Старцева Татьяна Владимировна : другие произведения.

- А Потом? - Римма Ку.. (о заблуждениях человеков 2ч)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Татьяна Старцева

- А ПОТОМ? - ИЗ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ РИММЫ КУ... - Др. рассказы

(о заблуждениях человеков 2ч)

  

А ПОТОМ? (маленькая повесть)

    Осеннее солнце сияет прощально...
    Смотреть на себя позволяя не щурясь.
    И влажен асфальт у дороги случайной...
    Но где же, моя? Средь народов и улиц...
  
    Изгородь была сложена из камней, а сверху завершалась маленьким аккуратным заборчиком. Вдоль неё неуклюже двигалась девочка лет 7-ми. Она шла боком, медленно, вплотную к ограде, выискивая что-то среди камней... всецело поглощенная этим занятием, лишь изредка отступая назад, чтобы обойти крапиву. Выражение упорства на её лице временами сменялось надеждой, как правило тщетной... солнце немилосердно припекало, но она не обращая ни на что внимания то склоняясь, то разгибаясь - тщательно осматривая каждый участок ограды, проявляя недетское терпение в своём непременном желании что-то найти...
    Она присела на корточки и оглядела изгородь снизу. Темнели провалы меж камней, но щели нигде не было... Разочарованно вздохнув она уже начала подниматься как неожиданно увидела выступ, прямо перед собой! Опасаясь, что он исчезнет так же неожиданно, как и появился, она поспешно поставила на него ногу и рванулась вверх...
    Уцепившись руками за заборчик Тюша во все глаза глядела на улицу - облегченно и радостно, как человек получивший наконец то, что ему давно ему обещали... А улицы - и не было. Прямо перед ней раскинулся старинный город с замками и башенками. Вот он придвинулся к ней, словно для того, чтобы она могла получше его рассмотреть... и замер. Потом начал медленно растворяться, но, тут же появился снова. Теперь это была площадь, где множество людей собрались на карнавал, и воздух был цветным от воздушных шаров, играла шарманка и танцевала маленькая танцовщица, а фигурка канатоходца светлым бликом застыла над головами. Потом и площадь пропала. Зато появился маленький принц, он мчался на игрушечной лошади вместе с бешено крутящейся каруселью и, повернувшись на мгновенье, улыбнулся ей учтиво и гордо. Она приветливо улыбнулась в ответ и оглянулась... За спиной синело небо, и справа, и слева, и над головой - всюду было небо, словно весь мир перелился в синеву. Принц уже не улыбался. Он смотрел на неё с тревогой, будто желая предостеречь от чего-то... И тогда она посмотрела вниз. Вот и последние камни изгороди, поросшие травой, но под ними вместо земли - тоже синело небо...
  
* * *
    В городе шёл снег. Первый снег после долгой осени. Он падал из ниоткуда и обрывался на мокром асфальте двора. Белый занавес, разделивший две черноты: небо и землю. Екатерина свесилась за подоконник: окно на 3-м этаже дома напротив - сиренево светилось. То, что раньше было комнатой, заполненной мебелью и людьми, при свете ночника превратилось в светящийся прозрачный леденец, бездумно паривший над землёй. И только слабое мерцание телевизора выдавало всю притворство сиреневой однородности. С очередной попытки, она наконец вскарабкалась на подоконник и не теряя даром времени принялась листать "Автоматические системы управления".
  
    Лязгнул замок на верхней площадке. Дверь с надписью 'Сидоров' распахнулась, и тотчас же с визгом захлопнулась, выталкивая перед собой самого жильца Сидорова и сопровождающего его Артура. Они собрались на вечернюю прогулку, имея вид отобедавший и расслабленный. Не взглянул на подоконник, пара с достоинством проследовала мимо. Артур, пёс неопределённой породы томно зевал. Девушка с облегчением выпрямилась, но жилец с псом уже возвращались, передумав на 2-м этаже. Нависло нездоровое молчание... оно росло и наполнялось подозрительностью.
    - А что это вы тут уселись? - наконец произнёс Сидоров, решив, что уже хватит, - дома муж читать не разрешает? А?
    Артур с сарказмом взглянул на Екатерину, та помрачнела. Жилец терпеливо ждал.
    Екатерина помрачнела ещё больше и плаксиво протянула:
    - Никому ведь не мешаю...
    Жилец немедленно покраснел и шагнул к окну, Артур синхронно проделал то же.
    - Придут! Сядут! В чужом подъезде... - тонким трагическим голосом возвестил Сидоров.
    - Я тут для пользы дела сижу, - попыталась договориться Екатерина.
    - Какого дела? - Сидоров покраснел ещё больше и быстро шагнул обратно. Артур не отставал.
    - Какого такого дела? В такое время, какие дела - знаешь?!
    Она не знала.
    - Ну, вот что, - решил Сидоров, - нечего тебе здесь делать. Иди в свой подъезд, там и сиди...
    - Подъезд не ваша собственность, - вспомнила Екатерина.
    - Наша, наша собственность, милочка. Это тебе кооперативный дом! Попрошу освободить!
    Сидоров снова принялся зловеще краснеть.
    - Отстань мужик, - твёрдо отвечала Екатерина.
    Артур дипломатично отошёл в сторону.
    - Грубишь, - заключил Сидоров и схватившись за её грязный кед принялся его ожесточенно дёргать.
    - Я тебе отстану, я тебе так отстану...
    - Не дёргай за ногу, а то возьму и упаду с пятого этажа...
  
    В сиреневом окне зажегся верхний свет. С подоконника замечательно просматривалась вся комната. Это была гостиная. Человек, сидящий в кресле, поднялся, выключил телевизор подошёл к окну. Постояв несколько минут, он плотно задёрнул шторы.
  
    Артур зевал. Что-то восклицал жилец, с уже бледным от ярости лицом. Екатерина сидела, заткнув уши и уткнувшись головой в колени. Внизу раздался треск мотоцикла. Она машинально повернула голову и тихо ахнула - свет на 3-ем этаже был потушен. Включился голос Сидорова:
    - По-хорошему не понимаете, я за милицией схожу.
    Но Екатерина уже не слушала, спрыгивая с подоконника. Проходя мимо расстроенного жильца, она погладила Артура и вежливо поинтересовалась:
    - Может вам в детстве что-то недодали?
    - Кто недодал, - не понял Сидоров.
    - Общество или родственники... Злость - отчаяние обделённого индивида!
    Последние слова она прокричала уже с улицы в открытую дверь подъезда.
  
* * *
    Общежитие для молодых специалистов было новое. С красивыми тумбочками и деревянными кроватями, накрытыми бараканом в китайских розах. Всё было подобрано в тон, от модных штор на окнах до лакированного покрытия стенного шкафа и тумбочек. Не менялись лишь привычки общежитского люда, и тех, кто жил 30 лет назад в старом облезлом кирпичном доме с узкими стёклами и нынешних, заселивших это новенькое здание.
  
    Екатерина без стука ввалилась в дверь 17-й. Пухленькая Олечка сидела перед зеркалом и старательно покрывала тушью свои белые реснички.
    - Привет! - Екатерина, плюхнулась напротив.
    Олечка радостно закивала, не отрываясь от зеркала.
    - Олечка, - сурово сообщила гостья, - тебе пора записаться в литстудию.
    - Зачем? - Олечка округлила свои и без того круглые глаза.
    - Тебе там будет интересно, - пообещала Екатерина.
    - Ой, страшно - испугалась Олечка, - я ведь не умею...
    - Ничего, научат. Я тоже бездарь, но он никого не прогоняет.
    - Кто он, - заинтересовалась Олечка.
    - М.М. - руководитель студии, с неохотой объяснила Екатерина.
    - А он что, там руководит? - опять спросила Олечка, которая любила разговаривать с Екатериной.
    Та незаметно вздохнула, олечкино любопытство раздражало.
    - Значит так! Ты придёшь и скажешь, что хочешь прочитать стих. Он тебя всё равно заставит что-нибудь прочесть. Поняла?
    - Ой! А ты где будешь?
    - А я буду за дверью.
    - Как интересно! - Олечка совершенно оставила зеркало и сидела теперь с одним недокрашенным глазом, - а какой стих?
    - Я тебе его сейчас дам, и ты его выучи, но сначала послушай, как его надо читать.
    Екатерина вытащила из кармана скомканную бумажку, и глуховатым голосом, делая смысловые паузы, прочла-пропела:
  
    На том берегу реки -
    Сиреневые луга,
    И розовые сады,
    И ждёт там меня весна...
    На том берегу реки
    Дом с окнами - в небеса!
    В нём снятся цветные сны -
    Когда-то я там жила.
    Ах, как было там легко!
    Лететь за мечтою вслед...
    Любить целый мир до слёз!
    Смеяться на смех - в ответ...
    На том берегу реки
    Мне б капельку постоять...
    Тем воздухом подышать,
    И снова счастливой стать!
    На том берегу реки,
    На  т о м  берегу реки...
    Олечка восторженно зааплодировала.
    - Катюша, замечательно! Только ты знаешь, я ведь так не сумею...
    - Ты ещё лучше сумеешь, - успокоила та, протягивая листок.
  
* * *
    На одной из дверей дома культуры висела табличка "литстудия". Екатерина взялась за ручку... в комнате у небольшого камина собрались несколько человек, шло обсуждение чьей-то повести. М.М.- высокий длинноволосый парень обернулся и, укоризненно покачав головой, кивнул на кресло.
    Екатерина почти не слушала, хмуро грызя ногти, и вздрогнула когда обратились к ней:
    - Катя, а ты что скажешь?
    Сказать ей было совершенно нечего, и она нервно заёрзала в своём кресле. Общественное мнение с весёлым недоумением переместилось на неё, и теперь ждало, дыша неуловимой иронией. Тут ей некстати вспомнилась услышанная от кого-то фраза, и развеселившись, она решила поделиться:
    - Вчера знакомый жаловался: 'у нас в общежитии аристократический клуб образовался... хотя из общежитских, там никого нет. Мы только ходим смотреть, как они в нашем буфете садятся, музыку включают, ножку на ножку ложат - аристократы!' Смешно, правда?
    Больше к ней не обращались. В конце встречи М.М. по обыкновению спросил:
    - У кого-то вопросы остались?
    Екатерина, помедлив, виновато сказала:
    - После киноклуба один подросток подходит ко мне и спрашивает: - а  м ы  сами  з а ч е м  вообще ? Я попыталась что-то объяснить... Он слушал, а потом говорит: если не знаете - сказали бы честно! Только время с вами теряешь.
    Она с надеждой посмотрела на него. Он, ещё некоторое время внимательно её изучал, потом с сомнением произнёс:
    - Подожди, - и поднялся.
    - В следующий раз встречаемся в среду, кто не сможет - позвоните, чтоб мы напрасно не ждали. Телефон все знают?
  
    Они остались вдвоём. Она впервые оказалась так близко от него и с острым интересом разглядывала склонившееся к ней лицо. Глаза были почти нереальными из-за своей огромности и пугали совершенством. Ожившие глаза иконы. Он придвинул стул поближе. Теперь её коленки касались его ног... по телу будто прошёл электрический заряд - она дёрнулась. И испугавшись, бесцеремонно оттолкнулась от чужих ботинок, отъезжая вместе с креслом.
    - Так что ты ему сказала? - словно ничего не заметив, продолжил М.М.
    - Да ничего особенного, - Екатерина скопировала его расслабленный тон, - сказала про то, что всё живое обречено жить, рождаясь, умирая, воспроизводя себя в потомстве - и всё это чтоб сохранить биологический вид. А земля существует, чтобы было, где этим заниматься. Но ведь это мы оправдываем, то, что уже есть! И присваиваем смысл тому, что уже изменить не можем. А это не смысл! Это просто порядок, последовательность такая. А смысл в том - для чего всё это нужно?! И сохранение вида, и вся система, зачем весь этот порядок?
    - Катя, ты маму свою любишь, наверное?
    - Да...
    - И для чего ты это делаешь?
    - Ну... Может быть чтобы и она меня любила? Или - это опять порядок...
    В проёме двери возникла та самая... воздушная красотка - блондинка. И он, виновато улыбнувшись, направился к ней.
  
* * *
    Члены литстудии о чём-то возбуждённо спорили. Екатерина, заинтересовавшись, подошла поближе. Староста Шура, видимо ища поддержки, обратилась к ней:
    - Может, хоть ты согласна со мной?
    - Согласна с чем?
    - По поводу вчерашней лекции... где М.М. всех просто в шок вверг!.
    - А что за лекция?
    - Ты опять не в курсе? Сама же ему вопрос задавала - зачем мы? М.М. целый доклад сделал, даже занятия киноклуба отменили, полный зал собрался... я наших всех оповестила!
    - В самом деле... мне передавали что-то... Но тема была какая-то неопределённая... я и не пошла.
    - А другие пошли! И не пожалели!
    - Рада за них. И за мальчика, который этим интересовался...
  
    Шура возмущённо покачала головой. Постояла, подумала, и очевидным усилием воли, превозмогая себя, двинулась в сторону отошедшей от спорщиков Екатерины.
    - Катя, ты как-то всё самоустраняешься... Может мы тебя обидели?
    - Не волнуйся, Шура, не очень-то я позволяю себя обижать... Просто скучно нарезать круги вокруг М.М. Поклонников у него без меня хватает, а всякая зависимость - опасна ... Да и кумиров, говорят, создавать неполезно.
  
