- Безмерно удивляет то, что эта теологическая заумь, все эти отрицатели материализма, сами того не понимая, но этим не оправдаешься передо мной, ставит на первое место материалистические начала, человека, вместо того чтобы быть верным своим убеждениям и воззрениям, первопричиной считать идею человека. Человек, по их мнению, есть некий сосуд, в который творец вдохнул душу, и он в дальнейшем живёт исходя из этой данности. - Пока все сидящие за столом члены клуба собирались с мыслями насчёт будущей, не позавидуешь судьбы Ротинга, слово взял мастер Сэнсэй (о нём чуть позже).
- Из всего этого я соглашусь лишь с тем, что человек есть сосуд, но только не он определяет собой размеры своего духовного вдохновения, а сама душа образует и формирует эту его оболочку. И тут если тебе повезло и насчёт тебя не поскупились, и вдохнули души, не просто сколько в тебя влезет, а с запасом на рост, то этого как не старайся, не скроешь. - Сказал Сэнсэй. Чем вызвал звуковые, больше ёрзающие отзвуки со стороны соклубников, что служило предвестником будущей дискуссии, где они, несмотря на своё глубокое уважение к Сэнсэю, не смогут согласиться с этим его утверждением, в котором он через отсылку к древним, так завуалировано намекает на то, что Ротинг в данном случае с Соней, не с провоцировал её на ответные действия, а просто не мог поступить иначе и действовал исходя из чистых побуждений своей широкой души, дав ей возможность проявить себя с самой привлекательной стороны.
Но всё это, ничего не имеющие с реальностью, зацикленных на своей больной мозоли - ревности к Ротингу - домыслы и догадки соклубников Ротинга, только в одном случае обладающих редким единодушием - в плане ревнивости к чужим успехам. И им сейчас хоть о чём говори и отвлекай, они всё равно не успокоятся, и всё вами сказанное, будут связывать с Ротингом и его совершенно незаслуженным успехом в глазах Сони.
- Да кто собственно такой этот Ротинг?! - с возмущением глядя на Ротинга, задался вопросом лорд Лабан. И хотя он о многом из жизни Ротинга достоверно знал и раньше частенько задавался этим вопросом, в основном тогда, когда Ротинг не проявлял к нему должного сочувствия и понимания его проблем, решения которых лорд Лабан просительно пытался переложить на кошелёк Ротинга, всё же после всего сегодня увиденного, ему показалось, что этого недостаточно для его полного знания, и Ротинг определённо от него что-то скрывает. - И чем он лучше меня? - а вот этот вопрос лорда Лабана, где он явно пребывая в расстройстве чувств, позволил себе предположить такую немыслимую им ранее недопустимость - возвышение над ним Ротинга, который хоть и такой же лорд, как и он, но это всё равно ничего не значит - можно сказать, что уже был вызовом.
- Никак хочет променять наши завязанные на единстве взглядов и восприятие мира через призму своего единодушия дружеские отношения, на ничего такого не предполагающие, всего-то только сладострастные, полные нежностей взаимоотношения всего-то с какой-то предполагающей красоту дамой. - Лорд Лабан от этих своих мыслей вдруг почему-то испугался и полез ощупывать рукой свой находящийся в константе своего ежедневного пустого положения, карман пиджака. А как только он в очередной раз убедился в том, что Ротинг без его дельных советов пропадёт в безвестности (трудно объяснить каким образом лорд Лабан так связующе, через ощупывание своего пустого кармана, приходил к этой мысли), до которой один только шаг и остаётся, если вы решили пропасть в объятиях дамы своего сердца, то он нестерпимо больно сжал свои руки в кулаки, отчего даже треснул карман пиджака, из которого не была вытащена рука Лабана, и решил, что должен непременно спасти Ротинга от этой, однозначно ведьмы, Сони.
- Теперь-то всё стало на свои места, и стало понятно, чего хочет и в итоге добивается это ведьмино отродье. - Лорд Лабан злобно посмотрел в сторону Сони. - Она хочет через очарование собой, заворожив нас, нарушить обычный ход нашей мысли. Чтобы потом...- Но взявший слово Президент не дал закончить эту мысль Лабану.
- Мастер Сэнсэй. - Обратился к Сэнсэю Президент. - Мне кажется, что я понимаю, к чему вы всё это ведёте. - Ну а раз Президент всё понял, то Сэнсэю только и остаётся, как лёгким поклоном головы продемонстрировать уважение к пониманию себя Президентом, и дать ему возможность высказаться.
- Мастер Сэнсэй, всегда обращается к истокам зарождения самой причины, ставшей предтечей следствия. За что мы ему всегда благодарны. - Президент отдал должное Сэнсэю, после чего переведя свой взгляд от Сэнсэя в центр стола, обратился ко всем остальным членам клуба. - Мистер Ротинг на этом упрощённом примере продемонстрировал нам, что есть на самом деле геройство. - Президент сделал вдумчивую паузу и уже на основании её дополнил себя. - Или антигеройство, к которым, как верно заметил Сэнсэй, ведёт желание пока ещё не ясно, героя или же его антипода, поделиться с миром своим духовным переполнением.
- Герой, даже если он в итоге будет признан в таком для себя качестве, а всё зависит от общественного мнения и легимитизации рассматриваемого человека в таком качестве, всё равно есть вызов обществу, с его среднестатистическими устоявшимися правилами поведения. Ведь по своей сути герой, это всегда отклонение от нормы, и это не может не волновать и тревожить среднестатистического представителя этой нормы, которых всегда большинство.
- Между тем герой, не просто интересен, а он как некий нравственный ориентир, необходим для народа - ему будет на кого равняться и к чему стремиться. - Продолжил говорить Президент. - Он ведь есть собирательный образ целеустремлений народа, его желаний и мечтаний, которые во все времена, в основной, фундаментальной своей части, одинаковы - герой может то, что они не готовы или не могут сделать - и со временем меняются лишь интерьеры его противопоставления себя и противодействий этому миру, у которого на всё про всё своя справедливость, а это людям кажется весьма несправедливым распределением благ.
- Так к примеру, наше время, чьей основной характерностью является всё большая его виртуальность существования, где человек уже до трети своего времени проводит в виртуальной реальности. И здесь в противопоставление всей этой подминающей по себя очевидности, всё большее значение приобретает значение реальности, за которой своей горой стоит природная составляющая. Отчего и возникают герои нашего виртуального времени с приставкой реальные.
- Да-да, всё верно, герой, как правило, действует вопреки и реакционно в ответ, по его мнению, на противоправные действия преступников - субъективизм его оценки чужих поступков, есть одна из больших проблем для героя. Ведь он не истина последней инстанции и значит, может ошибаться. А это ведёт уже к его противоправным действиям, что недопустимо для героя, но не для антигероя. - Президент замолчал, и как всеми увиделось, а затем и домыслилось, сурово посмотрел в сторону Ротинга, чьё "геройство" находилось пока что в стадии анализа.
- И вот тут-то мы и возвращаемся к понятиям добра и зла, без которых нам не решить, за кого нам считать нынешнего героя ли. - После небольшой паузы сказал Президент.
- Добро и зло, по моему мнению, - вдруг в разговор вновь вмешался Сэнсэй, - это всего лишь инструменты для понимания категорий истины или не истины, правды и лжи. И они с трудом применимы в нашем случае.
- И что вы, мастер Сэнсэй, предлагаете? - спросил его Президент.
- Искать. - Ожидаемо для всех ответил Сэнсэй, чья жизнь была определена его путём в поиске истины.
- Но что искать? - с досадой на такую пространность ответа Сэнсэя, задался вопросом Президент.
- Разве сам на этот вопрос не подразумевает ответа на него? - Сэнсэй остался верен себе, так туманно давая свой ответ. Президент же посчитав, что он таким образом ничего вразумительного от Сэнсэя не добьётся, решил ухватиться за его основной, поисковый посыл, и с ним обратиться к Ротингу.
- Мистер Ротинг, может быть, вы нас просветите насчёт того, что вы там искали под столом? И не говорите нам, что ручку. Мы не поверим. - Обратился к Ротингу Президент. Ротинг же к этому времени уже пришёл в себя и был готов достойно встретить ожидаемые им со стороны соклубников колкости и придирки.
- Господин Президент. - Обратился в ответ к Президенту Ротинг. - Как уже говорил мастер Сэнсэй, каждый из нас для себя ищет своё. И это своё имеет одну характерную отличительность - в нём испытывает крайний недостаток находящийся в его поиске человек. Ну а я, в том геройском качестве, в которое вы меня сейчас записали, отличаюсь от обычного человека тем, что не ограничиваюсь одним лишь собой и иду на помощь испытывающим проблемы людям.
