Стадник Оксана Олеговна : другие произведения.

Дерево без кроны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сар - древний город, всего навидавшийся, всякое переживший. И когда фанатично боготворящие его жители скандируют "Жизнь за Сар! Кровь за Сар!" - им совсем не обязательно, чтобы эта кровь лилась добровольно. Но когда по старой традиции ему пытаются пожертвовать очередную девушку, что-то идёт не так: Сар сохраняет ей жизнь и берет "на службу". Теперь её ждут путешествия по истории города, угроза сумасшествия и много-много призраков, нуждающихся в избавлении. Что она сама об этом думает, никого не волнует.

   1.
   "Не болтай с мертвецами", - сказала мне как-то бабка Магда, доверительно заглядывая в глаза.
   Не помню, чтоб когда-нибудь прежде мы с ней разговаривали. Она всегда носила с собой облезлое чучело своего кота, вплетала в волосы уродливые бумажные цветы и пахла прокисшим молоком. Бабка Магда была сумасшедшей, это все знали.
   Поэтому, когда она вдруг схватила меня на улице за плечо, я испугалась.
   - Не болтай с мертвецами. Пока не успокоятся, не болтай. Их это только злит, - шептала она, пихая мне в руку один из своих мятых цветков.
   В десять лет дети готовы поверить во многое, даже в то, что от разговоров с мертвецами есть какой-то прок. В иных обстоятельствах я бы, возможно, с удовольствием обсудила что-то такое, вот только в тот момент единственное, чего мне хотелось, это вырваться и сбежать от ненормальной старухи.
   Так я и сделала.
   Очень недальновидно с моей стороны. Двенадцать лет спустя я жалела, что не расспросила Магду подробнее.
  

***

   День, изменивший мою жизнь, начинался обыденно -- с унылой и скучной ссоры.
   Одетта Верден, дочка нашего градоправителя, а по совместительству мой извечный враг, лучилась самодовольством.
   - Видела? - продемонстрировала она расшитые янтарными бусинами сапожки, раздражающе ухмыляясь.
   Недосказанное "тебе о таких и не мечтать" красноречиво повисло в воздухе. Меня всегда поражала убежденность Одетты, что мне не наплевать на ее цацки.
   Чем она каждое утро занималась в городской управе, оставалось для меня загадкой. Я-то помогала отцу, служившему здесь писарем: заправляла чернильницы, чистила перья, носила туда-сюда всякие бумаги. Одетта же не работала ни дня в своей жизни. Полагаю, есть шанс, что она приходила только ради того, чтоб меня позлить. Вот и в этот раз мы с ней столкнулись на крыльце здания, прямо под бронзовой табличкой "Управа города Вельм".
   - Сорочье гнездо ограбила? - вздохнула я, без особого интереса оглядывая ее обновку.
   Сапоги были красивые, даже очень. Однако признаваться в этом вслух я не собиралась.
   - Да что бы ты понимала! - Одетта одарила меня жалостным взглядом. - У бедняков совершенно нет вкуса. Ну еще бы: половой тряпкой наготу прикрыть уже за счастье.
   Мой отец получал хорошее жалование, так что наша семья жила в достатке. Тем не менее, одно платье Одетты стоило как весь мой гардероб, с этим не поспоришь. Ну и что? Крепкие надежные ботинки и практичная удобная одежда устраивали меня куда больше ее расфуфыренных нарядов.
   - О да, у сорок, зато, он есть, - я поправила сползавшую с плеча сумку с документами. - Обмажься уже смолой и вываляйся в перьях. Доведи подражание им до абсурда.
   Я уж и не помнила, с чего началась наша вражда. Одетта, скорее всего, тоже. Однако это совершенно не мешало нам портить друг другу кровь при каждом удобном случае. Мы обе не скупились на шпильки и оскорбления, однако была одна тема, которой мы никогда не касались в своих нападках - внешность.
   По нелепой шутке природы мы были пугающе похожи: глаза, носы, волосы, форма бровей и подбородка, рост и телосложение - всё в нас было почти одинаковым. Лет этак в восемь я наврала Одетте, что мы с ней сестры-близнецы, просто ее мои "нищие" родители младенцем продали бездетному градоправителю, чтобы не умереть с голода.
   Она убежала в истерике, однако спустя пару недель, торжествуя, явилась ко мне со своей версией истории. Согласно ей, прадед Одетты был ужасным бабником, чьих любовниц перестала считать даже его супруга. Скорее всего, какая-то из моих прабабок входила в их число, о чем никто не подозревал до самого моего рождения. И "моё лицо является свидетельством тайного греха этой падшей женщины". Да, это почти дословная цитата. Ненавижу эту стерву.
   Уж не знаю, у кого язык повернулся рассказать восьмилетней девочке грязные подробности личной жизни ее прадедушки. Мне это даже не особенно интересно. А вот в саму эту историю я была склонна верить: она многое объясняла. И нашу схожесть, и то, что мой отец вдруг получил хорошую должность в управе, и даже тот факт, что градоправитель ни разу не пытался меня наказать за все наши склоки с его обожаемой дочерью.
   Кровь. В нашем мире ей придается огромное значение. И если в жилах моей семьи тоже течет кровь Верденов, с этим нельзя не считаться. Правда, это всё-таки делает нас с Одеттой сестрами, хоть и троюродными. Ужас-то какой.
   Так что все издевательства над внешностью друг друга у нас были под негласным запретом: мы обе слишком горды, чтобы плевать в зеркало.
   Как самая умная из нас двоих, я ничего не стала в себе менять, прекрасно зная, что Одетта приложит все возможные усилия, чтоб уменьшить наше с ней сходство. Она осветляла волосы отваром ромашки, стригла их и завивала на бумагу - меня вполне устраивал наш натуральный пшеничный цвет и длина "что выросло, то выросло". Она старательно худела, придерживаясь жестких диет, я - любила покушать. О, ирония жизни - на телосложении нас обеих это почти никак не сказывалось. Одетта запудривала веснушки и ярко красилась, я же себя всем этим не утруждала. Надо сказать, определенных успехов она достигла. Во всяком случае, люди при виде нас перестали удивленно качать головами и шептать друг другу: "Посмотри, как похожи!"
   Вот и сейчас Одетта стояла передо мной напомаженная и нарумяненная, модно причесанная и разодетая в пух и прах. Если подумать, степень ее пух-и-прахости в этот раз превышала свое обычное значение. Сегодня какой-то праздник? Да, вроде, нет.
   - Чего вырядилась-то? - зачем-то спросила я, бросая быстрый взгляд на башенные часы, размеренно тикавшие у нас над головами: мне еще нужно было разнести бумаги по нескольким местам, я немного торопилась.
   - Делегация приезжает. Из Сара, - на удивление нормально ответила Одетта. А затем испортила впечатление, добавив: - И угадай, Дана Рэй, кто из нас двоих будет присутствовать на приеме, а кто нет? - она торжествующе сверкнула серыми, совсем как у меня, глазами и самодовольно улыбнулась.
   Я этот последний выпад проигнорировала. Делегация? Из Сара?! Ну ничего себе!
   Сар - не просто город. Для нас он что-то вроде центра мироздания. Или солнца - огромного, древнего и сияющего на нас ничтожных откуда-то с высоты своего величия. Ну и, раз уж я всё равно начала подбирать эпитеты, еще и паука. Большого старого паука, который сидит в центре паутины, провисшей под весом его туши.
   В этом случае наш Вельм - одна из прилипших мух.
   Он подчиняется Сару наряду с парой десятков других городов. Тот может смещать и назначать их правителей, требовать военную помощь, отдавать приказы и вмешиваться... Кажется, ничего не давая взамен: ни разу не слышала, чтоб оттуда когда-нибудь приходила подмога, чтоб Сар для кого-либо хоть что-то делал. Справедливости ради стоит сказать, что он этими своими правами пользуется очень редко, обычно в дела малых городов не влезая. Даже дань с них берет нерегулярно. Мы предоставлены сами себе.
   Каждый, кого я знаю, мечтает хоть раз побывать в Саре. Но никто в путь не спешит: всем известно, что чужаков там не жалуют. Его жители кажутся нам чуть больше, чем просто людьми. Чем-то вроде избранников судьбы. Они редко появляются в наших краях - возможно, не считают что-либо за пределами родного города стоящим внимания. Их на нем помешательство в разы превосходит наше. "Жизнь за Сар. Кровь за Сар" и всё в таком духе. Эту фразу можно встретить даже здесь - она написана под потолком зала городского совета в нашей управе. Угадайте, выходцами откуда Вельм был основан. Мне кажется, те так никогда и не привыкли к мысли, что отныне их действия и чаяния должны быть направлены уже на его развитие, до самой смерти оставаясь преданными лишь своей родине. Я слышала, сарцы не верят в богов - они молятся своему городу.
   Прибытие делегации из Сара было большим событием.
   Одетта, убедившись, что сумела меня поразить, довольно хмыкнула, развернулась и едва ли не побежала в сторону своего дома - судя по всему, она действительно приходила лишь для того, чтоб мне это сказать.
   На часах была четверть десятого. Снова поправив сумку на плече, я тоже заторопилась по делам, на ходу обдумывая новость.
   Ближе к обеду я уже было решила, что Одетта мне наврала: казалось, никто в городе не знал о предстоящем визите. Люди спокойно занимались своими делами и болтали о чем угодно, только не о сарских посланниках - я специально прислушивалась. Однако прежде чем я успела окончательно увериться в своем предположении, на площадь перед управой выбежал раскрасневшийся растрепанный мужик.
   - У наших ворот чья-то армия! Армия! - вопил он, тяжело дыша.
   Я как раз возвращалась из ближайшей пекарни с сырной булкой, потому смогла посмотреть его довольно эффектное появление из первого ряда.
   - Что, нападает? - испуганно уточнил кто-то из тут же собравшихся вокруг мужика людей.
   - Да нет, - куда спокойней ответил тот, утирая рукавом рубашки вспотевший лоб. - Просто стоит.
   Толпа немного расслабилась.
   - А чего орешь тогда? - поинтересовались у вестника без особого дружелюбия в голосе.
   - Ну, просто... - тот неуверенно пожал плечами. - Вдруг кому интересно.
   Мне было интересно. Я пошла смотреть.
   На городской стене нас таких интересовавшихся набралось предостаточно. Оперевшись локтями о нагретый камень, я жевала свою булку и разглядывала выстроившихся у наших ворот солдат.
   Признаюсь сразу - я ничего не понимаю во всяких военных делах, не разбираюсь в мундирах, вооружении и всем таком прочем. О наших гостях я могу сказать лишь то, что выглядели они... щеголевато, пожалуй. Стояли навытяжку, ровными рядами, неподвижно, глядя строго перед собой и не обращая на нас ни малейшего внимания. Их копья выглядели слишком нарядными для боевых: с оснований наконечников свисали пучки лент с белыми перьями на концах. Бежевые одежды воинов сияли чистотой, словно те в них не добирались сюда маршем, а надели лишь за ближайшим холмом.
   А еще по мне так маловато их было для армии.
   - Какая же это армия? - разочаровано ворчал рядом со мной бровастый старик, подтверждая мои мысли. - Обычный полк. Тоже мне, армию нашли.
   - Дед, знаешь, кто это? - спросила я, предлагая ему кусок булки.
   - Сарцы, кому ж еще быть? - протянул он, благосклонно принимая угощение. - В парадном облачении.
   Одетта всё-таки не врала.
  
   Спустя пару часов она заявилась ко мне снова. Как бы лучше всего описать ее в тот момент, когда она ворвалась в зал городского совета, где я как раз прибиралась после очередного заседания... Ополоумевшая?
   - Меня забирают в Сар! - прокричала Одетта, едва не подпрыгивая на бегу от избытка чувств. - Завтра утром я уезжаю!
   Я дернулась от неожиданности и выронила стопку оставшихся после заседания бумаг. Каляки-маляки скучавших на нем членов совета и их осмысленные записи шлепнулись на пол и с тихим шелестом скользнули в разные стороны. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся Одетта остановилась возле меня и, счастливо улыбаясь, действительно принялась восторженно прыгать на месте.
   - Завидуешь, да? Завидуешь? - восклицала она, топча разбросанные черновики. В зале никого, кроме нас, не было, поэтому сдерживать эмоции она не собиралась. - Я сама себе завидую! - Одетта зажала рот ладонями и, зажмурившись, издала триумфальный писк.
   Я хотела сказать что-нибудь едкое о ее ребяческом поведении, однако не успела и рта раскрыть, как она продолжила:
   - Этот человек та-а-ак внимательно на меня смотрел! - взахлеб говорила она, пританцовывая - видимо, стоять спокойно в этот момент было выше ее сил. - Та-а-ак смотрел! Как же его звали? Главный в делегации... Камея с деревом на шее... Не имеет значения! Он сказал, что меня выдадут замуж за кого-то очень важного! "Госпожа Верден, вам выпала огромная честь..." - процитировала кого-то Одетта, изменив голос и попытавшись придать лицу суровое выражение. И тут же снова перешла на свой восторженный писк: - Я буду править всем Саром! Слышишь? Всем Саром!
   Я стояла как громом пораженная посреди разлетевшихся бумаг и не знала, что сказать. История Одетты не укладывалась в голове и казалась бессмыслицей.
   - У них что, свои невесты кончились, раз они по окрестным городам побираться пошли? - растерянно выдавила я, наконец.
   Одетта, разом успокоившись, пронзила меня порицающим взглядом.
   - Завидуй молча, Дана Рэй! - пропела она, издевательски грозя пальцем. - Завидуй молча!
   - Я не завидую, - отозвалась я, впервые задумываясь о том, что бумаги с пола стоило бы поднять.
   - Ну да, ну да, - снисходительно улыбнулась Одетта. - А то я не знаю, что ты бы всё на свете отдала ради того, чтоб оказаться на моем месте.
   Скорчив соболезнующую гримасу, она картинно развернулась, каблуком порвав чей-то невезучий черновик, и величественно зашагала к дверям.
   - Жених окажется старым и беззубым, вот увидишь, - посулила я, глядя в ее удаляющуюся спину.
   Мне вдруг подумалось, что, возможно, я вижу эту самодовольную стерву в последний раз. От этой мысли почему-то стало немного грустно.
   Не оборачиваясь, Одетта показала мне средний палец. И кто только научил благородную леди столь вульгарным жестам? Ах, да. Это же была я.
  

***

   После этого разговора работа у меня не клеилась: никак не получалось на ней сосредоточиться. В рассеянности я проливала чернила и врезалась в мебель, забывала поручения и не слышала окликов: рассказ Одетты меня слишком потряс. К счастью, все в управе были сами не свои из-за появления сарцев под нашими стенами, все отвлекались, болтали и бегали смотреть на "гостей города", так что я не сильно выделялась на общем фоне.
   Я уже собиралась идти домой, как вдруг выяснилось, что к следующему утру срочно требовалась куча каких-то дурацких табличек. И почему-то это было объявлено моей личной проблемой. Подобные вещи никак не входили в мои служебные обязанности, да и торчать тут до ночи у меня не возникало ни малейшего желания, однако я всё-таки нехотя согласилась. Преимущественно из-за торжественно обещанной мне прибавки к жалованию.
   Солнце почти зашло за горизонт, раскрасив небо в оранжевый и красный, а я всё сидела в опустевшем здании, уныло разлиновывая листочек за листочком при свете одинокой свечи. Появление секретаря градоправителя, пришедшего сообщить, что тот желает со мной поговорить, меня здорово удивило: они-то чего домой не шли?
   Наше общение с Седриком Верденом, главой Вельма, прежде ограничивалось лишь вежливыми приветствиями с моей стороны и его короткими кивками мне в ответ. Для меня он в первую очередь был человеком, который "однажды точно вышибет отца с работы, если я не уймусь" - как всегда говорила мама, не выходившая из состояния ужаса от моих с Одеттой отношений. Так что я здорово волновалась, стуча в дверь его кабинета: не могла себе представить, для чего могла ему понадобиться. Не дождавшись ответа, осторожно заглянула.
   Градоправитель сидел за своим столом, какой-то потерянный и осунувшийся, словно выпавший из реальности. Обычно аккуратно прилизанные волосы были растрепаны, ворот рубашки расстегнут. В мутном желтом свете горевшего канделябра лицо лорда Седрика казалось восковым.
   - Дана, - встрепенулся он при виде меня. - Проходи, проходи.
   - Господин градоправитель, - сделала я положенный реверанс. - Вы хотели меня видеть?
   Мой взгляд невольно зацепился за расставленные на столе блюда. Экзотические фрукты, всякие деликатесы, какие-то вычурные пироженки -- мама дорогая, обычный вечерний перекус нашего градоправителя затмевал своей роскошью самые торжественные трапезы моей семьи. Когда я обедала? Вечность назад. Желудок предательски застонал.
   От лорда Седрика это не укрылось.
   - Ты ешь, - спохватился он, видимо, опасаясь, что я закапаю слюной дорогой паркет. - Ешь.
   Суетливо принялся передвигать тарелки в мою сторону. Мне полагалось вежливо отказаться - виданное ли дело объедать градоправителя? - однако искушение было слишком велико. Застенчиво буркнув что-то благодарственное, я присела на край стула для посетителей и взяла с ближайшей тарелки самый невзрачный из маленьких бутербродиков.
   - Прости, я оставил тебя без ужина, - лорд Седрик устало потер глаза. - Просто эти бумаги мне завтра так нужны... Внеплановое заседание коллегии... Сообщили в последний момент... - он тяжело вздохнул и зажмурился.
   Его голос звучал нервно и немного неестественно. Я, стараясь жевать медленно и с достоинством, понимающе кивнула. Поколебавшись лишь мгновение, потянулась за тарталеткой с икрой.
   - Отец твой хоть здесь? Тебя ждет? - градоправитель посмотрел на меня тяжелым взглядом.
   Я отрицательно замотала головой.
   - Нет, дома уже.
   Мой собеседник замолчал. Он сидел неподвижно, сцепив перед лицом руки и погрузившись в свои явно невеселые мысли. Я по-прежнему не понимала, зачем ему понадобилась. Пауза затягивалась. Всё было очень странно и подозрительно.
   - Одетта мне сказала, что уезжает в Сар, - дожевав второе пирожное, сообщила я, чтоб разрушить угнетавшую меня тишину.
   Количество съеденных мной угощений становилось уже неприличным.
   - Да, вы всегда были хорошими подругами, - отозвался градоправитель, морщась, словно от боли.
   Я недоверчиво на него покосилась: ну и странные же у него представления о дружбе.
   - Как ты, наверное, знаешь, род Верден некогда прибыл сюда из Сара. Моему деду очень хотелось править каким-нибудь городом, и его прошение, к сожалению, было удовлетворено. Так он приехал в Вельм... - вдруг оживившись, лорд Седрик принялся суетливо перебирать предметы на столе, двигать стопки документов. - Вот, взгляни, - не глядя мне в глаза, протянул он какую-то пожелтевшую от времени бумагу.
   Я отряхнула руки от крошек и послушно ее взяла.
   Короткий текст и две восковые печати внизу страницы: одна с верденовским гербовым петухом - такой же украшал перстень моего собеседника - вторая с пустыми песочными часами, эмблемой Сара.
   "Я, Вэйн Верден, получаю во владение город Вельм. Взамен клянусь своей кровью..." - чтоб разобрать кудрявый почерк при тусклом свечном свете, приходилось здорово напрягать зрение. Блеклые бурые чернила дела не упрощали.
   - Как видишь, написано его кровью.
   Я, едва ли не носом водившая по строчкам, на миг замерла. Брезгливо отодвинула старый документ от лица. Вопросительно посмотрела на собеседника.
   - Привезли наши сегодняшние гости, - тот явно нервничал: кусал губы, сжимал кулаки, не сводил с бумаги в моих руках странного взгляда. - Как оказалось, наш род кое-чем обязан Сару, и Одетте придется этот долг выплачивать.
   Мне не понравилось, как прозвучала последняя фраза. Я вернулась к чтению, чтобы узнать, что именно поклялся сделать Вэйн Верден.
   "... по требованию Сабарета отдать одного своего потомка в полную собственность вечного города Сар, какое бы служение тот ему ни уготовил".
   Ситуация нравилась мне всё меньше и меньше. Похоже, эта размалеванная дуреха не поняла, во что вляпалась, иначе бы так не радовалась.
   Клятвы на крови нерушимы, они накладываются на весь род и передаются из поколения в поколение, покуда не будут исполнены. Одетте не отвертеться - она теперь собственность Города Городов. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду за нее переживать.
   Я снова проглядывала текст в надежде найти хоть какую-нибудь лазейку, когда посередине страницы начал проявляться рисунок цветка.
   - Что значат эти узоры? - спросила я, недоуменно наблюдая за тем, как из глубины бумаги один за другим всплывали листочки, бутоны и стебельки.
   Подавила зевок.
   - Просто особенность таких документов. Ничего важного, - интонация градоправителя показалась мне странной, но я тогда не придала этому значения. - Что ж ты не ешь? Наверняка ведь голодная, - засуетился вдруг лорд Седрик, резко меняя тему. - Ты меня не смущайся, я же сам тебя угощаю. Вот, гляди, какое пирожное красивое, прямо на тебя смотрит. Сейчас быстренько с делами разберемся, и я тебя отпущу. Поздно уже, ты спать хочешь...
   - Я еще не закончила таблички, - снова зевнула я, послушно принимая расхваленную пироженку.
   Глаза и правда слипались.
   - Ну и ничего страшного, - отмахнулся градоправитель, словно не ему несколько минут назад они были нужны позарез. - С утра доделаешь.
   Он говорил что-то еще, сбивчиво и оживленно. Снова дрожащими руками перебирал бумаги и двигал чернильницу. Ерзал на стуле и нервно проводил ладонью по волосам. Я плохо помню этот момент: голова тяжелела и клонилась к столу, веки опускались. Голос лорда Седрика доносился словно из-под толщи воды и звучал всё тише и неразборчивей, его виноватое лицо плыло у меня перед глазами.
   Тихо шлёпнулось на пол выпавшее из моей руки пирожное. Я заснула.
  

***

   Кровать мерно покачивалась, словно лодка на волнах. Осознание, что это ненормально, пришло не сразу. Я нахмурилась и разлепила глаза, недоуменно скользнула взглядом по сторонам. Увидела незнакомого мужчину, спокойно сидевшего напротив.
   Растерянность сменилась страхом и немножко злостью: кто это еще такой и что он делает в моей спальне?! Их почти тут же догнало осознание, что это как раз таки совсем не моя спальня - скорее, какой-то шкаф или плетеный короб.
   Остатки сна слетели в одно мгновение. Я резко села, испуганно огляделась.
   Окон здесь не было. Свет проникал сквозь резные деревянные решетки, заменявшие собой стены. На случай, если от него захочется укрыться, по углам висели перехваченные кольцами плотные шторы. Подо мной лежало красивое и явно очень дорогое покрывало, шелковое с вытканным рисунком. Жесткое ложе оно особо не смягчало, лишь служило его украшением. Незнакомец, еще не старый, но уже лысеющий мужчина в свободных коричневых одеждах, сидел на точно таком же. На мои панические метания он смотрел равнодушно.
   Я уже было открыла рот, чтобы задать самые важные в тот момент вопросы: "Где я?", "Кто вы?" и "Что происходит?" - но тут случайно посмотрела вниз, на свои ноги. На них были сапоги Одетты. Те самые, с бусинами.
   Холодея от внезапной догадки, я потянулась к своим волосам. Нащупала короткие по моим меркам локоны - меня постригли и завили. Провела ладонью по губам - на коже осталась красная полоса помады.
   Бросившись к решетке, я прижалась к ней лицом и посмотрела наружу.
   Паланкин, вот что это было. Я ехала в паланкине. Раньше я видела их лишь на картинках и была уверена, что ими давным-давно перестали пользоваться. Его несли на плечах восемь крепких мужчин, одетых в тот же оттенок коричневого, что и мой спутник.
   Сквозь деревянное кружево решетки хорошо просматривались маршировавшие рядом шеренги сарских воинов. Наконечники их копий поблескивали на уровне моих глаз.
   Раскинувшаяся вокруг пустынная равнина на горизонте переходила в поросшие лесом холмы. Я не знала этой местности - никогда прежде не покидала пределов Вельма.
   Сразу всё понимая, я в ужасе посмотрела на сидевшего напротив мужчину. Заметила у него на груди агатовую камею с изображением раскидистого дерева.
   - Я не Одетта. Вас обманули, - беспомощно пробормотала я, стискивая подол платья. Тоже принадлежавшего не мне.
   Мой спутник ничего не сказал.
   - Послушайте, я всё могу объяснить, - из-за дрожавшего голоса это, наверное, звучало не очень убедительно. - Мы с Одеттой похожи. Но я не она. Присмотритесь, у нее волосы светлее моих. Немножко. И она стройнее меня. Чуть-чуть, - по моей щеке скользнула слеза. Я понимала, что незнакомец вряд ли способен разглядеть эти отличия.
   Да, еще недавно мне хотелось как-то помочь Одетте, но не таким же образом! Какой же вы мерзавец, лорд Седрик! Какой же вы подлец! Интересно, как вы объяснили родителям моё исчезновение? Сделали вид, что ничего не знаете?
   Мужчина, не меняя выражения лица, неспешно протянул руку к лежавшей возле него сумке, извлек оттуда кожаную папку, открыл.
   - Меня усыпили и подсунули вам вместо нее, - я сразу узнала вынутый им документ - это была расписка Вэйна Вердена. Только теперь на ней появилась еще одна печать, тоже с гербом Сара. "Долг уплачен", - прочитала я рядом с ней. - Мой отец - обычный писарь в городской управе...
   Так и не пожелавший представиться молчаливый спутник вдруг крепко схватил меня за запястье, игнорируя сопротивление, подтащил к себе и бесцеремонно прижал мою ладонь к старой бумаге. Спустя некоторое время на ней появились уже знакомые мне цветы.
   Мужчина отпустил мою руку. Равнодушно закрыл папку с распиской, убрал ее обратно в сумку.
   Я отпрянула, вжалась спиной в стенку паланкина, испуганно замерла. Спутник, казалось, снова потерял ко мне какой-либо интерес.
   - Что означает этот рисунок? - напряженно спросила я, убедившись, что незнакомец больше не собирался меня трогать.
   - Что кровь вашего прадеда признала вашу, госпожа Одетта, - впервые соизволил подать голос тот. - Всего лишь это.
   Так я узнала, что моя прабабушка действительно крутила шуры-муры с Вэйном Верденом. Право слово, лучше бы она была верной женой и не зарилась на блудливых градоправителей. Я хотела рассказать своему спутнику эту старую семейную историю, но не стала: поняла, что он всё равно не развернет шествие назад в Вельм, чтобы проверить мои ничем не подтвержденные слова.
   Передо мной стоял выбор: смириться в надежде, что жених окажется хорошим человеком, или попытаться сбежать. Я остановилась на первом варианте: даже если б мне удалось скрыться от целого полка вооруженных людей, выжить в чистом поле я бы не смогла.
   Мужчина, чье имя я по-прежнему не знала, больше со мной не разговаривал, на вопросы не отвечал. Словно я была вещью. Хотя, наверное, именно ей я для него и являлась.
   Мысль, что всю дорогу до Сара, многие и многие дни, придется провести в крошечном паланкине наедине с этим неприятным человеком, почти ужасала. К моему облегчению спустя всего несколько часов мы вышли к реке и погрузились на дожидавшиеся нас лодки. Там меня хотя бы заперли в отдельной каюте, комфортной и роскошно обставленной, но с маленькими-маленькими окошечками, исключавшими побег. Возле нее постоянно дежурил кто-нибудь из носильщиков паланкина, высоких, мускулистых и неразговорчивых. По первому моему слову они приносили фрукты, еду, вино или воду для умывания, взбивали подушки и переставляли сундук с одеждой (скотина-градоправитель хотя бы не оставил меня без сменного белья). Особенно я налегала на вино - хотелось забыться.
   Надеюсь, моему жениху, кем бы он ни был, нравились пьяные женщины. Хотя, с учетом того, что лорд Седрик был готов на что угодно, лишь бы оградить Одетту от брака с ним, возможно, разумней было бы ему как раз таки не понравиться.
  

***

   Прибытие в Сар я запомнила плохо: к этому моменту была уже невменяемой от количества поглощенной с непривычки выпивки. Кажется, в какой-то момент меня снова засунули в паланкин. Я лежала на скользком шелковом покрывале и страдала похмельем, а мой спутник, которого, как я узнала из чужих разговоров, звали хранитель Мэйс, снова сидел напротив и излучал презрение. Затем кто-то взял меня на руки и внес в большой дом. Встречавшиеся нам на пути люди расступались, давая дорогу, тихо ахали и благоговейно перешептывались. Потом меня оставили одну, и я долго спала.
   Вот так бездарно и позорно прошло мое знакомство с Городом Городов.
  
   Когда я проснулась, была середина дня. Солнечный свет немилосердно бил по глазам сквозь оконную решетку, в этот раз уже кованную. Прячась от него, я укрылась одеялом с головой. Шелковые простыни холодили кожу и пахли лавандой. Мне было дурно, хотелось пить.
   - О, госпожа Одетта! - услышала я незнакомый, раздражающе бодрый мужской голос. - Вы, наконец, пробудились!
   Немного приподняв край одеяла, я выглянула из своего укрытия.
   В кресле у окна с книгой в руках сидел молодой парень лет двадцати двух на вид. Вполне симпатичный, хоть и стриженный под горшок: кареглазый, темноволосый, с ямочками на щеках. Судя по уже знакомой мне коричневой расцветке одежд, принадлежал он к той же группе, что и хранитель Мэйс. Правда, ткани на его наряд ушло раза в два, а то и три меньше: никаких тебе широких рукавов до колен, никаких мантий, или как там назывался его подпоясанный балахон, - лишь узкие бриджи да длинная посаженная по фигуре безрукавка с воротником-стойкой. Костюм довершали кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Вероятно, в иерархии этих любителей коричневого он находился значительно ниже моего молчаливого спутника, где-то рядом с носильщиками паланкина.
   Парень доброжелательно улыбался - я угрюмо смотрела в ответ.
   - Меня зовут Ледо, я буду вашим другом. Если вам чего-нибудь захочется, сразу говорите мне. Но, предупрежу сразу, вина вы больше не получите - хранитель Мэйс очень ясно выразился на этот счет. У вас есть какие-нибудь вопросы?
   Я обдумала услышанное. Ничего не сказав, снова спряталась под одеяло и закрыла глаза: на хорошие манеры не было ни сил, ни желания.
  
   Оказалось, Ледо тоже был собственностью Сара - мы разговорились, когда я окончательно пришла в себя. Правда, в отличие от меня, он был этому рад: его определили в Сабарет. Так назывался этот клуб любителей коричневых одежд, суливший своим членам статус и всеобщее уважение.
   - Ну, наша задача - служение городу, - объяснял он, подбрасывая в ладони яблоко. - Мы слушаем его волю, исполняем ее. Следим за соблюдением традиций, обеспечиваем неразрывную связь поколений. В общем, делаем всё, чтоб он был счастлив и нами доволен.
   Я, сидя в кресле за низким кривоногим столиком, ела тыквенный суп и мрачно всё это слушала. Ледо говорил о Саре как о живом существе. Это нервировало.
   Из зарешеченного окна моей комнаты открывался неплохой вид на город. Сар впечатлял, хоть и не казался мне особенно красивым - ему, на мой взгляд, не хватало свежести и цвета. Грязная белизна старого мрамора, куда ни глянь: им мостили улицы, из него строили особняки и дворцы, вырезали статуи и барельефы. Много камня и почти никакой растительности, если не считать разбитый на одной из соседних крыш сад. Город Городов был помпезным, торжественным и застывшим. Как склеп.
   Возможно, в других районах он выглядел иначе. Я же теперь жила в самом центре Сара - Агатовом дворце, резиденции Сабарета.
   Завивка давным-давно сошла с моих волос, косметика смылась. Градоправителю хватило ума отправить со мной не только глупые платья Одетты, но и мою собственную одежду, в которой я тогда вошла к нему в кабинет. В льняной зеленой юбке и свободной клетчатой рубахе я чувствовала себя куда лучше, чем в тесных кружевах, - даже почти привыкла к тому, что моя комната отпиралась лишь для того, чтоб пропустить Ледо, а за дверью дежурила охрана.
   - Итак, зачем вам я? - стоило разобраться с этим вопросом как можно скорее.
   Хранитель Мэйс так мне на него и не ответил. Мой новый "друг" определенно был куда разговорчивей.
   В очередной раз поймав подброшенное яблоко, он с хрустом впился в него зубами и оценивающе на меня посмотрел.
   - Ну как же, госпожа Одетта, - невнятно пробурчал Ледо с набитым ртом. - Прямо сейчас вы самый важный человек во всем городе. Ведь вам выпала такая честь - стать невестой самого Сара.
   Я замерла, пытаясь осмыслить последнюю фразу. Очень хотелось верить, значила она не то, что мне подумалось.
   - Поясни, - напряглась я, покрываясь испариной.
   - Смотрите, - Ледо прислонился спиной к стене и вальяжно закинул ногу на ногу. - Иногда Сар дает нам знать, что ему одиноко. Тогда Сабарет выбирает ему очередную невесту и устраивает свадьбу. Большое событие для всего города.
   - Очередную? А куда девается предыдущая? - с замиранием сердца уточнила я.
   Ледо рассеянно грыз свое яблоко и делал вид, что вопроса не слышал. Я всё поняла.
   Как-то читала, что в одном из малых городов раньше поклонялись духу реки. Во времена засух ему тоже преподносили невест - девушек наряжали и топили.
   А что сделают со мной? Закатают в фундамент?
   Ложка выпала из моей руки. Звякнув об стол, заляпала скатерть оранжевым бульоном. Я сидела, словно оглушенная, и чувствовала, как мои разом похолодевшие внутренности завязываются в узел. В ушах стучала кровь, стало трудно дышать.
   - Как... вы меня убьете?
   Голос слушался плохо, губы немели.
   - Ну что вы! Мы не станем вас убивать! - Ледо всплеснул руками так, словно услышал что-то обидное. - Сар сам вас заберет. Наша задача - лишь устроить вашу встречу, госпожа Одетта.
   - Раз уж это такая честь, а мы с тобой друзья не разлей вода, может быть, пойдешь вместо меня? - прорычала я, стискивая зубы. - Платье тебе одолжу.
   Нарочито пренебрежительное отношение Ледо к моей судьбе выводило меня из себя. То, как он постоянно называл меня "госпожой Одеттой", тоже.
   Пожалуй, подзадержалась я тут. Раз уж вариант "стерпится-слюбится" больше к моей ситуации не применим, пора отсюда валить.
   Ледо весело расхохотался и покачал головой.
   - Да. Чтоб нам всем сэкономить силы и время, скажу сразу: сбежать у вас не выйдет, - как ни в чем не бывало проговорил он, словно читая мои мысли. - Видите ли, некоторые ваши предшественницы предпринимали такие попытки и ни одна из них не преуспела. Они вскрывали замок на двери и выбивали из окна решетку, так или иначе устраняли стражу и переодевались в служанок. Поймали всех, никто не выбрался за пределы дворца. В этом городе у вас нет союзников, госпожа Одетта. Вам никто не поможет. Кроме меня, разумеется, потому что я ваш друг. Поэтому можете на меня положиться: я сделаю всё возможное, чтоб ваша встреча с Саром прошла как нельзя лучше.
   Я смотрела в его глаза и не видела в них ни угрызений совести, ни неловкости, ни сожалений. Одно лишь равнодушие.
   - Почему именно я?
   - Так выпал жребий, - пожал плечами Ледо. - В мешке находились бумажки с именами всех подходящего возраста девушек из задолжавших Сару родов. Вам просто повезло.
  
   Вскоре он ушел, забрав грязную посуду; в двери провернулся ключ. Я сидела в кресле, поджав ноги, и бессмысленно пялилась в пустоту. Мысль, что скоро мне придется умереть, не укладывалась в голове. Всё казалось дурным сном.
   Всегда считала себя неглупой: мне нужно было превосходить Одетту хоть в чём-то. Ум казался очевидным вариантом, так что я очень старалась его развивать: читала всё, что попадалось под руку, заучивала сложные слова, внимательно слушала разговоры образованных людей... И до этого момента была довольно высокого мнения о достигнутых результатах. Возможно, всё это время я сильно себя переоценивала: у меня не было ни одной стоящей идеи, как вырваться из этой передряги.
   На всякий случай я подергала оконную решетку, подумала над тем, как выберусь в город, если её всё-таки удастся выломать. Однако особенно не усердствовала: при мысли о том, что кто-то куда более храбрый и сильный, чем я, уже всё это делал и провалился, у меня опускались руки.
   Душило чувство безнадежности, спазм сжимал горло, не давая глотать, слезы текли без остановки. Еще какое-то время я думала о сопротивлении, обыскивала комнату в поисках чего-нибудь, что могло мне дать шанс на спасенье. Потом сдалась.
   Упала на кровать и разрыдалась.
  

***

   Меня наряжали в красное.
   Две пожилые женщины, строгие и торжественные, слой за слоем надевали на меня традиционные свадебные одежды. В Вельме такие разве что в музее можно увидеть. Как объяснил Ледо, наряд для Сарской невесты не менялся последнюю тысячу лет. Сначала шли шаровары, затем сорочка, потом две тонкие нижние юбки, поверх них свободное плотное платье с вышивкой и широкими, опускавшимися до колен рукавами. Всё красное.
   Меня накрасили и причесали, вдели в уши тяжелые серьги, накрыли голову платком с шелковыми кисточками на концах.
   - Посмотрите, какая вы стали красавица! - воскликнул Ледо, подводя меня к зеркалу. - Ну-ну, не будьте букой, - осторожно стер покатившуюся по моей щеке слезу. - Вы же не хотите испортить всем праздник.
   Я глядела на свое отражение и надеялась, что эту одежду сшили для меня лично, а не снимали раз за разом с трупов предыдущих невест. Почему-то это было важно. Приглядевшись, я поняла, что вышитые на платье узоры, ранее принятые мной за бессмысленные закорючки, складывались в слова брачной клятвы. "Одетта Верден" - гласила надпись у меня на груди.
   Я больше не пыталась объяснять, что меня подставили, что настоящая Одетта осталась в Вельме: всё равно бы никто не поверил. Единственное, чего мне теперь хотелось, - чтоб этот фарс поскорей закончился.
  
   С высоты птичьего полета я, должно быть, смотрелась каплей крови на белых улицах города.
   Меня несли в открытом паланкине. В этот раз одну - хранитель Мэйс шествовал впереди вместе с другими влиятельными членами Сабарета. Те, кто в их иерархии занимали места пониже, обступали меня сзади и с боков. Ледо шел рядом, то и дело бросая на меня внимательные взгляды: от успеха моей "свадьбы" зависела его карьера.
   Солдаты во всё тех же парадных бежевых мундирах стояли по обеим сторонам нашего шествия, сдерживая толпу зевак, пришедших проводить меня в последний путь. Я смотрела на их лица, в глубине души надеясь, что хоть кто-нибудь меня пожалеет, хоть кто-нибудь придет мне на помощь. Всё тщетно.
   У нас в Вельме, как и везде, почитают Щерба и Зарьяну. Однако наше отношение к богам хорошо выразил один отцовский коллега. "Отличные ребята, - сказал он. - Весь мир создали. Но за что я их особенно уважаю, так это за то, что они не пытаются заполнить собой наши головы".
   В глазах обступавших меня людей горел фанатичный огонь. "Жизнь за Сар. Кровь за Сар" и никак иначе. В данном случае - мои. Соскочи я с паланкина и попробуй сбежать, меня бы немедленно схватили и вернули на место.
  
   Вечерело, тени удлинялись. Заходящее солнце румянило подчеркнуто скромный фасад Знаменной палаты. Именно здесь предстояло окончиться моей жизни.
   Как рассказывал Ледо, в этом старом здании хранились реликвии города: стяги прославившихся в бою полков, оружие и доспехи великих военачальников, творения гениальных мастеров и прочие осколки прошлого, сочтенные достойными памяти. Это был скорее склад, чем музей: случайных посетителей сюда не пускали.
   Паланкин остановился у самого крыльца, опустился на землю. Двое незнакомых мне сабаретян подошли к массивным дверям Знаменной палаты, взялись за позеленевшие от времени бронзовые кольца, потянули их на себя. С натужным скрипом створки распахнулись, явив мрак безлюдного зала. Толпа, прежде тихо гомонившая, замолкла совсем. Все жадно смотрели на меня.
   - Помните, что нужно делать, госпожа Одетта? - уголком рта шепнул мне Ледо.
   Я помнила. Дальше мне предстояло одной войти в этот темный проход, Сабарету - закрыть двери, а утром забрать мое бездыханное тело. Всё просто, тут нечего забывать. Ледо понятия не имел, что ждало меня внутри, что именно должно было меня убить. Он в этом не признавался - уверенно твердил о воле Сара.
   - Вы же понимаете, что мы затолкаем вас туда силой, если вы не пойдете добровольно? - уточнил мой лучший во всем городе "друг", не дождавшись ответа на первый вопрос.
   Жаль, я так и не воткнула ему вилку в глаз - столько раз хотелось.
   Глубоко вздохнув, я ступила на мостовую. Ноги дрожали и плохо слушались, но я постаралась не подать вида: хотелось уйти красиво, с чувством собственного достоинства. Гордо выпрямив спину и вскинув голову, я неспешно взошла по ступеням крыльца. Остановилась. Прямо передо мной чернел вход в Знаменную палату, одно из старейших в городе зданий. Я еще подумала, что это странно: не настолько пока стемнело, чтоб мрак успел так сгуститься.
   Толпа за моей спиной безмолвно ожидала. Я почти чувствовала затылком ее требовательные нетерпеливые взгляды. Поддавшись внезапному порыву, развернулась и показала ей средний палец. Медленно обвела им всю площадь перед Знаменной палатой, чтоб каждый из собравшихся как следует его разглядел.
   Снова развернулась, резко и зло, совсем как Одетта. Платок, не удержавшись, слетел с головы и упал на крыльцо. Не став его подбирать, я тряхнула освободившимися волосами и шагнула во мрак: дольше оттягивать этот момент было бессмысленно. Услышала, как за моей спиной захлопнулись двери.
  
   Признаться, была у меня идея посидеть до утра на пороге в надежде на то, что там меня никто не тронет, однако, обернувшись, я входа не увидела. Попыталась нащупать стену - рука свободно прошла сквозь воздух, не встретив сопротивления. Я словно находилась посреди пустоты. В обычных обстоятельствах это бы, наверное, меня напугало и выбило из колеи, сейчас же не произвело особого впечатления: как-то терялось на фоне всего остального.
   Я медленно шла вперед, выставив перед собой руки, чтоб ни во что не врезаться в темноте. Решила, что так будет менее мучительно дожидаться неизвестности, чем сидя в бездействии.
   Под ногой что-то хрустнуло. Опустив взгляд, я к своему удивлению увидела цветы. Они росли прямо из пола. Тяжелые белые головки, похожие на очень крупные ландыши, тускло светились. Пока я гадала, как они пробились сквозь камень и почему их никто не выполол, рядом с моей туфлей возник еще один кустик, сразу большой и цветущий.
   Подняв взгляд, я увидела, что весь пол, куда ни глянь, быстро затягивался стремительно разраставшимися островками этих ландышей. Скоро они все сомкнулись, превратившись в единое поле. Исходивший от них холодный свет рассеивал мрак, пахло свежестью. Я огляделась. И впрямь, ни стен, ни полок, ни витрин со старыми истлевшими знаменами, лишь белоснежные цветы до самого горизонта.
   Я нахмурилась: они казались мне мучительно знакомыми. Такие не росли в наших краях, однако где-то я их уже точно видела.
   Потом вспомнила.
  
   Мне было двенадцать, когда бабки Магды не стало. Она лежала в дешевом гробу, всё так же прижимая к себе облезлое чучело своего кота, а в ее седых волосах, как обычно, торчали белые бумажные цветы. Мятые и некрасивые - должно быть, у ослабших от старости рук не получалось сложить их аккуратнее. Похожие на крупные ландыши, они смотрелись убого и казались неуместными в этот траурный момент.
   - Магда говорила, что это ее защита, - всхлипнула мама, утирая платочком выступившие слезы, когда я спросила, почему их не убрали. - Что они ее берегут.
  
   Помню, я тогда приняла эти слова за очередную придурь безумной старухи. Теперь же задалась вопросом: где та могла видеть цветы с поля, раскинувшегося непонятно где между жизнью и смертью?
   Я медленно наклонилась и разломила упругий стебель. Вплела его себе в волосы. Затем еще один. Возможно, Магда была разумней, чем мы о ней думали. Если она окажется права, это сработает, и я выберусь отсюда живой, заведу себе, пожалуй, кота. Назову Почо. Вдруг и в этом есть какой-то смысл.
   Я не заметила, как местность вокруг меня изменилась. Просто в какой-то момент подняла глаза и увидела, что посреди поля возник большой камень, глыба белого мрамора.
   На его вершине сидел человек. Молодой мужчина, бледный и темноглазый, с прямыми черными волосами до плеч, стройный и худощавый, одетый в траур. Он казался очень усталым. И очень грустным. Словно держал на плечах огромную изматывающую ношу, избавления от которой нет. Свесив одну ногу и облокотившись о другую, он отстраненно смотрел прямо перед собой, утонув в своих мыслях и не обращая на меня внимания.
   Я замерла, не зная, как быть. Незнакомец не выглядел опасным, однако кто-то же убивал здесь моих предшественниц. Пока я гадала, стоит ли мне поздороваться или лучше тихонько уйти в надежде, что меня не заметят, он медленно перевел на меня взгляд. Утомленный и обреченный, очень тяжелый взгляд.
   Так и не придумав ничего лучше, я молча сделала книксен.
   Вдруг на лице незнакомца промелькнуло удивление. Я не заметила, как он оказался прямо передо мной. Не спустился с камня, не пересек поле, просто раз - и вот он здесь, смотрит на меня в упор. Растерянная и остолбеневшая от неожиданности, я не могла отвести взгляда от его черных пронзительных глаз. Мужчина не казался мне особенно красивым, но было в нем что-то завораживающее. Что-то подавляющее и подчиняющее себе. Я чувствовала себя мотыльком-однодневкой, подлетевшим к солнцу и почему-то пока не сгоревшим.
   Мы стояли посреди белого поля. Я - вся красная, он - весь черный. Эффектное, наверное, было зрелище. Протянув руку, незнакомец бережно коснулся цветов в моих волосах, на его губах промелькнула едва заметная улыбка. Я хотела от него отпрянуть, но не смогла - ноги словно приросли к земле.
   Что-то подсвечивало его лицо снизу, разукрашивало золотыми всполохами. Опустив взгляд, я поняла, что это была вышивка на моем платье. Строчка за строчкой загорались слова брачной клятвы.
   - Хорошо, Одетта Верден, - раздался у меня в голове голос, своей мощью чуть было не выдавивший мне мозги через нос. - Я возьму тебя в жены.
   И тогда Сар меня поцеловал.
   В моё сознание ворвались крики младенцев и звон сражений, конское ржание и женские песни, запах крови и пота, свежесрубленной древесины и гниющей плоти, цветущих ирисов и горячего хлеба. Эта волна сносила меня, затапливала, ей всё не было конца. Я захлебывалась в ощущениях, глохла от звуков, задыхалась от ужасной вони и тонких ароматов.
   Губы у Сара были жесткие и холодные, как камень.
  

***

   Позже Ледо расскажет, что меня нашли на полу в зале свитков. Вышивка с моего платья исчезла, что всех сильно разволновало: обычно такого не происходит. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем шоком, что испытал Сабарет, когда кто-то сделал более значимое открытие: я не погибла, а просто потеряла сознание.
   Выжила.
  
   2.
   Когда я проснулась, было уже светло. Лежа на жесткой кровати, я сонно терла кулаком глаз, когда ко мне начали возвращаться воспоминания: шествие с паланкином, Знаменная палата, поле, Сар...Я замерла. Потом, резко подорвавшись, села в постели и взволнованно огляделась.
   На мне по-прежнему были красные свадебные одежды, довольно мятые, надо сказать. Уши болели от тяжелых серёг, на лицо падали спутанные волосы. Я провела по ним ладонью, убирая со лба, и поняла, что цветы исчезли. Комнату я не узнавала, зато, кажется, была жива.
   Снова потекли слезы - в этот раз от облегчения. Обхватив себя руками, я уткнулась лицом в колени и крепко зажмурилась.
   От дальнейшего погружения в эмоции меня отвлек тихий шум - похоже, у меня была компания. Подняв голову и обернувшись, я увидела рыжеволосую девушку. Она сидела в кресле у окна и решительно связывала вместе два больших полотна, возможно, простыни. Пол под ней усеивали обломки кирпича и штукатурки - судя по всему, решетка стояла на месте лишь для вида и уже не преграждала путь к свободе. Незнакомка меня, казалось, не замечала. Стиснув зубы, она изо всех сил затягивала узел.
   Я торопливо стерла ладонью слезы и велела себе успокоиться.
   - Здравствуйте, - позвала я, шмыгая носом. - Где мы? Что происходит?
   Понятия не имела, кем эта девушка могла быть, однако не сомневалась, что мы с ней в одной лодке.
   Меня проигнорировали. Это немного уязвило. Однако у незнакомки имелся план побега, и пока что она его успешно приводила в действие. Такой шанс нельзя было упускать.
   Я слезла с кровати и подбежала к своей "подруге по несчастью": она наверняка нуждалась в союзнице. Оставалось лишь ее в этом убедить.
   - Давай помогу, - прошептала я, переходя на "ты". - Скажи, что делать.
   Настороженно глянула на закрытую дверь - не слышала ли меня стража?
   Девушка снова никак не отреагировала. Вскочив с кресла, она бросилась привязывать конец своей импровизированной веревки к ножке стола.
   - Он тебя не удержит, - сквозь зубы прошипела я, в раздражении всплескивая руками. - Не валяй дурака, позволь мне помочь!
   Я выглянула в окно оценить расстояние до земли. Удивленно замерла: из него открывался точно такой же вид, что и из моей спальни. Разве что сад на крыше соседнего дома выглядел иначе - вместо лиловых гортензий и ирисов на ветру покачивались алые маки. Я нахмурилась и, стараясь не задевать кое-как державшуюся в раскуроченном проеме решетку, посмотрела вниз. Пересчитала этажи. Всё правильно, третий, как и у меня.
   Я недоуменно обернулась и обвела комнату новым, куда более внимательным взглядом. Другая мебель, другой ковер и шторы, стены покрашены иначе... А планировка та же. Дверь на том же месте, да и окно... Словно кто-то в одну ночь поменял в моей спальне всю "начинку".
   Девушка, убедившись, что длины веревки не хватало, пробежала мимо меня и принялась снимать шторы. Я попыталась схватить нахалку за локоть и заставить обратить на себя внимание, но не смогла: ладонь прошла сквозь нее.
   Рыжеволосая незнакомка и глазом не повела. Я оторопела. Решив, что могла просто промахнуться, снова протянула к ней руку. Та провалилась девушке в спину по самое запястье, не почувствовав сопротивления и, кажется, не причинив ни малейших неудобств.
   Мне стало дурно.
   - Э-эй, - слабо позвала я, беспомощно наблюдая за тем, как незнакомка, схватив шторы в охапку, кинулась наращивать свою импровизированную веревку. - Скажи, что ты меня видишь.
   Тишина в ответ.
   Шумно набрав в грудь воздуха, я отступила на шаг, прижалась к стене и медленно сползла по ней на пол - почувствовала, что мне срочно нужно присесть.
   Даже не догадываясь о моем присутствии, девушка подтащила стол к окну, с усилием взгромоздила на него кресло. Выглянула наружу и, видимо, убедившись, что никого поблизости не было, легко вырвала решетку. Отложила ее в сторону. Кинула в открывшийся проем веревку, вылезла следом и исчезла из моего поля зрения. Тряпичная связка натянулась, дернула стол. Тот скрипнул ножками по полу, ударился о стену, завалился набок. С грохотом упало кресло.
   Послышался топот. Дверь распахнулась, в комнату вбежали люди в коричневом. Сказать по правде, я надеялась, что они меня заметят и схватят. Но нет - пронеслись мимо, даже не посмотрев. Словно меня не было. А затем в обратную сторону - ловить беглянку.
   Я осталась одна в опустевшей комнате, растерянная и оглушенная. Сидя на полу, вжималась спиной в стену - ее я, по крайней мере, ощущала - и уговаривала себя не паниковать.
   Что произошло? Я всё-таки умерла? Или просто заснула?
   На всякий случай ущипнула себя за руку - сомневалась, что это поможет, но попробовать стоило.
   Не помогло.
   Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, медленно выпустив ртом воздух. Решив, что немного успокоилась, задумчиво посмотрела на дверь: впервые видела ее распахнутой настежь. Заставила себя встать на ноги и сделать то, о чем мечтала с прибытия в Сар - выйти из этой комнаты. Сидение на месте вряд ли могло что-то изменить.
  
   Я осторожно шла по коридору, ведя кончиками пальцев по стене: прикосновение к ее шершавой поверхности ободряло, давало ощущение реальности. Агатовый дворец кипел жизнью: двери хлопали, люди сновали туда-сюда, слышались отдаленные крики:
   - Проверьте южную галерею!
   - Пошлите людей в сад!
   - Хранителю Эдрику доложили?
   Похоже, рыжеволосая беглянка устроила Сабарету веселую жизнь.
   Несмотря на то, что меня по-прежнему никто не видел и не слышал, я старалась ступать как можно тише, невольно замедляя шаг рядом с людьми. Даже не знаю, проявлением чего это было: слабости, глупости или трусости. Раздражало в любом случае.
   Пришлось напомнить себе, что имею полное право вести себя наглее: жена города я теперь или кто? Выпрямила спину, расправила плечи и гордо устремилась вперед - осматривать свои владения. Ну... Просто осматриваться: инстинкт самосохранения подсказывал, что даже в мыслях называть Сар "своими владениями" неразумно. Слишком свежо в памяти было это ощущение исходившей от него сокрушающей мощи.
   Этот коридор я прежде видела лишь однажды - когда меня вели на "свадьбу". Тогда за левым поворотом была широкая мраморная лестница. Она спускалась во внутренний дворик с фонтаном. Я ускорила шаг - хотелось выбраться наружу как можно скорее.
   Сбегая по ступенькам, я выставила руку на пути служанки с подносом. Та сквозь нее прошла, даже не дрогнув. Довольно пугающее зрелище, на самом деле. Что же всё-таки со мной произошло?
  
   Небольшой уютный дворик утопал в зелени и цветах. Благоухали пионы, роняя на траву розовые и белые лепестки. Шелестели ветви старых узловатых яблонь и вишен. Умиротворяюще журчал фонтан. Вода игриво поблескивала на солнце, омывая ноги мраморной статуи - полуобнаженного прекрасного юноши с козленком в руках.
   Шествие к Знаменной палате начиналось именно отсюда. Еще в тот раз, дожидаясь, когда все займут свои места вокруг паланкина, я рассматривала эту статую, гадая, почему Сабарет установил ее тут: в логове жестоких фанатиков она казалась неуместной.
   Я нахмурилась: точно помнила, что тогда у нее через правое бедро шла замазанная чем-то белым трещина, да и руку явно собирали из кусков. Сейчас же стоявший в фонтане каменный юноша был совершенно цел.
   - Быстро ты освоилась, - услышала я за спиной.
   Недоверчиво обернулась на голос.
   Позади меня, привалившись плечом к одной из колонн окружавшей дворик галереи, стоял мужчина. Привлекательный мужчина - не могу этого не отметить. Высокий, стройный, мускулистый. Загорелый и синеглазый, с растрепанными темно-русыми волосами. На нем были выпачканные травой старые замшевые штаны, подпоясанная широким кожаным ремнем льняная рубаха и мягкие сапоги с подвернутыми голенищами. Мне почудилось, что на меня повеяло свежим ветром: в сравнении с прочими обитателями Агатового дворца незнакомец казался таким вольным, таким свободным, таким живым.
   Я не сразу поняла, что он обращался ко мне: привыкла к своей незаметности. Немного растерялась.
   - Вы меня видите? - осторожно уточнила я, бегло оглядевшись по сторонам.
   Во дворе никого, кроме нас двоих, не было, так что вопрос прозвучал глупо. Я и сама это понимала.
   - Разумеется, нет. Просто разговариваю с пустотой, - вздохнул мужчина, раздраженно закатывая глаза.
   Смотрел он на меня без особого восторга, словно я была досадной проблемой. Но он на меня смотрел - в тот момент это было главным.
   - Что со мной произошло? Почему это место изменилось?
   - А, так ты не освоилась, - разочарованно протянул незнакомец, прислоняясь спиной к колонне. - Госпожа Одетта просто случайно провалилась, не поняв, что и как сделала.
   - Не называй меня так, - нахмурилась я, тоже переходя на "ты".
   Имя "Одетта" мне никогда не нравилось, а в последнее время стало просто бесить. Особенно в сочетании с "госпожа". Особенно обращенное ко мне.
   - Уф, не усложняй, - мой собеседник снова закатил глаза. - Обойдемся без милых прозвищ и прочей ерунды, которую так любят богатенькие девочки вроде тебя. Одетта, значит Одетта и точка.
   - Сам-то ты кто? - нахмурилась я.
   Почему единственный человек, способный меня видеть, не мог быть приятней в общении?
   - Нянька твоя, - поморщился тот, словно от зубной боли. - Буду за тобой приглядывать. Следить, чтоб ты шею не свернула, обучать всякому... Сар прислал.
   Честно говоря, стоявший передо мной человек на няньку походил мало - я бы такому воспитание детей вряд ли доверила.
   - Звать-то тебя как? - оценивающе разглядывала я нового знакомого.
   - Называй, как хочешь, - равнодушно бросил тот, зевая. - Придумай любое имя - мне без разницы.
   Я вздернула бровь, многообещающе хмыкнула.
   - Почо? - с вызовом скрестила на груди руки.
   - Сойдет, - к моему разочарованию ответил парень. Немного помолчав, глянул на меня с подозрением: - В честь собаки?
   - Неа. В честь моего будущего кота.
   Что ж, господин нянька, не вам одному быть врединой. Я, знаете ли, тоже не подарок.
   Парень посмотрел на меня довольно странно: как будто с растерянностью и тревогой.
   - В общем, мы сейчас в прошлом, - чуть помедлив, проговорил он. Видимо, заметив на моем лице непонимание, напомнил: - Ты спрашивала, почему это место выглядит иначе.
   Послышался шум: вскрики, топот, возня. С грохотом распахнулась одна из выходивших на галерею дверей. Сквозь нее кое-как протиснулся клубок из людей - стражи Сабарета тащили рыжеволосую беглянку. Та брыкалась, пиналась, кусалась и царапалась, как взбесившаяся кошка. У кого-то был разбит нос, на ком-то порвана одежда, у пары человек на щеках набухали красные следы от ногтей.
   - Значит, я жива? - уточнила я, отстраненно наблюдая за тем, как несколько здоровых мужиков боролись с одной хрупкой девушкой, явно стараясь ей не навредить.
   - Да, ты жива, - отозвался Почо.
   Зря я его так назвала: это имя ему совершенно не шло.
   - И как далеко в прошлом я очутилась?
   Беглянка яростно отшвырнула одного из своих пленителей. Тот отлетел к фонтану, споткнулся о его бортик и упал, увлекая за собой статую. Послышался треск бьющегося мрамора, в сторону откатилась каменная кисть.
   - Это три тысячи восемьдесят пятый год от основания Сара, - Почо лениво отлип от своей колонны и, пройдя одного из стражей насквозь, встал возле меня. - За сто пятнадцать лет до твоего сюда прибытия.
   Что ж, это объясняло некоторые вещи.
   Наверное, мне полагалось воскликнуть "Ах!" и потерять сознание, но что-то не хотелось. Как ни странно, известие о том, что я нахожусь в прошлом, меня немного успокоило: уж лучше так, чем полная неизвестность.
   - Я попала сюда целиком? В смысле, моё тело не лежит сейчас на кровати где-нибудь в настоящем?
   - Не лежит. Оттуда ты исчезла.
   - И я могу вернуться назад? - решив проверить одну догадку, я протянула к Почо руку.
   Та уперлась ему в грудь - не провалилась внутрь. Какое облегчение.
   - Да, можешь. В любой момент, - Почо небрежно стряхнул мою ладонь.
   - Научишь? - меня начинало раздражать, что ответы из него приходилось тянуть.
   - Придется, раз уж Сар мне тебя навязал.
   Один из стражей исхитрился подхватить беглянку на руки и, морщась под обрушившимся на него градом ударов, спешно понес ее к лестнице. Его потрепанные коллеги бежали рядом.
   Я требовательно посмотрела Почо в глаза.
   - Так учи.
  
   - Урок первый, - мой новый наставник сидел под яблоней, привалившись спиной к стволу. - Ты теперь можешь попасть в любой момент истории Сара. Все три тысячи двести лет его прошлого к твоим услугам. А теперь собери осколки, - указал он взглядом на поверженную статую.
   Я, не понимая, зачем это нужно, послушно подошла к фонтану и наклонилась за отбитой кистью. Попыталась ее поднять. Не получилось - я ее держала, чувствовала, но не могла и с места сдвинуть.
   - Так вот, урок второй, - продолжил Почо, удобно вытягивая ноги. - В этой истории ты ничего не можешь изменить. Для всего живого тебя просто не существует, с неживым немного сложнее: ты его ощущаешь, но никак не влияешь, - он заложил руки за голову и, зажмурившись, потянулся всем телом. Я разглядела на его запястьях яркие плетеные браслеты, а на шее какую-то резную цацку на шнурке. - Например, если в комнате прикрыта дверь, то ни распахнуть ее, ни пройти насквозь у тебя не получится. Нужно искать момент в прошлом, когда она стояла настежь, и выходить уже через него.
   Я это обдумала. Решив кое-что проверить, попыталась опустить руку в фонтан. Ладонь наткнулась на водную гладь, но не смогла ее прорезать. Так и осталась на самой поверхности, даже не вызвав ряби.
   - А если эту самую дверь кто-нибудь захлопнет прежде, чем я успею пройти? - нахмурилась я.
   Мир прошлого грозил оказаться опасней реальности - там я хоть могла сдвинуть придавивший меня предмет.
   - Не волнуйся, пролетит насквозь, не причинив тебе вреда, - Почо зевнул. - Урок третий: если что-то угрожает твоей жизни, в обход правил второго урока оно становится неосязаемым.
   - То есть, можно не бояться сломать ногу, на бегу споткнувшись о травинку? - уточнила я, бросая бесплодные попытки всё-таки продавить холодную воду. - Погибнуть под упавшим мне на голову листочком? - посмотрела на ладонь. Та даже не намокла.
   - Ну почему? Бойся, если любишь понапрасну трепать нервы, - Почо лениво пожал плечами. - Сар не допустит двух вещей: твоей глупой смерти и изменения прошлого даже в мелочах. Во всем остальном возможны варианты.
   - Кстати, где он? - я напряглась.
   Облегчение от того, что я пережила "свадьбу", уже притупилось. Пришла пора озаботиться проблемами, этим порожденными. Мысль о браке с целым городом, честно говоря, пугала: не представляла себе нашу семейную жизнь. В голову лезла либо противоестественная пошлятина, либо всякие ужасы: коль меня чуть было не раздавил обычный поцелуй, что со мной станет, если Сар надумает зайти дальше?
   - Одетта, не разочаровывай меня, - Почо картинно обвел рукой двор. - Он везде. Прямо вокруг нас.
   - Ода, - попросила я, хмурясь.
   Теперь не было смысла рассказывать свою историю, а принадлежность к роду Верден могла принести какую-то пользу. Но зваться "Одеттой" я не собиралась: Одетта осталась в Вельме, я - не она. Мне нужно было собственное имя. Хотя бы такое.
   - Зови меня Одой, - заметив, что Почо собирался что-то возразить, я раздраженно добавила: - Я помню, что ты говорил, но тебе самому так удобней будет! Меньше букв - меньше мороки! И ты прекрасно понял, что я имела в виду, спрашивая о Саре!
   Почо вздохнул.
   - Если тебя интересует мрачный парень в черном - ничем не могу помочь. Он мне не докладывается.
   - Как мне тогда с ним увидеться? - не то чтоб я действительно искала свидания с "мужем", но мало ли что.
   - Сар сам к тебе придет, если захочет встречи. Однако, судя по тому, что он меня сюда прислал, происходить это будет нечасто. Во всяком случае, лично с тобой возиться он не намерен.
   Я почувствовала облегчение.
   - Ты не знаешь, что он от меня хочет? - чуть помявшись, спросила я, присаживаясь на бортик фонтана.
   - В смысле?
   - Ну... Он всё-таки взял меня в жены... - я предпочла бы не обсуждать с Почо плотскую сторону этого брака, но больше обратиться было не к кому. - Значит, на мне теперь лежат определенные обязанности. Так вот, какие именно? Родить наследника или что?
   Будь Сар обычным человеком, возможно, я бы дала этим отношениям шанс: в детстве начиталась сказок о том, как всякие девицы, попав в беду, в итоге обретали великую любовь. Мои обстоятельства сейчас как раз здорово напоминали типичную завязку таких сюжетов. Однако Сар человеком не был, а мысль "Вдруг это судьба?" здорово проигрывала осторожности. Стоило как можно скорей выяснить, чем именно грозило мне будущее, и, если перспектива окажется достаточно паршивой, подумать, как ее избежать.
   Почо смотрел на меня не то с разочарованием, не то с жалостью.
   - Мне даже издеваться над тобой лень, Ода Верден, - сказал он, закатывая глаза. - Всего какие-то семьсот лет назад юные девы из благородных родов и не догадывались, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной. И вот ты своим примером доказываешь, что времена изменились. Ты смогла меня удивить, Ода Верден, поздравляю. Я и не подозревал, что ты такая затейница. Рожать детей от города это, конечно, сильно. Ты, главное, если начнешь питать страсть к какой-нибудь башне или шпилю, меня предупредить не забудь, чтоб я успел убраться оттуда подальше. Не хочу этого видеть, извини уж.
   Это была та самая противоестественная пошлятина, что мне и самой приходила в голову. Я ждала, что Почо она надоест, и он, наконец, ответит нормально, но тот всё продолжал развивать мысль:
   - Что же будет твоим первенцем? Может быть, деревня? Довольно сложно представить, но я постараюсь...
   Это у него называлось "лень издеваться". Ладно, предположим.
   - А если серьезно? - я поняла, что он так мог еще долго.
   - А если серьезно, то Сару ты нужна не для этого. Будешь разгребать скопившееся за века его существования дерьмо.
   Я недоверчиво склонила голову набок.
   - И для этого мне понадобятся путешествия во времени?
   Даже не знаю, чего я почувствовала больше: облегчения или разочарования.
   - Да. И пора тебе задуматься именно о них, - Почо подтянул к себе ноги, оттолкнулся рукой от яблони и резво встал с земли. - Пошли, научу возвращаться в настоящее.
   - Куда пошли?
   - К тебе в камеру, - очень он верно обозвал мою спаленку. - Если, конечно, ты не хочешь появиться ниоткуда на глазах у толпы свидетелей.
  
   Комната совсем не изменилась с моего ухода: кресло всё так же валялось на полу, дверь по-прежнему стояла распахнутой настежь. Беглянку заперли где-то в другом месте: это до ремонта оконной решетки для таких целей больше не годилось.
   - Представь себе озеро или пруд, - Почо плюхнулся на кровать и заложил руки за голову. - Очень глубокое озеро. Берега не имеют значения: ты их всё равно не видишь, потому что находишься под водой.
   Я, стоя рядом, мрачно глядела на грязные сапоги, которые он перед этим и не подумал снять. Хоть постель формально и не была моей, это зрелище всё равно нервировало.
   - Закрой глаза и представь! - моя заминка его, похоже, раздражала не меньше.
   Я послушно зажмурилась.
   - Итак, ты барахтаешься недалеко от поверхности. Тебе не нужен воздух, плаваешь ты хорошо, потому можешь не бояться утонуть. Твои глаза открыты. Видишь уходящую вниз толщу воды?
   Видела. Нарисованная Почо картина очень четко стояла перед моими глазами. Я чувствовала, как мои волосы и одежда колыхались, подхваченные потоком. Где-то наверху светило солнце. Из темной глубины, куда уже не проникал его свет, поднимались пузырьки воздуха.
   - А теперь выныривай, - послышалось словно издалека.
   Я взмахнула руками, отталкиваясь от воды. Почувствовала, как меня потащило вверх, и спустя пару мгновений моя голова пробила поверхность озера. Свежий ветер обдул лицо.
   Я открыла глаза.
   Комната вернулась в свой "настоящий" вид: голубые стены, легкие полупрозрачные шторы, светлый ковер на полу. Валялись разбросанные мной вещи, приторно вонял букет лилий - прощальный подарок Ледо. Я для пробы толкнула столик, тот пошатнулся и сдвинулся с места. Вздохнула с облегчением: вернулась!
   - Ага, вот как-то так.
   Почо всё так же лежал на постели, вот теперь уже моей. В измазанных травой штанах и пыльных сапогах. Никогда не считала себя особо брезгливой, но даже для меня это было несколько чересчур.
   - Запомни это ощущение. Если хочешь в прошлое, просто представь, как ныряешь на нужную глубину, - сам он, похоже, относился к грязи куда спокойней меня и проблемы не видел. - Потом научу, как ее определять.
   - С кровати слезь, пожалуйста, - попросила я, хмурясь.
   Почо замолчал и недоуменно на меня поглядел.
   - Давай-давай. Вон там кресло есть, - уже тверже велела я, нетерпеливо взмахивая рукой. - Подъем.
   Он лежал, замерев, и смотрел так, словно не верил своим ушам. Я, засомневавшись, на всякий случай прокрутила свои слова в голове - не сказала ли чего обидного или жестокого.
   - Пфф, да я вообще уйти могу, - пренебрежительно фыркнул Почо, раздраженно закатывая глаза.
   И действительно исчез.
   Я даже растерялась: вот уж не ожидала такой реакции. Надо же, какие мы ранимые! Ну и где мне его теперь искать?
   Ладно, из прошлого он меня вывел, как туда вернуться - объяснил. Будем считать, что свою задачу этим выполнил. Дальше я как-нибудь сама разберусь.
   С этими мыслями я принялась отряхивать покрывало, в глубине души надеясь, что Почо всё же скоро сам объявится: кроме него, мне не с кем было общаться. Не считать же "закадычного друга" Ледо, которого глаза б мои больше не видели.
   Я нахмурилась: что-то меня беспокоило, но что именно - не могла сообразить. Потом осознала - Почо совершенно не помял покрывало. В том месте, где он лежал, не осталось ни складочки, ни вмятинки.
   Подумать об этом я не успела - в двери щелкнул замок.
   Вошедший Ледо выглядел несколько растерянным.
   - Госпожа Одетта! - воскликнул он чересчур уж восторженно. - Не ожидал, конечно, снова вас увидеть, однако очень-очень рад встрече! Вы прекрасно выглядите!
   Мне захотелось ласково взять его за затылок и со всех сил шарахнуть головой о кривоногий столик. Возможно, эти мысли отобразились на моем лице, потому что Ледо старался держаться от меня подальше.
   - Что я, собственно, зашел-то... Сабарет желает вас видеть: хочет расспросить, что там да как у вас вчера произошло. Где-то через часик я за вами забегу, и мы вместе сходим на эту встречу.
   Я молчала и всё продолжала мысленно лупить его мордой об стол.
   - И да, я, конечно, понимаю, что вам всё к лицу, но на вашем месте перед этим привел бы себя в порядок, - Ледо мне ободряюще улыбнулся и скользнул за дверь.
   Я с запозданием поняла, что упустила шикарную возможность запустить в него вазой с "прощальным" букетом - это было бы идеальное ей применение. Ну ничего, через час снова шанс представится.
   Кстати, на что это Ледо намекал своей последней фразой?
   Подойдя к зеркалу, я обомлела. Мама дорогая, ну и вид! Черные дорожки размытой слезами подводки, еще и размазанной кулаком на пол-лица, осыпавшаяся пятнами пудра... Ну что ж, ясно, почему Почо не испытывал восторга от знакомства со мной, а Ледо постарался как можно скорее сбежать из комнаты.
   Я задумалась, стоило ли прихорашиваться ради Сабарета. Не лучше ли было пойти прямо так, чтоб досадить Ледо и всем тем, кому предстояло какое-то время наблюдать это прекрасное лицо?
   Заманчивая была идея. Но я от нее отказалась: не хотела, чтоб эти сволочи видели следы моих слез.
   Мне принесли горячую воду - видать, "лучший друг" подсуетился. Так что когда он вернулся спустя обещанный час, я была уже умытая и расчесанная. Ожидала его появления с вазой в руке.
  

***

   - Одетта Верден... - похоже, мой допрос повесили на хранителя Мэйса. Вроде как "ты ее привез, ты и разбирайся".
   - Одетта Сар, если позволите, - холодно улыбнулась я, внутри клокоча от гнева.
   По дороге сюда Ледо так и сяк умолял меня вести себя прилично и относиться к членам Сабарета со всем возможным почтением. Ха!
   Хранитель Мэйс нахмурился, послышался тихий ропот.
   "Встреча" проходила в просторном зале с колоннами. Судя по трибуне на возвышении - судебном. За ней восседал весь "цвет" Сабарета. Довольно пожухший и завядший, надо сказать. А в случае дряхлого старика, полулежавшего в одном из кресел, вот-вот грозивший осыпаться. Менее значимые члены "коричневого клуба" толпились у меня за спиной и по бокам, не подходя близко.
   - Итак, госпожа Одетта, - выкрутился хранитель Мэйс. - Расскажите нам, что произошло в Знаменной палате.
   - Не помню, - с показным равнодушием я пожала плечами.
   Как же я в тот момент ненавидела и его, и Ледо, и всех, кто там находился. Ненавидела сам этот зал, каждый его камень, каждую дощечку. В сравнении с этим чувством меркли и страх, и беспомощность, и проснувшийся голод - последний раз я ела еще до "свадьбы". Оно пробудилось, стоило мне сюда войти, стоило мне увидеть эти самодовольные лица, неприятно удивленные моей живучестью. Никогда не думала, что способна на такую ненависть. Имей она материальную форму, весь зал оказался бы объят ревущим пламенем.
   - Шу-шу-шу, - прокатился по нему возбужденный шепот.
   - Госпожа Одетта, - голос хранителя Мэйса, и без того недружелюбный, стал еще холодней. - Отвечайте правду.
   - Вы, наверное, так страдаете оттого, что вынуждены со мной разговаривать, - я сочувственно покачала головой и цокнула языком. - Бедняжка.
   Новая волна ропота была громче и продолжительней предыдущих. Мой собеседник опасно прищурил глаза. Я зло смотрела в ответ, с наслаждением представляя, как он корчится в огне.
   Ко мне подбежал Ледо.
   - Просто ответьте на его вопрос, - жарко шептал он мне в ухо, опасливо оглядываясь на трибуну. - Зачем вы это делаете? Кому от этого будет лучше?
   Ледо был мокр и пованивал тухлятиной: вода для цветов уже начинала портиться. Благодаря хорошей реакции травм ему удалось избежать, так что отделался он преимущественно испугом. Меня это, в принципе, тоже устраивало: его перекошенное ужасом лицо при виде летевшей ему в голову вазы отныне занимало почетное место в моей коллекции приятных воспоминаний.
   - Что, карьера закачалась? - не снижая громкости, спросила я его. - Соболезную.
   Он что, правда верил, я тут ковриком стелиться буду?
   В зале стоял глухой гул негодования: Сабарету хватало наглости искренне возмущаться моим поведением. Как же хотелось выплюнуть в эти гнусные рожи всё, что я думала об их сборище, не скупясь в выражениях и проклятьях. Слова переполняли горло, рвались с губ. Я уже было открыла рот, готовясь в полной мере насладиться своей пламенной речью, но тут разум неожиданно для меня самой взял верх.
   Я вдруг очень четко осознала, что превращать толпу фанатиков в своих непримиримых врагов - большая глупость даже с учетом того, что я могла прятаться от них в прошлом. В моем распоряжении, если верить Почо, была вся история Сара, вся толща воды, уходившая в бездонную глубину этого озера. Но вот есть и пить я могла лишь в настоящем, а здесь власть принадлежала Сабарету. Стоило с этим считаться.
   Гнев немного отступил, сознание прояснилось.
   - А если серьезно, - обратилась я к хранителю Мэйсу, - то я, действительно, мало что помню.
   Возмущенный ропот сразу притих: меня приготовились слушать.
   - Сначала была непроглядная темнота. Затем голос в моей голове сказал: "Ладно, Одетта Верден, я возьму тебя в жены", а вышивки на платье засияли. Я потеряла сознание. Конец, - рассказ вышел очень сжатым и упускал ряд ключевых сцен, зато ни слова лжи.
   Я не собиралась рассказывать им о Саре, Почо и путешествиях во времени - обойдутся.
   - Шу-шу-шу! - снова всколыхнулся зал, громко и оживленно.
   В этот раз мне даже удавалось разобрать отдельные слова вроде "невероятно", "с какой стати" и "неужели". Склонившись друг к другу за трибуной, высшие чины Сабарета тоже что-то горячо обсуждали. Было шумно и душно, я то и дело ловила на себе растерянные взгляды. Ледо стоял рядом, возможно, готовясь в любой момент зажать мне рот, если с его точки зрения я буду недостаточно почтительной к высокому собранию.
   Потом коллеги хранителя Мэйса задавали мне однотипные вопросы, сто раз уточняли детали моего куцего отчета, силясь выдавить из меня больше подробностей. Я мужественно держала оборону, отвечая преимущественно "не помню" или "не знаю", из принципа не говоря им ничего сверх уже сказанного.
   Хотелось поскорей отсюда уйти: не было ни малейшего желания находиться рядом с людьми, перед которыми нужно оправдываться за то, что я не умерла вопреки их ожиданиям.
   В какой-то момент они от меня отстали: видимо, поверили, что я сообщила всё, что могла. Потеряв ко мне интерес, принялись что-то вполголоса обсуждать друг с другом. Голодная и по-прежнему довольно злая, я равнодушно разглядывала потолочную роспись, с растущим раздражением ожидая, когда меня, наконец, отпустят.
   На секунду оторвавшись от беседы, хранитель Мэйс бегло глянул в мою сторону и небрежно махнул рукой. Мол, "уберите это отсюда". Ледо торопливо взял меня за локоть и потащил к дверям. Несмотря на то, что я мечтала покинуть этот зал с того самого мига, как в него вошла, такое отношение меня взбесило. Затухшая было ярость вспыхнула с новой силой.
   Я со злостью вырвала руку из хватки Ледо и снова обернулась к "почтенному собранию" - захотелось оставить последнее слово за собой.
   - Чуть не забыла, - громко и твердо произнесла я, дерзко вскидывая голову. - Прошу с этого момента убрать от меня охрану и перестать запирать в комнате.
   Разговоры оборвались, со всех сторон на меня уставились недоуменные взгляды. Ледо опять сгреб меня за локоть и требовательно потянул к выходу. Я со всех сил, со всей злости впилась ему ногтями в ладонь. Коротко вскрикнув, Ледо отдернул от меня руку и принялся шипеть от боли где-то за моей спиной.
   Убедившись, что завладела всеобщим вниманием, я продолжила:
   - Вы уже сделали со мной всё, что хотели. А теперь оставьте в покое.
   Хранитель Мэйс смотрел на меня как на пустое место и молчал - видимо, ждал, когда меня, наконец, уберут с его глаз, как он и велел.
   Прежде я вела спокойную размеренную жизнь, не требовавшую от меня ни особой храбрости, ни твердости духа. Мне не приходилось бороться за свободу и воевать с власть имущими. В общем и целом я была довольно послушной девочкой.
   Что ж, обстоятельства изменились.
   - Хотя нет. Поправочка, - говорила я подчеркнуто холодно и, надеюсь, властно. - Не прошу. Требую, чтобы вы убрали от меня охрану. И ключ от комнаты тоже требую. Вы мне его отдадите.
   Зал снова зароптал. В нестройном гуле голосов мне отчетливо слышались пренебрежение и насмешка.
   Ледо опять принялся суетиться, хватать меня руками и пытаться оттеснить к выходу. Я со всех сил наступила ему на ногу - моя рыжеволосая предшественница здорово вдохновляла своим примером. Кожаные ремешки сандалий - плохая защита от чего угодно, тем более от тяжелых и острых каблуков. Ледо, шипя и стеная, от меня отцепился. Краем глаза я заметила движение за спиной - похоже, за дело решила взяться сопроводившая меня сюда стража.
   - А иначе я мужу пожалуюсь, - заявила я с мстительным удовольствием.
   Протянувшиеся ко мне руки замерли на полпути, голоса замолкли. Собравшиеся принялись растерянно переглядываться - похоже, раньше им не приходило в голову, что у меня мог быть такой вариант. Хранитель Мэйс досадливо поморщился.
   - Сабарет - голос Сара, - проговорил он, обращаясь не столько ко мне, сколько к своим забеспокоившимся коллегам. - Все наши деяния идут ему во благо. Сару известна наша преданность.
   - Поздравляю. А я - его жена. Он сам назвал меня ей, сам принял мою брачную клятву, - я приосанилась, демонстрируя платье с исчезнувшими вышивками - специально не стала его переодевать в надежде, что его вид заставит коричневое сборище нервничать. - И как же Сар отнесется к тому, что его любимую супругу держат за бесправную скотину?
   На многих окружавших меня лицах отразилось смятение - похоже, мысль, что меня можно воспринимать как-то иначе, была им в новинку и плохо укладывалась в головах.
   Честно говоря, я сомневалась, что Сар за меня вступится. А вот Сабарет, похоже, в том, что он не станет этого делать. Люди беспокойно переминались с ноги на ногу, вопросительно поглядывали на хранителя Мэйса, взволнованно перешептывались.
   - Да отдайте вы ей этот ключ, - вдруг сердито гаркнул дряхлый старик со своего места за трибуной.
   До этого момента он молча полулежал в своем кресле, никак не реагируя на происходившее, так что я подозревала его в старческом слабоумии.
   - Всё равно это ненадолго, - буркнул он в разом наступившей тишине.
  
   По дороге назад я всё обдумывала эту последнюю фразу. Она меня беспокоила. Хотела спросить о ней у хромавшего рядом Ледо, но не стала: он наконец-то прекратил изображать свое насквозь фальшивое дружелюбие, и я опасалась, что мой вопрос побудит его к нему вернуться. Молчаливый, угрюмый и злой Ледо устраивал меня куда больше: приятно было видеть, что не мне одной такое общество в тягость.
   Проводив меня до комнаты, он кисло улыбнулся и демонстративно вручил от нее ключ.
   - Пойду распоряжусь насчёт обеда. Мы же не хотим, чтоб вы жаловались, будто вас морят голодом.
   Ледо развернулся и, немного припадая на левую ногу, поковылял прочь. Стража, прежде денно и нощно дежурившая у моей двери, осталась в зале. Похоже, Сабарет действительно согласился дать мне немного свободы, если, конечно, не задумал какое-то коварство.
  