* * *
    Олечка поднялась в 35-ю. Она уже накрасилась и была совершенно готова.
    - Здравствуйте девочки, - вежливо сказала Олечка, входя в комнату, предварительно постучав в дверь.
    Её никто не услышал. Все собрались вокруг стола с листами в руках. Олечка подошла поближе и была замечена.
    - Привет, Олечка! - сказала Екатерина, - иди-ка сюда, мы вот свои рисунки разгадываем. На что это, по-твоему, похоже?
    Она ткнула пальцем в лист.
    - Это кто-то встал с ног на голову, - послушно ответила Олечка.
    - С ног на голову! - Сердито передразнила Екатерина, убирая лист, - вообще-то это смысл моей жизни!
    Поколебавшись, она снова ткнула в лист:
    - А это что, по-твоему?
    Олечка опасливо поинтересовалась:
    - А что это будет обозначать?
    - Ближайшее будущее! - И Екатерина скорбно отвернулась.
    - Катюша, - взмолилась Олечка, - нам ведь уже пора, стих я выучила.
    - Ты, Олечка, если хочешь, иди, а я пожалуй останусь, - отвечала та, продолжая глубокомысленно изучать свои рисунки.
    - Почему? - жалобно спросила Олечка.
    - Я оттуда уже вышла, - Екатерина строго посмотрела на неё.
    - Как? - не удержалась непонятливая Олечка.
    - Ногами, - и Екатерина окончательно уткнулась в лист, давая понять, что разговаривать дальше не намерена.
    Всю зиму она в литстудии не появлялась.
  
* * *
    А время показать ничего не может. Оно только отодвигает развязку, не добавляя определённости. И чтобы  у з н а т ь  всё равно приходится совершать какое-то действие, которое позднее может оказаться глупостью или даже дикостью. Да и само это  з н а н и е  вполне могло оказаться ничтожным или ненужным, хотя сейчас обретение его представляется крайней необходимостью, ведь нет состояния более удручающего, чем неопределённость...
    Так что же всё-таки делать? Ждать, что покажет время, которое ничего не показывает?...
  
* * *
    С наступлением весны она снова поселилась на подоконнике, пытаясь разглядеть его через бинокль, полученный летом на день рождения. Теперь она приходила позднее, удачно избегая встреч с Сидоровым и его псом.
    Свет сегодня отчего-то долго не зажигали, наверное он всё ещё не вернулся... Загорелся свет! Он уселся в своё кресло перед телевизором и вдруг посмотрел прямо на неё... Смотрел долго, а потом махнул рукой, предлагая слезть с подоконника. Она окаменела. Идиот-ка! Ну, конечно же, подъезд прекрасно освещен и если она его видела в таком же освещённом окне, то соответственно и он - тем более чёрный свитер на белом фоне... Он снова поднял руку и теперь уже с раздражением потряс ею, спрашивая, что ей нужно? И тут, она не поверила своим глазам, махнул, как машут на надоевшую муху, лениво и смиряясь. Этого она уже не вынесла.
  
    Дверь открыл он. Она увидела, как глаза его недоуменно расширились, но ей уже было всё равно.
    - Вы специально махнули рукой, чтобы я убралась? - Она стояла, согнувшись от горя, и речь её напоминала рыдание...
    - Ну что ты, - сказал он, когда это я махал рукой?
    - Только... только что! - Она всхлипнула.
    Он страшно обрадовался и протянул к ней руку:
    - Заходи, заходи. Расскажешь, что ты там опять придумала.
    Он принёс из кухни чай, а она, всё ещё не веря, то и дело подбегала к окну, чтобы в который раз убедиться, что только расплющив нос о стекло можно было разглядеть облюбованный ею подоконник.
  
    На той картине поднимались,
    Без следа, без огня, без стона,
    Фигурки пеших что спешили,
    К утру достигнуть небосклона.
    В одной из них тебя узнаю -
    С лицом уставшим и тревожным,
    Рукою рану зажимаешь...
    На грани  б ы в ш е г о - с  в о з м о ж н ы м...
    Закрой же глаза, и увидишь весну -
    Цветы голубые - на мокнущих ветках,
    Весёлое солнце в журчащем снегу,
    Да скрипочки звук, доносящийся редко...
  
    На той картине мало света,
    И много тьмы внизу у склона,
    Небесных воинов колонна
    Сверканием клинков согрета...
    Так странно вырваны из жизни,
    В которой в вас - всерьёз не верят...
    Чтоб защитить наш мир в той битве,
    Где  с в е т  и  т ь м а - влияние делят
    Закрой же глаза, и увидишь весну -
    Цветы голубые, на мокнущих ветках,
    Там плавает небо в журчащем снегу,
    И скрипочки звук, доносящийся редко...
  
    Кто тот художник и провидец?
    Что приобщён к делам бесплотных...
    Участник, или очевидец?
    Иль Сам Творец - век допотопных?
    Когда в наш мир вернётесь снова,
    В местах привычных мы вас встретим.
    О том, что было - ни полслова...
    И ничего мы не заметим.
    Раскроешь глаза и увидишь весны
    Цветы голубые - на ветках сирени,
    Спасённую землю в разливах любви,
    Да музыки чудной скрипичные трели...
  
* * *
    Литстудия. Все уже собрались, появление Екатерины было встречено бурными аплодисментами, её окружили и принялись тормошить.
    - Ты почему так редко приходишь? - с недоумением восклицала староста Шура, - просто неприлично редко!
    Вошёл он. Гомон постепенно затих, только Екатерина и Шура занятые разговором, никак не отреагировали...
    -Так отчего ты редко появляешься? - продолжала допытываться Шура.
    Екатерина внезапно уловила наступившую тишину...
    - Я прихожу редко, но с большим чувством! - загадочно сообщила она.
    Шура не поняв, на всякий случай рассмеялась. Никто её не поддержал.
    Он стоял в дверях и напряженно слушал.
  
* * *
    Красивая аллея блестела на солнце. Вздрагивали мокрые ветки, не веря в освобождение, и текли ручьи по оттаявшей земле. Он стоял перед скамейкой и что-то декламировал, принимая при том напыщенно-элегантные позы, она стояла рядом, напротив, прижимая к боку ручную кинокамеру с трансфокатором, и согнувшись пополам беззвучно хохотала. Наконец разогнувшись, она плюхнулась на скамейку и с трудом выговорила:
    - Ой - не могу... точно - от смеха - лопнуть можно! Вам только в комики...
    И отдышавшись, закончила:
    - Видите... уже камера трясётся!
    Она вытянула вперёд руку, и потрясла ею, проверяя на жизнедеятельность.
    - Давайте уже последний кадр прогоним.
    Он уселся рядом:
    - А что там у тебя - в последнем кадре?
    - Вы идёте по аллее! В сущности, вы уходите... и вероятно навсегда.
    - Что за сюжет такой пессимистический?
    - Никакой не сюжет, просто зарисовка - про расставание...
    - Тебе нравится расставаться?
    - Мне нет, Стёпа такую тему задал.
    - Он кто?
    - Тоже типа, руководитель - в любительской киностудии... а так откуда бы у меня кинокамера взялась?
    - Т.е. ты ходишь по неким студиям, пытаешься заниматься творчеством, днём работаешь, а когда ты учишься?
    - Последний курс - без напряга, один диплом остался.
    - На работе твою разностороннюю деятельность одобряют?
    - Видите, даже на полдня отпустили. Я хороший разработчик, и логика у меня мужская... куда им деться?
    - Ну и как живётся - с такой логикой?
    - Да так себе... дамы не любят, кавалеры опасаются! Утешает, что некой... около творческой публике - ещё хуже приходится!
    - С чего бы?
    - Ну как же? Им же плод от своих даров принести нужно. Вся жизнь - сплошные нервы - то в озарениях, то в сомнениях! Ни одна семья такого не вынесет, не зря ведь по сто раз женятся... На самом-то деле - это просто счастье когда вы не Достоевский, не Высоцкий, ну и так далее... живёте себе спокойно.
    - Да... Но все почему-то рвутся в гении... Ну хорошо, пойдём снимать - что ты там про поездку говорила?
    - Мы через неделю с подругой едем к ней в деревню, там природа - обалдеть... вот бы и вас там поснимать...
    - Посмотрим... ты что всё улыбаешься? Ты наезд делай - на крупешник! Смотри, какие у меня глаза! Где ты ещё такие видела? Вот их и показывай...
    - Да. Глаза... прямо скажем - библейские... а временами где-то и ангельские!
  
* * *
    Закончилось очередное занятие, все начали расходиться... Екатерина направлялась к лестнице, когда её окликнули. М.М., устроившись на скамейке в фойе, приглашающее махал рукой. Она молча уселась рядом.
    - Катя, ты же сердишься, я вижу.
    - За что мне на вас сердиться? Уеду и сниму кого-нибудь другого - это же без разницы.
    - Как ты можешь так говорить?
    - Могу!
    - Ну что мне сделать для тебя, чтобы ты не сердилась?
    - Ничего не надо делать...
    - Мне сейчас никак нельзя уезжать... на худсовете вчера с инсценировкой Чехова срезался.
    - У вас ещё и худсоветы? Это же любительский спектакль.
    - Здесь тоже цензура. Приходи завтра на репетицию, с актёрами познакомлю!
    - Драмкружка мне как раз не хватало - для полного счастья, - пробурчала Екатерина, и скосив на него глаза, неопределённо добавила: - ну разве что, когда-нибудь... Во сколько там у вас?
    - Да также...
  
    Нет, не могу... не подойти... и не сказать...
    Мне не спросить Вас больше - ни о чем.
    Все, что хотела б - это знать,
    Зачем все это? Долго ли... И что потом?
  
    Лукавый лик Ваш... взгляд - не отвести!
    Опять тону в очей неверной синеве,
    Как я хотела б, окончательно уйти!
    С улыбкой ясной - на счастливейшем лице.
  
    Нет больше сил - комедию ломать...
    Мне не дано переиграть Вас, никогда,
    Все, что хотела б - правду услыхать,
    Чтоб смыть слезами наваждение, навсегда!
  
    Нет, не могу... не подойти... и не сказать...
    Мне не спросить Вас больше - ни о чем.
    Все, что хотела б - это знать,
    Зачем все это? Долго ли... И что потом?
  
* * *
    В 35-й готовились отмечать день радио. Соня подарила Алевтине купальник - потому что той не в чем будет купаться. Сняв платье, и надев вновь приобретённый купальник, дородная Алевтина величественно двигалась по комнате, гремя посудой. Изредка она благосклонно кивала Соне, обнаруживая тем самым в знак признательности своё некоторое отношение к ней. А та оживлённо пересказывала Екатерине разговор со своим начальником.
    - И тут мне показалось очень кстати, задать ему вопрос: "Вы когда уезжать собираетесь?" Но ему это, кстати, не показалось, и он ответил: "Что дождаться никак не можешь? Продумай-ка вечерком всю структуру, чтобы не скучать, а завтра доложишь"
    - Хватит и того что мы думаем на работе! - возмутилась Екатерина, и рассмеявшись добавила:
    - Ну не будем уточнять, о чём мы там думаем: по крайней мере - на работе мы думаем!
  
    Снизу постучали, это Алевтина, настругав салата и надев сарафан, включила музыку, и теперь, намотав на свежевымытую голову нечто вроде чалмы и облачившись в осенние башмаки для громкости звука, усердно вколачивала ими в пол некий одной ей ведомый ритм, выражая тем крайнюю степень веселья.
    Снова постучали, теперь уже в дверь - пришёл красавец Толик с другом, с шампанским и с гитарой.
    - Это кто? - шёпотом спросила Екатерина Соню.
    - Из 10 отдела, в командировках вечно с нами пересекаются... у Толика, кстати, с Алевтиной блоки совместимые - всю дорогу перезваниваются. Хотя бесперспективно, Толик женат и жена беременная.
    Подошла из соседней комнаты Томочка с банкой консервированных помидоров и сковородкой жареной картошки, и, водрузив их центре стола тут же начала подсаживаться то к одному, то к другому из парней, строя по обыкновению глазки. Внимания на это, привычно не обращали. Пришли ещё несколько человек, за столом сделалось шумно. Любимец отдела Лёша читал выжимки из Цветаевой, Гумилёва, Вознесенского, нарытых где-то Набокова и Бродского, отстаивая 1 и 2-ю производную, что определяли, на его взгляд, качество любого стиха - если их удавалось взять. Сидевшая рядом Екатерина возмущалась подобным варварством... И в ответ тоже приводила какие-то строки, пытаясь доказать, что при такой подходе все нюансы отсекаются - а кому нужны голые лозунги?
  
    Начались танцы, девчонки бросали на Екатерину гневные взгляды, выражая неодобрение: кавалеров не хватало, а лучшего из них втянули в нелепый и неуместный, на их взгляд, спор. Наконец самая решительная - это была Маша с 4-го этажа, зашедшая на огонёк, пригласила Лёшу и животрепещущий спор иссяк... Вновь собравшись за столом, пели Окуджаву, Митяева, ещё и ещё кого-то - по заявкам. Толик безотказно аккомпанировал. В конце вечеринки к нему обратилась и Екатерина:
    - Подыграй.
  
    Как я хотела, чтобы Вы
    Меня любили - безусловно,
    Чтоб явью обернулись сны,
    Где мы в согласии и подобны.
    Держась за руки - говорить!
    Друг к другу взоры - обращая,
    Такую радость ощущая...
    Душой парить, душой парить.
  
    Безвременье, одна вода...
    И запах трав, как запах счастья!
    Высоких облаков гряда
    На рой веков глядит - с участием.
    Держась за руки - говорить,
    Друг к другу взоры - обращая,
    Сердца как двери отворяя...
    Душой парить, душой парить!
  
    Зелёный остров средь пруда,
    Беседкой белой улыбнётся!
    И золотом, блеснув вода -
    Лениво в небо перельётся...
    Держась за руки - говорить,
    Друг к другу взоры - обращая,
    Весь Божий мир - в себя вмещая!
    Душой парить, душой парить...
      Душой - парить. Душой парить!
  
    Допев, она ещё постояла, улыбаясь... продолжая глядеть на зеленеющие в окне ветки.
    - Твоя, что-ли?! - заинтересовался Лёша.
    Екатерина, сделав удивлённое лицо, принялась собирать со стола посуду...
  
