Аннотация: Еще один попаданец. Как-то навеяло и захотелось написать. Может быть кому-то и не понравится, но графомания вещь болезненная... так что прошу не судить строго. Обновление 02.03.2012 До 15-й главы включительно.
Станислав Сергеев
Меч дедов. Часть 1
(Рабочее название).
Особая благодарность за помощь при написании книги и конструктивную критику:
Сергею Павлову 'Мозгу', Александру Тестову, и всем остальным с интернет-форумов и 'Литостровок' и 'Самиздат', кто не оказался равнодушным.
Пролог
Наш небольшой отряд уже третьи сутки скрытно продвигался в сторону осажденного Севастополя. Передовой дозор несколько раз натыкался на патрули англо-французского экспедиционного корпуса, но благодаря либо везению, либо Божьему благословению, либо хорошо поставленной разведке, нам пока удавалось оставаться незамеченными. Пару раз приходилось затаиваться в густых зарослях и, скрепя зубами, безнаказанными пропускать мимо себя отряды турецких и французских фуражиров, которые старательно разграбляли просторы Крыма. Но в нашу задачу не входило уничтожение простых солдат противника, для этого были задействованы другие отряды, поэтому, чем ближе приближались к месту постоянной дислокации основных сил противника, тем меньше становились наши переходы и тем дольше мы занимались наблюдением за окрестностями, прежде чем сделать очередной шаг.
Приданные для усиления пятеро донских казаков во главе с урядником Черновым добросовестно справлялись с большинством обязанностей, что особенно касалось боевого охранения и передового дозора.
Когда по моим прикидкам до позиций противника оставалось километров десять, мы в небольшой лощине спрятали лошадей под охраной казаков и в сопровождении артиллерийского поручика Хвостова, урядника Чернова и рядового казака Верко уже в пешем порядке двинулись дальше.
В Крыму вовсю буйствовала весна, и пышная зеленая поросль весьма облегчала наше скрытое продвижение. Но прежде чем двигаться дальше, мне пришлось в ускоренном темпе преподать своим спутникам основы маскировки. Они с удивлением наблюдали, как я сбросил с себя гражданский костюм, в котором щеголял все последнее время и стал переодеваться в камуфляж, который я стал доставать из сумки, навьюченной на заводную лошадь. Привычные, скорее даже рутинные действия, когда надевал камуфлированные штаны и футболку, затягивал шнурки высоких берц на толстой рифленой подошве, пятнистую куртку, поверх которой накинул бронежилет 'Корсар', в карманах которого находились уже снаряженные автоматные магазины, произвели впечатление. В набедренную кобуру вставил 'ментовский' ПМ, захваченный во время памятного боя...
Все свои телодвижения я лекторским тоном сопровождал пояснениями, и когда уже начал размазывать по лицу тактическую краску, это уже не вызвало такого удивления у моих спутников. Пользуясь рекомендациями, и казаки, и поручик уже без всякой предвзятости так же разукрасили лица и стали украшать свою одежду срезанными ветками. Закончив все эти процедуры, я скептически осмотрел спутников, и согласно кивнул - в таких условиях они сделали все что могли. Пока они обматывали грязно-зелеными лентами свое оружие, особенно это касалось блестящих деталей, которых у них e всех было в достатке, я снял со своего коня длинную сумку, притороченную к седлу, в которых обычно ковбои возили свои ружья, только в ней находился мой старый и верный друг - карабин 'Форт-202'.
Когда-то в другом времени и в другом мире, в городе Винница был оружейный завод, который делал неплохие пистолеты 'Форт' и много другого оружия для украинской армии и спецслужб. В коммерческих целях они закупали у Министерства обороны Украины со складов длительного хранения автоматы АКМ и АКМС еще советского производства, чуть их дорабатывали, чтоб нельзя было стрелять очередями, и пускали в продажу как охотничьи карабины 'Форт' калибра 7,62х39, хотя это были все те же легендарные автоматы Калашникова...
Ласково погладив крышку ствольной коробки, я как бы снова поздоровался со своим другом, развернул приклад и отстегнул небольшой пластиковый десятизарядный магазин американской фирмы ТОРСО, благодаря компактности которого карабин неплохо умещался в чехле, и вместо него присоединило привычный рыжий бакелитовый магазин на тридцать патронов. Взгляд, как и раньше, остановился на надписи на ствольной коробке '1964'. Привычными движениями, пристегнул к боковой планке кронштейн с коллиматорным прицелом и, отжав фиксатор, скрутил со ствола дульный тормоз-компенсатор и накрутил вместо него глушитель. Это был не штатный ПБС, к которому замучаешься ставить новые резиновые обтюраторы, который как раз и разрабатывался для АКМов, а результат творчества одного мастера, живущего или точнее который будет жить под Киевом. Вполне неплохая замена. Естественно для нормальной бесшумной стрельбы нужны и особые дозвуковые боеприпасы, но, к сожалению, они практически все давно уже потрачены на супостатов и лишь пара десятков патронов УС (уменьшенной скорости) хранились для особого случая. Но как говорится, если нет гербовой, будем писать на простой.
Перед выходом заставил своих спутников попрыгать на месте и, удовлетворившись увиденным, дал команду на выдвижение.
Самое интересно, что сейчас уже никто не удивлялся такому распределению ролей, хотя до этого и было несколько возмущенных взглядов, касавшихся того, что отрядом командует гражданский.
Мы продвигались так пару часов, пока не наткнулись на группу турецких солдат конвоирующих человек сорок русских пленных, которые, видимо, использовались в качестве рабочей силы на земляных работах. По еще сохранившимся рваным и грязным мундирам мой спутник, поручик Хвостов, не без труда опознал солдат владимирского, брестского, тарутинского пехотных полков. Пришлось опять отсиживаться в кустах и ждать когда вся эта разморенная от апрельского тепла толпа проползет мимо нас. Ближе к вечеру нам незамеченными удалось выйти к линии дальних постов, охраняющих основной лагерь. Забравшись на большой холм, с которого раскрывался неплохой вид, мы в наступающих сумерках с интересом рассматривали раскинувшийся табором лагерь. Тут как в большом городе, были и турецкие улицы, и африканские, и европейские, что говорило о многонациональном составе экспедиционного корпуса.
Пока мы с Хвостовым набрасывали примерный план лагеря, с местами штабных палаток и шатров, с хранилищами пороха, продуктов, местами выпаса скота, Чернов с Верко занимались тем, ради чего мы сюда пробирались: осторожно скинув с плеч два тяжелых ящика, в которых находились приборы, способные доставить противнику массу хлопот. После этого они тихо чертыхаясь, отошли в глубь леска и затаились, охраняя наши тылы.
Наступившая темнота позволила нам чувствовать себя более спокойно и уверенно, и я уже приступил к выполнению основного дела, ради которого была затеяна вся эта эпопея с блужданиями в опасной близости от лагеря противника.
Когда электронные часы на левом запястье показали ровно '2:00', открыл замки на ящиках и достал оттуда несколько необычных для этого места и времени приборов. У первого, в виде небольшого металлического ящика вытащил метровую телескопическую антенну и щелкнул тумблером, включая радиомаяк. После, приладив на треноге второе устройство похожее на небольшой телескоп, к которому вели провода от блока аккумуляторов, направил его в сторону лагеря, красочно подсвеченного множеством костров. Такими же спокойными и выверенными движениями достал и включил радиопередатчик, одел гарнитуру, и стал ждать сигнала.
Время тягостно тянулось и, наблюдая за размеренной жизнью неприятельского лагеря, я волей ни волей поражался превратностями судьбы, закинувшими меня именно в этот ночной лес, где по соседству толпами пока еще безнаказанно разгуливали и чувствовали себя хозяевами обычные грабители, называющие себя англо-французским экспедиционным корпусом. От романтично-философских размышлений меня прервал шорох в наушнике и бодрый, искаженный системой голос старого знакомого:
- Крот, Крот, ответьте Соколу. Крот, мать вашу!
