Старилов Николай Иванович : другие произведения.

Приключения капитана Татищева. часть 1 Олигарх в законе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Николай Старилов
  
   Приключения капитана Татищева
  
   Часть I
  
   Олигарх в законе
  
  
  
  
   Саша подошел к одному из факелов, выдернул его из стены и внимательно осмотрел пещеру, однако не обнаружил ничего представлявшего опасность - только мелкие трещины. Он слышал о пещерах, в которых из недр земли выделялись ядовитые газы, но сколько ни принюхивался не почувствовал никакого запаха, да и ощущения его ничего опасного не показывали - он чувствовал себя как обычно, не было ни сонливости, ни головокружения и других признаков начинающегося отравления организма. Также ничто не указывало на то, что в пещере может оказаться какой-то тайник или замаскированная ловушка. Эти дети леса просто не смогли бы ее здесь соорудить в толщах скалы, имея в своем распоряжении всего лишь каменные орудия труда. Однако же кто-то ведь высек из камня эту чудовищную статую? Вот она стоит перед ним. Сделать это каменным рубилом невозможно. Сашу и раньше смущали некоторые нюансы в жизни этого племени. Возможно, эти люди - остатки какого-то более древнего народа, когда-то более развитого и могущественного. Возможно, это вина испанцев, вытеснивших их когда-то в сельву, а может быть это произошло за века или даже тысячелетия до прихода европейских завоевателей в Америку. Как бы там ни было, непохоже чтобы такую работу могли выполнить нынешние обитатели деревни у подножия холма. Саша снова влез на постамент и провел рукой по статуе. Нет, здесь чувствовалась рука мастера, использовавшего металлические орудия.
   Он похлопал бога по плечу и словно бы в ответ на этот фамильярный жест, снаружи, перекрывая монотонное пение индейцев и гул их барабанов, раздался мощный рев ягуара.
   Саша вздрогнул и обернулся к входу в пещеру. Теперь он все понял. С ненавистью посмотрев на оскаленную звериную морду бога, он обхватил его обеими руками за шею и нанес удар обеими ногами по нижней выпрямленной руке. Каменная рука треснула, но не там, где хотел Саша - у основания, а посередине - в локте. Дубинка получилась короткой, но это было лучше, чем ничего.
   Снаружи воцарилась полная темнота, внутри пещеры факелы почти погасли, испуская из себя больше дыма, чем огня.
   Так вот, что задумали эти мерзавцы. Все-таки он оказался прав - они решили принести его в жертву своему божку. Только посредством более сложного обряда, чем он думал. Никто не собирался рассекать обсидиановым ножом его грудь и вырывать из нее трепетное сердце. Их бог сам должен был принести пленника себе в жертву, вернее его воплощение в лице... тьфу, в морде ягуара. Полное самообслуживание, как в супермаркете.
   Вооружившись пока еще горевшим факелом и каменным обрубком, Саша, оставаясь на постаменте рядом со статуей бога, повернулся к входу в пещеру и стал ждать.
   Не прошло и минуты как факел в его руке погас, а вслед за ним, зашипев, испустили последние искры остальные три факела.
   Видимо, время их горения было рассчитано заранее. Индейцы знали как звери боятся огня и не хотели расшатывать нервную систему воплощения их бога.
   Однако Саша все же не стал выпускать из рук потухший факел - пусть исчез могучий союзник - огонь потух, но он оставил ему на прощание подарок - обгоревшая палка превратилась пусть в тонкое, но все же с закаленным в огне острием, копье. Достав из-за голенища ботинка нож, он подправил острие копья и снова сунул нож назад.
   Воцарилась темнота. Завывания индейцев, наконец, прекратились и в наступившей тишине, Саша услышал легкий шорох у входа в пещеру. Глаза постепенно привыкали к темноте, но времени у него оставалось на это мало, да и не сравниться ему ночным зрением с рожденным для этого хищником. В полуметре над полом появились два желтых огонька и стали медленно приближаться к центру пещеры.
   Снаружи все-таки было светлее, и едва заметный перепад тьмы в пещере и темноты у входа обрисовал в Сашиных глазах гибкий силуэт хищника. Его хвост метался из стороны в сторону. Наверняка он уже не в первый раз посещал эту пещеру и знал, что ему предстоит, тем не менее, врожденная осторожность заставляла его не спешить. Замершие на несколько секунд желтые огоньки внезапно отдалились. Саша понял, что огромная кошка присела, готовясь к прыжку, и ногой швырнул спутанные ремни прямо в морду ягуару и спрыгнул вниз. Пока смущенный неожиданным нападением чего-то непонятного и вонючего, хищник тряс головой, пытаясь сбросить ремни, Саша замахнулся и что было сил нанес ему удар своей каменной дубиной. Что-то хрустнуло, то ли череп зверя, то ли камень, а может быть, и то и другое вместе. Раздался такой рев, что казалось, сейчас рухнут своды пещеры. Не давая противнику опомниться, Саша воткнул в него заостренную палку от факела, надеясь попасть в сердце.
   Куда-то его палка воткнулась, но, похоже, не в сердце. Мощный удар обрушился Саше на левое плечо, и он почувствовал, как туда словно вонзились несколько ножей. Он отлетел в сторону, но сразу же вскочил на ноги, стараясь не думать о том, во что сейчас превратилось его плечо, и выхватил из-за голенища ботинка нож.
   Появившаяся снаружи луна залила все белесым туманом. И в этом мертвенном свете Саша увидел, как ягуар пытается вытащить зубами копье, вонзившееся ему в бок. Неглубоко вошедшая палка от факела вывалилась и огромная кошка, продолжая рычать, припала на передние лапы и стала драть пол пещеры страшными когтями. Наконец, выполнив все свои кошачьи ритуалы перед нападением, ягуар сжался как стальная пружина и прыгнул.
   Саша понимал, что это его последний шанс - силы начинали его покидать, кроме свежих ран на плече, он почувствовал, что и старая рана на боку от пули Гонсалвиша открылась. А разъяренный двумя совсем не смертельными ранами, которые Саша успел ему нанести, зверь теперь не отступит и будет драться до конца.
   Спокойно, как будто все это сейчас происходило уже не с ним, Саша отшагнул в сторону и, когда сотня килограммов стальных мышц в прыжке обрушилась вместо него на постамент статуи, повернулся и всадил нож в глаз ягуару. Двадцатисантиметровое лезвие мгновенно вошло в мозг зверя, а Саша снова, как автомат, сделал шаг назад.
   Ягуар захрипел и медленно, цепляясь когтями за камень постамента, сполз на пол пещеры. Жизнь трудно покидала его мощное тело, он еще несколько минут вздрагивал прежде, чем затихнуть навсегда.
   Но Саша уже не слышал этого. Мгновенное напряжение для решающей схватки отняло последние остававшиеся еще силы, перед глазами у него поплыло и. потеряв сознание, он упал в каком-нибудь метре от умирающего хищника.
   Когда он очнулся, в пещере стало еще темнее, чем во время его схватки с ягуаром - луна ушла за холм, а до рассвета было еще далеко. Левое плечо, порванное зверем, болело, но вытекшая кровь свернулась и закрыла рану естественной повязкой. Ничего больше он пока все равно сделать не мог, поэтому постарался больше не думать о ране и о том, какая зараза могла быть на когтях хищника, когда он рвал его плечо.
   Пошатываясь, он подошел к поверженному противнику, вытащил нож и вытер о его шкуру.
   Машинально подняв глаза на статую, он с изумлением увидел, как минерал - третий глаз бога, загорелся огнем как будто исходящим изнутри него. Однако Саша не верил в чудеса и оглянулся на вход в пещеру. Чуть ниже верхнего свода арки горела утренняя звезда.
   И хотя Саша не понимал, каким образом создателям статуи удалось добиться такого эффекта, причинно-следственная связь была очевидна.
   Он залез на постамент и закрыл рукой свет от Венеры. Камень перестал светиться. Подчиняясь какому-то неясному побуждению, Саша положил на камень ладонь и надавил, но ничего не произошло. Тогда он обхватил кристалл сильными пальцами и попытался покачать его из стороны в сторону, но камень сидел крепко и не поддавался. Тогда он попытался повернуть его по часовой стрелке. Третий глаз бога неожиданно легко повернулся на пол оборота. Но снова ничего не произошло. Тогда Саша повернул его назад. Под ногами у него что-то заскрежетало, он отскочил в сторону и едва не свалился с постамента. Статуя стала медленно поворачиваться и когда индейский бог недовольно повернулся к нему задницей, на том месте, где он только что стоял, стало видно идеально круглое отверстие, еще более черное, чем окружающая темнота.
  
  
   Часть I
   Олигарх в законе
  
   "Окно было открыто. Тело потерпевшего лежало головой к нему", - написал Саша и пристально посмотрел в раскрытое окно. " Или может быть нужно написать: " Труп лежал головой к окну?" Или "ногами от окна"? Эх!" - он тяжело вздохнул.
   Жара была одуряющая.
   "Тело, труп - какая разница вообще, ну его на хрен этот протокол! Достали все эти бумажки!"
   - Татищев! - грубый голос майора Северцева вернул Сашу к действительности. Он повернул голову и тут же в проеме распахнутой двери показалась сизо-багровая физиономия его начальника.
   - Да-а? - протянул Саша, бросая ручку на стол и почувствовав даже некоторое облегчение от того, что не надо дальше писать эту тягомотину, хотя и знал, что ничего хорошего приход майора в их комнату ему не обещает.
   - Ну, как ты сам-то?- спросил Северцев и ощерил все свои шестьдесят четыре великолепных зуба. - Все пишешь?
   - Пишу, - осторожно ответил Саша и хотел было спросить: " А в чем, собственно, дело?", но не стал, зная, что каждый вопрос приближает его к чему-то не очень хорошему.
   - Понимаешь, тут такое дело... - Северцев подтянул к себе стул и уселся на него как всадник на лошадь, спинкой стула вперед. Окинул еще раз взглядом комнату оперативного состава и как необыкновенную новость сообщил: - Все в разгоне! Вот. Тут... Поступило сообщение...
   Саша упорно молчал, всем своим видом показывая, что его нисколько не интересует ни то, что все оперативные сотрудники, занятые своими делами, разъехались, ни неведомое сообщение, которое получил майор. Ему очень хотелось сказать своему начальнику, чтобы он шел к такой-то матери и оставил его в покое.
   Это была старая игра, и правила для нее выдумал не он. Саша тяжело вздохнул и, стараясь не смотреть на сидящего напротив начальника, спросил, показывая каких усилий стоит ему этот вопрос, чтобы майор проникся его чувствами:
   - Какое сообщение?
   Северцев наивно улыбнулся своей маленькой победе, хотя Саша понимал, что он даже не осознает, что это какая-то там его победа - его начальник всегда и во всем руководствовался исключительно инстинктом, возможно на уровне мозжечка, но при этом он довольно быстро рос в чинах и, хотя был старше Саши всего на три года, уже был майором и его начальником.
   Молчание затягивалось, и Саше все меньше и меньше нравился этот разговор.
   "Зачем он сюда пришел? Мог бы просто позвонить по внутреннему телефону или вызвать по тому же самому телефону к себе в кабинет. Что за сообщение? Совинформбюро? Третья мировая война началась?"
   - Слушай, а чего это ты протокол переписываешь? Разве на месте вы его не написали?
   Саша не понял, то ли майор прикидывается, то ли действительно искренне спрашивает такую ерунду. Он ведь прекрасно знал, что бывает по всякому - бывает, что и не пишут протокол, бывает, что пишут не полностью. Конечно, инструкция обязывает писать на месте и полностью, но в жизни, как известно, бывает не все так, как предписывает инструкция.
   - Да тут ребята пили кофе...- Саша кивнул на корзину для бумаг, где лежали скомканные листы. - Пролили. Приходится переписывать.
   - Да-а... - задумчиво протянул Северцев. - Надо быть аккуратнее. Аккуратность в нашем деле - первое дело! - изрек он свой очередной афоризм, незаметно для себя скаламбурив.
   - Эт-то точно, - подтвердил Саша. - Товарищ майор, мне еще много писать, - намекнул он начальнику.
   - Да ты пиши, пиши, - разрешил майор, даже не пытаясь сдвинуть свой массивный зад со стула.
   Саша тяжело вздохнул и плюнул майору прямо на ярко начищенные итальянские туфли. Правда, мысленно. Но перечить не стал, а буквально выполнил указание начальника и продолжил переписывать протокол.
   - Так что...м-м...понимаешь, Татищев, позвонил мне тут один знакомый... дочка у него пропала.
   Саша чуть приподнял бровь в знак удивления и продолжал молча водить шариковой ручкой по бумаге. " Штора была наполовину оторвана в правой ее части." Саша немного подумал и добавил: "Со стороны двери в комнату. На высоте 1 метр 27 сантиметров отпечатались (Или остались? Нет - все-таки отпечатались.) следы руки неизвестного. Папиллярные узоры смазаны..."
   - Так вот... понимаешь - дочка у него пропала, - повторил Северцев. Поскольку Саша по-прежнему молча переписывал протокол, майору ничего не оставалось как продолжить свое сообщение.
   - Так вот, значит, пропала у него дочка, - в третий раз нудно повторил майор.
   Саша тяжело вздохнул, отложил ручку и, понимая, что деваться ему некуда, обреченно спросил:
   - Дочка?
   - Да! - обрадовался майор. - Точно, дочка!
   - Степан Трофимович! У дочек есть такое свойство - они иногда пропадают... на некоторое время.
   - Ты не умничай, Татищев. Этой дочке четыре года!
   - Хм! - хмыкнул Саша, ему стало немножко стыдно. - Ну, а я-то, что могу сделать? И вообще причем здесь мы? Ему надо обращаться в отдел по розыску. Мы как будто этими делами еще не занимаемся?
   - Да я знаю, что не занимаемся! - майор хоть и прикрыл рот, но чуть показал зубы. - Понимаешь, хороший знакомый, да и человек не маленький. Очень просил помочь.
   - Чем помочь-то?
   - Ну, что ты, Татищев? Не понимаешь, что ли?
   - Нет, товарищ майор, не понимаю. У нас ведь убийств нераскрытых...
   - Да знаю я про это! Куда они денутся? Им уже не поможешь, а девочка скорей всего еще жива.
   - Это не мой профиль, товарищ майор. Если она вообще еще жива, а вероятность этого крайне мала.
   - Так тем более! - майор как будто обрадовался тому, что сказал Саша. - Так тем более тебе и карты в руки!
   - А в нашем районе-то это произошло?
   - Да как бы тебе сказать... не совсем.
   - Ну, и как же я туда влезу? В чужой район? Чужая территория, а я что там буду делать?
   Теперь уже майор тяжело вздохнул.
   - Видишь ли, я тут подумал - конечно, у нас работы много, но ведь в чем наша работа вообще заключается? - майор вопросительно посмотрел на Сашу, как будто надеялся, что тот сейчас все ему разъяснит.
   Слышавший примерно тысячу раз эти слова от майора, хотя и по другим поводам, Саша только сжал зубы, надеясь, что на этот раз начальник будет немного более краток.
   - Главная наша задача - помогать людям, Татищев!
   - Эт-то точно, - согласился Саша.
   - Вот, обратился ко мне человек. А я что должен, по-твоему, отфутболить его в отдел по розыску? А ты ведь знаешь, как там ищут. А ведь пропала девочка, дочка. Ты понимаешь, что это значит, Татищев?
   - Пока не очень, товарищ майор.
   - Конечно, она могла просто заблудиться и сейчас сидит у кого-нибудь в квартире, у хороших людей. Но ведь все могло быть и по-другому?
   - Да уж, это верно. Тут можно ждать чего угодно - маньяк, насильник, похищение с целью выкупа, несчастный случай. Если они в разводе, жена могла украсть. Может быть отомстить кто-то ему хочет?
   - Вот-вот! - радостно подхватил майор, - Ты уже и врубился в это дело!
   - Нет, товарищ майор, - сказал Саша. - Никуда я не врубался. У меня своей работы выше крыши.
   - Тебе что же, Татищев - детей не жалко?
   Терпеть надо было до конца и Саша это, конечно, понимал, но всякому терпению есть предел, хотя в разговоре с непосредственным начальством терпение должно быть беспредельным.
   Пластмассовая шариковая ручка хрустнула в его пальцах. Майор хмыкнул, но ничего не сказал по этому поводу.
   - Слушай, Татищев, в общем - так. Я пока освобождаю тебя от всех твоих дел. Переключаешься только на это.
   - Да почему я, товарищ майор! Что у нас больше никого нет?
   - Ну, во-первых - да, сейчас, в данный момент больше никого нет. Во-вторых, ты молодой, перспективный, дела раскрываешь быстро, ну почти все, которые тебе поручаем. Какая у тебя раскрываемость-то? Семьдесят восемь процентов. Вот, молодец!
   - От дел вы меня "освобождаете". А кто их будет делать?