* * *
    После репетиции актёры долго не расходились. Когда они толпой двинулись на автобус, Екатерина помахав всем рукой привычно направилась в противоположную сторону, но тут её окликнул М.М. и, взяв под руку, потянул за собой... Она почему-то не сопротивлялась. И села вслед за ним в ненужный ей автобус, и словно привязанная, проехав несколько ненужных остановок, вышла с ним на его остановке...
  
    Выпив из вежливости чаю, и порывшись в наваленных на столе книгах, Екатерина уже собиралась распрощаться, так и не поняв, почему она здесь...
    - Мне, пожалуй, пора - она вопросительно посмотрела на него.
    - Вот и проходят твои последние бесполезные минуты здесь... да, Катя?
    - Ну почему бесполезные. Может быть - как раз наоборот...
    - Что!?...
    - А можно я журнал с собой возьму?
    Он молча кивнул.
  
    Но... какая же мучительность, была от этой незавершенности! От красивой стремительности, с которой было проделано всё необходимое - и не слова при этом не сказано. И вот дверь уже распахнута и легки удаляющиеся шаги... А в комнате -  с и н и е  с у м е р к и!  И отступает растерянный мир... и ломки, и размыты его контуры... и матово бледны прекрасные лица! И плотен воздух от ожидания... и достаточно одного звука, одного пустякового вопроса, чтобы всё замерло... не выдержало... соединилось - чтобы  н и к т о  н е  у х о д и л.
    Он сидел по-прежнему, забыв распрямиться. Напрасные синие сумерки плавали вокруг, сгущались, и становились чёрными...
  
    Поднявшись, он последовал за ней в прихожую. Когда же она пыхтя и мучаясь застегнула, наконец, сломанную пряжку, он сказал:
    - А зачем тебе уходить?
    Голос у него дрогнул и сделался высоким, почти детским:
    - Оставайся...
    И она, покраснев от радости, принялась торопливо снимать босоножки.
  
    Среди оранжевых снегов склонилась детская фигурка в распахнутом пальтишке. Присев на корточки девочка старательно отделяла от снега тончайший блистающий слой. Она вновь и вновь вырезала самый сверкающий кусочек и бережно бралась за края. Но, наверное, это были слишком большие льдинки, потому что они крошились раньше, чем она успевала за них взяться. Но вот ей удалось поднять одну из них, и она долго выпрямлялась, держа её на вытянутых руках и не сводя с неё глаз. Она подняла льдинку до самого верха, повернулась лицом к солнцу и накрыла его... Тюша смотрела через льдинку на солнце и огромный бант её, закрывавший пол-неба, казался синим парусом в солнечном океане...
    Он говорил что-то, то хмурясь, то снова беспомощно улыбаясь с лицом счастливым и несчастным одновременно. Ошеломляюще красивым в своей незащищённости...
    А она всё смотрела через льдинку на солнце... Потом качнулась и не выпуская льдинки из рук шагнула вперёд, прямо в огромную голубую лужу, и пошла по ней рассекая воду новыми блестящими ботами. А в воде тоже плавало солнце, и падали сверкающие капли с тающей льдинки, и плыли облака. И Тюша вступила прямо в середину сияющего круга, и золотое солнце со звоном оторвалось от воды, и ослепило бликом...
    Он прикрыл глаза, подождал ещё, глядя под ноги, и отвернулся устало.
  
    Рука осторожно легла ей на плечо, помедлила и неохотно взялась за замок. Екатерина, не моргая, смотрела на дверь - наконец та распахнулась. Она вежливо обогнула его и принялась торопливо спускаться. 'Пока'. - повисло в воздухе. Она и не собиралась отвечать, сосредоточенно перепрыгивая через ступени. Лишь на площадке притормозила и облегченно перевела дыхание. Потом уже не спеша двинулась дальше, но машинально подняла голову, удивившись тишине - не слыша звука захлопнувшейся двери... Дверь была распахнута настежь! Удивляясь всё больше, она медленно обвела площадку глазами. Ах, вот почему она не увидела его сразу! Одна голова торчала из-за двери, почти слившись с меловой стеной и молча глядела на неё бесцветными глазами. Почему-то вспомнилось - 'с бесцветным как у сволочи лицом'... Её передёрнуло, но тотчас сообразив, что он всё это видит, она поспешно опустила глаза и бросилась вниз.
  
    Он прикрыл глаза, подождал ещё, глядя под ноги, и отвернулся устало.
    - Ты очень хорошо всё умеешь ломать...
    - Я и строить могу! - крикнула она про себя.
    Он отворачивался зло и долго.
    Покрылись изморозью ветки и облака замёрзли в лужах...
    Он уходил. Аллея бесконечна...
    Он уходил. И был он прав, конечно.
    ОН УХОДИЛ!
    Всё кончилось, и всё пропало... и даже солнце. Лишь побледневшей девочки лицо с зажмурившимися изо всех сил глазами. Среди зимы.
  
* * *
    Перед самой защитой диплома, Екатерина рассорилась с Алевтиной с которой защищалась в один день, не поделив чертёжные доски в "рабочке" общежития. Вообще ближайшая подруга, с которой они долгое время делили еду и кров, мыкаясь по частным квартирам после того как перешли с дневного на вечерний побив рекорд факультета по количеству пропущенных лекций, в последнее время вела себя более чем странно. В частности, приобретя дорогой фотоаппарат с зеркалкой, она наотрез отказалась давать его Екатерине, хотя до последней минуты пользовалась её верным ФЭДом. И Екатерина с грустью отметила, что преодолев некий возрастной барьер, многие люди совершенно менялись - и не в лучшую сторону, включаясь, по всей видимости, в борьбу за выживание... Становилось очевидным, что рассчитывать на чью-то помощь в трудную минуту особенно не приходилось.
  
    Помимо всего прочего её и Соню, по слухам, намеревались перевести в серийный отдел, вместе с недавно сданным заказом и Сониным начальником в придачу, которого должны были назначить ведущим по этому заказу. Всё это было крайне неприятно и, на взгляд Екатерины, абсолютно несправедливо. Во-первых, Соня хотя бы успела поработать на этом заказе, она же Екатерина просто сделала диплом, усовершенствовав один из блоков, и по сути, никакого отношения к оному заказу не имела. Те разработки, что ей поручали, также к сданному заказу не относились, кроме пожалуй, последней... когда она помогала Мымрю составлять проверочные тесты на главный блок. Мымрем, они с Алевтиной прозвали меж собой Андрея - за его молчаливость и странную кроткую улыбку, с которой он сносил их наскоки. По сути Мымрь и должен был уйти в серийный, и видимо даже главным - вместо Сониного начальника, но он неожиданно умер, не выдержав напряженности ритма, или оказавшись хотя и молодым и талантливым, но крайне больным человеком. Вероятнее же всего, он просто сгорел на работе, как часто бывает с добросовестными и терпеливыми людьми, поскольку никогда не жаловался и не отказывался от непрерывных переработок - результат жёстких сроков на военных заказах...
    В результате всех этих обстоятельств, и, поскольку отдавать опытных разработчиков никто из руководителей групп не хотел, свежедипломированный инженер, вероятно и перспективный, но не привязанный к новому заказу, оказался под рукой как нельзя кстати. Практичной Алевтине, с её девизом - 'надо быть поближе к начальству', серийный не грозил, её оставляли в отделе т.к. она своевременно задружилась с руководителем диплома, угощая его ватрушками из буфета и последними новостями - благодаря чему он и замолвил за неё слово. За Екатерину заступиться было некому... Последний её дипломный руководитель сам недавно пришёл на фирму и большого веса не имел, а предыдущий - безусловно бы её отстоявший, ушёл в бессрочный отпуск, в связи с тяжелой болезнью жены...
  
    Когда до сдачи готового диплома остались ровно сутки, у неё ещё не был закончен чертёж функциональной схемы и пара листов с таблицами... Конспект же своего доклада она и вовсе надеялась написать прямо на работе - перед собеседованием в деканате. Томочка, вызвавшаяся помочь с чертежами, обратилась с этим прежде к Алевтине, у которой почти всё уже было готово, и та лишь попросила её ещё раз обвести таблицы - для яркости. Когда они, собрав чертежи, покидали рабочку, Томочка, почувствовав некоторую неловкость, спросила Екатерину, как у неё дела? Та, оторвавшись от функционалки, кивнула на два девственно чистых листа. Томочка тихо ахнула, взяла черновик с таблицами, и принялась быстро переносить их на ватман. Через 2 часа и она отправилась спать. Екатерина же, благодарно обняв её, возилась с функционалкой до самого утра.
    На работе Кузя, 2-й её дипломный руководитель, увидев, как она изо всех сил таращит слипающиеся глаза, стараясь уловить что-то из его последних рекомендаций, махнул рукой и сам написал конспект доклада. С которым Екатерина и отправилась в деканат, проигнорировав различие почерков в свежеизготовленной записке и дипломной работе... Вообще, Кузя, будучи родом откуда-то из Сибири, со всеми вёл себя на редкость благородно, не единожды помогая и ей... Екатерине даже приходило на ум - не состоял ли он в родстве с декабристами?
    Надо отметить, что окружающий народ тех времен, при всех присущих ему несовершенствах, был удивительно добр и отзывчив к чужой нужде...
  
* * *
    "Отлично" на защите ей, просмотрев зачётку усеянную тройками, не поставили, хотя и совещались долго, и то и дело до неё доносилось слово аспирантура... Честно заработанный 'хор.' привёл её в крайне хорошее расположение духа, возвращая подорванное доверие к миру. Особенно, когда она добравшись до дома увидела М.М., стоящего с букетиком цветов и тортом неподалеку от входа. И тогда только вспомнила, что в этот день она, ко всему прочему, ещё и родилась! Выпить же чаю он отказался. Сердечно поздравив и сказав напоследок:
    - Заходи, если дело появится... - поставил на стол торт и цветы, и отправился восвояси.
    Правда не сразу, а выкурив прежде на скамейке у подъезда сигарету, что она с грустью и наблюдала из окна... Хорошее настроение медленно улетучивалось - возможно для этого он и приходил?
  
    Цветы, общага, Леонардо.
    Охапка книг, охапка платьев
    Моя особа - у кровати,
    Твоя особа - у окна
    Мой день рождения...
    Последний? Из тех, где мы ещё могли бы
    Всё изменить... где мы пока
    Присутствуем на самом деле!
    Ещё стоим на тех качелях,
    Что раскидают нас в века.
    Нас раскидает? Очевидно.
    Цвет яблоневый... как обидно,
    Что недосказанность минуты
    К неразрешимости ведёт...
    Причинно-следственные связи
    Накажут всех, кто в них завязан.
    А не достаточность усилий -
    Плачевный образ создаёт...
  
* * *
    К осени произошёл переход в серийный. Худшие опасения Екатерины полностью оправдались - кроме составления проверочных тестов на разные блоки никакой реальной работы ей там не светило. На выезды - для исправления ошибок на объектах, её не брали - туда вызывали системщиков, отрывая их от работы над новыми заказами, поскольку могучая группка в лице софьиного, а теперь их общего начальника, плюс самой Сони и Екатерины системные нестыковки устранять не умела. И зачем их сюда сослали? Оставалось дохнуть со скуки, ожидая перемен. При этом, на работу все приходили вовремя - пропускная система строго фиксировала опоздания.
    Рассаживались за столами, и начальник тут же куда-то убегал с озабоченным лицом, симулируя активную деятельность, а они, подчинённые, раскладывали чертежи и занимались - чем хотели. Соня открывала очередной роман, Екатерина, демонстративно разложив поверх схем амбарную книгу, записывала стихи, впечатления, рассказы. В обед шли в столовую, надо сказать столовых на фирме было несколько, и кормили в них вкусно и недорого. В полдник шли в буфет, иногда совершали променад по 3-му этажу - единственному сквозному для всех 4-х зданий фирмы, соединённых в квадрат, занимавший собой квартал. Одним словом ни мозги, ни нервы на такой работе не тратили. Чего нельзя было сказать об остальных жизненных аспектах...
  
    Гляжусь в любимые черты,
    Что видятся в стекле вагона...
    То выглянут из пустоты,
    То впишутся в толпу перрона.
    Гляжусь - в боязни пропустить
    Чередование, иль мгновенье
    Где свет и тень, желая быть-
    Меняют прежнее значение...
  
    Лепя твой облик вновь и вновь:
    Неповторимо совершенство.
    Здесь не при чём ничья любовь...
    Смесь раздражения и блаженства
    Растёт в прогрессии с тоской,
    Что бесконечность не приблизить
    Любимый твой - совсем не твой,
    И никогда не будет... жизнь
    Всё обещает подарить,
    Всё отнимая постепенно...
    И нам лишь то принадлежит,
    Что хочет... и второстепенно.
  
    О, как хотела б удержать!
    Ну помоги - хоть то оставить,
    Что нам могло б принадлежать...
    Как быть  м о и м  - тебя заставить
    Как быть  т в о е й  - себя заставить?
    И так оставить  в с ё...
    И  т а к  оставить!
  
    * * *
    Я ненавидела окно.
    Которое не отворялось
    И столь бездарно притворялось,
    Что и в раскаяние лгало.
    Я ненавидела окно,
    За человека здесь живущего
    В худое время прежних дней
    Меня предавшего и ждущего.
    Да Бог с тобою, позабудь!
  
    Зачем приходишь ты ночами
    В промокший садик за окном
    На встречу с собственным отчаяньем? .
    Всё позабудь и уходи,
    Все счёты мелочны и схожи.
    Что лезти без толку из кожи,
    Доказывая трижды три...
  
    Горит последнее окно.
    Горит беспомощно и бело,
    Оно погаснуть не посмело!
    И проклинать его смешно...
  
    А ливень лил безотлагательно,
    И я, тупея со всех бед,
    Дрожала тихо и старательно -
    Ждала, когда погаснет свет.
  