- Чего орешь Сокол, все путем.
- Вы где?
- На позиции, готовы работать. Ты когда будешь?
- Да я уже почти над вами. Давай подсветку.
- Понял, лови свет.
'Ну, кто у нас будет первым?' - подумал про себя, включил прибор и навел его на палатку, где по моим наблюдениям до сих пор проходил военный совет французского командования. Невидимый для человеческого взгляда мощный инфракрасный луч пульсирующим пятном выделил искомую палатку среди лагеря. В наушнике раздался голос.
- Вижу. Что там за цель?
- Палатка, где главные французские уроды собрались.
- Ну...
Высоко в небе на пределе чувствительности слышалось стрекотание двигателя, потом стало чуть тихо - пошел на бомбометание и несколько секунд позже, чуть левее палатки вырос огненный столб разрыва. Не очень точно, но, как говорится, точность бомбометания компенсируется мощность заряда. Палатку снесло, а вместе с ней в придачу еще несколько. В лагере сразу поднялась паника и испуганные солдаты начали палить во все стороны. Самое интересное никто и не додумался стрелять в воздух - вот что с людьми делает инертность мышления. Очередное философствование опять было прервано голосом из наушника:
- Крот, ну что там? Я еще могу один заход сделать.
- Без проблем.
Снова приник к окуляру, навел маркер на довольно большое хранилище боеприпасов, отмеченное еще при дневном свете, и включил лазер подсветки.
- Есть, лови свет.
- Вижу. Сейчас сработаю.
На фоне грохота, стрельбы, криков звук пикирующего для бомбометания самолета был практически не слышен.
Взрыв порохового хранилища как-то не впечатлил. Бабахнуло ну не так что бы уж очень, дым накрыл все место действия, изредка подсвечиваясь изнутри вспышками. Видимо детонировали еще какие-то запасы пороха, а может не все взорвалось, раскидав бочки, которые сейчас и взрывались. Полюбовавшись на все это благоденствие, которое я писал на видеокамеру, мы стали собираться обратно - главное было сделано.
Завершив работу и убрав все следы нашего пребывания здесь, организовав закладку, где спрятали тяжеленные аккумуляторы, которые ну уж очень не хотелось бы тащить обратно, мы тихо растворились в темноте, хотя Чернов пару раз на ухо шептал, прося разрешения пошустрить в лагере неприятеля. В принципе определенный смысл в этом был, но нас бы заинтересовал обязательно офицер рангом не ниже полковника и обязательно либо француз, лицо англичанин, но в нашей ситуации устраивать ловлю да еще ночью было не самым разумным решением, поэтому не смотря на возмущенное ворчание казаков, дал команду на отход, при этом сам прошипел Чернову на ухо:
- Не расстраивайся, урядник, по дороге кого-нибудь прихватим, будет вам дуван.
Он что-то неразборчиво пробурчал и на этом наш переход проходил без разговоров.
Когда стало совсем темно, я нацепил прибор ночного видения, и при этом повесил себе на шею белый платок, что бы идущий сзади поручик Хвостов не потерял меня из виду.
Несколько раз нам приходилось менять направление, когда вдали слышался топот патрулей. Один из них, человек в шесть мы пропустили мимо себя, не ввязываясь в ненужный огневой контакт недалеко от основного лагеря противника. Рассвет нас застал в импровизированном лагере, где уже с нетерпением ожидали три казака оставленные с лошадьми. Быстро перекусив разогретыми на сухом спирте мясными консервами, от которых казаки и поручик были в восторге, мы позволили себе отдохнуть до двенадцати, и тщательно разведывая путь, двинулись в сторону Симферополя.
Идущий в передовом дозоре казак Левко, махнув рукой мчался обратно и наш отряд быстро спешившись растворился в густых зарослях, прикрывающих небольшую речушку, блуждающую по ущельям.
- Вашбродь, англичане - чуть громче, чем оно того требует, заговорил казак, на которого сразу зашипел урядник.
- Что раскричался злыдень...
Я его сразу перебил.
- Сколько, какой состав, как вооружены?
Мне показалось, что казак, увидев англичан, испугался и ничего не рассмотрев, рванул обратно, и придется проводить дополнительную разведку, но тут он удивил. Вполне информативно и последовательно стал рассказывать, поражая меня своим казацким говорком и некоторыми необычными словами-паразитами.
Весь его рассказ сводился к следующему - навстречу двигается отряд англичан сопровождающих телеги с русскими раненными и несколькими сестрами милосердия. Англичан человек тридцать, все конные, судя по форме драгуны. Чернов ухмыльнулся, увидев, как у меня загорелись глаза.
- Сколько телег?
- Четыре?
- А возницы? Наши или англы?
Он задумался. Видимо об этом он не подумал.
Ладно. Будем действовать. А то как-то мне тоже надоело ходить по своей земле и прятаться от европейской гопоты.
- Значит так, я работаю из кустов с расстояния шестидесяти метров, тут как раз неплохо просматривается...
Все на меня опять с удивлением уставились: не привыкли тут еще к метрической системе.
- ...ну тридцати саженей. Вы прячетесь в кустах. Когда они поймут с какой стороны их валят, я успею человек пятнадцать-двадцать положить, вот тогда вы им в спину и ударите. Понятно?
Похоже, что нет - Хвостов и Чернов как-то скептически на меня смотрят. Ну ладно, буду давить.
- Все, выполнять.
Они нехотя отправились занимать позицию, но Чернов решил подстраховаться, видимо в штабе ему на мой счет дали определенные указания...
Пока Верко привязывал наших коней в глубине зарослей, я спокойно занял позицию, с которой прекрасно просматривалась вся небольшая долина, где скоро должны были появиться англичане, аккуратно срезал несколько веток, расчищая сектор обстрела.
Вот впереди появились несколько всадников. Сквозь белорусскую оптику двадцать первого века я прекрасно видел довольные физиономии драгун, которые только что грабанули русский конвой и везут к себе в лагерь на потеху русских сестер милосердия. Время тянулось медленно, и когда вся кавалькада выползла на дорогу, первые всадники были в тридцати метрах от меня - неплохая дистанция. Ну все, поехали. Маркер коллиматорного прицела на ближайшее тело с эполетами...
Карабин дернулся в руках. Раздался хлопок как щелчок хлыста. Глушитель снимал звуковой эффект создаваемый пороховыми газами и гасил пламя выстрела, но сверхзвуковой визг обычной пули заглушить не мог, поэтому британцы меня услышали и синхронно повернули головы с мою сторону.
Экспансивная охотничья пуля, со свинцовой начинкой внутри, попав в тело, затянутое в красный мундир, деформировалась, развернулась как цветок и, вырвав кусок мяса, вышла из спины, забрызгав кровью идущих следом драгун.
'Первый' - подумал про себя, и как когда-то давно, в другой жизни, время снова спрессовалось и руки сами, на автомате стали управлять оружием. Чуть повел стволом, маркер перекрыл красный мундир. Хлыст-с-с-с. Снова движение. Хлыст-с-с-с. Хлыст-с-с-с...
Они слышали меня, но не видели. После шестого трупа, упавшего под копыта они панически открыли огонь из пистолетов и тем самым лишили себя хоть каких-то шансов. В метре от меня щелкнула шальная пуля, сорвав ветку. Дым на некоторое время прикрыл их, но благодаря свежему апрельскому ветерку быстро рассеялся и, шипя как адская змея, мой карабин снова стал собирать свою кровавую жатву.
