Дементьев Станислав
11. Чужестранец и чудовища (первые 10 глав)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
В своих странствиях Оррик-чужестранец преодолел множество препятствий, избежал бесчисленных опасностей, приобрёл новые силы и наконец-то нашёл путеводную нить к своей далёкой цели. Ему казалось, что удача повернулась к нему лицом! Он и не подозревал, с какими чудовищами ему скоро предстоит столкнуться.
|
Оглавление
Глава 1. Чародей Амаредес.
Впоследствии Оррик спрашивал себя, как же он ухитрился снова попасть в переплёт и когда допустил ошибку. Ответ был однозначен - в тот момент, когда отбросил дурные предчувствия и подошёл к воротам дворца Амаредеса, чародея-правителя Кеферна. Почему же Оррик их отбросил и откуда эти дурные предчувствия вообще взялись?
Оррик приехал в город Кеферн весной, в пору, когда город был красив. Бегущие с гор каналы наполнились водой, а многочисленные сады и аллеи расцвели, добавляя зеленый к его обычным цветам: белому - покрашенных стен, красному - черепицы, гранитно-серому - мостовых. В воздухе царил приятный запах цветов вместо типичной городской вони. Спешащие по своим делам горожане почти сплошь носили добротную одежду из тонких тканей, крашеных в зелёный, синий и алый. И разговаривали приветливо, даже с весьма подозрительным чужеземцем. Кухня оказалась вкусной, хотя повара чересчур увлекались замысловатыми комбинациями специй, непривычных путнику из далёких краёв .
Как ни крути, Кеферн был хорош и благоустроен, но всё же Оррику здесь не понравилось. На то имелись две причины. Первая из них состояла в подозрительной натуре Оррика, и его склонности к пессимизму. Усугублённых приключениями, которые он пережил за шесть с лишним лет странствий, с тех пор как покинул свою далёкую родину.
Сама внешность Оррика с первого взгляда говорила всем, что перед ними человек многоопытный, битый жизнью и не стесняющийся давать ей сдачи. Был он высок, худ и жилист. После визита к цирюльнику этим утром, его смуглое от загара лицо с тяжёлым подбородком и худые щеками было гладко выбрито, длинные усы и жёсткая чёрная шевелюра - аккуратно подстрижены. Из зеркала, поднесённого для оценки работы мастера, на него теперь глядел суровый, грубоватый воин, а не полудикий головорез. В том же зеркале Оррик заметил несколько седых волосков. Ничего не поделаешь. Пусть он и был дваждырождённым - сверхчеловеком, обладающим, среди прочих преимуществ, завидным здоровьем и долголетием - удивительно, что после всех перенесённых испытаний, седина не появилась раньше.
Кеферн стоял на перекрестье торговых путей, ведущих в дальние страны. Внешность Оррика могла бы и не привлечь особого внимания - на городском базаре попадались куда более необычные люди, не говоря уж про окололюдей. К тому же, Оррик успел купить себе халат и шаровары местного кроя. Но его потёртый кожаный пояс и оружие ставили крест на любых надеждах казаться кем-то кроме странствующего воина. На левом боку Оррика висел длинный меч в лакированных ножнах - такие делали за бесплодной степью и морем, в далёких землях Великого Инза. А на правом - толстый гранёный стилет, ещё более редкой гномской работы.
В общем, Оррик с виду казался стреляным воробьём - и был таковым на самом деле. Потому и не мог не заметить подозрительных пятен на фасаде местного благополучия. Например, как все замолкают и замирают при появлении стражников правителя в белых плащах с капюшонами и белых масках. Или того, что стража скрывает свой облик - наверняка не просто так. Или того, что стоит разговору коснуться правителя Амаредеса, как горожане начинают повторять стереотипные славословия. Оррик побывал во многих странах, знавал многих правителей и по опыту знал, что чрезмерный порядок и видимое благополучие тоже могут быть признаками нехорошего места. Отблесками золотой клетки, обитатели которой надёжно защищены от опасностей, кроме самой страшной из всех - жестокости хозяина.
Вторая же причина того, что Оррику тут не нравилось, состояла в репутации Кеферна и его правителя. Нельзя сказать, что эта репутация была такой уж пугающей. Всё же почти никто не обвинял чародея Амаредеса в нечестном ведении дел с другими дваждырождёнными или нарушении законов гостеприимства. И даже в какой-то выдающейся, по здешним меркам, жестокости по отношению к простым смертным его, на самом деле, уличить не могли - а ведь Оррик много расспрашивал о нём у костров на стоянках в продуваемой ветрами степи и в душных караван-сараях. Ну, подумаешь, превратил своих слуг и стражу в нечто околочеловеческое. Ну, подумаешь, ввёл суровые законы, а осуждённых преступников вместо публичной казни забирает себе в подземелья. Оррик за свою жизнь навидался всякого, и подобные вещи его давно не трогали. А в стереотипные ужасы - дескать, Амаредес правит Кеферном уже века три, продляет свою жизнь самыми жуткими и нечестивыми способами, выращивает в своём дворце бездушных слуг, подчинённых его воле, призывает демонов и якшается с джиннами, да и сам уже давно не человек, а упырь или оборотень, питающийся людьми - Оррик просто не верил.
Но всё-таки попадались в рассказах об Амаредесе мерзкие детальки, казавшиеся невыдуманными. Говорили, например, что он повсюду скупает не только пойманных чудовищ или окололюдей, но и людей, которым не повезло родиться с редкими мутациями. Или что в Кеферне есть обычай отдавать чародею детей с физическими или умственными недостатками - хотя и туго приходилось тем, кто пытался отнести во дворец ребёнка, просто сочтённого лишним ртом. Увидев своими глазами, как раболепно ведут себя жители города, Оррик уже не сомневался, что такой обычай вправду существует.
В общем, хоть Оррик и убеждал себя, что на любой заурядной войне творятся намного худшие жестокости, хоть и списывал свои чувства на чрезмерную подозрительность, это место воняло. Как бы не хуже, чем, скажем, Ваану, где дела обстояли просто и понятно - вот деспоты, поклоняющиеся волшебству ради волшебства, силе ради силы, а вот все прочие в метафорической и буквальной грязи под их сапогами. В этих краях тоже водились подобные типы - вот, скажем, Гхарран, правитель области к югу, по слухам, смотрел на вещи именно так. Но кефернский чародей явно смотрел на них иначе. Может, созданная им золотая клетка должна была служить фермой для разведения людей? Оррик не испытывал ни малейшего желания узнавать. Он опасался, что если узнает слишком много, то просто не сможет не сунуться под топор. Рассуждать о том, что всех богомерзких негодяев на Полом Мире всё равно не перебьешь, гораздо проще, когда один из этих негодяев не похваляется своими делами, сидя перед тобой.
Но увы. Амаредес из Кеферна был единственным известным Оррику человеком, вроде бы знавшим нечто определённое о стране, которую Оррик искал уже седьмой год. Ради поисков которой он уже отказался от многого. Слишком многого, чтобы теперь воротить нос от вони и не совать голову в огонь. Если отбросить эту ниточку, ведущую к заветной цели, удастся ли найти новую, прежде чем Оррика настигнет старость?
Поэтому сейчас он стоял перед воротами дворца-крепости, казавшейся гораздо древнее всех прочих городских зданий. Разноцветный кирпич стен и башен выветрился и потускнел от времени. Даже массивные створки ворот из тёмного дерева, сейчас открытые, как и полагалось днём, казались куда старше самого Оррика. На посту стояли четверо стражников - именно стояли на посту, а не сидели, не играли в кости, и не болтали друг с другом. Четыре пары глаз обратились на идущего к проходу подозрительного незнакомца. Пристальные взгляды из-под масок, гробовое молчание. Похвальная дисциплина. Стражники на воротах города хоть и казались в своих масках близнецами-братьями этой четвёрки, но вели себя с привычной для этих краёв разболтанностью и развязностью.
Оррик остановился в паре шагов от стражников:
- У меня есть дело к уважаемому Амаредесу. Передайте своему господину, что Оррик из страны Яннарии, лежащей у самого западного океана, просит встречи с ним. И что эта встреча может принести ему немалую пользу.
- Великий Амаредес, да продлятся его дни, не пускает к себе случайных бродяг, - один из стражников, силач с необычайно широкими плечами и длинными руками, угрожающе шагнул вперед. - С чего это ты решил, что особенный?
- Да вот с того.
Кинжал, как по волшебству появившийся в руке Оррика вдруг уставился прямо в маску стражнику. Тот поспешно отскочил, потянулся к оружию - и только тогда понял, что это был его собственный кинжал. Остальные стражники, уже наполовину вытащившие мечи из ножен, застыли в нерешительности. Опыта у них хватало, чтобы понять - если сейчас они не сумели заметить движения Оррика, то им не то что не победить, они его даже задержать надолго не смогут.
