Омертон получает из заветного лотка пакет, задерживается здесь на мгновение, которого было достаточно для Алекса, чтобы и в своей памяти зафиксировать это событие, связанное с прочиткой Омертоном надписи на пакете "Донести", и уже вслед и после этого выдвигается на выход из пересылочной комнаты.
Алекс, стоящий с Максимилианом на своём наблюдательном посту, по другую сторону одностороннего окна, вопросительно смотрит на Максимилиана: "И что в данном случае значит, донести?", и получает от него следующий ответ. - Вот и узнаете. У вас для этого есть все инструменты, и главное, время. - Говорит Максимилиан, затем делает задумчивую паузу и добавляет. - К тому же вам, как и ему далеко ходить не надо. Он работает в соседнем с этим здании, в институте сплавов и сопротивления, не просто ведущим специалистом, а зарекомендовавшим себя с научной точки зрения и за это отмеченным званием доцента.
- Вот оно как! - Почему-то удивился Алекс. Но только внешне, а так-то ему стала понятна первая данная ему, то есть его специализации, характеристика Максимилианом. Он был защитником прописных истин и правил. И преподавательская деятельность, как нельзя лучше и чем другая, соответствует всему этому и отражает в себе защиту на данный момент установленных ценностей и правил.
Хотя Омертон мог быть хоть кем, выбрать для себя любой жизненный путь и стать в том числе и доцентом. И это не такая уж и небольшая вероятность для человека его возраста и публичного умосложения. Но как дальше выясняется, то Алекса интересует не только этот человек. А возможно из-за близости к нему, его интересует и Альфис. И, скорей всего, в той же, что и Омертон степени и связи. И если он защитник не прописных правил, то кем он тут числится интересно. О чём он так и спрашивает несколько завуалировано. - А Альфис?
- Альфис? - переспрашивает Максимилиан.
- Он самый. - Подтверждает Алекс.
- А почему ты о нём спрашиваешь? - с интересом глядя на Алекса, спрашивает Максимилиан.
- Ищу все возможные связи. - Отвечает Алекс.
- Он работает там же. Старшим научным работником.
- Понятно. - Даёт ни к чему не подводящий ответ Алекс.
- Тогда занимайтесь. - Говорит Максимилиан и оставляет Алекса наедине со своими мыслями и решениями.
- И куда? - задался многозначным вопросом Алекс, посмотрев в сторону двери, в которую вышел Максимилиан. При этом этот его вопрос не относился к Максимилиану, а Алекс задался им к себе. И ответ был получен, и он был достаточно странным. - А зуб и в самом деле разболелся. - Пощупав пальцем щёку, сделал вот такой, с негативной перспективой вывод Алекс, выдвинувшись на выход из этого помещения. После чего, оказавшись в общем коридоре, Алекс осмотрелся по сторонам, и обнаружил в одной из сторон Омертона, задумчиво стоящего у одной из колонн и, как показалось Алексу, то его поджидающего. Чего, конечно, не могло быть, а это всего лишь выдумки ума Алекса. А так-то он остановился для решения какой-нибудь научной мысли, с которыми ежеминутно сталкиваются и живут люди научного ума и звания, тем более доценты.
А между тем нахождение здесь Омертона повлияло на весь дальнейший ход мысли Алекса, посчитавшего, что спускаться вниз, в гараж, за капсулой, не имеет особого смысла, а будет для себя больше информативней и ближе к теме изучения и понимания Омертона, если он публично будет присутствовать там, куда сейчас тот направится. А направился он, как и ожидаемо было от представителя преподавательского состава, пришедшего на свою службу, в одну из аудиторий, где, судя по исходящему из неё шуму, должна была проводится лекция.
- Хорошо, что не экзамен. - А вот почему так решил Алекс, то это, скорей всего, рефлекторная реакция его организма на такую человеческую экзаменовку. Хотя он был мысленно к ней готов во всех смыслах значения этого слова. Ну а так как дороги, ведущие на лекционную кафедру, для преподавателя и слушателя, отличаются и находятся с разных сторон входа на кафедру, то логично, что Омертон зашёл с так называемого служебного входа, а Алексу пришлось довольствоваться общим входом. Где, естественно, более сложно в том плане, что здесь всё находится в движении и туда-сюда снуют люди, их реплики и другого рода взаимоотношения. И как должен понять не только Алекс, а всякий запоздавший на лекцию студент, то его здесь ждать никто не будет и самые лучшие места уже разобрали. И тебе придётся довольствоваться тем, что осталось.
Чем и занялся Алекс, войдя на эту лекционную кафедру и при этом очень для себя удачно - он зашёл в неё с верхнего входа, откуда вниз шли ряды парт, где внизу расположилась лекторская трибуна. И отсюда было легче отыскать для себя свободное место. И единственное, что этому мешало, так это то, что студенты (правда, судя по их возрастному цензу, то это были не студенты очники, а здесь, скорей всего, проводились лекции для повышения уровня профессионализма среди людей самых разных разновидностей себя и своего возраста) во все времена и в любом возрасте, не отличались особой прилежностью и дисциплиной, и редко оставались сидеть на одном месте. Так что пока кто-то из них не передумал быть в том самом месте, где для него более всего тепло и мягко сидится или не сидится, Алекс, приметив одно из свободных мест где-то посередине кафедры, находящееся с краю, начал свой спуск к нему, не сводя своего с него взгляда.
Что привело к тому Алекса, что он вполне благополучно справился с поставленной перед собой задачей и даже остался доволен, с облегчением бухнувшись весь собой на это свободное место. Ну а как только Алекс перевёл дух, более-менее устроившись на этом месте, то можно и более внимательно осмотреться по сторонам, в частности в правую от себя сторону, где расположился его сосед по парте. На кого у него не было почему-то времени обратить своё внимание.
И только Алекс поворачивается в сторону своего соседа по парте, то надо же! Он видит, во-первых, что это соседка, а во-вторых, и более важных до такой степени, что Алекс в себе даже замер от умственного оцепенения, то он узнал свою соседку. Эта была та Ева, которая была, конечно, не той, вчерашней знакомой для него Евой, а той самой Евой, которая была для него не совсем знакомой, но знакомой со стороны Максимилиана. Где она в том числе была знакомой для Альфиса и Омертона, а вот для Максимилиана знакомой не настолько насколько можно быть знакомой. В общем, в этом вопросе Алекс был не слишком уверен, как следует из значения знакомой. Из чего можно сделать вывод... Бррр. Всё очень здесь странно и запутанно в голове Алекса почему-то опять происходит при встрече с вот такой для себя знакомой или не знакомой.
И что самое напрягающее сейчас для Алекса, так это то, что он не знает, как реагировать на внимание к себе этой Евы, захоти она к нему сейчас повернуться. Что непременно должно случится, как только она отвлечётся от своей сильной задумчивости, и осознает, что она уже не одна сидит за партой и нахождение рядом с ней соседа обязывает хотя бы в его сторону осмотреться и понять для себя, какого рода опасность он для тебя представляет. Опасность сердечного толка, что крайне маловероятно и оттого она обязательно должна его окинуть изучающим взглядом, чтобы не упустить этот дающийся тебе один из миллиона шанс на счастье или хотя бы на эмоциональный стресс, или же опасность в очередной раз натолкнуться на рутину этой, такой серой и скучной жизни в твоём невнятном на героические решения лице.
И только Алекс заметил с её стороны осознание появление в её сторону одной из возможных опасностей, с готовностью к ней лицом повернуться, как... Что всё это значит?! На него чуть ли не садится какой-то молодчик, отодвигая на самый край от Евы беспрецедентными по наглости заявления словами: "Подвинься". И что невозможно для Алекса никак понять, так это то, что он не сумел дать достойный отпор этому наглецу, отодвинувшись от него в сторону чуть ли не на самый край упасть. И видимо эта необходимость себя удержать на краю перед опасностью упасть и не дала возможности ему предъявить этому наглецу претензию в сторону его хамского поведения.
Но что больше всего поразило, а затем обескуражило во всём этом Алекса, то это реакция Евы на появление этого наглеца из наглецов. В ком она как раз ничего такого не увидела, а скорей наоборот, она в нём увидела то, что хотела и ждала увидеть. Именно его. Что это значит, Алекс не знает, не сводя своего взгляда с того, что может дать ему ключ к пониманию того, что может между собой связывать столь разных людей. Её, чуть ли не ангела, и его, отвязанного и предельно наглого типа. Который, как это видит сейчас Алекс, легко переступает через любые границы личного, и под партой берёт за руку Еву. И Ева его руку не отвергает, одёргивая свою, а как и должно быть, там её оставляет.
На что смотреть Алексу до обескураживания себя непонятно в достаточно странной позиции. Ему почему-то на ум приходит Альфис и Омертон, где с последним итак было много понятно, - седина в фигуральную бороду, а бес в то самое отсутствующее ребро, которое было потрачено на реализацию проекта Евы, - а вот куда смотрел и смотрит Альфис, то это не только непонятно, а им, как это сейчас видит Алекс, вообще ничего не светит в эту сторону.
А вот дальше развить эту мысль Алексу не дал Омертон, громко на всю аудиторию заявивший о своём присутствии. После чего в аудитории восстанавливается необходимая для проведения лекции тишина и Омертон после небольшого предисловия обозначает тему сегодняшней лекции:
- Время. Его значение для нас. Следствия и его последствия.
- И смотрит прямо сюда. - Усмехнулся про себя Алекс, глядя на Омертона, обращающегося ко всей аудитории, а у Алекса, у кого только что открылись глаза на некоторые житейские подробности, происходящие в ручной связке Евы под партой, теперь все мысли крутятся вокруг себя и этого места рядом с собой. Тогда как это только часть реальности и Омертон обращается ко всем.
- Что есть время? - Задаётся вопросом ко всем Омертон, отвлекая этим вопросом Алекса от событий рядом с собой. - Для чего оно нами выделено в свою единицу измерения? Для чего оно создано и как нам с ним быть? Вот только одна малая часть вопросов, которая почему-то не возникает в нашей, живущей своим бытом голове. Которую волнуют более приземлённые и бытийные вещи, со своими вопросами. Сколько ещё ждать, когда настанет моё время, и почему так мало осталось мне времени жить? - Здесь Омертон сделал паузу, чтобы дать аудитории проанализировать его слова и спросить себя, какими он вопросами больше задаётся.
- А между тем, между ними есть прямая связь. Это сам человек. Ведь человек есть мерило всему. - Вновь взял слово Омертон. - И времени тоже. Из чего можно сделать первый вывод о том, что время субъективно и наше личное время всегда отлично от другого времени. Где каждый из нас является хранителем своего и общего времени. - А вот здесь уже Омертона перебивает, нет, не ход его мысли и его желание усилить эффективность своей лекции через кульминационный вброс какой-нибудь жизненной подробности из жизни людей, исповедующих собственную религию вне времени, - жил-был такой тип, как Диоген, человек с такими большими странностями и их аргументациями, что ему в этом и возразить никто не мог, - а от него отвлекает Алекса шумные смешки и ёрзания со стороны своих соседей.
И как отлично понимает Алекс, то зачинщиком всего происходящего рядом с ним, за партой Евы, является тот её наглый дружок, кто пришёл сюда не для того, чтобы получать знания, а он как раз пришёл с обратной целью, мешать их получать Еве, переводя всё её внимание на себя и на свои глупые мысли, правда оформленные очень интересно, на материалах его внутренней парадоксальности мышления.
