Человеческая совесть - это (как мог бы сформулировать Том Сойер в период активного нанесения извёстки на забор) одна из немногих, кем-то придуманных субъективных хреновин, которая по определению безусловно должна отличать среднестатистического homo sapiens от прочего животноводческого ряда, включая жевательно-сосредоточенных, дающих людям молоко и мясо, добродушных, пусть и весьма рогатых, бурёнок. Увы, но только утончённо-омерзительные двуногие, веками отрабатывая злобно-эгоистические навыки, безупречно научились идти на компромисс со своим, когда-то добрым и искренним внутренним мироощущением. Поэтому 51-летнему циничному Сергею Васильевичу (давнему поклоннику Рафаэля Трухильо) с малолетства не составляло никакого труда перепрыгивать через любой, пусть и не так часто перед ним возникающий, нравственный барьер. Да и как иначе можно было заработать себе на ящик "Абсента" и... .... На что ещё, этот дальний вертикально-загадочный родственник "тасманийского дьявола" так до конца и не определился. Главным для него был, сам затягивающий волнительно-перманентный процесс отъёма, всеми славными удушающими способами, любой денежной массы, которую затем можно было бы перебрасывать и перебрасывать в иное, более или менее приносящее доход, мероприятие.... Живя с 22-летней, перманентно выглядевшей как абитуриентка медучилища, Глафирой, Серёжа всё же всегда мечтал об истинных малолетках. Таких славных и доверчивых; прозрачных и мечтательных, которые бы преданно смотрели в его безнравственно-похотливые карие глаза, позволяя делать с ними всё, что ему сегодня заблагорассудится....
.... Василичу уже несколько лет жил в трёхэтажном, лишь чудесами зодчества составленном из нескольких листов толстого шифера, доме. И вот, однажды, ему (как и хрестоматийной Вере Павловне) начали являться загадочные сны. Дело в том, что Сергей практически разуверился в возможности навсегда поселиться именно в том месте и времени, где его утончённо-сволочные желания, смогли бы реально воплотиться в той, самой милой, максимально качественной форме. И хотя, как и любому среднеразвитому человеку, ему бессознательно не нравились модальные глаголы, использовать другие варианты в данном сослагательном наклонении, не представлялось возможным. Да и какие варианты он смог бы принять в качестве безусловного наслаждения властью, деньгами и ... безумно аппетитными юными девственницами. Возьмут и "ТАМ" сделают его каким-нибудь Торквемадой, запихнув в самую радостную середину 15-го века. И что тут прекрасного? Вдыхать смрадный запах тоскливо догорающего мяса. Слушать вопли весьма симпатичных, приглашённых на аутодафэ, пусть и не до конца раскаявшихся, ведьм. Или, вдруг, вселиться в тело Людовика 14-го, чтобы за 72 года правления лишь пару раз смыть с себя традиционную полувековую грязь. И каждый раз любоваться тем, как все приглашённые гости и их бесшабашные слуги, уверенно мочатся, в каждом удобном углу Версаля.... Но тут, как-то неожиданно, новой напастью стало то, что Сергей, неосознанно, начал побаиваться своего, ранее милого, расположенного внизу, сортира. Ну, а совать свои беспокойные ручонки за бачок унитаза, вообще никогда больше не приходило в его шебутную голову. Чаще всего он, минуя туалет, абсолютно не обращая внимания на вялые ханжеские протесты Глафиры, сосредоточенно опрыскивал из своего "шланга", растущую вокруг их трёхэтажного "фигвама" флору (мохнатая и мяукающая фауна оперативно разбегалась). Так вот, не успел он поверить в то, что отныне никакое мерзкое, волосатое, шайтанообразное существо не заставит его переместиться, в хрен знает какие, псевдо-счастливые места, как его стали посещать странные навязчивые сны. Вот Василич в роли Гулливера, тщетно пытается соблазнить в песочнице, именуемую там королевской площадью, какую-то миловидную глуповатую лиллипуточку. Последняя, бегая туда-сюда по его королевскому розовому мосту, так и не смогла понять, чего именно добивается от неё этот симпатичный, чем-то озабоченный великан. То, он, наконец-то встретив на Необитаемом острове Пятницу, с не свойственной ему настойчивостью, пытается склонить этого немытого приземлённого туземца к мирному сожительству. А полубезумное путешествие 80-килограммового Сергея на шее жирного скандинавского гуся в Лапландию. Именно тогда он, болтаясь на высоте 800-метров, слегка обезумев и вдохновенно сжав длинную шею Мартина, диким голосом заорал: "Чтоб ты сдохла, старая шведская сука - Сельма Лагерлёв". Последнюю фразу, пусть и не точно, ему пересказала, не выспавшаяся после его ночных воплей, Глафира, каким-то, только ей ведомым способом, сумевшая этим же утром приревновать его к давно умершей пожилой скандинавке. Но окончательно добил Василича последний пронзительно-реальный сон. Ему, нормальному 51-летнему мужику привиделось, как он совершенно голый, вцепившись остатками зубов, в какую-то, с трудом удерживаемую двумя бестолковыми кряквами, хрупкую сучковатую ветку, летит, бесстрашно размахивая на ветру двумя своими, вызывающе зелёными, шарами.... А потом, видимо чем-то немало возгордившись, громко и самоутверждающе кричит: "Ква-а-а" и... ...Сергей проснулся в липком солёном поту... с обескураживающим пятном, цвета, совсем недавно идентифицированных трусов Святого Патрика, посредине кровати.... Внятно объяснить раздосадованной Глафире, что за внезапное болото возникло под их тихим любовным гнездышком, он так и не смог. А может, просто, излагать этой хорошенькой дурочке теорию последствий воздействия на спящий организм вменённых транстедентальных сновидений, ему не очень то и хотелось....
