Комната дворянина располагалась в другой части замка, сюда он никак не мог зайти по пути в столовую. Следовательно, пришел специально. И какое-то время ждал, развлекая себя чтением.
- Почему нет? - пожал плечами глава клана.
- Ладно, - повторил его жест музыкант, слегка недоумевая.
- Наедине, - саэ Элжин выразительно посмотрел на Кеане.
Разговор проходил в первой попавшейся пустой комнате, холодной и нежилой. Дрейтское убранство интерьеров здорово напоминало шесское, разве что вместо кудрявых растительных узоров здесь преобладали строгие геометрические.
- Клан Говерал встанет на вашу сторону, - саэ Элжин не стал ходить вокруг да около. - Но при одном условии.
Айрел показал, что он весь во внимании.
- Вы женитесь на моей дочери, - собеседник откинулся на спинку стылого дивана. Слои теплой шерстяной одежды позволяли ему не испытывать при этом дискомфорта.
Бард опешил. Некоторое время он сидел неподвижно, переваривая услышанное и спешно ища выход из ситуации. Даже задумался, так ли уж ему нужна поддержка Говерал.
- Мне казалось, эсса уже помолвлена, - осторожно заметил он.
- Согласен, - сказал вдруг Айрел, расслабляясь. - Но при одном условии, - собеседник нахмурился. - Это произойдет после моей коронации.
Говерал недоверчиво щурился, явно ожидая подвоха.
- Моё положение сейчас очень шатко. Не знаю, что ждет меня завтра, и доживу ли я до него, - бард звучал серьезно и даже отчасти трагично, в глубине души пребывая в восторженной эйфории от своей смекалки. - Мне бы очень не хотелось, чтоб кто-то причинил эссе Найне вред, желая через нее достать меня. К тому же, если я вдруг потерплю поражение, не сомневаюсь, что дядя захочет отыграться на всех, кто мне близок. В первую очередь на моей жене. Ваша дочь слишком хрупка, ранима и впечатлительна, - недавняя отповедь кела Радфорда не прошла для барда бесследно. - Не хочу подвергать ее такому испытанию. Не хочу, чтоб ее загубленная жизнь была на моей совести. Однако я клянусь вам, что объявлю о свадьбе первым же делом после того, как на мою голову опустится изумрудный венец.
Айрел был собой доволен. Ни слова лжи! Какая разница, что коронация в его планы в принципе не входит?
Саэ Элжин какое-то время молчал, пристально разглядывая собеседника, прищурив светлые, чуть близорукие глаза.
- Хорошо, - ответил он, задумчиво покусывая губу. - Я согласен.
- Только у меня к вам большая просьба, - продолжил бард, прислоняясь к спинке кресла и вздрагивая: промерзшая обивка холодила даже сквозь одежду. - Пусть эта договоренность останется строго между нами. Не говорите даже эссе. Она, как девушка романтичная и впечатлительная, может случайно кому-нибудь обмолвиться о нашей помолвке и тем самым поставить себя в опасное положение.
"А меня растерзают Роттери", - додумал он мрачно.
Следующие два дня в Дрейте не были ознаменованы ничем особенным. К огромному разочарованию Айрела кел Эймес покинул замок, так больше и не выступив. Главы кланов говорили о чем-то за закрытыми дверями, не предлагая эсу Кейрану составить им компанию. Представитель Роттери по этому поводу не особенно переживал и на своем обществе не настаивал, понимая, что если мужчины решат плести интриги, он им всё равно помешать не сможет. "Княжич", полагая, что саэ Элжин сделает всё возможное, чтоб его дочь стала княгиней, даже не пытался отслеживать ход переговоров, почти не сомневаясь, что Говерал будет старательно прокладывать ему путь к престолу. Эсса Найна Айрела игнорировала, судя по всему, действительно не подозревая о заключенной договоренности.
- Эх, да бросайте вы этих Роттери, - хохотнул за ужином Йомар Карза, один из многочисленных сыновей саэ Ригила. - Оставайтесь в Дрейте!
Глава клана досадливо поморщился: отпрыск, казалось, сознательно не упускал возможности сотворить или ляпнуть глупость. Будучи главным разочарованием в жизни отца, эс Йомар в свои тридцать восемь лет не допускался до важных дел: саэ Ригил не сомневался, что сын с ними не справится. В то время как его братья, дядья и кузены управляли рудниками и имениями, заведовали промыслами и производствами, мужчина числился почетным главой замковой стражи - по мнению отца, в этой должности он причинил бы наименьший вред. Всё, что от него требовалось, это принимать присягу у новобранцев и командовать праздничными парадами. Все прочие управленческие обязанности считались недостаточно почетными и успешно выполнялись его заместителями.
Саэ Ригил сам планировал предложить "княжичу" переехать в Дрейт. Вот только сначала нужно было разочаровать его в Роттери, заставить усомниться в их силе и надежности, постепенно подвести к мысли о том, что в доме Карза ему будет лучше...Долгая и филигранная работа. А не рубить с плеча, как это сделал его сын. И уж всяко не в присутствии эса Кейрана, тут же насторожившегося и помрачневшего.
Как саэ Ригил и ожидал, Айрел от предложения отказался: согласие выглядело б по меньшей мере странно. Эс Йомар, поймав на себе недовольный отцовский взгляд, смутился и замолчал.
Следующим утром, когда гости уже собирались разъезжаться по домам и спускались к запряженным экипажам, Айрел увидел незнакомого мужчину. В норковой шубе до пола с запорошенным снегом воротником, крупный и довольно грузный, он стоял у основания лестницы, о чем-то переговариваясь с одним из слуг. Услышав шаги, обернулся и степенно кивнул в знак приветствия. Глядя на обрюзгшее лицо, глубокие носогубные складки и возрастные мешки под глазами, бард заподозрил, что...
- Рад вас видеть, кел Мэрдис, - громко провозгласил саэ Элжин, врываясь в мыслительный процесс барда и подтверждая его догадку. - Как жаль, что вы так поздно прибыли: мы уже уезжаем.
Мэрдис Карза ответил что-то почтительное, мимоходом изучая незнакомые лица, запоминая их и оценивая. Айрел, растерявшись и чуть не запаниковав, заставил себя изобразить лишь необходимую вежливую заинтересованность и спокойно пройти мимо.
- Мой племянник, - запоздало представил мужчину саэ Ригил, когда тот остался позади.
На улице шел снег. Крупные хлопья медленно опускались на землю, крыши и карнизы замковых строений. Кучер Роттери любовно отряхивал лошадиные бока и морды, что-то ласково бубня спокойным животным. Сквозь тонкий слой белого наноса на боку крытых саней просвечивал оранжевый силуэт гербовой ласки.