Так вот этот тип, явно в пику Омертону, решил отвлечь внимание Евы на себя с помощью своей удивительной до дерзости фантазии, принявшись вначале рисовать на листе бумаги равносторонний треугольник, а затем с умным видом своей спины, до которой только и мог дотянуться Алекс визуально, постулировать взятый им только что из своей головы парадокс. - Я выдвигаю гипотезу. - Вот так заумно, с академическим нарративом (ясно зачем, чтобы заговорить умными словами мысли Евы и склонить её на необдуманные поступки) говорит этот наглец. - То, что делится без остатка на два, не может делиться также на три. - Здесь этот тип делает паузу, и как понимает Алекс, он сопровождает свою аргументацию этой своей гипотезы пожатием руки Евы. А она, чувствуя на себя такое с его стороны давление, как человек поддающийся на вот такие особые знаки к себе внимания, да и не может она, как человек откликавшийся на просьбы, их проигнорировать, само собой идёт навстречу желаниям этого типа, принимая всё, что он ей говорить за чистую правду.
А тому только этого и надо, чтобы продвинуть дальше в её ум эту свою лженауку.
- И при таком делении всегда остаётся хоть какой-то остаток. - Вновь берёт слово этот тип, водя карандашом, находящимся в свободной руке, по углам этого нарисованного им треугольника.
- А он разве не делится на три без остатка? - кивая в сторону треугольника, спрашивает Ева, демонстрируя не такую уж свою большую глупость, безотказность и безвольность перед этим типом.
- Математически может итак, но ... - а вот здесь этот тип специально не стал договаривать, что идёт за этим но, а он попытался довести эту свою мысль до Евы, а затем уже до её ума, каким-то загадочным со своей стороны способом, где он явно попытался использовать нелогические пути (что-то типа гельштата) убеждения человека в чём-то своём, что человек подпавший под эту логику нелогичных событий, забыв в себе обо всём том, на чём в нём всё разумное крепится и объясняется, начинает вести себя крайне необычно и неожиданно для себя обычного, веря во всё что только не скажет этот гипнотизирующий его взгляд и доверяя даже тому, во что никогда не только не верил, а стоял к этому с противоположных позиций. В общем, умел этот тип так убедительно на тебя, в данном случае на Еву посмотреть, что она начала с ним не просто соглашаться без аргументированных доводов и доказательств, а чуть ли не склоняться в сторону того, чтобы всё это принять, и...
А вот здесь Алекс, видя, а точнее предчувствуя, к чему это идёт это доказательство какой-то формулы деления равнобедренного треугольника, как-то разнервничался больше чем следовало и полагалось себя вести на лекциях, даже для студентов по повышению своей квалификации, кто без должного основания и затем объяснения не будет мешать проведению лекции своим невнятным и шумным поведением, да как-то так получилось, что соскочил со своего локтя, на который он делал упор, когда сбоку попытался разглядеть происходящее на месте Евы и так всё это произошло резко, а значит, неожиданно для Алекса, что стук его зубов друг об дружку отозвался в душах людей даже самых хладнокровных и равнодушных к чужой зубодробительной судьбе.
И тут, конечно, в первую очередь на всё случившееся с Алексом (сам он в данном случае не считается) не мог не отреагировать лектор, доцент Омертон, которому, как и всякому другому лектору, по своей сути рассказчику, неприятно осознавать вот такой момент истины, указывающий на то, что его лекция не только тут не слушается, а она кого-там до такой степени усыпляет, что этот человек готов голову свою разбить оттого, что ему так сонно.
И не успевает Алекс в себе собраться и сообразить, что это такое с ним сейчас произошло и продолжает происходить, в голове задействовав головокружение, как его настигает голос Омертона и спровоцированное им внимание аудитории.
- И кто это там решил отстаивать право своего голоса? - громко, на всю аудиторию задаёт этот вопрос Омертон, и тем самым перенаправляет общее внимание в сторону Алекса, того самого умника, кто самонадеянно решил, что его храп тут никому не будет слышан и он не останется без своих последствий.
А Алекс, вот буквально сразу почувствовал в свою сторону несправедливость, так и сквозящую в этой насмешливой реплике Омертона. Кто, пользуясь своим служебным положением лектора, для поддержания своего непререкаемого авторитета лектора посчитал необходимым выдвинуть в его адрес самую гнусную претензию для прилежного студента, мол, он недисциплинированный и неусидчивый студент, то есть тупой, и вместо того, чтобы внимать каждому его слову, просто спит. И что самое пасквильное из этой оговорки себя Омертоном, так это то, что у Алекса нет никакой возможности отстоять эту свою точку зрения на это событие, где она полностью противоположна этой выдумке Омертона. А почему ему не удастся в этом тут никого переубедить? То ответ на это проще простого. На лекции практически всегда кто-нибудь спит, кимарит или дремлет, и тогда с какой это стати, ты тут считаешь себя самым умным, идя в противовес студенческому сообществу, себя выделяя. И если попался, то уж держи удар, и нечего тут переводить стрелки на своих товарищей.
Так что у Алекса не было другого выхода, как только признать, что этим человек с правом личного слова является он. А когда это было выяснено, то он был приглашён Омертоном на кафедру, чтобы разделить с ним бремя преподавательской славы. При этом Омертон не скрывает, что он скептически и язвительно относится к тем знаниям Алекса, которые его убаюкали своим убеждением его в том, что он не меньше этого чела на кафедре знает. А раз так, то зачем впустую тратить своё время, когда можно одним глазком вздремнуть после такой напряжённой на сон ночи.
- Значит, всё о времени знаете? - делает вот такое, ничем неподкреплённое утверждение Омертон, осматривая Алекса однозначно предвзятым и много себе лишнего позволяющим взглядом. С помощью которого он не только влезает в границы личного пространства, но и даёт зелёный свет для всех остальных людей в этой аудитории. Мол, посмотрите на этого умника, вообразившего себе, не только что он больше всех тут знает, а он и с вами не считается, раз забрал на себя отведённое на вас время лекции. И, конечно, любой человек не потерпит кражу своей собственности, даже так сложно оформленную в право личной собственности. И все смотрят на Алекса со сложным выражением лица, чего-то совсем не понимая, с чего это он взял, что ему всё это прокатит.
Алекс же, чувствуя в свою сторону такое давление аудитории, которой так ловко манипулирует Омертон, кого он недооценил в таком паскудном качестве, всё же не собирается сдаваться и виновато отмалчиваться, а у него есть что ответить.
- Я не говорил такое. - Говорит Алекс.
На что Омертон отвечает сперва удивлённым взглядом, типа мы от тебя другого ответа и не ожидали услышать, и одновременно, вы только послушайте, что этот тип смеет заявлять в свою защиту: Вы все дураки и неучи, и не можете отличить взгляд прозрения от взгляда сони. Ну а следом он говорит следующее утверждение:
- Но подразумевали.
Что до крайности удивительно слышать Алексу, кто в этом случае готов отстаивать своё право на своё подразумевание, которое есть область личного и не может приводится в качестве доказательства вашей деструктивной деятельности. Не хочет ли Омертон сказать, что области мыслей и предположений тоже входят в сферу юридического рассмотрения и преследования в том случае, если они не соответствуют установленным регламентам и правилам сознательной коммуникации и позиционирования. Но вот только он не находится в том положении и месте, где его защита будет воспринята в чистом виде, без привязки к обстоятельствам происходящего. Что полностью перечеркнёт смысл им утверждаемого и все решат: на что только не готов пойти неприлежный студент, чтобы оправдать эту свою безалаберность.
- Не буду спорить. Это было бы глупо. - Алекс выбивает компромиссный вариант ответа.
- Согласен. - Довольно отвечает Омертон. И на этом, как посчиталось Алексом, конфликт должен был улажен, и они могли бы разойтись, да вот только он и в самом деле недооценил деструктивность личности Омертона, кто только с виду такой весь мягкий и рыхлый, тогда как он тот ещё злыдень. Как, впрочем, и все учителя, взявшие на себя право всех нас учить. И как часто понимается, то их целью является, не наполнить нас всех новыми и необходимыми знаниями, а им доставляет удовольствие пользоваться этим правом на своё умничанье и попрёком вас в том, что вы не только не знаете элементарных вещей, но вы, о боже!, не знаете того, что они вам каждый день талдычат.
- Что ж. - Притворно так вздыхает Омертон. А Алекс сразу уловил по такому его движению души, что он что-то пакостное в его адрес задумал. - Раз вы себя позиционируете столь автономной личностью, с особым индивидуальным планом развития, то кто я такой, чтобы этому противоречить. - Вообще плохо сыграл свою роль Омертон, так себя типа принижая. Но это не главное для Алекса, а главное то, что за всем этим последовало.
- Так что у меня нет другого выхода, как только предложить вам индивидуальный план обучения, с написанием курсовой работы. - Здесь Омертон сделал паузу, чтобы Алекс осознал, как дорого будет стоить ему эта игра в демократию, а аудитория была в курсе того, что с ним шутки шутить не стоит. Ну а Алекс опять всё своё внимание обращает не на сказанное Омертоном, а на предполагаемое им дальше сказать и что должно его обязать к чему-то.
И Омертон в этом плане не подвёл Алекса, озвучив вот такой свой план по подавлению, а не поддержанию индивидуальности и самобытности в Алексе.
- Вам человеку, преотлично контактирующему с реальностью, - начинает с вот такого оговора и самоутверждения Омертон, кто, как уверен в этом Алекс, его до сего момента ни разу в жизни не видел, и тогда с какой стати он делает такие утверждающие выводы о том, что он человек коммуникабельный, а не наоборот, - будет не сложно выявить в ней, а в частности в нашей студенческой среде свои индивидуальности, для кого, возможно как и для вас, время течёт отлично от других, со своим пониманием разумности коммуникации с ним. - Вот такое(!) заявляет Омертон. И тут Алекс вынужден не понять его.
- Это как? - спрашивает Алекс.
На что Омертон демонстрирует не честность и свою злопамятливость, с какой-то прямо подковыркой заявляя. - Но вас же тяготит время моей лекции.
С чем Алек категорически не согласен, отвечая: Но... - Да вот только ему не дают полноценно возразить, перебивая.
- Вот и ищите связи. - Сказал, как отрезал Омертон, лектор и принципиальный преподаватель, своим безапелляционным выражением лица показывая, что он всё сказал и его не переубедить в своих решениях, как бы ты не пробовал. Но Алекс, как и всякий неразумный и безалаберный студент, кто всегда полагается на удачу и на подсказки со стороны шпаргалок, всё же не оставляет попыток, нет, не себя защитить, а отстоять своё право на справедливость.
- Но это не честно. - Тоном оскорблённого достоинства заявляет Алекс, сумев достучаться до любопытства Омертона, заинтригованного тем, что имеет в виду под этой нечестностью этот тип.
- Что вы имеете в виду? - спрашивает Омертон.
- Так вы раскрыли перед всеми мои карты. И теперь все тут зная мою к ним предвзятость, будут меня сторониться и закрываться. - Даёт ответ Алекс.
- Ах вот вы о чём. - Говорит Омертон. - Можете об этом не беспокоиться. - Добавляет Омертон и кивком переводит Алекса, да и общее внимание на часы на стене. - Ведь никто не обращает внимание на время, отлично при этом зная, что оно ежемоментно в нашей жизни присутствует, за нами наблюдает и ведёт контроль за использованием себя. Вы поняли о чём я? - задаётся вопросом к Алексу Омертон.