Нельзя не отметить, что последняя решающая атака на его подсознание при помощи изумрудно-лиловых, беспечно раскачивающихся, несколько гипертрофированных хомо-лягушачьих тестикул, не могла пройти бесследно. Раздавленный этими снами Василич был просто вынужден сдаться. Раз "ТАМ" хотят зачем-то насильно сделать его по-настоящему счастливым, используя психо-сонно-тропные дела, то, деваться некуда, можно рискнуть своим нравственным и, не дай бог, реальным здоровьем. Но для того, чтобы не махануть "мимо огорода", а попасть именно в то, предначертанное судьбой место, он, с присущей ему малоубедительной мудростью решил совместить проверенные веками изображения Девы Марии и Иисуса Христа. Правда, потом до него дошло, что он, кроме милого невинного святотатствования ещё, одновременно рискует произвести не совсем желательный межпортретный клерикальный инцест. Куда, после этого его могла бы закинуть эта симпатичная с виду парочка, лучше было и не представлять. Итак, вовремя заменив мать Христа на симпатичную и убедительно преданную Марию Магдалину, Сергей положил их фото лицом к лицу на дно чемодана, с которым вскоре и отправился в свой любимый, наполненный худыми, однообразно весёлыми, транссексуалами, Таиланд. В этой стране дерзких наслаждений и безвкусных фруктов много лет всё проходило по стандартной программе. Пьяные россияне, спорадически выбирая, из предлагаемой экзотической пачки, самых длинноногих и симпатичных девиц, приводили их в свои, изначально пропитанные развратом, "нумера". Затем, для прикола, прямо под украинским плакатом "Гомофобы, геть", заставляли их брить свои тайские симфисы. Ожидаемо увидев специфический шрам, остающийся после неумолимого отстригания, давно уже здесь не котирующегося жалкого местного члена, весело кричали: "Ага, точняк, снова у нас переделанный мужик!!!". Потом допивали всё купленное местное пойло, и как ни в чём не бывало, резвились с новобабой без всяких ограничений. Немцы и американцы, наоборот, выбирали здесь тощезадых молоденьких мальчишек. Василича всё это лишь немного забавляло, но сам он в этих игрищах не участвовал. Ведь из всех возможных задниц на свете его интересовала только своя собственная, и то в минуты редкого южного несварения. А пока он каждый день ходил на пляж, ездил на экскурсии и ничего необычного с ним до сих пор не происходило. Но, где-то, через неделю, он зачем-то решил посмотреть, как там поживают его, тесно прижатые друг к другу, "святоши". Выпив для смелости пару бутылок местного пива, он со свойственной ему туповатой решимостью, храбро полез полюбоваться на полузабытые открытки. Христос и Магдалина спокойно лежали, нежно соприкасаясь лицами, в самом низу чемодана, сразу под запасными цветастыми трусами. Подвыпивший Сергей достал их из конверта, и развернув Марию на 90* , игриво потёр эти библейские изображения друг о друга.... Вскоре духота вновь позвала его на пляж. Василич снял длинные шорты, привычно поправил задорно выпирающий член и зашёл в ласково зовущий океан. Заметив подходящую волну, он привычно вонзился прямо в её могучий взволнованный гребень. Ныряльщика немного закрутило, и он почувствовал, как под водой его тело, каким-то неведомым течением, отнесло на несколько десятков метров от берега....
