Но как людьми не самой особой фантазии, что необязательно должно быть плохо, и наряду с людьми талантливыми полное право имеют уживаться ничем таким выдающимся не выделяющиеся, обычного склада ума люди, плюс бездари и лентяи, в одной заезженной фразе говорится: "Человек предполагает, а его знание творцом располагает его путями сознания", так зачастую и следует своим было сейчас, и очень точно намеченным путём человек. Чему и собирался последовать Адам по выходу из поликлиники, если бы не ряд самых обычных, между прочим, причин и обстоятельств, вставших на его пути. А именно вдруг обнаруженный им голод, и такая жажда в себе, что он немедленно провёл параллели между своим посещением прививочного кабинета и этого побочного эффекта от прививки.
- М-да. И это, самое консервативное место не смогли обойти технологии и мастера креатива. Ловко они обозвали прививочный кабинет кабинетом принципов. А в этом, между прочим, что-то есть. - Глубоко задумался Адам, и вот тут-то ему дал о себе знать голод.
- Что ж, пока прививку от голода не придумали, придётся следовать требованиям своего естества, что и говорить, а умеющего убеждать во мне всё разумное, для кого следование своим даже инстинктам, противоречит личному самосознанию. Мол, если не будешь меня слушаться, то сдохнешь. Через вот такой, фактически шантаж, физиология убеждает разум поступиться своими этическими принципами. - Усмехается вот такой внутренней правде своей жизни Адам, вдруг оказавшийся у барной стойки, куда его ноги сами привели.
И вот тут-то Адам не то чтобы вспоминает, что отчасти итак, а он вот так неожиданно для себя наталкивается на одно из самых важных для себя событий из ряда вон выходящих событий и обстоятельств, которое не просто встало на его пути, а оно, заручившись поддержкой его подсознания, которое всегда больше в курсе назначенных собой же дел, как раз и перенаправило его путь от дома в это, вполне ничего себе, плюс уютное кафе. А что из себя представляет и включает это обстоятельство категорического толка, которое Адаму было сложно обойти и уж попробуй только его проигнорировать, то оно, если в общих чертах, представляло из себя его привязанность в сторону одного более чем знакомого человека, на чей счёт он уже позволил себе лишнее в кабинете Ламбады Розальевны, - хотя не в кабинете, а на лестничной площадке, - с долей преувеличения заявив ей, что по причине вашей большой заинтересованности в мою сторону, у меня совершенно расстроились отношения с моей подругой, ставшей теперь бывшей. Которая не стала выяснять подоплёку моих с вами встреч и отношений, - она человек чересчур радикальных взглядов на доверие, и не потерпит кривотолков и смешков за своей спиной, сразу же рубя все возможности для вот таких разговоров, и всё без выяснений, - и поставила меня перед фактом того, что отныне мы с вами, Адам, люди совершенно чуждые друг другу и чужие (специально повторяется, гадина).
- И где же она? - почему-то с некоторой растерянностью и неуверенностью задался этим вопросом Адам, разглядывая зал кафе, где он рассчитывал встретить свою хорошую знакомую, с её согласия и желания называемую моя милая и близкая.
Но как видит Адам, то никого на неё похожего и близко не видно, а вот общие знакомые уже сидят за одним из столиков и даже заметили его, кивая.
- Моему опозданию хоть есть объяснение. - Рассудил Адам, разглядывая общих знакомых с Ритой, как звали ту, с кем Адама связывали чувства сильной симпатии, местами страсти и что главное, затаённые договорённости насчёт имеющих место недоговорённостей в сердце и душе (а вот подставь предлог "в", то многое бы тут имело другое значение). Где эту навязчивую тайну они поочерёдно, время от времени пытались разгадать, провоцируя друг друга на выходящие за рамки разумного поступки (с тем же предлогом "в"). И вот это её сейчас и здесь не нахождение, как, впрочем, и его опоздание и не предупреждение Риты о том, что у него возникли непредвиденные обстоятельства, которые приведут его к задержке на прибытие на заранее обговорённую встречу в последний рабочий день недели, что б его как следует проводить с друзьями, пожалуй, и вписывалось в канву вот такого обоюдного вынуждения друг друга на несоразмерную произошедшему событию реакцию. По которой можно будет судить, как они друг друга стоят.
- А вот почему я её не предупредил об опоздании, то этому объяснения нет. - Сразу Адам обнаружил прорехи в своей защите в будущем и возможном споре о праве каждого из них, сама же утверждала о самодостаточной личности, на ведение своей жизни согласно личному пониманию. На этом моменте Адам, всё же ощущая в себе некоторую неуверенность, с которой он будет крайне неубедительно отстаивать своё право иногда забыться, закатал рукав, чтобы посмотреть на часы, и вот же чёрт! Как время быстро пролетело за всеми этими делами в поликлинике.
- Даже и не верится. - Покачал головой Адам, совершенно не понимая, как он не ощутил на себе столь много прожитого времени. - Это, наверное, камера МРТ так меня разориентировала. - Только так смог объяснить свою разориентацию во времени Адам. Что между тем не отменяет сложности своего разговора с Ритой, которая как дура ждала его хотя бы звонка о предупреждении её о том, чтобы она за него сильно не убивалась и переживала, с ним всё в порядке, и не надо звонить по моргам, а ему хоть бы хны, никто его не заботит, он только о себе помнит. И зачем звонить переживающим за него людям. Никуда они не денутся, если его любят.
А вот это уж слишком. Быть настолько самонадеянным гадом, требующим невозможного от близких для него людей. Кто, конечно, времени жизни своей для него не пожалеет, но только по уважительному и значимому поводу, а не потому, что он забылся, обо всех забыв, когда в такую удивительную ясность шёл по мостовой и глазел на всю эту красоту во все свои бесстыжие глаза.
- Ведь ни единому моему правдивому слову не поверит. - Тяжко в себе вздохнул Адам. - И что тогда делать? - задался вопросом Адам. - Надо что-то убедительное придумать.
- Врать предлагаешь. - Начал с самим собой спор Адам. - Ещё скажи, что эта ложь во благо.
- А почему бы и нет. - Удивляется наивности самого себя Адам. - Совместная жизнь - это череда компромиссов и умение подстроиться друг под друга. И если проявишь со своей стороны гибкость, пойдя, между прочим, ей и её характерности навстречу, то здоровые отношения всё оправдают.
- А я вот не хочу начинать отношения даже с самой маленькой лжи. - До чего же бывает упрям Адам даже с самим собой. И он ни на шаг не хочет отступить от своих принципов. От которых его видимо точно не привили.
- И что же ты ей скажешь? - с до чего же невозможно стерпеть язвительностью себя спрашивает Адам.
- А там посмотрим. - Говорит Адам, кивая в сторону столика с общими знакомыми, где уже начали в его сторону смотреть с сомнением, и что он там стоит и не идёт.
Но вот Адам, как вы этого все хотели трепетно, идёт. А когда подходит, то вместо того, чтобы его близко поприветствовать, то эти его общие знакомые, в частности его коллега по работе, Константин, кого Адам знать бы не знал, не потребуй от него Рита не быть склочным и таким принципиальным человеком, кто терпеть не может видеть в людях превалирование их личного над общественным - этот Константин карьерист, подхалим и похабник, - не стали интересоваться у Адама об его такой долгой задержке. И не так как обычно, с иронией спрашивая: "На кого там загляделся?", а этот Константин, исходя из индивидуальной испорченности, начинает ему навязывать рабочие версии его задержки у стойки.
- У вас что-то случилось? - вот такое спрашивает Константин, и не пойми на что намекая, делая вот такие множественные обобщения. И кого он, гад, к нему приписывает?
- У нас? - с многозначительной вопросительностью сдвинув брови для убедительности, вопросом на вопрос ответил Адам.
- Риты тоже нет. - И опять, что за странные намёки Константина.
- И ты на этом основании решил, что есть некая связь между моей задержкой там, на входе, с неким гипотетическим событием, которое ты назвал случаем. - А Адам, что и говорить, а хорош в деле ставить в тупик своих недалёких оппонентов вот такой замысловатостью логики обоснований их глупости и не правоты.
- Я...это... - ожидаемо Адамом Константин начал запинаться в своём ответе, покраснев от бессильной злобы на Адама. И к чему бы это привело в итоге Константина и Адама, не трудно догадаться, если бы не вмешательство в происходящее внешнего фактора, а именно телефонного сообщения, как-то очень громко всех тут за столом перебившее своим прибытием в нагрудное место Адама, где он и держал свой телефон.
Адам мастерски демонстрирует свою воспитанность, заявив: "Прошу прощения". С чем он под внимательными взглядами своих общих с Ритой знакомых лезет рукой в карман за телефоном, и взяв его, а затем вытащив, вдруг в себе обнаруживает чувство подозрения в сторону всех этих людей - они точно знают, что за сообщение ему пришло.
И для этого его чувственного обострения в их сторону есть фундаментальные основания - каждый из них держит или придерживает рукой свой телефон на столе, с которых они совсем недавно читали обобщившее их всех против Адама сообщение от одного и того же человека. Который о своём неком решении, последним поставил в известность Адама. А почему? То разве ещё ему не ясно. Он самым последним, в лице опоздавшего сюда, пришёл. И этим человеком, кто послал всем сообщение, был(а)...Ну вы, Адам, уже сами всё поняли и догадались.
И Адам, догадываясь о том, что здесь что-то не так - они все заодно, и это заодно организовала Рита; но для чего?! - не торопится заглядывать в телефон, чтобы прочитать пришедшее сообщение - он отчасти догадывается, что там ему пришло - ультиматум, и он начинает рассматривать своих противников, кто сейчас начнёт свою превентивную атаку на него.
- И что это будет? - про себя задался вопросом Адам, глядя в упор на Константина, кто представлял из себя самого неуравновешенного и выведенного из себя человека. На кого можно будет опереться в плане расшатывать дальше общую позицию на себя этой компании, теперь-то Адаму становится ясным, для чего Рита была так убедительная и напориста в плане организовать этот их общий выход на так называемые люди. А он, как не особый и вообще не любитель публичных мероприятий, не спросив и не уточнив у Риты, что всё это в итоге может значить, и что это за люди такие, на которые надо выходить (А они что будут в это время делать? Наблюдать за нами?!) всё не хотел тратить один из выходных дней на все эти пустые разговоры, со своей стороны достаточно резонно аргументируя свой отказ тем, что ему предпочтительней общим разговорам беседы по душам, которые сама знаешь, проводятся тет-а-тет, да и все эти твои друзья, только для тебя друзья и знакомые.
На что Рита, прыская слезами и нервами, заявляла, что она так и знала, а вот о чём она знала, то она об этом почему-то умолчала, мол, она не всё-таки не такая как он - с этим Адам не будет спорить и этот факт как раз является очевидным и скрепой их отношений - отшельник и нелюдим (может это итак, но Адам отчего-то не подумал, что Рита будет на это упирать) и ей нужно всё-таки не одно с ним общение.
Здесь Адам провокационно так на неё посмотрел, типа спросив: "Это ещё что за такое общение?".
Что было немедленно уловлено и прочитано Ритой, в край удивлённой таким глубоким познанием Адама женской сущности, меряющего мир только по себе.
- Не могу же я оценивать мир и себя только через одну твою фокусировку внимания ко мне? - вот такую категоричность и умственную интригу заявляет Рита.
На что у Адама есть особое мнение.
- А почему нет. - Уж очень недальновиден и самоуверен Адам.
- Тогда подскажи мне, какое мне платье надеть сегодня на вечер. - Вот до чего же Рита коварна, ведь же знает, что Адам ни черта не понимает в модных тенденциях и, тем более что надевать. Вот если бы она спросила у него, что лучше будет ему снимать, то вот тут он смог бы себя проявить как профессионал - то, что ты наденешь. Правда, ответ в обоих случаях не сильно бы разнился, так что Адаму пришлось быть убеждённым Ритой в том, что она, и получается, что и их взаимоотношения, нуждаются в оценочных суждениях посторонних людей, ещё называемых знакомыми Риты. И как отлично понимает Адам, то все эти суждения в его сторону будут крайне предвзяты, учитывая то, что он с этими друзьями и знакомыми Риты, раз с ними уже раз была одна предварительная ознакомительная встреча, так и не нашёл общих точек соприкосновения.
И вот сейчас по всей Адама видимости наступил момент общей оценочной истины. Где через вот такой момент кульминации - Рита создала экстремального характера ситуацию, когда тебе не удастся промолчать и отсидеться в стороне, а ты будешь обязан высказать свою позицию на происходящее - и будет решаться, кто на самом деле ты. И первое слово за Адамом. Кто должен и просто обязан, как думает это общество перед ним, наконец-то, не тянуть больше время их общего нетерпения и озвучить вслух пришедшее ему от Риты сообщение.
