Аннотация: Школьница, повинуясь духу противоречия и испытывая судьбу, исследует заброшенный дом, где обнаруживает человека, временно поселившегося в полуразрушенном здании.
1. Брошенные жизни
Город живет, если в нем ходят люди, живут движением улицы, зажигаются окна домов, бегают коты во дворах. Но в каждом городе есть и заброшенные дома. Их когда-то покинула жизнь, и теперь пустые глазницы окон грустно смотрят на пробегающих мимо жителей. Словно все эти хлопоты их не касаются. И наблюдает он судьбы со стороны, как прокаженный, отгороженный ото всех зоной отчуждения. Но случается так, что затрепещет внутри неуверенный огонек сигареты - скрывающийся от дождя прохожий случайно укроется под крепкой еще крышей.
Ранняя весна, хоть и холодная, но в сердцах школьников - уже весна. Юбочки покороче, колготки на стройных ножках, макияж в цвет беретке, расстегнутое, как у взрослых, пальто. Трое подруг снова спешат со школы, привычно ускоряя ход у заброшенного строения какой-то старинной усадьбы. Столько лет ходили мимо, но запретный плод сладок, на дворе весна, и годков уже минуло почти 15, хочется острых ощущений, чего-то вдохновляющего, взрослого и даже иногда опасного.
- Девочки, а давайте курнем? - Одна из девятиклассниц остановилась прямо напротив бывшего входа во двор усадьбы. Две другие обернулись и тоже были вынуждены остановиться.
- Прям здесь? Вдруг кто увидит. - Девушка была не прочь, но боялась гнева родителей.
- Я не буду. Если хотите гробить здоровье - курите. А я хочу здоровых детей. - Третья была дочерью доктора, а потому наглядные пособия о различных видах вреда для здоровья они с братом изучали с детства.
- Наташка как всегда. Струсила?
- Ничего я не струсила. Это вредно.
- Да ладно. Мы попробуем, и все. Давайте тогда вон хоть туда зайдем, никто не увидит. - Инициатор указала на отсутствующую дверь разрушенного проема заброшенной усадьбы.
- Спятили совсем! - Наташа не собиралась в этом участвовать. - Я пошла, встретимся завтра в школе.
- Да погоди ты. Разве тебе не интересно? - Девочкам пришлось чуть ли не за руку останавливать подругу, собравшуюся уже уйти.
- Нет. Мне не интересно.
- Да никого там нет, тут милиция постоянно проверяет. - Девушка колебалась. Но вскоре любопытство взяло верх.
- Ладно. Курить не буду. Но я тоже пойду. Вдруг вас там кто прибьет, свидетель же потребуется.
Смех получился не совсем дружный, с примесью страха и какого-то запретного ожидания. Наташе действительно было интересно, понравится ли подругам курить. Да, и чего греха таить, если они потом будут продолжать это, ей хотелось быть свидетелем, когда все началось.
- Ух, тут, честно говоря, не теплее, но хоть ветра нет.
- Давай, зажигай. - Откуда-то и зажигалка у них отыскалась.
Наташа не стала принимать участия в занятии девочек, решила оглядеться. На стенах не было признаков пожара, просто от старости стены кое-где облупились и осыпались. на потолке видны были остатки лепнины. В целом, ничего примечательного, дом как дом. Внутренние проемы еще сохранили признаки дверей, рассохшиеся подоконники кое-где были сняты, видимо, пошли на дрова, и пол местами зиял дырами, также, видимо, разобранный на горючий материал. Дневной свет проникал через широкие проемы окон и дверей достаточно хорошо, было не страшно, и, похоже, действительно, тут никого не было. Но сердце все равно стучало как сумасшедшее, кажется, шевельнись сейчас кот где-то, и она завизжит и бросится бежать из этого странного места. Анфилада проходных комнат вела глубже, и Наташа могла видеть подруг, если обернуться. И уж тем более, она слышала, как те кашляли, спрятавшись за стенку от взора прохожих.
Любопытство не отпускало ее, давая силы делать шаг за шагом, тихо продвигаясь дальше. А тут еще и лестница! Полукругом, с остатками резных перил. Лестница могла обвалиться, и девушка вернулась к подругам, найдя их какими-то странными, грустными и ужасно замерзшими.
- Что с вами?
- А чего?
- Вы выглядите... Спазм сосудов делает конечности холодными. А еще курение влияет на мозг и состояние кожи...