А Оррик перехватил кинжал за клинок и протянул обратно хозяину:
- Лучше б вам выполнить свои обязанности по-хорошему. И тогда я не пожалуюсь великому Амаредесу, что его стража приняла меня за случайного бродягу.
В эти миролюбивые слова, Оррик вложил всё естественное и сверхъестественное давление, на которое был способен. Стражники переглянулись, пошептались друг с другом и один из них убежал внутрь. И вскоре вернулся в сопровождении человека неприятной наружности - высокого, смуглого, чисто выбритого, с жёсткими, угловатыми чертами, густыми бровями и жутким шрамом, рассекающим левую половину лица от волос до подбородка, пересекая глазницу. Его левый глаз на первый взгляд казался покрасневшим и слепым, а на второй - вовсе нечеловеческим. Он носил халат такого же кроя, что и у простых стражников, но чёрный, из заморского шёлка, а широкий пояс, на котором висела длинная сабля, был украшен серебряными медальонами.
Он остановился напротив Оррика. Оррик подбоченился, приняв самый наглый вид. Урод в чёрном скрестил на груди руки. Оррик заметил, какие у него длинные пальцы, может, даже слишком длинные для человека. Несколько ударов сердца оба молчали, смотря друг другу в глаза. Воздух между ними словно сгустился - двое дваждырождённых мерялись незримым давлением. Простых стражников пробила крупная дрожь. Стайка голубей, рассевшихся над воротами дворца, вдруг сорвалась с места и устремилась наутёк, роняя перья.
Оррик, хоть и являлся мастером духовных боевых искусств, в подобном состязании чувствовал себя котом, пытающимся залаять. Его специализацией было сокрытие своей духовной силы, а не направление её вовне. Но сейчас разница в продвижении по Пути, в твёрдости воли оказалась слишком значительна, чтобы такая фора свела её на нет. Слуга чародея не выдержал, отступил на полшага, чуть склонил шею.
- Я - Гулрух, начальник стражи великого Амаредеса, да продлятся его дни. Вижу, ты, чужестранец, действительно непрост и достоин внимания. Скажи, какое у тебя дело к нашему господину?
- Я хочу кое-что у него узнать. Из таких вещей, о которых не болтают посреди площади. И я готов заплатить за его знания, пожелает ли твой господин получить подарок или услугу.
Гулрух ещё раз оглядел Оррика с головы до пят и кивнул:
- Пройдём, Оррик из Яннарии. Я доложу о тебе великому господину.
Они прошли через внешний двор с садом, где вместо обычных деревьев и кустов распускались багровые цветы колючих кактусов странной формы, похожих на скрюченные в судороге лапы заживо похороненных чудовищ. Через приёмную, где все предметы обстановки были выточены из блестящей кости. Через галерею, где отполированный розовато-серый камень стен изгибался самым неестественным образом, не оставляя ни одного прямого угла. Обширная гостиная, в которой Оррика попросили подождать, оказалась сравнительно обычной. Сравнительно. Её украшали искусно составленные воедино скелеты странных четвероногих тварей в нишах напротив окон и снова кактусы, на этот раз помельче, росшие в больших горшках. Желтоватая белизна их цветов по оттенку напоминала белизну скелетов.
Сев за круглый стол, Оррик огляделся, задумчиво пригладил свежепостриженные усы. Может быть, всё-таки поболтать с хозяином ни о чём и уносить ноги? Ему и так не хотелось идти к Амаредесу, а теперь, едва ступив за порог, он уже усомнился в умственном здоровье хозяина дома. Это о простом человеке любовь к странным и пугающим вещам может говорить довольно мало. А вот дваждырождённые, вроде правителя Кеферна, обладают могуществом, позволяющим воплощать свои странные и пугающие фантазии в реальность. Оррик принюхался к слабому цветочному запаху кактусов - он напоминал о маслах для бальзамирования. Поглядел на резной узор по краю тяжёлого стола: переплетающиеся в смертельной схватке чудовища.
- Господин гость? Не одолевает ли вас жажда с дороги?
Оррик давно услышал шаги служанки, но не обратил на них внимания. От неё не ощущалось ни малейшей опасности, духовное чувство показывало - приближается обычный человек. Но сейчас он всё-таки обернулся. И понял, что ошибся в одном. Если служанка и была человеком, то необычным. У обычных людей жёлтые глаза и чуть заострённые уши не встречаются. Если это считалось здесь мелочью, которую незачем скрывать маской - как же выглядели стражники чародея? В руках служанка держала поднос с фарфоровыми сосудами и парой высоких медных бокалов.
- Не одолевает, но промочить горло всё же не откажусь. Что там у тебя на подносе?
- Вот вода со льдом и мятой, вот щербет...
- Воды, - Оррик ещё не сделал ничего, оправдывающего расходы на отравление, но желания экспериментировать с напитками в таком месте не было. Как и желания принимать угощение от такого хозяина, хотя жажду он и вправду испытывал. Прямой отказ могли счесть оскорблением, так что придётся вертеть бокал в руках, не притрагиваясь к содержимому.
Едва служанка успела налить Оррику воды, как в дверях зала показался чародей Амаредес. За ним тенями следовали двое громил в масках, с виду способных заломать быка за счёт одних лишь мускулов, без сверхъестественного усиления. И сам он выглядел, как полагалось хозяину подобного дворца. Лицо - словно полированная бронза, отмеченная неглубокими морщинами, а длинные волосы и достигавшая середины груди борода - чёрные с прожилками серебра. Бороду чародей собрал в три отдельных хвоста, перехваченных золотыми кольцами. Глаза под высоким лбом - как пара тёмных камней. Одет в дорогой халат из блестящей, как обсидиан, ткани по краям расшитый золотыми спиралями. В общем, этот человек явно считал, что "чернокнижник" не смотрится без чёрного. Сердце, надо думать, тоже чёрное, чтобы не выбиваться из общей цветовой гаммы.
Служанка повернулась к вошедшим и как-то ухитрилась поклониться вдвое глубже прежнего, при этом не перевернув поднос.
- Приветствую правителя Кеферна, - Оррик тоже отвесил поклон, но настолько неглубокий, что ещё немного, и он стал бы простым кивком. - Как прикажете вас величать?
- Приветствую путника из далёких земель, - голос Амаредеса оказался сиплым, подходящим куда более древнему старику. - Достойный гость может называть меня по имени. Весьма заносчиво с моей стороны было бы обращаться с настоящим странствующим героем, как с обычной чернью. Гулрух сказал, что вы желаете приобщиться к неким таинственным знаниям, обладателем которых считаете меня?
- Это так, - Оррик многозначительно покосился на служанку. В головах телохранителей, судя по пустым, немигающим глазам под масками, секретам было задерживаться негде.
- О, волноваться не о чем, - Амаредес повёл в сторону служанки сухощавой рукой. - Все мои домашние рабы немы, как могила, когда речь заходит о секретах их господина. Не проронят ни слова ни под страхом смерти, ни даже под пытками. Да и не думаю, что вы, пришелец из далёких земель, имеете какое бы то ни было понятие о тех вещах, которые я действительно хочу оставить надёжно сокрытыми. Так что говорите без опаски: в поисках каких знаний вы пришли сюда?
- Хорошо. Один могущественный чародей посоветовал мне вас как великого мудреца, много лет по крупицам собиравшего рассказы о месте, куда я желаю попасть. А место это - Страна Семи Звёзд. Вот за знаниями о ней я сюда и пришёл.
Амаредес странно, по-птичьи, наклонил голову, всматриваясь в Оррика. Наконец, ответил:
- Нечасто ко мне заходят люди, стремящиеся к таким грандиозным свершениям, как путешествие в Страну Семи Звёзд. Хотел бы я послушать о том, что толкнуло вас в столь многотрудный путь. И хотел бы я поведать вам всё, что мне известно о Стране Семи Звёзд, лишь из уважения к величию вашего духа, но...
Чародей сделал паузу, подошёл к столу, сел, щёлкнул пальцами. Служанка тут же оказалась рядом и налила ему полный кубок - она явно знала, что предпочитает господин.
- Но не поймите меня превратно - как правителю города, мне нужно блюсти репутацию. Стоит хоть раз помочь кому-то, не взяв никакой оплаты... может, мои рабы и не разболтают об этом, зато посмеют себе вбить глупую мысль, будто я размяк и забивать себе головы бесплодными надеждами - оглянуться не успею, как моя жизнь станет гораздо сложнее. А она и так уже не слишком-то проста.