- Может быть, задержитесь еще на день? - предложил саэ Ригил. - Как бы пурга не началась.
- Нет необходимости, спасибо, - отозвался эс Кейран, залезая в экипаж прежде, чем Айрел успел что-то сказать.
Бард был склонен принять предложение: обидно упускать возможность лично пообщаться с врагом. Но спорить не стал.
К вечеру снегопад усилился. Эс Кейран был хмур и молчалив: до последнего надеялся, что делегация от Онора всё же прибудет. "Княжич", слегка выбитый из колеи знакомством с Мэрдисом Карза, раз за разом прокручивал в голове обстоятельства встречи и думал, как ему в тот момент стоило себя повести.
Сани вдруг резко затормозили. Пассажиры недоуменно переглянулись. "Дерево дорогу перекрыло", - крикнул кучер. "Полная боевая готовность", - услышал Айрел приказ командира отряда сопровождения, похоже, не верящего в случайность преграды на пути следования. Мужчина отдавал еще какие-то распоряжения касательно того, как поступить с ветвистым препятствием, когда к его голосу вдруг примешались крики, лязг и испуганное лошадиное ржание. Сквозь заледенелые, залепленные снегом окна можно было различить лишь мелькание темных силуэтов. Послышался стук, сани покачнулись от удара.
Эс Кейран схватил прислоненные к сиденью ножны с мечом, приоткрыл дверь и, высунувшись наружу, огляделся. Вокруг кипела битва: люди бегали и кричали, бились и боролись, сцепившись оружием, в снегу у дороги уже лежала пара темных неподвижных фигур. Своих или чужих - в сумерках так сразу не разберешь. Натужно скакали увязающие в снегу лошади, часть с всадниками, сверху вниз рубящими нападавших, несколько уже без оных. Оставшийся верхом глава отряда прикрывал расчищавших дорогу подчиненных, отбиваясь от пытавшихся стащить его с коня людей. Животное нервно приплясывало и храпело, так и норовя встать на дыбы.
- Оставайтесь внутри! - грубо толкнул наследника клана обратно в экипаж кто-то из оказавшихся рядом охранников.
- Я мастер меча, чтоб вас всех волки порвали! - рявкнул разозленный таким обращением эс Кейран, ногой распахивая захлопнувшуюся дверцу саней и выскакивая под снегопад, на ходу отшвыривая ножны.
Айрел, торопливо закрыв оставленную спутником нараспашку дверь, почувствовал, как холодом обдало и второй его бок, услышал щелчок сработавшего замка. Обернувшись и посмотрев туда, где прежде сидел Кеане, убедился, что остался в одиночестве. Соскучиться он, впрочем, не успел: скоро сани сдвинулись с места и начали набирать ход - видимо, дерево с дороги всё-таки смогли убрать. Бард, беспокоясь об оставшихся позади блудных спутниках, прильнул к окну, силясь их разглядеть сквозь заиндевелое стекло. Вдруг дверца распахнулась у самого его носа и явила незнакомую недружелюбную рожу. Не успел музыкант отреагировать, как неизвестный замахнулся и со всех сил ударил его по голове рукоятью зажатого в кулаке кинжала.
Приходил в себя Айрел тяжело. Мысли вяло барахтались в болоте спутанного сознания, представляя собой мешанину из бреда и разрозненных воспоминаний.
Мэрдис Карза вдохновенно пел балладу о любви к деньгам, раскачиваясь на длинном отрезе фиолетовой ткани, а Найна Говерал вышивала по краю своего подола вереницу жареных рыб. "Когда ты, наконец, запомнишь?.. Не фиолетовой, а цвета спелого баклажана!" - вздыхала Триша, величественно спускаясь под воду по деревянной корабельной лестнице. "Фиолетовой!" - упорствовал бард. Для него это киршское помешательство на оттенках было настоящей головной болью: он их толком не различал. На смену мошеннице явился Кеане. В раскуроченной груди салума в обрамлении обломанных ребер гнездился упитанный сизый голубь, косясь на музыканта глазом-бусиной с ясно различимой дыркой для нитки. "Минуточку. Мы же в Кирше!" - мысленно возмутился Айрел при виде этой картины. - "Никаких птиц! Только волки!" Оружейник, вяло кивнув, послушно обзавелся подкрадывающейся к нему со спины хищной стаей, источающей пустыми глазницами черноту. Обернувшись, бард увидел, как по его следу тоже неслышно брели незрячие серо-белые звери в пушистых зимних шубах.
Животные немедленно опали на землю шкурами-ковриками. Девушка гордо ступала по ним босыми ногами, горстями сыпля в рот чернику из свисавшего с ее запястья туеска.
- "Волков тебе по следу", - пояснила она, заметив замешательство музыканта. - Они ж в обе стороны ходят, волки-то. Могут как затащить человека в загробье, так и вывести из него. Ваши голуби как-то надежнее будут.
Не успел Айрел оглянуться, как шкуры со всех сторон поползли к нему, обмотали, повалили и накрыли в несколько слоев, погрузив в темноту. В следующую секунду он почувствовал, что у него раскалывается голова. Отвратительно болит, до тошноты. Бард глубоко вздохнул и, подавив стон, открыл глаза. Сквозь ползающие перед ними синие пятна увидел проступавшую из темноты старую каменную кладку и кусок соломенного матраса, возможно, не уступающий оной в возрасте. "Добро пожаловать в реальность", - мрачно подумал он, снова зажмуриваясь.
Словно сквозь толщу воды доносился неразборчивый гул голосов. Было жестко и холодно - где бы Айрел ни находился, с отоплением здесь явные проблемы. Слабость гранитной плитой придавливала к жалкому подобию постели, не позволяя пошевелиться. Правда, вскоре выяснилось, что в этом ей неплохо помогала веревка, стягивавшая за спиной запястья. Матрас вонял мышами и пылью, руки затекли и онемели, а голова и не думала сжалиться, продолжая пульсировать тупой навязчивой болью, так и норовящей убедить желудок избавиться от содержимого. Давно бард не чувствовал себя гаже.
- После установки окиммы было хуже, - напомнил он себе, заставляя сконцентрироваться.
Так. Кто там что говорит? Айрел напряг слух.
- Бла-бла-бла-бла не подписывались! - не разобрал он слов первого оратора, нервного и истеричного.
- Никаких проблем не должно было возникнуть, - огрызнулся второй голос. Хмурый и властный.