   - Ну, ты у нас не единственный сотрудник, распределим, разбросаем. Чтоб никому обидно не было. Значит, ты все это отложи, - Северцев сделал небрежный знак рукой в сторону переписываемого Сашей протокола. - И займись только этим делом. Это очень важно.
   - Для кого важно, товарищ майор?
   - Для всех. Для тебя, для меня, для девочки этой, для ее родителей, для общества, наконец! Если это преступление, то мы должны его раскрыть.
   От демагогии майора Сашу уже начинало мутить.
   - Слушаюсь, товарищ майор, - обреченно сказал он.
   - Значит, договорились, Татищев, - с явным облегчением произнес Северцев. - Сейчас за тобой придет машина и поедешь на место происшествия.
   - Есть, товарищ майор, - без всякого энтузиазма ответил Саша.
   - Ну, что ж ты сидишь-то? - удивился Северцев.
   - А что я должен делать? - еще больше удивился Саша.
   - Идти на выход.
   - Вы же сами только что сказали, что машина...
   - Да, она вот-вот должна подъехать.
   - Что за машина?
   - Ну... машина не наша. Я сейчас вместе с тобой выйду, - загадочно сказал майор.
   Они вышли на улицу и через несколько минут к обшарпанному входу их отделения подкатил черный шестисотый "мерседес". Брови Саши удивленно поползли вверх.
   Шофер из машины не вышел. С переднего пассажирского места появился очень большой человек. "Килограмм сто двадцать", - прикинул на глаз Саша.
   Вежливо поздоровавшись, большой человек сказал.
   - Я от Григория Алексеевича. Вы майор Северцев?
   - Да. А это наш сотрудник, о котором я говорил Григорию Алексеевичу - Александр Петрович Татищев. Как говорится, прошу любить и жаловать, - осклабился майор в своей чудовищной улыбке.
   Забавно было видеть, что даже мрачного буйволообразного детину несколько проняла эта улыбка. Он кивнул и пристально посмотрел на Сашу. Непонятно какое впечатление он произвел на охранника. Саша уже понял, что это всего лишь охранник. Так и не представившись, охранник молча показал ему на заднюю дверь. Саша кивнул и также молча направился к машине. Они ехали минут пятнадцать. Машина остановилась у черных ворот, выполненных в виде отрезка старинной садовой решетки из похожих на средневековые копья металлических прутьев. Ворота бесшумно открылись, хотя водитель на сигнал не нажимал, и машина подкатила к роскошному подъезду.
   Зайдя по мраморным ступеням на крыльцо, Саша и охранник прошли в бронированную дверь, которая тоже открылась без участия человеческих рук, и оказались в просторном холле. С двух сторон стояли молодые мужчины очень похожие на того, который привез его сюда. Они не проявили к нему абсолютно никакого интереса, а его провожатый пошел дальше, на второй этаж. Пройдя по безлюдному коридору, они вошли в приемную, где сидела молоденькая секретарша. То, что она длинноногая было понятно даже несмотря на то, что ноги ее были скрыты огромным столом. Взглянув на пришедших, она нажала кнопку селектора.
   - Григорий Алексеевич, они пришли, - голос у девушки был приятный, томный, сейчас несколько печальный.
   Дверь в кабинет открыл охранник. Они вошли вместе - сначала охранник, потом Саша.
   За еще куда более огромным столом, чем тот, что стоял в приемной, в огромном кожаном кресле сидел седовласый и явно чем-то озабоченный человек. У Саши возникло такое ощущение, что в данный момент этот человек несколько терялся в своем кабинете. В обычное время вряд ли это было так.
   Вскинув на Сашу черные жесткие глаза, он мановением руки приказал охраннику покинуть кабинет, что тот и сделал с завидной быстротой.
   Григорий Алексеевич, ибо это, несомненно, был он, не вставая с кресла поздоровался:
   - Здравствуйте, Александр Петрович, прошу садиться.
   Саша сел в кресло, несколько менее огромное, чем у хозяина кабинета и приготовился слушать.
   - Вы, очевидно, ждете от меня подробного рассказа о случившемся? Но дело в том, что я и сам ничего не знаю. Даже понять не могу, как это могло случиться. Моя дочь... она посещает частный детский сад на Якиманке. Ее туда отвозят на машине в сопровождении бонны и охранника.
   Услышав это старинное слово "бонна" Саша едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Ему пришлось сжать зубы и на щеках у него проступили желваки.
   Григорий Алексеевич обеспокоено взглянул на него:
   - Может быть, вы хотите задать мне какие-то вопросы?
   - Нет, нет, - отрицательно мотнул головой Саша. - Прошу вас сначала расскажите сами то, что считаете нужным, а вопросы, если они возникнут, я задам потом.
   - Собственно, и рассказывать-то больше нечего. Сегодня все было как обычно. Ее отвезли, она прошла в садик, бонна осталась там, машина с охранником уехала. Все.
   - Как все?
   - Ну, через два часа мне позвонили из садика и сказали, что моя девочка исчезла.
   Саша удивленно посмотрел на Григория Алексеевича.
   - М-да. Даже не знаю, что и сказать. Вы уже провели какое-то свое расследование?
   - Да, конечно, мои люди сразу же поехали туда, обыскали весь садик - с крыши до подвала. Никаких следов. Никто ничего не видел. Прошло уже четыре часа, как она исчезла, но никаких звонков не было. Я, естественно, подумал, что это какие-то конкуренты или бандиты. Будут, очевидно, требовать выкуп. Ну, какие еще могут возникнуть мысли при таких обстоятельствах? Но пока ничего. Тихо. Полная тишина.
   - Ну, времени прошло еще мало. Обычно в таких случаях преступники звонят не раньше, чем через сутки. Это простейший психологический этюд - после бессонной ночи родители как раз дозревают до нужной кондиции.
   Григорий Алексеевич скривился.
   - Вам виднее.
   Саша сообразил, что вышло у него грубовато, но не стал извиняться.
   - Видите ли, Григорий Алексеевич, я понимаю ваше беспокойство и как вам сейчас тяжело, но, к сожалению, я не имею права разделять ваши чувства. Если вы хотите, чтобы я работал, я должен работать, оставив в стороне все сантименты.
   Хозяин кабинета опустил глаза.
   - Да-да, конечно, я понимаю, тем не менее все-таки и вы должны меня понять - моя дочь...
   - Так, Григорий Алексеевич, давайте начнем с самого начала.
   - То есть?
   - То есть я хотел бы знать в каком качестве я вообще здесь нахожусь? Майор Северцев приказал мне заняться этим делом. В тоже время это дело вне нашей компетенции, и я не понимаю, почему майор поручил это дело мне, именно мне. И честно говоря, у меня есть все основания для того, чтобы отказаться. Хотя, поверьте, я действительно вам сочувствую.
   Хозяин кабинета с нескрываемым удивлением уставился на Сашу.
   - То есть как? Но ведь Степан обещал мне...
   - Да, конечно, майор Северцев мой непосредственный начальник, однако я не частный сыщик, и вы должны это понимать.
   - Но мы же договорились с ним!
   - Я не знаю о чем вы с ним договаривались, но я нахожусь на государственной службе, и то, что сейчас происходит, мне несколько не по нутру.
   Григорий Алексеевич нервно забарабанил по столу пальцами.
   - Как все это странно. Вы что, цену себе набиваете?
   - Григорий Алексеевич, будем считать, что я не слышал вашу последнюю фразу.
   Григорий Алексеевич откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
   - Хорошо. Я, конечно, сейчас не в очень выигрышном положении, однако, я вас все-таки не понимаю.
   " Зато я вас отлично понимаю," - подумал Саша.
   - Григорий Алексеевич, вы не совсем правильно меня поняли. Вы, очевидно, решили, что я, как вы сказали, "набиваю себе цену". Это не так. Я действительно не могу понять в качестве кого я здесь нахожусь и почему я должен заниматься этим делом. Я пытался объяснить это майору, но он, извините, уперся. Спорить я, конечно, с ним не могу, однако его приказ, мне кажется, выходит за рамки его полномочий. В сущности, вы оба поставили меня в очень глупое положение. Я уже сказал, что я не частный сыщик. Если с вашей дочкой, не дай бог, действительно что-то случилось, а она не просто перелезла через забор и пошла погулять и сейчас, возможно, находится в полной безопасности, мне, возможно, потребуются помощники - раз. Проведение экспертиз - два. В конечном итоге, если ваша версия верна и ее действительно похитили с целью получения выкупа, возможно возникнет необходимость захвата бандитов. - Саша пожал плечами. - Каким образом я все это буду делать, если не существует никакого официального уголовного дела о похищении вашего ребенка? И ведь до сих пор непонятно, похищение это или что-то другое. Вот о чем я говорю.
   - Извините, Александр Петрович, - через силу сказал хозяин кабинета. - Я действительно неправильно вас понял. Я понимаю ваши сомнения, но могу немедленно их разрешить. Вы, очевидно уже догадались, что у меня большие возможности. Все о чем вы говорите легко устроить либо за деньги, либо благодаря прочим моим возможностям.
   Этот ответ не совсем удовлетворил Сашу, и он все-таки сказал:
   - Хорошо, я верю, что у вас огромные возможности, я только одного не могу понять - при чем здесь я?! Почему ваш выбор пал именно на меня?
   - Ну, во-первых, я давно знаю Степана... Трофимовича, и он посоветовал мне вас. Конечно, в этом есть некоторый элемент случайности, однако в профессиональном смысле он характеризовал мне вас очень высоко. Конечно, у меня есть и другие возможности, они так сказать более высокого плана, но в данном случае я неуверен, что это будет лучше. Мне бы хотелось, по крайней мере сейчас, первое время, обойтись без огласки. Чем меньше людей знает о происшедшем, тем лучше.
   - Возможно вы и правы. Хорошо, в принципе, я не против того, чтобы помочь вам, тем более, что дело как говорится святое и касается ребенка. Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, но ничего не могу вам обещать.
   - Это понятно, - сказал Григорий Алексеевич. - Я же могу вам обещать одно - гонорар ваш будет весьма солидным, разумеется в том случае если вы найдете мою дочь.
   Саша хмыкнул про себя: "А что, если не найду - пулю в лоб?" Впрочем и такая вероятность видимо существовала, поэтому он промолчал, тем более что торговаться с этим человеком у него не было никакого желания, да и этот мифический гонорар его, честно говоря, тоже мало интересовал. Дело было явно тухлое, потому что оно было одновременно и слишком простое и слишком темное. Он еще почти ничего не знал, но интуиция уже подсказывала ему, что если из этого охраняемого частного заведения, которым являлся детский садик для избранных детей, бесследно растворилась в воздухе девочка, то вероятность успеха очень мала.
   - Да. Меня сюда привезли на этом роскошном "мерседесе", мне бы не хотелось...
   Григорий Алексеевич успокаивающе поднял руку.
   - Не продолжайте, это было только один раз, я и сам об этом уже подумал. Я выделю вам более скромную машину, не привлекающую внимания. Вас будет сопровождать мой человек, который привез вас сюда. Нет, это не соглядатай, ни в коем случае, хотя он, конечно, будет мне докладывать со своей стороны, но это скорее ваша охрана.
   - Ну, что ж, это прекрасно. С персональной охраной мне еще не приходилось работать. Хорошо, Григорий Алексеевич, будем считать, что мы пока договорились. - Саша выделил слово "пока". Григорий Алексеевич чуть заметно скривил губы, но кивнул.
   - Первым делом я, конечно, поеду на место происшествия. А там видно будет.
   Хозяин кабинета пожал плечами, с видимой неохотой встал из-за стола и протянул ему руку.
   Саша пожал протянутую руку, хотя человек, стоявший перед ним, ему явно не нравился, и, наверное, можно было сказать тоже самое и о нем. Впрочем, по большому счету, Саше было на это наплевать.
   В приемной на огромном кожаном диване, чем-то похожем на него самого, сидел охранник, который привез его сюда.
   Саша подошел к нему и протянул руку:
   - Александр.
   Тот встал, и после нескольких секунд колебаний наконец выдал страшную тайну:
   - Евгений.
   - Хорошо, Женя, надо бы нам съездить в тот детский сад.
   - Поехали.
   Они спустились по другой лестнице и вышли с обратной стороны дома. Там располагался гараж. Охранник сел за руль голубой "дэу-нексиа".
   Директриса детского сада то ли для избранных детей, то ли для детей избранных родителей, встретила их у входа. Лицо ее было белее мела, а глаза должны были вот-вот вылезти на лоб. Похоже ей позвонили, потому что она тут же затараторила, едва увидев их:
   - Это неслыханно. У нас никогда такого не было. Мы даже представить себе не могли, что такое может случиться. Это невероятно. Что же теперь будет? Все родители словно с ума посходили - у нас не осталось ни одного ребенка, что же с нами теперь будет? - Она видимо намекала, что ей грозит разорение, если, конечно, она сама была хозяйкой этого привилегированного заведения.
   Садик производил впечатление, хотя он и был перестроен из обычного детского сада, в который когда-то ходили обычные советские дети. Но от того сада остались только кирпичи, из которых были сложены стены двухэтажного дома. Крыша из металлочерепицы, белые стены, мраморные лестницы, закрытые ковровой дорожкой, напомнившие Саше кремлевский дворец съездов, только эскалаторов здесь не было. "Хотя могли бы и поставить", - вскользь подумал он.
   Директриса, естественно, знать ничего не знала. Воспитательницы, которых он вызвал в кабинет директрисы одну за другой, тоже ничего не видели, ничего не слышали и не знали. Кудахтанье этих куриц во главе с главной квочкой-директрисой постепенно привело Сашу в состояние близкое к умопомешательству.
   "Бонна" тоже была здесь - ее он оставил напоследок. Но и она не смогла ему ничего сказать толкового, потому что также как и остальные "бонны" находилась почти все время в особом помещении, выделенном для них, и ничего не видела.
   Еще когда они ехали сюда, у Саши была надежда узнать что-нибудь у детей, которые видят больше, чем думают взрослые и более наблюдательны, чем большинство взрослых. Однако детей уже расхватали перепуганные родители и объехать их всех не было практически никакой возможности, хотя, конечно, если он сейчас не найдет здесь никакой зацепки, ему придется заняться именно этим, с грустью подумал Саша.
   Наконец, дверь за бонной закрылась, и он остался вдвоем с охранником Женей.
   - Детский сад осматривали?
   Буйволообразный коротко кивнул
   - А площадку перед детским садом, на которой они играют?
   Охранник снова кивнул.
   - Внимательно осматривали?
   На этот раз охранник выдавил из себя несколько слов:
   - Да, очень внимательно осмотрели.
   - И ничего не нашли?
   - Абсолютно.
   Подивившись про себя, что Женя знает такие заковыристые слова, Саша сказал ему:
   - Придется нам с тобой сделать это по-новой. Деваться некуда.
   - Разделимся? - спросил Женя.
   Помолчав немного, Саша отрицательно покачал головой:
   - Нет. Во-первых, тебе приказано меня охранять. Во-вторых, я сам все должен здесь осмотреть собственными глазами. И вообще вдвоем лучше - то, что один не заметит может заметить другой,- добавил он, чтобы охранник не обиделся, подумав, что он не доверяет его сыскным способностям.
   Начали с чердака. Там кроме тонкого слоя пыли ничего не было. Никаких следов. Потом они быстро обошли комнаты этажа и спустились на первый. Женя, которому, очевидно, надоело топтаться за спиной у Саши, тоскливо спросил:
   - Чего мы ищем-то?
   "Что ж тебе ответить, милый ты мой?" - подумал Саша, но не стал отвечать и только пожал плечами.
   - Понятно, - прогудел Женя.
   Потом спустились в подвал. Открыв стальную дверь ключом, который дала Саше директриса, они вошли в подвал, пространство которого было заполнено переплетением труб. Очевидно, при ремонте здесь поменяли абсолютно все коммуникации и проложили новые - вроде кондиционирования.
   Все работало в автоматическом режиме, хотя в углу Саша заметил резервный пульт управления сильно напоминающий те, что находятся в кабинах военных самолетов.
   - Да, серьезная тут техника.
   Саша вышел из подвала, сопровождаемый охранником Женей словно верной собакой.
   - Да, нигде ничего, - задумчиво повторил Саша.
   - Ну, а я-то что тебе говорил? - нетерпеливо буркнул охранник, которому уже явно надоели эти сыскные-розыскные мероприятия.
   - Ты вот что, Женя, - Саша повернулся к охраннику. - Иди ты... - Женя недоуменно расширил глаза. - ... к входной двери, постой там, а я посмотрю еще раз. Не возражаешь?
   - Да нет, - и он потопал к выходу.