Увидев такую быструю расправу, мои спутники не утерпели, верхом вылетели из кустов, разрядили пистолеты и карабины и врубились в ряды деморализованных британских драгун. Это было красиво, завораживающе и ... глупо. У меня в магазине еще оставалось полтора десятка патронов, а товарищи англичане все еще представляли из себя прекрасные мишени. Но в безрассудной атаке казаков был и свой смысл: противник был на грани того, чтобы сделать ноги от непонятного и смертоносного противника, а тут появились казачки, которых и порубить можно, и пальнуть из пистолета. Мне показалось оскорбительно, что эти гоблины повернулись ко мне своими красными спинами и переключили все внимание на Хвостова, Чернова и еще трех казаков, один, из которых на ходу словив пулю, уже завалился на спину.
- Твою мать!
И снова захлопал карабин, раскидывая вокруг темно-зеленые гильзы. Противники закончились раньше, чем я услышал характерный щелчок курка по затвору. Привычно поменяв магазин, на полный, не особо торопясь, вышел из кустов и держа на прицеле картинно разлегшиеся в апрельской траве тела в красных мундирах, двинулся в сторону телег, вокруг которых гарцевали казаки, отлавливая оставшихся без седаков лошадей. В отличие от меня, любителя погулять пешком, Верко верхом уже присоединился к своим товарищам, поэтому пришлось его охолонить и прикрикнуть.
- Верко, - пауза, - Верко, твою мать!
- Я, вашбродь, - лихо прискакал ко мне молодой казак, подняв на дыбы лошадь.
- Всех красномундирных в кусты спрятать и быстро, чтоб их долго потом искали. Если кто-то из офицеров целый остался, придержи, потом поспрашиваем. Остальных раненных дорезать, на хрен на них время и силы тратить. Ну и обыщи конечно. Лошадями пусть остальные занимаются. ...
Это ему понравилось, но тягать самому тела ему видимо было лень, поэтому молодой наглец поскакал к телегам и быстро мобилизовал трех ездовых, оказавшимися пожилыми кряжистыми дядьками, которые с некоторым страхом, но вполне флегматично реагировали на все случившееся.
Я медленно шел к повозкам с интересом разглядывая англичан, у многих их них были страшные рванные раны - результаты попадания экспансивных пуль. Но и это быстро наскучило. Вокруг одной из телег, где собрались сестры милосердия и пара девушек в дорожных платьях, крутился поручик Хвостов. Девочки это конечно классно, но и о безопасности подумать надо.
- Чернов!
Урядник быстро подскакал.
- Хватит грабить. Быстро одного человека по ущелью вперед и одного назад. Как бы кто на звук боя в гости не пожаловал, а мы тут почти как голые после бани...
Мой авторитет был неоспоримым, поэтому тут же послышались команды, а я неторопливо двинулся к Хвостову, посмотреть, кого мы там освободили.
Вокруг раненного казака уже суетились сестры, но, тем не менее, они все на некоторое время отвлеклись и с удивлением рассматривали мою камуфляжную экипировку.
- Поручик, ну что тут у нас?
Хвостов не успел ответить. Одна из девушек в смешной шапочке, с потеками слез на пропыленных щеках удивленно воскликнула:
- Граф? Граф Осташев, вы?
Во, блин попал, ну как женщины могут узнавать, да еще в камуфляже и с измазанной тактической краской физиономией, к тому же отвергнутого кавалера...
Глава 1
Когда-то нас было три товарища, мы были молоды, полны сил и с оптимизмом смотрели в будущее. Мы служили в Севастопольском горвоенкомате и благодаря тому, что были одногодками, быстро нашли общий язык и впоследствии сдружились. Компания молодежи нашей части была немаленькая, но со временем люди приходили, уходили, но наша тройка оставалась неизменной. Горвоенкомат расформировали и после этого каждый пошел по своему пути, делая карьеру. Но, тем не менее, отношения мы поддерживали и по возможности помогали друг другу. Намного позже, когда уже снял погоны и занимался бизнесом, удивлялся тому, что я, в общем-то не пьющий человек, мог расслабиться только в компании своих военных друзей, а вот в компании с бизнес партнерами такого позволить себе не мог. Поэтому нашу дружбу ценил, как что-то светлое доброе, как воспоминание о юности, когда все было просто и понятно. Наши пути разошлись. Мишка Логинов перевелся в военный комиссариат Автономной республики Крым в Симферополе, откуда по-тихому перебрался в республиканское управление СБУ и остался служить в столице Крыма. Димка Березин после расформирования нашего военкомата перевелся в штаб ВМСУ и через некоторое время транзитом через разведуправление флота перевелся в Киев в главное управление разведки ГШ МО Украины. Я, Александр Звонарев, тоже не сидел на месте и после кучи различных проверок перевелся в управление военной контрразведки СБУ в Севастополе. Работа была интересная, но для личной жизни совершенно не оставляла времени, хотя на ближайшие несколько месяцев у меня планировалась свадьба. Ленка оказалась девушкой с норовом, но курс прокладывала четко и я, подняв лапки, ждал марша Мендельсона. Все было вполне неплохо и будущее мое виделось светлым и безоблачным.
Эта история началась через год после свадьбы, когда первое впечатление и новизна отношений сошли на нет, и все теперь виделось в ином свете. На службе как раз начался аврал - будучи оперативным работником, я носился по подконтрольным частям и расследовал обстоятельства смерти матроса от передозировки наркотиков. Делом занималась и гарнизонная прокуратура, но со своей стороны мы тоже плотно работали по этому направлению, используя агентурные каналы получения информации. После нескольких месяцев плотной работы была раскрыта целая сеть поставки тяжелых наркотиков в воинские части гарнизона и результатом стала совместная операция управления военной контрразведки СБУ, гарнизонной прокуратуры и отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в Севастополе. Основную силовую часть операции проводили менты, которым тоже для отчетности нужно было поставить себе галочку за очередное раскрытие, и отряд Беркута по нашей наводке взял штурмом дом цыганского барона, откуда шел основной поток наркотиков.
Когда беркутня всех расставила по стеночкам и народ из прокуратуры и милиции занимались бумажной работой, я, закутанный для приличия в бронежилет, стоял в сторонке, и, создавая видимость присутствия военной контрразведки, ко мне обратилась старая цыганка со странной просьбой.
- Покажи руку.
- Щас. Вот мне делать нечего. Стань на место.
Но не тут то было. По ходу, вся эта процессуальная тягомотина должна была продлиться до поздней ночи, и, спрятав пистолет в кобуру, я позволил цыганке поездить мне по ушам, под иронические смешки пятнистых амбалов из Беркута. Но к моему удивлению, вместо обычной лапши, цыганка рассказала интересные вещи, которые заставили задуматься.
- ...Придет время, и ты снимешь погоны и будешь служить другому хозяину. С тобой по жизни идут два друга, которые как тени, всегда будут рядом. Когда окончательно потеряешь то, что уже потерял, ты прольешь кровь врагов мечом дедов. Ты будешь ждать смерть, но судьба тебе даст шанс...
Я часто потом вспоминал эти слова. Как-то ради интереса навел справки про эту цыганку, но оказалось, что она давно умерла и никаких дополнительных разъяснений я получить не мог.
