Уже вторую неделю шли дожди. По этой причине размыло все дороги и около десятка купеческих торговых возов вынуждены были застрять в Перекрестье. Селении, пусть и небольшом, но стоящем на перекрестке четырех дорог, через одну из которых проходил торговый путь. Этого и капризов погоды было достаточно для существования корчмы "Танцующий Грифон" и прилегающего постоялого двора.
Обычно подобные природные явления только радовали владельца данных заведений, он даже ставил свечку в храмах, чтобы боги продлили непогоду. Однако в этот раз он бы с удовольствием избавился от всех посетителей.Корчма, как и небольшой постоялый двор, достались Илмару, высокому, крупному мужчине с соломенными волосами и добродушным характером, от его прадеда, некогда предприимчивого жулика вместе с таинственной шкатулкой. Вещицей, надо сказать прелюбопытной. Выточена из темного камня искусным мастером, с множеством красивых барельефов и надписей на непонятном языке, тяжелая, холодная, одновременно и манящая и отталкивающая от себя. Еще одной особенностью данной шкатулки было то, что никто не мог открыть ее. А все в семье Илмара пытались, даже платили немалую сумму серебром одному заезжему магу (он, к слову, разразился страшными ругательствами и умчался быстрее ветра). Мать Илмара тогда собралась выкинуть ее, но шкатулка необъяснимым образом вернулась. Тогда еще бабка Илмара (известная в Перекрестье гадалка) сказала, что шкатулка - оберегает корчму и семью, а коли пропадет - быть беде, а маг тот - бессовестный шарлатан... И вот сегодня утром шкатулка пропала, заставляя корчмаря существовать в ожидании неминуемой беды...
Впрочем, его настроение нисколько не влияло на повседневный ритм. Подавальщицы шустро бегали по залу, с кухни раздавался зычный голос жены корчмаря и по совместительству поварихи. Через заднюю дверь то и дело шныряли младшие дети с поручениями от тещи, которая заправляла в постоялом дворе через дорогу. Племянник жены, гордо именующий себя менестрелем, тихонько завывал, неумело брынча на лютне. Посетители сонно кушали, изредка отвлекаясь на музыку, за неимением других развлечений. Только хозяин был мрачен, нервозен и пугался даже собственной тени.
Входная дверь в очередной раз скрипнула, Илмар вздрогнул и опасливо посмотрел на новых посетителей, вернее на посетительницу. Молодая девушка, среднего роста, стройная, одетая в простую, но добротную одежду. Русые волосы, заплетены в косу, спокойные серые глаза, мокрый плащ, на поясе небольшой клинок, сумка через плечо. В общем, обыкновенная странница, ни чем не выделяющаяся в толпе. Определенно, не ужасный волшебник, хозяин корчмы свободно выдохнул. Теща, змея еще та, видимо, следующий месяц будет изводить его колючими шуточками по поводу беспочвенного испуга и нелепой привязанности к пыльной шкатулке, которую никто не может открыть. Впрочем, Илмар вернулся к наблюдению за посетительницей.
Быстрым шагом девушка направилась к свободному месту, сделала заказ и невольно начала прислушиваться к так называемому пению. У парня, определенно был неплохой голос, но музыка никуда не годилась, да и его манера исполнения наводила на мысли о мартовских котах, а вовсе не о тех страданиях, которые он силился передать. Немудрено, что подобное исполнение портило настроение и аппетит (проклятый "менестрель" - любимый племянник его жены), но девушка была слишком погружена в свои мысли, чтобы обратить на это внимание.
- Эй, ты случаем не та менестрель, которая неделю назад играла в Красавке? - обратился к ней чей-то голос. Дарнас - купец, чья тонкая психика больше не выдерживала визгливых страданий любимого племянника и внучка. Сейчас Илмар тоже заметил музыкальный инструмент в сумке девушки. Еще несколько людей заинтересованно зашептались за своими столиками, вероятно, они тоже были на ее выступлении в Красавке (селение в двух днях пути на север).
- Я не выступаю сегодня, - ответила девушка, заметив, что местный певец подозрительно замер на особо противной ноте. Запустил бы кто-нибудь в этого служителя муз увесистой глиняной чашкой.
- Я тебе лично пять золотых заплачу, чтобы только этот кот с прищемленным хвостом, замолчал, - довольно громко произнес купец, не думая об оскорблении нежных чувств певца. Судя по одобрительному гулу, подобная мысль возникала у каждого, даже у любящей тетушки.
- Исполнение не столь плохо. А я не выступаю сегодня, - ответила девушка, сосредоточившись на содержимом своей тарелки. Успокоенный певец начал с новой силой. Почему-то он решил, что увеличив громкость, добьется лучшего эффекта. Или он подумал, что сможет получить пять золотых за молчание.
- Ты ведь та самая Элиана, от песни которой сам король рыдал и готов был подарить тебе огромный замок, а принц собирался жениться на тебе на следующий день? - спросила какая-то молоденькая девица из благородного семейства, чей экипаж сломался вчера ночью. Она еще жуткий скандал закатила по поводу противных насекомых, сырых простыней и маленьких комнат...
- Нет, я менестрель из Красавки, - ответила девушка с некоторым раздражением.
- Да, хоть кто, сыграй, ради богов, я лично тебе десять золотых монет заплачу, - продолжал тот же купец Дарнас. Местный певец опять застрял на одной подозрительно длинной ноте.
- Милая, ну, сыграй, мочи нет слушать уже его рыдания, - присоединилась к купцу еще какая-то женщина. Девушка с грустью посмотрела на горе-музыканта. Впрочем, последний, давно привык к тому, что его творчество никто не ценит, потому как с героическим равнодушием начинал собираться.
- Хорошо, но только одну песню. А монеты отдайте, этому менестрелю, - девушка указала на несчастного певца. Лицо его неминуемо скривила оскорбленная гримаса. Конечно, творческая натура, ненавидящая презренный металл, но регулярно объедающая семейство Илмара.