- Тогда почему, кочергу тебе под ребро, они возникли?! - разорялся его собеседник, чуть не срываясь на крик. - Почему остальные до сих пор не вернулись?! За это время они уже десять раз могли бы сюда добраться! Ты говорил, что охрана саней ничего серьезного собой не представляет! Что мы без труда с ней справимся! Если б мы сняли ее из арбалетов, как я и предлагал...!
"Кендриец", - определил Айрел. Киршийцы характерно выделяли букву "р" и сглаживали шипящие звуки. Этот так не делал.
- Обстрелять карету Роттери? Отличная идея! - начал раздражаться второй голос. - А если б мы попали в наследника рода? Ты уверен, что различил бы его в толпе при такой видимости?
А вот этот уже из местных.
Слушая перебранку похитителей, бард снова попробовал открыть глаза, мужественно пережидая последовавший за этим приступ дурноты. Когда изображение перестало двоиться, Айрел смог кое-как рассмотреть стену, закрывавшую почти всё его поле зрения. Была глубокая ночь - поступавшего сквозь окно освещения категорически не хватало. Выбеливающее часть постели и кладки угловатое световое пятно, преломленное и перекошенное, доказывало, что оное в комнате вообще имелось. Мысль об окне музыканта приободрила: через него можно сбежать. Приложив колоссальные усилия и подавив опасения оставить половину головы на прежнем месте, он смог перевернуться на другой бок. Немедленно усилившаяся тошнота усугублялась осознанием того, что мучения были напрасны: оконце представляло собой вертикальную прорезь в стене, такую узкую, что сквозь нее не протиснулся бы и ребенок. Не застекленную и ничем не закрытую, как отдельно отметил замерзающий Айрел, глядя на небольшой сугроб под ней.
Комнатка небольшая, потолок довольно низкий - лишь на полметра выше дверного проема, неплотно закрытого рассохшейся деревянной дверью.
- Вероятно, что-то заброшенное, - отстраненно думал бард, оглядывая свое обиталище в поисках подсказок, где он мог находиться.
В действующем доме окно бы затянули пергаментом или заткнули соломой, если уж на стекло денег нет.
- Интересно, если сыграть на окимме, потолок обвалится? - музыкант на всякий случай пошевелил пальцами, проверяя, слушались ли они.
Окоченевшие руки еле двигались: веревка здорово перекрывала кровоток. Ладно, дернуть за струну хватит, а большего и не нужно. Другое дело, что оказаться погребенным под обрушившимися сводами, или что тут вместо них, - перспектива безрадостная. Какой это хоть этаж?
Айрел заставил себя сесть на постели и спустить ноги на пол. Очень захотелось стиснуть голову руками, а еще больше - лечь обратно и больше не рыпаться. "Так, а теперь встаем и подходим к окну", - морщась от боли, велел себе бард.
Не успел он приступить к выполнению задуманного, как послышались шаги. Дверь противно заскрипела, по глазам привыкшего к темноте музыканта ударил яркий свет, двумя кинжалами врезаясь в мозг.
- Ну вот. А ты боялся, что он сдохнет, - через плечо крикнул похититель-кендриец, равнодушно наблюдая за тем, как уткнувшийся лицом в колени пленник шипит и, зажмурившись, отворачивается от лампы.
- Очухался? - явился обладатель хмурого голоса.
Айрел, всерьез опасаясь, что новых знакомых вот-вот ждет встреча с его давно съеденным обедом, сглотнул и несколько раз глубоко вздохнул.
- Кто вы? Что вам нужно? - глухо пробормотал он, после долгих колебаний осторожно приоткрывая один глаз.
- Не важно! - грубо и резко ответил нервный похититель.
Музыкант выдержал паузу, надеясь, что второй мужчина скажет что-нибудь более информативное. Тот промолчал.
- Где я? - бард, убедившись, что к свету он более или менее привык, осмелился поднять голову и, прищурившись, посмотрел на собеседников.
Первого, державшего в руках лампу, он узнал сразу - та самая мерзкая рожа, ударившая его по голове. Небритая, с выпученными глазами и впалыми щеками. Второй выглядел куда представительней. Айрел поймал себя на том, что пытается прочесть его по одежде. Потерпел неудачу: мужчина не носил ни одного из известных барду статусных знаков. Почему-то это вызвало волну раздражения и жгучей антипатии - вероятно, музыкант заразился от саэ Орвелла. Киршиец, пренебрегающий вековыми традициями системы символов, казался способным в принципе на любую невероятную гнусность.
- Ты правда веришь, что мы ответим? - вздернул бровь нечитаемый местный житель.
- А что вы теряете? - бард выпрямился. - Если я отсюда выберусь - сам выясню. Не выберусь... - философски пожал плечами, - унесу это знание с собой в могилу.
Похитителя слова, похоже, не убедили. Уже собравшись уходить, не удостоив пленника ответа, он вдруг заметил тусклый металлический отблеск у того на груди. Присмотрелся, склонив голову набок и прищурившись. Айрел, сбитый с толку, что могло его заинтересовать, опустил взгляд и к своему ужасу увидел медальон, выбившийся из-под одежды и свесившийся с ворота пальто. Мужчина неспешно подошел к напрягшемуся барду, небрежно сгреб латунный кругляк в кулак и дернул его на себя, порвав цепочку. Придвинувшись к лампе, равнодушно оглядел добычу, вероятно, гадая, что такого важного могло находиться в этой дешевке, и открыл, оставшись глухим к отчаянным мысленным воззваниям музыканта этого не делать.
- Что это? - недоуменно вздернул бровь, прочитав гравировку, и вопросительно глянул на пленника.
- Никогда не слышали об Айреле Керране? - зло проговорил тот, изо всех сил стараясь не выдать охвативший его страх. - Кендрийский бард. Гений! - с издевательской ноткой в голосе добавил он, начиная ёрничать. - Всегда был его горячим поклонником, - адреналин глушил боль и инстинкт самосохранения. - На скольких концертах был - не сосчитать. Все песни наизусть знаю.
Чуть не ляпнул: "Хотите спою?" - но вовремя прикусил язык.
- А. Этот тот, кого похитила, убила и забальзамировала отвергнутая поклонница? - подал голос второй похититель, заглядывая сообщнику через плечо. - Слышал, она хранит тело под кроватью, на ночь устраивая его рядом с собой.
- Мне больше нравятся версии, согласно которым он жив, здоров и преуспевает, - огрызнулся Айрел, сверля собеседников ненавидящим взглядом.
Оставалось надеяться, что те не были в курсе спорных религиозных теорий тришиного жреца и не догадывались об истинном предназначении медальона. А подозрение в нетрадиционности сексуальной ориентации бард уж как-нибудь переживет.
