающими церемониями, клятвами и вельможами. Одни меня осуждают, другие ненавидят, третьи понимают, четвертые сочувствуют, а кому-то вообще наплевать. Это чувство сейчас мне ближе всего.
Я не чувствую, не думаю, не слышу. Все происходящее доносится до меня, словно сквозь плотный слой воды. Не знаю, как я еще на ногах стою. Уверена, что моей внешностью можно с легкостью пугать впечатлительных девиц и старух. Этакая бледная тень с провалами вместо глаз, горящих лихорадочным огнем. Последние ночи я почти не спала... Эти ночи я глухо рыдала в подушку, терзаемая призраками прошлого, всех тех, кого убил тиран, кто был дорог мне...
О, боги, как я устала. Как бесконечно устала. От этой необходимости сдерживать свои эмоции, выдавливать улыбки насквозь фальшивые и пронизанные болью и ненавистью. Я устала от приторных поздравлений, сочувствующих вздохов, осуждающих взглядов. Устала прощаться с дорогими мне людьми, в спешном порядке выставляемых из столичных тюрем, из Мирассы, из Элдасиона. Очень скоро я окажусь совсем одна. В доме тирана. В своем новом доме... Неужели мне хватит сил? Потому что я не верю в это, как бы не старалась...
- Императрица Элассиана, - тиран окликает меня, видимо, не в первый раз. Я плохо слышу его, словно во сне. С трудом получается сфокусироваться на его лице. Тело плохо меня слушается, язык отказывается повиноваться...
- Императрица Элассиана, - его голос становится жестким, словно отдающим приказ. Он дотрагивается до моего плеча. Мир словно разбитое стекло. Яркая вспышка, а потом темнота, в которую я неотвратимо погружаюсь...
- Где я? - мой первый вопрос, когда я прихожу в сознание. Не знакомая мрачная комната, с занавешенными черными занавесками окнами. Широкая кровать с множеством подушек, черные стены... И тиран, сидящий у меня в изголовье... Голова по-прежнему кружиться, но уже нет удушающего ощущения, да и окружающий мир не представляется мне изломанной картиной...
- В моих покоях, - ответил он. Чему я удивляюсь? У кого еще хватит фантазии на абсолютно черные интерьеры...
- Мне было бы удобнее, в своих покоях, - перешла я на холодный, предельно высокомерный тон. Этот тиран, хотя бы имеет представление об элементарных нормах приличия. В конце концов, я пока что не его супруга, чтобы предъявлять какие-либо права...
- Вы упали в обморок. Врач предполагает, что обстановка ваших покоев вас угнетает, так что вы будете обитать здесь до своего выздоровления, - жестким тоном отрезал тиран.
- По-вашему разумению черные покои, отсутствие солнечного света и знание о том, что вы здесь жили, поспособствует моему угнетенному духу? - спросила я ровным тоном, хотя начинала злиться.
- Окна можно открыть, а черный цвет вполне соответствует вашему трауру, - ответил он резким тоном. Если бы не усталость и не воспитание, привитое с детства, я бы не выдержала и опустилась до базарной перепалки. Хотя, нет, именно из-за гнетущей усталости я и докатилась до этого состояния, когда уже настолько не могу сдерживать собственных эмоций.
- Но это не отменяет Вашего присутствия, - ответила я предельно холодным и равнодушным тоном. В конечном счете мое презрение и безразличие - единственное, что может подпитывать остатки моей гордости.
- Не вы ли хвастались, что в вашем замке хватит комнат для тысячи столь жалких тиранов, как я. Пусть даже мы решим захватить с собой всех своих приспешников? - моими же словами сказал он.
- Я оценила ваше чувство юмора, но все же предпочла бы проживание в других покоях, - я приняла более или менее вертикальное положение. Голова начинала предательски кружиться.
- Это не обсуждается. Кроме того, за Вами будет присматривать сиделка из моей свиты. Денно и нощно, - произнес он еще более суровым тоном. Так, глубоко вздохнуть, посчитать до десяти, вспомнить о хороших манерах, о том, кто я такая...