- Ну, раз вы так хотите. - С этим предупреждением и явной угрозой посмотрел Адам на эту компанию людей, состоящей из двух чем-то связанных между собой пар людей. - Но только затем не высказывайте претензии мне, что не так всё получилось, как вы задумывали. Никто тут не собирается разбирать себя на слёзные части и упиваться своей обречённостью. - И с этим настроем Адам подносит к лицу свой телефон, открывает пришедшее ему и в самом деле от Риты сообщение, и смотрит на него через призму всеобщего внимания.
Ну а Адам был уже готов к чему-то такому, что должно было его выбить из равновесия, расстроить в предел и разориентировать в пространстве моральных и нравственных ориентиров, где он, если он не в предел бессердечный и с душой человек, просто обязан, закатив в мольбах глаза, обратиться к небесам с воззванием: "За какие грехи меня так наказывают?!". И этого все только и ждали. Ну а люди здесь собравшиеся не просто так, а с очевидными целями, должны будут ему объяснить, какая он скотина - по общему мнению, ты, Адам, козёл - и за его счёт, в том числе и в финансовом выражении поглумиться над ним, весь вечер объясняя, что у него при таком подходе к жизни и отношениям не было шанса на продолжение завоевания внимания такой прекрасной девушки как Рита. А если у тебя есть ещё требование к ней и желание её убить, то лучше всего это сделать через самоубийство. Вот тогда она будет точно на твой счёт некоторое время убиваться, сумев, наконец-то, по достоинству тебя оценить. Чего, как вечно на этом настаивал Адам, в ваших отношениях никогда не прослеживалось.
- Я понял, что вы тут задумали. - Исподлобья окинув все эти в свою сторону внимательные взгляды, размыслил про себя Адам, только теперь принявшись читать пришедшее сообщение.
"Я вам пишу, чего же боле...", - прочитав первую строчку сообщения, в край удивился Адам такой подаче ему болевой информации (хочет стерва, чтобы я сам для себя выбрал, чего мне более больней), язвительно отреагировав про себя, - это что ещё за поэтическая беллетристика, - после чего выдохнул, понимая, что его впереди ждёт столько открытий чудных, которые готовит точно не просвещения дух (а чистая физиология), и продолжил читать сообщения. "Вы, Адам, больше меня понимаете". - Адам опять сбивается от прочтения в сторону своего комментария. - А вот это что-то новенькое. И как я понимаю, то ничего хорошего мне не сулящее. - Здесь Адам, прокомментировав, возвращается назад к сообщению.
"Что наши отношения достигли той самой точки бифуркации, где от каждого из нас требуется принять самое важное для жизни решение. Что дальше делать? Продолжить идти дальше вместе или же разойтись и идти по жизни порознь". - Прочитал Адам и на этот раз с достойной оценкой подошёл к прочитанному. - Вы, Рита, меня сумели-таки удивить своей рассудительностью и научными познаниями. - Рассудил Адам и вновь вернулся назад к чтению.
"И как я вижу выход из того тупика, в который зашли наши отношения, то он бы так не был назван, если бы перед нами не встал подобный вопрос, то он очевиден. И на этот раз я уверена в вас, вы поймёте, что всё это значит. Прощайте. Не ваша отныне Рита". - Адам, на этот раз прочтя, не отвлёкся в сторону себя от букв этого сообщения, а он визуально впитывал в себя последние прощальные фразы.
- А она умеет делать, не то, чтобы больно, а я в себе ощутил потерю. - Вот так про себя рассудил Адама. - И в чём всё-таки потеря? - задался в чём-то циничным и меркантильным вопросом Адам. А почему его вопрос такой, то для этого есть свои аргументы из последующего добавления Адамом, точно Смитом. - Если у меня столько времени освобождается на себя. Мне отныне не нужно его сверять с чьими-то капризами и личными представлениями о жизни. Которое я теперь могу с большей продуктивностью потратить на личное самообразование. А если считать общение с Ритой, как один из этапов практического образования и набора личного жизненного опыта, то он слишком субъективен, и он может положительно использован лишь в плане того, как уберечь свои нервные клетки. К тому же я теперь могу быть с самим собой честен, и не идти на компромиссы с самим собой, без которых не всегда получается не ссориться с Ритой по пустякам для себя, а для неё принципиально важным вещам. М-да. Здесь целая тема для диссертации обрисовывается. - На этом месте своей глубокой задумчивости, которая была со своей отдельной субъективностью оценена людьми, сидящими за столиком напротив Адама, Адам вдруг обнаруживает это в свою сторону живейшее участие и ожидание его реакции на пришедшее сообщение.
И реакция от Адама обязательно последует, вот только не такая, на какую они рассчитывают.
- А тебе, Константин, что она написала? - вот так неожиданно и вдруг для Константина Адам упирается в него взглядом, и определённо захватывая его врасплох, задаётся этим вопросом. Тем самым утверждая, что тот не совсем не в курсе происходящего.
Ну а Константин может и собирался всё неубедительно отрицать, - да с чего ты, Адам, всё это взял, - карикатурно усмехаясь, да вот только его руки повели предательски по отношению к нему. Они рефлекторно дёрнулись в сторону лежащего перед ним на столе телефона, и тем самым выдали и сдали с потрохами Константина. И он после того, как Адам проследовал своим взглядом за его руками, не мог отрицать очевидное. А вот приврать в сторону смысла сообщения ему Риты, то для этого у него были все возможности (он сильно надеется на благоразумие Адама и поддержку его друзей, не позволяющих тому забрать у него телефон, чтобы прочитать отправленное ему сообщение Ритой).
- Чтобы я не нарывался. - Глядя в ответ глаза в глаза Адаму, отвечает ему Константин.
- Вот как. - Усмехается Адам. - И какие для этого есть основания? - задаётся вопросом Адам.
- Различная оценка оснований для этого сообщения. - Отвечает Константин.
- С этим не поспоришь. - Говорит Адам. - И я даже предположу, что она по общим основаниям верная.
- Так оно и есть. - Соглашается Константин.
- Ну раз так всё отлично складывается и мы, наконец-то, нашли точки соприкосновения, то может на будущее поделитесь своими замечаниями в сторону того, что могло стать причиной того, что между нами не сложилось.
- А зачем? - категорично за Константина отвечает его спутница без известного для Адама имени.
- А и в самом деле зачем. - С долей задумчивости задаётся этим вопросом к себе Адам. - Этот опыт на другое будущее не переложишь. Возвращаться к прошлому невозможно. А меняться никто не будет. М-да. - Подытожил свои размышления Адам, переводя свой взгляд от Константина на его спутницу без известного для Адама имени и обратно, чем он несколько взбодрил и встревожил обе части этой пары, заподозрившее неладное в Адаме, уж больно пристрастно с них не сводящего своего взгляда.
- А может и зачем. - Остановившись взглядом на спутнице Константина без имени (то ли тот их очень часто меняет, что запоминать их того не стоит, то ли это личное дело каждого, как твою избранницу зовут и тогда чего Адам будет лезть и нарушать порядок выбора подруг Константина, кто в алфавитном порядке для себя спутниц выбирает), Адам произнёс в её сторону вот такую сакраментальную и никому непонятную фразу. И которую нужно немедленно понять спутнице Константина. Что-то она, да и Константин такого же мнения, не сильно уверена в том, что Адам не собирается сейчас поставить её в ложное и неловкое положение по отношению...Да к хоть кому.
- И чего он хочет от меня? - занервничала и запричитала про себя вопросами спутница Константина, начав ёрзать на месте и ближе к Константину, ища с его стороны поддержки. А тот, когда это только ему надо, готов оказывать всякую ей поддержку, в частности под столом, шуруя там своими ненасытными и бессовестными руками по всем для них доступным и недоступным визуально местам, а когда понадобилась ей помощь, то, где его помощь и близость. А там, в недоступных для неё пространствах.
- А что вы так за меня переживаете, хотел бы я задаться вопросом. - Не хотел бы, не задавался, а так-то уже задался этим вопросом Адам. И вообще не совсем понятно, зачем нужно использовать вот такие фразеологические выверты, чтобы задаваться обычным вопросом. Хотя, если он в себе содержит дальний вас посыл к тем же чёртовым родственникам, то тогда всё объясняется. Но если такой факт имеет место, то возникает ответное вопросительное недопонимание - на каком основании Адам смеет так нелицеприятно себя вести к людям далеко для него не знакомым.
О чём, впрочем, и не догадывается знакомая Константина, будем надеяться, что всё-таки с именем, о котором Адам просто пока что не спрашивал, а не по той причине, что её родители во всей этой житейской спешке как-то вообще забыли дать ей настоящее, записанное в метрике имя, а между собой звали её доча, а когда подросла - оторвой. Уж слишком пристрастна она была за здорово поесть.
И понятно, что если бы её сейчас спросили, что она будет есть, то она бы легко ответила на этот вопрос. Но Адам столь сложно и непонятно для неё себя ведёт, а Константин, падла, тем более, что она начала в щеках растекаться в личном расстройстве.
Ну а раз так, как видит Адам, то он сам возьмёт на себя инициативу объяснить за этих людей мотивацию их поступков и движения их души.
- Неужели на своё будущее. Угу? - делает предположение Адам и кивком, через это угу, спрашивает Константина.
Итак, это вышло для Константина обособленно провокационно, что он в явном замешательстве, на рефлексах угукнул в ответ, и тут же поперхнулся в себе, принявшись давиться, что б скрыть от всех вот такую свою степень подавления Адамом. И, конечно, бесполезно. Что, что, а оплошности стороннего человека никогда не пройдут незамеченными.
А Адам между тем продолжает своё давление на Константина и на его не представленную подругу (и тогда Адаму приходиться самому взять на себя роль её представления, пусть она будет Кука, уменьшительное от слова кукушка), а остальным приготовиться к большому для них сожалению.
- Интересно всё-таки, как люди планируют своё будущее. - Принялся рассуждать Адам после того, как без спросу поделился с Константином его кофейным напитком из чашки. Критично оценив его тем, что констатировал факт прижимистой с его стороны предприимчивости насчёт своей новой подружки. - Без коньяка? - вот так спросил Константина Адам, сделав глоток из чашки и окинув взглядом стол без этого предмета, укрепляющего взаимопонимание. - Ну ты, Константин, и жмот. - Покачал головой Адам, ну и продолжил своё планирование будущего Константина и его подружки, непонятно одно только Адаму, за кого Константин и она его принимают. Хотя насчёт Константина у Адама есть некоторые догадки, о которых он сейчас со всеми и поделится.
- Вот давайте на вашем примере рассмотрим один из алгоритмов планирования будущего. - Делает вот такое предложение Адам, и тут не нужно догадываться и предпринимать шаги в сторону оспаривания такого его решения, оно безальтернативно. И Адам, да кто ему дал такое право так себя оскорбительно вести, начинает оценочно уже осматривать подружку Константина, Куку, кто по этим взглядам на неё Адама, является прилежно прилежащим дополнением к нему.
- Как использовалось в первом алгоритме строительства и сохранности будущего подвидов природы, то в каждой паре должно быть по тваре. - Здесь Адам осёкся, почувствовав не полную достоверность или точнее не совсем точную формулировку того известного всем принципа формирования жизненного основания выживания живых природных организмов, классифицированных на под виды. Хотя, судя по озарённой выразительности взгляда Адама на Константина и Куку, то в этом его заявлении есть своя правда и доля истины. Так называемая оговорка по Фрейду на этом примере себя в кои веки оправдала.
Но поправиться всё-таки нужно, а то знает Адам, какие всё-таки люди обидчивые на точность и правдивость формулировок в свою сторону.
- Или наоборот? - задумчиво и вопросительно сказал Адам, посмотрев на Константина, от кого требовалось подтверждение одного из выдвинутых тезисов. И эта падла, уже по мнению Куки, как одного из подвида тварей, ничего не имела против выдвинутого Адамам тезиса. Мол, что он может поделать, когда Адам в своём суждении опирается на столь древние артефакты. И на его стороне столько заслуженных своей древней мудростью умов, а Константин только и может, как опираться в себе на программу школьного знания.
Ну а раз всё так, то Адама уже ничего не может сдержать в плане рвать шаблоны воспитанности жизненной правдой, которая практически всегда нецензурна.