Угрюмый похититель, похоже, бывший тут за главного, лениво развернулся и, не думая возвращать вещицу собственнику, шагнул за порог.
- Развяжите мне руки! - крикнул Айрел, тут же морщась от вновь напомнившей о себе головной боли.
- Ха-ха, - кисло отозвался пучеглазый кендриец. - А больше ничего не хочешь?
- Если я нужен живым, то вам будет интересно узнать, что еще немного и я сдохну от гангрены, - сквозь зубы прорычал бард.
Киршиец утомленно вздохнул.
- Развяжи его, - велел он подельнику.
- Да какого...? - начал возмущаться тот.
- Он всё равно безоружен, - похититель ушел, не дожидаясь исполнения приказа.
Пока соотечественник, недовольно сопя, резал ножом стягивавшие запястья веревки, Айрел торопливо разглядывал свое узилище, понимая, что, когда источник света унесут, такой возможности у него больше не будет. Потемневшие, рассохшиеся и напрочь прогнившие балки поддерживали расписанные пятнами черной плесени доски, судя по виду, готовые рассыпаться трухой. В том, что удара окиммы они не переживут, бард не сомневался.
Закончив, похититель ушел, прихватив с собой лампу. Бард принялся растирать непослушные окоченевшие ладони. Кое-как стянув перчатки, дышал на негнущиеся подрагивающие пальцы, пытаясь заставить их шевелиться.
- Эй, здесь холодно! - крикнул он, наглея.
Ответа не дождался, да на него и не рассчитывал.
Вдохнув в руки подобие жизни, Айрел сделал то, о чем уже некоторое время мечтал - обхватил ими голову и с глухим стоном прижался лбом к коленям. Сразу же нащупал слепившую волосы корку, растер в пальцах пахнущий железом катышек свернувшейся крови. Интересно, сколько он был без сознания? С запозданием подумал, что уж на этот-то вопрос ему б, скорее всего, ответили.
Переведя взгляд на окно, бард глубоко вздохнул, нехотя отпустил голову, снова надел перчатки, заставил себя встать и подойти. Вид открывался скупой и малоинформативный: белые просторы да несколько деревьев, снегопад закончился. Зато стало очевидно, что находился Айрел на первом этаже.
Музыкант вернулся к матрасу. Лег, не сдержав вздоха облегчения: прогулка до противоположной стены комнаты далась ему нелегко. Закрыв глаза и дождавшись, когда головокружение немного уймется, принялся обдумывать ситуацию.
Насколько он понял, дверь не была заперта - слишком деформировалась от времени и до конца в проем не входила. Зато скрипела так, что попытка ее открыть немедленно привлекла бы внимание. Бард напряг слух: глухой кашель, шаги, прочие звуки, издаваемые человеком - похитители были совсем рядом и наверняка за дверкой приглядывали. Айрел активировал и подержал в руках окимму, размышляя, пускать ее в ход или нет. Хладнокровно поубивать "соседей" совесть пока не позволяла, да и самому получить по голове балкой не хотелось, зато черная лютня здорово приободряла и придавала уверенности. Интересно, насколько она эффективна при наличии преград? Музыкант покосился на дверь, борясь с искушением тронуть струну хотя бы еле-еле, едва слышно. От греха подальше убрал оружие, еще какое-то время размышлял, потом незаметно для себя заснул.
Когда он проснулся, за окном светило солнце, а на полу возле постели стояла кружка, накрытая ломтем хлеба. Барда всё еще подташнивало, но пренебрегать едой он не стал: вдруг в следующий раз не предложат. За дверью царило какое-то оживление.
- Все мертвы, ты понимаешь? - громко и истерично шептал незнакомый голос. - Эти салумьи выродки всех убили! - Айрел, медленно жуя, внимательно прислушивался к словам соотечественника. - Двадцать три человека! Один я смог выбраться! Как так?! Нас послали на бойню! Или у них в Кирше это называется "плевым делом"? Ай-яй-яй, больно же, дебил! - вдруг взвыл он в голос.
- Не скули, - угрюмо рыкнул пучеглазый кендриец. - А то сам зашиваться будешь.
- Уходить нам надо, - прохрипел он вдруг. - Пока не поздно.
Давешний похититель буркнул что-то неразборчивое.
- А где Юрген? Ты его видишь? Лично я - нет, - продолжал вносить смуту неизвестный. - Поехал докладываться заказчику? А ты уверен, что он вообще сюда вернется? И вообще, по мне так он эту кашу заварил, вот пусть сам и расхлебывает. Мы же всего за три-четыре дня сможем добраться до Кендрии.
Айрел, стараясь не издать ни звука, отпил из кружки.
- Мы на что соглашались, помнишь? А что получили в итоге? Нас обманули, понимаешь? К салумам такие сделки!
Второй мужчина молчал, но бард помнил, что ночью он сам говорил что-то подобное.
- Парня грохнем, чтоб не сбежал и на нас не донес, - продолжал строить планы незнакомец. Музыкант чуть не поперхнулся водой. - Доберемся до ближайшего города, добудем лошадей. До границы здесь рукой подать, а там нас ищи-свищи! А Юрген пусть как хочет так с заказчиком и объясняется - его проблемы.
Айрел спешно дожевал свой хлеб и решительно поднялся. Пучеглазый кендриец, конечно, пока отнекивался и спорил, однако в том, что в итоге он на предложение согласится, бард не сомневался. Что ж, значит, выбора у него особого нет. Мужчина оглядел потолок, гадая, где ему стоило встать так, чтоб при обрушении оного пострадать как можно меньше. Вдруг болезненно поморщился и схватился за голову: всё же не стоило ее так резко и надолго задирать; затылок, казалось, был готов оторваться и шлепнуться на пол. Решив, что не настолько обеспечен временем, чтоб тратить его на ожидание полного выздоровления, продолжил приготовления. Стащил с каменной плиты, выполнявшей роль кровати, матрас и устроил из него импровизированный шалаш - от части ударов точно защитит, а остальные смягчит. Спрятавшись внутри, подумал, что, возможно, стоило выйти к похитителям, потом решил, что они сами заглянут на звук, если дверь заблокирует действие лютни.
Устроившись удобней и убедившись, что над ним не проходила ни одна балка, активировал окимму. Чуть поколебавшись, слабо тронул верхнюю струну: решил, что Кеане никогда не простит, если он не выяснит, как оружие работает в подобных условиях. Тем более что у его горла с ножом пока не стояли - особо торопиться не обязательно. Последовавший звук вышел настолько тихим, что в соседней комнате его услышать не могли. Айрел напряг слух, силясь вычленить из общего шумового фона треск древесины - больше в комнате ломаться было нечему. Бард дернул струну повторно, не громче. Потом снова. Потолок рушиться не спешил, хоть и начал глухо ворчать. В соседней комнате снова заголосил зашиваемый раненый. Судя по содержанию воплей, кровотечение усилилось.