Впрочем, все внимание было приковано к неизвестной страннице. Она небрежным жестом достала лютню, сыграла пару несложных аккордов, еще до конца не определившись с песней. Илмар неожиданно заметил, что даже душевные терзания местного служителя муз под ее аккомпанемент прошли бы на ура. Музыка была на грани волшебства, заставляющая весь мир замирать в предчувствии. Итак, полная тишина в зале. И, кажется, она уже определилась с песней...
Легкая и ненавязчивая мелодия, переносила из переполненной корчмы куда-то к теплому костру под открытым звездным небом, где встретились случайные путники. Даже раздражающее пару минут назад навязчивое капанье дождя лишь добавляет неповторимой магии... Менестрель закрыла глаза и вторила мелодии нежным и чарующим голосом...
Я не ищу спасения души,
Прощения и исповеди тоже
Я только тень в ночной тиши
Одна из тысячи прохожих.
Я не трагедии античной героиня,
Не пленница лирических оков,
Я - тень, запутавшаяся в липкой паутине,
Пришедшая к теплу чужих костров.
Я не поведаю истории печальной
Про мою горькую ужасную судьбу
И все открытые мной тайны
По утру с легким сердцем отпущу.
Я не сбегаю от ужасной доли
И не ищу потерянной любви
Я просто спутница твоя сейчас невольно
А, что желаешь сам мне расскажи.
Если хочешь, выслушаю исповедь,
Про тяжелую судьбу твою,
Впрочем, лучше будем только искрами,
Что погаснут сразу на ветру.
Я подремлю под тихий мерный говор,
Под музыку, звучащую вдали,
Отгадывай мою загадку снова,
Но страшных истин здесь ты не ищи.
Я не ищу спасения души
Любви прощения и дружбы тоже,
Я только тень в ночной тиши,
И утром свое странствие продолжу
Корчма продолжала оставаться в завораживающей тишине, даже когда она закончила петь и звучали лишь тихие лиричные переборы, сопровождаемые каплями дождя... Илмар думать забыл о проклятой шкатулке и утренних страхах, когда неожиданно мелодия оборвалась, мягкая улыбка исчезла с губ девушки, ее неподвижный взгляд замер на чьем-то лице.
Златко, наследник графа Лесного Озера
Дождь размыл дорогу, превратив ее в клокочущее болото, и, если бы мама прислушалась к здравому смыслу, то карета не завязла бы на середине пути в ее замок, никому не пришлось идти под дождем до постоялого двора в забытом всеми богами селении, о котором знала только леди Оливия. Свободных комнат, как водится, не оказалось, поскольку уже две недели двор переполнен купцами, страдающими от того же природного катаклизма. Об этом сообщила вредная сухая старуха, добавив пару непечатных слов, слышать которые не полагалось ни леди Оливии, ни ее дочери, ни сыну.Но за десять лишних золотых монет все-таки нашлись две комнаты, поражающие своими размерами, сырыми простынями и какой-то живностью. Об этом не забыла напомнить его сестрица, закатив очередную истерику.
- Я говорила, что надо было послать в замок за подмогой, - повторила она уже в тысячный раз. СамЗлатко, начинал дремать, сидя на неудобной скамеечке. Мать велела им оставаться в корчме под присмотром своего телохранителя, пока решает какие-то неведомые дела со своим скользким душеприказчиком.
- Вам пришлось бы несколько часов ждать в сломанной карете на пустынной лесной дороге, - ответил ей Эрик, тот самый телохранитель. Высокий мужчина лет 25 с иссиня-черными тяжелыми волосами до плеч, густыми бровями и шрамом на правой щеке. Эйверил всегда подозревала, что матушка держит его за привлекательную внешность и некие выдающиейс способности, о которых приличным девушкам знать не следует. Сам Златко был уверен в том, что леди Оливия интересовала мрачного телохранителя только в качестве лица, выплачивающему ему заработную плату.
- Тебя же наняли нас защищать, или твои таланты сильно преувеличены? - привычно не осталась в долгу леди Эйверил. Она всегда становилась язвительной в моменты усталости, особенно, когда не на шутку напугана. В этой таверне присутствует дополнительный раздражитель в лице менестреля с громким противным голосом и неприятной манере замирать на особо визгливых нотах. Даже всегда флегматичный Эрик едва сдерживается от того, чтобы не заткнуть навсегда этого служителя муз.
- Направиться в Перекрестье было идеей вашей матери, не моей, - спокойно ответил Эрик. Да, и никто не понимал этого решения леди Оливии. До замка их близкого друга было идти ближе, да и по дороге они видели поворот к другому селению. Но леди Оливия была непреклонна. Только Перекрестье. Можно подумать, она назначила здесь тайное свидание.
- Значит, так называется это селение, главная достопримечательность которого поразительно противный менестрель, - сестрица перешла на подозрительно спокойный тон. Непременно что-то задумала. Вопреки расхожему мнению Эйверил не была хронической идиоткой, но обычно ее затеи служили поводом для избавления от людей, которым она не доверяла. А Эрику она не доверяла. Жаль, Златко он нравился, среди свиты его матери редко встретишь честного и благородного человека.
- Он не так уж и плох, - произнес Эрик.Златко был согласен с ним в том, что после многочасовой истерики Эйверил, можно было вынести сколь угодно ужасающие звуки. Раздался резкий звук битой посуды. Эрик рефлекторно схватился за рукоять меча, обернувшись в поисках опасности. Сестра испуганно замерла на месте. Нервный корчмарь что-то уронил. Кажется, уже в пятый раз за сегодняшний день.
- Разве что для глухого слушателя, - ответила Эйверил. Бедный менестрель заслужил особую ненависть сестрицы еще за то, что в каждой песне "ненавязчиво" обращался к ней, как к своей музе и прекрасной даме. Эйверил, презиравшую и более представительных женихов, подобное отношение не могло не оскорбить.
- Боюсь, его визги услышит даже глухой, - не удержался Златко. Этот певец почему-то решил, что чем громче, тем лучше.