- Понятно! - более чем понятно для всех, кроме разве что вспыхнувшего Ротинга и ещё несколько, скорее тугоухих на слух, чем на ум членов клуба, достаточно провокационно усмехнулся Президент. Ну а так как это совершенно на него было непохоже, и вообще Президент всегда подчёркивал своё неприятие такого рода поведения, то в этом все усмотрели уже его демонстративный пример геройства или вернее, антигеройства.
Пока же Ротинг находился в своём возмущённом предубеждении к словам Президента, сам Президент в своём послесловии, связанном с постфактумом осмыслении самим собою сказанного, а другие члены клуба кто чем, где наиболее ревностно относящиеся к Ротингу члены клуба, в число которых входил и сеньор Феррари, ещё более категорично, уже на геройство начали умственно обследовать этого, по их мнению, окончательно зарвавшегося Ротинга.
- Герой тут нашёлся! - больно ущипнув себя за усик, внутренне вскипел сеньор Феррари, чьё отношение к своему собрату не только по членству в клубе, но и по членству среди жителей планеты Земля, всегда строилось на дружественных началах, но только до тех пор, пока этот собрат не пытался перейти ему дорогу в столь для него важном, сердечном деле. А случись такое, то сеньор Феррари уже терпеть не мог и даже ненавидел своего собрата, если того предпочли ему, столь великолепно слепленного природой, сеньору Феррари. И тут сеньор Феррари никаких возражений от своего здравомыслия не принимал в расчёт.
- Раз она так слепа и не видит в упор своего счастья в виде столь выразительно и привлекательно выглядящей личности тебя, сеньор Феррари, то зачем она такая глупая, тебе нужна? - здравомыслие сеньора Феррари всегда обращалось к нему на ты. Но сеньор Феррари, что за собственник такой, упёрся как баран, и не желает ничего слышать, прибегая к отговоркам типа, если я сейчас уступлю, то это нарушит во мне баланс отношений с внешним миром, и я потеряю уверенность в себе. После чего я в следующий раз, даже не сумею познакомиться с понравившейся мне дамой - после этой уступки, как олицетворение моего поражения, перед моими глазами будет вечно стоять усмехающееся надо мной лицо моего более удачливого соперника.
Так что у сеньора Феррари были все основания иметь свои претензии к Ротингу, который так неожиданно посмел перейти ему дорогу. При этом сеньор Феррари находился в двойственном положении, - так с одной стороны, его мнение о привлекательности Сони зиждилось всего лишь на его самоуверенности, а этого было даже для него мало, чтобы аргументировать свою мотивировку действий по отношению к Соне, своей к ней любовью. А это в некоторой степени останавливало его, при мысли о правоте тех членов клуба, кто считал её за ведьму, но с другой стороны, это будет огромный удар по его самолюбию, если кто-то другой, а не он, добьётся от единственной здесь присутствующей дамы (Дебютантка не в счёт), даже если она и ведьма, признательности себя.
Но сеньор Феррари всё же не поддался на эти уловки всякого не решительного и не отважного человека, к которым тот прибегает в оправдание своей жизни по умолчанию (все разработчики программного обеспечения живут по этому принципу и через свой софт продвигают эти свои идеи в жизнь) и, решив игнорировать все эти свои предубеждения, категорично посмотрел на Ротинга, которого и прибить на месте мало.
- Видал я всех этих героев! - более чем выразительно посмотрел на Ротинга сеньор Феррари, который ввиду несовместимости этого приличного места его нахождения с теми совершенно неприличными и просто на грани местами, где пребывают все эти герои, умолчал о том, где он мог их видеть. Хотя возможно, что такая скрытность сеньора Феррари имела ещё одно для себя оправдание, ведь для того чтобы увидеть всех этих героев в тех далёких от приличий местах, нужно самому их посетить. А это значит, что и сеньор Феррари не чужд того, чтобы иногда заглядывать в эти неприличные места - ну, хотя бы для того, чтобы присмотреть за тем, как себя ведут все эти герои. В общем, сеньор Феррари обладал в нужной степени скромностью, а этого достаточно для того чтобы всё объяснить. Тем более сеньор Феррари в своём воззрении на Ротинга, отталкивается не только от географических аргументаций, а прибегает к бесспорным, теологического характера доказательствам.
- Не зря бог шельму метит! - а вот против этого утверждения сеньора Феррари, уж точно ничего не скажешь против (интересно будет посмотреть на того, кто решит оспорить решения и замыслы самого творца; один уже попробовал, и где он сейчас?) и не только потому, что с истиной (олицетворением замыслов творца) не поспоришь, но и потому, что и сама реальность убеждает всякого посмотревшего на Ротинга человека. А реальность была такова, что Ротинг от природы отличался от всех других людей рыжестью своего поведения - он был счастливчик - и само собой, рыжестью копны своих волос. А вот это уже по своему позволяло говорить о многом - сеньор Феррари определённо был в курсе всех этих дел на голове и в судьбе Ротинга. Но вот почему Соня, если она не ведьма, с её умением видеть потусторонние и за гранью света вещи, отметила этого Ротинга, а для этого не было ни каких явных причин, то это был вопрос без ответа. А такая близость к ведьминому решению вопроса с Соней, заставляет всё больше нервировать себя сеньора Феррари, из-за чего он не сдерживается и к удивлению заседателей, вдруг громко заявляет:
- Всё равно я не верю!
И понятно, что такое громкое, с долей исступления заявление сеньора Феррари, не может пройти мимо ушей заседателей, которые с изумлением посмотрели в сторону сеньора Феррари, так близко к сердцу принявшего этот вопрос о геройстве Ротинга. Правда здесь понятно ещё одно, а именно то, что соклубники сеньора Феррари, это его заявление восприняли со своей стороны понимания. Ну а так как сеньор Феррари никого не собирался в этом переубеждать, то значит, так оно и было.
- Во что вы не верите, сеньор Феррари? - задался вопросом, взявший первым слово Президент.
- Да во всё это геройство. - Резко заявил сеньор Феррари. - Как по мне, то все герои уже давно перевелись на белом свете, а то, что нам сейчас навязывают в качестве героев, то это плод коллективного ума и соображения политтехнологов, создающий этот проект под названием герой нашего времени. И я бы даже сказал, что время индивидуумов и индивидуальностей, подошло к своему логическому окончанию.
- И какое же пришло? - спросил Президент Феррари.
- А такое, когда для возникновения героев, своим временем воссоздаются свои специальные условия. - Сказал Феррари.
- Но так всегда и было. - Удивлённо пожав плечами, ответил Президент. - Каждое время, своеобразно своим потребностям и накопленному человеческому опыту, рождает своего героя.
- Вы в правильном направлении ищите. - Опять вставил своё замечание Сэнсэй, своей непосредственностью начав раздражать часть членов клуба, считавших непозволительным без спросу перебивать президента. Но Президент как всегда имел своё особое мнение и он, задумчиво посмотрев в сторону Сэнсэя, вместо того, чтобы напомнить тому о том, кто тут даёт и не даёт слово, вдруг поддерживает Сэнсэя, заявляя:
- Вот наш Сэнсэй, раз за разом всё подталкивает нас к некоему поиску. И это навело меня на следующую мысль. Мы все, по большому счёту, только тем и занимаемся, что всю жизнь ищем. А вот что мы все ищем, трудно сказать, или это всего лишь есть жизненный мотиватор? Хотя этот предмет поиска, в общих характеристиках можно обрисовать. И этот, скорее всего, некий, частично отражающий общечеловеческие чаяния, а частично его индивидуальные качества предмет поиска, который объединил в одно общее все многочисленные человеческие движения души, можно назвать своеобразным нашему представлению, совокупным объектом наших душевных целеустремлений, достигаемых через приложение к этому объекту наших творческих сил. - Президент сделал небольшую, востребованную для его гортани паузу. Которая также была необходима для его слушателей, чей засидевшийся мозг требовал для себя времени для переработки стольких многосложных словосочетаний, вылившихся, по их мнению, в такого рода заумь. Когда же Президент смочил из чашки чая свою гортань, которой надо честно признаться, тоже не легко пришлось выговаривая такие многосложные словосочетания, он продолжил нагнетать обстановку буйством своего духа.
- Так вот. Раз у нас речь зашла о героях, а они, если внимательно приглядеться к их сути поведения, всегда находятся в пути, и поиске своего и общего счастья, этого аналога справедливости. То почему бы нам не внести в нынешнее наше заседание интригу и так сказать, не заняться поиском героя нашего времени. - Сказал Президент, чем определённо озадачил членов клуба, даже и не знающих как всё это понимать.