Музыкант выждал несколько секунд и перешел к следующей струне. Сверху посыпалась пыль, по матрасу ударила пара щепок.
- Что это? Слышал стук? - насторожился пучеглазый кендриец.
Подельник не отвечал, лишь поскуливал от боли.
Айрел медленно потянул за третью струну. Палец соскользнул, и пропела она громче, чем бард планировал. Музыкант испуганно замер и с опаской глянул дверь. Потолочные доски потрескивали и кряхтели, в соседней комнате что-то упало. Бард глубоко вздохнул и опустил голову на скрещенные колени: осознал, что ведет себя как маньяк, продлевающий агонию жертв. Похитители заходить на звук пока не спешили, возможно, не связав его с пленником. Тот выпрямил спину, набрал полную грудь воздуха, взял лютню удобнее и уже не таясь заиграл первое, что пришло в голову.
Недоуменные восклицания за дверью сменились испуганными, затем хрипами и грохотом - возможно, кто-то упал со стула, возможно, даже вместе с ним. С надрывным стоном обрушилась одна из балок, обдав Айрела дождем из пыли и щепок. Почти сразу за ней последовала вторая, увлекая за собой значительную часть потолка. Что-то ударило по матрасу, тут же отозвавшись в мозгу барда дикой болью. Потом еще и еще. С запозданием догадавшись, музыкант ухватился за хлипкую шершавую ткань и поднял "крышу" над головой, не позволяя им соприкасаться. Зажмурившись и закусив губу, он продолжал тренькать свободной рукой: проклятая дверь, салумы лишь знают, что сейчас происходило за ней. Вдруг кто-то пока достаточно здоровый как раз готовился ее открыть и шмальнуть по музыканту из арбалета. "Княжич" сильно сомневался, что успел бы увернуться от стрелы.
Вокруг трещало, стучало, бухало и шмякалось. Вытянутая рука дрожала от напряжения, удерживая на весу сотрясавшийся под ударами матрас. Когда всё, что хотело упасть и сломаться, упало и сломалось, замолкнув, Айрел осмелился остановить струны. Напряженно прислушался, готовый при любом подозрительном звуке продолжить концерт. Бард осторожно выглянул из убежища. Пол и кровать были завалены разбитыми досками, старым птичьим пометом и деревянным крошевом. Переломанные балки, кое-где распавшиеся на годовые кольца, перегораживали комнату от стены до стены, опасно щерясь острыми гребнями щепок в местах разломов. На краю матраса лежал скелетик летучей мыши. Проникавший сквозь узкое окно свет пронзал лучами висевшее облако пыли, причудливо закручивающееся и бурлящее. Айрел осторожно поднял голову и посмотрел наверх. Сквозь прорехи в далекой, находящейся парой этажей выше крыше увидел затянутое тучами небо.
Из-за двери не доносилось ни звука.
Чуть помедлив, Айрел выбрался из-под матраса, вызвав сход лавины мелкого мусора по его видавшему лучшие дни чехлу. Немного выждав, медленно направился к выходу, придерживаясь за стену и стараясь не спотыкаться об образовавшиеся завалы. Ноги слушались плохо, голова снова раскалывалась, все тело ощутимо потряхивало. Во рту стоял вкус крови от прокушенной губы.
Пару минут бард стоял возле двери, напряженно прислушиваясь. Так ничего и не услышав, убрал оружие и попробовал ее толкнуть. Безрезультатно: то ли мешала слабость, то ли окимма окончательно деформировала проем. Музыкант предпринял еще одну попытку, уперевшись в пол ногами и со всех сил надавив плечом на рассохшуюся упрямую древесину. Гневно крякнув, та сдвинулась на несколько миллиметров и снова остановилась. Айрел наваливался снова и снова пока обессилено не сполз на пол, так толком и не продвинувшись. Переведя дух, осторожно заглянул в образовавшуюся щель. Наконечник стрелы ему в глаз не смотрел, и хотя бы это уже радовало. Насколько бард мог судить, за стеной царил разгром не хуже местного. Картину дополняла попадавшая в поле зрения рука на полу. Мужчина облегченно вздохнул: по крайней мере с одной проблемой он точно разобрался.
Встав на ноги, он еще какое-то время бился с заклинившей дверью, пока перед глазами снова не заползали темные пятна, а в ушах не застрекотали миллионы далеких кузнечиков. Убедившись, что так у него ничего не получится, Айрел вернулся к своему матрасу. Вытянул его из-под навалившихся сверху досок, подтащил к стене, сел сверху, привалившись спиной к холодному камню. Активировав окимму, глубоко вздохнул и заиграл.
С полной самоотдачей, выплескивая душу, не боясь быть услышанным и опознанным, упиваясь возможностью впервые за много недель просто делать любимое дело. В Табиде он, конечно, выступал явно лучше (сказывалось длительное отсутствие практики), зато вряд ли эмоциональнее. Бард исполнил и ни разу пока не звучавшую балладу о Майре Роттери, и "Кружево заката", и посвящение себе, хоть и без слов: пробовал петь, но голова инициативу не оценила, немедленно отозвавшись острой болью. Дверь трещала, плевалась щепками и стонала, но рассыпаться трухой, на что рассчитывал Айрел, не спешила - возможно, удерживали каменные тиски. Рука музыканта замерла над струнами. "А почему бы и нет?" - подумал он и заиграл "Лей Ханн".
Не успел он закончить вступление, как стены его узилища мелко задрожали. Бард насторожился и принялся недоуменно оглядываться, пока его руки автоматически продолжали воспроизводить привычную мелодию.
Вдруг завибрировал и потяжелел холодный воздух, затрещал хором агонизирующих жуков. Заискрился, запах железом. С ревом и грохотом рассыпалась каменная кладка. Зависнув на мгновенье на месте, прыснула прочь, словно сметенные ладонью со стола хлебные крошки. Надрывно застонала непокорная дверь, выгибаясь назад ревматической старухой, сминаясь сжатым в кулаке сухим печеньем, а в следующий миг истаивая смытой волной песчаной фигурой. Взорвались вихрями щепок искореженные балки, вздыбились напольные плиты, будто силясь зарыться под землю, укрыться от истязающей их силы.
И наступила тишина.