Он отпил и продолжил:
- Поэтому вынужден попросить вас оказать мне ответную любезность. Раз уж я даже не слышал о вашей родине до сегодняшнего дня, путь ваш был воистину долог. Без сомнения, вы пересекли множество стран, повидали множество чудес. А я, как вы, возможно, уже догадываетесь, человек весьма любопытный, падкий до историй о далёких и чудесных землях. Я бы хотел, чтобы вы приняли моё гостеприимство на десятидневье-другое. Отдохнёте, а заодно поведаете мне, где побывали, что повидали.
Оррик покачал головой:
- Я бы рад, но отправляясь в путешествие, я дал обет не проводить под одной крышей более трёх ночей, пока это в моей власти.
Чародей постучал пальцами по столу, ещё раз наклонил голову, вглядываясь в Оррика:
- Сдаётся мне, что на шее у вас висит звезда Восьми Небесных Богов. А, как ведомо всякому образованному существу, учение Небесных Богов гласит: "не человек ради клятвы, а клятва ради человека". Это означает, помимо всего прочего: отнюдь не следует соблюдать обеты в меньшем, когда они не помогают, а мешают исполнить долг в большем. Вот, скажем, солдаты на войне у вас, восьмибожников, освобождаются от вашего обычного ритуала, от служб и постов. Позволю себе предположить, что вы принесли такой обет, дабы случайно не соблазниться каким-нибудь приютом для усталых путников, который может встретиться в вашем дальнем пути. Но посудите же сами - я задержу вас не более чем на десятидневье-другое, как уже сказал. А мой совет позволит вам сократить путь до Страны Семи Звёзд на многие годы, или даже превратит этот путь из невозможного, в возможный. Согласитесь, что выбор должен быть очевиден.
Оррик почти неслышно вздохнул. Чародей сказал верно. Он уже много раз нарушал свой обет - причём по менее существенным причинам. Да и сейчас вспомнил о нём скорее как об удобном предлоге не оставаться в гостях у неприятного хозяина. Но Амаредес ловко отвёл этот предлог. И вообще, у Оррика не было причин отказываться от гостеприимства - кроме смутных дурных предчувствий, перемешанных с подозрениями. Чародей не производил впечатление человека гостеприимного и великодушного. Почему, тогда, он не потребовал более весомой оплаты?
Ладно. Коварства чужаков бояться - по дальним странам не путешествовать. Оррик ещё немного подумал и кивнул:
- Хорошо, я согласен.
Глава 2. Легенда о Семи Звёздах.
- Вот и замечательно, - Амаредес перевёл взгляд на служанку. - Пусть нам с моим дорогим гостем принесут угощение. Да не забудь ещё сказать, чтобы ему приготовили комнату получше.
Оррик снова вздохнул и отпил из кубка. Назвался гостем - прими угощение хозяина. Вода оказалась в меру холодной и вкусной. Первое в этом доме, что ему понравилось.
Амаредес облокотился локтями на стол, глядя на своего гостя и дружелюбно заговорил:
- Вижу, что не слишком-то вы довольны моей ценой. Ну-ну, не стоит придавать своему лицу такое суровое выражение, я ещё не слеп, способен заметить луну на небе в безоблачную ночь. Подозреваю, что вам, чужеземцу, не знакомому ни с кем из заслуживающих доверия людей в наших землях, наговорили про меня всяческих ужасов.
Оррик покосился по сторонам. Чародей усмехнулся, но его глаза оставались холодными, непроницаемыми:
- Да, каюсь, мои вкусы достаточно эксцентричны. А простой народ так же скор на осуждение странностей правителя, как медлителен в признании его благодеяний. Но могу вас заверить: даже если вы обойдёте все земли на тысячу вёрст окрест, вы не услышите, как меня обвиняют в коварстве, обмане и двуличии. Подумайте сами: разве смог бы я до старости править торговым городом и приумножить его богатства, да ещё в стране, где я окружён соперниками, если бы пошёл слух, что в обращении с уважаемыми гостями, такими как собратья-дваждырождённые, я не чуждаюсь насилия или хитростью заманиваю их на погибель? Разве смог бы я столько лет прятать свою истинную натуру? Пусть мои рабы и хранят молчание о секретах своего господина, проболтались бы те, кого я обманывал, а заставь я их сомкнуть уста навсегда - само их исчезновение сказало бы ещё больше. Походите по городу, поговорите с приезжими гостями на базаре и в караван-сараях - вы сами убедитесь в моей полной правдивости. И потому я надеюсь, что наше время вместе не будет омрачено недоверием.
Оррик угрюмо посмотрел в полупустой бокал с водой. Сказанное он знал и так. Амаредес же вызывал всё больше отвращения с каждой минутой разговора. Многословное обоснование собственной честности, опять похвальба тем, насколько запуганы его рабы, снисходительное высокомерие... Он поднял глаза на Амаредеса:
- Если вы желаете, чтобы наше общение не было "омрачено недоверием", ответьте на один вопрос. Как мне сказали, вы давно интересуетесь Страной Семи Звёзд. Почему же вы не отправились туда сами?
- Никакой великой тайны в этом нет. Так уж вышло, что ко времени, когда осознал я всю сложность и опасность путешествия в достаточной мере, чтобы подготовиться к нему должным образом, моё тело начало сдавать. Я глубоко постиг тайны жизни, намного пережил срок, отмеренный мне природой и судьбой, но и у моего искусства есть пределы. Сейчас мои силы истаяли, я уже не тот дваждырождённый, что прежде; и вшивые псы, прежде дрожавшие передо мной в страхе, осмеливаются скалить на меня зубы. Боюсь, что даже путешествие к туманной границе Страны Семи Звёзд для меня теперь непосильно. Ведь пролегает эта граница в горах Короны Мира, которые поднимаются так высоко, что обычный человек и дня не протянет среди их пиков. А окружает горы бесконечная пустыня, где хозяйничают драконы и прочие волшебные существа. Подобное путешествие для меня и в лучшие мои годы было бы непростым - так уж получилось, что по природе я домосед, немалая часть моего могущества лежит в моём дворце, моей лаборатории, моих созданиях. Но приди я туда хоть с целым войском таких как они, - Амаредес повёл рукой назад, в сторону своих безмолвных телохранителей, - пустыня поглотит это войско, не подавившись. Даже самый безопасный из знакомых мне путей полон устрашающих препятствий, которые под силу преодолеть лишь могущественным дваждырождённым. А достигни я туманной границы, то при том уровне Второго Дыхания, который ещё посилен моему дряхлому телу, мне вряд ли будет под силу её пересечь, потому что она расступается лишь перед теми, кто способен сконцентрировать и направить достаточно энергии.
Чародей пригляделся к Оррику:
- И раз уж речь пошла о доверии, не буду вам льстить, молодой человек, а скажу то, что думаю. Вы испытания туманной границы не пройдёте совершенно точно. Если, конечно, за моим столом сейчас не сидит гений Ступени Зрелости, обладающий методами сокрытия физической и духовной силы, которые превосходят моё старческое разумение.
Оррик покачал головой:
- Боюсь, что ничем подобным я не обладаю. Но за предупреждение спасибо.
Человек, рассказавший Оррику про Амаредеса, рассказал кое-что и про путь к Стране Семи Звёзд. Недостаточно, чтобы всерьёз повысить шансы добраться до неё. Но достаточно, чтобы поймать кого-нибудь на явных противоречиях. Слова Амаредеса пока совпадали с тем, что Оррик уже слышал.
Чародей усмехнулся, как будто умел читать мысли:
- Я, как видите, оказал вам некоторую любезность, сразу сообщив важный факт, да в придачу поведав не так уж мало о самом себе. Не желаете ли вы ответить на любезность любезностью и рассказать, что и зачем вы ищете в таком ужасающе опасном месте как Страна Семи Звёзд?
Оррику захотелось смеяться, хотя виду он не подал. За всё время своего путешествия, он об этом не рассказывал никому. По крайней мере, не рассказывал полной правды. А старый негодяй вдруг решил, что уж ему-то Оррик выложит всю историю начистоту?
- Я слышал несколько легенд о том, как Страна Семи Звёзд получила своё название. Согласно одной из них, её погибшие короли якобы стянули с неба семь звёзд, чтобы те сияли над вершинами их башен. Но другая утверждала, что "семь звёзд" - это семь чудесных сокровищ, нарушающих привычные законы искусств Второго Дыхания и нашего мира вообще. Вот одно из них мне и нужно. А уж какое из семи и зачем - это секрет, который я не хочу раскрывать даже намёком. Ведь вы и по намёку сможете многое угадать.