Потом началось реформирование, а точнее сокращение армии и соответственно пропорционально сокращались органы военной контрразведки. Мне предложили перевестись из Севастополя далеко и надолго, но это не устраивало, поэтому перед самым рождением сына я уволился и с женой переехал в Симферополь, где по рекомендации Мишки Логинова устроился в компьютерную фирму. Потом были несколько лет съемных квартир и безденежья, скандалов и нервотрепки. Новое место работы - мы с двумя друзьями организовали свою фирму. Будучи одним из учредителей, я стал заниматься любимым делом - корпоративной безопасностью. Вот тут как раз с напарниками повезло. Юрка Панков, надежный и простой человек, один из лучших в городе специалистов по оргтехнике, и Серега Оргулов, бывший морпех, с двумя высшими техническими образованиями. Серега, так же как и я, закончил Севастопольскую Нахимку, только на три года позже. Мы с энтузиазмом раскручивали свою фирму, но первые три года конечно были очень трудными. Жена вышла на работу и с сыном дома сидела теща. Пока я поднимал свой бизнес, со скрипом, со стоном и ночными переработками, эмоционально теща выдавила меня из семьи, и когда материальное положение стабилизировалось и позволило уже купить свою квартиру, оказалось что мне уже в этой семье нет места. Просто добытчик, человек, который приносит деньги, но не более того, без права голоса и без своего мнения. К удивлению в отношении ко мне со стороны жены я увидел все стандартные схемы поведения, которые наблюдал в семье тещи и тестя, мастерски заклеванного и из нормального военного превратившегося в затюканного алкоголика. Попытки достучаться до разума жены, как-то не увенчались успехом, и в итоге после одного из скандалов науськанная тещей Ленка послала меня далеко и надолго, а я, уставший быть человеком-бумерангом, которого посылают, а он возвращается, собрал вещи и ушел. Сначала было тяжело, от одиночества выл по ночам, потом пошел в загулы, менял подруг, как перчатки, но это было недолго, поэтому месяца через два успокоился и полностью погрузился в работу, периодически удивляясь женской недальновидности. По сути дела, 'любимая' теща ради того, чтобы не возвращаться к себе в деревню, все перевернула так, что ушел я, а она надолго осталась возле дочери и внука, не думая об их дальнейшей судьбе. Замучавшись отбиваться от наглых материальных претензий, я выставил жене неплохие алименты и периодически старался встречаться с ребенком, который, не смотря на все, скучал по отцу. Первое время я держался, потом звонил, упрашивал, пытался достучаться, но все это расценивалось как признак слабости и эмоциональной зависимости и вызывало у жены только презрение. Ответом были только увеличивающиеся суммы, которые по совету тещи Ленка старалась выдавить у меня. В последнее время я уже названивал для того, что бы утвердиться в своем решении менять жизнь, хотя было трудно - любил я эту стерву и сына. Со временем устал от этого и успокоился.
Как не складывалась личная жизнь, так успешно развивался бизнес. К тому времени Серега Оргулов, которому просто наскучила наша фирма, уже свалил в службу безопасности коммерческого банка, где прописался один из его дружков, а я с Борисычем, так друзья называли Панкова, продолжал дальше тянуть фирму к процветанию. Своя квартира, потом машина, сначала Жигуленок, потом Шевлоре, и как венец моих фантазий джип 'Митсубиси Паджеро' с дизельным двигателем. Оргулов, с которым мы поддерживали дружеские отношения, умудрился меня заразить тягой к охотничьему оружию. Как бывший и потомственный военный, в качестве первого своего оружия, которое должно быть простым и надежным, с большими трудностями при оформлении приобрел себе карабин 'Форт', гражданскую переделку легендарного АКМ, которые снимались с консервации и после определенной вивисекции продаваемые населению, помешенному на стиле 'милитари'. Как истинный военный, я долго выбирал сам ствол, ходил по оружейным магазинам и в итоге стал обладателем новенького карабина 1964-го года производства в еще консервационной смазке. Техническая красота, надежность и дух той страны, в которой было произведено это оружие, завораживали и частенько я его просто брал в руки и разговаривал как с боевым товарищем. Уже тогда знал, точнее чувствовал, что карабин сыграет в моей жизни определенную роль. Я не стал его переделывать, менять цевье, пистолетную рукоятку на новомодные пластиковые прибамбасы, оставляя оружие в первозданном виде. Только договорился с оружейным мастером, который приделал боковой кронштейн для крепления оптического и коллиматорного прицела. Достал самопальный глушитель, который в принципе не был запрещен, и чтоб не привлекать особого внимания частенько выезжал на природу один или с друзьями, расстреливал десятками недорогие патроны 7,62х39, а потом вечером с особым удовольствием разбирал оружие и тщательно его вычищал, как новорожденного ребенка.
Так и протекала моя жизнь: фирма развивалась, сменялись подруги, росло благосостояние, но все было как-то серо и однообразно. В последнее время стал задумываться о смысле такой жизни. Да поездил по стране и миру, холодильник в своей квартире был забит дорогой жрачкой, на улице стояла шикарная блестящая машина. Вроде как все основные атрибуты успешной жизни имелись в наличии, разве что длинноногой блондинистой подруги для полного комплекта не хватало, но тут я себя не мог пересилить и опуститься до такого уровня. Одно радовало - Мишка Логинов и Димка Березин все еще оставались друзьями, с которыми я поддерживал отношения и по возможности мы собирались, гудели, как в молодые годы и вспоминали совместную службу.
Все перевернулось весной, когда вернувшись с командировки, я на домашнем автоответчике услышал рыдающий голос тещи, которая что-то пыталась сказать про Ленку. Давние чувства шевельнулись в душе, и я немедленно перезвонил и узнал, что Лены больше нет. Как в тумане, я гнал на джипе через город и вот сижу на кухне, где постаревшая теща сквозь слезы рассказывает, как это случилось.
Ее нашли на обочине дороги за городом. Она истекла кровью. Сначала расследование пошло быстро и резво, нашли свидетелей, видевших, как она вступила в перепалку с группой молодых татар, которые ее затащили в машину и увезли в неизвестном направлении. Их нашли, в машине обнаружили следы тщательно замытой крови Лены, подозреваемые пойманные по горячим следам стали давать признательные показания. Но потом все изменилось - подтянулись юристы Меджлиса, которые быстро нашли общий язык со следователями, дело освещалось как очередное 'преследование крымско-татарского народа' и со временем подозреваемые были отпущены под подписку о невыезде. Домой к теще постоянно звонили с угрозами, а милиция как будто оглохла и ни как не реагировала на заявления об угрозах. Частенько возле дома дежурила машина, в которой всегда сидели три-четыре человека с характерной внешностью. В прокуратуре, где половина состава следователей уже состояла из крымских татар, только посмеивались и открытым текстом посылали тещу подальше, сопровождая оскорблениями на своем языке.
Я не стал идти в милицию и светить свое присутствие. То, что оттуда идет прямая утечка информации - не сомневался, поэтому чтоб что-то предпринимать, надо было сначала собрать всю информацию и провести рекогносцировку.
Я забрал тещу и сына к себе домой, отзвонился на работу Борисычу, который уже знал про то что случилось с Леной, и сообщил ему, что беру срочный отпуск. На следующий день снял с депозитных счетов все деньги, купил пару простеньких мобильных телефонов и несколько левых симкарт.
С одной их них отправил СМС-ку по номеру Мишки Логинова с одной фразой 'Сильный шторм', что говорило о крайней степени опасности, и стал ждать. Через час уже с другого номера уже перезвонил Мишка.
- Привет.
- Здорово.
- Все так плохо?
- Очень.
- Тогда вечером, на нашем месте.
- Заметано.
Уже в темноте мы сидели с Мишкой на скамеечке недалеко от лесопосадки и тихо переговаривались. Я ему рассказал свою версию, а он выслушивал, задавал наводящие вопросы и, вникнув в проблему, коротко спросил.
- Будешь мстить?
- А ты бы на моем месте?
- Потом будешь всю жизнь скрываться? А о сыне подумал?
- А как мне дальше то жить? Они то, как делают, пырнул ножом нашего и в Узбекистан прятаться и там его никто не найдет. Подождут пока забудут, за бабки подчистят базы, пропадут из дела бумажки в милиции, и возвращаются они обратно чистенькими и честными.
- Саня давай не будем делать скоропалительных выводов, я все уточню, тихо и осторожно, чтоб никого не насторожить, а потом уже примем решение.