   На моей кровати, как ни в чем не бывало, лежал Почо. Всё так же в сапогах. Моё появление он проигнорировал.
   Я ничего не стала ему говорить - молча прошла в комнату и с демонстративной небрежностью бросила ключ на стол. Тот скользнул по скатерти и упал на пол, испортив всё впечатление. Пришлось наклоняться и поднимать. Почо едва слышно хмыкнул, не то одобрительно, не то насмешливо. Я незаметно покосилась на покрывало - сминалось ли оно под ним? Вроде бы, нет.
   Проще всего было спросить прямо, но заговаривать первой мне не хотелось - не я же сбежала посреди разговора, обидевшись на ровном месте. Села в кресло у окна, откинула голову на спинку, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Этот день, несмотря на то, что начался он для меня от силы часа три назад, оказался уж слишком изматывающим. А о предыдущем даже вспоминать не хотелось. Я чувствовала себя разбитой, опустошенной и обессиленной. Недавний гнев исчез без следа, оставив вместо себя пустоту и усталость.
   Меня не волновало то, что, не дождавшись внимания, Почо мог снова надуться и исчезнуть. Я была ему даже благодарна за это молчание - разговаривать с кем бы то ни было не хотелось абсолютно.
   Дверь без стука открылась, вошла служанка с подносом. Она смотрела на меня во все глаза со смесью страха и восхищения. Нарочито медленно неся свою ношу к столу, она бессовестно шарила взглядом по моему лицу и голове, рукам и одежде. Уверена, выйдя отсюда, она тут же собиралась во всех деталях расписать увиденное своим подругам. Поставив поднос, она развернулась и якобы случайно обвела глазами всю комнату.
   Я внимательно за ней наблюдала. Обычно не люблю, когда на меня пялятся, но в этот раз готова была это простить.
   Ага, вот она углядела валявшиеся возле таза с остывшей водой серьги. Заметила мыльные подтеки на зеркале - следы моего не особо аккуратного умывания. Увидела торчавший из сундука кружевной край одного из Одеттиных платьев.
   Кровать служанка едва удостоила взглядом.
   Как я и подозревала, Почо она не видела. Мне ее даже стало немного жаль: без описания красавца-мужчины в постели новоявленной Сарской женушки ее грядущий рассказ лишался своей главной жемчужины.
   - В следующий раз постучаться не забудьте, - холодно посоветовала я, когда служанка сочла своё любопытство удовлетворенным и, прихватив с собой таз, направилась к выходу.
   Нервно хихикнув, она торопливо хлопнула дверью. Я перебралась за стол и набросилась на еду.
   - Ода, где твои манеры? - вздохнул вдруг Почо, равнодушно наблюдая за тем, как я обгладывала жареную куриную ногу.
   Ну вот, а я-то думала, мы так и будем делать вид, что друг друга не замечаем.
   - Спросил человек, лежащий на чужой кровати в грязных сапогах, - огрызнулась я с набитым ртом.
   Ну да, уверена, Одетта бы ела эту костлявую голень ножом и вилкой, манерно оттопырив мизинчик.
   - Да что ты заладила с этой кроватью?.. - Почо раздраженно закатил глаза.
   Сплетя на груди пальцы, он лежал на спине, закинув ногу на ногу.
   - Что, сейчас снова обидишься и сбежишь? - мрачно усмехнулась я, поднося к губам чашку со сладким отваром каких-то красных лепестков.
   - Я не понял, тебе повоевать захотелось? - Почо повернулся ко мне лицом и приподнялся на локте. - Веселья с Сабаретом не хватило?
   - Так ты тоже был там?
   - Заходить не стал. Послушал у дверей, - Почо снова откинулся на спину и подложил под голову руки. Немного помолчав, тихо добавил: - Ненавижу Зал Совета. Меня в нем всегда убивать тянет.
   Я внимательно на него посмотрела. Вспомнила свой недавний гнев - необузданный, совершенно мне не свойственный. Задумалась.
   - Хотелось спалить его до основания, - поделилась я хмуро, ставя чашку на стол. - Запереть двери и поджечь, чтоб никто не спасся.
   - Вот-вот, - Почо равнодушно смотрел в потолок. - И со мной так же.
   Я обратила внимание, что он вел себя дружелюбней, чем в прошлый раз. Даже что-то о себе рассказывал. Не знаю, что заставило его изменить ко мне отношение: то ли мое поведение на допросе понравилось, то ли мне и впрямь сразу стоило умыться.
   - Это с залом что-то не так или просто мы с тобой опасны для общества? - спросила я, возвращаясь к трапезе.
   - Сама как думаешь?
   - Мне больше нравится первый вариант, - я с остервенением нанизывала на вилку кусок жареной картошки за куском.
   С запозданием поняла, что грозный лязг ее зубьев о тарелку свидетельствовал против меня в этом вопросе. Замерев, покосилась на Почо в ожидании насмешки.
   - Наверное, и то, и другое, - отстраненно проговорил тот, всё так же рассматривая потолок. - Зал Совета - паршивое место. Очень паршивое. Хуже него только площадь Четырех Ветров. Другое дело, что кто-то там сознание теряет, а кто-то - мы.
   Убедившись, что шутить он надо мной не собирался, я отправила стопку пронзенных картофельных ломтиков в рот и задумчиво их прожевала. Вчерашняя процессия проходила и по площади Четырех Ветров тоже - Ледо во время шествия умудрялся шепотом рассказывать мне о некоторых местных достопримечательностях. Не могу сказать, что я почувствовала себя там как-то по-особенному - мне везде было одинаково грустно и страшно.
   Какое-то время мы молчали, каждый занимаясь своим делом: я ела, Почо лежал.
   - Ты же и на настоящее тоже влиять не можешь, да? - после долгих сомнений я всё-таки решилась на этот вопрос.
   Почо ничего не сказал, только на меня посмотрел. Было в его взгляде что-то такое, что громче слов говорило - да. Мне стало немного не по себе. Как же назвать то, что я увидела в его глазах?.. Обреченность, пожалуй.
   - Тогда ладно. Так уж и быть. Раз можно не бояться грязи, больше не буду тебя гонять со своей кровати.
   Почо насмешливо фыркнул и картинно закатил глаза:
   - Вот ведь привязалась со своей кроватью!
   Я понятия не имела, кем или чем он являлся на самом деле. Была едва с ним знакома и пока не испытывала к нему никаких особых чувств. Но когда это почудившееся мне в его взгляде ощущение безнадежности ушло, почему-то испытала облегчение.
   - Пошли, кое-что покажу, - сказал вдруг Почо.
   Рывком поднял себя с постели, решительно пересек комнату и с требовательным видом встал напротив меня.
   Я, честно говоря, больше никуда идти в тот день не собиралась: считала, что мне и так хватило впечатлений. Подумывала посвятить оставшееся до вечера время еде, сну и попыткам осмыслить всё произошедшее. Так что предложение Почо меня совершенно не вдохновило.
   - Пошли-пошли, - нетерпеливо взмахнул он рукой, заметив, что я не тороплюсь всё бросить и немедленно к нему присоединиться. - Тебе интересно будет.
   Я с сомнением на него посмотрела. Перевела взгляд на свой недоеденный обед. Горестно вздохнула.
   - Куда пошли-то? - буркнула уныло, почти смиряясь с тем, что мои прекрасные планы отменялись.
   - Увидишь. На это стоит посмотреть, - твердо глядя мне в глаза, Почо протянул руку.
   На меня снова словно ветром подуло. Свежим ветром, пахнущим солнцем, лугом и свободой. Сердце взволнованно стукнуло в груди. Было в Почо что-то такое, что обещало приключения, захватывающие впечатления и головокружительные эмоции. Не вложить свою ладонь в его оказалось выше моих сил.
   - А теперь вспомни любой раз, когда дверь была открытой, - велел он мне, вытягивая с кресла и выводя в центр комнаты. - Держи его в голове и "ныряй".
   - Вообще-то мы можем просто выйти, - напомнила я, досадуя на себя в глубине души за то, что так легко поддалась его обаянию. - Ключ теперь мой.
   - Можем, - согласился Почо, выпуская мою руку. - Хочешь расхаживать по Агатовому дворцу на виду у всех? Чтоб Сабарету докладывали о твоих передвижениях и действиях?
   Пожалуй, нет, не хотела.
   Я зажмурилась и представила перед собой спокойную озерную гладь. Вспомнила, как несколько минут назад в дверь входила девица с подносом, ее жадный бесстыдный взгляд. "Нырнула".
   Открыв глаза, я вздрогнула от неожиданности - служанка стояла прямо передо мной, буквально нос к носу. Уклониться я не успела, она прошла меня насквозь. Я шумно выдохнула и поёжилась: не привыкла пока к такому. Обернувшись девушке вслед, я увидела саму себя. Другая я сидела в кресле у окна и выглядела, скажем прямо, не очень.
   - Идем, пока она дверь не закрыла, - нетерпеливо подтолкнул меня в спину Почо, отрывая от самосозерцания. - Не стой столбом.
   Выходя из комнаты, я успела заметить, что кровать была пуста.
  
   Почо вел меня по Агатовому дворцу то пустыми и гулкими коридорами, то шумными и людными переходами, пропахшими кухней и прачечной, где я едва успевала уклоняться от сновавших туда-сюда слуг, а мой спутник просто проходил их насквозь. Сказать по правде, ему удалось меня заинтриговать. Мне стало по-настоящему интересно, что же такое ждало нас в конце пути. Я подозревала, что Почо, проникшись ко мне симпатией, хотел показать что-то очень красивое: потрясающий вид на город или какое-нибудь удивительное произведение искусства. Так что от нашей прогулки я получала искреннее удовольствие - пока что она была лучшим, что происходило со мной в Саре до сих пор. Это, конечно, скорее говорит о том, насколько паршиво мне здесь было всё остальное время, но тем не менее.
   Черный вход постоянно открывался и закрывался, пропуская слуг, так что во двор мы вышли без проблем. Миновали какие-то сараи, перелезли через забор, забрели в старый сад. Вековые деревья обступали нас со всех сторон, пока мы шли в его глубь по едва заметной тропинке.
   - Пришли, - провозгласил Почо, останавливаясь возле одного из раскидистых платанов, на первый взгляд мало чем отличавшегося от остальных.
   Я недоуменно вскинула бровь и огляделась: пока что не видела ничего такого, ради чего стоило сюда идти. Вопросительно посмотрела на своего спутника в ожидании объяснений.
   - Подожди. Проверю, нет ли свидетелей, - тот исчез и спустя пару мгновений появился вновь. - Никого. "Всплывай".
   Я была настроена скептически: мы ушли в прошлое всего на час или около того назад. Слабо верилось, что за столь ничтожное время здесь что-то могло серьезно измениться. Однако любопытство и надежда на чудо оказались сильней. Я "вынырнула" и, открыв глаза, вздрогнула от неожиданности и ужаса.
   Под деревом, устало покачиваясь, стоял окровавленный человек. Растерзанная плоть там и сям свисала с него лохмотьями, словно ее срывали кусками. Голова неестественно заваливалась набок, открывая ужасную рану на горле. Длинные темные волосы висели мокрыми сосульками, липли к здоровой половине лица - от второй осталось лишь кровавое месиво. Единственный глаз бессмысленно пялился в пустоту сквозь спутанные черные пряди. От щиколотки босой правой ноги к дереву тянулась ржавая цепь.
   Мне стало дурно. Заставив себя отвести от растерзанного человека взгляд, я отшатнулась назад. В ужасе уставилась на Почо, не в силах вымолвить ни слова.
   - В общем, это пример того самого дерьма, с которым тебе предстоит иметь дело, - как ни в чем не бывало сказал он таким тоном, словно просто проводил экскурсию.
   Окровавленный мужчина вдруг с усилием поднял голову, раскрыл рот и заревел. Вся его фигура осветилась тусклым сизым сиянием, единственный глаз вспыхнул черным огнем.
   Я испугалась и запаниковала - хотелось как можно скорее и как можно дальше убраться от всего этого кошмара. "Нырнула" в прошлое.
  
   3.
   Я не выбирала конкретный момент - просто бездумно прыгнула. Почувствовала, как над головой сомкнулась вода, как меня потянуло вниз. Вырвавшиеся изо рта пузырьки воздуха скользнули по щеке.
   Потом эти ощущения исчезли. Я услышала собачий лай. Страшный, исступленный, захлёбывающийся рыком.
   - Что, зяблик, допрыгался? - сказал насмешливый мужской голос.
   Звякнула цепь.
   Уже догадываясь, что увиденное мне вряд ли понравится, я раскрыла глаза.
   Двое дворцовых стражей стояли под деревом, заламывая смуглому молодому парню руки за спину. Выглядел тот довольно потрепанно: рубаха порвана, губа разбита, на левой скуле синяк.
   У него были волнистые черные волосы ниже плеч. По ним я его и узнала.
   Еще несколько человек ожидали чуть в отдалении, с трудом удерживая за ошейники огромных свирепых собак. Те лаяли, рычали, рвались вперед, вставали на задние лапы, мотали тяжелыми головами. Возле дерева гремел цепью еще один страж Сабарета, привязывал ее к стволу.
   - Даже мы наслышаны об Ойре-зяблике, - владелец насмешливого голоса, дородный щекастый мужчина в возрасте, стоял рядом с ними и небрежно раскручивал на шнурке небольшие песочные часы. - Есть мол в Низинном квартале боец умелый. Сам на вид хил и тщедушен, да из всех драк победителем выходит. Другие уж на земле лежат и стонут, а он так до конца на ногах и стоит. Правду говорят, нет?
   Ойре молчал и смотрел на него с ненавистью. Сведенные за спину руки не давали ему разогнуться. Если б не это, судя по взгляду, он с радостью бы показал толстому сабаретянину свои умения на нем лично.
   - Ну да мы сейчас сами проверим, - тот это явно понимал и ситуацией открыто наслаждался. - Крылышки только сначала подрежем тебе немного.
   Закончив привязывать цепь к дереву, страж подошел к Ойре, скептически посмотрел на его сапоги.
   - Эх, зяблик-зяблик, - с фальшивой горечью вздохнул мужчина с песочными часами, равнодушно наблюдая за тем, как его подчиненный боролся с пленником, пытаясь снять с него обувь. - Не стоило тебе в мои покои залетать, не стоило.
   Один из стражей сильней заломил Ойре руку. Тот болезненно поморщился и закусил губу, позволил стянуть с себя сапог. На его щиколотке тут же защелкнулись кандалы.
   - А теперь слушай, зяблик, правила игры, - сабаретянин поймал песочные часы в полете и продемонстрировал их пленнику. - Коль ты и впрямь, пока не упадет последняя песчинка, устоишь на ногах, как гласит молва, я, так уж и быть, разрешу твоей сестре идти на все четыре стороны.
   Стражи отпустили Ойре и поспешили от него прочь. Тот тряхнул руками, размял плечи, оценивающе глянул на дерево.
   - Если же ты закончишься раньше, чем время, тогда она так и останется в моем чулане. И я буду пользовать эту тупую неблагодарную девку, пока она не сдохнет или мне не надоест. Хотел ее спасти? Вот он твой шанс, зяблик. Не подведи.
   Сабаретянин перевернул песочные часы. Псари отпустили ошейники. Собаки сорвались с места. Я торопливо зажмурилась и снова "нырнула" - не хотела видеть, что будет дальше.
   Когда я раскрыла глаза снова, на этом месте был пустырь. Лежала груда полусгнивших досок, валялись разбитые кирпичи и осколки мрамора.
   Убедившись, что точно выбралась из той истории, я шумно выдохнула и обхватила себя руками. Меня била крупная дрожь, голова плыла, кровь стучала в ушах. Кажется, подступала истерика. На ватных ногах я поковыляла прочь: не могла больше там находиться. Хотелось... Не знаю, чего хотелось. Забиться куда-нибудь и повыть? Стереть увиденное из памяти? Да, я не стала смотреть, как собаки рвут этого парня - трусливо сбежала. Но у меня было неплохое воображение, да и итог этой схватки Почо мне любезно показал. Я всхлипнула и зажала рот ладонью - меня тошнило.
   На всякий случай "нырнула" еще глубже - казалось, что чем больше времени разделит меня с этими событиями, тем будет лучше. Я не смотрела особо по сторонам, не обращала внимания на окружение. Вроде бы, стояли какие-то домишки, ходили какие-то люди... Пахло прелой листвой, было прохладно.
   Я спряталась за поленницей. Села на стылую землю, прислонившись спиной к аккуратно сложенным дровам, обняла колени и прижалась к ним лицом. Глубоко вздохнула и зажмурилась.
   Бежать, срочно бежать из этого города. Незаметно войти в прошлом в сабаретскую казну, выпотрошить ее в настоящем, снова уйти на глубину и вынырнуть в безопасном месте. За по-настоящему большие деньги кто-нибудь точно согласится отвезти меня в Вельм. Главное - найти человека, чья жадность окажется сильнее этого помешательства на Саре. Даже если прыжки во времени работают только в пределах города, их вполне должно хватить на то, чтоб я смогла незамеченной добраться хотя бы до его границ. А за ними уж повозку никто обыскивать не станет.
   Оторвав лицо от коленей, я вздрогнула от неожиданности: напротив меня, скрестив на груди руки, стоял Почо. Взгляд растерянный и озабоченный, поза скованная... Он в этот момент немного напоминал кота моей вельмской соседки: тот примерно так же реагировал на взбучку от хозяйки. Вроде как смутно догадывался, что та вопит из-за дохлой мыши на подушке, но, хоть убей, не понимал, чем ей не угодил этот подарок.
   У меня не было ни малейшего желания видеть Почо. Не было ни малейшего желания с ним говорить. Оставалось надеяться, что он это поймет и оставит меня одну.
   Я зло на него зыркнула. Кто вообще так поступает?! Да, Почо не обещал, что прогулка будет приятной и увеселительной. Но если собираешься показать девушке чью-то страшную смерть, наверное, не стоит вести себя так, словно приглашаешь ее на свидание! Не стоит заглядывать ей в душу своими пронзительно синими глазищами, подавать руку и быть таким многообещающе загадочным!
   Почо оставлять меня в одиночестве не торопился, всё так же стоял напротив, растерянный и удивленный. Интересно, а какой реакции на свой сюрприз он ожидал?!
   - И? - спросил он, выдержав паузу.
   Сложный вопрос, я даже не знала, что на него ответить. Не стала отвечать ничего, просто снова уткнулась лицом в колени, ясно, как мне казалось, давая понять, что разговора не будет. У Почо было свое мнение на этот счет.
   - Так все-таки.
   Я закатила глаза и с раздраженным стоном откинула голову назад, прислоняясь затылком к поленнице. Глубоко вздохнула.
   - Уйди. Просто уйди, - крепко зажмурилась я.
   Почо мою просьбу пропустил мимо ушей.
   - Ты что, из-за призрака расстроилась? - спросил он удивленно.
   Я замерла.
   - Призрака? - недоверчиво приоткрыв один глаз, посмотрела на Почо.
   - Да-а-а, - протянул он, медленно кивая. - А ты что подумала?
   Что я должна была подумать? Если учесть, что никогда прежде призраков не видела, не особо в них верила и представляла полупрозрачными фигурами в белых простынях. Ничего я не подумала: когда у тебя на глазах собаки заживо разрывают человека, становится как-то не до трезвых размышлений. В том, что в настоящем Ойре растерзан, но почему-то еще жив, я до этого момента даже не сомневалась. Можно было догадаться, что его казнь произошла давным-давно: деревья выглядели моложе, да и "нырнула" я довольно глубоко... Но осознание этого пришло только теперь.
   Призрак... Я и не знала, как отнестись к этому известию. После всего пережитого меня оно не удивило и не напугало. Пожалуй, я даже почувствовала некоторое облегчение: как будто смерть Ойре делалась менее ужасной оттого, что ее от меня отделяла прорва лет.
   Но на Почо я всё равно посмотрела с грозным прищуром: дохлая мышь на подушке оставалась дохлой мышью на подушке независимо от ее жизненных обстоятельств.
   - Это же очевидно, - пожал он плечами.
   Мне захотелось ему врезать.
   - А заранее предупредить не судьба? - зло прошипела я, всплескивая руками. - Мол так и так, "сейчас мы увидим призрак человека, умершего страшной смертью. Это будет ужасное зрелище, так что соберись с духом". Обязательно было устраивать из этого сюрприз?!
   - Уфф, Ода! - раздраженно воскликнул Почо, отворачиваясь. - Поцарапав палец, ты тоже в обморок хлопаешься?
   Я аж растерялась от такого сравнения. Действительно, очень похожие ситуации. Ну о-очень похожие.
   - "Ужасное зрелище"!.. - Почо пренебрежительно фыркнул. - Не видела ты в своей жизни настоящих ужасов, Ода. Это был самый обычный призрак, довольно целенький и почти не страдавший перед смертью. Я как знал, что ты устроишь трагедию на ровном месте, поэтому специально выбрал случай попроще.
   - Почти не страдавший перед смертью?! - взвилась я, не веря своим ушам.
   Перед глазами возник образ растерзанного Ойре, продолжавшего из последних сил стоять на ногах.
   - Всё познается в сравнении, Ода.
   Я хотела возразить, но посмотрела Почо в глаза и передумала. Меня напугал его взгляд - холодный, обреченный, пустой.
   - У Сара длинная история. За ее века так или иначе погибло множество людей. Зачастую весьма жестоко и изощренно, - голос Почо звучал пугающе спокойно и отстраненно. - Я видел смертей больше, чем ты прожила дней. Знаю, что одни люди, имея толику воображения, способны сделать с другими. Мне есть с чем сравнивать, Ода. Поверь на слово, тот парень под деревом легко отделался.
   Я сидела неподвижно, обхватив себя руками. Холодный ветер проникал под одежду, заставляя меня ёжиться. Замерзшие пальцы мелко подрагивали. Было неуютно, мерзко, жутко. Всё-таки я ненавидела этот город. Меня от него тошнило.
   - Ну а я-то здесь при чем? - помолчав, спросила я, догадываясь, что ответ мне не понравится.
   - Твоя задача - избавить застрявших в агонии призраков от мучений.
   Ветер доносил запах дыма и собачий лай. Я сидела, оцепенев от холода и усталости.
   - Каким это образом? - пробормотала я, напрягаясь.
   Почо равнодушно пожал плечами.
   - Откуда ж мне знать? Это ведь твои обязанности, не мои.
   - А кто знает? - огрызнулась я, обхватывая лицо ладонями. - Кто-то же должен меня научить!
   - Никто не будет тебя учить, Ода: никто этого не умеет. Как думаешь, почему из множества девиц, брошенных ему Сабаретом, Сар выбрал именно тебя? Ты далеко не самая красивая из них, не самая умная и уж точно не самая добрая. Так почему их он не принял, а тебя взял в жены?
   "Потому что я украсилась цветами, как бабка Магда", - подумала я. Был в этом действии какой-то непонятный мне смысл, что-то затронувший в его древней душе.
   - Потому что понял, что ты способна освободить призраков, - у Почо было свое мнение на этот счет. - Что ты в отличие от остальных можешь им помочь, - его холодная отстраненность дала трещину, голос зазвучал куда эмоциональнее. - Поэтому ты сидишь сейчас на мерзлой земле возле грязной поленницы, разводя нюни, а не торжественно горишь в погребальном костре на площади Четырех Ветров, - последние слова он почти что выплюнул.
   - А если я не хочу?
   Наверное, Почо был прав - меня сложно назвать очень уж доброй. Я не чувствовала ни сил, ни желания кого-то спасать. Особенно каких-то совершенно незнакомых мертвых людей. Мне бы со своими страданиями разобраться - не хватало еще взваливать на себя чужие.
   Почо смотрел на меня с разочарованием и молчал. Мне было всё равно.
   - Отведи меня обратно, - сухо велела я, поднимаясь с земли.
   Пошла бы сама, да дорогу не запомнила.
   - Выходит, Сар тоже иногда ошибается, - презрительно бросил Почо, отворачиваясь.
   Я не стала ничего отвечать.
  
   Я легла спать, едва вернувшись с прогулки, еще засветло. Просто упала на кровать, как только вошла в комнату, даже раздеваться не стала. Укрылась с головой одеялом и немедленно провалилась в сон, тяжелый и вязкий. Без сновидений - спасибо Сару или кто там мне это обеспечил. Не знаю, сколько я спала. Долго. Не буду лгать, что проснулась отдохнувшей и посвежевшей - вовсе нет. Пробуждение было паршивым.
   Меня разбудил голод.
   Не особо надеясь, что кто-нибудь догадался принести мне завтрак, я выглянула из-под одеяла. Совершенно не удивилась, увидев, что на столе ничего не было. Пока я спала, даже недоеденную картошку унесли.
   Закрыла глаза и тяжело вздохнула.
   Я чувствовала себя полностью разбитой. Не было сил даже на то, чтоб просто встать с постели, не говоря уж о том, чтоб пойти на поиски еды. Тело словно налилось свинцовой тяжестью. В какой-то мере я даже радовалась назойливому чувству голода: оно отвлекало меня от мыслей.
   Я не хотела думать об Ойре. Не хотела его вспоминать.
   И если он действительно, как выразился Почо, легко отделался, то я не имела ни малейшего желания знать, как умирали те, кому повезло меньше.
   Мой обидчивый нянь был прав - Сар здорово ошибся, выбрав меня на роль спасительницы призраков. Я не чувствовала в себе ни крохи этих удивительных мистических сил, о которых говорил Почо. А если они у меня и правда были, понятия не имела, как ими пользоваться.
   "Не болтай с мертвецами".
   Я вздрогнула, словно меня оса ужалила. Распахнула глаза.
   Полузабытое воспоминание из детства: запах кислого молока, бумажные цветы в седых волосах и доверительный шепот. Я лежала, затаив дыхание, боялась его спугнуть. Этот разговор же действительно происходил? Это ведь не мое измученное сознание шутит?
   "Не болтай с мертвецами. Их это только злит".
   Если подумать, Ойре действительно стал вести себя иначе после того, как Почо заговорил. Обращался он тогда, конечно, ко мне, но что если призраки реагируют на сам голос?
   Я поймала себя на том, что пытаюсь подогнать реальность под слова безумной старухи, возможно, вообще не имевшие к ней никакого отношения. Почти наверняка не имевшие - сложно было поверить в обратное. Однако если всё-таки допустить мысль, что Магда заговорила со мной на эту тему неспроста, напрашивалось три вывода.
   Первый - она умела обращаться с призраками. Второй - знала, что однажды и мне придется этим заняться. Третий - пыталась меня научить, и если б я в ту пору не была недальновидной трусливой соплячкой, то сейчас всё было бы куда проще.
   Стоило расспросить о ней Почо, но я понятия не имела, где его искать. По дороге назад он молчал, на меня даже не смотрел, был холодным и отстраненным. Похоже, его мнение обо мне, и без того невысокое, упало ниже некуда.
   Голод мешал сосредоточиться, мысли спотыкались и путались. Всё-таки сложно о чем-то думать, когда желудок, надрывно урча, пытается переварить сам себя.
   Решив, что всё-таки нужно что-то с этим делать, я заставила себя встать с кровати, выйти из комнаты и отправиться на поиски какой-нибудь служанки, которая могла бы организовать мне завтрак и горячую воду - хотелось помыться и переодеться. За два дня бессменной носки свадебный наряд превратился в мятое, попахивающее отнюдь не розами нечто. Как и я сама.
  
   Я сидела в кресле за столом, сцепив перед лицом руки; рассеянно скользила взглядом по стоявшей передо мной грязной посуде. Еще влажные волосы пахли ромашкой. Раньше я бы в жизни не стала мыть голову ее отваром: это был удел и привилегия Одетты. Любимую клетчатую рубаху, пожалуй, уже стоило постирать, но я всё равно надела именно ее: своя одежда успокаивала и как будто давала чувство защищенности. Босые ноги отстраненно теребили край ковра, поддевая его большими пальцами - захотелось отдохнуть от обуви.
   Теперь, когда я наелась, напилась и привела себя в порядок, думалось куда легче.
   Итак, допустим, Магда хотела меня научить. Что именно она тогда сказала? "Не болтай с мертвецами, пока не успокоятся", "их это только злит"... А еще что? Я напряженно морщила лоб и кусала губу - ведь было же что-то еще.
   Магду я тогда не больно-то слушала: меня в тот момент больше заботило, как бы вывернуться из ее хватки и убежать. С тех пор она со мной говорить не пыталась, хотя имела такую возможность: вероятно, поставила на глупой девчонке крест.
   Насколько я знала, Магда приехала в Вельм откуда-то еще. Жила она в маленькой захламленной комнатенке с вечно грязными окнами, не расставалась с чучелом кота и часто бродила по городу в одиночестве. Дети пугали друг друга страшилками о высохших трупах у нее под кроватью, и, соревнуясь в храбрости, стучались к ней в дверь. Некоторые горожане, включая моих родителей, жалели безумную старуху: подкармливали ее, дарили старую одежду... Похоронили Магду тоже за их счет.
   Что же могла мне сказать эта несчастная женщина? Не знаю, почему для меня было так важно это вспомнить, ведь я собиралась избегать навязанной мне роли спасительницы призраков всеми возможными способами.
   Я плотно закрыла глаза и сдавила пальцами виски. Сосредоточилась и принялась в мельчайших подробностях восстанавливать в памяти события того дня: какая стояла погода, где именно мы с Магдой встретились и почему я там оказалась, какая на мне была одежда... Давно позабытые детали нехотя всплывали в голове, добавляя картине штрихов, но ответа на главный вопрос не давали. Скоро у меня от напряжения заныла голова. И вот как раз это неожиданно помогло.
   "Забери у них боль", - встал на место недостающий кусок мозаики. - "Протяни руку и забери".
   Я шумно втянула носом воздух и распахнула глаза. Вот оно! Вспомнила!
   Впрочем, моя радость быстро сменилась озабоченностью: всё это действительно походило на указания по спасению призраков, и я не знала, как мне теперь быть. Если раньше я имела возможность отбрыкиваться от этой сомнительной работенки, потому что понятия не имела, как к ней подступиться, то отныне этого оправдания у меня больше не было. И я могла бы это утаить, почти не чувствуя угрызений совести, если б не Ойре. Он не шел у меня из головы.
   Мне не было дела до орды безликих абстрактных призраков, разбросанных где-то по городу. Я понятия не имела, кем они были и как умирали. Такое положение вещей меня полностью устраивало - я и не хотела этого знать. Мертвые уже сотни лет, живее от моего вмешательства они бы всё равно не стали. И если за них хотя бы переживали Сар с Почо, то мое благополучие явно не волновало никого, кроме меня самой.
   Однако так же отвернуться от Ойре у меня не получалось. Оказавшись невольным свидетелем его судьбы, думаю, я стала чувствовать себя к ней причастной. Меня грызла вина, словно я его предавала.
   Я посидела у окна, полежала на кровати, в третий раз перечитала сборник стихов, как-то одолженный мне Ледо... В общем, старалась вести себя так, словно меня ничто не волновало.
   Служанка принесла обед. Я ела его так медленно, как только могла: это было куда интересней предыдущих моих занятий, хотелось растянуть удовольствие. В какой-то момент не выдержав, я раздраженно бросила вилку, запрокинула голову и громко вздохнула.
   Немного так посидела, бессмысленно пялясь в потолок, решительно закрыла глаза и представила озерную гладь.
   В третий раз смотреть, как любопытная служанка с подносом расхаживает по комнате, я не стала - вышла за дверь без колебаний. Это был уже проверенный момент, я не видела смысла искать другие.
  

***

   Старый сад дышал покоем и уединением: шелестела листва, чирикала скрытая ветвями птица, пахло можжевельником и миртом. И не подумаешь, что когда-то это место было сценой жестокого кровавого убийства. Я нерешительно остановилась под уже знакомым платаном.
   Похоже, в прошлом призраки не водились - Ойре я не видела. Как и нас с Почо, хотя вчера мы с ним проходили здесь в этот же самый момент. Наверное, это хорошо: мне бы вряд ли понравилось то и дело натыкаться на десятки своих копий, разгуливающих по "глубине", не говоря уж о растерзанных телах на каждом углу.
   Я медленно обошла вокруг дерева, ведя ладонью по теплой шершавой коре. Немного постояла, прислонившись к нему лбом. Кажется, я убеждала себя, что таким образом устанавливаю связь с этим местом, настраиваюсь на него. Ерунда - на самом деле просто тянула время. От волнения и страха потели руки, сводило живот. Натянутые нервы заставляли вздрагивать от каждого шороха. В какой-то момент я поняла, что если немедленно не разделаюсь с задуманным, то от напряжения просто заору в голос и убегу отсюда в истерике. Это подтолкнуло меня к действию.
   Примерно помня длину цепи, я отошла назад так, чтоб точно оказаться вне досягаемости Ойре. Остановилась. Немного поколебавшись, крепко зажмурилась и несколько раз глубоко вздохнула. В последний раз с шумом втянула ноздрями воздух, на секунду замерла, собираясь с духом, а потом выдернула себя в настоящее.
   Глаза я открывала медленно и осторожно, страдальчески морщась - хорошо помнила, что именно увижу. Ойре стоял прямо напротив меня, в каких-то пяти-шести шагах. Даже не стоял - из последних сил удерживался от падения, умудряясь снова и снова подхватывать свое клонившееся к земле тело. Разодранная плоть, оголенные кости, кровь, кровь, кровь... При виде всего этого мне снова стало дурно: ноги ослабли, голова закружилась, подступила тошнота. Пожалуй, никогда прежде я не была ближе к обмороку, чем в этот момент.
   До боли закусив губу, я запретила себе отворачиваться, запретила отводить взгляд: собственная слабость уже начинала бесить. В сравнении с Ойре, растерзанным, замученным и убитым, но не сдавшимся, я казалась себе жалкой.
   Тот никак на меня не реагировал. Возможно, даже не сознавал моего присутствия. Его глаз, полускрытый слипшимися волосами, неподвижно пялился в пространство. Мне в нос ударил тошнотворный запах скотобойни, сладковатый, масляный, липкий. Я зажала ладонью рот и нос. Невольно выступили слёзы. До сих пор удивляюсь, что меня тогда не вырвало.
   Пересилив себя, я нерешительно шагнула вперед. Ноги слушались плохо. Я медленно брела к Ойре, стараясь не скулить от страха. Мне приходила в голову мысль проверить, не среагирует ли он на мой голос, но я в ужасе ее отогнала: вот только рёва и черного пламени из глаз для полноты картины в тот момент не хватало.
   Я не была до конца уверена, что Магда имела в виду именно такие случаи. Сомневалась, что правильно поняла ее краткие и, скажем прямо, не особо содержательные советы и понятия не имела, сработают они или нет. В общем, я была готова к тому, что ничего у меня не выйдет. Но для очистки совести стоило хотя бы попробовать.
   Очень быстро попробовать и тут же сбежать.
   Подобравшись к Ойре почти вплотную, я остановилась. Сердце колотилось, как бешеное, меня всю трясло. Не удержавшись, я отвела взгляд от его лица: не могла смотреть вблизи на пустую глазницу, откушенную щеку и оголенную челюсть. Решение, что лучше пять минут страха, чем недели моральных терзаний, заставившее меня сюда прийти, уже не казалось таким уж неоспоримым. Внутри я вопила, рыдала и причитала словами, которые не положено знать девице из благородного рода Верден.
   Я стиснула зубы и, втянув голову в плечи, медленно протянула к Ойре дрожащую непослушную руку. Думаю, я бы меньше боялась, если б ее пришлось сунуть в огонь. По-прежнему крепко зажимая второй ладонью рот, нерешительно коснулась груди Ойре.
   Ранее у меня было время поразмыслить над словами Магды. Всё это "забери у них боль"... Она ведь не говорила, что я должна взять ее себе. Мне казалось, что боль как-то можно направить в землю или там в дерево, самой при этом не страдая. Так что я планировала проверить эту догадку, а в случае, если она не подтвердится, остановить свой эксперимент. Собаки на меня раньше уже нападали, и хотя это были лишь некрупные бездомные шавки, я думала, что ощущение от еще одного укуса в случае неудачи как-нибудь переживу.
   Что тут сказать - я ошиблась.
   Как-то давно я упала в речку. Хотела только ногу намочить, но течение оказалось сильней, чем я думала. Оно сорвало меня с берега и швырнуло на середину потока. Вода была ледяной, от резкого в нее погружения перехватило дыхание, тело начало неметь. Я пыталась как-то бороться с бившей по мне стихией, однако в лучшем случае получалось лишь просто оставаться на месте, держась кончиками пальцев за каменистое дно. В этот раз ситуация была схожей.
   Боль хлынула в меня неумолимым потоком. В одно мгновение она затопила мое сознание, вышвырнув из него все мысли и сомнения, растеклась по венам. В глазах побелело, крик застрял в горле. Ослепшая и онемевшая, я хотела отдернуть руку, но не смогла и пошевелиться. Меня словно парализовало. Я будто снова стояла посреди бушующей реки, неспособная ей противостоять, только в этот раз за моей спиной грохотал водопад, а с берега некому было протянуть мне палку и помочь выбраться.
   При этом не могу сказать, что мне было больно в прямом смысле этого слова. Возможно, дело в том, что вся агония Ойре, в его случае растянувшаяся на годы и десятилетия, мне досталась утрамбованной в несколько секунд. Может ли боль достичь такой концентрации и силы, что человеческий разум не способен ее помыслить, а тело почувствовать? Не знаю. Я просто растворялась в этом раскаленном добела безмолвном крике.
  
   А потом всё закончилось.
   Я вдруг обнаружила, что ничком лежу на земле, раскинув руки, отстраненно наблюдаю за ползающими по ней муравьями. Ничто меня больше не сокрушало, ничто не пыталось испепелить. Тело наполняла такая тяжесть, что ни пальцем пошевелить, ни голову повернуть. Казалось, будто оно вот-вот продавит собой дерн и погрузится в почву. В опустевшую голову неуверенно возвращались робкие мысли и чувства. Я не слышала ни шелеста листвы, ни жужжания насекомых, ни пения птиц. Лишь едва слышный звон в ушах. Перед глазами плавали радужные пятна. Хотелось пить.
   То, что у меня странно покалывало руку, я осознала не сразу. Так, словно она затекла, но в то же время немного иначе. Скосив на нее взгляд, я увидела, что сквозь ее запястье проходила другая, явно мужская. Нахмурив брови, я недоуменно уставилась на это неестественное сплетенье рук - способность внятно мыслить возвращалась ко мне очень медленно. Сообразив, наконец, в чем дело, я с трудом повернула голову и встретилась взглядом с Ойре.
   Он лежал передо мной, завалившись на бок, целый и невредимый. Сказала бы "живой и здоровый", однако это было б чересчур даже для фигуры речи. Исчезли раны, пропали кровоподтеки, даже разодранная рубашка восстановилась, однако вместе с тем Ойре приобрел призрачную бледность, какой прежде я у него не замечала. Он как будто поблек и потускнел.
   Мы лежали и молча смотрели друг другу в глаза. Я не знала, что полагается говорить в таких случаях - фразе "Привет, меня зовут Дана" явно не хватало торжественности. Ойре растерянно моргал, похоже, не понимая, что произошло. Облегчение, зародившись в груди, теплой волной растеклось по всему моему телу, затопило измученный страхом и сопротивлением ему разум. Последние проблески воли гасли под ее напором. У меня тяжелели веки, кружилась голова, темнело перед глазами. Когда мое сознание уже почти померкло, в вязкой и тягучей мешанине спутанных мыслей всплыла одна, из-за которой я неожиданно для себя возгордилась: мне одной из немногих удалось сбить с ног Ойре-зяблика.
  

***

   Тепло, обволакивающее и уютное, покой и защищенность - вот что я чувствовала, приходя в себя. Впервые за долгое время, с тех пор, как меня увезли из Вельма. Лениво барахтаясь на грани яви и сна, я не хотела просыпаться, не хотела возвращаться в жестокую реальность, где меня ждали лишь безразличие, горечь и уязвимость. Я нежилась в этом тепле, тянулась к нему, упивалась...
   - Еще ногами меня обвей, - донесся до меня голос Почо.
   Я замерла и напряглась. Предчувствуя неладное, открыла глаза и увидела перед собой грубую белую ткань. Я лежала, уткнувшись в нее лицом... Даже не так - я лежала, закопавшись в нее лицом, полной грудью вдыхала ее запах так, что еще чуть-чуть и материя забилась бы мне в ноздри. Да, вот это уже больше похоже на правду.
   Внутренне холодея, я медленно подняла взгляд. Скользнув по кожаным шнуркам-завязкам, по распахнутому вороту рубахи и резному костяному кулону на толстой нитке, он остановился на лице Почо. Оно было так близко, что я чувствовала дыхание на своей щеке. По спине пробежали мурашки.
   До меня дошло, что я почему-то лежу у него на коленях в колыбели из рук и страстно обнимаю за талию, уткнувшись лицом в живот. Ситуация неожиданная и довольно смущающая; ничто, скажем прямо, ее не предвещало. Я почувствовала, что невольно начинаю краснеть. Расцепив свои жаркие объятия, убрала от Почо руки и немного отстранилась от его гостеприимной груди. Предвкушая, что насмешкам теперь не будет конца и края, напряженно принялась соображать, в чем еще могла опростоволоситься.
   Я же не напускала слюней ему на одежду? Не храпела и не разговаривала во сне? Он заметил, что мою рубашку пора стирать?
   - Не подумай лишнего, - заявил Почо. - Я тебя подобрал только потому, что там, где ты валялась, тебя могли случайно увидеть.
   Мне еще пришло в голову: "Ну и что, что меня могли увидеть? Мало ли из-за чего я потеряла сознание?" - но вслух я ничего не сказала. Немного расслабилась - похоже, упражняться в остроумии Почо пока не собирался и, судя по тому, что он первым делом взялся оправдываться, сам опасался моей реакции.
   Я задумалась над серьезным вопросом: слезать или не слезать с его колен? С одной стороны, ответ казался очевидным - мама бы точно не одобрила, если б узнала, что я лежу в объятиях едва знакомого мужчины. С другой же, мне было так удобно, так уютно, так хорошо. Я и не подозревала, что настолько соскучилась по человеческому теплу. Наплевав на приличия, хотелось снова обвить Почо руками, прижаться к нему, зажмуриться, замереть и так лежать, отогревая свою израненную душу. Как с мамой в детстве.
   Почо меня не гнал, на землю не стряхивал, открытого недовольства не выказывал. Я подумала, что раз мои родители всё равно никогда об этом не узнают, почему бы и не полежать на коленях у красивого мужчины?
   Тот сидел на земле, привалившись спиной к дереву, а солнечные лучи падали ему на лицо сквозь прорехи в листве. При таком освещении его глаза казались даже синее, чем обычно. "Да. Однозначно полежать", - решила я, взвесив все "за" и "против".
   - Что? - нахмурился Почо, перехватывая мой задумчивый взгляд.
   - Ммм... Где мы? - выпалила я первое, что пришло в голову.
   Свои настоящие мысли я уж точно не собиралась ему озвучивать.
   - Всё там же. Просто отошли подальше от тропинки. Отнес бы тебя в комнату, да не был уверен, что ты потом сможешь объяснить всем интересующимся, почему твое тело летело по коридору.
   "Ясно. Значит, затащить кого-то в прошлое нельзя. Человек может лишь сам туда прыгнуть", - подумала я, немного досадуя, что при живом наставнике о таких вещах мне приходилось догадываться самостоятельно.
   - Долго я была без сознания?
   - Часа полтора, наверное, - Почо небрежно пожал плечами. Замолчал, словно чего-то ожидая. Видимо, не дождавшись, недоуменно вскинул бровь: - Что, неужели не выдашь какую-нибудь банальность про то, что я воспользовался твоим беспомощным состоянием?
   - Как Ойре? - проигнорировала я его вопрос.
   Почему-то не сомневалась, что ничего бы мне Почо не сделал, а изображать оскорбленную невинность просто из вредности не было ни малейшего желания. Я слишком хорошо и спокойно себя чувствовала - не хотелось портить момент.
   - Парень под деревом? Куда-то ушел, - мне показалось, что Почо был немного разочарован. Возможно, он уже заготовил речь о том, что ни за что бы на меня не польстился, и теперь она жгла ему горло.
   Я вдруг подумала, что ему было вовсе не обязательно всё это время держать меня на руках. Для того чтоб меня не увидели те, кому не следует, хватило бы просто убрать мое тело с дороги и кинуть его под какой-нибудь куст. За полтора часа неподвижного сидения у него наверняка затекло всё тело.
   - Где мне тебя искать? - прежде чем он снова на что-то обидится и исчезнет, стоило получить как можно больше ответов.
   Почо вопросительно на меня посмотрел.
   - Предположим, тебя рядом нет, а ты мне срочно нужен, - пояснила я, отстраненно разглядывая его лицо. - Где в таких случаях тебя искать?
   - Просто позови меня вслух по имени... Тому, что ты мне вместо него дала, - Почо пренебрежительно поморщился.
   - И ты сразу придешь?
   - Нет, услышу это, где бы ты ни была. А вот приходить на зов или нет, я еще подумаю, - зажмурив один глаз, Почо размял спину и шею. Видимо, действительно затек так сидеть.
   Мне немного польстило, что он терпел ради меня неудобства, хоть в этом и не было никакой необходимости. Однако я решила не злоупотреблять его благородством, или чем там это было вызвано, и неуклюже сползла с его колен. Мне показалось, Почо неохотно расцепил руки, выпуская меня из объятий. Хотя, возможно, они у него просто онемели.
   Избавившись от ноши в моем лице, он потянулся всем телом, завалился набок, устало шлепнулся на землю и глубоко вздохнул. Я сидела рядом, отряхивала с юбки налипшую труху и думала о том, что вот теперь точно придется бросить одежду в стирку. Густые кусты с маленькими плотными листочками закрывали нас от возможных свидетелей, реши те прогуляться по парку; раскидистая крона дерева опускалась низко, образуя шатер над нашими головами. Пахло миртом, где-то невдалеке пересвистывались птахи. Ветерок, лениво покачивавший ветви, холодил нагретую спину, перебирал волосы.
   Будь я моложе лет этак на десять, непременно захотела бы устроить в этом месте тайное убежище. Не удивительно, что Почо принес меня именно сюда.
   Он ничего не говорил об Ойре и том, что я для того сделала. Не хвалил, не ругал, не предлагал новых кандидатов на спасение. Словно ничего и не произошло. Я тоже эту тему не поднимала, однако была одна вещь, которую мне непременно нужно было выяснить.
   - Скажи, я первая, кого Сар взял в жены? - спросила я, помолчав.
   Почо внимательно на меня посмотрел.
   - Нет, была еще одна, - ответил он, выдержав паузу.
   Я невольно затаила дыхание. Сердце взволнованно трепыхнулось в груди.
   - Расскажи, - попросила я, заправляя за ухо растрепавшуюся прядь волос.
   - Ну, это произошло лет шестьдесят назад, - Почо, устраиваясь удобней, перевернулся на спину. - Сару девушек подкидывали почти столько же, сколько я себя помню, и они всегда гибли. Именно это, собственно, от них и ожидалось, - он закинул ногу на ногу, сунул руку под голову. - И тут одну из жертв Сар вдруг оставляет в живых и действительно берет в жены. Вот это был скандал, ты себе не представляешь...
   - Ее, случайно, не Магдой звали? - уточнила я, нервно стискивая подол юбки.
   Почо подозрительно прищурился.
   - Откуда знаешь?
   Я неопределенно дернула плечом.
   - Расскажи мне о ней.
   - Не я с ней возился, так что известно мне мало. И большую часть того, что знаю, ты уже слышала. Она недолго здесь была - месяца два-три.
   "Всё равно это ненадолго", - вспомнила я слова старика из Сабарета. Возможно, он застал дни Магды и знал, чем всё обернулось.
   - Мы с ней никогда лично не пересекались... - продолжал Почо, лениво вороша свободной рукой свою выгоревшую челку.
   - Что с ней стало спустя эти два-три месяца? - перебила его я.
   На то, что, исходя из слов Почо, ему было более шестидесяти лет, я, конечно, обратила внимание, но решила оставить этот вопрос на потом.
   Он немного помолчал, думая о чем-то своем. Затем нехотя ответил:
   - Сошла с ума, и Сар ее отпустил.
   Я похолодела: вспомнила, как Магда, старая, седая и жалкая, бродила по городу, ее шаркающую походку и рассеянный взгляд. Меня что, ждала та же судьба?
   - "Отпустил"? - постаравшись скрыть нервозность, я изобразила обычное удивление. - А что, для того, чтоб отсюда уехать, нужно его личное разрешение?
   - А ты думала? Выходишь за ворота, и вот она свобода? - Почо невесело усмехнулся. - Для обычных людей - может быть. Не для тебя, Ода. Ты привязана к Сару своим именем.
   "Не своим!" - громыхнуло у меня в голове. Я затаила дыхание и замерла.
   - Думала сбежать отсюда? - продолжал Почо, отстраненно глядя в просвечивавшее сквозь листву небо. - Ничего не выйдет. Ты теперь принадлежишь городу, ты - его часть. И без позволения Сара не сможешь его покинуть. Даже за ворота не выйдешь - просто не получится.
   - В смысле, это из-за того, что на платье было вышито мое имя? - сердце стучало, ладони потели, но я старалась ничем не выдать своего волнения.
   Почо, не глядя на меня, "угукнул".
   Я с трудом подавила вздох облегчения. Притворившись огорченной этим известием, принялась напряженно вспоминать, не говорила ли кому-нибудь, как меня зовут на самом деле. Нет же, вроде? Точно, нет. Я закусила губу, чтоб случайно не улыбнуться.
   Итак, Сар надо мной не властен, я к нему не привязана и могу уйти отсюда в любой момент. Отлично!
   - Могу я поговорить с тем, кто с Магдой возился? - чем больше выясню о том, что случилось шестьдесят лет назад, тем выше шанс избежать подобной судьбы.
   - Его здесь нет, - голос Почо звучал так равнодушно, что я заподозрила его в притворстве. - Сар отпустил его вместе с ней. У них там любовь случилась...
   Он замолчал. Я ждала продолжения, но, похоже, эта тема моему собеседнику не очень нравилась.
   - Сар, я смотрю, не особо ревнивый муж, да? - попыталась оживить разговор.
   - Пффф, ты что, всё еще носишься с идеей нарожать деревень? - Почо издевательски на меня посмотрел. - О, эти маленькие домики! Тянут к тебе из колыбели двери и ставни...
   - Отвратительно, - без тени улыбки припечатала я, утомленно закатывая глаза.
   - В общем, Сару глубоко наплевать, с кем у тебя шуры-муры, - к моему удивлению Почо не стал мусолить эту тему дальше. - Хоть завтра падай в постель к этому своему под горшок стриженому дружку, Сар тебе и слова не скажет.
   Невольно представив себя в объятьях Ледо, я содрогнулась.
   - Хоть с кем-нибудь, кто знал Магду, можно поговорить? - продолжила допытываться я, поспешно отгоняя это видение.
   - Разве что с кем-то из призраков, - Почо зевнул и почесал шею. - Она многим успела помочь.
   Я напряглась и задумалась, так ли уж мне нужно знать о моей предшественнице: перспектива разговаривать с мертвыми откровенно не прельщала. Даже не знаю, как описать свое тогда к ним отношение... Страх? Разве что чуть-чуть. Неприязнь?.. Не уверена. Чувство вины?.. Ладно, не важно. В общем, знакомства с Ойре мне более чем хватало, расширять свой круг общения за счет еще каких-то призраков не было ни малейшего желания.
   - Ладно, пойдем, я тебе город покажу, - вздохнул Почо, перекатываясь на бок.
   Оттолкнувшись ладонью от земли, принял сидячее положение, скрестил ноги.
   Я рассеянно на него поглядела - слишком увлеклась своими мыслями.
   - Что? Нет, - твердо сказала я, когда до меня дошел смысл сказанного. - Нет, нет и нет. Больше я на эту удочку не попадусь.
   Почо, в этот момент с удовольствием потягивавшийся, аж замер с руками над головой.
   - Ты о чем? - спросил он недоуменно.
   - Я не забыла, чем закончилась наша прошлая прогулка. И что-то мне подсказывает, в этот раз по дороге нам тоже попадется какой-нибудь нуждающийся в спасении призрак. Хорошо, если только один.
   - Вот, знаешь, и в мыслях не было, - совсем не убедительно заявил Почо, всплескивая руками.
   Я кисло на него посмотрела, попытавшись выразить этим взглядом всё, что думала о столь неуклюжей лжи.
   - Не можешь же ты всё время сидеть в своей комнате, - не сдавался Почо, безуспешно стараясь выглядеть искренним. - Тебе нужно изучить свои владения. Тем более что Сар - красивый город. Его стоит увидеть.
   Я продолжала на него молча смотреть, не меняя выражения лица. Из этой короткой игры в гляделки я быстро вышла победителем: Почо раздраженно закатил глаза и шумно вздохнул.
   - А вот Магда всегда стремилась помочь несчастным душам, - заметил он назидательно, проводя пятерней по волосам. - Потому что в отличие от некоторых была доброй.
   - Ну и к чему ее это привело? - огрызнулась я, издевательски вскидывая бровь.
   Встала на ноги и принялась отряхивать юбку от налипшей с земли грязи.
   - Эгоистичная ты женщина, - буркнул Почо, впрочем, вполне дружелюбно.
   Я даже удивилась: ожидала новой драмы с ушатом презрения мне в лицо.
   - Не хочу ничего слушать от человека с таким дурацким именем, - бросила я, высокомерно вскидывая голову.
   Почо даже растерялся. Не дожидаясь, когда он придумает ответ, я прыгнула куда-то в недалекое прошлое. Решительно перелезла через кусты, едва не порвав юбку, и гордо зашагала прочь. Не всё же ему прерывать наши разговоры на середине и исчезать в неизвестном направлении. Моя очередь.
  

***

   Я выбрала самое нормальное из Одеттиных платьев: приглушенно-синее, почти без кружев, тесёмок и лент. Наверное, это был ее аналог того тряпья, что я надевала, когда собиралась помыть полы или разобрать пыльные завалы на чердаке. И всё равно оно выглядело роскошней лучшего из моих праздничных нарядов. Это немного уязвляло.
   Еще недавно Одеттина одежда была мне тесновата, жала в талии и рукавах. Теперь же платье сидело свободно, даже чуть-чуть болталось - оказывается, за последние дни я ощутимо похудела. Что ж, не удивительно.
   Я посмотрела на себя в зеркало и, придирчиво изучив свое отражение, одобрительно хмыкнула. Никогда особо не одевалась в синее. Как оказалось - зря. Синий мне определенно шел. Во всяком случае, этот его мутный, словно вылинявший оттенок. Он сразу прибавлял моему облику благородства и величия, подчеркивал глаза.
   Чуть поколебавшись, я заплела волосы в сложную косу: сочла обидным портить образ лохматой гривой. Платье заслуживало нормальной прически.
   Гора вещей, нуждавшихся в стирке, громоздилась возле кровати. Я уже представляла, как пойду по дворцу, вся такая красивая, распоряжаться насчет того, чтоб мне принесли пару-тройку больших тазов воды и кусок мыла. Потом до меня дошло, что "Одетта Верден" не обязана возиться с грязным бельем сама, что это можно просто свалить на слуг. Так зачем же отказывать себе в таком удовольствии?
   В дверь вкрадчиво постучали.
   - О, госпожа Одетта! Вы прекрасны, как никогда! - волна исходившей от Ледо доброжелательности сбивала с ног.
   При виде него я помрачнела: честно говоря, надеялась, что больше он ко мне не сунется. Но, видимо, ему велели "дружить" со мной любой ценой, а он был очень исполнительным подчиненным.
   - Это, - надменно указала я пальцем на ворох одежды, - нужно постирать. Разберись.
   Мне показалось, что его фальшивая улыбка на секунду померкла, во взгляде промелькнула злость.
   - Разумеется, госпожа Одетта, - Ледо тут же взял себя в руки и изобразил обычное радушие. - Завтра же получите всё назад.
   - Что только ни сделаешь ради друга, да? - не сдержалась я.
   - И не говорите, госпожа Одетта, - Ледо мялся в дверях и дальше в комнату не заходил. Возможно, опасаясь за свое благополучие. - Очень рад слышать, что вы не забываете о нашей прекрасной дружбе. Кстати, я тут подумал, что вам должно быть очень скучно взаперти. Не хотите ли посмотреть город?
   Меня немного удивило, что идея показать мне Сар пришла к ним с Почо чуть ли не одновременно. Только в этот раз я предложение приняла: мне нужно было узнать место, откуда я собиралась сбежать. К тому же, Ледо точно не ставил перед собой цели разжалобить меня трагическими историями всяких призраков - это сыграло решающую роль.
  
   - А это улица Малой Дубравы, - говорил он спустя где-то полчаса. - Обратите внимание на фонтан.
   Мы с ним ехали в небольшом паланкине. Как я поняла, на них имели право лишь члены Сабарета - все остальные обходились телегами, лошадьми или каретами, да и просто собственными ногами. И мне, вроде как, оказывали честь, позволяя прокатиться на плечах мускулистых носильщиков. Вот только благодарной я себя совершенно не чувствовала: очень скоро мне стало ясно, что изнутри этого ящика город я не увижу.
   Его стенки были тонкими и резными, как и у паланкина, в котором меня увозили из Вельма, и в каждой из них на уровне моих глаз располагалось по маленькому занавешенному окошечку. Вот только толку от этого было мало.
   Отодвинув полупрозрачную шторку, я прижималась лицом к этой смотровой щели, силясь разглядеть обещанный фонтан, однако видела лишь кусок каменной кладки какого-то дома. Затем на несколько мгновений моему взгляду открылся проулок, мелькнула самая макушка бурлящей водяной струи, началось следующее здание. Я начинала звереть.
   - Этот район был построен на месте бедняцкого квартала, сгоревшего во время Третьего Большого пожара, - как ни в чем ни бывало продолжал свою экскурсию Ледо, сидя напротив меня. - Всего в истории Сара пожаров такой силы было восемь...
   Вдруг что-то навалилось мне на спину, придавило к боковой стенке.
   - О, я смотрю, ты принарядилась, - услышала я голос Почо. - Похоже, серьезно настроена окрутить этого своего горшкоголового дружка. Ну, я рад, что мои слова тебя окрылили и подтолкнули к действию.
   Я утомленно закатила глаза: только этого мне не хватало.
   - Дальше по улице находится крупнейший в городе рынок... - не догадывался Ледо о появлении еще одного слушателя.
   - Извини, конечно, что порчу тебе свидание, но мне стало та-а-ак интересно, ради чего ты отказалась от моей экскурсии, - Почо откинулся на спину и скрестил на груди руки, нечаянно заехав мне локтем в бок. - Не волнуйся, очень скоро я уйду и оставлю вас наедине.
   Интересно, подумала я, носильщики ощутили прибытие еще одного пассажира? Или тот совсем-присовсем не оказывал воздействия на мир?
   Уперевшись ладонями в стенку, я попыталась оттеснить Почо и отвоевать себе немного места. Получилось не очень: ему просто некуда было сдвинуться, слишком маленькое сидение. Ледо недоуменно на меня посмотрел: хоть я и старалась действовать как можно естественней и незаметней, похоже, со стороны мои телодвижения всё же выглядели странно.
   - А справа вы можете увидеть здание театра...
   Не могла - чтоб посмотреть направо, мне пришлось бы перелезать через Почо. Я решила, что обойдусь и без театра: всё равно мне не удалось бы его толком разглядеть.
   - И это всё, что он скажет о Малой Дубраве?! - Почо пренебрежительно фыркнул. - Да он вообще знает, почему это место так называется? Знает о кострах в ночь Зарьяны и плясках вокруг них? О том, как здесь скрепляли клятвы кровью и закапывали записки с мечтами?
   Похоже, его по-настоящему уязвило то, что я отказалась от его услуг гида. Я сидела, вдавленная в стенку паланкина так, что не пошевелиться, а моя нога начинала затекать. Ледо бросал на мое стремительно мрачневшее лицо недоуменные взгляды и пару раз интересовался, хорошо ли я себя чувствую. Не знаю, что помешало Почо сесть на его место - все трое ехали бы с комфортом.
   А потом мы прошли сквозь человека... Верхнюю его половину.
   Он вдруг появился из стенки за спиной у Ледо. Выпученные глаза, текущие по подбородку слюни, петля на шее и толстая веревка, уходившая в потолок. Ноги остались снаружи. Я вздрогнула и, шумно втянув носом воздух, вжалась в спинку сидения. Почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Вцепившись в свой подол, я с ужасом смотрела на корчившуюся в агонии фигуру. Носильщики, счастливо избежавшие дара видеть призраков, спокойно шагали вперед и не ведали, что несли меня прямо на одного из них.
   Висельник неумолимо приближался. В мгновение ока он просочился сквозь Ледо, что-то говорившего об очередной достопримечательности, пересек половину разделявшего нас с ним пространства... Всё происходило слишком быстро. Я поняла, что мне никак не избежать столкновения.
   Мелькнула мысль выбить ногой дверь и прыгнуть наружу, однако сделать это я уже не успевала.
   В этот момент паланкин повернул на другую улицу. Призрак скрылся за боковой стенкой, разминувшись со мной буквально на длину локтя. Повешенный на перекрестке... Что-то читала о таком.
   Сердце громко стучало. Я не сдержала вздоха облегчения, с трудом веря в свою удачу. Хорошо, что я растерялась и не додумалась уйти в прошлое. Хорошо, что не завизжала и не стала устраивать истерику: Ледо и без того смотрел на меня так, словно подозревал в первых проявлениях безумия. Ну да, могу представить свое выражение лица в тот момент: гримаса ужаса и застывший взгляд никуда.
   Постаравшись взять себя в руки, я сделала вид, что ничего не произошло, и отвернулась к окну.
   - ... один из самых престижных районов города, - продолжал Ледо, пристально за мной наблюдая. - Позволить себе дом на Красной Горке могут лишь очень богатые люди.
   - Зря он тебя сюда притащил, - со вздохом сказал Почо.
   Всю дорогу он презрительно хмыкал, фыркал и комментировал чуть ли не каждую фразу Ледо. В этот раз же в его голосе не было ни следа насмешки. Я невольно напряглась.
   Дорога вела вверх, паланкин мягко покачивался. Из моего окошка открывался вид на более роскошные куски домов, обильно облепленные барельефами и прочим каменным кружевом. Где-то рядом радостно визжали дети, слышался стук мяча.
   Потом я увидела их.
   Мужчины и женщины, повешенные и прибитые толстыми гвоздями к деревянным столбам, посаженные на кол. Голые и одетые, грубо обстриженные и с волосами. Со следами пыток и свежими клеймами, отрезанными носами и грудями. Воздух наполнился смрадом гниющей плоти. Я поняла, почему это место назвали Красной Горкой - когда-то тут проводили казни.
   Один за другим призраки проплывали мимо моего оконца, хрипя и стоная. Я, помня о присутствии Ледо, сидела неподвижно, изо всех сил стараясь не выдать того, что видела не только разукрашенные фасады.
   Меня всю трясло. Наверное, стоило опустить шторку и попроситься домой, сославшись на усталость, но я словно окаменела - беспомощно глядела на шеренгу мертвецов вдоль дороги и не могла даже слова вымолвить. Кажется, Ледо продолжал что-то рассказывать. Спрашивал, хорошо ли я себя чувствую. Его голос доносился словно издалека, в ушах звенело. Мне стало ясно, что еще немного, и я просто потеряю сознание.
   И тогда Почо закрыл мне глаза своей ладонью.
   - Что ж ты настолько нежная-то?.. - вздохнул он, прижимая мой затылок к своей щеке.
   Его рука была такой теплой, а мои пальцы такими холодными... Я невольно заплакала. От ужаса, нервов, благодарности, облегчения - всего сразу.
   - Ты же понимаешь, что льешь слёзы мне в ладонь? Твоего дружка не удивят летающие напротив твоих глаз озера?
   Я едва поборола желание развернуться, броситься Почо на грудь и прореветься в голос.
   Думаю, именно с этого момента я и стала относиться к нему иначе.
  
   4.
   Ледо мог быть удивительно нудным.
   - Госпожа Одетта, с вами точно всё хорошо? - в десятый, наверное, раз спросил он, проводив меня до двери комнаты.
   - Ага. Полный порядок, - пробормотала я, тыча ключом в замочную скважину.
   Кажется, этот ответ его расстраивал.
   По дороге я немного успокоилась и взяла себя в руки. Во всяком случае, сознание больше не пыталось отключиться: в глазах не чернело, в ушах не звенело, содержимое желудка не просилось наружу. Ноги тоже почти не подкашивались. По крайней мере, я дошла до двери практически без посторонней помощи - разве что Почо пришлось меня ловить, когда, вылезая из паланкина, я наступила на свой подол и едва не шлёпнулась на плиты дворцового двора.
   Однако меня всё еще колотило. Как бы я ни пыталась изображать спокойствие и невозмутимость, ходивший ходуном в руках ключ сдавал меня с потрохами.
   - Да? Удивительно. Готов поклясться, что видел ваши слезы, - Ледо многозначительно наблюдал за моими безуспешными попытками открыть дверь.
   - А, это от зависти, - процедила я. - Обидно, что у кого-то такие дома есть, а я у меня - нет.
   Стоявший рядом Почо, видимо, устав ждать, крепко взял мою дрожащую руку, протолкнул ей ключ в замок, повернул.
   - Род Верден переживает не лучшие времена, знаешь ли, - "пояснила" я немного сбитому с толку Ледо.
   Прежде чем тот нашелся с ответом, я шмыгнула за дверь и захлопнула ее у него перед носом. Прислонившись к ней спиной, медленно сползла на пол.
   Больше всего в тот момент мне хотелось залезть под одеяло, свернуться калачиком и так лежать, ни с кем не разговаривая. Дней этак на пять отгородиться им от внешнего мира, как улитка раковиной, предаться отчаянию и прочим душевным страданиям.
   Я безжалостно подавила это желание: не могла себе позволить тратить время впустую.
   "Два месяца", - решила я. Самое позднее через два месяца мне нужно выбраться из этого города, если я не хочу повторить судьбу Магды. Больше никаких сомнений, никаких колебаний, никаких "может быть, обойдется". Побег.
   - Что-то мне подсказывает, город тебе не понравился, - Почо появился из воздуха прямо передо мной.
   Потрясающая наблюдательность. Еще утром мне казалось, что я ненавижу Сар всей душой. Как выяснилось, в сравнении с тем, что я испытывала к нему сейчас, то чувство было лишь легкой неприязнью.
   - А всё почему? Потому что кое-кто предпочел нормальной экскурсии свиданку с горшкоголовым дружком, - всё-таки Почо очень уязвило, что я, отказавшись от его предложения, тут же приняла такое же от кого-то еще. - Убогую свиданку, по правде сказать. Прости уж, если топчу твои хрустальные чувства, но это было худшее свидание из всех, что я видел... - немного подумав, он нехотя добавил: - Ладно, второе в списке.
   Я не могла понять, действительно ли он считал, что мне нравился Ледо, или просто специально действовал на нервы, догадываясь, что меня эти разговоры раздражали. В тот момент это не имело особого значения - мои мысли были заняты другим. Я составляла план действий.
   Письмо домой с просьбой за мной заехать решило бы кучу проблем, но между Саром и Вельмом не действовало почтовое сообщение, а личного курьера у меня не было. Приходилось рассчитывать только на себя, а значит...
   Задача номер раз: изучить город. По крайней мере, узнать, где у него входы-выходы и как до них добраться.
   Задача номер два: найти союзника. Возможно, стоило навестить местных Верденов: не откажут же они в помощи кровной родственнице?
   С добычей денег, еды в дорогу и прочих нужных вещей я решила пока повременить: вдруг отыщется какой-нибудь богатый стоюродный дедушка, согласный оплатить своей кровиночке ее небольшое путешествие?
   Ну и да, еще нужно было выяснить, что именно произошло с Магдой, чтоб избежать тех же ошибок. Возможно, ничего особенного и не происходило - от всех этих страдающих призраков кто угодно головой повредится - но уточнить этот момент всё равно стоило.
   Почо снова валялся на моей кровати, молчаливый и задумчивый - я и не заметила, когда он успел туда переместиться. Лежал, закинув ногу на ногу, и пялился в потолок.
   - Ты покажешь мне город? - позвала я его. Бросив короткий взгляд на закатное небо за окном, добавила: - Завтра.
   Почо не ответил.
   - Пожалуйста, - вспомнила я о манерах.
   - А с чего ты взяла, что мое предложение еще в силе?
   Ах, ну да. Как я могла забыть об его "прелестной" черте?
   У меня не было настроения скакать вокруг него, вымаливая прощение, тем более что виноватой я себя не ощущала.
   - Мне вдруг почему-то подумалось, что между парой каких-нибудь обидок ты сможешь выделить время на выполнение своего наставнического долга, - огрызнулась я злее, чем собиралась.
   Тут же об этом пожалела: срываться на Почо было глупо и несправедливо. Я зажмурилась и, откинув голову назад, глубоко вздохнула. Замерла, пытаясь подавить так и не утихший в душе до конца ужас.
   Открывая глаза, я ожидала увидеть пустую постель. К моему удивлению, Почо никуда не делся - он всё так же лежал на прежнем месте, даже позы не сменив. Отчего-то я почувствовала облегчение.
   - Спасибо, что не дал упасть, когда я оступилась, - тихо проговорила я. - Спасибо, что закрыл мне глаза.
   Почо ничего не ответил.
   - И я очень надеюсь, что ты всё-таки покажешь мне Сар.
   Снова тишина в ответ.
   Я утомленно закатила глаза: как же сложно с ранимыми людьми. Столько проблем на ровном месте. Впрочем, почему-то я не сомневалась, что Почо исполнит мою просьбу. Ну а если нет, всегда можно изучить город самостоятельно, хоть это и займет больше времени.
   Я посмотрела на свою руку - она всё еще мелко дрожала.
   - А еще познакомь меня с призраками, которые знали Магду, - добавила я, сжимая ее в кулак.
   Если те могли оказаться полезными, глупо было их избегать. В моем положении стоило хвататься за любую помощь, от кого бы она ни исходила.
   Когда я снова перевела взгляд на кровать, Почо уже исчез.
   "Да ладно?!" - подумала я, с раздраженным рыком запрокидывая голову назад. Вернее, подумала я не совсем это, но пусть в истории останется вариант, за который мне не придется объясняться с родителями.
  
   Почо снова объявился лишь утром, когда я уныло ковырялась ложкой в своем завтраке.
   - Пошли, - велел он, возникая передо мной.
   Я вздрогнула от неожиданности и чуть не свалила тарелку на пол.
   - Куда?
   - Ты ж хотела с призраками встретиться. Я нашел парочку, - Почо требовательно махнул рукой. - Пошли.
  

***

   По его словам, призраки ждали нас в одной из комнат дворца. В это время дня Сабарет проводил какие-то посвященные Сару церемонии, а слуги, закончив с утренней уборкой, уходили на нижние этажи, так что никто не должен был помешать нашей беседе.
   Перед встречей я здорово волновалась: не знала, чего ожидать от разговора с мертвыми. Мне казалось, он будет включать в себя кучу завываний, бессвязной белиберды, полунамеков и жалоб на безвременную кончину. Возможно, стоило спросить у Почо, нет ли каких-то правил общения с призраками, ритуальных фраз или запретных тем, но я слишком поздно об этом подумала - мы как раз подходили к нужной двери.
   Обещанные призраки оказались девушками примерно моего возраста. Как и Ойре, в сравнении с живыми людьми они казались несколько блеклыми и тусклыми, однако ни прозрачностью, ни цепями и белыми балахонами похвастаться не могли.
   Когда мы вошли, одна из них, обладательница толстых каштановых кос, жалась в углу и отчаянно цеплялась за подол платья, который вторая девица пыталась ей задрать, угрожая ножом. Увидев нас, они прекратили возню и с интересом на меня уставились.
   Тут же смутившись, девушка с косами спряталась за свою обидчицу - видимо, они дружили несмотря ни на что.
   У вооруженной призрака... призрачихи... был длинный кожаный фартук с кучей карманов и закатанные до локтей рукава. Из-под заляпанной чем-то юбки выглядывали носки грубых, совсем не девичьих, ботинок. Всё это плохо вязалось с изысканной вышивкой ворота её рубахи - такую далеко не каждый мог себе позволить. Непослушные темно-рыжие волосы, кое-как собранные в небрежный узел на затылке, топорщились во все стороны.
   Робкая же девица была одета очень старомодно... Старомодно даже по меркам прабабушек моих прабабушек. Не хочу описывать фасон ее уныло-бежевого платья - скажу лишь, что было оно очень закрытым, довольно бесформенным и явно состояло из нескольких слоев. В общем, его главной задачей было утаить от чужих глаз, что где-то там внутри находилась женщина. Я видела подобное в вельмском музее, полуистлевшее от старости.
   Как я позже узнала, первую звали Ирида Канри. Ее обвинили в ведьмовстве и сожги, чем страшно оскорбили: сама Ирида считала себя серьезным ученым, непонятым современниками. Вторую, Айлу Лерин, казнили за распутство. Я никогда не спрашивала, что именно с ней сделали: не хотела этого знать. Как ни странно, клеймом падшей женщины Айла гордилась, хоть я так толком и не поняла, в чем именно заключалось ее "падение".
   Но в тот момент я всего этого еще не знала. Я стояла, смотрела на двух мертвых девиц и, немного нервничая, гадала, как с ними разговаривать. Начало фразы "О, приветствую вас..." не казалось мне вполне удачным, но ничего лучше в голову не шло.
   - Вот это глазки! - возвестила вдруг Ирида, глядя на Почо. Судя по всему, видела она его впервые. - Прям сапфирчики. Хоть выколупывай и в сережки вставляй, - а потом многозначительно мне подмигнула: - Ну, рассказывай, что у тебя с ним?
   Я растерялась и замерла с открытым ртом. Приветственная фраза, кое-как мной составленная и как раз готовая сорваться с губ, застряла в горле. Почо утомленно вздохнул и закатил глаза.
   - Ладно, - кисло проговорил он. - Думаю, вы и без меня тут разберетесь. Позовешь, если что, - и бросил меня с призраками наедине.
   По спине пробежали мурашки: я бы предпочла, чтоб он этого не делал.
   - Одетта Верден? - с пугающим воодушевлением уточнила Ирида. - Хорошо, что ты объявилась: последние лет двадцать я от скуки была готова на стенку лезть.
   Я посмотрела на всё еще зажатый в её руке нож, обреченно вздохнула и ответила:
   - Просто Ода. Ну её, эту удвоенную "т".
  
   - Магда очень тонко чувствовала, - Ирида сидела на полу, обняв колени. - В этом была и ее сила, и ее проклятье.
   Я, сочтя, что чиниться мне тут не перед кем, в какой-то момент тоже опустилась на старый скрипучий паркет.
   Комнатка была небольшой и явно нежилой. Почти никакой мебели - один лишь диванчик, на котором в гордом одиночестве сидела Айла, кажется, мучаясь из-за этого угрызениями совести.
   - Некоторая толстокожесть бы ей не помешала. С другой стороны, иначе Магда вряд ли бы додумалась до всего этого, - Ирида неопределенно обвела вокруг себя рукой.
   - До чего, например? - навострила я уши.
   - До того, что у нас можно забирать боль, - Ирида пожала плечами. - До того, как выжить на "свадьбе".
   Значит, никто не в курсе, как помочь призракам, да? А вот Ирида, судя по всему, это знала. Из чего следует, что либо кое-кто мне нагло врал, либо просто поленился разобраться в вопросе.
   - До красной ленты, - робко подала голос Айла, отвлекая меня от досады на моего наставничка.
   - Что за красная лента?
   - Один поисковый фокус, - Ирида вытянула ноги. Я обратила внимание, что толстые подошвы ее ботинок были чем-то изъедены и местами обуглены. - Предположим, ты хочешь найти что-то в прошлом, но понятия не имеешь, где и когда эту штуку искать. Магда додумалась мысленно привязывать к таким вещам красную ленту. Вроде как один ее конец у тебя, а сама она тянется сквозь века и пространства. И ты идешь за ней, идешь, пока до цели не доберешься. Лучше объяснить не смогу: все эти игрища со временем мне недоступны, и я просто не знаю, как оно на самом деле выглядит.
   "Ага, значит, призраки действительно не могут уходить в прошлое", - отметила я про себя. Вслух же сказала:
   - А если я никогда прежде "эту штуку" не видела и не представляю, как она может выглядеть?
   - Без разницы, насколько мне известно, - пожала плечами Ирида. - Но я буду очень тебе благодарна, если ты уточнишь этот момент, а потом мне расскажешь. Понимаешь, какое дело с призраками... - она раздраженно поморщилась. - Мы не меняемся. Взять, к примеру, Айлу. Она считает оголенную щиколотку страшным развратом. Можно сколько угодно водить ее по борделям и показывать, как еще в жизни бывает, но всё без толку. Ее убежденность не поколеблется.
   - Она водила... - вздохнула Айла, тут же приуныв.
   - Да, я водила, поэтому знаю, о чем говорю, - охотно подтвердила Ирида, подтягивая к себе ноги. - Так вот. Я была великим, не побоюсь этого слова, ученым. Многие открытия, совершенные мной века назад, до сих пор не повторены. Ни одного приличного химика в Саре за последние шестьдесят лет. Ни одного! - Ирида замолчала, видимо, сообразив, что отвлеклась от темы. - В общем, я всю свою жизнь занималась исследованиями.
   Я пока не очень понимала, какое имела отношение ко всему сказанному, но продолжала вежливо слушать.
   - Умерев, я столкнулась с определенными трудностями. У меня нет тела, это делает невозможным даже простейший опыт. Вот, смотри.
   Ирида снова достала из нагрудного кармана нож и с размаху вогнала его в стену. Тот ушел в нее, не встретив сопротивления и не причинив никакого вреда.
   - Видишь, да? - с обидой в голосе проговорила Ирида. - И так со всем. Очень сложно изучать мир, для которого ты больше не существуешь. Я теперь могу лишь наблюдать и, поверь, за шестьдесят лет досыта насмотрелась на полеты птиц и всё такое прочее. Это скучно. Это умереть как скучно. Так что, пока ты здесь, я найду себе занятие поинтересней. Уж не обессудь, - она демонстративно выдернула нож из стены и убрала его обратно в карман. - Я начинала работать с Магдой, но спустя всего две недели после нашего знакомства она... ну... - Ирида выразительно замолчала. - Ты поняла.
   Айла, явно стараясь выглядеть естественно и невозмутимо, медленно сползала с дивана на пол.
   - А что именно с ней произошло? - задала я вопрос, ради которого сюда и пришла.
   Ирида помрачнела.
   - Думаю, не рассчитала силы, - ответила она, помолчав. - Старалась помочь всем и каждому в ущерб себе. Никто не способен вынести столько боли.
   Повисло тягостное молчание.
   - Призраков ты ведь, наверное, тоже изучала? - спросила я Ириду, просто чтоб сменить тему.
   - Разумеется, - вяло отозвалась та, отстраненно ковыряя какую-то присохшую к своему фартуку соплю.
   - Она хотела меня вскрыть, - пожаловалась Айла, подползая чуть ближе к нам.
   - Ой, "вскрыть"! - Ирида пренебрежительно фыркнула. - Разочек ножом в руку ткнула всего, - повернувшись ко мне, пояснила: - Хотела проверить, можно ли ранить призрака. Ответ: да, можно, но порез тут же затянется без следа.
   Я бы тоже расстроилась, ткни меня подруга ножом, так что мои симпатии были на стороне Айлы. Но я не стала ничего говорить: пусть сами разбираются. Ирида, похоже, искренне не видевшая в своем поступке ничего особенного, тем временем продолжала:
   - Призраки могут ходить где угодно, но предпочитают держаться возле значимых для себя мест. Так что, если мы вдруг тебе понадобимся, Айлу с большой долей вероятности ты найдешь у заброшенного колодца в конце Заворотной улицы, а меня в университете. Либо на химическом факультете, либо в анатомичке.
   - Она там орет на студентов, - вздохнула Айла, устраиваясь недалеко от меня и убеждаясь, что ни одна порочная щиколотка не торчала из-под ее подола.
   - Да, я там ору на студентов, - охотно подтвердила Ирида, вставая с пола. - Где это видано, чтоб "заячью пыль" нагревали до пятидесяти восьми градусов? Тут уж либо ровно пятьдесят, либо сразу сто двадцать семь. Так что, могу я на тебя рассчитывать?
   Я неопределенно пожала плечами.
   - Договорились! - Ирида истолковала этот жест как согласие. - А теперь, когда мы закончили с формальностями, возвращаемся к главному вопросу, - она шлепнулась передо мной на пол и скрестила ноги. - Так всё-таки что у тебя с этим парнем?
   Айла тут же оживилась и тоже подползла поближе. Я немного напряглась.
   - С кем? С Почо? - неосмотрительно ляпнула я, ненавязчиво от них отстраняясь.
   - Чего? - тут же возник рядом со мной объект разговора, подтверждая свои недавние слова о том, что услышит мой зов.
   Я вздрогнула от неожиданности.
   - Ничего особенного. Просто тебя обсуждаем, - спокойно отмахнулась от него Ирида. - Иди еще погуляй.
   Почо посмотрел на меня сверху вниз многозначительным тяжелым взглядом, затем раздраженно закатил глаза и снова растворился в воздухе.
   - Да, я имела в виду именно его, - кивнула Ирида. - И нам нужно придумать ему тайное имя, не то нормально поговорить не выйдет.
   - Еразм, - робко предложила Айла.
   - Герхард, - бросила Ирида, разминая шею.
   - Ммм... Изаи.
   - Огюст.
   - Фиакр.
   Я их слушала, молча переводя взгляд с одной на другую. Разговор развивался как-то уж очень стремительно: я еще не определилась, хочу ли обсуждать с мертвыми девицами всякие личные темы, а они уже успели углубиться в детали. Словно моё согласие предполагалось по умолчанию или не имело значения. Это обескураживало.
   - Короче, что у тебя с Герхардом?
   На меня требовательно уставились две пары глаз.
   Я аж растерялась от такой наглости.
   - Да ничего особенного.
   В памяти вплыла довольно неоднозначная сцена в парке, но знать о ней моим собеседницам было ни к чему.
   - Я не из праздного любопытства спрашиваю, - заверила Ирида, облокачиваясь о колени.
   Айла горячо закивала, хотя выражение ее лица явно свидетельствовало о том, что очень даже из него.
   - Просто хорошо помню, как всё у Магды с Эметом было. И мне интересно, повторится ли тот сценарий снова.
   Не "праздное любопытство", значит? Ну-ну.
   - В смысле, любовь и все дела? - зачем-то уточнила я, догадавшись, что Эметом звали предшественника Почо.
   - Ага. Смотрю, ты в курсе, - Ирида тряхнула головой, откидывая лезшую ей в глаз прядь волос.
   - Ну, По... Герхард, - вовремя поправилась я, - рассказывал, что Сар позволил Эмету уйти вместе с Магдой.
   - Душа плакала от всего этого, - вздохнула Айла, теребя косу. - Сердце кровью обливалось.
   - Почему? - не поняла я.
   По мне так то, что Эмет не бросил Магду, было единственным светлым пятном во всей этой истории. Потом он, конечно, куда-то делся, но мало ли что произошло за пятьдесят лет?
   Ирида с Айлой обменялись недоуменными взглядами.
   - Наш милый Герхард не рассказывал тебе, как именно это происходило? - Ирида подперла щеку рукой.
   - Нет, - насторожилась я, вспоминая, что Почо эта тема не нравились, и он явно не хотел ее обсуждать.
   - О, ну тогда слушай. С чего бы начать?.. - Ирида замолчала, собираясь с мыслями. - Ладно, что ты знаешь о самом Герхарде?
   - Так-то почти ничего, - призналась я, распрямляя затекшие ноги. - Никто его не видит, кроме меня... Ну и вас еще, так что, видимо, никто из живых. Он не может воздействовать на мир и очень хорошо знает город.
   - Так и думала, - прервала меня Ирида. - Всё как с Эметом.
   - Ненавидит Зал Совета и площадь Четырех Ветров... - вспомнила я еще кое-что.
   - Э-э-э, ладно. Всё как с Эметом, за исключением площади. Не помню, чтоб у того с ней были какие-то счеты, - Ирида вздохнула и обвела комнату задумчивым взглядом. - В общем, Ода, дорогая моя, понимаешь ли ты, что твой Герхард, как бы это сказать... Мертв? - она внимательно на меня посмотрела.
   Я почувствовала, как что-то холодное и скользкое свернулось клубком у меня в животе. Сердце клюнуло ребра, кровь отхлынула от лица.
   Ирида ждала ответа. Айла зачем-то распускала свою косу и, судя по бросаемым на меня тревожным взглядам, опасалась моей реакции на это известие.
   - Но ведь я могу к нему прикоснуться, - слабо возразила я, собравшись с мыслями. Облизнула пересохшие губы. - Он теплый...
   - Я и не говорю, что он призрак, - Ирида равнодушно пожала плечами. - Он что-то другое. Но однозначно что-то мертвое.
   "Сару девушек подкидывали почти столько же, сколько я себя помню..." - всплыли в моей памяти слова Почо. А фасон "свадебного" платья не менялся последнюю тысячу лет....
   Меня и раньше беспокоил этот вопрос, но я не задумывалась над ним всерьез: голова была другим забита. А, может быть, специально его избегала, не желая знать ответ: всё-таки некоторые открытия не способствуют душевному покою.
   Стало трудно дышать.
   - Имя "Эмет" дала ему Магда. Получше того ужаса, что своему придумала ты, да? - продолжала тем временем Ирида, отстраненно наматывая на палец прядь волос. - На самом деле его звали Гай. Гай Хамнет.
   Услышав это имя, я непроизвольно вздрогнула: оно мне было знакомо. Им пугали непослушных детей.
   - Ага, тот самый, - кивнула Ирида, поймав мой взгляд. - Как ты можешь догадаться, он свою личность старательно скрывал. Магда сама докопалась до правды.
   Она немного помолчала, не то собираясь с мыслями, не то выдерживая драматическую паузу.
   - Эмет жил в неспокойные времена - несколько влиятельных семей боролись за власть в городе. Интриги, предательства, все дела... - Ирида говорила медленно и отстраненно. - Отец Эмета в этой грызне активно участвовал и даже имел все шансы выйти из нее победителем. Его врагам, как ты понимаешь, это не особо нравилось. Поэтому они взяли и подставили его сына. Обвинили во всех возможных грехах вплоть до растления детей и поедания младенцев. Сабарет, тоже не питавший симпатий к Хамнету-старшему, признал Эмета виновным и торжественно казнил.
   Ирида громко вздохнула и, чуть помолчав, уже другим тоном продолжила:
   - На самом деле, мне очень близка эта история. Со мной было почти то же самое, - она прижала ладони к груди а-ля "Илона-мученица" и скорбно покачала головой. - Чтобы ослабить мою семью...
   - Когда за тобой пришли, ты человека резала, - подпортила портрет "безвинной жертвы" Айла. - Сама ж мне обмолвилась, что в тот момент как раз потроха из его чрева вынимала.
   Ирида недовольно на нее покосилась.
   - Я же его не убивала, - буркнула она обиженно. - Просто купила труп у могильщика. Не понимаю, кому от этого было плохо.
   Я нахмурилась: только не уход от темы!
   - Так что там с Гаем Хамнетом? - вернула я беседу в интересовавшее меня русло.
   - Гай Хамнет умер и умер ужасно, - Ирида убрала руки от груди и снова облокотилась о колени. - Его отец, не выдержав всего этого, вскоре последовал за ним. Нормальный человек на месте Эмета стал бы призраком, однако отчего-то с ним этого не произошло. Почему - не знаю. Вместо этого он стал тем же, чем является наш прекрасный Герхард, что бы это ни было. И, да, тут мы, наконец, приближаемся к самому интересному.
   Айла горестно вздохнула.
   - Мы, призраки Сара, не можем выйти за пределы города, - Ирида продолжала рассказ. - Поверь, я неоднократно пыталась, пока не сообразила, что вне его мы просто не существуем. Как выяснилось, это же относилось и к Эмету. Получив разрешение уйти, он мог разве что шагнуть за ворота и раствориться в небытии. Ему требовалась оболочка...
   - Сар вселил его в кота, - перебила ее Айла.
   Ирида посмотрела на нее с негодованием.
   - Вот зачем ты это сделала?! - воскликнула она, гневно взмахивая руками.
   - Что я сделала? - растерялась Айла.
   - Я тут полчаса распинаюсь ради этого момента, а ты взяла и всё испортила!
   Я вспомнила потрепанное, битое молью чучело, которое Магда не выпустила из рук даже в гробу. А я-то думала, что ее история уже не могла стать хуже. Ошиблась.
   Зато стало понятно, почему Почо так напрягся, когда я сказала, что называю его в честь своего будущего кота.
  