Чародей тоже усмехнулся, огладил бороду:
- Действительно, могу, хотя, если признаться честно, не думаю, что секреты вашей дальней страны и тем более одной конкретной семьи в этой дальней стране настолько уж интересны. Оставьте их при себе, если вам так угодно.
В дверях зала появилась новая служанка с подносом. Пока она проворно расставляла по столу закуски - нарезанные ломтиками фрукты, засахаренная саранча, странный холодец, в котором застыло нечто, сильно смахивавшее на мелкие глаза - Оррик обратил внимание на неестественный оттенок её кожи. Не смуглая и не землистая, а серовато-синяя, да и волосы с синим отливом.
- Мне рассказывали, что вы не любите окололюдей, - заметил он. - Как видно, пустая болтовня.
- Именно что пустая болтовня. Окололюди всегда были очень интересны мне в качестве объектов изучения. На самом деле поразительно, насколько велики, с точки зрения внутреннего устройства, отличия рас, которых мы считаем "около" людьми. Но могу заверить, что я никогда не питал к ним особой вражды. В конце концов, мир полон куда более ужасных чудовищ, которые видят в нас всех лишь свою пищу и игрушки. Да и моё собственное тело уже давно нельзя считать в полном смысле человеческим - что же мне, не любить себя самого? Если же вам интересно, откуда у моих рабынь такая интересная внешность, хе-хе, то тут секрета нет: я всех своих созданий делаю чуть непохожими на обычных людей, - чародей обернулся к одному из телохранителей. - Сними маску.
Громила молча повиновался. Оррик, ожидавший, что под маской скрывается леденящий кровь ужас, был разочарован. У телохранителя отросли непомерно длинные клыки, не влезавшие в рот, но в остальном он выглядел простым кулачным бойцом, со зверской рожей и тяжёлой челюстью.
- Надень обратно, - Амаредес вновь перевёл взгляд на Оррика. - Как ты сам увидел, мои рабы носят маски лишь ради внушения должного страха городской черни, а ещё потому, что мне однажды достался немалый запас таких масок-амулетов.
"- Маски внушают страх, а зачем тогда изменённые лица? Таким вот мутантам сложнее от тебя сбежать и скрыться?" - подумал Оррик. "- Если так, не слишком ли ты уверен в их способности непоколебимо хранить твои секреты?"
Но вслух сказал:
- Ладно, давайте вернёмся к Стране Семи Звёзд.
*****
Они разговаривали до вечера. Амаредес и сам был многословен, и чужие истории послушать любил. Вопросы задавал нечасто и как бы невзначай, но с толком, подталкивая собеседника выдать что-нибудь о себе. Когда солнце коснулось верхушки городской стены, Оррик от долгого разговора, в котором надо было постоянно следить за языком, чувствовал себя измотанным, словно полдня мешки таскал. Хорошо хоть еда у чародея оказалась вкусной, несмотря на пугающий вид некоторых блюд.
Когда разговор , наконец, завершился, Амаредес сказал одной из рабынь, явившихся, чтобы убрать со стола:
- Ленли. Покажи дорогому гостю путь к отведённым ему покоям. Пока Оррик остаётся под моим кровом, прислуживать ему и исполнять все его желания - твоя основная обязанность, - он обернулся к Оррику, сохраняя всё то же каменное выражение лица. - Надеюсь, Ленли вам понравится. Не хвастаясь скажу: она принадлежит к числу моих последних шедевров.
Оррик оглядел рабыню, пока та подходила к нему, кланяясь. Да, если её тело было творением Амаредеса, то чародей постарался на славу. Обтягивающее платье подчёркивало впечатляющие изгибы фигуры. Довольно крепкой фигуры - иначе непросто оказалось бы таскать такие... изгибы. По местным меркам Ленли была высокой, но Оррику уступала больше чем на полголовы. Не так много нечеловеческих черт, как у прочих прислужниц Амаредеса, зато таких и в таком сочетании, что поймай её крестьяне - сразу прикончили бы как ночное чудовище. Мраморно-белая кожа, блестящие чёрные волосы, большие ярко-алые глаза. Никаких видимых для Оррика следов Второго Рождения или других сверхъестественных способностей - духовное тело соответствовало простой смертной.
- Господин гость, прошу, пройдёмте. Я проведу вас.
"- Однако, прислуга Амаредеса всё-таки умеет говорить, да ещё довольно гладко", - подумал Оррик и кивнул.
Путь до покоев оказался недолгим, но шёл через спиральную лестницу, сделанную из костей каких-то крупных животных и арку в виде извивающегося змея, вырезанного из чёрного дерева с невероятным искусством - точь-в-точь настоящий змей, скованный враждебным чародейством. Оррик уже начал опасаться, что держать балдахин кровати здесь будет грудная клетка какого-нибудь чудища. Но отведённые ему покои оказались на удивление нормальными. Ничего более нервирующего, чем стилизованные грифоны и мантикоры, вышитые на цветастых коврах, в них не было.
- Господин гость желает, чтобы я осталась? - спросила Ленли, потупив глаза, после того, как показала Оррику всё необходимое. Хоть в её голосе и звучало смущение, но рука уже была на застёжке платья.
- Ну, это зависит от того, послал ли Амаредес тебя сюда только как девочку для удовольствий или ещё и как шпионку, которая должна вытянуть из меня всё, что сможет.
Ленли казалась хорошей актрисой, но при этих словах чуть заметно вздрогнула.
- Раз уж он не предложил мне выбрать одну из своих рабынь, то скорее как шпионку. Потому что остальных он считает менее ловкими, чем тебя. Впрочем, неважно. Если я тебя отошлю, ты можешь быть наказана и так, и так. Несправедливо выйдет, раз уж ничего плохого ты мне пока не сделала, а если что и хотела сделать, то не по своей воле. Поэтому оставайся.
- Господин... - Ленли подняла взгляд, мгновенно изобразив энтузиазм.
- При одном условии! - Оррик ткнул в неё пальцем. - Не надо попыток меня соблазнить. Да, вот так вот мило надувать губки и делать вид, что ты обижена невниманием к твоей красоте, тоже не надо. Или вылетишь отсюда птичкой.
- Как господину будет угодно, - ответила Ленли бесстрастно.
*****
Оррик думал, что в его-то годы и при его-то опыте не составит труда начисто игнорировать женские прелести какой-то случайной рабыни, тем более, не вполне человека. Однако, он переоценил себя. Хорошо хоть кровать в покоях была весьма обширна, иначе пришлось бы трижды пожалеть о решении, пустить Ленли на неё. Даже так, отогнать пошлые мысли оказалось неожиданно сложно.
Чтобы отвлечься от них, Оррик переключился на размышления о хозяине дворца. Амаредес представлялся проницательным человеком. Порой можно было бы заподозрить, что он вполне буквально читает мысли собеседника, если б не отсутствие симптомов ментального вторжения, с которыми Оррик был прекрасно знаком. Поэтому он так убеждён в абсолютной верности всех своих рабов, хотя только его телохранители казались мозгопромытыми в край? От того ли, что считает себя способным сразу улавливать признаки двуличия, даже у людей, которые долгие годы жили рядом с ним и, возможно, все эти годы практиковались в притворстве? Не слишком ли смело со стороны Амаредеса? Или здесь ведется какая-то другая игра? Создать видимость чуть заметной слабости, чрезмерного самодовольства чародея, в рамках некоей схемы которой он, Оррик, пока не понимает, но которая вряд ли кончится для него чем-то хорошим?
Оррик прекрасно знал, что чародею, специализирующемуся в изменении живых существ, тело дваждырождённого на завершённой ступени Молодости, вроде самого Оррика, весьма ценно само по себе, даже не считая трофеев, которые с этого тела можно снять. Ещё только направляясь в Кеферн, Оррик подстраховался как мог. Ленли, конечно, сообщит хозяину, что Оррик даже на ночь не снимает магического амулета на груди и магических браслетов на обеих запястьях, ауры которых Амаредес должен был обнаружить с первого же взгляда. Никаких чудесных свойств, кроме излучения слабых аур - слабее, чем у полноценных магических предметов, вроде меча на поясе Оррика, в самый раз для одноразовых оберегов - у браслетов не имелось. Они предназначались лишь для демонстрации того, как тщательно Оррик подготовился к возможным неприятностям. А вот амулет, на который он потратил большую часть имевшихся денег, мог защитить разум от первой попытки воздействия. Что касается возможного отравления, Оррик был способен опознать распространённые быстродействующие яды по запаху и вкусу. От действующих медленно, у него имелись инзийские очищающие пилюли - достаточно принимать по одной в день. И, конечно, Оррик обладал сверхъестественной способностью чувствовать опасность - даже самой коварной из внезапных атак его врасплох не застать.