- Что вы имеете в виду, герр Президент? - задался вопросом герр Ватерман, взявшись за ручку, чтобы записывать детали этого нового предложения Президента. Но видимо это предложение Президента, было не плодом предварительной его заготовки, а спонтанным решением, раз он не сразу начал по пунктам раскладывать эту свою новую задумку, а только после траты времени на раздумье, дал, и то пространный ответ.
- Давайте мы для начала, зададимся общим вопросом. Кто он для нас всех здесь присутствующих, и какими качествами он должен обладать в нынешних, хотя бы в этих стенах, реалиях. А уж затем мы, выработав основные концепции нашего видения современного героя, поставим перед ним, может и невыполнимые задачи. - Сказал Президент, в результате чего, часть членов клуба погрузилось в себя, а другая, гораздо большая часть, вначале обратила свой взор в сторону Сони, а затем в сторону Ротинга, чьё геройство ещё не забыто, и многим оно коробило душу и стояло поперёк горла.
- Что-то я не пойму сегодня нашего Президента. - Глядя в сторону Ротинга, раздумывал про себя мистер Сенатор. - Чего он собственно хочет? Развенчать геройство Ротинга или наоборот, в качестве примера указать на него. А вот от решения этой задачи и будет зависеть итоговый результат. - Сенатор невольно, по привычке посмотрел в сторону Вождя, чьи руки расправляли находящееся в них перо. Сенатор с минуту смотрел на эти действия Вождя, после чего взглядом обратился в ту темноту, за которой скрывалось лицо Вождя, и почему-то (как будто это было не предусмотрено изначально) подумал, что всё это не зря.
Ну а после такого предположения и даже более чем предположения, - Вождю в отличие от всех других, и пусть никто из тех, кто всегда рассчитывает на большее, не обижается, есть что противоправного, а не как у них, полных талантов и дарований, эксклюзивного, скрывать, - ход мыслей Сенатора потёк по своему согласованному с его предубеждениями пути.
- А всё-таки, так чисто из любопытства, было бы интересно узнать. Кто для Вождя герои, а кто антигерои? - с усмешкой задался вопросом к самому себе Сенатор. Ну а так как мистер Сенатор считал унизительным для себя даже околично интересоваться об этом, то он прибегнул к испытанному средству, к своим догадкам. И первое, что пришло ему на ум, то это то, что Вождь несомненно в антигерои записал его, мистера Сенатора.
- Теперь-то я понимаю, почему у меня к нему такая неприязнь. Но вот почему он меня так на меня взъелся, то это моему уму непостижимо. - Не просто с досадой, а с чувством невероятной обиды за оскорбление себя в лучших своих чувствах таким неблагодарным поведением Вождя, Сенатор внутренне содрогнулся от таких своих мыслей. После чего Сенатор всё же сумел собраться с силами и, подбодрив себя, как ему показалось, великолепной мыслью: "Да что с этого варварского племени взять кроме неблагодарности", - решил более конструктивно разобраться в разумении Вождя.
- Первая, достаточно неоспоримая причина, по которой он записал меня в антигерои, это то, что я полная противоположность ему. А это значит, что я, а не он герой, хотя он скорей всего думает иначе (человек всегда был слишком насчёт себя самоуверен). - Такой ход мысли Сенатора, приведшего его к такому героическому результату, определённо понравился ему и выглядел более чем убедительным. - А если я герой, то всё то, что меня характеризует, относится к героическим качествам, а что противопоказано мне, относится к антигеройству. Это как с вогнуто-выпуклой линзой, где одна сторона имеет положительное (собирающееся), а другая отрицательное (рассеивающееся) значение. Из чего, путём логического размышления можно проникнуть в ход мысли Вождя, с его воззрениями на нас. - А вот эта мысль, хотя даже не сама мысль, а то домыслие которое последовало вслед, заставило потемнеть Сенатора от злости на Вождя, который, что за неблагодарная скотина, ещё смеет насчёт их, столь уважаемых и респектабельных членов клуба, так думать, записывая их в чёрт знает в какие нечеловеческие категории антигероев.
Правда мистер Сенатор в пылу своего негодования на Вождя забыл или может не учёл того факта, что от имени Вождя действовал он сам, и всё то, что ему надумалось насчёт соколлег по клубу, было плодом только его воображения, со свойственной, опять же только ему, язвительностью, озлоблению и предубеждению к ним.
Что же касается Вождя, то он имел своё полное право иметь собственное мнение на свой и на любой другой счёт, и он его имел. И, пожалуй, узнай Сенатор о том, что на самом деле думал Вождь, хотя бы насчёт него, то он уж точно, крайне удивился бы тому, что Вождь не видит в нём того, кого сам Сенатор, надумав на его счёт в себе, увидел. А увидел он, конечно, одну лишь непривлекательность и крайней степени гадость. А такое, то, что только ты гадишь на ближнего своего в своём разумении, узнать, ещё больше раздражающе нестерпимо и досадно.
И хорошо, что мистер Сенатор не догадывается о таком неизвестном в его кругах образе мыслей Вождя, где нет месту такого рода предрассудкам, этой превратности разумения, а то бы он окончательно расстроился и, потеряв для себя стимул для существования (кем-то движет любовь к ближнему своему, а кем-то, как в случае с Сенатором, ненависть ко всем), не знал бы как дальше жить и спился к чёртовой матери. В общем, хорошо, что только ненависть любит демонстрации своего поведения, а добро живёт в тени своих поступков, а так бы уже давно планета потеряла в себе весу, а всё потому, что переполненные возмущением люди полопались бы от этого своего переполнения.
Впрочем, Вождь не был не таким уж беззащитным малым, а как частично был прав Сенатор, со своей стороны, согласно собственному разумению, зрил на своих соклубников, видя в них, как общее, так и что-то своё. Ну а так как на человеческое мировоззрение всегда оказывает своё специфическое влияние его культурный код, то и Вождь, будучи плоти от плоти сыном своего, а не какого-то другого племени (какого, никто не знает, а то, что Сенатор утверждал, что Виниту, то тут чувствуется влияние на мистера Сенатора творчества Ф. Купера - а это говорит о том, что мистер Сенатор не до конца со своими коллегами честен; он ранее утверждал, что терпеть не может всех этих Виниту и Гуронов), при взгляде на своих коллег не мог не использовать свои врождённые природные дарования и воспитание. Где он в них выделял свойственные им качества и согласно им, давал своим коллегам особые имена, имевшие своё хождения только в одном единственном месте, в его голове.
И раз уж мистер Сенатор являлся таким частым гостем в стороне Вождя, а этого, всегда такой наблюдательный Вождь, за что он в самом близком для себя кругу, среди своей семьи (мир скроен из множество кругов, так считал Вождь, говоря. - И не зря жизнь называется круговерть) был прозван "Острый глаз", заметить не мог, то мистер Сенатор, первым и был им об именован, согласно всем древним обычаям его племени.
- Хитрый Лис, сегодня с самого утра чем-то особенно встревожен. - Глядя на подрагивающие руки Сенатора, рассудил Вождь. - Иногда я совсем не понимаю этого Хитрого Лиса. - Покачав головой, подумал Вождь. - Всегда первым меня своим взглядом встречает, и как кажется только и ждёт, чтобы я к нему обратился, но только стоит мне к нему повернуться с улыбкой, как он резко теряется в себе и с кем-нибудь из членов клуба уходит от разговора. Стесняется что ли? - задумался Вождь над такой характерной участью Сенатора или по его классификации, Хитрого Лиса, которому с его-то, притеснённым скромностью характером (это по разумению всё того же Вождя), так не просто приходится в этом мире полным наглецов.
- Нет. На это раз его волнует нечто более важное. - Откинув в сторону все свои прежние домыслы, решил Вождь, не сводя своего взгляда с рук Сенатора. Чей вид и позволил раскрыть секрет нервного поведения мистера Сенатора. - Точно! - вдруг Вождя озарила догадка. - У него пропал перстень (то, что Сенатор мог просто снять перстень, да по той же причине, что у него вспотел палец под кольцом, то этой мысли Вождь почему-то совсем не допускал). - Вождь с глубокой досадой за мистера Сенатора, который, по его мнению, слишком уж большое значение придаёт материальности этого мира (так он никогда не сможет оседлать музу лирики, которая всегда витает в облаках), осуждающе покачал головой.
- Надо всё-таки этому Хитрому Лису как-то помочь в поиске его пропажи. - После небольшого рассуждения решил Вождь. - Но при этом добиться такого результата, чтобы он, найдя этот свой перстень, понял, что он на самом деле не то искал, а этот перстень, есть всего лишь ничего не значащая безделушка, бренность его бытия, когда как в мире существует куда как более важные вещи. - Придя к решению помочь Сенатору, Вождь принялся анализировать всю совокупность случившихся событий, от момента демонстрации Сенатором своего перстня, до момента исчезновения перстня с пальца его руки. И первое, что пришло на ум Вождю, так это то, что за пропажей с руки Хитрого Лиса перстня, фигурально стоял сам Хитрый Лис.
