Если свет от Солнца до Земли идёт целые сутки, то выходит что к нам каждый день сегодня приходит старый вчерашний солнечный свет - то есть, по отношению к солнцу мы живём во вчерашнем дне. Завтра я буду ждать сегодняшних солнечных лучей, в то время как солнце уже будет греть и светить в расчёте на послезавтра.
А ведь так же и с любовью. Если прыткий возлюбленный втюрится на день, месяц, или даже на год раньше, то его обожаемая дролечка всё время будет отставать со своими чувствами. Вот он уже пылает жарче керосина, словно под соплом взлетающей ракеты - а она только едва заискрила, вхолостую стирая колёсико об камень своей сердечной зажигалки. Он поднялся к небесам - ждёт, когда же она догонит его на седьмом небе счастья; но возлюбленная только лишь копошится на закопчёном кругу космодрома - то подгоняя по фигуре скафандр, то лучезарно улыбаясь шпионским глазкам фотокамер.
Наконец-то они в космосе вместе. Но не рядом. Траектория его орбиты выше и мощнее, потому что он взял больше топлива для длительного полёта. Она же все грузовые сусеки заполнила тушью, помадой, шампунью и прочими женскими интимностями - поэтому летит ниже, стуча серебристыми каблучками почти по потолку стратосферы. Он осязает всем телом своей ракеты безбрежный космос любви, вселенский простор полной воли и чувств - а её тельце охлаждают атмосферные осадки, нередко засекающие с земных небес до края её низенькой орбиты. К тому же этот непонятный ужасный тёмный мир любви пугает своей неизвестностью: тут и там опасно шныряют метеоры разлуки, кометы обид, ссор, расставаний - он силён с ними бороться, а ей страшно. Он бы мог защитить её, закрыть своим крепким жертвенным телом - но они на разных орбитах. Можно спуститься к ней - но это значит сбросить скорость любви, дав угаснуть своему очарованному сердцу, превратив его в затухающую головёшку.
А ему мечталось - надежды свет в сердце - что они вместе, рука об руку-о крылышко крыло пролетят свой путь. И когда он раньше неё уйдёт, то возвестит ей на всю вселенную: - Я гибну!! Солнышко, выручай!
И она встревоженно ему отзовётся, любящей душой осязая планеты, туманности и галактики, ища его золотую песчинку в пустопорожних залежах пыльного космоса: - Где ты, любимый?!
- На том свете.
- Жди меня, я сейчас приду.
- Где ты, любимая?
- С тобой, на этом свете.
- Но я не вижу тебя, не нахожу.
- Я тоже почему-то.
- Боже, ты наверное в аду!
- Не знаю, но тут жарко и дымно.
- Как ты ушла, любимая?!
- Вскрыла вены и истекла кровью.
- Зачем?!
- Хотела быть с тобой, ты ведь звал.
- Боже мой, но не так же!
- Я не смогу быть рядом?
- Рай не принимает таких, но есть выход.
- Какой?
- Я иду к тебе сам...
- Милый, любимый, родной! Как же ты здесь оказался?!
- Я совершил ещё один грех. Я перестал верить и проклял господа ...
Быть может, за эти его порочные мечты из центра полётов - человечьего ли, божественного - поступила команда на приземление. Там второпях решили, что они выполнили свою программу и должны освободить орбиты для новых необкатанных ракет.
Он почти кричал им в шипящий микрофон, похожий на змея, на кобру:
- Нет! Я буду летать!
А она тихонько шепнула:- мне холодно...я опускаюсь...
Он сгорел ясной звездой, когда закончилось топливо. А она ещё долго пшикала на земле, пытаясь снова взлететь - с кем-то, куда-то.