   Саша и сам не понимал, почему он решил еще раз осмотреть подвал, но он привык доверять своей интуиции. Глаза и подсознание часто видят то, чего не видит разум, он слишком хорошо знал это. И ощущаемое им сейчас смутное беспокойство рождало в нем некоторую надежду. Такое бывало с ним уже не раз. Он стал обходить подвал по периметру, заглядывая во все щели между трубами, надеясь догадаться, что же такое зафиксировало его подсознание, чего он сам-то и не заметил. И все-таки он оказался прав. Обойдя почти весь подвал, метрах в трех от выхода он заметил то, чего не увидел, вернее не понял, в первый раз - почти незаметный, видимый только под особым углом отпечаток ребристой подошвы. Конечно, этот отпечаток еще ни о чем не говорил, возможно, он остался от одного из тех, кто за несколько часов до него осматривал этот подвал, возможно, он остался после уборщицы, когда она наступила на влажную плитку, которой был выстлан пол подвала, во время последней уборки, все может быть и все-таки это был какой-то странный отпечаток - зачем было уборщице или тем, кто осматривал недавно подвал, становиться спиной к стене и стоять там? Это уже было непонятно. Пусть это была совсем ничтожная непонятка, но она была. Даже если впоследствии удастся выяснить, что этот отпечаток не имеет никакого отношения к данному делу или даже вообще не удастся ничего выснить про этот отпечаток, он все равно уже сыграл немаловажную роль в расследовании этого дела - роль катализатора, спускового механизма, который заставлял Сашу невольно внимательнее вглядываться в детали и пытаться находить между ними возможные связи. Только разобравшись с этим отпечатком Саша почувствовал, что действительно, как всегда это с ним бывало, он вошел во вкус этого дела.
   - Ладно, пойдем дальше.
   Прихватив с собой охранника, Саша вышел во двор. Под огромными тенистыми деревьями, выросшими словно бы в каком-то другом месте, а не здесь (наверное, так оно и было - их привезли из какого-нибудь парка и пересадили сюда) были разбросаны несколько песочниц, деревянных горок, беседок. Но все пространство примерно на пять метров от забора было открытым. Не было никаких кустов, где можно было бы спрятаться, а ажурная ограда была сделана так, что даже грудной младенец не смог бы протиснуться сквозь нее. Самовольный уход девочки, которая гуляла сама по себе, явно отпадал, как совершенно неосуществимый. Саша обошел площадку, внимательно разглядывая аккуратно подстриженную травку газона, осторожно осмотрел песочницы, поглядывая не остался ли где-нибудь похожий ребристый отпечаток, который он видел в подвале, но ничего похожего не нашел. Все отпечатки были либо детские, либо женские. Стоп. А почему он решил, что похититель, если только это действительно было похищение, был мужчиной? Гм. Интересно. Незнакомый мужчина вызывает в таком месте инстинктивное подозрение. А женщина? Так ли уж хорошо все эти "бонны" знают друг друга? Да и дети вряд ли обратят внимание на женщину, скорей всего подумают, что это чья-то новая "бонна". Да, вполне возможно, что именно так все и было. Тогда этот ребристый след отпадает, если только он не принадлежит ее сообщнику, хотя непонятно зачем ему было забираться в подвал. Впрочем, об этом пока думать рано. Все же он решил повнимательнее осмотреть ограду и прошелся по периметру дворика, еще раз убедившись, что ребенок не мог проникнуть самостоятельно сквозь ограду. Но здесь было одно "но" - с левой стороны у ограды была калитка, закрытая на обычный дверной замок, а не висячий, так что в принципе ее можно было бы легко открыть и закрыть, причем незаметно (при некоторой сноровке) для тех, кто находится во дворе садика.
   Картина вырисовывалась достаточно ясная, хотя и не без некоторых вопросов. Женщина, мало отличимая от этих всех "бонн", незаметно открыла калитку, вошла во двор, что-то сказала четырехлетней девочке, ну, что она могла сказать - что ее ждет мама или папа срочно прислал за ней машину, чтобы отвезти на дачу или еще что-нибудь. Какая разница. Итак, надо искать женщину. Впрочем, также как и всегда. Сначала придется еще раз пообщаться со всем женским коллективом детского сада, и, наверное, придется все же объехать весь детский контингент этого богоугодного заведения, хотя он и был, слава богу, не так велик как в прежние времена - детишек было всего восемь штук. И это еще более странно - одно дело, когда воспитательница не замечает отсутствия одного ребенка, если их двадцать пять - тридцать, и совсем другое, когда их всего восемь. Сложновато не заметить. Ну, да ладно. Вперед. Да, кстати, не забыть и о мужчине, который возможно, все-таки присутствовал каким-то образом во всей этой фантасмагории, находясь при этом в подвале. Как же он туда попал? Вот еще один вопрос.
   Не обращая больше внимания на туповатого Женю, Саша быстро спустился к двери в подвал и, подсвечивая себе маленьким, размером с мизинец, японским фонариком, с которым никогда не расставался, внимательно осмотрел скважину замка. Если замок и открывали отмычкой, то очень и очень хорошо сделанной. С фонариком тут ничего не разглядишь. Нужно будет провести экспертизу. Раз господин Григорий Алексеевич обещал, то пусть делает. Это раз.
  
   "Теперь откроем охоту на бонн".
   Второй допрос Саша вел совсем по-другому. Позывы женщин к пустой болтовне он пресекал на корню. У него был только один вопрос, и он его задавал во всех возможных вариациях: "Не видел ли кто-нибудь из них незнакомую женщину?" Он опросил по очереди всех сотрудниц детского сада и от каждой получил стереотипный ответ: "Нет, она ничего не видела."
   Поскольку это было невозможно, он собрал их всех в холле первого этажа и обратился к ним с прочувствованной речью:
   "Уважаемые дамы! В вашем заведении произошло чрезвычайное происшествие - пропал ребенок. Надеюсь, вы все понимаете, чем это вам грозит, особенно вам," - посмотрел он на сотрудниц детского сада, которые были отделены как бы невидимой стеной от бонн воспитанников. "Есть все основания считать, что кто-то из вас, а может быть и не одна, связаны с преступниками. Чудес не бывает. Говорю это вам как профессионал. Девочка не могла уйти отсюда самостоятельно, мы это проверили. Остается одно - ее похитили. Конечно, возможны разные варианты, в том числе и вариант с прямой поддержкой руководства детского сада," - Саша уперся тяжелым немигающим взглядом в директрису. Она вздрогнула, лицо ее пошло красными пятнами, она раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но в первое мгновение у нее перехватило дыхание, а затем Саша сделал решительный жест рукой, как бы заранее отметая все ее жалкие аргументы, и ей пришлось молча захлопнуть рот. "После тщательного осмотра вашего заведения, я пришел к выводу, что девочка была похищена женщиной и скорее всего через калитку дворика. Поэтому я очень прошу вас всех напрячь память, попытаться вспомнить - не видел ли кто-то из вас незнакомую женщину, входившую в эту калитку, а потом вышедшую через нее с девочкой?
   Саша замолчал и тут же зал наполнился галдением двадцати восьми женщин. Это было зрелище не для слабонервного, обладающего музыкальным слухом. Наконец, в этой какофонии Саша все-таки уловил нечто интересное.
   - Молчать!- гаркнул он.
   Все женщины испуганно замолчали.
   - Вы! Да, вы, мадам, - невежливо, пальцем указал он на пышнотелую сотрудницу детского сада с крашеными под блондинку волосами. - Что вы сейчас сказали своей соседке?
   Посопев и похлопав глазами, блондинка заявила:
   - Я сказала... я сказала, что Наталья должна вспомнить - ведь это к ней приходила ее подруга.
   - Что за подруга? - взглядом коршуна впился Саша в соседку химической блондинки.
   - Ерунда! Просто подружка моя, а вот некоторые...
   - Перестаньте болтать! Ерунда или нет, решать буду я! Ваше дело отвечать на вопросы. Просто вашей подружкой она была вчера, а сегодня после пропажи ребенка, вполне возможно, что она преступник, похитительница детей! И вам, как ее сообщнице светит немалый срок. А если девочку не найдут... живую, то вы вполне можете пойти и на пожизненное заключение.
   Наталья - миниатюрная худощавая черноволосая женщина лет тридцати ойкнула и стала потихоньку сползать на пол.
   - Ч-черт! - прошипел Саша. - Евгений! - обратился он к охраннику. - Помоги женщине. - И удивился сам себе, как это здорово у него получилось - приказывать гориллообразному Жене. Особенно его поразило, что охранник без звука метнулся к женщине, подхватил ее у самого пола и усадил на пол.
   - Принесите воды, - приказал Саша.
  
   Несколько женщин бросились к двери, столкнулись у прохода, образовав комическую сцену. Наконец, одна из них все-таки сумела протиснуться в дверной проем и вскоре появился стакан с водой.
   Отпоив "преступницу", которой якобы грозило пожизненное заключение, Саша снова перешел к допросу третьей степени.
   - Это глупость, просто глупость! - бормотала Наталья. - Это просто Мила! Моя подружка. Нет, я не открывала ей калитку, у меня и ключа-то нет. Мы просто поговорили с ней, и она ушла.
   - Как же она ушла, когда я ее видела внутри? - возразила блондинка.
   - Татьяна Павловна, почему вы всегда на меня наговариваете? Почему вы меня так ненавидите?
   - Перестаньте молоть чушь! - заорал Саша. - Речь сейчас идет не о ваших отношениях, а о судьбе девочки. И ваша подружка вполне возможно связана с преступниками. О чем вы с ней разговаривали?
   - Да ни о чем. О своих делах. Она рассказала, что ездила на дачу с новым знакомым.
   - Каким знакомым? Кто он?
   - Не знаю. Я точно не знаю, единственное, что она сказала - дача принадлежит его родственникам, а сам он вроде не русский..
   - Та-ак, - сказал Саша. - Интересно. Нерусский. Случайно не лицо ли кавказской национальности?
   Миниатюрная Наталья потупила глазки.
   - Я точно не знаю, но она называла его вроде... Атарбек? Думаю, вполне возможно, что он... оттуда. Хотя, судя по тому, что она мне рассказывала, он уже давно живет в Москве. У него здесь какие-то дела, бизнес. Судя по всему, он довольно богатый человек.
   - Судя по чему? - спросил Саша.
   - Ну-у, он дарил ей довольно дорогие подарки, недавно кольцо подарил с бриллиантом. Ездит он на дорогой иностранной машине.
   - Марка машины?
   - Я не знаю. Она не говорила, а я не разбираюсь. Я и наши-то машины с трудом от иностранных отличаю.
   - Допустим. Что еще она говорила?
   - Да, собственно, ничего. Просто рассказывала, как она ездила к нему на дачу. Там отдыхали, жарили шашлыки. Развлекались. Обычная женская болтовня. Ничего особенного.
   - А почему это она вдруг приехала к вам с этой своей обычной женской болтовней? Ни с того, ни с сего, посреди рабочего дня? Она что, не работает?
   - Да нет, вообще-то она работает, но..., - Наталья запнулась, быстро посмотрела по сторонам. - Послушайте, молодой человек, почему я должна рассказывать о своих личных делах в присутствии стольких людей?
   Саша хотел было прикрикнуть на нее, но посмотрел на двадцать семь женщин, ожидавших продолжения допроса с таким жадным любопытством, живо написанных на их лицах, что понял - она в общем-то права и совершенно незачем производить допрос, а это уже был допрос, в присутствии стольких свидетелей, даже с чисто деловой точки зрения.
   - Хорошо. Я попрошу вас, - указал он на директрису, - и вас двоих. Пройти в кабинет директора, - в зале прошелестел вздох разочарования и обманутых надежд. - А всех остальных прошу еще раз вспомнить, не видели ли вы кого-нибудь или чего-нибудь подозрительного.
   Но как Саша ни давил на оставшихся в холле женщин, выжать из них он так ничего и не смог.
   Скорее всего они, несмотря на то, что согласно правилам детского сада, к каждому ребенку была прикреплена своя воспитательница и несмотря на то, что восемь "бонн" также присутствовали, практически все они отсутствовали в самый нужный момент. Воистину у семи нянек дитя без глаза. Бонны сидели в помещении детского сада у себя комнате и либо болтали, либо занимались своими делами - вязали, читали любовные романы, а воспитательницы, которые должны были наблюдать за детьми на детской площадке, сидели на одной из скамеек и трепались всласть, поэтому ничего и не видели.
   - Да-а, - думал, поднимаясь по лестнице в кабинет директрисы, Саша, - скорей всего так и было. Эти телки чесали языки и ничего не видели. Да и что они могли ожидать в этом обнесенном высокой металлической оградой дворике? У подъезда стоит охранник. Войти практически невозможно. Да, собственно, никто и не входил, можно сказать. Да, телки. Не заметили, как у них на глазах умыкнули ребенка. Впрочем, что удивляться? У нас в стране происходят куда более удивительные вещи. Что требовать от этих восьми обычных женщин, приглядывающих за сопливыми детишками, если телки?, какими по большому счету являемся все мы - все взрослое население России, проглядели как у них из-под носа умыкнули целую страну.
   Сзади за ним топал охранник Женя, который уже начал его раздражать. Сашу так и подмывало сказать: "Ты что, не можешь идти потише? Топаешь как слон, здесь все-таки детское учреждение. " Но он сдержался и переступил порог кабинета директрисы.
   Через пять минут он знал имя, отчество и фамилию подруги и ее адрес.
   Вприпрыжку спустившись по лестнице, Саша почувствовал как какая-то легкость, непередаваемое облегчение охватывает его, когда он выскочил из подъезда детского сада к их машине. У него было такое чувство словно он вышел не из детского сада, а по крайней мере из детского исправительного заведения. Несмотря на всю внешнюю роскошь, атмосфера этого детского сада была ему почти также неприятна, как и атмосфера кпз, которые ему приходилось посещать довольно часто, хотя вроде бы ничего общего между ними не было.
   Они ехали по улицам, заполненным рычащими стадами автомобилей, которых в Москве наверно было больше, чем антилоп в каком-нибудь южноафриканском заповеднике (к тому же у антилоп есть одно завидное преимущество - они не так сильно портят воздух). Стояла угнетающая жара, ярко светило солнце и единственное спасение было в том, что на скорости в открытые окна автомобиля врывался хоть и теплый, но все-таки немного освежающий ветерок. Особенно неприятно было то, что несмотря на такую жару, Саше приходилось носить куртку, хоть и легкую летнюю, из тонкого материала, но все же она, скрывающая от постороннего взгляда его плечевую кобуру с "макаровым", вызывало лишнее потоотделение. Не говоря уж о самой кобуре с тяжеленным пистолетом, который утром весил примерно килограмм, а к концу рабочего дня его вес вопреки законам физики увеличивался в два, а то и в три раза, причем в любое время года. Немного утешало то, что охранник Женя парился в строгом темно-сером костюме, да еще и в туго повязанном галстуке. Они подъехали к пятиэтажному дому. Когда-то, давно, это была окраина Москвы, но с тех пор прошло уже лет сорок, а на выраставших невдалеке холмах были видны десятки, нет, сотни многоэтажных домов, построенных за это время.
   Деревья, посаженные одновременно с возведением этих пятиэтажек (казавшихся тогда верхом архитектурного совершенства, а теперь выглядевших жалко и убого) выросли выше крыш невысоких домов.
   Гражданка Никишева проживала в квартире номер пятьдесят два в третьем подъезде на третьем этаже. Это было утешительно, пятый этаж был бы хуже. На этот раз обстоятельства требовали быть более осторожными, и Саша, сделав строгое лицо, приказал охраннику:
   - Ступай потише. Твой топот слышен в соседнем доме.
   Охранник замер на секунду, а потом кивнул.
   Почти не касаясь ступенек, Саша взлетел на третий этаж. Он слышал раздававшееся сзади старательное сопение охранника, старавшегося "ступать потише" своими слоновыми ступнями. Так, вот и квартира пятьдесят два. Нехорошее предчувствие тут же охватило Сашу. Дверь была незакрыта. Со стороны это было почти незаметно, только если внимательно присмотреться, а поскольку Саша за время своей работы в милиции видел уже, пожалуй, сотни таких дверей, ему было достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять, что примерно предстоит увидеть в этой квартире. Его всегда занимало, почему преступники почти никогда не закрывают за собой дверь квартиры - места преступления. Что это? Забывчивость или какое-то особенное психологическое состояние? Может быть какие-то остатки совести не давали преступнику захлопнуть дверь и оставить свою жертву так, что ее нескоро найдут, хотя вроде бы он должен бы был хотеть совсем противоположного - чтобы ее открыли как можно позже? Или может быть страх? Ведь каким бы не был непрошибаемым преступник, он все же ощущает страх после совершенного преступления. Даже дверь, оснащенная замком с защелкой, которая сама закроется, стоит только чуть нажать на нее, и то почти никогда не закрывалась. Неужели они боялись даже этого тихого щелчка? Когда Саша задавал этот вопрос задержанным преступникам, они как правило сначала не понимали вообще о чем идет речь и ничего не могли или не хотели ответить, чаще всего ссылались на то, что не помнят, как выходили из квартиры. Хотя несколько человек признались ему, что действительно боялись хлопнуть дверью и привлечь к себе чье-то случайное внимание.