- На то он Хитрый Лис, чтобы хитрить. - Этот пришедший на ум Вождя довод, показался ему достаточно убедительным для того чтобы объяснить всё случившееся (а то что его руки дрожат, так это он играет на публику). Но Вождь хоть и знает, что первая пришедшая в голову мысль рождается на основе внутренних интуитивных начал и всегда откровенна, всё же он также знает, что первое впечатление нередко обманчиво, и поэтому он не может на основе первых неблагоприятных впечатлений о мистере Сенаторе, вот так сразу делать безнадёжные о нём выводы.
- Скорей всего, он здесь не причём. - Подумал Вождь. - Это даже для него будет уж больно хитро задумано. - Вождь, прикинув в уме все возможные выгоды для Хитрого Лиса от этого ловкого предприятия, сумел нащупать только одну выгоду - если всё-таки Хитрый Лис окажется не тем простодушным хитрецом, за которого его посчитал Вождь, а до чего же изворотливым негодяем, и сумеет перехитрить всех здесь сидящих, и главное самого себя, то он, подбросив свой перстень в карман ничего неподозревающего соклубника, сумеет добиться его дискредитации в глазах остальных членов клуба, после того как публично объявит о пропаже перстня.
- Вот же негодяй! - Вождь от такой изворотливости Хитрого Лиса, к которой его привела его же мысль, даже внутренне охнул про и на себя. А всё потому, что совершенно не ожидал от себя такого хода мыслей, никак не связующихся с его взглядами на жизнь. Но не только от этого обнаружения в себе, так и не искоренённых очагов гнева, так внутренне содрогнулся Вождь, а вот то, что его руки без на то его разрешения поддались рефлексам и невольно потянулись к его карманам, то это вызвало в нём нескончаемую грусть.
- Неужели ты испугался! - конечно, утвердительно, а не вопросительно, обрушился на себя гневом своего разумения Вождь. - Да. - Понуро ответил самому себе Вождь.
- Ты разве забыл, что в таких случаях нужно делать? - задаётся вопросом внутренне непререкаемое я Вождя.
- Не успел. - Даёт ответ Вождь.
- Все мы дети времени и это не те слова, которые оно заслуживает слышать. - Следует жёсткий ответ непререкаемого внутреннего я Вождя.
- Загляни в суть сущего и пойми его. - Покорствовал Вождь, и ответом ему было согласие тишины. После же небольшого размышления, понадобившегося Вождю, чтобы разобраться в тех причинах побуждающих Хитрого Лиса к определённым его задумкам действиям, он вновь вернулся во внешние пространства, к столу и принялся анализировать соклубников через фокус взгляда на них Хитрого Лиса.
- И от чьего же падения, Хитрый Лис получил бы больше всего выгоды? - задавшись этим вопросом, Вождь посмотрел в сторону товарища Гвоздя. - Нет. Хитрый Лис не самоубийца и ему не хватит духу, чтобы такое проделать с Гвоздём. - Вождь покачал головой и почему-то посмотрел в сторону Коллаборациониста. Где он задержался принизывающим представившееся перед ним пространство взглядом. Что неминуемо и сказалось на нём, приведя к своеобразной догадке. - А ведь Радуга (так Вождь прозвал Колориста, то есть Коллаборациониста) из-за своей неспособности здраво мыслить, на многое способен. - И хотя возникшая в голове Вождя мысль была несколько сбивчива, сыра и содержала в себе противоречия, всё же она содержала в себе главное, загадку и направление для её поиска. А это, хотя бы из того же любопытства, сложно игнорировать, и Вождь приступил к поиску всех связей между этими господами и возможностями осуществления ими столь коварного плана по дискредитации товарища Гвоздя.
- Если с Хитрым Лисом всё понятно, ему жизненно необходимо лишить Гвоздя права авторитетного голоса в клубе, то вот что он мог такого пообещать Радуге, чтобы он пригнорировал предстоящий риск и принял прямое участие в этой комбинации? - глубоко задумался Вождь, а иначе никак и не ответишь, на такой, только с виду простой вопрос.
Между тем Президент, после небольшой паузы данной им членам клуба для осмысления его предложения о поиске нового героя, обратился к членам клуба. - Я всегда знал и верил в ваше благоразумие. Вы не спешите делать не подумавши, опрометчивые заявления о вашем видении современного героя, который нынче совсем не тот, что прежде, несмотря на всё те же предъявляемые к нему требования со стороны возводящих его в герои, людского мировоззрения и мироощущения. А всё дело в том, что в нынешнем герое, человек хочет видеть его доступность и одновременно недоступность. Где недоступность выражена в его суперсиле, а вот доступность, в его человечности, где почему-то главное, что в нём привлекает, так это присутствие человеческих недостатков.
- Современный герой совсем не обязательно должен быть нравственно идеален, а он, правда, в необходимую для его понимания меру, может быть вполне снисходительным ко многим человеческим недостаткам, быть недостаточно умным и сообразительным, обладать самой обычной, но симпатичной внешностью, быть изрядным матершинником - это у него такой способ коммуникации с внешним миром - и как уж без того чтобы испытывать повышенное любвеобильное влечение ко всему, что движется на земле - это такое проявление природной заинтересованности в нём. А то, что продвигает природа в жизнь, по своему определению не может быть деструктивным. - Президент вновь сделал паузу, глотнул из чашки и, обведя взглядом стол, заявил:
- Так вот. Как говорят, в жизни всегда есть место подвигу. А подвиг, это как раз то действие, по которому познаётся герой. Хорошенько оглянитесь по сторонам, - эти слова Президента невольно заставили наиболее мнительных, с неустойчивой харизмой членов клуба, посмотреть по сторонам, - и найдите. А вот что надо искать и по окончании нашего заседания нужно будет найти, то об этом я, в итоге спрошу любого из вас на выбор моей интуиции или же как на то ляжет жребий. - Теперь уже и остальные члены клуба, до этого момента считавшие, что все эти слова Президента не относятся к ним, вдруг взволновались и стали проникаться вниманием к Президенту.
Президент же, явно почувствовав исходящий с их стороны прилив сознательности, так и быть, решил их вознаградить за своё отношение к его словам и добавил. - Даю вам, так сказать, ориентир для ваших поисковых действий. - Президент выдержав паузу, а по мнению внимающих ему слушателей, нагнетал тревогу, сказал. - Гротеск. - Чем в свои недоразумения вогнал всех членов клуба, которые хоть и знали значение этого слова, но совершенно не представляли себе того, для чего Президенту понадобилось его использовать в своих отношениях с ними. И в некоторых наиболее непримиримых с президентством Президента головах членов клуба, этих ипохондриках от мысли о той несправедливости которая сопровождает всю их жизнь, без должной оценки их достоинств, качеств и президентского места под ними, даже случился заворот мозгов.
- Он что, решил поиздеваться над нами! - возмутился про себя господин Кросс, не понимая почему, ещё никто не указал этому Президенту на его настоящее место, в самом конце стола, где по причине его президента и ни по какой больше другой, сейчас сидит он, достойный самого лучшего, господин Кросс. - По мне так, твоё нахождение на президентском месте и есть настоящий гротеск, и настоящее искажение реальности.
Но Президент, как правильно о нём думал и ожидал господин Кросс, даже и не прислушивается к его сказанным про себя словам (а вот был бы Президент каким надо президентом, то он бы и без слов понял, чего жаждут и к чему стремятся его подчинённые), а продолжает гнуть свою противолинию ему и всем тем господам, кто не согласен с ним.
- Гротеск, мастер Сэнсэй не даст мне соврать, - сказал Президент, кивнув в сторону Сэнсэя, не только мастера по единоборствам "открытая рука", но и непревзойдённого мастера слова, в арсенале или багаже памяти которого, чего только не было, а уж говорить о бесчисленном количестве приёмов и тропов, даже излишне, - через свойственные себе затейливые особенности, позволяет увидеть то, что недоступно заметить при самом обычном взгляде на вещь или событие. Так что используйте эту спектральную линзу в любом её, в выпуклом или вогнутом виде, и ищите.
И, конечно, первым желанием членов клуба, перед которыми была поставлена эта, вне повестки дня затруднительная для их понимания задача (- И что будет, если я не найду это не знаю чего? - на этот пролетевший в их головах вопрос, почему-то не хотелось знать ответ), было желание посмотреть в глаза этому беспринципному Сэнсэю, который ни о чём их заранее не предупредил, а ведь он, по их мнению, наверняка был в курсе задуманного Президентом, и вполне вероятно, что Президент по некоторым вопросам, да в том же плане выбора инструмента поиска, гротеска, советовался.