***

   "Знаешь, Ирида мне тут сказала, что ты мертв", - думала я, глядя на него вскоре после этого разговора. Нет, пожалуй, стоило выразить это как-то иначе.
   - Посмотри туда. Видишь здание с куполом? - указал вдаль Почо. - Это Покой Славных. Последнюю тысячу лет там хоронят героев Сара.
   Мы стояли на вершине старой сигнальной башни - одного из самых высоких зданий города. Отсюда открывался неплохой вид.
   Сар простирался от горизонта до горизонта, сколько хватало глаз. Передо мной разворачивались площади и рынки, жилые дома и памятники, переплетались широкие дороги и кривые узкие улочки. По насквозь прорезавшей город реке скользили лодки. Вдалеке дымили трубы ремесленного квартала.
   Справа от меня громоздился Агатовый дворец, большой и помпезный. Я впервые видела его со стороны. На белом мраморном фасаде, лишенном каких-либо статуй и прочих каменных кудрявостей, блестело золотом крепкое ветвистое дерево - символ Сабарета.
   "А тебя тоже там похоронили?" - я послушно посмотрела на возвышавшийся над крышами домов гигантский купол.
   Мне не пришлось уговаривать Почо показать мне город - он сам явился со своим обычным "Пошли".
   Сейчас передо мной простирался Сар двухдневной давности - в настоящем меня бы никто в эту башню не пустил. Никаких замученных призраков, никаких бдительных слуг Сабарета, которые, я в этом не сомневалась, старались за мной приглядывать - какая прелесть! Мне нравилось находиться в прошлом, там я чувствовала себя в безопасности.
   Облокотившись о парапет, Почо рассказывал о том, как назывались те или иные районы города.
   - А в какой стороне находится Вельм? - перебила его я.
   Этот вопрос интересовал меня куда больше какой-то Заячьей Низины и Щучьих Порогов.
   - Понятия не имею, - буркнул Почо, кажется, немного досадуя на то, что я слушала его рассказы без должного интереса. - Никогда там не был. Так вот, за тем перекрестком начинается Вдовья Слободка...
   Ветер трепал мне волосы, хлопал одеждой, заставлял глаза слезиться. Я вглядывалась в горизонт, пытаясь самостоятельно определить, где могли располагаться выходы из города.
   - Пошли, - сказал Почо, вдруг беря меня за руку.
   Я вздрогнула и едва удержалась от того, чтоб ее у него вырвать. "Понимаешь ли ты, что он... мертв?"
   Если б меня тогда спросили, какое это имело значение, я бы не смогла ответить. К призракам я тогда уже почти привыкла, чем-то из ряда вон выходящим их не считала, так что известие о "мертвости" Почо не должно было меня особенно потрясти. Но оно потрясло.
   - Куда? - спросила я, пытаясь скрыть нервозность.
   - Покажу, как это место выглядело раньше. Сама ты в нужный момент вряд ли попадешь, так что "ныряй" следом за мной. Я выведу.
   Я послушно зажмурилась. Вокруг меня снова сомкнулась вода. Только в этот раз в ее бездонной толще я была не одна - рядом, держа меня за руку, парил Почо. Медленно колыхались его подхваченные потоком волосы, надувалась и опадала рубаха, макушка головы задевала поверхность "озера". Поймав мой взгляд, он шутливо выпустил ртом большой пузырь воздуха, а потом без предупреждения резко потащил меня на глубину.
   Его ладонь была такой теплой... От мысли, что он может быть мертвым, щемило сердце.
  
   Почо таскал меня по времени туда-сюда. Перед моими глазами мелькали эпохи, строились и рушились целые районы, на пустырях вырастали дворцы. Через болота протягивались плетеные камышовые мостки, потом вода уходила, и им на смену приходили засыпанные щебнем дороги. Деревянные мостовые гнили и растворялись в грязи. На их место ложились каменные.
   - Комарики, - назвал Почо очередной район, давая сигнал "всплывать" в выбранный нами точкой отсчета момент двухдневной давности.
   Открыв глаза, я увидела оживленную улицу и возведенные на месте осушенных болот помпезные дома. В витринах лавок, занимавших их первые этажи, красовались расшитые лентами шляпки и чепцы, всякие бусы и примеры готовых нарядов - в настоящем Комарики представляли собой модный центр города.
   Не давая толком оглядеться, Почо увлек меня в очередную подворотню и снова куда-то потащил - видимо, хотел охватить за один раз весь Сар и потому торопился.
  
   Он показал мне Большой дом - круглый деревянный "дворец", куда некогда имели право входить лишь старейшины первых тридцати родов Сара. В центре его единственного зала горел очаг, дым выходил наружу сквозь дыру в соломенной крыше, а стены украшали грубые закопченные гобелены. Всего шестьсот лет спустя тут устроили открытый театр. Даже не догадываясь, что прежде на эту землю дозволялось ступать лишь избранным, артисты в нелепых размалеванных масках разыгрывали свои комические представления на засыпанной песком арене, а зрители свистели и улюлюкали с каменных скамей. Теперь на этом месте был рыбный рынок. Стояли вонючие ящики с карасями, раками и прочими водными тварями, всюду валялась чешуя, бегали бездомные кошки.
  
   Я бродила среди могил Покоя Славных - того самого здания с куполом - и разглядывала украшавшие их статуи покойных. Почти все они были вооружены: кто-то опирался на меч, кто-то лежал с ним на погребальном ложе, кто-то воздевал свой клинок вверх, словно призывая невидимое войско следовать за ним. Лица у всех были гордые, торжественные и спокойные - ни намека на страх, усталость или боль. Я пристально в них всматривалась, ища одно знакомое, но тщетно: то ли при жизни Почо героем не был и места в Покое Славных не заслужил, то ли до его могилы мы так и не дошли.
  
   По хлипкой лестнице, рискуя свалиться и сломать шею, я карабкалась на крышу, откуда, по словам Почо, открывался самый лучший вид. Внизу люди радостно подбрасывали в воздух охапки пионовых лепестков, встречая вернувшееся с победой войско, махали руками, платками и шляпами, улыбались и плакали от счастья. Они толпились по обеим сторонам улицы, давая дорогу усталым всадникам, высовывались из окон, гроздьями свисали с памятников и крыш. Где-то звучала музыка. На солнце поблескивали щиты и шлемы, ветер поднимал в небо разноцветные лепестки. Чистое прозрачное небо, разлившееся синевой от горизонта до горизонта.
   Глядя в него, я гадала, не стоял ли там в толпе живой Почо? Не было ли его среди лохматых мальчишек, облепивших памятник какому-то полководцу?
  
   Подобные мысли посещали меня, куда бы мы ни приходили, - никак не удавалось выбросить из головы сказанные Иридой слова.
   "Понимаешь ли ты, что он... мертв?"
   Я думала об этом, вдыхая чад очага Большого Дома, бродя по Асторову мосту, обрушившемуся в реку Венку за семьсот пятьдесят лет до моего рождения, глядя на то, как рассветное солнце "зажигало" золоченую крышу дворца Лотер, также сгинувшего в небытии давным-давно. Даже слушая легендарный орган мастера Тисси.
   По словам Почо, созданный непревзойденным гением, тот просуществовал всего двадцать лет, после чего погиб в Шестом Большом пожаре. Его оплавленные трубы до сих пор лежали в подвале Знаменной палаты - якобы ждали того, кто сможет восстановить инструмент.
   Музыка пронзала меня до костей. Она заполняла собой весь зал - казалось, еще чуть-чуть и она разорвет его изнутри, хлынет наружу и потечет затоплять город, всё снося на своем пути. Я сидела, вбитая в деревянную скамью ее мощью, вся в мурашках. Волоски на руках стояли дыбом, поджилки тряслись...
   "А этот орган построили до того, как ты умер, или после?" - крутилось в моей голове под рёв и пение десятков труб.
   Я не знала, как начать этот разговор и стоило ли вообще его заводить. Склонялась к тому, что не стоило. Но всё равно его в итоге завела.
  
   На холме, позже ставшем улицей Малой Дубравы, горел высокий костер. Через него со смехом, взявшись за руки, прыгали молодые парочки: девушки с цветами в распущенных волосах и парни с повязанными через голову лентами. Искры взлетали к звездному небу, в траве стрекотали сверчки.
   Была ночь Зарьяны.
   Мы с Почо сидели на поваленном стволе дерева, со стороны наблюдая за весельем. Над нашими головами шелестели дубы. Мальчишка, которому не хватило пары, играл что-то разудалое на простой флейте-тростинке, козликом прыгая вокруг пламени.
   Ноги ныли от усталости, тело ломило: отвыкла я столько ходить. Глядя на резвившуюся молодежь, я чувствовала себя древней разваливающейся бабкой.
   Несмотря на то, что сегодняшняя прогулка оказалась совершенно бесполезной, она мне понравилась. Не знаю, в какой момент раздражение от этой хаотичной беготни сменилось интересом, если не любованием. Нехотя я была вынуждена признать, что Сар вполне себе ничего, красивый город. Хотя был бы куда лучше, не заливай его всякие жестокие уроды кровью по самые крыши.
   Давно рассыпавшиеся в прах юноши и девушки наслаждались молодостью, жизнью и всякой романтичной ерундой, обычно сопутствующей ритуальным ночным игрищам, а я сосредоточенно думала о том, в какую эпоху мог жить Почо. Будь он щеголем, щепетильно следившим за последними веяниями моды, понять это было бы куда проще. К сожалению, его замызганные штаны и рубаха ничем примечательным не отличались и с равным успехом могли принадлежать как человеку времен Большого Дома, так и моему современнику. Когда вообще начали жертвовать Сару девиц?
   И вот, сидя в темноте на поваленном дереве, я поняла, что больше не могу молчать.
   - Знаешь, я тут подумала, - собравшись с духом, начала я издалека, - что мой будущий кот достоин лучшей участи. Не стану называть его Почо. Придумаю кличку получше.
   Почо ко мне обернулся.
   - Тебе тоже, если хочешь, другое имя подберем, - продолжила я, не дождавшись ответа.
   Мне нужно было его разговорить. Нужно было заставить его расслабиться и потерять бдительность: тема, что я собиралась поднять, ему бы вряд ли понравилась. Оставалось надеяться, что если невинная беседа плавно и естественно на нее выведет, он о чем-то да проболтается.
   - Чего это вдруг? - тусклого света звезд и луны не хватало, чтоб рассмотреть выражение лица Почо, но его голос звучал о-о-очень подозрительно.
   - Да... Ирида сказала, что я совершенно не умею выбирать имена. Разнесла твоё в пух и прах, - а то я не знала, что дала маху, попытавшись взять Почо на "слабо" кошачьей кличкой! - Хочешь быть Еразмом? - неосмотрительно ляпнула я один из Айлиных вариантов, первым пришедший мне в голову.
   Ответом мне было долгое выразительное молчание.
   - Знаешь, я с ней согласен, - протянул, наконец, Почо нарочито задумчивым тоном. - Совет на будущее: если у тебя когда-нибудь будут дети, даже не пытайся их назвать. Доверь этот вопрос их отцу. Серьезно тебе говорю, не пытайся.
   Мне захотелось сказать ему какую-нибудь гадость.
   - Так что насчет Еразма?
   Почо пренебрежительно фыркнул.
   - Нет уж, благодарю покорно. Оставлю всё как есть. А ты теперь живи с этим и мучайся.
   - "Эмет" звучит лучше, да?! - притворно обиделась я, пытаясь ненавязчиво приблизиться к нужной мне теме. - Ну уж прости. Похоже, Магда превосходила меня и в этом вопросе.
   Я внимательно наблюдала за тем, как Почо отреагирует на это имя.
   - Да, похоже на то, - легко согласился он, никак особо не реагируя. - Ну что, узнала всё, что хотела?
   - Что-то узнала, да, - протянула я, подпирая щеки ладонями. А затем словно между прочим добавила: - Кстати, ты мне не говорил, как именно Сар отпустил Эмета.
   Получилось не то чтобы плавно и естественно, но ничего лучше в голову всё равно не приходило.
   Почо молчал. Сидел, облокотившись о колени и сцепив ладони в замок, отстраненно смотрел перед собой.
   - А, - отозвался он, наконец. - Так вот к чему был весь этот разговор... - в его голосе прозвучал уже знакомый мне холод.
   Я напряглась: похоже, мой план с расслабленной беседой только что провалился.
   - Только ты зря волнуешься, - продолжил Почо всё тем же размеренным равнодушным тоном. - Называй своих животных, как тебе угодно. Потому что я уж точно не стану вселяться ни в кошечек, ни в собачек. Не хочу провести последние годы своей... ладно, пусть будет жизни, вылизывая себе задницу и чеша ногой за ухом.
   Что ж, похоже, он действительно понял, к чему был весь этот разговор. Такая догадливость стала для меня неприятным сюрпризом.
   Возможно, стоило свернуть эту беседу, тем более что подтверждение слов Ириды я уже получила. Деликатный человек на моем месте бы так и сделал.
   - Боишься, что история повторится? - чуть поколебавшись, спросила я.
   Не знаю, чего я хотела добиться, развивая явно неприятную для Почо тему. Возможно, проверяла, как далеко он позволит мне зайти прежде, чем его терпение лопнет - в том, что это в любой момент произойдет, у меня сомнений не было.
   - Нет, не боюсь. Она не повторится. Потому что я не собираюсь в тебя влюбляться, - всё такой же холодный и отчужденный голос. Я практически чувствовала, как между нами вырастала стена. - А тебе советую приложить все усилия, чтоб ненароком не влюбиться в меня.
   "Значит, боится", - подумалось мне. А еще подумалось, что Почо, похоже, не сомневался в неизбежности моего безумия - иначе с чего бы ему размышлять о недостатках бытия котиком? Меня это разозлило.
   - О, вот, значит, как. Вот что ты задумал, - я тоже старалась звучать холодно и нарочито спокойно. - Надеешься вытащить с моей помощью столько призраков, сколько получится, пока я не двинусь крышей, да так, чтоб самому не замараться. Хоть какая-то польза от всё равно обреченной девки, да? Выжать из нее всё возможное и выбросить без сожалений, когда придет в негодность.
   Наверное, меня можно упрекнуть в том, что я устроила драму без веских на то причин, набросилась на парня с необоснованными обвинениями. В иных обстоятельствах я бы сама немного устыдилась такого поступка, но по тому, как Почо промолчал, я поняла, что не ошиблась. Почувствовала горечь и обиду, словно меня предали.
   - Не беспокойся, мне не придется прикладывать особых усилий, чтоб в тебя не влюбиться, - буркнула я, отворачиваясь. - Это будет несложно.
   - Тем лучше, - равнодушно бросил Почо.
   Повисло тяжелое молчание.
   В траве мерцали светлячки, стрекотали кузнечики. Со стороны костра доносился смех и радостные визги. Стояла прекрасная звездная ночь. Настроение было безнадежно испорчено.
   Я сидела, обхватив себя руками, и хмуро смотрела на собственные колени. Ледо сдержал слово - утром я получила свои вещи постиранными и поглаженными, даже перевязанными издевательским бантиком. Как же хорошо, что ползать по болотам и крышам мне довелось в практичной и надежной зеленой юбке, а не в каком-нибудь кружевном безумии из Одеттиного сундука! Почему-то в тот момент именно эта мысль крутилась у меня в голове.
   Мне было досадно. Я даже не смогу сказать, из-за чего больше: из-за того, что узнала об истинном к себе отношении, или из-за того, что только что потеряла единственного человека, которого считала хоть какой-то себе опорой. Если бы мне тогда предложили переиграть этот разговор с начала, я бы, наверное, долго колебалась с выбором: отказаться и знать правду или согласиться и остаться при своих иллюзиях?
   В какой-то момент я поняла, что Почо рядом нет. Даже не удивилась. Звать его не стала - подумала, что прекрасно доберусь до Агатового дворца самостоятельно.
   Доносившийся от костра смех теперь казался противным - чужое веселье действовало на нервы и лишь сильнее меня огорчало. Я встала, отряхнула юбку и крепко зажмурилась.
  
   Что напортачила со "всплытием", я сообразила еще до того, как открыла глаза - вместо того, чтоб уйти на безопасную глубину двухдневной давности, забывшись, "вынырнула" в настоящее. В меня тут же кто-то врезался.
   Столкнувшийся со мной усатый мужчина смотрел удивленно и растерянно - видимо, не мог понять, откуда я взялась у него на пути. К счастью, особо задумываться над этим вопросом он не стал.
   - По сторонам смотреть надо, - буркнул он и пошел дальше.
   Я испуганно огляделась: не уделил ли кто моему внезапному появлению более пристального внимания?
   Улица Малой Дубравы была людной и оживленной. Похоже, появление нового лица в потоке мужчин и женщин осталось никем особо не замеченным. Я стояла на месте, не зная, как быть и куда идти. Вдруг оказавшись среди живых людей, тех самых людей, что не так давно с предвкушением смотрели, как меня несут на смерть, я растерялась и почувствовала страх. Они задевали меня плечами и одеждой, толкали и отодвигали с дороги, раздраженно цокали языками. Ко мне подступала паника.
   Захотелось немедленно прыгнуть в безопасность прошлого, где никто меня не видит, где никто не может ко мне прикоснуться. Казалось, что сейчас какой-нибудь прохожий воскликнет: "Да это ж Сарская жена!" - и все сразу на меня уставятся, и обступят со всех сторон, и будут хватать руками, и...не знаю, сделают что-нибудь еще.
   Торопливо выбравшись из людского потока, я прижалась спиной к ближайшему зданию. Сердце стучало, ладони потели, тело мелко подрагивало.
   "Только этого еще не хватало, - подумала я со злостью. - Скоро действительно в обморок от каждой царапины хлопаться начну".
   Глубоко вздохнув, я заставила себя успокоиться.
   Оглядевшись, увидела, что напрасно волновалась - никому до меня не было никакого дела. С запозданием поняла, что красные свадебные одежды врезались сарцам в память куда ярче моего лица. Без них я была всего лишь обычной, ничем особо не выделяющейся девицей, каких сотни.
   Живой девицей - нельзя об этом забывать. Хватит с меня мертвецов. Моё место среди других живых людей. Нельзя всё время прятаться от них в прошлом. Чуть поколебавшись, я отлипла от стенки и пошла вместе со всеми.
   Агатовый дворец должен был стоять где-то неподалеку - я помнила, как за день до этого мы проезжали тут с Ледо. Думала разузнать у кого-нибудь дорогу, но быстро от этой мысли отказалась: такой вопрос бы немедленно выдал во мне неместную. Некоторые вывески и куски домов казались мне знакомыми, так что я довольно решительно шагала вперед.
   Выйдя на рыночную площадь, поняла, что пошла не в ту сторону. У меня не было ни денег, ни настроения смотреть местные товары, так что я развернулась и уже приготовилась идти назад, как вдруг на глаза мне попался мальчишка лет десяти.
   Он ел конфеты. Всё бы ничего, но это были вельмские конфеты - я узнала бы эту бумажную коробочку из тысячи.
  
   Скоро я стояла напротив указанного мне пацаном прилавка. При виде разложенного на нем товара сердцу становилось теплее: вельмские конфеты, вельмские специи, даже керамические горшочки грушевого варенья с фермы одной вельмской семьи. Словно домой попала.
   "Сарская услада" прочитала я на этикетке травяной настойки, что всю жизнь звалась "Вельмской усладой". Недоуменно вздернула бровь.
   - Надо же, - сказала я лавочнику, беря бутыль в руки. - А мне знакомые точно такую же из Вельма привозили. Вот только название...
   - У меня исключительно местные товары, - резко оборвал меня тот, заметно нервничая. - Привозным не торгую.
   - Ясно, - я улыбнулась ему со всем радушием.
   Кажется, только что нашелся первый претендент на роль моего союзника.
  
   5.
   - Скажи, а ты скучаешь по дому? - вздохнула я, гуляя по Агатовому дворцу под ручку с Ледо.
   Его, похоже, такая смена моего к нему отношения заставляла нервничать. А я просто была последовательна в своем решении не пренебрегать помощью, от кого бы она ни исходила. Ледо мог оказаться довольно полезным, так что имело смысл потерпеть не самую приятную мне компанию и укрепить нашу "прекрасную дружбу".
   - Да не особо, - ответил он, подозрительно на меня косясь. - Меня забрали из Лудса еще ребенком, я вырос в Саре. Мой дом здесь, госпожа Одетта.
   - Неужели у тебя даже сердце не ёкает при виде знаменитой лудской копченой колбаски?
   - Э-э-э... Нет. Хотя бы потому, что ее здесь нет, госпожа Одетта.
   - Почему?! - притворно удивилась я. - У вас же лучшие в мире колбасы! И хранятся долго, дорогу точно перенесут. Неужели никто не догадался привезти их сюда на продажу?
   Ледо снисходительно вздохнул.
   - Никто в Саре не станет покупать товар из какого-то там Лудса, - с видом легкого превосходства улыбнулся он "наивной" мне. - Как и из любого другого малого города. Всё, что сделано не в Саре, здесь не ценится.
   Ну, я так и подозревала. Приятно, когда твои догадки подтверждаются. Шансы торговца с рынка стать моим союзником сразу резко возросли, хотел он того или нет.
   Поскольку даже после двух вылазок в город я понятия не имела, где у него входы-выходы, я решила сменить тактику. Например, найти карту. Да и нормально изучить дворец тоже стоило.
   Мои познания в его планировке были очень скудны. До "свадьбы" я почти всё время сидела в своей комнате, выбираясь под конвоем разве что в уборную, расположенную в двух шагах от неё. Позже ситуация несколько изменилась, я много где бывала и выучила дорогу в пару-тройку мест, однако при этом понятия не имела, мимо чего проходила по пути к ним.
   Ледо показывал мне какие-то комнаты и коридоры, что-то про них рассказывал. Описания интерьеров меня интересовали мало, так что я пропускала их мимо ушей, зато по сторонам смотрела внимательно, стараясь мысленно составить карту дворца.
   - А там что? - указала я на лестницу, мимо которой Ледо пытался меня ненавязчиво провести.
   По ней мне уже приходилось хаживать, правда, в тот момент я шла вместе с Почо, и было это вчера. Вспомнив о своем "наставничке", не объявлявшемся с тех пор, как он бросил меня в Малой Дубраве, я почувствовала горечь. За ночь я о многом успела подумать: о том, что он мне ничего не обещал, что в дружбе не клялся да и вообще порой открыто демонстрировал свое недовольство моим обществом. Однако рациональные доводы меня как-то не успокаивали. Почо я видеть не хотела, сама его не звала и надеялась справиться со всем без него. Это несколько противоречило моему плану принимать любую помощь, но мне было всё равно. Я крепче прижала к себе локоть Ледо.
   - Боюсь, вам нельзя в ту часть дворца, госпожа Одетта, - отозвался тот, напрягаясь не то из-за вопроса, не то из-за проявления моей внезапной к нему "симпатии".
   - Почему?
   - Потому что там находятся личные покои и кабинеты высшего руководства Сабарета. Ничего интересного, поверьте на слово. Давайте лучше посмотрим портретную галерею.
   Я позволила себя оттуда увести. Наверное, при желании можно было вынудить Ледо показать мне эту часть дворца, вот только зачем? Хотелось верить, что пока я не особо действую на нервы Сабарету, тот меня тоже не тронет. Так что я надеялась обстряпать свои делишки, по возможности избегая с ним стычек и не привлекая к себе лишнего внимания. А осмотреться тут я позже и сама смогу.
   Пока что эта прогулка выходила самой полезной из трёх: в моей голове более или менее выстраивался план Агатового дворца. Системность - вот чего не хватало хаотичному мельтешению Почо по пространству и времени. После него в голове оставалась каша из разрозненных фактов и образов, интересных и захватывающих, спору нет, но в общую картину не складывающихся. Показывая мне Сар, Почо, похоже, не ставил перед собой задачи сделать его для меня понятным.
   - Вот, это наша галерея, - возвестил Ледо, вводя меня в узкий длинный зал. - Здесь висят портреты виднейших деятелей Сабарета последних веков.
   "Третья дверь справа от лестницы", - мысленно отметила я.
   Искусство в принципе никогда не вызывало у меня особого трепета. Однотипные изображения сидящих с самодовольным видом стариков - тем более. Прохаживаясь по галерее, я равнодушно их разглядывала, думая о своем: слова Ледо о последних веках всколыхнули мысли, не имевшие к разговору никакого отношения.
   - Слушай, - позвала я его. - Ты не знаешь, когда Сару начали жертвовать девиц?
   - Нет, госпожа Одетта, - отозвался тот, удивленно на меня посмотрев. - А что?
   - Просто спросила.
   - Выяснить? - предложил Ледо, помолчав.
   - М-м-м, - неуверенно нахмурилась я. Несмотря на свою решимость не иметь больше с Почо никаких дел, мне всё-таки было интересно, когда он жил. - Да нет, не нужно, - покачала я головой. - Лучше добудь мне книжку про Гая Хамнета.
   - Э-э-э, - протянул Ледо, подозрительно на меня косясь. - Гая Хамнета?! - недоверчиво переспросил он, вскидывая бровь. - В смысле, конечно, госпожа Одетта, как пожелаете. Будет вам книга. Что-нибудь еще?
   Я как раз думала, чего бы еще такого попросить, когда мой взгляд упал на один из портретов. Художник здорово польстил позировавшему, добавив его облику величественности и возвышенности, однако я всё равно узнала эти жирные дряблые щеки.
   С картины на меня взирал человек, замучивший Ойре. Сидел в простом деревянном кресле, которое, видимо, должно было подчеркнуть его скромность и непритязательность; держал на коленях игрушечный домик. Я почувствовала, как во мне закипает ненависть.
   - О, это хранитель Вуйе, - неверно истолковал мою заинтересованность Ледо. - Выдающийся был человек...
   Он принялся расписывать мне многочисленные добродетели этого "истинного сына Сара", а я мечтала сорвать портрет со стены и сломать его об колено. И чем больше Ледо его расхваливал, тем сильнее мне хотелось это сделать.
   - Также по его инициативе был создан полный макет города - обратите внимание на маленький домик у него в руках.
   Я, слишком увлеченная своими разрушительными мыслями, чуть было не пропустила эту фразу мимо ушей. Когда до меня дошёл её смысл, вздрогнула и резко обернулась к Ледо.
   - Ой, правда? - я старалась звучать расслабленно и естественно, но, кажется, получилось не очень. - А можно посмотреть?
  
   Макет Сара был большим, занимал целую комнату. Маленькие домики густо покрывали пол от стены до стены, образуя кварталы и улочки; извилистая синяя полоса, изображавшая реку Венку, прорезала игрушечный город с запада на восток. С высоты балкона, откуда я на них смотрела, они казались почти одинаковыми - разве что Покой Славных, Агатовый дворец да еще десяток-другой неизвестных мне сооружений резко выделялись на общем фоне.
   Впрочем, я не сильно расстраивалась из-за того, что сверху детали было не разглядеть: отсюда открывался вид на весь Сар целиком, включая столь желанные мной ворота.
   Мы с Ледо медленно брели по опоясывавшему зал балкону, рассматривая макет со всех сторон. Ледо вещал о том, какие сложности каждый раз приходилось преодолевать уборщикам, чтобы добраться с пыльными тряпками до каждого его закоулка. О том, сколько времени ушло на его создание. О количестве мастеров, трудившихся над проектом, и объеме работы, стоявшем перед ними. В общем, болтал он много и, наверное, огорчился бы, если б узнал, что я его почти не слушала: всё моё внимание было приковано к деревянной копии города.
   С удовлетворением я отметила, что помню, как называются некоторые из показанных Почо районов - опознала и Щучьи Пороги в изгибе Венки, и Вдовью Слободку. Ворот я насчитала шесть. Не удивительно, что во время своих вылазок в город я ни одни из них не видела: как оказалось, всё это время я, по сути, бродила вокруг Агатового дворца, ненамного от него удаляясь. Сар был по-настоящему большим, за три с лишним тысячи лет своего существования он здорово разросся. Резиденция Сабарета стояла в самом его центре.
   - Ой, это же Красная Горка, да? - перебила я Ледо, указывая на обставленный домами холм - старательные мастера не поленились даже рельеф воспроизвести. - А там театр. Значит, вот как мы позавчера ехали... - мне почти не приходилось притворяться, изображая воодушевление. - А по какой дороге меня сюда привезли? В смысле, из Вельма.
   Я боялась, что этот вопрос, заданный вот так в лоб, заставит Ледо насторожиться, но он, похоже, не придал ему особого значения.
   - Вон. Видите причал возле той площади?
   Всё-таки мы тогда прибыли по воде... Почему-то думала, что в паланкин моё нетрезвое тело засунули еще до въезда в город: мне показалось, что мы долго в нём ехали. Впрочем, прежде я плохо представляла себе реальные размеры Сара.
   Я хотела спросить, в какой стороне находится Вельм, но не стала этого делать: вряд ли Ледо, никогда прежде там не бывавший, знал ответ на этот вопрос. Однако, судя по тому, что высланная за Одеттой делегация до нас всё-таки добралась, где-то здесь точно имелась карта, не ограничивавшаяся одним лишь Саром. Оставалось её найти.
   Мы покинули зал с макетом. Несмотря на то, что Ледо еще какое-то время водил меня по коридорам и комнатам, больше ничего полезного я не увидела, но мысленно отметила все те места, которые он явно избегал. Наверняка всё интересное находилось именно там. Что ж, похоже, этой ночью меня ждало много дел. Стоило подготовиться.
  

***

   Почо обещал научить меня определять нужную глубину погружения в прошлое, но так этого и не сделал. Это составляло проблему: я чувствовала, что остро нуждаюсь в этом навыке. С другой стороны, интуиция мне подсказывала, что это должно быть довольно просто - вряд ли намного сложнее "ныряния" в уже известные мне моменты времени.
   Я сидела в кресле у окна своей комнаты и, облокотившись о колени, перебирала в уме всё, что знала о путешествиях в прошлое.
   Если верить Ириде, Магда с успехом придумывала собственные приемы и хитрости. Это обнадеживало: хоть все вокруг и талдычили мне, что в сравнении со своей блистательной предшественницей я была нулём без палочки... Ладно, ладно, никто мне такого не говорил, кроме Почо, который тоже выражался несколько иначе. В общем, я подумала, что раз что-то такое было по силам ей, то почему бы и мне не попробовать?
   Я обвела комнату задумчивым взглядом и остановила его на лежавшем посреди нее ковре: хотелось начать с чего-то малого. Отлично, для первого опыта как раз сойдёт.
   Я закрыла глаза и, уже привычно представив водную гладь, сосредоточилась. Итак, мне нужен момент, когда этот ковёр здесь появился...
   Спустя пару секунд я шлёпнулась на пол: в этом времени моего кресла либо не существовало, либо оно стояло где-то еще. Лежа на боку, морщась и с тихим шипением потирая ушибленный зад, я наблюдала за тем, как пара крепких мужчин втаскивала в комнату длинный и объемный рулон. Получилось! Всё оказалось даже проще, чем ожидалось.
   Неуклюже ворочаясь и путаясь в юбке, я встала с пола. Конфуз с креслом при всей своей неприятности и болезненности преподал мне ценный урок: не надейся на вещи, в прошлом их может и не быть. Хорошо, что я получила его именно сейчас: уж лучше навернуться с высоты кресла, чем рухнуть с балкона в макетном зале.
   Даже не догадываясь о моем присутствии, мужчины принялись расстилать ковёр, но меня они уже не интересовали: я наметила себе следующую цель. Решительно закрыла глаза. Вода подхватила мои волосы, проникла под одежду, окружила со всех сторон.
   Ита-а-ак, а теперь покажите мне Сарскую "невесту", погибшую последней.
   Этот запрос отличился от прошлого тем, что я ничегошеньки о ней, в отличие от того же ковра, не знала: не представляла, как она выглядела, что была за человеком и когда занимала эту комнату. Лихая рыжая бунтарка умерла сто пятьдесят лет назад. Мне не верилось, что после нее были лишь мы с Магдой.
   Открывая глаза, я услышала плач, тихий и жалкий. Даже не плач - хныканье.
   Девчонка лет шестнадцати на вид сидела на кровати в коконе из одеяла и дрожала. У нее были пышные каштановые волосы в мелкую кудряшку, ямочка на подбородке и большие голубые глаза. Она напоминала какого-нибудь мелкого пушистого зверька, слабого и беспомощного. Кролика там или кого-то вроде.
   Девчонка кусала свои пухлые губки, морщила красивый лоб и плакала тихо-тихо, словно боялась кому-то помешать. Я от нее отвернулась: не хотела смотреть на чужое горе, слишком свежо было в памяти своё такое же.
   Убранство комнаты мало изменилось с этих пор - разве что в моём времени мебель стояла немного иначе. Интересно, когда это происходило? Скорее всего, не очень давно... В смысле, относительно не очень давно - в Саре с его тремя тысячами лет истории события последнего века, наверное, считались случившимися буквально вчера.
   Плач действовал на нервы, угнетал. Даже успеху радоваться не хотелось.
   "Любой момент, когда в этой комнате никто не жил!" - загадала я, зажмуриваясь. Когда всхлипы оборвались, невольно выдохнула с облегчением.
   Открыв глаза, я увидела полумрак. Единственное окно плотно закрывали деревянные ставни; солнечный свет, проникавший сквозь тонкую щель между ними, позволял лишь в общих чертах разглядеть убранство спальни. Впрочем, особо смотреть было не на что - всю мебель укутывали белые простыни, видимо, защищавшие её от пыли в ожидании следующей "невесты". Издалека доносился неразборчивый шум.
   Я почувствовала прилив гордости: у меня снова получилось! Три из трёх! Это явно не совпадение - я и впрямь теперь могла...
   Дверь с грохотом распахнулась, сбив меня с мысли и заставив вздрогнуть от неожиданности. Ворвавшаяся в комнату женщина, грязная, растрепанная и запыхавшаяся, принялась торопливо срывать с мебели простыни. Подхватив объемный тряпичный куль, она бросилась назад, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь.
   Я осталась в удивлении смотреть ей вслед. Судя по одежде, это была одна из местных служанок, вот только ни одна из них не посмела бы появиться на верхних ярусах дворца в таком неопрятном виде. Мне стало интересно.
   Я вышла из комнаты и последовала за ней. Шум, на который я поначалу не обращала внимания, становился всё громче. Вдалеке кто-то кричал.
   "Интересно, какой это год?" - думала я, стараясь не потерять из виду бежавшую впереди служанку. Похоже, в этот раз меня занесло куда-то далеко в прошлое - очень многое выглядело иначе. Жаль, что в "пруду истории" не было календаря.
   Мне не нравился витавший в воздухе запах, не нравились доносившиеся до меня звуки: встревоженный ропот, многоголосые плачь, стоны и вопли. Проходя мимо окна, я увидела поднимавшийся над городом дым. Похоже, происходило что-то ужасное.
   Служанка привела меня во двор. Она сбежала по ступеням крыльца, а я осталась наверху, замерев в растерянности и потрясении.
   Здесь были люди. Много людей. Одни лежали на земле, стоная и крича от боли, другие вокруг них суетились: перевязывали раны, пытались остановить кровотечение, извлекали из плоти обломки стрел. Женщины в заляпанных кровью платьях сновали между телами, раздавая воду, плошки с какими-то отварами и бинты. Заморенные, осунувшиеся, едва не валившиеся от усталости доктора метались от пациента к пациенту, а в ворота тем временем вносили новых раненых. Места всем не хватало. Самые здоровые понуро сидели вдоль стены, ожидая, когда до них дойдёт очередь.
   Кровь была повсюду. Она хлестала из ран, пропитывала одежду, сочилась сквозь бинты, заливала брусчатку. В воздухе стоял запах железа и паленого мяса - какому-то верещащему бедолаге как раз прижигали рану. Его ужасающий вопль на несколько секунд заглушил все остальные звуки: рыдания, стоны, далекий лязг оружия, треск раздираемой ткани - пара угрюмых женщин рвала принесённые "моей" служанкой простыни на бинты.
   Мне стало дурно. Не дожидаясь, когда меня вывернет прямо на крыльцо, я развернулась и забежала обратно во дворец. Прыгнуть в другое время не решилась: сомневалась, что в таком состоянии смогу выбрать удачный момент. Сначала нужно было успокоиться.
   Торопливо шагая по пустынному коридору прочь от этого двора, я думала о том, что в реальности мне следовало держаться от него подальше: наверняка многие из раненых не выжили. Память с готовностью подкинула изображения отрубленных рук и вспоротых животов, искаженных мукой лиц. Да уж, после такого тут должна была остаться целая толпа страдающих призраков. Пересекаться с ними я не имела ни малейшего желания.
   В хорошее же времечко меня забросило. Как будто не было других дней, подходивших под загаданное мной описание! Зачем я только пошла за этой служанкой?!
   Убедившись, что оставила крики и стоны далеко позади, я замедлила шаг и несколько раз глубоко вздохнула. Звон в ушах утихал, сердцебиение возвращалось в норму, унималась дрожь в руках. Когда-нибудь я, возможно, привыкну к зрелищу растерзанной плоти, но до этого явно было еще очень далеко.
   И всё-таки интересно, что же такое произошло? Война? Восстание? Если война, то с кем? И когда всё это творилось? Эх, если б можно было прикрутить к этой огромной толще воды шкалу времени...
   Я остановилась, пораженная внезапным озарением: а ведь никто и не говорил, что этого сделать нельзя.
   В задумчивости я села на пол и прислонилась спиной к стене - хотелось неспешно обмозговать эту мысль. Из-за ближайшей двери доносились многочисленные мужские голоса, неразборчивое приглушенное "бу-бу-бу". Возможно, напряги я слух, мне бы удалось уловить смысл разговора, довольно непростого, судя по интонациям, но моя голова в тот момент была занята другим.
   Итак, календарь на три с лишним тысячи лет. Я закрыла глаза.
   Вокруг меня уже привычно сомкнулась вода. Подхваченные потоком волосы щекотно скользнули по лицу, юбка надулась куполом. Я огляделась. Где-то далеко-далеко наверху маячил тусклый свет, под моими ногами разверзалась темная бездна. Оставалось только радоваться тому, что здесь не водились всякие жуткие плавучие твари. За день до этого Почо затаскивал меня и куда глубже, но тогда со мной был он - человек, на которого, как мне казалось, можно положиться. Теперь же я висела посреди водной пустоты одна-одинешенька. Невольно поёжилась - было довольно неуютно.
   Я сосредоточилась. Отчего-то почти не сомневалась, что у меня получится - неожиданно легкий успех в прошлой задумке здорово повысил мою веру в свои возможности.
   В толще воды начали проявляться цифры. Полупрозрачные, видимые, лишь если пристально на них смотреть. "2165", - колыхалось у меня перед глазами. Опустив взгляд чуть ниже, я прочитала "2164", "2163", "2162"... Длинный хвост из дат терялся в глубине. Другой его конец уходил вверх, к свету реальности. Забывшись, я от радости вдохнула полной грудью, поперхнулась и закашлялась. Почо, конечно, уверял, что ничего страшного в этом нет, однако инстинкты оказались сильней его слов - я поспешно выдернула себя из воды обратно в тот момент, из которого в неё вошла.
   С грохотом ударилась о стену распахнувшаяся дверь, выпуская мужчину в коричневом: взгляд суровый, губы решительно поджаты, брови нахмурены. Я очень плохо разбиралась в сабаретской иерархии, знала лишь то, что такие одежды носили люди примерно из её серединки. Мужчина был не очень молод и неплохо сложен - видно, что в жизни не только бумажки перебирал. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Следом выбежал второй, потолще и рангом повыше.
   - Стой, Эдвин Ланш, я тебе запрещаю! - крикнул он, цепляясь за косяк. - Это самоубийство!
   - А по мне так самоубийство - сидеть смирно и ждать подмоги, - бросил Эдвин Ланш, оборачиваясь. - Не известно еще, к кому она придёт раньше.
   - Упрямый болван! Защищай то, что еще можно спасти! Тебе не удержать Сенные ворота, и ты прекрасно это понимаешь! А вот на внутренней стене...
   - Я могу хотя бы попытаться, - оборвал собеседника Эдвин Ланш, решительно шагая вперед.
   Сидя на полу, я смотрела ему вслед и отстраненно думала о том, где могла его раньше видеть. Второй мужчина вернулся обратно в комнату, раздосадовано хлопнув дверью. Прерванный разговор возобновился на несколько повышенных тонах.
   Значит, две тысячи сто шестьдесят пятый год... В таком случае я знала, что это была за война - Мятежная.
   Тогда несколько малых городов объединились в союз и напали на Сар: хотели от него независимости и несметных богатств, по слухам полнивших его чуть ли не до крыш. Сар выстоял и в итоге одержал верх - во многом благодаря помощи городов, оставшихся ему верными. То ли выражая им за это признательность, то ли из страха повторного мятежа, с тех пор он стал куда меньше лезть во внутренние дела малых городов и даже дань, прежде взимавшуюся регулярно, стал собирать лишь от случая к случаю.
   Я вспомнила, где видела Эдвина Ланша. Не в портретной галерее, как можно было бы предположить. В Покое Славных. Что ж, не всем же сабаретянам быть трусливыми подонками.
  

***

   Не успела я вернуться к себе в комнату и "вынырнуть" в настоящее, как в дверь постучался Ледо. Принес книжку про Гая Хамнета.
   - Кстати, госпожа Одетта, - сказал он, передавая мне её через порог, - заходить не стал, да я и не приглашала. - Я всё-таки попытался выяснить, когда, как вы изволили выразиться, Сару начали жертвовать девиц, но увы. Наши архивы сильно пострадали во время Седьмого Большого пожара. Судя по всему, эти сведенья были утрачены среди прочих.
   - Ой, спасибо, не стоило, - нацепила я благодарную улыбку, оставляя невысказанными мысли о том, что за время, прошедшее с нашего расставания, внимательно изучить архивы невозможно. Даже изрядно побитые пламенем.
   Ледо ушёл, а я вздохнула с облегчением: явись он несколькими минутами раньше, застал бы пустую комнату. А где же госпожа Одетта? А никто не знает, куда она могла подеваться. Стоило подумать над оправданиями для таких случаев.
   Меня посетила мысль. Вообще я, конечно, собиралась отдохнуть перед запланированным на ночь походом по личным кабинетам всяких важных личностей, но очень уж захотелось её проверить.
   Бросив книгу на кровать, я снова зажмурилась и загадала: "Момент, когда кто-то заходил сюда в моё отсутствие". Открыла глаза.
   Дверь отворилась, пропуская Ледо и одну из служанок, обычно приносивших мне еду.
   - Видите, - растерянно проговорила она, обводя комнату рукой. - Её нет. И никто не видел, чтоб она отсюда выходила.
   - А в уборной?
   Служанка замотала головой:
   - Тоже нет. Я проверила.
   Ледо скользнул по комнате внимательным взглядом, нахмурился и молча вышел. Я вернулась в настоящее.
   Что ж, с одной стороны, можно порадоваться - мои подозрения о том, что за мной следят, не оказались беспочвенными. Ура, я не нервный параноик! С другой - ой-ёй-ёй, за мной действительно следят и уже знают, что я имею обыкновение куда-то пропадать. Нужно было срочно озаботиться созданием какого-то оправдания своим отлучкам.
   Я взяла с кровати книгу, постояла в задумчивости. Затем подошла к двери, приоткрыла её и нарочито осторожно выглянула наружу. Воровато огляделась. Сделав вид, что увиденным осталась довольна, просочилась в коридор и как можно тише прикрыла за собой дверь. Ступая на цыпочках, двинулась вперед. Я замирала от каждого звука, перебегала от укрытия к укрытию, всё время тревожно оглядывалась. Прежде чем выйти из-за угла, прижималась к стене и опасливо проверяла, не стоял ли кто за поворотом.
   Из-за всех этих шпионских ухищрений дорога до уже знакомого мне дворика с битой статуей и фонтаном заняла времени куда больше обычного.
   Прокравшись внаклонку за росшими вдоль галереи пионами, я добралась до деревьев, выбрала яблоньку потолще, спряталась за ней и, устроившись на земле, раскрыла книгу.
   Я надеялась, что у этого спектакля были зрители. Возможно, Ледо в это самое время как раз выслушивал их доклад о том, что исчезновениям "госпожи Одетты" нашлось логичное объяснение: она просто странная.
   Рассиживание в теньке на травке не входило в мои планы на день, но, поскольку я всё равно собиралась почитать про Гая Хамнета, какая разница, где этим заниматься? Тем более что погода стояла хорошая.
   Книжка называлась "Сказки Белого града" и содержала множество душераздирающих историй о всяких разумных животных и неразумных детишках. Если зверушки преимущественно обманывали друг друга и о чём-то спорили, то глупые мальчики и девочки не слушали старших, нарушали запреты и лезли, куда не стоило, за что неизбежно расплачивались. Орудием возмездия за плохое поведение в половине случаев и выступал страшный и ужасный Гай Хамнет. Методов воспитания у него на вооружении имелась целая куча: подвешивание за рёбра, варение в котле, откусывание ручек и ножек, вырывание языка и глаз...
   Как я уже говорила, Вельм был основан выходцами из Сара, так что какая-то часть его культурного наследия передалась и нам. Однако от этих сказок до нас долетело разве что эхо - простая бессюжетная угроза в одну фразу "Будешь себя плохо вести - Гай Хамнет заберет". Не помню, чтоб мой детский разум смущали такими кровавыми подробностями.
   Истории, конечно, были жутко поучительными, но обращала внимание я не столько на их глубокую мораль, сколько на всякие мелкие детали: хотела найти реального человека за толстым слоем вымысла.
   Вообще описания внешности Гая Хамнета не отличались особой оригинальностью - чаще всего использовалось слово "ужасный". Ужасными были зубы, лицо, фигура, тень... Однако нет-нет да проскальзывали интересные подробности. В паре сказок, например, упоминались тлевшие в его глазницах угли. Судя по ряду описаний того, как Гай гнался за убегавшими детьми, можно было предположить, что с ногами у него были серьезные проблемы. Да и с руками, похоже, тоже. А еще он всегда молчал...
   Так я собирала его портрет по крупицам, пока не наткнулась на сказку, в которой прямым текстом говорилось о том, что части тела он крал у детей не просто так, а для личных нужд: своих-то нет.
   Я захлопнула книгу и глубоко вздохнула. Что ж, Ирида мне сразу сказала, что смерть Гая была страшной... До этого я подумывала, а не сходить ли на него посмотреть? Не на казнь, Зарьяна упаси, а просто на живого человека, еще не знавшего, какой конец ему уготован: каким он был, как выглядел и всё такое. Теперь же твердо решила - не пойду. Не хочу это знать и глубже лезть в эту историю тоже не хочу. Зачем лишний раз расстраиваться?
  

***

   Остаток дня я просто спала: готовилась к ночным похождениям.
   План у меня был простой: перерыть все кабинеты, отыскать карты, выяснить, где в случае чего можно разжиться деньгами. Именно поэтому я и шла ночью - собиралась активно взаимодействовать со всякими выдвижными ящиками, а не просто смотреть на них в прошлом. Вот так Дана Рэй, уже начавшая подзабывать собственное имя, готовилась ступить на скользкую дорожку преступности и не чувствовала по этому поводу ни малейших угрызений совести.
   Когда я проснулась, было уже темно. С легким шелестом покачивались шторы, пуская рябь по луной высвеченному на полу сетчатому отражению окна. С улицы доносился далекий собачий лай.
   Я откинула покрывало и опустила ноги с кровати. Прокравшись к двери, осторожно её приоткрыла и прислушалась. Если кто-то и бодрствовал, то делал это очень тихо - из коридора не доносилось ни звука. Можно было идти.
   Вместо своих любимых ботинок, к числу многочисленных достоинств коих не относилась бесшумная поступь, я надела загодя приготовленные Одеттины тапочки. Атласные банты меня немного нервировали, зато подошва была мягкой. В случае опасности, конечно, я в любой момент могла спрятаться в прошлом, однако надеяться лишь на это не хотелось. Осторожность еще никому не мешала.
   Я заперла комнату изнутри - чтобы никто не смог войти сюда в моё отсутствие и проверить, на месте я или нет. Закрыла глаза и, загадав ближайший момент, когда дверь была распахнута настежь, шагнула в коридор.
   До места я добралась при свете дня: как всё-таки здорово иметь возможность выбирать удобное время суток! Не нужно шарахаться в темноте, рискуя разбить нос о косяк или свалиться впотьмах с лестницы.
   Первым я посетила кабинет хранителя Мэйса - у меня к нему было особое отношение. В этом отрезке времени он как раз сидел за столом и с суровым видом что-то писал. Я гуляла по комнате, рассматривала содержимое книжных полок, мысленно отмечая, на что стоило обратить внимание. Он меня не видел, я его игнорировала - вот бы наши отношения всегда были такими!
   Выныривать сразу в настоящее я не стала, для начала всплыла в прошлое минутной давности: хотела убедиться, что в кабинете никого нет, и дать глазам привыкнуть к темноте. На столе стоял канделябр, но трогать его я не собиралась: хранитель Мэйс мог заметить, что за ночь свечи волшебным образом укоротились. Решив, что всё в порядке, я "всплыла" и приступила к делу.
   На моё счастье окно в этой комнате располагалось прямо позади стола, а ночь выдалась лунной. Захваченную с собой свечу даже не пришлось зажигать - и без неё всё было неплохо видно. Осмотр ящиков мало что дал: ни денег, ни карт, лишь какие-то письма и прочие документы. Я вернула всё на место и отправилась дальше.
   Остальные кабинеты я собиралась обшаривать по той же схеме: сначала оглядеться при свете дня, затем всплыть на глубину "за одну минуту до настоящего", убедиться, что всё в порядке, и "вынырнуть". В следующей комнате мне улыбнулась удача - за книгами на одной из полок лежала заначка её хозяина. Трогать деньги я пока не стала, но названия томов, скрывавших их от посторонних глаз, запомнила.
   В третьем же кабинете мой план дал сбой. Убедившись, что всё в порядке, что никого рядом нет, я вернулась в настоящее и нос к носу столкнулась с Айлой. Даже не знаю, кто из нас испугался больше.
   Айла вскрикнула и упала на пол. Я вздрогнула и отшатнулась, едва не сшибив со стола стопку книг. Душа просила сказать что-нибудь громкое и нецензурное, но я лишь крепче стиснула зубы: нежелание выдать своё присутствие оказалось сильнее эмоций.
   - Ты что здесь делаешь?! - взяв себя в руки, воскликнула Айла со смесью обиды и возмущения.
   "Готовлюсь к побегу из вашего проклятого города! Смотрю, где и что можно будет украсть!" - подумала я и поняла, что озвучивать правду не стоит. Вместо этого сердито прошипела:
   - Это ты что здесь делаешь?!
   Меня не столько волновал этот вопрос, сколько хотелось вывести себя из-под удара.
   - Я? А... ну... - Айла явно смутилась.
   Она неуклюже поднялась с пола и принялась поправлять одежду. Если бы мне нужно было потянуть время, чтоб придумать ответ, возможно, я сделала бы то же самое.
   - Да так, просто гуляю, - совсем не убедительно буркнула Айла, обеими руками цепляясь за одну из своих кос.
   Наверное, будь она живой, её лицо бы в тот момент полыхало, разгоняя мрак кабинета. Но у неё больше не было ни крови, ни плоти, к которой та могла б приливать, поэтому Айла просто поджимала губы, отводила взгляд и выглядела очень-очень виноватой.
   Я стояла, скрестив на груди руки, и думала о том, действительно ли эта встреча была случайной или кое-кто просто за мной следил, а теперь изображал невинность? Моя призрачная знакомая не походила на хитрую и хладнокровную шпионку, способную по щелчку пальцев выдать нужную реакцию, но что я вообще о ней знала? Впрочем, как бы она определила, куда я иду, если я передвигалась по большей части в прошлом? Молчание затягивалось.
   - А-а-а, - обреченно простонала Айла, роняя голову на грудь. - Ты мне всю душу своим взором вынешь. Скажу я, скажу, только не гляди так больше.
   Я не собиралась напирать на неё с расспросами: мне было не особенно интересно, чем она тут занималась, если это не касалось меня. И смотрела я на неё просто в задумчивости, а не с целью "душу вынуть". Но раз уж Айла сама решила всё рассказать, почему бы и не послушать?
   Она глубоко вздохнула, словно смиряясь со своей участью. Понуро побрела к окну, взмахом руки веля мне следовать за собой. Спрятавшись за шторой так, чтоб снаружи её не было видно, осторожно выглянула на улицу. Заинтересовавшись, я к ней присоединилась и поначалу не заметила ничего необычного: пустой двор, несколько раскидистых деревьев, растущих вдоль окружавшей его стены, ворота в ней... Смотрела я на всё это и чувствовала смутную тревогу, которую не могла объяснить, пока не поняла, что уже видела этот двор всего несколько часов назад.
   Я похолодела и непроизвольно отшатнулась от окна: мне хватило кровавого зрелища этим днем, смотреть на него повторно не хотелось совершенно. Вот только я могла не волноваться - двор был пуст. На освещенной луной площади никто не лежал, не стоял и не сидел: ни живой и ни мертвый. Очень странно. Я недоверчиво нахмурилась и, шаря взглядом по теням, спросила:
   - На что смотреть-то?
   Ничего: ни движения, ни отблеска, ни затаившегося силуэта. Мне начинало казаться, что я ошиблась, и это был какой-то другой двор.
   Айла не ответила. Она кусала губу и напряженно во что-то вглядывалась. Её фигура едва заметно светилась в темноте. Я высунулась из окна и посмотрела вниз. Чуть левее увидела знакомое крыльцо: балюстрада с двумя поворотными лестницами. Всё-таки двор был тот самый.
   - Почему тут нет ни одного призрака? - спросила я Айлу, предполагая, что ответ на этот вопрос мог быть как-то связан с её тут делами.
   - Магда их освободила, - рассеянно отозвалась та. И прежде чем я успела спросить что-нибудь еще, вдруг шумно втянула носом воздух и порывисто попыталась схватить меня за руку. - Вон он! Вон он! Гляди!
   Её ладонь пролетела мою насквозь, обдав холодом. Я непроизвольно поёжилась и снова принялась шарить по двору взглядом, стараясь понять, что Айла имела в виду. Скоро мне это удалось - что-то проходило сквозь закрытые ворота. Я даже не удивилась, увидев очередного призрака, - ну а что еще это могло быть?
   Он медленно приближался, пошатываясь и едва ковыляя. С такого расстояния подробностей толком не разглядеть, особенно ночью, но то, что этот мертвец относился к числу страдальцев, сомневаться не приходилось.
   Реакция Айлы на его появление меня несколько удивляла: она вела себя как девочка-подросток, из-за угла наблюдающая за понравившимся ей мальчиком. Взволнованно теребила косу, не находила себе места, пыталась слиться со шторой... Порочная и распутная соблазнительница, ну-ну.
   - Кто это? - спросила я у неё.
   Айла приложила палец к губам и, глядя на меня с мольбой, покачала головой. Я вздохнула. Облокотившись об оконную раму, принялась рассматривать призрака: любопытство пересилило нежелание лезть в очередную историю чьей-то смерти.
   Ковыляющая фигура тем временем выбралась из отбрасываемой стеной тени на освещенный участок двора. Мужчина средних лет, стрела в плече, обломок другой в бедре, левая рука висит плетью. "Легко отделался", - подумала я и вздрогнула, поймав себя на этой мысли. А потом я его узнала.
   - Эдвин Ланш.
   - Ш-ш-ш! - Айла сделала страшные глаза и, забывшись, попыталась заткнуть мне рот.
   Её руки ожидаемо пролетели сквозь меня, да и она сама, не удержав равновесие, тоже.
   На волну холода, прокатившуюся по моему телу, я почти не обратила внимания. Мне в тот момент было не до этого: мрачная и злая я размышляла о совпадениях и пределах своей веры в них.
   Каковы шансы совершенно случайно попасть именно в то время, когда Эдвин Ланш предположительно погиб? Из тысяч и тысяч других дней, подходящих под загаданное мной условие. Каковы шансы этой же ночью совершенно случайно наткнуться именно на его призрак? Из тысяч и тысяч других, обитающих в городе. Мой ответ - они ничтожны. Я не верила в такие совпадения. А вот в то, что кто-то это всё подстроил - вполне.
   Ну и кто мог сделать так, что я попаду не только в тот день, но и в ту минуту, когда служанка распахнет дверь, словно приглашая меня за ней последовать? У меня был лишь один вариант - сам Сар. Я скрипнула зубами от досады. Похоже, "муженька" не устраивало моё решение завязать со спасением призраков, едва к нему приступив. Интересно, что он сделает, если я не внемлю намеку? Честно говоря, проверять не хотелось: наверняка при желании Сар мог устроить мне веселую и не очень длинную жизнь. Закрыть для меня прошлое ему так вообще должно быть раз плюнуть. Это было бы очень некстати.
   Айла неуклюже поднималась с пола, возясь и громко сопя.
   - А его почему Магда не освободила? - я опустилась перед ней на корточки.
   - Она его не застала, - Айла села и привычным движением одернула скомкавшийся подол. - Эдвин Ланш не стоит на месте, он ходит меж Сенными вратами и сим двором. До утра здесь побудет, а там и обратно двинется. За три дня туда доберется, постоит до заката на месте, развернется и снова в путь. Когда сюда заглядывала Магда, он как раз должен был по Средней Камышовке брести.
   Моя призрачная знакомая на удивление хорошо знала распорядок недели покойного героя. Словно неоднократно отслеживала его перемещения. Она сидела под окном, прислонившись спиной к стене, и явно чувствовала себя неуютно.
   - Вы были знакомы?
   Айла замотала головой.
   - Он почил еще до моего рождения, - помявшись, она продолжила: - Но мне всегда была по нраву его статуя в Покое Славных. Он там такой... такой... - окончательно смутившись, Айла схватилась за косы и закрыла ими лицо.
   Я наблюдала за ней с некоторой растерянностью: если Айла в своё время считалась безнадёжно падшей женщиной, то что в таком случае представляли собой остальные?
   - ... мужественный... - еле слышно выдавила она, когда я уже было решила, что продолжения не последует.
   Я села на пол рядом с ней и обхватила руками колени. Тёмный кабинет выглядел жутковато: полускрытая во мраке мебель очертаниями напоминала чудовищ, еле слышно потрескивали старые доски, тревожно шелестели шторы. Ну да, в сравнении с тем, что возле меня мертвая девица пыталась провалиться от смущения сквозь землю, а где-то во дворе бродил призрак с торчащими из него стрелами, приглянувшийся ей своим надгробием, это был тако-о-ой кошмар.
   - И что, часто ты сюда приходишь за ним наблюдать? - спросила я Айлу, поколебавшись.
   Пожалуй, я лезла не в своё дело, но сложно было удержаться.
   - Нет, - ответила она с небольшой заминкой.
   Лгунья из неё была так себе.
   - Почему именно отсюда? Далеко же. Вышла бы на крыльцо, что ли.
   Айла аж отпрянула и посмотрела на меня так, словно я ей предлагала завалить Эдвина Ланша в подворотне.
   - Н... Но..., - беспомощно залепетала она, потрясённо отводя взгляд. - К... как можно? Он же... Я же...
   Прижав ладони к щекам, она замолкла. Затем и вовсе уткнулась лицом в колени и так замерла.
   Я глубоко вздохнула и откинула голову назад. Убеждая себя, что делаю это исключительно ради сохранения хороших отношений с Саром, сказала:
   - Ладно, пошли, - принялась нехотя вставать с пола.
   - Куда? - Айла подняла на меня взгляд.
   - Сама как думаешь? - я посмотрела в окно, увидела ковылявшего по двору Эдвина Ланша и невольно поморщилась.
   С другой стороны, уж лучше он, чем какой-нибудь сгоревший заживо бедняга. Мне казалось, что парочку стрел и сломанную руку я уж как-нибудь вытерплю.
   Мой вопрос, похоже, поставил Айлу в тупик - она так и сидела, непонимающе на меня глядя. Я снова вздохнула и раздраженно закатила глаза.
   - Мужика твоего вытаскивать!
   Айла замерла. Потом мои слова, наконец, до неё дошли, её лицо озарилось радостью... Которая почти сразу же сменилась растерянностью, озабоченностью, испугом и в самом конце унынием.
   - А можно, ты одна сходишь? - спросила она, морща лоб и глядя на меня с мольбой.
   - Нет.
   - Заклинаю.
   - Нет, - я была непреклонна. - Кто-то должен меня туда провести, не хочу наобум плутать по дворцу в поисках дороги.
   - Давай я тогда тебе путь укажу, а сама здесь останусь? - с надеждой предложила Айла. - Или проведу до двора, а затем назад ворочусь и за всем отсюда понаблюдаю? М?
   - Нет, - твердо повторила я, призывая на помощь всё своё терпение. - Если снова потеряю сознание, кто-то должен будет привести меня в чувство.
   - Ну а я-то чем здесь смогу подсобить! - воскликнула Айла, в отчаянии всплескивая руками. - Кликни Ге... Герхарда! Он...
   - Нет! - резко и зло оборвала её я. - Нет, нет и нет! Без него обойдёмся!
  
   Уж и не думала, что простая прогулка по ночному дворцу будет вызывать у меня больший трепет, чем встречи с призраками. Я тихо кралась по коридору, стараясь дышать через раз и беспрестанно оглядываясь. Одеттины тапочки довольно успешно гасили звуки шагов, однако из-за каждого скрипа, каждого шороха моё сердце ухало в пятки. От полюбившихся мне переходов в прошлом в этот раз пришлось отказаться: я опасалась, что Айла сбежит, воспользовавшись моим исчезновением из настоящего.
   Она уныло брела впереди меня, душераздирающими вздохами пытаясь давить на жалость. Даже не знаю, зачем потащила её с собой. Вряд ли затем, чтоб свести с объектом её воздыханий - чужая личная жизнь меня никогда особо не волновала. Возможно, просто из вредности - раз уж я лезу в это дело из-за неё, пусть тоже мучается. Одной мне, что ли, страдать?
   Мы спустились по широкой мраморной лестнице и оказались перед массивными дверьми. Айла остановилась и неуверенно на меня посмотрела. Вот и выход во двор.
   Я осторожно потянула на себя дверную ручку. Она не поддалась - судя по всему, на ночь все двери запирались. Стоило догадаться.
   Айла топталась рядом, громко сопела и нервно потрошила свою косу.
   - Вперед! - шепнула я, кивая в сторону двора.
   Айла, в глубине души, видимо, надеявшаяся, что я всё же проявлю к ней сострадание, окончательно поникла. Надрывно шмыгнув носом и обреченно вздохнув, она шагнула в запертый проход и исчезла. Я закрыла глаза и загадала ближайший момент, когда дверь была открыта. Торопливо "вынырнула", едва оказавшись на крыльце. Вопреки опасениям, сбежать моя призрачная подружка не успела - сидела на корточках, спрятавшись за мраморными балясинами, и напряженно следила за бесцельно бродившей по двору фигурой. Я обреченно вздохнула и, действительно, решила проявить сострадание.
   - Значит так, - прошептала я, опускаясь рядом. - Смотри по сторонам. Если появится кто живой, сразу дай мне знать. Если я потеряю сознание, постарайся привести меня в чувство: кричи, руками меня холоди - как угодно. Больше от тебя ничего не требуется. Ближе можешь не подходить.
   Айла быстро закивала и, не скрывая облегчения, тут же принялась оглядываться - видимо, боялась, что я передумаю. Я встала и, собравшись с духом, медленно двинулась вниз по лестнице.
   Эдвин Ланш, как и Ойре в своё время, на моё появление никак не отреагировал. Я осторожно приближалась, не сводя с него глаз. Сердце гулко стучало, отдаваясь в ушах, кишки стягивались в узел, ноги деревенели... Впрочем, гораздо меньше, чем в прошлый раз: то ли я начинала ко всему этому привыкать, то ли степень растерзанности тела играла свою роль. Всё-таки при виде Ойре хотелось ненадолго прилечь в обморок. Эдвин Ланш же в сравнении с ним казался здоровеньким крепышом в расцвете сил: на коричневом кровь видна плохо, особенно ночью. В глаза бросался лишь тёмный подтек на подбородке - из прокушенной губы.
   Я остановилась. Призрак медленно шёл прямо на меня, на одну ногу припадая, а вторую подволакивая. Черты лица у Эдвина Ланша были резкие, суровые. Назвать его красавцем язык не поворачивался, однако я понимала, что в нём нашла Айла - мужественности его облику, и впрямь, было не занимать.
   Пустые глаза смотрели сквозь меня, не замечая. Я стояла на месте, мелко подрагивая; Эдвин Ланш приближался. В голове крутилась мысль, что можно просто шагнуть в сторону и с ним разминуться. Крутилась, но как-то вяло. Да и надежда на то, что во двор кто-нибудь выйдет и сорвёт всё мероприятие, тоже тлела едва-едва: из-за отсутствия рек крови и свисающих лохмотьев мяса, раны Эдвина Ланша не выглядели такими уж страшными. Подумаешь, пара стрел! Ерунда какая! И не с таким справлялась!
   Поэтому, когда он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки, я довольно смело и, можно сказать, с лёгким сердцем, коснулась его груди.
   Я не стала задумываться о перенаправлении боли куда-то еще - как вы, возможно, помните, в прошлый раз попыталась что-то такое провернуть и потерпела неудачу. Как оказалось, в основе-то идея была правильной, не стоило от неё так легко отмахиваться. Возможно, тогда она сработала и не идеально, но всё же сработала. Я с запозданием это поняла, когда по мне ударила боль. Не раскаленная добела сила, слишком великая для осязания и осознания, а самая настоящая обычная боль.
   Она терзала моё тело, разъедала мои плечо и ногу, полыхала в моей руке. Я с усилием брела вперед. Шаг еще шаг, добраться до лазарета... Липкая кровь стекала в сапог, пропитывала штаны и форменную куртку. Смешанный с дымом воздух жёг лёгкие, с хрипом врывался сквозь пересохшие губы. Голова гудела и кружилась, перед глазами плыла чернота. Только бы не упасть... Только бы не отключиться... Шаг, еще шаг...
   Эдвин Ланш умирал долго. Это была медленная, изматывающая, растянутая на часы смерть. Обрывки чужих воспоминаний опутывали мой разум, беспорядочно клубились в мыслях, заставляли заново себя переживать. В какой-то момент я потеряла сознание. Не знаю, был ли это мой собственный обморок или очередное эхо из прошлого. Меня это даже не особенно интересовало. Я просто провалилась в холодное тяжелое небытие и была этому неописуемо рада.
  
   Издалека доносился взволнованный голос Айлы. Видимо, честно пыталась привести меня в чувство, как я и просила. Однако в тот момент мне было наплевать, что кто-нибудь мог увидеть меня валяющейся посреди двора. Я тонула в своём тяжелом небытии и не собиралась делать ничего для того, чтоб из него вырваться. В голове звенела блаженная пустота, по телу разливалась усталость, было тепло и уютно. Мысль о том, что нужно открыть глаза, встать на ноги и куда-то пойти, казалась невыносимой - находилась на сто лет вперед. Мне даже хотелось, чтоб меня нашли, отнесли на ручках в кроватку, укрыли одеяльцем и окружили заботой, пусть даже неискренней. Ну и что, что потом пришлось бы многое объяснять и как-то выкручиваться?
   Айла была настойчива, игнорировать её крики и холодные прикосновения становилось всё труднее. Я глухо застонала, выражая недовольство. Намек она не поняла и заголосила лишь громче. Настолько, что у меня снова заныла голова. Смиряясь с неизбежным, я нехотя приоткрыла один глаз.
   - Ах, Ода! - тут же возникло передо мной перепуганное лицо. - Ужель ты отворила очи? Слава Сару!
   Вид у неё был всклокоченный; несчастные косы выглядели так, словно их кто-то жевал.
   Поборов желание затворить очи обратно, я с трудом приподняла голову и огляделась. Мрак ночи сменился предрассветным сумраком, бледно-синее небо начинало розоветь над дворцом. Наверное, слуги уже проснулись и готовились приступить к своим делам. Двор был пуст, Эдвина Ланша и след простыл. "Вот ведь скотина какая! - мрачно подумала я и поежилась от холода. - Даже спасибо не сказал!" Корень дерева больно врезался в спину. А ведь во сне было так тепло и уютно...
   Я замерла на середине мысли: какой еще корень?! Кое-как перекатившись на другой бок, чуть не уперлась лицом в могучий шершавый ствол. Позади него виднелась окружавшая двор стена. Некоторое время я мрачно их разглядывала, пытаясь сообразить, как могла здесь оказаться. Вспомнив, что у всего произошедшего был свидетель, обернулась к Айле и задала этот вопрос ей.
   - А... Ну-у-у... - протянула она, виновато отводя взгляд. Я поняла, что сейчас мне будут лгать.
   Глядя на небо, на собственный подол, на дерево - куда угодно, но только не мне в глаза, Айла рассказывала о том, как в забытьи я бродила по двору, мня себя Эдвином Ланшем, как споткнулась об этот самый корень, шлепнулась на землю и отключилась.
   - Он приходил, да? - прямо спросила я, стоило ей замолчать.
   - Кто? - Айла попыталась изобразить непонимание.
   - Ты прекрасно знаешь, о ком речь, - прошипела я сквозь зубы, с трудом приподнимаясь на локте.
   - Ох, совсем не разумею, - Айла явно нервничала.
   - Дай угадаю, - кое-как придав себе сидячее положение, я оперлась спиной о дерево и вздохнула. - Он принёс меня сюда на руках, да? Вот так просто поднял с земли, притащил сюда, потому что больше идти было некуда, и положил тут, да?!
   - Право слово, не разумею, - на Айлу было жалко смотреть: её словно на сковороду посадили, и та стремительно нагревалась. - О ком ты речь ведешь?
   - О По... Герхарде, будь он неладен, - процедила я, буравя её грозным взглядом.
   - Ах, он... - Айла, не глядя, нащупала косу и принялась её нервно теребить. - Нет, не приходил. Не было такого.
   - А я Эдвину Ланшу расскажу, что ты шестьдесят лет за ним таскалась, слюни пуская, - посулила я, опасно щурясь.
   Айла запрокинула голову и, зажмурившись, обреченно захныкала.
   - Ну не могу я сказать! - простонала она в отчаянии. - Он грозился то же самое сделать, коль проговорюсь! Пощади ты меня!
   - Поздравляю, ты уже проговорилась. Больше терять нечего, - буркнула я. Известие о том, что мы с Почо временами думали одинаково, почему-то меня разозлило. - Выкладывай подробности.
   Айла морщила брови домиком, грызла губу и, кажется, была готова вот-вот расплакаться.
   - А о том, что, наблюдая за Эдвином Ланшем, ты подол сладострастно задирала аж до самой щиколотки, он не обещал ему поведать, нет? - это было подло, я знаю.
   Айла так дёрнула за косу, что мне стало страшно за её целостность. В ужасе уставилась на меня, словно не веря своим ушам.
   - Не было такого! - потрясенно пролепетала она. - Никогда не было! Да я... я...
   - Тогда рассказывай, - потребовала я, всё так же буравя её взглядом. - Итак, он поднял меня с земли.
   Айла какое-то время смотрела на меня с отчаянной мольбой в глазах, затем сдалась.
   - Нет, - слабо отозвалась она, роняя голову.
   - Айла! Щиколотка! - пригрозила я, сурово сдвигая брови.
   - Да не поднимал он тебя с земли, он раньше явился! - вдруг рявкнула она на меня. Я аж растерялась. - Еще до того, как ты повалилась! - Айла обиженно шмыгнула носом. Затем возвела глаза к небу и обреченно вздохнула. - Он тебе рот зажимал, когда ты кричать вздумала, чтоб люди не услыхали, - уже спокойнее продолжила она. - А после поймал на лету, не дав на землю упасть. И да, отнёс сюда, под деревья. И сидел, в объятиях тебя удерживая, покуда ты пробуждаться не начала. А теперь пойдёт и опозорит меня вовеки пред тем, кто мне мил! Благодарю покорно! Всё? Довольна?
   Нет, вот уж какой-какой, а довольной я точно не была. Не знаю, чего я испытывала из-за всего услышанного в тот момент больше: гнева или грусти. Даже печальная судьба Гая Хамнета огорчила меня меньше.
  
   6.
   Я сидела на мраморных перилах балюстрады и, покачивая ногой, ждала саму себя. Вторая я, одетая в прекрасное синее платье, как раз довольно неуклюже забиралась в стоявший на земле паланкин. До тошноты галантный Ледо, суетившийся рядом, скорее мешал своими попытками поддерживать её под локоток.
   Это был не тот двор, где всего полдня назад я валялась без сознания, вкусив боли тысячелетней давности. Тот меньше и, что ли, уютнее. Здесь же располагался парадный вход во дворец, всё дышало помпезностью и значимостью. Ни деревца, ни чахлого кустика - один лишь полированный мрамор.
   Наконец, оба пассажира разместились внутри паланкина, Ледо закрыл хлипкую дверцу. Восемь носильщиков ухватились за удерживавшие кузов жерди, плавно оторвали их от земли, взгромоздили себе на плечи. Выждав пару секунд, неспешно зашагали вдоль балюстрады к массивным воротам со двора.
   Я перелезла через перила и, дождавшись, когда паланкин поравняется со мной, прыгнула ему на крышу. Снизу доносился однажды уже слышанный мной рассказ Ледо о том, как и когда строился Агатовый дворец. Восьмерка крепких мужчин несла нас вперед, даже не догадываясь о появлении еще одного пассажира.
   Мне было лень идти в город пешком.
  
   События прошлой ночи выжали меня морально и физически... Даже не знаю, есть ли смысл об этом говорить: в те дни я редко чувствовала себя иначе. Уже привычное состояние, когда хочется просто лечь на пол и так лежать, не вставать и не шевелиться, разве что выть и щедро поливать всё вокруг слезами.
   До своей комнаты я добиралась долго, останавливаясь на каждом углу, чтоб перевести дух. Меня трясло от слабости, голова кружилась, эхо чужой боли отдавалось во всем теле. Кое-как доковыляв к себе, я, как была, в одежде, плюхнулась на кровать. Хотела порыдать в подушку, но с сожалением осознала, что у меня даже на это сил не осталось. От сна, больше похожего на глубокий обморок, меня пробудил настойчивый грохот в дверь - вернувшись, я позабыла её отпереть. Потом выяснилось, что ко мне стучались долго, уже подумывали сходить за топором и даже немного удивились, увидев меня живой.
   Я остро почувствовала, что нуждаюсь в передышке. Выходном, смене обстановки, покое - вот этом вот всём. Иначе просто свихнусь раньше времени. Поэтому, запретив себе на ближайшие несколько часов даже думать о проблемах, навязанном мне долге и прочих угнетающих вещах, я отправилась "кутить" в Сар.
   Мой карман оттягивал найденный прошлой ночью кошель - я сочла, что еще успею добыть денег на побег. Душа просила праздника, и грешно было ей в этом отказывать.
  
   Доехав до улицы Малой Дубравы я спрыгнула на землю и направилась в сторону рынка.
   "Вынырнув" за подвернувшимся по дороге шатром, к знакомому прилавку подошла уже в настоящем. В этот раз за ним стоял какой-то парень. Куда подевался прежний торговец, которого я уже мысленно называла своим неизбежным помощником, спрашивать не стала - не за тем пришла.
   Я купила у него всё: конфеты, варенье, настойку, раздражавшую мои патриотические чувства перевранным названием... Разве что специи не тронула. Мне нужно было хоть как-то почувствовать связь с родным городом: я очень хотела домой.
   Чтобы унести все мои покупки, в соседней лавке пришлось взять корзину.
   Какое-то время я гуляла по рынку, под осуждающие взгляды прохожих прихлёбывая "Вельмскую усладу" прямо из бутылки. Она мне никогда не нравилась: слишком резкая и пряная. "Дивный букет диких трав", входивший в её состав, если верить этикетке, не отличался приятным вкусом, драл горло и бил по голове. Я пила и морщилась.
   Рынок мне быстро наскучил: раздражали людской гам, толкотня и попытки местных забулдыг познакомиться. Убедившись, что ничего особенно интересного тут не увижу, я пошла дальше в поисках развлечений. Сообразив, что понятия не имею, где их искать, выбрала лёгкий путь: нырнула в прошлое.
  
   Снова была ночь Зарьяны, снова горел костер. Взявшись за руки, через него прыгали беззаботные парни и девушки. Это место и время вызывали у меня не лучшие воспоминания, но с чего-то же надо было начинать. Тем более что от рынка досюда было рукой подать. Я тоже пару раз прыгнула для пробы, но общим весельем не прониклась. То ли потому, что едва не упала в огонь, наступив на юбку, то ли это занятие в принципе имело смысл лишь при наличии под рукой игриво настроенного привлекательного существа противоположного пола.
  
   Я заходила в театр и пыталась смотреть постановку, выданную мне Саром по запросу "лучший спектакль, когда-либо показанный на этой сцене". Но то ли у нас с ним были очень разные вкусы, то ли я - неотесанная деревенщина, неспособная оценить высокое искусство, но довольно скоро я ушла оттуда разочарованная.
  
   Бодро наяривал уличный оркестр: раздувал щеки покрасневший от натуги трубач, свистели флейтисты, старался лихой гармонист. Под их разудалую музыку ноги сами рвались в пляс. Подпрыгивая ей в такт, пары лихо кружились по площади, грозясь смести и затоптать всех, кто не успевал за бешеным ритмом. Растрепанные, запыхавшиеся люди сверкали радостными глазами и улыбками.
   Мне было лень смотреть, в каком году и по какому поводу царило это веселье. Я случайно на него наткнулась, загадав "какой-нибудь праздник".
   Непрекращающимся потоком сквозь меня скользили люди. Было что-то жуткое в том, как они ныряли в моё тело и вырывались из него с другой стороны. Поначалу это меня нервировало - я вздрагивала, морщилась или жмурилась. Но очень скоро мне стало наплевать.
   Этот танец я не знала, поэтому просто резво скакала туда-сюда, размахивая юбкой. Никто меня не видел, так что можно было не бояться выглядеть смешно или нелепо. Я и не боялась: прыгала, как коза, громко орала всякое "ла-ла-ла", пытаясь подпевать музыкантам, крутилась вокруг своей оси, раскинув руки, а моя корзина свистела сквозь чужие головы.
   Я была решительно настроена веселиться, и я веселилась несмотря ни на что. Одинокая, не сказать что трезвая девчонка, преувеличенно радостно скакавшая и немного истерично смеявшаяся посреди одного из давних воспоминаний Сара.
  