Алекс переводит свой взгляд от часов на Омертона, делает внимательную к нему паузу, и говорит. - Да. - После чего добавляет. - Я должен стать самим временем, профессор.
- Вы уловили суть поставленной перед вами задачи. - Отвечает с усмешкой Омертон, задумывается и идёт к стоящему в стороне от трибуны столику, где у него разложены различные подготовительные материалы для сопровождения лекции и после лекционных трений. Там он после недолгого поиска берёт какие-то бумаги, и с ними возвращается к Алексу.
- Чтобы облегчить вашу курсовую работу, и себе облегчить труд проверки соответствия её верности, вот вам три варианта выбора ваших интервьюеров. - Говорит Омертон, протягивая Алексу три конверта. - А также брошюру с тактико-техническими характеристиками самого универсального инструмента решения всех буквально проблем, времени. - Омертон вкладывает в руки Алекса небольшую книжицу. Ну и пока Алекс не стал самолично разбираться в том, как всё им данное использовать и применить, Омертон доводит до него правила пользования ему данного. - Надеюсь, вам не надо говорить о том, что имена в конвертах никому не раскрываются до сдачи вашей работы. При раскрытии которых вы отчисляетесь. Да!? - А это Омертон уже обращается к аудитории. - Это ко всем относится. Так что не лезьте с ненужными вопросами к нашему искателю вашего времени.
А вот на этом точно всё. И Алекс, погружённый во внимание к тому, что содержится в этих конвертах, не сводя с них своего взгляда, можно сказать, что на ощупь добрался до своего места, и только сев на место, вдруг обнаружил, что его соседей по парте нет, и он сидит сейчас один. И отчего-то ему от их отсутствия стало как-то зябко и одиноко. К чему так же присоединялось чувство не комфортности. Правда, это было связано с тем, что Алекс был уверен в том, что сейчас все люди в аудитории в его сторону смотрят и пытаются разгадать секрет этих конвертов. Которые он не спешит раскрывать, чтобы утолить своё и их любопытство, когда он заглянет в конверт, увидит в нём имя, и захочет визуально свериться с присутствующим в аудитории лицом с тем же именем из конверта.
А люди здесь в аудитории совсем не слепые и не глупые, а только вынужденные под давлением пресса стольких знаний, себя такими показывать перед лицом Омертона, кто хоть и требует от них блестящих и хоть каких-то знаний, но он всё же человек, и ему будет более приятно видеть в вас более чем он глупого человека.
Но Алекс, что за человек такой особой, негативной для всех тут рассудительности, и он и не думает отвечать ожиданиям в его сторону стольких людей. Что, естественно, ведёт к ответному негативному сценарию. Нежеланию всех этих людей идти ему навстречу.
- Вот только заговори со мной. Слушать тебя не буду. - Вот так все в основном решили, всё же оставляя ему шанс, если он по секрету даст кому-то из них понять, что ваше имя между прочим, находится не только в общем списке студентов этой группы. А оно...Ну вы сами понимаете.
И за всем этим незримым противостоянием с аудиторией и с самим собой, Алекс досидел до окончания лекции. При этом он сразу не стал покидать своего места по весьма резонной причине, он не хотел сразу же столкнуться с проявлением интереса в свою сторону со стороны студенческой группы. А вот когда аудиторию практически все покинули, н он разложил по карманам вручённые ему конверты и брошюру, так и не заглянув в них, то только сейчас он направился на выход, погружённый в мысли о том, что всё это могло значить именно для него.
А когда ты о чём-то глубоко и крепко задумаешься, то это практически всегда к чему-то, да приводит. В данном, в случае с Алексом, к тому, что он по выходу из аудитории не проявил должного усердия в деле своей осмотрительности, и как прямо тот человек, кто ничего не видит перед собой, кроме своего телефона в руках, буквально наткнулся на... Да такого же самовлюблённого и самонадеянного человека, кто кроме себя никого не видит по сторонам, уткнувшись в свой фигуральный смартфон, самого себя.
Ну а когда эта встреча, неминуемого характера, определённо запланированная этим образом и отношением к своей жизни этих людей, так внезапно для этого момента для них состоялась, то они оторвались от самих себя, друг на друга выразительно так, с претензией посмотрели, и вот же неожиданность какая, они друг друга не то чтобы узнали, а они друг для друга посчитали себя не столь незнакомыми, а где-то точно ранее виденными. И для этих их взглядов друг на друга есть все предпосылки, находящиеся прямо за спиной Алекса, в этой аудитории, где он с Евой (а это была она), сидели чуть ли не рядом, за одной партой.
О чём, скорей всего, и судя из ответа Евы, она сообразила быстрей, чем Алекс. - Ой! - Вслед за этим её многообещающим "Ой" следует очевидный интерес и внимание друг к другу, - как отреагирует твой визави на это твоё "Ой" и на твой нескрываемый интерес к этому, - после чего Ева добавляет, по-разному можно расценивать и интерпретировать её вопрос. - И о чём вы думали?
Где в случае его не слишком доброжелательного к вам отношения, можно услышать с её стороны недовольство и чуть ли не претензию, а в случае наоборот, то это даже очень интересно знать, что она хотела бы знать, задавать этим вопросом. Ну а так как Алекс максималист в плане того, чтобы оптимистично смотреть на своё будущее в отношениях с девушками, и он всегда готов им дать шанс пересмотреть свои взгляды на себя, если они не отвечают тому, что в нём есть, то он склонялся ко второму варианту понимания Евы.
- О вас. - Вот так открыто и прямо даёт ответ Алекс, уверенно смотря глаза в глаза Евы, до которой доводится им некий нарратив о том, что ему нечего скрывать ни от кого, и особенно от тех людей, с кем его вот так сталкивает интересно жизнь.
- Вот как! - только слегка удивилась Ева. - И почему? - А вот этот её вопрос был вопросом очевидности, ведь хочется всякой девушке, чтобы о ней думали. Вот они и изыскивают в себе причины, как вас ещё к этому подтолкнуть, задаваясь и такими вопросами тоже.
- Потому, что я честен. - Практически сразу, без надуманностей и раздумья отвечает Алекс, что должно подтвердить, что он такой и есть, как говорит.
А вот Еве такой его ответ не слишком понятен. - Я не слишком поняла связи. - Говорит она.
- Я о вашем равнозначном треугольнике. - И опять Алекс говорит загадками для Евы. Правда, не такими, какими можно было бы предположить.
- Равнозначный? - усмехается Ева.
- А разве не так? - вопросом на вопрос отвечает Алекс, пристально так смотря в глаза Евы.
- Пожалуй, да. - Соглашается Ева, догадавшаяся о чём это он говорит. - И что на этот счёт думаете? - спрашивает Ева.
- Остаток не деления - это всегда время. - Говорит Алекс и дальше добавляет знаковое уточнение, которое в корне меняет, или точней, перенаправляет им утверждаемое. - Для того, чтобы дать его подумать тому третьему, кто таким образом остался в стороне от дележа этого пространственно-временного континуума.
А вот это очень захватывающе-интересно слышать Еве, заинтригованно посмотревшей на такого удивительного рассказчика, Алекса. - Это вы про кого сейчас? - спрашивает Ева, и не дожидаясь ответа, - видимо ей не терпится знать ответ на этот вопрос, вот она и сама пытается нащупать на него ответ, - сама предлагает один из вариантов ответа. - Про судью.
Теперь уже Алекс несколько удивлён и озадачен таким предположением Евы. И оттого, наверное, его ответ Еве на этот её вопрос звучит так разбросано по деталям. - Пожалуй, да. Бог вам судья, сказал бы он. - С той самой задумчивостью, на которую его подвели обстоятельства деления этого равнозначного треугольника, ответил Алекс, заняв место того человека, кто будет обойдён в этом делении и подвинут в сторону.
- Интересно. - С улыбчивой хитринкой в глазах и устах говорит Ева. - И знаете, я тоже буду с вами честна. Я на самом деле вас здесь ждала, чтобы оказать вам помощь в том вопросе, решить который вам поставил профессор. - На этом слове Ева усмехнулась, таким образом дав понять Алексу, что ею была оценена его шутка в сторону Омертона с этим профессором. А как только Алекс оценил это её замечание ответной улыбчивостью, то она озвучила эту свою честность. - Можете на мне провести этот тест времени. - Добавляет Ева и смотрит очень объёмно на Алекса. Что тот может и подумать о не сильной бескорыстности с её стороны. Где всё-таки в ней присутствует желание своего любопытства, узнать раньше всех, чьи имена записаны в тех конвертах, которые ему дал так называемый профессор. А для чего ей это нужно знать? Да из того же спортивного интереса, каким и руководствуется любопытство.
В общем, Алекс в себе растерялся, и не зная, как интерпретировать это предложение Евы, с виду вроде как искреннее и к ней не придерёшься, а вот с другой, тёмной стороны своей тени, без которой не обойдёшься, то что-то руки сами тянутся к карманам своей куртки, чтобы держать под контролем конверты в своих карманах. А то знает он вот такие мимолётные явления, когда передо мной явилась ты, как ангел чистой, и что главное, честной и природной красоты. На которую всем собой засмотришься, а потом ищи свищи всё то, что в тебе до этого момента было, а теперь испарилось, оставив в тебе одну потерянность и душевный разлад.
- Я, это... - Алекс попытался было что-то толковое из себя вымолвить, да куда там, Ева догадалась, что он ничего умного не скажет в ответ, и тогда ей надо брать слово. Что она и сделала. - Могу дать подсказку. - Заговорщицким тоном голоса и при этом с наклоном в сторону Алекса, заговорила его сразу всеми этими движениями самой себя Ева. Отчего Алекс прям оцепенел в себе, боясь, да и не имея возможности пошевелиться хоть как-то. И ему только и оставалось, как внимать всему тому, что она скажет. А это её "могу", не предполагает сослагательного наклонения, а оно прямиком предполагает с её стороны действие.
- Вам нужно начать с того момента, где акцентируется значение времени. - Делает первую выкладку Ева. Которая звучит несколько туманно и не собранно. И видимо ей самой это не понравилось, и она вносит в сказанное знаковые поправки. - Это какое-нибудь событие, на которое назначается время. - А вот это уже более лучше выходит, судя по прояснившемуся лицу Евы. И она спешит закрепить результат своей трактологии. - Да вот тоже свидание. - Уже заглядывая куда-то в небеса, говорит Ева, слегка закатив глаза и само собой свою губу, без чего мысли об мечтательном, плохо и недостаточно сюжетно формируются. На что итак очень интересно смотреть со стороны, видя в этом совсем другое, в отличие от закатившего глаза в сторону своего мечтания человека, а когда так близко от тебя заглядывают в свои мечтательные желания, то и тебе чуточки от всего этого загаданного достаётся через глубокое дыхание.
И у Алекса был свой определённый шанс на то, чтобы хотя бы угадать направление мечты и желания Евы. И Алекс, возможно сам того не хотя, а следуя своим рефлексам, потянулся своим лицом в сторону отгадки этой её загадки, да вот только не успел, вдруг обнаружив смотрящий на себя, полный к нему внимания и любопытства взгляд Евы.
- А назначьте мне его. - После этой фиксированной паузы, Ева вдруг делает вот такое непонятное и в чём-то неожиданное предложение Алексу. А Алекс не то чтобы не понял, о чём это она, а он больше растерялся от того, что она так неожиданно и вдруг обратилась к нему с этим, полным загадок и интерпретаций предложением. Вот он и не может сразу так быстро сообразить над тем, что она собственно и вообще предлагает.