Потрясенный, невредимый и совершенно не готовый к такому повороту событий Айрел сидел неподвижно, боясь пошевелиться, и недоуменно водил глазами вокруг себя, не вполне веря в произошедшее.
- Ой, - сказал он спустя какое-то время, собравшись с мыслями. И, подумав, добавил еще. Матом.
Боязливо поглядел на лютню. На всякий случай ее убрал. Медленно встав с матраса, огляделся. Вокруг простирались заснеженные просторы, украшенные разрозненными соснами и березами, да немножко руин, словно пострадавших от взрыва каких-то совсем уж огромных пороховых погребов.
Холодный ветер быстро придал бодрости и навел некое подобие порядка в мыслях. Айрел счел, что можно уже перестать дивиться разрушениям, и занялся делом. Он разыскал под завалами тулупы похитителей, выбрал самый лучший: пальто на заячьем меху - штука довольно теплая, если нужно проехаться в карете, однако для длительного перехода по заснеженной местности вряд ли годящаяся. Также отхватил себе шапку из овчины - его собственная не то осталась в санях, не то потерялась где-то еще. Бард пошарил по карманам покойных в надежде найти медальон, поискал его на полу, вороша обломки. Безрезультатно - видимо, тот остался у нечитаемого киршийца Юргена, который в теории мог в любой момент вернуться. Плохо, очень-очень плохо.
Айрел с трудом продирался вперед, по колено проваливаясь в свежий снег. Следы прошедшего здесь ранее похитителя, припорошенные, но всё равно хорошо различимые, немного упрощали путь и указывали направление. Бард в очередной раз споткнулся и упал. Сердце бешено колотилось, казалось, старательно пробивая себе дорогу наружу, а горло сводили спазмы, не дававшие толком глотать. Голова пульсировала сосущей болью, мешавшей зрению сфокусироваться и периодически набрасывавшей на глаза темную пелену. Шедший от тулупа запах мокрой овчины изводил нос образами старого барана, страдающего расстройством пищеварения. Музыкант зажмурился и уткнулся лицом в снег, надеясь, что холодные крупинки помогут хоть немного прийти в себя. Собственное дыхание, частое и сбивающееся, казалось оглушительным. Мех шапки лип к шее, царапая ее намерзшими льдинками.
Мужчина медленно перекатился на спину, раскинул руки и глубоко вздохнул, вперив в небо потерянный взгляд. Низкие тяжелые облака, грязно-белые со свинцовым подбрюшьем, затягивали его от горизонта до горизонта. Мутным светлым пятном маячило скрытое ими солнце.
Айрел стер с лица налипший снег. С трудом встал, поднял из сугроба свалившуюся шапку, кое-как ее отряхнул и натянул на голову. Стиснув зубы, побрел дальше. На плечо опустилась снежинка, затем еще одна и еще. Бард безнадежно застонал, обреченно роняя на грудь подбородок. Развернувшись всем корпусом, поглядел назад, проверяя, как далеко отошел от места своего заточения. Руины наконец исчезли из вида, спрятавшись за холмами и деревьями.
Вдалеке среди стволов, как случайно заметил музыкант, мелькнуло несколько серых тел. Ветер донес тихое грустное "Ву-у-у".
Звонкое сочное "до" далеко разнеслось в зимнем воздухе, прозвучав предупреждением. Айрел еще какое-то время высматривал зверей, но те, похоже, намек поняли и больше не показывались. Бард пошел дальше.
Пурга набирала обороты, засыпая следы, царапая лицо и мотая из стороны в сторону и без того с трудом державшегося на ногах человека. Прорываться сквозь снежные завалы становилось всё трудней и трудней, музыкант то и дело падал, выбиваясь из сил. Вдалеке послышался вой. Активировав окимму, мужчина на всякий случай ударил по струнам: возможно, волкам и не было до него никакого дела, но перестраховаться стоило.
Вскоре след Юргена исчез совсем, оставив Айрела без путеводной нити. Бард в отчаянии повалился в снег и закрыл лицо ладонями, закусив губу, чтоб не разрыдаться от безнадежности. "Давиана Владычица, - пульсировало в его сознании, - смиренно прошу тебя о поддержке и помощи...Вверяю судьбу свою тебе..." Полежав несколько минут, коротко всхлипывая, мужчина убрал от головы руки. Широко раскрыв рот, вдохнул полной грудью морозного воздуха. Медленно его выпустил, наблюдая за верчением клубов пара. Хотелось есть, очень хотелось есть. Кусок хлеба, приконченный часа за четыре до этого, давно переварился и остался лишь приятным воспоминанием. Перекатившись на бок, бард заставил себя подняться. Побрел дальше. Теперь надеясь только на удачу.
Снова раздался заунывный вой, уже ближе.
- Да чтоб тебя! - сквозь сжатые зубы рыкнул музыкант, доставая лютню и сердито тренькая.
Огляделся, ладонью прикрываясь от лезущих в глаза белых мух. "Они ж в обе стороны ходят, волки-то. Могут как затащить человека в загробье, так и вывести из него", - вспомнил Айрел свой полусон-полубред. Снова провел по струнам: пессимистический вариант казался ему куда вероятнее. Прислушавшись и не найдя в свисте ветра ничего подозрительно, убрал окимму, утер текущий нос рукавом и поковылял дальше, стараясь игнорировать слабость и поразительно настойчивое в своем желании вырваться на волю сердце.
Спустя несколько десятков шагов, впрочем, усталость оказалась сильней упрямства. Бард лежал на снегу, зарывшись в него лицом, вяло уговаривая себя встать еще раз. Организм, уставший от издевательств, слушаться не желал. Душу затапливала тупая безнадежная тоска, пришедшая на смену деятельному отчаянию. К вою пурги вновь примешался еще один, животный. В этот раз совсем близко. С трудом откинувшись на спину, Айрел снова достал лютню: по крайней мере, не позволить съесть себя живьем он еще был способен. А с такого расстояния настырной зверюге гарантированно должен настать каюк.
Сморгнув талый снег, мужчина судорожно вздохнул и заиграл. Грубые дубленые перчатки цеплялись за струны и соскальзывали с ладов, в небе неистово носились подхваченные ветром снежинки, тускло обозначало свое присутствие скрытое тучами солнце.
- Смотрю, ты всё развлекаешься, - услышал бард знакомый голос.
Замер, не веря своим ушам. Резко обернувшись, позабыв о не прощающей таких лихачеств головной боли, увидел Кеане. Вроде настоящего, на галлюцинацию не похожего, мрачного и замерзшего. Айрел смотрел на него, боясь отвести взгляд, от облегчения не в силах вымолвить ни слова. Он бы в этот момент, пожалуй, даже на радостях его обнял, если б до оружейника не нужно было ползти несколько метров по глубокому снегу.