С настолько поверхностными мерами предосторожности, Оррик не чувствовал себя защищённым. Любые встреченные несоответствия, казались ему признаками коварного плана, иначе он бы даже не обратил внимания на избыток самодовольства у Амаредеса. Что ж, если контроль чародея над его рабами и вправду слабее, чем сам чародей думает, подтвердить это будет не слишком сложно...
Глава 3. Слабость.
За три дня пребывания в гостях у Амаредеса Оррик не обнаружил никаких прямых признаков враждебных замыслов. Чародей принимал его каждый день за обедом и делился новой информацией о дороге к Стране Семи Звёзд. Крохами новой информации. Вроде бы и разговаривали они подолгу, но красноречие Амаредеса не знало удержу, и каждый раз получалось так, что говорил он много, а сказано в итоге оказывалось мало.
- Твой господин весьма словоохотлив, - заметил Оррик за завтраком, который подала ему Ленли на четвёртый день. - Он не пробовал завести себе учеников или вот кому-нибудь из вас дать образование, чтобы было с кем языком почесать?
Ленли опустила глаза. Оррик считал вопрос риторическим и не предполагал иной реакции, но неожиданно рабыня ответила:
- Господин, да продлятся его дни, раньше брал учеников. Иные теперь правят собственными городами. Я видела последних. Один ушёл искать счастья, когда я ещё была маленькой. Второго убили три года назад, в битве у Вадель-Мекра. С тех пор господину, да продлятся его дни, не с кем побеседовать, потому что даже улучшенному смертному не сравниться с дваждырождённым.
Звучало искренне - но ровно то же Амаредес приказал бы говорить, если б стремился просто задержать гостя у себя.
- Разница в умственных способностях куда меньше, чем в физических, - пожал плечами Оррик. - На известных ступенях и кругах дваждырождённые думают быстрее, но едва ли глубже. Впрочем, не мне указывать твоему господину, как жить.
Оррик отпил холодной воды из кубка и обвёл заставленный едой стол рукой:
- Опять не ешь?
Он уже на второй день предложил Ленли завтракать вместе с ним, заявив, что угощений во дворце Амаредеса всё равно подают на целого великана, а он, Оррик, чувствует себя неудобно, когда кто-то смотрит ему в рот за трапезой. Это было враньём, ведь до своего путешествия Оррик вёл обычную жизнь умеренно состоятельного аристократа. Да и расположить к себе не простую, а доверенную, служанку столь примитивным образом, он особо не надеялся. Но почему бы не попытаться, если попытка ровно ничего не стоит?
Ленли осторожным движением взяла с блюдца пару крупных изюмин:
- Простите. Наша еда строго расписана нашим господином, да продлятся его дни, чтобы дать нам здоровье и долгую молодость. Я и так уже попробовала всего понемногу. Но если вы приказываете...
- Да не приказываю я ничего. Хочешь - ешь, не хочешь - не ешь, - Оррик потёр себе лоб, выразив раздражение. Ленли тут же замерла, то ли в испуге, то ли изображая испуг, и Оррик чуть не выругался.
Ему неожиданно пришла в голову мысль: а вправду ли рабство на его родине запретили только из соображений человеколюбия и благочестия? Со служанками он разу не чувствовал себя так неудобно. Ведь у них всегда была возможность уйти... хотя Оррик прекрасно знал, что любой вылетевший из прислуги без рекомендаций хозяина, особенно женщина, сильно рискует уйти камнем на самое дно. А всё же, легко думать, что слуги и служанки остаются с тобой по своей воле, так что и ощущения от их компании были совсем другими. Право слово, Оррик не понимал, кому может прийти в голову желание владеть смертными, словно наделёнными речью орудиями. Точнее, кому - понимал. Таких людей на своем веку Оррик повстречал немало, и Амадерес не был первым, не станет и последним. Он не понимал, откуда такие люди берутся.
Ну да ладно. Пофилософствовать можно потом, в более располагающей к этому обстановке. А сейчас пора снова прогуляться в город.
*****
Гулрух поджидал Оррика у выхода на внутренний двор и встретил его вежливым поклоном. Но при этом перегородил собой коридор.
- Приветствую господина гостя. Можно просьбу?
- Приветствую начальника стражи. Можно. Говори.
- Господин гость. По вам видно - вы во всяких переделках побывали, прошли огонь и воду, сражались и с людьми, и с чудищами. Такого опытного бойца не каждый день встретишь. Может, померяемся умениями в дружеском поединке? На учебных клинках? Разрешения господина Амаредеса, да продлятся его дни, я спросил. Так что?
- Ничто, - равнодушно ответил Оррик. - Не интересно.
Лицо Гулруха осталось совершенно непроницаемым:
- Неужели я недостоин, господин гость?
- Просто не люблю дружеские поединки. Мой малый путь в пределах великого Пути боевых искусств для них не подходит. Я слишком увлекаюсь и могу убить противника - даже затупленным клинком. А теперь посторонитесь, любезный.
Гулрух посторонился. Выражение его лица так и не изменилось, но Оррик чувствовал чужой взгляд на своей спине, пока не вышел за ворота. Ишь, какой хитрый. Решил так вот просто разведать умения Оррика, не довольствуясь примерным пониманием его уровня Второго Дыхания и Пути, которое мог получить на глазок. Интересно, была ли это придумка Амаредеса или самого Гулруха?
*****
Прошло ещё три дня, за которые Оррик узнал немало. И не только о Стране Семи Звёзд.
- Господин Амаредес, да продлятся его дни, потерял своего любимого ученика три года назад, когда правители-чародеи Семиречья побили Гхаррана Ужасного, - сообщила Оррику уже давно известный последнему факт дочка хозяина, распоряжавшаяся в оружейной лавке.
Потом огляделась по сторонам, как будто могла увидеть шпиона, ухитрившегося остаться незамеченным в светлом помещении. Продолжила заговорщическим тоном:
- С тех пор наш добрый господин, да продлятся его дни, почти не выходит из дворца. Оттого стража на воротах и улицах нынче и распустилась. Сами ведь видели. А почему не выходит - про то всякое говорят, только я такие глупости повторить не решусь, даже не просите.
- Мало ли что говорят, - Оррик пожал плечами и принялся разглядывать скромный нож, выбранный из предлагаемого здесь арсенала. Похоже, девушка больше ничего не знала, а дальше будут только байки с выдумками. Поддерживать разговор смысла нет.
То, что она знала, совпадало с услышанным от ещё двух человек. Амаредес сильно сдал за три года после окончания большой войны чародеев-правителей. И порядка в его городе заметно убавилось. Такая слабость не могла быть притворной. Одно дело в разговоре выставить себя надутым индюком. Другое дело реально запустить управление. Оррик знал несколько вполне достоверных историй о хитроумных интриганах, притворявшихся дряхлыми, больными, даже безумными, чтобы усыпить бдительность своих противников. У них была общая деталь: их герои пускали в ход своё притворство в моменты, когда были лишены власть и не вели дел правления. Показать слабость, когда ты уже сидишь на троне - значит создать себе двух новых противников на каждого обманутого. Слишком рискованно даже для могучего дваждырождённого, большая часть силы которого заключена в нём самом.
- Господин чужестранец... - снова заговорила девушка, ещё тише прежнего. - Я слышала, вы вхожи во дворец господина Амаредеса, да продлятся его дни. Может, вы расскажете ему о том, что сейчас делает Гулрух...
Оррик пожал плечами:
- Если Амаредес вернёт себе свою бодрость - то узнает и сам. Если нет - лучше вам сразу привыкать к новым порядкам. Впрочем, я погляжу.
*****
Уже четвёртый день Оррик был уверен, что во время его походов в город за ним следят. Следят осторожно, не попадаясь на глаза. Ну, как им казалось. Но если ты заметил за собой шпиона - не хватать же его у всех на виду. Когда к тебе наблюдателя наверняка приставил сам местный правитель. А с тёмными переулками, где такого шпиона можно взять за филейные части без лишних свидетелей, в тщательно распланированном Кеферне было туго. День за днём Оррик наматывал круги по городу не только, чтобы подешевле закупить запасов для дальней дороги, но и чтобы найти достаточно укромный уголок. Его поиски увенчались успехом.
Худой, неприметного вида человек в зелёном халате неторопливо шагал по дорожке одного из облагораживаюших город садов. Ни дать ни взять, случайный горожанин, идущий по своим делам. Человек хорошо знал, что в это жаркое время дня горожан здесь почти не бывает. А всё же, он ничего не заподозрил, когда чужестранец несколько раньше свернул на ту же дорожку между деревьев с густыми кронами. Ведь чужестранец пока что даже не заметил слежки.