- Хорошо. Я жду от тебя звонка.
Прошла неделя. Я в разных охотничьих магазинах закупил пару тысяч патронов для своего карабина, причем все это делалось на моих друзей-охотников, таких же фанатов советского оружия, владельцев АКМов и карабинов СКС. Тут очень помог Оргулов, который всегда у себя в сейфе держал не меньше полутысячи патронов. На один интересный почтовый ящик из интернет-кафе отправил короткое сообщение 'Сильный шторм' и стал готовить пару съемных квартир, на случай перехода на нелегальное положение. За городом, в лесу на всякий случай сделал закладку с палаткой, запасом продуктов и теплыми вещами, запасом топлива и небольшим бензогенератором. Купил пару ноутбуков и зарегистрировал несколько беспроводных интернет-модемов на левых людей. Пока было время, в интернете собирал всю возможную информацию по крымским татарам, по выживанию в экстремальных условиях, по боевой технике, оружию, рукопашному бою, хотя последнее было на уровне увлечения.
Через неделю Мишка снова вытянул меня на прежнее место и, соблюдая все правила конспирации, мы снова встретились.
Разговор был тяжелый. Он знал Ленку и мы часто гуляли семьями, поэтому его это тоже задело.
-...Дело сливают. Как только я попытался проявить интерес, на тех людей, через которых я наводил справки, сразу началось давление. В общем, там все заряжено и очень серьезно.
- Что совсем ничего?
- Ну почему же. Мы ж с тобой не на колхозном складе служили и Контора пока тоже что-то значит.
- И?
- Изнасилование, тяжкие телесные, неоказание помощи. Ну, в общем полный набор.
- Фигуранты? Хоть что-то смог скопировать?
- Обижаешь. Вот флэшка, на ней сканы всего дела, причем до того, как его подчистили - в милиции тоже есть нормальные люди. Там адреса фигурантов, где учатся, кто родители. От меня там справочка, более подробная о бизнесе родителей, зарегистрированных машинах ну и все такое, что по нашим базам смог нарыть.
- Посмотрю.
- Это не все. Про тебя уже справки в Конторе наводят. Как начал копаться в этом деле, я у кадровиков на всякий случай поставил маркер на тебя, если кто начнет дергаться, чтоб мне сообщили.
- И?
- Был запрос из прокуратуры АРК. У нас народ ухохатывался, такие перлы не часто встретишь. Их, конечно культурно послали, сославшись на то, что ты уже не состоишь даже в кадровом резерве, и дело находится в архиве, но они будут добиваться и думаю в течение месяца все-таки что-то получат.
- Понятно.
- Димыча уже вызвал?
Я коротко кивнул.
- Значит, решил силовой вариант устраивать. Ну, Димка, с его диверсионной подготовкой тут будет в самый раз, вот только он вроде в заграничной командировке и вряд ли успеет.
- А как же иначе. Сейчас смолчим, проглотим, они за наших детей примутся. Они и сейчас в открытую говорят, что скоро всех вырежут...
Мы помолчали, затем Мишка подал голос.
- Саня, чем я еще тебе смогу помочь?
Этого вопроса я ждал, соответственно и 'скромный' ответ был заготовлен.
- Чистые стволы, взрывчатка, новые паспорта, новое свидетельство рождения на Славку, заверенное у нотариуса разрешение на вывоз ребенка за границу от матери, на его новое имя, если со стволами не получится, то хотя бы пару травматиков на базе ПМов или револьверы, чтоб гильзы потом не искать. Да и главное сваргань мне несколько левых ксив, конторские, ментовские и прокурорские.
- Н-да, запросики.
Он помолчал, как бы на что-то решаясь.
- Саня, я все сделаю, все что могу, даже больше того.
Мы встали и обнялись. Оба понимали, что это последняя наша нормальная спокойная встреча.
- Спасибо, брат.
Через два дня я получил ответ от Димки, который как всегда находился на другом конце шарика. Пришлось связываться по скайпу и я ему коротко обрисовал ситуацию, сбросив заархивированный под несколькими паролями звуковой файл. Через час он коротко ответил.
'Не спеши, потерпи недельку. Я тут закрою сделку и скоро к тебе присоединюсь'.
Я перешел на нелегальное положение и передвигался по городу на левом жигуленке, который на время одолжил у одного знакомого.
Когда в магазине спорттоваров закупал кое-что из туристического снаряжения, на случай если придется прятаться где-то в горах, мне на мобильник позвонил Серега Оргулов с левого телефона.
- Саня привет.
- Здорово Серега.
- Саня, я знаю, что у тебя случилось. Надеюсь, когда начнется стрельба, мы меня позовешь? Я ж вроде как не мальчик с улицы, все-таки в морской пехоте столько оттрубил...
Горло сдавил спазм. Мне трудно было говорить. Серега, нормальный, честный мужик, которому можно доверить спину. Но у него была жена, Светка, сын и налаженная жизнь, к которой он долго стремился. Если для Мишки и Димки такие операции ну не то что бы обычное явление, но не экстрим, и семьи свои они смогут защитить, то Серега тут беззащитен и если ввяжется в эту историю, то ему придется туго. Нет. Если уж станет сильно туго, то только тогда может быть и то...
- Спасибо Серега. Но пока не спеши, если будет необходимость в крепком плече, я к тебе обращусь...
И отключил телефон. Потом вытащил симку, сломал ее и выкинул в урну. С прошлой жизнью покончено. Спасибо тебе Сергей, но у меня нет другого выхода, и иногда дружба состоит в том, чтобы не ломать другу жизнь.
Через два дня Мишка подогнал новые документы: паспорт, права, свидетельство о рождении сына. И все это время собирал информацию о противнике, маршрутах движения и подыскивал место для проведения акции. Мишка через некоторое время переслал списки должностных лиц, кто участвовал в развале дела и прикрывал этих подонков. Судя по всему, тут мститель-одиночка явно не справится. Потом неожиданно нарисовался Димка, как всегда ироничный, загорелый и предельно собранный. На одной из съемных квартир мы собрались втроем и начали планировать операцию.
Димыч, тот вообще официально находился в Южной Америке, и приехал по левым документам, которых у него, как у подполковника военной разведки было несколько комплектов. Мишка официально через два дня уезжал в Россию, к коллегам из ФСБ, для обмена опытом. Я по плану, должен был завтра улететь с сыном из аэропорта Симферополь в Турцию, и оттуда сделав, несколько скачков через Прагу, где со специально нанятой нянечкой оставлял Славку, по поддельным документам вернуться в страну. Все легенды, документы, билеты обеспечивал Димка, учитывая нынешние возможности, достигший высоких чинов в военной разведке.
Еще через четыре дня мы снова собрались на конспиративной квартире и приступили к конкретным действиям. Видимо Димыч и тут припряг свою службу и об этом деле и об определенных фигурантах имел несколько более полную информацию, чем Мишка, который как раз и варился в Крымском котле и по идее должен был быть более информированным, и это не только настораживало. Создавалось впечатление, что Конторе просто мешают работать.
Основных фигурантов было четверо. Двое из них, у кого родители были весьма, состоятельными учились в Таврическом национальном университете Симферополя, один работал на автомойке, а четвертый торговал на рынке. Всех четверых без особых проблем повязали, немного попинав для приличия, и в течение дня и вывезли за город в условленное место. Потом с левых телефонов позвонили родителям, которые принимали самое активное участие в подкупе следственных органов и предложили еще раз заплатить за детишек, но теперь не за их свободу, а за жизнь. Причем жестко намекнули, что в милицию лучше не обращаться. Они и не стали: у них были свои менты, которых они неофициально все-таки привлекли к делу. Когда было назначено место и время встречи для обмена, по данным радиоперехвата и прослушивания они активно стали собирать соплеменников и к месту встречи чуть раньше назначенного срока подъезжала целая колонна.