- Так и будешь лежать или уже пойдем? - поежился салум, запихивая руки в карманы, нахохливаясь и шмыгая носом.
Бард обессилено уронил лютню. Проехав немного по снежному склону, она рассыпалась песком и растворилась в воздухе.
- Тоже мне телохранитель, - всхлипнул он, теряя остатки самообладания. - Голубя тебе на грудь, - глухо буркнул Айрел, понимая, что сейчас разревется от избытка чувств и опозорится навеки. - Где ты был? Где, мать твою, ты был?! - Айрел сердито размазал по лицу предательские слезы, с раздражением думая, что ведет себя, как кисейная девица в беде.
- Тебя искал, - огрызнулся Кеане, ощутимо подрагивая от холода: укороченный полушубок из стриженой овчины для длительных прогулок на свежем воздухе подходил плохо.
- А где остальные? - бард, насколько позволяла одежда, повертел головой по сторонам, высматривая за снегопадом людские силуэты.
- Не здесь.
Музыкант внимательно посмотрел на салума. Стараясь лишний раз не моргать, непослушными пальцами развязал кушак, откинул борта тулупа, поворочавшись и поборовшись с рукавами, с него скатился.
- Бери, - шмыгнув носом, указал на распластанную в сугробе одежку.
Прежде бессильный мороз тут же прогнал по его взмокшей спине стаю боязливых мурашек. Пока оружейник, даже не думая скромничать и отказываться, спешно натягивал нагретый тулуп, музыкант несколько раз глубоко вздохнул, приводя расшатанные нервы в порядок.
- Как ты меня нашел? - спросил он, убеждаясь, что взял себя в руки.
- Услышал, - Кеане с наслаждением затянул на поясе кушак.
- Спасибо волкам, - пробормотал бард, сидя в снегу.
- Ну да, в каком-то смысле, - неопределенно пожал плечами салум. - Пошли, - приглашающе махнув головой, неспешно развернулся и, вспарывая ногами сугробы, зашагал прочь.
- Знаешь, куда идти? - Айрел кое-как встал. Оказалось, что без тулупа это сделать куда проще.
- Нет, и что? - оружейник остановился и обернулся. Ветер рвал и трепал его выбившуюся из-под шапки медную челку. - Предпочитаешь и дальше здесь сидеть?
На березу они наткнулись где-то спустя полчаса. Искривленный неизвестно какими перипетиями ее деревянной жизни ствол склонялся над землей, почти касаясь скопившегося под ним снежного наноса. К этому времени Кеане, насмотревшись на еле плетущегося, постоянно падающего без сил спутника, окончательно утвердился во мнении, что им необходимо убежище хотя бы до окончания пурги.
Перекинутый через изгиб березы тулуп полами стелился по поверхности снега, образовывая шалаш, ставший куда больше и просторнее, когда в сугробе под ним вырыли яму до самой земли, в процессе раскопок найдя старые сучья и ветки. Айрел не верил, что они загорятся, однако салум доказал, что в мире нет ничего невозможного. Особенно если сходить до ближайшей сосны за парой-тройкой сухих игольчатых лап.
Костерок шипел и плевался искрами, без всякого аппетита питаясь сырой древесиной. Налипший на одежду и набившийся в сапоги снег таял, пропитывая ткань. В тесном пространстве воняло мокрой овцой и сгнившей прошлогодней листвой. Бард, скрестив ноги и облокотившись на них, сидел на сосновой подстилке, обессилено уронив голову на руки. Сама мысль о том, что где-то в достаточно близком будущем ему предстояло шевелиться, а то и вовсе куда-то идти, ввергала в пучины уныния.
- Есть хочешь? - услышал он.
Еще как хотел, потому заставил себя поднять взгляд и сфокусироваться.
- Что это? - нахмурив брови, уставился на протянутую ему сырую освежеванную конечность какого-то некрупного зверя.
- Заяц, - отозвался Кеане. - Утром поймал, - заметив задумчиво-брезгливое выражение лица собеседника, добавил. - Да, я ел сырое мясо, если тебе это так интересно. Не помню, чтоб у меня был большой выбор.
Айрел молча взял заячью ногу. Секунду поразмыслив, сунул ее в пламя. Огонь вспыхнул и зашипел, распробовав жир. Салум, выудив откуда-то вторую конечность, последовал его примеру. Запахло горелым.
- Смотри-ка, замолчали, - спустя какое-то время заметил музыкант, глядя на пургу сквозь широкую щель между пологом и возведенной для защиты от ветра снежной стеной. - Стоило одного убить...
- Да никого ты не убил, - отозвался Кеане, подбрасывая в костер хворостину.
- В смысле? На таком расстоянии ни у кого шансов выжить... - бард вдруг замолчал, озаренный догадкой. Пристально уставился на спутника. - Это ты, что ли, всё время завывал? - подозрительно поинтересовался он.
- Не-ет, - протянул салум, отрицательно качая головой. - Начал после того как услышал, что ты на волчий вой откликаешься.
Айрел вытащил из огня заячью ногу, придирчиво ее осмотрев, нашел прожарившийся кусочек и вцепился в него зубами. За часы пути он наглотался снега на всю оставшуюся жизнь вперед, так что пить пока не хотелось.
- Так где остальные-то? - глухо повторил бард свой вопрос, с усилием срывая мясо с кости.
- Когда сани поехали, мы подумали, что кучер просто решил вывезти их из зоны боя. Потом, правда, его заметили лежащим в снегу... - Кеане замолк, задумчиво обгрызая с полусырого окорочка подрумянившийся край. - Я-то сразу побежал догонять и, возможно, успел бы, если б меня один из нападавших с ног не сшиб - сильный был, зараза, повозиться пришлось, - оружейник отковырял от стены белую холодную горсть, всосал ее губами, стараясь не касаться зубов.
- Зачем вообще из саней вылез? - немного сварливо буркнул Айрел.
- Я понятия не имею, как у телохранителей принято вести себя в таких ситуациях, - проглотив растаявший во рту снег, ответил салум. - Зато точно знаю, что на открытом пространстве действую куда эффективнее, чем в тесном замкнутом, где ни развернуться, ни толком уклониться. Потому я вышел.
Мужчина замолчал, ожидая комментариев или вопросов. Айрел, немного дуясь, сунул мясо обратно в огонь, ничего не сказав.