- Слушай, доктор, не лечи! У нас кожа еще молодая.
- Я посмотрю на вас через дясять лет.
Разошлись подруги не очень довольные собой и друг другом. Но у Наташи затаилось желание когда-нибудь еще сходить в этот дом. Только вот... Одной страшно.
2. Находка
- Слушай, ты прости нас. - В школе девочки были притихшие, все еще переживающие произошедшее.
- Да ничего. Все как-то странно получилось. Вы меня тоже простите.
Случай этот был забыт, и жизнь потекла своим чередом. До момента, когда уроки закончились.
- Ну что, идем?
- Вы идите, а мне еще надо зайти в одно место, мама просила. - Врать тоже надо когда-то учиться. В рюкзаке лежал папин фонарик, что не могло не придать смелости.
Удостоверившись, что ее никто не видит, Наташа скользнула в темный проем двери уже знакомого здания.
Солнце сюда не доставало, прикрытое кронами деревьев, еще без листьев, но создающих препятствие свету. Сжимая от страха фонарик в руке, Наташа повторила свой путь, тщательнее рассматривая то, что ускользнуло от ее взора ранее.
Лестница скрипела, но была достаточно прочна, чтобы фигурка девушки смогла подняться на второй этаж. Расположение помещений напоминало первый этаж, но интерьер сохранился лучше, видимо, останавливала опасная с виду лестница. Но Наташа теперь знала, что она выдерживает человека.
Чтобы заглянуть в уголки помещений, где угадывались элементы обстановки и даже кое-где цвет краски на стенах, пришлось использовать фонарь. Паутина, пыль и жухлые листья - этим было покрыто практически все. До последнего помещения все было обыденно, а тут... в прошлом огромная зала на трех стенах имела окна, из которых открывалась панорама сразу двух улиц и части двора. Через одни слышалось движение на улице где-то в отдалении, а другие, более темные... Девушка выронила фонарик и замерла. Луч света в подробностях обрисовал темное пятно в углу, под окном - это был лежащий человек. Девушка попятилась, стараясь не шуметь, затем, минуя задом одну комнату, развернулась, и уже не таясь, бросилась вниз. Было некогда смотреть по сторонам, и она пересекла дорогу все с той же дрожью в груди и гулкими ударами сердца. Остановилась и развернулась лицом к зданию. "Больше я туда ни ногой!" Пылающие щеки не хотели остывать до самого дома. А там она удалилась в комнату и закрылась. Про фонарь она пока не вспомнила. И если снова начинать думать о том месте, становилось страшно. И она не думала.
3. БОМЖ
Всю ночь Наташа не могла уснуть. Ее терзали вопросы, что же она на самом деле видела в том доме. Это был труп, либо живой еще человек, либо это просто ворох тряпок принял такую причудливую форму. Прокрутив по десять раз в голове возможные варианты развития событий, Наташа приняла решение во что бы то ни стало выяснить, что там находится. Собирая на утро сумку, фонарика она не обнаружила и немного расстроилась, ведь это папин предмет, за кражу и утерю которого последует наказание, в этом весь он, главный судья города.
В привычное время, проводив подруг домой, Наташа незамеченной скользнула в заброшенный дом. В воображении девушки он уже стал приобретать некоторые черты, по которым она его запоминала и благодаря которым в ее голове складывался образ этого строения. Вот знакомая проходная комната, где до сих пор цел камин. Закопченный, но устоявший под воздействием времени и вандализма. Лестница. Качается, того и гляди, отделится от стены и рухнет, но, скрипя, каждый раз выдерживает. Ради того, чтобы узнать, что тут было, Наташа сейчас упорно ползет вверх, преодолевая свой страх, стараясь держать себя в руках. Самое страшное, что с ней случится - она напугается. Иначе она бы услышала еще что-то, кроме тишины.
Сложно было сказать, изменилось ли тепное пятно по форме, но оно все еще было там. Девушка подошла поближе и остановилась. Прислушалась, за тем пригляделась получше - признаков жизни не было. Огляделась, и на полу обнаружила свой фонарик. Она его взяла и включила. При свете стало отчетливей видно фигуру. Через достаточно продолжительное время куча тряпок зашевелилась.
- Уходите. Чего вам надо! - Голос принадлежал мужчине и был хриплым, словно человек долго бежал. Девушка перехватила фонарь покрепче - если приложить посильнее, то можно и губу разбить.