- Вы это о чём? - растерянно переспрашивает Алекс.
- О чём я? - а теперь уже не понимает с долей укоризны Алекса Ева, тыча в себя пальцем руки, что б указать этому напротив остолопу, насколько он недалёк, раз не видит то, что находится в упор перед его носом, и не может понять самые элементарные вещи. И пусть он благодарит судьбу за то, что ему так везёт на отзывчивых и благодушных людей, и она так уж и быть, готова ему разъяснить то, до чего он так дойти не смог. - О свидании. - Добавляет конкретики Ева.
А Алекс и в самом деле не пробивной на самостоятельность и расторопность мысли остолоп, раз он ещё выказывает сомнение в том, что ему сейчас предложила Евы. Чего, между прочим, от неё с большим трудом и сложностями можно добиться, и она в этом деле крайне привередлива и избирательна, а он тут ещё нос свой непониманием воротит, ещё требуя от неё подтверждения ею сказанному. Хотя Алекса отчасти понять можно. Не может он своим ушам поверить, слыша такое предложение Евы в свой адрес. Вот его и обуяли сомнения, требуя от него подтверждения тому, чего по факту его, сама неприметность и серость, и Евы, здесь как раз всё в порядке в публичной сфере её представления, действительности быть не может.
Ну а словесно это прозвучало так. - Я?! Вас?! - с нервным передёргиванием вопросил Алекс, весь в себе за бледневший и в тоже время разгорячившийся.
- А что не так? - вопрошает Ева более чем серьёзно и колко в сторону Алекса, вон чего себе тут надумавшего, переспрашивать её и может того больше, обставлять условия этой будущей встречи под названием свидание. Которое он подтвердит лишь в том случае, если будут выполнены некоторые его условия. В частности следующие:
- Я человек современный, прогрессивного склада ума, кто ценит своё время, а это значит, оставьте у себя дома эти ваши женские штучки о том, что ваше время ценнее моего и вы можете, и что главное, имеете право задержаться, а не опоздать на свидание, как вы будете трактовать это своё поведение. В общем, если договорились встретиться в шесть у фонарного столба, будьте любезны и уважительны к своему возможно будущему партнёру и приходите точно в назначенное время.
- Да, кстати. Будет не лишним выбрать этот фонарный столб на логистически верном для нас обоих маршруте. Он должен располагаться где-то посередине между исходной точкой начала этих наших отношений (квартиры, где я проживаю) и конечного пункта назначения того момента, куда заведут всё те же наши отношения (отеля). Ближе всего к этому месту находится вокзал. Хм. Надо подумать.
- Ну и самое главное. Мы должны разделить поровну ответственность за наши развивающиеся отношения. И не стесняться проявлять в этом деле инициативу в любом виде и форме.
Но пока до этого прайса требований к своему появлению на месте свидания Алексом не дошли (а ему только дай согласие и волю, то он уж развернётся), хоть и так близко к нему подошли, Ева, ещё находясь в растерянности, исходя из такого своего состояния, нервно вот такую немыслимость для себя вопрошает. - Я недостойна? - И так смотрит при этом на Алекса, что того прямо до печёнок и до дистиллированной в нём воды пробрало этим её рентгеновским взглядом. От которого в себе ничего не скроешь, и все какие есть в тебе предпосылки быть для неё самым противным и избитой тематики человеком, в раз перед ней раскроются, и она тут же сделает в твою сторону бесперспективные выводы.
В общем, Алекс в себе растерялся и в себе расстроился посильнее прежнего, и при этом очень демонстративно и открыто внешне. Что, в совокупности с им сказанным: "Да нет, я не о том", неожиданно для него прозвучало убедительно для Евы и было ею положительно воспринято. Где она как бы успокоилась с виду, - а так-то я нахожусь в постоянной готовности себя защитить, - и выказывает понимание Алекса, если он, конечно, всё как есть говорит и не хитрит тут с ней.
- Понимаю. - Говорит Ева. - Вам нужны аргументации и видимые причины для того, чтобы назначить мне свидание. Вот не можете вы без расчёта со своей стороны действовать в сторону распределения своего времени. Нужно вам знать, и лучше заранее, на что можно рассчитывать, когда даже напрашивается организация вот такой встречи. И уже исходя из ваших представлений об этой вашей встрече, вы можете планировать время назначения свидания.
К примеру, если у вас взгляды на это свидание не слишком для вас радужные, - не видите вы особого толка в ней (с тем, с кем вы встречаетесь) и в себе при виде столь высоких запросов с противоположной стороны, которую вы понять сразу, конечно, не можете и вам кажется, что её запросы в вашу сторону уж очень завышены, - то тут можно и мимоходом встретиться на каком-нибудь ланче. А вот если та, с кем вы хотели бы встретиться и назначить ей свидание, заставляет вас о многом там задуматься, то тут нужно не спешить и обозначить время для свидания ближе к вечеру. Когда ваши мысленные намерения на прямую скрыты в этой вечерней туманности, а они проявляются через внешний интерьер вашего поведения. - Здесь Ева сделала внимательную к Алексу паузу, пытаясь определить к какому типажу он относится, - с виду вроде, как приличный и есть о чём поговорить человек, но всё это часто обманчиво, и окажись ты наедине с этим, только на публике разговорчивым и таким интересным человеком, то он вдруг начнёт себя вести непредсказуемо, набрав в рот воды, где уже самой приходиться брать в свои руки инициативу, - и само собой не объясняя Алексу, за кого она его принимает, говорит ему вот такое. - А вы попробуйте назначить время свидания без всего этого.
И первой реакцией Алекса на такое предложение Евы была демонстрация физики его тела в части лица того, что как раз отвечало всему сказанному Евой о таких как он расчётливых людях. Мол, как я так могу поступать бездумно и само собой неразумно, если решил полагаться в математических расчётах не на чистый разум, а на какие-то там реверансы сердца. Нет уж, я не настолько нездравомыслящий человек, чтобы по первому велению даже своего сердца, тратить своё время и не пойми на что. На какое-то свидание, которое мне, пожалуй, ничего кроме моих трат не принесёт.
И это не выдумки моего сознания, а непреложный факт, который опирается, что за такая странность, на здравые расчёты. Ведь если хочешь завоевать симпатию и вызвать к себе влечение и интерес приглашённой на свидание стороны, то тут придётся себя показывать с щедрой и одновременно с бескорыстной стороны. Что и в простых условиях сложно реализуемо, а здесь на тебя так пристально и внимательно смотрят и всё в тебе замечают, что нужно быть искренним до предела, когда будешь изворачиваться в своей щедрости поведения и движения души.
Где тебе, к примеру, всегда претило следовать некоему штампу поведения, не то чтобы бы влюблённого в это событие человека, а ты в нём для себя более чем заинтересован, - ты почему-то должен быть во всём предупредительным в сторону своей визави, растрачивать не только свои деньги, но и время на покупку цветов, умиляться всяким глупостям и демонстрировать уважение к людям нищей судьбы, кому и подать сейчас прямо надо, - а сейчас ты этого не смей делать, иначе будешь не верно истолкован, хоть и верно, и тебе не дадут больше шанс на то, чтобы ещё раз быть глупцом и транжирой в сторону надуманных ценностей. И если подойти к рассмотрению всего этого вопроса с разумной точки зрения и стороны, где именно на тебя накладывается вся ответственность за то, как пройдёт это свидание, и ты должен прикладывать большие душевные и материальные усилия для того, чтобы быть принятым ею, кому за одно то, что согласилась принять это ваше приглашение, нужно поставить памятник при жизни, - и от неё требуется только одно, принимать ваше к ней внимание, и иногда, лучше в самых неожиданных случаях хихикать, чтобы вас мотивировать на дальнейшую глупость, - то не слишком тебе всё это надо.
В общем, Алекс всем своим, невероятно недоумевающим такими перспективами видом, продемонстрировал Еве, как она редко ошибается и была права в сторону этого собственнического и крайне жадного пола. Кто почему-то считает, что времена нынче не такие, что прежде, когда стоял и жизнью руководил культ физической силы и для своей выживаемости нужно было быть физически сильным и смелым, а сейчас пришло время разума и просвещения, которое вперёд выдвигает другие человеческие ценности, крепящиеся на основах разума. В общем, если всё это резюмировать, надо быть дураком, чтобы человеку на одно слово верить, авансируя его обедом.
Нет уж, вы сперва сами продемонстрируйте вашу заинтересованность во мне, и что она будет не только во вред мне, но и будет мне полезна. И здесь нет никакого цинизма. Когда по факту так и есть. Любые, завязываемые даже на взаимной симпатии отношения, будут только тогда иметь продолжение, если они будут взаимовыгодны для обеих сторон. И если они не будут нести собой всего этого, то одна сторона, как правило, та которая чувствует свою ущербность от этих отношений, может и не скоро, но всё равно почувствует свою ущемлённость и прекратит эти отношения.
- Только одно напрашивается ответить. - После недолгой всё-таки паузы, дал ответ Алекс. - Здесь и в тоже самое время. - Ева с многозначительной улыбкой посмотрела на этот ответ Алекса, который в одной из версий её подразумевания ею понимался так, - я пока ни в чём не уверен и не определился, и будет честно и верно, если я поставлю всё на паузу, - и ответила Алексу не менее загадочно.
- Соглашусь. - Вот такое говорит Ева, и пойди тут разберись, что она имеет в виду, когда это говорит. Толи она соглашается со сказанным Алексом, толи она соглашается с назначенным им таким образом свиданием. Впрочем, её ответ мог предполагать и нести в себе оба эти ответа. О чём подумать Алексу не даёт Ева тоже по разным причинам (одна из них может предполагать необходимость дать ему возможность передумать), перепрыгивая на другую тему разговора.
- А теперь, чтобы вам не тыкать пальцем в небо, ломая голову над тем, с чего начать тратить моё время, - ведь вы обратитесь ко мне с просьбой его уделить вам, - я вам на своём житейском примере покажу, как оно измеряется. - Здесь Ева переводит своё внимание в одну из сторон коридорного пространства, вдоль которого в стенах расположены двери, ведущие в свои закрытые от посторонних глаз помещения индивидуального специалитета. И как понимается Алексом, то этот демонстрационный ею пример лежит где-то в дальнем конце этого коридора, у одной из дверей, где вокруг неё, на стульях вдоль стен разместились люди, чтобы в первую очередь ожидать, а уж затем только дождаться для себя чего-то. А так как этих людей было много, то можно было предположить, что их ожидания имеют одну основу, и завязаны все на том кабинете, где они все собрались.
И вот туда-то и выдвинулась Ева, потянув за собой Алекса, где он по ходу приближения к этой двери, вокруг которой столько собралось народа, принялся догадываться о том, что за причина заставила их всех собраться. А именно сдача какой-то экзаменационной задолженности. На что указывало наличие в руках людей у кабинета зачётных книжек, а в их лицах присутствующее для экзаменующегося лица волнение и нервозность, со своим раздражением в сторону того лица, кто взял на себя право его экзаменовать, когда он человек давно уже состоявшийся, как личность. И никто не имеет права ставить другую личность в зависимость не от своего, а от чужого решения. И бравировать своими знаниями перед другими людьми, это, как минимум, не красиво, и аморально с юридической точки зазрения в вашу сторону.