Сэнсэй.
Ну а такое, не товарищеское поведение Сэнсэя, не могло не вызвать в душах его коллег по членству в клубе, справедливого возмущения, которое в свою очередь всё внутри них взбаламутило и подняло вверх со временем осевший в память ил их воспоминаний. Где перед ними, в этой памяти и всплыла та настороженность, с которой многие члены клуба первый раз смотрели на канцелярский прибор в руках этого нового члена клуба. И хотя всё это случилось так давно, что уже и не вспомнишь, тем не менее, это памятливое для самых старейших и самых мудрейших членов клуба, а это совершенно разные вещи, событие, предстало в такой 5К чёткости, что можно было предположить, что это случилось только вчера.
И ещё тогда, даже такие знатоки слова, как сэр Монблан и сэр Паркер, которые, казалось бы, что всё знают в этом и даже частично в потустороннем мире, и нет такого слова на этом белом свете, а любое слово это олицетворение вещественности объекта, которое им было бы не известно (они знали великое множество языков и частенько использовали эти знания не по существу, а в своих корыстных целях, да хотя бы побравировать перед своим оппонентом, которому не хватает памяти или ещё чего-то там в голове, чтобы знать столько языков), вдруг ни с того ни с сего, или же всё же быть предельно честным, при виде ручки нового члена клуба, представляющей из себя деревянную палочку, внутри которой, в просверленное пространство, помещался стержень, заволновались - волнение через лёгкую дрожь передалось рукам, и этим сэрам не удалось прикрыть своё волнение универсальным оправданием - что поделать, они тоже люди и сегодня с перепоя.
Но не сама конструкция ручки вызвала такой переполох в умах и руках этих сэров, а вот то, что было написано на этом инструменте нового члена клуба, как раз и послужило основной причиной их волнения. И причиной этого волнения был изображённый на ручке иероглиф "生".
И как можно было понять, то сэр Монблан и тем более сэр Паркер, были ни в зуб ногой в знании этого неизвестного для них языка. Что, наверное, не так уж и страшно, ведь всё знать никому не подвластно и доступно, но эти сэры в своём заносчивом поведении, можно сказать, так себя перед всеми другими членами клуба занесли, что им только дай повод, так они непременно его используют, чтобы этих сэров не просто опустить в самый низ с небес их всезнания, а с позором скинуть их оттуда. И когда перед глазами членов клуба предстал этот иероглиф, то одни, а именно вышеупомянутые сэры, увидели в этом представлении нового члена клуба, чей-то коварный замысел по дискредитации их положения, тогда как все остальные, увидели в этом отличную возможность вывести на чистую воду этих зазнавшихся сэров. Ведь спроси они у них, что значит этот иероглиф, то, что смогут ответить они, кроме как одну не соответствующую правильности ответа неразбериху. Чего вполне хватит для того чтобы поставить на них жирный крест.
И теперь сэр Монблан и сэр Паркер, с тревожным предчувствием ждали, когда Президент, пойдя на поводу толпы, которая только и ждёт от него сигнала на их растерзание, даст этот сигнал. Но Президент как всегда проявил себя практически государственным человеком, для которого на первом месте стоит системный порядок, а не личная месть, которая может привести к слому всей функционирующей системы. И он вместо того, чтобы предложить выступить всем желающим с предложениями по существу вопроса - предложить имя для нового члена клуба - а это однозначно приведёт к тому, что все сходу начнут требовать от этих достопочтимых сэров перевода этого иероглифа, что (затруднения сэров в переводе иероглифа) в свою очередь приведёт к непредсказуемым результатам и оскорблениями в адрес низвергнутых со своего авторитетного пьедестала сэров, берёт и сам обращается к новому члену клуба:
- Пока не нарушилось равновесие в наших головах, просветите нас по поводу значения иероглифа на вашей ручке.
Но что новый член клуба берёт в руку до этого момента лежащую на столе ручку, затем распределяет её между своими находящимися ладошами к верху руками, - так один конец ручки тяготит собой одну руку, а второй уложен на вторую, и при этом она укладывается так, чтобы иероглиф оказался наверху, - после чего уже даёт свой ответ. - Согласно китайской философии, жизнь - это всего лишь свободное плавание по течению, а смерть - это отдых в пути. Жизнь, эта наружа существования, как правило, открыто прдставлена. И значит ей место на поверхности. - Говорящий обхватил свою ручку руками, что навело всех на мысль о том, что этот иероглиф как раз означает жизнь. - Смерть же, эта изнанка жизни, всегда находится в своём предсказуемом нами положении, в своём потустороннем качестве. Она незримо присутствует в нас и нашей жизни, и ведёт неусыпный контроль за нашим поступательным выражением жизни. Так что, где ей ещё находится, как не внутри, у внутреннего стержня, служащим тем самым фундаментом, на который опираются все наши мыследвижения и поступки. - Говорящий замолчал, дав своим слушателям время заглянуть во внутренние пределы его ручки, где на внутренней поверхности ручки, исходя из его слов, всего вероятно находился, а не как всеми почему-то подумалось, что выжжен, иероглиф смерть.
И первое, что в голову его слушателям взбрело, а кому-то просто надумалось, так это их недоумение по поводу технических возможностей производителя этих ручек, которыми пользуется этот довольно странный, пока ещё безымянный член клуба.
- Брехня. Это он, таким образом, себе цену набивает. - С придирчивостью и предубеждением посмотрев на этого, по мнению сэра Монблана, болтуна, сделал о нём свой вывод всё тот же сэр Монблан.
- Ни одному его слову не верю и не обязан верить. - Выразительно посмотрев на безымянного члена клуба, пока ещё про себя возмутился такой наглостью этого новичка, пришедший вслед за другим сэром в себя, сэр Паркер. - Это вообще как понимать? Он что этим хочет сказать? Что мы в техническом плане, более отсталые, нежели те, кого он там, ещё не знаю, представляет.
- Да это, в том же техническом плане просто невозможно. А уж концепция единства жизни и смерти, где смерть есть физическая ипостась человека, более чем спорна. - Сэр Монблан поставил точку в своём мысленном споре с этим неизвестным для него типом, и даже отвернулся от него.
Между тем своё слово взял Президент, чьи слова восхищения: "А вы, как я слышу и даже внутренне вижу, знаете множество троп, ждущих наших умов, чтобы завести или увести в свои затаённости", - несказанно удивили этих привередливых сэров, и своей иносказательной тропой привели к данному этому новому члену клуба имени, Сэнсэй. И это его имя, как вскоре или не вскоре, а со своим временем, выяснится многими не предвзятыми к нему и всеми другими членами клуба, как нельзя лучше подходило и соответствовало ему. Ведь мастер Сэнсэй, как его звали из уважения некоторые пользующиеся его помощью члены клуба, не просто обладал знаниями художественных приёмов, этих умственных троп, а умел мастерски использовать все данные человеку природой и его соображениями приёмами донесения себя и своих мыслей до своего любого вида оппонента.
При этом Сэнсэй умел находить и увидеть в самой обыкновенной вещи или событии нечто большее, рождая сюжет, а это его умение или природный дар, никто из членов клуба, перед которыми всегда так остро стояла или вернее сказать, всех их трепетно волновали взаимоотношения с вдохновением, игнорировать не смел, и по своему внутреннему убеждению, отвечающему за самосохрание, не позволял себе делать.
Ведь не каждый из них мог себе позволить или выдержать кардинальные методы по поиску вдохновения, с опусканием с головой в полную безмятежность неразумения, что ведёт, как к своим непредсказуемым результатам - ты сам становишься ведомым, и зависишь от мимолётности бессмысленности мгновений, в которых ты отныне пребываешь, так и к предсказуемым - к слому и переформатированию твоего внутреннего и внешнего я, после чего в клубе появляется вакантное место члена клуба, в виду потери в тебе самого себя и самого бывшего члена клуба. А так Сэнсэй всегда был готов указать на новый путь мысли, и можно было с экономить на кабаке или на даме, которых одним походом в ресторан нынче не удивишь.
- Вы по большому счёту, не ведаете, что творите. - С первых своих слов Сэнсэй ошарашивал нуждающегося в помощи просителя, который между прочим за вдохновением к нему пришёл, а не выслушивать нравоучения.
- Это что ещё такое? - потупив и заодно потупев лицом, как правило, наполнялись внутренним возмущением нередкие просители.