   Саша вытащил пистолет. Взглянув на стоявшего за ним охранника, пальцем показал вверх и вниз. Тот понимающе кивнул и тоже сунул руку подмышку. Саша хотел было разразиться праведным милицейским гневом, но вовремя вспомнил, что скорее всего у него есть разрешение на ношение оружия, и не стал поднимать пыль, тем более, что раз уж они оказались в таком положении, не стоило делать из мухи слона. Конечно, было маловероятно, что преступник зачем-то поднялся на пятый этаж или на плоскую крышу без чердака. Еще более маловероятным было то, что преступник до сих пор находится в квартире, все-таки уже часов пять прошло с момента похищения. Все следы давно остыли, но чем черт не шутит? Поэтому Саша с максимальной осторожностью тихонько приотворил дверь и заглянул в прихожую. Лампочка в прихожей не горела. Но света было достаточно - он лился сквозь застекленную дверь на кухню. Впрочем, даже прихожей назвать это было трудно - "предбанник" размерами максимум метр на полтора, где нормальному человеку и повернуться-то было трудно, причем с одной стороны была металлическая вешалка для одежды, а на другой стене висел старенький велосипед.
   Скользя спиной по стене коротенького коридорчика, Саша толкнул ногой первую дверь. Это был совмещенный санузел размерами примерно с прихожую. Свет там тоже не горел, но и так было видно, что никого там нет, кроме унитаза, сидячей ванны и раковины. Следующими были сплошная деревянная дверь в комнату и стеклянная дверь на кухню, судя по обстановке, которую Саша видел сквозь стекло. Впрочем, он и так знал, что в этих однотипных домах стеклянная дверь чаще всего ведет именно на кухню. Он толкнул деревянную дверь и тут же отшагнул в сторону, но пули не засвистели, не раздалось крика, все было тихо и спокойно. "Как на кладбище", - подумал Саша, глядя на лежавшее на полу в луже крови женское тело. Женщина была довольно молода и наверно хороша собой до того как кто-то ударил ее ножом.
   Он сначала заглянул на кухню для очистки совести, но никого там не обнаружив, вернулся на порог комнаты. Постоял, потом сунул пистолет назад в кобуру.
   Легкий сквознячок шевелил нейлоновую занавеску у открытого окна. Несмотря на это в комнате стоял тот хорошо знакомый ему удушливый запах, который чаще всего сопровождал насильственную смерть.
   Саша оглянулся в поисках телефона. Телефон стоял в глубине комнаты, и он уже хотел было пройти к нему, но потом передумал. Собственно говоря, он хоть и сотрудник милиции, но находился здесь абсолютно на птичьих правах. С какой стати он сюда пришел? Зачем? Что он здесь делает? Что он будет объяснять, и о чем он будет рассказывать дежурной опергруппе, которая прибудет на место преступления по его вызову? Что его попросил найти дочь Григория Алексеевича майор Северцев?
   Саша вышел на лестничную площадку и поманил пальцем охранника. Тот с умным видом бойца из голливудского отряда "Дельта" зыркнул глазами вверх и вниз по лестнице, поводя своей "береттой" следом за взглядом. Хорошо, что за несколько минут в это тихое сонное послеобеденное время никто не прошел ни вверх, ни вниз по лестнице. Можно себе представить реакцию какого-нибудь мирного обывателя, особенно женского пола, на этого мастодонта с огромным пистолетом в руках. Да, такое даже в страшном сне не приснится.
   - Слушай, Женя! - сказал Саша, когда они вошли в прихожую и охранник притиснул его своим мускулистым животом к велосипеду. Педаль впилась Саше прямо в позвоночник. - У тебя есть телефон твоего шефа?
   - Да, конечно.
   - А сотовый телефон у тебя есть?
   - Да.
   - Ты можешь позвонить своему шефу?
   - Которому?
   - Ну, тому, у которого я был, - терпеливо сказал Саша.
   - А-а.
   Достав маленькую коробочку, которая утонула в его лопатообразной ладони, Женя ткнул пару кнопок и почти тут же раздался голос Григория Алексеевича, правда, несколько искаженный.
   Саша жестом показал охраннику, чтобы он передал ему телефон.
   - Добрый день, Григорий Алексеевич.
   - Кто это?
   - Это Александр Петрович... Татищев. Мы с вами сегодня виделись.
   - Да. Да-да, Александр Петрович. Вы что-нибудь выяснили?
   - Да, Григорий Алексеевич. Кое-какие новости у меня есть. Поэтому и звоню. Да, мне удалось кое-что выяснить, к сожалению, увы, для вас не очень приятные новости.
   - Что именно? Говорите, пожалуйста, яснее, - голос у Григория Алексеевича был довольно жестким, но Саша услышал, что в начале фразы он все-таки слегка дрогнул.
   - По всей видимости вашу дочь действительно похитили. Мне удалось выяснить, что к одной сотруднице детского сада приходила некая знакомая. Сейчас мы с Евгением, вашим охранником, находимся в ее квартире. Она убита, причем довольно зверски.
   - То есть? - голос Григория Алексеевича уже был спокоен и холоден.
   - Ей зарезали. Это явно не обычная ссора. Да и совпадения такого быть не может. Ее смерть наверняка связана с похищением вашей дочери. Насколько я понимаю, они использовали ее "втемную", а потом убрали, обрубив концы. Обычная история.
   - Что вы предполагаете делать дальше?
   - Ну, мы с вами уже говорили на эту тему. В общем, получается так, как я и предполагал - я оказался в довольно затруднительном положении, Григорий Алексеевич, - Саша очень хотел добавить: "Благодаря вам и моему начальнику", но сдержался. - Я ведь все-таки сотрудник милиции. И что я теперь, по-вашему, должен делать? Ведь у следователя, да и у оперативников, которые сейчас приедут, - Саша едва не сказал: "если я их вызову", но вовремя спохватился, - возникнут вполне естественные вопросы, например, что я здесь делаю? Что я должен буду им сказать? - задал он риторический вопрос. На который, естественно, не ждал ответа. Тем не менее Григорий Алексеевич спокойно сказал:
   - Сошлитесь на меня.
   Саша едва не рассмеялся.
   - Дорогой Григорий Алексеевич, я даже фамилии вашей не знаю, на кого мне ссылаться ?
   Секунд пять телефон молчал, затем Григорий Алексеевич сказал:
   - В моей фамилии, конечно, нет никакой тайны, но пока, я думаю, не стоит ничего сообщать милиции.
   - Так, вы хотите сказать, что я должен просто уйти из этой квартиры, оставив все как есть, и заняться дальше поисками вашей дочери?
   - Да, именно это я и хочу сказать, - твердо сказал Григорий Алексеевич. - Я вижу, что характеристика, которую вам была дана вашим непосредственным начальством, оправдывается.
   - Какая характеристика?
   - Характеристика ваших незаурядных профессиональных качеств, Александр Петрович. Я прошу вас продолжать поиски моей дочери. Да, и вот еще что. Я после всего происшедшего был несколько не в себе. Прошу простить меня. Я забыл...
   Саша решил, что он таким образом извиняется за свое несколько невежливое поведение при их встрече, но оказалось, что Григорий Алексеевич имел ввиду совсем другое.
   - ...несколько деловых мелочей. Во-первых, возьмите пока себе сотовый телефон Евгения. Передайте потом ему трубку, я ему прикажу. Кроме того, в удобное для вас время и в том месте, которое вы укажите, вам передадут сотовый телефон. Звоните мне в любое время по этому же номеру. Да, человек, который принесет вам телефон, передаст также некоторую сумму на различные расходы, связанные с ведением вами моего дела. У меня, пожалуй, пока все. Если вы больше ничего не хотите мне сказать, то до свидания.
   - Всего доброго, Григорий Алексеевич,- ответил Саша и передал трубку охраннику. Его разговор с шефом закончился очень быстро, и он сразу попытался вручить свой телефон Саше.
   Не обращая внимания на протянутый охранником телефон. Саша приказал ему:
   - Стой здесь, не сходи с места, - потом снял туфли и вошел в комнату, внимательно глядя на пол, чтобы не наступить в огромную лужу крови, растекшуюся длинными языками во все стороны по старому рассохшемуся паркетному полу. Он стал внимательно оглядывать хорошо освещенную лучами вечернего летнего солнца комнату. Достав носовой платок, он намотал его на руку, выдвинул ящик тумбочки, на которой стоял телефон. Там валялась груда бумажек - каких-то товарных чеков, листочков с торопливо записанными номерами телефонов. Не закрывая ящика, он обошел комнату по периметру, внимательно оглядываясь и не забывая смотреть под ноги. Однако ничего интересного он не нашел. Потом подошел к трупу, посмотрел нет ли чего у погибшей в руках. Возможно, какие-то следы и остались, но это дело экспертизы - руками и глазами тут ничего не сделаешь. На всякий случай он приподнял скатерть на столе, но там ничего не было. Потом он быстро стал перебирать бумажки в ящике под телефоном. "Атарбек, Атарбек... Неужели у нее не был записан телефон любовника? Странно. Так. А где же ее сумочка? Женщина и сумочка нераздельны, как Ленин и партия ".
   Саша подошел к огромному трехстворчатому шкафу с зеркалом посредине, открыл дверцы, но кроме платьев и предметов женского туалета там ничего не было. Так. Похоже, что сумочку забрал с собой предусмотрительный преступник, несмотря на то, что это явная улика. Скорее всего он выбросил ее в какой-нибудь мусорный бак. Предварительно забрав записную книжку, иначе зачем ему было брать сумочку? Очень ему не хотелось, чтобы узнали его номер телефона. Угу.
   Он снова вернулся к ящику под телефоном, еще раз быстро переворошил все бумажки и отобрал несколько штук, на которых не было никакой уточняющей надписи. Саша достал свою записную книжку и на всякий случай переписал эти телефоны. Может быть один из них принадлежит этому Атарбеку. Впрочем, он сильно сомневался, что любовника погибшей действительно звали этим странным для русского уха именем. Вполне возможно, что именно на это оно и было рассчитано. "Атарбек" - мудрено не запомнить такое имечко. Да, но ведь Людмила Афанасьевна Никишева рассказывала своей подруге Наталье, что ездила к нему в гости на дачу. Между прочим там были его знакомые. Неужели уж все так здорово договорились называть его Атарбеком именно при ней? И чтобы никто ни разу не оговорился? Нет, скорее всего это либо настоящее имя либо прозвище. Впрочем, это теперь уже не имеет почти никакого значения. Людмила Афанасьевна уже никому ничего не расскажет и не уточнит... Но ведь могла! Могла поделиться с подружкой. Или многомудрый Атарбек этого не предусмотрел? Значит не такой уж он и мудрый? Прокололся же он все-таки с подружкой своей любовницы-наводчицы? Да, всего не предусмотришь. Значит, все-таки Атарбек? Может быть, а может быть и нет. Так. Здесь нам больше делать нечего.
   Саша вышел в прихожую. Надел туфли и забрал у охранника телефон.
   - Не беспокойся, Женя, это только до вечера. Хотя я вообще-то и не знаю, надо ли мне его у тебя брать, ты ведь и так все время со мной рядом. Ну, да ладно, - Саша улыбнулся и прицепил телефон к поясу.
   Стараясь не касаться ничего, где могли бы остаться отпечатки его пальцев, Саша осторожно прикрыл дверь, усмехнувшись про себя, что действует также как его клиенты. Дверь осталась чуть-чуть приоткрытой.
   Выйдя на улицу, он дотронулся до сотового телефона, но потом передумал. Его звонок вполне могли засечь, а это уже был бы след, который оставлять ему сейчас было совсем ни к чему. Хотя, конечно, их машину кто-то мог видеть во дворе, но все же береженого бог бережет. Когда они отъехали пару кварталов, Саша сказал охраннику:
   - Женя, останови у первого же телефона.
   Саша набрал ноль-два и коротко проинформировал дежурного по городу о происшедшем. Он назвал адрес и, не отвечая на вопрос о том, кто звонит, который продолжал бубнить дежурный, повесил трубку.
   Это был, конечно, звонок для очистки совести. Он не мог не позвонить. Хотя положение его сейчас и не совсем понятное, благодаря чертовому начальнику, который впутал его в это малоприятное дело, но чтобы там не думал о нем майор Северцев, он все-таки сотрудник органов внутренних дел, а не каких-то иных органов, и он не собирался переходить ни в какую частную команду.
   Он вернулся в машину. Охранник Женя вопросительно посмотрел на него, мол - надо ли ехать и куда.
   - Нет, надо подумать. Если хочешь, сходи прогуляйся.
   Женя отрицательно покачал головой, давая понять, что не может ослушаться приказа и покинуть своего подопечного.
   - Ладно, - Саша пожал плечами, - сиди здесь.
   - А скажи-ка, Женя, как пользоваться этой штукой? - как можно более независимо обратился он к охраннику. Как ни стыдно ему было обращаться к бегемотообразному, тем не менее приходилось - он никогда раньше не пользовался сотовым телефоном, и даже в руках его не держал - какие уж там сотовые телефоны в райотделе милиции, хотя бы и в Москве, у рядового сотрудника. Да и иностранные буковки написанные у каждой кнопки тоже как-то не воодушевляли. Но все оказалось довольно просто. Для дураков и неграмотных над одной из верхних кнопок была нарисована телефонная трубка.
   - Значит так, нажимаешь вот эту "трубочку", когда раздается звонок, и можно говорить. Тоже самое, когда хочешь набрать номер - нажимаешь на нее же. Потом набираешь номер. Вот эта кнопка вызывает записную книжку.
   Женя нажал кнопку и на зеленом экранчике телефона высветился номер.
   - Это номер шефа. А если хочешь какой-то номер ввести в память...
   - Ладно, Женя, пока хватит. Не все сразу.
   "Значит, чтобы позвонить по номеру, который занесен в записную книжку, достаточно нажать вот на эту кнопку. Прекрасно, так я и сделаю," - подумал Саша.
   Услышав голос Григория Алексеевича, Саша сказал:
   - Григорий Алексеевич, у меня к вам просьба. К сожалению, осмотр места происшествия ничего не дал, видимо преступник унес с собой записную книжку, которая была у потерпевшей, где, вероятно, был записан телефон этого самого Атарбека. И я вот о чем подумал - не могли бы вы узнать на местной АТС по каким номерам телефонов звонила в последнее время погибшая и, соответственно, адреса по которым находятся эти телефоны.
   - Я думаю это будет несложно. За какое время вы хотели бы получить эту информацию?
   - Ну, прошедших суток будет вполне достаточно. Да, и хорошо бы узнать номера тех, кто ей звонил. Вполне вероятно, что она вообще не знала его номер телефона, а звонил он ей сам. Возможно, это был сотовый телефон. Тогда хотелось бы узнать, кому он принадлежит и адрес этого человека. Я не думаю, что потерпевшей звонили с нескольких сотовых телефонов.
   - М-да. Это будет посложнее. Но я думаю, что мы справимся. Это все?
   - Когда вечером ваш человек подвезет мне то, о чем вы говорили, было бы неплохо, если бы мы поменялись с ним машинами. Поскольку наша машина уже засвечена на месте преступления. Мне бы не хотелось, чтобы нас объявили в перехват.
   - Да, это, пожалуй, разумно. У вас все?
   - Да.
   - Всего доброго.
   Саша посмотрел на часы. Было уже семь часов вечера. Насколько он помнил, не желая показывать свой тощий кошелек охраннику, из финансов у него было ни много, ни мало рублей аж двести. Пожалуй, он мог себе позволить потратить половину на ужин. Хотя до зарплаты оставалась еще неделя. Но уж очень хотелось кушать, а вести охранника к себе на квартиру ему совершенно не хотелось, и не потому что ему было стыдно показывать как он живет или где он живет - вычислить это было бы минутным делом для Григория Алексеевича, который отдает приказы его непосредственному начальнику - а как еще это можно назвать если не приказом, раз господин майор буквально из кожи вон лез, пытаясь заставить капитана Татищева работать частным детективом? Просто в его стареньком холодильнике кроме батона хлеба и начатого пакета молока ничего не было.
   - Ну, что же, Женечка, - обратился Саша к охраннику. - На данный момент мы сделали все, что могли и оказались в простое. Я, Женя, к тому, что как ты относишься, чтобы перекусить?
   Охранник, сидевший до этого с довольно мрачным лицом сразу оживился и повеселел.
   "Вот, она, тайная слабость бегемота," - с усмешкой подумал Саша.
   - Время уже позднее - когда позвонит твой шеф и когда мы встретимся с его человеком - неизвестно, а кушать хочется, да?
   Женя с готовностью кивнул и расплылся в ухмылке.
   - Это дело, - незамысловато ответил он и спросил: - А куда пойдем?