   Всё закончилось тем, что я сидела на Асторовом мосту, прихлёбывала из горшка варенье и ревела в голос.
   Внизу неспешно текла Венка, в вышине галдела белая чайка, прорезая крыльями ясное синее небо. Нагретый солнцем мрамор делился со мной накопленным теплом, а лёгкий ветер холодил вспотевшую спину. "Тра-та-та", - доносился издалека звонкий барабанный бой. "Тра-та-та".
   Чёрная тоска навалилась внезапно, придя на смену эйфории. Голова гудела и раскалывалась - не то "Услада" пошла не впрок, не то напряжение давало о себе знать. От сладкого грушевого сиропа внутри всё слипалось, хотелось его чем-то запить, но от одной лишь мысли об остатках настойки становилось дурно. Я чувствовала себя такой жалкой и одинокой.
   Возвращаться во дворец мне не хотелось, продолжать "гуляния" - тоже. Я посмотрела на стоявшую рядом корзину с почти не тронутыми покупками - не знала, что с ней делать. Выбрасывать было жалко, к себе в комнату тоже не принесёшь: во время уборки служанки точно заметят. Если тащить "домой", то разве что спрятать где-нибудь в подвале...
   "Домой"... Мне вдруг пришла в голову идея, на что потратить остаток дня. Всё равно собиралась выяснить, где жили мои "родственники". Почему бы не заняться этим сейчас, раз уж я всё равно вышла в город?
   Асторов мост обрушился в реку почти восемьсот лет назад. В этом времени он был еще целехоньким. Я не знала, существовал ли уже род Верден, а если да, то где стоило его искать. Хотелось верить, что это не составляло проблемы.
   Я глубоко и медленно вздохнула, пытаясь успокоиться. Шмыгнув носом, зажмурилась, а потом снова открыла глаза. На моем правом запястье возникла красная лента. Она извивалась в воздухе, паря над землей, тянулась через мост и терялась среди домов.
   Что ж, похоже, это действительно работало.
  
   Лента вела в противоположную сторону от той, где находилась Красная Горка. Это не могло меня не радовать. Заметно приободрившись, я шла по незнакомому району и с интересом осматривалась. Улицы были почти пусты, на домах висели маленькие тряпичные куколки. "Тра-та-та" - по-прежнему доносилось издалека. "Тра. Та. Та".
   Выплеснув эмоции, я стала чувствовать себя куда лучше. Ушли нервозность и ощущение того, что я вот-вот сломаюсь.
   Ленту я не чувствовала: сквозь неё свободно проходили мои пальцы, она не ощущалась на руке, становилась короче с каждым шагом вперед или, наоборот, удлинялась, когда я пробы ради отступала назад. Словно была соткана из дыма.
   Лента оборвалась внезапно, прямо посреди улицы. Её свободный конец не трепетал и не извивался на ветру, как всю дорогу делала она, а неподвижно висел в воздухе на уровне моего живота, словно приклеенный.
   Я недоуменно огляделась - значит ли это, что мы пришли по адресу? Окружавшие меня строения: маленький неказистый храм Зарьяны да пара четырехэтажных многоквартирных домов, в каких жили бедняки, - мало походили на резиденцию рода Верден.
   Я закрыла глаза и уже привычно представила воду. Почувствовала, как она подхватила мои волосы и одежду, приятно охладила голову, приглушив боль. Сквозь её толщу, как ни в чём не бывало, продолжала тянуться красная лента. Только в это раз уже вертикально вверх, к свету.
   Всё ясно, адрес верный - время не то. Я взмахнула руками, отталкиваясь от воды. Меня потащило ввысь.
   Когда я открыла глаза, передо мной стоял дом. Добротный и симпатичный, но явно уступавший в роскоши особнякам с Красной Горки. Второй конец ленты тянулся к его дверной ручке и там заканчивался кокетливым бантиком.
   Исчез и маленький храм, и бедняцкие четырехэтажки. Теперь это, похоже, был респектабельный, но довольно безликий райончик. По обеим сторонам улицы возвышались однотипные аккуратные домишки, окруженные узкими полосками земли. Я понятия не имела, как называлось это место.
   Из "моего" дома доносился стук молотков и визг пил, во дворе громоздились стопки досок и какие-то тюки. На крыльце стоял мужчина в грязной рабочей одежде, прибивал над дверью дощечку с нарисованным на ней петухом - гербом рода Верден.
   Судя по всему, меня выбросило в то время, когда тот только-только здесь поселился. "2563" - прочла я, ненадолго закрыв глаза. Ого, а у моей новообретенной семьи была довольно длинная история.
   Смотреть тут было особо не на что, и я загадала момент поинтереснее: захотелось взглянуть на нашего с Одеттой общего прадеда.
   Когда я снова открыла глаза, вокруг было куда людней и оживлённей - провожать Вэйна Вердена собралась целая толпа. У ворот стоял запряженный экипаж, несколько слуг осторожно крепили на его крыше объемный тюк. Заполненная до верха вещами телега ожидала чуть поодаль.
   За прошедшие столетия дом сильно изменился: разросся чуть ли не вдвое, захватив и соседский участок, обзавёлся третьим этажом, балконом, розовым садиком во дворе и симпатичным кованым забором с пиками. Скромная деревянная дощечка сменилась резной каменной плитой. Увековеченный на ней петух смотрелся куда грознее и величественнее своего нарисованного предшественника.
   Дверь распахнулась, на крыльцо выскочил энергичный светловолосый мужчина лет тридцати на вид, одетый дорого, но практично, по-дорожному. По реакции толпы, при виде него загомонившей, я поняла, что это и был мой прадед.
   Ну, что тут сказать... Возможно, это прозвучит неправильно, но в этот момент я поняла свою прабабку - Вэйн Верден оказался очень привлекательным мужчиной. У провинциальной девицы почти не было шансов перед ним устоять. Судя по горестным женским всхлипам у меня за спиной, не у неё одной.
   Он с кем-то болтал, громко смеялся, направо и налево пожимал руки, приветствовал людей. Склонив голову набок, я его оценивающе разглядывала: хотела понять, похожа на него или нет. Одно могла сказать точно: мне не перепало и десятой доли его общительности.
   Следом появилась молодая женщина с двумя детьми, мрачная и какая-то заморенная. Как я сразу догадалась - Одеттина прабабка. Она обвела собравшуюся толпу усталым взглядом, задержала его на своём легкомысленном супруге и обреченно вздохнула. Коротко простившись с вышедшими на крыльцо домочадцами, повела детей сквозь толпу к карете. Вэйн Верден последовал за ней... и мои брови пораженно поползли вверх.
   Сначала какая-то заплаканная девица, пробившись вперед, что-то сунула ему в руку. Секундой позже он мимоходом приобнял за талию другую, что-то шепнул ей на ухо. Послал воздушный поцелуй третьей... То ли он искренне верил, что никто этого не замечает, то ли ему было совершенно безразлично, знают окружающие о его интрижках или нет.
   Больше всего меня в тот момент удивила не блудливость прадеда - всё-таки о ней я была наслышана - а каменное лицо его жены. Её плотно сжатые губы, синяки под глазами, застывший взгляд, явно гласивший: "Как же меня всё это достало!"... Мне вдруг стало её жаль.
   От моего запястья до двери по-прежнему тянулась лента, сократившаяся до короткого отрезка. Я не знала, как её убрать, но стоило мне об этом задуматься, как она исчезла сама.
   Вэйн Верден с семьей усаживались в карету. Мне пришло в голову, что присоединившись к ним, я бы смогла доехать до нужных мне ворот из города. Идея была заманчивая, но я решила воплотить её как-нибудь в другой раз: слишком устала за день.
   Вместо этого, пройдя сквозь толпу, я поднялась на крыльцо к остававшимся в Саре Верденам: захотела почувствовать себя частью рода. Не могу сказать, что во мне кричала кровь, требуя немедленно броситься им на шею и сменить фамилию. Просто стало интересно.
   Рядом со мной стоял хмурый усатый старик в расшитом халате, у его ног крутилась маленькая девочка, сероглазая, как и я. Были тут и её родители, и худой нескладный мальчишка лет четырнадцати на вид, и несколько слуг, включая явно огорчённую отъездом хозяина молоденькую горничную. Я стояла среди них и чувствовала то же, что и в тот раз, когда у нас гостил мамин троюродный брат из деревни - легкую неловкость оттого, что мне полагается испытывать нежность, тепло и радость воссоединения, но ничего подобного я не ощущаю.
   Дверь в дом была заманчиво открыта. Я недолго сопротивлялась искушению в неё войти.
   Не знаю, в каких условиях жила Одетта - никогда не бывала у неё в гостях. Однако наш с ней прадед уезжал из шикарного места. Я таких интерьеров даже в Агатовом дворце не видела: там архитекторы и оформители упирали преимущественно на величественную простоту убранства, его подчеркнутую сдержанность. Род Верден же явно не чурался украшений и излишеств. В первой же комнате, куда я попала, на потолке было нарисовано облачное небо с птицами, стояли огромные вазы, облепленные фарфоровыми цветами, а на стенах висели картины в массивных золочёных рамках. Сразу стало понятно, откуда у Одетты её сорочья тяга к блестящим побрякушкам и расфуфыренным шмоткам. Даже странно, что меня она обошла стороной.
   Блуждая по дому, я чувствовала себя неказистой провинциальной простушкой, которую в обычной ситуации дальше черного хода бы сюда не пустили. Пожалуй, прежде чем идти знакомиться с проживавшими в такой роскоши родичами, мне следовало облачиться в самое кружевное из Одеттиных платьев, нацепить все её цацки, что у меня были, и как следует размалеваться. Просто чтоб соответствовать обстановке и не чувствовать себя ущербной. Я скептически посмотрела на свою юбку, провела рукой по спутавшимся волосам. Да уж, в таком виде не стоило встречаться с "семьей", если я хотела произвести на неё хорошее впечатление. Зато ничто не мешало мне взглянуть на нынешних обитателей дома со стороны.
   Зажмурившись, я "всплыла" в столь полюбившееся мне время - одна минута до настоящего, и вот уж чего-чего не ожидала, открывая глаза, так это увидеть уже знакомую картину: темноту, закрытые ставнями окна да застеленную белыми простынями мебель.
   Стоя в полумраке, я растерянно оглядывалась и недоумевала. Было тихо: ни шороха, ни звука. Пахло пылью, плесенью и мышиной мочой - похоже, эту комнату уже давно не проветривали. Интересно, что тут произошло? Жители дома уехали отдыхать на загородную виллу? В Саре вообще существовало такое понятие как "загородная вилла"?
   Чуть поколебавшись, я "вынырнула" совсем. Под моей ногой тут же скрипнул паркет, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Мне подумалось, что, возможно, не стоило этого делать - где гарантии, что кроме меня тут, действительно, никого не было?
   Готовая в любую секунду "прыгнуть" в прошлое, я неуверенно подошла к окну. Сквозь щели, оставленные неплотно прилегавшими ставнями, поступало немного света. В его лучах клубилась поднятая мной пыль. Чуть поколебавшись, я откинула щеколду, удерживавшую створки вместе, и со скрипом чуть-чуть их приоткрыла. На меня повеяло свежим ветром и ароматом цветущих роз.
   Теперь, когда стало светлее, я смогла внимательней оглядеть комнату. Одно было очевидно - даже если в доме кто-то и жил, сюда он точно не заглядывал. На пыльном полу выделялась лишь одна цепочка следов - моя.
   Придерживая ставни так, чтоб никто не увидел меня снаружи, я осторожно посмотрела в окно. Некогда ухоженный розовый садик одичал и зарос сорняком. Торчали стебли крапивы и белой мари, колючие ветви кустов душил вездесущий вьюнок.
   Я закрыла ставни и зажмурилась: ну-ка, выясним, что тут произошло.
   - Статуэтка фарфоровая "Девица с корзинкой", - донесся до меня сдержанный мужской голос. - Одна штука. Пепельница бронзовая...
   Я открыла глаза и огляделась. Было светло и шумно, из коридора слышались шаги, стук молотка и разговоры. В комнате помимо меня находилось двое.
   - ... в форме птицы, - договорил один из них, вертя что-то в руках.
   Пожилой мужчина в тонких белых перчатках и простом на вид, но явно очень дорогом костюме. Выглядел он опрятно, сдержано и официально. Второй был моложе. Он сидел за столом и старательно записывал за своим спутником в большую толстую тетрадь.
   "3176" - увидела я, ненадолго прикрыв глаза. Хм, за пару лет до моего рождения.
   Какое-то время я наблюдала за этими людьми, надеясь, что в разговоре те прояснят, зачем описывают имущество, но на посторонние беседы они не отвлекались. Дверь из комнаты была открыта. Я решила, что раз попала именно в этот момент, значит, где-то тут имелся ответ на мой вопрос. Вышла в коридор на его поиски.
   По дому бродило с десяток людей: одни так же занимались описью, другие укрывали белыми простынями мебель, запирали на окнах ставни. Они ходили туда-сюда, складывали посуду в набитые соломой ящики, приколачивали к ним крышки. Из-за распахнутых настежь дверей по коридорам гулял сквозняк, а ведшийся на крыльце разговор был слышен издалека.
   - ... не оставил прямых наследников. По законам нашего города... - звучал раздраженный мужской голос.
   - Вы уже в десятый раз мне это говорите! - отвечал ему кипевший яростью женский. - А я вам снова скажу, что это полный бред!
   Заинтересовавшись, я поспешила присоединиться к ругавшимся.
   - И тем не менее, согласно закону, дом должен отойти кровному родственнику покойного, носящему фамилию Верден. В настоящий момент таковым является потомок Вашего двоюродного деда, проживающий в Вельме. Вы же, официально не являясь частью рода в связи с замужеством, сможете претендовать на наследство лишь после того, как та линия семьи пресечется.
   Выскочив на крыльцо, я увидела немолодую статную женщину. Судя по виду, она из последних сил сдерживала порыв придушить стоявшего перед ней мужчину в таком же темном костюме, что и занимавшийся описью старик.
   - Вы же понимаете, что он не приедет в Сар и не примет наследство? - процедила она, зло щурясь. - Что дом развалится от старости, так и не дождавшись хозяина? Вы оставляете его гнить!
   Её собеседник небрежно развел руками.
   - Что поделаешь? Таков уж закон, - с раздражавшей даже меня полуулыбкой поведал он.
   Моя родственница шлёпнула ладонь на гербового петуха над дверью.
   - Надо же, а сам дом признает меня частью рода.
   Спустя пару мгновений у птицы под её рукой порыжели каменные перья. Краска пошла дальше, расползаясь по белому мрамору, как чернила по мокрой бумаге. Она перекинулась на крылья и шею, охватила голову. Вспыхнули алым гребешок и бородка, вызолотились шпоры на ногах, сверкнули зеленью перья хвоста.
   - К сожалению, у него в данном вопросе нет права голоса, - кисло произнес мужчина, ни капли не удивлённый увиденным.
   В отличие от меня - я так осталась под глубоким впечатлением. У нас в Вельме ничего подобного не было, я смотрела на происходившее, затаив дыхание. Судя по всему, здесь имели место трюки на крови, похожие на тот, что использовался в расписке Вэйна Вердена.
   Разговор продолжался еще долго. Стороны на разные лады снова и снова повторяли свои аргументы, повышали голос, злились. Какое-то время я еще слушала, потом, решив, что ничего нового уже не узнаю, ушла.
   Обратно я добиралась на карете, проезжавшей по этой дороге лет сорок назад; она должна была довезти меня прямо до дворца. Моя корзина с деньгами и покупками осталась в фамильном доме: мне подумалось, что раз тот простоял нетронутым двадцать с лишним лет, маловероятно, что в него кто-нибудь сунется в ближайшую пару месяцев. Сидя рядом с не подозревавшим о моем присутствии кучером, я в задумчивости глазела по сторонам.
   По итогам визита в "семейное гнездо" напрашивалось два вывода. Первый: на помощь рода мне рассчитывать не приходилось, Верденов в Саре не осталось. Второй: возможно, у меня был шанс заполучить шикарный дом.
  

***

   Несмотря на усталость, я долго не могла уснуть: ворочалась, пялилась в потолок, думала обо всем подряд. Однако услышав из темноты неловкое "кхм-кхм", тут же зажмурилась: детская вера в то, что ночные чудовища не трогают спящих, поборола инстинктивный порыв дернуться от неожиданности. Это оказалось сильнее меня, взрослой тётки, головой понимавшей, что никто из тех, кого мне по-настоящему стоило бояться, не стал бы "кхм-кхмкать" у меня в спальне. Я неподвижно лежала под одеялом, жалея, что не успела дотянуть его с уровня подмышек хотя бы до шеи. Голые руки, плечи и грудь, прикрытая лишь игривой сорочкой на тонких бретельках, разом возглавили список обреченных частей тела. Сдерживая дыхание, под стук собственного сердца я напряженно вслушивалась во мрак.
   - Я же знаю, что ты не спишь, - сказало "чудовище" голосом Почо.
   У меня аж от души отлегло. Однако открывать глаза и признавать его правоту я не стала - так и продолжила изображать крепкий сон.
   - Давай кое-что проясним.
   Начало мне не понравилось: оно звучало так, словно дальше последует очень долгий и неприятный разговор. Только этого мне не хватало посреди ночи. Умел, всё-таки, Почо момент выбирать: каждый раз, когда ему что-либо от меня требовалась, я либо спала, либо ела. Неужели нельзя было подождать до утра?
   - Возможно, стоило сделать это с самого начала, - упорно продолжал он, несмотря на отсутствие реакции с моей стороны. - Возможно, я виноват в том, что сразу тебе всё не объяснил.
   А вот это уже звучало многообещающе, я приготовилась слушать.
   - Во-первых, ты ошибаешься, если думаешь, что происходящее мне нравится. Однако моё мнение здесь никого не волнует, как и твоё. Нас обоих поставили перед фактом, с которым ни ты, ни я ничегошеньки не можем сделать.
   "Спорное утверждение", - подумала я, вполне довольная тем, как продвигалась подготовка к моему "чегошеньки".
   - И выбора нам с тобой не оставили. Как бы мы ни относились друг к другу и всей этой ситуации... Эй, может быть, всё-таки на меня посмотришь? - в голосе Почо послышалось раздражение.
   И не подумала. Я лежала с закрытыми глазами и безмятежно "спала". Отчасти чтоб пошатнуть его в веру в то, что ко мне можно являться в любое время суток, чем бы я в этот момент ни занималась. Отчасти из-за того, что не знала, как к нему относиться и как реагировать. Симпатия мешалась с разочарованием, благодарность с досадой, решимость обойтись без его помощи то трещала по швам, то наоборот укреплялась. Такая неопределенность нервировала и выбивала из колеи.
   Почо молчал, пауза затягивалась, я напряженно вслушивалась в ночную тишину. Решив, что он ушёл, убеждённый моей выдающейся актерской игрой, я уже хотела приоткрыть глаз и в этом убедиться, но тут моего лица коснулся слабый ветерок. Едва ощутимо, почти незаметно, в иных обстоятельствах и внимания не обратишь. Возможно, я б и не обратила, не улови мой обострившийся слух звуки чужого дыхания. Приглушенный вдох и такой же выдох. Опять вдох и снова легкое дуновение на моей щеке. Похоже, кое-кто был твердо намерен разоблачить мою ложь и теперь нависал надо мной, пристально разглядывая и ожидая, что я себя выдам.
   Сложней всего в тот момент было удержать собственное дыхание: не затаить его, не сбить с ритма. Секунды медленно тянулись одна за другой. Я лежала, боясь пошевелиться. В спину немилосердно вгрызалась какая-то крошка, разумеется, прежде никак себя не проявлявшая. Чесалось плечо, зудели уголки губ, так и просившиеся поползти вверх, растянуть рот в смущенной улыбке. Шею щекотало чужое дыхание, вызывая мурашки по всему телу, а сердце предательски стучало, словно пытаясь сдать меня своим грохотом.
   Ожидание затягивалось, я изнывала от напряжения и радовалась, что темнота скрывала румянец, щипавший мои щеки. Потом что-то колючее ткнуло меня в ноздрю и начало там елозить. Судя по ощущениям кожи головы - пучок моих собственных волос.
   Вот это уже был запрещенный приём, он взбесил меня не на шутку! Захотелось со злобным рычанием вцепиться зубами Почо в ладонь, наброситься на него, повалить на пол и забить подушкой.
   Вместо этого я поморщилась, недовольно замычала и, сонно мотнув головой, перевернулась на бок. Вздохнула и потянулась; почувствовала, как с моего плеча соскользнула бретелька. Словно невзначай я положила руку на угол подушки: продолжи Почо лезть ко мне в нос, получил бы ей по шее прежде, чем успел бы уклониться или исчезнуть. Однако к некоторому моему удивлению больше он меня не трогал.
   Еще какое-то время я лежала, не решаясь открыть глаза и проверить, ушёл он или просто затаился, затем незаметно для самой себя и правда заснула.
  

***

   Утром следующего дня я сидела под яблоней в прошлом часовой давности и раздумывала, подходило ли это место для моих целей.
   Я предполагала, что мне придётся "нырнуть" очень глубоко, поэтому о том, чтоб сделать это из своей комнаты, не могло быть и речи: не хватало еще упасть с высоты третьего этажа.
   Журчал фонтан, поблескивая на солнце брызгами; розовели крепкие бутоны пионов. По дворику прогуливалась парочка молодых сабаретян, негромко обсуждая глубокий символизм какого-то неизвестного мне ритуала.
   Я зажмурилась и, представив воду, загадала "время, когда Почо был жив".
   К моему удивлению ничего не произошло - погружения в тёмные глубины не последовало. Я как болталась у самой поверхности "озера", так и продолжила там болтаться. До меня по-прежнему доносилась приглушенная беседа о том, в какой руке следовало держать свиток, и почему это было так важно.
   Немного подумав, я чуть изменила заявку на "время, когда человек, известный мне под именем "Почо", был жив".
   Снова ничего не произошло. Сабаретяне всё так же гуляли вокруг фонтана, с умным видом рассуждая о совершенно чуждых мне вещах. Я нахмурилась и даже немного заволновалась: не лишил ли меня Сар своего дара за какой-либо проступок? Попробовала загадать другие события.
   И в момент отбытия моей "свадебной" процессии, и в день возведения тут статуи я попала без каких-либо проблем. Как и в довольно давние времена строительства самого дворца. Сидя посреди грязи, песка и каменных осколков, я отстраненно наблюдала за тем, как в деревянном корыте замешивали известь с какой-то вонючей гадостью, и размышляла, в чём же могла быть загвоздка с интересовавшим меня вопросом. Возможно, Сар просто не хотел, чтоб я выяснила личность своего "наставника"? Но ведь Магда же как-то справилась!
   Ладно, попробуем иначе.
   Я снова закрыла глаза и сосредоточилась. Мысленно повязала на руку красную ленту и, вися посреди водной пустоты, попросила: "Покажи мне Почо". Того, что произошло дальше, я никак не ожидала.
   Лента выстрелила сразу во все стороны. И когда я говорю "все", то имею в виду совсем все, абсолютно. Она словно попыталась проникнуть в каждую секунду времени, в каждую точку пространства. Перед моими глазами всё мгновенно заволокло красным, не осталось ни щелочки прозрачной синевы. Бесчисленные ленты колыхались и переплетались, скользили друг по другу, словно змеи или черви. Я как будто оказалась в алой паутине, полностью заменившей собой воду.
   Сказать, что я испугалась - значит, ничего не сказать. Казалось, что меня вот-вот спеленает, скрутит, задушит, раздавит. В панике я выпрыгнула в первый попавшийся момент и рухнула на колени посреди забитой людьми комнаты.
   Было темно и душно: занавешенные плотными шторами окна толком не пропускали ни света, ни воздуха. Пахло потными ногами и тлеющими травами. Десятки голосов гудели в унисон что-то вроде молитвы.
   Красная лента исчезла, перестала липнуть к моему лицу. Тяжело дыша, я с запозданием сообразила, что днем раньше мои пальцы свободно сквозь неё проходили - скорее всего, мне ничего не угрожало. Облегченно вздохнув, я села на пол и немного дрожавшей рукой убрала с лица волосы. Испуг прошёл, сердцебиение постепенно возвращалось в норму. Теперь можно было и спокойно осмыслить произошедшее.
   Окинув комнату беглым взглядом, я решила, что для этого стоило подыскать какое-нибудь времечко получше: чем бы эти люди тут ни занимались, составлять им компанию мне совершенно не хотелось.
  
   Буйно цвели яблони и вишни, развесистые деревья напоминали облака на ножках. Белые лепестки снегом осыпались на землю, кружились, подхваченные свежим ветром. Воздух благоухал и пьянил. Игриво журча, струи фонтана омывали ноги мраморного юноши. Да, этот момент мне явно нравился куда больше.
   Я прислонилась к яблоне, снова возникшей у меня за спиной, вытянула ноги и глубоко вздохнула. Покачиваясь в воздухе, мне на юбку опустился лепесток... и провалился в неё, не встретив сопротивления. Должно быть, прошёл сквозь бедро и мягко осел на землю. Вот оно, третье правило в действии. Без него сейчас бы тут кровь хлестала из пробитой ноги ...
   Перед моим внутренним взором вновь стрельнули во все стороны алые полосы, заволокли собой свет. Я нахмурилась. Стоило разыскать Ириду - возможно, она что-то знала о таком странном поведении красной ленты. А если нет - наверняка бы обрадовалась шансу его обсудить.
   - Давай кое-что проясним.
   Мой наставничек стоял метрах в пяти от меня. Скрестив на груди руки, смотрел серьезно и как-то напряженно.
   - Возможно, стоило сделать это с самого начала. Возможно, я виноват в том, что сразу тебе всё не объяснил, - завёл он уже знакомый мне монолог, убедившись, что привлек к себе внимание.
   "Он его что, наизусть заучивал? - подумала я с лёгким недоумением, молча всё это слушая. - Репетировал, наверное".
   - Во-первых, ты ошибаешься, если думаешь, что происходящее мне нравится. Однако моё мнение здесь никого не волнует, как и твоё. Нас обоих поставили перед фактом, с которым ни ты, ни я ничегошеньки не можем сделать.
   Солнце скрылось за пушистым облаком, и сразу стало заметно прохладнее. Я поёжилась и пожалела, что, польстившись на красоту, более тёплому времени года предпочла цветущие деревья. Почо в тонкой распахнутой на груди рубашечке наверняка зяб. Хмуря брови, он без особого выражения продолжал свою речь - словно по бумажке читал, боясь сбиться.
   - И выбора нам с тобой не оставили. Как бы мы ни относились друг к другу и всей этой ситуации, нам придётся играть свои роли до конца.
   - И как же мы друг к другу относимся? - перебила я его.
   Почо замолчал и растерянно на меня посмотрел.
   - А. Ну... - похоже, вопрос застал его врасплох. - Весьма сложно?
   Что ж, не поспоришь.
   - Хорошо, продолжай.
   Почо молчал и беспомощно на меня смотрел.
   - Если сбился с мысли, можешь начать с самого начала, - великодушно позволила я, догадавшись, в чём дело.
   - Издеваешься? - прищурился он.
   - Вовсе нет.
   - Интересно, и почему мне казалось, что мы сможем всё уладить, как два взрослых человека? - Почо устало закатил глаза и раздраженно вздохнул.
   Я хотела было поинтересоваться, сколько же ему, такому взрослому, лет, но подумала и не стала этого делать: это прозвучало бы как глупая попытка уязвить.
   - Обрати внимание, именно я каждый раз прихожу мириться! - сварливо заметил он, тыча в мою сторону указательным пальцем.
   - Ну, с учётом того, что в истерике каждый раз убегаешь тоже ты, это совершенно правильно, - огрызнулась я, обнимая себя за плечи, чтоб немного согреться.
   - Я не убегаю в истерике.
   - Ладно, как тогда называется то, что ты делаешь?
   Какое-то время мы молча буравили друг друга довольно неприветливыми взглядами. Снова к моей радости выглянуло солнце, затопив двор теплом. Почо запрокинул голову и раздраженно вздохнул.
   - Слушай. Я не хочу ссориться, - сказал он, примирительно поднимая руки.
   Я пожала плечами и отвернулась: как будто мне этого хотелось!
   - Это пункт первый - я не хочу с тобой ссориться, - повторился Почо, видимо, считая, что с одного раза я не поняла. - Пункт второй - я ничего против тебя не имею. Запомни их и вспоминай каждый раз, как начнешь воображать, будто я сплю и вижу, как бы тебя со свету сжить.
   Он замолчал и внимательно на меня посмотрел, словно пытаясь определить, осмыслила я услышанное, или нужно еще разжевать.
   - Давай тогда сразу и третий пункт, что уж, - тоже вздохнула я.
   - Сейчас всё будет, - Почо поднял указательный палец, призывая немного подождать. - Только, слушая его, всё время держи в голове два первых.
   Я аж напряглась: он так меня подготавливал, будто собирался сообщить что-то ужасное.
   - Итак, пункт третий. Я не хочу быть твоим наставником, нянькой и всем тем, чем я тебе прихожусь. Не хочу с тобой возиться, общаться, иметь дело в принципе. Не хочу и никогда не хотел, - Почо снова умолк и с опаской на меня посмотрел.
   Возможно, он ожидал, что я разрыдаюсь, упаду в обморок или попытаюсь наложить на себя руки... Ну, не знаю. Всё это мне было ясно еще с нашей первой встречи, ничего нового я не услышала. Даже почувствовала себя немного обманутой в ожиданиях.
   - Но не потому, что лично ты мне неприятна или вроде того. Как я уже сказал, это не так. Меня просто вся эта ситуация бесит, - Почо сел на бортик фонтана и разворошил пятерней волосы. - А больше всего то, что я вынужден быть её частью. Но, тарам-пам-пам, у меня нет выбора. У тебя тоже.
   Я встала с земли и поправила юбку - побоялась отморозить себе всё на свете. К солнцу ползло очередное облачко, грозя снова бросить на сад холодную тень.
   - Сар тебе что-то сказал? - я щурилась на небо и раздумывала, как бы так предложить перейти в местечко потеплей, чтоб Почо не обиделся и не исчез, сочтя, что я недостаточно серьезно отношусь к разговору.
   Сплетя руки в замок, он покачал головой.
   - Сар прекрасно доносит свои желания и без слов.
   Что ж, кажется, я понимала, о чём он говорил.
   - Ладно, твои предложения? - спрятав ладони подмышками, я подошла к Почо - было что-то нелепое в том, как мы переговаривались на расстоянии.
   - Мне нечего тебе предложить, - пожал плечами тот, на меня не глядя. - Мы никак не можем ни на что повлиять. Я просто решил, что должен сказать тебе, что хочу толкать тебя от призрака к призраку не больше, чем ты сама хочешь их спасать. Раз уж нам придётся какое-то время терпеть общество друг друга.
   Я утомленно закатила глаза: этот упаднический фатализм успел мне поднадоесть.
   - М-м-м, скажи, а терпеть обязательно? - спросила я резче, чем собиралась. Бросила быстрый взгляд на почти скрывшееся за облаком солнце. - Нельзя ли сделать наше общение обоюдно приятнее?
   - Нет, - мотнул головой Почо, сурово глядя перед собой.
   Я недоуменно вскинула бровь.
   - Нам не стоит друг к другу привязываться, - облокотившись о колени, Почо провёл ладонями по волосам. - И не важно, о чём идёт речь: дружбе, любви или просто симпатии. От этого в итоге будет только хуже. Не хочу.
   Порыв холодного ветра проник сквозь одежду, скользнул под рубашкой, ошпарив кожу. Всё тело покрылось мурашками.
   - Ты дружил с Гаем? - предположила я, вздрагивая и ёжась.
   - Нет, мы не общались, - Почо покачал головой, убрал от неё руки. - Но мне хватило увиденного со стороны.
   Я вздохнула и с тоской подумала о жарком летнем деньке, потерла ладонями плечи, переступила с ноги на ногу. Ужасно хотелось уже поскорей закончить с этим разговором и пойти греться. Но интуиция подсказывала, что второй раз Почо на откровенность я уже не разведу. Приходилось терпеть.
   - Ну, хорошо. А ровные деловые отношения у нас быть могут? - мысленно умоляя облако ползти быстрее, я снова посмотрела на небо. - Без драмы, обид на ровном месте и уходов в закат?
   Почо вздохнул и, свесив руки с колен, крепко задумался.
   - Не могу обещать, - сказал он, помолчав. Поймав мой взгляд, в который я постаралась вложить всё своё осуждение и разочарование, нехотя продолжил: - Слушай, как думаешь, когда я в последний раз вот так общался с людьми?
   - Не знаю. Когда? - тут же навострила я уши, позабыв про холод.
   - Давно, - уклонился Почо от ответа.
   - Насколько давно? - прищурилась я, не желая без боя упускать возможность узнать, когда он жил.
   - Не важно. Скажем так, за прошедшие годы я несколько подрастерял свои навыки общения, - Почо выразительно развёл руками. - Поэтому порой могу вести себя... ну, довольно неуклюже, - на последнем слове он раздраженно закатил глаза, словно досадуя на себя за то, что вынужден это говорить.
   Я, заподозрив, что меня держат за дурочку, недоверчиво вскинула бровь. Потом вспомнила, как после длительного перерыва снова села верхом, уверенная, что сейчас лихо поскачу, прям как в детстве - тогда я была сносной наездницей. Села и пожалела об этом. Удила казались неудобными, как их ни возьми, а ноги проскальзывали в стременах. Лошадь сама куда-то шла, иногда ни с того, ни с сего пускаясь в галоп, а я ничего не могла с ней поделать. Мне оставалось лишь испуганно уговаривать её остановиться, пищать от страха на виражах и изо всех сил цепляться за седло, чтоб из него не вылететь. Я хорошо помнила те чувства растерянности, беспомощности и досады на то, что нечто столь простое и некогда дававшееся без особых усилий у меня теперь вызывало такие затруднения.
   - Ладно, - вздохнула я, смиряясь. - Постараюсь относиться с пониманием, - и еще немного подумав, неуверенно спросила: - Ну а призраки?
   - Что призраки?
   - Можно же было общаться с ними. Почему ты этого не делал? Наверняка же среди них достаточно интересных ребят, - пожала плечами я, с радостью отмечая, что облако почти миновало солнце, и то вот-вот должно было озарить меня своими тёплыми лучами.
   - Начнём с того, что до появления Магды во всем Саре не было ни одного призрака, способного на осмысленное общение, - Почо снова вздохнул, в этот раз так, словно вынужден объяснять очевидные вещи. - Этим, пожалуй, и закончим. Но ты права - среди них должно быть полно интересных ребят: Сар других не оставляет.
   - В смысле?
   - В прямом. Все призраки города имеют две общие черты. Первая - они умерли неприятно или несправедливо, зачастую и то, и другое разом. Вторая - это люди, чем-то приглянувшиеся Сару. Тех, кто ему не нравится, он после смерти не задерживает. А этих, вроде как, оставляет себе насовсем.
   Я недоверчиво на него посмотрела.
   - М-м-м, а ему не приходило в голову, что это как-то жестоко? - в задумчивости нахмурила лоб, стараясь помягче сформулировать, что меня смущало в таком подходе. - Вечные муки и все дела. Мне казалось, что тех, кто тебе симпатичен, принято защищать от боли, а не обрекать на неё.
   - Ты правда веришь, что древний город руководствуется человеческой логикой? - усмехнулся Почо, иронично на меня посмотрев.
   Несмотря на тоненькую рубашку, закатанные до локтей рукава и открытую всем ветрам грудь, он не производил впечатления мерзнущего человека. Мне стало немного завидно.
   - И как тебе не холодно? - не удержавшись, я прислонила ладонь к его носу, проверяя, так ли это было.
   Почо вздрогнул и отпрянул от моей руки.
   - Не трогай меня, - напряженно проговорил он, отклоняясь в сторону, чтоб я не смогла дотянуться.
   Такая реакция меня немного удивила.
   - Ты ж сам меня постоянно трогаешь, - возмутилась я, убирая с лица растрепанные ветром волосы.
   - Не постоянно, а лишь в случаях крайней необходимости, когда этого нельзя избежать, - Почо чуть отодвинулся и сел ровно, впрочем, настороженно следить за мной не перестал.
   Память любезно подкинула сразу несколько случаев, когда он прикасался ко мне совсем не в условиях жизни и смерти, но я напомнила себе, что собиралась проявить понимание.
   Вдруг Почо обречённо вздохнул и с таким видом, будто выполняет утомительную и неприятную обязанность, протянул мне руку.
   - Чего? - не поняла я, тоже невольно отстраняясь в ожидании подвоха.
   - Берись и "ныряй" за мной, - кисло пояснил Почо, раздраженно цокая языком. - А вообще могла бы уж и сказать, что замерзла.
   С учетом того, о чём мы только что говорили, это было немного трогательно, немного глупо и немного смешно. Я еле удержалась от ухмылки или иных проявлений глумления, но отвергать предложение не стала - чуть поколебавшись, вложила свою ладонь в его и послушно закрыла глаза. Найти тёплый денек, конечно, я и сама могла без проблем, но в тот момент мне вдруг остро захотелось почувствовать чужую заботу. Даже такую корявую.
   Во времени, куда он меня перенес, не было жестоких убийств, кровищи и страданий, хотя в глубине души я опасалась что-то такое увидеть. С яркого безоблачного неба палило солнце, заливая двор светом и зноем. Водные блики слепили глаза, над лохматыми цветками пионов сонно жужжали шмели. Ветви яблонь клонились под недозревшими плодами, уже крупными, но пока еще бледно-зелеными; среди пыльной листвы багровели капельки вишен. Раскалённый бортик фонтана обжигал даже сквозь юбку. Я блаженно зажмурилась и полной грудью вдохнула горячий, пропитанный солнцем воздух. Как же это было здорово!
   - Спасибо, - искренне поблагодарила я, борясь с желанием улечься на нагретые плиты двора и разомлеть.
   Почо, ничего не ответив, отпустил мою руку. Я задумалась, что мне с ним делать: по-прежнему не знала, как к нему относиться. То, что он не желал мне зла, еще не значило, что ему стоило доверять. Решила, что не обязана мучиться этим вопросом в одиночестве.
   - Так что мы будем делать?
   Почо неодобрительно на меня покосился.
   - Я ж тебе целую речь на эту тему прочитал, - цокнув языком, буркнул он.
   - У меня сложилось впечатление, что ты сбился в самом её начале и до сути так и не дошёл.
   "Дважды", - добавила я мысленно.
   Почо утомленно вздохнул.
   - Ладно, давай тогда договоримся о правилах, которые, я надеюсь, смогут облегчить нам жизнь, - предложил он, вороша рукой волосы.
   - Согласна, - пожала плечами я.
   Некоторая определенность в вопросе наших отношений пришлась бы весьма кстати.
   - Итак, первое и самое главное: не влюбляться, не дружить, не привязываться, - почему-то я и не сомневалась, что он скажет именно это. - Поддерживать отстраненные деловые отношения и не более того.
   Он выразительно на меня посмотрел, словно требуя доказательств понятия и принятия мной этого пункта. Я слышала это уже раз в третий, поэтому решила просто коротко кивнуть, чтоб закрыть, наконец, тему.
   - Второе - ты ко мне не прикасаешься, - продолжил Почо, многозначительно поднимая указательный палец.
   А вот это меня уже немного уязвило: можно подумать, я ему на шею то и дело бросаюсь! Ладно, тогда тоже выставлю свои ограничения.
   - В таком случае третье - ты не дергаешь меня во время еды, сна, приёма ванны и посещения уборной, - я непреклонно скрестила на груди руки.
   - Да когда я тебя дергал-то? - возмутился Почо, глядя на меня с искренним удивлением.
   - Во время еды - постоянно. По поводу остального предупреждаю на всякий случай, - почему-то я продолжала скрывать, что прекрасно знала о его ночном визите.
   - Ладно, пусть так, - он неуверенно пожал плечами. - Что-нибудь еще?
   Я немного подумала, но, ни к чему больше не придя, покачала головой. При явной любви Почо к нумерации всего подряд, ни один из его списков пока не перевалил за три пункта.
   - Скреплять договорённость рукопожатием, как понимаю, не будем? - предположила я, вздыхая.
   - Верно понимаешь, - Почо встал с бортика фонтана и, зажмурившись, сладко потянулся, словно сбросил с плеч тяжкий груз. - Ладно, есть ли у тебя какие-нибудь пожелания ко мне как к своему наставнику, гиду и няньке?
   Я задумалась.
   - Найди мне, пожалуйста, какого-нибудь несильно страдавшего перед смертью призрака, - попросила я.
   Решила не ждать очередных намеков от Сара. Уж лучше самой выбирать, кому помогать, раз это неизбежно.
   Замерев с поднятыми вверх руками, Почо недоуменно на меня покосился - видимо, не ожидал такого трудолюбия.
   "Что же ты такое?" - отстраненно думала я после его ухода. Мне не давала покоя одна мысль - возможно, лента тогда сработала как надо. Не сошла с ума, не взбунтовалась и не отказалась выполнять поручение, а честно показала то, что я у неё просила. Просто "объект поиска", действительно, находился везде. В каждой секунде истории города, в каждой точке его пространства.
  
   7.
   - Ну что, как у вас там дела с Герхардом? Уже переспали?
   Ирида слонялась по комнате, заложив руки за спину, и с интересом всё разглядывала. Она явилась без приглашения и предупреждения, ну да я всё равно собиралась с ней поговорить.
   - У нас с ним исключительно деловые отношения.
   Меня немного напрягала эта её бестактность.
   - Да? Очень забавно, если так и есть. Как думаешь, сколько он продержится? - Ирида насмешливо фыркнула и, встав на колени, сунула голову в мой сундук с одеждой. - Сделаем ставки? - глухо донеслось из-под закрытой крышки.
   Что уж она там рассчитывала увидеть в темноте - не знаю.
   - Почему он должен держаться? - нахмурилась я.
   - Ода, дорогая моя, ты задаешь странные вопросы, - Ирида выдернула голову из сундука и встала, отряхивая колени. - Пораскинь мозгами, ты же сама говорила, что наш милый Герхард никак не влияет на мир. Просто представь себя на его месте - представь, что тебя ни для кого не существует хотя бы лет сто, - она небрежно плюхнулась на сундук и поджала под себя ногу. - Один маленький век одиночества, пустоты и всеобщего отрицания.
   Ирида выдержала красноречивую паузу, давая мне возможность проникнуться обрисованной ей ситуацией.
   - И, предположим, вдруг появляется человек, который тебя видит и слышит. Ощущает. Что бы ты почувствовала?
   "Панику", - промелькнуло у меня в голове.
   Дверь открылась, пропуская служанку с подносом. Я порадовалась, что в этот момент молчала.
   - Тут даже вонючему бродяге захочется на шею кинуться и ногами его обвить, - самозабвенно продолжила Ирида, не обращая внимания на сервировавшую стол прислугу. - Что уж говорить о молодой симпатичной девке.
   Я заподозрила, что она вот-вот ударится в подробное описание того, какие желания может вызывать "молодая симпатичная девка", но в присутствии служанки ничего не могла с этим поделать.
   - Что это? Томатный суп? - встрепенулась Ирида, к моему удивлению забывая о прежней теме. Спрыгнув с сундука, подбежала удостовериться. - Везёт тебе, - завистливо протянула она, вздыхая. - Дай хоть понюхаю.
   Здорово портя мне аппетит, Ирида наклонилась к тарелке и чуть не ткнулась в неё носом. Пожалуй, мне повезло, что служанка не видела призраков, не то мой обед точно оказался бы на полу.
   - Обожаю томатный суп, - грустно вздохнула Ирида, выпрямляясь. - Как-то даже бомбу на его основе сделала. Не спрашивай - я в тот момент была немного пьяна.
   Она убрела обратно к сундуку, залезла на него с ногами и тихо добавила, помолчав:
   - Но бабахнуло тогда знатно...
   Служанка ушла, потупив взгляд.
   Я неуверенно посмотрела на Ириду - было немного неловко есть в её присутствии после всех этих горестных вздохов. Вспомнила, о чём хотела с ней поговорить.
   - Слушай, ты, случайно, не знаешь, когда Сару начали жертвовать невест? Я пробовала выяснить, но сабаретские архивы частично сгорели...
   Я замолчала на середине фразы: вдруг осознала, что могла просто загадать первый "свадебный" случай, "нырнуть" и узнать его год. Позор, что это не приходило мне в голову раньше.
   Ирида вопросительно на меня смотрела. Обсуждать с ней мою глупость как-то не хотелось, поэтому я кашлянула и неуклюже перевела разговор на другую интересовавшую меня тему:
   - Кстати, тут кое-что произошло...
   Рассказ о странном поведении красной ленты Ириду здорово порадовал. Настолько, что она сама велела мне идти обедать, не обращая на неё внимания.
   - Магда ни о чём таком не говорила! - воскликнула она, когда я закончила расписывать произошедшее во всех подробностях. - Ода, голуба моя, ты же понимаешь, что это значит?
   - Ну-у... - встрепенулась я, собираясь высказать свою теорию, но Ирида перебила меня раньше.
   - Это значит, что тебе нужно провести еще серию опытов. Для начала просто вызови это явление повторно, чтоб убедиться, что оно не было случайностью. Потом будем каждый раз немного менять условия...
   Чем больше она говорила, тем мрачнее становилась я: что-то не чувствовала желания посвятить всё своё время изучению красной ленты. Тем более что теперь побаивалась с ней связываться.
   Дверь снова распахнулась без стука.
   - Госпожа Одетта, - возвестил Ледо, появляясь на пороге моей комнаты. - Я осознал, что уделяю вам слишком мало времени. Непростительный проступок для того, кто зовёт себя вашим другом.
   Ирида замолчала на середине фразы и вопросительно на меня посмотрела. Я ничем не могла ей помочь: меня саму это заявление застало врасплох. Мы обе недоуменно уставились на Ледо. Ничего хорошего в голову не приходило.
   - Ах, ну что ты. Я же понимаю, что у тебя полно других важных дел, и совсем не держу обиды, - на всякий случай заверила я его, предчувствуя неладное.
   Ледо решительным шагом пересёк комнату, схватил меня за руку и порывисто прислонил её к губам. Зажатый в ней кусок хлеба его не смутил.
   - Нет ничего важнее вас, госпожа Одетта, - проникновенно глядя мне в глаза, заявил он. - Мне не стоило об этом забывать.
   - О-хо-хо! - громко и многозначительно воскликнула Ирида. - На сцену выходит соперник! Герхарду стоит побеспокоиться!
   Меня продрал мороз по коже. Раз Ледо, совсем недавно меня сторонившийся из опасений за свою безопасность, взялся лобызать мне пальцы, значит, дела мои плохи. Что бы он ни задумал, наверняка это принесёт мне новые проблемы.
   - Прошу прощения, что порчу момент, - раздался со стороны голос Почо. - Хотел просто сказать, что нашёл подходящего призрака, как ты просила. И уже ухожу, не обращай на меня внимания. Продолжайте.
   Ну почему он не мог появиться чуть раньше или чуть позже?! Я почувствовала раздражение.
   - Пффф! - прыснула Ирида, дождавшись его исчезновения. - Это слишком прекрасно! Я думала, такое только в дешёвых романах бывает!
   Мне захотелось чем-нибудь в неё запустить.
   - Слушай, я замужняя женщина, - поморщилась я, пытаясь высвободить руку под слышимый лишь мне новый взрыв хохота. - А с моим мужем шутки плохи. Не нарывайся.
   - Ну что вы, что вы, госпожа Одетта, - Ледо держал крепко. - Я же с исключительно дружескими намерениями.
   Я злобно зыркнула на Ириду в надежде, что она поймёт намёк и заткнётся.
   Кажется, всё-таки заметив, что вместо того, чтобы таять, смущаться и радоваться знакам внимания, я начинаю откровенно беситься, Ледо разжал хватку и даже немного отпрянул назад. Я кисло посмотрела на смятый и раскрошившийся кусок хлеба в своей руке. Что-то мне больше не хотелось его есть.
   - И? К чему всё это было? - недружелюбно буркнула я, кидая его на тарелку.
   - К тому, что я больше не оставлю вас скучать в одиночестве. Отныне вы всегда сможете рассчитывать на мою компанию.
   Я задумалась над этими словами. "Всегда" - в смысле "в любое мне нужное время" или в смысле "непрерывно"? Ирида, наконец успокоившись, слезла с сундука, пересекла комнату и присела на стол рядом со мной. Слава Сару, молча.
   - Чем реже встречи, тем они слаще, - осторожно заметила я, отодвигая руку от задевавшей её призрачной юбки.
   - О, несомненно, - с готовностью согласился Ледо. - Но я готов пожертвовать частью удовольствия от воссоединения с вами ради того, чтоб вам ни мгновения не приходилось тосковать одной.
   Та-а-ак, приехали. Только этого мне еще не хватало.
   - Просто скажи ему, что ночной горшок положено под кроватью держать, а не на голове носить, - посоветовала Ирида, фыркая и отворачиваясь. - Может, отвалится.
   - Давай лучше я сама буду за тобой посылать всякий раз, как почувствую, что начинаю изнемогать без твоего общества, м? - стараясь на неё не отвлекаться, предложила я без особой надежды на успех.
   - Нет, серьезно, скажи. Неужели ты думаешь, что от твоих деликатных увиливаний будет толк?
   Я раздраженно закатила глаза: эти комментарии здорово сбивали с мыслей. И ведь не объяснишь Ириде, что я расчётливо собиралась поддерживать с Ледо хорошие отношения. Во всяком случае, в его присутствии.
   - Не желаете ли съездить в город? - радушно улыбнулся тот, подтверждая правоту Ириды и полностью игнорируя мои слова.
   Я мрачно покосилась на зажатую в руке вилку. С некоторым сожалением пришла к выводу, что пока сознание практической ценности нашей "дружбы" перевешивало желание пустить её в ход.
   - Нет, не желаю, - огрызнулась я, возвращаясь к прерванной трапезе. - И вообще, я поспать собиралась.
   - Ну, как знаешь, - раздраженно цокнула языком Ирида, на меня не глядя. - Сама тогда разбирайся. Пошла я отсюда.
   Скрестив на груди руки, она откинулась назад, неожиданно для меня нырнула спиной в стол и исчезла из виду. Я аж растерялась: если мои представления о том, что призраки не умели летать, были верны, значит, Ирида только что провалилась сквозь пол и упала с высоты по меньшей мере четырёх метров. Даже с учетом того, что все раны и увечья на ней должны были мгновенно зажить, для выхода из комнаты, в которой есть дверь, это было несколько чересчур.
   - Ладно, спите, - вернул меня к реальности голос Ледо. - Я в это время тогда тут в кресле посижу, книгу почитаю.
   Я снова посмотрела на вилку, в этот раз уже с несколько большим интересом. От Ледо это, похоже, не укрылось. Во всяком случае, он сделал еще один шаг назад. Я глубоко вздохнула, стараясь сосредоточиться и взять себя в руки. После ухода Ириды это оказалось куда проще сделать.
   - Завтра, - ответила я, помолчав. - Завтра утром мы куда-нибудь сходим, обещаю. А сегодня я буду спать. Ты же иди продумывать нашу грядущую прогулку.
   - Я вполне могу заниматься этим и здесь... - не сдавался Ледо, всё так же радушно улыбаясь.
   Понятно, спровадить его мягко и ненавязчиво всё же не выйдет. Придётся говорить прямо.
   - Слушай, - снова вздохнула я. - Не знаю, что именно тебе там велели, но вряд ли среди данных тебе указаний значилось "вывести госпожу Одетту из себя настолько, что она захочет проломить тебе голову".
   Улыбка Ледо застыла и немного померкла, глазки тревожно забегали.
   - В общем, до завтра, - я выразительно указала взглядом на дверь, демонстративно помахала рукой на прощанье.
   Ледо колебался, я терпеливо ждала, когда в его душе закончится борьба между благоразумием и желанием выслужиться. Наконец, он медленно развернулся и вышел из комнаты. С негромким щелчком захлопнулась дверь.
   Я откинулась на спинку кресла, расслабилась и глубоко вздохнула. Что же теперь делать? Ледо взял и разрушил мои планы. Похоже, все те дела, с которыми я собиралась неспешно разобраться в ближайшую пару дней, не стоило откладывать в долгий ящик.
   Интересно, что же такого ему наговорили?
   Я заперла дверь на ключ и зажмурилась.
  

***

   - Сабарету казалось, что тебе по силам уследить за одной-единственной девицей, - говорил хранитель Мэйс, с шелестом перебирая документы в раскрытой на ладони папке. - Ведь что может быть проще?
   На стоявшего перед собой Ледо он даже не смотрел.
   - Так и есть, - кивнул тот, всем своим видом выражая почтение.
   Этот разговор происходил в одном из коридоров первого этажа примерно в то же время, когда я мёрзла под цветущими вишнями, выслушивая признания в том, что со мной не желают иметь дела. Я нашла его, рискнув снова прибегнуть к красной ленте.
   - Что-то не похоже, - лизнув палец, хранитель Мэйс перевернул страницу.
   - Я сразу говорил, что надо поручить это дело урожденному сарцу, - бросил бородатый сабаретянин, проходя мимо нас. Кажется, во время моего допроса он тоже сидел за трибуной в Зале Совета. - Уж у него бы проблем не возникло.
   Ледо на эту ремарку никак не отреагировал, но я знала, что она его задела. Не могла не задеть.
   - Я смогу за ней уследить, - твердо ответил он, наклоняясь к собеседнику. - Даю слово.
   - Хочется верить. Иначе выйдет, что я зря за тебя поручился. Ты понимаешь? - хранитель Мэйс впервые за разговор посмотрел Ледо в глаза.
   Тот молча кивнул и отвел взгляд.
  

***

   Я неспешно брела назад и обдумывала ситуацию. Ясно было одно - от Ледо теперь будет непросто отделаться, так что стоило использовать последний свободный от него день с умом.
   Но сначала - положить конец мучившему меня вопросу.
   Я остановилась и зажмурилась. Итак, самая первая "свадьба". На нижнем этаже, наверное, можно? Сквозь водную толщу меня потащило вниз, вниз, вниз.
  
   Мычала корова, требовательно и даже как-то капризно. Воздух полнился жужжанием насекомых, ароматом трав и навоза. Я открыла глаза.
   Как и ожидалось, в этом времени не было ни дворца, ни прилегавших к нему городских кварталов. По широкому лугу, бренча позеленевшими медными колокольчиками, бродило коровье стадо. Рядом, положив голову на лапы, лежала крупная пастушья собака, бдительно вскидывавшая ухо на каждый подозрительный звук. Чуть в отдалении виднелся холм, который я в настоящем не помнила. За раскинувшимся у его подножья лесом поднимались тонкие струйки дыма - видимо, там начинался собственно Сар. А здесь не было ни домика, ни нормальной дороги - разве что едва заметная тропка, тянувшаяся со стороны города.
   Я огляделась. Сонный скот мало походил на участников первого жертвоприношения. Поняв, что другого выхода у меня нет, снова вызвала красную ленту. В этот раз тоже обошлось без непредвиденных происшествий - алая дымчатая полоса, извиваясь в воздухе, протянулась от моего запястья куда-то за лес. Я проводила её задумчивым взглядом. Над вопросом "Стоит ли за ней идти?" размышляла недолго. Решила, что в том не было необходимости: я ведь сюда не на казнь смотреть пришла.
   Снова прикрыла глаза, сосредоточилась. Перед моим внутренним взором проявились цифры "967". Что ж, это было очень и очень давно. Вот я и получила свой ответ, можно успокоиться и заняться делом.
  

***

   Вернувшись к себе, я обвела комнату задумчивым взглядом.
   - Почо, - позвала я, подходя к кровати.
   Решительно откинула с неё покрывало.
   - М-м-м... Мне кажется, ты не того зовёшь, - услышала за спиной его голос. - Уверен, твой горшкоголовый дружок с куда большей радостью примет это предложение.
   Он стоял возле стены у меня за спиной - нога на ногу, руки скрещены, бровь скептически вздёрнута. Я не сразу сообразила, о каком предложении шла речь. Потом посмотрела на разобранную постель, гостеприимно откинутое покрывало... Раздраженно закатила глаза. Сколько ему там лет выходило? По меньшей мере, две тысячи двести тридцать три? Что-то не похоже.
   - Мой горшкоголовый дружок собрался прицепиться ко мне пиявкой и отныне всюду со мной таскаться, - огрызнулась я. Подошла к сундуку, открыла его. - Сегодняшний день я у него отбила, так что где там этот твой призрак? Далеко?
   Принялась вытаскивать Одеттины платья.
   - Не очень, но придётся выйти из дворца, - к некоторому моему удивлению Почо не стал развивать тему Ледо, за что я была ему благодарна.
   - Отлично. Тогда сейчас туда и сходим, - я сгребла одежду в охапку и отнесла её на кровать.
   Принялась формировать из неё человеческий силуэт. У Сабарета вполне мог оказаться запасной ключ от моей комнаты. Тряпичное чучело под одеялом не казалось мне такой уж удачной идеей, однако был шанс, что ему удастся кого-нибудь обмануть.
   - М-м-м, я, конечно, тебя туда отведу, но вряд ли ты что-то сможешь там сейчас сделать, - протянул Почо. - Слишком людное место. Надо ждать темноты.
   - Ничего, хотя бы посмотрю, о чём речь. Чтобы знать, к чему готовиться.
  

***

   Призрак принадлежал худой, одетой в старинное платье женщине средних лет и определенно был "целеньким" - отчего бы та ни умерла, её смерть обошлась без ран и насилия. Свернувшись калачиком, она лежала прямо посреди улицы, не обращая внимания на то и дело проходивших сквозь неё людей.
   Это был старый небогатый квартал: покосившиеся от времени домишки, вросшие в землю пороги, теснота и сплошь веревки с бельём на фоне неба. Пахло пылью и дешевым мылом. Из окон доносились женские голоса, смех, кричали дети.
   Я стояла у стены, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, и немного нервничала. Почо был прав - не стоило и думать о том, чтоб вытащить призрака днем. Более или менее осмотревшись, я зашла в ближайшую подворотню, убедилась, что никто меня не видел, и "нырнула" на пару минут назад.
   - Отчего она умерла? - спросила я Почо, когда тот снова появился рядом.
   - Голод, - коротко ответил тот, прислоняясь спиной к стене и скрещивая на груди руки.
   Я не собиралась смотреть на смерть женщины, не видела в том особой надобности. Но потом кое-что пришло мне в голову - уже дважды при попытке перемеситься в прошлое без указания точного времени я попадала в моменты, предшествовавшие гибели людей, которых мне в итоге приходилось спасать. Захотелось проверить, правило ли это было или простое совпадение.
   Я зажмурилась, постаралась очистить свой разум от всех мыслей и загадала "когда угодно". Открыв глаза, увидела, что стою посреди тёмного и узкого коридора без окон. Единственный факел потрескивал и чадил, было сыро и промозгло. Пахло дымом, плесенью и гнилой соломой.
   - Подвал замка, некогда принадлежавшего одному из знатных родов Сара, - пояснил Почо, снова возникая рядом. - Его снесли при строительстве Агатового дворца.
   - Скажи, ты всегда знаешь, где я нахожусь? - спросила я.
   Этот вопрос стоило прояснить перед побегом. Не представляю, что бы делала, ответь он "да". Наверное, просто продолжала бы подготовку с куда большей наглостью: ну а что бы мне еще оставалось?
   - При желании могу это определить, - сказал Почо.
   Что ж, хотя бы был шанс, что ему не захочется этим заниматься в неподходящие моменты.
   Я огляделась в поисках призрачной женщины. Не увидела ничего, кроме черноты уходившего вдаль коридора, низкого потолка и сырой кирпичной стены.
   - Скажи, она же где-то здесь, да? - уточнила я, чтоб не терять зря время, если этот момент, действительно, оказался совершенно случайным.
   Почо выразительно на меня посмотрел.
   - Мне, конечно, странно, что ты сюда полезла, этого не зная, но да, она где-то здесь, - ответил он. - Там же, где ты её и видела.
   Я с унынием посмотрела в темноту, пожалела, что не могу захватить с собой факел и, придерживаясь рукой за стену, пошла вперед.
   - Ты сказал "подвал"? - с запозданием переспросила я. - Мы что, под землей?
   - Представь себе. Замок стоял на вершине холма, чем-то помешавшего строителям Агатового дворца, а потому срытого почти до основания. Почему, думаешь, этот квартал называется Подгорьем?
   Я понятия не имела, что этот квартал назывался именно так, зато сообразила, о каком холме шла речь. Шаг за шагом я медленно шла вперед, пока на что-то не наткнулась. Руки нащупали шершавую древесину и холодный металл. Дверь. Запертая, конечно же.
   - Ага, там, - коснулось моего уха дыхание Почо, скрытого темнотой.
   Где-то позади раздался скрип, послышались шаркающие шаги. Я непроизвольно вздрогнула и обернулась. По коридору, освещая себе путь факелом, брёл унылый несимпатичный мужчина с глиняной кружкой в руке. Он подошёл к двери, неспешно закрепил свой факел в ржавой скобе на стене, принялся греметь ключами. Наконец найдя нужный, сунул его в замочную скважину, провернул. С протяжным скрипом потянул на себя дверь.
   Факел высветил часть скрывавшейся за ней комнатки, маленькой и тёмной. Что-то такое я и ожидала увидеть, но вот наличие здесь ковра меня несколько удивило. Как и валявшейся на нём подушки - на свету поблескивали золотые нити её вышивки. У дальней стены, поджав ноги, неподвижно сидела уже знакомая мне женщина, равнодушная и отстранённая. Несмотря на растрёпанные волосы и витавший в воздухе запах нечистот, выглядела она гордо и величественно. Мужчина нерешительно поклонился. Пряча взгляд, неуклюже поставил кружку на ковёр. Почтительно, стараясь не шуметь, закрыл и запер за собой дверь. Сняв со стены факел, побрёл прочь. Я снова осталась в темноте.
   - Жена одного из хозяев замка, чьё имя тебе ничего не скажет, - пояснил Почо. - В какой-то момент тот решил, что ему срочно нужна новая: помоложе, покрасивей, из более влиятельной семьи. Старую нужно было куда-то девать. Разводов тогда не было, убить её он не решался, а от голода, с его точки зрения, она, вроде как, "сама" умерла.
   Я промолчала - мне нечего было на это сказать.
   Почти сразу же ушла оттуда в более поздние времена. Времена, где не было ни подвала, ни самого замка. Подгорье походило на само себя из настоящего, разве что дома выглядели куда новее. Погрузившись в свои мысли, я рассеянно брела вперед.
   Итак, мне предстояло "вытащить" человека, чья смерть могла растянуться аж на месяц-другой. Полагаю, её с уверенностью можно было назвать довольно мучительной. Не могло быть и речи о том, чтоб пережить её как свою. Стоило серьезно подумать, как заставить изобретенное мной перенаправление боли работать нормально.
   Почо шёл рядом, заложив руки за голову. Я даже не заметила, когда он появился.
   - Во сколько сюда вернемся? - спросила я его.
   Он неопределенно пожал плечами.
   - После того, как набат на Южной башне пробьёт полночь? За тобой зайти или сама доберешься?
   Я ничего не знала ни о какой Южной башне, но сразу поняла, о чём шла речь: дважды в сутки над дворцом раздавался гулкий "Бо-о-ом", отмечавший полдень и полночь. Никогда не интересовалась, откуда он звучал.
   - Сама доберусь, - вздохнула я, памятуя о прочих своих планах, которые непременно нужно было выполнить, и о которых Почо по возможности не стоило знать.
   Я задумчиво на него посмотрела, прикидывая, как бы так его спровадить, чтоб не вызвать подозрений и не испортить только-только наладившиеся отношения.
   - Чего? - напрягся он, перехватывая мой взгляд.
   - Пошли-ка в Комарики, - нашлась я.
   - Зачем?
   - По магазинам пройдёмся. Я буду мерить одежду, а ты говорить, что мне всё к лицу.
   Почо молчал. Было видно, что предложенное мной занятие не вызывает в его душе ни малейшего отклика.
   - Там недешево, знаешь ли, - заметил он, видимо, надеясь, что это меня остановит.
   - Так я и не собираюсь ничего покупать, - отмахнулась я от его, прямо скажем, не очень сильного аргумента. - Настроение паршивое. Такое лишь примерка сотни-другой нарядов исправит. Проверенный способ, - способ действительно был проверенный - в минуты хандры Одетта часто так делала. - Пошли, от тебя всего-то и требуется, что сидеть и высказывать своё мнение о том или ином платье. Часа через три-четыре уже свободен будешь.
   - А... Ха-ха, - отрешенно сказал Почо, отводя взгляд. - Ха.
   Затем снова ко мне повернулся, широко улыбнулся и исчез.
   Вот и чудно.
   Я запрыгнула на карету, восемьдесят лет назад проезжавшую сквозь Подгорье к нужным мне воротам. Сидя возле кучера, отстраненно разглядывала проносившийся мимо город, думала о предстоявшем ночью деле и очень надеялась, что успею вернуться вовремя.
  

***

   Ворота, за которыми, если верить Сару, начиналась дорога в Вельм, располагались под старой сторожевой башней и были заперты. Воспользовавшись тем, что "моей" карете пришлось остановиться в ожидании их открытия, я спрыгнула на землю и "вынырнула" в прошлое минутной давности. Осмотрелась.
   В настоящем ворота стояли распахнутыми настежь, сквозь их проем виднелась уходившая вдаль дорога - там начиналась свобода. Велико было искушение шагнуть наружу, хотя б на несколько мгновений вырваться из этого города, но я удержалась - сочла неразумным раньше времени извещать Сар о том, что он надо мной не властен. Пусть это станет для него сюрпризом.
   Я стояла там и под взволнованный стук своего сердца вглядывалась в земли за воротами: поля и холмы, далекий лес и курчавившиеся над горизонтом облака.
   Как работают привратники? Где они сидят? Стоит ли их опасаться? Досматривают ли экипажи? Хотелось всё это выяснить, но времени не было. Путь сюда занял около двух часов. Нужно было вернуться к себе в комнату до того, как служанка принесёт ужин, а мне предстояло заехать еще в пару мест.
   Я решительно закрыла глаза и загадала время, когда здесь в сторону рынка проезжала какая-нибудь повозка пошустрее.
  

***

   Повозка оказалась настолько шустрой, что я смогла заскочить на неё только с третьей попытки. Она мчалась по ночному городу, покачиваясь и в любой момент грозясь опрокинуться, а я лежала на её крыше, держалась изо всех сил и растерянно думала о том, как буду спускаться. Оставалось надеяться, что Сар действительно не допустит моей глупой гибели.
   Повозка ворвалась на опустевший рынок, сметая прилавки. Гремели падающие столы, испуганно ржали лошади, что-то гневное орал пьяный возница, щёлкая кнутом. Я паниковала и не знала, что делать - прыгать на полном ходу было страшно. Что-то попало под колесо, раздался громкий треск, повозку резко дернуло в сторону. Кузов накренился; я, едва с него не слетая, испуганно вскрикнула.
   Торопливо зажмурившись, загадала время, когда на этом месте находилось что-нибудь мягкое. Крыша подо мной тут же исчезла, пропали все звуки. На мгновенье я повисла в воздухе, а затем рухнула вниз.
   Приземление выбило из груди воздух, подбросило меня и перевернуло. Я снова упала, уже другим боком, и несколько раз через себя перекатилась, снова и снова утыкаясь в почву лицом. Когда это всё, наконец, закончилось, я осторожно открыла глаза.
   В чистом безоблачном небе парил орёл. Стрекотали кузнечики, сладко пахли полевые цветы. Я лежала на спине, раскинув руки, и, кажется, была цела. Даже не верилось.
   Отдышавшись, я приподнялась на локтях и огляделась. Вокруг расстилалось поле; ветер пускал по траве волны, покачивал розовые головки клевера. Невдалеке виднелся уже хорошо мне знакомый холм Малой Дубравы. С него спускалась торжественная процессия, что-то тащившая на открытом паланкине. Развевались на ветру алые ленты у людей в руках.
   Я одернула задравшуюся до груди рубашку, неуклюже перекатилась на колени и с кряхтением встала на ноги. Убрав с лица растрепанные волосы, проверила одежду - не порвалась ли? Невольно почувствовала гордость за ткачей и портных Вельма - не порвалась.
   Вздохнув с облегчением, я снова закрыла глаза и загадала свою любимую "минуту до настоящего". "Тра-та-та", - донеслось с холма за мгновенье до того, как вокруг меня схлестнулись воды времени.
  
   Рынок закрывался. Многие прилавки уже опустели, последние торговцы собирали остатки своих товаров. Тени удлинялись, клонившееся к закату солнце отражалось от стекла и металла. На ходу приглаживая волосы, я отправилась на поиски своего будущего союзника.
   "Моего" лавочника уже не было, но я легко нашла тот момент, когда он, закончив грузить свои ящики в небольшую двухколесную телегу, сел на облучок и тряхнул вожжами. Я успела забраться в кузов прежде, чем его лошадка тронулась с места.
   Мы неспешно ехали по городу. Торговец курил, я отстраненно пялилась на его грузную фигуру и начинавший седеть затылок. Гадала, чего стоило ожидать от этого человека. Пахло вельмскими специями, в коробках гремели бутылки, поскрипывали колёса телеги. Ладони потели - я немного нервничала.
   Ехали мы долго и неизвестно куда: судя по всему, жил "мой" лавочник где-то на окраине города и в отличие от меня никуда не торопился. Начинали сгущаться сумерки, я нервничала всё сильней.
   Наконец, телега закатилась во двор какого-то дома и остановилась. С усилием спрыгнув на землю, торговец принялся распрягать лошадь. Я нашла момент, когда он, с этим закончив, заходил в дом, и просочилась в открытую дверь вместе с ним.
  
   В настоящем он сидел в глубоком кресле, закинув на стол ноги в домашних тапочках, и расслабленно попивал вино. На тарелке перед ним лежали ломтики сыра и вяленого мяса, горсть орехов. Горела свеча, но в ранних сумерках пользы от неё было немного. Её крошечный огонёк разве что добавлял сцене уюта. В общем, у моего будущего союзника выдался неплохой вечерок, который я вот-вот собиралась ему испортить.
   О моём присутствии он пока не догадывался, хоть я и выбралась из прошлого. Тихо наблюдая за ним из-за книжного шкафа, я собиралась с духом и в который уже раз прокручивала в голове слова, которые намеревалась сказать. Ладони потели, было немного дурно. Решив, что дольше тянуть уже глупо, я шагнула из-за своего укрытия, сделала глубокий вдох и громко выпалила:
   - Я знаю, что вы бываете в Вельме.
   Торговец поперхнулся вином, закашлялся, попытался сесть нормально. Ногой сбил тарелку и стопку бумаг. Попытался поставить на стол бокал, но немного не рассчитал, и тот с обреченным звоном разбился об пол, брызнув во все стороны осколками. На паркете расцвела эффектная багряная лужа.
   Глядя на неё, битую посуду и разлетевшиеся по комнате бумаги, я с запозданием подумала о том, что можно было просто постучать во входную дверь, и всего этого избежать.
   Перестав метаться, торговец ошалело на меня уставился.
   - Ты кто такая? Как сюда попала? - рявкнул он, сжимая руку в кулак.
   Я испуганно вздрогнула и едва не отпрянула. В доме никого, кроме нас, не было - я это уже проверила. Никто не знал, что я сюда пришла, никто не стал бы меня здесь искать, а мой собеседник с каждой секундой становился всё злее и злее. Хорошо хоть в прошлом могла спрятаться, если что.
   - Я знаю, что вы бываете в Вельме, - упрямо повторила я. Заготовленная речь напрочь вылетела из головы. Мой голос предательски дрогнул. - Возьмите меня с собой.
   - Чего-о-о?! - с угрозой в голосе протянул торговец, утирая рот и медленно поднимаясь на ноги. - Ты кто такая, я тебя спрашиваю!
   Я приуныла еще сильней. Вот ведь дожила - призраков так не боялась, как одного обычного мужика, пылавшего праведным гневом из-за без спроса проникшей к нему в дом девицы.
   - Одетта Верден, - рискнула я сказать правду. Ну-у-у... почти правду. - В замужестве Одетта Сар. Это меня вы, возможно, видели в красных одеждах на крыльце Знаменной палаты. Это меня город принял в жены и оставил в живых. И в его пределах я вольна находиться, где пожелаю. Отвезите меня в Вельм.
   Торговец замер на полусогнутых ногах, выражение гнева на его лице приобрело оттенок неуверенности.
   - Я вам заплачу, - добавила я в попытке хоть как-то его задобрить.
   Повисло молчание. Мы напряженно смотрели друг на друга. Меня раздирали сомнения - правильно ли я поступила, представившись? Идя сюда, я собиралась назваться обычной горожанкой, даже фальшивое имя и биографию себе придумала. Вот только обычную горожанку с большей вероятностью поколотят и выкинут за дверь, чем жену Сара. Хотя бы из страха перед Сабаретом.
   Мой собеседник, похоже, тоже сомневался, верить мне или нет. Могу его понять: я б на его месте, наверное, сочла такое заявление либо очень глупой ложью, либо проявлением душевной болезни.
   Наконец он тяжело опустился в кресло и глубоко вздохнул.
   - Откуда вы знаете, что я бываю в Вельме? - уже спокойнее спросил он, не сводя с меня довольно враждебного взгляда.
   Этот переход на "вы" от меня не укрылся. Не то торговец действительно мне поверил, не то на него повлияло обещание денег.
   - Я там родилась и выросла. И с первого взгляда узнаю бутылку "Вельмской услады", даже если на этикетке стоит другое название, - буркнула я, не подумав о том, какое мнение о моем моральном облике должно было сложиться у торговца после этих слов.
   - А, - тот откинулся на спинку кресла. - Я вас вспомнил. Вы уже привязывались ко мне с этой бутылкой.
   Я согласно кивнула.
   - Только с какой стати я должен вас куда-то везти? И вы, кстати, не ответили, как попали в мой дом.
   - О, ну тут всё просто, - пытаясь выглядеть расслабленной и уверенной в себе, я сцепила руки за спиной. - Никто в Саре не станет покупать товары из какого-то там Вельма, вы же вполне успешно ими торгуете, выдавая за сарские. Если ваши покупатели узнают о таком обмане, они будут очень недовольны. А я ведь и Сабарету рассказать могу.
   - Шантаж? - усмехнулся торговец, недобро щурясь.
   - Ага. И подкуп. Два в одном. Я же говорила, что заплачу.
   Денег у меня особо не было, если не считать запрятанный в фамильном доме и уже частично распотрошенный кошель, но я была готова пообещать любую сумму. Почти не сомневалась, что смогу её достать, правда, затруднилась бы ответить, на чём именно основывалась эта моя уверенность.
   - Что вы теряете-то? - пожала я плечами, изображая недоумение.
   Торговец молчал, задумчиво на меня смотрел и постукивал по столу пальцами. Я уже выложила все свои козыри, так что мне оставалось только ждать его ответа.
   - Ну а Сар знает? - спросил он вдруг, с кряхтеньем поднимая с пола залитый вином документ. - Что вы ему с другими городами изменять собираетесь.
   В словах торговца звучала неприкрытая ирония, но если он пытался шутить, то выбрал не ту тему.
   - Разумеется, - ответила я, мрачнея. Было бы наивно полагать, что это не так. - Я вам больше скажу, он прямо сейчас слышит наш с вами разговор.
   И это, на самом деле, пугало. Пугало чёткое понимание, что если от Сабарета или Почо я еще могла как-то скрывать свои планы, то с Саром такое уже не работало. Он знал о каждом моем действии, видел каждый шаг, слышал каждое сказанное мной слово. А еще пугало то, что он почему-то пока никак на это всё не реагировал.
   Повисла очередная пауза.
   - Ладно, - вздохнул торговец, встряхивая бумагой, словно это могло ей помочь. - Двести саридов и я отвезу вас в Вельм.
   Насколько я помнила содержимое кошелька, у меня было саридов этак тридцать. Неплохие деньги - дома на них можно сносно прожить целый месяц. Торговец явно жадничал, но я в тот момент без раздумий согласилась бы и на вдвое большую сумму.
   - Идёт!
   Мой собеседник глубоко вздохнул, не то сожалея, что от меня не удалось отделаться, не то с этим смиряясь. Посидел молча, о чем-то раздумывая, затем поёрзал в кресле, цокнул языком и сказал:
   - В следующий раз я поеду в Вельм через месяц, за неделю до начала праздников.
   Я замерла, боясь спугнуть удачу. Сердце пульсировало в груди, с большим, чем обычно, рвением разгоняя по телу кровь. Горели щеки, мурашки покалывали спину. Стоило усилий сохранять спокойный вид и удерживаться от счастливых улыбок, вздохов облегчения и прочих проявлений бурной радости.
   - Хорошо, - с деланным равнодушием пожала я плечами. - Мне подходит.
   - Двести саридов, - торговец выразительно на меня посмотрел.
   - Я помню, - заверила я его.
   Теперь нужно было где-то добыть эти деньги. Пожалуй, стоило вплотную заняться поисками казны Сабарета.
  

***

   "Б-о-о-ом", - раздалось над ночным городом.
   Гулкий металлический звон шёл издалека, до моей комнаты долетал уже его потускневший отзвук. Где-то залаяла собака, ей вторила другая...
   Я обреченно вздохнула и медленно села в постели, устало потерла переносицу. Уронила руки на покрывало и, закрыв глаза, с тихим стоном откинула голову назад. Попытка хотя бы немного подремать перед выходом провалилась: в голове бурлили мысли о скорой отправке домой, не давая уснуть. Лучше бы вообще не ложилась.
  
   Ночь выдалась тёмной: всё небо заволокли густые облака, скрыв звёзды и луну. С одной стороны, это было хорошо - густой мрак, затопивший Подгорье, прятал меня от чужих глаз. С другой же, это означало, что мне предстояло действовать на ощупь.
   Я сидела на мостовой, прислонившись спиной к стене дома, и ждала, когда мои глаза привыкнут к темноте - сюда я добиралась при свете вчерашнего дня. Было тихо, только с соседней улицы доносились грозные вопли дерущихся котов. Призрак женщины лежал на прежнем месте и тускло светился, немного упрощая мне жизнь - можно было не бояться случайно наступить на него впотьмах.
   За день я так и не придумала, как мне быть: мысли постоянно соскакивали на что-то еще. Вообще, конечно, у меня была теория. Ирида бы сказала, что прежде чем её выдвигать, мне стоило провести сотню-другую опытов, ну да её там не было, а я не она. У меня была теория, построенная лишь на скудном личном опыте и ничем не подкреплённых догадках, но я в ней почти не сомневалась.
   Она заключалась в том, что при взятии чужой боли на себя, я получала её именно в том количестве, какое человек испытал при жизни, то есть на моменте смерти все ощущения обрывались. При попытке же перенаправить боль куда-то еще, мне в том числе приходилось иметь дело и с той её лавиной, что накопилась за время призрачного существования.
   Сказать, права я или нет, наверное, мог один лишь Сар, но разговору с ним я однозначно предпочитала неведенье. Впрочем, на его счёт у меня тоже была одна мыслишка - мне начинало казаться, что он принимал почти все мои идеи. "Хочешь прыгать в произвольные моменты? Да пожалуйста!", "Надумала повесить в пруду календарь? Держи!". Я начинала подозревать, что в этой возне со временем не было никаких жестких правил, кроме тех, что озвучил Почо при первой нашей встрече. Не было единственно верных приемов, ходов и действий. Полная свобода творчества.
   И если я была права, возможно, такая же свобода творчества распространялась и на мой душеспасительный долг. Эта мысль будоражила и обнадёживала. Что если немного фантазии и некоторая изворотливость могли создать способ забирать боль так, чтоб мне не перепадало ни капли?
   Почо еще не пришёл, что немного удивляло, но сама я его не звала: всё равно он мало чем мог здесь помочь. Район спал, даже драчливые коты унялись. Ни огонёчка, ни шороха - ничего. До рассвета оставалось несколько часов. Наконец-то не нужно было никуда торопиться, я могла себе позволить просто сидеть и думать.
   Интересно, в чём я ошиблась, когда помогала Ойре? Почему моя идея сработала через пень-колоду? Что тогда следовало сделать иначе?
   Сидеть было неудобно, затекал зад. Я заворочалась, меняя положение, и ткнулась плечом во что-то твёрдое. Обернувшись, увидела спускавшийся с крыши водосток. Я медленно перевела взгляд со свинцовой трубы на мертвую женщину, едва заметно разгонявшую ночной мрак своим тусклым свечением.
   Пожалуй, стоило попробовать.
   Кое-как встав с земли, я медленно подошла к призраку и осторожно опустилась на мостовую напротив него. Тихо выдохнула. Вряд ли покойная вдруг вскочила бы и на меня бросилась, но мне всё равно было тревожно и неуютно. Сердце замирало, немели кончики пальцев, тело била мелкая дрожь. Я облизнула пересохшие губы и положила ладонь на камень мостовой - ему в моем плане была уготована роль нового вместилища для боли. Сосредоточилась и представила трубу - новенькую свинцовую трубу, крепкую и блестящую. Один её конец уходил в выбранный мной валун, другой я мысленно держала во второй руке. Оставалось только прислонить его к покойной.
   Я подумала о том, что надо бы позвать Почо, но не стала этого делать: не хватало только, чтоб призрак взбесился, услышав мой голос. Прерывать же процесс, чтоб отойти на безопасное расстояние, а потом начинать всё сначала, мне тоже не хотелось. Ну и ладно, сама постараюсь не кричать.
   Я обреченно вздохнула, собираясь с духом. Представляя, как боль течёт по трубе, минуя меня, стиснула зубы и коснулась призрака свободной рукой.
   Сначала всё шло хорошо - первые несколько секунд. Покалывало ладони, но в сравнении с тем, что я чувствовала в предыдущие разы, это была такая ерунда, какую и упоминать-то смешно. Настороженность и страх в моей душе сменились эйфорией. Получилось! Сработало! Ура!
   Наверное, в этом-то и была моя ошибка: я расслабилась и отвлеклась. Расплата не заставила себя ждать.
   Смерть от голода оказалась вполне себе мучительной. Пока мой желудок переваривал сам себя и ближайшие органы, я отчаянно пыталась восстановить исчезнувший "трубопровод". В глазах чернело, всё тело разрушалось, "поток" боли никак не хотел течь туда, куда я его направляла, плескал во все стороны. Затем мне, видимо, удалось переключиться на "передачу": я перестала ощущать агонию как свою собственную, зато по мне снова ударила уже знакомая раскалённая добела сила-река, парализовав и ослепив, растворив в себе.
   Длилось это недолго - должно быть, многое успело уйти в валун, прежде чем я потеряла контроль. В этот раз даже обошлось без обмороков. Тяжело дыша и дрожа всем телом, я сидела на мостовой, оглушенная и растерянная. В ушах звенело, кружилась голова, ладонь сжимала острые каменные осколки.
   Напротив меня стояла женщина-призрак, уже немолодая и не очень красивая, но величественная и спокойная. Её старинный наряд струился до земли, аккуратно уложенные волосы покрывала жемчужная сеточка, мягко поблескивавшая в исходившем от дамы тусклом сиянии. Она смотрела на меня и молчала. Затем вдруг протянула руку и погладила по голове. Я невольно вздрогнула от её холодного прикосновения. Небо немного расчистилось, в прорехе облаков показались звёзды, стало светлей.
   Женщина развернулась и пошла прочь. Стащив на ходу жемчужную сетку, тряхнула освободившимися волосами, позволяя им свободно рассыпаться по плечам, и презрительно отбросила её в сторону. Та растаяла в воздухе, не долетев до земли.
   У меня за спиной послышалась тихая усмешка.
   - Точно, её муж ведь давно умер и исчез без следа. Она теперь, можно сказать, вдова, эту штуку носить не обязана.
   Почо лежал позади меня на мостовой, оперевшись на локоть, и было в его позе что-то странное и неестественное. В тот момент я еще не совсем отошла от всё-таки прилетевшей мне встряски, поэтому особого внимания этому не придала. Разве что отметила краем сознания, что его голос мне тоже не понравился. И только позже, уже лёжа в своей постели, осознала, что, видимо, в панике случайно перенаправила боль в него, когда он сунулся помогать.
  