- Что с вами? - Да, чисто профессиональный подход. - Вам помощь нужна?
- Нет. Уходите.
- Тогда почему вы не встаете?
Повисла тишина, и человек тоже не шевелился. Но страха у девочки уже не было. Тут было все понятно - человек жив и, скорее всего, ранен и не может идти. Она стояла и смотрела на кучу тряпья. По ощущениям прошло не менее получаса, но на самом деле стрелки часов едва достигли следующего деления. Человек снова зашевелился. По движениям сложно было понять, что он делает, но вскоре Наташа смогла разглядеть лицо. Лохматый мужчина, с щетиной на подбородке такой, как когда папа неделю не бреется, повернулся, чтобы рассмотреть гостью. На лбу рассечение и запекшаяся струйка крови сбоку. Глаза не особо блестели, но он их немного приоткрыл.
- Вы ранены?
- Нет. Просто подрался. Убирайся отсюда, я же сказал.
- Давайте я скорую вызову.
И тут Наташе стало еще раз страшно.
- Только посмей, слышишь? Из-под земли достану! - процедил он сквозь зубы.
Злой тон человека не располагал к общению. Она опустила фонарь и ушла.
Она ругала себя всеми словами, когда поняла, что хочет снова сходить туда. Взяла из дома бутылку воды. Бутерброды мама сама положила в сумку. По пути в школу зашла в аптеку и купила ваты и перекись водорода.
Человек снова не шевелился. "Наверное, экономит силы", - рассудила она. Она поставила лекарства и еду около вороха тряпок, снова лежащих в форме человека, и ушла.
Несколько дней ничто не менялось. Он не шевелился, но когда она приходила, ни еды, ни лекарств не было.
В один из пасмурных дней она зашла и сразу услышала.
- Зачем ты приходишь сюда?
- Я и сама не знаю. Мне нравится этот дом.
- Тебе совсем не страшно?
- Страшно. - Честно призналась она. Но почему-то как только она это сказала, ей стало так легко на душе, что теперь с полной уверенностью она могла сказать "нет".
Куча одежды снова задвигалась, и человек сел.
- Благодаря тебе я набрался сил и уже могу сидеть.
Сейчас он выглядел не так страшно, как в первый раз.
- Спасибо.
Что ответить она не знала. Вполне возможно, он убегает от кого-то, и он уйдет скоро из этого места. А может, он приехал сюда специально и ищет кого-то.
- Я могу узнать имя своей спасительницы?
- Катя. - Соврала она.
- Катя. А меня зовут Сережей. Я бомж. Живу пока тут.
- Никого-никого нет? Совсем?
- Совсем. Мать умерла. Я один остался.
- Расскажите, что произошло.
- Да ничего не произошло. Произошла жизнь. Обычное дело. И не надо меня на "вы", я молодой еще. Вот тебе сколько лет, Катя?
- Почти 15.
- А мне почти 30.
Они разговорились, и Наташа не заметила, как наступили сумерки. Она спохватилась настолько быстро, что даже не сказала, придет ли еще. Но что-то ему подсказывало, что они еще увидятся. Эта девочка из хорошей семьи и он, парень, который сбился с дороги, в драных одеждах и без определенного места жительства.
Так продолжалось достаточно долго, пока школьные перемены не начали проходить на согретой солнцем улице. Сереже тоже стало теплее по ночам, да и Наташа старалась незаметно принести ему что-то съедобное. Он продолжал сидеть под выходящим во дворик окном заброшенного дома, чей подоконник укрывал от ветра и дождя. Девушка однажды принесла папину рубаху, которая стала мала ему в вороте, но он отказывался надевать, неудобно. Тем не менее, куда-то ее дел, Наташа не стала выяснять. Одно она поняла - она влюбилась. Для первой любви как раз пришло время - все девочки рассказывали об объектах своих вздохов, и Наташа тоже прониклась этой атмосферой и поддалась чувству. Все в нем было именно таким, как ей нравилось - светлые, часто голубые, изредка серые глаза, каштановые волосы, всклокоченные, но придающие его лицу взрослость, исхудавшие скулы и прямой нос. Губы у него были красивые. Не тонкие, но и не особо толстые, но когда он молчал, они складывались в мужественную линию - она в каталоге "Эйвон" прочитала. И он был вдвое старше. Что там девчонки болтают о своих одногодках-сопляках, которые и целоваться-то не умеют. Тут, она была уверена, все было в порядке. Когда она об этом думала, по телу разливалась такая волна, которая похожа была на тот самый первый раз, когда она убежала из заброшенного дома. Да, по всем признакам, это первая любовь.
