Аннотация: мир сладких грез таит в себе многие страхи...
Наркотическая галлюцинация.
Жил-был на свете один человек. Был этот человек наркоманом. Наркоманом с многолетним стажем. Ему было уже около сорока. Он жил один в крохотной пустой комнатке. Запах немытого тела, гнилой одежды и подгоревшей еды создавал такую отвратительную композицию, что крыс и тех выворачивало наизнанку от вони. Он не работал, хотя и имел очень нужную инженерную специальность. Не было у него друзей. Не было семьи. Никого. Ничего после себя он не оставил и не имел насчет этого никаких последующих планов. Единственное что осталось бы от него после смерти, так это кучка хрупких ломких костей, тело его без ухода и нормального питания высохло, мяса на его костях не хватило бы и одной крысе подкрепиться как следует, пакет с пустыми использованными шприцами и вонь.
Он был абсолютно свободен от всего, что удерживает человека в этом мире. Запертый лишь своим высохшим телом и полусгнившим мозгом. Но стоило ему принять дозу как замок темницы разваливался и его дух, стремительный и резкий взлетал к самым небесам и пускался оттуда в дальние странствия по снам, кошмарам, чужим мирам и измерениям.
Всего один маленький укольчик и наркоман становился грозной хищной птицей, легко парящей в небесах и высматривающей с километровой высоты сладкого зайчика, чтобы камнем, пернатым метеором, ринутся вниз и вонзить в мягкое мясо добычи свои острейшие когти. А потом разорвать вкусное еще живое трепещущее мясо своим кривым как ятаган клювом и пить кровь, есть плоть. А потом насытившись, взлететь вверх, к самим облакам и парить.
Всего один маленький укол и он становился метафизической сущностью. Ангелом ли дьяволом без разницы. Он становился невообразимо красив небесной чистой пасторской кротостью и яростной жестокой адской импозантностью. Он вершил судьбы людей, увлекая их прекраснейшей песней в светлые злачные пажити рая и затаскивая когтистой лапой в вонючую раскаленную клоаку ада. Он останавливал на полпути меч жестокого воина, занесенный над спящим младенцем, открывая тому в душу крохотную лазейку для милосердия, и натравливал друг на друга страны, как бойцовых псов, хохоча, проносясь над убитыми, покрытыми серым пеплом городами.
Всего один маленький укол и он становился древним безумным богом предвечных времен, ненавидящим все живое и разумное. Просыпаясь от многовекового сна-смерти-забытья, вспенивающим своими неисчислимыми тысячами щупалец холодные темные воды Рльеха- мира-океана, населенного несметными ордами его сумасшедших потомков, выродившихся из его грязи и кусков отвалившейся плоти.
Всего один укол и он становился мужчиной, женщиной, ребенком, сказочным зверем, животным, вещью, стихией или еще чем-нибудь этаким. Всего один укол и он вел беседы с великими мыслителями человечества, с гениями и злодеями, с пророками и убийцами. Укол- и он играл в баскетбол с Джорданом, гонял мяч с чокнутым Марадоной и предприимчивым Пеле, дрался с Тайсоном и Балакшиным. Укол- и он пил ароматное рубиновое эльфийское вино и любил наипрекраснейших и наикрасивейших женщин всех времен. Укол- и он дрался на серебряных мечах и стрелял из бластеров. Укол- и он становился неприступной каменной скалой или расползался утренним туманом.
И вот однажды он принял дозу и блаженно замер в ожидании глюков и наконец-таки погрузился в долгожданные ядовитые наркотические сны. И привиделось ему на этот раз вот что.
