Они уходил. Это было тем более больно и нелепо, что она сделала все, чтобы помочь ему остаться сначала, и чтобы помешать ему уходить потом. Но он победил ее, победил, хотя она сопротивлялась изо всех сил. Сопротивлялась? Нет, если учесть, что нападение предприняла именно она.
Но как он мог уйти, ведь она так много дала ему! Она приняла его в свое лоно, она накормила и согрела его, она научила его жить, она дала ему все, и с каждым годом отдавала все больше. Она терпела, когда он уходил, потому что знала, что он вернется, и ждала его верно, и он возвращался и снова был с ней, это было так, словно они договаривались, хотя он не обещал ей вернуться. Но он возвращался, и все было хорошо.
Когда она поняла, что следующий его уход станет последним? Может быть, когда он вернулся? В последний раз он вернулся позже, чем обычно, и не было заметно в нем особой радости по поводу этого возвращения. Она не хотела терять его. Она не могла его потерять.
Что могло случиться? Он нашел другую, лучше нее, и решил, что хватит уже возвращаться к ней после долгих отлучек? Она отдала ему все, но может ли она и дальше отдавать ему все? И как долго это будет? Как долго она может быть по-королевски щедрой? Внутренние резервы ее не бесконечны.
Она не хотела его обидеть. И преграды, которые она ему ставила, были не оскорблением, а стремлением объяснить - он не должен уходить, не должен ее покидать. Но он преодолел все преграды, обошел ловушки, не прельстился ее богатствами - большинство их уже принадлежало ему.
Он ушел. Он ушел, и она страшно закричала вслед, и она взвыла, но этот крик не остановил его. Он знал, что так будет, но не знал, что причиной тому будет он сам. Он, бледный светловолосый мужчина сорока с лишним лет, стоял, прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, и смотрел, как лава из оживших вулканов заливает землю.
По щекам его катились слезы. Он любил эту планету. Именно она, ее природные богатства, богатства недр, ее целебные воды и питательные плоды дали ему независимость, богатство, семейное счастье. Но жадность заставляла его возвращаться на открытую им планету снова и снова. Он был единственный, кто знал о ней.
Когда он узнал о повышающейся активности планетного ядра, он понял, что следующий его визит на планету будет последним. И теперь он наблюдал ее агонию. Откуда было знать ему, слабому, беззащитному, глупому человечку, что последний крик ее был обращен к нему, страшный, полный ненависти и надежды крик планеты, покинутой человеком: "Человечек, останься!". Он не услышал ее и не остался. Он покидал ее навсегда.