- Так скажи нам тогда, Константин, что и какая ты тварь? - прямо ошарашивает всю конституцию Константина вот таким к нему заходом Адам, роняя в нём вместе с остатками самообладания и пуговицу от костюма, которую он в порыве неясности своего исступления одёрнул рукой от своего места на пиджаке, а сам осел ещё ниже в своё сидение на диванчике, принявшись хлопать глазами, видимо вот таким невербальным способом пытаясь изображать тот природный субъект, в который был он записан природой. А вы, значит, смотрите и попытайтесь разгадать загадку его организма.
И давайте без этих переходов на личности и замечаний в сторону индивидуальных характеристик, типа Константин, с вами находиться в одном помещении бывает до предельной степени душно, и не по причине отсутствия кондиционирования, а это такая ваша несдержанность ведёт к такой душноте отношений. Что хочешь удержаться, да не можешь без того, что б вас не назвать вонючим жуком.
Ну и особо это относится к вам, Куки. Смотрите вы на мир через фокус преувеличения значения своей личности. Которая по этой причине и не может соответственно оценивать свои требования к людям, в частности ко мне. Считая с большим постоянством, что я на вас и за счёт вас делаю свою жизнь. Так что, прежде чем, меня называть сквалыгой и прижимистой сволочью, на себя посмотрите дура...то есть дорогая.
Ну а Адам, отлично понимая, какая может сейчас разгореться жаркая дискуссия насчёт места Константина в ковчеге, - я с этой тварью на одном гектаре не сяду сами знаете для чего, - решает обозначить свою чёткую позицию на него, а там уж вы принимайте или спорьте.
- Как насчёт пресмыкающегося? - наклонившись к Константину, обращается с вот таким предположением и предложением одновременно Адам. Чем и вносит сумбур и неосознанную спонтанность действий в умозрение всех здесь находящихся людей, принявшихся проводить сравнительный анализ Константина с озвученным Адамом указанием на его сущность. И всё без спроса Константина, кому быть точно может всё это противно и он против. Правда заявить об этом он не может. Тогда все сочтут, что доля правды в словах Адама точно есть.
Что же касается Адама, то он своё дело сделал. И он, посмотрев на людей за столом через внутренний прицел, со словами: "Тогда будем прощаться", покидает это место, направившись очень скоро на выход из кафе. А всё потому, что он вдруг почувствовал в себе недостаток кислорода и какое-то особенное сдавливание в груди. И выйти на улицу, что б продышаться, первое, что его торопило уйти отсюда.
И как по выходу из помещения кафе Адамом выясняется, то он по какой-то неведомой для себя причине, не то чтобы никогда, а прямо недавно, по заходу в помещение кафе, не отдавал должное внешнему миру, не замечая совершенно, как он светел, ярок и хорош.
- А дышится-то как легко и свободно! - не обращая никакого внимания на окружающих людей-прохожих, да и плевать ему почему-то сейчас на то, как посмотрят на его не культуру поведения, во всё горло всё это выдохнул Адама, выбросив руки в стороны и прокрутившись вокруг своей оси. Здесь он остановился, чтобы уж сильно не закружиться и прочувствовать всем собой, не только саму окружающую среду и природу, но и самого себя, так необычно себя почувствовавшего за столько времени своего личного знания.
И тут у Адама не могут возникнуть сопутствующие этому новому состоянию вопросы.
- И с чем связана эта моя лёгкость бытия и чуть ли не воздушность? - вопросил себя Адам, и зачем-то бросил взгляд в сторону дверей кафе. Куда он заходил в одном состоянии, а вышел оттуда с другим отношением к жизни.
- Неужели моё облегчение связано с ней? - с некоторой неуверенностью задал себе этот вопрос Адам. На который сразу и не ответишь. И при этом искать ответ несколько страшно. Как-то боязно потерять по любопытной глупости то, что нашёл. Но такова уж человеческая неуёмность, не может она не любопытствовать, где есть хоть самый малый повод для этого. И Адам полез в карман за своим телефоном. Достав который, он открывает окно с сообщением от Риты, и вот же чёрт! Его начинает наполнять незримая тяжесть проблематичности, связанной с Ритой.
На этом Адам останавливается, затем убирает обратно телефон, и опять ему легко смотрится во внешний мир.
- Значит, чтобы найти самого себя, нужно было тебя потерять. - Сделал вывод Адам, и давай смотреть на окружающий мир с одной, своей личной точки зрения. О которой он и забыл совершенно, как сейчас выясняется. И окружающий мир для него начинает по-новому открываться. И Адам начинает в нём замечать то, что раньше не замечал. И что очень Адаму нравится, так это то, что он может смотреть не только туда, куда хочет, а он может смотреть без так называемого одобрения со стороны Риты. У которой были свои взгляды на недопустимость некоторых взглядов Адама на внешний мир и его личных и индивидуальных представительств. На которые бывает Адам из чисто ознакомительного соображения и оценочного суждения засмотрится, как со стороны Риты, до чего же догадливой и замечательной (в плане всё за тобой заметить), начинает звучать недовольное бурление и сжимание его локтя руки своей рукой.
После чего она начинает задаваться самыми каверзными вопросами фантастического характера о характере взаимоотношений Адама с теми людьми, с кого он своих подлых глаз не сводит, и которых он больше, чем говорит знает. А иначе бы он себя так не вёл, провоцируя близких ему людей к истерикам.
- Просто скажи мне, кто она, и я от тебя отстану? - самым вкрадчивым голосом обращается к Адаму Рита, при этом держа очень цепко его своей рукой.
А Адам и хотел бы всё ей честно сказать, - в первый раз вижу, - да он совершенно уверен в том, что такой ответ Риту не устроит. К тому же он сильно подозревает Риту в том, что в этом её к нему заявлении есть двойное дно и подвох. Вот что это её: "Я от тебя отстану" значит, хотелось бы знать в точности Адаму. Она от него уйдёт, если его ответ её не устроит, или же здесь есть что-то ещё.
Итак во всём с Ритой. Не даёт она в полной мере дышать и смотреть по сторонам Адаму, уже и непомнящему, на каком фундаменте были построены у них отношения. - Чем она меня взяла, или предложила, что б я от столького в себе отказался? - задался вот таким вопросом Адам, остановившись на одном месте. И не по причине поиска ответа на этот вопрос, возникновение которого в голове Адама указывает на то, что он ещё окончательно не избавился от давление на себя Риты, - надо срочно подчистить все контакты в телефоне с ней, и обязательно через блокировку её номера, - а Адама остановило на месте вдруг обнаруженное внимание к собственной персоне со стороны интересных и вызывающих любопытное внимание людей.
А в частности, со стороны величаво, элегантно и стройно выглядящей в своём брючном костюме дамы, по всей своей представительной видимости, не из близких для этого места нахождения краёв, которая прямо впилась своим взглядом в Адама, не давая ему с этого момента и шага вступить без её соизволения. А также седовласого джентльмена, как только так почему-то он мог именоваться Адамом, кто по причине своей увлечённостью художественными образами, по другому вот таких степенных и важных людей не мог представить.
А вот почему Адам вызвал в них такое большое внимание, то об этом Адам может только догадываться. И догадка его строится на том, что предваряло это их обращение в его сторону - эта элегантная дама в самом наивном возрасте очей очарования, и этот джентльмен, однозначно имеющий статус её наставника и охранителя, видимо не сошлись на каком-то вопросе, до момента обнаружения ими Адама о чём-то жарко споря. На чём их приметил Адам, решивший тут же занять сторону этой, такой взволнованной и разгорячённой девушки, которой жить полной жизнью не даёт своими консервативными взглядами на поведение молодых девушек этот старый пень. Который, поди что всего этого опыта набирался не теоретическим путём, а на личном опыте, и тогда спрашивается, на каком основании он запрещает набираться личного опыта своей подопечной. Хочет, гад, оставить её необразованной и наивной дурочкой. И как тогда она может делиться уже своим опытом с подрастающим в будущем поколением.
- Вам, мистер Фицжеральд Пиквик, лучше помолчать. - В один момент Адам представил, как он поставит на место этого зарвавшегося джентльмена, находящегося в шаге от него и от того, чтобы не быть взятым за нос Адамом, в его глазах другим джентльменом. Кто вступил на эту чужеродную их джентльменству землю куда как раньше (путать друг друга временем прибытия на саму грешную землю, джентльмен и эсквайр в одном лице Адам Смит не будет, он отдаёт должное сединам мистера Пиквика), и чем это не более крепкая основа для местных умозаключений для мистера Адама Смита, чем у мистера Пиквика. Чьи мысли ещё не освоились к местному интеллекту и не сбросили с себя налёт туманности нашего родного Альбиона.
- Прежде чем иметь право на такие заявления, нужно из себя что-то представлять, и уже после, на основе этого дать другим людям это своё представление, представившись. - Мистер Пиквик в ответ не собирается принимать выдвинутые Адамом Смитом условия для дальнейшего благотворного сотрудничества, и он выдвигает свои.
- Прежде чем я представлюсь, - с лёгким поклоном во все стороны, в том числе и в фигуральные, говорит сэр Адам Смит, - я смею себе заметить за вами незаурядный ум, надо отдать ему должное, он умеет себя представлять.
Мистер Фицжеральд Пиквик, изначально обескураженный и частично выведенный из себя вот таким, мало что имеющим общего с воспитанностью и обходительностью подходом сэра Адама Смита к знакомству с ним и с собой в свою очередь, был смягчён и в некотором роде утешен этим новым объяснением своей позиции сэром Адамом Смитом. Кто определённо был введён в заблуждение насчёт мистера Пиквика, кто был им спутан с неким интриганом, рядящимся под уважаемых и достопочтимых джентльменов для того, чтобы дискредитировать институт джентльменства. А для чего этому, рядящемуся под джентльмена не господину и точно не джентльмену, какому-нибудь бродяге Либерти, всё это было нужно? А из зависти к людям достойного и самого здравого ума. Что для вот таких людей, как не джентльмен Либерти, сучий потрох, недостижимое мироощущение.
- Со своей стороны сочту не лишним заметить, что умение отличить обычный ум от из ряда вон выдающегося, нужно иметь в себе такой же незаурядный ум. - Взявшись за поля шляпы, мистер Пиквик отдал должное умению быть прозорливым и учтивым господином сэру Адаму Смиту, пока что не представившемуся мистеру Пиквику и являющимся для него только обходительным господином.
- Ну а раз условия нашей опытности жизни и её природы соблаговолили нам встретиться, и условия этой встречи приятны и дают основания для знакомства, то с вашего позволения возьму на себя право для своего представления. - Берёт слово сэр Адам Смит, с раскрытой душой и сердцем смотря на своего собеседника мистера Пиквика, оказавшегося очень даже приятным человеком, а не тем негодяем, за кого он было его принял в фокусе своего внимания к его подопечной, леди Чемберлен. Взявшей себе за моду пускать нюни и слёзы в публичной сфере человеческих отношений. Что уже одно ставит под вопрос её благоразумие. И если вы, леди Чемберлен, дама неуравновешенного толка, с истерической позицией на всё то, что идёт не по вашему, то совершенно непонятно, на что вы рассчитывали, когда закатили вот такую истерику на людях. Неужели вы посчитали за возможное, что мистер Пиквик, ваш наставник и опекун, потерпит вот такие ваши выходки и капризы. Да ни за что. И по приезду обратно в родовое имение, вы будете лишены сладкого и телефона на целую неделю.
А вот сэр Адам Смит, явно имея сложности со своим, чересчур мягким добросердечием, близко принял эти нюни леди Чемберлен к сердцу, и на чём он, собственно, и был введён в заблуждение. Он посчитал, что достопочтимый мистер Пиквик не только не справляется со своими обязанностями быть для своей воспитанницы непререкаемым авторитетом, а он использует свои служебные полномочия опекуна в личных целях, третируя во всём бедняжку, леди Чемберлен. Заставляя его не только себя слушать и слушаться, что не возбраняется и даже приветствуется в отношениях между людьми разных возрастов и жизненных опытов, где обладатель большого жизненного опыта с позиции наставника делится своим опытом со своим учеником, а мистер Пиквик по причине особого к себе самолюбия, начал на себе зацикливаться и нести столько от себя бреда, что его слушать нет даже сил у глухих собак.
И с вот этой глухотой и сопутствующей ей слепотой мистера Пиквика и собирался сейчас разобраться сэр Адам Смит.
Но как по подходу и с первых слов мистера Пиквика выясняется, то это Адам Смит был слеп к столь достойному и приятному джентльмену, каким оказался мистер Пиквик, эсквайр.
- Сэр Адам Смит. - Представляется Адам Смит, взявшись за рукой за поля шляпы.
- Тот самый? - многозначительно спрашивает мистер Пиквик.