Эйверил нервно выстукивала пальцами по столешнице, со скукой разглядывая зал. Златко тоже попытался заинтересоваться местной публикой. Типичные купцы, крестьяне и горе-наемники, которым не повезло работодателями. Внимание привлекала разве, что парочка, одетая в плащи с островным орнаментом, да и то только огненным цветом волос девушки и непривычным в этих местах загаром юноши.
Эйверил продолжала искать что-то в таверне, а Эрик, состроив непроницаемую физиономию, силился разглядеть что-то в своей тарелке с удивительно неприятной на внешний вид похлебкой.Златко последовал его примеру, решив подкрепить свой вечно голодный организм.
- Я тебе лично пять золотых заплачу, чтобы только этот кот с прищемленным хвостом, замолчал, - чей-то громкий голос заставил Златко оторваться от процесса поглощения пищи.
- Исполнение не столь плохо. А я не выступаю сегодня, - ответила девушка. Еще одна ценительница сомнительных талантов. Сестра подозрительно задумчиво смотрела на эту странницу, делая какие-то свои выводы.
- Ты ведь та самая Элиана, от песни которой сам король рыдал и готов был подарить тебе огромный замок, а принц собирался жениться на тебе на следующий день? - спросила,наконец-таки, Эйверил. Златко попытался вспомнить того менестреля. Он был на концерте Элианы десять лет назад с матерью и сестрой. Тогда ему едва исполнилось шесть, и он почти не помнил подробностей, но с какой стати менестрелю из Королевского Двора останавливаться в каком-то Перекрестье?
- Нет, я менестрель из Красавки, - девушка ответила подозрительно быстро. Эйверил хотела спросить еще что-то, но ее опередил тот же купец и еще какая-то женщина, в один голос умоляющие менестреля из Красавки сменить местного служителя муз.
- Хорошо, но только одну песню, - произнесла девушка.
Заиграла волшебная музыка, достойная королевского дворца и сотен золотых монет. На мгновение Златко отвлекся. И этого было достаточно, чтобы сестра бесследно исчезла...
Бертиль, дочь пекаря, потенциально могущественная волшебница
- Пчхи! - в очередной раз напомнила о себе простуда, полученная так не кстати. Обидно, под тем проливным дождем промокли они вместе, но заболела одна Бертиль, хотя с детства она отличалась отменным здоровьем.
- Ты выпила травяной настой, который мы купили у знахарки? - спросил Тай, человек, сопровождающий ее по просьбе странного старика - последнего великого волшебника. Тот говорил, что Бертиль - обладает силой, равной которой не было уже полтора века. Сама девушка за 16 лет своего существования ничего такого не замечала. Разве, что дом ее родителей обходили стороной несчастья, а обидчики ее всегда получали по заслугам... И иногда ей сны вещие снились...
- Он неприятный на вкус, и ни капли не помогает, и еще от него спать хочется, - ответила девушка, в подтверждение своих слов снова чихнув. Бертиль простудилась неделю назад, три дня пролежала с высокой температурой, практически в бреду, остальное время мучилась насморком, от которого ее нос покраснел и глаза слезились.
- Конечно, не помогает, если ты его не пьешь, - произнес Тай, указывая взглядом на уже остывшую чашку. Бертильнадула губы и сделала вид, что прислушивается к пению менестреля. Да уж, лучше выпить ведро этого травяного настоя... Тай, тоже хорош, строит из себя няньку и воспитателя, когда старше Бертиль, в лучшем случае, на пять лет, но он же великий воин и путешественник.
- Сам ты лечил сломанную руку, полагаясь исключительно на самозаживление, - ответила девушка. Тай скривился. Дверь в очередной раз скрипнула, впуская внутрь какую-то женщину в дорожном плаще.
- Ты знаешь, что на меня действуют другие правила, - слишком серьезно произносит Тай. Да, конечно, он не человек. Больше не человек. Что-то подобное говорил и тот странный волшебник. Но Бертиль не видела особой разницы между собой и Таем. Он испытывал те же эмоции, кровь у него была красная, а кости ломались, да и насморка он не избежал...
- Все равно, этот отвар - ужасный на вкус, как и пение этого менестреля, - ответила девушка, которая пусть никогда и не была ценительницей высокого искусства, но обладала музыкальным слухом.
- Ты не одна не довольна местным певцом, - полушутливо заметил Тай, указав на кислые мины купцов, предлагающих золотые монеты какому-то менестрелю из Красавки.
- Это о ней говорил купец Дарнас? - спросила Бертиль, даже привстав со своего места. По словам этого купца, менестрелю из Красавки самое место в столице, при дворе короля, да и то, этого мало.
- Выпей свой отвар, Бертиль, мы уходим, - неожиданно суровым тоном произнес Тай. Девушка удивленно посмотрела на изменившееся выражение лица своего спутника. Он был серьезен, даже напуган.
- Что происходит, Тай? - спросила девушка, пристально посмотрев в его глаза. Тай тяжело вздохнул, словно взвешивая ответ. Еще один повод для беспокойства, обычно он говорил сразу.
- Здесь люди, которых я не видел очень давно, и наша встреча не принесет ничего хорошего, - произнес он наконец-таки. Но фраза эта совершенно не вносила ясности.
- Эти люди те, кто желает мне зла? - уточнила Бертиль, ведь, бежали они именно от ее гипотетических врагов, о которых девушка слыхом не слыхивала все 18 лет своей жизни до появления последнего великого волшебника.
- Нет, но наша встреча сулит неприятности, - снова Тай предпочел не говорить правду. Забавно, но девушка хорошо научилась отличать, когда он утаивает что-то, а когда, действительно, не знает.
- Кто они? - серьезным тоном спросила Бертиль. Почему-то она чувствовала себя испуганной, впрочем, так было всегда, если Тай чего-то опасался.
- Они те, кто вместе со мной не испугался темного заклинания последнего светлого волшебника, - немного грустно произнес Тай. Бертиль медленно перевела взгляд на менестреля, закончившего петь, потом на своего спутника... Они оба были до смерти напуганы.
- Апчхи! - резко выдохнула девушка, желая только того, чтобы она и Тай были защищены от этой неведомой угрозы...