Ну а когда люди находятся в сильном и само собой вынужденном для себя напряжении, то они очень тонко чувствуют и реагируют на появление незнакомца в своей среде. Которая, как бы это не прискорбно было осознавать, но на данный момент была разделена на свой-чужой. И тот, кто не относился к тем людям, кто был поставлен перед фактом недоверия к себе классификационной системой отношений специалитета, и ты должен был доказать, что ты соответствуешь представлениям о специалисте, вызывал особого рода недоверие у этих людей, видевших в Алекса тайного соглядатая. Кто здесь сейчас всё среди них выглядит, затем зайдёт без очереди в этот кабинет, и там обо всех приготовлениях к экзамену и крайне нелицеприятных высказываниях об экзаменаторе тому доложит.
- Прошу вас, профессор, особое внимание обратить на Геннадия Сливку. - Не сразу по заходу в этот кабинет начнёт вот так на свою жизнь жаловаться помощник профессора по интригам и по под ковёрным играм, младший научный сотрудник Лопохухов, а не Лопоухов, как его за спиной, и бывает и в лицо дразнят и насмехаются старшие научные сотрудники. Демонстративно так ему указывая на их нужность в глазах мирового научного сообщества. - А вот был бы ты, Лопоухов, ценен для нашей науки, и имел для неё хоть какую-то ценность, то ты бы не был всего лишь младшим научным сотрудником. - И прямо в лицо пускает дым от сигареты старший научный сотрудник Григорий, совершенно не стесняясь и не реагируя на кашель возмущения Геннадия Лопохухова, а не Лопоухова, заявляя в его сторону столь жестокие, но по факту слова.
И Геннадий даже не может взять слово оспорить хотя бы факт передёргивания букв в его фамилии. И не потому, что его глаза застелил сигаретный дым, а сам он им переполнен, а дело в том, что Григорий всё верно говорит. И Лопоухов всегда будет младшим научным сотрудником. А вот Лопоуховым он будет зваться тогда, когда он станет старшим научным сотрудником. А для этого он должен постараться быть полезным для науки человеком. Как он это понимает, то нести людям научной профессии недоступные их уму знания. А так как профессора по факту своего профессорства больше его знают, то он может быть полезен в донесении до них вот таких, между культурных знаний. До которых профессора не опускаются.
- И что с этим Сливкой не так? - за между прочим спросит профессор Геннадия, сотрудника для науки может и пустого, но в деле смешивать различные ингредиенты жизненного пространства, то есть быть лаборантом, ему нет равного.
- Есть у него бесспорные и как по мне, то слишком уж претенциозные со своей стороны утверждения в сторону того, что кто-то здесь не представляет себе, с кем он связался. - По своему не секрету, а так, за между слов, говорит Геннадий. Надо отдать ему должное, заинтересовав, само собой, только с научной точки зрения профессора.
- И кем он себя считает? - спрашивает профессор.
- Недооценённой личностью. - Отвечает Геннадий.
- Я-то думал. - Разочарованно говорит профессор. Кто ожидал настоящего прорыва мысли и откровения от этого Сливки, а тот как есть обычен.
- К этому ещё добавил, что он вам одному это покажет. - А вот этим Геннадий заинтриговал профессора.
- И что он мне покажет? - наигранно так рассмеялся профессор, всё-таки ещё имеющий в сторону студенчества свои иллюзии, и считающий, что среди него хоть один, да из тыщи, сможет своим бунтарством повернуть для него время вспять. То есть до того договориться, что у этого подонка студента уже слов не хватит, как объяснить ему, как он его ненавидит за то, что он всю жизнь ему разрушил, и возьмётся руками за его горло, чтобы через удушение этого сатрапа дать свободу свободной личности.
- Говорит, что вам, профессор, такому человеку, которому ничего не докажешь из того, что не входит в вашу парадигму понимания жизни, он и не будет всего этого пытаться делать. А он к вам применит свой алгоритм доказательства своей правоты. Доказательство от противного. - И на этом всё, замолчал Геннадий, дальше ничего не поясняя, заставляя профессора мучиться над разгадкой этой его недоговорённости. И конечно, профессору некогда и не желается мучиться над тем вопросом, на который может и должен дать ответ младший научный сотрудник. Кого он и призывает к ответу, правда несколько спешно.
- И что это за доказательство такое? - спрашивает профессор.
А паскуда Геннадий, явно небескорыстно, а по сговору и за хорошие отступные со стороны этого Сливки, мотает отрицательно головой, типа говоря, я больше ничего не знаю, хоть убей. И если насчёт последнего в жизни Геннадия предложения, профессор проявляет должное понимание и даже лёгкую спазмическую готовность в руках, то всё остальное он не принимает.
- Ты в этом уверен? - грозно так вопрошает Геннадия профессор.
И как бы не хотел Геннадий быть в обратном уверенным, он уверен в том, в чём сейчас не хотел бы быть уверенным. И приходиться профессору передумать повышать роль Геннадия в научном сообществе до старшего научного сотрудника. Что поделать, не хватает тому самую малость, сообразительности дослушать до конца, что говорят вокруг люди, чтобы стать так признанным. Ну а профессору остаётся самому думать, что означает этот манёвр Сливки, названный им доказательством от противного. И профессору на ум идёт одни только ненаучные выкладки, когда он думает о том противном инструменте, который будет использовать против него этот баламут Сливка.
- И кого он имеет в виду, когда это говорит? - задался этим нервным вопросом профессор, с вызовом посмотрев на входную дверь. И профессор до ожесточения себя в сторону этого Сливки, падлы, догадывается, кого тот имеет в виду. И профессор, как прежде всего человек со своей природной, рефлексирующей организацией, немедля захотел быть крайне предвзятым и придирчивым преподавателем в сторону этого падлы Сливки (уже не подчеркнуть какой он есть скверный и нехороший человек не получится). Даже не подозревая насколько подл и каверн нынче студент, готовый ради себя дорогого пойти на жертвы ближнего своего. Где этот ближний твой, которым как раз и оказался бесхребетный Сливки, договорился с Геннадием о такой комбинации в сторону этого Сливки, которому всё равно терять нечего, и кто как был олухом и козлом отпущения, то таким же и останется противным для всех типом. А вот теперь профессор, пораскиньте своим аналитическим и профессорским умом, и ответьте на вопрос: Зачем так себя противопоставлять профессорскому мнению Сливки, если он с его предметом ладит? А вот среди студенческой среды есть такие люди, кто не столь усидчив, но за то мастер плести интриги.
Так что Алексу нужно было соблюдать повышенную осторожность, чтобы не быть записанным в ряды людей чуждого для вот такого рода человеческих отношений мировоззрения, где одни себе делегируют право с тебя спрашивать, а ты значит, если по времени своего рождения не успел занять это вакантное и само собой тёплое место, должен отвечать не только за самого себя, но и за многих других, кого ты даже не знаешь, и в принципе не отвечаешь за их поступки, тем более в таком далёком прошлом.
Но Алексу повезло в том, что он шёл сюда не в одиночку, а в сопровождении Евы. Кто как по ней со стороны Алексу было приятно и интересно видно, то пользовался повышенным вниманием, интересом и с её мнением тут считались. Ну а когда она всё это в себе не нейтрально, как данность принимает, а от этого в себе не дистанцируется и даже в чём-то идёт навстречу всему тому, что заставляет людей со стороны учащённо дышать и в лице теряться при встрече с ней, - например, имея большую страсть к чупа-чупсу, - то о себе можно забыть, когда она такая рядом.
Правда, при этом всегда на этом её пути появляются такие люди, кто хочет пристраститься к тому, что она в себе и с собой несёт. И только они приблизились к этому клубу одиноких сердец, чей девиз прямо так и читается по лицам членов этого клуба: "Спасение утопающего дело рук самого утопающего", как из его рядов как-то незаметно и юрко выскочил какой-то ловкий на своё появление тип, и вперёд, преграждать путь Еве и получается, что и Алексу. И при этом ему в большей степени, судя по его внимательному очень взгляду упорства на Алекса. И у Алекса небезосновательно сразу же возникла мысль о недовольстве и расстроенности этого типа, явно большого собственника и человека с большим воображением и фантазией, простирающейся за границы возможностей и желаний некоторых людей, кого не спрашивали об их мнении насчёт того, а они-то хотят того же самого, что и ты. И побудившим в такое негативное настроение лицом, само собой был он, Алекс.
Так что Алекс вполне резонно ожидал встретить недружественную встречу со стороны этого типа. О чём возможно догадывалась также и Ева, решившая уже на подходе к этой проблеме её купировать, представив Алекса и её ранее с ним знакомого друг другу.
- Этой мой одногрупник, Алекс. - Представляет Алексу этого типа Ева, кто, как оказывается, тоже Алекс. Отчего Алекс чуть не поперхнулся от такой удивительной неожиданности и совпадения. В результате чего он сразу и не смог никак отреагировать на призыв Евы самому представиться. А ведь между тем они и с Евой не знакомились. Но об этом, как и о том, чтобы из себя хоть что-то сейчас выдавить, не может быть и речи у Алекса, чьё горло спазмом схватило. А выглядело это с точки зрения Евы, а потом уже этого Алекса так, как будто он, может и не категорично отказывался знакомиться с Алексом, - не вижу я в упор плюсов от такого для меня знакомства, и вообще я не желаю за зря растрачивать своё время на то, что всё равно не запомню, - но строил из себя человека сам по себе и на одной своей волне.
И Еве пришлось приложить все свои силы своего впечатляющего и берущего за живое взгляда, чтобы привести в чувство Алекса, и проявить хотя бы вежливость. К тому же и этот Алекс начал проявлять нетерпение, с долей дерзости вопросив: Вас что-то удивляет?
- Да, кстати, мы ведь с вами так и не познакомились. - Вдруг вспоминает Ева то, что, по мнению Алекса, не то чтобы забывать, а пропускать мимо себя не стоит. - Как же вас зовут? - спрашивает Ева, тут же сама представляясь. - Я вот Ева.
Ну а теперь, когда и Ева представилась, Алекс готов вроде как, - гортань себя сегодня ведёт до крайности предсказуемо сухо и вечно его перебивает в ответном слове, начав першить и закидывать в горло комков, - ответить и себя представить.
- Да также. - Отвечает Алекс.
И если Ева слегка растерялась от этого его ответа, приняв его на свой счёт и тогда, что тут такое и в голове тех людей, кто дал такое имя этому человеку происходит, то другой Алекс всё понял правильно и верно. И даже нашёлся, что на это сказать.
- А это даже логично. - Говорит другой Алекс. - Мы все с вами живём в одном времени, со своими нарративами, значениями и символами времени. И наши взгляды на себя и друг на друга наиболее близки и схожи. И почему бы нам друг с другом не встретиться, как, к примеру, здесь.
- Согласен. - Говорит Алекс, вслед спрашивая. - И по какой причине вы здесь оказались?
- По учёбе. - С долей растерянности отвечает другой Алекс.
- И на кого учитесь? - спрашивает Алекс.
А вот теперь пришло время удивляться Еве. - На юристов. - Отвечает она и, тоже затем спрашивая. - А вы разве нет?
- А почему вы решили, что да? - вот так интересно переспрашивает Алекс.
- Ваш подход к обрисовке треугольника, не оставил мне шансов иначе думать. - А теперь Ева демонстрирует умение облекать простые фразы и мысли в изящные формы предложений.
- А какая связь между геометрией и юриспруденцией? - вопросом отвечает Алекс, заставляя Еву непонимающе на него посмотреть. Он что шутит, заявляя такое невежество. Ведь все знают, что основа всякой юридической практики - это геометрия в совокупности с квантовой физикой и высшей культурной математикой.