  Меня преследует спина, которая  н е  с л ы ш и т  окриков, чья поступь жестка и размеренна. Она уходит в безусловной правоте. Без спешки, без нервоза. Ещё есть сумерки и опустелый зимний двор, и впереди маячившая шапка, с отвисшими как у щенка ушами... На голове брезгливого ханжи. А я бегу не поспевая за уходящею коричневой фигурой, чтобы хоть как-то по-другому нам можно было разойтись: не так нечестно, злобно и униженно... Но профиль глух, жесток и пуст. И он ко мне не повернётся
  
  Ничего не надо. Ничего не надо делать, это всё рабство, унижение. Если ты нужен, тебя позовут когда-нибудь, а если нет - всё равно прогонят, как бы ты не мельтешил. Н и ч е г о  н е  нужно  д е л а т ь
  
    Была ещё 3-я правда (помимо той, своей, что имелась у каждого)... Она состояла из мозаики их общего прошлого и обнаруживала себя дикими несвоевременными всплесками, не поддававшимися никакой логике. Это могла быть рука с дрожащими пальцами - от касания её обмирало и останавливалось время. Взгляд, посмотревший отчётливо и близко, наконец, просто фраза, мстящая знакомыми интонациями.
    3-я правда существовала сама по себе, всё путала и нарушала, заслоняя собой все события и доводы, оставляя только миг, когда каждый переставал быть собой, и становился пеленгом другого. И уже не имело значения то, что происходило с ним самим - любили ли его, обижали ли, мучили... всё это отступало. Отчётливо ощущалось лишь состояние того первого - обидчика. И прощалась любая несправедливость. Да и как не простишь, если ты сам стал им, и слышишь его всего и понимаешь всё так как он понимает... И хотя казалось, что уже всё, больше нельзя, подлость доказана, дальше просто некуда... вдруг оказывалось что нет, ещё не всё, и дальше можно, а вот по-другому нельзя! И становились такими бессмысленными все обдуманные слова и ходы, и рушился освоенный мир... и оставалась надежда, нелепая и слабая надежда там, где ничего кроме ненависти оставаться уже не могло... Может эта 3-я правда и была настоящей?
  
    - А что это ты всё пишешь? - Соня склонилась над столом Екатерины.
    - Да вот, высказывания народа... - та перевернув амбарную книгу и открыв её с другого конца ткнула пальцем в лист.
    ВЫСКАЗЫВАНИЯ НАРОДА:
  
    "Ухожу - совершенно трезвая! С больной головой, и больными ногами!"
  
    "Зенцова захотела поехать в пионерский лагерь. Она пошла в профком и предложила там свои услуги. Она ничего не сказала нам - и сдала анализы! Уникальный случай - никого на работе не предупредив! Никто не знал, где их работник!" (из выступления Ш.)
  
    Зенцова беседовала в коридоре с подругой... Ш. изумился - мрачная меланхоличная Зенцова кокетливо закинув голову и помахивая в воздухе растопыренными толстыми пальчиками щебетала:
    "Не знаю, не знаю, сумеет ли она сдать анализы...
    С удовольствием взглянув на себя в висящее за спиной зеркало, уточнила:
    - Нет, не думаю!"
  
    "Спасая честь лаборатории, он поехал в командировку и, ничего не соображая, дёргал там какие-то ручки! Неисправности он не исправил, но додёргался до того, что она исчезла!" (из выступления Ш.)
  
    "Думаешь, куда я собралась? - кокетливо поинтересовалась Зенцова у кудрявой Натальи, готовясь отойти ко сну
    - С ночной рубашкой... с полотенцем... задумчиво протянула та, - конечно к любовнику!"
  
    "Ты не подчиняешься закону, а я ему подчиняюсь. Значит я прав! Неважно, кто его придумал, пусть я придумал... Все ему следуют! Один ты ему не следуешь."
  
    "Да я понимаю вас, я понимаю. Но вы же видите - у нас тут сейчас завал...
    - А потом там у вас будет завал - с нами!
    - Ну что ж. Потом будем расхлёбывать тот завал..."
  
    "Ну что ты мне посоветуешь? Бороться мне с ним или не бороться?"
  
    "Я до того помрачнела после этого случая!"
  
    "А морковь на полях осталась, свеклу не выкопали, капусты в магазинах нет - тоже осталась на полях. Потому мужик и пьёт. И будет пить! Потому что не верит, не знает - куда его приведут эти начальники!"
  
    "Я вижу как местные власти внедряют свои местные законы!"
  
    "И это ещё лучшее проявление их жлобской мысли! Они боятся стать людьми, они хотят остаться жлобами!"
  
    "В переработках ничего хорошего нет!
    - Зато видно, что человек предан делу. И нет вопросов."
  
    "Да нет, они говорили, что две-то как раз ничего - хорошие девочки. А третья просто проститутка...
    - Ой, девочки, это они про кого так? Это они, наверное - про меня!
    - Томочка, ты ещё сомневаешься?"
  
    "Если в каком-нибудь РТМе будет хоть малейшая щель - мы в неё уйдём!"(Н.Б.)
  
    "Ну как ты съездила, удачно?
    -Удачно!
    - Да?! А куда это ты ездила!??"
  
    "Из творческого плана ИТР: прочитать (где-то и изучить) собрание сочинений А.Пушкина."
  
    "Спокойно мне возле тебя Нина... гляжу в твои глаза, такая безмятежность, такая чистота! Ни мыслей, ни переживаний - просто душой отдыхаешь!"
  
    "Так Токаренко что, развелась и вышла замуж за Сироткина?
    - Нет, она просто развелась и повесилась на шею Сироткину!"
  
    "У нас нечего поесть, совсем нечего - мы все творческие! Видите у нас на стенах репродукции... Поэтому вы зря пришли!"
  
    "Представляешь, смотрю на себя - 23 года! И такое чмо... да ещё картошку беспробудно ест..."
  
    "Заболеть бы и умереть самостоятельно... У нашей кошки и то есть женское самолюбие. А у меня нет..."
  
    "Вы где по утрам завтракаете?
    - Раньше мы в кафетерии завтракали. А теперь нигде.
    - Я вам очень советую: продолжайте, продолжайте завтракать в кафетерии! Может, тогда вы не станете опаздывать?"
  
    "Слушай, а как мы скажем - зачем нам надо уйти?
    - Ну скажем так: мне необходимо иметь неотложное дело с неким человеком. Которого ты, скажем так, в какой-то степени знаешь...
    - Да, и что тебе необходимо иметь с ним дело непременно утром. Поэтому пусть нас раньше обеда не ждут."
  
    "А что это тебя погода заинтересовала?
    - Мы в кино идём через неделю. У нас культпоход... вот и интересуюсь - какие ботинки надевать? Высокие, низкие, промокаемые, непромокаемые..."
  
    "Налейте-ка мне - желтенького!
    - Желтый цвет, цвет измены... Или вам это подходит?
    - Да, я ещё никому не изменяла!
    - А, ну тогда конечно..."
  
    "Промышленные предприятия не обязательно должны производить продукцию - главное воспитательный процесс" (Китай)
  
    Зенцова сидела над схемой и закрыв глаза сочиняла музыку. Сочинённое она записывала словами, т.к. не знала нотной грамоты.
  
    Л. купила себе цветы и пошла в больницу рожать.
  
    "Девушка, почему вы пробегаете, не показав билета?
    - Не без оснований!"
  
    Рыжая бестия схватил меня за руку в тот самый момент когда я выйдя из НИИ как раз решала - не броситься ли вдогонку только что прошедшему мимо и сказавшего мне гадость мужичонке? И не пнуть ли, по его явно не дешёвому портфелю, так что бы тот вылетел из его гнусной ручонки на дорогу - прямо в грязную лужу?
    - Дурочка, ты моя, - нежно проворковал бестия держа меня за руку. Я ошарашенная подобным обращением даже не вырывалась, мучительно пытаясь сообразить - откуда он меня знает?
    - Не узнаёшь меня? - кокетливо пропел бестия и схватил мою последнюю свободную руку.
    Я неуверенно хихикнула и прямо спросила:
    - Где я тебя видела?
    Нежные васильковые глаза бестии увлажнились от огорчения.
    - Я с тобой учился, - и он обиженно надул губы.
    - Правильно, - воскликнула я, начиная припоминать забитого рыжего двоечника, кажется так и не вышедшего на диплом, - в одной группе!.
    - Я уже на дипломе! - воспрянув, вновь заворковал бестия, - все хвосты сдал, дурочка ты моя!
    Я снова нервно хихикнула, мимо проходили коллеги, с интересом прислушиваясь к новому для себя обращению.
    - Ты здесь работаешь? - деловито поинтересовался бестия.
    Я кивнула.
    - А замуж не вышла? - он с подозрением покосился на мою правую руку.
    Я послушно мотнула головой.
    - Ах, ты моя дурочка, - растрогался бестия и, пошарив в кармане пиджака, наскрёб там замызганную помятую кофетку.
    - Ну, иди пока, работай - протягивая её, великодушно разрешил он. И, уже отойдя на несколько метров, обернулся и любовно подбодрил: - дурочка ты моя!
    И я пошла работать, беззвучно хохоча и придя в невероятно хорошее расположение духа.
  
    - Зенцова, это конечно Алевтина? - уточнила Соня.
    Екатерина пожала плечами и как только Соня отошла, вновь перевернув амбарную книгу и углубилась в записи, сделанные с другого конца.
  
    Рыжие листья, рыжие литья
    Медленно сносит
    В синие воды, прозрачные воды
    Дивная осень
    Что же мне делать, что же мне делать?
    Фраза без смысла...
    С мокрых ладоней молча стекают
    Рваные мысли
    Пусто и зябко, неба колодец
    Синь и бездонен
    Чувства сгорели, ушли без остатка
    Нищ и свободен...
  
* * *
    Но свобода оказалась призрачной. Связующая с ним нить обрываться не желала, периодически напоминая о себе загнанной внутрь глухой болью...
    - Ты как будто в 16-ть лет родилась!
    Она стояла раздавленная и обливалась невидимыми миру слезами. Отросшие волосы падали на глаза и она их бессознательно убирала дрожащими обкусанными пальцами Они разговаривали на лестничной площадке, дальше её не пустили... Это была её последняя попытка поверить в невозможное. Она снова убрала волосы.
    - Катя, что ты молчишь? ... у тебя какое-то дело ко мне?
    - Я хотела спросить... но, наверное это нельзя спрашивать?
    - Нельзя. А что ты хотела спросить-то... сантименты какие-то?... Ну это ни к чему... Ты зачем пришла-то?
    Он терпеливо смотрел на неё.
    - Чтобы тебя увидеть. Мне тебя видеть нужно.
    Оба говорили тихо. Почти одними губами, но прекрасно друг друга понимали.
    Он раздраженно дёрнул плечом. Она с откровенным отчаянием смотрела на него, отбросив всё лицемерие последних месяцев, сознавая бессмысленность дальнейшего притворства. Он тоже не отводил взгляда и она с испугом чувствовала, что несмотря на весь ужас положения восторг перед нечеловеческой красотой обращенных к ней глаз никуда не исчезал...
    - Начинать всё сначала я не стану.
    Более чем определённо... по логике вот здесь-то и следовало бы уйти, ведь ответ был получен. Но она словно приросла на месте, утратив последнюю способность адекватно реагировать.
    - Что же мне теперь делать? - вместо этого произнесла она.
    - Что делать, - он ненадолго задумался, - что делать - жить. Работать, замуж выходить, детей рожать...
    И опять, уже привычно, что-то тупо отдалось в сердце. Замуж - значит за чужого мужика. И рожать ему чужих детей... И она умоляюще крикнула:
    - Я не хочу замуж, и детей рожать не хочу!
    Он поморщился, но сказал:
    - Ты извини, но я сейчас в очень плохом состоянии, и не могу отнестись к тебе с должным вниманием...
    - Да мне не нужно, -забормотала она со стыдом, поняв что её уже жалеют
    - Мне и не надо, - повторила уже твёрже. И добавила тихо:
    - Просто тебе никто не нужен...
    - Нет, не то, - он почему-то решил настоять, - знаешь, у меня действительно всё плохо сейчас и если встретиться и обменяться впечатлениями по поводу пережитого, то лучше позднее...
    Она с недоверием взглянула на него, и хотела что-то сказать, но не сказала, подумав что разговор уже не имел никакого смысла - потому что Это Был Конец... Но всё же постаралась оправдаться:
    - Я ужасно нудная стала, но ничего не могу с собой поделать.
    И попятилась к лестнице, чувствуя, что начинает реветь вслух. Он неуклюже и ободряюще хлопнул её по плечу. Екатерину качнуло...
    - Только не надо меня толкать, - склочно буркнула она про себя, держась за перила и скользя по ступеням.
  
    Ты победил! И вот пришла...
    Тащу как горб любовь свою -
    Совсем не нужную тебе.
    Эй, подходите! Подарю...
  
    Внезапно и остро заболело в груди. Она никогда не думала, что душа может болеть так физически. Разрывающиеся от горя сердца были красивой выдумкой, а сердечники появлялись неизвестно откуда, но с обязательными дефектами сердца. Её же собственное было здорово, но болело необъяснимо и ужасно. Боль эта была так же материальна и огромна, как бесплотна и ничтожна была породившая её причина. Сердце болело всё сильнее, хотя сильнее было просто невозможно. Она уже не могла идти и остановилась, слушая - как оно рвётся. Это не могло продолжаться долго, и всё равно должно было чем-то закончится... Но время шло и ничего не происходило, и она тихонько побрела прочь, с ужасом сознавая, что не умрёт, а будет жить до конца. Хотя жить с такою болью было просто нельзя. И абсолютно  н е н у ж н о...
    Дорогу ей преградила длинная вереница женщин. Они проходили мимо, прямые, похожие одна на другую. С неестественно поднятыми плечами и повисшими вдоль тела руками. Шли они молча, напряженно вскинув головы и невидяще глядя перед собой. С одинаковыми серыми лицами... Вот одна из них повернулась и Екатерина с изумлением узнала в ней Надежду из их общежития, с которой виделась почти каждый день. Та глядела сквозь неё пустыми и старыми глазами. И вдруг она догадалась, что знает их всех: вот и Томочка, и Маша, и другие с кем она дружила или встречалась - всех их когда-то бросали! И несмотря на это  в с е  они  ж и л и.  У всех ведь это бывает...
  