   - Трогай потихоньку вперед и у первой же забегаловки остановись.
   Женя кивнул и повернул ключ зажигания.
   Метров через триста, недалеко от станции метро показались несколько маленьких павильонов кафе. К одному из них они и подъехали.
   Саша заказал себе свиную отбивную. Хотел взять пиво, но передумал - неизвестно что еще предстояло вечером. Рабочий день у него ненормированный и вообще... а теперь и в частности. Поэтому он взял пол-литровую бутылочку "кока-колы".
   Охранник Женя, не долго думая, взял две порции такой же отбивной и двухлитровую бутылку колы. Саша хотел было по-дружески предупредить его о возможных моральных и физических неудобствах поглощения такого количества жидкости в преддверии неизвестности, которая возможно ждала их в ближайшие часы, но решил не брать на себя функции бонны из детского сада - жизнь сама научит, если этот увалень не понимает таких простых истин, здраво рассудив, что охранник ему не сват, не брат и даже не сотрудник.
   Вообще, если не считать этого странного, странного не столько по существу, сколько по подоплеке, и неожиданного дела, этот июльский вечер был прекрасен. И если не брать во внимание физиономию охранника Жени и все, что с ней было связано, то жизнь была бы в общем-то неплоха. Запивая хорошо улегшуюся в желудок свиную отбивную шипучей "колой", Саша с удовольствием поглядывал на легко одетых молоденьких девушек, сидевших за соседними столиками и проходивших рядом с кафе. Почти все они были либо с друзьями, либо с подругами. Второе обстоятельство, конечно, не было непреодолимым препятствием, впрочем, также как и первое, но были и одиноко сидящие, стоящие и проходящие индивиды женского пола, с которыми Саша не отказался бы познакомиться и обменяться с ними взглядами на жизнь и взаимоотношения полов. Но эти легковесные и даже совсем неуместные мысли текли невольно, без всякого участия с его стороны, параллельно обдумыванию того дела, которым он поневоле сейчас занимался. По сути, он работал втемную, несмотря на то, что малопонятный Григорий Алексеевич, которому он справедливо заметил, что даже не знает его фамилии, обещал всяческую поддержку и техническую помощь, все-таки осталось неясным главное в любом преступлении - а кому это выгодно? И, насколько понял Саша, Григорий Алексеевич был явно нерасположен обсуждать этот животрепещущий вопрос.
   В это время Саша услышал звук милицейской сирены. Скорее всего это был ответ на его телефонный звонок и похоже его собратья по внутренним органам не слишком спешили.
   Это был первый звонок ему на мобильный телефон и Саша от неожиданности вздрогнул, когда услышал переливы какой-то музыкальной мелодии у себя в районе печени и не сразу сообразил, что это значит. Нажав на кнопку, где была нарисована телефонная трубка и поднеся телефон к уху, он понял, что охранник Женя установил на своем телефоне мелодию: "Августин, ах, мой милый Августин". Видимо, сказка Андерсена была самым запомнившимся произведением из немногих прочитанных им в трудном детстве.
   - Александр Петрович?
   - Да.
   - Я звоню вам по поручению Григория Алексеевича. Где и когда мы могли бы встретиться?
   - Где вы сейчас находитесь?
   - Я у метро "Щукинская".
   - Хорошо, через двадцать минут у метро "Полежаевская". Нашу машину вы знаете?
   - Да, знаю.
   - Тогда все.
   Видимо, многоопытный Григорий Алексеевич учел высказанные пожелания, так как его порученец приехал на бежевой "девятке" возрастом года два-три. Не новая, но и не старая. Одним словом, мелькнет в глазах и не запомнишь среди десятков тысяч точно таких же машин. Разве что запомнить номер, но на это мало кто способен.
   Машина в общем-то неплохая, вот только для Женечки слегка маловата, ну, да ничего, потерпит.
   Саша пересел с незнакомцем на заднее сиденье "нексии", предварительно вернув Жене его телефон.
   Мужчина лет тридцати с неприметной внешностью, одетый в летние брюки и тонкую рубашку с короткими рукавами, достал из "дипломата" сотовый телефон и конверт иностранного образца из плотной желтой бумаги, аккуратно заклеенный крест-накрест широкой клейкой лентой.
   - Вот ключи и документы на машину. Если у вас больше нет никаких пожеланий... - мужчина вопросительно замолчал.
   Саша ответил: "Нет" и, выйдя из "нексии" пошел к их новой самодвижущейся повозке бежевого цвета, стоявшей метрах в десяти сзади.
   Саша аккуратно вскрыл пакет. Там лежала пачка десятидолларовых купюр. Увидев их. Саша хмыкнул - здесь была тысяча долларов. Он сунул их во внутренний карман куртки и застегнул пуговицу. Вторая пачка была столь же увесистой, но состояла из российских сторублевок. Под пачками денег лежал листок бумаги с отпечатанными на принтере телефонами и адресами. Вверху, в рамочке был номер сотового телефона с данными на его владельца. Отар Сергеевич Дондулидзе, проживающий на улице Сумской и т.д. Впрочем, скорее всего он, конечно, там не проживал, а был только прописан или зарегистрирован, поскольку не был гражданином России.
   "Отар...Атарбек... Ну, возможно, это нехитрая конспирация. Что ж, вряд ли он выведет нас на ЦРУ, так что конспирация вполне на уровне тех, кто занимается похищением людей с целью выкупа, хотя пока что непонятно, с какой собственно целью все это было проделано," - подумал Саша.
   - Ну, что ж, Женечка, давай-ка мы начнем с улицы Сумской. Ты знаешь, где она находится? Ничего, я тебе сейчас объясню.
   - Да, далековато. На окружной мы много не сократим, придется ехать через центр - что так, что эдак, минут сорок, не меньше.
   - Что делать, Женечка, давай, вперед.
   Мягко загудел хорошо отрегулированный мотор, да и шофер, если уж по правде сказать, был не плох, и "девятка" плавно двинулась с места.
   Несмотря на некоторые опасения Саши, дверь в квартиру некоего Отара Сергеевича Дондулидзе была плотно заперта - значит, скорее всего, там не было его трупа. Хотя это и не давало стопроцентной гарантии.
   Поколебавшись несколько секунд, Саша решил, что делать нечего и придется идти напролом.
   - И один в поле воин, - пробормотал он.
   - Чего? - спросил Женя.
   - Ничего-ничего, страхуй меня. Знаешь, что это такое?
   - Да знаю я, чего вы...
   - Тогда встань с другой стороны, - посоветовал ему Саша и, нажав на кнопку звонка, шагнул вправо от двери.
   Саша уже было подумал, что в квартире никого нет, однако послышались какие-то звуки - к двери кто-то тихо подошел и заглянул в глазок.
   Помолчав некоторое время, подошедший спросил:
   - Эй! Кито там?
   - Открывай, свои! - глупо сказал Саша, и с удивлением услышал как заскрежетал замок. Похоже и вправду иногда рыба ловится даже на голый крючок.
   Дверь приоткрылась, однако, ненамного. Блеснула цепочка. За ней маслянисто блеснул черный глаз сына южных гор.
   - Ты кито? - спросил по всей видимости Отар Сергеевич Дондулидзе. А может быть и не он. Может быть это был вовсе даже какой-нибудь другой и совсем не Дондулидзе, вот только думать об этом сейчас было как-то не с руки. Саданув в дверь ногой, что было сил и инстинктивно отклонив чуть назад голову, чтобы разорвавшаяся цепочка не ударила по глазам, Саша ворвался в квартиру, не заботясь о том, что будет делать стоявший за дверью охранник Женя, лишь мельком подумав, что такая дверь бегемотам не страшна - тут нужна была броневая плита от атомного крейсера.
   Обладатель маслянистых глаз зарычал и бросился на Сашу. Если таким образом он выражал радость от встречи с ним, то его порыв пропал зря - Саша не оценил его чувств. И когда волосатые руки вцепились ему в шею, Саша без всяких мудрствований заехал ему коленом в пах. Отару Сергеевичу это должно было сильно не понравиться. Так оно и случилось. Несчастный горец, зачем-то спустившийся со своих гор, где чистый воздух продляет жизнь, согнулся в три погибели и Саша добавил ему кулаком по шее. Сзади уже раздавалось знакомое сопение, поэтому, отшвырнув в сторону волосаторукого брата по разуму, Саша рванулся в глубину квартиры.
   Характерный железный лязг, знакомый ему как "отче наш", заставил его ласточкой броситься на пол, одновременно просовывая руку под полу куртки, которая как назло завернулась и не давала вытащить пистолет. Когда, наконец, ему это удалось и он щелкнул предохранителем, пропустив уже по меньшей мере пять выстрелов, в комнате, наполненной пороховой гарью, раздался странный немелодичный звон и не менее странный возглас вроде воинственного клича индейцев команчей.
   Саша приподнялся на левой руке и бросился в комнату головой вперед, одновременно совершая кувырок так, как когда-то лет десять назад, его учили.
   Боковым зрением он увидел, что окно выбито и сразу поняв, что случилось, остановил свой указательный палец, который уже начал движение вместе со спусковым крючком в сторону рукоятки пистолета.
   Саша подбежал к окну, бросил взгляд на заросший зеленью двор и усмехнулся: "Еще один горный орел."
   Спрыгнуть со второго этажа на мягкую вскопанную землю газона, конечно, не составляло никакого труда. Вокруг дома росли деревья с мощными раскидистыми кронами и широкая полоса кустарников. Увидеть здесь что-либо было невозможно.
   Если бы была собака, можно было пустить ее по следу - вряд ли преступник успел далеко убежать. Но пресловутой собаки не было и скорее всего... Тут Сашины мысли прервал рокот автомобильного мотора, и он понял, что теперь им даже собака не поможет. Птичка улетела. Вернее одна птичка улетела, а вторая-то осталась в клетке.
   Хрустя осколками стекла, Саша вышел в коридор.
   Отар Сергеевич, со связанными за спиной собственным ремнем руками, тоскливо смотрел на стоявшего напротив него Женю. Монументальная фигура охранника напрочь отметала любые нелепые мысли о возможности побега.
   Саша вложил пистолет в кобуру и взгляд его невольно упал на новый сотовый телефон - подарок богатенького Буратино Григория Алексеевича. С первого взгляда было понятно, что эта дорогая игрушка восстановлению не подлежит после тех акробатических этюдов, что Саше только что пришлось проделать под пулями улизнувшей птички. Он посмотрел на Отара Сергеевича и тот сразу догадался, что его сейчас будут бить. Но, очевидно, те, кто его схватил, решили продлить удовольствие. Не обращаясь к охраннику по имени, Саша приказал:
   - Отведи его в комнату.
   Женя взялся одной рукой за оплетенные кожаным ремнем руки Отара Сергеевича, и легко приподняв его с коленей, не столько повел, сколько потащил за собой.
   Перед дверью в комнату, засыпанную осколками разбитого окна, Отар Сергеевич, видимо, в полном смятении чувств, почему-то начал кричать:
   - Отпустите меня, я ни в чем не виноват! Это произвол! Кто вы такие?
   Женя недоуменно посмотрел на Сашу. Ответный Сашин взгляд был, вероятно, очень красноречив, поскольку в ту же секунду охранник легким движением руки ткнул кулаком в зубы Отара Сергеевича. Истошный вопль оборвался и больше не возникал.
   Саша уселся в кожаное кресло, а Женя поставил перед ним на колени горного орла. Начался допрос.
   - Имя, фамилия?
   - Дондулидзе Отар Сергеевич. Я ни в чем не виноват!
   - А вас пока ни в чем и не обвиняют гражданин Дондулидзе. Мне бы хотелось поподробнее узнать о том человеке, который только что бежал из вашей квартиры, предварительно произведя пять выстрелов из пистолета в сотрудника милиции.
   - Я не знаю, кто это был.
   - Да-а? Странно, живете в одной квартире с человеком, а не знаете с кем.
   - Это сосед, сосед!. Он снимал комнату в этой квартире. Я его знать не знаю.
   - Ах, Отар Сергеевич! Как же так? Восточный человек, общительный... - Саша потрогал шею. - Вон, не успел я войти, вы тут же бросились меня обнимать, а говорите не знаете соседа! Ведь это был ваш сосед?
   - Да, да, сосед. Комнату снимал.
   - Ай-яй-яй! Ведь это вы квартиру снимаете, Отар Сергеевич. Вас в детстве не учили, что врать нехорошо?
  
   - Слушай, дорогой, сколько тебе надо денег? Возьми все.
   - Ну, вот что, господин Атарбек, - резко сменил тон Саша. - Хватит валять дурака. Где девочка?
   Услышав имя "Атарбек", Дондулидзе как-то сразу обмяк и было такое впечатление, что он словно медуза стал оплывать и растекаться по полу.
   - Вы что не поняли, о чем я вас спросил?
   Дондулидзе только беспомощно кивал головой и было непонятно - то ли он подтверждал, что ничего не понял, то ли отрицал, то ли давал понять, что в данный момент ответить никак не может.
   - Гражданин Дондулидзе, вы подозреваетесь в убийстве Людмилы Никишиной.
   Отар Сергеевич взвился свечкой и только связанные за спиной руки помешали ему вскочить на ноги.
   - Нэт, нэт! Я нэ убивал!
   - Да? А кто же ее убил?
   - Я нэ знаю.
   - Слушайте, Дондулидзе, мне это начинает надоедать. Вы ничего не знаете, ничего не делали. Это, конечно, хорошая позиция, но насквозь гнилая, как говаривал один ваш соотечественник. Или вы считаете себя очень умным? Я должен вас предупредить, что для таких неразговорчивых граждан как вы у нас имеются оч-чень хорошие способы развязывать языки.
   Однако Дондулидзе не испугался - он только пожал плечами.
   - О, так ты еще и джигит, - усмехнулся Саша. - А скажи-ка мне, господин Атарбек, тебе никогда напильником по зубам не водили?
   - Слушай, зачем пугаешь? Я же сказал, ничего не знаю, никого не убивал. Что ты пристал ко мне?
   Саша тяжело вздохнул.
   - Ну, вот, что с ним делать? С ним по-хорошему. Как человек с человеком. А он дурочку валяет.
   Охранник хотя и туго соображал, но понял, что сейчас ему лучше помолчать, и только иногда пытался скорчить какую-то рожу, видимо означавшую моральную поддержку Саши.
   - Значит так, говорю последний раз. Вы подозреваетесь в похищении четырехлетней девочки из детского сада, кроме того вы подозреваетесь в убийстве гражданки Никишиной. Это - пожизненное заключение. Но! Хочу вас сразу предупредить - такие как вы, до суда не доживают. Похитителей детей в тюрьмах очень не уважают. Вы не поняли?
   Но было очевидно, что гражданин Дондулидзе лучше рискнет сесть в тюрьму и попытается дожить до суда, чем вымолвит хоть слово.
   Саше очень не хотелось вспоминать давно забытые теорию и практику допросов спецназа. Все-таки пока еще в Москве не было открытой войны, подобной Афганистану или Чечне.
   Ему было неловко, но, в конце концов, почему он один должен делать всю грязную работу ради какого-то Григория Алексеевича?
   -Ты вот что... я выйду на кухню, а ты поговори пока с ним, - обратился он к охраннику.
   - Но...
   Саша предостерегающе поднял руку.
   - Так чтобы он остался жив.
   - Какие вопросы, - серьезно сказал Женя. Саша направился на кухню.
   На пороге комнаты его остановил истошный крик Отара Сергеевича:
   - Нэт! Нэт! Я все скажу! Все скажу!
   Удивленный Саша обернулся, явно не ожидая таких скорых результатов от своего бегемотообразного спутника. Но оказалось, что тот еще ничего и не делал. Он только положил свою лапищу на голову Дондулидзе и слегка пригнул его к полу, видимо, не зная с чего начать.
   Но Отар Сергеевич, наверное, каким-то шестым горским чувством понял, что разговоры кончились и это не пустые угрозы. Кроме того, даже он должен был понять, что после такого допроса вряд ли его оставят в живых, чтобы он потом трепался где-нибудь с адвокатом и на суде о том, как с ним плохо обращались.
   История, которую он им поведал была хоть и незамысловатая, но интересная. Если верить Дондулидзе, месяц назад он проиграл в карты крупную сумму каким-то незнакомцам. Как всегда бывает в таких случаях денег у него, чтобы расплатиться не хватило, его поставили на счетчик, который крутился с неимоверной быстротой. Но неизвестные мастера карточной игры сжалились над братом по разуму и предложили ему отработать невыплаченные деньги. Поскольку Отар Сергеевич никогда не отличался особо щепетильными отношениями с законом, он согласился на операцию, спланированную неизвестными довольно легко. Его вывели на подругу детсадовской воспитательницы, он разыграл роль влюбленного джигита, восточного человека. Наврал что-то про жену, которая не дает встречаться с любимой дочерью. Как ни странно, ослепленная любовью и, видимо, не в шутку рассчитывавшая на замужество с богатым кавказцем, женщина, хоть и красивая, но уже не первой молодости, выполнила его задание. Дондулидзе отвез девочку в условленное место, передал людям, которые его ждали и решил побыстрее забыть всю эту неприятную историю. Однако полчаса назад к нему пришел один из тех незнакомцев, с которыми он играл в карты, некий Костя - по внешности скорее всего русский и затеял с ним какой-то странный разговор, хотя все вроде бы уже было кончено. Он стал рассказывать Дондулидзе о том, что долг с него полностью списан, все прекрасно и в этот момент раздался их звонок в дверь.