И, конечно, на такой вопрос ответ может быть только один. - Не сомневайтесь даже. - Со всем своим снобизмом, без которого не обойдёшься в таких ответах, отвечает Адам, не особо представляя, что имеет в виду мистер Пиквик, но отказываться от такого своего значительного представления будет верх неучтиво. Нельзя разочаровывать представление о себе людей, особенно вот такого звания. Пусть будет так, как они о вас сложили представление, а если это не совсем и даже совсем не так, то чем это для вас не планка, в сторону которой вы будете стремиться.
- Мистер Пиквик. - Представляется мистер Пиквик, делая очень интересное и в чём-то интригующее добавление. - Конечно, не такой как вы экономист.
С чем естественно не поспоришь, все люди разные, но сэру Адаму Смиту всё же хотелось бы знать, на чём крепятся эти его убеждения. На личной скупости или же на его самоуверенности в его, Адама, экономической глупости, исходя из которой он будет первого встречного поить и кормить за собственный счёт. Нет, мистер Пиквик, в этом плане вы просчитались, и значит вы действительно не такой как я экономист. Впрочем, в этом плане вы последовательны.
- М-да. С этим господином нужно держать ухо востро. - Рассудил Адам, уже напрягшись от такого внимания к себе со стороны этого джентльмена и его спутницы. Где последняя, глядя в его сторону, как это мог только предположить Адам из-за достаточного до них расстояния, что-то бормотала сквозь зубы этому седовласому господину в плане его убедить в своей правоте.
Но так называемый со стороны Адама мистер Пиквик не поддавался на эти уговоры леди Чемберлен, демонстрируя ей свою незыблемую позицию на свои, сложившиеся уже давно взгляды на окружающий мир. Который очень обманчив и к нему нет никакого доверия. И, прежде чем к чему-то в этом мире обратиться, нужно выяснить, что в себе несёт и определяет та или иная вещь. И мистер Пиквик уж и не говорит о самом человеке, кладезе обмана и эгоизма, с которым он смотрит на вас, и сами догадайтесь, чему он будет отдавать предпочтение в общении с вами.
- Человек не есть то, что он собой внешне представляет. - Мистер Пиквик, со своей стороны не сводя своего взгляда с Адама, и в тоже время держа под зрительным контролем леди Чемберлен, пытается образумить свою подопечную. Для чего он даже идёт на беспрецедентный для себя шаг, дискредитацию себя и некоторых важных для себя людей в собственных и леди Чемберлен глазах. - Вот посмотрите на меня и на мою супругу, леди Пиквик, самую благонравную и добродетельную леди в нашем государстве. - Вот на что пошёл мистер Пиквик, на компрометацию своей супруги, и всё для одной лишь цели, на этом примере образумить леди Чемберлен. - Но это только видимая часть леди Пиквик. Тогда как за дверьми нашего особняка леди Пиквик совсем не та, что она из себя представляет на людях.
- Что вы имеете в виду, мистер Пиквик? - очень заинтриговалась леди Чемберлен, спросив мистера Пиквика, слишком надолго замолчавшего, и леди Чемберлен могла подумать, что мистер Пиквик решил утаить от неё то, о чём он было собрался рассказать, но вдруг поняв, как этот его рассказ совершенно не красит леди Пиквик, а уж только затем его лично, продолжающего жить с такой неряшливой леди Пиквик, осёкся на этом месте.
- Леди Пиквик, - с тяжким вздохом многозначительно проговорил мистер Пиквик, - иногда забывается. - И на этом всё. Имеющий глаза, уши и воображение, увидит, как леди Пиквик забывается. И в данном случае девичья неразумность и неопытность леди Чемберлен пошла на пользу мистеру Пиквику, могущему надеяться на то, что леди Чемберлен дальше романтических глупостей не пойдёт в плане разгадки непозволительного поведения леди Пиквик в личных покоях, не в публичном поле обозрения.
- Мистер Пиквик, - с упреждающими нотками упрёка и некоторой самонадеянности, обращается леди Пиквик к своему благоверному, мистеру Пиквику, - надеюсь, вы завтра не будете ссылаться на вашу рассеянность и не слишком хорошую память, оправдывая ваше сегодняшнее, недостойное мужчины, прежде всего, вечернее поведение. Где вы в очередной раз забылись, забыв исполнить свой супружеский долг.
И как это всё, со стороны леди Пиквик понимать мистеру Пиквику, когда она даже не предполагает всё это действие, выразив своё пожелание вечернего покоя в вопросительной форме, а она, с каких это щей, всё это утверждает. И, конечно, мистер Пиквик не потерпит, чтобы с ним разговаривали в таком тоне.
- Не кажется ли вам, леди Пиквик, что вы забываетесь! - вот так ставит на место леди Пиквик мистер Пиквик в воображении леди Чемберлен и мистера Пиквика, считающего, что он достаточно сказал, чтобы поставить на место леди Пиквик.
А вот леди Пиквик, как это всегда бывает, так не считает. И она, как это пока что только мистер Пиквик полагает (а так-то он размышляет над тем, чтобы леди Пиквик был поставлен диагноз "словесная диарея" верными своим словам и ему лично врачами), и в самом деле забывает то, что делает их брак комфортным для проживания в нём меня, мистера Пиквика. Кому, как вы уже забыли моя дорогая, леди Пиквик, желалось бы повсеместно, чтобы мне ни в чём не перечили, слушая с раскрытым ртом все мои пожелания, принимая их как команду к действию, и уж тем более ни к чему не принуждали.
А леди Пиквик, как только возложила на свою голову корону звания леди Пиквик, в тот же момент забыла, кем она раньше была (безродная бесприданница и домохозяйка), и давай дальше забываться, ставя мистера Пиквика в ложное понимание своего места в родовом имении. Где всегда слово мистера Пиквика, даже сказанное в пол шепота было законом. А сейчас он докричаться не может до леди Пиквик даже в том случае, если она вот, прямо перед ним стоит, и через верх интеллектуализацию своего носа на него смотрит со снисхождением. Мол, давай мне тут ещё покричи, а я послушаю. Но сделаю всё равно по своему.
А вот это всё мистер Пиквик придержит при себе, что б, окончательно не развеивать иллюзии на счёт себя у леди Чемберлен. Кто пусть думает, что она всегда будет самым приятным и добрым человеком, а все эти истории о злых королевах, это об несчастных в личной жизни девах.
Ну а сейчас перед мистером Пиквиком стоит куда как более сложная задача, он должен убедить леди Чемберлен, что смотреть на людей с обратным и верх тормашками мышлением не такое уж особе развлечение, и оно больше опасно, чем увлекательно. И тогда будет лучше, если они немедленно покинуть этот мир жизни вверх тормашками. А как ещё назвать можно мир, где тебя никто не понимает, и где твоё непонимание все тут нагло называют их тобой не понимание. И вот спрашивается, с какой стати вы все навязываете такое решение мистеру Пиквику, кто есть свободная личность, и каждая человеческая обособленность имеет право на своё понимание и уважение к личным особенностям.
- Тем более иноземного уклада и интеллектуализации жизни, живущего на обратной от нас стороне земли, во взаимодействии с другими магнитными полюсами. - С этого предложения продолжил своё убеждение своей подопечной мистер Пиквик. - Где он, по всем логическим основаниями и академическим трудам наших величайших умов учёных, должен жить жизнью всё верх тормашками, определяя своё и общее сознание обратными категориями ума, но ты сама видишь, что с виду ничего такого как бы нет. А это как раз и указывает на обманчивость природы человека. - Мистер Пиквик пытается с помощью научных аргументаций образумить леди Чемберлен, которая с какого-то неизвестного для мистера Пиквика момента - встала она не с той ноги и прямо на хвост кошки Матильды - вдруг решила пересмотреть свои взгляды на привычную жизнь и на распорядок дня наследницы престола одного, здесь и нигде не будет упомянуто, что за тридевятое царство.
И как результат вот такого её пересмотра бывшей, упорядоченной до самых мелочей жизни престолонаследия, захотелось принцессе Татьяне, кто под инкогнито именем леди Чемберлен скрывается, вкусить вкуса и запаха авантюры. Забраться в самую интеллектуальную и информационную глушь - это туда, где толком не смыслят и не знают о джентльменском самосознании, а всё потому, что ни хрена вас не понимают по причине собственного эгоцентризма, настаивающего на использовании в своей жизни собственного, самобытного языка, и вот спрашивается, как с ними и на каком языке разговаривать - отстаивать личную позицию на собственное самовыражение, или же пойти на компромисс и снизойти до их понимания на собственной идентичности - и начать смешивать и растворять, а другими словами мистер Пиквик и не может обозначить вот такое поведение своей подопечной, личную обособленность с местным колоритом жизни.
А всему виной, по мнению мистера Пиквика, это не свойственная совершенно рационализму и расчётливости природы программа её действий по формированию в человеке благоразумия и последовательного рационализма. Природа с чего-то решает вначале потакать всему тому в человеке, что отвечает в нём за безрассудство и за капризы сердца. И только после того, как он пройдёт этот этап, так называемого формирования личности, он берётся за ум тем, что от него осталось.
Вот и спрашивается мистером Пиквиком, на чью задницу все эти приключения, в которые его по долгу своей службы и обязательств перед властителем дум их государства втравила принцесса Татьяна.
А принцесса Татьяна, что за исключительно зацикленный на своих капризах человек, во всю пользуется своим служебным, сословным положением, где слова и убеждения в её сторону мистера Пиквика носят только рекомендательный характер. А принимать окончательное решение остаётся за ней. И стоит только принцессе Татьяне цыкнуть на столь всегда не сговорчивого мистера Пиквика, - не кажется ли теперь вам, мистер Пиквик, что вы забываетесь, - как мистер Пиквик уже стоит по струнке, и от зависти к принцессе Татьяне давится. Вон какой у неё вышколенный персонал работает, не то что леди Пиквик, которую и угрозой применения силы с места не сдвинешь. И её не только не сдвинешь, а только ещё сильней её разозлишь и раззадоришь.
- Так вот в чём дело, мистер Забияка. - Прямо обескураживает мистера Пиквика вот таким своим коверканием его имени леди Пиквик. - Это вы меня шаг за шагом подбиваете в сторону забыть в себе все мои женские начала. - А вот что это значило, то мистер Пиквик сразу и не понял, поняв сейчас только одно по этому угрожающему в свою сторону виду леди Пиквик - ему ничего хорошего не стоит ожидать от человека так агрессивно смотрящего в твою сторону.
И мистер Пиквик в данном случае проявил завидную проницательность. Леди Пиквик и в самом деле ничего в себе положительного не несла в его сторону.
- Что ж, вы этого сами добивались. - Тяжко выдохнув, и как понял мистер Пиквик, сбросив с себя груз ответственности, леди Пиквик демонстративно потянулась рукой в сторону швабры, вызвав у мистера Пиквика вопросы крайнего недоумения. - Не поздно ли вы, леди Пиквик, спохватились, решившись взяться за уборку в доме.
А леди Пиквик, как будто умеет читать мысли мистера Пиквика. - В самый раз. - Вот такое заявляет леди Пиквик, прямо в свои подогнувшиеся ноги осаживая мистера Пиквика своим агрессивным ором.
- Сейчас вымету всю дурь из вашей головы вместе с вами. - Взявши швабру, такое заявляет леди Пиквик.
- Это как это? - а вот этим вопросом задаваться мистеру Пиквику было неразумно и лишне. И раз он проявляет такое любопытство в этом вопросе, то он сам напросился на показ.
Ну а сейчас мистеру Пиквику выносит мозг принцесса Татьяна, императивно так ему заявившая, что раз от вас, мистер Пиквик, нет никакого толка, то я сама сделаю то, на что возлагались некоторые надежды в вашу сторону. И не дав возможность мистеру Пиквику выразить свои глубочайшие сожаления за невозможность оправдать возложенные на себя надежды, - прошу нижайшего прощения, ваше высочество, не обучаем я инородным языкам и умопостроению, - фигурально его отталкивает, и вот же, бл*ь, берёт и целенаправленно выдвигается в сторону Адама, кто и стоял за вот такой обсцентной и обесценивающей себя и своё воспитание репликой.
И какие бы Адам не выставлял перед собой защитные барьеры и заслоны, даже вот такие, демонстрирующие в нём самое заскорузлое и пещерное, - я человек не только мало воспитанный, меня воспитывала только моя природа, а это то ещё воспитание, но и безудержно грубый и хамоватый, как вы должны были меня понять из моих приветственных слов, - всё бесполезно и совершенно не воспринимается этой идущей в его сторону так целеустремлённо незнакомкой в таком незнакомом для Адама представительном виде.