- Я не нуждаюсь в дополнительных тюремщиках. Ваши рыцари прекрасно справляются с этой ролью, - мой голос не дрогнул и не сорвался на истерические нотки, хотя именно этого мне и хотелось. Пошло, как невоспитанная девица высказать все, что я думаю о тиране, предстоящей свадьбе и о постоянном контроле, не дающим мне дышать...
- Самостоятельно вы не в состоянии заботиться о себе. А мне нужна вполне живая супруга, а не ваш труп, - резко ответил он. Нельзя не признать, что в его словах была доля истины. Все то время, которое прошло с падения Элдасиона, я весьма блекло существовала. Загоняла эмоции куда-то внутрь себя, спала урывками, либо просыпаясь от кошмаров, либо сдерживая рыдания, питалась от случая к случаю, и только потому что прислуга приносила еду... А жизнь - я уже давно только подобие себя...
- Может быть, подыщите себе кого-нибудь другого. А я с удовольствием взойду на эшафот, - ответила я с горькой усмешкой. На самом деле, мне было бы проще в тюрьме или на пресловутом эшафоте. Там было бы за что бороться, если не за свободу Элдасиона, то за собственную жизнь. Сейчас же эта золотая клетка, опрометчиво данные обещания, вроде бы во имя благих целей и светлых намерений, собственное бессилие, тяжелая атмосфера во дворце - все это убивало меня быстрее орудия палача...
- Этого вы не дождетесь, императрица Элассиана. Как только вы пойдете на поправку вы отправитесь в Лионар, где и пробудете до нашей свадьбы, - несколько более эмоционально и раздраженно, чем обычно произнес тиран.
- Нет. Я никуда не поеду! - я все-таки перешла на повышенные тона. Что угодно, только не Лионар - столица его тирании.
- А это уже не вам решать, - ответил тиран, покидая комнату.
- Нет! - крикнула я в пустоту с силой ударив по прикроватному столику.
Неожиданно резкая боль пронзила мою руку. Как это так я умудрилась ударить по стеклянному бокалу с водой. Кровь темными и тяжелыми каплями падала на пол, в ту же секунду растворяясь на темном ковре. Каждая капля гулким ударом отдавалась в голове. Я медленно подняла глаза... Звон разбитого стекла оглушил меня и заставил спрятаться за кровать.
Я наконец-таки подняла глаза. Полная комната людей. И черные занавески, развеваемые порывами морского ветра. Магия крови... Я разбила оконное стекло. Я поднесла к глазам оцарапанную ладошку. Мне еще предстоит научиться управлять этим, но теперь у меня есть смысл бороться. Древние боги выполнили мою просьбу, сняв оковы, сдерживающие дар многие поколения... Еще не все потеряно, и я отомщу за свою семью, за народ Элдасиона, и за свою поломанную жизнь...
- Что здесь случилось? - холодный и надменный голос тирана, заставляет всех вытянуться по струнке. Мое сердце тревожно замирает на одной ноте.
- Я изволила выразить свой протест против пребывания в этих покоях, - мой тон снова надменный, а взгляд бросающий вызов. Будто бы специально перед разбитым окном лежит тяжелый чугунный подсвечник, как раз такой, чтобы с досады ударить по окну.
- Вижу, Вам лучше. Я рад, - бросает он, покидая комнату.
Я снова задумчиво смотрю на ладошку. На моих губах торжествующая улыбка. Я все-таки отомщу. Пусть и не сейчас. Да, эйфория продлиться не долго, но я снова смогу улыбаться и я снова полной грудью вдохну воздух Элдасиона...
- Здесь слишком мрачно, - резюмировала я обстановку покоев, которые мне отвели в замке тирана.
Надо сказать, что встретили меня здесь не радостно. Весь высший свет недоумевал почему их разлюбезному-разлюбимому тирану вдруг ударило в голову жениться на какой-то принцессе покоренной им страны, когда в его царстве-государстве полным-полно невест с приданным побогаче разоренных полей и лугов государства, некогда основанного пиратами. Если рассуждать хладнокровно, я тоже не видела особых причин, среди покоренных им государств были и те, правители которых имели вполне себе совершеннолетних дочерей, много сговорчивее, чем я. Впрочем, я не стремилась к тому, чтобы познать мотивы всех поступков будущего супруга, было достаточно знать, что рано или поздно я разобью его жизнь на миллиарды осколков.
