Эндимион Нефритов-Блэк : другие произведения.

Воспоминания в Аметисте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фантазия на тему. "Колодец стоял в некоем отдалении от калитки, прямо напротив одной, самой незаметной, дорожки. Он был каменным, глубоким, судя по всему, добротной кладки, чуть поросший мхом и покрытый зеленоватой плесенью, а также, по ближайшем рассмотрении, он оказался высохшим - или никогда и не используемым по назначению. "

I held a Jewel in my fingers

And went to sleep

The day was warm,

Ah winds, winds were prosy

I said, I said "Twill keep"

I woke - and chid my fingers,

The Gem was gone in my hands

And now,

an Amethyst remembrance

Is all I own

Go from me!

Yet I feel that I shall stand

Henceforward in thy shadow,

Go From Me!

  
   ...Он помнил, как он учился в университете. Он помнил, как в неделю цветения сакуры часами сидел с записной книжкой под одним особенно полюбившимся деревом и ждал, пока между страницами нападает достаточное количество лепестков. Потом он вставлял эти лепестки в рамки под стекла и дарил. Удивительно, но тогда он еще был довольно добрым и доброжелательно настроенным к окружающим. Хотя уже тогда в его душе хватало кровоточивших ран. Наполовину европейское происхождение изрядно мешало ему, поскольку он все же явно выделялся из толпы сверстников почти молочно-белой кожей, платиновыми волосами, не в меру рано поседевшими, серо-зелеными глазами, что в Японии вообще редкость. Хотя, со временем, он научился выделять эти свои "недостатки" в неоспоримые достоинства и научился пользоваться ими. Даже после окончания университета, он часто приходил на скамейку под его любимым деревом - просто посидеть и подумать. И когда становилось совсем плохо, одиноко в этом мире.
   Зачем я вам все это рассказываю, ведь многие уже догадались, что речь идет о самом авторе? Не знаю. Наверное, это оттого, что сразу я никогда не умел писать красивые вступления в свои графоманские произведения. Обычно вступлением в мои рассказы являлись примерно двадцатые главы, если таковые были. Ну, в общем и целом то, что ближе к концу. Но все же, не будем ханжами, давайте познакомимся.
   Здравствуй, читатель. Сейчас мне тридцать лет, я сижу в одном из ресторанчиков около книжного магазина "Кинокуния", перелистываю только что купленные книги, пью крепчайший кофе, курю, а свободной рукой пишу вот это. На самом деле, мне давно хотелось написать нечто подобное - основанное на автобиографии, но все же с неким элементом "сами догадайтесь", как любят писать многие модные авторы. Скорее всего, моя история начнется с одного волшебнейшего сада, где мне однажды удалось побывать.
   ...То был садик, по территории своей совсем небольшой, но, тем не менее, переплетения в нем садовых дорожек делали его почти бесконечными. Дорожки были засыпаны песком и весьма плохо утоптаны, так что ноги порой просто утопали в них. В сад вел только один ход - высокая железная калитка, к которой пройти можно было только по некоему подобию туннеля - со сводчатым потолком. В этом саду были темно-зеленая трава, деревья сакуры и березы, большой вековой дуб в левом углу этого огороженного места, который замечаешь далеко не сразу. Самое красивое там время - сумерки. Когда цветет сакура своим нежным розовым цветом. Я ходил по этому саду - клянусь - часа три, не меньше. И только когда мое путешествие по нему окончилось, и я уже успел удивиться зеленоглазой сове в листве дуба, я увидел колодец.
   Колодец стоял в некоем отдалении от калитки, прямо напротив одной, самой незаметной, дорожки. Он был каменным, глубоким, судя по всему, добротной кладки, чуть поросший мхом и покрытый зеленоватой плесенью, а также, по ближайшем рассмотрении, он оказался высохшим - или никогда и не используемым по назначению. Я смотрел в глубь этого колодца долго. Абсолютная темнота внутри не то пугала меня, не то, наоборот, притягивала. Я сбросил вниз камешек, найденный где-то в траве - звук его падения гулким эхом вырвался наружу. Откуда-то сверху на край колодца спикировала птица. На ближайшее рассмотрение она оказалась кукушкой.
   Я никогда не доверял кукушкам, если честно. Мне просто никогда не нравились эти птицы. А эта, я был просто уверен, еще и не знает японского языка. Почему я так решил, сейчас уже не помню, но так оно и было - кукушка отказывалась понимать мои слова о том, что ей нужно улететь с края колодца. Еще я решил, что кукушка эта великолепно владеет немецким языком - уж больно тревожно мне казалось ее сходство с одной моей знакомой - в лучшем смысле слова "кукушкой", великолепно владеющей немецким языком.
   А тем временем на сад спустилась туманная ночь...
   Я больше ни разу не был в том саду. И вообще стал считать, что это был плод моей не в меру разыгравшейся фантазии. Но я возвращался туда - часто-часто, в своих снах, в своих мыслях, в своем сердце. Нет, я правда стал его забывать в реальности, хоть, и мечтал вновь пройтись по тем магическим дорожкам, которые, казалось, вбирали в себя мое беспокойство, мои волнения, мою напряженность. Там я впервые полностью расслабился и стал на минуту самими собой - без притворов, без напускного равнодушия, действительно собой. И я понял тогда, какую глупость сделал, уйдя от туда в тот, первый и единственный раз. Нет, я правда свалял жуткого дурака.
   Но потом не стало Тору. Тору был моим лучшим другом - конечно, насколько возможно было быть моим лучшим другом, - это именно он показал мне сад. Показал его, отвел и вывел. Хотя, наверное, не стоило ему так делать. Но он это сделал. И от части, он был прав. Тору не стало потому что... почему его не стало не знал никто. Совершить самоубийство в его возрасте вовсе не было чем-то из ряда вон, многие так кончали. Это было летом 19** года, когда мне исполнилось девятнадцать лет. Мы были ровесниками. А ему навсегда останется девятнадцать лет.
   Тору был единственным, кто точно знал о существовании сада, хоть никогда и не говорил. Когда его нашли, то в его руках была ветвь сакуры. Ее я узнал сразу - сакура из того сада, она цвела, я уверен, что вечно. Все тогда удивлялись. Как это так - совсем не сезон для этого дерева. А вот он так мог. Тору так мог.
   Никогда не забуду тот вечер, перед тем, как... да что там, Тору утопился в собственной ванне. Просто лежал на дне, в его руках была ветвь сакуры.
   В тот вечер мы сидели в баре и слушали джаз. Все тогда слушали джаз. Тору тогда дал мне ключ - серебристый, тяжелый, он носил его на тонкой цепочке на шее. Ключ витой, странный немного. Приятно ложащийся в ладонь. Очень теплый, но и холодный одновременно. На нем я увидел один небольшой камешек в инкрустации - аметист, судя по всему. Тогда Тору сказал "Храни его". И я сказал: "Буду хранить".
   Теперь я понимаю, что то было именно аметистовое воспоминание - тот сад все время отражался в этом камешке на ключе. Ключ от сада. Ключ от моих мечтаний. Жизнь - жестокая штука. Жизнь настолько странная штука, что по иронии ее может переиграть только судьба. У судьбы странное чувство юмора. Она отобрала у меня не только друга, но и то место, где я мог стать самим собой, останься я там.
   Но в утешение оставила некий ключик с аметистом - напоминающий мне не только о друге, но и о саде.
   А с тех пор я ненавижу время, когда цветет сакура.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"