Кассандра, ведьма из Бринда
Из зеркала на нее смотрела темноволосая красотка с болотными глазами. Слишком роскошная для этих мест. Ведьма с тяжелым вздохом провела рукой над зеркальной поверхностью, которая тут же подернулась мелкими волнами. В висках возникло чувство легкого дискомфорта, голова закружилась, а вместо ее отражения возникло другое лицо.
- Приветствую тебя, Кассандра, ведьма из Бринда, - с мягкими нотками произнес голос, принадлежащей абсолютно лысой мужской голове с огромными щеками хомяка.
- Приветствую тебя, Галинор, темный маг из Заргаллы, - ответила женщина, эффектно тряхнув черными кудрями. Машинальный жест, от которого она никак не могла избавиться, особенно, когда нервничала. А эти древние тайны и пугающие заклинания изначально не внушали доверия. Ведьма уже тысячу раз успела проклясть себя за собственную жадность.
- Где наша прекрасная леди Оливия? - спросила голова темного колдуна. Ведьма недовольно посмотрела в сторону двери. Эта самая "прекрасная леди Оливия" внушала ей едва не большую неприязнь, чем Галинор.
- Она опаздывает. Я не хотела заставлять тебя ждать. Кроме того, интересующие нас вопросы можно обсудить и без нее, - решительным тоном произнесла ведьма, с силой сжав холодную раму зеркала.
- Шкатулка здесь? - спросил Галинор, едва сдерживаясь от нетерпения. Чокнутый некромант. Так его называли в народе и в среде якобы великих волшебников. На деле графоманов, до дыр зачитавших старинные летописи, пытающиеся проводить алхимические опыты, но на практике не имеющие шансов против таких самоучек, как она, обладающих реальной магической силой. Пусть даже ничтожной, в сравнении с магией древних...
- Да, но в наших руках она бесполезна. Открыть ее может лишь избранный ключом, омоченным в крови четырех бессмертных убийц, - Кассандра нараспев процитировала темного мага. Он такой же книжный червь, как и весь презираемый им класс наследников величия прошлого, только искал он не тайны мироздания, а пути к власти над ним.
- Ты сможешь найти избранного? - немного раздраженно спросил маг. Он считал себя главным и устрашающим. В этом была доля правды, но он не внушал даже на треть того ужаса, который несла за собой леди Оливия. Сумасшедшая садистка, иных комментариев у Кассандры не было...
- Я смогу почувствовать его, только на расстоянии вытянутой руки, - ведьма прекрасно понимала ограниченность своих возможностей, но она же, как никто другой умела извлечь из них наибольшую пользу. Именно по этой причине леди Оливия и Галинор выбрали ее в бесконечной череде столичных магов... Впрочем, мага среди них Кассандра встретила лишь однажды, остальные были безнадежными шарлатанами...
- Тогда почему ты прихорашиваешься в своем номере, а не сидишь рядом со шкатулкой? - раздался властный голос леди Оливии, словно призрак вошедшей в комнату. Ведьма могла поклясться, что запирала дверь на засов.
- Потому, что время еще не пришло, - ледяным тоном ответила ведьма. Почему-то и леди Оливия, и темный маг Галинор с одинаковым упорством учат ее колдовать.
- Если ты не заметишь этого человека, то гнев господина тьмы обрушиться на тебя, - мрачно предупредил Галинор. Он тоже боится, только Оливия практически наслаждается ужасом, веющим из древности. Безумная садистка, не знающая жалости...
- Зачем ты созывал нас? - прервала Галинора, как ни странно Оливия. Обычно она с вожделением слушала приказы господина тьмы, передаваемые темным магом. Кассандру же всегда утомляли излишние подробности и толкотня на пустом месте.
- Мы должны сделать так, чтобы четверо врагов господина не объединились, - перешел к сути так называемый темный маг. Кассандра хрипло засмеялась, привлекая всеобщее внимание.
- Под "мы" вы подразумеваете то, что я должна найти этих врагов и удержать их от воссоединения? - озвучила свои мысли ведьма. И Галинор, и Оливия, не задумываясь, отдавали ей приказы, ожидая беспрекословного повиновения, даже не делая предположений, что ведьме это все не под силу. В конечном счете, Кассандра лишь жалкий осколок былого могущества магов...
- Найди их, что делать с ними решим потом, - произнес Галинор, после чего его образ замигал и окончательно исчез в водной глади. Ведьма глубоко вздохнула, ей хотелось, чтобы Оливия исчезла также быстро, но последняя убираться не собиралась.
- Так, что мне делать сначала: искать врагов господина или ждать хранителя шкатулки? - Кассандра обратилась к Оливии. Женщина холодно на нее посмотрела, сузив светло-коричневые глаза.
- Хранитель придет за шкатулкой сегодня? - словно уточнила Оливия.
- Так сказал Галинор, вычитавший это в древних манускриптах. Проверить у меня не было возможности, - ответила ведьма, снова тряхнув черными кудрями.
- Сначала хранитель, эти жалкие червяки подождут. И помни, что в случае неудачи тебя ждет и мой гнев тоже, - резким тоном произнесла леди Оливия, быстрым шагом направляясь к двери.
Ведьма снова поежилась от неприятного страха, в который раз приходя к выводу, что даже четыре сотни золотых монет не стоили таких проблем, которые она получала всего за две с половиной. Впрочем, у нее еще будет возможность поторговаться. Шкатулка с тайной властью над древней тьмой - это весьма ценный приз, за который многие отдадут гораздо больше. А Кассандра никогда не строила своей верности и лояльности, исходя из страха. Ведьма коварно улыбнулась своему отражению, эффектно взмахнув черными кудрями...
- Значит, мы так и не уничтожили этого господина тьмы, - из-за ширмы вышел холеный брюнет в дорогом плаще, поигрывающий вычурным кинжалом. Лу. Исполнитель деликатных поручений из столицы. По счастливому стечению обстоятельств постоянный клиент Кассандры и один из тех четырех бессмертных убийц.
- Логичное предположение, потому что вы до сих пор живы, а должны были погибнуть вместе с ним, - ведьма улыбнулась уголками губ и повернулась к Лу.