   - Так. Так, та-ак, - сказал Саша. - Быввет же такое! Если вы не врете, Отар Сергеевич...
   - Что ты, дорогой, какой вру - чистый правда говорю. Мамой клянусь.
   - У тебя и мама была? Да, если "чистый правда", - передразнил его Саша, - то мы, получается, тебе, козел, жизнь спасли. Лежал бы ты сейчас с дыркой в башке.
   - Слушай, почему дырка в башке? Что ты меня все пугаешь? Я же тебе всю чистый правду сказал!
   - Дурень, я тебе не угрожаю. Твой Костя приходил тебя убить. Убить. Тебя. Понял теперь, чурка? Также как он убил Никишину. Неужели ты не понимаешь, что они теперь все подчищают?
   Дондулидзе задумался.
   - У-у-у... то-то я не мог понять, зачем он пришел. Слушай, зачем меня убивать?
   - Ну и вопрос. Зачем тебя убивать? Да вот затем, чтобы ты никому ничего не рассказывал, неужели непонятно?
   - Понятно, слушай, какие нехорошие люди! В карты обыграли, счетчик поставили. В нехорошую историю втянули... Я все сделал, а они меня убивать пришли!
   - Да, таковы уж нравы уголовного мира, гражданин Дондулидзе. Вы бы должны это хорошо знать, а не прикидываться здесь казанской сиротой.
   - Да, слушай, сирота я, сирота - ни папы, ни мамы.
   "Что с тобой делать, зараза? - думал Саша. " Не отпускать же эту гадину, он тут же побежит... стоп, куда он побежит? Если он поверил в то, что я ему сказал и сам не наврал, то побежит "вообще", просто побежит, а если он все-таки наврал, а скорее всего он половину-то точно наврал - и никакой это был не Костя и вполне возможно, что он приходил вовсе не затем, чтобы убить эту скотину, а Никишину этот урод сам же и зарезал... Тогда он должен отправиться к своим хозяевам. Так.
   Саша вдруг слегка наклонился с кресла и коротким ударом отключил Дондулидзе.
   - Минут пять-десять этот гад полежит спокойно, - обратился он к Жене. - Женечка, звони-ка ты немедленно своему шефу. Нужно организовать прослушивание телефона Дондулидзе. Это раз. И второе - наблюдение за ним. Григорий Алексеевич обещал нам помогать, сейчас его помощь нам очень нужна, впрочем, ему это нужно не меньше нашего. Нам с тобой следить за этой заразой как-то не с руки. "Да и вообще здесь нужны профессионалы, а двух человек для нормальной слежки не хватит в любом случае", - мысленно добавил Саша.
   Охранник уже набирал номер.
   - Да, не забудь сказать, что телефончик его накрылся. Пусть шлет новый.
   Женя чуть скривился, но ничего не возразил. А потом протянул трубку Саше.
   - Александр Петрович, может быть не отпускать этого мерзавца? Допросить его как следует?
   - Видите ли, Григорий Алексеевич, не исключена вероятность того, что он действительно мало знает. Если начать его потрошить, он может ничего существенного больше не сообщить, в тоже время при хорошо организованном наблюдении он может привести нас к очень интересным людям, которые, возможно, и держат у себя вашу дочь. Мы подождем у дома, пока приедут ваши люди, а потом, извините, Григорий Алексеевич, не знаю, как ваш сотрудник, - Саша бросил взгляд на Женю, - но мне пора уже и отдохнуть. Если что-то случится, звоните мне домой, телефон вы наверняка знаете, также как и адрес.
   Просидев полчаса в машине и дождавшись смены присланных Григорием Алексеевичем наблюдателей, один из которых передал Саше новый телефон, Женя отвез его домой. Он спросил не оставить ли ему машину, но Саша отказался, и он уехал.
   Дом, в котором жил Саша, был построен в тридцатые годы из темно-темно-красного кирпича. Так уж повезло, что комнату Саше дали именно здесь. С одной стороны это было хорошо - недалеко от центра города и не очень далеко от работы, а с другой... в те времена дома строили из расчета на то, что в одной квартире будут жить десять-двенадцать семей. Соответственно этому были и все удобства. Огромная как спортивный зал кухня, одна жуткого вида уборная на всех и такая же страшная и огромная ванная комната. Правда, самые страшные времена давно прошли - дом постепенно расселялся и хотя на место выбывших жильцов, получивших новые квартиры на окраинах Москвы, потихоньку вселялись те, кого раньше называли лимитчиками, все-таки некоторое высвобождение атмосферы произошло. В Сашиной квартире пустовала уже половина комнат. Никакого ремонта, конечно, с момента постройки дома здесь никто не делал, обходились тем, что сами жильцы иногда подкрашивали, подклеивали, ну, и конечно, каждый пытался как-то обустроить собственную комнатуху. Оставшиеся пять семей очень надеялись на то, что какой-нибудь "новый русский" надумает расселить коммуналку и построить себе здесь хоромы. Но с каждым годом эти надежды становились все призрачнее. Бум начала девяностых давно прошел, и новые русские теперь предпочитали селиться не в трущобных домах, а в новых домах-дворцах, которые возводились на месте бывших пролетарских жилищ. Однако и тут им не повезло. Всего в каких-то двухстах метрах проходил забор крупного электротехнического завода, и это соседство вряд ли понравилось бы новым хозяевам жизни.
   Хотя Саша и старался как можно меньше бывать дома (да особых стараний ему для этого и не надо было прикладывать - рабочий день почти всегда у него был не меньше двенадцати часов, субботы тоже почти все были рабочие, а иногда и воскресенья), он старался поддерживать нормальные отношения с тремя бабульками и двумя крикливыми семействами, которые, пользуясь случаем, явочным порядком захватили высвободившуюся жилплощадь. Но Сашу это мало интересовало, на дополнительную жилплощадь в данной квартире он не претендовал, ему вполне хватало его законных девятнадцати квадратных метров для того, чтобы выспаться. Ванной он старался пользоваться как можно реже - ходил в расположенные неподалеку старинные бани.
   Открыв старую, высокую, двухстворчатую дверь - кажется единственную деталь дома, которая привлекала внимание жилищно-эксплуатационной конторы, так как довольно регулярно все двери в подъезде красили в ядовито-бордовый цвет почти одинаковый с начавшими крошиться темно-красными кирпичами времен первых пятилеток, из которых был выстроен дом, Саша вошел в полутемный коридор, который освещала покрытая пылью и паутиной лампочка, висевшая под высоким - метра три с половиной, потолком. Это было, пожалуй, единственное достоинство их старого дома - высоченные потолки. Здесь никогда летом не было жарко, а зимой холодно и дышалось легко, несмотря на то, что из кухни постоянно шли не очень приятные застарелые запахи.
   Саша быстро прошел по коридору в свою комнату, снял туфли и лег на диван - это было одним из его немногих крупных приобретений за все годы жизни в Москве. Во-первых, потому что никогда не было денег, а во-вторых - от прежнего жильца, тоже сотрудника милиции, осталось достаточно мебели - старые, но еще крепкие шкаф, письменный стол и два стула. Что еще нужно одинокому мужчине для счастья?
   Ему хотелось отдохнуть и забыть о том, что происходило сегодня. Он не то, чтобы испугался, но несмотря на всю профессиональную опасность своей работы, ему давно уже не приходилось подвергать жизнь такому риску как сегодня. Пули неизвестного вполне могли попасть в цель, если бы не его специальная выучка, которой не было у сотрудников милиции, получавших подготовку либо в школе милиции, либо часто совсем не имевших таковой, так как они пришли с юридических факультетов или вообще получили совершенно другое образование. Об этом никто не знал, так как с него в свое время взяли подписку о неразглашении, а в его личном деле было записано, что он служил в воздушно-десантных войсках, хотя и это тоже звучало неплохо.
   Страшно ему не было - ему давно и накрепко было вбито, что незачем вспоминать прошедшую опасность и заострять на ней внимание - это расслабляет и в тоже время взвинчивает нервы. Поэтому сейчас он об этом и не думал, он вообще не хотел об этом думать, но мысли приходили невольно. Тем более он понимал, что группа наблюдения, которую он оставил у дома гражданина Дондулидзе, в любой момент могла его вызвать. Поэтому он не стал включать телевизор, а по-быстрому прокрутил еще раз в голове все события сегодняшнего дня, стараясь ничего не упустить и надеясь найти кое-какие зацепки для будущей разработки. Но голова его постепенно тяжелела, он так ничего толкового и не придумал, и не заметил как уснул.
   Но спал он недолго. Когда раздался телефонный звонок, он машинально посмотрел на часы - прошло не больше часа. Несмотря на то, что он носил сотовый телефон всего несколько часов, он машинально положил руку на пол, нащупывая его, и не сразу спросонья понял, что звонит обычный телефон - в коридоре. Одновременно раздался стук в дверь и голос Ариадны Сигизмундовны, соседки справа, сказал:
   - Сашенька. Это вас!
   - Спасибо, Ариадна Сигизмундовна, бегу!
   Саша всунул ноги в домашние тапочки и выскочил в коридор.
   Это была Вера.
   - В чем дело, Саша? Я сегодня ждала тебя сорок минут! Ты так и не пришел! Это свинство!
   Саша мысленно схватился за голову.
   - Верунчик, извини пожалуйста, я был на задании, ты же знаешь какая у меня работа.
   - Ты хоть бы позвонил.
   Зная, что спорить с женщинами последнее дело, Саша и не пытался этого делать. Конечно, можно было бы спросить, а куда, собственно, он мог позвонить, а главное - откуда, то есть теперь-то он, конечно, мог бы ей позвонить, поскольку имел сотовый телефон, но говорить об этом Вере было необязательно, тем более, что он действительно совершенно забыл, что у них сегодня свидание.
   Вместо того, чтобы начать пререкаться, Саша постарался успокоить девушку и, прикрывая ладонью трубку и рот, так, чтобы не вся коммунальная квартира слышала о его душевных терзаниях и любовных муках, попытался надавить ей на психику с помощью ласковых слов и всевозможных обещаний. По многолетнему опыту общения с женщинами, Саша знал, что это наиболее выигрышный вариант.
   Закончив разговор, он снова бросился на диван в надежде отдохнуть до того, как его поднимет очередной телефонный звонок.
   К счастью, он никогда не грешил многолюбством и только в отдельные периоды его молодой жизни он общался сразу с двумя-тремя девушками. И уж тем более никогда не назначал в один и тот же день несколько свиданий, поэтому несмотря на все его опасения, он проснулся только в шесть часов утра, хотя мог бы еще спать, потому что никакого звонка - ни служебного, ни личного - так и не случилось. Просыпаться в это время у него просто стало привычкой. Она выработалась годами. Он машинально встряхнулся от сна и уже хотел было вскочить на обычную утреннюю пробежку, но вспомнил про свое новое странное положение и остался лежать в некотором недоумении - что, собственно, ему делать? Идти на службу или продолжить ждать звонка от могущественного Григория Алексеевича?
   Полежав минут пятнадцать, он все-таки встал, решив, что подождет еще пару часов, а потом поедет в отделение. Вполне возможно, что "наниматель" больше не нуждается в его услугах, и позвонить ему он просто забыл.
   Когда Саша вышел на улицу, солнце уже припекало, но еще не так сильно - по-утреннему, и он решил прогуляться до работы пешком.
   Когда он поднимался по лестнице на второй этаж, у него на поясе затренькал телефон.
   - Это я, - сказал Григорий Алексеевич. - Немедленно приезжайте в мой офис.
   Саше не понравился приказной тон "большого человека", но в трубке уже раздались короткие гудки и, секунду поколебавшись, он все-таки повернулся и спустился вниз на улицу.
   Остановив частника, благо о деньгах можно было не думать - теперь он имел средства на оперативные расходы, кстати сказать, впервые за десять лет службы в милиции. И через пятнадцать минут уже входил в кабинет Григория Алексеевича.
   На этот раз хозяин кабинета встал из-за своего роскошного стола, смахивающего на футбольное поле, вышел на середину комнаты и поприветствовал его, протянув руку.
   Либо произошло уж что-то очень хорошее ("Неужели нашли его дочку", - мелькнуло в голове у Саши), либо случилось еще что-то и уже совсем нехорошее. Он оказался прав.
   - Мои люди только что приехали от дома, где вы оставили наблюдение. Вся группа уничтожена... Дондулидзе исчез.
   Несмотря на то, что он ожидал каких-то неприятных известий, но это сообщение Сашу, как бы это помягче сказать, шокировало. У него отвисла челюсть и он пробормотал:
   - В каком смысле "уничтожена"?
   Григорий Алексеевич с недоумением посмотрел на него:
   - В самом прямом, буквальном, если хотите.
   - Но их же было шесть человек, на двух машинах, - продолжал бубнить Саша, словно бы не доверяя Григорию Алексеевичу, как будто тот мог разыгрывать его. Это было довольно глупо, и Саша замолчал. Григорий Алексеевич не стал акцентировать внимание на не совсем адекватном поведении сотрудника милиции и забарабанил пальцами по журнальному столику, стоящему между их креслами.
   - Вы позволите? - спросил Саша, доставая сигареты.
   Григорий Алексеевич чуть поморщился, но все же кивнул.
   Саша оглянулся в поисках пепельницы. Григорий Алексеевич сходил к своему столу, на котором вполне могла затеряться не только пепельница, но и несколько футболистов, и принес оттуда хрустально-монументальное изваяние, выполненное в виде огромного, пожалуй что и в натуральную величину, лаптя. Вся прелесть и оригинальность этого без всяких шуток шедевра была в том, что лапоть не был отлит целиком в форму - его стеклянное лыко было сплетено как в настоящем лапте.
   - Что дал осмотр места происшествия?
   - Практически ничего. Милиция пока не обнаружила на месте преступления даже стрелянных гильз. Очевидно, преступники забрали их с собой.
   - Хм. В темноте подбирать стрелянные гильзы? Сколько же времени они должны были на это потратить? Впрочем, если работали профессионалы, нетрудно сделать так, чтобы гильзы не разлетались.
   - Почему вы решили, что стреляли в темноте? Сейчас рано светает. Впрочем, вам виднее, Александр Петрович. Однако, насколько я понимаю, мы снова оказались в тупике. А время идет. Со мной никто не связывался. Никаких требований не предъявляется. Что с моей девочкой, я понятия не имею. Жена сходит с ума, это понятно. Я, впрочем, тоже, хотя откровенно должен сказать, я все меньше и меньше надеюсь снова увидеть мою Танечку.
   На это трудно было что-либо возразить, да Саша и не собирался выступать в роли утешителя.
   - Даже не побывав на месте происшествия, можно с уверенностью сказать, что там действовали несколько человек - по меньшей мере двое, по одному на каждую машину. Один человек, будь он даже семи пядей во лбу, суперпрофессионал, не смог бы застрелить шестерых вооруженных мужчин, прошедших подготовку, да еще находящихся в двух разных местах. Я таких людей не встречал, да и вряд ли они существуют в природе. Правда, пока нам это мало что дает. Но все же явно работали профессионалы, даже если их было двое или трое. Ваши сотрудники успели сделать хоть один выстрел?
   - Нет. Они не успели даже достать оружие.
   - Хм. Может быть они спали? Хотя не могли же они уснуть все сразу? Не совсем же они идиоты?! - Саша запнулся, вспомнив, что говорит о покойниках и добавил:
   - Были.
   - Нет, Александр Петрович, они, конечно, не были светочами разума, но это были довольно подготовленные профессионально люди, и они, конечно, не могли уснуть, по крайней мере, не все. Нападение было очень неожиданным. Больше всего меня беспокоит то, что исчез этот долбаный Дондулидзе. Мне, конечно, наплевать, что с ним произошло, но это была единственная ниточка, за которую мы могли дернуть. Теперь у нас не осталось ничего.
   - Ну, это вы напрасно, - возразил Саша. - Так не бывает. Идеальных преступлений не бывает. Преступник всегда оставляет следы, надо только уметь их увидеть. Они не растворились в воздухе. Наверняка приехали на машине, значит кто-то мог ее видеть, также как и их самих. Вполне возможно, что скоро будет обнаружен труп Дондулидзе. Если это так, то интересно было бы узнать, где именно. Да, кстати, еще неизвестно в какое примерно время произошло нападение на ваших сотрудников?