- Это карма. - Не моргнув глазом, Сэнсэй своим откровением, в котором присутствуют косвенные намёки на то, что Сэнсэй как оказывается, умеет читать не только между строк, но и мысли, окончательно вгоняет в ступор просителя, который теперь и не знает, как ему дальше быть (а Сэнсэй точно знает, как быть и не быть). А этого состояния потерянности, видимо и добивался Сэнсэй, который вдруг в одно незаметное мгновение оказывается с глазу на глаз с просителем, то есть в такой предельной близости, что фокусировка взгляда просителя теряется в его полных умиротворения, бездонных глазах.
- Слейся с окружающим, сам стань оком, и всё замечай. - Прямо в голову просителя заносятся мысли Сэнсэя, и этого рецепта оказывается достаточно, чтобы быть.
И видимо понимание факта того, что смотри не смотри на Сэнсэя, а он всё равно тебя пересмотрит, и вполне вероятно, что увлечёт вслед за собой кататься на лодке судьбы, не задерживает надолго на нём взгляды возмущённых членов клуба, и они побуждаемые здравомыслием, немедленно, в надежде на понимание Сэнсэя - ими руководила спонтанность, где нет места осмысленности - отводят свой взгляд от него. Ну а так как общее положение и нахождение в одном месте предполагает единство мыслей, то следующим на кого захотели обратить свои взгляды члены клуба, был Ротинг - и это понятно, это ведь он своим "геройством", создал все предпосылки к тому, чтобы Президент решил таким способом не скучать.
Но Ротингу не суждено было вновь стать тем притягивающим к себе все взгляды и мысли членов клуба центром внимания, а всё потому, что на пути их взглядов, к полной их неожиданности и последующему недоумению, встало препятствие в виде рук мистера Сенатора. И хотя в руках и на руках мистера Сенатора не было ничего необычного, и они как и обычно, находились в своём положении на столе, где его правая рука частично прикрывала собой левую, положив на неё свои пальцы, всё же что-то неуловимое привлекло к ним внимание соклубников мистера Сенатора, и они уперевшись своими взглядами в его руки, пытались понять, что же их в них так привлекло.
А такое пристальное внимание, даже при таких существующих организационных условиях проведения заседаний клуба, только для новичков остаётся незаметным, чего не скажешь о мистере Сенаторе, который в один момент напрягся от такого смотрового на себя давления и оперативно принялся перебирать в уме всё то, что могло так в нём привлечь его соклубников. И надо сказать, что мистер Сенатор достаточно скоро догадался или вернее сказать, почувствовал, в чём тут дело. И эта не просто догадка, а задокументированная его взглядом видимость, бросив его в холодный пот, до кончиков его пальцев потрясло его. И мистер Сенатор после первого, уже запоздалого и скорее риторического вопроса: "Что?", - в растерянном состоянии принялся задаваться новыми вопросами.
- Да где, чёрт возьми, мой перстень? - потряс себя вопросом и своими пальцами руки мистер Сенатор, где теперь зияла одна пустота, а не тяжёлый перстень.
- Но когда? - тут же вслед последовал новый вопрос, который как и первый, пока не находил в голове Сенатора, не то чтобы ответов, а хотя бы зацепок. А всякая, даже на первый взгляд безнадёжность, заставляет пребывающего в этом состоянии человека, к довольно поспешным, неразумным поступкам - обратиться за помощью к внешнему миру, в данном случае к своим соклубникам. И, наверное, будь на месте мистера Сенатора менее опытный человек, то он скорей всего, и поступил так опрометчиво, но мистер Сенатор уже не тот наивный, полный безмятежных верований о своём ближнем новичок, и он вовремя удерживает себя от таких демонстративных шагов, которые могут его привести в ещё худшее положение.
- Стоит мне только заявить о пропаже, так они вместо того чтобы приступить к объективному расследованию, прежде всего начнут вытаскивать на свет моё грязное бельё и перемывать мне косточки, обосновывая всё это тем, что без достоверного знания предыстории, причинности события, сложно разгадать мотивировку преступных действий похитителя. А попробуй я только ответно аргументировать, что о мотивировке преступника не сложно догадаться, то они начнут недовольно гримасничать и шикать в ответ, заявляя, что для их высокоинтеллектуального круга, в который пока входите и вы, мистер Сенатор, оскорбительно слышать такие подозрения на приземлённость.
- И если в их среде и завёлся такого рода преступный человек, то он уж точно не будет мотивирован материальной ценностью вашего никчёмного перстня, а вот какая-нибудь личная неприязнь или того больше, ваше, мистер Сенатор, не укладывающееся в нормы порядочного человека поведение, где вы своими преступными действиями опорочили честное имя своего собрата по оружию или же позволили себе лишнее по отношению к супруге какого-нибудь доверяющего вам наивного дурачка, то это вполне возможно. Так они меня первого и запишут в преступники, и осудят. - Мистер Сенатор от своих размышлений закипел от злости и само собой, решил не признаваться в пропаже перстня. Что, впрочем, не отменяло того, что перстень на его пальце отсутствовал, и мистер Сенатор так и не догадывался о том, где он мог быть. А быть он мог хоть где, да хотя бы под тем же столом.
- А туда же как раз заглядывал Ротинг! - наткнувшись на эту догадку, мистер Сенатор перевёл свой взгляд на этого новоиспечённого героя. И хотя к Ротингу Сенатор не испытывал особых неприязненных чувств, всё же это ещё не причина для того, чтобы исключить Ротинга из списка подозреваемых. Правда, всех этих косвенных улик, для подтверждения возникших в голове Сенатора насчёт него подозрений, ещё мало, для того чтобы вписать Ротинга в главные подозреваемые, и Сенатору нужно нечто большее для этого. И тут Сенатору, очень вовремя на память приходят слова Президента о поиске героя, которые и оказываются тем недостающим звеном, которое и расставляет всё по своим местам, и даёт увидеть Сенатору общую картину происходящего.
И хотя представшая перед глазами Сенатора картина несла для него потерю перстня, всё же то, как она подалась себе самим Сенатором, вызвало в нём нескрываемое восхищение своим талантом и умением сгустить мрачные краски.
- А я молодец. - С восхищением посмотрел на себя со стороны Сенатор. - А Ротинг до чего же пронырливая скотина. На глазах выражает единство взглядом со мной и принимает одни и те же ценности. А стоит ему оказаться вне публичности своего нахождения, так он проявляет ... - Здесь Сенатор запнулся и после короткого размышления, вынужденно разразился мыслью. - Тоже единство взглядов на ценности. Но это мои ценности, а частная собственность, неприкосновенна и свята. - Мистер Сенатор тяжко вздохнул и, посмотрев на осиротевший на перстень палец руки, попытался вспомнить, каким образом, он так не уследил за собой.
Но как бы Сенатор не пытался вспомнить, у него ничего из этого не вышло. За то им отлично увиделась вся проделанная хитрость Ротинга, который, по его размышлениям, своей ногой почувствовав под столом какой-то предмет, вначале мало придал этому значение. Но потом при виде его опустевших рук, он чрезвычайно взволновался от возможности поправить своё финансовое положение за чужой счёт. - И тут нет никаких высокоорганизованных замышлений против моей личности, а есть одна лишь алчность. - На этом месте, внутри у Сенатора вырвалось недовольство. После чего Сенатор поправил себя на стуле, с которого он слегка направившись вперёд, сдвинулся, и продолжил анализировать проступок Ротинга.
- Ну а потом дело техники. Так для начала он отвлёк всё наше внимание на свою ручку, типа случайно её упустил из рук и уронил вниз под стол. Вот почему он не спешил её перехватить, а как сидел на одном месте, так и продолжал сидеть. А мы (кто мы, то это так и осталось невыясненным) ещё записали его в тормоза. А на самом деле это мы (понятно, что среди этих мы, Сенатор себя не видел) тормоза. И он блестяще всех нас перехитрил, так умело сработав, переведя всё наше внимание на постороннюю вещь. Далеко пойдёт, иллюзионист чёртов. - На этой мажорной ноте, было закончил своё размышление Сенатор, но затем, он вдруг почувствовал некую неудовлетворённость и даже недовольство таким простым ходом его размышлений, что и заставило его продолжить свои размышления о Ротинге. А всё потому, что алчность Ротинга и её следствие, его воровство у него перстня, как оказалось, не слишком устраивает высокую натуру Сенатора, и ему как оказывается нужно было, чтобы за всем этим довольно странным для него делом о пропаже перстня, стоял как минимум заговор.