- В Лионаре солнце сияет не столь ярко, как в Мирассе, - услужливо ответила Лейла. Горничная, приставленная ко мне в качестве няньки. Сейчас я была настроена к ней не столь враждебно, как один месяц назад, но сокровенные тайны определенно никогда не стану доверять.
- Здесь также холодно, сыро и ночи длиннее дня, - резким тоном закончила я, приступая к осмотру покоев. Здесь мне предстояло провести ближайшие две недели, а потом мы с тираном официально станем супругами.
- Постарайтесь найти что-нибудь радующее Вас. Лионар должен стать Вашим домом на долгие годы, - несколько суровым тоном ответила служанка. Надо признаться, мы друг друга не слишком любили друг друга, я считала ее недалекой девицей, она меня невозможной гордячкой.
- Не столь уж на долгие годы, - ответила я, имея в виду не только тот факт, что я буду официально править Элдасионом и проживать в Мирассе основную часть своего времени, но и мою месть.
- Вам виднее, - сурово ответила девушка. Снова смерив меня горделивым взглядом.
- Не надо столь осуждающе смотреть. Для твоего народа Шеолерриин может быть и есть спаситель и любимый правитель, но для меня он навсегда останется безжалостным убийцей моей семьи, прошедший войной и пожарами по моему дому - Элдасиону. И с меня хватит осознания того, что я всю жизнь я буду называть его супругом, - произнесла я довольно жестким тоном.
- Тогда, может быть, не стоило соглашаться на брак с такой готовностью, - ядовито бросила она. Вообще, некоторые реплики и взгляды Лейлы зарождали в моей душе туманное предчувствие о том, что она испытывает к тирану несколько иные чувства, чем предполагают отношения горничной и господина всея тирании.
- Я не обязана перед тобой отчитываться в своих поступках. Иди, разбери мои вещи, - резким тоном произнесла я, подходя к окну.
Дни тянулись унылой чередой торжественных приемов и натянутых улыбок. Иногда мне казалось, что тиран специально открыл светский сезон с бесконечными балами и насквозь фальшивыми приемами, чтобы лишний раз потоптаться по моему и без того разбитому достоинству. Я в очередной раз возблагодарила моих воспитателей за привитые хорошие манеры, иначе давно уже разбила бы какую-нибудь особо драгоценную вазу о чью-то голову, и я не только о тиране. Весь его двор и я взаимно не питали теплых чувств, окатывая друг друга отменным презрением и язвительной миной при каждой встрече. Однако стоит отметить, что в присутствии тирана все его придворные давились приторными улыбками и всячески изъявляли благожелательное отношение ко мне, восторженно благодарствуя судьбе, что я досталась в супруги их разлюбезному тирану.
- Вы могли бы хотя бы попытаться улыбнуться, императрица Эллассиана, - полушепотом обратился ко мне тиран, нисколько не скрывая иронии при произношении моего имени.
- Я обещала стать Вашей супругой, но не обещала этому радоваться, так что будьте довольны тем, что имеете тиран, - ответила я ровным тоном, даже не думая сменить свое горделивое презрение на что-либо желаемое моим спутником.
- Я по-прежнему могу потопить Элдасион в крови, - равнодушным тоном заметил тиран. Это пугало меня, абсолютное равнодушие по отношению к жизням гражданам целого государства, только чтобы удовлетворить свои мелочные желания. Но буду ли я элдасианкой, если начну играть по его правилам. Мой народ всегда выбирает свободу, даже, если свобода - это смерть...
- Тогда я буду первой, чья кровь обагрит ваш меч, - ответила я, впервые с момента прибытия в земли тирана я позволила своим эмоциям окрасить голос.
- Думаете, меня это остановит? - спрашивает он ледяным тоном, его прозрачные глаза забираются в душу и сковывают ее непривычными чувствами. Я не должна его бояться, но испытываю только иррациональный страх, парализующий мою волю. Впрочем, не правда, я не боюсь, я просто чувствую, что он обладает какой-то магией, более страшной и темной, чем магия крови.