   - На рассвете, около пяти часов утра. Точнее эксперт пока сказать не может.
   - М-да. Почему вы сразу не сообщили мне о происшедшем?
   - Я сам узнал об этом меньше часа назад. Ночь. Рабочий день у нас начинается в девять. Никто не предполагал, что нужно держать постоянную связь с группой наблюдения. Шесть человек - не шутка.
   - М-да. Устроить такую бойню. Значит либо господин Дондулидзе был для них особенно дорог, возможно даже это их главарь, хотя мне в это что-то не верится. Либо они не останавливаются ни перед чем, чтобы оборвать след... Я просил вас организовать прослушивание телефона. Оно что-нибудь дало?
   - Да. Он звонил один раз, примерно через час после вашего ухода. К сожалению, нам не удалось засечь номер, по которому он звонил со своего сотового телефона.
   - Да, плохо, - пробормотал Саша. - Послушайте, Григорий Алексеевич, вчера я как-то не настаивал... не кажется ли вам, что мне все-таки пора кое-что узнать, раз уж меня впутали в это дело, которое очень быстро начинает вонять все хуже и хуже. За сутки семь трупов, а с Дондулидзе, возможно, восемь.
   Саша умышленно не стал вспоминать о дочери хозяина кабинета, щадя его чувства.
   - Что же такое они хотят от вас? Кто эти люди? Неужели у вас нет никаких зацепок, никаких мыслей по этому поводу? - он внимательно посмотрел на Григория Алексеевича, но тот лишь покачал головой. Потом встал, подошел к своему столу и нажал кнопку на переговорном устройстве.
   - Ниночка, принеси нам, пожалуйста, два кофе.
   Вернувшись в кресло к журнальному столику, Григорий Алексеевич нехотя сказал:
   - Понимаете. У меня есть, конечно, кое-какие мысли и сомнения. Но ничего достоверного. Для меня это как снег на голову. Я вам честно говорю - не ожидал ничего подобного. Нет, как будто, ничего такого, что вызвало бы у кого-то столь сильную реакцию.
   - И все-таки подумайте, Григорий Алексеевич, не на пустом же месте это произошло? В похищение с целью обычного выкупа мне верится все меньше и меньше. Не стали бы обычные бандиты, какими бы крутыми они не были, наваливать столько трупов. Теперь просто глупо говорить о каком-то выкупе. Вы уж меня извините. Хотите вы того или нет, но сейчас вся московская милиция стоит на ушах. Если убийство Никишиной еще как-то можно было списать на бытовуху, на рядовое преступление, то профессиональная ликвидация шести охранников... нет, это замолчать не удастся. Вас начнут трясти, Григорий Алексеевич. Конечно, я не знаю всех ваших возможностей, но ваши погибшие охранники заставят милицию суетиться, вам придется давать показания о том, что они там делали.
   Саша ожидающе, с любопытством посмотрел на хозяина кабинета.
   Григорий Алексеевич покачал головой.
   - Ничего этого не будет. Я не имею никакого отношения к этой охранной фирме, так это и будет в дальнейшем. Я здесь ни при чем, они занимались своими делами. А это не моя забота. Так что насчет этого не беспокойтесь.
   Саша понял, что и на этот раз непрошибаемый Григорий Алексеевич с ним не разоткровенничается.
   - Ну, что ж, делать нечего. Поскольку никаких других вариантов у нас нет, придется мне съездить на место происшествия.
   Саша видел, что даже охранника Женю, несмотря на его бегемотообразность, зрелище шестерых убитых может быть и не товарищей, а просто сослуживцев, все равно потрясло до глубины его огромной души. Он стоял рядом с Сашей, ссутулив плечи, отчего его необъятная шея совсем исчезла и казалось, что голова просто положена прямо на туловище и однообразно матерился как заведенный:
   - Мать твою, это ж надо... Мать твою, это ж надо... Мать твою, это ж надо...
   Саша очень хорошо понимал, что сейчас может чувствовать охранник, когда смотрит на ребят, с которыми, возможно, вместе выпивал, во всяком случае каждый день общался, разговаривал. Всего двенадцать часов назад он прощался с ними за руку, с живыми, а вот теперь они сидят по машинам залитым кровью, и у каждого дырка посреди лба. Кто-то стрелял очень быстро. Аккуратно и мастерски - как в тире. Железные нервы. Железные руки. Та-ак! - вдруг запнулся Саша - а ведь таких деятелей не так уж много. Профессионал-то он, конечно, профессионал (или они). Но ведь и это тоже след! Конечно, профессионалов у нас было много на просторах Союза, но все же не все они стали наемными убийцами и в принципе найти их, конечно, можно. Подготовка явно не дилетантская - тут не какая-нибудь охранная фирма потрудилась. Чувствуется рука серьезной конторы. И хотя сейчас их развелось довольно много, но здесь, пожалуй, все-таки старая школа. А вот старых-то контор было - можно пересчитать по пальцам одной двупалой руки. КГБ и ГРУ. Поскольку в свое время Саша имел непосредственное отношение ко второй обстоятельной организации, он решил начать не с нее. Так ему было как-то поспокойнее.
   Отойдя под сень местных магнолий, в смысле лип, из-за которых ему не удалось увидеть, куда улетел вечерний горный орел, он набрал номер Григория Алексеевича и задал ему несколько вопросов. Его могучий наниматель, ни минуты не сомневаясь, сказал, что постарается в кратчайшие сроки прояснить вопрос.
   Несмотря на то, что за эти сутки Саша уже ко многому привык, он все же несколько удивился той легкости, с которой Григорий Алексеевич давал обещания по данному вопросу. Либо он совершенно не в курсе того, за что берется, либо его влияние еще больше, чем он предполагал. Похоже, что Григорий Алексеевич принадлежит к числу тех, кого сейчас даже бабушки на скамейках называют олигархами, с легкой руки нашего демократического телевидения. Однако Саша что-то не припоминал его физиономии среди милых лиц, мелькавших на экранах в непосредственной близости от президента.
   "Ну, что ж, значит он тайный олигарх. Наверное, такие тоже есть", - меланхолично подумал Саша. После этого он позвонил своему непосредственному начальнику майору Северцеву, объяснил, что продолжает работу по порученному им делу и попросил узнать не находили ли сегодня утром тело некоего Отара Сергеевича Дондулидзе и описал его приметы. Северцев с огромной готовностью, чего раньше за ним Саша как-то не замечал, обещал узнать и попросил перезвонить ему через полчаса. Такая оперативность Сашу почти умилила.
   - Ну, ладно, Жень, хватит, - обратился Саша к охраннику. - Надо заняться делом. Обойдем квартиры в этом доме и доме напротив. Может быть кто-нибудь что-нибудь видел.
   Проходя мимо милицейской машины и мельком взглянув на стоявших около нее двух штатских и двух в форме, и с удовлетворением поняв, что знакомых здесь нет, Саша решил сначала пойти в дом напротив, потому что если даже его коллеги и будут обходить жильцов, то начнут они все же с того дома, у которого были обнаружены убитые. Меньше вероятность столкнуться и что придется что-то объяснять.
   В одних квартирах то ли никого не было, то ли просто не хотели открывать напуганные жильцы, в других никто ничего не видел и не слышал. Все было привычно, но Саша знал, что рано или поздно результат будет - не в безвоздушном же пространстве живем.
   Дверь открыла довольно молодая женщина в цветастом халате. С двух сторон за подол ее держали дети - девочка лет пяти и мальчик поменьше.
   - Простите, мы из милиции, - Саша развернул свое удостоверение, поднес к лицу женщины, зная, что она ничего не успеет увидеть, а тем более прочитать, одновременно удивляясь, как это она в наше время решилась открыть дверь просто так, не спрашивая. Впрочем, даже не заходя в квартиру можно было понять, что вряд ли кто-то позарится на богатства этой семьи. Судя по внешнему виду прихожей богатств здесь не было никаких.
   - Вы, наверное, уже знаете, что случилось в доме напротив?
   Женщина помотала головой.
   - Нет, а что?
   Саша запнулся, что же ей сказать-то? Массовое убийство, профессиональный киллер застрелил чохом шестерых работников охранной фирмы? И решил ограничиться просто констатацией факта:
   - Убийство. Оно произошло примерно в пять часов утра. Вы ничего не видели? Или может быть слышали?
   - Да нет. Я только недавно встала. Правда, Сенечка, - она взъерошила волосы на голове мальчишки, - сегодня беспокойно спал. Я несколько раз вставала, а тут еще этот грузовик...
   Саша навострил уши.
   - Какой грузовик?
   - Ну, не грузовик, не знаю как это называется - мусорка, в общем. Обычно они попозже приезжают. Это раньше по утрам они нас будили. Теперь, слава богу, приезжают только днем. Но вот сегодня их что-то занесло с утра пораньше. Сеня-то уснул как раз. Я испугалась, что они его разбудят, но нет. Подошла я к окну, смотрю - мусорка проезжает, ну и легла спать. Так что вы уж извините, ничем не могу вам помочь.
   - Большое вам спасибо, - с чувством сказал Саша, - вы нам очень помогли.
   Женщина удивленно посмотрела на него, неуверенно улыбнулась, кивнула и стала закрывать дверь.
   - Да, извините, еще секундочку, - придержал дверь Саша. - Я, конечно, понимаю, что это вряд ли, но вдруг вы все-таки заметили номер этой машины или хотя бы часть номера, может быть цифру какую-то?
   Женщина задумалась.
   - Да мне-то вроде ни к чему было, - извиняющимся тоном сказала она, - но буковки и циферки там были, - обнадежила она его.
   Охранник Женя хмыкнул.
   - Да, по-моему, первая циферка была "два", вот буковки не помню. Но в конце вроде "у". Вы уж извините. Если б я знала, записала бы.
   - Спасибо вам большое, извините еще раз за беспокойство.
   - Ну, вот, Женечка, - сказал, спускаясь по лестнице, Саша. - Уже кое-что. Пойдем дальше - вдруг кто-нибудь страдает бессонницей? Может и номерок кто вспомнит или хотя бы "циферки-буковки", глядишь с миру по нитке, а нам рубашоночка. А, Женек?
   Но охранник явно был нерасположен к шуткам. Настроение у него было мрачно-угнетенное. Саша ничего не знал о нем, тот как-то не откровенничал, молчал, но судя по всему он тоже был серьезный товарищ, наверное, побывал в каких-то переделках. В Афганистане, конечно, он не был - молод слишком, а вот в Чечне вполне мог побывать. Впрочем, у нас и без Чечни хватает, где можно набраться боевого опыта. Если тебя раньше не пристрелят.
   - Да, хреновые дела, - неожиданно сказал Женя.
   - А что такое? - удивился Саша.
   - Ну, ты, конечно, мент. Наверно, каждый день трупы видишь, только ведь это все чужие. А я еще ни разу вот так... - Женя замолчал.
   " Так, кое-что проясняется. Значит у мальчонки все-таки боевого опыта нет. Ни в какой Чечне он не был. Служил, наверное, где-нибудь в десанте, в лучшем случае. Прошел курсы подготовки охранников в каком-нибудь левом заведении. Теперь понятно, почему эта бегемотина так неожиданно остро отреагировала на бойню в машинах."
   - Ладно, Женя, не тушуйся, прорвемся! - Саша хлопнул его по плечу. - Не все так страшно. Ребятам просто не повезло.
   - Да уж, это точно. Еще как не повезло!
   " Ты смотри, как разговорился", - удивился про себя Саша.
   - Да, первый раз, конечно, увидеть мертвых друзей, товарищей - это тяжело, по себе знаю. Но человек ко всему привыкает. Нужно делом заниматься. Мы ведь с тобой на службе. Хоть и на разной, но сейчас одно дело делаем, так что давай нюни не распускать и вперед!
   Женя кивнул, и они пошли дальше. Но больше ничего их обход не дал. Если кто-то еще что-нибудь и видел, то либо молчал как рыба об лед, либо им не посчастливилось с ним встретиться - многие ведь уже ушли на работу.
   "Да, странная история, - думал Саша, - пока что мне еще не встречалось, да я даже и не слышал, чтобы профессиональные убийцы приезжали на место преступления на мусоровозах. Это уж что-то совсем оригинальное. Неужели профессиональный киллер в качестве прикрытия работает уборщиком мусора? Всякое, конечно, в жизни бывает, каких чудес только не увидишь, но это уж что-то прет чересчур. Нет, скорее всего, машину угнали. Хотя непонятно, почему именно мусоровоз. Может быть расчет был как раз на оригинальность решения, на то, что милиция не остановит... Так, стоп, стоп, стоп. Это, конечно, возможно. Но не пытался ли неведомый профессионал, или два профессионала (скорей всего)... Да, кстати, а почему два? Профессиональный убийца работает обычно в одиночку. Бывает, конечно, подстраховка, но чтобы так вот в тандеме, на пару пулять как в тире? Да, это хорошие друзья, если работают вместе. Но в таком деле друзей не бывает. Или все-таки бывает? Это должно еще больше сузить круг поиска. Надо будет отзвониться Григорию Алексеевичу, дать ему эту наводку. Возможно это ускорит дело. И, во-вторых - машинка-то была взята не просто так, а с дальним прицелом. Вторым зайцем скорее всего был наш незабвенный Отар Сергеевич. В "жигулях" труп не спрячешь. Посты не проедешь. "Откройте багажник" и все дела. А в мусоровозе-то как хорошо. Та-ак! Значит надо искать мусоросборщик с "циферкой" и "буковкой". Гм. Сколько у нас помоек-то? Вернее свалок. М-да. Долгонько придется искать. Придется напрячь обоих", - решил Саша и позвонил сначала работодателю, а потом начальнику. Майор Северцев с печалью в голосе доложил своему подчиненному, что пока, к сожалению, убитых кавказцев не обнаружено.
   Саша хотел было сказать ему, чтобы он так уж не расстраивался, все еще впереди, но не стал, а вместо этого попросил узнать, не были ли угнаны за последние сутки какие-нибудь мусоровозы.
   Эта просьба проняла даже непрошибаемого майора. Саша слышал как он крякнул подстреленным селезнем, но тем не менее не стал ничего переспрашивать или тем более возражать и попросил перезвонить через часок.
   Свалка впечатляла. Она впечатляла сразу все - зрение, слух, обоняние. Особенно и прежде всего, конечно, обоняние. Но и другие органы чувств не оставались без работы. Даже осязание. Потому что ноги в летних туфлях проваливались в кучи мусора по щиколотку. А иногда и больше. Хорошо, что незнакомые профессионалы, дай бог им здоровья до самой смерти ("Надеюсь, недалекой," - мельком подумал Саша) бросили ярко-оранжевую машину почти на самом краю свалки.
   Бомжи, кочующие на бескрайних просторах этой российской прерии, кой-чего уже успели открутить в кабине, но это Сашу мало волновало. Он был уверен, что до главного они не добрались, да и не собирались добираться. То, что было нужно им с Женей, бомжам было вовсе ни к чему. И даже больше, чем ни к чему.
   Разобравшись с рычагами управления чуда шведской конструкторской мысли двадцатилетней давности, через пару минут они увидели то, что по твердому убеждению Саши и должно было открыться их гордым взорам. Но, видимо, для Жени это был день сюрпризов. Увидев, во что превратился горный орел Отар Сергеевич Дондулидзе, он бросился в сторону, но успел отбежать недалеко. Рухнул на колени прямо в кучу мусора, в котором чего только не было - пожалуй было все, и его вывернуло наизнанку.
   Нельзя сказать, чтобы Саша чувствовал себя совсем уж комфортно, но старая закалка брала свое, блевать он не пошел и, дождавшись, когда, обтершись огромным клетчатым носовым платком, Женя немного пришел в себя, Саша недвусмысленно предложил ему отваливать отсюда, на что со стороны Жени не последовало буквально ни одного возражения.
   Несмотря на глубоко не товарный вид гуманоида, пытавшегося вчерашним вечером задушить его, у Саши не оставалось никаких сомнений, что он видит перед собой именно злополучного гражданина Дондулидзе.
   Они отошли уже метров на пятьдесят и приближались к своей "девятке", когда Саша вспомнил одну немаловажную деталь. Попросив Женю полить ему на руки из канистры, хранившейся в багажнике и проделав тоже самое по просьбе охранника, Саша позвонил Григорию Алексеевичу, сообщил о находке и попросил его прислать кого-нибудь снять отпечатки пальцев с трупа и в кабине, хотя и предупредил, что она уже порядочно залапана бестрепетными ручонками бомжей. Тем не менее, шанс был.