- Хотя может быть, этот Ротинг всего лишь послушное орудие в чьих-то руках. И его используют в тёмную, для того чтобы навредить мне. - А этот новый виток размышлений Сенатора, отчего ему даже стало тревожно за себя, показался ему достойным внимания к себе и окружающим его людям, среди которых наверняка найдутся те, кто был бы не прочь свести с ним свои счёты. И мистер Сенатор тут же посмотрел, но не в сторону товарища Гвоздя, как могли ожидать от него натуры недальновидные и политически не грамотные, а он обратил свой взор в сторону сидящих обе руки от Президента, сэра Монблана и сэра Паркера, чьи взгляды на мистера Сенатора, сквозили полным единодушием с его взглядом на них - они практически были зеркальным отражением его взгляда и такого же мнения о них, о котором вслух не распространяются, а он лишь зрительно, через поступки передаётся.
- Эти чёртовы сэры, готовы на всё, и даже на союз друг с другом, и всё для того, чтобы удержаться на своём месте непререкаемого авторитета, рядом с президентом. А тех, кто, по их мнению, представляет для них даже маломальскую угрозу, они готовы смешать с грязью и растоптать в их ничтожество. Лицемеры чёртовы. - Мистер Сенатор, аж потемнел лицом от глубины своих прозрений на этих сэров, чему всего вероятней подсобил, так часто, определённо в рекламных целях, употребляемый им знаток человеческих душ и их недоразумений, антагонист небес, сам чёрт. При этом занимаемая мистером Сенатором административная должность, главы избирательного штаба одного из этих сэров, ни коем образом не подкупила его, оставив мистера Сенатора объективно честным по отношению к себе и своим интересам.
- Теперь-то мне становится понятно, почему он так быстро согласился с моим предложением, выдвинуть свою кандидатуру на президентский пост. - Мистер Сенатор на этот раз с досадой подумал о том, что он иногда сам того не замечая, слишком убедителен в своих предложениях, и это не всегда идёт ему на пользу. Правда, чем грозила ему победа его кандидата на президентство, Сенатор так и не смог понять, но вот поражение его кандидата на президентство, определённо как-то его затронет. А вот эта мысль, уже наводит Сенатора на другую, которая переводит взгляд Сенатора на Президента, который теперь видится им в другом, кардинально сером виде.
- Так вот кто за всем этим стоит. - Сенатор в очередной поразился глубине своих откровений, которые сегодня так и вдохновляют его на открытия. - Теперь-то все пазлы сложились. Президент однозначно дёргал за те ниточки, которые двигали рукой Ротинга. А после того как Ротинг проделал этот фокус с ручкой, то Президент и воспользовался этим якобы случаем, чтобы озадачить нас этой загадкой по поиску геройского поступка. - Но зачем всё-таки это ему нужно? - Мистер Сенатор задавшись вопросом, глубоко задумался, и в забывчивости убрал свои руки со стола, чтобы потерзать или по-другому, почесать свой нос, который всегда принимает участие в такого рода делах Сенатора.
- Так он хочет, чтобы ...! - в глазах Сенатора потемнело от новой порции снизошедших откровений, отчего он даже вначале не смог сформулировать свою догадку. Когда же Сенатор немного успокоился, то он изменил свой непримиримый взгляд на Президента, на более нейтральный - снисходительный.
- И это понятно, ведь он в открытую не может обратиться за помощью к нам в поддержке своей кандидатуры. Ведь тогда это все примут за его слабость и тогда дни его президентства однозначно сочтены. А организуя такого рода закулисные игры, он тем самым сразу добивается несколько целей. Так он сталкивает лбами своих наиболее влиятельных конкурентов (хотя что-то мне подсказывает, что это всё игры на публику), повышает свой авторитет, как бы находясь над битвой, и наиболее проницательным членам клуба показывает своё умение отстаивать свою позицию и положение. - Внутри мистера Сенатора потеплело от этих его разумений, и это было неспроста, ведь он причислял себя как раз к той проницательной части клуба, ради которой собственно и разыгрывался весь этот спектакль с Ротингом.
- А это значит, что целью моего поиска должно стать президентство Президента. То есть я должен отыскать то, чем я могу ему помочь. - Подытожил свои разумения Сенатор, переведя свой взгляд опять на свои руки, которые занимали своё прежнее положение на столе.
- Но всё-таки как он умудрился незаметно для меня снять перстень с пальца? - глядя на свои руки, задался вопросом Сенатор. И сквозящая в этом вопросе, не то чтобы неопределённость, а какая-то затаённая нестыковка со всем им ранее надуманным, не давало успокоиться Сенатору и окончательно принять для себя вариант с содействием президенту. - Незаметно. - Повторив про себя это, как казалось Сенатору, ключевое слово, он вдруг вздрогнул, вспомнив сегодняшнюю свою встречу претендента на членство в клубе.
- Так вот это кто! - после краткого обзора этой встречи и главное, неприятной для него физиономии Претендента Љ1, и его, до чего же дерзкого и возмутительного поведения, а это как минимум усиливает подозрения, Сенатор теперь уже без права на сомнения, сделал для себя итоговый вывод. И этот вывод был не спонтанен, и имел под собой аргументированные основания. - У него была возможность и даже мотив - шантажировать меня своими дедуктивными способностями, которые без труда поспособствуют поиску пропавшего перстня, если я, конечно, проголосую за его кандидатуру на собрании. Вот же подлец. - Окончательно убедив себя этими неоспоримыми фактами, Сенатор много чего решил насчёт этого новичка. Но вот что он решил, то это пока останется в глубокой для всех тайне и главное для самого новичка, который так и пребывает в своём тревожном уединении, в гостевой келье замка.
И хотя мистер Сенатор имел на то все основания, принимать близко к сердцу пропажу с его пальца перстня, ведь как никак это была его частная собственность, и совсем неважно каким путём, честным - по наследству, или с натяжкой на такого рода последовательность хода жизни, она ему досталось, он в своих переживаниях только частично задействовал свои сердечные силы, оставив для себя сердечные резервы для вывода кое-кого на его не совсем чистую, преступную воду.
При этом надо отдать должное его соклубникам, мимо чьёго внимания не прошла мимо эта пропажа с его пальца, то они не проявили себя с равнодушной стороны, а также как и мистер Сенатор, близко к сердцу приняли для себя это открытие, которое поспешило наводнить их головы уже своими догадками и предположениями. Где первым их желанием было немедленно поинтересоваться у мистера Сенатора о судьбе его перстня. И только благодаря свойственной им деликатности и интеллигенции, Сенатор избежал для себя ненужных вопросов, а сами взволновавшиеся, полные любопытства лица его соклубников, сохранили для себя своё респектабельное лицо, которому чужды все эти подковёрные интриги и дрязги.
Ведь мистер Сенатор своим самым простым ответом: "У меня рука вспотела, вот я и снял перстень", - мог бы поставить в неудобное положение спросившего, которому как оказывается, не терпится залезть своим длинным носом в чужие дела. И тут ему уже не поможет общее осознание того, что мистер Сенатор врёт как сивый мерин, ведь прямых доказательств для этого, пока что нет, а вранливая репутация мистера Сенатора и его не вызывающая доверие физиономия, ещё не есть должные основания не верить этим его словам. Так что изнывающие от любопытства члены клуба, пока попридержат свои рты на замке и попытаются дать время времени, чтобы оно раскрыло перед ними тайну пропажу перстня с руки Сенатора.
Правда среди членов клуба таких терпеливых, раз, товарищ Гвоздь, и обчёлся, а так они, используя внутреннюю коммуникацию, могли приблизить себя к отгадке этой тайны - при должной настройке себя и умении слушать, можно осуществлять общение между собой своими внутренними голосами, а они, как правило, у всех есть.
- Что-то тут нечисто. - Отряхивая со своих пальцев рук невидимую пыль, которая, как и космическая пыль, каждый момент незримо оседает на нас и в наших душах, размыслил Картье. После чего Картье памятливо посмотрел на руки Сенатора, где всё также присутствовал перстень, и ехидно ухмыльнувшись, решил. - Или Сенатор был вынужден признать, что все его попытки таким демонстративным способом завоевать внимание Сони, тщетны, либо он задумал нечто другое. - А эта мысль месье Картье, привела его взгляд вначале на свои ухоженные, без единого намёка на трудолюбие руки (из-за чего его подозревали в использовании литературных "рабов"), а затем в сторону Сони, чья непреклонная позиция к полным материальностей движениям души Сенатора, хоть и вызывает у Картье восхищение, всё же это не совсем то, чего бы он хотел видеть от неё. И такое положение вещей, только ещё больше для него всё усложняет. И теперь месье Картье даже и не знал, что думать о Соне, которая своими поступками ставит его в сложное, на грани проигрыша пари, положение.