- А разве нет? - Ева даёт шанс Алексу не быть столь противоречивым.
- Надо подумать. - Отвечает Алекс.
На что полноценно-словесного ответа от Евы не последовало. А всё по причине того, что со стороны кабинета наметилось какое-то движение, которое отвлекло на себя внимание всех людей, находящихся в этом кругу. Правда, Алекс так и не понял и не заметил, что послужило причиной этому движению, больше душ и нервов, чем физики чьего-то тела. А когда он собрался было спросить: "Что происходит?", его рот и всё остальное были заткнуты Евой, неожиданно и почему ему сунувшей свой надлизанный "чупа-чупс", да ещё с таким много чего подразумевающими и убеждающими словами: "На, подержи".
Алекс, чуть-чуть в восторженных впопыхах, без лишнего вопроса: "За что мне такое счастье, оказано такое доверие?", отчасти на рефлексах перехватывает этот "чупа-чупс", и начинает во все глаза смотреть на причину оказанного ему со стороны Евы столь высокого доверия (всё-таки так). А именно на её поспешное приготовление к тому, чтобы зайти в дверь этого кабинета, за которым от всех них скрывается злобный волшебник Профессор. Кто с помощью своих магических и простому человеку на ум такое даже не придёт, что за формул человеческого равновесия и баланса, порабощает людские умы, убеждая их в том, что их бессознательное важнее сознательного. Чего вы, остолопы, понять не можете, и оттого так критически ко мне и ко всему мной декларируемому относитесь.
И хотя вы жить и существовать и дальше сможете без этих моих знаний, тем не менее, вопрос заключается в другом. А именно: С чем и как вы будете жить? Бессознательно в сознательном или же наоборот, сознательно в бессознательном. Ну а в чём разница, то тот, кто осознал, то тот поймёт.
Что же касается Евы и её приготовлений в заходу в этот кабинет, то в них тоже было что-то от магического и волшебного. Она достала помаду и начала с помощью неё колдовать над своими губами, которые с каждым её мазком начали приобретать такого рода притягательную силу, что Алекс, до того завороженный этим эффектом наполнения её губ блеском, изяществом форм и силой притяжения вашего сознания, всё в себе забыл (честь, совесть и другие нормативные акты человеческого поведения), и без всякого зазрения того, чего в нём отлично видно, а что нет, засунул в рот "чупа-чупс" Евы, и начал его, как и должно быть и ему даже это сладко, сосать.
А между тем приготовления Евы были отлажены и закончены, и она, проделав все эти приготовления, с интригующим интересом посмотрела на то, как обошёлся с её сосательной конфетой Алекс, - ну и ну, вот как вы интерпретируете подержать, - и со словами: "Всё, я пошла", оставляет за собой право последнего слова, а уж затем всё остальное.
Алекс проследил за ней весь путь до захода в кабинет, и, посчитав, что его здесь больше ничто ни с кем не связывает, отошёл к противоположной от этой двери стене, и занял там свободное место на скамье. А вот сейчас у Алекса возникло свободное время из-за его неопределённости в плане этого ожидания Евы, которую он почему-то счёл обязанным подождать. Когда как между ними нет такого рода неписанных договорных отношений, которые регламентируют вот такой ход событий: Куда она, туда и я. Она отошла по делам, ты должен принять в них участие, её подождав.
Что незримо приводит Алекса к тому, что он начинает искать, чем себя занять. И он, забравшись руками в карман куртки, находит решение этой незадачи в виде вручённых ему конвертов. Которые при внешнем осмотре Алекса, держащего под контролем ситуацию у двери и по сторонам, где всегда находятся полные любопытства к тому, что их не касается лица, друг от друга ничем не отличаются. И Алексу только и остаётся, как раскрыть конверты, и узнать их внутреннее содержание.
И вот же какое не удивление Алекса, раскрывшего один за одним конверты, то они и внутри друг от друга ничем не отличались, содержа в себе по чистому листу бумаги. И сколько на них со всех сторон и сквозь них не смотри, ничего больше в них не обнаружишь.
- И что это значит? - глядя на конверты в своих руках, задался этим вопросом Алекс. А так как ответ на этот вопрос давать ему самому, то над ним надо подумать.
- Единственное, что приходит на ум. - Рассудил Алекс. - Так это то, что мне самому решать, чьи имена записывать в конверты. - Здесь он посмотрел в сторону всех этих столпившихся в прежде всего на своих мыслях людей, и это навело его на мысль о том, что в число этих людей должны входить те люди, кого он знает. А навело его на эту мысль то, что он, рассматривая людей в коридоре, пришёл к выводу, что он никого из них не знает. А это значит, что он вообще никого, за исключением отдельных лиц из той аудитории не узнает. И получается, что ему нужно остановиться на известных ему людях.
- А это прежде всего Ева, - глядя на дверь кабинета, начал записывать в число своих интересантов встреченных здесь людей Алекс. И видимо вид этой двери навеял в нём мысль об Омертоне, кого он вдруг записал в число тех людей, о ком он будет составлять свои заблуждения. - А почему бы и нет. - Подтвердил эту свою мысль Алекс. - Он такой же участник временного процесса, как и любой из нас. Ну а кто же третий? - а вот это вопрос Алекса упирался в спину дерзкого знакомого Евы. И он пока что не поддавался объективному описанию со стороны Алекса, чьи субъективные взгляды на него не будут отвечать чистоте эксперимента.
Здесь Алекс, так сказать, уже находился на пути к тому, чтобы добавить к этому списку того, о ком забывать никогда не получается и не бывает лишним хотя бы для себя, как ему в глаза бросается то, что почему-то сразу и не смог заметить на конвертах. А именно с торца конвертов проходящие окантовкой блестящие полоски. И что самое главное в их обнаружении Алексом было замечено, так это то, что они все были разного цвета.
- И это неспроста. - Отреагировал Алекс, разглядывая на этот фигуральный светофор, состоящий из полосок, зелёного, жёлтого и красного цветов. И Алекс догадывается, в чём заключена информатика этих цветов. Вот только дальше всего этого ему не даётся уйти, а всё потому, что перед ним вдруг появляется Ева, и с ходу задаётся к нему вопросом: Ну как, долго?
А Алекс не только ею застан врасплох, а ему не дают осмотреться и понять, что это такое волнительное с Евой происходит, и почему ровно уложенная на её губах помада, так уже не выглядит, смазавшись в сторону размазанности. И желание узнать это, пересиливает всё остальное, не давая возможности Алексу о чём-то другом думать. Так что он отвечает на вопрос Евы рефлекторно. - Да.
- А для меня нет. - В каком-то необъяснимо возбуждении это говорит Ева, кивком в сторону кабинета добавляя ко всему этому вообще непонятную для Алекса фразу. - Чего не скажешь о некоторых лицах.
- Это вы о чём? - ничего не понял Алекс.
- Ой, мне уже бежать надо. - Всё перебивает этой своей типа вспомненностью Ева. - Давайте, до встречи. - А вот кричать ей вслед: "Когда?", не стоит. Ты сам знаешь, когда.
- И что это такое было? - разведя в сторону руки, вопрошает Алекс, смотря вслед уходящей Евы. Где он наталкивается на конверты в своих руках, и это наводит его на ничем не связанную с этим событием с Евой мысль. - Так вот что должен был донести Омертон.
И только он это подумал, как вот же что за совпадение. Из дверей этого знакового кабинета, вокруг которого собралась вся эта людская компания, очень быстро и неожиданно для всех выскакивает Омертон, и пока никто не успел сообразить его спросить хоть о чём-то, вперёд отсюда делать ноги. Куда вслед за ним так и толкает всё внутри Алекса пойти. Но он почему-то сдерживается от этого первого позыва, и не дают ему за ним пойти эти конверты в руках.
- Разве этого недостаточно? - себя спрашивает Алекс. И тут же отвечает. - Пожалуй, нет.
С чем он убирает конверты обратно в куртку и достаёт оттуда вручённую вместе с ними брошюру. Открыв которую на первой странице, он натыкается на список тактико-технических характеристик времени, изложенных достаточно специфическим языком, в виде неких постулатов.
"Время всегда искренне и честно. Как и ты перед ним из твоих исходных природных обстоятельств, невозможности тебе его обмануть". - Прочитал Алекс, почему-то на этом месте иронично хмыкнув и себе в нос добавив: Прямо как я.
"Время всё видит, во всё вникает и понимает. Но считается только с самим собой". - А вот этот постулат переводит взгляд Алекса в сторону удаляющегося Омертона. - Всё-таки стоит за ним приглянуть. - Решает Алекс, выдвигаясь вслед за Омертоном.
- И что он ещё может до меня донести? - следуя по горячим следам Омертона, Алекс прицепился к этой фразе, которая обозначала данное тому поручение, и давай её по всякому поводу, по-разному склонять и тиражировать в сторону поведения Омертона. Кто хоть и следовал по своему пути по собственному усмотрению и имел на это право, тем не менее идущий за ним Алекс имел не меньшее для себя право интерпретировать каждый его шаг и движение души по своему усмотрению.
И если, к примеру, Омертон, спускаясь по лестнице, - а наша жизнь - это всегда череда подъёмов и спусков, - сталкивался на этом своём пути снисхождения до вашей приземлённости жизни со взглядом исподлобья практически всегда какого-нибудь стремящегося подняться вверх человека или гражданки, то что может сказать этот его взгляд снисхождения кроме того, что он не видит в вас ничего из того, что даёт вам право занять место среди жителей поднебесья, а одного желания и я этого хочу будет ничтожно мало.
Хотя это всего лишь была его пространственная проекция по отношению к находящимся на пути вверх людям. И в некоторых случаях и он сам вполне может и есть такая вероятность, оказаться снизу этой лестницы, когда по ней будет спускаться тот самый человек, на чей счёт он буквально сейчас строил такие бесперспективные планы. И что тогда он сможет в себе противопоставить этому? Кроме разве что того, что он с нескрываемой иронией посмотрит на этого человека или гражданку с поникшей вниз головой, незримо так покачает с укором свою голову, и как бы даст понять этому отсылаемому назад, туда, куда ему только и место человеку, что он его ведь сразу предупреждал о том, что место сверху не всем будет по плечу. А вы мне ещё не верили, с таким энтузиазмом в глазах смотря на то, что впереди вас ждёт. А когда вы с этим всем столкнулись, то чего-то голову свою повесили.
И вот таким для себя занимательным образом Алекс добрался вслед за Омертоном до глаз своих знакомых мест. А если точней, то головного здания корпорации "Время", откуда начинался рабочий путь Омертона. Ну а если вообще ближе к тому, к чему сейчас стоял Омертон, то это была площадка у лифта, где всегда есть народ в ожидании лифта. И теперь перед Алексом встал вопрос, что ему дальше делать?
- Ехать с ним или же...? - ещё себя спросил Алекс. А так как альтернативный вариант пока что им никак не просматривался, то он решил подойти поближе к Омертону со спины, и насколько позволяет это расстояние, познакомиться с ним.