- Почему он выжил? - очередной любитель валить все проблемы со своей больной головы на ее здоровую. Впрочем, на этот вопрос ведьма знала ответ, Галинор прожужжал все уши этими россказнями, да и сама вполне сносно разбиралась в темных заклинаниях и их последствиях.
- Потому что вы были людьми. Молодыми людьми, не успевшими толком пожить, и совершенно не готовыми умирать, как бы усиленно ваш великий волшебник не пудрил вам мозги, - не размениваясь на милый тон и добрые улыбки, ответила Кассандра.
- Нам было за что умирать, и ни один из нас не сомневался, - с непривычной суровостью и жестокостью сказал Лу. Он не любил вспоминать прошлое, которое причиняло слишком много боли. И не терпел обвинений в адрес давно забытых друзей.
- Значит, волшебник был не таким уж светлым, или тот младенец, принесенный в жертву, не был таким уж невинным. Или, все же, кто-то испугался и решил, что не готов умирать, - все тем же ледяным тоном произнесла ведьма.
- Они будут здесь сегодня? - сменил тему разговора ее собеседник. Он поставил на стол флакон со своей бесценной кровью бессмертного убийцы. Ведьма снова хищно улыбнулась. Ее самая выдающаяся способность - извлекать максимально возможную выгоду из любой ситуации.
- Ни один из бессмертных убийц не сможет покинуть Перекрестье до рассвета. Наслаждайтесь вашей встречей, - быстрым жестом она убрала флакон в карман своего платья. Потом придумает более надежное место для хранения.
- А шкатулка? - настойчиво продолжил Лу. Губы Кассандры непроизвольно растянулись в улыбке. Змеиная улыбка, так любил говорить Лу по этому поводу. Что ж, он был не далек от истины.
- За шкатулку мне платят другие люди, но ты сам знаешь, как трудно ее открыть, - ведьма в очередной раз эффектно тряхнула локонами, исчезая за дверью.
Глава 2:
Неприятные открытия и старые союзы
Лу, единственный сын лорда Лунного Края, пропавший во время Последней Войны, один из четырех Бессмертных Убийц.
Он медленно открыл дверь, ведущую в переполненный зал таверны "Танцующий Грифон". Кассандра говорила, что все они будут здесь сегодня. Он думал, что готов к этой встречи. Но, первой мыслью его было снова захлопнуть дверь и навсегда покинуть Перекрестье, пусть это будет возможно только после рассвета, до наступления которого еще целая ночь.
Глубокий вздох и еще один решительный шаг вперед. Элиана, она тоже увидела его, испугалась и побледнела. Что будет с ней, когда она узнает еще и о присутствии Тая и Эрика? Из них четверых, Элиана всегда болезненнее других реагировала на подобные случайные встречи. И вот сейчас, у нее такой вид, словно через мгновение стремглав выбежит в ночную тьму и дождь.
Она практически не изменилась. Впрочем, как и все они. Волшебник предупреждал об этом побочном эффекте. Но сам волшебник поразительно мало знал о последствиях своего заклинания, большинство из них они узнали на опытном пути. И Элиана, все так же неизменная, юная девушка с взрослыми глазами и дивным талантом, в которую они были влюблены. Лу улыбается ей со светской небрежностью.
Эрика они замечают одновременно. Все тот же высокий и мрачный юноша с тяжелым взглядом. Они всегда недолюбливали друг друга, наверное, потому что обладали слишком разными взглядами на жизнь. Но Лу всегда уважал Эрика. А Элиана всегда доверяла ему больше, чем другим. Но сейчас она не рада этой встрече. Ее руки крепче сжимают лютню, машинально она наигрывает какое-то красивое и немного вычурное вступление, от которого веет древними напевами.
И, наконец-таки, Тай. Когда-то они были лучшими друзьями, но время, заклинание и та же Элиана разбросали их по миру. Обычно Тай отпускает пару шуточек и незаметно испаряется, но сейчас даже он понимает, что сбежать не получится. Он только поудобнее усаживается и готовится выслушать новую песню Элианы.
Лу тоже занял, не иначе как чудом освободившееся место и присоединился к бесчисленному количеству зрителей. Менестрель обвела своих старых друзей презрительным взглядом, и, вторя мелодичным аккордам, запела неизвестную ему песню...
Этой зимней холодной ночью,
Зажигая свечу на окне,
О тебе, несомненно, я вспомню,
Воскрешая твой образ в огне.
- Интересно, кому из нас она посвятила эти слова? - Тай незаметно оказался рядом вместе с чашей того отвратительного пойла, которое в данном заведении называется вином.
- Думаю, что ни одному из нас, и всем одновременно, - ответил Лу, делая глоток. А в номере Кассандры он пил дорогущее вино с побережья Сапфирового Моря.
- Она до сих пор не простила нам, того что чувства к ней разрушили нашу дружбу, - Тай с некоей тоской смотрит на менестреля, перебирающую струны. Интересно, любит ли он ее до сих пор. Любит ли сам Лу. Любил ли когда-либо... Может быть, он сможет найти ответ в ее песне, которую раньше не слышал.
В ветре слышу твой голос,
В звездах вижу глаза,
Ничего вновь не помня, я уже навсегда.
Вновь подарю тебе любовь,
Разбитую на тысячи осколков,
Которые сложились в мою боль,
Но в этой боли нету толка.
- Мы были молоды и напуганы, не знали, что делать с вновь обретенным бессмертием, а песни Элианы всегда очаровывали, - ответил Лу, когда менестрель снова заиграла свой вычурный проигрыш. Они были молоды, напуганы, очарованы и, вне всяких сомнений, влюблены. Но, вряд ли кто-то из них любил.
- Мы слишком легко забыли о темном заклинании волшебника и всех последствиях, которые с ним связаны. Было лишь вопросом времени, когда прошлое настигнет нас, а мы не сможем убежать, - философским тоном произнес Тай. В песнеЭлианы был очередной проигрыш, тоскливыми нотами раздирающий давно затянувшиеся раны.