- Тогда, не будем откладывать, - я достала из ножен кинжал и вложила в его руки, направив острие к своему сердцу.
- Осторожнее, Императрица, Вы можете получить то, что желаете, - ответил он не дрогнувшим голосом, но я почувствовала слабость. Может быть, мой придворный менестрель и не так уж сильно ошибался. Просто я была уверена в большей прозаичности его чувств, я и Элдасион были для чего-то нужны тирану, в конечном счете, есть множество древних сказаний и тайн, окутывающих мою родину. И рано или поздно я узнаю какие он преследует цели.
- Я так не думаю, - моя рука крепче сжала его запястье, придвинув кинжал ближе, я уже почувствовала прикосновение холодного лезвия.
- Уж не думаете ли Вы, Императрица, что имеете надо мной какую-либо власть, а ваша жизнь для меня что-либо значит? - спросил он все тем же ровным тоном. И всего лишь пару недель назад я бы испугалась и отвела глаза, но сейчас меня будто бы охватило какое-то пьяное безумие.
- Докажите мне обратное, - я дернула кинжал сильнее. Лезвие поцарапало кожу и капелька крови проступила на светлом платье. Он с силой отдернул свою руку с кинжалом.
- То, что Вы нужны мне живой для поддержания спокойствия в вашем безумном государстве, не означает, что я сколь бы то ни было Вами дорожу, Императрица, - ответил он, все тем же ледяным тоном.
- Лжете. Вам нужно кое-что из древних легенд Элдасиона, что-то, что может получить только законный наследник престола, добровольно признанный своим народом, что-то, что моим предкам подарили древние боги, - неожиданно для себя построила я целую теорию. Да, древние боги и магия крови. Нет, еще чуть-чуть и я рассмеюсь зловещим хрипловатым смехом... Впрочем, смех все же прозвучал. Громкий, заливистый и почти что искренний смех тирана...
- Никогда бы не подумал, что вы верите в эти сказки, - ответил он, наконец-таки, успокоившись. Я все это время стояла неподвижной статуей.
- Я и не верю. Но вы и те, кто наделил Вас силой - да, и они жаждут получить это. Но у Элдасиона есть одна законная наследница, которая ни за что в жизни не позволит Вам заполучить желаемое, даже, если придется окрасить волны океанов кровью моего народа, - вольно процитировала я слова древней клятвы, которые только сейчас начали доходить до меня.
- Не ожидал, что вы душевнобольны, возможно, мне следует пересмотреть свое решение, - тиран продолжал быть удивительно спокойным, но я уже знала ответы.
- Я буду только рада. Свобода - наивысшая ценность и ветр в парусах "Элдасьона", - ответила я, подарив тирану вполне искреннюю улыбку. Странно, но этот месяц дал мне больше уверенности и сил, чем вся моя предшествующая жизнь. Не знаю, так меня пьянила магия крови или я просто повзрослела и стала жестокой, почти как тиран.
- Постарайтесь, чтобы держать Ваше сумасшествие в руках, хотя бы на публике, - ответил тиран, быстрым шагом покидая покои.
- Свобода наивысшая ценность и ветр в парусах "Элдасьона"
Мы птицы, летящие в дали морской, на легких крылах Зефира,
Нет душам оков и преград живем мы одним лишь днем,
И ценно для нас лишь одно - свобода, что ветр в парусах Элдасьона
Напевая эту песенку, доставшийся в наследство от пиратов неофициальный гимн моей родины, я медленно поднесла бокал с кроваво-красным вином к своим губам, отсалютовав зеркалу, мгновенно рассыпавшемуся на тысячи осколков под моим взглядом. Не хватает только зловещего смеха, и я буду точной копией той самой Кровавой Императрицей...