- Хотя, возможно, я спешу со своими выводами. И ещё не всё потеряно. - После небольшого уныния, в какое впал Картье, на него нашло вдохновение, которое и дало ему надежду на благоприятный исход дела. - Эта Соня не так-то проста. Да и не дура, чтобы вот так сразу проявлять заинтересованность к этим материального характера предложениям Сенатора. И она вначале выкажет безразличие и хладнокровность, а уже затем, как только выпадет удобный случай, сорвёт с этого Сенатора всё, что только можно, и не только этот перстень. Вот только интересно, пропажа перстня с руки Сенатора, это чья идея, его или кого-то ещё? - месье Картье задумчиво посмотрел на Сенатора, чьи руки теперь вызывали у Картье повышенное желание взять молоток и сделать из них отбивную.
- Полностью с тобою согласен. - Внутренне выразил доверие месье Картье господин Кросс, который в последнее время пребывал в расстроенных чувствах и готов был их выместить на ... Скажем так, на ближайшей возможности. И даже в том случае, если для этого придётся пойти на союз с тем, из-за кого всё это с ним и случилось. А месье Картье, по причине спора с которым Кросс и чувствовал себя так не очень, всё же был не так страшен, нежели товарищ Гвоздь, и на него при случае можно будет перевести весь гнев этого страшного товарища. Что и навело Кросса на мысль, быть поближе к Картье.
Но всё это были проявления застарелых сердечных проблем, тогда как основную часть клуба волновали иные проблемы, по большей части напрямую связанные со сказанным Президентом.
- Ищите и найдите себя. Вот что значат слова Президента. И никак иначе. - Как всегда необычно выразил своё видение сути вещей, а на этот раз, слов президента, Сэнсэй, как юлу закрутив на столе свою ручку. Которая к удивлению всех заседателей, не только сразу не упала (-Потому что, шариковая, - обосновал такой результат герр Ватерман), а каким-то чудом продолжала крутиться и, удерживая на себе всё внимание окружающих людей, которые не сводили своего взгляда со стоящего перед ними иероглифа обозначающего жизнь.
- Надо подловить эту Соню на выходе из зала и, наконец, убедиться в том, кто она на самом деле есть. Не век же ей здесь сиднем сидеть. И у неё тоже есть человеческие потребности, если она, конечно, не ведьма. - Сообразно своему мышлению, начал свой поиск месье Картье, вглядываясь в ту темноту, за которой только что скрылись руки Сони. И вполне возможно, что Соня в этот момент как раз решила отлучиться, для того чтобы ...Убедить месье Картье в том, что она всё же человек (раз у неё есть человеческие потребности, то чем это не аргумент для такой точки зрения на неё), а не ведьма, как он полагал.
- Что-то мне это совсем не нравится. - Трепетно глядя в темноту, за которой укрылась Соня, в нервном испуге подумал месье Картье, покрывшись изморозью мурашек от совсем нехороших предчувствий. И им, этим предчувствиям, были все основания возникнуть. Хотя бы потому, что как-то всё эти предпринятые действия Сони, больно согласованно с его размышлениями случились. А это подсказывало месье Картье, что тут что-то не чисто, и всего вероятней, имеет место вмешательство потусторонних сил, с их умением читать мысли, всего лишь простого, не вмешивающегося в потусторонние дела преисподней человека (надо полагать, что эта отсебятина исходила со стороны месье Картье, находящегося в состоянии аффекта - а так он себя никогда не причислял к такого рода, простым людям).
- Она сама выступает в качестве приманки. И как только я клюну на неё и выдвинусь вслед за ней, то стоит только мне оказаться один на один с ней, то там-то ловушка и захлопнется за мной. - Месье Картье даже вздрогнул, представив, как всё это будет происходить в какой-нибудь безлюдной, с намёком на интим комнате. Где он, старясь не выдать себя, поначалу будет вступать за ней тихим шагом. И вот когда он, приблизившись к ней со спины (она сама это ему позволила сделать, остановившись на месте) на расстояние вытянутой руки, сам того не осознавая, что делает, - она так и притягивает его своим внутренним магнетизмом, - протянул к ней руку, для того чтобы положив её к ней на плечо, развернуть к себе, как вдруг она, к полной его неожиданности, разворачивается и дальше... Констатация факта, многоточие, к которой привела яркая, до умопомрачения вспышка света и, потеря сознания Картье, с его последующим сползанием вниз под стол.
Что вначале всеми было воспринято за наглядную демонстрацию Картье правила "дурной пример заразителен" или в мягкой его трактовке, вольность поведения по мотивам инсценировки Ротинга. Но когда из под стола донёсся вполне осязаемый звук рухнувшего туда тела, то после небольшой паузы, необходимой для понимания и последующего принятия случившегося членами клуба, Президентом клуба было решено сделать перерыв. А то сегодняшняя, стоящая в зале душная атмосфера, того и гляди, откроет широкие перспективы для новых претендентов на членство в клубе.
В чём все увидели неприкрытое лицемерие со стороны Президента, который, по мнению многих членов клуба, тот ещё экономящий на всём стяжатель, и то, что кондиционер сегодня не работает, есть прямая заслуга Президента, который и на этом решил с экономить.
- А вот если я буду президентом, то кондиционер круглый год не будет выключаться. - Решительно, но про себя, заметил сэр Паркер, посчитав, что будет не плохо включить этот пункт в свою предвыборную программу.
- А может президент, заставляя нас таким образом вспотеть, тем самым испытывает нас. - Подумал мистер Пеликан, расстёгивая уже третью пуговицу на рубашке.
- Всё может быть, с этим непредсказуемым президентом. - Последовал ответ со стороны внутреннего голоса сэра Паркера. И только мистер Сенатор проявил изрядную дальновидность, правда, свойственную только ему, увидев в этом падении месье Картье, не просто физическую слабость его организма, истощённого его любвеобильностью, а некую связь между этим драматическим событием, и тем, сейчас происходящим событием за тёмной полосой света, за которой прячутся лица некоторых членов клуба примеченных дальновидностью мистера Сенатора.
И на этот раз, совсем не ипохондрическая мнительность мистера Сенатора, позволила ему заглянуть за пределы зримого, то есть света, а его, всегда на уровне приметливость за окружающими его членами клуба, среди которых, как мистером Сенатором сейчас выяснилось, имелась большая масса безразличных к чужой, а именно месье Картье, судьбе людей. Что в свою очередь и насторожило мистера Сенатора, который неожиданно для себя, не увидел и шороха волнения со стороны некоторых членов клуба, которые ранее им не были замечены в пренебрежении и равнодушии по отношению к своим коллегам по клубу.
- А это значит...- вглядываясь в темноту, за которой скрылась Соня, сделал далеко идущие выводы Сенатор. - Кому то очень было нужно отвлечь всеобщее внимание на Картье. И пока все будут заняты им, то ...- Сенатор почему-то посмотрел на пустующий палец своей руки, и в этот момент, ему вдруг подспудно почувствовалось, что во всём случившемся есть некая переплетающаяся множество интересов связь - между его перстнем и Соней, между Президентом и всем им сказанным, что очевидно, и даже между Картье и Ротингом (и не только в том, что один из них проявил последовательность действий за своим коллегой, а то, что они скорей всего, действовали заодно), где последний также как и Соня, вдруг пропал из поля общей видимости (а это уже об очень многом говорит - она всё-таки решилась на принятие признательности со стороны счастливчика Ротинга).
А это всё привело к тому, что мистер Сенатор, от злостного нетерпения нервно заёрзал на месте и, не желая быть ведомым, вдруг не сдержался и громко опомнил своих коллег по клубу, которые совсем потеряли бдительность и ничего не предпринимали в деле помощи месье Картье.
- Промедление, смерти подобно! - громко выкрикнул в зал своё ли, а не кого-то из великих, заявление Сенатор. После чего шевеления со стороны президента и его окружения приняли направленный в сторону административных лиц характер, а не как до этого было, спорадический. И не просто можно, а нужно сказать, что только благодаря этому своевременному вмешательству мистера Сенатора (а чем это не подвиг и не геройство), месье Картье был вскоре поставлен на ноги, правда только не на свои, а на ножки своего стула. Хотя товарищ Гвоздь имел на этот счёт своё, в пику мистеру Сенатору, мнение (в чём мистер Сенатор и не сомневался). И по этому мнению товарища Гвоздя, месье Картье выбрался из под стола только в результате подбадривания его ног, которые почувствовали себя сильно неуютно, когда месье Картье всем своим телом так резко увалился на них без предупреждения. Что в свою очередь вызвало у них ответную реакцию, с немедленным отторжением от себя этого довольно своевольного месье.
Но об этом не желал знать, и даже зная, не поверил бы, мистер Сенатор, который, как и все настоящие герои, проявил скромность и зачем-то скрылся в своей глубине темноты.