- Тьма возрождается, темный властелин не был уничтожен, и мы не в силах больше это игнорировать, - лаконично ответил Лу. Тай снова погружается в свою чашу с кислым вином. И снова звенит голос Элианы, теребя их души за самые больные места.
Но не придешь ты никогда,
Навек замерз в той снежной ночи,
Когда я в отблесках костра,
Тебе призналась, что нет мочи,
Любимой быть мне, не любя,
Что навсегда, навек - ничья...
- Думаешь, она убежит? - спросил Тай, стараясь не смотреть на Элиану. Даже Лу было тяжело признавать, что менестрель все еще имеет над ним власть. Слишком много власти.
- Ни ты, ни я не сможем удержать ее, - делает он печальное признание. Если Элиана и послушает кого-то, то только Эрика. Не потому, что к нему испытывает более сильные чувства. Просто он не обманывает и не играет, а принимает все удары судьбы, ни на секунду не теряя благородства и чести.
- Если сначала он нас не убьет, то мы получим шанс, - с ироничной улыбкой Тай салютует Эрику, сверлящему их мрачным взглядом. Наверное, ложь обвинять во всем чувства к Элиане, было еще множество вещей и некрасивых поступков, разверзших пропасть между бывшими друзьями. Каждый из них, может быть, кроме Эрика, хотя бы раз забывал о том, что темное заклинание было произнесено во имя светлых целей...
- Мы всегда были готовы умереть, но до сих пор не знаем, что делать с нашим бессмертием, - задумчиво произносит Лу. Вот Кассандра, непременно придумала бы тысячу способов употребить данный побочный эффект себе на пользу. Ведьма, вообще, отличалась крайней практичностью и способностью извлекать личную выгоду из всего на свете... Возможно, это лучше их юношеского максимализма и бессмысленного героизма. А Элиана, тем временем, продолжает петь. Еще одна неизменная вещь - ее песни, все еще пробуждающие в них чувства...
Но все же вижу образ твой
В стекле хрустального бокала,
В печальной близости луны,
В поющей вьюге зимней ночи,
И вновь дарю тебе себя,
Которую ты знать не хочешь.
- Она любила кого-нибудь из нас? - Тай неожиданно меняет тему, впервые прислушавшись к словам песни. Или вспомнив, ту самую холодную зимнюю ночь, когда они втроем перешли к банальной драке, а Элиана убежала.
- Мы определенно были ей небезразличны. Но мы же не дали ей возможности разобраться в собственных чувствах, - отвечает Лу. Он всегда лучше, чем Тай и Эрик, понимал Элиану. Но, чтобы там не было в прошлом, лучше ему оставаться там же. У всех них было гораздо больше причин ненавидеть друг друга, чем снова объединяться против неизвестного врага.
- Мы можем только надеяться, что этих чувств будет достаточно для того, чтобы она осталась, - снова ироничная улыбка Тая. Почему-то Лу был уверен в том, что его придется уговаривать едва ли не дольше, чем Элиану. Впрочем, для Тая они были семьей, которой у него никогда не было, и той прошлой дружбой именно Тай дорожил больше всех...
- Эти чувство как раз и толкают ее к бегству. Много проще будет, если Элиана останется безразличной ко всему, кроме долга перед последним светлым волшебником и всем этим проклятым миром, - Лу печально отхлебнул из своей чаши. Вино не стало лучше, но теперь оно казалось хотя бы сносным...
- Она бы не старалась ударить нас больнее, если бы этих чувств не осталось, - Тай прикрыл глаза, прислушиваясь к пению Элианы.
Я подарю тебе себя,
Которую сама не знала.
Надломленную в зимней ночи,
До дна души пропитанную болью,
Навек одну, навек без воли,
Я подарю тебе себя, которую ты не захочешь...
Резкие, вычурные аккорды, а потом тихий проигрыш, повторяющий вступление. В зале повисла мертвая тишина. Даже сейчас странно то, какой властью Элиана обладала над людьми. Это последний шанс сбежать для любого из них. Но они этого не сделают. Не из-за глупого заклинания Кассандры или тьмы, с которой когда-то боролись. Они просто не станут убегать. Лу тоже прикрывает глаза и едва слышно повторяет за Элианой последние строки ее песни:
Я подарю тебе любовь, разбитую на тысячу осколков,
Из них ты сложишь слово "боль", но в этой боли нет толка...
Эйверил, дочь леди Оливии и графа Лесного Озера
Перекрестье мелькало старыми домами и грязными лужами, оставляющими неприятный след на подоле ее дорогого платья. Сердце билось так сильно, что она не слышала ничего вокруг. Она уже добежала до окраины поселения с кривой надписью на придорожном столбе, когда поняла всю глупость и бессмысленность этого побега. Но возвращение назад было для нее хуже смерти. Девушка бессильно опустилась на колени, не обращая внимания на грязь и дождь, смешавшийся с ее слезами...
Леди Эйверил родилась восемнадцать лет назад в семье последнего графа Лесного Озера и его молодой жены Оливии, прибывшей из-за далекого Сапфирового Моря. Наследница, конечно, принесла радость, в честь ее рождения был дан пир. Но на следующий день о девочке благополучно забыли, полностью переложив ее воспитание на плечи нянек и гувернанток. И саму Эйверил это вполне устраивало. Она никогда не была близка с родителями. Отец был откровенно глуп и увлечен исключительно декорированием залов и изобретением новых фасонов нарядов. Хотя, возможно, это был его способ не замечать тех ужасов, которые происходили в замке с молчаливого попустительства его молодой жены...
Леди Оливия, изначально казавшаяся милой и кроткой девушкой, разительно преобразилась став графиней. И первым делом она приказала отрубить языки всем тем, кто называл ее ведьмой, не иначе как темным колдовством ставшей женой графа Лесного Озера. А таких языков, учитывая более чем сомнительное происхождение Оливии, было очень много. Потом она наводнила замок своими странными знакомыми, говорящими на непонятном наречии, злыми и жестокими. Сам же граф Лесного Озера погиб при таинственных обстоятельствах, когда его законному наследнику, младшему брату Эйверил - Златко, исполнилось 6 лет.