* * *
    Впрочем, жить оказалось ничуть не легче. Особенно заметно это становилось в праздники, когда сделав больное лицо и жалуясь на самочувствие она, закутавшись для убедительности в шаль и взяв книгу, оставалась одна...
  
    В белый свет фонаря влетали последние листья, сорванные ветром с озябших веток. В аллее было темно и безлюдно. Парк был единственным клочком пространства, чудом сохранившимся в щедро залитом неоном городе. Лишь редкий шорох падающих листьев нарушал тишину.
    Она уходила сюда, когда ей становилось совсем плохо. Там на разбросанных среди кустов скамейках сидели люди. По двое, по трое, чаще по одному... ей казалось, что парк наполнен несчастными, которые со всего города тянулись сюда, устав прятать свое горе. И она тоже бродила среди них, размышляя о собственной никчемности в этом тоже, по сути, никчемном мире. Неподалеку сидели двое, сутулясь, отвернувшись друг от друга, и враждебно молчали. И она подумала о том, как же скверно устроен мир, если люди не могут просто повернуться друг к другу и сказать о том, что их мучает. Видимо вконец разуверившись в возможности убедить другого человека отложить свои дела, проблемы и обиды и подумать... н е  о  с е б е.
  
    Всё кончено
    Всё кончено
    Всё кончено!
    Банальная история закончилась,
    Упал осенний лист к ногам растерянно,
    И замер звон хрустальных башмачков...
    Одни лишь ветки мокрые -
    Свидетели,
    Дрожали вслед потеряно -
    Как дети...
    Хотели закричать,
    Да ветра не было,
    И задохнулось от горя
    Небо.
  
    Екатерина не заметила, что начала разговаривать вслух. И испуганно смолкла на полуслове, глядя, как с близстоящей скамьи поднялись те двое... Они обошли её, обнялись и начали удаляться, оставив запах сигарет и негромко, но достаточно отчётливо сказанную фразу:
    - Что за фанатичная девушка...
  
    В комнату впорхнула ликующая Томочка. Она сверкала глазами, самозабвенно подмигивая себе в зеркале и пританцовывая. Пощекотав Екатерину, Томочка присела к столу и стала тщательно подкрашивать губы.
    - Катюша, пошли на танцы попляшем!
    - Слушай, - Екатерина спрыгнула с кровати, - как, по-твоему, я похожа на фанатичку?
    Томочка растерянно моргнула, но тут же уверенно заявила:
    - Не походишь. Ты вообще ни на что не походишь...
    - Почему это? - обиделась Екатерина.
    - Да ты посмотри на себя, - посоветовала Томочка, не отрываясь от зеркала.
    - Разве ты похожа на меня, или на Алевтину? Нет.
    - А вот с ним ты похожа,- подведя глаза, неожиданно добавила она, -ну, который там у тебя, на фотографии...
    Покончив с макияжем и полюбовавшись на себя Томочка, наконец, повернулась.
    - Вчера иду со свидания и он навстречу - этот твой. Хоть бы голову поднял, видит же женщина идёт! Нет, под ноги уставился, ничего не замечает. Прямо копия ты! Не отличишь. Вот что он, что ты - просто одно и тоже, - авторитетно добавила она, направляясь к двери.
    - В этом всё и дело, - пробормотала Екатерина в закрывшуюся дверь, - похожим людям ни за что соединиться не дадут. Это как кровосмешение...
  
* * *
    В эту ночь ей приснился сон.
    С  а л л е е й  что - то  с л у ч и л о с ь... Должно быть про неё забыли. А может просто не успели опомниться от последнего листопада, потому что вся земля вокруг деревьев, и дорожки, и пустые скамейки были густо засыпаны листьями. Листья словно сговорились и разом бросились вниз, без сожаления покинув всполошившиеся ветки, спеша избавить землю от всех её неровностей. И земля исчезла под лохматым океаном...
    Теперь они отдыхали и смотрели в небо.  Р ы ж и е,  л и м о н н ы е,  б а г р о в ы е,  ещё живые, ещё влажные и пронзительно красивые. Солнце не удержавшись, протянуло к ним длинные ломкие лучи и отдёрнуло! Ослепнув...
    С внезапно растянувшегося до самого горизонта куска земли, называемого  а л л е е й молча бил  с у м а с ш е д ш и й  ц в е т.
    Смотреть на это было невыносимо и она зажмурилась. Но испугавшись, что всё исчезнет, тотчас открыла глаза и засмеялась от радости. Ничего не исчезало!
    И он шёл по колено в листве... к ней.
    А она никак не могла поверить, что и эта ненормальная красота, и он - были возможны. Но уже бросилась навстречу и... не добежала, опустившись на землю. Успев удивиться: от  с ч а с т ь я  - у м и р а ю т?
  
* * *
    За столиком у колонны собрался "девичник". Надежда, из вереницы неудачниц, та самая, которую Екатерина узнала первой, выходила замуж. Она рассказывала:
    -Поначалу страшно переживала. Думала, вот сегодня его не увижу. И завтра не увижу. И никогда не увижу... А теперь вот замуж собралась.
    -А того ты больше не любишь?
    -Нет. Я сейчас даже рада, что всё так обернулось...
    Екатерина с острой завистью посмотрела на неё.
  
    К их столику подсели гости с Кавказа, это Томочка, убедившись, что подруги занятые своими переживаниями ничего не замечают, поманила пальцем одного из них. Гости тоже оказались технарями, приехавшими из Тбилиси в командировку. За столом сделалось шумно, посыпались анекдоты, дамам заказывали пироженое, откуда-то появилась чача. Екатерина, не участвовавшая в общем разговоре, внезапно включилась, попросив сидевшего рядом рыжего грузина поджечь её. Тот охотно исполнил просьбу и в её бокале заплясал маленький синий огонёк. Через некоторое время у столика возник официант и потребовав немедленно потушить пламя потянулся к бокалу, намереваясь тут же исполнить выдвинутое требование.
    - Не надо, - взмолилась Екатерина. - она скоро и сама догорит...
    - Слушай, не обижай девочку - вступился грузин.
    Но бокал задетый официантом качнулся и чача пролилась... Пламенеющий ручеёк пробежавшись по скатерти скользнул на Катину юбку и та морщась и обжигая ладони затушила его... Подруги направились к выходу. Грузин подобрал упавшую со стола салфетку, намереваясь бросить её в мусор, но остановился, увидев написанное:
  
    Официанты знакомые,
    Дым табачный сгущается
    Ах, как мне здесь невесело,
    Ах, как я здесь случайно...
    Я сюда не сама пришла -
    Злою осенью послана.
    Чтобы мужа себе нашла,
    Чтобы глупости бросила...
  
    Подруги уже давно оделись и теперь терпеливо ждали Алевтину, которая ожесточенно рылась в сумке, ища номерок от пальто - без него пальто не отдавали.
    - Может у кого из вас? - безнадёжно вопрошала она, - поглядите...
    - Аля, да ты вытряхни всё из сумки, прямо сюда тряхни, - показывая на широкий прилавок гардероба - посоветовала Томочка, - сразу найдёшь.
    Но Алевтина продолжала ожесточённо рыться в сумке и вытряхивать содержимое не желала.
    -Ну-ка показывай, что ты там прячешь, - шутливо сказала Маша.
    - Не покажу. У каждого есть право на личную жизнь - с достоинством отвечала та.
    Подруги переглянулись. В это время, протягивая гардеробщику свой номерок, между ними протиснулась полная дама, основательно зацепив боком занятую поиском Алевтину, та качнулась и выронила сумку. На пол посыпались многочисленные предметы, обличающие личную жизнь их владелицы, в том числе и номерок, сразу же откатившийся к противоположной стене. Пока Алевтина подбирала его, Екатерина подняла приземлившуюся возле неё открытку, и перевернув и увидела фотографию Кузи, которая на прошлой неделе исчезла с доски почёта - вызвав тем немало остроумных догадок. Более всех на этот счёт изощрялись они, обитательницы 35-й, пару месяцев назад гулявшие на его свадьбе.
    Екатерина быстро перевернула фотографию и вернула её на прежнее место. Алевтина, вернувшаяся со злополучным номерком, первым делом, густо краснея, подобрала псевдооткрытку, бросив тревожный взгляд на Екатерину. Но та, безмятежно обматывая шарф вокруг шеи, ничего не замечала, сочувственно размышляя над тем, что пока умненькие девчонки - разработчицы, соревнуясь в смекалке с ребятами, сутками не разгибались над схемами, менее умные, но более практичные экономилочки и бухгалтерши неустанно курсировавшие по 3-му этажу потихоньку разбирали всех лучших парней отдела.
    Наконец двинулись к заснеженной трамвайной остановке. В спину им посигналило такси, отвозившее в аэропорт командировочных грузин. Приотставшая Томочка, воровато оглянувшись на подруг, послала в их сторону несколько пылких воздушных поцелуев и засеменила по протоптанной в снегу тропинке вслед уходящим подругам.
  
* * *
    -Здесь находится литстудия? - раздался тоненький голос, и из-за двери появилась перепуганная Олечка
    - Я должна рассказать стихотворение, - дрожащим голосом пролепетала она.
    Но собственная смелость окончательно лишила её памяти, и она беспомощно возводила глаза, пытаясь что-то вспомнить.
    - Можно я конец расскажу, - наконец с отчаянием предложила она.
    -Рассказывай, что помнишь, - подбодрил её М.М., отходя к окну.
    -Ой, я вспомнила начало, - торжествующе объявила Олечка и не дожидаясь приглашения торжественно провозгласила:
  
    Мы все по разным уголкам
    Чужие празднуем победы,
    Чужие дети, ливни, беды
    Втянули в круг скучнейших драм...
    Мы к ним почти уже привыкли -
    Переживаем как свои,
    Заполнив трепетом и смыслом
    Пустоты наши и нули...
  
    - Середину не помню, - торопливо пояснила Олечка и продолжила:
  
    Зал опустел, почти темно
    А вы не можете подняться...
    Лицом друг к другу, и не глядя
    Сидите - молча и давно...
  
    Но он ничего не слышал и смотрел в окно. У булочной, поджидая Олечку, терпеливо мёрзла Екатерина.
  
* * *
    Неожиданно она встретила его на работе, как выяснилось он устроился в их НИИ и подрабатывал в какой-то отделе занимающимся не то кино, не то фото рекламой... Разминулись молча, не здороваясь... Впрочем, через некоторое время начали кивать друг другу, после того как он позвонил и попросил проконсультировать его в связи с закупкой кинокамеры. Голос его на этот раз был удивительно приветливым, а в конце разговора сердечно-благодарным - видимо консультация действительно была нужна. Более они никак не взаимодействовали и пересекались лишь изредка - преимущественно в столовой, садясь за максимально удалённые друг от друга столики.
  
    К этому времени Екатерина уже догадалась о причине этой почти лишённой всякой любви мучительной зависимости... В общежитии по комнатам ходила неизвестно кем принесённая Библия, её листали, пожимали плечами и передавали соседям. Программисты и разработчики, имеющие дело с цифрой менее прочих склонны к мистике, хотя фантастику любят... У Екатерины Библия открылась на 3 гл. Бытия, где змей обманул Еву, уговорив ослушаться Бога и нарушить т.о. данную заповедь... За что Бог и наказал её, обещав, что помимо прочих неприятностей, также "и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою." Дальше Екатерина читать не стала, неприятностей и своих хватало. Но по крайней мере стало очевидно что разрушительная привязанность к другому человеку возникает исключительно по собственной вине, при нарушении некого закона-заповеди, данной Творцом всяческих... Какую именно заповедь нарушила она, даже ей, крещеной и неверующей, догадаться было нетрудно... Чему незамедлительно и нашлось подтверждение в кем-то предусмотрительно заложенной закладкой, 20гл. Исхода с десятью заповедями данными Моисею.
  
* * *
    Вскоре объявили: -38 кончился, а через некоторое время, - 37,36 кончился.
    Толпа, возмущаясь, начала расходиться.
    -Я ей говорю, женщина! Зачем тебе сапоги? Они тебе не подойдут! А эта баба, у самой кольцо на руке, ребёнок в коляске скачет и ещё не пускает! Ну, скажи, итак в жизни не везёт! Так нет - красиво одеться не дают! Хоть бы этим компенсировали...
    Екатерина слушала Томочку и рассеянно улыбалась. Они подошли к остановке. Только что отошёл их автобус... но вот он затормозил на светофор и Томочка с неожиданной резвостью засеменила к раскрытой дверце. Она успела как раз во-время - дверца тотчас же захлопнулась.
    Больше на остановке никого не было. Екатерина курсировала взад - вперёд, дожидаясь следующего. Но вот почувствовав чей-то взгляд, повернулась... человек, наблюдавший за ней, не шелохнулся. Она сделала ещё пару шагов и снова обернулась, думая, что обозналась... В длинном чеховском пальто и детской зимней шапке с повязанными ушами он был более чем импозантен... смесь денди и ребёнка из голодной блокады. Что было у него в голове? Она пожала плечами и отвернулась. И увидела в окно проходившего мимо троллейбуса как он уходил...
  