И вот такая в ней сквозящая в каждом миллиметре личности неизвестность и вызвала в Адаме такое волнительное, в предел беспокойство. Он сильно подозревал себя в том, что он не найдёт подходящих для обоюдоустраивающего диалога слов. В общем, как он эту незнакомку, так и она его не поймёт. А больше ничего такого.
И как Адам нервно в себе предполагал, так оно и вышло. Эта представительница другого мира измерения, не только интеллектуальной шкалой в виде языка, но и всё в их мире меряется другими величинами и значениями выводов ума, как только к нему со своим внутренним запалом всё на своём пути разнести подошла, то тут-то и упёрлась в предполагаемую Адамом трудность личного в первую очередь, а уж затем взаимного понимания. А не как можно было недалёким умом сперва решить, что у этой изящной брюнетки возникли трудности к коммуникации по причине её больших сомнений в себе, ещё называемых скромностью и стеснительностью. А ничего подобного. А дело в том, что эта изящная брюнетка, не находила подходящих для начала разговора слов, и не по причине их не знания, хотя именно по этой причине, а просто это её не знание крепилось на совершенно иных основаниях, ничего не имеющих общего со страхом постороннего человека заговорить с понравившимся ему, но всё равно незнакомым человеком.
И как понял Адам по покосившемуся взгляду брюнетки в сторону находящегося в её руках мобильного устройства, то оно должно было послужить для обретения между ними общего понимания. Это был мобильный переводчик. И к нему сейчас и обратилась брюнетка после того, как она из себя выдавила очень акцентированное на наличие в себе родства с какой-то чужестранией приветствие: Я вас рада видеть.
Что было крайне удивительно слышать Адаму, кто, конечно, не против такого выражения в свою сторону чувств, но он бы хотел бы знать, что послужило основой для возникновения такого рода крепких чувств к нему со стороны в первый раз встреченной девушки. О чём та всего вероятней догадалась по такому изумлённому виду Адама, и без обращения в сторону переводчика, ломаным языком, который она некоторое продолжительное время ломала над тем, как правильно и в какой последовательности выговаривать чуждые от рождения ей слова, попыталась для себя выяснить, что вызвало в Адаме такой приступ физического изумления.
- Что-то не тАк? - крепко так всматриваясь в Адама, что б он там в себе не посмел её перехитрить своей не полной честностью, вопросила его брюнетка.
- Всё так. - Даёт самый простой ответ Адам, понимая, что сложности в общении с человеком, имеющим трудности с пониманием не своего языка, не ведут к взаимопониманию.
- А я решила, что не так. - Пожимая очень смешно плечами, выразила недоумение незнакомка для Адама.
Здесь Адам не стал повторяться, а обратился к незнакомке с вопросом, правда всё теми же словами (ну раз они имеют такое понимающее хождение, то будет неразумно их не использовать).
- А у вас что не так? - вот так оборачивает в сторону незнакомки её же вопросительность Адам, возможно давая, таким образом, ей понять, что кто к нам с мечом придёт, тот...в общем, любое оружие в этих местах обоюдоострое. Чего ей, конечно, невозможно будет понять при таком уровне языкового понимания, и они пока что остановятся на самых примитивных областях взаимоотношений. И, конечно, в границах общих приличий, не приближаясь к грани обще природных ценностей.
- Уот. - Как-то очень интересно ответила незнакомка, и пойди Адаму её пойми, что она имела в виду под этим ответом. Толи она спросила его на своём кошерном (от кошачьего корня, на нём говорят, мурлыкая, все буквально милые девушки) языке, толи она ответила ему на его вопрос.
А вот здесь Адаму следовало быть повнимательней, и он бы заметил, что незнакомка своим ответом сопроводила движение своих рук, где она в его сторону в виде электронного устройства продвигала некую мысль.
И только тогда, когда Адам заметил чуть ли не упирающийся ему в грудь электронный прибор, он понял, какой из вариантов версий её понимания имеет здесь место.
- И что это? - почему-то на пол тона выше, чем обычно он говорил, спрашивает Адам незнакомку, укорив себя тем, что не догадался сразу спросить её о том, как её зовут. - Наверное, недостаток лингвистического запаса меня остановило. - Успокоил себя Адам, принявшись разбираться в том, что ему эта иностранка и незнакомка правда уже в разных степенях в себе присутствия, ему пытается сперва подсунуть, а затем под баснословную сумму обмана ему всучить на вечное пользование.
- Глухонемым прикидываться нынче не актуально, могут привлечь за дискриминацию по своей природе взаимоотношения с собственной природой, с ваших слов, как суд понимает, ущербной, а не с особенностями в себе развития. А вот прикидываться дурнем иностранцем, кого облапошить будет не грех, если он к тому же к нам прибыл из недружественной страны, то это хорошо и нынче в тренде. - Сперва так мог понять все эти телодвижения в свою сторону иностранки Адам, но затем он увидел, что она ему подаёт для осмысливания, и уже понял другое - он в деле облапошивания иностранки не только был обойдён, а тот, кто её сумел обвести вокруг пальца, беспредельно ловкий человек, со своими особенными изысками в деле постоять за собственную державу на злость врагу.
- Месседж. - Очень уж информативно поясняет незнакомка Адаму то, что это.
- И вы хо-ти-те, - проговаривая зачем-то слова по слогам (по вот таким шажочкам), обращается с вопросом к иностранке Адам, - что б я прочитал?
И судя по противоречивому виду иностранки, она не так уж и хочет поделиться с первый раз встреченным ею человеком личным посланием, но она для установления для себя истины вынуждена это сделать.
- Ок. - Согласно кивает головой иностранка.
- Ну, ладно. - С лёгкостью соглашается Адам, как-то уж неожиданно и потому резко выхватывая из её рук это мобильное, многофункциональное устройство.
- Ну и что тут у нас. - С видом человека не последнего аналитического ума обращает с этим комментарием свой взор Адам на открывшееся окошко в мобильном устройстве. А иностранка, в момент прозрев, что тут сейчас будут читать личное послание для неё и при этом без неё, сбоку к Адаму присоединяется, что б по его выражению лица читать, как бы он чего не упустил из виду из прочитанного, а как только он с этим моментом справится, то что б уже от себя ничего к этому сообщению не добавил, интерпретировав его в сторону своего пессимизма и сарказма. Знает она этих молодых повес, не обременённых обязательствами в сторону серьёзных отношений с представительницами женского пола, всё им кажется смешным и глупым из того, что касается налаживания связей между людьми разных физических формаций. И по этой, не самой основной причине, а так-то из-за зависти, они над всем иронизируют.
Ну а почему тогда она, зная на что способны вот такие, без обязательств люди, обратилась за помощью именно к такому лицу? А всё потому, что принцесса Татьяна, выступающая здесь в инкогнито статусе, не имеет особого выбора и времени для него. И ей приходится брать то, что ей даётся. А дался ей Адам, за которым она во все свои интересные между тем глаза смотрит и проводит анализ восприятия им текста крайне важного для неё сообщения от одного физического лица. О ком кроме неё никто не знает. И она о нём может сказать лишь одно - он украл её спокойствие и сердце.
И вот, чтобы этого похитителя её сердечного покоя как-то образумить, - а такие люди всегда действуют скрытно и пытаются не попадаться вам на глаза, - принцесса Татьяна, в ком всё-таки непобедим дух романтического авантюризма, под благовидным предлогом: познакомиться с миром, отправилась на поиски человека под ником "Avant 666", который ею был встречен как бы случайно (но она знает, что не случайно) на презентации новой он-лайн платформы по поиску себя, как маркетинговая группа разработчиков этого проекта по предоставлению комплекса услуг по своему нахождению в мире одиночества в сети позиционировала основную задачу, которую будет решать их платформа.
И этот загадочный, полный заманчивых тайн человек, с такой интригой в глазах, кои только и были видны из-под силиконовой маски, придающей этому человеку столько внеземной философии и значение знатока вечности, смотрящий в сторону принцессы Татьяны, персоны под ником "Татем 17", сумел заложить в её девственное сердечко зёрна сомнений в своей будущей судьбе. Которая для Татьяны до прибытия на этот форум, виделась предопределённой, где каждый её будущий шаг был просчитан её престолонаследием и всё было в светлых и самых ярких тонах.
Но этот маркетолог фантазий человеческих сердец и душ, Avant 666, тоже под благовидным предлогом (а они все знают, куда ведут), - как насчёт покурить что-то особенное, - заведя Татьяну в один укромный уголок, как только одурманил разум Татьяны испускаемым из своей сигареты дымом надежд и несбыточных мечтаний до пробы этой сигареты в первый раз и на голодный желудок Татьяной, решившей таким образом заявить о себе, как о взрослой, то давай сеять неразумные зёрна на эту благодатную в ней почву. Мол, все мы сами кузнецы своего счастья и только от нас зависит, какая у нас сложится жизнь.
- Вы со мной согласны, прекрасная незнакомка? - с придыханием, глядя глаза в глаза Татьяне, которую пришлось придержать в своих крепких руках что б она не упала от головокружения, самым сокровенным тоном голоса в сторону её сердечной фантазии проговорил этот тип с ником Avant 666. Не трудно догадаться, от кого он заручился таким даром убеждения и заблуждения наивных девушек, получив специальное идентификационное клеймо на свой ник.
- Да, я на всё согласна. - Проговорила тогда Татьяна, закрыв свои глаза в выдвижении самой себя навстречу всем предложениям этого искусителя.
Который, как и все искусители, получив от Татьяны что ему требовалось для своего самоутверждения, плюс контракт на режим полного благоприятствования их платформы на просторах юрисдикции того государства, где наследует престол Татьяна, исчез из её жизни так же моментально, как и появился. Правда, не как окончательный подлец, а он оставил Татьяне интригующее сообщение, которое и должен был сейчас в подлиннике расшифровать Адам. А то все эти переложения с одного языка на другой, в итоге в себе теряют саму суть послания, внося в разум адресанта не всегда верное понимание содержания послания. Толи тебя подальше послали, и тогда тебе нужно немедленно туда, само собой на край света, где только живёт и обретает настоящую сущность любовь, ехать и искать своего дорогого и сердечно любимого человека, либо же тебя до самого себя послали, и тогда тебе остаётся подойти к зеркалу и попытаться понять, где себя искать.
В общем, полон загадок этот таинственный знакомец Татьяны, решивший разыграть с ней вот такую поисковую, без проигрышную игру. А почему она без проигрышная? То всё элементарно. Татьяна в итоге обязательно что-то для себя найдёт - опыт разочарования с разбитым сердцем или же саму себя, с тем же разбитым сердцем.
Так что на Адама налагалась огромная ответственность за правильное прочтение этого сообщения Avanta 666?, отправленное им Татьяне при его окончательном уходе из её жизни. От него буквально всё будущее Татьяны зависит. И, наверное, по этой весьма резонной причине, Адам, всё это осознав, начал путаться в мыслях и его глаза застелила дымка туманности, через которую теперь Адаму придётся пробиваться, протирая рукой глаза, что б добраться до хотя бы самого, прыгающего с одного на другое место текста.
"Вы, Татьяна, прямо меня обескураживаете этим своим благодарным, пасторальным представлением мира", - с первого предложения этого сообщения, Адам почувствовал в себе страшную тревогу за будущее Татьяны, точно теперь не безоблачное. Которую он должен в себе удержать и не дать ей проявиться на глазах Татьяны, как выясняется из этого послания, зовут иностранку. А то знает он всех этих иностранок, особенно рядящихся под своих своими именами, не слишком они уж радушны и благоприятны, как решил в её сторону сарказмом ударить этот Avant 666, а вот то, что они в предел злобны, обидчивы и бесцеремонны своим снобизмом - не желают ни в какую воспринимать иную точку зрения, для них есть только своя, - то это в самую точку.
"При этом, Татьяна, я бы поостерёг вас от того, чтобы на меня таким поэтическим способом давить. Я человек не художественного и гуманитарного склад ума и осмысления, я так сказать, технарь. Так что не делайте себе прежде всего больно". - Адам на этом месте остановился, и сразу же попал под перекрёстный огонь со стороны Татьяны, кто очень чутко чувствует с его стороны любые движения дыхания и души. И если оно сбилось на вот такую остановку, то тут дело серьёзное.
- Уот? - с вот таким категоризмом и нетерпением обращается к Адаму Татьяна. Прямо сбивая Адама на уже нетерпимого себя. - Что ещё за вот? - начинает злиться, правда, только пока что про себя Адам, только сейчас понявший, что он терпеть не может, когда ему под руку лезут. - Не нужно мне указывать. Я сам разберусь если что. - Адам только посмотрел на Татьяну и нечего ей не сказав, обратился к чтению так называемого месседжа (массажа для языка). Тьфу, что за слово такое упреждающее его осмысление.