- Прочие без приказа главы отряда не имели права ничего предпринимать, а тот как раз ускакал в противоположную сторону кому-то на подмогу, - салум вернулся к прерванному рассказу. - Кейран, кстати, как узнал, что сани с тобой угнали, хотел сразу в погоню нестись. Вот только безопасность наследника клана для охраны оказалась абсолютным приоритетом. Тащить его с собой - подвергать риску, а тут половина отряда ранена, боеспособность понижена, о разделении на две группы командир и слышать не хочет... - Кеане свесил заячью ногу над разгоревшимся костром. - В общем, когда я уходил, Кейран орал и требовал, а ему отвечали, что подчиняются лишь приказам главы рода.
Бард поежился - поддувало сквозь оставленную для воздуха щель под навесом. Насквозь сырая одежда липла к телу, и надежд на то, что она успеет просохнуть до окончания привала, он не питал.
- В итоге он как-то смог настоять на своем, так что до саней мы добрались почти одновременно. Их бросили минутах в десяти пути от места нападения. Лошадей выпрягли, зерно по снегу разбросали, так что к нашему прибытию там вокруг всё было копытами истоптано. Опять же пурга, темнело быстро... Следов не видать. Короче, командир отряда затолкал Кейрана в экипаж и велел выдвигаться домой, слышать не желая о прочесывании местности. Пообещал поисковую партию выслать сразу же по возвращении в Шессу. До нее там часов десять ехать оставалось.
- А ты следы нашел, - Айрел расправил плечи и осторожно размял шею - затек сидеть, согнувшись под низким навесом.
- Я ищу лучше, - Кеане снова вцепился зубами в мясо. - Ну и вот, - пробурчал он с набитым ртом. - Шел я по ним, шел, пока метель их совсем не замела. А там уж наобум по округе блуждать пришлось.
- Замерз, наверное, до полусмерти, - бард почувствовал себя немного виноватым.
- Ну... - салум задумался. - Одна заячья шкурка у меня уже была. Еще несколько и я бы смог сшить себе шубу.
Музыкант усмехнулся, сдвинул шапку со вспотевшего лба на затылок.
- А нитки? - стряхнул с плеча шлепнувшуюся сверху снежную кашу.
- С этим как раз проблема, но, полагаю, я бы как-нибудь выкрутился.
Айрел недоверчиво посмотрел на совершенно невозмутимого собеседника, гадая, говорил ли он серьезно или шутил. Уточнять не стал.
- Спасибо, - сказал он вместо этого. - Словами не передать насколько огромное.
- Попробуй передать чем-нибудь материальным, - подсказал оружейник.
- Боюсь, для яблок сейчас не сезон, - с показной горечью вздохнул музыкант.
- Ничего, я подожду, - великодушно дал отсрочку салум.
Свободной рукой вытащил из-за пазухи и принялся торжественно разворачивать бумажный сверток.
- Что это? - мельком глянул бард, проверяя степень готовности мяса.
- Пастила. В Дрейте нашел.
- Пфф... - усмехнулся Айрел, отталкивая навалившийся ему на голову полог. - Это называется "украл". Можно? - его ладонь вопросительно зависла над открытым кульком.
- Еще чего, - оружейник демонстративно отправил в рот тонкую коричневую пластинку.
- И почему я сомневался? - вздохнул бард, роняя руку себе на колено.
Меланхолично пожевал слегка обуглившуюся заячью ногу.
- Зачем тогда давиться сырым мясом, если у тебя с собой половина дрейтских погребов? - буркнул музыкант, здорово льстя небольшому свертку.
- Вот когда сам двенадцать часов в буран и мороз по колено в снегу побегаешь, даже примерно не представляя, сколько еще придется этим заниматься, тогда и обсудим этот вопрос, - Кеане сунул в рот сразу пару кислых, пахнущих яблоками пластинок.
Айрел представил себе мытарства оружейника, не догадываясь, что примерно половину заявленного времени тот проспал под раскидистыми и густыми нижними ветвями гостеприимной сосны. Вспомнил свою трехчасовую "прогулку". Возблагоговел.
- А я зато узнал об окимме кое-что интересное, - заявил он словно между прочим.
Сделав вид, что сказал всё, что хотел, вернулся к трапезе, принявшись неспешно и вдумчиво обгладывать косточку.
Салум замер, не дожевав, и внимательно посмотрел на собеседника. Несколькими часами ранее он слышал какой-то грохот - благодаря ему и выбрал направление поисков. Бард прикидывался, что обращенный на него взгляд, пристальный и требовательный, не замечает. Убедившись, что пояснять слова музыкант не торопился, оружейник вздохнул и толкнул в его сторону раскрытый сверток.
- Это видеть нужно было, - Айрел тут же обрел разговорчивость. - Жаль показать не могу, - раскусил трофейную пастилку и принялся в красках живописать случившееся.
Когда у спутников над головой внезапно исчезла крыша, он как раз жестами пытался изобразить мощность взрыва. Кеане, среагировав мгновенно, за какую-то секунду умудрился запрыгнуть на березу и приготовиться к бою, но разглядев на окруживших дерево людях синие плащи Роттери, расслабился.
- Соскучился? - из-за спин воинов вышла запорошенная снегом девушка в мохнатой лисьей шапке, распашном черничного цвета тулупчике, надетом поверх шубы мехом внутрь, крытой расшитым васильковым сукном, и вязаных рукавицах.
- Майра?! - со смесью недоверия и радости воскликнул бард, роняя изо рта надкусанную яблочную пластинку.
- Смотрю, вы тут хорошо устроились, - эсса с усмешкой поглядела на зажатую в руке Айрела обглоданную совокупность костей.
- Мы не слышали, как вы подошли, - музыкант с трудом расплел затекшие ноги и, придерживаясь за стенку, встал.
- Конечно, - пожала плечами Майра Роттери, - Мы же подкрадывались, - реабилитировала она, как подумалось барду, его опозоренный слух. - А то мало ли кто мог здесь сидеть.
Мужчина, приняв предложенную кем-то из воинов руку, кое-как выбрался из ямы. Тут же почувствовал холод: сырая одежда и впрямь не высохла.
- Саэ Орвелл назначил тебя главой поисковой группы? - недоверчиво поинтересовался он, бросая недоеденные заячьи останки в затрепетавший под порывами ветра костер.
- Не помню, чтоб у него спрашивала, - девушка затолкала под шапку выбившиеся пряди волос. - Может быть, он еще даже не заметил, что меня нет в замке.
Айрел с трудом поборол порыв крепко обнять и расцеловать эссу: побоялся реакции.
- Я прощаю тебе солдатиков, - вздохнул он, глядя на Майру Роттери с таким обожанием, что всем присутствующим стало немного неловко.