Ну а человек со спины к тебе, только с первого взгляда представляет для тебя одну большую загадку. А вот если ты о нём уже имеешь некоторую информацию, как то, как он выглядит с впереди, какого рода деятельностью поддерживает свой жизненный ритм и одну часть его сегодняшнего пути, то это не такое уж бесперспективное занятие, изучение его со спины. В чём тут же убедился Алекс, с первого взгляда на спину, а если точней, то на шею Омертона, обнаружив за ним одну специфическую приметность, не свойственную людям аккуратным и за собой следящим. А именно след губной помады. Что уже само по себе вызывает кривотолки у людей, столкнувшихся в тебе с такой твоей эгоцентричной позицией на себя, где ты не только не держишь при себе свои личные подробности, а наоборот, бравируя, выставляешь их напоказ, - мол, посмотрите на то, какой я есть успешный в сердечных делах человек, и на меня вы так грустно не смотрите, я создан не для вас, - а зная то, что знает Алекс о том, кому принадлежала эта помада, то ему больших трудов составило, чтобы в себе сдержаться от того, чтобы не ткнуть носом этого подлеца Омертона в то, что он из себя гада представляет.
- Так вот что имела в виду Ева, когда говорила о том, что время в том кабинете для каждого из тех людей, кто находился в нём, текло по разному. Для неё скоро, а для Омертона... - А вот здесь Алекс сбился, наткнувшись на слабое место в своей позиции во всём винить Омертона. Кто, как ошпаренный выскочил из кабинета, и при этом не приведя себя в порядок. Что указывает на смягчающие в его сторону обстоятельства, где с его стороны не было никакого принуждения Евы к этой близости, а он всего лишь стал объектом её насмешки. И тогда что получается? Ева та ещё интриганка. И Алекс догадывается почему. Её ко всему этому подначил тот дерзкий тип. Для кого жизнь не жизнь без какой-нибудь дерзновенной пакости.
И Алекс даже уже примерно уловил ход мысли того типа, склонявшего Еву к этой диверсии в сторону Омертона. - Задолбал меня этот Омертон. - Дёргано себя ведя и весь в нервном расстройстве, что было не свойственно дружку Евы, начал он издалека подводить её к собой задуманному. - Заставляет меня с собой считаться и постоянно думать о нём из-за этого зачёта, подвергая таким образом сомнению моё право на свободу личности.
- А что тебе мешает выучить предмет? - беспечно спрашивает Ева своего дружка, в край удивляя его и обескураживая такой своей бесхребетной позицией. И он даже не скрывает своего укора в её непонимающую самых элементарных вещей сторону.
- А разве непонятно. - Заявляет дружок Евы, не сводя своей прямолинейности взгляда с её глаз. И Еве, заворожённой его отчаянным и способным на всякие дерзкие поступки взглядом, конечно, всё понятно из того, что ей итак было понятно, но ей просто хотелось ещё разочек услышать и увидеть подтверждения всему этому понятно в его глазах. А вот говорить словами было лишне. И оттого Ева не поняла то, зачем свой взгляд дополнил этими обстоятельствами он. - Я самодостаточная, независимая и свободная личность. А Омертон под прикрытием таких требований экзаменовки студентов, хочет всё это во мне уничтожить. А ты? - а вот этот его вопрос не совсем был понятен Еве, в кой всё внутри восстало против того, что задумал этот Омертон.
- Что я? - напряжённо переспрашивает Ева.
- Ты мне поможешь? - держа на коротком поводке своего взгляда Еву, тоном голоса, подразумевающего сокровенность и доверительность отношений, спрашивает её этот он.
И, конечно, она согласна. Что она показывает, кивая головой и спрашивая. - И что я должна сделать?
- Вывести из себя Омертона, поставив его в такое затруднительное положение, где выход из него только один. - Говорит этот он.
- Это как? - спрашивает Ева.
А вот свои объяснения того, что следует сделать Еве, зайдя неожиданно для всех находящихся в кабинете людей, Омертона и него, когда он будет сдавать тому зачёт, этот тип вложил ей в уши сокровенно так тихо, что его слова можно было услышать только любящим сердцем, и ещё в одном экстремальном случае, если ты находишься на месте Алекса, кто всю эту ситуацию, как ему кажется, смоделировал. Так что и он был в курсе того, что из себя представлял этот план того негодяя, использовавший Еву в своих коварных планах. Который, если его озвучивать в двух словах, то состоял из того, что после того, как он зайдёт в кабинет Омертона для пересдачи зачёта, Ева выждет необходимое ему время для того, чтобы расположить Омертона к очередной насмешке над ним, - да вы, голубчик, в очередной раз не готовы, и спрашивается, зачем вы тратите своё и моё время, когда прекрасно знаете, что вам не удастся обмануть время, которое указывает вам на ваше несоответствие выбранной вами профессии, - подвести его к расслабленности и в итоге вызвать в нём крайнее удивление при виде его приготовления зачётки для подписи.
И как только Омертон, вытянувшись в лице от непонимания и удивления, спросит этого беспредельно самоуверенного типа: "И что всё это значит?", а тот дерзко так тому ответит, протягивая тому ручку: "Вы сейчас мне поставите зачёт", и на этом моменте возникнет немая вслух, но такая много познавательная и спорная пауза, где Омертон язвительно так спросит этого наглеца: "И как вы меня убедите это сделать?", а тот ему ответит: "Один момент", то в этот самый момент в кабинет врывается Ева, и со словами: "Я уже не могла столько ждать", бросается на шею Омертону, чтобы оставить на его шее эту улику и доказательство того, что Омертон в некоторых случаях делает для себя исключения в плане понимания собой морально-нравственных принципов.
О чём до этого момента никто не был в курсе, в частности супруга Омертона и его руководство, в публичной сфере осуждающее вот такие взгляды своих сотрудников на свободу своего самовыражения (а так-то любая человеческая деятельность имеет право на своё осуществление, раз она задумана и возникла в нём не по своему недоразумению, а из природных побуждений), а тут раз, и сколько бы верёвочке не виться, то конец её всегда найдётся. И всё тайное становится явным, вначале для чьих-то свидетельских глаз, кои так уж вышло, неожиданно или спланированно, то это уже на важно, сейчас принадлежали дружку Евы. Коя между тем продолжает играть свою роль, вдруг обнаружив в кабинете ещё кого-то. После чего с её стороны следует это её многозначительное и такое знаковое: "Ой", и она вместе со своими руками сползает с шеи, ни живого, ни мёртвого, а красно-бледного Омертона, не сводящего своего взгляда с ухмылки этого типа и ручки в его руках.
И Омертон, следуя своей загипнотизированности всей этой, так вдруг его подставившей ситуации, берёт из рук этого типа ручку и ставит зачёт в его зачётку.
- Как тебе такой план? - спрашивает Еву этот подстрекатель.
- Как всегда на грани. - Отвечает грудным голосом Ева, протягивая руку к лицу этого типа, и берясь за торчащую из его рта палочку, на которой помещается сосательная конфета... - Чупа-чупс? А причём он здесь? - ничего не понял из этого своего мысленного соображения Алекс, кроме разве что того, что он слишком реализовал к себе этот сценарий объяснения такого всполошённого поведения Омертона.
- Да уж. Умеет Омертон донести...- И опять Алекс сбивается, не дооформив до конца свою мысль. И на этот раз его сбивает с мысли прибывший лифт. Куда он, по подходу сюда ещё не был уверен зайти, а сейчас увлечённый изучением следа помады на шее Омертона, он над этим вопросом уже не задумывался, а сразу прошёл в лифт.
Здесь он занял место позади всех людей, зашедших в лифт, таким образом показывая, что он не только не спешит, а ему предположительно дольше всех ехать, чуть ли не до конечной. И как вскоре выяснится, то он прежде всего в этом заблуждался. И буквально через несколько этажей, на том этаже, на который, как оказалось, все, кто тут ехал, были склонны выйти, и он вышел.
А вот дальше Алекс как-то для него неожиданно столкнулся, нет, не со спешащим навстречу ему прохожим, а с одним памятливым воспоминанием, напрямую связанным с его поездкой на этом лифте и его скором выходе из него прямиком до туалетных комнат, где он столкнулся с заинтересовавшим его разговором двух мутных типов, не вызывающих сомнения в своей принадлежности к тайным организациям событий жизни.
- Они договорились о встрече здесь же, в тоже самое время по внутреннему ходу времени. - Вспомнил эту договорённость этих типов Алекс, на чём он был вынужден был остановиться, будучи в знании того в себе, что на ходу он не слишком уверенно соображает. - И сколько это времени? - задался этим вопросом Алекс. Немного подумал и как результат этого его раздумывания, его улыбка.
- А может пора уже применить метод определения и управления временем, на который мне подспудно указала Ева. - Рассудил Алекс, посмотрев на кисть своей руки с отсутствием на ней часов и через её призму на удаляющегося Омертона. Кто никуда не денется, если Алекс всё правильно понял из того, как здесь работает и управляется время.
- Намечаем временную точку пункта назначения. В тоже самое время, и... - Алекс на этих словах зажмурил свои глаза до такой силы, что у него всё в голове помутнело, в голове закружилось, а сам он пошатнулся. Что заставило его открыть глаза, чтобы не упасть, и само собой его выход из этого зажмуривания сопровождался не полной чёткостью внешней картинки, со своими мерцающими и чёрными точками пиксельной настройки фокуса его зрения. И первое, что он увидел сквозь весь этот туман наслоений нечёткостей и вкраплений настроений и настроек визуальной картинки мира, то Еву, в его сторону что-то тихо шепчущую. К чему Алекс был вынужден приглядеться, раз услышать не было никакой возможности, и надо же, понять, что она ему говорит:
- В том же месте, в тоже время.
А вот в этом Алекс не совсем уверен, и он начинает протирать своим прозрением свои глаза, итогом чего становится то, что он теряет из виду Евы, и видит перед собой гладкий кафель пола под собой, сидящим на чём-то. Алекс рефлекторно протягивает свои руки под то под собой, на чём он сидит, и как это удивительно и интересно, обнаруживает себя сидящим в кабинке туалета.
Здесь самое логичное с его стороны действие было бы спросить себя, как я здесь оказался? Но он не задаётся этим вопросом, почему-то решив, что ответ на этот его вопрос лежит на другой стороне этой двери кабинки, и получит он его в том случае, если будет себя тихо вести. А для чего ему нужно создать такие условия? То всё очень просто, на той стороне двери кабинки находятся те самые люди, которые договорились в прошлое время здесь встретиться, и сейчас между ними ведётся в том же прошлом так и не начавшийся разговор.
- Ну что там наш объект? - задаётся вопросом первый тип, тот, что со шрамом.
- Сопротивляется. - Отвечает второй тип, тот, что с шармом умеет людей удивлять своей простодушной циничностью подхода к решению элементарных проблем. Тогда как человек со шрамом умилял всех своей жестокостью оформления тебя в безграничный по времени сюжет. То есть в путь в одну временную сторону.
- Какие интересные эти люди. - Язвит человек со шрамом, испытывая на прочность поток воды, идущий из крана. - Разве они не в курсе того, что для того, чтобы стать очевидцем, нужно иметь безукоризненную репутацию.
- Может хочет, чтобы ему напомнили? - делает предположение человек с шармом всё готовый поставить в вашей жизни с ног на голову.
Человек со шрамом отмахивается от этого предложения. Но не потому, что оно его не устраивает, а по причине того, что он ещё не всё сказал и высказал.
- И что главное, они так и не могут для себя понять самое главное, что имеет значение и определяет жизнь. Считая время каким-то инструментом, единицей измерения, определителем значения значений, тогда как всё сплошь наоборот. Оно уже есть ты, тот твой путь, определяющий собой человека, включающий его всего себя и самого себя. - Человек со шрамом досказывает это, и теперь он готов слушать предложения своего собеседника.