"Короче, не буду ходить вокруг да около, а сразу пошлю тебя туда, куда следует", - на этом месте сообщения Адам напрягся, понимая, что сейчас наступит кульминация этого буквального послания Татьяны вне себя, а там и до личного греха один шаг. Но бросать читать он уже не может, и он обращает свой взгляд на продолжение. "Хотя я уверен в том, что ты всё равно меня не поймёшь. Так что дам тебе совет, обратись к моему соотечественнику за разъяснением маршрута следования, на который указывает мой посыл. Вот координаты. Роза определённости: Nord. Область применения разума: Тартарары. Координаты значений: Носовая долгота и Ушная широта. Точка отсчёта назначения: Штрассе вам здрасти". - И только Адам прочитал эти выверты ума этого Avanta 666, что и говорить, а умеющего посылать по нужному адресу девушек, как в этот момент Татьяна, явно почувствовавшая, что Адам дошёл до самого волнующего её места, места нахождения её похитителя спокойствия, а так-то проследившая по глазам Адама, на каком месте сообщения он остановился, берёт и вмешивается в ход мысли Адама.
- Это здесь? - вот так нетерпеливо хочет знать свою судьбу Татьяна.
И вот спрашивается самого себя Адамом, что он ей должен ответить. Впрочем, он знает алгоритм своих действий в таких сложных ситуациях. Всегда нужно говорить одну только правду. Вот он её и говорит, хоть и несколько смягчённо, с поправкой на незнакомый для местного пространства и колорита интеллект Татьяны.
- В чём-то да. - Отвечает Адам, озираясь по сторонам зачем-то. И Татьяна очень надеется, что не для того, чтобы убежать и не нести ответственность за свои слова и данную ей надежду.
- В чём? - ожидаемо Татьяна продолжает упорствовать, её не может устроить вот такая половинчатость ответа.
- Прежде чем дать ответ, я должен полностью ознакомиться с посланием. - Твёрдо так отвечает Адам. - Как правило, основной посыл спрятан в приписке, так называемом постскриптуме. Который используется только в том случае, если хотят рассчитывать на ваше здравомыслие. Вы, Татьяна, разумный человек? - вдруг вот такой провокационный (он что, в этом сомневается) вопрос прямо в лицо не просто какой-то там Татьяне и девушке в расцвете самых красивых лет, а особе с властными полномочиями и воззрениями на себя задаёт Адам.
И, конечно, Татьяна в предел обескуражена вот такой беспредельной наглостью и самонадеянностью незнакомца и просто проходимца с улицы, посмевшего себе вот такое к ней самое производное, чуть ли не запанибратское обращение. И она даже сперва слов разумных и на своём языке не находит, а что уж говорить о том, чтобы она сумела найти доходчивые слова для своего оппонента, понимающего, как она сейчас поняла, только самые низменные и грубые словосочетания. Хотя она парочку таких злобных, ниже плинтуса слов, не то чтобы точно знает, а она слышала, как вслух произносят и озвучивают своё предельное неприятие действительности местные аборигены.
Например, когда их отношения с действительности итак доведены до предела - они ею во всех своих одёжных местах пошарканы, в том числе и в лицевой части, светящейся всеми цветами радуги, а самих их от собственной неустроенности шатает в разные стороны на ветру - а тут ещё заплёванная своим местом нахождения на задворках жизни мостовая, подбрасывает под их ноги очередной казус Бейли - кем-то выброшенную кожуру от банана. Мимо которой, естественно, этот удручённый жизнью пилигрим пройти никак не может, хоть он сразу её и заметил - а как не заметить, если он сам вчера буквально её сюда выбросил, и сейчас возмущался в сторону муниципалитета, ничего не принимающего для того, чтобы сделать город чище - и решив, что пора уже разобраться с этим мэром хапугой, ломающим жизнь простым людям своим бездействием, тут же буквально мимо этого гвоздя в гроб репутации мэра не проходит. А не проходит он так для себя опасно и громогласно для жизни, что его крик души на некоторое время заглушает округу.
И вот этот крик души этого человека с активной жизненной позицией в сторону борьбы за нравственную и дорожную чистоту города, которую он начал с самого себя, решив самоубиться, - я последний подонок, и без меня город станет во сто крат чище, - выраженный предельно эмоционально, да ещё и с привлечением в помощь себе самых близких родственников, будучи услышанным проходящей мимо этой задворки жизни и не решившей в эту область жизни заходить Татьяной, со всем колоритом и оттенками своих значений отложился в душе Татьяны. Которая, конечно, не могла постигнуть всей глубины значений услышанных ею выражений исступлений того человека, но она смогла до колик в пальцах рук проникнуться той заложенной сутью в эти слова.
Вот только она не знает, к месту будет ли сейчас их использовать. И поэтому придержит эти слова для более кульминационного момента. Ну а Адам воспринимает это её молчание, как принятие ею его объяснений как обоснованных.
- Постскриптум. - Почему-то на этот раз Адам зачитывает вслух сообщение. - Ты чучело... - Адам на этом месте сбивается, что-то в первую очередь не поняв, как так получилось, что он это прочитал вслух. И сейчас лучше будет, если он не будет смотреть на Татьяну. Но как это с ним всегда бывает, он поступает наоборот, и смотрит на Татьяну. И что же он к своему потрясению и изумлению видит? А видит он, что то, что он сейчас прочитал вслух, не только не покоробило слух Татьяны, а наоборот, было ею воспринято с радостью и благодарностью.
- И что это значит? - не мог не озадачиться таким вопросом Адам, тут же позволивший себе некоторые ответы на этот вопрос самого беспрецедентного и глумливого над умственной составляющей Татьяны качества. - Она что, дура? - вот такое себе кощунство позволил Адам, не находя более разумного ответа на этот свой вопрос в сторону необъяснимого для себя радостного поведения Татьяны. А вот как только она его переспросила: "Он прямо так мэня называет, ыдеал?", Адам к своему прискорбию, но всё же честно, вынужден был заметить, что он часто не воздержан, и это приводит к спешке с выводами. И причиной вот такой реакции Татьяны была её не только трудность понимания иносказательного языка, плюс прокладывающего свой путь к её разуму на чужом языке, но и её сердечная пристрастность к осмыслению этого послания. Не может она объективно видеть всё, что связано с этим ловким на введение в заблуждение доверивших ему своё сердце девушек Avantomоm 666, ко всему она примешивает иллюзию своего сердца.
- Можно, итак, сказать. - Неопределённо и смазано говорит Адам, берясь за дальнейшее прочтение послания. И что ж такое, опять вслух.
- Что себе возомнила. - И опять Адама перебивает странная реакция Татьяны на прочитанное, на этот раз её восторг. - И что ты себе здесь возомнила? - не смог удержаться Адам от такого восприятия реакции Татьяны, и ладно, что только про себя.
- Он о моих значениях чувств думает. - Поясняет себя Татьяна. Как по Адаму, то это лишне.
- У меня нет подходящих пиететов, что б передать всю степень моего изумления тобой. - Здесь Адам даже не стал обращать внимание в сторону Татьяны, та ничего успокаивающего для него не придумает, а этот свой "шарман", уж лучше бы она не произносила.
- Короче. - А вот резюмирование и подведение итога этим Avantomоm 666, было Адамом про себя прокомментировано: "Повторяется этот дружок Татьяны. Или же здесь есть что-то другое. - Оставляет место для интриги для себя Адам. - И что это другое? - задаётся вопросом Адам и само собой сам отвечает на свой вопрос. - Он выдаёт себя...
- Чем? - вновь задаётся вопросом Адам, с существенной поправкой. - Или за кого?
А вот на эти вопросы у него нет сейчас ответа, и Адам, опасаясь нового вмешательства Татьяны, - что вы замолчали? Или же умолчали? - начинает дочитывать послание. Но без повторения этого короче.
- Наш глобус тесен для нас двоих в этом мире. Разве что только дастин фантастиш. - На этом итоговом месте Адам замолкает, поднимая глаза на Татьяну, не сводящую с него своего взгляда надежды и трепетного ожидания его решения. Уж чего-чего, а такого груза ответственности на себя Адам брать не собирался. Прочитать он может, но вот делать аналитические выводы из этого послания, бог меня побереги.
А Татьяне, так требовательно на него смотрящей, натерпится знать его мнение. И у неё для этого есть резонные обоснования. Кто как не Адам, человек, если не одного с Avantomom 666 ума, то росший с ним в одной языковой и умственной среде, может ей объяснить все ходы и пути движения души пишущего сердца человека, со своими скрытыми нюансами и акцентами. И она не может ждать и со всей своей прямотой человека, чьё сердце разрывается от неопределённости и тоски, спрашивает Адама:
- Что скажите? Он меня любит?
- Вот чёрт! Я попал. - Только так смог сперва в себе отреагировать Адам, предательски побледнев и тем самым испугав предельно Татьяну, увидевшую в этом негатив в сторону её ожиданий. И Адаму нужно немедленно что-то ей сказать, если он не хочет попрактиковаться в оказании первой помощи упавшей в обморок девушке.
- Скажу, - говорит Адам, - что он большой артист и мастер эпистолярного жанра.
- Что это значит? - прямо была осажена ответом Адама в недоумение Татьяна.
- Что это значит? - вслух и про себя одновременно задался этим вопросом Адам, вдруг отстранившись от реальности и углубившись в собственное самосознание. Откуда выплыло одно из фантомных воспоминаний души и сердца.
- Глаза и уши не зря расположены на одном уровне. - Держа Андрея на прицеле своего взгляда, а его ум дисциплинируя своим ручным провоцированием его рефлексов в сторону своих ушей, обращается к нему с этим напутственным словом Лари. - Они дополняют друг друга. И одним глазам не верь, как и ушам. Ты настоящее удивишь лишь тогда, когда о нём услышишь. Только в кооперации друг с другом ты приблизишься к достоверности восприятия полученной информации. Плюс уши не просто так расположены чуть сзади от глаз. Всё это сделано для объективности восприятия информации и возможности размыслить над увиденным, давая ему шанс объяснить своё поведение.
- Так вы ему тоже писали? - вырвавшись на самую толику и малость времени из этого заблуждения своего разума, чьи движения по буреломам души неисповедимы и только им объяснимы, вдруг с таким вопросом обращается к Татьяне Адам. И что удивительно Адаму видеть, так это то, как этот его вопрос почему-то ставит в тупик Татьяну, выбивая её из колеи, как ещё можно сказать.
Что вновь приводит к странному иллюзорному эффекту Адама, перед которым вдруг раскрывается занавес, и он видит сценическую постановку из жизни так называемых повес, а так-то тех людей, кто определяет собой для общей массы людей события.
Так центральное место сцены в виде антуража гостиной, чьё оснащение выполнено в стиле барокко, занимало кресло с рабочим столом перед ним, у которого на каком-то уж совсем маленьком стуле, чуть ли не табурете, себя помещал юркого словосочетания характеристик в свою сторону молодой человек, весь такой к себе и ко всему вокруг прислушивающийся, и в особенности к стоящему у окна очень осанистому представителю чьего-то, очень родовитого племени, судя по тому величественному виду, который он в себе натянул на первое место в себе представления и отчего он отступать не намерен. Чего ради и ради чего он готов, если к этому обяжут обязательства и не будет найдено причин для отвода чьих-то притязаний в сторону исполнения им долга прежде всего перед самим собой, плюс будут соблюдены все формальности и вами будут приведены аргументы и доказательства на ваше право соответствовать представлению о вас, как о благородном и на одном сословном уровне представителе сословия безукоризненного обстоятельства, отвечать всеми своими долговыми расписками перед вашими кредиторскими требованиями. И этого величественного и высшего качества господина именовали наследник Леопольд Второй.
- Что будем ей отвечать? - не сводя своего взгляда с того, что делается за окном (а там ничего особо не происходит, жизнь идёт своим чередом), Леопольд, перед вами всегда единственный, а второй он только в царской метрике, обращается с этим вопросом к пресмыкающемуся перед ним естественно, а сейчас перед его столом, Авансом, известного и в тоже неизвестного для своих многочисленных подписчиков и адептов его, честно сказать, изобретательного в плане конструирования виртуальной реальности в игровой сфере продукта ума-развития, под ником Avant 666.
И он может и продал свою душу самому дьяволу в подставном лице принца и наследника в одном лице Леопольда, который теперь его великолепно кормит предоставлением информации насчёт запредельного воображения, очень и очень применимого в игровой индустрии, плюс кино должно питаться энергией новых сюжетов, бездонным источником и кладезем которых всегда служит преисподняя, тем не менее, он всё не насыщаем и ему всего мало. А это проклятие всех лиц, продавших душу дьяволу в лице подставных лиц, хочется им выйти на прямую к заказчику их услуг. А для этого он должен использовать ещё больше подлости и ловкости в обмане всех и вся. И главное своего нанимателя, в данном случае Леопольда. Где он только в одном случае, когда он через его голову перепрыгнет, сможет обратиться на прямую к самому дьяволу.