    Екатерина подошла к металлической решётке и, держась за неё, слегка покачалась, пытаясь согреться. И остановилась - с удивлением глядя на свои руки, державшиеся за деревянный заборчик на каменной стене-ограде. Она осторожно перегнулась через него и посмотрела вниз. Вот и последние камни изгороди, поросшие травой - под ними лежал тщательно вычищенный от снега голый асфальт.
  
    Любовь выходит из меня...
    Я оболочка ей случайная,
    Прибежище ее отчаянья,
    Не оправдавшее себя.
  
    Она сжималась - как могла...
    Во мне пытаясь поместиться,
    Готовая всю жизнь ютиться,
    Она сжималась... и росла!
    Ах, как росла она стремительно -
    На фоне общего застоя...
    А я убежище сомнительное -
    Ничтожно малое и злое.
  
    Я ей сказала - уходи!
    Ты скоро всю меня разрушишь...
    Не надо - никакой любви,
    Найди другой объект, получше..
  
    Ей не занизить потолок,
    К границам прежним не вернуться,
    Мне ж не поспеть, не дотянуться -
    Отпущен слишком малый срок...
    Нет соответствия - надежде!
    И покидает свой постой,
    Но все-таки - еще постой...
    Ведь мы равнялись где-то прежде
  
    Любовь выходит из меня -
    Я оболочка ей случайная!
    Прибежище ее отчаянья,
    Не оправдавшее себя...
  
* * *
    Отпуск в этот раз дали летом. Видимо в утешение за перевод в серийный...
    До отпуска она ещё успела съездить в Москву, попытавшись поступить на сценарный ВГИКа, но срезалась на очерке - не умея писать по заказу.
    Потом была Армения с нереально голубым Севаном, плавно перетекающим не то в горы, не то в небо...
    - Я бы здесь поселилась , - с тоской повторяла попутчица Нина, не отходившая от Екатерины ни на шаг, - вон там, у берега... бельё бы полоскала. Дома нет ванной, я его в тазу полощу... Ещё микроскоп хочу, - подумав, добавила она.
    - Зачем он тебе?
    - Бактерий бы разглядывала... Накоплю три тысячи, и куплю!
    В Грузии их свозили в какой-то знаменитый монастырь, где Екатерина, по примеру других туристов, взяла свечу, зажгла и, остановившись перед подсвечником, задумалась - чего же ей сейчас особенно не хватало... с чем было бы уместно взывать к Высшим силам?
  
    Дело в том, что в этой поездке к ней неожиданно пришло чувство освобождения от тянущейся беспросветности и ставшим уже привычным состоянием безнадёги, лишавшими её уверенности в полезности каких-либо ощутимых усилий. И теперь она более всёго боялась утратить это чудесное преображение... Но тревога и напряжение последних почти 3-х лет определённо таяли, потихоньку возвращая ощущение устойчивости и разумности мира.
    А буквально на днях она поняла, что больше не боится жить в этой не слишком дружественной по отношению к ней действительности... Во всяком случае,  о д н о  з а н я т и е  у неё никто никоим образом отнять не сможет -  д о г а д ы в а т ь с я  о некоторых связях и смыслах существующего мироустроения... и пытаться в какой- либо форме рассказать про это..Сейчас же, упёршись взглядом в колеблющее пламя свечей она размышляла над тем, что спад эмоций в сущности очень схож с переходным процессом, сопровождающим выключение тока... При отключении - величина его поначалу падает, но потом даёт 2-3 мощных всплеска, по амплитуде часто превышающих первоначальное значение, а затем плавно и неотвратимо сходит на 0. Наличие всплесков и есть признак конца, несмотря на свою высоту, они ничтожны по своей длительности...
    То, что отключено - обязательно закончится!
  
    Тот же М.М., если вдуматься, вполне положительный персонаж! И не виноват он в том, что не имеет никакого отношения к тому образу, что зародился в её воспалённом мозгу. А все её переживания - по большей части есть результат подмены реальности далёкими от истины фантазиями...
    Кстати, по этому поводу тогда же в Библии она наткнулась на многое объясняющее предостережение и даже выписала его, дабы не забыть... Екатерина пошарила левой рукой в одном из многочисленных карманов приобретённой в Москве ветровки и вытащив записную книжку принялась неловко листать её одной рукой, не выпуская из другой свечу... Отыскав нужную страничку прочитала - 'не ускоряйте смерти заблуждениями вашей жизни и не привлекайте к себе погибели делами рук ваших... Праведность безсмертна, а неправда причиняет смерть' (Прем.1:12,15). Запихивая книжку на место, разочарованно пробормотала: - Знать бы ещё - к о г д а заблуждаешься...
  
    Она снова опёрлась локтем на подсвечник... В самом деле, не так просто обнаружить ложность понравившихся догадок, иногда таких убедительных и логичных ... - вот в чём основная проблема!
    Или же всё дело в  о т с у т с т в и и  у неё  з д р а в о г о  смысла?! Ведь вполне успешно проживают свою жизнь обычные здравомыслящие люди - чем бы они при этом не занимались...
    Остаётся вопрос - есть ли хоть небольшая надежда, что она ещё не слишком состарилась, и имеет шанс поумнеть? И ждёт ли что-то хорошее таких индивидов, погрязших в своих заблуждениях? Бывает ли у них, хотя бы отчасти, счастливая жизнь?...
    Может об этом и стоит спросить эти Высшие сферы? Раз уж она оказалась в таком намоленном месте...  Ч т о конкретно, её, Екатерину, ожидает  п о т о м?
  
    Неожиданно мысль её круто изменила своё направление, и очередная догадка поглотила всё внимание... ведь и М.М., тоже по сути, жертва собственных ожиданий, и ему также несладко приходится в этой жизни. Вероятно и он ждёт того единственного, предназначенному ему человека - надеясь, унывая, и старея... В сущности, как и она сама, упорно держась за какие-то свои представления, а возможно - просто заблуждения... И Бог знает - имеет ли шанс дождаться? Кстати, всё это можно отнеси и ко всякому ещё не определившемуся в жизни человеку...
    И внезапно, проникаясь, горячим сочувствием к своей бывшей несчастной любви, она воткнула, наконец, начавшую подтаивать свечу в песок подсвечника и тихонько прошептала:
    -Помоги ему Бог, если Ты есть - стать счастливее...
  
* * *
    Спустя три месяца после отпуска состоялось её знакомство с будущим мужем, искавшим соавтора для доработки некого почти запущенного в производство киносценария, который, кстати сказать, так и в итоге и не был запущен... Не будучи ни высоким, ни импозантным красавцем к тому же и не слишком молодым, он чрезвычайно смешил её своими нетипичными и нелепыми, на её взгляд, суждениями, совершенно не совпадавшими с её собственными... Что не помешало им пожениться, завести и вырастить детей, проживая насыщенную бесконечными спорами крайне не скучную жизнь. По крайней мере, на вопрос:
    - Как поживаете? Она всегда отвечала: - Разнообразно...
  
    Опять расставляю слова,
    Чтоб было смешно, а не больно.
    Чтоб мир сохранялся в душе,
    И были б насущным - довольны...
  
    Так важно расставить слова -
    Чтоб помнить про с м ы с л мироздания.
    В котором опора - Любовь...
    Чтоб не было в жизни страданий.
  
    Ах, как бы расставить слова?
    Чтоб снова нам всем примириться!
    Обиды и злобу простить -
    Чтоб сделались светлыми лица.
  
    И слово такое найти,
    Чтоб им созидать, а не рушить,
    Чтоб все заблуждения ушли -
    Очистив безсмертные души...
  
  
  
    От всей этой истории осталась ещё пачка стихов и текстов песен, некоторые из которых и приведены здесь:
  
    Небрежной и случайной красотой
    Весь облик этой осени пронизан,
    В аллее одичалой и пустой
    Я нас бредущих вдруг опять увижу!
    Оранжев куст, а ветер тепл и сух,
    И мы шуршим опавшею листвою,
    Пытаясь  у г а д а т ь  судьбу и путь,
    Что прочно скрыты тайной неземною
  
    Рука в руке послушна и легка,
    Окликнет вечность колоколом звонким!
    Уносит дым и листья и слова,
    Но лица рядом - так светлы и тонки...
    Оранжев куст, а ветер тепл и сух,
    И мы шуршим опавшею листвою,
    И  о щ у т и м  на миг судьбу и путь,
    Что прочно скрыты тайной неземною.
  
    Под небом серым бесподобен цвет!
    Гляжу в оцепенении и печали -
    По листьям розовым уходит наш сюжет
    В котором все впервые, и в начале...
    Оранжев куст, а ветер тёпл и сух
    И мы шуршим опавшею листвою
    Не ведая,  т в о р и м  судьбу и путь
    Что кажутся нам тайной неземною.
  
    * * *
    Сизые дали, синий асфальт
    Сердце в отрыве!
    Что-то дрожит, замирает внутри
    Холодно в мир
    Приступы счастья - вздрогнешь, вздохнёшь,
    Господи, Боже!
    Как же Ты много людям даёшь,
    Милости множа...
  
    * * *
    Холодный белый снег
    На мокнущей земле.
    И небо серое упало на дорогу...
    Куда же мне идти?
    Что в мире делать мне?
    И у кого искать себе подмогу...
  
    * * *
    Рассыпался закат мозаикой разбитой,
    Как слышно эти камешки гремят...
    Кусочки жизни розданы по людям -
    Достойным, благодарным, и не очень...
  
    * * *
    Ещё мучительно сутулясь,
    Под взглядами чужих людей...
    Вослед бросалась, обезумев -
    Любви нелепейшей своей.
    Бледнея падали предметы,
    Над развороченным паркетом
    Навстречу поднялась судьба -
    И знала  в с ё.  И не спасла....
  
    Ещё могла остановиться,
    Поверив, что вся блажь - на срок,
    Ещё могла не раствориться
    В чужом рассудке, поздно... рок
    (Свою реальность обнаружив
    Столкнёт... в падение, иль в полёт
    И ждёт - удачно приземлится?
    Или костей не соберёт!)
  
    И вот, остались только сумерки...
    Да резь в глазах, да боль в плечах
    Зажмёт ладонью шёпот - 'умер бы...'
    Застынет пламя на свечах.
  
    А он не умер и однажды
    Неслышным стоном отозвался
    Хоть звать на помощь не пытался,
    Но был услышан в тот же миг...
    Не делай зла! Не делай больно...
    Она судьбу его молила,
    Прости ж его, прости, довольно!
    И долго вслед за ней бежала...
    Но дама старая сурова,
    И даже слушать не желала.
  
    Она ещё её просила -
    Ах, бесполезная затея!
    Когда отчаявшись вконец,
    Судьбе дорогу преградила...
    А дом смотрел ей вслед печально
    И окна синие молчали,
    И ничего ей не сказали...
    Она сама про это  з н а е т
    Когда по лестнице сбегает
    Спеша опять всю жизнь разрушить
    Спасти пытаясь - не свою,
    Другую горестную душу...
  
    И вновь достались только сумерки,
    Взгляд вновь в себя... прозрачен, тих.
    Любовь - петля ль ожерелье?
    Озноб от жалости затих...
  
    * * *
    Я б хотела от слов и от ритмов уйти, И стихов не писать - ни к чему выворачивать душу
    Но нахлынет мелодия, и начинает нести
    Словно лодку река, и течение её не нарушить...
    В этой лодке опять отплываю одна,
    В омут прошлого музыка тащит и сносит.
    Затянуть норовит, будто щепку кружа
    А потом вдруг отпустит, поднимет и бросит...
    Так нелепа надежда, что новый мотив
    Не про то, не про то - что так долго и глупо любила!
    Отразится в воде, как стою, руки вниз опустив,
    Глядя в то, что так прочно забыла, забыла,  з а б ы л а... *
  
   * автор стихов и текстов песен Татьяна Старцева
  
  
  

ИЗ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ РИММЫ КУ...

ПОРТФЕЛЬ

   Римма Ку сидела за своим рабочим столом, когда в кабинет пушистым облаком вплыл высокий кудрявый блондин в персиковом джемпере и такого же цвета замшевых ботинках.
   - Римма Ивановна, - осторожно начал он, - техотдел просит составить для них рекомендацию на применение элементов серии SW.
   Римма Ку, всецело поглощенная созерцанием плавающих в компьютере рыбок, не глядя на блондина, привычно нажала кнопку аудио. Раздался щелчок, и голос самой Риммы Ку брезгливо сообщил:
   - До 11-30 творческое время, просьба не беспокоить. Местное время 11 часов 29 минут.
   Блондин нервно моргнул и послушно вышел. Римма Ку продолжала невозмутимо созерцать жизнь компьютерной фауны.
   В 11-30 блондин настойчиво возник перед столом.
   - Римма Ивановна, - добавив голосу отчаяния, продолжил он, - напишите, что Вам стоит...
   - Ну, во-первых, я не привыкла писать по чьей-то указке, с достоинством отвечала Римма Ку, отрываясь от деловых бумаг, которые аккуратно раскладывала перед собой, - а во-вторых, - в её голосе появились склочные нотки, - они что, не могут прочитать техническую характеристику?
   - Римма Ивановна, ну что характеристика, знаете же, как она составлена, - расстроенный блондин машинально опустился на стул, - напишите Вы им...
   - Нет, не буду я писать!
   Римма Ку непреклонно углубилась в бумаги. Блондин, бледнея, поднялся со стула и шагнул в отчаянии в сторону... Запнулся, наступил себе на ногу, потом на другую и снова упал на стул.
   - Напишите, - жалобно простонал он. И обреченно добавил: - Ну, пожалуйста!
   Римма Ку с недоверием взглянула на несчастного блондина и, полюбовавшись произведённым эффектом, решила смягчиться.
   - Возможно... неопределённо пообещала она, - возможно, я подумаю...
   Блондин радостно вскочил со стула и тем самым едва не погубил всего дела, сбив висевший на крючке, с внутренней стороны 2-х тумбового стола огромный зелёный портфель Риммы Ку. Та грозно нахмурилась. Блондин торопливо бросился под стол исправлять оплошность. Бережно водворив портфель на место, он поднял на Р.И. полный искреннего раскаяния взор. Холодный взгляд Риммы Ку слегка оттаял, и она решила смягчиться во второй раз.
   - Ну, хорошо, - согласилась она. - Но я им так напишу, чтоб им потом стыдно стало!
   Блондин благодарно кивнул головой и попятился к выходу.
   - И чтоб это было в последний раз, - гневно восклицала ему вслед Римма Ку, -это издевательство! Я не желаю переделывать чью-то работу по нескольку раз.
   Блондин поспешно прикрыл за собой дверь, в полной прострации почистил карманной щеточкой персиковые штиблеты. Сделав с третьей попытки непринуждённое лицо, он двинулся было дальше... но, не успев шагнуть, вздрогнул и замер на месте, поскольку висевший над дверью динамик отчётливо и возмущённо изрёк:
   - И я не позволю, чтобы мои люди переделывали чужую работу по несколько раз!
   Блондин покорно подождал, не добавят ли ещё чего, но динамик зловеще умолк, тогда нервно оглядываясь, он двинулся прочь.
  
