Упыри в склепе.
Над Смоленским кладбищем стояла белая питерская ночь. Вдалеке была слышна музыка, но здесь, среди 
могил и склепов стояла мёртвая тишина, лишь деревья поскрипывали на ветру. И не было ни одной 
живой души в этом царстве мёртвых. Но вот между могил показалась высокая и широкоплечая фигура. 
Постоянно оглядываясь назад и освещая фонариком дорогу перед собой, фигура бормотала себе под 
нос: 'успокойся Чин... тихо товарищ...'. 
Чину было жутко ходить по кладбищу, но он хорошо помнил случайно услышанный им на кухне разговор 
двух старух. Одну из них Чин видел впервые, но вторая была его соседка Пелагея Сигизмундовна, 
которую Чин не иначе как 'киянкой' не называл. И Чин услышал что в склепе на Смоленском кладбище 
оставлена большая сумма долларов и что утром эти деньги должен забрать её внук. . Затем Чин 
услышал полное описание склепа и он вспомнил что видел подобное когда он на кладбище испытывал 
новый пневматическийпистолет. Едва услышав о деньгах Чин сразу решил опередить внука старухи.
Правда уже вечерело и идея лезть в склеп ночью ему не нравилась, но Чин был убежденным атеистом 
и решив что если тот кто оставил там доллары полез туда, то опасности нет никакой. 
  И вот тусклый свет фонарика осветил старый склеп. Его полуразрушенная крыша нависала над 
площадкой где чёрной дырой зиял вход. Запрыгнув на площадку, Чин стал спускаться вниз по 
осыпающейся каменной лестнице. Когда Чин почти спустился до конца,последняя ступенька разрушилась
под тяжестью его тела и он брякнулся на пол склепа разбив при этом свой фонарик.  Потирая 
ушибленные места, Чин грубо выругался и тут окружавшая его темнота стала ещё темнее: кто-то со 
скрёжетом надвинул каменную плиту на вход. Над склепом раздался злобный хохот и как эхо, из 
глубины склепа раздалось шипение. Что-то ужасное двинулось к Чину. В темноте зажглись багровые 
глаза, за ними ещё и ещё. Глаза приближались.
Чин лихорадочно шарил у себя в карманах. Нащупав зажигалку он трясущимися руками зажег её. 
Огонь осветил сгорбленныё, серые, длиннорукие фигуры покрытые землёй. Это были упыри - создания 
бывшие когда-то людьми, но после смерти продлевавшие себе жизнь людскими жертвами. Их лица 
потеряли всё человеческое и больше напоминали морды горилл, но с длинными клыками. Тела их были 
как сухие куски дерева. Свет зажигалки на мгновение ослепил их и за этот миг Чин понял, что 
это - его смерть и от отчаяния он едва не закричал. Один из упырей взмахнул лапой и выбитая из 
рук Чина зажигалка погасла. Ещё секунда и упыри кинулись на Чина. 
 Но не успела эта секунда истечь как отчаяние сменилось яростью и Чин выхватив тяжеленный нож 
хукри, что покоился в ножнах на его поясе, с силой ударил им между горящих глаз. Ещё и ещё нанося 
удары Чин действовал наугад. Иногда его нож рассекал пустоту, но чаще клинок вбивался в упыря и 
Чин с трудом выдергивал его. Это не могло продолжатся вечно. Чья-то лапа вцепилась в ногу Чина и 
рванув опрокинула его. Острые зубы вцепились в его плечо, руку и обе ноги.
 'Жить, жить..' проносилось в мозгу Чина. Ярость смешалась с чувством отвращения, что он послужит 
едой этим тварям. С утроенной силой он стал отбиваться от упырей. Свободной рукой он ударил по 
тому месту, где должна была быть голова упыря вцепившегося в его руку. Раздался треск и обе руки 
его были свободны. Колотя и отбрыкиваясь, Чин боролся против своих врагов и остановился лишь, 
когда выбился из сил. Но упырей напавших на него уже не было.
Оглядываясь по сторонам и всматриваясь в темноту, Чин больше не видел красных глаз. Достав из 
кармана вторую зажигалку, он усмехнулся. Сам он не курил, но зажигалки ему дали вместо сдачи в 
магазине, а как они пригодились ему!  Осветив вокруг себя, он увидел, что упыри никуда не уходили, 
а валяются рядом искромсанные его клинком. Один из них слабо зашевелился и Чин машинально 
проломил ему голову своим ножом.
 'А ведь когда-то они были людьми...', подумал Чин, увидев дорогой браслет на лапе упыря. Поняв, 
что это была ловушка и никаких денег никто не оставлял, он, пересиливая брезгливость, снял с 
упыря  браслет. 'Хоть какая-то польза' буркнул он, уложив браслет в карман и стал думать, как ему 
выбраться из склепа. Можно было дождаться утра и позвать на помощь, а можно и не привлекать лишнее 
внимание. 
 Чин поднялся по лестнице наверх, присел под плиту, что закрывала вход и уперся в неё плечами, 
поднимая и отодвигая её. Сперва у него крошился камень под ногами, но затем плита поддалась и 
Чин напрягая ноги, отодвинул её. 
Уже светало, когда Чин грязный и окровавленный вылез из склепа, где едва не оборвалась его жизнь.
Его руки покрывали укусы и царапины, он хромал, но глаза его яростно сверкали. Он с облегчением 
заметил что никто его не видит в таком состоянии и прихрамывая зашагал домой. Уже выходя из 
кладбища Чин прошипел: 'ты за это ответишь киянка Сигизмундовна'.