Потому человек не успел и ахнуть, когда его вдруг сдёрнули с дорожки, ткнули лицом в траву, заломили руку за спину и взяли шею в захват. Всё произошло с той же скоростью, с которой хватает добычу сокол - один миг, и на виду уже нет никого.
- Дёрнешься - убью, - весьма убедительно пообещал Оррик человеку в зелёном халате. Сидя у того на спине. Сверхчеловеческая сила, скорость реакции и живучесть не сделали Оррика беспечным. Жертву он зафиксировал по всем правилам. - Соврёшь - убью. Попробуешь крикнуть - убью. Сейчас я ослаблю захват, и ты скажешь, кто тебя послал. Тииихо скажешь. Понял? Ну, давай. Колись.
- Я - слуга господина Амаредеса! - просипел человек в зелёном халате. - Убьёшь меня - ответишь перед ним!
- Правда? Тебя сам Амаредес приказал за мной шпионить? Лично? Подумай как следует! Помоги тебе Восемь, если я почую враньё!
- Н-нет! У господина хватает дел поважнее! Гулрух! Гулрух передал мне его приказ!
Глава 4. Иллюзии.
Оррик не хотел вмешиваться в местные дела. Будучи путником в чужих краях, он всегда считал своим девизом: "нас не тронешь, мы не тронем". Но Гулрух приказал шпионить за ним. Вероятно, по своей инициативе, а не исполняя волю Амаредеса - ведь власть чародея над собственной стражей явно слабела. Загвоздка в том, что обвинить Гулруха перед Амаредесом всё равно практически не в чем. Без труда отговорится предосторожностями на всякий случай. Чародей на словах пожурит начальника стражи за неповиновение и оскорбление гостя, но в глубине души похвалит за бдительность и усердие. Оррик пока не знал, как познакомить Гулруха со второй частью своего девиза, той, которая "а затронешь, спуску не дадим".
Что беспокоило его гораздо больше, он не знал, зачем Гулруху понадобилось приставить к нему лучшего дваждырождённого шпиона, который у него был. Если он такой бдительный, чтобы вправду следить за гостем в качестве предосторожности на всякий случай - почему распустил своих подчинённых? Почему не обращает внимания, что они несут службу должным образом только во дворце, где можно попасться на глаза Амаредесу? Возможных ответов было много, да вот беда - все чисто умозрительные, не отягощённые доказательствами, способными устроить хотя бы самого Оррика.
Сейчас Оррик торопился встретиться с Амаредесом, чтобы выразить ему своё возмущение, пока валяющийся под деревцем шпион не придёт в себя после удара по голове. А он придёт и скоро - это простого смертного любой удар, который мог его отключить, мог также уложить в постель надолго, оставить калекой или вовсе убить. Дваждырождённые же - твари живучие.
Увы и ах, хоть Оррик и был почётным гостем, права гулять по дворцу как вздумается или приходить к Амаредесу когда пожелает, он не имел. Оставалось надеяться, что Ленли, которую он отправил к хозяину с просьбой о срочной встрече, действительно была приставлена, с целью следить за ним и вызнавать его секреты. Тогда больше вероятность, что её пустят к хозяину сразу.
Дожидаясь её возвращения, Оррик ходил взад-вперёд по обеденной зале. И в его душе росли нехорошие предчувствия. Казалось, что прямо сейчас за ним следят. Он не мог понять, кто и как, но ощущение было стойким. Это у обычных людей подобные ощущения появлялись просто так, от нервов. Оррик же обычным человеком не был. И уже лет пять как приобрёл обострённое чувство опасности. Давешнего шпиона он заметил так быстро благодаря ему. Оно становилось точным лишь в определённых ситуациях, в первую очередь, при столкновении со смертельными опасностями, с выраженным намерением убить. А в иных условиях проявляло себя предчувствиями, смутными ощущениями - вот как сейчас. Неспособность заметить источник слежки только обостряла осознание того, что он в беде.
Неизвестно, куда зашли бы мысли Оррика, не покажись Ленли в дверях снова:
- Господин Амаредес, да продлятся его дни, зовёт вас к себе.
На площадке лестницы, ступени которой казались сложенными из неведомых окаменевших тварей, вроде крупных насекомых с сегментированными панцирями, Оррика поджидал начальник стражи Гулрух.
- Господин гость? Можете ли уделить мне немного времени? - спросил он слегка напряжённым голосом.
Заподозрил неладное, когда его шпион не вернулся сразу вслед за Орриком?
- Я бы рад, господин начальник стражи, но сами видите - уже иду к вашему хозяину, да продлятся его дни
Гулрух не попытался загородить Оррику и Ленли путь. Но Оррик чувствовал неприятный холодок между лопаток, словно взгляд Гулруха вдруг стал подобен приставленному к спине клинку, пока поворот лестницы не скрыл мрачного воина.
Средних размером зал, куда Ленли проводила Оррика, был отведён под коллекцию диковинок. Или то, что её напоминало. Стеклянные сосуды заполняли высокие шкафы и ниши в каменных стенах. В мутной жидкости плавали самые разнообразные существа: кошки с крыльями, огромные насекомые, панцири которых складывались в подобие человеческих лиц, длинные ящерки с дюжиной лап, двухголовые змеи и многие другие. Вроде бы ничего необычного - ничего необычного для кунсткамеры, конечно. Вот только Оррику показалось - некоторые из экспонатов чуть шевельнулись, когда он зашёл внутрь.
Амаредес стоял рядом с большим сосудом, оплетённым костями, как если бы некое длиннотелое, многорукое существо обхватило его, да и так и умерло. Жидкость внутри была настолько тёмной, что даже Оррик не мог толком разглядеть содержимое. Чародей отложил тетрадь для записей на столик рядом с собой, обернулся к Оррику, махнул рукой, отсылая Ленли прочь:
- Вы что-то хотели срочно сказать мне?
Оррик поглядел Амаредесу в лицо. Чародей казался чуть менее надутым, чем обычно, слегка раздражённым, слегка недоумевающим. В общем, испытывающим законные эмоции человека, которого обнаглевший гость неожиданно отвлёк от любимого занятия. Хитрый интриган, готовящийся захлопнуть ловушку, такое, конечно, может изобразить. Может даже приказать Гулруху встретить Оррика на пути и для вида попытаться удержать его от прихода сюда. Но может ли человек, теряющий хватку, быть столь умелым интриганом? Вряд ли. Приняв всё это во внимание, Оррик высказался без утайки:
- Да, хотел. У меня есть некоторые замечания к гостеприимству славного города Кеферна и его хозяина. В первую очередь: я уже который день сталкиваюсь с оскорбительным недоверием... - Оррик сухо изложил всю историю со шпионом и дополнил своими подозрениями о слежке во дворце. Отчего-то он почувствовал себя лучше, даже несмотря на то, что от вида коллекции Амаредеса хотелось пойти поблевать. Нет, на самом деле понятно от чего - ощущение слежки теперь исчезло.
По мере рассказа лицо Амаредеса становилось всё более мрачным. Он заложил руки за спину, покосился в сторону громил-телохранителей, застывших в нескольких шагах позади него. А дослушав, сказал:
- Да, видно совсем стар я стал. Не только шакалы за стенами на меня скалят зубы, но и собаки в доме лают без приказа. Надеюсь, что вас не оскорбил неразумный поступок Гулруха. Я должным образом накажу его за непрошенное усердие...
Оррик почти не слушал предсказуемый ответ. У него вдруг зародилось очень нехорошее подозрение. Нехорошее и натянутое. Сперва Оррик думал, что Гулруху просто не понравился бродячий головорез, безо всяких заслуг наслаждающийся милостями господина, оттого и мелкие проявления его враждебности, от попытки втянуть в "дружеский" поединок до слежки. Но что если само присутствие Оррика в ненужное время в ненужном месте могло сорвать некий план начальника стражи? Мысль интересная. Жаль Амаредесу, продолжающему свои словоизлияния, её не выскажешь. Такие вещи не высказывают, когда у тебя есть лишь догадки, в которых ты ни насколько не уверен.
Возможно, эти подозрения не изменили ничего. А возможно, они обострили чувствительность Оррика - и оттого предупреждение об опасности вспыхнуло в его голове огненным шаром на полмгновения раньше. Ничтожно мало, но достаточно, чтобы осознать - опасность исходит от большого сосуда, рядом с которым стоит Амаредес, а не от самого чародея, который всё говорил и говорил. Ни движения его тела, ни движения его духа не выдавали даже малейшего признака агрессии.