Мы тоже неплохо подготовились. Радиостанции, несколько фугасов, растяжки, пулемет Дегтярева времен Великой Отечественной войны, который откуда-то умудрился притащить Мишка, винтовки с глушителями. Я, приготовил свой карабин, к которому запасливый Димка подогнал целый цинк специальных дозвуковых патронов УС. На вопрос, откуда такое богатство, которое учитывается по отдельному списку и так же списывается, он съехал с темы, ссылаясь на старые запасы.
Димка, залегший со снайперской винтовкой на высотке, вышел на связь.
- Крот, вижу бородачей в зеленке.
- Сколько?
- Человек десять. Идут двумя группами.
- Твои рекомендации?
- Подпускаем к линии кустов и работаем всех по-тихому.
- Справимся?
- Не базар. Народ непуганый, идет в открытую.
- Работаем.
Я накрутил глушитель на карабин, поставил оптический прицел белорусского производства и вставил магазин снаряженный УС-ками.
Сетка прицела остановилась на вылезшем из кустов дядьке, с бородой, в камуфляже с автоматом в руках. Дистанция как раз вполне приличная для АКМа - метров сто пятьдесят, да и позиция что надо.
Хлоп-с-с-с. Лязгнул затвор, выбрасывая гильзу. Бородач, как подрубленный завалился набок. Рядом завалился второй и третий. Они заметались, стали лихорадочно снимать оружие с предохранителей и щелкать затворами. Хлоп-с-с-с. Хлоп-с-с-с. Все первая группа лежит. Теперь вторая. В голове навсегда отпечатались искаженные болью лица, так хорошо различимые через оптику.
Для меня, не воевавшего и не пролившего до этого крови врага, все слилось в мелькание картинок. Хлопки глушителя, дерганье затвора, падающие фигуры, но при этом я помню азарт и, ни с чем не сравнимое, чувство удовлетворения, когда уничтожаешь врага и выходишь победителем.
Потом загрохотало. Сработали фугасы, и в пламени разрыва исчез микроавтобус, судя по номеру маршрутное такси, снятое с городского маршрута, и забитое под завязку боевиками. Я забылся и вставил в карабин магазин с обычными охотничьими патронами, которые наносили страшные рваные раны. С фланга периодически стучал дегтярь Мишки, расстреливая залегших в расщелине боевиков. Убегающих по склону людей поглотило пламя взрыва - там сработала растяжка на МОНке. Снова хлопки и взрывы. Даже сейчас по прошествии времени, я с трудом могу восстановить все картины того первого боя.
На холме связанными на коленях стояли четверо мерзавцев, которые лишили матери моего сына и меня женщины, которую, не смотря на все наши проблемы и конфликты, я до сих пор любил. Они мычали через кляпы и видели всё: как гибнут их родители и соплеменники, которые решили, что законы страны, которая их приняла, писаны не для них. А их закон, это право сильного и наглого, который привык к вседозволенности и безнаказанности...
Когда никто уже не мог в нас стрелять и осталось несколько стонущих раненных, которых деловито добивал Димка, по-хозяйски расхаживающий среди раскиданных тел, ко мне подошел Мишка и протянул пульт. Он ничего больше не сказал, подхватил лежащий на земле автомат одного из боевиков, чуть оттянув затвор, деловито проверил патрон в патроннике и присоединился к Березину - зачищать свидетелей.
Я держал пульт и смотрел на холм, где сидели четыре связанные фигуры. До них было метров тридцать, и отсюда я слышал, как они выли, предчувствуя свою смерть.
Как интересно и многогранно устроен наш мир. Для нас, самым сильным поступком было бы отказаться от мести и простить, такие мы люди, добрые приветливые. А для них это позор, признак слабости, после которого мужчину начинают презирать. Я был нормальным человеком, со своими принципами и моральными нормами, но на сильный поступок был не способен. Отвернулся и стал спускаться с холма к своим друзьям, которые ждали меня и моего выбора. Опустив голову, я нажал на кнопку. Сзади грохнуло. Я изменился и уже никогда не стану прежним.
Потом был быстрый сбор трофеев и отступление. Позже мы сделали несколько закладок из захваченного оружия и боеприпасов. Боевики неплохо подготовились для встречи с нами. Тут были и потертые АКМы, которые видимо долго гуляли по горячим точкам бывшего СССР, и новенькие карабины 'Форт', родные браться моего, несколько боевых ПМов и травматиков, АК-74, охотничьи ружья, такой же пулемет Дегтярева и даже целенький РПО 'Шмель'.
Мы ушли чисто, не оставив свидетелей и согласно плану отхода разделились и каждый должен был уходить по своему маршруту.
Ребятам повезло, но наши противники подстраховались: они сразу просекли, чьих рук это дело и меня заранее объявили в розыск. На выезде из города уже стояли усиленные патрули и тормозили любой транспорт и осматривали машины.
'Вот попал'
Я почему-то был уверен, что ищут меня. А в машине на всякий случай лежал и мой карабин, и обвес к нему, и боеприпасы и куча всего другого интересного, за что меня могут неплохо закрыть. Вот ведь дурак жадный. Я вывернул из потока и стал разворачиваться, что не прошло незамеченным, но за мной никто не погнался. До вечера крутился по городу, изучая систему патрулей и возможные выезды из города. За мою скромную персону взялись серьезно и то, что мне не дадут нормально пересечь границу, тоже не сомневался. Поэтому придется, немного пошуметь, устроить тарарам и по-тихому уйти одним из резервных маршрутов. Александр Звонарев должен умереть. Я сгонял к одному из наших схронов, загрузил в машину еще оружие и боеприпасы, взрывчатку и выехал по дороге, которую, как правило, не перекрывали.
Так и нарвался, из-за своей самоуверенности. Преследование обнаружил только тогда, когда за мной уже шли несколько российских внедорожников 'Патриот' с эмблемами Беркута.
Погоня была как в фильмах. Мой джип не мог оторваться от милицейских машин на трассе, поэтому пришлось в районе водохранилища выруливать на грунтовку и уходить в горы, но и тут не удавалось оторваться. Меня затравливали как матерого, бешенного зверя, и я был уверен, что пощады не будет, и так или иначе отдадут на расправу татарам. Осталось принять последний и яростный бой и умереть, как положено офицеру с оружием в руках. Правда, жалко было стрелять в ребят из Беркута, они то ни в чем не виноваты, все-таки выполняют приказы. Обидно конечно, что жизнь так заканчивается, но одно правильное дело я сделал - отомстил. Все-таки в кровной мести есть свои прелести, может после меня, они поостерегутся вновь нечто подобное вытворять.
Навигатор показывал, что по этой дороге осталось ехать километров пять-семь и потом тупик. И осталось мне жить не более десяти-двадцати минут. Я взял телефон и позвонил по номеру экстренной связи с Димкой. Он ответил сразу.
- Я все знаю, ты где?
- Не напрягайся, все равно не успеешь.
- Саня...
- Димыч, не то, на хвосте Беркут сидит. Еще десять минут и я в тупике.
- Твою мать, Санька...
- Дима, позаботься о сыне, это все что я прошу. Это была хорошая охота. Прощай брат.
- Прощай брат...
Я отключился, выключил телефон, одной рукой отсоединил аккумулятор и выкинул в окно симку. Все.
В темноте мелькали деревья и в зеркала ярким светом ослепляли фары преследователей. Мне почему-то вспомнилась старая цыганка и ее слова.
'Придет время, и ты снимешь погоны и будешь служить другому хозяину', ну в принципе да, работаю на дядю, точнее работал.
'С тобой по жизни идут два друга, которые как тени, всегда будут рядом' - так и есть, два друга, надеюсь, их ничем это не зацепит.