....вода вокруг вынырнувшего Сергея была по-прежнему тёплой, но, как ему показалось, гораздо более мутной. С двух сторон возвышались два, непонятно откуда взявшихся, покрытых густой экзотической растительностью, берега. Самое странное, что Василич, не прилагая никаких усилий, лежал на животе, абсолютно не уходя под воду. К тому же его, вмиг потяжелевшая голова, практически не поворачивалась. Пловец аккуратно взглянул направо и увидел точащие вокруг, какие-то отвратительно-горбатые, высовывающиеся из воды, хребты. С минуту мужчина приходил в себя, мучительно предполагая, куда на этот раз забросили его эти ласковые святые нетопыри. Благодаря их заботам, сейчас он ощущал себя взлохмаченным Королём Лиром, ощупывающим безмолвное тело Корделии в последнем акте.... "Ну, по крайней мере, тепло",- этой фразой, озадаченный Сергей попытался хоть немного подбодрить себя. "А то бы, как вынырнул, сидящим голой задницей на носу атомной подлодки, где-нибудь в Баренцевом море..., а тут, вроде как, лето...", - пронеслось по его остывающим мозгам. Посмотрев налево, где вяло барахтались ещё с пяток каких-то уродливых зубастых пресмыкающихся, немного ошалевший Василич, решил подплыть к ближайшему спасительному берегу. Но вместо того, чтобы привычно использовать для этой процедуры руки, он резко маханул чем-то здоровым сзади. И тут Сергею, совсем не к месту, вспомнились странные стишки, типа: "Ой, не надо. Ой, зачем? Как приятно. Это чем?". "Вот именно, чем это я так хе...нул?",- ошалело подумал, за секунду пролетевший с десяток метров, Василич. "Ой, ядрёна макарона, вот точно, как в бассейн нас....ть, превратили меня эти "божьи твари", в самого счастливого, по их мнению, и навеки беззаботного... кро... "мать его"...ко... "чтоб мне сдохнуть"... дила... Вот когда этот мерзкий, на первый взгляд Вельзевул, закидывал меня, хрен знает куда, то было понятно, чего же ещё от этого гомозиллы ждать. Чёрт он и без копыт, чёрт. А эти двое, на х...я со мной такое вытворяют. Может, конечно, разобиделись на "старое доброе 69". Так я ж не со зла. Ну, потёрся он носом...."..., - Сергей поочерёдно вяло шевельнул каждой из четырёх лап и продолжил: - "Этот старый записной неудачник Алексей, вечно называл меня крокодилом. И чую, мои славные "переместители", чтоб им особо не заморачиваться, так буквально и соорудили из меня некое подобие этого бодрого, и на их просветлённый взгляд, весёлого пресмыкающегося. Ну, хорошо, что не воспользовались ещё одной кличкой от того же ублюдковидного автора. А так, если бы я воспроизвёлся в роли некой одиозной "скотины", то вполне возможно, бродил бы сейчас по зелёному полю, и с милой, дозволенной беспринципному жвачному животному периодичностью, задирал бы вечно испачканный хвост, чтобы иногда оставлять на радость окружающей действительности пару-тройку, на удивление круглых, и не так уж ярко благоухающих, лепёшек. Или, того хуже, мчался бы с налитыми кровью глазами, к щенячему восторгу веселящейся торсиды, в направлении какого-то, постоянно ускользающего тощего испанского козла, тщетно пытаясь вогнать свои оглобли в его идиотскую красную занавеску. Мои сильное тело было бы изящно украшено, пусть и без должной симметрии, яркими и разноцветными бандерильями...(а-а, сука, как больно!!!!). А в Памплоне я бы с удовольствием погонял по городским улицам эту беспечную, со скуки понаехавшую за экстримом со всей Европы братву, проверив на задницах пары-тройки, заливших пуза "Гиннесом" и потому зазевавшихся ирландских придурков, остриё своих кривых рогов. Да, но почти любому не самому глупому быку понятно, что кончится всё это веселье тем, что какой-то hiho de puta одетый в узенькие, застиранные между ног короткие панталоны, с разбега засунет в мой могучий зашейный горб свой жалкий искривлённый эсток, а потом, отрезав моё мохнатое ухо пунтиллой, кинет его к кривым ногам, некой страшноватой, издали похожей на 45-летнюю Анну Маньяни, испанской брюнетки....