Но Оррик видал на своём веку и не таких искусных притворщиков. Вдобавок, Амаредес ему по-прежнему не нравился. Совсем не нравился. Поэтому Оррик не раздумывая отпрыгнул подальше. И ударная волна, колебание воздуха настолько сильное, что было видно простым глазом, его зацепила лишь самым краем. И несмотря на это, у Оррика не просто зазвенело в ушах и закружилась голова, а даже заболели зубы от чудовищной вибрации. Десятки сосудов разом пошли трещинами и лопнули, как воздушные шарики, на пол хлынули потоки мутной жидкости. Многие из хранившихся в этой жидкости отвратительных созданий вдруг забились в судорогах, испуская влажные, булькающие звуки. Громил-телохранителей Амаредеса отбросило на несколько шагов назад. Кровь хлынула у них из ушей из-под масок и мгновенно проступила повсюду на коже. Они повалились на пол, скрученные жуткой агонией.
Самого Амаредеса отбросило к стене как тряпочную куклу. Чародей был, конечно, дваждырождённым и дваждырождённым на Зрелости, пускай и одряхлевшим. Чтобы убить его быстро, требовалось отсечь ему голову или превратить содержимое этой головы в кашу. Эта взрывная вибрация явно могла проделать второе. Но то ли атаке просто не хватило мощности, то ли у чародея имелась какая-то скрытая защита, смягчившая эффект. Изо рта и носа Амаредеса хлынула кровь, заливая растрепавшуюся бороду, его одежда превратилась в разодранные лохмотья, но он тут же попытался встать. Довольно медленно и неуверенно.
А из обломков здоровенного сосуда, который стал исходной точкой атаки поднялась, словно змея, извивающаяся тварь. Длинной с руку, она больше всего напоминала многоножку-переростка в тёмной хитиновой броне. Окружённая панцирными кольцами голова, скорее походила на голову огромного червя. По краям пасти шевелились три непомерно длинных, в полтора пальца, хитиновых лезвия-жвалы. Чудовищная многоножка повернулась к самому крупному и близкому движущемуся существу - Амаредесу.
Но в этот момент Оррик уже бросился вперёд. Он и сам не смог бы потом сказать, попытался бы он помочь Амаредесу, если бы был уверен, что опасность угрожает чародею, а не исходит от него. Но одно Оррик мог сказать совершенно точно: раз уж Амаредес явно не виновен в нарушении обычаев гостеприимства, то защищать его от смертельной опасности не просто благородно. Это прямой долг.
Уже в броске Оррик выхватил меч, по клинку которого бежал узор, напоминающий клубящиеся тучи, если глядеть с расстояния. Этот меч никогда не терял остроты. Им можно играючи разрубить толстый корабельный гвоздь. Вот только разрубить многоножку оказалось куда сложнее. Под твёрдым панцирем из множества сегментов, её тело было гибким. Удар меча прогнул тело твари и отшвырнул её далеко прочь, вместо того, чтобы снести мерзкую голову. Многоножка испустила режущий уши визг на пределе слышимости, разом вновь перевернулась со спины на лапы и устремилась к Оррику с изумительным для маленького существа проворством. Распахивающиеся и смыкающиеся на бегу хитиновые лезвия, может, и не были достаточно велики, чтобы разорвать человека на части, но почти наверняка были ядовиты. Во всяком случае, лишь очень беспечный дваждырождённый стал бы предполагать обратное, а Оррика называли как угодно, но не беспечным.
- Властью, данной моей волей, моим знанием, моим тайным именем повелеваю... - Амаредес успел сплюнуть кровь изо рта и начал читать заклинание. Оррик пару раз видел на что способны заклинания чародея Ступени Зрелости, требующие полноценной декламации, а не пары-тройки наскоро выкрикнутых слов. Если Амаредес сумеет его дочитать, то почти наверняка обезвредит все опасности в зале. Если сумеет дочитать.
Оррик стремительно ткнул мечом, надеясь пригвоздить многоножку к полу. Мимо! Тварь оказалась слишком быстрой, непредсказуемо извивалась, серый клинок только срубил несколько крохотных ножек и замедлил её движения на миг. Оррик попытался отскочить назад. Каблук сапога проскользнул по залившей пол жиже, сбивая прыжок. В последний миг Оррик успел пнуть атакующую многоножку - удар носком отбросил её на полдюжины шагов, прежде чем жуткие жвалы полностью сомкнулись. Там, где они успели оцарапать сапог, дублёная кожа задымилась. Да, с ядом тут было всё в порядке.
Очередная вспышка предупреждения в голове - новая опасность приближалась сзади! Кто-то ещё из тварей пришёл в себя достаточно, чтобы нападать? К счастью, Оррик уже успел приспособиться к движению по полу, залитому скользкой, густой жидкостью. Рывок в сторону - и подобравшаяся было к нему омерзительная пародия на ящерицу кусает пустое место. Вот только Оррик теперь оказался слишком далеко от многоножки. Та миг вела слепой головой по воздуху, обернулась на звук слов Амаредеса - и устремилась к нему.
Брызги мерзкой жидкости взлетели веером, когда Оррик рванулся ей наперерез. Он зацепил край не до конца развалившегося шкафа, что-то резануло ему по бедру - плевать. Секущий взмах меча вновь лишь отбросил многоножку в сторону, не причинив большого вреда. Но это было уже неважно. Потому что чародей завершил своё заклинание.
- ...и наложите тяжкие оковы на непокорных!
В тот же миг пол, стены и потолок покрылись множеством пятен беспросветного мрака, из которого устремились змеи... нет, летящие со скоростью атакующих змей чёрные железные цепи. Летящие ко всему, что двигалось в зале, не считая Оррика и самого Амаредеса. Многоножка не успела даже вновь перевернуться на живот, как с её извивающимся телом переплелась цепь толще её самой, двигающаяся как железный удав, сжимающий жертву. Туловище мерзкой твари захрустело под жутким давлением. Тёмный хитин не поддался тёмной стали. Ещё одна цепь добавилась к первой. Из-под сегментов панциря брызнула бледная жидкость. Многоножка продолжала биться, но уже в агонии, а не в попытках вырваться.
Прочим живым диковинкам повезло ещё меньше. Цепи обхватывали их, притягивали к стенам и полу с костедробительной силой, некоторых просто разрывали пополам. Прошла пара мгновений - и пятна мрака исчезли без следа, вновь сменившись обычным камнем. Концы цепей, по-прежнему сжимавшие тела своих жертв, остались накрепко врезанными в этот камень.
Оррик был привычен ко всяческим ужасам, а всё же его слегка передёрнуло. Разгромленный до неузнаваемости зал теперь напоминал даже не бойню... в обычной жизни не было аналогатому, во что он превратился. Но выглядел этот хаос из чёрных цепей, обломков дерева, осколков стекла, кусков бесформенного мяса и целого слизистого моря, где жидкость, в которой раньше плавали твари, уже было не отличить от их крови, крайне омерзительно. Да и пах немногим лучше.
Амаредес тяжело выдохнул, стёр пот со лба, снова сплюнул.
- Да уж. Собаки лают без приказа, а кот у нас совсем мышей не ловит... - просипел он. В эту минуту чародей казался почти что нормальным стариком. - Спасибо. Теперь...
Но тут за дверями, через которые недавно вошёл Оррик, раздался топот многочисленных сапог и они с грохотом распахнулись. В залу ворвался Гулрух. За ним следовала целая толпа стражников в масках и с оружием наперевес - луки, инзийские арбалеты, пара длинноствольных аркебуз из восточных земель.
Амаредес шагнул вперёд, тон его мгновенно изменился:
- Гулрух! Это был разрыв-камень! Разрыв-камень здесь, в моём Зале Малых Существ! Как он мог тут оказаться?!? И такой силы! Немедленно...
В этот момент Оррик убедился без тени сомнения, что чародей Амаредес действительно пребывал в глубочайших иллюзиях касательно верности и повиновения своих рабов. Сам Оррик понял, что неприятности не закончились, а лишь начинаются ровно в тот момент, когда увидел стражу в таком числе. Ведь стражников во дворце днём было сравнительно немного. Как получилось, что чуть ли не все они сразу заявились на шум?
Амаредес же явно так ничего и не понял до того момента, как Гулрух махнул рукой. А когда воздух одновременно рассёк добрый десяток стрел, болтов и пуль, времени на понимание уже не осталось.
Глава 5. Поражение.
По скорости реакции Оррик в разы превосходил самого быстрого из единождырождённых людей. Он уже давно мог отбить пулю на лету, про болты со стрелами и говорить нечего. Одну пулю мог отбить, а не залп. Вдобавок, направленный в другого человека. Целься стражники в Оррика, он бы выждал момента, когда тетивы начнут распрямляться, а порох загорится в стволах и ушёл в сторону сверхчеловечески быстрым рывком. Размеры зала вполне позволяли выполнить такой трюк. Но они целились в Амаредеса! Даже устремись Оррик прямо на толпу врагов, минимум половина успела бы отстреляться в чародея!