Мама несколько раз замечала, что дочь мечтает о небесных пирогах накануне экзаменов, а папа пригрозил, что если не закончит школу на отлично, летние каникулы проведет не на Кипре, а у бабушки в деревне.
Однажды она принесла книгу. Целый час они сидели рядом, и Наташа читала вслух. А он слушал. Потом, когда она закончила, он приблизил к ней лицо и поцеловал. Она неумело ответила, но через какое-то время она поняла как надо. Он остановился и внимательно посмотрел в глаза.
- Я думал, оттолкнешь. - Щеки горели, уши тоже полыхали, а на лбу, казалось, жирным шрифтом написано: "целовалась". Про губы и говорить нечего - она их даже тронуть боялась, до самого утра жег этот поцелуй. А когда в школе она вспоминала, то невольно краснела до самой макушки. Подруги не могли понять, что с ней. То она пропадает уже какой месяц кряду, то краснеет, как первоклассница. А ей никто не нужен был, и она снова бежала в заброшенный дом.
Одним теплым днем она, совершенно позабыв об осторожности, выскочила так без оглядки из прилегающих к дому кустов, и чуть не столкнулась нос к носу с соседкой, прогуливающейся с собакой. Отругала себя за беспечность, ведь одно дело, если ее увидят, а если увидят его - что будет? Она не знала ответа. Наврала соседке, а дома приказала самой себе выяснить при встрече, что будет, и почему он скрывается.
4. Маньяк
Папа иногда делился за ужином делами из своей судебной практики. Сегодня он рассказал о новом деле. В районе был задержан, а потом скрылся от властей маньяк. Мужчина тридцати, тридцати пяти лет, высокий, худощавый. Скрывается, возможно, в городе на чердаках или подвалах, либо в деревне в заброшенных домах. Наташа перестала жевать.
- Молодой же еще? - мама покачала головой.
- Ну, 30 лет. Не молодой уж.
- Да молодой, конечно, что там. Вы смотрите поаккуратнее, слышите, не разгваривайте с незнакомцами. - Мама обращалась к дочери и сыну, на пару лет младше Наташи. - Наташ, ты чего не ешь? Вова, ну вот всегда ты за столом такие вещи...
- Нет, спасибо, я наелась. Мы с девочками булки покупали. Я пойду почитаю.
Она вышла из-за стола, на негнущихся ногах зашла в комнату, закрыла дверь, а сил дойти до кровати у нее не хватило. Она прислонилась лбом к прохладному пластику, не веря своим ушам. Маньяк, значит, убивает, или того хуже. У нее откуда-то взялись силы, она открыла дверь, быстро пробежала в ванну и замкнулась там. Долго терла себя мочалкой, особенно губы, словно могла так смыть тот позор, ту гадость, а главное, то чудом не случившееся, что столько времени носила на себе и не подозревала. Истерзав кожу до красных пятен, она опустилась в ванну и заплакала, за шумом струй не услышанная никем. Долго сидела в теплых объятиях воды, успокоившись, потом ушла в комнату и закрылась там.
Утром очень удивила мать, когда почти вскрикнула, когда та попыталась положить ей бутерброды. Наврала, что не пригодятся, потому что пойдут с девочками в кафе, схватила сумку и отправилась в школу.
А в школе уже все обсуждали новость. Кто говорил, что маньяка уже поймали, кто-то рассказывал, как вчера днем он напал на кого-то. Она хотела крикнуть, что он не мог днем, они были вместе. Целовались. Но залепила свой рот мысленным кляпом и продолжила слушать.
Конечно, она не пошла туда. Они с девочками прошли длинной дорогой с заходом в магазин, обогнув эту усадьбу с другой стороны. Проводила подруг до их домов, затем Наташа пошла к себе. Хорошо, что имени ее настоящего он не знает. И она ничего не желает о нем знать. Хорошо, что она не оказалась в числе его жертв.
Ночами ей снилось, как его ловят, как сажают в тюрьму, а один раз снилось, что она сама его убивает ножом. Она вскочила с криком, прибежала мама. А отец упокоил, что маньяка того поймали. Скоро его будут судить. Легче ей, конечно, не стало, но она больше не кричала. Просто лежала к темноте и смотрела на шторы.