Да, а вот лет 25 назад, моя единственная, официально зарегистрированная жёнушка, с превосходно скрываемой нежностью, частенько называла меня "железякой". А играть на шестом десятке роль рефлексирующего "Железного Дровосека" на каком-нибудь детском утреннике, никогда не мечтавшему даже о роли "слуги, зачем-то заботливо поддерживающего плащ тени отца Гамлета"" Сергею, поверьте, ну никак, не хотелось.... Нет, всё же, быть крокодилом спокойнее...
Василич, бесцельно поплавав, минут пять, остановился посреди реки и, по крокодильи ненадолго, минут на сорок, задумался. "Так,- размышлял он, - судя по вызывающим широко-злобным физиономиям моих, тьфу, сородичей, я не гавиал и местная речка, это не Ганг. Ага, у этих неврастеников при закрытой пасти во все стороны торчат здоровенные зубищи. Значит я, точно, не аллигатор. И это не Майами. Интересно, а насколько я, вообще, длинный?". Василич повернул, насколько позволяла короткая шея, голову влево, и усилием могучей крокодильей воли, приподнял из воды самый кончик своего рифлёного хвоста, одновременно максимально вытаращив и одновременно скосив назад, новоосвоенный выпуклый глаз, прикинул свой реальный размер. Увиденное его весьма ободрило. "Судя по всему, уж никак не меньше 6-ти с половиной метров", - шарахнув, со всей своей земноводной дури, по воде огромным хвостом, и пару раз щёлкнув зубами, обрадовано решил он. "А вся эта, бесцельно барахтающаяся рядом мелюзга, просто какие-то жалкие зелёные безмозглые тритончики. Единственное, что меня удивляет, это оставленное мне, для какой-то садистской цели, ныне совершенно не нужное, мешающее человеческое сознание. Если с крокодильской точки зрения перефразировать Сашу Пушкина, то получилось бы что-то вроде: "Эх, и повезло же мне родиться в этой грязной речке, да ещё с таким хвостом, умом и талантом"... . Эти гады (Господи, прости) решили сделать так, чтобы я наконец-то понял, что реальный Сергей Васильевич - это просто огромное злобное земноводное...".
Однако делать было нечего, и новоиспечённый многозубый Роби Васильевич Нильский решил сразу не паниковать, а немного осмотреться. Глядя, как вокруг сибаритствуют его нынешние собратья по отряду stupidus vulgaris (кретины обыкновенные), четырёхлапый Сергей также замер в полуутопленном состоянии. "Да, такими коротенькими трёхпалыми конечностями баб за сиськи особо и не ухватишь", - почему-то именно эта сентенция первой проникла в его вытянутую зелёную голову. "Радует лишь то, что для Глафириных окатышей и таких нелепых лап вполне предостаточно...", - с несвойственным этому виду крокодилов сарказмом, продолжил он. Усилием воли и подвижным хвостом Роби В. отогнал от себя эти нелепые, в данной ситуации, мысли, параллельно потревожив ещё штук 15 зависших посреди реки особей. "Нет, но серьёзно, где всё-таки я могу находиться?", - задумался Василич, с трудом переключившийся от воспоминаний о таких, ныне абсолютно не актуальных и безнадёжно далёких, женских бюстах. Меж тем, Сергей Робинзонович, решил медленно погрузиться на вязкое дно, и, одновременно, в глубокий природный самоанализ. "Да, с такими лёгкими, если и захочешь поиграть в Мартина Идена с целью свести счёты, с внезапно опостылевшей крокодильей жизнью, так бесцельно просидев час под водой, просто тупо соскучишься, и абсолютно расслабленным, выползешь на берег без всякого ущерба для своего крепкого хладнокровного организма. Так, а если я такой приятно здоровенный, то скорее всего, из давно зафиксированных учёными 23-х видов, могу относиться только к нильским крокодилам и, соответственно нахожусь в некой грязной африканской речке. Если, конечно, мои обиженные библейские селекционеры, из вредности, искусственно не вытянули, взятого наугад местного незадачливого каймана и не преобразовали его, в некий неизвестный науке нелепый длиннобазный нильско-горьковский маргинальный подвид. Вот ведь, б...и.... Прости, Господи, своё неразумное, но толерантное пресмыкающееся...."....