  
   8.
   Из зеркала на меня смотрела всклокоченная ведьма с огромными кругами под глазами и застывшей во взгляде ненавистью ко всему живому. Ведьма не хотела идти гулять и быть милой, она хотела лежать в кроватке, и чтобы её никто не трогал. Но мне пришлось её умыть и причесать: я сама обещала Ледо провести с ним утро, никто меня за язык не тянул. И уж лучше я буду с ним где-нибудь ходить, чем позволю сидеть рядом, пока я сплю.
  
   На фасаде дворца прямо над главным входом блестело огромное золотое дерево, формой напоминавшее песочные часы: широкая ветвистая крона и обширные корни.
   - Как вы, должно быть, знаете, это символ Сабарета, - вещал Ледо, указывая вверх. - У нас говорят: "Могучую крону удержат лишь крепкие корни". Что значит: "Только опираясь на прошлое, можно построить великое будущее". Сабарет, следя за соблюдением традиций и заветов наших предков, как раз и укрепляет корни нашего города. Это его призвание и священный долг.
   Мне было наплевать, я мечтала, чтоб эта прогулка поскорей закончилась. Ледо же, похоже, собирался растянуть её как можно дольше. Он водил меня по дворам и садам, коих во дворце оказалось несколько больше, чем я ожидала; показывал павильоны и беседки. О том, где я обычно пропадаю, не спрашивал - возможно, хотел сначала втереться в доверие. Если да, то это было смешно.
   В доме с ирисами, на который открывался вид из окна моей спальни, находилась какая-то мастерская. Посреди комнаты в куче стесанной коры стоял деревянный чурбан чуть выше меня ростом. Я не видела в нём ничего достойного внимания, поэтому слушала объяснения Ледо вполуха.
   - ... будет сердцем грядущих Тимерий, главного праздника нашего города, - рассказывал он воодушевлённо. - Через месяц начнётся неделя торжеств: всякие шествия, традиционные танцы и игрища, море веселья и радости. Фигура же станет центром всего действа, его ядром и символом....
   Ледо рассказывал, как целый месяц её будут создавать с соблюдением кучи устоявшихся за века канонов и ритуалов, потом всю праздничную неделю таскать по Сару, а в самом конце торжественно сожгут.
   - О, - равнодушно ответила я, в глубине души мрачно радуясь, что к началу этого праздника буду уже далеко отсюда.
   Я надеялась, что скоро Ледо выдохнется и от меня отстанет, но он, похоже, твёрдо намеревался не отходить от меня ни на шаг. Не то чтоб у меня были другие планы или я куда-то спешила, но такое положение дел не могло не раздражать. Поэтому в какой-то момент, когда мне всё окончательно осточертело, я повернулась к Ледо и сказала:
   - А поехали в Комарики.
  
   И мы поехали в Комарики - я наврала, будто легенды об этом благословенном месте из поколения в поколение передаются в моей семье от матери к дочери. Как когда-то отметил Почо, особой добротой я не отличалась, так что бедняжке Ледо досталось по полной.
   Не знаю, сколько платьев я тогда перемерила - около сотни, наверное. Все, что подошли мне по размеру. Вообще все. В каждом я подолгу вертелась перед зеркалом, требовала от Ледо развернутых комментариев, раздраженно закатывала глаза и цокала языком, если он не знал, что сказать. В целом он неплохо держался - на его месте я бы себя убила уже наряде на третьем.
   - Хорошо съездили, надо будет повторить, - по возвращении мимоходом заметила я, обдирая пионовые кусты себе на букет.
   Честно говоря, унылей, скучней и утомительней я время еще не проводила. Даже не знаю, кто из нас мучился больше: я или Ледо. Хотелось верить, что он.
   - Как пожелаете, госпожа Одетта, - в голосе Ледо слышалось столько прикрытого фальшивой любезностью яда, что в глубине души я возликовала: похоже, моё общество пресытило его до тошноты на несколько дней вперед.
  
   Или я так думала, пока он вновь не замаячил на пороге моей комнаты, не успели мы толком расстаться.
   - Куда пойдём вечером, госпожа Одетта? - спросил он, ставя на стол новую вазу с водой для моих пионов - прошлую я когда-то грохнула об стену. - Не желаете ли прогуляться по Гийомским садам?
   "Прогуляться" в его понимании значило "посидеть в плетеном коробе паланкина, глядя в смотровую щель". Поездка в Комарики тоже прошла именно так.
   - Нет, не желаю, - буркнула я, запихивая свои цветы в вазу.
   Было досадно, что я столько мучилась, и всё зря.
   - Может, съездим в театр? - Ледо уселся в кресло у окна с таким видом, что сразу было понятно - он пришёл сюда надолго.
   Я раздраженно вздохнула. Моя решимость несколько дней потерпеть его назойливое общество в надежде, что за это время все успокоятся и потеряют ко мне интерес, стремительно таяла.
   - Прости, но я никуда не хочу с тобой идти, - сказала я, расставляя пионы покрасивее.
   "Нужно с ним дружить. Нужно с ним дружить", - напоминала я себе.
   - Почему?
   Вот ведь навязчивый зануда!
   "Неужели ты думаешь, что от твоих деликатных увиливаний будет толк?" - вспомнились мне слова Ириды.
   Ладно, если теперь всё время так будет, то к Щербу такую "дружбу".
   - Твоя причёска, - ляпнула я, внутренне содрогаясь от того, как тупо это звучало.
   Ледо непонимающе на меня уставился. При мысли, что сейчас придётся выставлять себя глупой высокомерной стервой, я приуныла, но потом вспомнила, что в этот момент являлась Одеттой. Сразу расслабилась: ей такое можно.
   - Понимаешь, - вздохнула я, картинно закатывая глаза к потолку, - с ней ты похож на деревенского дурачка-недотёпу. Каждый раз на публике мне хочется отойти от тебя в сторону, чтоб никто не подумал, будто мы вместе. Рядом с тобой стыдно находиться. Думала, что смогу свыкнуться, но это сильнее меня. Не хочу обидеть, но всё-таки место ночных горшков под кроватью, а не на голове, - закончила я словами Ириды.
   Хорошо, что она при этом не присутствовала - так у моего позора был лишь один свидетель.
   Ледо сидел неподвижно, всё так же на меня смотрел и, кажется, не верил своим ушам. Затем встал и медленно вышел. Я не сомневалась, что он еще вернется и весьма скоро, но пока можно было перевести дух.
   Я с глубоким вздохом запрокинула голову и закрыла глаза. Ладно, я честно пыталась не ссориться с Сабаретом. Мои надежды на то, что за это он не станет меня трогать, не оправдались. Придётся действовать иначе.
   - Почо, - позвала я.
   Ничего не произошло, мой наставничек не появился. Немного выждав, я недоуменно огляделась по сторонам и окликнула его вновь.
   - То, что я не прихожу по первому твоему зову, не значит, что я его не слышу, - с усталым вздохом буркнул он, возникая передо мной.
   Выглядел он каким-то помятым и невеселым... В смысле, еще более помятым и невеселым, чем обычно.
   - Прости, - поморщилась я, ощутив укол совести.
   Я и так чувствовала себя виноватой, что шарахнула в него чужой голодной смертью. При виде, как мне казалось, последствий, это чувство резко усилилось.
   Почо удивленно на меня посмотрел.
   - За что?
   Я немного растерялась: а было много вариантов?
   - За то, что перевела на тебя боль той женщины, - проговорила я, на всякий случай припоминая, не провинилась ли в чём-то еще. - Это вышло случайно. Извини.
   - А, ты об этом, - судя тону, каким это было сказано, Почо действительно не сразу понял, о чём шла речь. - Ничего страшного, я уж и забыл.
   Я смотрела на него с подозрением - с моей точки зрения, подобные вещи довольно сложно забыть.
   - И всё равно. В качестве извинений прими от меня этот букет, - я выдвинула вазу вперёд.
   Почо косо на неё посмотрел.
   - Зачем мне это?
   - Затем, что я не придумала ничего лучше, - сказала я правду, впрочем, не уточняя, что недолго ломала голову над этим вопросом. - Готовить для тебя что-нибудь вкусное бесполезно, а так цветочки хоть понюхаешь.
   - Я мог понюхать их во дворе, где ты их и надрала. В чём смысл-то?
   Я раздраженно закатила глаза - этот разговор уже начинал утомлять.
   - Смысл в том, что я набирала этот букет с мыслью о тебе. И стоит он здесь специально для тебя. Так понятно?
   Повисло молчание.
   - Ой, - сказал, наконец, Почо, с большим сомнением глядя на цветы. - Думаю, мне надо отойти ненадолго, поплакать от умиления. Так зачем ты меня звала?
   Похоже, разговор нервировал не одну меня.
   - Сабарет утверждает, что исполняет волю Сара, - я охотно сменила тему. - Это правда?
   - Ну, сами они верят, что да, - пожал плечами Почо.
   - Поясни, - я опустилась в кресло и приготовилась внимательно слушать.
   - Дело в том, что он действительно пытается с ними общаться, - Почо провёл пятернёй по волосам, убирая их со лба. - Вот только у Сабарета всё очень тухло с толкованием его сигналов, - видимо, устав стоять, он развернулся, прошёл к кровати и с размаху на неё плюхнулся. - Взять тех же невест.
   Я навострила уши.
   - Они мрут, потому что Сару даром не нужны. Он так от них отказывается. И что, Сабарет понимает намёк? "О, раз умерла, значит, Сар её принял! Успех!" - Почо лениво вскинул руку в победном жесте и уронил её обратно на кровать.
   - Отчего они умирают? - я уж и забыла, что совсем недавно меня это очень волновало.
   - В том месте, которым во время ритуала становится Знаменная палата, душа сама отделяется от тела. Твою Сар потрудился запихать обратно, остальным повезло меньше - их он проигнорировал, - Почо лежал, закинув ногу на ногу, и упирался грязным сапогом в моё одеяло. Несмотря ни на что, это меня всё так же нервировало. - Так и блуждают, наверное, до сих пор среди цветов.
   По спине пробежали мурашки: от возникшего у меня подозрения стало довольно неуютно.
   - Так они были живы?
   - Ну, пока их торжественно не сожгли, можно сказать, что были. С другой стороны, без вмешательства Сара они бы всё равно уже никогда не очнулись, а он не собирался ничего делать.
   Я посидела в задумчивости. Потом напомнила себе, что сейчас был вопрос важнее:
   - Каким образом Сар подаёт свои знаки?
   Почо оторвал голову от кровати и внимательно на меня посмотрел.
   - Как он их подаёт или как Сабарет пытается их уловить? Это разные вещи.
   - Второе, - решила я, подумав.
   - У-у-у, чего они только не делали, - Почо уронил голову обратно на покрывало. - И на потрохах гадали, и курили всякую дрянь в ожидании видений, и облака пытались читать...
   - Надпись через всю стену "Оставьте мою жену в покое!" они за знак примут? - перебила я его.
   Почо приподнялся на локтях и снова наградил меня внимательным взглядом.
   - Смотря, где ты её напишешь, - ответил он, подумав. - Но, знаешь, я бы не был столь уверен, что они истолкуют её верно. С Сабарета станется решить, что Сар призывает их упокоить тебя навечно.
   Я помрачнела: звучало правдоподобно. Идея тут же перестала казаться мне такой уж привлекательной. Во всяком случае, она точно нуждалась в доработке.
   - Но если ты всё равно хочешь попробовать, обрати внимание на маленькую комнатку в восточном крыле, где в ожидании новых откровений сидит сабаретский провидец, - добавил Почо, зевая. - Уверен, Сар не сильно расстроится, если ты немного повыступаешь от его имени.
   Я ничего не ответила - пробовать пока расхотелось.
  

***

   На следующее утро Ледо вернулся. Стриженый. Он и раньше был довольно симпатичным, а без своего дурацкого горшка прям расцвел.
   - Что, госпожа Одетта, - сказал он, сияя одной из своих лицемерно-доброжелательных улыбок, - теперь со мной не стыдно находиться рядом?
   Я стояла и смотрела на него в бессильном раздражении. Несправедливо выходило: он и отговорки меня лишил, и красавчиком заделался, на которого девки горстями вешаться будут. Сплошной выигрыш. А чего добилась я? Нескольких часов свободного времени, которые всё равно впустую потратила на сон? Попадись ему криворукий цирюльник, не было бы так досадно.
   - Знаешь... - из вредности протянула я, понимая, что день, который могла бы провести с пользой, снова придётся потратить на отвратительно близкое общение с неприятным мне человеком. - А ведь раньше-то лучше было.
   В следующий миг я почувствовала, как на моей шее сжимаются пальцы, а следом удар спиной об стену. Всё произошло так резко и неожиданно, что я даже не успела среагировать. Оглушенная и растерянная, я смотрела в пылавшие ненавистью глаза Ледо. Приблизив своё лицо к моему, он скалился так, словно с удовольствием бы меня не придушил, а загрыз. Здорово же я его, судя по всему, достала.
   Пальцы на горле сжимались всё сильней. Стоя на цыпочках, я цеплялась за них, безуспешно силясь разжать хватку, и немного паниковала. Без маски фальшивого дружелюбия Ледо оказался довольно страшным, это застало меня врасплох. Я запретила себе сбегать в прошлое: так просто выдавать свой секрет явно не стоило. Ведь Ледо должен был вот-вот успокоиться и меня отпустить, потому что убийство вряд ли пошло бы на пользу его карьере. Вот-вот успокоиться...
   В глазах начинало чернеть.
   Вдруг меня резко окутало холодом. Словно студёной водой окатило, только та почему-то не стекла на пол, а мгновенно впиталась в моё тело. Сотни крошечных иголок впились в кожу.
   Не успела я ничего понять, как мои руки сами отпустили державшие меня за горло пальцы и с размаху хлопнули Ледо по ушам. В следующий миг моё колено, тоже исключительно самостоятельно, дёрнулось вверх и с силой впечаталось в нежную плоть. Рёбра ладоней рубанули по сгибам локтей, освобождая шею от разом ослабевшей хватки. Вырвавшись, моё тело скользнуло в сторону, мимоходом цепляя ногой Ледо за щиколотку и резко дёргая её вверх.
   Всё произошло очень быстро. Вот Ледо стоял и меня душил, а вот он уже лежит на полу, скрючившись, и шипит сквозь зубы от боли. Я же топталась на безопасном от него расстоянии, пыталась восстановить дыхание и не понимала, что случилось. Совсем не понимала.
   Ощущение холода резко схлынуло; краем глаза я заметила, как в стену скользнул черноволосый призрак в белой рубашке. Затрудняюсь ответить, что я при виде него почувствовала: какую-то странную смесь из растерянности, благодарности, страха, возмущения и облегчения, что всему нашлось объяснение.
   Не сводя с Ледо опасливого взгляда, я пару раз сжала и разжала кулак, убеждаясь, что точно вернула себе контроль над телом. Нужно было уже что-то делать - не стоять же столбом в ожидании, когда он очухается.
   Стряхнув, наконец, с себя оцепенение, я выскочила за дверь и бросилась прочь. Не столько от испуга, сколько из холодного расчёта - чтоб все увидели, как я в ужасе бегу от напавшего на меня Ледо. Теперь у меня был повод пропасть с глаз Сабарета на целый день - пусть думают, что я забилась куда-то в страхе и сижу там, боясь выйти. Можно было не сомневаться, что мой "друг" этим окончательно разочарует в себе начальство, и вместо него ко мне прикрепят какого-то "истинного сарца". Не могу сказать, что чувствовала раскаяние.
   Сбежав по лестнице и едва не сбив с ног служанку, я выскочила в широкий коридор и нырнула в одну из дверей: благодаря Ледо и его экскурсиям знала, что из этой комнаты можно было попасть в три другие, каждая из которых тоже с чем-то соединялась. Подходящее место, чтоб затеряться.
   Убедившись, что никто меня не видел, я ушла в ближайшее прошлое, села на пол, обхватила колени и задумалась. Мне требовалось отдышаться, навести порядок в мыслях и срочно с кем-то поговорить о случившемся. С кем - выбор был небольшой.
  

***

   - Ну да, Ойре тебя охраняет, - Ирида недоуменно на меня посмотрела. - Ты разве не знала?
   - Нет, он как-то забыл поставить меня в известность, - буркнула я, с тревогой наблюдая за пускавшей чёрные пузыри жижей.
   Мы сидели в маленькой химической лаборатории посреди пыльных склянок, старых книг и набитых странной всячиной шкафов. По словам Ириды, нынешний её официальный обитатель, профессор университета, был слишком дряхл и слеп, чтоб ставить опыты, не подвергая угрозе свою и чужие жизни, однако пользовался таким уважением, что руководство не смело отправить его на покой. Сюда он почти не заглядывал, чтоб лишний раз не расстраиваться, поэтому лаборатория была в её практически безраздельном пользовании... Вернее, была бы, имей она возможность снимать с полок пузырьки, откупоривать их и иначе взаимодействовать с окружающим миром.
   На расчищенном углу стола горела короткая свеча, язык пламени лизал дно высокой колбы. За несколько мгновений до этого я добавила к бурлившей в ней смеси очередной вонючий порошок, указанный мне Иридой, и теперь оставалось лишь надеяться на безобидность проходившей реакции, поскольку выглядела она довольно зловеще. Я успела сто раз пожалеть, что поддалась на уговоры своей призрачной подружки помочь ей "тряхнуть стариной".
   - Наверное, счёл, что это ни к чему, - равнодушно пожала плечами Ирида. Она стояла на коленях, уткнувшись подбородком в сложенные на краю стола руки, и мечтательно любовалась черным, клокочущим на уровне её лица варевом. - В общем, да, с некоторых пор у тебя есть тайный защитник. Признаюсь, мне казалось, что особой пользы от него не будет, но, глядите-ка, ему удалось меня удивить.
   Я не знала, как реагировать на это известие. С одной стороны, такое, конечно, льстило и немного успокаивало, с другой - мысль о постоянно находившемся рядом и следившем за мной призраке несколько нервировала.
   - Он, что, всё время меня охраняет? - поморщилась я, невольно отшатываясь, когда в колбе громко булькнул особенно крупный пузырь.
   - О, не волнуйся, в туалете он за тобой не подсматривает, - Ирида верно истолковала мой вопрос. - Ты для него священна и неприкосновенна. Луч света, озаривший его жалкое существование. Ойре делает всё, чтоб его присутствие никак не омрачало твою жизнь. Так что он скорей глаза себе вырвет, чем оскорбит тебя непочтительным взглядом... - она на секунду замолчала, прищурилась и уже другим тоном продолжила: - Правда, он, наверное, пока не знает, что они сразу же отрастут снова. Это несколько смажет эффект от такого жеста, не находишь?
   - И прочему мне кажется, что он ничего подобного не говорил? - мне с трудом верилось, что кто-нибудь в здравом уме стал бы рассказывать столь личные вещи первой встречной девице.
   - Ты права, он тот еще молчун. Но порой всё понятно без слов, - вздохнула Ирида с видом умудрённой жизнью женщины. - А теперь третья полка, четвертый флакон слева. Красноватый порошок.
   Она так резко сменила тему, что я не сразу сообразила, что мне велели принести очередной ингредиент для становившейся всё сложнее смеси.
   - Он и сейчас здесь? - спросила я, просматривая содержимое шкафа в поисках нужного пузырька.
   - Только если ты громко объявила, куда направляешься, перед тем как "нырнуть" в прошлое. Он никак не может отследить твои в нём перемещения и не в силах предугадать, где и когда ты "всплывешь". Из-за этого у него там целая драма: вдруг кто его ненаглядную обидит, а он ни сном, ни духом.
   Я выдернула пробку из четвёртого слева флакона и заглянула внутрь, чтоб удостовериться в цвете содержимого.
   - Осторожней, - Ирида лениво скосила на меня глаз. - Эта штука прожжет в твоих лёгких дырку, если вдохнёшь ненароком.
   Я поспешно отстранилась от пузырька и на всякий случай вообще перестала дышать. Сердито посмотрела на Ириду: о таких вещах так-то заранее предупреждать положено. Например, чтоб я могла загодя надеть перчатки и замотать лицо какой-нибудь плотной тряпкой.
   - Поэтому он в основном ходит по Агатовому дворцу и смотрит, не замышляет ли кто против тебя злодеяние, - как ни в чём не бывало продолжала Ирида, всё так же любуясь своей бурлящей чёрной жижей.
   Я решила, что с меня на сегодня хватит химии.
   - Так, всё, - твёрдо сказал я, затыкая пузырёк и ставя его обратно на полку. - Заканчиваем с этим.
   - Если ты не добавишь этот порошок в течение ближайших двадцати секунд, начнёт выделяться смертельно ядовитый газ в количестве, достаточном для отравления половины этажа, - не меняя интонации, отозвалась Ирида, казалось, этим фактом ни капли не расстроенная. - Семнадцать... Шестнадцать...
   Будь у меня время стоять с открытым ртом, дивясь её на голову ушибленности, я бы, конечно, постояла-подивилась. Но, к сожалению, в тот момент не могла себе позволить такой роскоши.
   - Сколько? - рявкнула я, снова вырывая пробку.
   - Четырнадцать... На самом кончике ножа. Тринадцать...
   Сложно было поверить, что при смешении выделяющей ядовитый газ дряни с прожигающим лёгкие веществом получится что-нибудь безопасное, но на сомнения и колебания времени тоже не оставалось. Стараясь не дышать и проклиная всё на свете, я подцепила ножом несколько крупинок красноватого порошка. Под страшно действовавший на нервы обратный отсчёт стряхнула их в колбу.
   - Ода спасла университе-е-ет! Ура-а-а! - качая головой из стороны в сторону, меланхолично протянула Ирида, когда кипящая жижа вдруг сделалась изумрудно-зелёной.
   - Ты ненормальная! - зло бросила я, вгоняя пробку на место.
   Сунув флакон на полку, бескомпромиссно задула свечу.
   - Я же шутила, - Ирида с грустью посмотрела на тонкую струйку дыма, кривым росчерком устремившуюся вверх.
   Кажется, я начинала понимать, почему её сожгли как ведьму.
   - Ладно, - вздохнула она, неуклюже поднимаясь с пола. - Раз мы здесь уже закончили, пойду, пожалуй.
   - Подожди, куда? - растерялась я.
   С моей точки зрения, разговор был далёк от завершения, у меня еще оставалась куча вопросов.
   - К Ойре, куда же еще? - Ирида посмотрела на меня так, словно я спрашивала очевидные вещи.
   Видимо, увидев на моём лице непонимание, она выразительно взмахнула руками и пояснила:
   - Он в тебя вселился. Я лет пять убила на то, чтоб этого добиться, потерпела сокрушительное поражение и решила, что это в принципе невозможно, а тут он с первой же попытки в тебя влез и смог захватить контроль над телом.
   А, всего лишь. Все сразу встало на свои места. А я уж подумала, что являюсь свидетелем зарождения новой любви или крепкой дружбы.
   - Будь уверена, я заставлю его рассказать, как ему такое удалось. Вот прямо сейчас пойду и заставлю. В общем, пока, - Ирида махнула мне рукой и целеустремлённо зашагала к выходу.
   - Подожди. Как думаешь, а это не опасно? - поспешила спросить я, пока она не успела уйти. - В смысле, для меня.
   - Откуда ж мне знать-то? - пожала плечами Ирида, останавливаясь у двери. - Это первый известный мне случай вселения, - и с ласковой улыбкой напоследок добавила: - Но, Ода, дорогая, я буду с интересом наблюдать за твоим здоровьем, чтобы это выяснить.
  

***

   Возвращаться во дворец не хотелось. Я неспешно брела по городу и обдумывала плюсы и минусы полного ухода в подполье. С одной стороны, это избавляло меня от Сабарета и давало свободу действий. С другой - сопровождалось необходимостью трижды в день где-то воровать еду, а также мыться и стирать в реке. Ну, или как-то исхитряться пользоваться благами чужого дома незаметно для его жителей. И я пока не чувствовала в себе готовности к таким лишениям.
   Вариант просто поселиться в трактире или снять у кого-нибудь комнату я даже не рассматривала. В Саре приезжие из других мест были редкостью - во многом из-за паршивого к ним отношения со стороны горожан, которые вообще бы предпочли не пускать сюда посторонних. Все постоялые дворы тут можно было по пальцам пересчитать, а уж выяснить, в каком из них поселилась одинокая девица, наверное, вообще ничего не стоило.
   Я остановилась возле больших цветочных часов, благоухавших у входа в какое-то помпезное здание, и посмотрела на время. Неизвестные мне белые цветочки уже стягивали лепестки, а фиолетовые в соседнем секторе готовились вот-вот распуститься. Начало одиннадцатого или чуть позже, если принять во внимание те несколько минут, на глубине которых я находилась. Весь день впереди.
   - Почо, - позвала я.
   В этот раз он появился сразу, всё такой же задумчивый и невесёлый.
   - Мне нужен очередной призрак, - сказала я вместо приветствия. Уж и не помню, здоровались ли мы с ним хоть раз, как нормальные люди. - Поищешь?
   - Уже нашёл, - вздохнул он. - Четыре штуки на выбор: повешенный, девчонка, бросившаяся с крыши, мужик с отрубленной головой и жертва отравления. Все недалеко от дворца.
   - Ух-ты, - я подумала, а не в благодарность ли за подарок он так расстарался. - Ладно, начнём тогда с повешенного. Ночью пойдём или прямо сейчас?
   Убедившись, что передача боли чему-то еще возможна, и что мне почти удалось овладеть этим искусством, я стала относиться к своей "работе" гораздо проще. Здорово поутихло чувство обречённости, отступило отчаяние. Почти не осталось сомнений в том, что я смогу вырваться из этого города в здравом уме.
   - Ночью, но пошли, я его покажу, - Почо сделал знак следовать за ним, и двинулся вперед. Не глядя на меня, добавил: - Запоминай дорогу: вытаскивать его придётся тебе одной. Я не смогу прийти. Дела.
   - Какие? - удивилась я, шагая рядом.
   - Ты же не думаешь, что моя жизнь вращается вокруг тебя, да? - пренебрежительно фыркнул он, скрещивая на груди руки. Вздохнув, нехотя добавил: - Ну... не жизнь, ладно. В общем, я занятой человек.
   - Чем? - мне было искренне интересно, о каких таких делах шла речь.
   Всё-таки единственным элементом мира, на который он мог физически влиять, была я.
   - А вот это уже тебя не касается, - на удивление резко огрызнулся Почо, крепче стискивая скрещенные руки.
   Я аж вздрогнула от неожиданности. Недоуменно на него посмотрев и увидев угрюмо нахмуренные брови, раздумала продолжать расспросы. Видимо, какие бы дела его ни ждали, заниматься ими он не очень-то хотел и уж точно не желал обсуждать.
  

***

   Мой следующий призрак висел на воротах богатого дома, цепляясь связанными руками за петлю на шее. Глаза навыкате, потеки слюны на подбородке, беспомощно хлопающий рот... Мне невольно вспомнились события этого утра. Попытка Ледо меня придушить точно не входила в десятку самых пугающих и болезненных вещей, что со мной приключались - к слову, почти полностью состоявшую из событий последних двух недель - однако при виде этого зрелища я невольно почувствовала, как моё горло сдавливает спазм.
   Я решила не смотреть, как именно погиб этот человек. Вместо этого просто огляделась.
   Улица перед воротами была вымощена аккуратными мелкими плиточками. Выглядели они достаточно хлипко и в качестве будущего вместилища для боли не годились - если уж в прошлый раз раскрошился целый валун, то они вообще мигом превратятся в муку. Пожалуй, стоило захватить с собой хорошую каменюку.
   - И да, кстати, - нехотя буркнул Почо, впервые подавая голос с тех пор, как тогда на меня рыкнул. - Возможно, я теперь какое-то время не смогу откликаться на каждый твой зов. Не удивляйся.
   Призрак повешенного тут же вспыхнул сизым сиянием, глаза полыхнули чёрным огнём. Он распахнул рот и истошно заревел, заставив меня подскочить от неожиданности и испуга. Невольно вскрикнув, я шарахнулась в сторону и чуть не сбила с ног случайного прохожего.
   - Ода, мышь тебе за шиворот! - с досадой воскликнул Почо, раздраженно закатывая глаза. - Зачем же так реагировать... то! - заканчивать фразу ему пришлось уже на бегу.
   Мирно шедший по своим делам мужчина тоже перепугался, когда на него вдруг с криком бросилась какая-то безумная девица. Крепко ругнувшись, он с силой меня оттолкнул, я отлетела и, если бы не кинувшийся меня ловить Почо, непременно упала бы на мостовую.
   Вернее, я всё равно на неё упала, но благодаря моему спасителю приземление вышло куда мягче. Лёжа у него на груди, я поймала себя на мысли, что в тот момент меня больше заботило не то, что я могла пострадать, а то, подпадают ли эти вынужденные объятья под нарушение правила "не трогать".
   - Слезь с меня, - утомленно вздохнул Почо, раскинув руки в стороны. - Слезь, пока люди не заметили, что ты паришь в воздухе.
   Действительно, прохожие начинали обращать на меня внимание. Некоторые просто проходили мимо, скользя по мне любопытными взглядами, другие останавливались. Кто-то вполголоса порицал отшвырнувшего меня мужчину, кто-то наоборот его оправдывал. Странности моей позы они либо не придавали значения, либо пока не успели её осознать. Негромкие голоса прохожих заглушал истошный, душераздирающий крик, от которого хотелось зажать уши и зажмуриться.
   Я заворочалась, пытаясь высвободить придавленную руку, чтоб спуститься на землю как можно естественней и грациознее.
   - Так, ладно, надеюсь, дорогу ты запомнила, - снова вздохнул Почо, вздрагивая, когда я случайно ткнула его локтём в живот.
   И исчез. Я шлёпнулась на мостовую, клацнув зубами от удара. Да уж, не ланью грациозной я уродилась. Не ланью.
   Рядом раздался удивлённый женский "ох". Перехватив растерянный взгляд сунувшейся мне помочь старушки, я поняла, что она успела всё заметить.
   Уходила я оттуда поспешно, очень надеясь, что добрая женщина убедит себя в том, что ей всё показалось. Вслед мне летел громкий полный мучений крик, который никто, кроме меня, не слышал. От него хотелось еще больше ускорить шаг, если не сорваться на бег.
   Отойдя на достаточное расстояние и убедившись, что все люди, привлечённые моим падением, остались позади, я завернула за угол, спряталась за какими-то кустами и "нырнула" в первый попавшийся момент. Я не боялась увидеть, как несчастного вешали на воротах: для этого он остался слишком далеко.
  
   В том времени, куда я попала, снова был праздник. Вдоль домов толпились нарядные, явно чего-то ожидавшие люди, оставив центр улицы пустым. С предвкушением жужжал гул весёлых голосов, какой-то ребёнок громко ныл и допытывался у матери, когда всё начнётся.
   Это зрелище вызвало у меня неприятные воспоминания - не так давно меня саму проносили по точно такому же "живому коридору". Я даже было подумала, что случайно угодила в день одной из ранних "свадеб", но почти сразу поняла, что улица была украшена иначе. С оконных ставен и дверных ручек, куда ни глянь, свисали маленькие тряпичные куколки.
   "Тра-та-та", - донеслось издалека. Уже знакомое мне "тра-та-та". Услышав его, люди оживились, загомонили, кто-то захлопал в ладоши. Я как раз собиралась свернуть на одну из более спокойных улочек и направиться к видневшемуся в отдалении дворцу, но, заинтересовавшись, решила с этим повременить.
   Барабанная дробь приближалась, по толпе покатилась волна приветственных криков. Из-за поворота показалось начало процессии.
   Впереди скакали девушки с привязанными к запястьям алыми лентами. Они кружились и размахивали руками, расчерчивая воздух красными полосами. "Тра-та-та", - звучало в такт их движениям. - "Тра. Та. Та".
   Сами барабанщики шли следом, задавая ритм всему шествию. Затем тянулась шеренга крепких мужчин, несших на длинных шестах объемные яркие фигуры животных, растений и всяких предметов. Как я позже узнала, они изображали гербы тридцати первых родов.
   Вдруг толпа взревела: показался открытый паланкин с деревянной фигурой. Он напоминал тот, на котором несли меня, только был больше и куда наряднее. Если слово "наряднее" подходит для описания тех аляповатых и безвкусных украшений, которыми он был щедро облеплен: золочёные завитушки, огромные бумажные цветы, свисавшая чуть ли не до земли бахрома... Лица носильщиков скрывали уродливые деревянные маски.
   Сама фигура удерживалась на платформе за счёт тянувшихся от её шеи цепей и вид имела весьма странный: словно её уронили с крыши, здорово поломав, но понадеялись, что за мишурой никто этого не заметит. Потом стоявший рядом с ней на паланкине парень, до этого лишь улыбавшийся и махавший толпе рукой, под радостный рёв и аплодисменты зрителей оторвал от куклы кусок и гордо его продемонстрировал. Это сразу объяснило состояние фигуры.
   "Тимерии, значит", - думала я, провожая равнодушным взглядом процессию. Главный праздник города, на котором меня уже не будет.
   Я, как и собиралась, свернула на соседнюю улицу и неспешно направилась к дворцу. Откуда-то доносилась знакомая мне разудалая музыка - это под неё я тогда размахивала корзинкой, выплясывая на площади. Видимо, люди, встретившие шествие раньше меня, уже вовсю веселились. Слышались топот и смех, гудение труб и переливы гармони. Трепетали на ветру развешенные на домах флаги, покачивались бесчисленные куколки. Мне вслед неслись приветственные крики и аплодисменты. "Тра-та-та", - затихало вдали.
   Похоже, Сар очень гордился своим главным праздником, раз уже трижды меня в него забрасывал. Мне подумалось, что он таким образом пытался показать себя во всей красе в надежде меня поразить, покорить и убедить остаться.
   "Если так, то зря старается", - мысленно усмехнулась я, подходя к запертым дворцовым воротам.
  

***

   Если честно, я ожидала, что казной Сабарета окажется набитая богатствами комната: деньги в мешках, сундуки с драгоценностями, кучи древнего оружия и лат, украшенных золотом и каменьями... Думала, что спокойно войду туда в прошлом, в настоящем нагребу, сколько мне нужно, и так же беззаботно уйду. Реальность меня разочаровала: казна Сабарета помещалась в обычный сейф. Довольно большой, спору нет, но я бы в него не залезла при всём желании: аккуратные стопки монет и набитых ими мешочков поднимались почти до самого верха. Денег было столько, что, завладев ими, я могла бы себе позволить ежемесячно мотаться туда-сюда между Саром и Вельмом в течение многих лет. Казалось, что исчезновения жалких двухсот саридов никто и не заметит.
   Я нашла этот сейф, прибегнув к старой доброй красной ленте - вещи, может, и не совсем надёжной, но временами просто незаменимой. Он находился в отдельном чуланчике, путь к которому пролегал через кабинет главы Сабарета. Единственный ключ от этой комнаты хранился у одного из его заместителей, а единственный ключ от самого сейфа - у второго. Они носили их на шее и, что самое паршивое, никогда с ними не расставались. Даже принимая ванну (не хочу рассказывать, как это выяснила, бедные мои глаза).
   Всё это здорово меня расстроило. Единственный выход, который вот так сразу приходил в голову, это украсть ключи у их владельцев, пока те спят. Мысль о том, что мне придётся шарить под одеждой у обрюзгших стариков, приводила в глубокое уныние. И ведь не приведи Щерб попасться за этим делом: оправдывайся потом, что ты просто хотела их ограбить.
  
   Оплетенную лозой беседку скрывали кусты цветущего жасмина. Я сидела на скамейке и, устало вытянув ноги, слушала расслабляющий щебет шнырявшей в листве пташки.
   Мне пришлось здорово попрыгать по времени, выясняя всё о сейфе, и побегать по округе, изучая владельцев ключей. Всех этих, возможно, впустую потраченных усилий было немного жаль. Хотелось есть, но так рано сдаваться на милость Сабарета я не собиралась: до конца дня оставалось еще часов восемь, не бросать же их свинье в помои из-за какого-то там голода.
   Уж лучше потратить их на то, чтоб пробежаться по личным спальням сабаретской верхушки - поискать заначки под матрасами, пока все бодрствуют и сидят по кабинетам. Во всяком случае, именно этим я и собиралась вскоре заняться - сразу же после небольшой передышки. А пока у меня дивно пах жасмин, щебетала птичка, щеку ласково грел солнечный луч, напоминая о том, что мир всё-таки прекрасен.
   Я нашла эту беседку, когда, скорбя о неудаче с казной, гуляла по дворцовым садам и паркам в прошлом пятисотлетней давности. Ледо мне её не показывал: в настоящем её не существовало. Жаль - мне тут нравилось.
   Я закрыла глаза - стало интересно, что теперь находилось на этом месте. Спохватившись, вспомнила, что забыла встать со скамьи, но было уже поздно - меня стремительно тащило сквозь воду вверх. Я "всплыла" на глубину минуты и... падения не последовало. Но не потому, что в настоящем тоже было на чём сидеть. О нет, совсем не поэтому. Уж лучше бы я тогда десять раз шлёпнулась на каменный пол.
   Меня окружала непроглядная тьма. Что-то влажное и холодное плотно обхватывало всё моё тело, не позволяя ни пальцем шевельнуть, ни вдохнуть полной грудью. Пахло сырой почвой и гнилью.
   Осознав, что нахожусь под землей, стиснутая, ослеплённая и обездвиженная, я запаниковала. Поверьте на слово, быть похороненной заживо - то еще удовольствие. Это страшно. Настолько, что теряется способность соображать, вместо мыслей разум заполняется испуганными воплями и скулежом. Тело пробовало дергаться и биться, но всё без толку. Мне не хватало воздуха, сердце стучало так, словно пыталось меня бросить и самостоятельно пробить себе путь наружу.
   Да, в прошлом ничто не могло мне навредить, однако в тот момент я об этом даже не вспомнила. Хотелось вырваться оттуда. Вырваться немедленно. Неважно куда. В любой момент истории, в котором не было этой земли. Я отчаянно зажмурилась и снова "нырнула".
   В этот раз я действительно упала - шлёпнулась спиной в траву. Надо мной распахнулось синее небо, по глазам ударил солнечный свет. Я шумно втянула ртом воздух, он пах полевыми цветами и сеном. Какое же это было счастье!
   С облегчением закрыв глаза, я глубоко вздохнула и расслабилась. Ветер ласково перебирал мои волосы. Стрекотали кузнечики, вдалеке каркала ворона. Всё это успокаивало и убаюкивало. Меня еще немного потряхивало, но сердцебиение постепенно возвращалось в норму.
   Я перевернулась набок и ткнулась во что-то лбом. Немного отстранив голову, нехотя приоткрыла глаз и сфокусировалась. Передо мной был носок чьего-то сапога.
   На мгновение я решила, что это Почо явился, и уже собиралась высказать всё, что думаю о людях, лезущих мне обувью в лицо, но потом сообразила, что это не он. Я слишком часто видела его заношенную коричневую обувку на своей постели, успела хорошо её запомнить. Эти сапоги были чёрными.
   Я подняла голову и сердито посмотрела вверх. Слишком поздно пришло осознание, что будь это обычный человек из прошлого, я бы просто прошла сквозь него, не почувствовав. Раздражение сменилось растерянностью, а затем и леденящим ужасом.
   Надо мной стоял Сар.
   Стоял и смотрел на меня своими печальными чёрными глазами. В них не было ни злости, ни осуждения, но в тот момент я немного пожалела, что выбралась из-под земли.
   Отчаянный порыв немедленно "прыгнуть" куда-нибудь во времени и броситься наутёк, задушило ясное понимание того, что скрыться от Сара в Саре у меня никак не выйдет. Тут уж бегай, не бегай, а исход предрешен.
   Я неподвижно лежала, едва дыша, смотрела ему в глаза и обливалась холодным потом. Так мелкие грызуны замирают при виде хищника в надежде, что тот их не заметит. Мне таиться было глупо, но инстинкты оказались сильней. Кровь стучала в ушах.
   Сар смотрел на меня и молчал, заставляя терзаться вопросами. Зачем он здесь? Что ему нужно? Что он мне сделает? Это конец?
   Выдержав мучительно долгую паузу, он вдруг отвернулся и поглядел через плечо. Затем снова перевёл взгляд на меня. Я была слишком напугана, чтобы понять, чего он от меня хотел. Но то ли Сар этого не заметил, то ли верил, что я как-нибудь разберусь, потому что спустя пару мгновений он просто взял и растворился в воздухе. Так ничего мне и не сделав.
   Я немного выждала, подозревая какой-то подвох. Когда его не последовало, со вздохом облегчения уронила голову обратно на траву. По телу прокатилась волна мурашек. Снова вспыхнул, но быстро угас порыв поскорей отсюда убраться: паника отступала, приходило понимание, что пустая беготня не принесёт никакой пользы. Расслаблялись напряженные мышцы, в голове прояснялось.
   Я лежала на боку, отстраненно разглядывала пробивавшиеся сквозь мою руку травинки и думала над вопросом - так зачем всё-таки приходил Сар? Слабо верилось, что он просто соскучился.
   В какое время он, кстати, меня забросил?
   Я села и огляделась. Вокруг расстилался луг. Из леса, окружавшего позже ставший Подгорьем холм, доносился вороний грай; с другой стороны виднелась Малая Дубрава. Ни намека на дворец, сам город и присутствие здесь людей - разве что столб дыма над полем невдалеке.
   "879", - прочитала я, ненадолго прикрыв глаза. Что ж, к девятьсот шестьдесят седьмому году этот пейзаж практически не поменялся. Каковы шансы, что Сар привёл меня сюда просто так?
   Закусив губу, я задумчиво посмотрела на дым - вспомнила, что именно в ту сторону оборачивался Сар. А если учесть, что кроме этого он больше вообще ничего не сделал... Он что, хотел мне там что-то показать?
   Я встала и поправила одежду. Даже если Сар ничего такого не имел в виду, сходить всё равно на всякий случай стоило. Уж лучше немного прогуляться впустую, чем проигнорировать его прямой приказ.

***

   Дым поднимался от почти догоревшего костра. Он странно пах - немного сладковато и терпко, словно жгли в нём не только дрова. С окружавших его широким кольцом камней поднимались люди - несколько мужчин и две женщины, старая и молодая. Судя по тому, как все молчали и хмурились, судя по повисшей в воздухе неловкости, здесь только что закончился непростой разговор.
   Один из мужчин вылил на горячие угли ведро воды. Все почтительно поклонились с шипением взметнувшемуся облаку пара. Потянулись по тонкой тропинке в сторону города.
   Белокурая девушка чуть отстала - не получалось разобраться с застёжкой плаща. Я обратила внимание, что её пальцы дрожали и не слушались, однако лицо оставалось холодным и непроницаемым. Было в ней что-то величественное. Возможно, дело в осанке: даже у Одетты, с детства вырабатывавшей царственный вид, она была хуже.
   - Вева, - окликнула её всё еще сидевшая на камне старуха.
   Мне показалось, что она специально копалась в своей корзинке и медлила с уходом, ожидая, когда все остальные отойдут достаточно далеко. Она походила на знахарку или деревенскую ведьму: амулеты на шее, въевшаяся в пальцы грязь, мешочки на поясе и вплетенные в седые волосы перья.
   Девушка опустила руки и медленно к ней обернулась.
   Старуха стрельнула взглядом по сторонам и, видимо, убедившись, что их никто не слышал, тихо спросила:
   - Ты уверена?
   - Всем сердцем, - спокойно ответила Вева.
   Она была очень красива: волнистые льняные волосы, ярко-голубые глаза... Хотя ладно, нет смысла её описывать, просто вообразите себе безупречную холодную красавицу - это позволит вам составить довольно точное о ней представление. В каждом движении Вевы, в каждом жесте было столько сдержанного достоинства, что на её фоне я почувствовала себя суетливой простушкой.
   Старуха вздохнула и горько покачала головой. С кряхтеньем наклонилась за лежавшей у её ног палкой.
   - Ведь Сар заслуживает лишь самого лучшего, - продолжала Вева, не то оправдываясь, не то пытаясь поставить на место явно не одобрявшую её знахарку. - Ничто в сравнении с этим не имеет значения: ни чувства, ни людские жизни, ни их судьбы. Сар - наше величайшее сокровище, и он получит то, что положено ему по праву. Иначе и быть не может. Я просто исполняю свой долг. Разве на моём месте ты поступила бы иначе?
   Старуха молчала и смотрела на Веву не то с укором, не то с жалостью. Та стояла, прямая и статная, величественная и гордая; давила собеседницу твёрдым взглядом абсолютно уверенного в своей правоте человека. Знахарка опустила глаза и тяжко вздохнула. Встала, опираясь на палку, взяла свою корзину и медленно поковыляла прочь. Глядя ей вслед, я подумала, что будь она на месте Вевы, Сару, видимо, пришлось бы довольствоваться не лучшим, а чем-то поплоше, о чём бы у них ни шла речь.
   Я не стала возвращаться к началу разговора, чтобы послушать его целиком и разобраться, что к чему - решила, что Сар просто показал мне пример для подражания, которому стоило следовать. Мол "Посмотри какая хорошая девушка, почему бы тебе не вести себя так же?" Я почувствовала, что начинаю беситься.
   "Заслуживает лишь самого лучшего", "ничто не имеет значения", "исполню свой долг", бла-бла-бла... Меня захлестнула ярость.
   И так бы я и стояла там, клокоча от гнева и скрежеща зубами, если б меня вдруг не озарило, что однажды я уже испытывала подобные чувства. Злость сразу немного потухла. Чуть поколебавшись, я зажмурилась и загадала "минуту до настоящего" - захотелось проверить догадку.
   Открыв глаза спустя несколько мгновений, увидела перед собой знакомую судебную трибуну на возвышении. Крепкие колонны поддерживали расписной потолок, на стенах красовались гербы и выполненные золотом надписи - явно цитаты откуда-то.
   Ну, так и есть. Зал Совета.
  
   9.
   Я сглупила.
   Наверное, надо было позволить найти себя где-то в саду или каком-нибудь закутке. Я бы плакала, дрожала и жаловалась на Ледо, меня бы успокаивали, задабривали и заверяли, что немедленно его уберут.
   А я, задумавшись о встрече с Саром и её возможных последствиях, просто пошла к себе. Мельком оглядела комнату в прошлом минутной давности и "вынырнула". За креслом стоял Ледо - то ли где-то прятался, и я его не заметила, то ли только вошёл.
   Мы уставились друг на друга в смятении. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
   "Что делать? Что сказать? Он видел, как я появляюсь? Он понял, что произошло?" - эти и прочие вопросы в один миг пронеслись у меня в голове. Не зная, как быть, я невольно попятилась. Ледо вскинул руку, словно прося меня подождать. Я почему-то послушалась.
   Не сводя с меня заинтересованного взгляда, он расплылся в не сулившей мне ничего хорошего улыбке.
   - А вот теперь мы поговорим, - сказал он довольно.
  
   - Так-так-так, - Ледо размеренно шагал по комнате, сцепив за спиной руки, и, кажется, наслаждался ситуацией.
   Я сидела в кресле у окна и мрачно корила себя за то, что вовремя не сориентировалась и сразу же не выставила его со скандалом за дверь. Немного утешала мысль, что где-то поблизости находился Ойре, который, хотелось верить, в случае необходимости сможет избить Ледо по потери памяти и решить таким образом мою проблему.
   - И что же это было? Невидимость? - рассуждал вслух Ледо, всё так же меряя комнату шагами. - Хотя нет. Ты вошла, не открывая дверь, значит, что-то другое.
   Переход на "ты" резанул уши - похоже, мой "лучший друг" не сомневался, что держит меня в руках.
   Я пренебрежительно фыркнула и постаралась напустить на себя уверенный равнодушный вид. После произошедшего утром мне было страшновато находиться с Ледо наедине, я нервничала.
   - Верно? - тот остановился и вопросительно на меня посмотрел.
   Я пожала плечами и криво улыбнулась.
   - Теперь ясно, почему тебя никто не может найти, - Ледо ухватился за спинку второго кресла, выволок его из-за стола и сел. Облокотился о колени и пристально уставился мне в глаза. - Интересно, что скажет на всё это Сабарет?
   Было непросто сохранять видимость спокойствия, но я постаралась.
   - Может быть, "И ты надеешься, что мы поверим в этот бред?"
   - А может быть, и нет.
   - Давай проверим, - ласково улыбнулась я в надежде, что проверять он не станет.
   - Или поступим иначе, - Ледо откинулся на спинку кресла и сцепил на животе руки. - Я так понимаю, ты никому не успела рассказать о нашем с тобой утреннем недоразумении?
   Я загадочно промолчала. Интересно, Ирида считается?
   - В таком случае, почему бы нам обоим не сделать вид, будто ничего не произошло? - Ледо ошибочно принял это за "да". - Я притворюсь, что ничего не видел, а ты - что души во мне не чаешь.
   Он замолчал, давая мне возможность обдумать его предложение. Не могу сказать, что оно мне нравилось: преимущественно из-за того, что мне не нравился сам Ледо, и я не хотела иметь с ним никаких дел. Однако было глупо отказываться от в целом неплохой сделки, поддавшись эмоциям.
   - Этим утром многие видели, как я бегу от тебя в ужасе, - напомнила я, чтоб немного потянуть время перед ответом.
   - Ну, положим, они видели лишь то, что ты куда-то бежишь. Особого ужаса никто не заметил. А мне удалось всех убедить, будто я специально тебя шуганул в надежде, что кто-нибудь сумеет проследить, куда ты кинешься. Не уточняя, правда, как именно, - Ледо ласково улыбнулся.
   - А одно другому не противоречит?
   - Возможно, - Ледо небрежно пожал плечами. - Только ты забываешь, что никого здесь не волнуют твои чувства. Страшно тебе, больно, грустно - всем плевать, пока нет опасности, что это может разгневать Сар. Все сошлись во мнении, что этим утром такой опасности не было.
   Я и без того всё это знала, однако слушать Ледо почему-то было неприятно. Тем временем он продолжал:
   - И ты, конечно, вправе пойти и рассказать, как тебе со мной плохо, если тебя не волнует, что и я раскрою твой маленький секрет. Вот только не надейся, что с человеком, пришедшим мне на смену, окажется лучше. Знаешь, кто лучше всех относится к тебе в этом городе?
   Ледо замолчал в ожидании ответа. Я поняла, к чему он клонил.
   - Я, - указал он на себя большим пальцем, подтверждая моё предположение. - В отличие от всех остальных я тебя хотя бы человеком считаю. Прочие же видят тебя кем-то вроде помойной дворняги. Последний нищий, пьяным валяющийся под забором, смотрит на тебя с презрением и превосходством, девочка из глухомани.
   - На тебя тоже, мальчик из глухомани? - огрызнулась я.
   Сравнение с дворнягой немного задело.
   Ледо замолчал и опасно прищурился. Я запоздало подумала, что, возможно, стоило промолчать.
   - Да, на меня тоже, - медленно проговорил он, выдавливая из себя кривую улыбку. - И раз уж мы с тобой в одной лодке, почему бы и не помочь друг другу?
   Я очень сильно сомневалась, что фраза про лодку нам подходила, но решила не спорить.
   - Ладно, предположим, - вздохнула я, отворачиваясь к окну. - Сделаем вид, что ничего не произошло.
   - Вот и чудесно, - Ледо хлопнул ладонями по подлокотникам и встал с кресла. - В таком случае пойду распоряжусь насчёт ужина. Должно быть, вы проголодались, госпожа Одетта?
   Переход обратно на "вы" почему-то заставил меня напрячься еще сильнее. Ледо не расспрашивал об увиденном: что это было, откуда такие способности, для чего я их использую. С одной стороны, это вызывало облегчение, с другой - заставляло нервничать и гадать о причине.
  
   На всякий случай из осторожности до ночи я просидела у себя в комнате, а там уж, как и планировала, сходила к повешенному. Украденный с одной из дворцовых клумб камень оказался несколько тяжелей, чем казалось сначала, так что я прокляла всё на свете, пока не забралась с ним в подходящую карету.
   В этот раз я была сосредоточена и спокойна, не дёргалась, не отвлекалась, не радовалась раньше времени. Поэтому, когда всё закончилось, мой булыжник растрескался, а у меня разве что руку, которой я касалась призрака, немного покалывало.
   Я сжала её в кулак и триумфально вскинула над головой. Получилось! Наконец-то! Прощай, боль и безумие! Хотелось кричать от восторга, рискуя перебудить жителей окрестных домов, но я сдержалась: стоявший рядом призрачный мужчина и без того выглядел растерянным и обескураженным. Подумав, что невежливо будет вот так убегать от него с улюлюканьем, я приветливо улыбнулась.
   "Интересно, ты тоже считаешь меня помойной дворнягой?" - мелькнула у меня непрошеная мысль.
   Уголки губ сразу поползли вниз, радость померкла. Я всегда знала об отношении в Саре к приезжим, но такое сравнение было несколько чересчур. Возможно, особо верить Ледо не стоило, ведь ради моего согласия он и не такое бы мог наболтать, но я всё равно расстроилась.
   Сказав себе, что раз остальные "мои" призраки как-то разобрались в ситуации самостоятельно, то и этот без меня не пропадёт, я развернулась и пошла прочь. Прямо так, в настоящем, бросив свой валун посреди дороги.
  
   Я брела по темным улицам, скрестив на груди руки, и старалась думать о чём-нибудь хорошем. Например, о том, как здорово прошло сегодняшнее спасение.
   "Интересно, Ирида с Айлой так же ко мне относятся?" - назойливо стучало в голове, несмотря на всю мою решимость гнать от себя эти мысли. - "И Почо тоже?"
   Почему-то слова Ледо по-настоящему задели меня только сейчас. Я убеждала себя, что это глупо, ведь вскоре мне предстояло распрощаться с этим городом навсегда, поэтому не имело значения, как ко мне тут относились. Однако всколыхнувшиеся в душе злость с обидой к увещеваниям были глухи.
   Чтобы отвлечься, я помогла еще одному призраку - случайно наткнулась на босую мертвую девушку, жалобно скоблившуюся в чью-то дверь. Судя по сотрясавшей её дрожи, текущему носу, негнущимся пальцам и попыткам укутаться в какую-то тонкую тряпку - замерзшую насмерть.
   По мраморному крыльцу поползла едва различимая в лунном свете трещина, а я опять отделалась лишь лёгким покалыванием ладони. Это снова подняло мне настроение. Я решила одну из главных своих проблем, вот-вот отсюда вырвусь и вернусь домой. Люди могут думать обо мне что угодно!
   Ну а в крайнем случае, у меня всегда есть Ойре. В его к себе отношении я не сомневалась.
  

***

   Когда я проснулась следующим утром, Ледо сидел в кресле у окна и приветливо улыбался. Я ничего ему не сказала.
   Так же молча, делая вид, что не обращаю на него внимания, переоделась, умылась, причесалась и позавтракала. А затем, по-прежнему не говоря ни слова, "нырнула" в прошлое прямо у него на глазах. Скорее, просто из чувства противоречия, чем из необходимости - особых дел у меня с утра не было. Чтоб не думал, что теперь у него появилась надо мной власть, и я буду ходить по струнке.
   Я рассеянно брела по дворцу шестисотлетней давности и размышляла, чем бы таким себя занять. По-прежнему остро стоял вопрос денег, но в тот момент мне было лень их искать. Перебирая варианты, я вспомнила, что давно не видела Айлу - еще с того дня, как шантажом и угрозами вынудила её сказать мне правду. Ночные сомнения и метания к этому времени уже здорово поблекли. Даже если мои призрачные подружки и считали меня недочеловеком третьего сорта, они этого никак не показывали. Я решила, что меня это устраивает. Ухватившись за мысль, что перед Айлой следовало срочно извиниться, с некоторым облегчением я отправилась на её поиски.
  

***

   Заброшенный колодец в конце Заворотной улицы порос лишайником и мхом. Его каменная кладка местами обвалилась, а некогда украшавшая её резьба почти стёрлась от времени. Вокруг валялись осколки черепицы, бутылки, гниющие пищевые отходы и прочий мусор. Воняло сыростью, тухлятиной и мочой. Причём мочой, скорее всего, не только кошачьей - это место, окруженное со всех сторон уродливыми кирпичными домами, явно не раз и не два оказывало гостеприимство испытывавшим нужду горожанам.
   Если б не красная лента, уверенно приведшая меня сюда, я решила бы, что ошиблась адресом: как-то не вязалась у меня Айла с этой помойкой.
   - Айла! - шепнула я, неуверенно шагнув вперёд.
   Тишина в ответ. Стараясь поменьше дышать и внимательно следить за тем, куда ставлю ногу, я подошла чуть ближе и огляделась. Айлы нигде не было видно. Я уж подумала, что не застала её на месте, но потом заметила торчавший из-за колодца край призрачного подола.
   - Айла, - снова позвала я, закатывая глаза. - Я знаю, что ты тут, - снова молчание. - Айла, я вижу твою юбку.
   Край подола тут же втянулся за каменную кладку, испещренную неприличными надписями. Я громко вздохнула и тут же об этом пожалела. Брезгливо сморщив нос, попыталась выдуть ворвавшуюся в него вонь. Пожалуй, по возвращении во дворец стоило первым делом сдать вещи в стирку.
   - Оставь меня, - раздался, наконец, замогильный голос. - Я опозорена вовек и не смею более покинуть сей обители. И в том твоя вина, бессердечная ты культяпка.
   Наверное, когда-то и кем-то это считалось страшным оскорблением, но у меня оно вызвало лишь умиление. Однако, похоже, Айла очень серьезно всё это воспринимала, и я действительно почувствовала себя виноватой.
   - Слушай, - кашлянула я, собираясь с мыслями. - Во-первых, извини, что я тогда так себя повела. Мне не стоило этого делать. Во-вторых, По... Герхард понятия не имеет, что ты проболталась. А если вдруг и догадался, то не станет никому ничего говорить. Не такой он человек.
   Я поймала себя на мысли, что говорю совершенно искренне. "Не такой он человек"... С каких это пор я настолько в него уверовала? Почему-то захотелось сменить тему.
   - Хотя бы найди себе другую обитель, - посоветовала я, замечая недалеко от своей ноги кучку совсем не кошачьих какашек. - Ну и ужасное же место ты выбрала.
   - Некогда я была здесь счастлива, - от голоса Айлы повеяло холодом. Похоже, моё замечание её задело. - А посему мне и поныне здесь вполне привольно. Всего доброго.
   Поняв, что разговор окончен, я едва снова не совершила ту же ошибку и не вздохнула полной грудью. Немного постояла на месте, раздумывая, что теперь делать. Чуть поколебавшись, "нырнула" в прошлое - зачем-то захотелось посмотреть на живую и счастливую Айлу.
  
   Открыв глаза, я увидела девчонку лет двенадцати на вид: знакомые каштановые косы, румяные щёки и живые карие глаза. Айла за годы несильно изменилась, разве что одеваться стала куда обильней - детей в ту пору, похоже, не считали нужным превращать в ходячий стог тряпья. Она сидела на вымощенной булыжником площадке, прислонившись спиной к старому даже в те дни колодцу, и отмывала в ведре красивые камешки.
   В прошлом это место выглядело несравнимо симпатичнее - ни тебе мусора, ни вони, ни обступавших со всех сторон унылых домов. Похоже, во времена Айлиного детства здесь был заброшенный сад. Буйствовала зелень. Трава пробивалась сквозь мощеную дорожку, расшатывая камни. Вплотную к окружавшей колодец площадке подступали непролазные заросли малины. В прорехе между кронами деревьев проглядывали руины некогда величественного здания.
   Маленькая Айла сидела на нагретых солнцем камнях и, чуть ли не высунув от усердия язык, полоскала свои камни. А триста семью годами ранее - мне зачем-то захотелось увидеть это место в лучшие его дни - здесь не было ни сада, ни особняка, ни малины.
   Колодец стоял посреди открытой площади. Залихватски поскрипывал барабан, бренчала наматываемая цепь - парень, с показной лёгкостью крутивший ручку, явно красовался своей силой перед томно улыбавшейся ему девицей. Второй кавалер стоял в нарочито непринужденной позе, облокотившись о край колодца, и пытался перетянуть внимание дамы на себя. Ему тоже то и дело перепадали благосклонные взгляды и улыбки. Я не сомневалась, что эти двое еще спорить будут, кто поможет девушке нести ведро. Судя по её довольному виду - она тоже. Одетая в тонюсенькую рубашечку, грудь не столько скрывавшую, сколько добавлявшую ей лёгкой загадочности, она казалась полной противоположностью Айлы.
   Я присела на стоявшую тут же скамейку и принялась задумчиво наблюдать за девицей.
   - Почо, - позвала я, забывая, что он мог быть занят.
   Однако он сразу же появился, такой же мрачный и уставший, как и в прошлые разы.
   - Смотри, у неё аж соски видны, - ляпнула я, по-прежнему пребывая в своих мыслях.
   Поняла, что зря начала разговор именно с этой фразы, только когда Почо, удостоив девушку лишь беглым взглядом, посмотрел почему-то на меня. Очень внимательно посмотрел.
   - Ты за этим меня позвала? - уточнил он, выдержав паузу. - Чтоб мы вместе пялились на чужую грудь?!
   Я немного смутилась. Почувствовала, что начинаю краснеть.
   - Ну, не совсем, - попыталась исправить положение. - У меня просто вопрос возник...
   - А, ну спрашивай-спрашивай, - не дослушав, Почо сел на скамейку рядом со мной, закинул ногу на ногу и равнодушно оглядел кокетничавшую на два фронта девицу. - Я-то явно побольше тебя грудей видел.
   Я утомлённо вздохнула и собралась с мыслями.
   - Чего тогда к Айле-то привязались? - сразу, без задуманных предисловий спросила я, чтобы перевести разговор из разряда неловких в культурно-исторические. - Эта вон, - мотнула головой в сторону девицы, - полуголая ходит, и, похоже, всех всё устраивает.
   - А, - в голосе Почо мне послышалось облегчение. Его плечи сразу расслабились. - Просто Айле не повезло родиться в довольно короткий промежуток времени, когда весь город сходил с ума по "нравственности", выражавшейся в том, что женщины должны были сидеть дома за плотно задёрнутыми шторами, скрывать себя от чужих глаз, ничего не знать и в идеале побольше молчать.
   Мне показалось, что он немного повеселел. Я поймала себя на мысли, что меня это радует.
   - Ты удивишься, но конец этому положил Сабарет, - продолжал Почо, небрежно покачивая ногой. - Потому что такое положение вещей не являлось традиционным. Мол всё, что отличается от образа жизни наших предков, и потомкам без надобности, - он внимательно на меня посмотрел и, нахмурив брови, спросил: - Что это у тебя? Синяк?
   Резкий перевод темы немного сбил меня с толку. Проследив за взглядом Почо, я недоуменно дотронулась до шеи. Та отозвалась болью. Надо же, а я и не замечала раньше...
   - А, это меня вчера Ледо задушить пытался, - легкомысленно ответила я, соображая, что к чему.
   Почо молчал и странно на меня смотрел.
   - Почему ты меня не позвала? - спросил он серьезно.
   Я немного растерялась.
   - Ну а чем бы ты мне помог? - спросила я, продолжая осторожно ощупывать шею.
   Почо помрачнел и отвернулся. Опустил ногу и, облокотившись о колени, уткнулся губами в сцепленные перед лицом ладони.
   - Мы же вчера виделись, - проговорил он, немного помолчав. - Почему ты ничего не сказала?
   Я растерялась еще больше. Почо явно огорчился и обиделся, но я не видела для этого повода: он ведь действительно при всём желании ничем бы не смог мне вчера помочь.
   - Да... как-то в голову не пришло, - неловко пожала я плечами.
   Снова повисло тяжелое молчание, нарушаемое лишь смехом обласканной вниманием девицы.
   - Да всё же обошлось... - попыталась я разрядить обстановку, но безуспешно.
   Так ничего больше и не сказав, Почо исчез. Я обреченно вздохнула.
  
   После этого я сразу же пошла к себе: чувство противоречия чувством противоречия, но совсем уж нервировать Ледо всё же не стоило.
   Я нашла его сидящим всё в том же кресле с книгой в руках. В моей постели под одеялом лежала человеческая фигура, сделанная, как я догадалась, из содержимого моего сундука. Ледо нервничал. Старался делать вид, что просто убивает время в ожидании, когда "госпожа Одетта" проснётся, но явно нервничал.
   Попытавшись "всплыть" на глубину одной секунды и потерпев в этом неудачу, я понадеялась, что в этот раз за минуту тут ничего не успело измениться, и "вынырнула".
   Настоящее всё-таки кое-чем отличалось - напротив Ледо стоял Ойре. Неподвижно стоял, глядя на него сверху вниз, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Ледо же, не догадываясь о нависшем над ним призраке, пялился в текст пустым взглядом и нервно теребил подбородок.
   - А мило ты тут всё устроил, - громко сказала я, привлекая к себе внимание.
   Оба дернулись от неожиданности. Ледо выронил книгу, Ойре немедленно скользнул в стену.
   - Еще раз так исчезнешь, и я разрываю наш договор! - зло прошипел Ледо вместо приветствия. - Я тут подумал и решил, что за открытие твоей милой способности Сабарет простит мне маленькую вспышку гнева.
   Что ж, у меня тоже было время подумать.
   - О, а я тогда скажу, что ты с самого начала о ней знал, - спокойно парировала я, выгребая из-под одеяла Одеттины платья. - Что ты лгал всё это время своим обожаемым коллегам.
   Я обернулась к Ледо. Он смотрел на меня так, словно в этот самый момент мысленно доводил моё удушение до конца. Я невольно порадовалась, что стояла от него далеко.
   - И как считаешь, что они подумают, узнав об этом? - продолжала я, уповая на то, что Ойре совсем рядом и в случае чего успеет меня спасти. - Зачем человеку, счёт врагов которого в Сабарете исчисляется десятками, утаивать такие вещи? Быть может, дело в том, что невидимый союзник способен оказать неоценимую помощь в устранении соперников и недоброжелателей...
   - Довольно, - процедил Ледо, хрустнув пальцами.
   Я замолчала и, наблюдая за ним краем глаза, сделала вид, что очень увлечена аккуратным складыванием одежды. Ледо сидел на месте и больше ничего не говорил - видимо, угроза подействовала. Я незаметно перевела дух.
   - А ты это хорошо придумал, - указала взглядом на кровать, пытаясь его задобрить. - Все уверены, что ты здесь блюдешь мой сон, а я тем временем гуляю, где хочу. Сплошная выгода нам обоим: и тебе не придётся отчитываться, почему меня опять упустили, и мне спокойней дышаться будет.
   Ледо смотрел на меня и задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла.
   - Где ты вечно "гуляешь"? Чем таким занимаешься? - спросил он, подозрительно щурясь.
   - Да, в общем-то, ничем особенным, - я равнодушно пожала плечами и понесла стопку одежды к сундуку. - Ненавижу, когда за мной следят, это страшно нервирует. Поэтому просто наслаждаюсь свободой от чужих назойливых взглядов.
   - И всё-таки чем?
   Наивно было верить, что Ледо действительно не станет меня расспрашивать.
   - Не волнуйся, я ничего против Сабарета не замышляю и никак не собираюсь ему вредить, - я немного лукавила, но сочла, что мои грабительские аппетиты были слишком ничтожны, чтоб причинить стоящий упоминания ущерб. - Остальное тебя не касается, - запихав одежду в сундук, я захлопнула крышку, выпрямилась и твёрдо посмотрела на Ледо. - Говорю же, ненавижу, когда за мной следят.
   Продолжая сердито барабанить пальцами, он раздраженно вздохнул. В его взгляде не было ни доверия ко мне, ни симпатии. Я к нему тоже ни того, ни другого не испытывала, так что меня это устраивало.
   Вдруг меня посетила одна идея.
   - Кстати, мне тут сон приснился, - я напустила на себя немного озабоченный вид. Обхватив себя руками, принялась задумчиво бродить по комнате. - Якобы иду я, значит, по улице, а она спиралью заворачивается - ну, знаешь, как раковина у улитки. И вот, иду я, иду, и в самом конце пути, самом сердце этой спирали вижу колодец, только вместо воды в нём жидкая грязь булькает. И это меня так печалит. Мне так больно видеть этот колодец, так хочется его очистить, что хоть плачь... - я остановилась, посмотрела Ледо в глаза и, выдержав паузу, серьезно сказала: - По-моему, это было какое-то послание от Сара.
   Ледо ничего не ответил, только скептически вскинул бровь.
   - Не знаешь, нет ли в городе какой-нибудь улицы, связанной со спиралями или улитками? - я присела на край кровати. - Круговоротами? Завихрениями? - Ледо равнодушно покачал головой. - Ладно, это мог быть и просто обычный сон, - вздохнула я в надежде, что он всё-таки кого-нибудь поспрашивает и разберётся. Точнее указывать адрес мне не хотелось: я верила, что снам положено быть смутными и образными. - И Сар не рассердится, если его проигнорируют.
   - Я передам хранителю Мэйсу, - не меняя выражение лица, отозвался Ледо.
   В ответ я небрежно пожала плечами - мол, "как хочешь".
  
   В итоге мы всё-таки пришли к соглашению. Я обязывалась ежедневно появляться с Ледо на публике, а он - в меру сил прикрывать моё отсутствие. Еще я обещала поискать какое-нибудь место, которое можно было бы представить Сабарету в качестве моего раскрытого убежища. Ледо же поклялся впредь без напоминаний выходить из комнаты, когда я переодеваюсь, хоть он и божился, что этим утром галантно отворачивался и не смотрел.
   Так прошло несколько дней. Мы оба честно выполняли свою часть сделки. Я на людях делала вид, что без ума от общества Ледо, а он следил, чтобы никто не подходил к моему "спящему телу", возле которого неотступно дежурил. В свободное время я обшаривала чужие кабинеты и спальни в поисках заначек, и к концу недели сумма моих накоплений выросла на восемь саридов. Слишком незначительное достижение, я начинала волноваться.
   Почо не приходил. Я пару раз пыталась звать его сама, но он так и не явился. Он и раньше уже пропадал, вот только в те разы довольно быстро возвращался. Сейчас от него не было ни слуху, ни духу уже как четыре дня. Меня это немного беспокоило и огорчало, но, с другой стороны, я не считала себя перед ним виноватой. Всё-таки он сам настоял, чтобы наши отношения были исключительно деловыми. Так с какой стати ему обижаться, что я не посветила его в свои личные проблемы?
   Призраков я находила себе сама - для этого было достаточно просто выйти в город и немного прогуляться. Пользуясь тем, что теперь могла спасать их безболезненно, я увеличила норму с "один в пару дней" до "пары в день" - пусть Сар видит, какая я молодец, вняла его намеку. На то, кем они были при жизни и как умирали, я больше не смотрела - в этом не было ни малейшей необходимости.

***

   На пятый день я проснулась посреди ночи. Лежала на спине, пялилась в потолок и сонно думала о том, почему мне так жарко и неудобно. Хотела перевернуться на бок, но что-то меня не пустило. Я недоуменно приподняла голову и осмотрелась.
   Рядом, уткнувшись мне лицом в бок, спал Почо. Я недоверчиво моргнула и нахмурила лоб - спросонья увиденное не сразу осмысливалось. Не знаю, сколько я на него таращилась, пока мой толком не проснувшийся разум медленно переваривал это зрелище, но шея за это время успела немного устать. Когда же до меня, наконец, дошло происходящее, весь сон как рукой сняло.
   Сначала я напугалась - как-то не привыкла находить в своей постели неизвестно как туда попавших мужчин. Потом пришла в возмущение... Или сначала обрадовалась? Да, пожалуй, сначала всё-таки немного обрадовалась, что он вернулся, а уже потом стала бояться и злиться. Впрочем, наверняка сказать сложно - эти эмоции нахлынули на меня почти одновременно и так же быстро отступили, оставив меня с растерянностью и недоумением.
   Я уронила голову обратно на подушку и, немного паникуя, напряженно задумалась. Что на него нашло?! Зачем он пришёл?! И что вообще стало с нашими драгоценными правилами?! Он умудрился нарушить все три за раз!
   Сердце гулко стучало, потели ноги, бок горел от чужого тепла - одеяло, разделявшее нас с Почо, вдруг стало казаться таким тонким.
   Я лежала, боясь пошевелиться, беспомощно водила глазами по потолку, и решала, как быть. Стоило ли мне растолкать его и возмутиться? Или деликатно разбудить и попробовать всё обсудить спокойно? Или просто снова заснуть и сделать вид, что ничего не произошло?
   Я осторожно скосила на Почо взгляд. Он всё так же спал, сопя мне в бок, и выглядел умиротворённым. "Наверняка ведь сапоги не снял", - невольно пронеслось у меня в голове. А ведь точно, у него и раньше была эта тяга к моей кровати, так что, возможно, он пришёл не ко мне, а к ней.
   Глядя на его вихрастую макушку, я вдруг поймала себя на желании запустить ему руку в волосы. Оно застало меня врасплох. Я почувствовала, что заливаюсь краской.
   Сердце взволнованно билось, тысячи мелких иголочек нежно покалывали ладони и ступни. Широко распахнув глаза, я немигающим взглядом пялилась в потолок и нервно грызла губу.
   Снова покосилась на волосы Почо - они всё так же манили. Рука начинала зудеть от нетерпения. Я стиснула её в кулак, чтоб побороть соблазн, и попыталась осторожно отползти в сторону. Промычав во сне недовольное "ммм", Почо меня обнял, подтянул к себе и прижался еще крепче. Глубоко вздохнув, снова затих. Похоже, дело всё-таки было не в кровати.
   Я крепко зажмурилась и, закусив губу, жалобно простонала.
   Да что ж такое-то?!
   Вообще, надо сказать, в Вельме у меня остался жених... если так можно назвать сына папиного коллеги, с которым наши семьи мечтали меня поженить. Хорошие родители, скромный воспитанный мальчик - мама была от него в восторге. С самого детства все вокруг говорили о нашем будущем браке как о чём-то само собой разумеющемся, так что в какой-то момент мы оба, наверное, тоже поверили в его неизбежность. Всё равно ни у меня, ни, насколько я знаю, у него вариантов лучше не было. О глубине моей к нему любви можете судить по тому, что я впервые упоминаю о его существовании.
   Так вот, он и близко не вызывал у меня тех чувств, что я испытывала в тот момент. Мне нравилось так лежать - стоило это признать.
   Я старалась дышать тихо и размеренно, боясь Почо разбудить и спугнуть. Воздуха не хватало - сердце слишком активно гоняло кровь и стучало всё сильнее, пытаясь заставить меня вдохнуть полной грудью. Спина начинала затекать, но я мужественно терпела. Снова покосилась на вихры Почо и, поколебавшись, чуть подвинула к ним руку. Потом еще слегка. Наконец, собравшись с храбростью, оторвала её от одеяла и осторожно протянула к его голове.
   Кончики волос щекотнули мою ладонь. "Мягкие", - подумала я, затаив дыхание. Поджала губы, сражаясь с незваной улыбкой.
   "Только бы не проснулся! Только бы не проснулся!" - стучало у меня в голове. Потому что если бы Почо застал меня за этим делом, я бы ничего не смогла сказать в своё оправдание, ни-че-го.
   Осмелев, я снова провела ему по волосам, в этот раз пропустив их меж пальцев.
   "Что-то происходит".
   Эта мысль пришла внезапно, холодная и тяжелая. Она змеёй скользнула в мой разум, тут же убив и трепет, и смущение, и сладкое томление, или как называют это чувство в любовных романах?
   "Происходит что-то плохое". Я замерла, ей отрезвлённая. Почо, которого я знала, не пришёл бы ко мне в поисках тепла, не будь ему совсем худо. Что же с ним творится?
   Я лежала, задумчиво пялилась в потолок и отстраненно перебирала пряди чужих волос. Было тревожно.
   Потом Почо зашевелился. Я поспешно зажмурилась и притворилась спящей. Моя рука, так и оставшаяся на его голове, приподнялась.
   - Ммм... - нахмурилась я "во сне". - Лежать, Жу-Жу... - так звали Одеттину болонку. - Хороший мальчик... Лежать...
   До меня донеслось короткое ругательство - очень тихое, но эмоциональное. Резко стало холодней и легче, ладонь шлёпнулась на одеяло.
  

***

   Утром я хотела позвать Почо, но так и не придумала повод, который не показался бы высосанным из пальца. К тому же, мне не верилось, что он вот так возьмёт и расскажет, что с ним происходило. А еще мне было немного неловко. Уверена, ему тоже.
   Я пыталась убедить себя, что его проблемы никак меня не касались, но получалось не очень. Ничего не могла поделать с беспокойством, оно не давало мне покоя.
   Кое-как впихнув в себя завтрак и отгуляв с Ледо по дворцу, я ушла к себе в комнату, "нырнула" в прошлое и просто растянулась на кровати. Можно было сделать это и в настоящем, но я не хотела, чтоб меня кто-нибудь дёргал: за утро Ледо уже раз пять успел поинтересоваться, о чём это я задумалась.
   А думала я о том, какие такие дела могли быть у Почо: не сомневалась, что проблема заключалась именно в них. Ничего не приходило в голову. Ни Ирида, ни Айла почти наверняка не имели об этом ни малейшего понятия, и просветить меня мог разве что Сар, но о разговоре с ним я и думать не хотела.
   Потом в моей памяти всплыло еще одно имя.
   Магда.
   Я медленно села в кровати и, подтянув ноги, обняла себя за колени. Задумчиво уткнулась в них подбородком. Действительно, Магда могла что-то знать. Интересно, она когда-нибудь проговаривала это "что-то" вслух, находясь при этом в своём настоящем? Если нет, тогда её бесценные знания были для меня утеряны. Но если всё-таки да...
   Я вдруг сообразила, что ни разу за всё это время не навещала Магду. Видела других "невест", подлецов и героев, всяких обычных людей, но только не женщину, благодаря которой всё еще была жива. Решив, что пришла пора исправить это недоразумение, я зажмурилась и "нырнула".
  
   Шестьдесят лет назад в комнате был другой ковёр, другие шторы и нежно-лиловые стены. Иначе стояла мебель, и мне очень повезло, что кровать с тех пор не передвинули, не то шлёпнулась бы я на пол. Магда, обхватив себя руками, отстраненно глядела в окно. Свободная чёрная коса, массивные золотые серьги, тёмно-зеленое платье с изящной вышивкой и спокойный гордый профиль - она совсем не походила на безумную старуху из моего детства.
   - Была бы крайне признательна, если бы ты убрала ноги с моей кровати, - сказала она, коротко посмотрев в мою сторону.
   Я недоуменно огляделась. Кроме меня здесь никого не было, но это ничего не значило - в прошлом я ведь призраков не видела. Наверное, кто-то из них сейчас сидел с ногами на кровати. Прям как я.
   Чуть поколебавшись, я всё равно на всякий случай вопросительно указала на себя пальцем.
   - Да, ты, - ответила Магда, отворачиваясь от окна. - Больше здесь никого нет.
   Я смотрела на неё в растерянности, не веря своим ушам. Это ведь просто совпадение?
   - Ты... ты меня видишь? - прошептала я недоверчиво, всё-таки выполняя её просьбу.
   - Конечно, - Магда небрежно пожала плечами и взяла со стола яблоко. - Я ведь вижу мёртвых. Даже таких непризрачных, как ты.
   - Э-э-э... В том-то и дело, что я живая, - по моему телу прокатилась волна мурашек. Мысли немного путались, голова шла кругом. - И с твоей точки зрения - пришла из будущего.
   Магда замерла и оторопело на меня посмотрела. Яблоко выскользнуло из её руки и покатилось по полу.
  
   Мы сидели напротив друг друга и молчали. Я уже успела в общих чертах рассказать о себе и своей ситуации, и с тех пор Магда о чём-то думала, уставившись в одну точку. Меня колотила мелкая дрожь не то волнения, не то восторга. Было во всём этом что-то нереальное.
   - Почему я тебя вижу? - заговорила, наконец, Магда. - Потому что Сар дал нам одинаковые способности?
   "Понятия не имею! Кто из нас двоих считается гением, в конце-то концов?" - воскликнула я мысленно.
   - Ты мне скажи, - неловко промямлила я вслух.
   Наслушавшись всех этих хвалебных од в честь Магды, я невольно робела рядом с ней.
   Она медленно обвела комнату задумчивым взглядом и небрежно пожала плечами:
   - Это не так уж и важно.
   Я на мгновение растерялась, но потом решила, что в этом что-то было. Действительно, какая разница?
   - Значит, в старости мне нужно переехать в Вельм... - Магда крепче обхватила себя руками. - Хорошо. Как я тебя узнаю? - видимо, заметив на моем лице непонимание, она пояснила: - Мне же надо будет с тобой поговорить, а через пятьдесят лет я уже не вспомню твоего лица. Так как я тебя узнаю?
   Так вот почему Магда рассказала мне тогда о призраках! Она помнила этот разговор! Я шумно втянула ртом воздух и восторженно замерла.
   Спохватилась, сообразив, что от меня ждали ответа.
   - Мои родители подарят тебе кровать, - сказала я, подумав.
   Не говорить же: "Ищи Дану Рэй - девочку, как две капли воды похожую на дочь градоправителя". Сар-то всё слышит.
   - Кстати, - пришла мне в голову прекрасная, казалось, идея. - Когда ты со мной заговоришь, я испугаюсь и убегу. Не могла бы ты, пожалуйста, потом как-нибудь снова меня поймать и заставить себя нормально выслушать?
   - Нет, - к моему удивлению, ответила Магда, поколебавшись лишь мгновение. - Раз ты сейчас здесь, значит, я тогда успела сказать достаточно.
   Отказ меня немного разочаровал и задел, но я нехотя признала, что Магдаа была права. В своё время мне бы конечно, о-о-очень пригодилась пара лишних советов, но я ведь действительно как-то справилась и без них.
   Кстати о советах... Я вспомнила, зачем пришла.
   - Расскажи мне о непризрачных мертвых, - попросила я, подаваясь вперёд.
  