Где-то в возрасте 10-12 лет девушка поняла, что матери не нравится то, как легко она научилась понимать речь странных гостей, как много вопросов она задает и какие выводы делает из умалчиваний и ответов. И тогда Эйверил впервые поняла, кто ее мать. Сначала девочка чуть не упала с крепостной стены, ее поймал в последний момент старый кастелян замка, потом в ее постели оказалась ядовитая змея, в страшных муках умерла служанка, третьего предупреждения не понадобилось. Эйверил стала делать вид, что не замечает происходящего.
Свои страхи она стала прятать за капризами, а вопросы и ответы на них в новых нарядах и украшениях. Она научилась так хорошо притворяться, что иногда уже сама забывала о том, кем была. Но она все равно понимала смысл страшных речей мрачных мужчин, ходящих тенями за ее матерью, не могла не замечать исчезающих в подвале крестьян и не могла не слышать их криков от ужаса и боли. Когда-то она возлагала надежды на брата. Но он верил в фальшивые улыбки леди Оливии...
- И что ты собираешься делать дальше? - холодный властный голос матери возник над ней. Эйверил подняла свои заплаканные и испуганные глаза... За спиной Оливии стоял ее душеприказчик, один из тех иностранцев, с холодными глазами и ядовитыми кинжалами.
- Я уйду к Печальным Сестрам и никогда не смогу претендовать на земли Лесного графства, - едва слышно произнесла девушка, все еще сидя в грязи и проклиная собственную слабость.
- Я всегда знала, что ты только притворяешься идиоткой, - прозвучал голос леди Оливии. Только сейчас Эйверил поняла, что говорила с матерью на языке ее мрачных слуг, прибывших из-за Сапфирового Моря.
- Я клянусь, что ничего никому не скажу. Позволь мне уйти к Печальным сестрам, пожалуйста, - девушка прекрасно знала, что мольбы на мать не подействуют. Но она никогда не была сильной или смелой, к тому же безумно боялась леди Оливии.
- У меня на тебя совершенно другие планы, дорогая дочь, - с ласковой улыбкой и холодными змеиными глазами произносила леди Оливия. А на ней нет ни единой капли дождя, как и на ее душеприказчике, не смотря на то, что льет как из ведра, и сама Эйверил промокла до последней нитки.
- Какие планы? - дрожащим голосом спросила девушка. Она понимала, что сейчас не лучшее время и место для этой беседы, но не могла не задать вопрос.
- Не заставляй меня думать, что я ошиблась насчет твоих умственных способностей. Ты же сама все знаешь, иначе не предприняла бы эту бессмысленную попытку, - ледяным тоном продолжила Оливия. Эйверил медленно подняла глаза на мать.
- Ты собираешься выдать меня замуж, - едва слышно произнесла девушка. И она отнюдь не питала иллюзий на счет своего светлого будущего с прекрасным рыцарем. Мать собиралась ее продать такому же злому и жестокому человеку, как она сама. И тогда смерть будет высшим благом для Эйверил.
- Не надо делать столь несчастный вид, дорогая дочь. Если ты будешь умницей, то твоим супругом станет не Кровавый Барон, а тот, кому я поклялась вечно служить, - сказала леди Оливия страшным шепотом, присев рядом с дочерью. Эйверил почувствовала, как ледяная рука сжимает ее сердце...
- Властелин Тьмы был убит в Последней Войне двести лет назад четырьмя Бессмертными Убийцами и Последним Светлым Волшебником, - ответила Эйверил, с трудом различая собственный голос за громкими ударами сердца.
- Если ты догадалась о Кровавом Бароне, подстроила это нелепое крушение экипажа и продумала побег к Печальным Сестрам, то для тебя не должно быть секретом, что мой единственный господин возродился, дорогая дочь, - с какой-то пугающей фанатичной улыбкой на губах произнесла леди Оливия. Эйверил инстинктивно отодвинулась от матери, про себя перебирая молитвы.
- Мама, пожалуйста, позволь мне уйти к Печальным Сестрам, - бессмысленно повторила девушка, все сильнее прижимаясь к придорожному столбу, стоящему при въезде в Перекрестье.
- Теос, отведите леди Эйверил в ее покои и проследите за тем, чтобы она снова не сбежала, - мать отдала приказ своему душеприказчику. Тот час леди Оливия отвернулась и направилась в таверну.
Душеприказчик резким жестом поднял девушку на ноги. На мгновение ее охватило некое безумие. Тонкие пальцы стиснули холодную рукоять кинжала, она своровала его у Эрика еще днем, когда колесо кареты сломалось. Девушка еще раз посмотрела в безжизненные глаза Теоса. "Они уже мертвы, поэтому их преданность незыблема и бескорыстна", - когда-то сказала ее мать высокому мужчине в черном плаще...
Эйверил вспомнила старого кастеляна, не давшего ей упасть, а на следующий день найденному мертвым в собственной постели. Вспомнила глаза служанки, умирающей от укуса змеи, предназначенного для нее, вспомнила немой ужас людей, которых вели в замковые подвалы. И опять эти холодные, мертвые глаза...
- Вы убили сира Леонеля, Веллу и моего отца? - спросила девушка на все том же неизвестном ей наречии, которое она выучила, слушая разговоры пугающих гостей матери. Губы душеприказчика тронула чуть заметная улыбка.
- Да, и убью твоего брата, когда ему исполнится 18, - произнес он. Пальцы Эйверил сильнее сжали кинжал. Ей стать смелой, хотя бы на мгновение. Смелой и быстрой, если не ради себя, то хотя бы ради Златко. Все еще глядя ему в глаза, девушка нанесла смертельный удар. Мать говорила, что ее слуг нельзя убить простым оружием. Но и Эрик был не простым наемником с таинственным прошлым.
Безжизненные глаза закрылись, мгновение отчаянной смелости прошло. Ее руки трясла мелкая дрожь, кинжал со звоном упал в придорожную грязь. Эйверил наспех подобрала перепачканные юбки и из последних сил бросилась бежать...