С этими неоднозначными мыслями, никогда не умевший, даже в традиционном человеческом обличии, долгое время бесцельно находиться на одном месте, Сергей Кро, по старой привычке, для начала, маханул по очереди, каждой из прикреплённых к телу коротких лап. И лишь потом, подключив предусмотренный эволюцией гибкий хвост, поплыл осматривать окружающую его действительность. В полукилометре от него в траве бултыхалось игривое семейство, с виду доброжелательно-пухловатых гиппопотамов. Василич неожиданно поймал себя на мысли, что их маленькие мордастые ребятишки могли бы послужить неплохим африканским ужином. Ведь едят же, привередливые французы, никому непонятные лягушачьи лапки, а эти милые травоядные толстячки выглядят весьма аппетитными. Но вот их трёхтонная мамаша, очевидно, отнюдь не было склонна разделять тонкие кулинарные пристрастия приближающегося к ним здоровенного, явно чем-то озабоченного, крокодила. Она широко открыла полутораметровую бурую пасть и активно поприветствовала, покрытого чешуёй монстра, убедительным громогласным рёвом. Взглянув на её изящные 40-сантиметровые зубы, не очень то и проголодавшемуся Сергею, отчего-то окончательно расхотелось в данный момент кем-либо питаться и он, развернув свой весомый доисторический организм на 60*, устремился вниз по течению. Проплыв примерно с километр Василич наткнулся, на упорно возившихся со своими "пирогами", доисторического вида, людишек. На левом берегу, с длинными копьями в руках, стояло ещё 5 или 6 полуголых дядек, скорее всего воинов. Едва разглядев проплывающую мимо громадину, они что-то крикнули находившимся в воде рыбакам и те, как ошпаренные повыскакивали на берег. При виде, изготовившихся к метанию палок, мужиков, и мечущихся вокруг них паникёров, Серёжке пришла на память, когда-то давно, впервые увиденная им "Герника" старины Пабло Пи. Тогда было невероятно весело смотреть, как глупо мечутся по этому огромному полотну смешные схематичные баскские неудачники. Повспоминав, "заочковавший" крокодил резко ушёл на глубину и, не выныривая на поверхность, лихо рванул к своим, совсем недавно покинутым зубастым собратьям. "Я прямо, как жалкий "Комфомист" у Бертолуччи", - методично ёрзая под водой жёстким разозлённым телом, расстраивался не к месту эрудированный "ихтиозавр". "На хрена быть таким природным монстриллой, если тебя могут шугануть: сначала толстая нелепая гиппопотамша, а потом и эти жалкие мелкочленные неандертальцы. Вот как стемнеет, порву всех этих тварей, не хуже озверевшей горной гориллы, впервые увидевшей вблизи "тузика и грелку"". Василич раздражённо шуровал хвостом, одновременно, по тайской привычке, упорно помогая себе короткими лапами. Потом полузабытые многовековые инстинкты взяли своё, и Сергей Нильский аккуратно прижав, только мешающие движению конечности, быстро поплыл "на базу". От его мощного тела в обе стороны расходились красивые высокие волны. Минут через 15 он добрался до своих. Но, как оказалось, что далеко не все местные пресмыкающиеся были рады его возвращению. Вполне возможно, что это только привиделось, вернувшемуся с неудачной прогулки, поэтому жутко разозлённому, огромному зелёному "плезиозавру". Он быстро подплыл к нескольким особо фрондирующим самцам и, дивясь своей новоприобретённой роскошной свирепости, лихо понадкусывал первых четырёх ближайших бунтарей. Оставшиеся в живых рептилии, рванули так, что вся дремавшая вокруг рыба, чуть навсегда не повыпрыгивала из своей чешуи.... Больше вокруг Сергея никто не чмыркал и он, удовлетворённо взглянув, как добрые многозубые каннибалы благодарно заглатывают остатки хвостов своих милых сородичей, медленно поплыл к берегу, покимарить....
С восходом странной тропической Луны, мстительный Василич проснулся и как сам себе пообещал, оперативно отправился, в направлении, так трусливо ранее покинутой им, местности. Доплыв до кустов, где днём резвилось стадо объёмистых гиппопотамов, он издали заметил, что расслабленная ночной прохладой многотонная мамаша отпустила своего симпатичного маленького сынишку (или девчонку) на 20 метров вниз по течению. Довольно высокая растительность скрывала играющего под яркими звёздами малыша от заботливых материнских глаз. Распираемый злобой Серж Нильзон сумел практически беззвучно подкрасться, к мирно жующему и совсем ничего не подозревающему, шалуну. Мгновенный бросок и огромное пресмыкающееся, удерживая кричащего от ужаса юного бегемотика в безжалостной многозубой пасти, устремилось на середину реки. Услышавшая этот отчаянный крик, бедная и на миг растерявшаяся от неожиданности, бегемотиха определив направление звука, немедленно бросилась в погоню. Конечно, особого смысла это уже не имело, так как полуразрезанное чудовищными челюстями тело её пухлика уже не подавало никаких признаков жизни. Но ничего не соображающая от горя самка упорно плыла по окрашенному кровью следу её малыша. Меж тем, Василич, в приподнятом от вкуса крови, настроением, включил "6-ю повышенную передачу" и через 5 минут скрылся за тёмной излучиной реки. Там он, не выпуская из пасти, смиренно замолчавшую добычу, остановился и прислушался. Звука преследующей его гиппопотамши слышно не было. "Слабачка", - пронеслось в живом и удовлетворённом местью сознании доброго Сергея.- "не фиг было вечерком вы....я. Да и сожрать что-нибудь сочное, вообще-то, не помешало бы". С этими, отнюдь не отвлекающими его от предстоящего пиршества, мыслями голодный Василич приступил к первой, в своей новой крокодильей жизни, трапезе. Вовремя забыв о ножах и вилках, он ловко разрезал 60-ти килограммового детёныша пополам и затем с необыкновенной лёгкостью по очереди направил обе половинки "водяного жеребёнка" в свой бездонный желудок. "А всё же, не хреново быть здоровенной рептилией. Жри, кого хочешь и у родителей отпрашиваться не надо. Хи-хи-хи". Удовлетворённый удачной охотой, весёлый и счастливый Ричард III впервые рассмеялся, отчего по воде поплыли большие розовые пузыри....