'Когда окончательно потеряешь то, что уже потерял, ты прольешь кровь врагов мечом дедов' - хм, а ведь правильно. Потерял Ленку, которую уже раз потерял. Потерял навсегда и бесповоротно. Блядь. Как же мне хреново, аж рыдать хочется. Что там говорилось про меч дедов?
Я снова уставился на дорогу. Чем это я там кровь проливал? АКМ, ну конечно, оружие 60-х годов прошлого века, как раз мой дед по возрасту и мог его сделать. Хм, как все складывается. И что там дальше?
'Ты будешь ждать смерть, но судьба тебе даст шанс...'
О как. Ну что ж в ближайшее время, точнее в ближайшие минуты все и определится. Надеюсь та цыганка Аза не врала и дело говорила, а то остыну уже к утру...
В свете фар, посередине дороги внезапно возник силуэт человека, точнее женщины в цветастом платье, и я скорее рефлекторно дернул руль вправо, и машина, влетев в кусты, провалилась вниз и покатилась по крутому склону, где я лихорадочно пробовал объехать возникающие в свете фар стволы деревьев. В памяти, как снимок цифрового фотоаппарата отчетливо отпечатался образ той женщины, и я с удивлением узнал цыганку, которая уже была мертва несколько лет.
Это была бешенная гонка, пришлось как бы слиться с машиной, огибая мелькающие стволы деревьев. Через целую вечность ландшафт начал меняться и к моему удивлению, я теперь несся по ровной поверхности и деревья стали толще и массивнее. Нажав на тормоза, удалось остановить машину прямо напротив большущего дуба. Я сидел и смотрел на открывшегося в свете фар исполина. Руки дрожали от сильнейшего прилива адреналина и вскоре меня всего начала бить дрожь. Открыв дверь, как мешок вывалился из машины и упал на землю, и меня начало сильно рвать. Когда спазмы прекратились, я ощутил, что стою на четвереньках, и руки упираются в землю, покрытую старыми, пожухлыми дубовыми листьями. Блин, как хреново. Чтобы не упасть лицом в свою блювотину, умудрился чуть отползти, руки подогнулись, и последнее что успел увидеть, это приближающиеся освещенные светом фар дубовые листья. Организм, не выдержав нагрузок, отключился.
Глава 2
Не знаю, сколько был в отключке, но придя в себя, лежал и долго наблюдал за своим джипом, фары которого освещали дерево, разгоняя темноту вокруг. Я все помнил и все ждал и ждал шума двигателей преследователей или на крайний случай топота беркутни, которая по идее должна меня уже вязать и паковать. Но минуты шли за минутами, а никто так и не приходил за мной. Силы потихоньку возвращались и через двадцать минут я уже смог сесть, даже приподняться и проковылять к джипу. Стоило больших усилий снова забраться на водительское сиденье и закрыть дверь. Двигатель заглох, когда я еще несся с горки, поэтому отключил освещение, оставив подсветку приборной панели, и включил приемник, что бы послушать последние новости, о том, что произошло в окрестностях Симферополя и о масштабных поисках моей тушки. Но к удивлению эфир был чист и, просканировав несколько раз разные диапазоны, я откинулся на спинку сиденья и тупо уставился на панель навигатора, на которой светилась надпись 'Потеряна связь со спутниками'. Видимо я провалился в такое ущелье, где ничего не ловилось, поэтому выбрав флэшку, где были собраны любимые песни, воткнул ее в приемник и, услышав знакомую музыку 'Любэ', достал из оперативной кобуры ПМ, передернув затвор, загнав патрон в патронник, стал ждать гостей. Но песня сменялась песней, а гостей все не было. Стало светать, но было тихо. Странно. Может это и есть мой шанс? Силы практически вернулись, поэтому я уже смог достать радиосканер и несколько раз просканировать радиодиапазон в поиске любых источников радиоизлучения. Что-то такое фиксировалось, но так на грани фона. Ну, должны же преследователи хоть как-то между собой переговариваться и организовывать мои поиски, но и тут эфир был пуст. Я, чуть пошатываясь вылез из машины, прихватил пару РГДшек из недавних трофеев, свой карабин, накрутив на него глушитель и установив коллиматорный прицел, отошел метров на двадцать от машины и прилег в небольшом кустарнике, из которого прекрасно просматривалась машина и подходы к вековому дубу.
Так я пролежал около часа, но и тут меня никто не побеспокоил. Очень странно. Ну ладно, будем действовать. Вполне придя в себя, достал из багажника камуфляж, в котором недавно бегал по холмам, переоделся, натянул обычные армейские ботинки с высокими берцами, бронежилет 'Корсар', который подогнал Димка. В нашитых карманах броника уже лежали набитые обычными патронами магазины для АКМа, в отдельные кармашки положил четыре гранаты. Прихватил несколько консервных банок из сухих пайков, флягу с чуть подсоленной водой, брикет сухого спирта, складную саперную лопатку, бинокль, монокуляр ночного видения ну и кучу всякой мелочи, которая может понадобиться в длительном походе. В набедренной кобуре разместил ПМ, прихватив к нему пару запасных магазинов и около полусотни патронов россыпью. Как особенный аргумент на спину закинул РПО - такая вещь будет очень даже к месту при столкновении даже с легкобронированной техникой.
Присев на дорожку, тяжело вздохнув, двинулся вперед, где по моему разумению должна проходить трасса Симферополь-Алушта. Оглянувшись на джип, который столько перенес за последнее время, я еще раз удивился, что на нем ни одной царапины не смотря на весь сегодняшний марафон. Нажав кнопку на пульте с ключами от машины и услышав характерное пиканье, что говорило о том, что двери заблокированы, повернулся и пошел, надеясь в ближайшее время выйти к трассе.
Ага, сейчас. Я шлепал по этому лесу около часа, но так и не нашел никаких особых признаков цивилизации, а солнышко уже припекало, когда выполз на простую проселочную дорогу, которая своей фактурой меня немного удивила. Обычно идут две колеи, между которыми идет травка, а тут и промежуток между колеями был вытоптан и на высохшей земле явно выделялись следы копыт, что говорило о частом проходе по этой дороге гужевого транспорта. Вопросы и несуразности моего положения накапливались каждую минуту. Рельеф местности, растительность сильно отличались от крымской, да к тому же и отсутствие любых радиостанций, мягко говоря, настораживало. Складывалось впечатление, что я провалился в другой мир, где никто ничего не слышал про радио. Боже, как я буду жить без туповатой попсы и более тупых реклам. Как ни странно это подняло мое настроение и, идя по лесу параллельно дороге, я даже стал про себя мурлыкать очередную попсовую песенку. В таком темпе через час вышел к развилке, где одна из дорог выходила прямо к возделанному полю, а вторая к красивому ухоженному дому, утопающему в зелени. Блин, ну это точно не Крым. Рассматривая в бинокль открывшийся пейзаж, я заметил одну интересную деталь - нигде не было электрических проводов и соответственно столбов, что тоже не могло не настораживать. Я выбрал неплохое место, с которого прекрасно просматривались все дороги и частично усадьба, собрал хвороста и устроил себе лежанку.