Элиана, менестрель, одна из четырех Бессмертных Убийц.
Я подарю тебе любовь, разбитую на тысячу осколков,
Которые ты сложишь в слово "боль", но в этой боли нету толка...
Она закончила петь. Мертвая тишина, царящая в таверне пару мгновений назад, быстро сменилась шумом. Но Элиана не замечала этого. Для нее мир уменьшился до четырех человек. Вернее тех, кто когда-то был людьми, а еще раньше - ее лучшими друзьями. Так давно. Еще до темного заклинания последнего светлого волшебника, убийства Темного Властелина и проклятого бессмертия. Когда они были просто людьми и еще могли о чем-то мечтать.
Они встали одновременно. Одновременно направились к выходу. Они до сих пор оставались тем самым идеальным механизмом, созданным исключительно для убийства. Тогда Элиане казалось, что на нее воздвигнута благородная миссия, что она - одна из спасителей человечества. Два века спустя она знала, что нет белого и черного, Темный Властелин ни чем не лучше своих оппонентов, а убийство всегда остается убийством, какие бы цели оно собой не прикрывало.
На улице лил дождь. Холодный осенний дождь, совсем как в тот день, когда они выехали из Перекрестья, чтобы убить Темного Властелина. Тогда тоже затянулась непогода, и она тоже пела песни в трактире, переполненном людьми, которым нет дела до ее личных страхов и страданий. Только двести лет назад слушали ее не купцы, а воины. И само Перекрестье было крупным населенным пунктом в самом центре оживленных торговых путей, а не маленьким поселением, затерянном где-то в глуши.
- Ровно двести лет назад, - произнес Тай с привычной ироничной интонацией. Те же светлые растрепанные волосы, лезущие в голубые глаза, озорная улыбка, загорелая кожа и потрепанная временем одежда.
- Назовем это забавным стечением обстоятельств, - это Лу. Он тоже не изменился. Щегольский костюм, дорогой плащ, каштановые волосы аккуратно острижены по последней моде, а в зеленых глазах свои мрачные тайны.
- Что ты хотел сказать? - мрачным тоном спрашивает Эрик. Молчаливый, надежный, высокий Эрик. С его черными волосами и сапфировыми глазами. Тоже неизменный.
- Ты сам знаешь ответ, - снова Лу. Он тоже боится озвучить истину, приведшую их всех в Перекрестье. Истину, зовущую продолжить свое путешествие к развалинам замка Темного Властелина.
- Мы не убили Его тогда. И Он снова набирает силы, - произносит она. Изменилась ли сама Элиана? Было время, когда она пристально разглядывала себя в зеркало, силясь найти неизбежные перемены. Но нет. Все та же юная девочка, позволившая последнему Светлому Волшебнику вырезать и вложить обратно свое сердце, превращаясь в Бессмертную Убийцу.
- И мы должны решить, что делать дальше, - говорит Лу. Элиана опустила глаза. Ей не хочется отвечать на этот вопрос. Тогда у нее не было двухвекового багажа за плечами, и она не была настолько разочарована во всем.
- Мы должны уничтожить Властелина Тьмы, - отвечает Эрик. Для него превыше всего долг. В определенной степени он много лучше других, но он же и наиболее категоричен в суждениях. Иногда Элиане казалось, что он не умеет прощать. Но он все равно исполнит свой долг с рабской преданностью вчерашним идеалам, отправляясь на заклание.
- И умереть, - она озвучивает то, о чем каждый из них подумал. Гибель Темного Властелина напрямую связана с их смертью. Тогда они поверили, что им просто повезло, или волшебник что-то напутал с заклинанием. Сейчас же они знали, что должны умереть...
- Мы жили слишком долго, - произносит Эрик. Все они стараются не смотреть друг другу в глаза. Это только Эрик такой честный и благородный, а остальные - просто люди, чтобы не твердил волшебник с его заклинанием. И эти люди не готовы снова умирать. Двести лет назад все было проще. Им было за что умирать. Сейчас все видится не столь ясно, или они на самом деле больше не люди.
- От этого смерть не становится более притягательной, - говорит Лу. А прошлое не становится настоящим. Да и сам Темный Властелин выглядит бесплотным призраком, как и последний светлый волшебник, и вся их жизнь до того заклинания.
- У нас есть долг, - снова голос Эрика. Монотонный и неумолимый голос совести. По крайней мере, совесть Элианы всегда говорила его голосом.
- Долг перед кем? Последним светлым волшебником? Королем? Родиной? Человечеством? Волшебник умер вместе с воспоминаниями о настоящей магии. Король, которому мы служили, уже полтора века гниет в земле. Родина. Наших домов уже нет, их переделили наследники того самого короля. Все, кому мы в чем-то клялись, давно мертвы, - немного раздражительно отвечает Тай. Он тоже устал. Наверное, даже больше, чем сама Элиана.
- Долг перед нашей совестью и честью, - неумолимо продолжает Эрик. Элиана отводит глаза, не желая признавать того, что согласна с Таем. Они сполна отдали свой долг, выполнили свои клятвы, а мир, в котором они жили, давно умер, незаметно растаял в веренице лет и путей. И она не была уверена в том, что этот новый мир заслуживает спасения.
- Я смогу успокоить свою совесть. А какая честь может быть у сына бродячих циркачей? - произносит Тай, приготовившись уйти. Он никогда не признается, но последствия заклинания терзали его сильнее других.
- Думаешь, Темный Властелин так же легко забудет о нас? - это голос Лу. Элиана невольно вздрагивает. Темный Властелин, задумывалась ли она о нем, хотя бы на мгновение? Было ли в этих мыслях что-то большее, чем он - враг. Ее ли враг или тех, кому она когда-то клялась служить?
- Темный Властелин не прощает старых обид, - с некоторой отчаянной насмешкой произносит Тай. Но уже ясно, что он не уйдет. Темный Властелин не прощает старых обид, и тем более он не позволит свободно разгуливать по свету тому единственному оружию, которое способно его уничтожить - четырем Бессмертным Убийцам.