Затем, проплыв вниз ещё пару километров, Василич так и не нашёл угрожавших ему днём, мерзких туземцев. Тогда он повернул обратно, ибо его сытое брюхо располагало больше к покою, чем к нападениям. Вернувшись в своё "поселение", С.В. уткнулся мордой в какие-то прибрежные кусты и задремал. Ему приснилась его, на удивление изящно извивающаяся на вертеле, нежная обнажённая Глафира, с благоговейным ужасом смотрящая, как её любимый, опираясь на длинный хвост, тщетно пытается подбросить своими короткими лапами пару поленьев в горящий костёр....
Утро застало Сергея в благодушном настроении. Вчерашний симпатичный ужин перманентно переваривался, а жаркие эротические реминисценции о томно трепыхающейся на костре сожительнице, пробудило в его большом крокодильем сердце неосознанное желание с кем-нибудь спариться. В своей прошлой жизни Василич, с весьма большущей натяжкой, подходил на роль увлечённого герпентолога. Поэтому сразу разобраться, как именно у этих, довольно экзотических созданий, происходит банальная копуляция, ему было не суждено. Так как изысканными красавицами, плавающих вокруг зеленоватых рептилий, привередливому Сергею, даже в крокодильем обличии, было представить весьма затруднительно, то он решил пойти по проторенному пути, выработанному за долгие годы пустоватой человекообразной жизни. Осмотрев, бесцельно болтающих в воде когтистыми лапами "девчонок", он выбрал самую, на его неопытный взгляд, изящную полутораметровую, а значит совсем юную, красотку. Да и зубки в её аккуратной пасти не предвещали ничего непредсказуемого. Он игриво приблизился к её левому боку и ... не придумав ничего более разумного поднырнул под её компактное тело. "Так, судя по всему, эта малозаметная тёмная дырочка у начала хвоста и есть объект моего нынешнего вожделения", - с плохо скрываемым от самого себя разочарованием подумал 7-метровый любовник. "Эх, знал бы, что превращусь в это ископаемое, так внимательно бы смотрел по кабельному, "Nat Geo Wild". Только там с наслаждением и показывают, как мордастые горбатые гиены пожирают чьих-то плохо спрятавшихся в кустах и жалобно зовущих своих беспечных мамаш, младенцев. Или, их всенепременно любимое, как именно спариваются все возможные и невозможные таракашки, включая двух сцепившихся с полуоткрытыми консервными банками, ничего не соображающих от похоти, скорпионов. И про такую неоднозначную, но ныне актуальную, крокодильскую любовь точно не раз показывали....
Лишний раз убедившись, что его потенциальная пассия, как и он сам, безусловно, относятся к отряду клоачных, впрочем, как все птички и прочая ползучая и летающая сволочь, окончательно раздосадованный увиденным Сергей, одновременно погрузился, как на 3-х метровую глубину, так и в печальные ретроспекции. "Да, задумчиво вспоминал он,- уныло разглядывая снизу отнюдь не убедительную "аппаратуру" у какого-то 4-метрового самца, - вот у меня не так давно в штанах болтался замечательный 8-дюймовый "джонсон". Как бывало, приладишь этот "золотой ключик" к узкой замочной скважине моей кареглазой Мальвины.... Эх!!!...Только став крокодилом и обзаведясь этим мелким околоклоачным "градусником", понимаешь, какой классной аппаратурой я был недавно оснащён.... А эти зубастики.... Что, за 200 млн. лет эволюции не могли придумать для симпатичного 7-метрового пресмыкающегося ничего более достойного?"...