Едет он на автобусе домой. Одет просто, но опрятно. Пахнет крепким мужским одеколоном, рабочим потом и свежими опилками. В мышцах приятная щекочущая усталость от хорошо проделанной работы. Сам он, весом под восемьдесят килограмм здоровый сильный розовощекий загорелый мужчина, а не тридцатипятикилограммовый, похожий на, обтянутый бледной паршивой кожей, скелет, наркоман. Он испытывает радость от предвкушения встречи с семьей и приятного отдыха. Выходит на нужной остановке и идет домой. Подходит ко ухоженному двору с уютным частным двухэтажным домиком. Открывает калитку и к нему с радостным перелаем бегут собаки. Приветливо тыкаются в него носами и бешено юлят хвостами. Он гладит их по головам и чешет за ушами, а потом входит в дом. В доме светло и тепло. Пахнет вкусной домашней едой, чистотой и деревом. Слышен бубнеж телевизора, музыка, голоса детей. Раздается голос жены и радостный крик восьмилетней дочки. В прихожую вбегает маленькая девочка со смешными косичками и прыгает на грудь отцу. Он ловит ее, поднимает, смеется и подбрасывает в воздух. Дочка весело хохочет и без умолку рассказывает, что они сегодня делали в школе, какие оценки она получила и какой стишок выучила. Из своей комнаты выходит сын, заканчивающий школу долговязый, выше отца уже на полголовы, юноша и подойдя к нему полный собственного достоинства серьезно жмет руку отцу. Он раздевается и дочка за руку тянет его в кухню. Телевизор выдает мультяшные звуки и девочка напевая песенку, явно из мультика, тут же убегает в зал. Сын улыбается, сказав что участвовал в олимпиаде и получил третье место и выслушав хвалу отца, тоже идет в зал, наверное смотреть мультики. Он заходит в кухню. Там его встречает жена. Она немножко располнела и став матерью двух детей стала еще женственней и красивее. Это была его юношеская любовь. Только в реальности у него не хватило духу признаться ей в своих чувствах. А здесь она была его женой, с которой он жил и все еще любил больше самой жизни уже двадцать лет. Они обнимаются и украдкой от детей целуются. Потом он садится за стол и слушает как она рассказывает о делах, простых житейских семейных делах. И ему хорошо...
Наркоман проснулся и вырвался из химических лап ядовитых грез. Почти полностью сгнивший мозг осмыслил увиденное и падший человек начал хрипеть. Горячие горькие слезы хлынули из его высохших загноившихся глаз, лишая высушенное до последней стадии обезвоживания тело последних драгоценных капель влаги. Наркоман плакал. Плакал он, почти позабывший все человеческие чувства, кроме самых примитивных, очень неумело и не по-мужски, когда по сухим щекам скатываются скупые слезинки. Слезы так и текли из него. Никакие фантастические мистические химические сны о богах и демонах, о звездных войнах, эльфийских принцессах и могучих драконах не выбивали из полумертвого тела и тысячной доли той эмоции, что тогда изливалась из него могучей рекой. Все это могло быть на самом деле. Через некоторое время наркоман успокоился. Все таки он довольно сильно пал, чтоб испытывать такие сильные чувства и так долго. Но в его тухлую душу закрался страх, перед повторением галлюцинации. Если он увидит еще один такой глюк, то с ним случиться что-то хуже смерти и невыносимой боли. Смерти наркоман не боялся, хотя и не искал ее, да и боль его организм чувствовал не так остро, будучи практически полумертвым. Страх перед видениями той неполучившейся, но такой реальной жизни заставил наркомана отказаться от очередной дозы. Боль, невероятная боль рвала его тело. Тело требовало очередной дозы и ломило себя в беззвучной истерике. Но боль, перенасытив тело сверх всякой меры, скоро прекратилась и наркоман исчез из нашего мира. Человек упокоился и его свободный дух, стремительный и резкий навсегда покинул темницу гнилой плоти. От наркомана осталась кучка хрупких ломких костей, с высохшим мясом, которого не хватило бы и одной крысе подкрепиться как следует, на них, пакет с пустыми использованными шприцами и, как ни странно, запах свежих опилок.