   - Знаешь, я долго думала, и нашла лишь одно явное отличие Эм... - Магда поморщилась и немного виновато улыбнулась. - Если я сейчас назову имя, он ведь придёт... Ладно, одно явное его отличие от тех, кто стал обычными призраками. Его имя продолжило жить.
   Она замолчала и серьезно на меня посмотрела. Я кивнула, подтверждая, что очень внимательно её слушаю.
   - Не как воспоминание или надпись на могильном камне - как нечто совсем иное, - продолжила Магда, отстраненно скользя взглядом по комнате. Она сидела у окна, сцепив на коленях руки, и узор решетки тенью падал ей на лицо. - Люди веками рассказывают о нём сказки. По сути, все в Саре на них выросли, но не думаю, что многим известно, кем на самом деле был Га... - Магда замолчала на середине слова и досадливо покачала головой. - Услышав это имя, он тоже придёт, - пояснила она мне. - В общем, мало кто знает, кем он был и был ли вообще. А вот сказки о нём живут и здравствуют. Бредовые сказки, в которых есть лишь тонкая ниточка извращенной правды, зато в них сохранилось его имя.
   Магда снова замолчала и задумчиво посмотрела в окно.
   - Не знаю, верна ли моя догадка, но других у меня нет, - вздохнула она.
   - А как ты узнала, как его на самом деле зовут?
   - Ну, для начала нашла его самого, а там уж послушала, что вокруг говорили, - Магда расцепила руки и, облокотившись о кресельный подлокотник, подперла щеку ладонью.
   - Как? - от мысли, что я вот-вот узнаю ответ на давно мучивший меня вопрос, быстрей стучало сердце. - Я пробовала искать красной лентой, но она творит какую-то дичь - прыщет сразу во все стороны.
   - Всё верно, однако "прыщет" она лишь во времени, где такой человек уже мертв. Глубже момента его смерти лента не заходит.
   Магда казалась такой спокойной и безучастной, такой расслабленной, словно все её дни состояли из блаженной скуки, дремоты и абсолютного спокойствия. Сложно было представить, что она день за днем впитывала в себя чудовищную боль, раз за разом переживая чужие смерти. Сложно - пока я случайно не посмотрела на руку, оставшуюся лежать у неё на коленях. Та сильно дрожала.
   - Так ты узнаешь, когда он умер, - продолжала Магда. - Дальше придётся рыскать по городу, - перехватив мой взгляд, она замолчала.
   Медленно подняла и продемонстрировала мне свою подёргивающуюся руку.
   - Это уже не проходит, - улыбнулась она грустно.
   Я не рассказывала ей, как сложится её судьба. Сумасшествие, нищета, чучело кота - не представляла, как об этом говорить. Не уверена, что хотела бы заранее знать, что в моей жизни всё будет настолько безрадостно.
   Мне захотелось ей немного помочь.
   - Слушай, - облизнула я губы. - Я тут придумала одну хитрость. Хочу ей тебя научить...
   - Из того, что ты знаешь о моем будущем, следует, что тебе это удалось? - перебила меня Магда.
   - М-м-м, скорее нет, чем да.
   Наверняка я этого не знала, но подозревала, что умей Магда переводить боль вовне, очень многое в её судьбе сложилось бы иначе.
   - Тогда молчи. Не будем играть с историей - Сар не одобрит.
   Я нахмурилась. "К Щербу Сара и его одобрение!" - хотелось воскликнуть мне. - "Это может спасти тебя, дура!"
   - Это очень полезная хитрость, - попыталась я спорить. - Благодаря ей можно безболезненно...
   Магда вдруг быстрым движением спрятала свою дрожащую руку под бедро и с ласковой улыбкой посмотрела куда-то в сторону. "Гай пришел", - догадалась я, деликатно замолкая.
   - Хорошо, сейчас буду, - сказала она пустоте.
   Через пару мгновений Магда перестала улыбаться и снова обернулась ко мне.
   - Я благодарна за заботу, но, право, не стоит. Не пытайся изменить историю, которая уже произошла. Это неправильно. А теперь, извини, мне нужно идти, - она встала с кресла. - Если захочешь еще поболтать, заходи завтра в это же время.
   Я хотела еще поболтать, и в моем положении было одно несомненное достоинство - мне не нужно было ждать целый день. Я зажмурилась и просто загадала указанный мне момент, однако едва открыв глаза, поняла, что никакого разговора уже не будет. Магда, растрёпанная и босая, втянув голову в плечи, сидела среди разбросанных на полу бумаг и неумело пыталась складывать их в уже знакомые мне бумажные цветы. Я хотела её окликнуть, но, подумав, закрыла рот, так ничего и не сказав: всё было ясно без слов.
   Можно было вернуться на несколько дней назад и заставить её меня выслушать, но вместо этого я просто ушла. Магда не хотела менять историю. Наверное, стоило это уважать.

***

   В Агатовом дворце было довольно шумно - все обсуждали внезапное безумие Сарской "женушки". Говорили гадкие вещи. Я целеустремленно шагала вперёд и старалась всё это не слушать - мне нужно было добраться до первого этажа.
   Сойдя с последней ступеньки парадной лестницы, я глубоко вздохнула, плотно закрыла глаза и сосредоточилась.
   Вокруг меня сомкнулась вода. Её холодное прикосновение успокаивало, остужало разгоряченную голову. Я посмотрела вниз, туда, где расстилалась черная бездна. Она звала, она шептала... Или мне это только казалось?
   Я скользнула ей навстречу, стрелой пронзая водную толщу. Перед глазами проносились числа - слишком быстро, чтоб я успевала их различать. Я погружалась всё глубже и глубже, мчалась сквозь годы и эпохи. Бездна приближалась, тянулась мне навстречу, распахивала передо мной свои объятия.
   Мне нужно было самое её дно.
   К некоторому моему удивлению, внизу что-то светилось. Сперва едва заметно - и внимания не обратишь, но чем глубже я опускалась, тем явственней становилось поднимавшееся мне навстречу тускло-желтое сияние, разрежавшее мрак.
   Потом я увидела дно. Белое песчаное дно, ровное и чистое. Если бы не исходивший от него бледный свет, я бы сказала, что реальность оказалась слишком банальной. Не знаю, что я ожидала здесь найти - воображение рисовало самые разные картины, и почти во всех них так или иначе присутствовали скелеты. Не могу сказать, что расстроилась, не обнаружив их тут.
   Очень медленно и осторожно я опустилась на дно. Ничего не произошло: я не провалилась в Щербово царство, мои ноги не загорелись, никто не вылез из песка и на меня не набросился. Я немного расслабилась. Задрала голову и посмотрела вверх. Сквозь пряди плававших перед глазами волос где-то там высоко-высоко слабо угадывался солнечный свет.
   Я представила, как повязываю на запястье красную ленту, и, собравшись с духом, мысленно приказала: "Покажи мне Почо".
   Тут же выстрелил вверх столб из сотен и тысяч алых полос. Этот бурлящий, рвущийся ввысь поток в мгновение ока охватил мою руку от локтя до кончиков пальцев. В первое мгновенье мне хотелось стряхнуть его с испуганным визгом: бесчисленные ленты скользили, извивались, переплетались и напоминали гигантских копошащихся червей. Я сдержалась.
   Их огромный пучок становился всё выше, и выше, и выше, а затем, миновав определенный рубеж, вдруг резко расщепился и стал расползаться пятном - словно струя воды столкнулась с гладким полом. У меня над головой распускался огромный красный цветок, который всё ширился, ширился, ширился, пока не занял собой всё пространство, сколько хватало глаз. От моей руки тянулся его тонкий, всего лишь с дерево толщиной, стебелек.
   Магда, наверное, и правда была гением.
   Оттолкнувшись ногами от дна, я с замиранием сердца тоже устремилась вверх - к границе, за которой у алой ленты сорвало крышу.
   "879", - значилось прямо под струившимся от моей руки красным "потолком". Восемьсот семьдесят девятый... Я недоверчиво нахмурилась: этот год был мне знаком. Это ведь в него меня на днях забрасывал Сар? Подозрительное совпадение.
   Я велела ленте исчезнуть: всё это копошение прямо над головой здорово действовало на нервы. В водной пустоте остались лишь мы с тремя блёклыми цифрами на уровне моих глаз. Я смотрела на них и медлила, вдруг засомневавшись в том, что поступаю правильно: Почо наверняка не понравится такое вмешательство в его жизнь.
   Вспомнив, что делаю это не из праздного любопытства, а из беспокойства за не совсем постороннего мне человека, я собралась с духом и вошла в этот год.
  
   Это место ни капельки не поменялось с прошлого моего визита: всё тот же зелёный луг, всё те же холмы Подгорья и Малой Дубравы невдалеке, тот же лесок. Сложно было представить, что однажды здесь будет центр Сара. Ветер пригибал к земле траву, трепал мою одежду и волосы, приносил мычание и вороний грай. Убирая с лица мешавшиеся пряди, я задумчиво оглядывалась по сторонам и гадала, как мне найти Почо. Решив, что с чего-то надо начинать, пошла к городу. Несмотря на то, что в эти времена Сар явно был несравнимо меньше себя нынешнего, найти в нём человека, не зная ни его имени, ни происхождения, представлялось мне той еще задачей.
   Сказать по правде, мне было немного страшно: сейчас где-то рядом со мной находился живой Почо, и совсем скоро ему предстояло умереть. При мысли об этом сводило живот. Оставалось только надеяться, что мне не придётся на это смотреть.
   Вскоре я наткнулась на тонкую тропинку, ведшую со стороны города куда-то в луга. Проследив по ней взглядом, вспомнила о костре и собравшихся вокруг него людях. Почему Сар захотел мне их показать? Действительно ли просто в назидательных целях? Как уже говорила, не верю я в такие совпадения.
   Немного поколебавшись, я снова вызвала красную ленту и приказала: "Найди Веву". Даже если одно никак не было связано с другим, я ничегошеньки не теряла.
  
   Лента вела меня по древним улицам, петляя среди домов. Я шла по утоптанной грунтовой дороге и жадно осматривалась: интересно было взглянуть на мир, в котором жил Почо. В эти времена Сар еще не успел одеться сплошь в белый мрамор, он был гораздо проще, грязней и беднее нынешнего себя. Никаких мощеных тротуаров и резных фасадов, никакого Покоя Славных и прочих монументальных сооружений. Пахло дымом.
   Вева сидела на скамье возле храма Зарьяны и смотрела на облака - идеальная осанка, безупречная красота и сдержанное достоинство в каждом жесте. Просто воплощение какой-нибудь сказочной царевны, ради которой не грех и в кипятке искупаться, и за тридевять земель съездить. "Ну, вот и она, - думала я, стоя напротив и внимательно её разглядывая. - Это как-то поможет мне отыскать Почо?"
   В следующий миг я вздрогнула и шумно втянула воздух: он нашёлся сам. Именно такой, каким я его знала, даже в тех же самых штанах, Почо подкрадывался к нам, держа в руке желтую кувшинку. Судя по стекавшей с её стебля воде, только что вырванную из какого-то пруда. Незаметно зайдя Веве за спину, Почо закрыл ей глаза ладонью.
   - Мокрая, мокрая, мокрая! - запищала она, тут же превращаясь из величественной царевны в обычную девушку. Попыталась стряхнуть его руку. - Ну, хватит! Неприятно же!
   Почо радостно рассмеялся. У меня от этого защемило сердце, почему-то навернулись слёзы: не помню, чтоб прежде видела его хотя бы искренне улыбавшимся.
   Отпустив Веву, он сел рядом и, продемонстрировав свою кувшинку, принялся вставлять ей её в причёску.
   - Арно, ну что ты делаешь? - безуспешно уклонялась она, пока Почо пытался запихать толстый мокрый стебель в сложную косу, украшенную вышитой бисером лентой.
   "Арно".
   Они сидели и смотрели друг на друга: делающая вид, что очень сердита, раскрасневшаяся Вева и, похоже, крайне довольный её реакцией Почо... Арно. Из растрепавшейся косы всё-таки торчал несколько помятый цветок, по щеке от него стекала струйка зеленоватой воды. С первого взгляда было ясно, что у этих двоих любовь. Мне стало немного грустно.
   Однако от дальнейшего погружения в неуместную ревность меня отвлекло осознание, что совсем недавно я где-то уже слышала имя "Арно". Где же и от кого? Где же и от кого?
   А потом вспомнила.
   В моей голове зазвучал голос Ледо: "А из этого славного чурбана наши мастера вырежут Арно - фигуру, которая будет сердцем грядущих Тимерий, главного праздника нашего города".
  
   10.
   Осознание накатывало на меня постепенно. Одно за другим воскресали в памяти воспоминания: праздничное шествие по городу, цепи и деревянная фигура, ломаемая под радостный рёв толпы, "неделю таскать по Сару", "в самом конце сожгут"... Я почувствовала, что теряю сознание: темнело в глазах, кружилась голова, слабели ноги. Мне срочно нужно было присесть. Я опустилась прямо на землю и, уткнувшись лицом в колени, стала ждать, когда меня отпустит.
   Словно издалека сквозь стук в ушах доносился разговор.
   - Ну, как там эти ваши сборища? - спросил Почо... Арно. Нет, пусть всё-таки будет Почо: вот так сразу сложно перестроиться.
   - Собрания, - судя по сердитой интонации, не в первый раз поправила его Вева. - Я понимаю, что ты, не являясь частью Совета Благих, не можешь знать, насколько важными вопросами он занимается. Но капельку уважения мог бы и проявить. Всё-таки...
   - Да-да, - вздохнул Почо, её перебивая. - Всё-таки он был создан еще во времена Большого Дома и от него же и получил свои полномочия. Ты же в курсе, что я шучу? Кем надо быть, чтобы не уважать столь влиятельное и могущественное сборище?
   Вева раздраженно цокнула языком и ничего не ответила.
   - Так как дела на собраниях-то? - примирительно сказал Почо, прекращая её нервировать.
   - Хорошо, - довольно прохладно отозвалась Вева. - Меня уже почти воспринимают всерьез.
   - Тебя не воспринимали всерьез? А как же воля твоего покойного деда?
   Я глубоко дышала, выпуская ртом воздух. Сдавившие грудь тиски медленно ослабевали, голова прояснялась.
   - Только из уважения к нему меня и согласились признать его преемницей, однако до недавних пор ко мне относились в духе "Что эта пигалица здесь делает?"
   - Почему ты мне не сказала? - говоря это, Почо наверняка хмурился.
   - Потому что ты сразу же пошёл бы с ними разбираться, - вздохнула Вева. - Только этого еще не хватало. Но уже всё в порядке: увидев, что все мои помыслы направлены лишь на процветание Сара, члены Совета признали это место моим по праву.
   - Так уж совсем все? Обидно слышать. Неужели Сар тебе важнее даже меня? - а вот это уже прозвучало игриво.
   - Сар мне важнее всего на свете, - строго отчеканила Вева. - Я надеюсь, что тебе тоже.
   Даже не глядя, я знала, что в этот момент Почо закатил глаза.
   - Ты идёшь на втором месте, сразу же после него, - помолчав, куда мягче добавила Вева. - Далеко опережая всех остальных.
   Последовала долгая пауза. Я не смотрела, чем они во время неё занимались - целовались, наверное. Потом разговор возобновился. Судя по звукам, Вева с Почо встали со скамьи и, болтая о всякой ерунде, куда-то пошли.
   Убедившись, что обморок мне больше не грозил, я подняла голову и поглядела им вслед. Красивые и счастливые, они, обнявшись, неспешно шагали по залитой солнцем улице.
   Жить Почо оставалось меньше месяца.
   Что же могло произойти за это время?
   "Покажи мне Арно", - велела я, поднимаясь на ноги. Красная лента немедленно соединила наши с Почо руки. Ну вот и отлично.
   Разговор у костра произойдёт через несколько дней. В прошлый раз я не стала слушать его целиком, теперь же намеревалась исправить эту ошибку. Сомнений в том, что Сар не просто так ткнул меня в него носом, больше не оставалось.
  
   Участники собрания были серьезны и торжественны. Перед тем как сесть на свой камень, каждый из них выходил в центр круга, бросал в костёр веточку того или иного растения, назывался и произносил ритуальную фразу о верности Сару. Это смахивало на какой-то культ.
   Когда с формальностями было покончено, суровый усатый мужчина, судя по всему, бывший здесь за главного, произнёс:
   - Сначала я прошу многоуважаемого Жильбера Блеза повторить для всех то, что он мне поведал.
   Жильбером Блезом оказался тощий мужичонка с шальным взглядом. Ёрзая на месте и нервно облизывая губы, он принялся сбивчиво рассказывать свой сон.
   - ... стоит предо мной, значит, прекрасное золотое дерево. Высокое такое и крепкое. Крона, значит, на полнеба такая и корни еще так по земле. И блестит оно на солнце, слепит прям. У меня аж слёзы потекли. Ну и это... А потом глаза-то я опустил, значит, и вижу, что по стволу его плесень ползёт. Вот прям ползёт, зелёная такая еще. Кора такая гниёт, и черви в ней копошатся... Ну и думаю я, что не просто так это дерево мне приснилось, - Жильбер Блез замолчал, обвёл всех своим немного безумным взглядом и, снова облизав губы, выпалил: - То сам Сар в его обличье был.
   Остальные на удивление серьезно восприняли это заявление: сначала потрясённо молчали и переглядывались, потом принялись хмуро совещаться. Когда же выяснилось, что Жильберу Блезу было это видение уже после петушиного крика на рассвете, его сон немедленно признали вещим. Со всех сторон посыпались мрачные замечания:
   - Это объясняет, почему в реке стало меньше рыбы.
   - И череду плохих урожаев.
   - И эпидемию жёлтой огнявки, выкосившую Бризен.
   Я сидела возле угрюмо нахохлившейся старухи, ютясь на самом краю камня. Рядом с Вевой было больше места, но, узнав об её отношениях с Почо, я невольно стала её избегать. Глупо, согласна.
   - Мне думается, - заглушая прочие голоса, произнёс тот, кого я про себя называла "председателем", - Сар таким образом пытается нас предупредить о грозящей ему опасности. Проблемы, навалившиеся на нас в последние годы, - лишь предвестники куда более страшных бед. Вы слышали многоуважаемого Жильбера Блеза - дерево только начало гнить. Однако если мы ничего не сделаем, разложение охватит его полностью.
   "Председатель" выразительно замолчал. Наступившую тишину нарушало лишь тихое потрескивание костра да шелест пригибаемой ветром травы.
   - Сар просит нас о помощи, - выдержав паузу, громко и весомо закончил он свою речь.
   - Но мы же ежедневно молимся о его благе Зарьяне и Щербу, - заметил кто-то робко. - Возлагаем им дары и воскуриваем травы, дабы процветание его длилось вечно.
   - А что если Сар из-за этого и начал хиреть? - выдвинули версию с другой стороны костра. - Он нас кормит, даёт кров и защиту, а благодарим мы за это совсем не его. Каково ему смотреть и слушать, как веками все его заслуги приписываются богам, возможно, не имеющим к ним ни малейшего отношения?
   - Лично я каждый день с ним разговариваю, - подала голос старуха. - Приветствую Сар утром и желаю ему приятных снов вечером. Сажаю для него цветы и всегда делюсь собранной земляникой.
   - Нам всем стоит брать с вас пример, многоуважаемая Сильви Берзе, - вздохнул "председатель". - Но если Сар действительно на нас в обиде, то не думаю, что одними ягодами удастся вернуть его милость.
   - Бризен совсем рядом, - говоривший нервно грыз ноготь большого пальца. - Если жёлтая огнявка доберется до Сара... Если нам грозит мор...
   На лицах собравшихся еще сильней сгустились тучи, повисла гробовая тишина. Люди хмурились, кусали губы, обменивались испуганными взглядами или, погрузившись в мысли, отстраненно пялились в костёр. Похоже, никто не сомневался, что дела их были очень и очень плохи. Я с лёгким недоумением переводила взгляд с одного обеспокоенного лица на другое. Неужели это всё из-за какого-то сна?
   - Я слыхал, - медленно заговорил сидевший напротив меня старик, - давным-давно во времена всяких бедствий наши предки, дабы умилостивить разбушевавшегося Щерба, приносили ему в жертву людей.
   К нему обратились все взгляды. Кто-то смотрел с недоверием, кто-то с испугом, а кто-то, что хуже всего, с интересом. "Нет-нет-нет-нет, - стучало у меня в голове. - Заткнись, дед, просто заткнись!"
   - Отдавали лучших из лучших, - он всё не затыкался. - Отводили их на болота, рубили живьём на куски и топили в трясине. А Щерб, довольный подношением, на какое-то время оставлял нас в покое.
   Возможно, речь шла о болотах на месте нынешних Комариков. Возможно, где-то там меня дожидались бесчисленные страдающие призраки. Мне в тот момент было совершенно не до них. У меня на глазах неумолимо разворачивалась история, и я никак не могла этому помешать.
   - А зачем рубить на куски-то? - спросил кто-то, я даже не обратила внимания, кто.
   - Хммм... - задумался старик, поднимая глаза к небу. - Кажись, чем ужасней умирал человек, тем больше это приходилось Щербу по нраву.
   - Ну, наши предки ведь не просто так с этим завязали, - многозначительно кашлянув, напомнила Сильви, сразу завоевывая этим мою симпатию. - К тому же, у нас уже давно нет болот. Посему давайте...
   - Ну так ведь это... То Щербу в болоте топили, - перебил её Жильбер Блез с таким видом, будто ему пришла в голову отличная идея. - А Сару можно...
   - Довольно этой глупости, - осадила его Сильви, начиная злиться. - Давайте лучше подумаем, как нам справиться...
   - Я предлагаю Арно Тимерия, - раздался спокойный женский голос.
   При его звуке у меня оборвалось сердце, кровь отхлынула от лица. По собранию пронёсся изумлённый ропот. Сильви замолчала на середине фразы и замерла с открытым ртом. Все в растерянности уставились на Веву.
   Та сидела воплощением царственного достоинства: спина прямая, плечи расправлены, лицо отрешенное, но очень бледное. В наступившей тишине она твёрдо повторила:
   - Я предлагаю Арно Тимерия.
   У меня опустились руки, словно кто-то вдруг обрезал поддерживавшие их ниточки. Закружилась голова. Я в бессилии смотрела на Веву и не верила своим ушам. Как она могла? Как она посмела?
   Мне стало дурно. Кажется, у меня потекли слёзы. От всего сразу: отчаяния, беспомощности, злости, ужаса. Разговор возобновился, но я его уже не слушала - только смотрела на Веву не в силах отвести от неё взгляд. Её глаза горели уверенностью абсолютно убеждённого в своей правоте человека. Хотелось подойти, как следует отхлестать её по щекам, встряхнуть за плечи и прокричать в лицо: "Что ты делаешь, сука тупая?! Что ты, мать твою, делаешь?!"
   Похоже, Сильви боролась с тем же желанием. Сквозь звон в ушах до меня доносился её сердитый голос. Я невольно надеялась, что хоть в этот раз ей удастся победить с этом споре, хоть в этот раз всё закончится хорошо... Глупая надежда.
  
   Камера была тёплая, сухая и чистая: похоже, кто-то здорово её облагородил для ценного пленника. На полу валялась перевернутая миска с едой и скомканное одеяло. Из маленького зарешеченного окна под потолком падал свет. Почо сюда сунули после того, как он не выказал должного восторга, узнав об уготованной ему участи.
   Он неподвижно сидел в углу, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки.
   Завтра был день его смерти.
   Я и сама не знала, зачем сюда пришла. Просто стояла с другой стороны решетки, смотрела на него и чувствовала свою полную беспомощность. По-прежнему кружилась голова, было трудно дышать.
   Рядом со мной, привалившись спиной к решетке, сидела на полу старая Сильви, нахохленная, как больная птица, - торчавшие из её волос перья лишь добавляли сходства. Она молчала и что-то сосредоточено плела из разложенных на коленях разноцветных ниток.
   Скрипнула дверь, послышались лёгкие шаги - явилась Вева. Похоже, она чувствовала себя не в своей тарелке: во всяком случае, царственности в её облике здорово поубавилась. Бегло и как будто бы с досадой глянув на проигнорировавшую её появление старуху, она встала рядом со мной, взялась за прутья решетки и прижалась к ним лбом. Немного помолчав, ласково сказала:
   - Привет. Как ты?
   Я очень пожалела, что не могу ей врезать.
   Почо не отреагировал. Он всё так же сидел в своём углу, и выгоревшая на солнце чёлка падала ему на скрещенные руки.
   Поджав губы, Вева снова покосилась на Сильви - похоже, та раздражала её своим присутствием. Старуха сидела, как ни в чём не бывало, занималась своими делами и оставлять их наедине явно не собиралась. Вева досадливо поморщилась и отвела от неё взгляд. Еще немного помолчала.
   - Не волнуйся, я останусь с тобой до самого конца, - всё тем же ласковым, хоть и немного дрожащим голосом проговорила она, нервно стискивая прутья решетки. - Буду рядом.
   Я закатила глаза и, сдерживаясь из последних сил, громко вздохнула: у меня просто не было цензурных слов. Как можно быть такой сукой?! Как?! Просто ка-а-ак?!!! От злости кровь стучала в ушах, чесались руки.
   - Убирайся, - процедил Почо, не поднимая головы.
   Вева не двинулась с места, только понуро опустила глаза. Как же хотелось ей их выцарапать.
   Повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом города за зарешеченным окном. Вева отпустила решетку и торопливо провела ладонью по щекам, словно боясь, что кто-нибудь увидит её слёзы.
   - Это наша с тобой жертва, - проговорила она, тяжело сглотнув. Шмыгнула носом. - Твоя и моя. Ради Сара.
   Не сдержавшись, я с размаху хлестнула её по лицу. Рука ожидаемо пролетела насквозь, лишь еще больше меня разозлив.
   - А-а-а! - крикнула я не в силах больше слушать этот бред молча.
   В ярости пнула решетку, шарахнула по ней кулаками. Тяжело дыша, прижалась лицом к её холодному металлу и так замерла. Крепко зажмурилась.
   - Я сказал "убирайся", - Почо проговорил это с такой ненавистью, что я невольно вздрогнула.
   Вева грустно вздохнула.
   - Ты не понимаешь, - проговорила она сокрушенно.
   Сквозь шум своего дыхания я услышала удаляющиеся шаги.
   - Я решила, что выйду замуж за Люсиана Нола, - тихо сказала Вева где-то у меня за спиной. - Хочу, чтобы ты знал.
   Раздался дверной скрип и щелчок. Я открыла глаза. Когда все звуки замолкли, Сильви осуждающе закряхтела.
   - Вот ведь кошка драная, ежиха лысая, - буркнула она себе под нос, возясь со своими нитками. - Вся в деда-покойничка. Того тоже будто из колыбели пятнадцать раз роняли да головой всё об пол и об пол, - а потом уже громче добавила: - Хуже всего то, что не люби она тебя до искр из глаз, не сидел бы ты сейчас здесь. Хотя вряд ли тебя это утешит.
   Почо молчал. Я думала, что он вообще не собирался ей отвечать, но затем к моему удивлению вдруг подал голос:
   - Люсиан Нол?! Он же слизняк и ничтожество.
   Сильви задумчиво подняла глаза к потолку и с кряхтеньем поёрзала, разминая затекший зад.
   - Ничего не могу сказать, - вздохнула она. - Тебе лучше знать, что творится в голове у твоей невесты.
   Снова повисло молчание. Сильви вернулась к своим ниткам.
   - Я попрошу Сар за тобой приглядеть, - проговорила она, деловито их переплетая. - Мне он не откажет.
   - Может, лучше попросите, чтоб он передумал меня убивать? - горько усмехнулся Почо.
   - Знаешь, мальчик, - снова вздохнула Сильви, - я не верю, что мой Сар может хотеть чего-то подобного. По мне так это всё большая ошибка, но меня никто не слушает. Прости, от меня мало помощи. Однако, - она сделала паузу, чтоб перекусить нитку, - сделаю всё, что смогу. Дай сюда руку.
   Всё это время я не обращала внимания на то, что она там плела, и только теперь увидела, что Сильви держала уже знакомый мне пёстрый браслет.
   - Зачем? - Почо впервые за разговор поднял голову.
   Ранее, когда они с Вевой болтали и миловались на скамье перед храмом, что-то меня смущало в его облике, что-то казалось неправильным. И лишь сейчас я поняла, что именно: его глаза были другого цвета. Они всё еще оставались синими, но это был "нормальный" синий, а не тот его сапфирово-васильковый оттенок, к которому я привыкла.
   Сильви, кряхтя и охая, кое-как повернулась к решетке лицом.
   - Амулет, - пояснила она, встряхивая браслетом. - На удачу.
   Почо скептически посмотрел на "подарочек".
   - Он сделает так, что завтра эта дверь откроется, у меня попросят прощения и отпустят с миром?
   - Я бы на это не рассчитывала, - призналась Сильви, качая головой.
   - Так какой мне тогда от него прок? - горько усмехнулся Почо, отворачиваясь.
   - Вот ведь вредный мальчишка! - разозлилась Сильви. - Переломишься, что ли, если позволишь старой женщине проявить немного заботы?! Ну-ка, живо сюда подошёл! Давай-давай, не смотри на меня как на вошь надоедливую!
   Раздраженно закатив глаза, Почо глубоко вздохнул и нехотя послушался.
   - Амулеты Сильви Берзе всегда работают, - угрюмо ворчала старуха, затягивая у него на запястье плетёный браслет. - Рано или поздно, так или иначе. Он будет тебя беречь, что бы ты там ни думал. Дай другую руку, - велела она, вынимая из поясной сумки другой такой же. - Чтоб наверняка.
   Повязав и второй браслет, Сильви внимательно осмотрела свою работу. Затем принялась рыться в охапке свисавших с её шеи деревяшек, камней, перьев и маленьких кожаных мешочков.
   - Вот, еще это возьми, - сказала она, выпутывая из десятка шнуров тот, к которому крепился тоже знакомый мне резной амулет. - В детстве откопала его у себя в саду. Думаю, Сар подарил: мы с ним давние друзья. Он должен его узнать.
   Просунув руку сквозь прутья решетки, она неуклюже нацепила амулет Почо на шею. Облегченно вздохнув, снова привалилась к ней спиной: видимо, сложно ей было так сидеть.
   - Ладно, до утра еще много времени, - заерзала Сильви, устраиваясь удобнее. - О чём бы тебе таком рассказать, чтобы его занять? Знаешь о кострах в Малой Дубраве на Зарьянину ночь? Сейчас уж их не жгут, а во времена моей молодости...
   Я решила, что с меня довольно.
   Наверное, приходить в тюрьму было ошибкой: уже на совете у костра стало понятно, что к чему. На нём стоило и остановиться, а не издеваться над собой, закапываясь в эту историю глубже необходимого. На негнущихся ногах я брела к выходу, размазывая по лицу слёзы. Голова болела нещадно.
   Миновав тяжелые клёпаные ворота, я остановилась - меня ждал Сар.
   Он неподвижно стоял посреди улицы и спокойно смотрел мне в глаза. В этот раз я его не испугалась: во мне закипела уснувшая было злость.
   Если бы кое-кто умел нормально доносить свои желания и мысли, всего этого бы не произошло. Десятки девушек не погибли бы в Знамённой палате, Почо бы не растерзали из-за какого-то дурацкого сна, а я бы сейчас мирно жила в Вельме, не зная горя.
   - Что? - спросила я не особо приветливо.
   Как-то не верилось, что Сар просто решил меня проведать.
   Он развернулся и неспешно куда-то направился. Сделав пару шагов, остановился и снова ко мне обернулся. Я поняла, что мне предлагают последовать за ним. Не пришла в восторг от такой перспективы.
   - Я не буду смотреть, как его убивали, - сквозь зубы предупредила я, невольно стискивая кулаки.
   Сар покачал головой. Оставалось надеяться, это означало, что он и не собирался мне такое показывать. Глубоко вздохнув и смирившись с тем, что скрыться от него у меня всё равно не выйдет, я нехотя пошла следом.
  
   Мы неспешно брели по городу. Наверное, стоило всё-таки прыгнуть в какую-нибудь другую эпоху: здесь на каждом углу обсуждали грядущее событие. До меня то и дело долетали обрывки чужих разговоров. Люди преимущественно сходились во мнении, что лично им происходящее не нравится, однако так решил Совет Благих, а значит, ничего не поделаешь. Это ведь ради Сара.
   Меня тошнило от этой фразы. Её твердили мужчины и женщины, старики и молодёжь. Повторяли на разные голоса: "Это ведь ради Сара".
   Сам Сар медленно шагал впереди меня и, глядя на его осунувшуюся черную фигуру, я не видела, чтобы такая забота его радовала.
   Наконец он остановился возле небольшого домика: оштукатуренные белёные стены, черепичная крыша, ничего особенного. Снова посмотрев на меня, Сар исчез. Я осталась стоять перед запертой дверью, не вполне понимая, что от меня здесь требовалось.
   "Ладно, - я обреченно вздохнула и крепко зажмурилась. - Любой момент на усмотрение Сара".
   Сар сдержал слово и не стал мне показывать смерть Почо. Открыв глаза, я увидела с трудом поднимавшуюся по крыльцу Сильви. Кряхтя и охая, она кое-как волокла свою корзину. С того дня, как я видела её в тюрьме, прошло три года. Жалея, что не могу помочь, я последовала за ней.
  
   Вева лежала в постели, избитая и опухшая. Её лицо и плечи покрывали старые и новые синяки, левый глаз заплыл, на губах запеклась кровавая корка. Мне было странно видеть бывшую гордую царевну в таком виде, однако, скажу правду, это зрелище вызвало во мне злорадство.
   Комната выглядела холодной и неуютной. Похоже, жившие в ней люди даже не пытались превратить это место в "дом", куда хочется возвращаться.
   Сильви заливала кипятком какие-то травы, вытаскивала из корзины пахнущие снадобьями баночки и мешочки. Обе женщины молчали и друг на друга не смотрели.
   Намочив тряпицу в вонявшем сеном настое, Сильви присела на край кровати и осторожно приложила её к Вевиному опухшему глазу. Судя по скорбно поджатым губам, громкому сопению и косым взглядам, ей стоило определённых усилий держать своё мнение при себе. Потом она всё-таки не выдержала.
   - Жалеешь, небось, что так поступила, - словно между прочим буркнула она, пытаясь выковырять пробку одной из банок.
   - Вовсе нет, - хрипло отозвалась Вева, равнодушно пялясь в потолок. - Я всё сделала правильно.
   - Ха! С Люсианом Нолом, смотрю, особенно угадала, - Сильви многозначительно посмотрела на жёлтые, синие и фиолетовые пятна, причудливо разукрасившие лицо и плечи её собеседницы.
   - Именно так, - болезненно морщась, Вева кое-как села в постели. Мокрая тряпка, сползя со щеки, шлёпнулась ей на колени. - Он полностью оправдывает мои надежды.
   Сильви смотрела на Веву так, словно та под видом брусники пыталась продать ей волчеягодник. До самого её ухода ни та, ни другая больше не сказали ни слова.
   Я недоумевала: неужели Сар лично меня сюда привёл лишь ради этого куцего разговора? Верилось с трудом. На всякий случай я снова зажмурилась и, обреченно вздохнув, подумала: "Ладно, что еще ты хочешь мне показать?" Меня потянуло вверх.
  
   Когда я вновь открыла глаза, для Вевы прошло уже двадцать лет. И выглядела она очень плохо: некогда блестящие белокурые волосы потускнели и поредели, лицо обезобразили шрамы и морщины, спина согнулась. Передо мной была постаревшая раньше срока, измождённая жизнью женщина. Стоя на четвереньках, покрасневшими от холодной воды руками она меланхолично драила полы.
   "Так тебе и надо, - подумала я, не испытывая к Веве ни капли жалости. - Так тебе и надо".
   Хлопнула дверь, послышался громкий топот и самодовольный женский смех. В комнату ввалились двое: абсолютно отвратительный тип средних лет и совершенно похабного вида девка. У мужчины была красная, отёкшая от постоянных возлияний морда, заплывшие сальные глазки и грузное тело. "Наверняка уверен в собственной неотразимости", - подумала я при виде того, как он держался. Король пришёл, не иначе.
   Явившаяся с ним краля была молодой, нетрезвой, некрасивой, зато явно очень доступной. Лохматая и неопрятная, она смотрела на Веву с презрением и насмешкой.
   - Это Розамунда, - громко заявил мужчина, демонстративно хватая льнущую к нему девку за откляченный зад. - Теперь она будет жить с нами.
   Розамунда глупо хихикнула и издевательски повела бровью. Равнодушно на них посмотрев, Вева встала и вытерла руки о грязный фартук.
   - И да, тебе придётся переехать в чулан. Там ведь, вроде, была какая-то койка? - чванливо продолжал Люсиан Нол, видимо, пытаясь произвести впечатление на свою любовницу тем, какой он "в доме хозяин". От него несло перегаром, давно не стираной одеждой и гнилыми зубами. - А место в нашей постели оставь Розамунде. Она в отличие от тебя, рыбы дохлой, настоящая женщина и знает, как ублажить мужчину.
   Веву, похоже, этот монолог ни капли не трогал. Она не выказывала ни обиды, ни злости, ни огорчения - ничего. Одно лишь равнодушие.
   "Тра-та-та!" - послышалось вдалеке. При звуке знакомых барабанов, я вздрогнула и почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица: не посмотрела, в какой именно день меня забросило. Вдруг стало очень неуютно, по телу разлилась волна мурашек.
   Услышав дробь, Вева на пару секунд закрыла глаза. От Люсиана Нола это не укрылось.
   - Что? По ненаглядному своему всё тоскуешь? - зло оскалился он. - Ну так бросилась бы в реку или уксуса напилась, в чём проблема-то? И мне не пришлось бы каждый день смотреть на твою кислую рожу.
   "Тра-та-та", - прозвучало чуть громче: процессия приближалась. Люсиан Нол расходился всё сильней:
   - Всё равно от тебя, жабы холодной, никогда толку не было. У всех жёны, как жёны, а у меня позор убогий. Только и делала, что на зуботычины напрашивалась. Зачем только кормил тебя столько лет? Даже сына мне родить не сумела, погань бесплодная!
   - Четырнадцать, - вдруг спокойно проговорила Вева, равнодушно глядя в его налитые кровью глаза.
   Люсиан Нол замолчал и недоуменно моргнул.
   - Чего "четырнадцать"?
   - Четырнадцать твоих детей я убила в своём чреве, - пояснила Вева таким тоном, словно речь шла об обычном мусоре.
   Люсиан Нол остолбенел и, похоже, лишился дара речи. Он стоял неподвижно и смотрел на жену широко раскрытыми глазами. "Тра-та-та", - прозвучало уже ближе.
   - Что? - выдавил он, наконец.
   Вева вопрос проигнорировала. Она подошла к окну и, скрестив на груди руки, отстраненно поглядела вдаль.
   - Ты спрашиваешь, почему я не утопилась? - спокойно проговорила она. - Потому что это слишком легко. Быстрое избавление. А я должна была как следует помучаться.
   Розамунда продолжала улыбаться с видом победительницы, отбившей у неудачливой соперницы мужика, однако в её взгляде появилась лёгкая неуверенность. Похоже, разговор начинал её тревожить.
   Барабанная дробь становилась всё громче и громче. Похоже, процессия была уже совсем близко.
   - Ты прав, я по-прежнему тоскую по Арно, - всё тем же бесцветным равнодушным голосом продолжала Вева, даже не глядя на мужа. - Словами не описать, как сильно я его любила. Но долг перед Саром превыше всего, и я должна была его исполнить. Ни о чём не жалею: я поступила правильно. Но это не значит, что после содеянного я имела право на счастье. Я с самого начала понимала, что мне придётся искупать свою вину перед Арно страданиями и мукой, и благодаря тебе не знала в них недостатка. Спасибо. Я не ошиблась, выбрав тебя в мужья.
   - Что?! - Люсиан Нол выглядел растерянным и раздавленным. Даже задницу Розамунды отпустил.
   - Я отказалась от всего, что было мне дорого. Всего, что приносило мне удовольствие. Ничто не должно было облегчать мою жалкую, никчёмную, убогую жизнь. Или ты думаешь, я ушла из Совета, чтобы полностью посвятить себя нашей "семье"? - Вева едва заметно усмехнулась.
   - Да я поначалу на руках готов был тебя носить! - Люсиан Нол шарахнул кулаком по стене. - Да я ради тебя...
   - И это было очень некстати, - холодно перебила его Вева, всё-таки к нему оборачиваясь. - К счастью, я знала, что если немного тебя поскрести, то под маской довольно безобидного ничтожества откроется восхитительный подонок. Спасибо, что не разочаровал. Я правда признательна.
   Глаза Люсиана Нола всё сильней наливались кровью, на шее и висках вздувались вены. Он стоял, сжав кулаки, и исподлобья смотрел на жену - здоровенный бычара, свирепый, дурной и едва не роющий землю. Розамунда, растерянно улыбаясь, по-прежнему пыталась льнуть к его груди и, похоже, здорово чувствовала себя не в своей тарелке.
   - Кстати, Розамунда пусть остается, - добавила Вева, снова равнодушно отворачиваясь к окну. - Полагаю, жить бок о бок с любовницей мужа будет достаточно унизительно. Меня это устраивает. Хотя... - она замолчала и задумчиво нахмурилась. - С другой стороны, если она займёт моё место в постели, мне больше не придётся с тобой спать. Из моей жизни исчезнет самое омерзительное и мучительное, что в ней есть. Нельзя этого допускать. Как же...
   Люсиан Нол свирепо оскалился. Отшвырнув Розамунду в сторону, он с громким рыком набросился на Веву. Первым же ударом повалив её на пол, схватил с полки мраморную фигурку и принялся яростно ей лупить.
   От испуга я подскочила на месте и, судорожно вздохнув, отпрянула. Тяжелое каменное основание раз за разом опускалось Веве на голову, постепенно окрашиваясь в красный. По перекошенному ненавистью лицу Люсиана Нола текли брызги чужой крови. Я беспомощно на это смотрела, не в силах отвести взгляд. В том, что Вева не выживет, сомневаться не приходилось.
   Розамунда оглушительно завизжала и бросилась прочь. "Разумно", - мелькнуло у меня в голове. Я зажмурилась.
   "Тра-та-та", - донеслось до меня в последний раз, перед тем как вокруг сомкнулись воды времени.
  

***

   Ледо не было в моей спальне. Это удивляло и радовало: я не хотела никого видеть.
   Обхватив себя за голову, я металась из угла в угол, пытаясь справиться с обуревавшими меня чувствами: злостью, растерянностью, страхом, злостью, тоской, злостью... Этот клубок бурлил, кипел и рвался наружу. Одновременно хотелось плакать и крушить всё вокруг себя. Грудь словно тиски сдавливали, не давая вдохнуть. Горело лицо. Кажется, поднималась температура.
   Не удержавшись, я схватила со стола вазу и со всех сил швырнула её в стену. С истеричным "бдыщ" она разлетелась на осколки. Во все стороны плеснула немного протухшая вода, взметнулись в воздух фиолетовые ирисы. Тяжело дыша, я стояла напротив эффектного мокрого пятна на голубой штукатурке. На полу валялись помятые и поломанные цветы, поблескивало стекло. Легче мне не стало.
   Выкинув из постели тряпичную фигуру, я с головой залезла под одеяло и в надежде заснуть уткнулась лицом в подушку. Меня всю колотило.
   Вева. Безмозглая умница Вева. Самоотверженная эгоистичная сука. Не ведающая сомнений, не знающая преград. "Какая же ты идиотка! - всё стучало и стучало у меня в голове. - Какая же ты идиотка!!!" Я зажмурилась и крепко прижала к себе подушку.
   Щёлкнул замок, послышался сердитый тяжелый топот. Кто-то грубо сдернул с меня одеяло. Как вы, наверное, понимаете, настроения это мне не прибавило.
   Резко обернувшись, я увидела сабаретянина, который считал, будто урожденный сарец смог бы держать меня в узде. Он выглядел удивлённым и немного растерянным: кажется, не ожидал меня здесь увидеть. У дверей стоял Ледо, судя по выражению лица, не верящий своему счастью. Меня затопила волна гнева.
   - Ну надо же, - разочарованно цокнул языком сабаретянин, небрежно швыряя одеяло обратно на кровать.
   Скривив кислую гримасу, он прошествовал к выходу и громко хлопнул дверью. За это мне захотелось догнать его и прибить: и без того голова раскалывалась. Дождавшись, когда шаги затихнут, Ледо облегчённо вздохнул.
   - Наверное, я должен сказать спасибо... - начал он, но, нарвавшись на мой взгляд, замолк.
   Не знаю, как выглядела со стороны, но ощущала я себя в тот момент злой собакой, которую один лишь хлипкий забор удерживает от разрывания в клочья всех, кому не посчастливилось оказаться рядом.
   - Что с вазой? - Ледо покосился на мокрую стену, лужу под ней и разбросанные повсюду осколки.
   - Рукавом зацепила, - свирепо огрызнулась я, расправляя одеяло.
   Плюхнулась на подушку и снова укрылась с головой. Ледо безмолвствовал. Потом до меня донеслись его тихие осторожные шаги - похоже, крался к креслу у окна.
   - Уйди, - процедила я сквозь зубы.
   - Госпожа Одетта, мне казалось, у нас был уговор... - Ледо как-то быстро перешёл от благодарности к качанию прав.
   Захотелось на него наорать и вышвырнуть из комнаты силой. Сражаясь с подавившим все прочие чувства гневом, я снова зажмурилась и глубоко вздохнула. Постаралась взять себя в руки.
   - Я в ярости и прямо сейчас мечтаю на ком-нибудь её сорвать, - довольно спокойно проговорила я, делая над собой усилие. - Уверен, что хочешь здесь находиться?
   Ледо молчал. Я лежала под одеялом и мысленно умоляла его провалиться пропадом.
   - Ладно, уйду, так и быть, - сказал он, наконец, к моему облегчению. - А за это госпожа Одетта сегодня больше не будет исчезать, правда ведь?
   Оставшись одна, я немного расслабилась и снова попыталась заснуть. Однако моему уединению не суждено было продлиться долго.
   - Представляешь, - услышала я веселый Иридин голос, - мои идиоты нашли итог нашего с тобой опыта и теперь его изучают. Правда, чуть его не потеряли, когда он, выпав из пробирки, отскочил от пола, пробил окно и вылетел на улицу. Такие смешные, такие воодушевленные. Решили, что это мой профессор нахимичил. Превозносят его теперь, гением называют. Расспрашивают, как ему такое удалось...
   - Ирида, - простонала я, болезненно морщась. - Не трогай меня, пожалуйста.
   - Он поначалу отпирался, но потом поверил, что это и правда его изобретение, - Ирида к моей просьбе осталась глуха. - Теперь сидит и пытается вспомнить, как и когда ставил этот опыт.
   - Ирида! - рявкнула я злее, чем собиралась.
   Она, наконец, замолкла.
   - Давай в другой раз, - попросила я уже спокойнее. - Мне сейчас не до этого.
   - Вообще-то я пришла по другому поводу, - не меняя интонации, продолжила Ирида. - Расспросила тут Ойре о вселении. Оказывается, он не делал ничего, что уже не было бы испробовано мной. Все последние дни я пыталась повторить его успех с самыми разными людьми и, знаешь, к какому выводу пришла?
   - И не до этого, - еле удерживаясь от грубости, процедила я.
   - Так вот, не исключено, что вселиться в принципе можно лишь в одну тебя, - Ирида всё не сдавалась. - Вероятно, из-за данных тебе Саром способностей или чего-то подобного. И я пришла проверить эту теорию, если ты не против. Уверяю, больно не будет.
   Не выдержав, я вскочила с кровати и в ярости запустила в Ириду подушкой. Та пролетела сквозь неё и шмякнулась об стену. Ирида, кажется, удивилась. Она стояла и смотрела на меня так, словно я загадала ей хитрую загадку, которую она теперь пыталась решить.
   - Ода, дорогая, у тебя что-то случилось? - участливо поинтересовалась она, немного помолчав.
   С обреченным рыком я запрокинула голову и закатила глаза.
   - Ирида, мышь тебе за шиворот, - прохныкала я страдальчески, хватаясь за голову. - Ну не трогай ты меня. Уйди. Уйди.
   - Могла просто сказать, что не в духе, - с видом "какие все нервные" пожала плечами Ирида.
   Просочилась в дверь.
   Я стояла, безвольно опустив руки, тяжело дышала и чувствовала себя гадко. Тени удлинялись и становились глубже - близился вечер. Гнев медленно утихал, уступая место опустошенности. Бушевавший в душе пожар сменялся тяжелым холодным свинцом. Ладно, его хотя бы можно контролировать.
   Глубоко вздохнув, я плюхнулась на постель. Лёжа поверх смятого одеяла, бездумно уставилась в потолок. Мне хотелось, чтоб этот день поскорей закончился. Хотелось заснуть, выкинуть из головы бесполезные мысли о событиях давнего-предавнего прошлого, перестать из-за них расстраиваться. Я закрыла глаза и снова постаралась уснуть.
   - Говорят, ты тут разбушевалась, - услышала я через какое-то время.
   Почо. Ну почему именно он? Я вздрогнула и осознала, что все мои попытки успокоиться, похоже, ни к чему не привели: стоило услышать его голос, и всё по новой.
   - Ну ничего себе, - присвистнул он, впрочем, без особых эмоций. - Как-то не складывается у тебя с вазами, я погляжу. Из-за чего весь сыр-бор?
   - Не из-за чего, - с закрытыми глазами буркнула я, на ощупь пытаясь вытянуть из-под себя одеяло. - Просто ваза не нравилась.
   Кое-как укрывшись его высвобождённым углом, повернулась к Почо спиной. Не хотела его видеть: боялась, что не выдержу и расплачусь.
   - Да ладно? - коснулось моей щеки чужое дыхание.
   Похоже, кто-то не поленился обойти мою немаленькую кровать. Я вздрогнула и крепче зажмурилась. Пожалела, что не подняла с пола подушку, она бы мне сейчас пригодилась: в матрасе неудобно прятать лицо. Я почувствовала, что у меня начинает дрожать нижняя губа. Почо утомлённо вздохнул.
   Я надеялась, что он быстро заскучает и уйдёт. Он всё не уходил. Лежать и изображать расслабленное умиротворение становилось всё сложнее и сложнее.
   Ему-то какое дело, что со мной?! Сам же говорил, что не желает со мной возиться! Вот и следовал бы своим словам!
   Не выдержав, я всё-таки открыла глаза. Почо сидел рядом на полу и, облокотившись о кровать, подпирал щеку кулаком. Внимательно на меня смотрел и выглядел озабоченным.
   Действительно потекли слёзы. Я закусила губу и наморщила брови. Почо растерялся.
   - Ты чего это? - спросил он, напрягаясь. - Что случилось?
   - Ничего, - буркнула я, выдергивая из-под себя одеяло и сгребая его в охапку. Уткнулась в неё лицом.
   - Ага, заметно.
   Я перекатилась на другой бок, снова отворачиваясь от Почо. Чужая рука дёрнула меня за плечо, укладывая на спину. Ком из одеяла, который я так и не выпустила, удачно закрыл мне лицо.
   - Слушай, у меня нет ни времени, ни желания вытягивать из тебя ответ клещами, - раздраженно вздохнул Почо.
   - Так не вытягивай, - пробурчала я, стараясь звучать спокойно.
   Слёзы скатывались по вискам, затекая в уши. Подавляемые рыдания клокотали в груди, стискивали горло, причиняя мне боль. Я изо всех сил старалась держаться.
   - Что? Тебя не слышно из-под этой тряпичной кучи.
   Мне под шею скользнула ладонь, решительно потянула вверх. Почо был сильным - в следующий миг я уже сидела, немного задетая такой беспардонностью. Одеяло обвисло, открыв верхнюю половину моего лица. Я покосилась на Почо. Убрав от меня руку, он опёрся ей о спинку кровати и, требовательно глядя мне в глаза, многозначительно вздёрнул бровь.
   "Придётся что-нибудь наболтать, чтоб отвязался", - уныло подумала я, смиряясь. Призвала весь свой актерский талант.
   - Говорю же, ничего не случилось, - вздохнула я, отрывая голову от одеяла. - Просто вдруг тоска накатила.
   - Без причины? - похоже, мне не очень-то верили.
   - Ну... - пожала я плечами, шмыгнула носом. - Мир жесток и полон сволочей. Достаточная причина?
   - М-м-м... - задумчиво протянул Почо, присаживаясь рядом и для удобства закидывая на кровать ногу.
   Он явно собирался что-то сказать, но вдруг замер и посмотрел на меня с опаской. Раздраженно закатив глаза, принялся снимать сапог.
   Почему-то это стало последней каплей. Хлипкие стены моего самообладания рухнули. Я не выдержала и разрыдалась в голос.
   Почо растерянно замер с сапогом в руках. Могу его понять: наверняка Вева, если и плакала, то делала это изящно и изысканно. Она явно не размазывала сопли по лицу, не подвывала, не хлюпала и не ревела раненым медведем. А как вести себя в таких случаях, Почо, похоже, не знал.
   Посидев с беспомощным видом, он исчез. Спустя пару мгновений появился снова. Кажется, хотел что-то сказать и даже открыл рот, но передумал и опять исчез. Появился снова. Явно паникуя, немного пометался вдоль кровати. Затем остановился и неловко похлопал меня по плечу.
   Если он надеялся, что это поможет, то здорово ошибся. Я всё так же захлёбывалась слезами, не в силах остановиться. Пыталась с ними совладать, пыталась взять себя в руки, но всё без толку. Сердце колотилось. Не хватало дыхания. У меня была настоящая истерика.
   Почо запрокинул голову и обреченно простонал. Затем сел на кровать и, тяжело вздохнув, раскрыл объятия.
   - Иди сюда, - велел он, закатывая глаза. - В первый и последний раз сделаю исключение.
   Икая и поскуливая, я неуверенно посмотрела на его гостеприимную грудь. Почо сидел с таким видом, будто героически приносил себя в жертву. При этой мысли меня снова накрыло. Я заревела с новой силой.
   Наверное, мне помогло бы ведро холодной воды - оно, вылитое на голову, как ничто другое способно унять расшалившиеся нервы. Тёплые и надежные объятья же наоборот меня не столько успокаивали, сколько побуждали отринуть последние крохи самообладания и излить все накопившиеся слёзы до последней капли. Обычно это занимало много времени и надолго оставляло меня разбитой и обессиленной. Ведро холодной воды в тот момент казалось мне предпочтительней. Наверное, стоило встать и немедленно отправиться на его поиски.
   Однако хитрая и расчётливая часть меня, сохранившая трезвость мыслей в общей неразберихе, подсказывала, что не стоит разбрасываться редкой возможностью пообниматься с симпатичным мне парнем. Возможностью, может, и не первой, но с учётом отношения Почо к таким вещам, не исключено, что действительно последней.
   Почо, устав ждать, многозначительно поманил меня пальцем. Поколебавшись, я бросилась ему на грудь. Уткнулась в неё лицом, вцепилась в рубашку и дала волю чувствам. Я надрывно ревела, хватала ртом воздух, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, снова ревела и душераздирающе шмыгала носом. Почо, обняв, успокаивающе похлопывал меня по спине. Оставалось надеяться, что я не очень сильно измажу его соплями.
  
   Разбудила меня утренняя прохлада. Я не помнила, как заснула - просто в какой-то момент отключилась, совсем обессилев от слёз. Почо рядом не было. Страшно болела голова, хотелось пить.
   Мои одеяло с подушкой валялись где-то на полу. Без них было зябко. Я лежала в измятой уличной одежде, из которой так вечером и не переоделась, - ладно хоть ботинки сняла. Похоже, мне снова предстояло влезть в какое-нибудь из Одеттиных платьев: рубашка явно нуждалась в стирке. Платья, кстати, тоже валялись на полу - я лично повыкидывала их из постели. Совесть голосом мамы шептала, что девочкам не пристало быть такой свиньей, и что мне следовало немедленно прибраться и привести себя в порядок. Я осталась к ней глуха. Приоткрыв один глаз, смотрела на зацепившийся за матрас кончик одеяла и прикидывала, дотянусь до него, не вставая, или нет.
   - Ну что, дорогуша, успокоилась?
   Ирида, закинув ногу на ногу, сидела в кресле у окна. Я заворочалась, пытаясь лечь так, чтоб её было лучше видно.
   - Доброе утро, - просипела я, морщась от тут же ударившей по вискам тупой боли.
   Утро добрым не было, но после всех моих вчерашних криков и швыряний подушками стоило проявить чуточку вежливости. Мне было перед ней немного стыдно.
   - Похоже, с вселением в тебя придётся подождать, - протянула Ирида, внимательно разглядывая меня при тусклом свете восходящего солнце. - Выглядишь так, будто неделю пьянствовала. Ойре, бедняга, чуть не заикался со страху, когда рассказывал мне, что тут творилось. Я пришла убедиться, что ты еще жива.
   - Я еще жива, - подтвердила я, прислушиваясь к своим ощущениям. - Передай Ойре, что ему не нужно от меня прятаться. Моё "священное сияние" не потускнеет, если он со мной немного поболтает.
   - Ой, ты что! - усмехнулась Ирида. - Ойре еще долго не посмеет показаться тебе на глаза. Он ведь так перед тобой виноват - зашиб твою нежную коленочку об ужасные-ужасные гениталии твоего горшкоголового дружка. Уколол ладонь об его щетину. Влез без спроса в твоё драгоценное тело. Нет ему прощения. Кстати, - Ирида многозначительно на меня посмотрела. - По словам Ойре, похоже, ваши с Герхардом отношения стали по-настоящему близкими, - она игриво пошевелила бровями.
   Ну вот, только не снова.
   - Расслабься, ничего не было, - вздохнула я, медленно садясь и держась за лоб. - Ему нравятся отбитые на всю голову фанатички. У меня нет ни единого шанса.
   - Хм, - Ирида довольно улыбнулась. - А ты, дорогуша, хотела бы такие шансы иметь?
   Я растерялась, не зная, что ответить. С одной стороны, пожалуй, да - чего уж тут отпираться. С другой - спустя всего несколько дней мне предстояло навсегда покинуть этот город, и уж в чём-чём я сейчас меньше всего нуждалась, так это в отношениях, обречённых на провал. Отношениях с парнем, мертвым уже более двух тысяч лет - тоже немаловажная деталь. Поправлюсь - очень важная деталь. Неужели я хоть на миг серьезно задумалась о такой возможности?
   - Да и какая разница, кто ему нравится? Как будто у него есть выбор, - Ирида в моем ответе, похоже, и не нуждалась. - Если ты забыла, всё множество доступных ему женщин ограничивается одной лишь тобой. Так что он может засунуть свои вкусовые предпочтения, знаешь, куда?
   - Я не хочу обсуждать эту тему, - вздохнула я, не особо надеясь, что Ирида вот так просто согласится её сменить.
   - А, ну да. Герхард ведь может вернуться во времени и послушать, что ты тут говоришь. Неловенько выйдет. Кстати, где он? А то я, честно говоря, идя сюда, надеялась застать вас в обещанных мне Ойре страстных объятиях или чём-то хотя бы отдалённо их напоминающем, и теперь немного разочарована.
   - О, он очень занятой, - отозвалась я, в битве с головной болью потирая виски. - Постоянно какие-то дела...
   Я замерла, пораженная внезапным осознанием. Какие у Почо могли быть дела накануне годовщины собственной гибели и пышного праздника по её случаю? Я так это и не выяснила, но не сомневалась, что они были связаны с грядущими Тимериями. Однако Почо умер более двух тысяч лет назад. Всё - этим его вклад в мероприятие должен быть исчерпан. Не серпантин же он помогает нарезать. Так о каких делах идёт речь?
   У меня было очень нехорошее предчувствие.
  
   11.
   Днём я вернулась в Заячью Низину, туда, где некогда стоял домик Вевы. В настоящем, разумеется, от него не осталось и следа - теперь на этом месте располагался один из городских парков. Сама улица, впрочем, сохранилась.
   Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и загадала любой момент на выбор Сара. Идеи лучше у меня всё равно не было.
  
   Шёл дождь. Даже не шёл - хлестал, обрушивался на город стеной. Потоки грязной воды мчались по улицам, неся с собой мусор. Глухо ворчал гром, клубились затянувшие небо грозовые тучи.
   "Тра-та-та", - тащилась вперёд праздничная процессия. Вернее "тра-татататата-та-татататата-та": тяжелый ливень отстукивал на барабанах свою собственную дробь. Мокрые насквозь девицы, даже не пытаясь размахивать своими лентами, кое-как брели по колено в воде. С гербов тридцати первых родов стекала краска, заливая руки и головы тех, кто их нёс. Все участники шествия выглядели замерзшими, уставшими и жалкими.
   Я стояла чуть в стороне и не совсем понимала, зачем Сар мне это показывал. Еще немного выждав и убедившись, что ничего, кроме промокших до последней нитки людей, не увижу, я снова закрыла глаза. Загадала то же самое.
  
   В этот раз вокруг бушевал пожар. Полыхало дерево, плавился металл, обугливался камень. Со всех сторон доносились крики страха и боли, детский плач и собачий визг. Огонь ревел. Стонали, трещали и шипели пожираемые им дома. Мутным маревом дрожал раскаленный воздух. С грохотом, поднимая снопы искр, обрушивались стены и крыши зданий, перегораживая собой улицу. Пламя было повсюду. Казалось, что горело всё вокруг.
   Я закрыла лицо рукавом - воздух обжигал. От едкого чёрного дыма слезились глаза.
   "Тра-та-та", - донеслось до меня сквозь царивший вокруг бедлам. Приближалась процессия. Её участники кашляли и стонали. Перемазанные сажей, обгоревшие и обожженные, они упрямо шли вперед, видимо, полные решимости отпраздновать, несмотря ни на что. Факелами полыхали гербы тридцати родов. Деревянную фигуру снова и снова обливали водой - видимо, чтоб не сгорела раньше времени.
   С треском обрушилась очередная стена, похоронив под собой одну из девушек. Похоже, ей повезло погибнуть мгновенно - криков не последовало. Процессия на мгновение застопорилась, но затем продолжила своё шествие. Судя по количеству её участников, это была не первая их потеря.
   "Еще", - велела я, снова зажмуриваясь.
  
   В нос ударила удушливая вонь гниющей плоти: повсюду валялись человеческие тела. Кто-то лежал посреди дороги, кто-то сидел, привалившись спиной к стене или забору. Мужчины и женщины, старики и дети - все распухшие и покрытые уродливыми струпьями. Гудели сытые мухи, слышались хрипы и стоны, скрипела на ветру открытая дверь. Над домами там и сям поднимались столбы дыма, ветер доносил запах горелого мяса - наверное, там жгли трупы.
   Тошнота подступила к горлу, закружилась голова. Я зажала нос ладонью и брезгливо сморщилась.
   "Тра-та-та". Почему-то я совсем не удивилась, услышав это.
   Процессия шагала по улице, и выглядело это страшно. Живые переступали через мертвых. Правда, судя по сотрясавшей их дрожи, нездоровому блеску глаз, а кое-где и знакомым струпьям, живыми им оставалось быть недолго. В подтверждении этого один из барабанщиков упал на мостовую и больше уже не встал.
   Звенели удерживавшие фигуру цепи: паланкин мотало из стороны в сторону.
  
   Я зажмурилась и загадала любой день, когда не происходило ничего плохого: хотелось убраться из этого жуткого времени. "Ничего особенно плохого", - поправилась я, сообразив, что в городе такого размера маленькие трагедии случаются постоянно. На мгновенье все звуки стихли, а потом меня окутал обычный городской шум: стук колёс, неразборчивый ропот голосов, шелест подошв. Я открыла глаза. Вокруг кипела жизнь - обычная, будничная жизнь. Вздохнув с облегчением, я задумалась об увиденном.
   Что ж, ясно было одно: сарцы очень ответственно относились к своему празднику. Я не знала, почему Сар так старался до меня это донести, но предполагала, что по какой-то причине это было важно. Наверное, он еще долго мог кидать меня в самые неподходящие для торжеств дни, поэтому я решила сэкономить время и упростить ему задачу. Снова зажмурилась и загадала любой раз, когда Тимерии почему-то срывались. Открыла глаза.
   Ничего не произошло. Ничего не изменилось.
   Итак, похоже, сарцы настолько ответственно относились к своему празднику, что за всю историю города не было ни случая, чтоб им пренебрегли. Поразительная, даже пугающая к нему привязанность.
   Я нахмурилась: что-то меня беспокоило, чего-то мне не хватало. А потом, наконец, осознала, чего именно - барабаны молчали.
   Раньше при каждом удобном случае Сар забрасывал меня в дни Тимерий. Только что он сделал это трижды и, наверное, не собирался останавливаться на достигнутом. А звонкое "тра-та-та" всегда было неотъемлемой частью этих "экскурсий".
   Однако сейчас барабаны молчали. Я огляделась. Ни тряпичных куколок на домах, ни приближающейся процессии. В этом году праздник всё-таки сорвался или меня закинуло в другой день?
   Я проверила дату - она была иной. Действительно, не Тимерии. Но почему Сар вдруг себе изменил? Почему ни с того, ни с сего прервал череду праздников? Потому что я загадала "день, когда не происходило ничего особенно плохого"? Маловероятно, что на протяжении более чем двадцати веков каждый год на это время случайно выпадали какие-нибудь крупные беды. Разве что бедой был сам праздник...
   Облизнув губы, я беспомощно огляделась: не знала, как проверить это предположение.
   - Сар, - позвала я робко. - Сар! Проблема в самих Тимериях?
   Тишина в ответ. Сар ведь умел разговаривать, я это точно помнила. Так к чему все эти намеки и головоломки?
   - Если хочешь мне что-то сообщить, просто скажи словами. Это быстрее и проще.
   Снова молчание. Я раздраженно закатила глаза.
   - Ладно, - вздохнула я, смиряясь с тем, что Сару подход "быстрее и проще" по какой-то причине, видимо, был не по душе. Почо прав, наивно думать, что древний город руководствуется человеческой логикой. - Тогда давай так. Я хочу знать, о каких делах говорил По... ты понял, о ком речь. Подскажи мне.
   Снова закрыла глаза. Вися посреди водной толщи, увидела, как на моем запястье возникла красная лента. Я её не вызывала, она появилась сама - похоже, Сар решил исполнить мою просьбу. Покачиваясь и извиваясь, лента тянулась куда-то вдаль и вверх, словно второй её конец крепился к чему-то, что находилось в будущем на другом конце города.
   Я вдруг осознала, что никогда прежде не пыталась здесь плавать из стороны в сторону - только меняла глубину погружения. Пожалуй, это был отличный шанс проверить, возможно ли таким образом перемещаться не только во времени, но и в пространстве. Оттолкнувшись руками от воды, я устремилась за красной полосой.
   Пловчиха из меня была так себе, потому поначалу я большей частью неуклюже барахталась, очень медленно продвигаясь вперед. Тяжелое Одеттино платье, которое я всё-таки надела, задачу не упрощало. В какой-то момент я выбилась из сил, остановилась и, окинув взглядом оставшееся расстояние, поняла, что такими темпами доберусь до цели лишь к следующему утру. Призадумалась.
   Так... Если Сар действительно принимает все мои идеи, тогда, возможно, он позволит мне сделать и вот это? Я сосредоточилась и мысленно велела красной ленте сократиться. Обычно свободно и вальяжно клубящаяся, она резко натянулась и сдёрнула меня с места.
   Перемещение не было мгновенным - меня довольно долго волокло сквозь воду. "Довольно долго" - это минуты две. Вроде, кажется, что такое две минуты? Полная ерунда. На той же карете, наверное, мне потребовалось бы раз в двадцать больше времени, чтоб преодолеть подобное расстояние. Вот и попробуйте представить скорость, с которой меня тащило вперед. Эти две минуты показались мне очень-очень долгими и завершились весьма своеобразно.
   Во всяком случае, я не ожидала, что, когда лента закончится, меня выдернет из воды и с размаху швырнёт на старый дощатый пол. Я лежала ничком, ошарашенная и оглушенная, чувствовала себя так, словно скатилась в бочке с горы. Болели отбитые при падении колени и локти, ныл ушибленный живот, кружилась голова. Мне не понравился этот способ передвижения. Пожалуй, он имел смысл лишь при острой необходимости как можно скорее куда-то попасть. А в остальных случаях - ну его к Щербу.
   Немного отдышавшись, я обратила внимание, что моя ладонь не сдвигала усыпавшие пол опилки. Значит, меня хотя бы не в настоящее выбросило. Кстати, лента по-прежнему извивалась на моём запястье, снова вернув себе небрежную лёгкость и плавность изгибов. Я подняла голову, чтоб посмотреть, куда она всё-таки вела.
   Прямо передо мной стояла деревянная фигура. Почти законченная, насколько я могла судить. Мастер не ставил целью добиться портретного сходства и по большей части просто наметил черты лица, словно они не имели особого значения. А вот над глазами он поработал. Отличные вышли глаза. Синющие.
   В бронзовой чаше тлела какая-то трава, пропитывая мастерскую сладковатым, вызывающим дурноту запахом. Всюду горели толстые свечи, хоть днём от них и не было никакого толку.
   Я медленно поднялась с пола. Немного дрожащей рукой поправила сползшее с плеча платье. Потёрла лоб, пытаясь сосредоточиться.
   Что всё это могло значить?
   - Во имя Сара Великого... - нараспев произнёс у меня за спиной поставленный мужской голос.
   От неожиданности я подскочила на месте и испуганно обернулась. Позади меня стояла целая толпа сабаретян - все торжественные, приосанившиеся, словно жрецы во время храмовой службы. Судя по тому, что я не слышала, как они вошли, стояли они тут с самого начала.
   "Во имя Сара..." - прогудел нестройный хор.
   "Куча ритуалов", - припомнила я слова Ледо. "Арно" создается в точном соответствии с вековыми канонами, а процесс сопровождается кучей ритуалов.
   С каждым мгновением происходившее нравилось мне всё меньше и меньше.
   Голосистый сабаретянин продолжал что-то торжественно напевать, остальные подхватывали отдельные его фразы. Там говорилось про благодарность, долг, жертву... В общем, всё то, что я в последнее время так "любила". Вышедший вперед мастер принялся наносить на фигуру какие-то письмена.
   Заметив, что дрожу, я обхватила себя руками. От мерзкого запаха кружилась голова, путались мысли.
   Почему глаза Почо сменили свой цвет на цвет краски, используемой при создании куклы? Что делают эти ритуалы? Как всё это отвечает на заданный мной вопрос? Не зря ведь Сар забросил меня именно сюда.
   У меня была одна догадка, но я не хотела её даже обдумывать.
  

***

   Я сидела в постели, свив себе кокон из одеяла, и пялилась в пустоту. Ледо, убедившись, что я была не в настроении исчезать, сам ушёл плести интриги и мстить "навещавшему" меня днём ранее сабаретянину. Месть заключалась в том, чтобы рассказать хранителю Мэйсу, как сильно меня потрясла грубость и бестактность вчерашнего гостя. Мол с тех пор я не в себе, и Сару это не понравится. На мой взгляд, так себе месть, но Ледо уходил очень довольным: слишком редко ему выпадал шанс хоть как-то насолить своим высокопоставленным врагам.
   В душе было холодно и пусто. По краю сознания змеёй скользила догадка... Даже не догадка - подозрение, которое я запрещала себе облачать в слова, словно надеясь, что оно окажется неправдой, если мне удастся его игнорировать.
   - Успокоилась? - услышала я голос Почо.
   Медленно подняла на него глаза. Он стоял рядом с кроватью, скрестив на груди руки, и смотрел на меня с опаской: видимо, вчерашняя истерика была слишком свежа в его памяти. Ничего не ответив, я отвела взгляд.
   - Слушай, - вздохнул Почо, серьезный и хмурый. - У меня всего пара минут, поэтому очень внимательно слушай. На какое-то время мне придётся исчезнуть. Я не смогу к тебе приходить, за тобой присматривать и всё такое. Вернусь только после праздников, дня через два. Может, чуть раньше.
   Я молчала. Змея-догадка наворачивала круг за кругом, пытаясь привлечь к себе моё внимание. Чем больше я старалась о ней не думать, тем сложнее становилось её избегать. Почо склонил голову набок и, нахмурившись, внимательно на меня посмотрел.
   - Эй, - позвал он. - Ты меня слышишь? - помахал перед лицом ладонью. Чуть поколебавшись, обеспокоенно спросил: - Сколько пальцев показываю?
   Я взглянула на его встревоженное лицо, на растопыренную пятерню, выставленную вперед. Немного устыдилась: стоило взять себя в руки и поговорить нормально. Тем более что это, похоже, была последняя наша встреча.
   - Жёлтый, - ответила я, разлепив пересохшие губы.
   Почо замер, в его взгляде мелькнула паника.
   - Да шучу, шучу. Пять пальцев, - заставила я себя усмехнуться. - До сумасшествия еще далеко, не волнуйся.
   - Не смешно, - буркнул Почо, опуская руку. - Ты слышала, что я сказал?
   - О том, что тебе надо уйти? Да, слышала. Из-за своих загадочных дел? - я старалась говорить как можно спокойней и безмятежней, словно мне совершенно не мешал ком в горле.
   - Ага, верно. Поэтому слушай внимательно. Пока я не вернусь, ни во что не лезь. Наплюй на призраков. Сар пару недель уж как-нибудь обойдётся без твоей помощи, тем более что ему в это время будет не до тебя. Побольше спи, ешь, гуляй. Ночами нигде не мотайся - не хватало еще, чтоб ты без моего присмотра шею себе свернула. Постарайся не нервничать, а то твоё состояние меня в последнее время беспокоит. Ты всё поняла?
   - Да, мам, - протянула я, закатывая глаза.
   Почо странно на меня поглядел. Зная, что это последняя наша встреча, сложно было убедительно изображать естественность. Зная всё то, что мне открылось в эти два дня, сложно было даже спокойно на него смотреть. Наверное, я переигрывала. Или наоборот - не доигрывала.
   - Ты точно хорошо себя чувствуешь? - уточнил Почо, подозрительно щурясь.
   - Да, - солгала я.
   Повисло неловкое молчание. Почо, явно маясь, топтался возле кровати - не то догуливал оставшееся ему время, не то собирался сказать что-то еще. Затем исчез. Так себе вышло прощание.
   Облокотившись о колени, я обхватила голову руками и глубоко вздохнула. Змея-догадка душила меня своими кольцами, подозрение крепло, постепенно превращаясь в убеждённость.
   - Сар, - позвала я, сдаваясь. - Да появись ты уже. Поговорить надо.
   Разумеется, ничего не произошло. Я стиснула зубы, стараясь не злиться.
   - Хорошо, давай тогда так, - высунула правую руку из одеяльного кокона. Мысленно повязала на неё красную ленту. - Я задаю вопрос. Если ответ "да" - пусть лента указывает на дверь. Если "нет" - на окно. Согласен?
   Посмотрела на своё запястье. Бесцельно вившаяся над ним дымчатая полоса неуверенно качнулась и протянулась к двери. Вот и отлично.
   Лента вернулась в исходное состояние.
   - Эти сабаретские ритуалы ведь не просто воздух сотрясают, да? Они работают?
   Дверь. Исходное состояние.
   - Они на него влияют, да?
   Дверь. Исходное состояние.
   - Они... - я закусила губу, задумавшись над формулировкой. - Они как-то привязывают его к этой кукле?
   Снова дверь.
   Подтвердилось то, в чём я и так почти не сомневалась. Оставалось перейти к сути. Я собралась с духом и, зажмурившись, спросила:
   - Происходящее с куклой происходит и с ним тоже?
   Медленно разлепив один глаз, с опаской посмотрела на ленту.
   Дверь.
   У меня упало сердце - именно этого я и боялась. Почувствовала слабость и тошноту. Немного посидев с закрытыми глазами, всё-таки заставила себя задать еще вопрос. Чтоб исключить возможность ошибки.
   - Иными словами... - мой голос дрогнул. Я мотнула головой и, преодолевая ком в горле, выдавила: - Он сейчас ушёл, чтоб в очередной раз пережить свою смерть?
   Дверь.
   В памяти всплыли непрошенные детали и образы. Почувствовав, что меня вот-вот вырвет, я скатилась с кровати и, как была, босиком, кинулась в туалет. Вернувшись через некоторое время, увидела перед зеркалом таз свежей воды - есть всё-таки свои плюсы в том, что за тобой следят.
   Руки дрожали и не слушались. Кое-как умывшись, я посмотрела на своё отражение. Бледное лицо, бескровные губы, синяки под глазами и нездоровый взгляд. Некоторые из знакомых мне призраков выглядели живее.
   - Какой же сегодня прекрасный день, госпожа Одетта, - Ледо вошёл без стука.
   Судя по блаженной улыбке, каких-то успехов ему удалось достичь. Заложив руки за голову, он пару раз с хрустом размял спину, затем ко мне присмотрелся и удивлённо замер. Я утерла рот и отвернулась.
   - В столь прекрасный день грешно сидеть в четырёх стенах, - услышала я вкрадчивый голос.
   Предположила, что, видимо, Ледо надумал вывести полудохлую меня в люди, чтоб все увидели, как тяжело я восприняла грубый поступок его недруга.
   - Прямо сейчас как раз заканчивают основную работу над Арно. Не хотите одной из первых посмотреть на почти готовую фигуру?
   Я почувствовала, что если он скажет еще хоть слово, меня снова вырвет. Мир поплыл перед глазами, подступила паника. Бежать. Срочно бежать отсюда.
   Беспомощно оглядевшись, я увидела валявшиеся возле кровати туфли. Бросилась к ним и, едва схватив, прыгнула в прошлое. Надевать времени не было - я не хотела здесь оставаться ни секундой дольше.
   Только оказавшись во мраке пустой комнаты четырёхлетней давности, где окно закрывали ставни, а всю мебель занавешивали белые простыни, я плюхнулась на пол и, прислонившись спиной к кровати, смогла немного перевести дух. Меня колотило, разум пылал.
   Прав был Почо, тысячу раз прав. Нельзя привязываться. Не зря он на этом настаивал, напрасно я так легкомысленно отнеслась к его словам. В это самое время сотни призраков мучились в вечной агонии, и мне не было до этого особого дела, однако всего одна неделя боли раз в год для человека, ставшего мне небезразличным, и вот я уже разваливаюсь на куски.
   Взять себя в руки. Успокоиться. Его это не убьёт - он и так мёртв. Спустя пару недель снова будет как новенький, сам же сказал. Ничего страшного, он давно привык. За десятки сотен раз к чему угодно привыкнешь, даже к тому, как тебя рвут на куски и сжигают... Не думать об этом! Успокоиться. Успокоиться.
   Еще какое-то время я так сидела, скрючившись на полу. Затем глубоко вздохнула и, с трудом натянув туфли, встала.
  

***

   - Зачем вы пришли?! - зло шипел "мой" торговец, нервно стреляя глазами по сторонам.
   Кажется, он был мне не рад. Возможно, из-за того, что я пришла к нему прямо на рынок в разгар дня. Я не видела в этом проблемы: откуда возможным свидетелям знать, что мне здесь не конфеты понадобились?
   - Обсудить время отъезда, место встречи, всё такое, - ответила я, равнодушно изучая товар.
   - А до вечера потерпеть не могли?! - не шевеля губами, процедил торговец, с вымученной приветливостью кивая кому-то из прохожих.
   - Не могла, - отрезала я, не испытывая ни стыда, ни страха, ни угрызений совести.
   Мой разум по-прежнему пылал. Мне нужно было действовать сейчас же, немедленно, не позволяя себе думать и колебаться. Я чувствовала, что сойду с ума, если буду просто сидеть и ждать вечера.
   Торговец явно собирался сказать что-то еще - судя по выражению лица, едкое и эмоциональное - однако, напоровшись на мой взгляд, передумал.
   - Вы бы еще приметнее вырядились, - всё-таки буркнул он, успокаиваясь.
   Ну да, платья, какие носит Одетта, мало кто надевает для похода на рынок. Но мне в тот момент было на это наплевать.
   - Деньги собрали? - шепнул торговец.
   - Да, - солгала я, делая вид, что меня очень заинтересовал стоявший на прилавке глиняный горшок.
   В последнее время мне жилось в Саре достаточно неплохо, поэтому я несколько расслабилась и уделяла финансовому вопросу меньше внимания, чем следовало. Казалось, что я еще успею заняться им вплотную, что у меня полно времени. Сегодня немного потухшее желание убраться из города вспыхнуло с новой силой, и я поняла, что не имею права упустить этот шанс.
   Бежать, пока не начался праздник. Бежать как можно дальше, пока не зазвучали барабаны.
   Процессия неумолимо шагала сквозь века, отсчитывая год за годом. Её не останавливали ни вода, ни огонь, ни смерть. Единственное, что в данной ситуации могла сделать я - это бежать, бежать, бежать, чтобы сохранить собственный рассудок. Потому что помешать празднику мне явно было не по силам.
   - Я спрячу деньги в надёжном месте. Когда приедем в Вельм, скажу, в каком именно, - мои внутренности всё сильнее и сильнее стягивались узлом.
   - А где гарантии, что вы меня не обманете? - торговец смотрел на меня так, словно у него болели зубы.
   - Ну, вы же будете знать, где я живу.
   Подошла возможная покупательница, стала рассматривать товар. Нам пришлось прервать разговор.
   - Я вам не верю, - прошипел мой собеседник, когда женщина удалилась, так ничего и не купив.
   - А я не верю вам, - отозвалась я, вертя в руках горшок, мнимый интерес к которому должен был оправдывать моё здесь присутствие. - Откуда мне знать, что вы не убьете и не ограбите меня по дороге? Вы ведь столь явно не хотите брать меня с собой.
   Торговец грозно прищурился и сердито засопел. Его явно стоило задобрить.
   - Вот задаток, - так, чтоб больше никто этого не видел, я продемонстрировала ему пухлый и увесистый кошель. В нём лежали почти все мои деньги.
   Чтоб не размахивать им у всех на глазах, я сунула его в горшок и так протянула через прилавок.
   Торговец тяжко вздохнул. Чуть помедлив, нехотя его принял. Укрывшись за рядами бутылок, принялся глухо звенеть монетами. Я отрешенно ждала, когда он их пересчитает.
   - Четырнадцатого. В пять утра. Подберу вас у Старой Ратуши на Пяти Акациях, - наконец, тихо отчеканил он, снова поднимая на меня взгляд. - Если опоздаете, ждать не буду.
   На моем запястье сама собой возникла красная лента. Извиваясь, протянулась к окну ближайшего дома. "Нет"? Я тряхнула рукой, её сгоняя. Да, Сар, очень даже да.
  

***

   Ириду я нашла в музее уродств и диковин медицинского факультета - небольшой комнатке, до потолка заставленной пыльными банками с плававшими в спирту кусками тел. Судя по тому, что среди стеллажей бродила она одна, особой популярностью это место не пользовалось.
   - Ты говорила, что можешь сделать бомбу, - сказала я вместо приветствия.
   Ирида отвлеклась от очередного экспоната и с интересом на меня посмотрела.
   - Нужно что-то взорвать?
   - Сейф.
   Ирида насмешливо вздернула бровь.
   - Моя дорогая Ода захотела обогатиться? Не могу сказать, что порицаю это желание...
   - Я позволю тебе вселиться в моё тело.
   Ирида замолчала на середине фразы. Закрыла рот. Широко улыбнулась.
  
   - Когда нужна бомба? - спрашивала она через некоторое время, при свете свечи осматривая сейф с казной Сабарета.
   - В ночь с тринадцатого на четырнадцатое, - тихим шепотом отвечала я, следя за тем, чтобы воск не капал на пол. - Не позже двух.
   Из-за стенки доносилось покашливание главы Сабарета. Он, конечно, был старым и глухим, а разделявшая две комнаты дверь - толстой и крепкой, однако пренебрегать осторожностью всё равно не следовало.
   - Ага... Ага... - бормотала Ирида, ощупывая замок. - Вот сюда посвети.
   Я послушно поднесла свечу ближе и вздрогнула от скользнувшего по руке призрачного холода. Язычок пламени даже не трепыхнулся, когда Ирида сквозь него прошла.
   - Сколько у нас попыток? - не понижая голоса, спросила она. - Я к тому, что можно потренироваться на других сейфах. Наверняка он не единственный такой в городе, - "утопила" руку в дверце.
   Я растерялась и не знала, что ей ответить: вот уж что-что, а взрывать ни в чём не повинных людей мне совершенно не хотелось. Однако завалить побег из-за плохо сработавшей бомбы - тоже.
   - Ладно, всё ясно, пошли отсюда, - сказала Ирида, вытаскивая руку из сейфа.
   Видимо, мой ответ ей особо и не требовался.
   Позже мы сидели в чьем-то пустом кабинете - в моей комнате почти наверняка торчал Ледо - и Ирида диктовала, что мне надлежало добыть. Почти всё нужное для создания бомбы имелось в "её" химической лаборатории, поэтому мой список состоял преимущественно из вещей, которые можно было достать на замковой кухне: котелка, сахара, сливочного масла... Я торопливо писала стащенным у хозяина кабинета карандашом на стащенной у него же бумаге. Руки тряслись от нетерпения. Скорее... Скорее...