О чём прекрасно знает Леопольд, когда-то сам так поступивший, вот он и не допускает всего этого. Задаваясь к Авансу провокационными вопросами.
- А зачем тебе, Аванс, желается прямая аудиенция у дьявола? Что ты ему хочешь такого сказать, что до тебя ему не было сказано? - И что сказать, а умеет Леопольд поставить в тупик даже вот таких изобретательных людей, как Аванс.
На чём Леопольд никогда не останавливается, продолжая указывать Авансу на никчёмность его личности.
- Может хочешь указать ему на личную аутентичность? - делает предположение Леопольд, и тут же уничтожает на корню было вспыхнувшую в Авансе надежду. - Но что в ней есть особенного, чего нет у других? Твой образ есть подобие, а то, на что ты собрался упирать, - я человек со сверхъестественной константой ума и изобретательностью, - так это всё плод инвестиций в тебя дьявола. И получается, что тебе и нечего предложить к рассмотрению дьявола.
- Но тогда для чего я тебе нужен? - ещё и возникает и чуточку повышает свой голос на своего кормильца и благодетеля этот подлец Аванс.
- Когда придёт время, ты пойдёшь заместо меня. - Вот такую загадку для ума Аванса говорит Леопольд очень задумчиво. И Аванс должен был принять его слова как оказание ему великой чести Леопольдом. Он всё же добьётся аудиенции у дьявола, но только в подставном качестве, за Леопольда. В чём, собственно, нет ничего особенно неприемлемого. В царстве лукавства, лжи и пост правды, только такие движения души и воспринимаются.
Но вернёмся к тому самому делу, к которому был призван Аванс, и о котором его спрашивает Лео, как позволительно Авансу было разрешено наедине звать Леопольда.
- Все бабы дуры. - Вот такую категорическую немилость и чуть ли не проклятие всякого царственного рода на свет вытаскивает ещё подлее, чем думалось, подлец Аванс. И сейчас бы Леопольду, отпрыску одной царственной ветви проявить солидарность с другими царственными семьями и проучить этого Аванса за вот такое не просто неуважение дочерей монархов, а недоступное ему, босяку, критическое мышление людей на десять голов его выше по социальной лестнице, что это одно уже указывает на то, что Аванс далёк предельно своим умом до этих особ, надавав ему для начала тумаков, затем внеся в ручной парламент представление о возобновлении действия отменённых в прошлом веке законов об оскорблении его величеств через отсекание головы и как всему этому диспуту итог, Аванс на главной площади во имя одной прекрасной принцессы, - Татьяны, как мы того и хотели и её добивались таким многоходовым путём, прошепчет на ухо Авансу Лео, - будет представлен перед богом. Как ещё один обман со стороны Леопольда, обещавшего ему совершенно другое. И теперь век за веком раскаивайся и причитай о своей бескорыстно получается загубленной душе Авансу, кого так вдвойне обманули.
Но Леопольд не распаляется праведным гневом, бросившись на клятвопреступника Аванса с кулаками (он клятвенно заверял Леопольда в том, что не будет больше поносить до колик того в животе всех этих принцесс, напыщенных от своей роли в этом мире, и падла, не сдержался), таким образом давая тому понять, как он выведен из себя и своего царственного сана, раз совершает непозволительные для своего естества значения, а Леопольд закатывается до колик в животе смехом и тем самым показывает, как он ничего не имеет против заявленного и чуть ли не соглашается со всеми этим, однозначно голословным утверждением Аванса. А чтобы не быть голословным, нужно привести наличные факты и доказательства того, что ты имел дело хоть с одной принцессой. Кто, обращаясь только в кругу таких же как она принципиальных людей, на шаг к себе не подпустит простолюдина. Разве что только на благотворительном мероприятии, где ему будет оказана великая честь полюбоваться широтой души и милосердием сердца принцессы, не пожалевшей своего личного времени для того, чтобы поприсутствовать на открытие новой больницы.
И если ни одна принцесса или служба протокола не подпустит к ней неустановленное лицо, то о каком знании принцесс может идти речь со стороны Аванса. Вот если бы об этом сказал Леопольд, кому по рангу иметь дело и знакомства с такими представительницами рода человечества, то это его заявление по крайне мере могло стать темой для дискуссии. Все ли принцессы такие, как дура Гибриэлла, принцесса соседней Скотландии, где одни скоты и живут по мнению Леопольда, либо же это один медицинский случай и фактор в её случае - со скотами жить (хоть и с кошками), сам оскотинишься. Или же здесь имеет место обратный случай, ты собой предопределяешь общество, а не оно тебя собой.
Но по той реакции, закатывании в смехе Леопольда, можно предположить две противоположные друг другу вещи. Ему невероятно приятно осознавать себя умнее всех в наличие принцесс, кои в самом деле все дуры, или же он потешается на вот такими потугами Аванса быть не дурнем. Что он может сделать только за счёт других, принижая их умственный потенциал. И теперь становится понятно, что сближает этих, таких разных людей. Это их общая точка зрения и позиция в сторону женского пола, который вносит ясность в их жизнь, которую они теперь могут не бесцельно проживать, а за счёт подавленных своей влюблённостью в этих подлецов наивных и всему верующих девушек.
Ну а Аванс ожидаемо от него не останавливается на одной вот такой, очень спорной характеристике женского пола (хотя один уже допуск того, что эта их характеристика вот притянуто за уши имеет место, а так-то она не имеет ничего общего с объектом рассмотрения, есть фактический аргумент для привлечения всё это утверждающего лица к ответственности), в число которых входят все принцессы, дабы повысить градус своей безответственности, уже не околично указывает на вот такую дурственную знаковость принцесс, а он прямо на них указывает, заявляя следующее. - В особенной части принцессы.
А вот здесь принц Леопольд, однозначно предполагая и предчувствуя даже, что ему с этим жизненным фактом придётся мириться и очень вероятно, что и жить бок о бок с одной из таких представительниц недалёкого ума - к его великому и величественному сожалению, монаршие особы не такие свободные люди и их жизнь ограничивают различные условности, где одна из них такая: он должен и просто обязан определять свою будущую жизнь в связи и сочетанием только с ровней себе по монаршему статусу - посчитал за необходимое подвергнуть сомнению утверждаемый Авансом факт.
- Вы, милостивый государь, говорите, да не забывайтесь. - Твёрдо указал Леопольд Авансу на пределы своего умственного терпения распоясавшегося разума своих подданных. Кому сколько не позволяй, он всё равно остаётся неблагодарной скотиной. Кого бы выслать в царство не ума Габриэллы, да кто их туда допустит, когда там такая высокая конкуренция в плане быть дурнем.
- Я имел в виду, - оправдывается Аванс, всё же падла, про себя радуется и усмехается факту вот такой судьбоносности Леопольда, кто как бы собой не кичился, всё равно ничего поделать не сможет и будет вынужден жить всю свою жизнь с какой-нибудь венценосной дурой. Как по Авансу, то за всё нужно платить. В том числе и таким образом. А вот ему, хоть и неподневольному человеку - он раб своих страстей - ничего из такого не грозит. И он сам в праве выбирать для себя самоцель. И если его самоцелью будет не жить с дурой, то он этого добьётся, даже если будет полный дурак. Тогда как по его сугубо личному мнению, то принц Леопольд сам круглый дурак, если не понимает своего личного счастья в предоставляемым ему судьбой шансом соединить свою судьбу только с дурой. С ней предельно комфортно и умно жить, в отличие от человека, кто каждый твой шаг наперёд просчитывает и кого хрен обманешь.
А между тем Аванс продолжает, заканчивая свою мысль. - Что они такие в плане понимания адресованных им посланий со стороны людей, в ком они сердечно заинтересованы.
- Что ты имеешь в виду? - интересуется Леопольд.
- Не учитывают они никогда всех нюансов. - Говорит Аванс.
- А вот с этого места поподробней. Какими нюансами мы будем морочить Татьяне её красивую голову? - спрашивает Леопольд.
- Для начала расширим географию нашего поиска. - Говорит Аванс, тут же спрашивая. - Как насчёт того, чтобы послать её в Тартарары?
- Это куда?
- Чуть ли не на самый край света. - Отвечает Аванс.
- А почему туда? - всё спрашивает Леопольд.
- Это самое романтическое место на всём белом свете. Только там и проверяется ваша любовь.
- Вот как. - Задумчиво отвечает Леопольд. Немного раздумывает и вот к какому выводу приходит. - Я обязан посетить это место. Хотя бы для расширения своего кругозора. Не может монарх определять политику своего государства без практических знаний географии местности. Особенно такой знаковой, где предопределяется ход будущих жизненных событий человечества.
- Ну, дурак. - Про себя выразил свою оппозиционную точку зрения на монаршие установления Аванс, чего не предполагая, так вот такого решения Леопольда. И хорошо, что он не предложил послать Татьяну ещё подальше, к чёртовой бабушке на кулички. А то бы пришлось им туда затем направляться.
С чем готов был полностью согласиться и Адам, со стороны рассматривающий это иллюзорное представление, но он не успел, вдруг перебитый на этом своём умозаключении толчком себе в бок, и притом болезненным. Который он сперва собрался приписать Татьяне, кто, как он помнил, ближе всего от всех людей от него находилась, плюс у неё для этого были все мотивы - она была рассержена на Адама за вот такое её игнорирование, только о себе и про себя думает - но как быстро им выясняется, посмотрев в сторону этого наката на него, то это точно не Татьяна.
А вот каким неведомым способом перед ним оказался Велимир Раневский, и куда спрашивается, подевалась Татьяна, не верит Адам, что она есть плод его фантазии, хоть в эту сторону так и подталкивает думать и решать тот самый Лари, заявившей об законодательной связи между визуальными инструментами восприятия действительности, которая такова может быть признана только в случае её подтверждения и другими инструментами определения реальности, тем же слухом, то Адам естественно, сразу и не сообразил. Вот он и смотрит на Велимира, как в первый раз видит.
Чему совершенно не удивляется Велимир, очень привыкший к таким взглядам на себя со стороны тех именно людей, кто с чего-то решил, что от них ему что-то очень нужно. И хотя это всегда практически так, Велимиру уже в этом плане становится обидно за этих людей, смотрящих на мир с позиции своей меркантильности. И где спрашивается, их дружеская бескорыстность и отдача всего самого себя этому миру, что соответствовало бы их утверждениям о своей ответственной жизненной позиции. Хотя возможно, что Адам тормоз, и ему нужно время, чтобы себя убедить в том, чтобы быть благоразумным человеком. И если это так, на что сильно надеется Велимир, то он даст ему время оправдать возложенные на него им надежды.
- Ах, вот ты где! - а вот так Велимир вызывает в Адаме дружеский отклик на свою встречу, которую он и решил сопроводить дружеским толчком кулака в бок Адама. И пока Адам в себя сознательного приходит, Велимир начинает ковать железо пока оно горячо. - А я уж думал, что ты меня подведёшь. - С прискорбным сожалением и на такой возможный факт действительности поведения Адама, в ком могут присутствовать факты отклонения в сторону своего эгоцентризма, которому по большому счёту наплевать на всё, что не касается самого себя, покачивает головой на этом замечании Велимир.
И судя по нескрываемому удивлению Адама, то Велимир имел существенные основания так на его счёт думать. Адам большой ветрености человек, и он, дав слово и пообещав Велимиру поддержать того, когда тому понадобиться помощь - и не надо в своё оправдание ссылаться на то, что это было сказано Велимиру в его состоянии полной не состоятельности, чтобы его в тот момент поддержать, и Адам рассчитывал подло, что тот этих его слов не запомнил; а он взял и запомнил - под предлогом того, что он таких обещаний даёт бесчисленное количество раз, и не помнит, кому и когда он давал такие обещания, взял и забыл.
Но ничего, у Адама есть друг в лице Велимира, кто всегда готов ему напомнить о своих обещаниях и о том, что он забыл. И как говорилось выше, не успевает Адам сообразить, чем он обязан такой заявке в свои друзья со стороны Велимира, предельно честно сказать, человека для Адама совершенно неизвестного и даже в чём-то вызывающего в нём беспокойство морального толка (вот только не надо говорить, что нам в жизни встречаются только такие люди, кого мы достойны, а Велимир тебе встретился для того, чтобы повысить твой уровень интеллектуальности и нравственности, и ты возьмёшь его на поруки), как Велимир уже ставит в тупик Адама своим непредсказуемым поведением.