   В 17-30 на всех этажах института раздался пронзительный звон, возвещая о конце работы. По лестницам и этажам торопливо застучали каблуки спешащих домой сотрудников. Людской поток нёс к выходу и Римму Ку, степенно покачивавшую своим огромным зелёным портфелем. Она вежливо, но сдержанно кивала обтекающим её сослуживцам, но шага не ускоряла, не роняя чувства собственного достоинства.
   Свернув, наконец, в сторону от основного потока, Римма Ку разительно изменилась: шаг её сделался стремителен, глаза целеустремлённо засверкали. Быстро обежав несколько близлежащих магазинов и пару раз даже ухитрившись влезь без очереди, вызывая справедливое негодование окружающих, Римма Ку с разбухшим до предела портфелем оказалась, наконец, на ёлочном базаре. Там несколько человек обречённо рылись в десятке нераспроданных ёлок, пытаясь обнаружить в тощих остатках хоть какой-то намёк на праздник... Бросив критический взгляд на их бесплодные усилия, Римма Ку решительно двинулась к рыжей даме, увлеченно замерявшей сантиметром высоту вполне приемлемой елочки.
   - И сколько хотят за такую? - Поинтересовалась Римма Ку.
   Дама ответила.
   - Совсем обнаглели, - резюмировала Римма Ку. - Подержите-ка! С этим надо разобраться, - и, сунув растерявшейся даме свой тяжеленный портфель, подхватила елочку и напористо двинулась с ней к продавцу. Дальнейшее потенциальная обладательница елки наблюдала как в плохом сне. Римма Ку, что-то возмущенно втолковав продавцу, поначалу глядевшего на неё ничего не выражающим взглядом, но в конце концов начавшему оправдываться, достала наконец из кошелька деньги и, вручив их, победоносно вернулась к даме.
   - Договорилась за половину, - торжествующе объявила она и подхватив портфель двинулась было прочь.
   - Но, простите, ведь я уже примеряла... Как же так...
   Римма Ку недоуменно обернулась:
   - Кто так примеряет?! Где Вы видели, чтоб так примеряли?! Зимой-то. Не лето же на дворе - два часа мерить...
   Пристыженная дама смолкла.
   - Примеряла она, - ворчала Римма Ку, ловко лавируя с ёлкой в толпе по направлению к метро, - научилась бы сначала!
  
   Войдя в квартиру, наша героиня развернула бешеную деятельность: на кухне что-то жарилось и парилось, в гостиной параллельно украшалась новогодняя ёлка. Наконец, нарядная и неузнаваемо похорошевшая Римма Ку внесла свечи и, поставив их на уже накрытый столик, робко приблизилась к большому креслу, стоявшему перед включенным телевизором.
   - Гарик! - с непередаваемой нежностью в голосе окликнула она кого-то, закрытого высокой спинкой, и поспешно опустившись на колени, поставила на коврик принесённые с собой домашние тапочки.
   Мужской башмак лениво выдвинулся навстречу.
   - А газеты? - Привередливо спросил Гарик - Забыла, конечно?
   Римма Ку торопливо метнулась в прихожую и вернулась с портфелем.
   - Вот, - она застенчиво протянула его к креслу. Оттуда потянулась рука и извлекла из портфеля пачку газет. Раздалось одобрительное хмыканье. Рука опустилась на пышную прическу нагнувшейся было за портфелем Риммы Ку, и поощрительно потрепала её по голове. Римма Ку залилась нежным девичьим румянцем. Рука лениво притянула её за плечи и Римма КУ с готовностью вспорхнула на подлокотник.
   Кресло от толчка развернулось - в нём лежал уже знакомый нам кудряво-персиковый блондин.

ДУШОЙ ПАРИТЬ...

   Стояло последнее жаркое лето уходящего века. Римма Ку, худая своеобраз-но одетая женщина, образца обнищавших российских специалистов, от 40 до 50, размеренно гребла веслами, терзаемая гамлетовским вопросом - быть или не быть? Топиться или погодить?... Вчера она до полуночи просчитывала варианты дальнейшей судьбы дочери-подростка, которую в последнее время совсем уж скверно кормила и одевала... Получалось, что в результате трагического исхода, её непременно пригреет богатая торговка сестра, с которой Римма Ку уже год как не имела никакого общения - по глубоко принципиальным мотивам. Сестра же будучи совершенно беспринципной особой по праздникам регулярно присылала посылки и открытки.
   Ку гребла уже второй час, так как, прилично плавая, старалась оказаться подальше от берега, не оставляя себе ни малейшего шанса. Достигнув середины пруда, она решительно сложила весла, готовясь осуществить задуманное, но тут, к большой досаде, прямо по носу лодки заметила небольшой зеленый островок. Поняв, что грести предстоит еще долго, дама с веслами решила посетить новоявленную сушу, дабы передохнуть и испить из подходящего родника, если таковой найдётся - вода в пруду ей доверия не внушала.
   Когда до острова остались считанные метры на берегу обнаружился некий господин в золотой оправе - сравнительно молодой, но вполне упитанный и, как позже выяснилось, достаточно известный и преуспевающий в своем деле индивид. Заброшенный на остров завистливыми конкурентами и оставленный там в дорогих шортах, очках и бабочке на голой груди - погибать на солнце. Плавания он явно не освоил, поэтому не решался зайти в воду глубже колен. Невзирая на все свои понты он некрасиво и пронзительно визжал о своем страстном желании вновь приобщиться к благам цивилизации...
   Мучительная смерть от солнечного удара или голода никак не входила в планы Риммы Ку, не исключавшей попытку насильственного захвата ее водного транспорта - с последующей сменой ролей. Противоположность намерений обоих сторон сомнений не вызывала. Предусмотрительно не причаливая, осторожная дама попыталась выяснить - насколько агрессивен отчаявшийся Робинзон? В ходе обмена мнениями, припертый к своему острову С.С., вынужден был сознаться, что зарабатывает музыкальным сочинительством - что и решило дело...
   Мысленно возблагодарив Бога за избавления от греха суицида, на почве не выплаченной на заводе зарплаты и нереализованных творческих способностей, Римма Ку твердо выдвинула свои экономические требования. А именно - Музыку к Её Лучшим написанным за долгое существование Стихам (нигде, естественным не публиковавшимся) в Обмен На Жизнь И Комфорт! Тщетно вознегодовав, не имевшая альтернативы местная знаменитость была вынуждена согласиться.
   Когда закат становился вишневым, лодка цвета хаки бесшумно подплывала к маленькому зеленому островку, посреди бескрайнего как море пруда. Привязав к детскому пластмассовому пароходу непромокаемый пакет Римма Ку привычно подталкивала его веслом, направляя к стоящему на отмели постройневшему С.С. его более чем скромный 2-х дневный паек и свой очередной шедевр. Несчастный композитор, заботливо оснащенный соломенной шляпой, гитарой и магнитофоном с запасом батареек, забирал посылку и отправлял в ответ пленку с записью очередной песни, исполненной под собственный аккомпанемент собственным малоприятным, но верным голосом. Халтуру Римма Ку не поощряла.
   Через месяц черновой вариант альбома был готов. Доставленный, наконец, на берег С.С. сначала долго рыдал, еще дольше безобразно ругался и даже пытался укусить свою спасительницу, но та, предусмотрительно надевшая бронежилет, каких-либо травм благополучно избежала. Впрочем, через неделю вполне опомнившись С.С., как всякий творец, трепетно относившийся к собственному вдохновению, взялся за издание их совместного детища. Увидевший свет альбом имел большой успех, а завистники-конкуренты в очередной раз посрамлены...
   Все пережитое несколько примирило соавторов, положив начало взаимовыгодному творческому сотрудничеству... Закончившемуся, впрочем, весьма прозаично, после того как Римма Ку со свойственной ей бестактностью вручила С.С. в день рожденья открытку с понравившимися ей строчками мало кому известного романса:
  
   Безвременье, одна вода...
   И запах трав, как запах счастья!
   Высоких облаков гряда
   На рой веков глядит - с участием.
   Держась за руки - говорить,
   Друг к другу взоры - обращая,
   Сердца как двери отворяя...
   Душой парить, душой парить!
   Зелёный остров средь пруда,
   Беседкой белой улыбнётся!
   И золотом блеснув вода -
   Лениво в небо перельётся...
  
   Зарплату на заводе по-прежнему не платят. И, хотя у Риммы Ку уже заготовлена очередная горстка песенных текстов, идти на поклоном к озлобившемуся за былое соавтору, она, оскорблённая в своих лучших чувствах, из принципа не желает. Что поделаешь, если наши "принципы", именуемые в народе попросту - гордынькой, сильнее нас...
   Меж тем, изрядно поправившийся С.С. как раз подумывает о летнем отдыхе. Кто знает, как он ныне его проведет?
  

ОБЕТ

   Пересчитав оставшиеся финансы, Римма Ку твердо решила сворачиваться, переходя в режим экономии... начиная прямо с понедельника. Самой не полезной, но весьма расточительной статьей ее бюджета являлось "табакокурение" (по терминологии православных трезвенников), поскольку, помня о вреде, наносимом здоровью, сигареты дешёвых марок она не употребляла.
   Обдумывая план действий и признав, что лишиться неправедного удовольствия по слабости сил самостоятельно не удастся, Римма Ку встала у окна и сконцентрировав все свои душевные силы и воздев к небу руки обратилась к миру с внутренним призывом о помощи ( подобную сцену она наблюдала в одном из телевизионных сериалов...) не позволяя себе ни на секунду усомниться, что таковая помощь последует. И мир не замедлил откликнуться разнообразными возможностями... Благоразумно отринув сомнительные кодировки и целительства, Ку выбрала спасительные православные методики для борьбы с имевшимся пороком. Весьма кстати припомнив, что родная православная вера, кажется и в вопросах вознаграждения, исходила из принципа - "посильно"...
   Результаты сделанного шага не заставили себя ждать... После посещения 1-го же занятия на курсах для "страждущих" заглянув в перерыв в любимый закуток, где табакокурящее общество бурно обменивалось впечатлениями от действительности, Римма Ку с удивлением обнаружила, что сверкать там природным остроумием, расцветавшим с каждой новой порцией никотина, как-то не хочется... А не замечаемая ей доселе стереотипность поведения говорливых курильщиков, проступавшая во всеобщей приподнятости - несколько удручала...
   Не докурив и одной сигареты, Ку безрадостно удалилась. По сути, она не относилась к тем, кто и дня не мог прожить без вышеупомянутого наркотика - скорее ее тянула сюда жажда общественного единения. Когда еще люди бывают так раскованы и так похожи на самих себя как не в минуты "отрыва" от суровой реальности?
   Одиноко жуя конфеты, в то время как коллеги повышали в закутке интеллектуальный тонус, Римма Ку все чаще размышляла о том, что когда она находилась в порочном табакоупотребляющем состоянии, окружающие любили ее гораздо больше...
   И если, как она слышала, любви, по православной версии, сопутствовало некое единение, то тогда ее нынешнее разделение с коллегами явно было нелюбовью...
   Между тем было совершенно очевидно, что без сигареты, она, Римма Ку, оной курящей тусовке не очень-то была и нужна... видимо не всякое единение с ближними сопровождалось любовью...
  
   Спустя неделю курсы закончились. Одновременно закончилось и пре-бывание Риммы Ку в клубе курильщиков, огибавшей его теперь по мах возожному радиусу.
   Спустя же еще неделю Римма Ку неожиданно для самой себя приняла обет трезвости: о неупотреблении табака, алкоголя и наркотиков в течении года. И желая похвалиться таким примерным поведением, даже принесла на раоту обетную грамоту. Мнение коллектива была однозначно - каждый сходит с ума по- своему! Когда все разошлись Наталья, хорошо относяща-яся к Римме Ку, попыталась ее вразумить:
   -Увидишь! Они тебе потом все запретят! И пить, и есть, даже с мужиками спать... Тебе это надо?! Про мужиков там что сказано? Спать - то с ними хоть можно!?
   Тоже вдруг отчего-то обеспокоившись, Римма Ку поспешно вытащила обетную грамоту... Тщательно её изучив она с радостным облегчением сообщила:
   - Про это ничего не сказано! А что не запрещено - то разрешено...
   - Хоть что-то оставили... - проворчала Наталья, - любовника бы лучше завела! Так хоть остальные потери компенсируешь... пока последнего не лишили!
   Римма Ку впала в глубокую задумчивость...
  