Итак, сегодня я стану женой тирана. Для этого мне сшили прекрасное платье, при виде которого прекрасная половина двора тирана лопалась от зависти и давилась собственной желчью. Не менее прекрасные украшения, невесомая фата. И все атрибуты для того, чтобы сделать счастливой сколь угодно прихотливую невесту, даже, если она искренне ненавидит жениха. И я не стану отрицать, что пару минут восторженно крутилась перед огромным зеркалом, не думая ни о тиране, ни о том, что дальше не будет ничего.
- Вы несомненно, самая прекрасная из женщин Лионара, - мягким тоном заметил тиран, незаметно прокравшийся в мои покои, и неизвестно сколько времени, наблюдавший за моими тривиальными кручениями перед зеркалом.
- Глупо пытаться задобрить меня столь банальными комплиментами, - ответила я, несколько нервным жестом поправив фату. Мы не говорили с тираном почти две недели, с той беседы, в которой я обвинила его в сделках с демонами.
- Я и не пытаюсь, - равнодушным тоном ответил он, в вальяжной позе развалившись на моей кровати. По коже пробежали мурашки от мыслей о так называемых супружеских обязанностях, даже не знаю томлюсь ли я от предвкушения или дрожу от омерзения. Вообще, тиран вызывает во мне эти противоречивые чувства - с одной стороны он безумно привлекал меня, с другой - вызывал ужас и отвращение.
- Зачем вы здесь, видеть невесту до свадьбы плохая примета, - ответила я, наконец-таки, взяв себя в руки, будем доигрывать печальную обреченность и горделивое презрение до конца.
- Ах да, я забыл, что вы подвержены пагубному действию суеверий, - тиран издал небольшой смешок, откинувшись на мою кровать.
- И еще я сумасшедшая, но кому какое дело, - пожала я плечами.
- Ну, я готов признать некоторую правдивость ваших слов. Вы нужны мне как законная наследница Элдасиона, чтобы держать Ваш народ в относительном спокойствии, не надо быть гением, чтобы понять, что они со своим свободолюбием будут еще доставлять множество проблем, а Вы - отличное средство их минимизировать, - ответил тиран.
- Откуда такая откровенность? - спросила я, облокотившись на туалетный столик.
- Лучше, Вы открыть Вам правду, чем потом бороться с вашими домыслами, - откровенно признался мой будущий супруг.
- Это все, что вы хотели сказать? - спросила я. Не хочу последние часы своей свободы проводить в обществе человека, который уничтожил все, что мне было дорого. Вообще, я бы с удовольствием минимизировала наше с ним общение.
- Нет, я хотел Вам кое-что передать, - он резким жестом встал и совершенно неожиданно оказался слишком близко ко мне. Я ужасно растерялась, никогда раньше я не было на таком малом расстоянии от него. По коже опять пробежал легион мурашек, коленки подогнулись, вспыхнули щеки, а за гулом собственного сердца я не могла слышать даже мыслей.
- Так передайте это, и дайте насладиться последними минутами одиночества, - ответила я, сумев в конечном итоге взять себя в руки. Пусть для этого пришлось отвернуться и судорожно начать что-то искать на туалетном столике.
- Это брошь, передаваемая в моей семье из поколения в поколение, ее принято дарить невестам перед церемонией бракосочетания, - тиран с силой повернул меня к нему лицом, заставив волнение и смятение захватить меня с новой силой. Чувства, совершенно неуместные при том, что я должна его ненавидеть.
- Я, конечно, польщена, но разве не стоит отдать семейную реликвию той, кто оценит ее по достоинству? - ответила я.
- Не стоит идти против традиций, - ответил он, без лишних предусловий прикалывая брошь, на самом деле очень красивую и изящную вещь, пронизанную древней магией, в природе которой я не разобралась.
- Как пожелаете, - ответила я, чувствуя неприятную головную боль. Эллассионит. Очень надеюсь, что эту брошь не придется носить каждый день, потому что я уверена, что выдержу даже до конца свадебной церемонии.