Ну а теперь уже тот считает себя сбитым с мысли, и он касается того, чего не стоит касаться в человеке, имеющем в себе это касательство, не из исходных, природных причин, а это всё в нём было приобретено во времена его сглаживания с внешней средой.
- И что, твой шрам, тоже есть часть твоего пути, который включает в себя твои предназначения? - вот как лезет с шармом под кожу человека со шрамом его собеседник, человек с шармом, который ему дан по той же причине, что шрам человеку со шрамом, который может знать о таких судьбоносных раскладах на твоём лице несколько больше, чем говорит, и тогда при развитии между ними событий в сторону перехода раздражения на личности, человек с шармом может получить для себя такой же характерный довесок, который так добавляет грубой агрессии человеку со шрамом.
Но видимо человек со шрамом человек не только выставляющий напоказ свою агрессию и такой суровый стиль своего отношения с реальностью, а он имеет в себе запал рассудительности, который ему подсказывает, что в одном ореоле обитания будет слишком тесно и не смогут сживаться между собой две такие как он столь характерные личности. И тогда пускай его собеседник остаётся каким был, только на слова дерзким собеседником.
- И это тоже. - Сквозь зубы это проговорил человек со шрамом, дав понять человеку с шармом, что на этом всё, дискуссии по этому поводу закрыты. И он был понят, раз его собеседник перевёл тему разговора, вернувшись к начальной мысли.
- Хочешь сказать, что он демонстрирует в себе то качество, за которое он был оценен? - загадками говорит человек со шрамом.
- Может и так. Но без проверки мы это не выясним.
- И что ты предлагаешь? - спрашивает человек со шрамом.
- Человек узнаётся кто он есть только при особых, чрезвычайных ситуациях. - Расплывчато говорит человек с шармом готовый всё в вас также переустроить.
- Каких?
- Когда он ставится перед фактом, нет, не нарушения им правил и законов, а перед выбором приоритетного права применения этих систематизирующих и регулирующих его личную и общественную жизнь правил. - Здесь человек со шармом выводящий из себя даже самых последовательных и терпеливых его слушателей замолкает, чтобы вывести из себя того, кто его слушает, и как только он этого добивается, то добавляет знаковое уточнение. - Тех же правил дорожного движения.
- И что это за правила, на которые он будет ловиться? - задался про себя этим вопросом Алекс, и услышав с той стороны двери кабинки хлопок от закрывшихся дверей, понял, что этот вопрос остался открытым для него. А на это указывает то, что эти люди с тайными для него и заговорщицкими против некой личности намерениями, посчитали, что на этом пока что всё, и им пора расходиться. В чём Алекс через совсем скорое время убеждается, выйдя из кабинки и не обнаружив там никого. Кроме разве что только своего отражения в зеркале у мойки, к которому он по заложенной природой в каждого человека привычке, а так-то по необходимости знать себя в лицо, об этом не забывать, как и том, кто ты на самом деле есть, и заодно учитывать в себе внешние изменения, которые в тебе проявляются после того или иного события в твоей жизни, он и обращается ежедневно.
Ну а что на этот раз в себе увидел Алекс, то вроде бы ничего нового, и на него смотрел в зеркало всё тот же человек. А некоторая прослеживаемая в своих глазах неуверенность, то она всегда была ему, не потерявшему ещё в себе страх, свойственна.
- И про кого они говорили? - спрашивает своё отражение в зеркало Алекс. В край удивляя того себя, кто находится в зеркале, и кто в отличие от него, на всё имеет более волевую и самонадеянную позицию, почему-то всегда снисходительно и с иронией в его адрес высказываемую.
- Ну ты меня удивляешь. - Как всегда начинает посмеиваться и иронизировать этот зеркальный визави Алекса. - Да откуда это мне, как и тебе знать. Не хочешь ли ты сказать, что весь мир крутится вокруг тебя, и если люди встречаются, чтобы о своём сокровенном и тайном поговорить, то это обязательно должно быть связано с тобой. - Достаточно аргументированно и резонно было пояснено и указано Алексу на его сверхэгоцентричность.
С чем он, естественно, не согласен, своим пререканием и упорством, как раз доказывая правоту своего визави. - А что есть мир без меня? - задаётся вот таким вопросом Алекс. - А без меня для меня его нет. А из этого я делаю вывод, что всё, что мне встречается в жизни, в той или иной степени касается меня.
- Ну и как касается разговор этих типов тебя? - а вот этот вопрос визави Алекса должен был заставить посыпаться эту его непреклонную позицию на себя и его мировоззрение.
Но не так-то прост Алекс. И у него, и на этот вопрос есть что ответить. И не просто словами, а предметным фактажом, который он в виде конверта достаёт из кармана, и уперевшись в него взглядом, заставляет и своего оппонента в зеркале задуматься над этим предъявленным ему со стороны Алекса контраргументом. А так как Алекс ничего больше ничего не говорит, то его оппоненту остаётся только одно, на свою внимательность к Алексу рассчитывать.
И видит он, что Алекс держит в руках конверт с жёлтой окантовкой. А вот что это может значить само по себе и в глазах Алекса, то на этот вопрос может дать ответ только Алекс. Чего он не спешит делать. А вот что он спешит делать, так это уходить от прямого ответа. При этом увеличивая количество вопросов в сторону этого конверта, который он охарактеризовал, как пассив, затем его убрал в карман и на этом покинул пределы этого помещения.
А вот куда он далее направился, то как бы сказал человек со шрамом, то по своему пути. Который, конечно, предопределён, как бы ты этому нарративу не сопротивлялся, самоуверенно и самонадеянно считая, что только ты стоишь за выбором своего пути. А то, что меня в этом деле ведут, мотивируют и поправляют мои природные данности, как те же рефлексы и инстинкты, то всё это бесспорно имеет во мне место, но всё же итоговое решение всегда за мной.
Правда, на данный момент и сейчас, Алекс всё же руководствовался в своём движении не своим осознанием того, что в себе то он точно самый главный, а его за собой вели его рефлексы, раз он так был занят мыслями о том разговоре в туалете, и надуманной им связи между этим разговором и собой. При этом перед его глазами стоит этот конверт с жёлтой полосой.
А вот всему этому и подтверждение, как бы это не надуманно не представлялось Алексу, вдруг остановившемуся на нерегулируемом дорожном перекрёстке, где ему путь вперёд разрешала зебра, а вот со стороны автомагистрали, куда он автоматически посмотрел, ему путь на перекрёсток преграждал двигающийся пересечь ему путь на другую сторону дороги рейсовый автобус. И Алекс застревает на месте в растерянности оттого, что он не может, как оказывается, принять для себя решение в деле этого уличного перехода: тут встал выбор из двух вариантов решений, либо несмотря на свой приоритет в дорожной движении, пропустить рейсовый автобус со столькими людьми, чьё количество кратно перевешивают его единичную ценность, или же наплевать на общественную ценность, и принять за высший приоритет личность человека и вступить на подтверждённый правилами путь своей правоты.
И Алекс так бы сразу и поступил, не задумавшись, если бы не столкнулся взглядом с водителем этого автобуса, во взгляде которого на Алекса стояла та же вопросительная дилемма, плюс большая неуверенность и нервное сомнение во многом. И что самое главное и важное для этого момента, так это его непонимание того, почему в этой системе общественных отношений, зиждущихся на праве большинства определять правильность и верность пути, он, за чьими решениями стоит вон сколько народу, должен уступать дорогу всего лишь в единственном числе человеку. Кто быть может человек самый ничтожный, а может и того больше, преступающий правила и законы. И тогда его гражданский долг заключается в том, чтобы преградить ему дорогу. На которую он однозначно вышел не для того, чтобы придерживаться на ней общих правил.
И при таких нервных и видно, что раздражённых в твою сторону взглядах водителя автобуса, пойди вступи на пешеходный переход, даже будучи уверенным в том, что всё этот плод раздосадованного воображения водителя, кому лень лишний раз нажимать на педаль тормоза и делать вынужденную остановку, что б тебя, не знамо кого ещё и пропустить, не даёт ему покоя и требует решительных действий.
И можно сказать, что всё склоняло Алекса к тому, чтобы от греха подальше остаться на пешеходной мостовой, но тут ему в голову вдруг проникла мысль, - время всегда, ни смотря ни на что, идёт своим путём, - и он, это как-то само получилось, вступил на пешеходный переход, ни смотря на стоящую ярость в глазах водителя автобуса и вероятность того, что он может перепутать педали газа и тормоза при таких-то стечениях обстоятельствах, не просто встречи со столь самонадеянным пешеходом, а тот ему прямо-таки бросает вызов: я мол, перейду тебе дорогу и ты ничего мне не сделаешь, и примешь, как миленький такую правду жизни.
При этом хоть и Алекс демонстрировал в себе хладнокровие и самоуверенность, переходя дорогу целому демократическому мировоззрению, всё-таки этот переход ему дался не совсем легко, и в нём имело место напряжение, связанное с уверенностью в том, что водитель психанёт и всё-таки в самый последний момент, чтобы его попугать хотя бы, нажмёт педаль газа и гашетку клаксона. Что отчасти так и случилось, когда Алекс прошёл ту часть проезжей части, по которой ехал, а сейчас остановился автобус. Где тот тут же резко дёрнулся с места, заставив Алекса с оторопью остановился уже на другой стороне дороги и посмотреть на то, как будет себя непрофессионально и за гранью вести водитель автобуса.
И вот же чёрт! Автобус проезжает буквально немного и делает остановку у...Да, у автобусной остановки, но Алекс отчего-то уверен в том, что автобус был сейчас остановлен его водителем не только согласно его маршрута движения, а он решил использовать этот момент для того, чтобы с ним разобраться и доказать правоту своей точки зрения на использование правил дорожного движения для своих целей и неправоту его, Алекса взглядов, на тоже самое.
И Алекс застыл на месте, принявшись ожидать выхода из автобуса этого принципиального водителя. И из автобуса вышел, но только не ожидаемый Алексом водитель, а такой пассажир, которого Алекс вот точно не ожидал сейчас встретить, и оттого он не меньше растерялся, увидев вышедшую из автобуса Еву. Ну ту, из отеля. И Алекс при её появлении и обнаружении, в себе замер в оцепенении, и принялся не сводить с неё своего взгляда. Как и она, чьё появление здесь и выход из автобуса был явно неслучаен, раз она сразу по выходу из автобуса посмотрела на Алекса (хотя от неё мимо не прошло всё то, что произошло на дороге, вот она и решила выйти чуть раньше) и с загадочной улыбкой направилась к нему.
А Алекс, как какой-то остолоп, в кого он регулярно перевоплощается при встрече с этой Евой, что было доказано во время (но не вовремя) прошлой с ней встречи, стоит на одном месте, в одном положении и только лыбится.
- И что так задумались? - задаётся этим вопросом Ева при подходе к Алексу.
- Как так? - вопросом на вопрос отвечает Алекс.
- Как никогда? - то ли вопросительно, то ли утвердительно отвечает Ева, что и не разобрать.
- Надо подумать. - И опять этому Алексу надо подумать.
- Если вы настроены так оптимистично, то вот вам ещё пища для размышления. - Говорит Ева. - У вас есть лишнее время? - озвучивает этот вопрос Ева и так хитро на Алекса смотрит через прищур своих глаз, что он прямо своим организмом чувствует голод, который может насытить только предлагаемая Евой фигуральная пища. А это значит, что он не может не продемонстрировать ответную щедрость.
- Есть. - С со своей неоднозначностью и многозначительностью даёт ответ Алекс.