***

   Ирида сказала, что будет думать, и велела мне прийти к ней в лабораторию вечером тринадцатого. Ушла. Я осталась наедине со своими мыслями.
   Всё ли получится? Может, действительно стоило для пробы подорвать пару других сейфов? А вдруг бомба не сработает? А вдруг на её изготовление уйдёт больше времени, чем Ирида оставила? Вопросы сводили меня с ума.
   Следующие несколько дней, как и велел Почо, я старалась побольше спать: сон отлично убивал время, приближал момент отъезда. Зато есть совершенно не хотелось. Приходилось заставлять себя что-нибудь жевать, преодолевая тошноту. Узел в животе так никуда и не исчез, я чувствовала его постоянно. Накатывали то приступы страха, то слёз, то паники. Холодная пустота в душе сменялась пожаром и так по кругу.
   Каждую ночь я уходила из дворца и бродила по улицам в поисках призраков, нуждавшихся в спасении. В эти дни я помогла большему их количеству, чем за всё предыдущее время. Во-первых, это отвлекало от терзавших меня мыслей. Во-вторых, потом мне крепче спалось. В-третьих, я считала не лишним немного задобрить Сар.
   Самое сложное было не думать. Не думать о том, что вот-вот предстояло испытать Почо. О том, что я бросала его в тяжелый момент. О том, что, уходя на долгую и мучительную "смерть", он беспокоился обо мне.
  
   Вечером тринадцатого числа я заставила себя плотно поужинать и, заявив Ледо, что собираюсь пораньше лечь спать, выставила его за дверь. Заперла её на ключ. Упаковала дорожную сумку, купленную на оставшиеся у меня деньги. Оделась в любимую юбку, рубашку и крепкие, как раз подходящие для путешествия ботинки. Укрыла одеялом фигуру из ненужных мне Одеттиных платьев - сама не знаю зачем, ведь уже не имело значения, как быстро заметят моё исчезновение.
   Указанные Иридой продукты я утащила с кухни заранее - спрятала набитый ими котелок за какими-то мешками в одном из погребов. Оставалось только его забрать. Перекинув сумку через плечо, я глубоко вздохнула, собралась с духом и закрыла глаза.
   Пора было начинать.
  
   За окном химической лаборатории гасли последние лучи солнца. На город опускались сумерки. Ирида стояла у шкафа с баночками, молчала и загадочно улыбалась. Я поставила закопченный котелок на стол, неловко указала на него рукой. Потели ладони, взволнованно стучало сердце.
   - Ну... Давай, что ли? - неуверенно предложила я, заранее содрогаясь в предвкушении того, что мне вот-вот предстояло.
   Ирида улыбнулась шире и стремительно скользнула вперёд. Меня окутал холод. Он устремился внутрь тела, заполнил собой каждый пальчик, как вода заполняет сосуд. На мгновение у меня перехватило дыхание, а потом с моих губ сорвался торжествующий писк. Но не я его издала.
   Сама собой поднялась рука, пошевелилась перед лицом. Так и сяк повертелась, а затем вытянулась вперёд и толкнула стоявшую на столе свечу. Та со стуком упала и покатилась. Моё тело радостно подпрыгнуло и восторженно рассмеялось. Затем подбежало к шкафу и перевернуло стоявшие на одной из полок песочные часы. Тонкая светлая струйка потекла вниз.
   Какое-то время Ирида кружилась по комнате, двигала предметы, хватала вещи, подкидывала в воздух бумаги и хохотала в голос. Я начинала здорово беспокоиться: только бы она не забыла, ради чего всё затевалось. Только бы не потратила всё время на разную ерунду. Было холодно. Было очень холодно.
   - Ода, дорогая, это сказка! Просто сказка! - воскликнула Ирида моим голосом, наконец останавливаясь возле стола. Подняв упавшую свечу, резво её подожгла. Выгребла из котелка принесённые мной продукты. - Даже не помню, когда в последний раз так радовалась. Не волнуйся, сейчас всё будет. Получишь ты свою бомбу.
   Странно было смотреть, как моё тело движется само по себе. Как оно, пританцовывая, скользит между столом и шкафом, таская туда-сюда банки и пузырьки, выдвигает ящики и хлопает дверцами.
   - Не волнуйся, милая, в это время на этаже никого нет, - весело крикнула Ирида, энергично тряся пробиркой, из которой валил подозрительный зелёный дым. - Никто меня не услышит.
   Я жалела, что не догадалась заранее попросить её надеть защитные перчатки и замотать нос какой-нибудь тряпкой: очень хотелось сохранить здоровье.
   Мрак всё сгущался. Ирида зажгла еще пару свечей.
   - Смотри! - воскликнула она, тенью от руки показывая на стене зайчика.
   Я мысленно застонала. Было жутко холодно. Хотелось уже, наконец, вернуть себе тело. К счастью, делом Ирида тоже занималась. Она что-то смешивала и нагревала, сыпала порошки и капала жидкости. Её варево шипело, бурлило, меняло цвет и страшно воняло.
   - А теперь добавим раствор каменных слёз... - комментировала она каждое своё действие, как будто я могла понять его смысл. - Пять капель, не больше.
   "Бо-о-ом", - прозвучало вдалеке. Полночь. Без учета времени, необходимого для возвращения во дворец, у нас оставалось еще часа два.
   - Ух-ты, - вдруг куда тише проговорила Ирида. - Погляди-ка.
   Её рука... в смысле моя рука дрожала. Похоже, тело было уже на пределе.
   - Ладно, передышка.
   Холод схлынул. Не сдержав вздоха облегчения, я обхватила себя за плечи и повалилась на стул. Меня всю колотило.
   - Почти полтора часа, - сообщила Ирида, внимательно изучая опустевшие наполовину песочные часы. - Дальше организм уже начинает сопротивляться. Видишь, какую интересную вещь мы выяснили?
   - Много еще осталось? - спросила я, клацая зубами.
   - Успеваем, не волнуйся. Немного передохнёшь, и продолжим. Кстати, поешь-ка сахару - вдруг поможет быстрее прийти в себя.
   Не то чтоб сахар очень помог, но мы действительно успели прежде, чем в часах закончится песок. Я стояла и недоуменно смотрела на творение Ириды: оно выглядело странно. Ко дну котелка крепился кусок с чем только ни смешанного масла, ставшего очень плотным и упругим. Особняком стояли пробирка с густой зеленой жижей и плотно закупоренный флакон прозрачной жидкости, с которой Ирида обращалась особенно осторожно.
   - Сборка на месте, - пояснила она. - Пошли.
  
   На полу горела свеча, отбрасывая на дверцу сейфа желтый круг света. Ирида сидела на полу и моими руками наносила зеленую вязкую жижу на края котелка. По её словам, действовать предстояло быстро и аккуратно, поэтому я беспрекословно уступила ей тело. У меня сводило внутренности, мелко дрожали руки. Ирида считала это последствиями вселения, но она ошибалась: просто я страшно волновалась. Волновалась, что бомба не сработает или сейф окажется слишком прочным. Что я не успею. Что случится еще какая-нибудь ерунда.
   - Слушай внимательно, детка, - сказала Ирида, вставая с пола. - Как только дам команду, беги отсюда со всех ног. Вообще не мешкай, если жить хочется.
   Держа котелок на вытянутой руке, она взяла оставшийся флакон, ногтем выдернула из него пробку. Глубоко вздохнула, собираясь с духом, и плеснула его содержимое на масло. Быстрым точным движением накрыла котелком замок, плотно прижала его к дверце сейфа и тут же отпрянула. Я почувствовала, как холод схлынул - Ирида из меня вышла.
   - Давай! - крикнула она.
   Котелок так и остался висеть, прилипнув. Я схватила свечу - она бы мне еще пригодилась - зажмурилась и "нырнула" в тот момент, когда дверь из чуланчика была открыта.
   Пройдя сквозь возившихся с деньгами людей, отбежала в дальний угол кабинета, где в настоящем уже лежала моя сумка, и спряталась за письменным столом: понадеялась, что тут меня взрывом не заденет. Тут же "всплыла", ожидая увидеть раскуроченную стену, дым, огонь и валяющиеся повсюду обломки.
   Меня ждало жестокое разочарование: не было ни того, ни другого, ни третьего. "Бомба не сработала..." - успела подумать я в отчаянии, но тут из закрытой двери показалась голова Ириды.
   - Ну и долго тебя ждать?! - проворчала она с едва сдерживаемым торжеством. - Принимай работу!
   Внутри чуланчика царил разгром. Поскрипывала на петлях погнутая сейфовая дверца с огромной оплавленной дырой на месте замка. Со звоном на пол сыпались монеты. Воняло гарью. Моя свеча искрила и чадила, что-то выжигая в воздухе.
   Похоже, я пропустила несколько весьма увлекательных секунд.
   - Каково, а?! - Ирида с гордостью созерцала деяние рук своих. - Разгромить полдворца каждый дурак сможет! Ты попробуй нанести точный и выверенный удар! Как думаешь, сколько у Сабарета уйдёт времени на то, чтобы определить, где громыхнуло? Хочешь ставку?
   Мне было не до неё - я выгребала из сейфа уцелевшие мешочки с деньгами и запихивала их в сумку. Считать было некогда - я торопилась. Решив, что точно взяла нужную сумму, обернулась к Ириде и замерла в растерянности - не знала, что ей сказать на прощание.
   - Спасибо, - выдавила, наконец, я, не придумав ничего лучше.
   Закинула сумку на плечо и зажмурилась.
  
   Я бежала по дворцу, прыгая туда-сюда по времени перед запертыми дверьми. Сердце рвалось из груди. Скорее. Скорее. Только бы не опоздать. Чтобы наверняка оказаться у Старой Ратуши ровно в пять, на всякий случай стоило прийти туда как можно раньше. Уж лучше сидеть и ждать, чем проворонить телегу.
   Выбравшись во двор, я со всех ног кинулась к воротам, однако, не пробежав и трети пути, остановилась. Неуверенно посмотрела в сторону мастерской. Немного поколебавшись, припустила к ней в обход дворца: задуманное не должно было занять много времени.
  
   Когда я "вынырнула" в настоящее, внутри мастерской было темно - кольцо из свеч догорело и потухло, плотные шторы закрывали окна, почти не пропуская лунный свет. Я торопливо отдёрнула одну из них: не хотела бродить впотьмах. Сразу стало гораздо лучше.
   В воздухе висел знакомый мне травяной запах, сладкий и пряный, вызывающий дурноту. Фигура стояла в центре комнаты, пугающая и какая-то нелепая. Не теряя зря времени, я бросилась к ней, обхватила руками и зажмурилась.
   Мне подумалось, что раз я могла брать с собой в прошлое всякие вещи типа свечей и сумок, то ничто не мешало мне утащить туда и её. За оставшееся до праздника время Сабарет бы не успел сделать нового "Арно", и Почо не пришлось бы через всё это проходить.
   Я открыла глаза. Ничего не изменилось. Может быть, это работало лишь с тем, что я могла поднять? Я снова зажмурилась, крепче ухватилась за фигуру, сосредоточилась и напрягла мышцы. Деревянные руки хрустели в моих объятьях - похоже, мастера там и сям сделали пропилы, чтоб было проще их ломать. "Ну давай же. Давай. Давай!" - молила я, силясь оторвать фигуру от пола. Ничего не получилось: она оказалась слишком тяжелой.
   Ладно, зато попыталась. Размазывая по лицу слёзы, я убежала прочь.
  
   За пару дней до этого я затащила Ледо в зал с макетом и заставила рассказывать о зданиях, в которые тыкала пальцем. В какой-то момент, как и надеялась, попала в Старую Ратушу. Так что я знала, где искать и её, и улицу Пяти Акаций: это на случай, если Сар попробует увести меня красной лентой в другую сторону в надежде сорвать мне побег. Я теперь в принципе боялась прибегать к его помощи, поэтому, выбравшись с территории дворца, направилась к месту встречи в настоящем и своим ходом.
   Улица за улицей, поворот за поворотом, через Вдовью Слободку и вдоль Венки - я мчалась по ночному городу со всех ног. Порой мне что-то кричали редкие прохожие, обычно пьяные и веселые, но я не обращала на них внимания. По Рябиновой до Калинников, а там два квартала направо. Мимо фонтана и вниз по Овечьему Выпасу. Я хорошо знала дорогу: торчала на балконе над макетом, пока не запомнила каждый её изгиб. К сожалению, то, что мой разум летел вперёд на крыльях памяти, не значило, что моё тело могло за ним угнаться.
   Всё кончилось тем, что я, захлёбываясь дыханием, сидела на стёртых мраморных ступенях Ратуши и пыталась не сдохнуть. В глазах чернело от боли в боку, пересохшее горло стискивал спазм, не давая глотать, а сердце билось в истерике. Мокрая рубашка липла к спине, на лицо падали растрепанные волосы, кровь стучала в ушах. Страшно хотелось пить.
   Город спал. Предрассветную тишину нарушали лишь далёкие вопли дерущихся котов. Я немного пришла в себя и отдышалась. Обняв свою сумку, приготовилась ждать.
   Шло время. Я сидела на холодном камне, отрешенная и застывшая. Заметив краем глаза движение, покосилась на свою руку. Снова красная лента, снова окно. Я отвела взгляд. Когда я посмотрела на неё снова, лент было уже три, потом четыре, пять... В округе хватало окон. Похоже, Сар собирался связать меня с ними всеми. Уткнувшись лицом в сумку, я закрыла глаза.
   Не знаю, сколько мне пришлось так сидеть - долго. Я успела впасть в отчаяние, что всё-таки опоздала, немного поплакать по этому поводу, провалиться в тревожную дрему... Наконец, вдалеке послышался цокот копыт. Разом стряхнув с себя сон, я резко подняла голову.
   Светало. Сквозь успевшую оплести пол-улицы красную паутину ехала телега. Разглядев возницу, я вскочила на затёкшие от долгого сидения ноги и побежала ему навстречу. Ленты рассеялись, как дым.
   Торговец остановил лошадь и посмотрел на меня без восторга.
   - Залезайте, раз пришли, - буркнул он, досадливо цокая языком.
   Осторожно, чтоб не звякнули деньги, положив сумку в телегу, я с трудом перелезла через её борт. Устроилась среди каких-то мешков и ящиков. От волнения тряслись поджилки, меня словно озноб бил.
   - Там платок есть, - бросил через плечо торговец, щелкая поводьями. - Укройтесь, чтоб лицом не светить.
   Лошадь тронулась с места, пошла лёгкой рысью. Дребезжа и поскрипывая, телега поехала вперёд. Платок оказался старой, битой молью тряпкой. Я беспрекословно накинула его на голову. Проводила взглядом Старую Ратушу - массивное и приземистое здание, некогда игравшее важную роль в жизни Сара, а ныне принадлежавшее какой-то богатой конторе.
   - Ратуша... - протянула я, кутаясь в платок. - А мне-то казалось, что городом из Агатового дворца правит Сабарет.
   Торговец пренебрежительно усмехнулся.
   - Сабарет лишь помогает Городскому собранию, - снисходительно пояснил он. - Одобряет или не одобряет его решения, проверяет их на соответствие традициям, трактует законы... Стыдно не знать такого.
   Я отвела от его спины взгляд и вздрогнула всем телом: напротив меня, у противоположного края телеги, сидел Сар. Сидел и пристально смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.
   -... у нас ведь очень старые законы, - не догадываясь о еще одном пассажире, продолжал торговец. - Даже и не знаю, сколько им лет, точно больше тысячи. Поэтому, когда возникают вопросы, ими никак не затронутые, Сабарет ищет какой-нибудь закон, который, в общем-то, о другом, но может быть вывернут и в эту сторону.
   Лошадка бодро рысила по городу, телега покачивалась. Мимо проносились дома и перекрёстки. Сар молчал и неотрывно смотрел мне в глаза. Я сидела, боясь пошевелиться, и пыталась убедить себя в том, что он уже ничего не мог мне сделать. Не мог запереть меня в прошлом: я не собиралась туда возвращаться. Не мог не пустить за ворота: для этого нужно знать моё настоящее имя. Однако страх, что у него всё-таки был способ мне навредить, никак не утихал. Меня била нервная дрожь, внутренности всё туже стягивались в узел. Мокрые волосы липли к шее.
   - ... вот вроде, почему бы просто не принять новые законы? - торговец был на удивление разговорчив. - Однако когда я поднял эту тему в беседе с друзьями, на меня посмотрели как на душевнобольного. Мол немыслимое говорю. Мне вон до сих пор припоминают слова о том, что некоторые вещи в малых городах лучше сарских. Взять хотя бы ваши конфеты. Любому, у кого есть язык, должно быть очевидно, что они вкуснее наших: дело в какой-то технологии, у нас её не знают. Однако пока я не начал продавать их под видом местных, никто и в рот не хотел их брать.
   "Скорее бы ворота", - думала я, не в силах отвести взгляд от чёрных глаз напротив. Они меня подавляли, высасывали, жгли. "Мотылёк, слишком близко подлетевший к солнцу" - так, кажется, я описывала свои ощущения от первой нашей встречи? Что ж, к последней это относилось в той же степени. Скорее бы ворота. Скорее.
   Торговец что-то говорил: наверное, радовался, что хоть кому-то можно пожаловаться на родной город, не натыкаясь при этом на непонимание. Я его почти не слушала: была слишком занята тем, что сидела парализованная страхом. Лишь изредка улавливала отдельные куски его речи:
   - Сарцы вообще странные. Знаете, что они мне порой напоминают? Ваши часы на площади, где деревянные человечки под музыку из дверок выезжают и по кругу движутся, кланяясь и руками дергая. Даже не знаю, как еще объяснить. Они иногда завороженные как будто. Словно во сне живут.
   Сар равнодушно отвёл от меня взгляд, а затем, так ничего и не сделав, исчез - разочаровался, наверное. Я чуть сознание от облегчения не потеряла. Закрыв глаза, откинула голову назад и тихо выдохнула.
   - ... Сам-то я лишь на три четверти сарец. К счастью для меня, бабка узнала о том, что дед был здесь проездом, лишь на утро после ночи любви, не то её бы точно не последовало. Так что, возможно, это дедова кровь на меня так действует...
   Рассветное солнце медленно затапливало улицы, разгоняя сумрак. Город начинал просыпаться. Порой хлопали двери и ставни, звучали приглушенные голоса. Ворота были всё ближе и ближе. Я пыталась думать только об этом и представлять себе прекрасный мир, раскинувшийся за их пределами. Выходило не очень: мысли всё время скатывались на что-то еще.
   Например, до меня вдруг дошло, что для помощи призракам путешествия во времени, по сути, и не нужны. Мой личный опыт доказывал, что незнание обстоятельств гибели человека никак не мешало избавить его от боли. Единственным, чью историю Сар по-настоящему хотел мне поведать, был Почо. Видимо, только она и имела значение. Это не его ко мне приставили, а меня к нему.
   Я почувствовала гнев. Гнев и бессилие. Ну и что, по мнению Сара, я должна была сделать?! Чего он вообще от меня ждал? Чуда? Молодец какой! Повесил такую ответственность, мнения не спросив, а мне теперь живи с этим!
   У меня задрожали губы. Все эти дни я приводила себе логичные и убедительные доводы в пользу того, что поступаю правильно. Изо всех сил старалась не подвергать их сомнению. Однако чем ближе мы подъезжали к воротам, тем сильней они трещали под напором эмоций, совершенно чуждых здравого смысла.
   - Если что, для стражи вы моя двоюродная племянница из пригорода. Живёте на ферме, выращиваете груши и яблоки, - говорил торговец, не догадываясь о раздиравших меня чувствах.
   Я впервые с начала поездки обратила внимание на его слова. Не эти - сказанные раньше. О том, что сарцы порой ведут себя как человечки из часов. Вспомнив о череде увиденных недавно Тимерий, поняла, что он имел в виду. Однако раз мой спутник это замечал и считал странным, значит, на него "ворожба" не действовала? Из-за дедушки, "подпортившего" ему родословную? Может быть, Сар делал на меня ставку в том числе и потому, что я не была местной? Может быть, я действительно могла чем-то помочь?
   В конце улицы показались ворота. Сколько я ждала этого момента, сколько к нему готовилась... Теперь при виде них я запаниковала: они появились слишком рано, мне надо было еще раз всё обдумать. "Не о чем здесь думать. Не о чем!" - стучало у меня в голове, но слишком робко и неуверенно, чтобы меня убедить. Я не знала, как быть. Больше не знала.
   В этот момент где-то неподалеку пропел петух. Его звонкий задорный крик разорвал утреннюю тишину и, наверное, перебудил всю округу. "Словно во сне живут", - пронеслись у меня в голове слова торговца. Я вздрогнула, пораженная внезапной мыслью - глупой, не спорю, но в тот момент показавшейся мне откровением.
   На гербе рода Верден изображен петух. И если петухи будят ото сна, то...
   - Стойте, - прошептала я, чувствуя, как туман в голове проясняется. - Стойте! Остановите! - последнее слово я практически крикнула.
   Торговец потянул за поводья и недоуменно ко мне обернулся.
   - Я остаюсь, - выпалила я, сама до конца не веря, что говорю это.
   - Что?! - у моего "союзника" вытянулось лицо. - Что значит "остаетесь"?! Да вы издеваетесь надо мной?! - недолго же продлилось его хорошее ко мне отношение.
   - В следующий раз поеду, - пробормотала я, скидывая платок.
   Открыла сумку. Выудила из неё зачем-то прихваченный с собой список ингредиентов для бомбы, оторвала от листа чистый край. Нашарила среди вещей карандаш и принялась торопливо строчить: "Дорогие мама и папа. Не волнуйтесь, у меня всё хорошо..."
   - Никакого следующего раза не будет, милочка! - зло прошипел торговец. Кажется, он готов был меня убить. - Либо мы едем сейчас, либо...
   - Пожалуйста, суньте это под дверь вот этого дома, - перебила его я, записывая на обратной стороне письма свой адрес.
   - Да с какой это стати?! - торговец посмотрел на протянутую ему бумажку так, словно её вид его оскорблял. - Кто я, по-вашему?..
   - Человек, взявший мои деньги, - я положила записку на ближайший к нему мешок, встала, перекинула сумку через плечо и с таким чувством, будто бросаюсь со скалы, спрыгнула на мостовую.
   Торговец буркнул под нос очень обидное слово, сунул письмо за пазуху и сердито щелкнул поводьями. Телега покатилась дальше.
   "Что я наделала?! - отстраненно думала я, провожала её взглядом. - Что же я, дура такая, наделала?!" Подавив желание кинуться следом и попроситься обратно, я тяжко вздохнула и отвернулась.
   Интересно, во дворце уже заметили моё исчезновение? В любом случае, стоило вернуться туда как можно скорее. Зайдя за угол ближайшего дома и убедившись, что никто меня не видел, я закрыла глаза.
   Мне вдруг пришла в голову мысль, немного меня утешившая: в этой ситуации я бы пожалела о любом своем решении. Неважно, уехала бы я или осталась. Однако так мне хотя бы не придётся презирать себя до конца жизни.
   Второй конец красной ленты я прикрепила к спинке своей кровати. Паря среди водной пустоты, с тоской посмотрела на её уходившую вдаль полосу. Ладно, ничего не поделаешь. Собравшись с духом, я велела ленте сократиться.
   Меня сорвало с места и потащило вперед.
  
   12.
   Ледо меня подозревал. В этом не было никаких сомнений. Он сидел напротив и многозначительно смотрел, впрочем, о взрыве ничего не говоря. Я делала вид, что даже не догадываюсь о ночных событиях. По времени уже было ближе к обеду, но я только завтракала: вернувшись в комнату, первым делом завалилась спать и лишь недавно проснулась. Не то чтоб ко мне вернулся аппетит - просто стоило как следует подкрепиться и набраться сил. Предстояло много работы.
   Сумку с деньгами я бросила прямо посреди комнаты, но о том, что её увидят, можно было не волноваться: я оставила её в прошлом двухдневной давности. Не знала, будет ли она еще на месте, если за ней вернуться, но решила, что как-нибудь уж переживу её потерю. Главное, что никакая служанка не найдёт её во время уборки.
   Ледо молчал и пристально на меня смотрел. Мне было не до него и не до его подозрений: у меня оставалась всего неделя. Слишком мало времени с учетом того, что я понятия не имела, как буду срывать Тимерии. В успех единственной имевшейся у меня на тот момент идеи я не особо верила, однако с чего-то же нужно было начинать.
  

***

   Красная лента вилась по коридору, прокладывая мне путь по восточному крылу дворца. В прошлом пятнадцатиминутной давности, где я находилась, было непривычно шумно: хлопали двери, звучали резкие голоса. В воздухе витала тревога.
   В восточном крыле не было ни спален, ни кабинетов. Тут располагались портретная галерея с макетным залом и, насколько я знала, архив Сабарета. Наверное, поэтому комнату провидца разместили тоже здесь: меньше шума и людей, ничто не отвлекает от поиска знаков и посланий. Провидческая отыскалась в самом конце коридора - красная лента закончилась на её старой, на удивление массивной двери.
   Найдя момент, когда из неё кто-то выходил, я скользнула внутрь и оказалась в темноте. За моей спиной глухо захлопнулась дверь, отрезая даже те немногие крохи света, что поступали извне. Вновь зажмурившись, я загадала время, когда провидец занимался здесь своими провидческими делами. Не знаю, что я ожидала увидеть, открывая глаза, но вряд ли что-то подобное.
   Все стены и потолок были сплошь покрыты зеркалами: маленькими и большими, выпуклыми и вогнутыми, круглыми, треугольными и квадратными, но чаще просто бесформенными. Это походило на чешую какой-то очень странной и, вероятно, нездоровой рыбы. На полу горело несколько свечей. Во все стороны расходились сотни и тысячи огоньков, порожденных наслоениями бесчисленных отражений. Было очень душно, не хватало воздуха. В центре маленькой комнаты на простом табурете сидел немного безумного вида старик и немигающим взглядом пялился в раздробленное, перекрученное и искаженное зеркалами пространство. Сразу стало понятно, почему местные прорицатели вечно предсказывали какую-то дичь.
   Я ушла и вернулась уже с миской свежей куриной крови - добыла её на кухне. Там же взяла замызганный фартук и связку перьев - такими повариха размазывала по сковороде топлёное масло. Еще я принесла свою свечу: зажги я местные, кто-нибудь бы мог заметить, что они стали короче.
   Ледо вызвали на какое-то срочное собрание. Оставалось надеяться, что продлится оно достаточно долго, и что провидец тоже туда ушёл.
   Убедившись в его отсутствии, я "вынырнула" в настоящее. Осторожно поставила зажженную свечу и миску на пол, повыше закатала рукава, повязала фартук и подтащила табурет к стене. Со всех сторон на меня смотрели сотни моих отражений, растянутых, размазанных, перекошенных. При свете единственного язычка пламени, хоть и многократно воссозданного, они выглядели довольно неуютно.
   Подняв миску, я вскарабкалась на табурет, обмакнула перьевую метелку в кровь и принялась писать. От красных букв по стеклу бежали уродливые подтеки. Я ожидала, что они будут выглядеть несколько ярче, но и так выходило достаточно жутко. Всю жизнь меня ругали за плохой почерк, но теперь он был мне на руку.
   "Отмените Тимерии" - выводила я неуклюже. Растрепанная "кисть" не подходила для каллиграфии, так что писать приходилось очень крупно, иначе буквы выглядели нечитаемыми кляксами. Я перетаскивала табурет от стены к стене и повторяла эту фразу снова и снова. К сожалению, кровь закончилась быстрее, чем я рассчитывала, не то эти слова стекали бы повсюду.
   Я вернула табурет в центр комнаты, убедилась, что не оставила на полу отпечатков обуви, способных разрушить легенду о "чудесном" происхождении моих художеств, собрала свои вещи и ушла. Нужно было подкинуть фартук с миской обратно на кухню, а перьевую метелку сжечь, чтоб её точно никто не нашёл.
   Как уже говорилось, я не очень верила в успех этой затеи. Нужно было срочно придумать другую и, возможно, не одну. Шагая прочь от провидческой, я напряженно размышляла над своим следующим действием. Кроме чёткого осознания, что одной мне не справиться, в голову ничего не приходило.
   Всё-таки я нуждалась в Ириде.
  

***

   - А твою комнату только что обыскивали, - заявила она вместо приветствия, когда я вернулась к себе.
   Ирида сидела в кресле у окна и с умиротворенным видом препарировала собственную руку. Выглядело это жутко, но мне было всё равно. Я только обрадовалась, что не придётся её искать.
   - Мне нужна твоя помощь, - без предисловия сообщила я, вытаскивая из-за стола второе кресло. Села напротив Ириды и, облокотившись о колени, подалась вперед.
   Ланцет замер над распотрошенной плотью. Ужасная, хоть и бескровная рана тут же принялась затягиваться. Ирида подняла на меня внимательный взгляд.
   - А тебе не любопытно, что у тебя нашли? - спросила она, прищуриваясь.
   - Вряд ли что-то интересное, - я всегда опасалась обысков, так что ничего, что могло бы бросить на меня тень, старалась здесь не держать.
   В этот раз, уходя в провидческую, даже не стала оставлять под одеялом тряпичную куклу: сочла, что отсутствие Ледо давало мне право просто исчезнуть, как в старые добрые времена.
   - Ну почему? У тебя, оказывается, есть весьма интересное кружевное бельишко...
   - Ирида, мне нужно сорвать Тимерии, - перебила я её, невольно замирая в ожидании реакции на эти слова.
   Честно говоря, я здорово волновалась. Не сочтёт ли Ирида саму мысль кощунственной? Не оскорбится ли и не захочет ли держаться от меня подальше? Однако она только пожала плечами и ответила: "Сорвём, раз надо". То ли смерть избавляла сарцев от влияния Тимерий, то ли что. У меня словно камень с души упал.
   - Проще всего, наверное, будет уничтожить Арно, - задумчиво протянула она, убирая ланцет в один из карманов своего фартука. - Щепотка "Щербова гнева" в один миг превратит его в облако горящих опилок. Без Арно весь праздник...
   - Нет, - довольно резко перебила я её. - Он-то как раз и не должен пострадать.
   А сама мрачно подумала: "Оставим этот вариант на случай, если больше ничего не сработает". Уж лучше мгновенная "смерть", чем "веселая праздничная неделя".
   Ирида с удивлением на меня посмотрела и вопросительно склонила голову набок. Мне всегда казалось, что ей не нужен особый повод что-нибудь разрушить, однако в этот раз, наверное, стоило поведать всё без утайки.
   Я как раз набрала в грудь воздуха, на ходу решая, с чего начать свой рассказ, как вдруг сквозь закрытую дверь просочилась Айла. Просочилась и обессилено шлёпнулась на пол, поскуливая и сотрясаясь всем телом.
   На мгновенье я замерла в растерянности. Затем сорвалась с кресла и кинулась к ней. Что бы с Айлой ни произошло, я, неспособная к ней прикоснуться, могла разве что постоять рядом с озабоченным видом, однако это было не поводом оставаться сидеть. Увидев меня, Айла встрепенулась и попыталась уползти обратно за дверь, однако наступила коленом на косу и снова упала. Я опустилась рядом, не зная, что делать.
   - Что с ней? - спросила я Ириду, на всякий случай обмахивая Айлу руками.
   Ирида на удивление спокойно отреагировала на такое состояние подруги и даже не сочла нужным к ней подойти.
   - Ничего особенного, скоро пройдёт, - отозвалась она, закидывая ноги на подлокотник кресла. - На неё Зал Совета всегда так влияет.
   Я нахмурилась, не понимая, чего Айлу туда понесло. Ирида пояснила:
   - Да послала я её послушать, что там про мою бомбочку говорят.
   Я на мгновенье опешила, а затем наградила её осуждающим взглядом.
   - Слушай, - вздохнула Ирида. - Если бы пошла я, сейчас бы здесь всё было облевано. Всё, понимаешь? Ты бы не захотела тут дольше жить, поверь.
   Айла медленно приходила в себя: дрожь унималась, дыхание восстанавливалось. Она села, прислонившись спиной к двери, утерла ладонью нос и неуверенно на меня посмотрела.
   - В моём дворике Сабарет взялся порядок наводить, - поколебавшись, буркнула она, отводя взгляд. - Слыхала я, будто это ты ему велела. Благодарствую.
   - Не знаю, что у вас произошло, но она это уже недели две как пыталась тебе сказать, - сообщила Ирида, вальяжно покачивая ногой. - Вернее, как "пыталась"... Наворачивала круги вокруг дворца, не решаясь войти.
   Айла смущенно теребила косу и смотрела куда угодно, только не на меня. "Может, тогда сказать Ледо, что мне очередной сон приснился? - задумалась я о своём. - Раз уж один раз сработало..."
   Ирида с Айлой о чем-то говорили - я прослушала, о чем именно. От своих мыслей отвлеклась лишь тогда, когда Айла недоуменно воскликнула:
   - Но зачем?! Славное ведь торжество!
   - Действительно, - Ирида многозначительно на меня посмотрела.
   Я вздохнула и начала рассказывать.
  

***

   - Ну, смотри, дорогая. Процессия появляется из главных ворот Агатового дворца и сначала идёт вот так, - подобрав подол, Ирида шагнула вперед. Её грубые ботинки не помещались в "улицы" между рядами крошечных домиков, поэтому она просто наступала на крыши. - Доходит до перекрёстка с Чернопрудной и поворачивает налево...
   Я сидела на балконе, и, свесив ноги, наблюдала за ней с высоты. Ирида повторяла обычный маршрут праздничного шествия. Никто из нас толком не понимал, зачем это нужно, но все сочли хорошей мысль мне его показать.
   - Так, так и так, - шагала Ирида, не всегда утруждая себя названиями улиц. - Мимо театра и на Красную Горку... Затем, кажется, сюда...
   Айла тоже бродила по макету, что-то бормоча себе под нос. Её необъятный подол закрывал собой целые районы.
   - Я всякий раз где-то отсель на процессию глядела, - сообщила она, останавливаясь и поднимая на меня взгляд.
   Я была рада, что мы с ней помирились, поэтому благодарно кивнула, хоть толком и не понимала, за что именно.
   Несмотря на то, что Ирида не всегда точно знала, как именно там или сям проходил путь шествия, было ясно, что он опутывал весь город. Словно нанизывал на нитку все его районы, связывая их воедино.
   - Наверное, именно поэтому праздник и продолжается целую неделю, - сказала Ирида, когда я это озвучила. - Пока А... куклу везде пронесёшь, пока всем покажешь, как раз шесть дней и пройдёт.
   Ирида с Айлой теперь тоже избегали произносить имя "Арно". Правда, мой рассказ произвёл на них не совсем то впечатление, которое я ожидала. Ирида, к примеру, пришла в восторг и с неподдельным интересом взялась выспрашивать подробности. Айла посетовала немного и грустно повздыхала, но я видела, что ей по большей части всё равно. Наверное, в этом не было ничего удивительного: в конце концов, они обе пережили нечто похожее.
   - И только на седьмой день её начинают ломать, - запнувшись об очередной дом, Ирида потеряла равновесие, и на какое-то время ей стало не до разговоров со мной.
   Я почувствовала облегчение: до этого момента не сомневалась, что такой была вся праздничная неделя.
   - Слушайте, а если всех участников процессии слабительным накормить? - предложила Ирида, вставая с пола.
   Судя по выражению лица, ей разонравилось скакать по крышам. Во всяком случае, продолжать это занятие она пока не торопилась.
   - Можно попробовать, - подумав, кивнула я, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки. Но потом вспомнила показанные Саром шествия прошлых лет и приуныла. - Только, боюсь, это их не остановит. Так и будут идти, мостовую унавоживая.
   - Милая, я могу сделать так, что они даже на ноги встать не смогут, - снисходительно улыбнулась Ирида.
   За дверью кто-то пробежал, неразборчиво голося. "Наверное, провидец нашел моё послание", - подумалось мне.
   - А почему бы фигуры гербов в ночь накануне не разломать? - неуверенно подала голос Айла со своей стороны макета. - Новые, поди, уж не успеют сделать.
   - Мхм, - невесело промычала я.
   Почему-то не сомневалась, что это не поможет. Наберут новых людей в процессию - всё равно каждый в городе прекрасно знает обязанности всех её участников и, наверное, достаточно легко сможет их повторить. Гербы тоже чем-нибудь заменят... Я отстраненно смотрела на маленькую копию Сара, пытаясь придумать хоть один по-настоящему важный элемент Тимерий, за исключением самого Арно, чьё уничтожение однозначно привело бы к отмене праздника. Кое-что зацепило мой взгляд. Пораженная догадкой, я затаила дыхание.
   - Слушайте, - позвала я, отрывая лицо от перил. - А площадь Четырёх Ветров как-нибудь с Тимериями связана?
   - Разумеется, - отозвалась Ирида, всё-таки снова делая большой шаг вперёд. - На ней-то всё и заканчивается. Большой костёр, все дела...
   Я серьезно задумалась. Понимая, что, возможно, говорю глупость, неуверенно спросила:
   - Ты сможешь её взорвать?
   - Э-э-э... - Ирида остановилась и растерянно на меня посмотрела. - В смысле, устроить на её месте воронку?
   - Ну, не обязательно заходить так далеко... - честно говоря, я не очень представляла, как можно взорвать площадь.
   - Причем воронка должна быть просто огромной, чтобы до начала праздника её не успели закидать землёй или камнями, - забормотала Ирида, садясь на крышу какого-то большого здания. Похоже, она уже мысленно создавала бомбу, способную это сотворить. Какое-то время она задумчиво молчала, отрешившись от всего мира, затем подняла голову и совсем другим тоном сказала: - Вот только что помешает организаторам перенести действо на любую другую площадь города в случае уничтожения этой?
   Я помрачнела. Да, у Почо были свои счеты с этим местом, однако это еще не значило, что оно являлось необходимым и незаменимым элементом праздника.
   - Однако коли она подорвётся в последний миг, избирать новое место уж поздно будет ... - неуверенно проговорила Айла.
   - В последний миг там будет очень-очень много людей, - отозвалась Ирида. - Хотя, признаю, их взорвать куда проще, чем пустое место.
   За дверью снова послышался гомон взволнованных голосов и топот множества ног - вероятно, провидец привёл зрителей. Дождавшись, когда звуки стихнут вдали, я негромко предположила:
   - Может быть, еще какие-нибудь сопутствующие ритуалы сорвать не поздно?
   Я немного злилась на Сар: объясни он мне всё человеческим языком заранее, я бы смогла испортить фигуру до того, как к ней накрепко привязали Арно. Наверняка имелась куча способов: здесь потушить свечи, тут стереть письмена - и вышла бы обычная деревянная кукла, которую и сломать не жалко.
   - Нам-то откуда знать? - вздохнула Ирида, вставая. - Все вопросы к Сабарету. Дружка своего спрашивай... Этого... Стриженого. Эх, испортил парень такую прическу, такую причёску!
   Я помрачнела: так и видела, как расспрашиваю Ледо об уязвимостях Тимерий. Разумеется, он мне подробно всё распишет, подскажет, куда лучше нанести удар, и уж точно не догадается, кто именно его нанесёт всего несколько дней спустя. В то, что он добровольно и искренне станет мне помогать, я не верила, а больше в Сабарете мне не к кому было обратиться.
   Я уже с унынием представила, сколько придётся прыгать по времени, пытаясь самостоятельно всё выяснить, сколько придётся возиться с красной лентой, вытягивая из Сара ответы, но тут в моей памяти всплыло еще одно имя. Имя человека, который наверняка что-то знал, и который, очень возможно, согласился бы мне помочь.
   - Айла, - позвала я, облизав вдруг пересохшие губы. - Где сейчас Эдвин Ланш?
   Повисло молчание. Я с надеждой смотрела на Айлу, Айла, окаменев, немного затравленно смотрела на меня. Казалось, будь она еще жива, кровь отхлынула бы от её лица.
   - Кто это? - живо заинтересовалась Ирида, переводя взгляд с меня на неё и обратно.
   Ничего не говоря, Айла развернулась и кинулась прочь. Ирида на мгновенье растерялась, а затем с криком: "А ну стоять!" - бросилась следом. Обе исчезли в стене. Я раздосадовано вздохнула.
   Чтобы не терять время зря, вытянула руку, вызвала алую ленту и сказала:
   - Ладно, Сар, давай поговорим. Окно - нет, дверь - да. Имеет ли смысл уничтожить площадь Четырёх Ветров?
   Лента неуверенно качнулась и протянулась к двери. Ясно. Значит, стоило в ближайшее же время наведаться туда вместе с Иридой и посмотреть, что можно сделать.
   - Ответь тогда еще вот на какой вопрос... - краем глаза я заметила движение и замолчала.
   Приоткрылась дверь, заглянул настороженный Ледо. Из коридора до меня донеслись обрывки чужих разговоров - мои художества действительно обнаружили и оценили.
   Ледо просочился в зал и осторожно закрыл за собой дверь.
   - Значит, мне не показалось, что я услышал твой голос, - буркнул он, обводя помещение подозрительным взглядом. - С кем говорила?
   Клубившуюся в воздухе красную ленту он явно не видел, но я всё равно поспешила её убрать.
   - С Саром, - ответила я чистую правду.
   - Мхм, - в голосе Ледо звучала издёвка. Он явно мне не поверил. - И о чём же?
   Мне захотелось на него грубо огрызнуться, но я сдержалась: в голову пришла идея получше.
   - Да вот, сон приснился, - вздохнула я, печально отводя взгляд. - Решила спросить, вещий он или просто так.
   Я загадочно замолчала, ожидая, что Ледо начнет меня расспрашивать, но он не стал этого делать. Пришлось продолжить самой.
   - Довольно тревожный сон, на самом деле. Про какую-то процессию. Помню ленты, привязанные к рукам. А еще большие фигуры на шестах: синий конь, бабочка, башня... Много их было, - я потерла нахмуренный лоб, делая вид, что пытаюсь вспомнить подробности. - Знаешь, еще барабаны так гремели... "Тра-та-та. Тра-та-та". И вот идёт эта процессия по городу, а тот гибнет. Всё, мимо чего она проходит, обращается в прах. А в самом конце земля задрожала, камни мостовой зашатались, а затем провалились куда-то вниз. И всё в черную бездну кануло.
   Я замолчала и серьезно посмотрела на Ледо - мол, как думаешь, что всё это значит? Рассказывая мне в свое время о Тимериях, он не упоминал такие подробности. Я надеялась, это заставит его отнестись к моим словам серьезно.
   - Ну я и решила обратиться к Сару напрямую. Подумала, что если уж где и смогу получить от него ответ, то это здесь, - я обвела широким жестом маленькую копию города у себя под ногами.
   "И это говорит о том, что я понятия не имею о существовании провидческой", - озарило меня, хоть изначально я и не вкладывала в свои слова такой смысл.
   - Кстати, почему весь дворец на ушах стоит? - спросила я, наглея.
   Айла рассказала, о чем говорилось на собрании Сабарета. Моё имя неоднократно там упоминалось. Впрочем, дальше пустого галдежа и поиска врагов в каждой тени дело пока не продвинулось, так что я особо не переживала.
   Сквозь стену просочилась Ирида, раздосадованная и недовольная. Похоже, Айла бегала быстрее, чем можно было предположить.
   - Ладно, - буркнула она, бросая на Ледо косой взгляд. - Пошли на площадь вблизи посмотрим.
  

***

   Площадь Четырёх Ветров располагалась в той части города, что уже существовала при жизни Почо. Действительно ли его казнили именно на ней, я проверять не собиралась, но это было и не важно: мне в любом случае следовало её уничтожить. Глядя на широкое открытое пространство, я не представляла, как это возможно, но верила в Ириду и её способности.
   Сидя на постаменте какого-то памятника, я наблюдала за тем, как она сосредоточенно мерила площадь шагами. Как задумчиво оглядывалась по сторонам, не обращая внимания на проходивших сквозь неё людей. Как ковыряла носком брусчатку... Я начинала тревожиться: Ирида выглядела всё озабоченней и озабоченней.
   Наконец, она подошла ко мне и, виновато отведя взгляд, проговорила:
   - Прости, родная, боюсь, у меня ничего не выйдет.
   У меня упало сердце. Я опасалась услышать что-то подобное.
   - Нет, я, бесспорно, могу организовать здесь несколько опалённых взрывами ям, - принялась оправдываться Ирида, защищая свою "профессиональную гордость". - Вот только они будут не настолько глубокими, чтобы площадью нельзя было воспользоваться, немного прибравшись. Есть, конечно, идея, как устроить по-настоящему большую воронку, - Ирида явно чувствовала себя не в своей тарелке. - Но у нас нет ни времени, ни сырья на изготовление взрывчатки в необходимом количестве. И даже будь они у нас, нам бы понадобилось несколько телег и куча людей, чтоб довезти её сюда и выгрузить. Одна ты никак не справишься.
   Ирида говорила о том, как в случае успеха взрывная волна уничтожила бы все вокруг, потому что она не сумела бы направить её строго вниз, но это уже не имело значения. Площадь было не разрушить, стоило с этим смириться и двинуться дальше. Мне нужно было придумать новый план.
   Пожалуй, следовало как можно скорей разыскать Эдвина Ланша.
  

***

   Честно говоря, я не совсем понимала, как мне себя с ним вести: всё-таки при жизни он занимал довольно значимое положение в Сабарете и был единственным из его членов, кого я уважала. Наверное, стоило проявить почтительность: всё-таки герой войны средних лет это вам не девочки-подружки примерно моего возраста. На случай если даже у призраков поздние визиты считались невежливыми, я решила навестить его утром.
   Расстроенная своей неудачей Ирида покинула меня еще на площади, так что остаток дня ушёл на прыжки туда-сюда по времени в поисках каких-нибудь подсказок, что делать дальше. Не могу сказать, что они увенчались успехом.
   Ночью я лежала в постели и гадала, сработали ли мои "послания от Сара". Ледо ничего не говорил, а чтобы проверить самой, нужно было лезть в Зал Совета. Я как раз решала, идти мне туда, или и так ясно, что ничего не вышло, когда услышала смущенный кашель.
   Я подняла голову и огляделась. Возле моей кровати, тускло светясь, стояла Айла.
   - Благодарю, что тайну мою Ириде не выдала, - шепнула она, убедившись, что привлекла к себе внимание. - Она бы целый век надо мной потешалась.
   Да уж, я могла себе это представить - самой-то сколько поддевок на тему Почо от неё пришлось вытерпеть.
   Ирида пыталась расспрашивать меня об Эдвине Ланше, но я сказала ей, что это всего лишь призрак, спасенный мной в присутствии Айлы. Кажется, она не поверила, но, во всяком случае, отстала.
   Я села в постели. Айла ойкнула и поспешно закрыла глаза ладонями. Озадаченно посмотрев вниз, я поняла, что её смутило - Одеттина сорочка, игривая и довольно откровенная. Из уважения к Айлиным чувствам я подтянула одеяло к подбородку и вдруг задумалась: изображая в свое время перед Почо крепкий сон, я ведь была одета так же. Не из-за этого ли он тогда вдруг исчез?
   - Не за что. Прости, что ляпнула при ней, не подумав, - ответила я, невольно размышляя на тему того, хорошо это или плохо, что парень, который мне нравится, сбегает при виде меня неглиже. Решила, что равнодушным не остался - и то хлеб.
   Айла осторожно посмотрела сквозь пальцы и, убедившись, что приличия восстановлены, убрала от лица руки. Чуть поколебавшись, присела на край постели. Помолчав, сказала:
   - Ирида поведала, что он тебе люб, - неуверенно на меня посмотрела.
   Я недолго гадала, о ком шла речь. Не могу сказать, что хотела обсуждать с Айлой эту тему посреди ночи, но всё же ответила:
   - Это так.
   Я ожидала, что Айла, мстя за давний шантаж и вызванные им душевные страдания, будет грозиться, что сдаст меня Почо, но она оказалась выше этого.
   - Вы с ним сходно очи закатываете. Чуть что, сразу... - видимо, она что-то изобразила, но исходившего от неё света было недостаточно, чтобы я смогла толком разглядеть. - Я это сразу заприметила.
   - Никогда не обращала внимания, - мне хотелось, чтоб этот разговор поскорее закончился.
   Айла замолчала и, посидев в раздумьях, вдруг проговорила:
   - Ты ведь разумеешь, что Тимерии и в грядущий год будут, и через десять лет, и век спустя? У тебя не выйдет всякий раз им мешать.
   - Разумею, - я помрачнела. - Спасибо, что напомнила.
   Айла вопросительно на меня глядела, ожидая продолжения. Я тяжко вздохнула: сама толком не понимала, зачем в это ввязалась, да и тема меня нервировала.
   - Да, ему это мало поможет, - довольно резко заговорила я. - Зато сама я буду знать, что не бросила его наедине со всем вот этим, что хоть как-то попыталась помочь. Смогу смотреть на себя в зеркало без отвращения. Как видишь, у меня эгоистичные мотивы.
   Айла сидела понуро и о чем-то думала. Я уж решила, что сейчас она встанет и уйдёт, во мне разочаровавшись, однако тут она заговорила:
   - Житие мое было пустым, как худая бочка - сиди себе молчком, взгляд потупив, и так день за днем, год за годом. Разве что вышивать дозволялось да сказки слушать, хоть батенька сие и не одобрял: я с тех сказок о славных деяниях грезила. Не смела и из дому без надзора выйти, а сама в мечтах сокровища отыскивала да царевен из беды выручала. Затем конец мне пришел. Я померла, так ничего и не свершив: ни великого, ни самой малости. Ни чуточного следа за собой не оставила, словно и не жила вовсе.
   Я не вполне понимала, зачем она мне всё это говорит, но слушала внимательно.
   - Я отведу тебя к Эдвину Ланшу, - сказала вдруг Айла к некоторому моему изумлению. - Мне ведомо, где он. И в остальном подсоблю, коль сумею. Быть может, сие мне последний случай хоть что-то свершить выпал. "Эгоистичные мотивы", говоришь? Славно. У меня их тоже в достатке.
   - Спасибо, - я, честно говоря, уже настроилась искать Эдвина Ланша красной лентой, но после всего услышанного не посмела сказать об этом.
   Айла решительно встала с кровати и уставилась на меня в ожидании.
   - Прямо сейчас? - уточнила я недоверчиво.
   - Вестимо, - похоже, Айле не терпелось приступить к "свершениям". Затем она вдруг о чем-то подумала и, как мне показалось, ревниво добавила: - Только сперва оденься пристойно.

***

   "На чьей вы стороне: Сара или Сабарета?" - было первым, что я спросила у Эдвина Ланша. Для этого мне пришлось залезть на крышу, где он сидел, глядя на ночной город и производя впечатление на Айлу. А еще убедить его в том, что они действительно занимали разные стороны - пожалуй, это оказалось сложнее всего.
   - Что может послужить достойной причиной для отмены Тимерий? - спрашивала я позже, когда мы перешли в архив дворца: там было удобней разговаривать.
   Сначала я хотела привести Эдвина Ланша к себе в комнату, но Айла тихо пообещала, что превратит мою жизнь в кошмар, если я так и сделаю. Она сильно нервничала - впервые решилась показаться объекту своих чувств на глаза. И хоть представили мы её как просто помогающую мне подругу, она выглядела так, будто в любой момент была готова сквозь пол провалиться.
   - Ничего, - пожал плечами Эдвин Ланш, подумав. - Не могу себе такое представить.
   Кажется, ему тоже было неловко. Не так сильно, как сопевшей мне в ухо Айле - она старалась держаться у меня за спиной - однако всё равно довольно заметно. Возможно, он не знал, как себя со мной вести: то ли из-за того, что я его в своё время спасла, то ли из-за моего "брака" с его обожаемым Саром.
   Я нарушила своё правило не трогать чужие свечи, так что на столе архивариуса горел уютный огонек. Его света хватало лишь на то, чтобы вычленить из темноты край уходивших вдаль и ввысь стеллажей, забитых бумагами и старыми свитками. Пахло пылью и чернилами. Я немного пожалела, что не заходила сюда раньше - это место навевало воспоминания о моей работе в управе, здесь я чувствовала себя как дома.
   - А еще остались какие-нибудь важные ритуалы, которые я могла бы сорвать?
   - Менее чем за неделю до праздника? - Эдвин Ланш вздохнул. - Вы должны понимать одну вещь: по-настоящему необходимыми элементами Тимерий является лишь создание "Арно", его провоз по городу и сожжение на площади Четырёх Ветров. Нам, бывало, не раз приходилось опускать те или иные детали: обходиться без гербов или танца крови, без разламывания "Арно" в ходе процессии или... - он задумался, что бы еще привести в пример.
   - Танец крови? - мрачно переспросила я. Слова Эдвина Ланша меня совсем не обрадовали.
   - Девушки, открывающие шествие, - пояснил тот, отвлекаясь от своих мыслей. - Привязанные к их запястьям ленты символизируют вытекающую из жил кровь, питающую нашу землю.
   Я почти не сомневалась, что Магда придумала свою "путеводную нить", насмотревшись на этих девиц. Интересно, знала ли она значение этих лент? Наверняка знала.
   - А-а е-если нам укрыть на пути шествия запряженную т-телегу? - дрожащим от волнения голосом проговорила Айла. - А затем, к-когда то мимо идти будет, столкнуть в неё А-а... куклу с п-паланкина и умчаться прочь?.. - она замолчала, а потом вдруг залепетала: - Ох, ч-что же я говорю-то? Сие никак не удастся. З-забудьте, прошу...
   Я вздохнула. Предложенный Айлой план, наверное, можно было бы исполнить, имея кучу союзников, способных разогнать толпу, чтоб та не преграждала телеге путь. Способных задержать людей, непременно кинувшихся бы за ней следом. Способных увести её и спрятать. Ну и, разумеется, кто-то должен был скинуть фигуру вниз, то есть попасть на сам паланкин...
   - Мне разрешат присоединиться к шествию, если я об этом попрошу? - решила я всё-таки уточнить.
   - Нет, - Эдвин Ланш не колебался с ответом. - Его участников отбирают и готовят заранее. Случайного человека не возьмут.
   - А если с кем-то из участников приключится беда, и потребуется его немедленная замена? - не сдавалась я, пока не зная, зачем мне это нужно.
   - В таком случае место выбывшего займёт кто-то из запасных, - утомленно вздохнул Эдвин Ланш. - Сабарет всегда и их тоже готовит.
   - Неужели на него вообще никак нельзя повлиять?! - идя сюда, я возлагала на Эдвина Ланша большие надежды. И с каждым очередным его "нет" они стремительно таяли. Я начинала злиться - не знала, что теперь делать.
   Чтобы немного успокоиться, принялась ходить туда-сюда. Стоявшая у меня за спиной Айла не сразу сообразила, что осталась без своего убежища - лишь убрав от лица косы, которыми закрывалась, сгорая от стыда.
   Эдвин Ланш, с непониманием наблюдая за вдруг заметавшейся Айлой, снова вздохнул.
   - Ну-у... Есть один древний закон, - задумчиво проговорил он, присаживаясь на край стола. - Закон времен Большого дома. Согласно ему, любой из тех, в ком течет кровь одного из первых родов, предъявив свой фамильный перстень, может вызвать на бой городскую власть во всех её обличиях. И в случае его победы она обязана удовлетворить его требование, коли оно не угрожает процветанию Сара.
   - И это правда работает? - раздался голос Ириды.
   Вздрогнув от неожиданности, я остановилась и обернулась. Ирида стояла возле одного из стеллажей, в эффектной, явно отрепетированной позе. Убедившись, что привлекла к себе внимание, она гордо прошествовала в круг света и обвела всех присутствующих торжественным взглядом. Мол "Думали без меня обойтись? Вот уж фигушки!" "Ойре, наверное, рассказал, где нас искать", - подумала я.
   - Закон не отменяли, - спокойно ответил Эдвин Ланш. - Насколько я знаю, его не использовали со времен Большого Дома, однако он должен всё еще действовать.
   - Верден... - я вопросительно посмотрела на Ириду.
   - Неа, не входит в число первых родов. Не льсти себе, дорогуша, - отозвалась та, вдруг начиная внимательно приглядываться к замершей возле одной из полок Айле. - Я тебе больше скажу - все они давным-давно исчезли. Последний старик из продержавшегося дольше остальных рода помер незадолго до моего рождения, - Ирида перевела задумчивый взгляд на Эдвина Ланша, снова посмотрела на Айлу и понимающе ухмыльнулась.
   У меня всё равно не было фамильного верденовского перстня, но это не помешало мне немного расстроиться. Я уже представляла себе, как прикладываю руку к петушиному гербу на глазах у Сабарета, как под ней расцветают краски, прям как у той женщины, моей дальней родственницы... Пораженная внезапной идеей, я затаила дыхание.
   - Простите, а это точная формулировка? - спросила я, облизнув губы. - Там говорится именно "течет кровь", а не "принадлежит к роду"?
   Эдвин Ланш на мгновенье задумался, а потом уверенно кивнул.
   - Мхм... А насколько густа должна быть родовая кровь, чтобы гербы на неё среагировали?
   Мои собеседники нерешительно переглянулись - похоже, никто из них об этом раньше не задумывался.
   - А что? - с интересом прищурилась Ирида.
   - А то, что за три тысячи лет все семьи города должны были десять раз перемешаться. Этот женился на этой, та вышла за того, кто-то просто гулял направо и налево, вроде моего прадеда... Первых родов не один, не два, а целых тридцать. Это же прорва народу. Если кто-нибудь из их представителей всё же затесался среди моих предков, герб меня признает?
   - Ну... - нахмурился Эдвин Ланш. - Чтобы проследить историю вашей семьи, нужно поднять книги записей...
   - Да зачем?! - восторженно перебила его Ирида. - Можно же просто пойти и гербы пощупать! Сразу всё станет понятно.
   - Но если эти рода так давно исчезли, сохранились ли принадлежавшие им дома? - усомнилась я. - За столько веков что-то могло быть утеряно безвозвратно...
   - Дорогая моя, - снисходительно улыбнулась Ирида, - для чего, по-твоему, существует Знаменная палата?
  

***

   Утром следующего дня и одновременно много лет назад я снова стояла перед запертыми дверьми Знаменной палаты. Право слово, предпочла бы их никогда больше не видеть. Несмотря на отличный солнечный день, настроение у меня было довольно паршивым: слишком неприятные воспоминания воскрешало это место.
   Ирида с Айлой уже должны были ожидать меня внутри - как раз прошло достаточно времени на то, чтобы дойти сюда от дворца. В отличие от меня они были лишены роскоши поездок на чужих каретах и передвигались пешком.
   Я тяжко вздохнула и зажмурилась, загадывая нужный момент. Немного опасалась, что, открыв глаза, вновь увижу непроглядный чёрный мрак, однако этого не произошло.
   Передо мной предстал довольно сумрачный и холодный, но всё же совершенно обычный зал: неровный каменный пол, истертая ковровая дорожка и резные деревянные панели. Вдоль стен стояли шеренги блёклых, потрепанных временем знамен.
   Шагнув за порог, я убедилась, что в прошлом минутной давности здесь никого не было, и "всплыла".
   - ... ну да, ну да, - сразу же услышала я Ириду. - Думаешь, я слепая?
   Айла ей что-то неразборчиво отвечала. Я пошла на голоса.
  
   - А вот это, дорогая, и есть зал гербов.
   Ирида могла этого и не говорить: всё было понятно с первого взгляда. Гербы сплошь закрывали собой стены, громоздились на полу, свисали на веревках с потолка. Большие и маленькие, деревянные и каменные, достаточно неплохо сохранившиеся и почти полностью утратившие рельеф. Со всех сторон на меня смотрели всевозможные звери и птицы, насекомые и рыбы. Я ожидала увидеть пестроту красок, хоть и потускневших, однако здесь были только белый мрамор и почерневшая от времени древесина.
   - При сносе старых зданий гербы обязательно сохраняют, - пояснила Ирида. - И если некому предъявить на них права, они оказываются здесь. Вон, кстати, Армель, - указала она на крупный обломок камня с вырезанной на нем бабочкой. - Проверь-ка.
   Вева принадлежала к роду Армель. Я поймала себя на мысли, что, прикладывая ладонь к её гербу, надеюсь на неудачу: не хотелось делить с ней ни капли крови. В этом смысле мне повезло - бабочка осталась белой, никак на меня не среагировав.
   - Ладно, мы только начали, - утешила меня Ирида, выискивая взглядом следующую цель.
   - Я нашла пчёл Деро, - позвала с другого конца комнаты Айла.
   Пчёлам тоже не было до меня никакого дела, как и лилии Блезов, оленю Клоринов и, к моему огорчению, трём белкам Берзе - мне нравилась Сильви, я бы не отказалась иметь её в своих предках.
   - А как с кольцом быть? - спросила Айла, когда я щупала чью-то лисицу. - Коль даже чей-то герб и впрямь отзовётся, частью рода тебя это не сделает.
   - Знаю, - убедившись, что с лисой тоже не получилось, я направилась к уже найденному Иридой изображению желудей. - Если Эдвин Ланш точно процитировал закон, то мне нужно предъявить кольцо своего рода. Из его слов не следовало, что тот непременно должен быть одним из первых.
   Я шлёпнула руку на изъеденный ветром и дождем камень. Он выглядел настолько старым, что некогда высеченная на нём дубовая ветвь почти стёрлась. Казалось, этот герб не принял меня, как и все предыдущие, но потом я оторвала от него руку.
   На белом камне остался её довольно чёткий отпечаток: коричневел соприкасавшийся с моей кожей желудь, зеленела задетая мной часть листа, синел располагавшийся прямо под моими пальцами фон. Цвета были очень бледными, однако при виде них по всему моему телу прокатилась волна мурашек: признаться, я не особо надеялась на успех.
   - Что?! Эстри отозвался?! - Ирида просунула голову прямо сквозь меня, пронзив мою грудь холодом. - Правда, что ли?!
   Айла сдавленно охнула и зажала рот ладонью. Похоже, они обе верили в мою идею даже меньше, чем я.
   Отпечаток ладони быстро бледнел: то ли сказывалась ужасающая древность и потрепанность этого герба, то ли ничтожная доля нужной крови в моих жилах. Кажется, Ирида задалась тем же вопросом.
   - Ищите, может тут есть еще Эстрийские желуди, - холод схлынул - Ирида убрала голову и тоже побежала осматривать стены. - Лучше сохранившиеся. Вон, кстати, Ниольский баран, а вон башня Гювэ, - махнула она рукой. - Проверь-ка и их на всякий случай.
   В итоге на меня отозвалось еще три герба: черный кот, улитка и солнце.
   - Но ведь выходит, что едва ль не у каждого в Саре в пращурах кто-то из первых родов есть, - бормотала Айла, беспомощно бродя вдоль стены и вглядываясь в развешенные на ней "экспонаты". - Почему же никто не уразумел сего раньше?
   - Может, потому что у нас не принято лапать чужие гербы? - огрызнулась чем-то раздосадованная Ирида.
   Наверное, тем, что в свое время не догадалась так же проверить свою родословную, а теперь уже не могла этого сделать.
   Я сидела на полу возле большого обломка колонны, на которой был высечен последний из гербов - никак на меня не отреагировавший конь Клидов - и задумчиво смотрела на свою ладонь.
   - Где может быть Верденовский перстень? - спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.
   В памяти всплыло недавнее прошлое: кабинет градоправителя, тусклый свечной свет, накрытый стол, а на руке сидящего напротив меня лорда Седрика поблескивает массивное кольцо с петухом. Только бы не оказалось, что за ним нужно ехать в Вельм!
   - Их обычно по наследству передают, - отозвалась Ирида, отчаянно пытаясь пробудить неизвестный мне герб - наверное, свой собственный.
   Я подумала о красной ленте. Интересно, может ли она привести к вещам, которых в городе нет.
   - Покажи мне Вельмскую управу, - велела я, её вызывая.
   В управе хранились некоторые вещи, привезенные нашими основателями из Сара. Возможно, он мог их отследить...
   Лента не появилась. Хорошо. Значит, не мог.
   - Тогда покажи перстень рода Верден.
   Красная дымчатая полоса взмыла над моей рукой и протянулась прочь из зала. Ага, он в городе.
   - Пойду его поищу, - известила я с интересом наблюдавших за мной подруг и "нырнула" в прошлое: в нем мне было куда проще передвигаться.

***

   Лента привела меня на кладбище.
   Прежде я видела его разве что на макете - большое открытое пространство на юго-западе от Агатового дворца, крошечные домики склепов, игрушечные деревья... Ледо рассказывал, что тут хоронили чуть ли не с самого основания города. И если он говорил правду, то у меня под ногами было больше костей, чем почвы.
   В замшелых, вросших в землю камнях с трудом угадывались надгробия. Они теснились так близко друг к другу, что порой приходилось через них перешагивать - похоже, лента вела меня кратчайшим путём, не заморачиваясь поисками нормальных дорожек.
   Кладбище, во всяком случае, эта его часть, выглядело одичавшим и заброшенным. Там и тут попадались заросли колючего кустарника. Многие надгробия покосились, а то и вовсе упали на землю и проросли травой. От этого так странно было видеть свежие сласти на одной из могил: если верить эпитафии, лежавший в ней ребенок умер еще до основания Вельма.
   Было тихо, словно я находилась не в городе, а где-то далеко за его пределами.
   Вскоре красная лента всё-таки вывела меня на дорогу. По обеим от неё сторонам возвышались склепы: большие и маленькие, простые и помпезные, совсем развалившиеся и довольно ухоженные. Двери одного из них были раскрыты, рядом стояли люди - одетые во всё черное, торжественные и скорбящие.
   Колыхались на ветру траурные вуали, слышались всхлипы и обрывки прощальных речей. Моя лента делала над толпой широкий круг и опускалась в самую её гущу. Я не сомневалась, что она заканчивалась на руке покойного.
  
   В гробу лежал сухой старик, последний из сарских Верденов. Я стояла рядом и, не обращая внимания на то и дело проходивших сквозь меня людей, вглядывалась в его лицо. Интересно, был ли он среди тех, кто провожал моего прадеда в путь? Видела ли я его тогда на крыльце?
   На узловатом старческом пальце сиял яркими красками знакомый мне массивный перстень: рыжий зеленохвостый петух на голубом фоне.
   Я пробыла там до конца похорон. На моих глазах гроб закрыли и внесли внутрь склепа. Вдоль стен стояли десятки небольших ящиков - туда перекладывали старые кости, чтобы освободить место для новых покойников. Запомнив, куда именно поставили последнего из них, я вышла на улицу и "всплыла".
   Мысль о том, что мне предстояло копаться в чьих-то останках, почему-то ужасала меньше, чем я ожидала. Но это не значило, что я собиралась вот так просто к ним сунуться - по меньшей мере, следовало добыть перчатки и повязку на лицо.
   Я посмотрела на резной щит над дверью. В Знаменной палате не оказалось герба с петухом: наверное, принадлежавшие Верденам здания пока не успели попасть под снос. Я протянула руку и коснулась изъязвленного водой и воздухом камня. Спустя пару мгновений он окрасился под моими пальцами. Цветное пятно расширялось, словно круг от брошенного в пруд камня, пока не захлестнуло весь герб целиком.
   "Прости, дед, но я тоже имею право на это кольцо", - подумала я тогда.
  

***

   - Сабарет усилит меры безопасности, - сообщил за обедом Ледо.
   - Что? - мыслями я вся была в предстоявшем мне осквернении могилы и как раз думала, где бы достать одежду, которую потом не жалко будет сжечь.
   - Говорю, во время этих Тимерий Сабарет будет особенно пристально следить за тем, чтобы не случилось чего плохого, - повторил Ледо, наблюдая за моей реакцией. - На него произвел большое впечатление твой сон. В том числе твой сон.
   - А, ну, ладно, - пожала я плечами, делая вид, что меня это не касается.
   У самой же упало сердце. Вот просто как они умудрились так истолковать мои слова?! Ка-а-ак?!
   - Решено, что Сабарет в полном составе будет наблюдать за ходом праздничного шествия. Он пришёл к выводу, что от благополучия оного зависит судьба города.
   - Ясно, - буркнула я, мрачнея еще больше.
   Какая же я молодец! Кто меня только за язык дёрнул?! Знала ведь, что Сабарет не способен правильно понять даже самые очевидные знаки!
   "У меня ничего не получится", - в отчаянии думала я, уныло ковыряясь в тарелке.
   Все мои идеи либо не работали, либо только вредили. И я даже примерно не представляла, что буду делать. Ну, добуду я этот перстень, дальше-то что? Ответа у меня не было. Хоть какого-то внятного плана - тоже.
   Айла права: оттого, что я разок испорчу праздник, ничего не изменится. Если я его еще испорчу. Ради чего я отказалась от шанса вернуться домой? Зачем позволила эмоциям взять верх над разумом? Всё бессмысленно. Всё бесполезно. Всё очень-очень глупо.
   Вдруг моё тело окутал уже знакомый холод. Рука сама собой поднялась и смахнула со стола тарелку с десертом. Та отлетела в сторону, с лязгом стукнулась об пол, растеряв содержимое, подскочила, снова упала и принялась дребезжать на месте.
   Холод схлынул, Ойре ушел, оставив меня саму разбираться с последствиями. Мы с Ледо молчали и растерянно смотрели на размазанные по паркету взбитые сливки. Потом поглядели друг на друга.
   - Рука дернулась, - небрежно пожала я плечами, словно не произошло ничего особенного. Демонстративно вернулась к трапезе.
   Похоже, Ойре меня от чего-то защитил. Но, право слово, что ему стоило просто сказать, что в десерте снотворное или яд?!
   Ледо выразительно поднял указательный палец и, выдержав паузу, невозмутимо сказал:
   - Хочу заметить, это была не моя идея.
   От удивления я перестала жевать: никак не ожидала, что он так легко признается. А ведь я его даже ни о чем не спрашивала и ни в чем не обвиняла.
   - Боюсь, вы выбрали не лучшее время, чтобы возобновить свои исчезновения, госпожа Одетта, - певуче произнес Ледо, раздражающе мне улыбаясь. А затем снова заговорил, уже без ужимок: - Я могу сказать, что ты всё съела - тарелка-то не разбилась. Вот только тебе самой придётся полы помыть, чтобы никто не узнал об обмане. А если ты дашь мне ключ, могу вообще комнату снаружи запереть, - усмехнулся он, скрещивая на груди руки. - Пусть все думают, будто ты мирно спишь под замком. Главное - до ужина вернись. Когда я отопру дверь, чтобы пропустить служанку с подносом, ты должна лежать в постельке.
   Поначалу меня удивило и напрягло столь щедрое предложение: пугающие знаки на каждом шагу, судьба города на волоске, а Ледо вот так запросто отпускает человека, которого подозревает во всех грехах?!
   Потом я сообразила, что он не местный. Сарский "дурман" на него не действовал.
   Механические часы на Вельмской площади. Вращаются шестеренки, опускаются и поднимаются грузы. Деревянные человечки катятся по кругу, бесконечно повторяя одни и те же движения. Но только не Ледо - он мог в любой момент остановиться, его не сковывали эти путы. Поэтому личное благополучие заботило его куда сильнее бесперебойной работы управлявшего всеми остальными механизма. Всеобщее заблуждение, будто он полностью меня контролирует, было ему на руку.
   А потом я вспомнила о камешке. Маленьком камешке, однажды попавшем между шестеренками и чуть было не оставившем Вельм без своих знаменитых часов. Я видела отчет о погнутых, стертых и треснувших деталях - управа оплачивала ремонт. Очень сложный и дорогостоящий ремонт.
   Если бы срыв одного единственного праздника действительно ни на что особо не влиял, стал бы Сар так меня к нему подталкивать?
   - Ключ там, - указала я взглядом на туалетный столик.
   До ужина было не так много времени. Стоило провести его с пользой.
  
   13.
   Верденовский склеп не мог похвастаться размерами или богатством отделки - всё-таки в Саре "моя" семья не отличалась особой знатностью и влиянием. В сравнении с некоторыми мавзолеями, скорее напоминавшими настоящие дворцы, он выглядел скромно и довольно убого.
   Убедившись, что в прошлом минутной давности никого поблизости не наблюдалось, я глубоко вздохнула и "вынырнула" в настоящее.
   - ... попросим её покопаться в книгах записей, - донесся до меня из склепа приглушенный Иридин голос. - Неужели она нам откажет? Ну что, нашла?
   - Зело темно, - отвечала ей Айла. - Ничегошеньки не видать.
   Не сомневаясь, что речь шла обо мне, я громко и многозначительно откашлялась. Разговор умолк.
   - Вы что здесь делаете? - поинтересовалась я, когда сквозь стену просочились два призрака.
   Айла выглядела немного виноватой, Ирида - какой-то озорной. Я не виделась с ними с тех пор, как покинула Знаменную палату, и уж точно никому не рассказывала, где нашла кольцо.
   - Ой, ну это ведь был такой сложный вопрос, - издевательски всплеснула руками Ирида. - Где может находиться фамильный перстень вымершего рода? Мы догадались практически сразу же после твоего ухода, - она замолчала и, внимательно на меня посмотрев, подозрительно проговорила: - Только не говори, что ты собираешься лезть туда через прошлое.
   - Да, а что? - немного растерялась я.
   Я действительно собиралась пройти в склеп в прошлом, вынырнуть в настоящее, взять кольцо и так же уйти.
   - Ничего, дорогуша, если тебе не терпится к нам присоединиться, - пожала плечами Ирида.
   Заметив, что я не понимаю, о чём речь, она утомленно вздохнула и, скрестив на груди руки, спросила:
   - Сколько этот склеп уже заперт и не проветривался? Двадцать лет? Тридцать?
   - Где-то так, да. Но у меня есть тряпка...- я продемонстрировала кусок ткани, которым как раз собиралась закрыть нос и рот.
   Я утащила из прачечной чью-то простенькую коричневую робу, добыла перчатки и чистую тряпку, собрала волосы на затылке, чтобы они не свешивались в гроб. В общем, подготовилась к "знакомству" с родичем как следует и постаралась сделать всё, чтобы оно оказалось как можно менее близким.
   Айла, молча слушавшая наш разговор, отошла в сторону и опустилась перед дверью на корточки.
   - Ага, и всё это время внутри разлагался труп, - цокнула языком Ирида. А затем устремила взгляд вдаль и мечтательным тоном продолжила: - Помнится, как-то вскрывала я одного парня, который надышался какой-то плесени или чего-то вроде. Там были такие легкие, что я аж заспиртовала их на память...
   - Что ты предлагаешь? - вздохнула я.
   - Давай взорвём дверь! - проговорила Ирида так, словно только этого вопроса и ждала.
   Я закатила глаза.
   - Ну а что? - не сдавалась она. - Мы же аккуратненько, никто не пострадает. Проветрим склеп, ты туда спокойно войдёшь...
   - Быть может, я смогу отворить сию дверь, - сказала вдруг Айла, к нам оборачиваясь.
   Мы с Иридой в растерянности на неё уставились.
   - Коли ты это... дозволишь... - явно смущаясь, указала на меня Айла. - В тело своё... - беспомощно водила она рукой.
   - Давай, - согласилась я.
   В чём бы ни заключался её план, вряд ли он был хуже Иридиного.
   Меня снова заполнил холод. Тряпичный куль, что я с собой принесла, шлёпнулся на землю. Рука робко потянулась к голове, осторожно её ощупала и вытащила из волос шпильку. Задумчиво повертела её перед глазами.
   - Ох, не ведаю, получится ли, - услышала я собственный голос.
   Моё тело подошло к двери, опустилось перед ней на колени и, целомудренно одернув юбку, принялось ковыряться шпилькой в замке. К моему удивлению, от того пахло смазкой. Позже я узнала, что в обязанности хранителя кладбища входил регулярный обход всех склепов с маслёнкой.
   - Надо же, какие ты скрывала таланты, - буркнула Ирида присаживаясь рядом.
   - Не по нраву мне было круглый день взаперти сидеть, - тихо вздохнула Айла.
   Скоро раздался тихий щелчок. Холод схлынул, возвращая мне моё тело.
   - Ну, вот... - застенчиво произнесла Айла, стоя у меня за спиной.
   Я неловко поднялась на ноги и, чуть посомневавшись, сунула шпильку обратно в волосы.
   - Спасибо, - пробормотала я, берясь за дверную ручку.
   Собравшись с духом, потянула её на себя. Дверь нехотя поддалась. Надрывно простонали ржавые петли, мне в лицо ударил тёплый затхлый воздух. Едва успев закрыть нос рукавом, я отпрянула в сторону.
   В склеп я зашла далеко не сразу - дала ветру время хорошенько продуть всё внутри. Намотала на себя принесенные с собой тряпки, надела перчатки и, собравшись с духом, шагнула за порог.
  
   Гроб стоял не заколоченный - вероятно, для того чтобы со временем было проще пересыпать останки в ящик, хоть моему дальнему родичу это уже и не грозило. Я не стала совсем снимать тяжелую деревянную крышку - не смогла бы самостоятельно вернуть её на место. Вместо этого просто сдвинула её в сторону так, чтобы открыть правую руку покойного.
   Та лежала вдоль тела. Я надеялась найти здесь чистые белые косточки, но мне так не повезло. Кости действительно имелись, они торчали из ветхого, покрытого бурыми разводами рукава. Вот только были они какими угодно, только не белыми и не чистыми. На среднем пальце тускло блестело массивное золотое кольцо.
   В нос ударила вонь - тряпка толком от неё не защищала. На глаза навернулись слёзы, я пожалела, что съела обед. Стараясь не дышать, дрожащей рукой потянулась к перстню и попыталась его снять. Тот никак не проходил сустав. Не хватало воздуха, я нервничала и немного истерично дергала за кольцо.
   - Да отломай ты уже этот палец, - сказала мне прямо в ухо Ирида, заставив меня подскочить на месте.
   От этого прыжка палец действительно сломался и повис в перстне, покачиваясь. Я виновато поморщилась и растерянно на него посмотрела. Решив, что ничего уж тут не поделаешь, мысленно попросила у родича прощения и вытряхнула кости обратно в гроб. Вернула крышку на место и бросилась наружу.
   Выбежав из склепа, сорвала с лица тряпку и шумно втянула воздух. Мечтая о ванне, скинула на землю чужую робу. Только перчатки оставила - не хотела касаться перстня голыми руками. Надышавшись и успокоившись, я, наконец, смогла его рассмотреть.
   Кольцо, некогда яркое и цветастое, теперь было просто золотым. Я бы хотела посмотреть, как на гладкой поверхности вновь вспыхнет петух, но брезговала совать в него палец.
   - Его ведь можно мыть? - с подозрением уточнила я, оборачиваясь к Ириде.
   - Конечно, - пожала плечами та. - Что ему будет? Домовые гербы десятилетиями под дождём висят и ничего, до сих пор работают.
   "Отлично, - подумала я, заворачивая кольцо в тряпку. - Пару дней тогда полежит в мыльном растворе". А вслух сказала:
   - Надо как-то дотащить один из тех гербов до дворца. Ну и объяснить, где я его взяла, разумеется, - последнее представлялось мне самым трудным.
   - Зачем тащить? Все гербы есть в Зале Совета, - как ни в чем не бывало сказала Ирида. - Прямо на стенах висят. Неужели не видела?
   - Надобно дверь затворить, - робко напомнила Айла, топчась у входа в склеп.
   Я ей не ответила: была занята тем, что буравила Ириду пристальным взглядом.
   - Разве это не просто украшение? - вкрадчиво уточнила я.
   - Нет, самые настоящие гербы. Их там еще во время строительства дворца повесили. Хотя украшения, конечно, тоже есть.
   Я почувствовала, что закипаю.
   - Так какого Щербова выхарка мы таскались в Знаменную палату?! - прорычала я.
   - Ну, я ненавижу Зал Совета, - по-детски заныла Ирида, запрокидывая голову. - Хочешь сказать, ты - нет?
   Я собиралась что-то сказать, но невольно призадумалась.
   Зал Совета. Место, в котором, похоже, было плохо всем, кроме обычных живых людей. Дурное место. А, кстати, интересно, оно таковым стало из-за давнего собрания, которому я стала свидетельницей, или причина была в чем-то еще? Но если дело всё-таки в том разговоре, тогда...
   - Слушай, а его ты взорвать сможешь? - поколебавшись, спросила я Ириду.
   Она внимательно на меня посмотрела, помолчала, а затем усмехнулась.
   - Интересно, - мечтательно проговорила она.
  

***

   Как бы мне ни хотелось немедленно проверить гербы в Зале Совета, сразу я туда не пошла: велик был риск на кого-нибудь там нарваться. Поэтому я закинула робу обратно в прачечную, как следует умылась, вернулась в свою комнату и занялась чисткой кольца.
   Ирида явилась ко мне после ужина, и по её помятому виду я сразу поняла, что вот она-то как раз в зал заглядывала.
   - Знаю я, как его взорвать, - заявила она без предисловия, обессилено плюхаясь в кресло. - Но всё опять упирается в количество взрывчатки. Не представляю, как ты столько за раз утащишь.
   Ирида раздраженно утерла рукавом рот и, закрыв глаза, откинула голову на спинку кресла. Глубоко вздохнула.
   - А если по частям носить? - я всё-таки побоялась надолго замачивать перстень в мыле и теперь бережно протирала его тряпочкой.
   - М-м-м... - протянула Ирида. - В зале сейчас каждый день проходят всякие сборища. Просто так там заранее принесенное не оставишь. Если найдешь, где можно его неподалеку припрятать, - да без проблем.
   В задумчивости я посмотрела на кольцо. Решив, что чище оно уже не станет, надела его на средний палец и принялась ждать. Несмотря на все заверения Ириды, я волновалась, что мыло с водой могли его испортить, поэтому где-то в глубине души готовилась к провалу. Перстень был мне велик. Казалось, опусти я руку, он соскользнет с пальца и укатится под кровать. Его гладкая, натертая до блеска поверхность... на моих глазах начинала мутнеть.
   Всё четче и четче проступал петушиный силуэт. Затаив дыхание, я смотрела на то, как он наливался красками, как на смену золоту приходили зелень, голубизна и рыжий. Как вспыхнул алым гребешок, завершая картину.
   Обернувшись к Ириде, я восторженно продемонстрировала ей руку. Она всё так же сидела с закрытыми глазами и на меня не смотрела - похоже, посещение Зала Совета далось ей нелегко.
   Кстати о Зале Совета... Мне вдруг пришла в голову мысль, которую стоило немедленно проверить. Молча встав из-за стола, я вышла в центр комнаты и зажмурилась. Загадала нужный момент. Когда я снова открыла глаза, сумка с деньгами лежала прямо передо мной, именно там, где её и оставили. Я довольно ухмыльнулась. Подхватив сумку за ремень, "вынырнула" в настоящее и демонстративно шмякнула её на пол. Глухо звякнули монеты.
   - Я знаю, где можно прятать взрывчатку, - триумфально заявила я, подбочениваясь.
   Ирида приподняла веки и сфокусировала на мне взгляд. Перевела его на сумку у моих ног, снова посмотрела на меня. Я гордо продемонстрировала ей кольцо.
   - Тогда начинаем сегодня же ночью, - усмехнулась она.
  