   Прошел месяц. Римма Ку будучи человеком обязательным, хотя и не вполне верующим, тем не менее честно выполняла данное Богу обещание - не нарушала обета и два раза в месяц вместе с другими исправно посещала молебен перед иконой Божией Матери "Неупиваемая чаша", получая, как ей сказали, т.о. духовную поддержку на исполнение обета. И, вероятно в связи с таким ее усердием на нее вдруг посыпалась манна небесная...
   Сначала кто-то из знакомых предложил ей должность коммерческого директора на заводе небольшого городка, расположенного в часе езды от ее дома. На ее наивНый вопрос - как же она будет туда добираться, ей объяснили, что к умопомрачительному окладу ей полагалась также персональная машина с водителем. Ответ необходимо было дать в тот же день, и тут Римма Ку сама в первый раз в жизни вполне осознанно помолилась, прося вразумления... Подошедшая начальница едва не заставшая ее за неумелым поясным поклоном вручила ей такое трудоёмкое и к тому же срочное задание, что на размышления времени уже не осталось.
   И когда ей снова позвонили, и надо было окончательно отвечать - да или нет, ни до чего не додумавшаяся Римма Ку вдруг отчетливо ощутила, что вся ее предыдущая долгая и разнообразная деятельность - образовательная, научная, производственная, общественная и пр. за редким исключением, имела не так уж много смысла...
   Потому что в жизни человек должен делать не то, что он делает -  н е  х у ж е  других, а то, что так сделать может - лишь  о н  о д и н...
   Тогда всё и получается по-настоящему хорошо,и не зарываются отпущенные таланты, а труд становится творчеством... Должность коммерческого директора ничего подобного, лично ей, Римме Ку, не предлагала...
   Через пару дней после первого, последовало второе заманчивое предложение. Один из коллег, проникнувшись тиснутыми когда-то стишками, которыми Римма Ку в определенном настроении обременяла местную газетку, предложил ей не пыльную и по-своему даже творческую подработку. Речь шла о нетрадиционной рекламе продуктов питания обыгранной актерами, для которых требовалось сочинить диалоги.
   - Так можно целые сериалы накатать, - с энтузиазмом рассказывала она вечером дочери спешно заглатывая бутерброд, состоящий из куска хлеба с яичницей.
   - Надо только выбрать исторические персонажи, наиболее известные. Может быть, ты этим займешься? И одновременно наиболее яркие эпизоды, связанные с ними, а я пока распишу то, что уже есть... Представляешь, летом тогда поедем куда захотим! В Рим, в Венецию, в Париж... везде побываем...
   - И на море свозишь?
   - Конечно! Про море уж никак не забуду! Увидишь его, наконец... Дочка тихонько вышла из кухни, но вскоре вернулась.
   - Ты не очень расстроишься?
   - А что? Ты опять что-то натворила!?
   - Нет, со мной всё в порядке. А ты свою обетную грамоту давно перечитывала?
   - Что мне перечитывать, я итак все помню. Не пью, не курю, не прелюбодействую - хоть на последнем и не настаивали!
   - Мамочка! Ты что собралась рекламировать?
   - Они сказали, что сначала пиво хотят...
   - А что у тебя там написано? Иди, прочитай!
   Римма Ку пошла и прочитала... "не употреблять ничего наркотического, и не склонять к тому других"
   - Надо же! А ведь я ещё подумала - с чего бы это нам вдруг Париж засветил, если никому зарплату не платят?... С другой стороны - когда нам туда и ездить-то?
   Опытные обетчики потом объяснили Римме Ку, что когда человек делает шаг в сторону Бога, тут и начинаются искушения, дабы вернуть его в исходное состояние... Не идущих к Богу, искушать ни к чему - итак не спасаются...
   Окружающий мир неожиданно начал поворачиваться к Римме Ку своими новыми проблемными гранями... и как она догадывалась, это было лишь начало.
  
   Летом Римма Ку неожиданно для себя вместо заводской турбазы, где намеревалась задешево провести отпуск, оказалась в палаточном православном лагере вблизи некого святого места. Собственно она там никогда бы не оказалась, но дочка, вслед за подругой начавшая посещать воскресную школу, слезно упрашивала поехать с ней ( без родителей подростков в лагерь не брали) уверяя, что это будет лучшим подарком к её (едва различимому на зимнем горизонте) дню рождения. Римма Ку некоторое время сопротивлялась, аргументируя несогласие наличием своих, присущих ей, Римме Ку, планов, но чадолюбие одержало вверх... Т.о. она, дочка, и приехавшая без предупреждения и ничего не подозревающая сестра, которую Ку решила, по её же примеру поставить перед фактом, оказалась в автобусе набитом рюкзаками, досками, продуктами и православными, с их кошками и собакой в одном экземпляре. То, что пёс был единственным, Римма Ку зафиксировала сразу, поскольку также имела в холщевом мешочке кота с полным именем Бемби Василич Кенгурий. Тройственность кошачьего имени легко объяснялась различием мироощущений людей, населяющих квартиру Риммы Ку.
   На место добрались ближе к полуночи, хотя отъезжать, как и планировали, начали с 2-х часов дня. Учитывая, что вожделенная цель находилась в 1,5 часах езды от города, нельзя было сказать, что их продвижение было таким уж стремительным.
   - Тебя не кажется, что всё это странно? - шёпотом спросила сестра, долго наблюдавшая за безуспешными попытками водителя одолеть необходимые километры. Ему катастрофически не везло: сначала колесо автобуса пропорола непонятно откуда взявшаяся железка, потом дважды глох мотор... но самой занятной в этой ситуации была реакция ехавших в автобусе людей. Вместо неудовольствий или каких-либо идущих от сердца возгласов, они лишь кротко произносили малопонятные слова - "искушение", "строгий святой" и принимались дружно молиться...
   -Неужели они все такие? Эти верующии...
   Римма Ку скорбно кивнула:
   - После трезвеннических курсов в паломничество в Оптину съездили, там все хором и воцерковились... а меня с работы тогда не пустили. А то бы сейчас тоже акафисты пела!
   Дочка с укором взглянула на увлёкшуюся мать, но промолчала.
   - По крайней мере, они очень стараются, - сочувственно заметила сестра.
   - Усердие им присуще,- легко согласилась Римма Ку, - одним усердием они от нас и отличаются. Видишь, вот, опять поехали! Не уверена, что надолго, но пока движемся... А с другой стороны, не будь их здесь, с их искушениями и усердием, поди давно бы уж на месте были! - неожиданно склочно заключила она.
  
   Утро в лагере начиналось с молитвенного правила, Римма Ку с сестрой в это время с визгом плавали в теплой еще не остывшей после ночи воде, испытывая невероятное блаженство.
   - Слушай, может они и правы, - весело выкрикнула сестра, видимо вспомнив вчерашнюю вечернюю беседу: "Бог есть любовь" - такой мир только любовью и можно создать!
   Ку хотела что-то возразить, но тут же забыла, что именно. Потому что вдруг отчетливо ощутила что Огромный Мир мог быть создан лишь Огромной Любовью. Потому что даже маленькая любовь теплящаяся в тех, кого называли образом и подобиями Божьими тоже создавала вполне жизнеспособные миры, наполняя их идеями, предметами, строениями, чувствами, заботами... украшая их стихами, музыкой, красками и населяя их новыми образами и подобиями Божьими, несущими дальше эти частицы любви, проявляющиеся видимым образом и изменяющие созданный для этого мир.
   Мир потому и был ещё жив, что непрерывно творился... Творился же он из любви -она была единственной причиной и смыслом его существования. Очнувшись на минуту от очередного возгласа сестры, Римма Ку снова отключилась.
   Миры, создаваемые людьми, были по большей части не вполне совершенны, а иногда и совсем несовершенны, как несовершенна была и их любовь. Многое зависело от того, с каким запасом её они начинали своё творение, и могли ли обеспечить его существование той мерой любви, которую успевали обрести.
   Иногда любви оказывалось много с самого начала, иногда она возрастала со временем... но бывало, что она вне зависимости от накопленной её носителем или переданной предками меры быстро вытеснялась страхами и эгоизмом, и тогда сотворённое ею оказывалось крайне недолговечным ...
   Малодушию зачастую содействовали и различные условности и даже законы. Законы, как догадалась Римма Ку, вообще давались для тех, у кого любви не доставало, в надежде, что со временем, привыкнув их исполнять, они ее все же умножат... а пока - во избежание разрушения уже созданного. Ведь человек существо деятельное, если не создает, то разрушает.
   Но самое поразительное, что поняла, в это остановившееся, вдруг, время, Римма Ку, это то, что любовь, вовсе и не требовала от человека неуклонного исполнения 10-ти заповедей или наличия 9 добродетелей, которые им показали вчера в Библии - потому что все они были лишь частным её отражением. В сущности, она вообще ни от кого ничего не требовала: поскольку была выше всего остального... Но лишь когда людьми двигали бескорыстие и отвага, то, что называлось одним словом - жертвенность... лишь тогда она могла вместить в человека свою огромность и сделаться совершенной. Как, кстати, и было сказано каким-то святым: "совершенная любовь изгоняет страх..." и "боящийся несовершенен в любви"
   Сестра стояла рядом и щелкала пальцами прямо перед глазами Риммы Ку
   - Ау, ты куда улетела?
   - Давно? - тупо спросила Римма Ку, чувствуя себя совершенно несчастной от последовавших откровений, с которыми было абсолютно непонятно - что делать...
   - Минуты три уже отсутствуешь...
  
   А в вас моя любовь пускай живёт!
   И переходит от детей ко внукам,
   Наполненная ей душа поёт,
   И ей творим - то в радости, то в муках...
  
   Но почему же тогда люди решались на самовольный уход из жизни, если любовь, как им вчера сказали, "никогда не кончается"? Возможно это связано с бессмертием души для которой она неотъемлемое свойство? А для земного существования нужны ещё: вера, и надежда?
  
   Директор лагеря, с которым Римме Ку случайно выпало дежурить у костра, заметил по этому поводу:
   - В пост много чего в голову может приходить, но неизвестно из какого источника... Поэтому если поститесь с нами, лучше бы вам и молиться, и причащаться. Это защита и помощь.
  
   Один из котов, по имени Майло, ушёл в леса, обретя долгожданную свободу. Впрочем, лагерь он тоже навещал, обычно по ночам, возникая в квадрате продуктовой палатки.
   - Не удивительно, дали коту цыганское имя и удивляются, что удрал.
   - Обычная закомплексованность, раз не может быть первым здесь, предпочитает быть изгоем. Как бывший мой, помнишь? Такое же несчастное существо. А Кенгурий у тебя какой славный! Тихий- тихий, а популярность прямо как у звезды. Даже семью уже завел ...
   - Семья - для меня неожиданность... мы ещё слишком юны. Тут возможно инициатива подружки. А вообще-то, на него после рождения святой водой брызгали. На редкость ласковая тварь получилась, всех любит. У кого он, кстати, сегодня ночует? Утром, по-моему, я его у директорской палатки видела... надеюсь, что поклонники его кормят.
   - До обеда четыре раза покушал...
   - Вот тебе пример правильного мировоззрения, обретёшь его - и жизнь в корне изменится...
  
   Во всём, что правда -
   Вечность и любовь,
   И ни к чему скорбеть и суетиться:
   Мы не исчезнем и не пропадём,
   Не потеряемся,
   И нам не разлучиться...
  
   - А кто это в белых штанах, не Жора?
   - Жора, конечно, я его тоже не сразу узнала...
   - Удивительно! Видно причастие - на самом деле что-то действенное...
   - В смысле?
   - Два дня назад, помнишь, когда были в местном храме? И, как у них это называется... прикладывались! Ко кресту местного святого. Там ещё шло причастие. Жора, который тоже ничего не понимает, видит народ к батюшке идёт и за ними - причащаться. К причастию, заметь, не готовился - надо там было что-то читать и исповедаться, а накануне, кстати, и торт вечером на дне рожденья со всеми вкушал, поэтому из наших никто и не стал причащаться... сказали - мы не постились... И тут батюшка, говорят он провидец, фартучек на него свой накладывает, читает простительную... пардон, разрешительную молитву! Т.е. взял на себя его грехи и причащает. Наши, я заметила, просто рты открыли... А ночью этот причастившийся Жора отказывается дежурить, и кому-то за него пришлось сидеть до утра... утром он к тому же тихой сапой уехал. Проходят всего сутки, и вот он опять здесь, видимо, сорвался прямо с какой-то вечеринки, потому что приехал навеселе, нарядный и без вещей. Заметь, уже дрова пилит, в белых-то джинсах.
   - Раскаялся, что нехорошо себя вёл, он, кстати, уже и перед дежурными извинился. Нормальные люди и без всякого причастия так делают.
   - Естественно, но не с такой же скоростью! И не с вечеринки же, прямо... Хотя, конечно, это вопрос спорный... трудно что-то утверждать, не зная человека. Меня-то вот что крайне интересует... Когда мы были в храме, ты ничего не почувствовала?
   - А что?
   - Даже не знаю как объяснить... Ну какой-то трепет что-ли... скорее радостный... поколотится, замирает, потом опять... где-то в области груди, или в сердце. Ну, знаешь, когда сильно влюбишься, такое тоже иногда чувствуешь... Они всё говорят про благодать... может это она и есть?
  
   Утром небо такое большое,
   А вечером так похоже на море:
   Розовое... голубое...
   И безбрежность в его распахнутом взоре!
   А когда становится сизым,
   Дали из перламутра достигнут чернильного цвета...
   Сто оттенков зелени - ливнями брызнут,
   Чтоб раскрасить лес, поляну и лето!
   Что-то с нами со всеми случилось, возможно
   В этом месте святом так живём безмятежно,
   Словно дети, забыв о понятиях: " истинно", "ложно"-
   Словно дети друг друга любя бескорыстно и нежно.
   Мы сидим за столом в самом центре Вселенной,
   Мир плывёт на закат, осиян благодатью, и в росах,
   Кот замрёт в потрясении фигурой безсменной,
   Догадавшись, что Рай - Это То, Что без времени, и без вопросов... **
  
   ** автор стихов и текстов песен Татьяна Старцева.
  
  

Другие рассказы

  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"