Свадебная церемония и последующий месяц светских приемов не отложились в моей памяти, ровно как и супружеские обязанности. Мой супруг проигнорировал меня, предпочтя общество какой-то дамы, не обремененной устойчивыми моральными принципами. Но, если отбросить уязвленное самолюбие, то подобное положение вещей меня даже более чем устраивало. Как и то, что спустя месяц после заключения брака мой супруг отправился в очередной военный поход, оставив меня на попечение своей маменьки, одного из четырех младших братцев и двух сестриц. Меня всегда удивляло как при таком обилие наследников тирания Шеоллерин не оказалась разодранной на тысячи мелких осколков. Что ж, моего супруга до смерти боялись даже его многочисленные родственники, слухи говорили о том, что покойный тиран ушел в иной мир не без помощи старшего сыночка.
- Вы не похожи на элдасионку, - обратилась ко мне служанка, приставленная вместо Лейлы. Говорливая, веселая девчонка, милая и симпатичная и безнадежно влюбленная в тирана, как и все служанки в Лионаре.
- Мне всегда это говорили, - ответила я, перебирая украшения. В Лионаре практиковаться в магии крови было сложнее, количество разнообразных шпионов и доброжелателей превышало все допустимые пределы. Впрочем, я тоже слушала и делала выводы.
- Миледи, - сначала дверь распахнулась, а следом (под моим тяжелым взглядом) раздался робкий стук. Мой невоспитанный сторож, приставленный еще в Элдасионе и не вызывающий никаких эмоций.
- В чем дело? - спросила я, повернувшись в его сторону. - Дана, пожалуйста, убери мне волосы наверх.
- Королева-мать желает вас видеть, - ответил он, робко покрутив в руках тяжелый бархатный занавес.
- Королева-мать не боится очередного приступа изжоги, преследующего ее всякий раз, когда я предстаю перед двором? - спросила я, поправляя прическу. Что ж, надо признать, что у Даны был настоящий талант к парикмахерскому искусству. Так мои волосы не укладывали даже в детстве.
- Она не распространялась на эту тему, миледи, - ответил стражник, смущавшийся всякий раз, когда я неодобрительно отзывалась о членах местной королевской семьи.
- Зачем она жаждет испытать проблемы с пищеварением, насладившись моим присутствием? - спросила я, снова перебирая украшения. Может быть, надеть брошь из эллассионита и сослаться на головную боль?
- Она не сказала, - судорожно сглотнул бравый рыцарь. Кажется, он боялся меня с тех пор, как я пригрозила скушать его сердце за трапезой с тираном. Или не знал кого бояться сильнее: меня или королеву-мать. Да, что не говори, бравый стражник.
- Тогда передайте, королеве-матери, что миледи предпочтет прогулку на свежем воздухе, встрече, которая ни одной из нас не принесет удовольствия, - я отложила зеркало и встала на ноги.
- Миледи, королева-мать очень настаивала на встрече, - стражник решительно преградил мне путь. Значит, матушки тирана боится больше, но это временное явление.
- Вчера она также очень настаивала на встрече, и позавчера, и всю неделю, и я любезно выполняла ее просьбы. Но все эти встречи протекали на удивление однообразно, а я не собираюсь еще раз выслушивать речи о том, насколько безобразна моя страна, я не благодарна и не достойна вашего любезного тирана, - сказала я более резким тоном, чем планировала, но на самом деле, мне хватает тирана, и я не собираюсь играть по чьим-либо еще правилам.
- Миледи, вы можете прогневить супруга, если его мать решит, что ваше поведение неуважительно, - решила "помочь" мне Дана. Что ж, чего у нее не отнять, она относилась ко мне с симпатией и сочувствием.
- Я иду на прогулку, а королеве-матери придумайте вежливую причину отказать, скажите, что я дурно себя чувствую, не могу определиться с тем какая лента лучше подходит к платью, рыдаю по потерянной родине, лежу при смерти, что хотите, - ответила я, минуя преграду решительным шагом.
Гравий уютно шелестел под ногами. Мне было проблематично выбраться отсюда, но в стенах замка моими передвижениями мало кого интересовали, хотя в одиночестве получалось побыть только в собственных покоях. Везде неотвратимыми тенями за мной следовали два или три стражника и служанка. Первые дни я раздражалась от их вечного присутствия, но сейчас относилась спокойно, иногда даже радовалась, что есть кто-то, с кем можно поговорить.