Он бросился вперёд, отбрасывая Амаредеса в сторону, пытаясь прикрыть его собой. Серый меч завертелся с такой скоростью, что и сам клинок и рука словно расплылись пятном в воздухе. Но при всей своей реакции и боевом мастерстве, Оррик не мог творить чудеса. Он услышал, а не увидел два или три попадания по Амаредесу. Чародея опрокинуло на пол. Арбалетный болт вонзился в бедро самому Оррику. Для дваждырождённого с полной ступенью Зрелости, колющие раны, не затрагивающие мозга, сердца, горла или лёгких, были немногим опаснее, чем царапины со ссадинами для простого человека. Вот только от места попадания болта по ноге немедленно начало распространяться онемение. Обездвиживающий яд! И чрезвычайно сильный. Будь у Оррика пара минут, он бы воспользовался очищающей пилюлей. Но сейчас у него и пары секунд не было.
- Беги! - крикнул Оррик Амаредесу, бросаясь на Гулруха. Начальник стражи - теперь уже бывший начальник стражи - поднял свободную руку ладонью вперёд, открыл рот, собираясь заговорить. Но Оррику были не интересны его слова. Вероятно, Гулрух не хотел, чтобы он, Оррик угодил с самую середину явно планировавшегося не первый день покушения на Амаредеса. Из чисто прагматических соображений, а не симпатии. Но Оррик угодил. А Оррик был таким человеком, что на удар отвечает ударом. К тому же, он нисколько не доверял предателям. И по-прежнему был обязан Амаредесу за гостеприимство - потому и устремился вперёд, а не к двери в дальнем конце зала.
Пол под ногами оставался предательски скользким. Слишком резкое движение - и ноги сами уедут из-под тела. Поэтому Оррика не сумел преодолеть расстояние до Гулруха одним рывком, не сумел застигнуть врага врасплох стремительностью атаки. Тот ударил первым. Его сабля сверкнула дугой, почти невидимой для обычного глаза, но Оррик, на бегу выхвативший стилет, встретил им клинок, отвел в сторону. Тут же полоснул мечом по горлу противника. Кольчуга, которую Гулрух носил под чёрным халатом, не прикрывала шеи, первый удар должен был стать решающим...
Вот только лезвие серого меча, рубившего плоть как мягкое масло, рассекло кожу и тут же уткнулось в нечто куда твёрже обычных костей. Ну конечно! Конечно, мастер изменений тела позаботится, чтобы прикрыть одно из самых уязвимых мест своему начальнику стражи!
Вряд ли наколдованная подкожная броня могла прикрыть горло со всех сторон и при этом оставить шею гибкой. Но выяснять её слабые места времени не было - со всех сторон навалились люди Гулруха.
По мерке Оррика стражники были медленными и неуклюжими, их уровень владения оружием - детским. Но решимости им хватало. Оррику мешали двигаться скользкий пол и растекающийся по телу яд. И, главное - наседающий на него Гулрух. Против толпы врагов, Оррику остался один. Смотреть, что там с Амаредесом, времени не было, но, похоже, в чародея воткнулось слишком много отравленных стрел и болтов, чтобы он мог встать или произнести новое заклинание.
Враги лезли со всех сторон - сабля в спину, копьё в бок, приклад аркебузы под колено. Оррик крутился как дикий кот - выпад мечом в горло одному, режущий удар по пальцам второму, тычок стилетом в бок третьему. Ни один из противников не был обычным человеком, даже получая жестокие раны, они не падали сразу.
Гулрух тенью следовал за Орриком. Он бился как и полагается такому подлецу - предоставлял своим людям возможность лезть на острие меча, а сам наносил удары исподтишка, дожидаясь, пока противник отвлечётся.
Впрочем, Оррик сам всегда говорил, что в бою насмерть нет подлых и честных приёмов, а есть эффективные и неэффективные. Тактика Гулруха была эффективной. Его сабля скользнула по плечу Оррика, по боку, по предплечью. Неглубоко. Но достаточно. Потому что от наносимых ей порезов тоже распространялось губительное онемение.
Ладно. Если это конец - остаётся поставить всё на карту. В одной последней попытке если не победить, так хоть забрать самого большого негодяя с собой. Движения Оррика вдруг ускорились ещё более, настолько, что даже многие из дваждырождённых не смогли бы разглядеть их. Не обращая внимания на саблю стражника, распоровшую бок, он отвёл клинок Гулруха в сторону и одним стремительным движением вонзил серый меч в грудь противника. Остриё пробило кольчугу и вошло в тело почти до рукояти... а вот выходить обратно отказалось. Словно торс Гулруха состоял не из мяса с костями, а из какой-то невероятно плотной и липкой смолы. Продолжительности моментального ускорения Оррику ещё хватило, чтобы ткнуть Гулруха стилетом в печень.
А затем навалился откат от техники, выжимающей из тела всё до предела - дыхание сбилось, конечности мгновенно обратились в вату. Страшный удар сзади опрокинул Оррика на пол.
- Не добивать! - прорычал Гулрух. - Пригодится живым!
Оррику его слова показались доносящимися откуда-то издалека. В ушах звенело, всё тело разом сделалось тяжёлым и непослушным. Остатки сил уходили на то, чтобы втянуть в грудь хоть немного обычного воздуха. Про Второе Дыхание теперь и речи не шло. Надолго ли хватит этих остатков, когда парализующий яд доберётся до мышц груди?
По крайней мере, боль пропала. Он едва почувствовал жестокий пинок в живот. Гулрух вытянул из груди меч, сплюнул тёмную кровь, прямо на лицо Оррика. Пнул побеждённого противника ещё разок.
- А я ведь хотел, чтобы ты остался в стороне, - откуда-то с недостижимой высоты донёсся голос начальника стражи. - Надеялся, что ты сегодня опять будешь шататься по городу. Ну что ж, теперь вини только себя и свою судьбу, шакал бродячий.
- А с господи... с Амаредесом что делать? Он вроде жив, - послышался совсем уж слабый и далёкий голосок.
- Что-что. Неплохо было б подарить его Малеку живьём, но нет. Рисковать не будем. Рубите по суставам и в колбы.
*****
Оррик видел ровно одну светлую сторону в своём положении - яд всё-таки не убил его. И вообще, довольно быстро утратил силу. Онемение отступило, сменяясь болью в ранах. Так что даже эта светлая сторона была сомнительной.
Гулрух и его ублюдки не позаботились о лечении ран Оррика. Зато позаботились о том, чтобы надёжно обездвижить пленника. Руки и ноги они сковали кандалами. Судя по неестественному холоду там, где кандалы касались кожи, на внутреннюю сторону тяжёлых железных колец, были нанесены знаки из кровь-камня. Этот редкий и дорогой минерал нарушал способность тела втягивать Второе Дыхание. Полностью лишить дваждырождённого сил кровь-камень не мог - сверхъестественно закалённые кости и мускулы Оррика оставались на месте. Но о приёмах и техниках сейчас можно было забыть. А кости и мускулы стали бесполезны благодаря дополнению к кандалам: паре десятков длинных игл, воткнутых в нервные центры.
В итоге, сейчас Оррик с трудом мог пошевелить даже головой. Про ноги-руки и говорить не приходилось. Оставалось думать печальные мысли о своей участи и разглядывать обстановку подвала, в котором он лежал на холодном каменном столе. Оррик прекрасно чувствовал этот холод, потому что из одежды на нём осталось только исподнее. Запах сухих трав и благовоний смешивался здесь с чем-то алхимическим. И слабым намёком на смрад гниения. Голубоватые свет-камни рассеивали тьму не до конца, но и увиденного хватило бы, чтобы наполнить трепетом большинство сердец. Подвал был велик, с высоким сводчатым потолком, но казался тесным. Вдоль стен тянулись полки с бесчисленными склянками. Часть из них занимали ещё более омерзительные существами, чем в зале наверху. В других переливались, как жидкий свет, колдовские эссенции или парили тёмные кристаллы, пульсирующие в такт невидимому сердцебиению. Между полками стояли столы, вырезанные из цельных кусков камня - Оррику сложно было разглядеть их из своего положения, но казалось, что камень покрыт серебряными линиями, образующими сложные геометрические узоры. Магические фигуры для трансмутации? Немногочисленные свободные участки стен были заняты схемами - живыми, светящимися изображениями, которые перестраивались у Оррика на глазах. На пьедестале из черного мрамора, возвышался шар, казавшийся не просто чёрным, а поглощающим свет.