Василич, с трудом подавив в себе желание откусить, у так и не соблазнённой малышки её юный хвост, поплыл сублимировать и развлекаться, к так и не обнаруженным им вчера, кроманьонцам. Пробираясь мимо места, где могла располагаться, обозлённая потерей единственного дитя, бегемотиха, Сергей, на всякий случай прижался к правому берегу реки. На другой стороне стадо гиппопотамов мирно пощипывало некую, возможно, малопривлекательную с точки зрения даже идейного вегана, водную растительность. На передвижение, погружённого по самые "брови" большущего крокодила, никто, конечно, не обратил никакого внимания. Но целью, затеявшего вендетту Василича, теперь были лишь его прежние "братья по разуму". Хотя, как можно было приравнять к homo sapiens дикарей, ничего не знающих ни о "Тошноте" Сартра, и тем более не читавших в оригинале "Поминки по Финнегану" Джойса. Так что целью неумолимо надвигающегося визита этого, бессмысленно эрудированного пресмыкающегося, можно было бы, с небольшой натяжкой, назвать познавательно-просветительским. А пока, метрах в 400-х, он заметил три небольшие хлипкие лодчонки с двумя рыбаками и одним, крепко вцепившимся в древко копья, охранником. "И кого это они так опасаются?!", - захихикал погруженным в воду носом, готовящийся к атаке, мизантроп., - "Эх, кто я, червячок дрожащий, или право имею...". Небольшой, дующий вдоль реки, ветерок создавал, очень выгодные для скрытного нападения, продольные волны. Высунувший наружу выпуклые глаза, Сергей сумел незаметно приблизиться, к увлечённо занимающимся ловлей рыбы людям менее, чем на 35 метров. Затем он без малейшего всплеска ушёл под воду и проделал оставшееся расстояние в погружённом состоянии. Глядя из глубины, могучий убийца готовился к своему внезапному манёвру. Он вспомнил прочитанный им в юности роман Жюля Верна "20 000 лье под водой". И знаменитую атаку стального "Наутилуса" на парусник флота Его Королевского Величества. Вверху виднелись смутные силуэты 3.5 метровых, легко раскачивающихся на воде, пирог. Выбрав наиболее удобный, с его точки зрения, момент, полуторатонный безжалостный болид, с расстояния 20 метров, с силой взмахнув мощнейшим хвостом, со скоростью немецкой торпеды устремилась на встречу, спокойно думающим только о том, как им прокормить свои семьи, и ничего не ожидающим, людям. Бац! - и первая лодка разлетелась вдребезги. Секунда!- и вторая разломилась пополам. На уцелевшей третьей, наивные перепуганные мужички попытались было начать грести к берегу. Но удар! - и их жалкая пирога, резко встав "на дыбы", мгновенно сбросила этих незадачливых растяп в мутную, покрытую щепками, воду. Разыгравшийся не шутку Сергей, сделав крутой вираж весело понёсся прямо к барахтающимся и зовущим на помощь раненым дикарям. Его 7-метровый, сверхтвёрдый корпус, встречаясь с мягкими податливыми телами, легко ломал их тонкие рёбра, сворачивал шеи и уродовал лица. 30 секунд и на тихой воде мирно покоились только разломанные остовы бывших лодчонок. Василич ликовал. "Что, пигмеи, не помогли вам жалкие доисторические копьишки?! Были бы у меня руки, позасовывал бы их острия вам в немытые грязные задницы...", - хотелось кричать ему, но возможности услышать его торжествующее бульканье, он очевидно уже не мог предоставить никому...