- Миледи, вы были грубы с Эдмаром, - после некоторых сомнений ответила Дана. Так зовут этого пугливого стражника с небесно-голубыми детскими глазами.
- Он тоже не проявлял особого уважения ко мне. Впрочем, недостатки его воспитания я заметила еще в Мирассе, - ответила я, не испытывая при этом острых эмоций. Мое положение заключенной стало безразличным мне еще дома, почему оно должно злить меня в чужой стране.
- Миледи, он не может ослушаться королевы-матери. И вы не должны злить старую леди, она имеет влияние на своего сына, - тихо прошептала Дана, опасливо поглядывая то на стражей, следующих в отдалении, то на какие-то разросшиеся кусты.
- Я обещала быть супругой тирана, а не развлекать его родственников, - ответила я. Мой супруг при всех своих недостатках, определенно не страдал от того, что слушался советов "доброжелателей". Решения он принимал самостоятельно.
- Быть супругой Правителя Шеолеррина включает в себя обязанности быть обходительной с его матерью, - продолжала Дана. Честное слово, еще не много и я взорвусь. Я должна быть не здесь, а в Элдасионе.
- Дана, я - супруга правителя Шеоллеррина, и мне решать, когда просить твоих советов. Иди к страже. Я хочу побыть одна, - резким тоном осадила я девушку. Мне не нужны друзья и сочувствующие.
В водной глади отражался королевский замок в Мирассе. Я нежно прикоснулась к зыбкому изображению дома. С каждым днем моя магия крови становилась сильнее. Теперь попытки вызвать изображение в водной глади не оканчивались недельными мигренями, и зеркала разбивались с гораздо более мелодичным звоном. Я часто смотрела на пейзажи Элдасиона, на лица старых знакомых или неизвестных мне людей, морские дали. И почти всегда я плакала. Нет, не рыдала взахлеб, просто плакала, легкие слезы ностальгии. Иногда я наблюдала за тираном. Просто, чтобы знать. Кстати, лучший способ убрать непрошенные слезы - посмотреть на него и снова упиться своей бесполезной ненавистью.
Он сидел в палатке с одним из своих младших братьев, без доспехов, с практически расшнурованной рубахой, обнажавшей мускулистую грудь... Его благородное и красивое лицо было необычно бледно и устало, прозрачные глаза казались совсем бесцветными... Сердце болезненно кольнуло, опять раздирая меня противоречивыми чувствами... Почему я одновременно ненавидела, жалела и хотела его...
- Ты скучаешь по ней, - равнодушно произнес его брат. Почти точное отражение моего супруга, только глаза ярко-синие. У тирана глаза тоже синеватые, они приобретают цвет, когда он спокоен...
- Не говори глупостей, Тэмар, - ответил мой супруг достаточно тяжело поднимаясь с места. Только сейчас замечаю кусочек бинта в прорези его рубашки. Запекшихся пятен крови не видно, потому что одежда черная.
- Такие ли уж глупости, брат, - Тэмар поднимает тонкую золотую цепочку с эллассионитом. Камнем такого же цвета, как и мои глаза.
- Этот камень приносит удачу и защищает от наведенных злых чар. Кроме того, она не любит эллассиониты, - мой супруг резким жестом пытается вырвать цепочку из рук брата. Ему больно. Надеюсь, он не наделает глупостей. Тиран должен умереть только от моей руки.
- И он такого же цвета, как и ее глаза, брат. Неужели она настолько тебя ненавидит? - брат тирана тщательно разглядывает кулон, словно камешек может дать ответ.
- Я убил ее родителей, друзей, знакомых, преданных слуг. Я разорил земли ее родины, прошелся огнем и пожарами. На ее месте я бы ненавидел себя, - ответил тиран, тяжело откинувшись на спинку кресла.
- На ее месте, ты бы вырезал свое сердце и съел его сырым, - ответил Тэмар с легкой усмешкой.
- Ну, в Элдасионе она примерно это и планировала, ну может быть еще, зарезать меня столовыми приборами. В Лионаре же она застряла в маске равнодушия, - засмеялся тиран, слегка согнувшись от боли.