5. Суд
В городе случались "громкие" дела, и иногда заседания были открытыми.
- Наташка, хочешь, пойдем посмотрим, сегодня будет суд над маньяком.
- Сегодня? - Ноги в один миг стали ватными.
- Ну да. Тебе папа не говорил?
- Э. Я не помню.
Она думала три ночи о том, стоит ли пойти. Но решения она так и не приняла. С одной стороны, узнать, что угроза устранена, стоит. Но ведь ей-то он ничего не сделал, он же хороший, он рассказывал много из детских воспоминаний. Просто он потерял маму и сбился с дороги, просто он... Если суд будет очень строг, она может встать и сказать, защитить. Но только если там не будет папы. И если ее никто не узнает. Но как так сделать? Или не стоит ничего говорить, вдруг он, вправду, убил кого-то.
Эти мысли не давали ей спать, и сейчас она выглядела растерянной.
- Да что с тобой последнее время! Наташа, пойдем, скоро начнется.
Подруги взяли ее под руки и потащили в нужном направлении. Сама она бы не дошла. И теперь она замерла у входа в зал, где слушается дело, собираясь дать задний ход. Но верные подруги приняли решение за нее.
Когда они вошли, как раз ввели подсудимого в зал. Сначала было не видно лица, но потом его заставили поднять голову и представиться. Одна доля секунды, и комок страха вдруг растаял где-то внутри, вместе с воздухом выталкивая и желудок - Наташа резко развернулась и рванула на улицу, миновав двери и рамку, она выбежала на газон, и ее вытошнило под куст. Когда все прекратилось, она без сил опустилась на какое-то ограждение. Стало так легко, что даже сквозь слезы она улыбнулась. "Это не он". Подошли изумленные подруги.
- Натах, ты че?
- Беременная?
- Дуры. - Она засмеялась. - Меня папа придушит тогда. Просто не люблю такие места. Вы идите, а у меня есть одно дело.
Она поднялась, поправила юбку и пошла в сторону дома.
- Сережа! Сережа, ты где? - Она не успела заметить каких-то людей у входа, которые сразу же ее остановили.
- Эй, девушка, вы куда? Дом сносят, сюда нельзя. Отойдите на улицу, а то зацепит.
Через минуту с другой стороны дома раздался грохот - тяжелая кувалда врезалась в стену, и дом, ухнув, стал одной стороной оседать, поднимая в воздух пыль.
Теперь люди ходят мимо пустыря на том месте, где раньше была старая заброшенная усадьба. Еще через некоторое время там вырастет новый дом или торговый комплекс. Но у Наташи всегда сжимается сердце, когда она проходит мимо того места, где прошла ее первая любовь.
Эпилог
Летняя жара вынуждала часто выезжать на озеро всей семьей. Собрав сумки с едой, дружно грузили все в машину и с огромным удовольствием покидали город.
- Нужно заправиться. А вы пока купите что-нибудь прохладное на заправке. - Скомандовал отец своим подросшим детям. Наташа с братом неспеша удалились за покупками, пока он управлялся со шлангом.
- Не нужно помочь? - На заправках дежурят помощники, только в такую жару их не особо рассчитываешь тут увидеть.
- О, да, конечно. Полный бак, если можно.
Паренек расторопно принялся за дело, мужчина же проследовал за отпрысками в прохладу помещения касс. Странно знакомой ему показалась рубаха на парне, рукава которой он закатал выше локтя. Да мало ли таких продается, может, стала непригодна, а на заправке, под рабочую форму - как раз пойдет.
Выйдя из магазина, Наташа заметила, как паренек намывает лобовое стекло их машины. Удивилась.
- Это входит с обслуживание автомобиля, если водитель просит заправить и протереть стекла, - пояснил отец. Он достал из бумажника купюру, сложил ее и протянул парню, сразу же свернувшему деятельность, чтобы не мешать отъезжать.
- Спасибо.
Он повернулся и взглядом столкнулся со взглядом девушки, уловившей нечто знакомое в молодом человеке. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Ни ссадин, ни щетины, все те же серо-голубые глаза, и лишь смутно знакомая рубаха под рабочим комбинезоном.
- Поехали, Наташа! - Нетерпеливо позвала мама из окна машины.
- Да, да, иду, мама.
На бейдже, приколотом к робе, было написано: "Александр Суриков, заправщик".