- На, держи. - Буквально сунув в руки Адама предмет предельно похожий на бутылку, делает вот такое императивное заявление Велимир.
А на вполне к месту разумный вопрос Адама: "Что это?", отвечает предельно неинформативно. - Это моя поддержка. - Что отрицать вот так сразу Адам не будет, верно считая, что каждый человек своеобразен и он в зависимости от этой своей самобытности ищет для себя опору в свей жизни - Велимир, судя по всему, ищет её в своей зависимости от вредных привычек, - и он, аналитически посмотрев на початую уже бутылку, прячет её во внутренний карман куртки. После чего поднимает глаза на Велимира и ждёт от него пояснений своих дальнейших действий.
А вот здесь он столкнулся в Велимире с тем, что его сомнения во встрече с ним имели очень веские основания. И не со стороны Адама, кто был не в курсе сегодняшних дел и путей обретения себя в этом мире жизненных ситуаций Велимира, захотевшего всё на него все свои неудачи списать, а как раз со стороны самого Велимира. Чей сконцентрированный и в тоже время предельно туманный на стёклах своих очков взгляд, небезосновательно указывал на то, что Велимир имел полное право, никого, в том числе и самого себя не обнаруживать и замечать в таком на грани осознанного сознания состоянии. А если проще и буквально, то Велимир был в стельку пьян. И тогда Адамом пока что только про себя спрашивается, для каких таких важных дел он тому понадобился. Неужели опять взваливать на себя груз всей этой безответственности в лице Велимира на себя и тащить его до дома. Что и говорить, прекрасно устроился в этой жизни Велимир. Радостью жизни ни с кем не делится, а вот её последствиями должен разбираться кто-то другой.
Здесь Адам, переполненный возмущением, собрался было спросить Велимира, а куда его послать, как тот его в этом плане предупреждает.
- Я числюсь в чёрном списке неблагонадёжных людей, - с вот такой сокровенной таинственностью в своих словах обращается к Адаму Велимир. И хотя Адам имеет больше оснований не верить ни одному его слову - ещё запиши себя в масонское ложе - всё же Велимир мастерской подачей себя заговорщиком, ну и пусть сильно увлекающимся пьянством (на этом его и взяли вражеские спецслужбы, завербовав, и теперь Велимир обязан сообщать в центр по нарушению взаимодействия интеллектуальной и культурной составляющей среды обитания Велимира о всех её внутренних ключах), сумел убедить себя слушать Адама.
- Падла, режиссёр, - а вот пошли и эмоции со стороны Велимира, - приставил ко мне надсмотрщиков. В чьи обязанности входит моя проверка на предмет употребления, - на этом месте Велимир акцентирует внимание Адама на своей запазухе, где спрятана бутылка, - выворачивание и досмотр моих карманов при появлении на съёмочной площадке, и вообще полный контроль за моим движением.
- Тогда как вы здесь оказались? - задаётся логичным вопросом Адам, бросая взгляд через плечо Велимира, чтобы обнаружить этих незримых и вполне может быть так, что придуманных надсмотрщиков Велимира. Кто уже не может сам совладать со своим пристрастием к горячительным напиткам, вот он и ищет для себя способы себя контролировать.
- Отлучился в туалет. А там через окно, на свободу. - Без лишних подробностей, лаконично объяснил Велимир. И для такого подхода к объяснению были свои причины. Как сейчас выясняется Адамом, им нужно поспешать, пока Велимира не хватились.
И Адаму, выдернутому Велимиром из статичной жизни рукой за локоть, только и оставалось, как того спросить: Куда?
- Туда! - уж очень информативно кивает куда-то в сторону себе за спиной Велимир. И этого, как должен понять Адам, ему должно быть достаточно для понимания направления их дальнейшего пути. Куда, резко так развернувшись вокруг своей оси, и выдвинулся Велимир, заметив Адаму, что пытаться увильнуть от своих обязательств перед ним и главное перед самим собой, тому не удастся, так что нечего по сторонам вертеть головой, и давай догоняй меня.
Что может так и выглядело с предвзятой стороны Велимира, но по сути всё было не так. А головой по сторонам вертел Адам лишь с одной целью - понять, куда могла скрыться Татьяна. Чьё вот такое неожиданное для него исчезновение, в купе с вот таким совпадением в лице появления Велимира, уже не может выглядеть как случайность и забывчивость в себе Адама. Где он на себя так сильно отстранился, что потерял интерес со стороны Татьяны, кто получила от него всё, что можно, - я так и знала, все они одним миром мазаны, и ничего толком от них не стоит ждать, - и она, забрав обратно своё электронное устройство, так же быстро его покинула. И её место занял Велимир.
- Здесь недалеко. - На удивление Адама ровно шёл Велимир, давая ему ещё и ответы на его вопросы. - В конце квартала начинается парковая зона, вот там и находится наша съёмочная группа. Сегодня снимаем сцену на природе.
- Вот оно как! - с долей удивления отреагировал на эту информацию Адам. А вот что его удивило в этой информации, то это его дело, а у Велимира своих забот полон рот. И это не только сыграть здравого и рассудительного человека, чуть ли не доктора человеческих душ, а ему сперва нужно убедить в своей трезвости суждения того падлу режиссёра, кто заведует всем рабочим и съёмочным процессом, и кто, даже когда ты как стёклышко, подозревает тебя в некой подковёрной игре. Мол, сейчас разыграю режиссёра, притворившись пьяным, а он от расстройства наестся успокаивающих таблеток, и на весь день успокоиться и даст нам возможность импровизировать в своей игре экранных героев.
Но ещё раньше всех этих препятствий на пути к личной и экранной славе, Велимир должен преодолеть препятствие в лице тех соглядателей, которых нанял падла режиссёр, чтобы они контролировали актёрскую и вне сцены жизнь Велимира, не давая ему ничего кроме обычной воды пить. А как же кола? То на этот вопрос ответ самый простой и категоричный. Ты, Велимир, в плане пития не заслуживаешь никакого доверия. И по этой в основном причине, плюс при съёмке самых патриотичных фильмов недопустимо пользоваться конкурирующим для наших спонсоров продуктом, в который ты, используя своё влияние среди актёрской массы, всегда можешь добавить активизирующий твою мозговую деятельность в сторону агрессии напиток, типа вискаря. Так что пей воду и не гунди.
- Вот они, те гады. - Только стоило им выйти на парковый простор, как Велимиром были вот так указательно обнаружены свои соглядатаи. Впрочем, и те гады не оставались безучастны, они также обнаружили Велимира. И видно это обнаружение Велимира ими всеми, в количестве нескольких человек из числа оцепления площадки для съёмок картины, куда не должны допускаться посторонние люди, было воспринято с напряжением и с лёгким непониманием того, откуда он там взялся, когда никто из них его не выпускал за ограждение. А вот что дальше со всем этим делать, то с этим вопросом не всё так просто, и люди из числа оцепления, были вынуждены друг с другом переглянуться для начала, что б выяснить, кто за этот бардак должен и будет нести ответственность. После же того, как не было обнаружено дураков на себя брать вину по упущению из вида Велимира, все обратили свои взоры на старшего контролёра, так сказать начальника службы охраны, Вадима.
А что Вадим может поделать, когда питает предельное уважение к таким, как Велимир людям широчайшей души и гения. У него прямо руки опускаются с электрошокером в одной из них. Не может он применить этот инструмент доведения до недисциплинированного ума порядка построения в разумное русло. Вот и приходиться ему тут полагаться на случай в лице режиссёра, который один из всех тут, может хоть что-то поперёк сказать этому значимому человеку.
- Зови, бл*ь, режиссёра. - Отдаёт команду Вадим тому человеку их охраны, кто был к нему ближе всего. Вот и напоролся на то, что ближе всего к начальству всегда находятся самые не пробивные на разум люди.
- Это ещё кого? - вот так умничает, а может тупит это лицо из ближайшего окружения Вадима, выводя того из себя и отсюда, самому исполнять данное собой поручение. Да и так для себя будет лучше, не возникнет внутри себя конфликта интересов.
- Бл*ь, зови живо! - осадил своего недалёкого подчинённого Вадим, чувствуя нервоз во всём теле при виде надвигания в их сторону Велимира.
Ну а дальше, кто его знает, до кого и до чего дошёл недалёкий подчинённый Вадима, недалёкий, но такой одновременно далёкий Василий. Кого не за один только ум ценят, а и за то место, которое он занимает в этом мире своими более чем среднестатистический человек объёмами.
А между тем и со стороны Велимира, если не считать самого Велимира, и тогда не трудно понять, кто это такой не стойкий и в ком нет того крепкого духа, что в Велимире - и Велимир может даже не дышать, чтобы выяснить, на чём крепится не широта души и не мужество духа Адама - чувствовалась такого же рода нервозность. Адам, скажем так помягче, был не готов вот так сразу, если не присоединиться к этому акту создания чего-то культурного, то хотя бы быть рассмотренным в качестве лица, кому не чуждо и не всё равно искусство. Достоин ли он того, чтобы с него снимали метрику того лица, которое собой будет представлять творчество одного из первых творцов киноискусства. Даже в качестве статиста, на чьём не гордом плече он по наущению и содействию Велимира собирался заявить о себе и въехать в рай кино. Ну а дальше воображение Адама себе домыслило те высоты, которые он, как не без талантливый во всех делах человек, сможет достигнуть.
- А они нас заметили. - Делает замечание Адам.
- Тем хуже для них. - С такой уверенной самоотверженностью это заявил Велимир, что Адам сейчас уже небезосновательно испугался. И отчего-то не за сотрудников службы безопасности, а предательски за себя. Кого в первую очередь будут в бараний рог закручивать, как зачинщика всех связанных с Велимиром недоразумений, и ты, падла, заодно с его провокационными взглядами на жизнь и, в частности, на съёмочный процесс. Где все его подождут, и при этом с благодарностью в его сторону.
Так что Адам с не особым доверием посмотрел на Велимира с боку. А вот здесь он увидел, больше, конечно, для своего убеждения, держаться стороны Велимира, чем противной ему стороны. Уж очень грозно и целеустремлённо выглядел Велимир, и в нём, и в каждом его наитвердейшем шаге чувствовалась такая великая правота его действий, что нет на этом свете такой силы, которая могла бы ему противостоять. И тот же Вадим, кто встал на пути Велимира с задрожавшими от нехорошего предчувствия при его виде коленками, сглатывая набегающие комки страха, не мог собой представлять могущее остановить Велимира препятствие.
В чём буквально сейчас же все, кто это столкновение противоположных позиций на поведение Велимира видел, убедились. И только оказался Велимир специально нос к носу с Вадимом, то он в тот же момент того оглушил яростью своего негодования за такое к себе отношение всего лишь наёмных слуг культуры. Тогда как он заслуженный представитель этой высокодуховной отрасли сферы значимости для человека, не только собой культуру представляет, а он её даже местами олицетворяет.
И естественно для вот таких культурных людей, когда им не дают нести культуру в массы, их начинает распирать от негодования и из них начинает на головы всех буквально вокруг людей литься другого рода культура андеграунда.
- Сатрапы! - размахивая кулаком перед носом обмершего в одном положении самозабвения Вадима, Велимир начал его оглушать и вдавливать в землю своими оглушающими любой разум основаниями быть человеком свободным в своём волеизъявлении, и кого не так просто заткнуть и запугать. И в качестве аргументации такого своего права смотреть на себя с самых открытых позиций, любого значения слова могут быть применимы. В том числе и вот такие, самые необычные и сложные для восприятия современником. Чей слух не привычен к столь далёким отголоскам прошлого взаимоотношений людей сильно сердящихся друг на друга, им подавай более близкие к сердцу, радикального свойства, обсценные слова по матери, и этот человек, в данном случае Вадим, на кого так наехали по современному, начинает теряться в себе, недоразумевая в себе от непонимания того, чего от него хочет Велимир, человек иносказательного образа мыслей и значений.
Ну а Велимир, ещё добавив в топку разума Вадима парочку такого же рода фразеологизмов, видя, что Вадим подавлен его атакой на его неокрепший мозг, немедленно приступает ко второй части своего плана.
- Вы можете выгнать меня из искусства, но вам ни за что не выгнать искусство из меня! - Делает такое заявление Велимир, и с высоты своей жертвы перед вечным, ради которого он пожертвовал личным, начинает упирать взглядом на Вадима. Кто и является тем инструментом чей-то тёмной воли, не пропускающей его к своему рабочему месту.
И тут Вадим выдавливает из себя пару слов опровержения заявлений Велимира. - Никто вас здесь не задерживает.