- Ты должен вернуться, - тяжело вздохнул Тэмар.
- Я не хочу. Опять слушать мать и сестер с их вечным недовольством, эта придворная ложь, - он снова скривился. Не знаю от боли или от воспоминаний о местном светском обществе.
- Если ты умрешь в дороге от ран, мама, сестры и братья - все мы передеремся за власть, а твоя империя разлетится на куски, - ответил брат тирана, после чего поверхность воды зарябила, а голова начала болеть. Верный признак того, что я начинаю злоупотреблять магией крови. Что ж, на сегодня сеанс окончен...
Тиран вернулся через две недели. По этому поводу был торжественный прием и очередная неделя балов. Встречать его мы направились всем двором, во главе с королевой-матерью, его братом и его сестрицами, на удивление глупыми девицами, для которых не было ничего важнее очередных балов. Я шла в конце их шеренги, удивляясь привычке местного двора все превращать в какую-то фантасмагорическую феерию праздников. Как их казна еще выдерживает, учитывая постоянные войны... Впрочем, к приезду тирана я подготовилась. Нежно-зеленое платье со вставками изумрудной ткани выгодно подчеркивало фигуру, оттеняло кожу и придавала моим глазам особенно загадочный оттенок. Волосы были заплетены в сложную косу. Я одела ожерелье с эллассионитом, которое тиран подарил мне еще в Элдасионе. Камни перестали вызывать жуткие головные боли, после того как я стала заниматься магией крови. В общем, я выглядела восхитительно, разбавляя свою скучающую мину улыбкой.
Тиран приехал в облаке пыли, верхом, полностью закованный в черные доспехи, наводящий страх, ужас и восхищенные вздохи. С ним был небольшой отряд, в основном старики и юнцы. Основные военные силы остались с младшим братом в походе. Он остановился в центре площади, снял шлем, равнодушно осмотрел толпу, ни на ком не задерживаясь взглядом. Тяжело слез с коня, передал поводья своему оруженосцу, подошел к королеве-матери, возглавляющей это шутовское шествие.
- Приветствую тебя, сын мой, - королева-мать, сияя фальшивой улыбкой крепко обняла тирана. И я вовсе не ненавижу ее, просто за время моей жизни в Лиодаре, я более или менее разобралась в сложных взаимоотношениях в семье тирана. Его боялись, а не любили, все кроме одного, возможно, двух братьев, но сейчас сестры, матушка и еще один братец (наиболее сильно обиженный на распределение власти) прямо-таки источали мед. Эта фальшь особенно раздражала меня, в Элдарионе, конечно, соблюдаются приличия, но никогда не лезут с фальшивыми улыбками.
- Брат, как я рад, что ты вернулся, - со всеми своими чувствами пожимает руку Оредрек второй, после тирана брат. Сейчас он начнет изливать свои чувства и клятвы в преданности и верности, и множество высокопарной мути. Очередная ложь, спустя всего лишь неделю после отъезда тирана он недвусмысленно намекнул мне, что не против заменить отсутствующего мужа в моей постели.
- Брат мой, да осветишь ты дни и ночи Шеолеррина, - запела соловьем старшая сестрица, самая старшая дочь. Жена какого-то придворного шута, проворно гоняющегося за всеми служанками во дворце. Он тоже улыбается, и если бы была возможность, кинулся бы лобызать руки и ноги, но такая привилегия перепадала исключительно близким родственникам.
- Брат, твое возвращение всегда праздник Лионара, - ответила младшая сестра, ограничившись сдержанным объятьем. Ну, эта сестрица, по крайней мере, наделена определенным количеством ума. Да и муж у нее не вызывает рвотного рефлекса и на самом деле является другом тирана. Но теперь моя очередь участвовать в этом фарсе.
- Счастлива видеть вас в добром здравии, муж мой, - ответила я, улыбаясь не слишком искренне, но и без натянутости. В его глазах я видела некоторое удивление, что ж, чтобы мой привести мой план в действие, я должна подпустить тирана как можно ближе, и для этого мне предстоит стать очень хорошей актрисой. Я сделала еще один шаг, мягко и нежно обняла его.