Так я пролежал около двух часов, вообще не услышав характерного звука работы ни одного двигателя внутреннего сгорания. Но при этом с интересом наблюдал за двумя телегами с запряженными в них коренастыми битюгами, которые сопровождали бородатые дядьки, одетые в домотканые рубахи, причем все это смотрелось настолько аутентично и естественно применительно к обстановке, что я уже на полном серьезе был уверен, что попал в другой мир. Самое интересное, у меня не возникали мысли возвращаться к машине и искать путь обратно, вся моя интуиция буквально кричала - там смерть. Чуть позже, я попытаюсь вернуться к сыну, к друзьям, но сейчас надо было выжить, пройти инфильтрацию, легализоваться, а потом уже и вертеть ситуацию под себя. Конечно, какая-то легенда нужна обязательно, но в нынешней ситуации, когда я обвешан оружием и прибамбасами из будущего, что-то придумывать исходя из местной действительности будет весьма трудно. Ни времени, ни нынешних реалий, ни даже языка я не знал, поэтому спалиться в первые несколько минут общения было раз плюнуть
Я наблюдал еще пару часов, хрустя пайковыми галетами и запивая их чуть подсоленной водой, и активно искал выход из сложившейся ситуации. Мое внимание привлекла телега, загруженная дровами, возвращающаяся со стороны леса. Но ведь их туда ушло две штуки, поэтому идея допросить возницу, который видимо, остался в лесу один, возникла у меня мгновенно. Двинувшись по отчетливому следу, который оставляла груженная телега, я стал осторожно пробираться параллельно дороге. Тут и искать не пришлось: ругань возницы услышал намного раньше, чем увидел застрявшую телегу. И это меня несказанно обрадовало - ругался он на самом что ни наесть русском языке. Я понаблюдал минут десять и спокойно и открыто вышел к дороге и максимально дружелюбным голосом проговорил:
- Мир тебе, добрый человек.
Мужик вздрогнул и рефлекторно схватился та топор, который лежал в телеге, испуганно зыркнув на меня из под густых бровей. Разглядев мою форму, он часто-часто начал креститься и что-то приговаривать. Так продолжалось минуты три, которые я терпеливо выдержал. Поняв, что ему ничего не угрожает, он с интересом стал меня рассматривать с ног до головы, оценивая мою пятнистую форму и карабин, который я держал наготове стволом вниз, при этом оставив правую руку на пистолетной рукоятке, а палец на спусковом крючке.
- Не поможешь ли заблудившемуся путнику?
Он нехотя ответил. В глазах у него блеснуло что-то такое, неприятное, алчное.
- Почему не помочь, коль человек заплутал.
- Ну, вот и хорошо. Ты не бойся добрый человек, я не сделаю ничего худого, поэтому положи топорик на место...
Это ему явно не понравилось, он еще раз зыркнул прямо мне в глаза и видимо что-то там такое увидел, что не решился спорить, и заготовленная фраза о материальной помощи так и не была произнесена. По моему мнению, все в том, что несколько часов назад я забрал много жизней, и это как-то отпечаталось на мне, и знающему человеку это было прекрасно видно. Он нехотя положил топор и ответил.
- Спрашивай барин.
- Тебя как зовут?
- Матвей.
- Скажи Матвей, что это за страна?
Он аж охренел от вопроса.
- Так Россия, барин.
Причем выговорил как-то шкодно, что еще раз уверило в том, что я попал в прошлое.
- Российская империя?
Он согласно кивнул головой.
- Хм, это уже становится интересно. А какой сейчас год от Рождества Христова?
Это его добило. Уже больше растерянно он отвечал.
- 1853.
Сам того не замечая я проговорил вслух.
- Вот даже как. Скоро, в следующем году будет Крымская война и Россию отымеют как давно этого не делали. Это я удачно попал, Нахимова увижу, а то все памятники да памятники...
Мой собеседник начал снова креститься, посматривая на меня.
- Скажи Матвей, а чья тут рядом усадьба?
- Барыни нашей, Лизаветы Семеновны Михеевой.
- Лизавета Семеновна? А титул у нее есть?
Он задумался, но вразумительного ответа дать не мог. Вроде графиня, но информация не точная. Ну ладно.
- Чьи усадьбы рядом еще есть?
Он уже спокойно почесал затылок и начал перечислять. У меня снова начала болеть голова и большинство этого трепа я пропустил мимо ушей, но вот кое-что интересное я успел вычленить. Во-первых, мы находимся в Тульской губернии недалеко от села Суры. А вот в верстах десяти возле Новоселок живет интересный человек, генерал от артиллерии граф Осташев, 'очень ученый человек', как сказал мой собеседник. Судя по тому, что о нем рассказал Матвей, вроде человек адекватный без крепостных заскоков, но тут придется понаблюдать.
Я подробно расспросил у крестьянина как добираться до этих Новоселок, основные ориентиры и примерные расстояния - это конечно была пытка, я и так его понимал с пятого на десятое, тут у человека система ориентиров вообще какая-то дикая. На прощание я его угостил шоколадом в цветастой упаковке. Он с удивлением смотрел на сей незнакомый предмет, поэтому пришлось достать из кармана вторую шоколадку, надорвать упаковку и, откусив кусок, угостить этого человека. Он, распробовав шоколад, как-то по-мальчишески улыбнулся и уже добродушно что-то пробормотал про дочек. Я с ним попрощался и попросил про нашу встречу сильно не рассказывать, но как-то сразу не поверил в его уверения.
Потом был марш-бросок, еще одна ночевка в лесу и уже к обеду я вроде как был возле усадьбы генерала. Тут опять устроил себе лежку по всем правилам маскировки, и, вооружившись биноклем, приготовился к долгому лежанию. Наблюдение в принципе не дало ничего особенного, ну разве что создало мнение о генерале, как о рачительном хозяине и весьма предусмотрительном человеке. Он несколько раз появлялся в поле зрения, в старомодном мундире, что-то обсуждал с мужиковатым дядькой лет пятидесяти, одетым в дорогую гражданскую одежду, которая сейчас наверно является писком моды. Потерев уже небритую щеку, я понял, что уже начинаю уставать от этих бродилок по лесу и, приняв для себя решение, встал, отряхнулся, привел в порядок форму, скрутил с карабина глушитель, накрутив вместо него простой дульный тормоз-компенсатор, и поменял магазин, заряженный обычными охотничьими патронами.
Я шел по дороге, ведущей к усадьбе, мимо ухоженных зарослей, наслаждаясь весенним солнцем и свободой. Рядом с цветущего сада легкий ветерок доносил обалденный аромат, и голова немного кружилась от недавно перенесенных потрясений. С поля раздалось мычание и несколько коров подгоняемые мальчуганом с палочкой медленно плелись в сторону деревеньки, расположенной в паре километров. Но все мое сознание радовалось этим минутам, я чувствовал, что начинается новая интересная жизнь, сильно отличающаяся от той серости, которая меня угнетала в последнее время.
Когда подошел к дому, многочисленная дворня с удивлением уставилась на мою пятнистую упаковку. Я явственно услышал шепот, многие крестились, а людей все прибавлялось и прибавлялось, причем практически все поглядывали на меня не сильно дружелюбно, а кое-кто воинственно держал в руках вилы, палки и топоры. Уж как-то не сильно вязалось это с моим представлением о русских нравах середины девятнадцатого века. Как мне помниться из истории в России возникает большое количество крестьянских восстаний, которые жестоко подавляются, но общая тенденция тяжелого системного кризиса империи налицо.
Ладно, придется и мне показать себя и ведь получилось: уверенный, явно агрессивный вид вооруженного человека, готового завалить любого, кто попробует стать у меня на дороге, производил на всех вокруг впечатление. Вызванный кем-то из дворни, на лестнице, ведущей в дом, меня встретил управляющий, тот мужик в дорогом костюме, с которым во дворе появлялся генерал. Он быстро окинул меня оценивающим взглядом, прикинул качество и соответственно стоимость моей снаряги, с видом знатока удивленно остановил взгляд на карабине, после чего сделал вывод, что я не простой босяк с улицы и чуть надменно, но без хамства, поинтересовался:
- Чем могу служить, милостивый государь?
- Я бы хотел увидеться с генералом графом Осташевым.
Его брови удивленно поднялись, видимо что-то не так сказал, но я пошел ва-банк, и обратного хода уже не было.
- Как доложить его сиятельству?
- Капитан Звонарев, войска специального назначения, по делу государственной важности.