***

   Не буду рассказывать, как мы с ней добывали нужные для бомбы элементы, как тащили их в университет и там полночи смешивали, нагревали и снова смешивали. Это было долго, это было муторно и довольно изматывающе. Следующие ночи обещали быть точно такими же, и, забегая вперед, скажу, что именно такими они и оказались.
   Ближе к утру, усталая и изможденная, я втащила в Зал Совета первую готовую партию взрывчатки. Волоча за собой мешок, не видимая никем, я шла в прошлом сквозь толпу и чувствовала, как в моей душе снова поднимается ярость.
   Шлёпнув свой груз возле трибуны, я размяла усталую спину и огляделась в поисках гербов. Там и сям на стенах мелькали расписные щиты, но их постоянно загораживали чьи-то головы и тела. Раздраженно вздохнув, я закрыла глаза и "всплыла".
   В настоящем Зал Совета был сумрачен и совершенно пуст. На смену громким голосам и ропоту пришла блаженная тишина. Воздух очистился от запаха десятков тел, стало легче дышать. Сквозь окна под самым потолком виднелось грязно-розовое предрассветное небо.
   Я медленно шла по залу, и под его разукрашенными сводами раздавалось эхо моих шагов. Ярость угасала, хоть и не уходила совсем. Я не стала спрашивать Сар, стоило ли мне взрывать Зал Совета. Думаю, не хотела получить отрицательный ответ: уж слишком мне не нравилось это место, уж слишком я хотела его уничтожить. Впрочем, в тот момент оно даже казалось красивым.
   Гербы висели по левую и по правую сторону от трибуны - пятнадцать с одной стороны, пятнадцать с другой. И были они парными. Снизу, примерно на уровне человеческого роста, крепились сиявшие сочными красками деревянные щиты, показывавшие гербы во всей красе. Над ними же, вдали от людских плеч и голов, располагались их скромные и неприметные каменные копии. Вернее, оригиналы.
   В сравнении с экспонатами Знаменной палаты, эти гербы выглядели куда более новыми и целыми. Наверное, потому что всю свою историю находились под крышей и избежали разрушительного влияния погоды. Глядя на них, не верилось, что им действительно было около двух тысяч лет.
   Из отозвавшихся на меня гербов ближе всех оказался герб с солнышком. Встав на цыпочки, я приложила к нему ладонь. Убрав её спустя пару мгновений, увидела на холодном камне отпечаток, желтый и чёткий, ясно различимый даже в полумраке.
   Они работали. Они действительно работали.

***

   - Так что ты в итоге потребуешь у Сабарета? - спросила на следующее утро Ирида.
   Она, в отличие от меня, не нуждалась во сне, так что была свежа, энергична и деятельна. Мне же хотелось просто упасть лицом в подушку и забыться. Болело всё тело, ныли перетружденные мышцы, гудела голова.
   - Пока не знаю, - зевнула я, подпирая щеку ладонью.
   Эдвин Ланш сказал, что требовать отмены Тимерий или выдачи мне Арно бесполезно - Сабарет никогда на это не пойдёт. Надо было придумать что-то другое. Но главное, теперь у меня имелась возможность что-то потребовать.
   - Я, конечно, прошу прощения... - осторожно подбирая слова, заговорил Эдвин Ланш. - Но вы драться-то умеете? Вам ведь нужно победить в бою. Возможно, я ошибаюсь, но у меня такое чувство, будто вы упускаете этот момент.
   - Я - не умею, - снова зевая, покачала я головой.
   А вот Ойре умел.
   Эдвин Ланш хотел сказать что-то еще, даже обернулся к Айле в поисках поддержки, но в итоге просто вздохнул с неодобрением и промолчал. Возможно, махнул на меня рукой.
   Его притащила с собой Ирида - лично я не собиралась беспокоить его без острой необходимости. Судя по всему, притащила для того, чтобы нервировать Айлу: то пыталась усадить их рядом, то вынуждала друг с другом говорить. Эдвину Ланшу в нашем девичьем кружке было откровенно неуютно. И если он всё равно пытался принимать участие в беседе, то Айла молчала, смотрела на всех загнанным зверем и, по-моему, мечтала повторно убить Ириду. Та же получала от всего происходившего нескрываемое удовольствие.
   Мы сидели на крыше дворца. В нём самом теперь трудно было спокойно поговорить: Сабарет обыскивал каждый угол. Эдвин Ланш заверил, что здесь меня никто не увидит и не услышит. Не знаю уж, чем он тут занимался при жизни, но, похоже, чем-то, что окружающим знать не стоило.
   - Вы говорили, Тимерии обходились без разламывания куклы, - обратилась я к нему, убирая с лица разворошенные ветром волосы. - Если я выведу из строя "палача", до самого костра за неё можно будет не беспокоиться?
   - "Палачей", - поправил меня Эдвин Ланш. - Их трое, включая запасных.
   - Сла-би-тель-ное-е! - пропела Ирида, дирижируя себе пальцем. - Моё чудесное, чудесное... Только нужно узнать, кому его скармливать. И, поскольку мы с Одой будем страшно заняты, почему бы вам двоим это не выяснить? М?
   Эдвин Ланш ощутимо напрягся - наверное, не привык получать указания от девчонки вдвое себя младше. Айла стиснула зубы и, втянув голову в плечи, крепко зажмурилась.
   - Сама это выясню, - вклинилась я, стараясь сгладить неловкость. - Там, наверное, рыться где-нибудь надо или в прошлом смотреть, - строго посмотрела на Ириду.
   Она раздосадовано зыркнула в ответ и, скрестив на груди руки, тут же отомстила за вмешательство в свои игры.
   - Ну так в итоге, какой у нас план? - спросила она, наступая мне на больную мозоль.
   Я не знала, что сказать. Постоянно размышляла над этим вопросом, но никак не могла найти на него ответ. Ни одна из приходивших мне в голову идей не была удачной.
   Айла как-то предлагала просто объяснить Сабарету ситуацию - мол человека убиваете, все дела. Ну да, с учетом того, сколько девиц тот уморил безо всяких зазрений совести, это бы его так остановило.
   - Ну, в смысле, избавляемся мы от "палачей", фигура благополучно доезжает до костра на площади Четырех Ветров, и что дальше? - не сдавалась Ирида. Картинно взмахнув руками, саркастически продолжила: - Нет, конечно, можно воровать факелы, которыми его захотят разжечь. Подносят один, ты его хватаешь и кидаешь в прошлое. Подносят второй - делаешь то же. И так пока у них факелы не закончатся или всем это не надоест.
   Несмотря на то, что она очевидно паясничала, её слова напомнили мне об одной моей давней, к сожалению, не сработавшей, идее.
   - Интересно, если столкнуть фигуру с паланкина и упасть с ней в обнимку, удастся утащить её в прошлое? - задумчиво проговорила я, прислоняясь спиной к окружавшей крышу каменной балюстраде. - На какой-то миг я ведь, получается, буду держать её в руках...
   Наверное, на этот вопрос мне смог бы ответить только Сар.
   - Давай проверим! - хлопнула Ирида в ладоши, разом загораясь новой идеей.
   - Там цепи... - робко напомнила Айла, нервно теребя конец своей косы.
   - Ой, неважно, - отмахнулась от неё Ирида. - Что-нибудь придумаем.
   - Тогда вам нужно будет попасть на паланкин, - заметил Эдвин Ланш.
   - Ехать на нём с самого начала, - поправила я. Не представляла, как заберусь на такую высоту в ходе шествия - не с крыши же на него прыгать.
   Что ж, вот и выяснилось, на что я потрачу своё требование. Осталось только убедиться, что моя идея действительно работала.
  

***

   Проверила я её тем же вечером на битой статуе из фонтана - юноша с козлёнком как раз подходил и размером, и весом, и стоянием на возвышенности. Убедившись, что никого поблизости не было, я вскарабкалась к нему на постамент, крепко к себе прижала и изо всех сил оттолкнулась ногами. Зажмурилась в полёте и "нырнула".
   Мой опыт наполовину удался. В том смысле, что я действительно утащила статую с собой в прошлое, вот только при падении она снова разбилась. Потирая ушибленное бедро и морщась от боли, я смотрела на мраморные обломки и думала о том, что же тогда будет с деревянной фигурой - ей-то предстояло лететь с несколько большей высоты.
  

***

   Утром следующего дня я ворвалась в архив. Демонстративно прошествовала к нему через полдворца, распахнула двери и устремилась к указанному мне накануне Эдвином Ланшем стеллажу. Игнорируя обращенные на меня недоуменные взгляды, я шла вдоль него, выставив перед собой руку и делая вид, будто прислушиваюсь к своим ощущениям. Остановившись напротив показанной мне заранее книги, воскликнула что-то типа: "Она и правда существует!" - и сняла её с полки. Торжественно пронесла через весь зал и, по-прежнему не обращая внимания на архивариуса, увязавшегося за мной Ледо и еще парочку сабаретян, оказавшихся здесь по воле случая, водрузила её на стол. Принялась листать.
   Дойдя до нужного мне закона, остановилась. Медленно провела по каждой строчке пальцем, чтобы все видели, что именно я изучаю, возвела глаза к потолку и с придыханием сказала: "О, Сар, мне ясна твоя воля!" После чего ушла, оставив книгу открытой, чтобы каждый желающий тоже мог приобщиться.
  
   В Зале Совета проходило очередное собрание - наверное, Сабарет работал бы куда быстрее, не трать он на них столько времени. Я решительно шагала к нему по коридору.
   - Госпожа Одетта, что вы делаете? - шипел Ледо, носясь вокруг меня, но не решаясь при свидетелях действовать жестче.
   Он не понимал моего поведения, а потому нервничал - слишком много у нас с ним было секретов, слишком многим он рисковал, реши я их разболтать.
   - Исполняю волю своего мужа! - патетично возвестила я, распахивая двери Зала Совета.
   Шагнув внутрь, как можно громче их за собой захлопнула: хотела наверняка привлечь к себе внимание.
   Грохот вышел знатный, я аж сама испугалась. Он на мгновенье затопил весь зал, убив разговоры. Отозвался эхом под высоким потолком и затих, оставив после себя тишину. Одна за другой в мою сторону оборачивались головы. По залу поползли шепотки и недоуменный ропот. За моей спиной тихонько скрипнула дверь - вошел Ледо.
   - Мне приснился крайне интересный сон, - громко заявила я, обводя взглядом притихших людей. - Вещий сон. И я жажду им поделиться.
   Гордо вскинув голову, направилась к трибуне сквозь расступавшуюся на моем пути толпу.
   - Как-то часто они вам снятся, не находите? - бросил хранитель Мэйс, глядя на меня со смесью брезгливости и раздражения.
   - В последнее время я много сплю, - улыбнулась я ему, сдерживая злость.
   Теперь в каждой моей трапезе какое-то из блюд содержало снотворное - Ледо мне любезно подсказывал, какое именно. Его я вытряхивала из тарелки куда-нибудь в давнее прошлое. Этим утром я специально не стала завтракать - чтобы было объяснение моей внезапной активности.
   - Но прежде чем я вам его расскажу, позвольте кое-что проверить. Чтобы окончательно убедиться, что он действительно вещий, - найдя взглядом гербовой щит с солнышком, я принялась прокладывать к нему путь через толпу.
   Когда я, встав на цыпочки, приложила к нему обе ладони, это вызвало всеобщее недовольство. Когда же я их убрала, и все увидели желтизну на белом фоне, зал потрясённо ахнул и зароптал.
   - Зарьяна и Щерб, владыки поднебесные! - воскликнула я, всплескивая руками. -Он точно вещий!
   Рассказ о водившей меня во сне по дворцу красной ленте Сабарет слушал в полном молчании. Я вдохновенно вещала о том, как она показала мне книгу в архиве и конкретную в ней строчку. Как потом перенесла сюда, в Зал Совета, и как под моими руками ожило солнце. Как я ехала на паланкине рядом с куклой, и меня приветствовал весь город.
   Затем вынула из кармана кольцо, надела его на палец и высоко подняла руку, демонстрируя всем вспыхнувшего на нем петуха.
   - Вот мой фамильный перстень, - твердо проговорила я, обводя взглядом собравшихся. - В моих жилах течет кровь одного из первых родов, вы все это видели. Я бросаю вам вызов. И в случае победы требую в последний день Тимерий позволить мне ехать на паланкине вместе с Арно. Это велит мне Сар, и я подчиняюсь его воле.
   Повисла напряженная тишина. У меня потели ладони, звенело в ушах, гулко стучало сердце.
   - Принесите сюда этот закон, - распорядился обычно молчавший глава Сабарета, чьим именем я за всё это время так и не сочла нужным поинтересоваться.
   Кто-то побежал выполнять поручение. Вернулся с уже знакомой мне книгой, архивариусом и, как ни странно, Эдвином Ланшем.
   Верхушка Сабарета сгрудилась вокруг текста и принялась его тихо обсуждать. Что-то докладывал архивариус, то и дело с опаской на меня поглядывая. Кто-то немного истерично доказывал, что герб неисправен. Затем подозвали Ледо. "Я ей этого не говорил, - донесся до меня его приглушенный голос. - Даже и не знал, что такой закон существует". Эдвин Ланш стоял с ними рядом, внимательно всё это слушая, то и дело морщился и потирал переносицу - похоже, у него болела голова.
   - Покажите перстень, - велели мне в какой-то момент.
   Я подошла и позволила рассмотреть кольцо всем желающим.
   - Откуда он у вас? - грозно спросил хранитель Мэйс.
   - Привезла с собой из Вельма, - ласково улыбнулась ему я. - Папа подарил.
   Взмахом руки меня отослали на место.
   - Шу-шу-шу, - снова сдвинулись головы.
   - Строго говоря, в связи с замужеством она больше не Верден... - шептал кто-то шибко умный. Хранитель Мэйс его довольно резко оборвал: похоже, мысль о моей принадлежности к Сарскому семейству была ему настолько противна, что он предпочитал закрыть на этот момент глаза.
   Я стояла и терпеливо ждала, когда Сабарет к чему-нибудь придет. Он мог настоять на том, что речь в законе шла исключительно о полноценных членах первых родов, а не седьмой воде на киселе вроде меня, и на этом основании мне отказать. Такая вероятность меня беспокоила, но я надеялась, что указание на волю Сара поможет мне добиться своего.
   Отстраненно наблюдая за верхушкой Сабарета, такой деловой, привыкшей вершить судьбы, самодовольной, я думала о взрывчатке, лежавшей под самыми её ногами. Взрывчатке, которую никто не видел, о которой никто не догадывался. Несмотря на то, что я при уничтожении Зала Совета собиралась обойтись без жертв, эти мысли грели мне душу.
   Наконец, разговор окончился. Все вернулись на свои места.
   - Сабарет порешил, что в данном случае этот закон не применим, - как я и опасалась, объявил хранитель Мэйс.
   - А Сар хочет, чтобы вы его применили, - я почувствовала, как вспыхнул знакомый гнев, до этого момента особо не дававший о себе знать.
   - Сабарету известно, чего хочет Сар, - напыщенно возвестил хранитель Мэйс, обращаясь не столько ко мне, сколько к своим взволнованным подчиненным. - Сабарет ведает, что Сару на самом деле нужно, как для него будет лучше. Случается, что Сабарет превосходит Сар в понимании его истинных потребностей и желаний. В таких случаях долг Сабарета - исправить совершенные Саром ошибки и направить его по верному пути.
   Я скрежетала зубами, из последних сил сдерживая рвавшийся наружу поток оскорблений, как вдруг случайно увидела лицо Эдвина Ланша. Он слушал эту речь и, кажется, не верил своим ушам. Судя по его реакции, мне так и не удалось его до конца убедить в том, что интересы Сара и Сабарета могли не совпадать. Но в тот момент хранитель Мэйс с успехом исправил это упущение.
   Поймав на себе мой взгляд, Эдвин Ланш пару мгновений стоял, о чём-то задумавшись, затем решительно ко мне направился. Я не знала, что он собирался делать, но выглядел он таким суровым, таким готовым рвать и метать, что я беспрекословно позволила ему занять своё тело.
   Волна холода захлестнула меня с головы до ног, а потом Эдвин Ланш набрал полную грудь воздуха и заговорил. Прежде я имела дело с растерянным, довольно молчаливым человеком, толком не понимавшим, как ему себя вести. Теперь же слышала героя войны, яростного и пылающего.
   Как он им задал! Эдвин Ланш клеймил, порицал, ниспровергал, практически бил словами. Он цитировал какие-то писания и законы, ссылался на чьи-то высказывания, разносил разозлившую его речь хранителя Мэйса в пух и прах. Тот и пара других сабаретян пытались ему возражать, но их просто сносило волной его праведного гнева, возможно, усиленного моим собственным. Слушая его эмоциональные, страстные и при этом крайне убедительные слова, я готова была пищать от восторга и очень жалела, что Айла не видела его в тот момент. Никогда прежде мой голос не звучал столь внушительно, никогда прежде он не вбивал слушателей в кресла своей мощью.
   Когда Эдвин Ланш наконец закончил, в зале царила полная тишина. Немного выждав и убедившись, что возражений не последует, он покинул моё тело. Только после того как холод схлынул, я почувствовала, что у меня начало першить в горле. Хотелось откашляться, но я сдержалась, чтоб не испортить момент. Тишина требовала ответа. Весь зал испуганно смотрел на трибуну и ждал, что сидевшие за ней люди всё разумно и убедительно объяснят.
   Хранитель Мэйс, красный не то от злости, не то от бессилия, морщил брови и мучительно подбирал слова. Будь мы с ним наедине, он мог бы просто и без разговоров выставить меня за дверь. Но не на глазах у десятков рядовых членов Сабарета, веривших в его справедливость.
   Молчание затягивалось. Тут знакомый мне сабаретянин, тот самый, что как-то сорвал с меня одеяло, наклонился к хранителю Мэйсу и, кося на меня глазом, зашептал:
   - Шу-шу-шу... что теряем? - доносились до меня отдельные слова. - Шу-шу-шу... размажет её... шу-шу... всё и закончится... шу-шу-шу...
   Хранитель Мэйс внимательно его выслушал и, кивнув, снова на меня воззрился.
   - Хорошо, - сухо проговорил он, похоже, испытывая ко мне еще меньше приязни, чем обычно. - Сабарет принимает Ваш вызов, - букву "В" он практически выплюнул мне в лицо. - А теперь прошу нас оставить. Нам нужно выбрать вашего противника.
  

***

   - Как всё прошло? - первым делом спросила поджидавшая меня в комнате Ирида.
   Если Айла еще подумывала сопровождать меня в Зал Совета, то она наотрез отказалась соваться туда без лишней надобности. Однако по небрежно-расслабленному тону, которым был задан вопрос, я сразу поняла - подслушивала под дверью.
   Ойре сидел в кресле, обхватив голову руками, и вид имел бесконечно несчастный. Казалось, он с радостью бы напился с горя, будь у него такая возможность.
   - А мы тут как раз говорим о том, что с тобой сделают, если кое-кто откажется тебе помогать, - громко провозгласила Ирида, которой, похоже, просто нравилось издеваться над людьми. - Пока дошли до сломанного носа и выбитых зубов.
   На Ойре было жалко смотреть. Я предлагала заранее обсудить с ним этот вопрос, но Ирида сказала, что его нужно ставить перед фактом. Мол иначе он исчезнет, понадеявшись, что без него я не рискну влезать в столь опасное предприятие, а так у него просто не останется выбора. Глядя на него теперь, я чувствовала себя немного виноватой. Но только слегка.
   - Ойре, - я впервые с ним говорила, он впервые не пытался сбежать при моем появлении. - Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста.
   Он тяжко вздохнул и поднял на меня обреченный взгляд. Тут же смутился и отвел его в сторону - лучший боец Низинного квартала был на удивление застенчивым. Ойре нехотя встал и, оценивающе разглядывая мое телосложение, нервно вытер ладони о рубашку. Немного поколебавшись, шагнул вперед, и мне снова стало холодно.
   Моё тело прошлось туда-сюда, пару раз задумчиво перекатилось с носков на пятки, покрутило руками - похоже, Ойре к нему привыкал.
   - Знал бы ты, какие на ней сейчас... - начала было Ирида, но оказавшаяся рядом Айла вовремя успела зажать ей рот.
   Видимо, ей всё никак не давало покоя Одеттино белье. К счастью, Ойре не понял, о чем шла речь. Он пару раз отжался от пола, отряхнул ладони и покинул моё тело. Упал обратно в кресло и снова в отчаянии схватился за голову. Наверное, я была слишком хилой даже по его меркам.
   Прежде я не сомневалась, что всё будет хорошо. Всё-таки лучший боец квартала, побеждавший далеко не за счёт мускулистости, против какого-нибудь книжного червя - мне казалось, что Сабарет преимущественно состоял именно из них. Однако глядя на Ойре, я начинала здорово тревожиться.
   - И всё-таки, что вы собираетесь делать? - спросил Эдвин Ланш, просачиваясь сквозь стену.
   Он всё еще был сердит и немного властен. Судя по округлившимся глазам и мычанию Ириды, Айла крепче сжала свою хватку. Ойре обернулся на голос, увидел одеяния Сабарета и явственно помрачнел.
   Я как раз хотела представить его Эдвину Ланшу, но тут в дверь постучали. Звонко и даже игриво. Ледо распахнул её, не дожидаясь ответа, и настроение у него было преотличное.
   - Я пришёл сообщить, что бой состоится в старом саду ровно через час, - заявил он, закрывая за собой и проходя дальше в комнату. - И будет вестись до тех пор, пока одна из сторон не запросит пощады или не потеряет сознание. Надеюсь, у вас нет возражений, госпожа Одетта?
   Я вопросительно покосилась на Ойре. Тот смотрел на Ледо с неприкрытой ненавистью. Заметив мой взгляд, неопределенно дёрнул плечом - видимо, возражений у нас не было.
   - Ты будешь моим противником? - спросила я Ледо.
   - Ох, ну что вы, госпожа Одетта, - замахал он рукой, небрежно плюхаясь Ойре на колени. - Вашим противником будет человек куда более достойный и надежный, чем я, - его голос сочился таким ядом, что сразу стало понятно - речь шла о каком-нибудь "урожденном сарце".
   Ойре вскочил и возмущенно отпрянул. Со стороны Ириды послышалось восторженное бульканье - Айлина рука мешала ей смеяться в голос. Ледо откинулся на спинку кресла, блаженно вздохнул и нормальным тоном продолжил:
   - Я сказал, что ты, скорее всего, рассчитываешь на поддавки. "Не будут же они всерьез драться с девушкой" и все такое. О нашем маленьком недоразумении - том прискорбном случае, когда мы оба немного погорячились - никто не знает. Никто не знает, что ты на самом деле способна за себя постоять. Поэтому у меня есть к тебе крошечная просьба, - Ледо посмотрел мне в глаза, холодно улыбнулся и проговорил: - Вмажь ему.
   Я недоуменно вздернула бровь, но ничего не ответила.
   - Сломай что-нибудь, расквась лицо, выбей зубы... - Ледо меланхолично покачивал ногой. - В общем, не сдерживайся. Пусть страдает. Не знаю, что ты делаешь и чего хочешь добиться, что сотворила с гербом и когда успела так хорошо выучить сарские законы, но в этот раз я болею за тебя, - он снова улыбнулся, радушно и ободряюще.
   Меня немного раздражало, что Ледо хотел разделаться со своим неприятелем моими руками. Судя по сердито нахмуренным бровям Ойре, его это тоже совсем не радовало.
   - Старый сад? - переспросила я, с запозданием понимая, о чём могла идти речь.
   - Да. Там всё-таки мягкая земелька - падать менее больно будет. Сабарет делает вид, что переживает за твое благополучие, - Ледо хлопнул себя по коленям и встал. - Ладно, готовься. Позже за тобой зайду.
   Когда он ушёл, я вопросительно посмотрела на оставшихся и снова повторила:
   - Старый сад?
   Айла тихо "ойкнула" и отдернула укушенную руку.
   - Ага, - Ирида утерла ладонью рот. - То самое место, где погиб наш ненаглядный Ойре.
  

***

   В старом саду собралась целая толпа, многие хотели посмотреть, как меня "поставят на место" - так это назвал Ледо. Люди стояли вокруг лужайки, к счастью, не той, где убили Ойре, и возбужденно переговаривались. Впрочем, я отметила существенные изменения в их ко мне отношении - теперь к нему примешивалась почтительная робость. Уж и не знаю, что на них повлияло: отозвавшийся герб или пламенная речь Эдвина Ланша. В тот момент меня это совершенно не волновало: мне было дурно, за прошедший час от былой уверенности не осталось и следа.
   Сможет ли Ойре тут драться? Не сломает ли его это место? Он выглядел так, словно от беспробудного запоя его удерживало только отсутствие бутылки.
   Моим соперником оказался высокий парень, мясистый и розовощекий, с такими светлыми бровями, что они практически сливались с кожей. Он стоял посреди пустой лужайки, смотрел на меня исподлобья и пренебрежительно ухмылялся.
   Я тоже вышла в круг. Какой-то неизвестный мне сабаретянин, взявший на себя роль герольда, торжественно сообщил собравшимся, ради чего они собственно собрались. Наверное, его обычная жизнь была очень скучной, потому что от новых обязанностей он явно получал неописуемое удовольствие. Хранитель Мэйс и его высокопоставленные коллеги стояли особняком и ни во что не вмешивались. Главу Сабарета я вообще не увидела - похоже, он даже не пришёл. Недавний приказ принести закон был единственным проявлением власти, что я от него когда-либо видела. То ли я и всё со мной связанное были слишком незначительным вопросом, чтобы он марал свои руки, то ли этот человек в принципе был абсолютно бесполезен.
   Ойре стоял рядом со мной и, крепко обхватив себя руками, нервно поглядывал по сторонам. Повторяя за вошедшим в раж сабаретянином-герольдом слова откуда-то взявшейся клятвы, я молилась о том, чтобы всё обошлось.
   Мой противник не переставал ухмыляться и не сводил с меня насмешливого взгляда. Это здорово нервировало, так и хотелось ему врезать. Меня окутало холодом - Ойре занял своё место, не дожидаясь окончания формальностей.
   - Начали! - восторженно рявкнул герольд и попятился к краю лужайки.
   На "арене" остались только я и мой мясистый "друг". Мы стояли и просто смотрели друг на друга. Он ждал, что я нападу первой - Ойре предоставлял это право ему. Из толпы доносились смешки и нетерпеливый ропот.
   Наконец моему сопернику это надоело и, по-медвежьи раскинув руки, он с рычанием, видимо, призванным меня напугать, устремился вперёд. Ойре легко уклонился от его хватки, крутанулся вокруг своей оси и с размаху шарахнул ему по шее ребром ладони. Парень обмяк и кулем повалился на землю.
   По толпе пронесся раздосадованный стон... сменившийся гробовым молчанием, когда до Сабарета дошло, что их представитель не спешил вставать на ноги. Все недоуменно смотрели на распростёртое тело, как будто не могли поверить в случившееся.
   Герольд неуверенно вышел вперед и склонился над моим поверженным противником. Расталкивая толпу, вперед пробился сабаретянин, некогда сорвавший с меня одеяло - бледный не то от злости, не то от страха за своего любимца. В толпе я заметила Ледо, он выглядел немного разочарованным.
   Ойре не спешил покидать моё тело - видимо, боялся, что кто-нибудь попытается мне отомстить. Герольд выпрямился и вопросительно посмотрел на хранителя Мэйса: не решался объявить меня победителем без его разрешения.
   Возле меня встал суровый Эдвин Ланш - наверное, на случай, если Сабарет попробует пойти на попятную, и потребуется сказать ему пару ласковых слов.
   - Поздравляю, госпожа Одетта, - громко провозгласил хранитель Мэйс, морщась так, словно у него болели зубы. - Вы победили.
  

***

   Следующие дни я проводила преимущественно в химической лаборатории. Взрыв Зала Совета мы запланировали на последний день праздника, когда все обитатели дворца выйдут на улицы. В том, что я сама в этот момент буду ехать на паланкине и не смогу его устроить, Ирида проблемы не видела. У неё была какая-то сложная и непонятная мне задумка, включавшая в себя длинные фитили, систему грузов, стакан воды и смешение веществ, чья реакция приводила к воспламенению. Всё это должно было отложить взрыв на долгое-долгое время после того, как я его запущу.
   Попрыгав по времени и порывшись в записях Сабарета, я нашла имена с адресами "палачей". Айла вызвалась за ними понаблюдать. У неё в этом деле был богатый опыт, так что я доверилась ей со спокойной душой. Три пузырька с любовно сделанным Иридой слабительным уже ждали своего часа.
   На площадь Четырех Ветров неспешно свозили хворост. Я подумывала о том, чтобы сжечь его заранее, но Сабарет выставил там охрану. Она же теперь и днём и ночью дежурила возле "Арно". "Загадочное" исчезновение статуи из фонтана, чьи осколки я не стала возвращать в настоящее, потому что не смогла поднять самые тяжелые из них, добавило красок захватившей Сабарет паранойе.
  

***

   Утром первого дня Тимерий я стояла на крыльце парадного входа и смотрела, как внизу готовилась процессия. Разминались девушки с лентами, о чём-то тихо переговаривались барабанщики, торчали над толпой гигантские гербовые фигуры. "Арно" вынесли самым последним.
   Дворцовые слуги, тоже наблюдавшие за приготовлениями, старались держаться от меня подальше и явно испытывали от такого соседства неловкость. Ледо не было - его уже услали куда-то в город следить за безопасностью шествия. Во дворце оставался только самый "цвет" Сабарета, но и он скоро должен был отчалить.
   В конце двора распахнулись ворота. Взметнулись барабанные палочки, и утренний воздух разорвало первое "тра-та-та". Взвились красные ленты, процессия тронулась.
   Я демонстративно зевнула и потерла глаза. Делая вид, что с ног валюсь от сонливости, ушла во дворец и "нырнула" в прошлое.
  

***

   Круг из камней на месте Зала Совета в своем изначальном виде просуществовал до тысяча третьего года - тогда его впервые убрали под крышу. Одна постройка сменяла другую, пока, наконец, вокруг последней из них не вырос Агатовый дворец. Причём сами камни никуда не делись, их оставили на прежних местах. И изначально их макушки, обрамленные золотыми надписями и всякими узорами, выглядывали из красивого мозаичного пола. Спустя несколько столетий его укрыли паркетными досками, чтобы "сохранить для потомков", и так о нем и забыли.
   Теперь поверх круга стояла трибуна. Устанавливавшие её люди понятия не имели о спрятанных у них под ногами камнях, однако всё равно выбрали именно это место.
  

***

   Качели свисали с толстой дубовой ветви. Мелкий чумазый мальчишка меланхолично на них раскачивался, даже не подозревая о взрослой тетке, сидевшей прямо поверх него. Дело происходило более двух тысяч лет назад. Город уже подступал к Малой Дубраве, но пока не успел её поглотить, так что отсюда открывался прекрасный на него вид.
   На темном небе клубились тучи, вдалеке пыхали зарницы, тихо ворчал гром. Пахло пылью. Вот-вот должна была разразиться страшная гроза. Это зрелище меня успокаивало: оно хорошо отражало мои собственные чувства.
   Я провела в Зале Совета слишком много времени, выясняя его историю. Он выжал меня досуха, выпил все силы. Мне нужно было проветриться.
   Мальчишка спрыгнул с качелей, вырвавшись из моего тела, и побежал к городу. Я зажмурилась и вернулась на несколько минут назад. Мальчик снова качался и я вместе с ним. Раз уже, наверное, в пятый.
   Я думала.
  

***

   - Ну и где тебя носит, дорогуша? - недовольно проворчала Ирида, когда я всё-таки дошла до университета. - Я тебя с утра жду.
   - Ты сможешь направить всю взрывную мощь на пол под трибуной? - проигнорировала я её вопрос.
   - Разумеется, так даже проще, - пожала она плечами. - А чего вдруг?
   - Хочу пробить в этом месте дыру поглубже, - я плюхнулась на стул и подперла щеку ладонью. - Чтоб аж до Щербова царства всё выжгло.
   - Ух-ты, - присвистнула Ирида. - До Щербова царства? - она закусила губу и задумчиво возвела глаза к потолку. Затем её рот растянулся в азартной улыбке. - Как думаешь, на дворцовой кухне найдутся по-настоящему большие котлы?
  

***

   В ночь перед последним днем Тимерий мы с ней были очень заняты - собирали бомбу в Зале Совета. В ближайшие сутки никто из Сабарета не должен был сюда зайти, тем более что ранним утром он в полном составе снова уходил патрулировать, но я всё равно немного беспокоилась.
   Ирида пробовала отправиться в моем теле в прошлое, но у нее ничего не вышло, так что заранее припрятанные мешки я достала сама. Она же вязала и протягивала свои фитили, вымоченные в какой-то подозрительной жидкости, а затем бережно высушенные.
   По-настоящему большой котел мы так и не нашли, но по словам Ириды, сама трибуна из мореной древесины должна была неплохо сдержать взрывную волну и направить её вниз. По крайней мере, существенную её часть.
   Взрывчатку мы преимущественно сгрудили там, где некогда между камнями пылал костёр. Глядя на эту кучу, мне даже захотелось кинуть в неё что-нибудь символическое, как некогда Совет Благих сжигал всякие цветочки и травки.
   - Смотри сюда, - моё тело присело на корточки возле миски с тёмным порошком. Зажженная свеча, что оно столь небрежно держало прямо над ней, заставляла меня здорово нервничать. - Завтра перед уходом плеснёшь сюда вот это, - Ирида покрутила у меня перед глазами какой-то пузырёк и сунула его мне за пазуху. - Больше от тебя ничего не требуется. Прошу прощения...
   Холод схлынул. Зажимая рот, Ирида кинулась за ближайшую колонну. Я поспешно убрала свечу подальше от всего, что она могла не вовремя поджечь. В её скудном свете конструкция бомбы выглядела странной и немного пугающей. Ирида пыталась мне объяснить принцип её работы, но я мало что поняла. Лишь то, что значительная часть конструкции служила для затягивания времени. Мне оставалось только верить, что всё получится.
  
   14.
   Этой ночью я честно пыталась поспать хотя бы пару часов. Безрезультатно - так и провалялась до самого рассвета, мучаясь бессонницей. Восход встретила даже с некоторым облегчением - можно было прекратить это бессмысленное занятие.
   Сидя у окна, я заторможено наблюдала за тем, как солнечный свет медленно растекался по городу. До выхода процессии оставалось еще много времени, но слуги, скорее всего, уже встали. Уже засуетились в глубине дворца, растапливая печи и грея воду для умывания. Свежий утренний воздух обдувал мне лицо, но почти не бодрил.
   Вот и настал день, к которому я готовилась и которого боялась. Он настал, а я не чувствовала в себе сил помочь кому бы то ни было. Если уж на то пошло, я вообще ни на что не чувствовала в себе сил. Кружилась голова, меня тошнило.
   - Ого, уже встала? - присвистнула у меня за спиной Ирида. - Не терпится в бой, да?
   - Угу, - солгала я со вздохом.
   Не говорить же правду.
  

***

   Первый "палач" жил с родителями и кучей младших братьев. Второй - с женой, ребенком и собакой. Третий, по словам Айлы, недавно осиротел и теперь активно занимался поисками невесты.
   Подготовка участников шествия включала в себя особую диету, которой они должны были строго придерживаться. Это избавляло меня от необходимости травить всю еду в доме, что очень радовало. Хоть Ирида и уверяла, что её слабительное - вещь неприятная, но довольно безвредная, я была не настолько чудовищем, чтоб испытывать его на маленьких детях.
   Я зажмурилась и представила красную ленту. Мысленно повязала второй её конец на ножке обеденного стола того из "палачей", кто жил ближе остальных к дворцу.
   Не любила я эти быстрые перемещения, но в тот момент они были очень кстати.
  
   В общем и целом всё прошло благополучно, несмотря на то, что во втором доме мне пришлось с грохотом опрокинуть кресло, чтобы отвлечь внимание от стола, а в третьем меня едва не покусала собака. Я летала туда-сюда сквозь пространство и время, раз за разом больно падала на пол или врезалась в мебель, но не разбила ни одного флакона и почти не разбилась сама. Все три миски праздничной зерновой смеси были политы прозрачной жидкостью без запаха, и, насколько я могла судить, никто меня за этим делом не застал за исключением мерзкого злобного пса.
   Успешное завершение первой задачи здорово прибавило мне уверенности в себе, а скоростные пролеты и размашистые падения обладали на диво бодрящим эффектом. Так что, когда красная лента волокла меня обратно во дворец, настрой у меня был боевой.
   "Прорвёмся", - подумала я, когда меня в очередной раз выдернуло из вод времени и швырнуло на кровать.

***

   Я наряжалась в красное.
   Натягивала шаровары, сорочку, две тонкие нижние юбки и свободное плотное платье с широкими, опускавшимися до колен рукавами. Не думала, что когда-нибудь снова надену свой свадебный наряд, но в тот момент это казалось правильным.
   - Ты умеешь краситься? - спросила я наблюдавшую за моими сборами Ириду.
   Яркие одежды плохо сочетались с синяками под глазами и россыпью бледных веснушек на посеревшем лице, а в нашем с Одеттой дуэте право и обязанность малеваться принадлежали исключительно ей. Впервые в жизни я пожалела, что не послушалась маму и тоже этому толком не научилась.
   - Неа, - покачала головой Ирида. - У меня для этого была специальная служанка. Но я могу нарисовать у тебя на лице что-нибудь... фантазийное.
   - Ладно, не красоваться иду, - вздохнула я, отворачиваясь от зеркала.
  
   В Зале Совета было тихо и немного душно. Похоже, со вчерашнего вечера никто сюда не заходил - во всяком случае, бомбу не выкинули и не поломали. Она лежала именно так, как мы её и оставили.
   Ирида заявила, что я прекрасно справлюсь без неё, и отказалась составить мне компанию. Я чувствовала бы себя куда уверенней, контролируй она мои действия хотя бы со стороны, однако белесая, тускло сиявшая лужа за колонной напоминала мне о совести. Присев возле бомбы на корточки, я подобрала раздражающе длинные рукава и бережно вылила содержимое пузырька на темный порошок. Тот еле слышно зашипел. Смотреть и ждать, что будет дальше, времени у меня не было.
   Я всё-таки не удержалась и перед уходом кинула в кучу взрывчатки белый бумажный цветок. Не могу сказать, что он у меня получился точь-в-точь как те, что носила в волосах Магда, но я очень постаралась сделать его похожим.
   Ничего символичнее я просто не придумала.
  

***

   Хранитель Мэйс смотрел на меня так, словно я была ниспослана Зарьяной лично ему в наказание. Его, очевидно, злил и нервировал мой наряд. Отлично. Уже не зря так оделась.
   - Сегодня другой праздник, госпожа Одетта, - процедил он сквозь зубы.
   Большая часть Сабарета, включая Ледо, уже давно ушла в город и заняла свои места вдоль пути нашего следования. К сожалению, хранитель Мэйс входил в число тех, кто остался следить за сборами.
   - А как еще люди меня узнают? - я изобразила растерянность. - Они ж меня только такой и видели.
   Почти всё было готово к выходу. Гербовые фигуры лежали в ряд на плитах двора, шушукались участники шествия, то и дело бросая на меня косые взгляды. Похоже, никто не радовался моему присутствию. Разве что некоторые носильщики паланкина: из-за меня их число пришлось увеличить. Те, кто иначе так весь день и просидел бы в запасе, получили шанс блеснуть.
   Сам паланкин уже тоже вынесли. Его почти не было видно под золочеными украшениями, огромными бумажными цветами и ужасной безвкусной бахромой, аккуратно разложенной так, чтоб никто на неё случайно не наступил. В самом центре стояла деревянная фигура. От её шеи тянулось четыре цепи. За время шествия мне нужно было как-то от них избавиться.
   - Ох, беда, Ода, - донесся до меня издалека Айлин крик. Краем глаза я увидела, как она бежала ко мне через двор. - Он не съел! Он не съел! Собака разбила миску!
   В этот момент хранитель Мэйс говорил что-то еще, так что я не могла от него отвернуться. Я продолжала смотреть ему в глаза и, кажется, глупо улыбалась, а в голове у меня звенела пустота. Подступала паника.
   Что теперь делать? У нас не было плана на случай, если идея со слабительным провалится.
   Везучий "палач" явился вскоре после этого. Он сидел на краю паланкина и весело болтал с одним из его носильщиков, даже не подозревая, чего избежал благодаря своему мерзкому псу.
   Крепкий парень, силач. Я глядела на него и напряженно думала о том, как бы заманить его в темный уголок и там оглушить при помощи Ойре. Для начала нужно было найти самого Ойре, снова затаившегося после боя на полянке и наотрез отказавшегося ко мне выходить. Я не сомневалась, что он был где-то рядом, так что...
   - По местам, - громко прокричал один из сабаретян, врываясь в мои мысли.
   У меня упало сердце: не успела.
   Люди во дворе зашевелились. Взмыли вверх гербовые фигуры на шестах, выстроились ровными рядами барабанщики, "палач" занял своё место на паланкине.
   - Найди мне Ойре, - шепнула я, проходя мимо сидевшей на ступенях Айлы.
   Можно ведь было скинуть нашего "силача-палача" и на ходу.
   - Ойре передать велел, что не станет тебе в этом деле более потворствовать, - отозвалась Айла. - Мол безразлично ему, что с А... с ним сделают. И не будет он впредь ради него биться, тебя опасности подвергая.
   - Говорила ж, перед фактом его ставить нужно, - плюхнулась рядом с ней где-то пропадавшая Ирида. - Ввяжешься в драку - придёт, как миленький.
   Хотелось верить, что она была права.
   Я взошла на паланкин. Носильщики надвинули на лица уродливые деревянные маски, ухватились за жерди, напряглись и с усилием оторвали нас от земли. Взгромоздили себе на плечи. Я покачнулась и ухватилась за цепь, чтоб не упасть. Крепко стоявший на ногах "палач" презрительно на меня посмотрел. Я вежливо ему улыбнулась.
   В одеянии, сшитом по моде более чем тысячелетней давности, с карманами было туго, так что пузырёк "Щербова гнева" висел у меня на шее под одеждой. Я всё-таки попросила Ириду сделать его на случай, если больше ничего не сработает. У меня мелькнула предательская мысль, что, возможно, стоило просто воспользоваться им здесь и сейчас, но я не решилась.
   Распахнулись ворота, восторженно взревела поджидавшая за ними толпа. "Тра-та-та", - прошептала я, и мне тут же вторили барабаны. "Тра-та-та", - прокатилось над двором к еще большей радости собравшихся на улице людей. Я крепче стиснула цепь. Этим прохладным свежим утром мне было жарко. Пылали щеки, потели ладони, горела грудь.
   Паланкин мягко качнулся - шествие тронулось. Я испуганно обернулась и скользнула взглядом по крыльцу: вдруг Ойре всё-таки вышел. Меня бы здорово ободрило его присутствие.
   Его там не оказалось. Глупо было надеяться.
   Оставшиеся сабаретяне пристально наблюдали за нашим отбытием - они намеревались сопровождать процессию. На ступенях всё так же сидели Ирида с Айлой. Сначала они собирались ехать со мной на паланкине для моральной поддержки, но потом передумали - пятерым там было тесновато. Обещали всё время быть где-нибудь рядом.
   Ирида мне что-то крикнула, но из-за барабанной дроби я её не расслышала. Мой взгляд невольно скользнул на украшавшее фасад золотое древо. Оно так сияло в лучах утреннего солнца, что почти обжигало глаза.
   "Лишь крепкие корни удержат могучую крону" или что там было? Смешно. Это прекрасное раскидистое дерево олицетворяло Сар, но совершенно ему не подходило. Сабарету стоило повесить на фасаде пень. Пень, который он любовно удобрял, натирал тряпкой и не позволял вырасти из него ни единой веточке.
   Паланкин выехал за ворота, и меня оглушили приветственные крики. Толпа рукоплескала, свистела, улюлюкала. Я вздрогнула, но заставила себя ей улыбнуться.
  
   Я думала, что к моменту прибытия на площадь Четырёх Ветров успею как-нибудь повыдирать из паланкина крепления цепей. Хотела расковырять их заранее, но из-за охраны, не отходившей от фигуры даже ночью, сделать это у меня не получилось. Выглядели они достаточно хлипкими, так что особых проблем я не ожидала.
   Не ожидала, пока верила, что буду ехать одна.
   Присутствие мускулистого, не питавшего ко мне симпатии соседа эти проблемы тут же создавало. Паланкин был слишком маленьким, чтобы он не заметил, чем я занимаюсь.
   "Палач" стоял по другую сторону фигуры, лучился гордостью за оказанную ему честь и махал толпе. Я тоже махала и улыбалась направо-налево, а сама напряженно думала, как от него избавиться. Даже если мне хватит сил его столкнуть, вряд ли это укроется от внимания сотен наблюдателей, среди которых то и дело мелькали коричневые одеяния.
   Гром барабанов мешался с рёвом толпы, тихо позвякивали раскачивавшиеся цепи. Под прикрытием своего многослойного подола я пыталась незаметно ковырять ногой крепление одной из них. "Палач" пока ломать фигуру не начинал - наверное, её требовалось растянуть на весь день, можно было особо не торопиться. Как быть, когда он всё-таки приступит к делу, я не представляла.
  
   Впервые он потянул свои ручонки к "Арно" вскоре после того, как мы миновали театр. Я поспешно вклинилась между ними, делая вид, что мне вдруг захотелось помахать публике, собравшейся по другую сторону дороги. Оттесненный "палач" сначала ждал, что я вернусь на своё место, затем, потеряв терпение, обошёл меня со спины и подобрался к фигуре с другого бока. Я немедленно метнулась назад.
   Долго это продолжаться не могло - рано или поздно он бы взбрыкнул и отпихнул меня в сторону. И случилось это всё-таки до обидного рано, хоть я и сумела выиграть еще немного времени, якобы случайно ткнув его в этот момент локтем в брюхо.
   Попала я удачно, но те несколько мгновений, что "палач" держался за живот и сверлил меня злобным взглядом, ничего не меняли. Я всё так же махала толпе и глупо улыбалась. Пузырёк "Щербова гнева" давил на грудь, и я с отчаянием понимала, что у меня, похоже, не осталось иного выхода.
   Моя рука уже было потянулась к шнурку на шее, но замерла на полпути. Я растерянно моргнула, не веря своим глазам. У меня совсем вылетело из головы, что за место мы в тот момент проходили. У меня совсем вылетело из головы, что именно здесь находилось.
   Процессия бодро шагала вперед под барабанный бой и овации, неся меня прямо на уже знакомого мне призрака повешенного.
   Гербовые фигуры одна за другой исчезали за углом. До заветного перекрестка было рукой подать, но "палач", похоже, намеревался приступить к своему черному делу, не дожидаясь поворота. Я снова кинулась ему наперерез, преувеличенно восторженно приветствуя публику на другой стороне улицы. Нужно было выиграть всего несколько мгновений.
   "Палач" в раздражении меня отпихнул. Сделав вид, что потеряла равновесие и вот-вот упаду, я повисла на его локте. Он брезгливо меня стряхнул, но это не имело значения - призрак висельника был уже возле паланкина.
   Вцепившись одной рукой в цепь для устойчивости, вторую я протянула ему навстречу. Уткнулась своей туфлей в ботинок "палача" и уже привычно представила трубу. Мои пальцы обожгло призрачным холодом.
   Крик был таким громким и страшным, что заглушил все остальные звуки. Недоуменно замолкла толпа. Остановился и закачался паланкин - наверное, его носильщиков истошный вопль, раздавшийся прямо у них над головами, напугал больше, чем кого-либо еще.
   Оглушенный болью "палач" не удержался на пошедшей ходуном платформе. Толпа охнула и забурлила. Из-за поворота всё еще слышалась барабанная дробь - ушедшая вперёд часть процессии не поняла, что произошло.
   Лязгали болтающиеся цепи. По-прежнему цепляясь за одну из них, я сидела на паланкине - шлёпнулась, когда его качнула потеря одного из пассажиров. Гулко стучало сердце, немного дрожали руки. Подползя к краю платформы, я осторожно посмотрела вниз.
   "Палач" без сознания лежал на мостовой. Вокруг него уже начинали суетиться испуганные люди. Я было почувствовала укол вины, но тут же напомнила себе, что не сделала с этим человеком ничего такого, чего не испытывала сама.
   Сквозь растерянную толпу к нам проталкивались люди в коричневом. Беспомощно озирались гербоносцы, не знавшие, что им теперь делать: догонять барабанщиков или ждать, когда мою жертву приведут в чувство.
   - Как он? - спросила я у суетившихся над ней сабаретян.
   Хранитель Мэйс грозно посмотрел мне в глаза и ничего не ответил. Он явно считал меня виноватой, но понятия не имел, что мне вменить: все ведь видели, как в момент происшествия я тянулась в противоположную от "палача" сторону.
   - Жив, - отозвался его молодой коллега, менее подозрительный и более разговорчивый. - Но, кажется, нога сломана.
   - Есть вести от двух других? - тихо спросил кто-то еще.
   Хранитель Мэйс зло на него глянул, развернулся к участникам шествия и скомандовал:
   - Вперёд! Вперёд! Вперёд! - громко хлопал он своим словам в такт. - Не останавливаемся! Мы сами здесь разберемся.
   Топтавшиеся на месте гербоносцы неуверенно подчинились. Паланкин снова качнулся - носильщики возобновили шествие. Я поднялась на ноги и, натянуто улыбаясь, махнула рукой взревевшей от облегчения толпе.
   Одежда липла к мокрой от пота спине, мелко стучали зубы. Я вспомнила, куда именно мы теперь пойдём, и у меня появился план. План, от которого внутренности стягивались в узел.
   Несколько раз глубоко вздохнув, я изо всех сил сосредоточилась и представила крепкий, оббитый железом сундук. Представила его во всех возможных деталях и подробностях, чтобы он стоял у меня перед глазами, как настоящий. Представила каждый гвоздик, каждую клепку, древесный узор и тяжелую крышку.
   Вокруг громче обычного ревела толпа: люди успели поволноваться из-за опоздания главной части процессии. Если их и удивило моё участие в празднике, то не настолько, чтоб отказаться от воплей. Впереди гремели барабаны, пахло сладкой выпечкой. Дорога вела вверх по холму, и цепи со скрипом терлись о кольца ошейника. Я ехала среди богатых нарядных домов, махала их высыпавшим на улицу жителям и думала о сундуке.
   А потом появились они.
   Мужчины и женщины, повешенные и прибитые толстыми гвоздями к деревянным столбам, посаженные на кол. Голые и одетые, грубо обстриженные и с волосами. Со следами пыток и свежими клеймами, отрезанными носами и грудями. Как же дико они смотрелись в окружении ликующей нарядной толпы. Как же дико выглядели проплывавшие мимо них яркие фигуры на шестах. Воздух наполнился смрадом гниющей плоти.
   "Сар примет любую мою идею", - напомнила я себе, собираясь с духом. Затем, поравнявшись с первым из призраков, протянула к нему руку.
   К этому времени я уже здорово навострилась направлять боль. Всё, что для этого требовалось, - несколько мгновений, полная сосредоточенность на процессе и какой-нибудь "жертвенный" камень. В этот раз всё обещало быть не так просто.
   Ладонь привычно покалывало, пока боль наполняла представленный мной сундук. Когда её источник иссяк, я поспешно захлопнула крышку и мысленно навесила на неё тяжеленный замок. Напряженно прислушалась к своим ощущениям.
   Вроде, работало.
   Облегченно переведя дух, я представила еще один сундук, такой же. Потянулась к следующему призраку - хрипевшему, содрогавшемуся всем телом и изуродованному.
  
   По мере того как шествие поднималось на Красную Горку, количество сундуков всё росло и росло. Перед моим внутренним взором их насчитывались уже десятки. Десятки заполненных до краёв вместилищ боли, каждый из которых мог превратить камень в песок и, возможно, уничтожить мой разум.
   О том, что, наверное, уже сошла с ума, раз пошла на такой риск, я старалась не думать: лишние мысли только всё усложняли. И, несмотря на то, что тоненький голосок всё-таки пищал от ужаса в глубине моего сознания, в остальном я была на удивление хладнокровна.
   Подойти к левому борту паланкина, коснуться приколоченной к столбу женщины. Следующий сундук. Взмахнуть рукой, делая вид, что просто приветствую толпу, и дотянуться до насмерть запоротого хлыстом мужчины. Следующий сундук.
   Следующий. Следующий. Следующий.
   Все окружавшие меня звуки слились в монотонный гул. Радостные люди превратились в безликую массу, растворившуюся в городском фоне. Была только я, дорога, мертвецы и мои бесконечные сундуки. Сводило скулы от застывшей улыбки.
   Только бы не отвлечься. Только бы не расслабиться. Я не сомневалась, что если хоть на мгновенье потеряю контроль, лавина вырвавшейся боли испарит меня на месте.
   Протянуть руку, коснуться, следующий. Протянуть руку, коснуться, следующий.
   Прежде мне требовалось куда больше времени на то, чтобы разобраться с каждым призраком. В этот раз всё происходило несравнимо быстрее. Наверное, из-за того, что мне пришлось подстроиться под скорость паланкина - рассусоливать времени не было.
  
   В какой-то момент Красная Горка закончилась. Остались позади дома с вычурной лепниной, виселицы, дыбы и эшафоты. Остались позади призраки, до которых я не смогла дотянуться. А наш путь продолжался.
   Он пролегал мимо храмов и бедняцких кварталов, рынков и величественных монументов, торговых и ремесленных рядов. У меня перед глазами проплывали знакомые и незнакомые мне места: Покой Славных и университет, Старая Ратуша и пропахшая рыбой могила Большого Дома, Заячья Низина, где жила Вева, и Малая Дубрава. Процессия петляла по городу, собираясь как следует нагуляться перед тем как выйти на площадь Четырёх Ветров.
   Я смутно помню дорогу. Она казалась мне невыносимо долгой и мучительной. Мне ни на мгновение нельзя было забывать о своих сундуках, они всё время стояли перед моим внутренним взором - массивные, крепкие, запертые на тяжелые замки. Я чувствовала себя так, словно иду по канату над пропастью, удерживая на зажатой в зубах палке десяток яиц. От напряжения кровь стучала в висках, кружилась голова, по спине катился пот.
   Кажется, я по-прежнему улыбалась, но не могу этого утверждать наверняка. Честно говоря, в какой-то момент уже хотелось расплакаться.
  
   Когда мы наконец въехали на площадь Четырёх Ветров, я едва держалась на ногах.
   Собравшаяся здесь толпа снова ревела, но я уже настолько привыкла к этому шуму, что совсем перестала обращать на него внимание.
   В центре человеческого моря оставался островок пустоты. На его границе, спиной к зрителям, уже выстроились барабанщики. Под выбиваемую ими дробь танцовщицы вдохновенно кружились вокруг высившейся в его середине кучи хвороста. Взлетали и опадали красные ленты. Гербоносцы гуськом обошли пустое пространство и заняли свои места в его оцеплении. Одновременно опустили свои шесты, стукнув ими по мостовой.
   В этот момент в круг внесли паланкин. Даже не знаю, как на нас отреагировала толпа: мне просто было не до неё. Наверное, многих поразило отсутствие "палача" и подозрительная целостность фигуры. Возможно, кто-то недоумевал из-за моего участия, а кого-то оно наоборот только порадовало. Мне было плохо, я держалась из последних сил. Скорее бы всё закончилось. Скорее бы.
   Девицы в последний раз покружились, швырнули свои ленты в кучу хвороста, тоже выстроились на границе круга... и наступила тишина.
   За последние несколько часов я настолько привыкла к шуму, гаму и воплям, что их резкое исчезновение ударило мне по ушам. Замолкли барабаны, успокоились люди - перестали хлопать и голосить. Все стояли в полном молчании и в ожидании смотрели на нас. Тишину нарушал лишь далёкий детский плач да крики пытавшейся привлечь моё внимание Айлы.
   Паланкин плавно опустился на землю - видимо, для того, чтобы я могла с него сойти. Я не двинулась с места. Один из носильщиков недоуменно ко мне обернулся. Маска скрывала его лицо, но мне показалось, что, встретившись со мной глазами, он немного опешил. Я собралась с духом и...
   Вдалеке раздался хлопок. Тихий - если бы все не замолчали, вряд ли бы его здесь кто-то услышал. По толпе пронесся недоуменный ропот, завертелись головы.
   "Бомба сработала", - поняла я с облегчением.
   Не знаю, специально ли Ирида настроила её так, чтоб она бабахнула именно в этот момент, но подозреваю, что, да, специально. На мой взгляд, вышло несколько театрально, однако театральность мне и самой была по душе - иначе стала бы я одеваться в свадебный наряд и кидать на бомбу бумажный цветок?
   Затухающее эхо взрыва прокатилось по городу, ненадолго отвлекая на себя внимание толпы. Я ухватилась за две ближайшие цепи и, снова собравшись с духом, открыла первый сундук.
   По представленным мной трубам боль устремилась наружу.
   Под моими ногами трещал и лопался паланкин, ржавел в руках металл. Где-то рядом раздавались потрясённые "ахи" и "охи".
   Следующий сундук.
   Платформа разлетелась на щепки, и мои стопы коснулись мостовой. "Арно" стукнулся о камни, покачнулся, но устоял. Его цепи больше ни к чему не крепились, но я не выпустила их из рук. Носильщики бросились в разные стороны. Передние ряды зрителей волновались и гомонили. Я заметила, что сквозь них ко мне пробиваются люди в коричневом.
   Следующий. Следующий. Следующий.
   Под моими ногами хрустела и оседала мостовая. По ней, словно по льду, во все стороны ползли широкие трещины. Булыжники лопались, выстреливая мелкими каменными осколками. Отовсюду слышались хлопки, треск и какой-то глухой подземный стон. Пробившиеся вперёд сабаретяне растерянно замерли на границе пустого пространства, не решаясь идти дальше. Люди испуганно задирали ноги и пытались пятиться, но задняя часть толпы, понятия не имевшая, из-за чего весь шум-гам, не трогалась с места. Начиналась паника.
   Следующий. Следующий. Следующий.
   Я выливала содержимое одного сундука за другим - начав, не могла уже остановиться. Боль проходила сквозь меня, не причиняя вреда - не зря я столько отрабатывала её перенаправление. Вокруг кипела площадь, летало каменное крошево и опилки, стоял несмолкаемый треск. Мостовая бугрилась и опадала, как море в шторм, рассыпалась песком и щебнем. Осела и развалилась куча хвороста.
   Люди вопили и паниковали. Метались в попытках убраться отсюда подальше, падали, напирали назад. Сабаретяне что-то кричали друг другу и махали руками - кажется, пытались взять толпу под контроль и увести её с площади. Судя по тому, что круг пустоты вокруг меня стремительно рос, им это худо-бедно удавалось.
   Поднялся ветер. Он хлопал моим подолом и длинными рукавами, рвал с головы платок с кисточками. Туфли вязли в песке, пыль залепляла глаза и нос. Я словно стояла в центре бури. Цепи рассыпались у меня в руках хлопьями ржавчины.
   Я вылила в землю содержимое последнего из своих сундуков и почувствовала, как по всему телу прокатилось облегчение. Ноша исчезла. Я сошла с каната, так и не рухнув в пропасть. Справилась.
   Обессилено плюхнувшись на колени, я запрокинула голову и глубоко вздохнула. Меня всю колотило от напряжения, страшно хотелось пить. Слетевший платок валялся у моих ног пыльной тряпкой.
   Площадь почти опустела. Впрочем, люди не ушли - они просто отбежали на безопасное расстояние и теперь наблюдали издалека. Многие теснились на крышах ближайших домов, свешивались из окон, толпились вдоль фасадов, образуя плотное кольцо. Валялся растоптанный в суматохе синий гербовой конь.
   Я сидела, и от меня лучами во все стороны расходились глубокие трещины. Словно паутина. Рядом стояла деревянная фигура, покосившаяся, но целенькая. С неё осыпался даже железный ошейник, который я не трогала. Хорошо, что при этом не пострадала непосредственно касавшаяся его древесина.
   Вспомнив, что должна утащить куклу в прошлое, я принялась вставать. Ноги слушались плохо, мешались многочисленные юбки. Я, не глядя, оперлась на землю ладонью и почувствовала, как под ней хрупнуло что-то влажное. Недоуменно опустила взгляд.
   Из камней выбивались уже знакомые мне белые цветы. Покачивались крупные головки, чье сияние почти терялось при свете дня. Потяжелели и оттянулись мои волосы - вернулось некогда спасшее мне жизнь "украшение". Усталость и напряжение последних часов здорово притупили мои эмоции, так что я тогда лишь утомлённо подумала: "Только этого еще не хватало". Бодрящий запах свежести растекся по воздуху.
   "Загробные ландыши" появлялись тут и там, стремительно заполоняя собой площадь. При виде того, как та превращается в цветущий луг, толпа потрясенно "ахнула" и снова отпрянула. Впрочем, до неё он не добрался - остановился на полпути, ограничившись лишь центральной частью "паутины". А потом толпа "ахнула" во второй раз, громче и испуганней. Гадая, что могло её так поразить, я недоуменно обернулась и остолбенела.
   Среди цветов спали девушки в одинаковых красных нарядах. Несколько десятков несчастных сарских "невест", которым повезло меньше, чем мне. Они лежали и сидели, привалившись друг к другу, словно стая пытавшихся согреться птиц. Закрытые глаза и склоненные во сне головы. Рыжие кудри и прямые светлые пряди, тугие тёмные косы и каштановые волны, тусклое золото рассыпавшихся по плечам локонов - похоже, не меня одну нервировал этот дурацкий платок, почти никто его не носил.
   До меня с запозданием дошло, что обычные люди не должны были их видеть: как ни посмотри, "невесты" давным-давно погибли и теперь являлись кем-то вроде призраков. Однако, судя по реакции толпы, та их прекрасно видела и здорово из-за этого нервничала.
   Одна из девушек потерла глаз и зевнула. Привстав на локте, она обвела вокруг себя сонным взглядом и замерла. Наверное, узрела синее небо, дома, людей и всё то остальное, чего не было в цветочном мире ночи. Разом проснувшись, девушка хлопнула по плечу свою соседку. Та вздрогнула и испуганно подняла голову. Глухо "охнула", оглядевшись, и тоже принялась кого-то тормошить.
   Одна за другой они просыпались: зевали, морщили брови, открывали глаза. Сладко потягивалась знакомая мне рыжая бунтарка, вставала на ноги изящная волоокая красавица. Подняла с чьих-то колен голову девчонка, погибшая последней.
   А затем они устремились вперед, к выходу из ловушки, в которой были заперты десятилетиями и веками. Радостные и свободные проходили они мимо меня, удостаивая лишь беглого взгляда - словно знали, что мне с ними не по пути. Я обернулась им вслед.
   Толпа, напуганная приближением давних своих жертв, снова запаниковала и попятилась. Кто-то вопил и визжал, кто-то истерично требовал, чтобы девушек остановили. Не обращая ни на кого внимания, они шли вперед: поодиночке и с кем-то за руку, несясь вприпрыжку и степенно шествуя, с веселым смехом и застенчиво потупив взгляд. Яркие красные кляксы на белом фоне.
   Дойдя до границы цветочного луга, они исчезали. Одна за другой "невесты" спокойно шагали за этот рубеж и растворялись в воздухе. Вспыхивала напоследок золотом вышивка их платьев.
   Я провожала их со смесью радости и грусти. Хоть меня и миновала их судьба, я всё равно чувствовала с ними некую связь. Жаль было прощаться, так и не познакомившись.
   Когда ушла последняя из "невест", цветы исчезли. В один миг, словно их никогда и не было. Оголились прежде скрытые ими камни и трещины, пропала тяжесть из моих волос. Только лёгкий запах свежести остался витать над площадью, но и его быстро развеял ветер.
   Толпа потрясенно безмолвствовала. Высоко в небе галдели птицы.
   Я глубоко вздохнула, пытаясь навести в голове порядок. С опаской толкнула рукой обломок паланкина: проверила, отделилась моя душа от тела или нет. Деревяшка откатилась в сторону - значит, либо по какой-то причине не отделилась, либо Сар когда-то успел запихать её обратно. Я закрыла глаза и снова вздохнула - в этот раз с облегчением.
   - Ода-а-а! - издалека донесся до меня Айлин крик.
   Я обернулась и поискала её взглядом. По гребню одной из крыш, отчаянно размахивая рукой, неуклюже ползла фигура в объемном платье. "Чего она туда полезла?" - мелькнуло у меня в голове.
   - Они несут факел! - судя по перепадам голоса, в Айле отчаянно боролось желание оказаться полезной с установкой, что порядочные девушки ведут себя очень тихо, и уж точно не вопят с крыши на всю улицу.
   Я вздрогнула и огляделась. В одном месте толпы, и правда, царило подозрительное шевеление. Люди расступались, кого-то пропуская.
   Я поспешно поднялась на ноги и бросилась к деревянной фигуре. Обхватив её руками, крепко зажмурилась и оттолкнулась от земли.
   Ничего не произошло. В смысле, мы, конечно, упали на песок - весьма удачно упали, мягко - однако в прошлое при этом не переместились. Наверное, действительно нужно было прыгать с возвышенности. Где же её теперь взять? Всё-таки стоило повременить с разрушением паланкина - он хоть какую-то высоту да давал.
   От толпы отделилось трое людей в коричневом, один из них нёс факел. С такого расстояния я не различила, кто именно там был, но это и не имело особого значения. Скатившись с "Арно", я торопливо принялась его поднимать.
   Подцепила голову, сунула под неё ногу. Рывком закинула себе на колено, а затем и поднырнула под фигуру плечом. Придерживая её, выпрямилась. Та встала косо. Продолжая её собой подпирать, я дотянулась носком до каменного обломка и подтащила его к себе. Подоткнула под основание куклы, однако стоило мне её отпустить, как под её весом камень хрупнул и развалился на куски. Я коротко выругалась. Заметив на земле свой платок, принялась с остервенением уминать его ногой под фигуру.
   Тем временем группа в коричневом приблизилась достаточно для того, чтобы я смогла её рассмотреть. Не могу сказать, что была удивлена составом.
   Как знамя, неся перед собой факел, во главе троицы шагал хранитель Мэйс. Мостовая болотом проседала под его ногами: камни, выглядевшие относительно целыми, оказалась не крепче печенья. Красные пятна на бледном лице, поджатые губы и пылающий взгляд - хранитель Мэйс походил на религиозного фанатика. Хотя о чём это я? Им он и являлся.
   Тимериям надлежало закончиться сожжением "Арно". И ради того, чтобы это произошло, хранитель Мэйс, похоже, был готов поставить на кон свою жизнь. Пройти сквозь огонь и воду, сразиться с чудовищами... Я в тот момент наверняка в его глазах являлась одним из них. Пожалуй, такая верность долгу заслуживала уважения, однако вызывала одну лишь досаду.
   Второго сабаретянина я не знала, но выглядел он таким же воодушевленным и решительным. Третьим был Ледо, и установка "жизнь за Сар, кровь за Сар" явно не вызывала особого отклика в его душе. Он выглядел так, будто мечтал находиться в этот момент в любом другом месте, а разрушение площади и прочие неприятные чудеса считал достаточно веским поводом, чтобы ко мне не лезть. Но, похоже, его мнение никого не интересовало.
   Убедившись, что фигура встала ровно, я кинулась отгребать от неё руками песок - если не удавалось поднять "Арно" повыше, стоило попытаться понизить его окружение. "Скорее. Скорее. Скорее", - стучало у меня в голове.
   Там и сям от толпы начали отделяться люди в коричневом: пример хранителя Мэйса оказался заразительным. Троица с факелом подходила всё ближе. Я отчаянно продолжала рыть. Песок набился мне под ногти и в обувь, от пыли чесался нос.
   - Ойре не сможет прийти! На него не надейся! - проорала откуда-то Ирида, озабоченная вопросами скромности несравнимо меньше, чем Айла. - Нас что-то к тебе не пускает!
   Глядя на враждебно приближавшихся сабаретян, я на Ойре как раз очень рассчитывала, так что от слов Ириды у меня упало сердце.
   Сейчас-то что могло их не пускать? Ладно тогда, когда здесь ландыши цвели: кто знает, как они влияют на призраков? Но сейчас?! Что-то не было похоже, чтобы у хранителя Мэйса и его коллег души отделялись от тел. "А жаль", - подумала я с досадой.
   Не знаю, что заставило меня посмотреть на стоявший в конце площади памятник - чутье, наверное. На его постаменте, свесив одну ногу и облокотившись о вторую, сидел Сар. Конечно, это мог быть любой другой брюнет в черном - издалека не разберешь - но я ни мгновенья не сомневалась, что это был именно он. Так, значит, вот что не пускало призраков на площадь... Скотина траурная!
   Я зло стиснула зубы - почувствовала себя преданной и обманутой. Сар ведь сам хотел, чтобы я спасла Арно. Зачем вдруг начал вставлять мне палки в колёса? Древний козёл!
   Решив, что рыть больше времени нет, я перекинула пузырёк с "Щербовым гневом" за спину и с разбегу бросилась на фигуру. Сбив её с "островка", крепко зажмурилась и представила воду. Мы снова шмякнулись на песок, так никуда и не перенесясь. Да что ж такое-то?! "Сар ведь не лишил меня способности "нырять"?!" - подумала я, холодея от ужаса.
   Если лишил, то я не представляла, что теперь делать: со всех сторон на меня надвигались враждебно настроенные сабаретяне, и бежать было некуда.
   Чтобы сделать хоть что-нибудь, я схватила ближайший камень и в отчаянии швырнула его в подобравшегося совсем близко хранителя Мэйса. Промахнулась - камень разлетелся на осколки возле ног Ледо. Тот картинно "ахнул", закатил глаза, повалился на землю и затих. Видимо, ухватился за шанс вывести себя из игры. Эх, знал бы этот парень, что в тот момент я ничего не могла ему сделать. Ни-че-го.
   Его "обморок" выглядел ужасно наигранным, однако прочие сабаретяне, похоже, приняли его за чистую монету. Наступление на меня как-то сразу замедлилось: никому не хотелось стать следующей моей жертвой. Кроме, пожалуй, хранителя Мэйса - его это только раззадорило. Теперь его толкала вперёд еще и жажда мести за "павшего товарища".
   "Ириду сожгли как ведьму", - некстати вспомнила я, глядя на пылающий факел в его руке. Меня, наверное, уже тоже приняли за оную. Ближайшее будущее пугало всё сильнее и сильнее.
   Решив, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, я сорвала с шеи пузырёк и, раскрутив его на шнурке, метнула вперёд. По словам Ириды, он должен был бабахнуть от сильного удара.
   Склянка упала в песок и даже не разбилась. Не знаю, как я удержалась от громкого нецензурного вопля. Очень хотелось вложить в него все обуревавшие меня эмоции: гнев, усталость, обиду, разочарование.
   - Беги!!! - услышала я незнакомый мужской голос.
   По краю площади, в отчаянии хватаясь за голову, метался Ойре. Я узнала его несмотря на расстояние - больше некому было паниковать из-за меня и пытаться пробить собой невидимый мне барьер.
   Я бы и рада была бежать, но... Мой взгляд упал на валявшуюся рядом куклу. Я так старалась её спасти, столько мучилась, столько боролась. Неужели всё зря? "Арно" всё равно сожгут, а все мои усилия окажутся впустую? Васильково-синие нарисованные глаза бесстрастно смотрели в небо. Хотелось плакать от безнадёги.
   Я решительно поднялась на ноги. Да, бежать. Спасаться самой. Но сначала сделать кое-кто еще.
   Собрав все оставшиеся силы, я бросилась вперёд. Не могу сказать, что мне удалось застать хранителя Мэйса врасплох, однако бойцом он не был - не успел ни уклониться, ни сразу меня отшвырнуть. Схватившись за факел, я со всей дури впилась зубами в сжимавшую его руку. Мой противник вскрикнул и невольно разжал пальцы. Попытался шарахнуть меня по голове, однако я успела отскочить в сторону. Крепко зажмурившись, представила воду.
   Я решила, что если Сар действительно забрал у меня способность "нырять", то нет никакой разницы, буду я смиренно дожидаться Сабарет на месте или попробую украсть у него факел. Однако если Сар этого не делал, и утащить куклу в прошлое не удалось по другой причине...
   Вокруг меня сомкнулись воды времени. С моих плеч словно груз упал: еще не всё потеряно. По крайней мере, сама из этой заварухи точно выберусь, можно немного успокоиться. Я разжала руку, и факел, по-прежнему пылая - свечи здесь тоже не гасли - устремился вниз. Я не стала смотреть, как он скроется в глубине - были дела поважней.
   Решительно гребя в сторону, я думала о том последнем, что могла еще сделать.
   Пузырёк "Щербова гнева" уцелел. Мне оставалось только его подобрать и использовать по назначению: быстро уничтожить "Арно", не дав Сабарету до него добраться.
   Решив, что достаточно удалилась от того места, где стоял хранитель Мэйс, я "всплыла" и сразу же осознала свою ошибку.
   Вместо того чтобы бултыхаться в воде, мне стоило просто уйти на глубину минуты, встать там возле пузырька, "вынырнуть", схватить его, снова вернуться в прошлое, мирно добраться до куклы, шарахнуть по ней в настоящем и исчезнуть. Я же оказалась далеко от стекляшки, зато возле деревянной фигуры, и это всё немного усложняло. Всё-таки все эти сундуки и связанное с ними напряжение не прошли для меня даром - голова уже ничего не соображала.
   Ошибка не казалась фатальной - ничто не мешало мне уйти на глубину минуты теперь и всё равно претворить свой улучшенный план в жизнь... Или я так думала.
   Сосредоточившись на своём давнем недруге хранителе Мэйсе, я совсем упустила из вида третьего сабаретянина.
   Только я собралась "нырнуть", как вдруг земля ушла у меня из-под ног: вырядиться в платье с рукавами, за которые так просто схватить и дёрнуть, оказалось еще одной ошибкой.
   Падение застало меня врасплох. Плечо обожгло болью: упущенный мной сабаретянин едва не вывихнул мне руку. В следующий миг на спину навалилась тяжесть, а шею сдавили грубые пальцы.
   - Держу её, держу! - истошно завопил надо мной этот мерзкий мужик. - Скорее!
   Я вняла призыву и поспешно зажмурилась. К моему удивлению, ничего не произошло: вокруг не схлестнулась вода, окружающий мир не исчез и чужая рука на шее тоже. С ужасом я сообразила, что никогда прежде не пробовала уходить в прошлое, когда меня кто-то держал. Почему-то мне не приходило в голову, что с этим могли возникнуть проблемы. И теперь, когда подоспевший хранитель Мэйс заносил надо мной ногу, а со всех сторон ему на помощь торопились воспрявшие духом сабаретяне, мне оставалось только очень об этом жалеть.
   Испуганно голосила Айла, одобрительно шумела толпа. Меня захлестнула паника. Зажмурившись - в этот раз просто в ожидании удара - я вдруг сделала то, чего от себя никак не ожидала. Набрала в грудь воздуха и в тупом отчаянии прокричала:
   - Арно!!!
   Сложно объяснить, зачем: не то чтобы я ожидала, что он придёт мне на помощь и действительно сможет спасти. Это вышло как-то само собой.
   А затем толпа потрясенно ахнула.
   Я услышала глухой удар, но сама его не почувствовала. Короткий вскрик и какая-то возня - и с моей спины исчез груз. Не понимая, что произошло, я с опаской открыла глаза и подняла голову.
   Передо мной без сознания лежал хранитель Мэйс, из его разбитого носа по щеке текла кровь. Второй сабаретянин, скрючившись, тоже валялся рядом, но он хотя бы шевелился.
   - Я же просил тебя две недели ни во что не лезть! - рявкнул Почо у меня за спиной.
   Меня окатило волной мурашек. Не веря своим ушам, я обернулась.
   Он стоял на том самом месте, где прежде валялась деревянная фигура. Лохматый, злой, грязный, но совершенно целый. Я смотрела на него, молчала, и пыталась осмыслить случившееся.
   - Неужели так сложно!.. Меня...- интонация Арно с сердитой резко сменилась на растерянную. - Меня...
   Он замолк и нахмурился. Похоже, до него тоже начало доходить, что только что произошло. Я опустила взгляд и поискала глазами куклу. Её нигде не было. Её действительно нигде не было. Зато я увидела другое - потревоженный сапогами Арно песок. Песок, который сминался, осыпался и вздыбливался при соприкосновении с ними. В голове звенела пустота, я ничего не понимала.
   Арно беспомощно посмотрел на поверженных сабаретян. На свою руку с ободранными костяшками. Снова на сабаретян. На меня. Обвел глазами всю площадь, все эти сотни и тысячи собравшихся людей.
   - Ох, едрит-кудрит... - привстав на локте, прошептал Ледо.
   Судя по его ошарашенному лицу, он тоже прекрасно видел Арно. Как и пара десятков его остановившихся на полпути к нам коллег. Как и вся притаившаяся по краям площади толпа.
   Осознав это, Арно шумно втянул носом воздух и испуганно попятился.
   - Что ты сделала?! - просипел он, затравленно озираясь.
   Я могла только сидеть и пялиться на него, открыв рот. В голове метались обрывки бессвязных мыслей.
   Нужно тело... Гай Хамнет получил тело... Кот... Десятки ритуалов... Фигура привязана к Арно... Сделанная по всем правилам фигура и есть Арно... Кот был просто котом... Сар не пустил призраков на площадь, чтобы подвергнуть меня опасности и таким образом заставить Арно принять тело и вмешаться?
   Последняя мысль вышла даже вполне осмысленной. Я посмотрела на памятник, но там уже никого не было.
   В голове по-прежнему царила пустота, но она уже хотя бы не звенела. Я мысленно надавала себе пощечин, заставляя собраться.
   Глядя на растерянного и перепуганного Арно, я вспомнила, как сама однажды чувствовала себя, вдруг оказавшись среди обычных людей. Людей, незадолго до этого с восторгом провожавших меня на смерть. Вспомнила свою панику.
   Неуклюже поднявшись, я шагнула к Арно, схватила его за руку и скомандовала:
   - "Ныряй" за мной.
  

***

   Шелестели дубовые кроны. Гудя, от цветка к цветку летали мохнатые шмели, стрекотали кузнечики. Наверное, у меня было плохо с фантазией, раз я притащила нас именно сюда, однако для того, чтобы успокоиться и обо всём поразмыслить, Малая Дубрава незапамятных времен подходила как нельзя лучше. Тихое умиротворенное место, далекое от площади Четырёх Ветров и незапятнанное плохими воспоминаниями.
   Мы сидели на том же самом поваленном стволе, что и в первый раз, правда, уже замшелом, гнилом и увязшем в почве. Арно молчал, обхватив голову руками. Его всего колотило. Я же рассеянно выковыривала из-под ногтей песок и пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах.
   Хотелось есть, пить, сорвать с себя эти пыльные тряпки, как следует помыться и лечь спать. Нужно было поскорее забрать из дворца все свои вещи, пока их не уничтожили, и, возможно, в последний раз воспользоваться его удобствами. Но я продолжала сидеть рядом с Арно, поглядывая на него с замиранием сердца. Его нежданное воскрешение меня и радовало, и немного пугало. Если раньше я не собиралась развивать свою влюблённость во что-то большее, то теперь, когда смерть нас больше не разделяла, сложно было смотреть на Арно и не строить на его счет далеко идущие планы.
   Я покосилась на его ободранную о врагов руку. Из ссадин сочилась обычная кровь, а не какой-нибудь березовый сок. Чуть поколебавшись, я стянула с ноги туфлю, вытряхнула из неё песок, и, чтобы лишний раз во всём убедиться, кинула её в Арно.
   Она отскочила от его плеча и шлёпнулась на землю.
   - Просто проверяю, - пояснила я, нарвавшись на мрачный взгляд.
   Арно отпустил голову, медленно поднял туфлю, задумчиво её повертел, а затем замахнулся и швырнул вдаль. Я посмотрела, куда улетела моя обувка, но поленилась за ней идти. К тому же, опасалась, что кое-кто сбежит по старой привычке, если я хоть ненадолго спущу с него глаз. Арно уронил руки на колени и глубоко вздохнул.
   - Обнять тебя? - предложила я, поколебавшись. - В смысле, если ты вдруг нуждаешься в утешении и поддержке, то у меня как раз перед тобой должок. Только и всего, - "пояснила" я, чувствуя, что начинаю краснеть.
   - Что-то твои объятья заканчиваются для меня ударом головой о землю, - без восторга в голосе протянул Арно. - Что ты вообще пыталась сделать?
   - Утащить тебя в прошлое, - промямлила я. Как-то не задумывалась о том, что все эти кувыркания в песке он тоже почувствует как свои собственные. - Чтобы Сабарет не добрался.
   - А я оказался заперт в этой колоде до тех пор, пока она не сгниет от времени?! - Арно издевательски вздёрнул бровь.
   По-моему, кое-кому недоставало чувства благодарности. Вот и старайся после этого помогать людям. Мне стало немного обидно.
   - Ну, я бы потом сама её как-нибудь гуманно уничтожила. Взорвала там, например... - буркнула я, уже подумывая о том, чтобы сходить за своей туфлёй.
   Арно вдруг энергично потер ладонями лицо и, уткнувшись лбом в колени, глубоко вздохнул.
   - Извини, - тихо сказал он, помолчав. - Я ничего не понимаю. Я не знаю, что мне теперь делать. Совсем не представляю, как дальше быть. Извини.
   Я немного посидела с видом "ну, посмотрим, посмотрим", набивая себе цену, а затем придвинулась ближе и закинула руку ему на плечи. В конце концов, он ведь не говорил, что мне нельзя его обнимать.
   Арно вдруг резко выпрямился, шумно втянув воздух, сгрёб меня в охапку и крепко к себе прижал. Его сердце билось быстро-быстро, а сам он по-прежнему мелко дрожал. От неожиданности я замерла напряженной раскорякой: плечи задраны, спина скручена, ноги неудобно загнуты. Затем расслабилась и обмякла, тоже обвила его руками.
   Какое-то время мы сидели так и молчали, слушая шмелей и кузнечиков, вдыхая запах цветов и душистых трав.
   - Что теперь делать?.. - потерянно шептал Арно, утыкаясь щекой мне в макушку.
   Я задумалась над ответом.
   В Саре оставаться было нельзя: нам обоим не дадут здесь жизни. Даже если отстанет Сабарет, во что мне верилось слабо, простые горожане нас в покое не оставят. Все будут знать, кто мы такие, за нашими спинами всегда будут шептаться, нас всегда будут бояться и избегать. Или наоборот - окружат навязчивым любопытством, словно диковинных зверушек.
   С другой стороны, каменный круг уничтожен, а Тимерии не состоялись. Кто знает, как это повлияет на город и его жителей? Вдруг Сар теперь станет совсем другим?
   Опять же, я могу заявить свои права на верденовское наследство. Вряд ли кто-то захочет мне в ближайшее время перечить. Особенно если я привлеку Эдвина Ланша: он кого угодно и в чем угодно убедит.
   Ну или можно уехать в Вельм. Придумать Арно убедительную легенду, чтобы не смущать никого деталями его истинной биографии, и начать там новую жизнь. Я бы снова работала в управе - уверена, градоправитель с радостью повысил бы мне жалование, а то и вовсе согласился просто так содержать меня в роскоши до конца жизни.
   Другой вопрос, сможет ли Арно покинуть город? Гай Хамнет смог, но его-то вселили в кота - существо из плоти и крови. И так котом он до конца своих дней и проходил. Арно же досталась деревянная колода, которую то ли сам Сар, то ли все эти веками повторяемые ритуалы обратили в живое тело. Вдруг это действовало только в границах города? Впрочем, фамильный перстень градоправителя прекрасно работал и в Вельме, так что всякое возможно.
   Возможно всякое, да ведь, Сар? Из-за спины Арно, видимо, от моего запястья, в сторону города протянулась красная лента. С учетом того, что свой вопрос я задала про себя, не имело ни малейшего значения, на окне она заканчивалась или на двери. Стоило раньше догадаться, что эта древняя сволочь умеет читать мои мысли.
   - Зови меня Даной, - сказала я вслух, с досадой закатывая глаза.
   Больше не было смысла это скрывать.
  
  
  
  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"