Аннотация: Теперь группа нежелательных знакомцев впереди и справа от меня. Не смотрю в их сторону. Чтоб они все пропали!
У меня не идет из головы этот мальчик.
Бесконечная бессонная ночь кончилась. Вышла в тягостный рассвет, в хлопья снега, срывающиеся с серых небес. Огромные белые насекомые набрасываются на темную зелень травы. Подлый ветер пронизывает пальто насквозь. Когда-то он мне нравился. У меня с этим западным ветром был роман, короткий, зато бурный. В результате осталось несколько строк:
Слова растекаются,
Капают, капают.
Ну, что ворчишь?
Ветер дикого запада
Мне треплет прическу.
И полу плаща.
Срывает он ласково,
Весь трепеща,
Одежду,
И просит смиренно:
-Разденься. Я - ветер,
Мне можно тебя целовать.
Сегодня этот жестокий мучитель вернулся, чтобы обрушить на меня снег, спорящий белизной и ароматом с расцветшей черемухой.
Собака вылетела на улицу счастливой свободной торпедой, устремившейся к днищу вражеского противолодочника. И охота ей по такому лютому весеннему холоду радоваться, прыгать и хватать снежинки жаркой пастью.
Вернулась домой, бухнулась в постель и мгновенно уснула, сраженная ночным недосыпом. Удивительный сон привиделся утром. Странное раздвоенное чувство: одна часть меня спит, а другая бодрствует. Но обе мои части видят этот сон.
Стою на пляже среди песчаных дюн Паланги, жмурясь от солнца и бликов на море. Медленно, через весь пляж, прошла к кромке воды. Песок так мелок и чист, что повизгивает под ступнями. Где-то слева за спиной осталась компания человек из семи. Это люди, которых хорошо знаю, но не хочу с ними знаться.
Сначала окунулась в ледяную балтийскую волну. Ох, и освежает водичка! После такого можно и проснуться, но нет, смотрю сон дальше. Даже во сне помню, как надо обращаться с холодной водой - после того, как окунулась, сразу выйти на берег и ждать, пока ветер, испаряя влагу с моей кожи, не охладит её. Теперь для меня море теплее воздуха. Иду по колено в воде долго, пока вдруг не соскальзываю в подводную яму. Погружаюсь с головой, выныриваю и плыву, стараясь коленями и ладонями не доставить до песчаного дна.
Я возьму с собой твою давящую непреклонность, холод, твою вязкую текучесть, вода.
Возвращаться на пляж не хочется, но что-то тянет туда. Неясное предчувствие подсказывает, что не всё в порядке на берегу.
Теперь группа нежелательных знакомцев впереди и справа от меня. Не смотрю в их сторону. Чтоб они все пропали! Или пропали хотя бы из моего сна. Чтоб вы пропали!
На моем коврике лежит дитя, завернутое в шерстяное темно-синее одеяло. Подбросили! Беру подкидыша на руки. Я знаю, что это мальчик. Он славный, смотрит серьезно и требовательно прямо мне в глаза.
Я знаю, что это дитя родилось двадцать седьмого апреля, ему всего три дня, но выглядит трехмесячным. Как такое может быть?
Поворачиваюсь к компании, с которой не хочу иметь ничего общего. Все старательно отворачиваются и отводят взгляды. Ясно, что подкидыш - это их ребенок. Одна из женщин смеётся:
-Попалась! А говорила, что никогда его не коснешься. Теперь он твой.
Я растеряна, я в панике. Сжимаю мальчика в руках, одеяло жесткое, колючее, а дитя без пеленок и распашонок - голенькое, нежное. Как ему должно быть неуютно в этом убогом коконе.
Меня разрывают на части темные силы. Одна темней и ужаснее другой.
Швырнуть этот сверток в группу издевающихся рож.
Утопить его в море.
Зарыть в песок.
Вот пусть он только сделает что-нибудь: заплачет, дернется, описается. Уж я ему покажу, какой я бываю страшной.
Но мальчик молчит, он спокоен, он тих.
Сейчас я положу его туда, где он только что лежал и уйду. Даже вещи не заберу, даже не переоденусь. Так в купальнике и пойду по Паланге, пройду всю Литву, Россию, пересеку границу Украины, вернусь домой и лягу в постель, взрыдав.
Но нет, - никогда и никому я не позволю вырвать из моих рук это дитя. Я не откажусь от него ни за какие блага мира.
И стоило мне осознать это, как проснулась, сжимая в руках пустоту.
Похоже на подспудный дзен-буддизм, где пустоте учат молчанием, а свершать недеянием.
Ему только три дня, а уже всю меня он занял без остатка.