Победоносно покрутившись на месте, разгорячённый сражением Сергей, вдруг обнаружил метрах в 300-х, молодую женщину, полощущую в реке какую-то серовато-бурую "хреновину", издали напоминающую русскую редьку. А рядом с ней,.... у зелёного монстра что-то зашевелилось в районе клоаки,... сидела, опустив маленькие ножки в воду, юная туземная девочка. Самым замечательным было то, что эта дружная семейка, вообще ничего не заметила. Василич быстро преодолел по дуге разделяющее их расстояние, и зайдя со стороны беззаботной глупышки, осторожно поплыл вдоль берега, не желая спугнуть вожделенную добычу. Вот и они, беспечные, голые и беззащитные маленькие ступни. Сергей, стараясь сразу не сломать эти хрупкие ножки, резко обхватил их жёсткими губами и потащил захлёбывающуюся девчонку подальше от берега. Её ошалевшая мамаша, бросив недомытую "хреновину", в отчаянии схватилась за волосы. Спасать несчастную похищенную малышку было некому. Все находившиеся рядом лодки были разбиты. Доплыв до середины реки, не на шутку разыгравшийся Василич, на миг отпустил, кашлящую от проглоченной воды, туземочку. Чтобы не утонуть, она инстинктивно ухватилась за его жёсткую правую лапу. Умилённый её доверчивостью, Сергей ласково посмотрел в её расширившиеся от безумного желания жить, глаза, и мягко уйдя под воду, потащил борющееся за жизнь существо, с собой на дно. Но потом, ещё не наигравшийся Василич, снова раскрыл пасть, дав возможность девочке вынырнуть на такую желанную поверхность реки. Набрав в лёгкие благословенный воздух, малышка что-то жалобно прокричала мечущейся по берегу матери. Та, увидев свою дочурку живой, с заметной надеждой в голосе, ответила ей что-то ободряющее. Скорее всего посоветовала быстрее плыть к берегу. Наблюдавший с 5-ти метров всю эту трогательную картину Сергей, едва не прослезился. Он подождал пока храбрая, уже поверившая в своё спасение девочка, не оказалась метрах в 10-ти от берега, затем, словно озорной дельфинчик, поднырнул под её, уже приблизившееся к матери, тельце, и подражая охотящейся на тюленей белой акуле, резко поднявшись с глубины, ловко врезался широким носом в нежное мясо, почти спасшейся жертвы. Малышка подлетела вверх метра на три, а потом без сознания опустилась прямо, в удачно подставленный рот, озорного Василича Нильского. Мгновение, и ещё не успевшая умереть дочка, обречённо провалилась прямо в бескомпромиссный пищевод, разрезвившегося крокодила.... Уплывая, Сергей успел не только игриво подмигнуть, но и шаловливо взмахнув хвостом, послать вихрь брызг, в сторону стоявшей в полном оцепенении одинокой женщины, рядом с которой, всё также лежали, несколько свежевымытых, теперь уже никому не нужных, "хреновин"...
"Бог ты мой, как же весело", - хохотал развеселившийся Василич, лениво шевеля хвостом. "А я то, расстраивался, думал, что, как и дебильные динозавры 65 миллионов лет назад, сдохну со скуки. А тут такая человеческая комедия. Интересно, что эта сладенькая там кричала? Наверное, что то, типа, мама, мама, спаси меня. Или, мамочка, я плыву, плыву, я уже близко.... Ох, так смешно, был бы не клоачным, просто обоссался бы от смеха... Опля, надеюсь она уже задохнулась в моём желудке. А то так ловко проскочила, даже вкуса не почувствовал. Знаю я эту заводную ребятню, как начнут со скуки своими шаловливыми пальчиками внутри кишок ковырять...". Упиваясь этими симпатичными мыслями, Сергей скоро доплыл до своей колонии. Здесь никто уже и не думал чем-либо возмущаться. Выстроившись в странноватую фигуру, отдалённо напоминающую "Танец" Анри Матисса, "зуборылые прагматики" практически не шевелились. Сытый и наигравшийся Василич, ловко "припарковался" в невысокой прибрежной траве. Потом он, в лёгкой задумчивости, переполз (если зачем-то воспользоваться терминологией из игры в "гольф) из "фервея" в "раф", где с чувством прекрасно выполненного долга, провалился в спокойный крокодилий сон, не обременённый какими-либо сомнениями или, хуже того, дурацкими муками совести....
...яркое таиландское Солнце ударило спящего Сергея по закрытым глазам. С трудом отворив тяжёлые веки, он своим посткрокодильим умом осознал, что лежит, прижимаясь к загорелому телу обнажённой, абсолютно не покрытой чешуёй, Глафиры. Василич опасливо пошарил где-то внизу и облегчённо вздохнул, обнаружив меж ног, не какой-то нелепый черепаший стрючок, а свой, потенциально19-сантиметровый елдышиш... Наконец-то дорвавшийся до своей наложницы, Сергей готов был смотреть на это хрупкое, спящее на суше, существо, со всей, не до конца ещё забытой, славной крокодильей силой.... По окончании процесса он поднялся с постели и налил себе 150 граммов, весьма и весьма недурственного, местного рома. По недавно приобретённой привычке, он, без шеи, а только за счёт поворота плеч, плотоядно взглянув, на так и не проснувшуюся Глафиру, и залпом выпил за то, что даже будучи нильским крокодилом, он не посрамил чести настоящего русского мужика....