   Саша сразу сказал Григорию Алексеевичу, что если у него нет такой возможности, он обратится к майору Северцеву. Но и эта возможность была у могучего богатыря российского бизнеса. Поэтому им пришлось почти час просидеть в машине на краю свалки, иногда криками отпугивая нахальных бомжей, которым не терпелось разжиться еще чем-нибудь в бесхозной машине. Однако, примерно через полчаса весть о страшном грузе мусоровозки разнеслась на просторах свалки и бомжи уже без всяких предостерегающих окриков стали обходить машину от греха подальше. Было лето, пора жирной кормежки и никому из них не хотелось иметь дело с милицией. Вот если бы ближе к зиме, тогда другое дело. Камера была несравненно предпочтительней канализационных люков, в которых долгими зимними вечерами обитала основная масса местного контингента.
   Бездельное сидение и зрелище гигантской помойки, по которой бродили стада непуганых бомжей, донельзя опустившихся мужчин и женщин, без труда навевало философское настроение и само собой подводило к мыслям о суетности человеческой жизни и прочим интересным вещам.
   Почитывавший в свое время не только устав караульной службы. Саша с грустью думал о том, что все-таки ни одному философу не удалось пока объяснить, что же происходит с его страной.
   Наконец, появилась машина с долгожданными экспертами. Перебросившись с ними парой фраз, Саша дал Жене команду ехать. Когда они стали подъезжать к окружной дороге, Женя все-таки спросил:
   - А куда, собственно, мы едем?
   На что Саша, ни минуты не сомневаясь, твердо ответил:
   - Обедать!
   Женя звучно икнул, явно подавив в себе нехорошие позывы, и Саша инстинктивно чуть отодвинулся.
   - Женечка, - с нежностью обратился он к товарищу, - ты, если что, уж, пожалуйста, приткнись к обочине сначала. А то ведь нам тут еще сидеть и сидеть в этой машине.
   - Да, ладно, чего ты. Это я так, - успокоил его напарник.
   "Матереет мальчонка. На глазах. " - С насмешливой удовлетворенностью подумал Саша.
   Решив, что щедрость Григория Алексеевича вполне может предусматривать посещение ресторана, Саша решил поесть как следует, тем более что еще неизвестно было, когда им придется сделать это в следующий раз.
   Хотя ничего определенного вроде бы не предвиделось, тем не менее возможно по отпечаткам пальцев, либо по каким-то наводкам Григория Алексеевича, им сегодня придется немало побегать, выясняя кто же все-таки эти таинственные профессионалы, работающие тандемом.
   Неожиданно ему пришла в голову довольно занятная мысль. Кто вообще может работать в паре, занимаясь таким малопочтенным и опасным ремеслом как киллерство? Киллер он ведь только с одной стороны охотник, а с другой стороны он ведь и дичь. Его жаждет видеть мертвее всех мертвых не только будущая жертва. Очень часто и заказчик не прочь избавиться от исполнителя. Тут нужно абсолютное доверие. Конечно, возможно это просто закадычные друзья, прошедшие вместе огонь и воду и не одну войну, но не может ли быть здесь чего-то более серьезного? А что если это братья-близнецы? Или просто братья? "Или может быть брат и сестра?" - ухмыльнулся Саша. "А что, вполне возможно".
   Официант снял верхний деревянный горшочек и положил рядом деревянную расписную ложку.
   Огромный кусок окорока размером с ладонь охранника Жени лежал в горшочке, облитый янтарно-золотистым соусом. Лежал он на рассыпчатой гречневой каше. Саша рассматривал ее с некоторым удивлением. Она привлекала его внимание даже больше, чем симпатичный кусок окорока.
   Здоровенный куб масла, положенный в середину горшочка с гречневой кашей потихоньку таял, обволакивая огромные зерна гречки. Впрочем это нельзя было назвать зернами - они как бы раскрылись. Это даже нельзя было назвать привычным, нет - вульгарным словосочетанием "рассыпчатая гречневая каша". Это было что-то особенное - каждое зернышко было размером с добрую черную смородину. Поедая этот без всяких преувеличений деликатес, Саша понял, почему наши предки прекрасно обходились без картофеля.
   Посидев пару часов в ресторане, Саша получил по телефону от человека, сказавшего, что он "от заказчика", информацию, что по данным экспертизы гражданин Дондулидзе Отар Сергеевич был убит выстрелом в голову, точнее в лоб, можно сказать в середину лба..
   "Ну, это нетрудно было понять и без экспертизы", - подумал Саша. Больше никаких сообщений не поступало, и Саша решил отпустить своего напарника, продолжавшего находиться в довольно растрепанных чувствах и который за два часа сидения в ресторане практически так ничего и не съел, только выпил несколько стаканов воды и пару раз отлучался в сторону туалета.
   Отпечатки пальцев, даже если они вообще есть, вряд ли будут в картотеке МВД. Если они и есть где-нибудь в картотеке какой-нибудь секретной конторы, то даже и всемогущий Григорий Алексеевич не сможет их получить. Саша не питал на этот счет особых иллюзий, просто нужно было выполнить и эту формальность, чтоб потом не корить себя за то, что упустил возможность раскрыть преступление.
   Куда больше он рассчитывал на сведения о профессионально подготовленных снайперах и волкодавах. Которые, возможно, Григорию Алексеевичу, Илье Муромцу нашему, и удастся получить. Хотя и в этом Саша тоже очень сильно сомневался. Впрочем, золотой ключик сейчас открывает все двери, пожалуй, без исключения. Может быть и на этот раз удастся его нанимателю проникнуть в заветные тайники старых контор. Ну, флаг ему в руки. Но даже если это и так, такая работа займет в лучшем случае сутки, а, скорее всего, и не одни. Так что в ближайшее время он будет свободен как птица. Сделать больше пока невозможно. Значит, пора было заняться и своими личными делами. Несмотря на всю его хитрую болтовню, Верочка, конечно, осталась недовольна. Да и немудрено. Стоило всего лишь поставить себя на ее место, чтобы понять насколько это неприятно - прождать сорок минут человека и уйти несолоно хлебавши. Если же еще учесть, что ждала женщина, то можно удивляться Верочкину долготерпению и тому, что она сама позвонила. Единственная скидка только на то, что у Саши особая профессия, и она это знает. К сожалению, основной недостаток личной жизни оперативного работника угрозыска в том, что он далеко не всегда располагает своим временем. Конечно, женщине это трудно объяснить, но какую-то скидку они все же на это делают. Саша это хорошо знал. И, тем не менее, не нужно перегибать палку.
   Он набрал рабочий телефон Веры и назначил свидание. Говорить ей было не совсем удобно, поэтому весь ее вчерашний гнев на него выразился лишь в парочке ехидных замечаний. Саша понимал, что месть не заставит себя ждать и был готов к тому, что придется по меньшей мере час торчать у памятника Лермонтову, прежде чем Верочка соизволит подойти к нему. Как оказалось, он был слишком мрачно настроен. Вера не стала рисковать, и его мучения ограничились всего лишь четвертью часа.
   Вера шла к нему быстрой, скользящей походкой, на ходу слегка вскидывая голову, обрамленную коротко подстриженными волосами, странно напоминая маленького норовистого пони. Она действительно была довольно маленькая, по крайней мере для современной женщины. Впрочем, ее фигура была сложена вполне пропорциональна, и Саша невольно залюбовался ею.
   "Ах, женщины, женщины, что вы с нами делаете," - вздохнул он, ощущая сладкое тепло в области сердца, а также других органов.
   Верочка уже привыкла, что, несмотря на все Сашино обаяние и то, что он был все же не совсем похож на обычного милиционера (да он им и не был, поскольку был сотрудником уголовного розыска, "а это совсем другое дело" - как не уставал он объяснять своим знакомым девушкам, в том числе и Вере, да они и сами это чувствовали), это обаяние все-таки не делало карман сотрудника милиции низового звена более наполненным денежными знаками. В то же время Верочка после окончания Академии Управления, устроилась на очень приличную работу и получала примерно раз в пять-шесть больше Саши, хотя он не уточнял у нее размеры заработка, считая это совершенно ненужным, а она про это не говорила, но по некоторым ее невольным оговоркам опытный оперативник сумел сделать заключение о примерном размере доходов этой миниатюрной девушки. Как она ни говорила о том, что эти пережитки давно пора оставить в прошлом - женщины теперь самостоятельные и часто зарабатывают больше, чем мужчины, Сашу это не убеждало, поэтому Вера знала, что путь в дорогие рестораны, ночные клубы и прочие буржуазные увеселения для них закрыт. Им приходилось обходиться более скромными заменителями этих дорогостоящих удовольствий, впрочем, с милым рай и в шалаше, а Саша Верочке определенно нравился. Возможно, она даже питало какие-то свои надежды по его поводу, чего Саша, конечно же, не одобрял, но считал абсолютно глупым высказывать это вслух.
   К огромному удивлению Веры и даже ее, пожалуй что и потрясению, Саша предложил ей пойти в расположенный неподалеку в бывшем здании кинотеатра знаменитый на всю Москву и очень дорогой ночной клуб "Зайчик".
   Она высоко подняла свои тщательно выровненные и подкрашенные бровки и спросила:
   - Сашенька, в чем дело? Уж не начал ли ты брать взятки со своих подопечных?
   - Ни в коем случае. Насчет этого можешь не опасаться. Деньги получены на совершенно законном основании. Я сейчас некоторым образом подрабатываю. Да.
   - Интересно, как это может подрабатывать милиционер? Впрочем, нет, прошу прощения! Не милиционер, а сыщик! Оперативный сотрудник! Собачек разыскиваешь?
   - До этого пока не дошло. Перестань издеваться. Я как был сыщиком, так им и остался, только теперь я как бы частный сыщик.
   - Как бы? Что это значит?
   - Ну, начальство попросило помочь одному знакомому. У него пропала дочка.
   - Дочка? Это интересно, - играя в легкую ревность, сказала Вера.
   Саша усмехнулся.
   - Да, дочка. Ребенок четырех лет. Исчезла из детского садика. Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Вот и пришлось мне заняться, - довольно туманно пояснил Саша, резонно полагая, что совершенно незачем нагружать Веру подробностями его розыскных мероприятий. Да и вообще не стоило долго говорить об этом и портить настроение в связи с этим печальным случаем. Который сейчас позволил, тем не менее, ему повести свою девушку на дорогое культурное мероприятие.
   Однако знаменитое дорогое заведение, как это часто бывает, не оправдало их надежд, по крайней мере Сашиных.
   Да, конечно, все было роскошно отделано. Девушки-официантки в открытых купальниках с заячьими ушками на головах и меховыми хвостиками на попках, были довольно забавны. Однако даже самый роскошный интерьер вовсе не предполагает соответствующего уровня культуры аборигенов. Какие-то пьяные постоянно клеились к Вере, не обращая внимания на Сашу. Пару раз подходили темные личности, намекая на то, что могут по сходной цене толкнуть им "колеса" или "снежок". В конце концов через пару часов Саше надоела вся эта экзотика, однако Вера, как существо то ли более тонкое, то ли как все женщины умеющая не обращать внимания на некоторые нюансы, чувствовала себя как рыба в воде. И хотя "колеса", а тем более "снежок", она не употребляла и разговаривала с подвыпившими молодыми людьми довольно строго, тем не менее она с удовольствием танцевала в общем стаде толпящихся перед играющим на сцене живым оркестром, вернее какой-то довольно известной в узких кругах московской тусовки поп-группой. Впрочем, Саше совершенно неизвестной и, судя по тому, что они играли, Саша не мог считать, что он потерял слишком много в своей жизни, услышав их сейчас в первый раз. Он подумал, что первое слово в названии таких групп глубоко символично и порадовался тому, что больше никогда не услышит их бацанья.
   Саша не хотел портить вечер и старался разговаривать как можно более вежливо с бесконечно подходящими к Вере ухажерами, пытающимися предложить ей потанцевать. Но в конце концов невозможно было отказывать всем подряд, и хотя Сашу мало волновали чувства отвергнутых им балбесов и не очень приязненные взгляды, которые они бросали в его сторону, тем не менее пару раз пришлось Веру отпустить с какими-то щеголями, но у них по крайней мере хоть были не бандитские рожи "братков", которых здесь было немало.
   "Да, видно, старею, - с грустью подумал Саша, разглядывая окружающую публику. - Что их здесь привлекает, особенно девчонок? Неужели только деньги, которыми здесь кажется пропитано все. Ну, да ладно, "- он не стал углубляться в анализ окружающей обстановки, и, станцевав один раз с Верой, решил, что на сегодня достаточно. Они пошли к выходу.
   Но два "братка" решили все-таки выяснить отношения с серьезным парнем, который не позволил им станцевать с его девушкой. Они сделали это также топорно, как, наверное, и все в своей жизни.
   Вместо того, чтобы потихоньку отозвать его в сторонку и тюкнуть сзади чем-нибудь по голове, полные сознания своей силы и превосходства, они вдвоем перекрыли парочке, направлявшейся к выходу, дорогу могучими телами, увенчанными обритыми под нуль шишковатыми головами.
   Один сразу вцепился своей широкой лапой в левое плечо Саши, а второй подцепил Веру и как вазу отставил ее в сторону.
   От неожиданности Верочка просто замерла. Саше видно было, что она в шоке и не может даже кричать. Сам он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и хотя это несомненно заставило бы оторопеть нападавших, он все же решил этого не делать, опасаясь за Верину психику.
   Тот, что с урчанием вцепился ему в руку, хрипел что-то типа того, что он (то есть Саша) очень много, гнида, о себе понимает. Саша несильно ударил его по лицу. Он знал, что удар этот совершенно безопасен для здоровья придурка, но зато очень эффективен в смысле устрашения - кровь хлещет из носа в два ручья. Вперемешку с соплями.
   Все произошло настолько быстро, что второй не успел ничего понять. Он только что переставил Веру и повернулся снова к человеку, который не мог понять его тонкую влюбленную душу. Сейчас даже в его бараньих мозгах стала выкристаллизовываться мысль о том, что никто не собирается копаться в его душе.
   Саша только спросил, вполне вежливо, но от этого фраза получилась еще более издевательской, чем могла бы быть только по смыслу:
   - Ну, что братишка, здоровье-то у тебя крепкое?
   Обалдевший "братан", оглядываясь по сторонам, стал отступать.
   Пнув мимоходом ногой в широкую задницу, заливающегося слезами и соплями "налетчика", Саша взял Веру за руку и продолжил движение в общем направлении к выходу.
   Братан стоял, вжавшись в стену и никак не мог понять, что ему делать. Его интеллект находился где-то на уровне собаки, а животные теряются, когда человек ведет себя с ними уверенно, и не показывает, что боится их. Саша прекрасно это знал и нисколько не сомневался, что братан не сделает ни малейшей попытки продолжить эту "схватку".
   Верочку, видимо, "переклинило". Когда опасность уже миновала, она вдруг широко раскрыла рот и завизжала, что было сил.
   Несмотря на всю свою сноровку и быстроту реакции, Саша растерялся и не успел зажать ей рот, хотя рука его уже метнулась к ней, но он заметил боковым зрением какую-то тень и резко повернулся в ту сторону, оставив Веру в покое. Он увидел, как в их сторону бегут двое охранников с резиновыми дубинками и газовыми пистолетами, торчащими из кобур на поясных ремнях.
   Внимательно разглядывая Сашу и двух парней, один из охранников спросил, что здесь происходит.
   - Да вот, ребята подрались, - спокойно ответил Саша, продолжая свое движение к выходу и подтягивая за собой Веру как буксир глубоко осевшую баржу.
   Тот, которому не повезло больше, хрипел и пытался что-то сказать, испепеляя взглядом спину обидчика. А второй молчал как рыба, то ли обалдев от такой наглости, то ли уже начав понимать, что они связались с кем-то не тем, с кем нужно связываться.
   Теперь главное было побыстрее дойти до охранника, сидевшего у входа и забрать из ячейки свое табельное оружие.
   Пока охранники разбирались с братками, выясняя, что же все-таки случилось на самом деле, Саша успел получить свой пистолет и, когда разъяренные холуи ввалились на проходную, Саша мгновенно успокоил их, показав свое удостоверение и заметив при этом, правда чуточку понизив голос, чтобы не могла слышать Вера, что он думает об их заведении и о них самих в частности. После чего повернулся, взял Веру под руку и вышел с ней на улицу.
   У входа в знатный кабак, Саша неожиданно расхохотался.
   - Вот так, значит, проводит время "золотая" молодежь Москвы? - с иронией спросил он.
   Вера обиделась и, пожав плечами, сказала, что она вовсе не причисляет себя к "золотой" молодежи. К тому же была здесь в первый раз и надеется, что в последний.
   - К тому же, - заметила она с чисто женской логикой, - если бы ты не отказывал всем, кто пытался меня пригласить, ничего бы и не случилось.
   На что Саша ей резонно ответил, что тогда было бы непонятно, зачем он пришел с ней в этот кабак, если с ней постоянно будут обниматься другие.
   - Ты сам виноват, почему ты не хочешь танцевать со мной? Если бы мы танцевали, никто бы к нам и не подошел.
   - Ах, девочка, я уже не в том возрасте, когда можно всю ночь напролет отплясывать в стаде таких же молодых, а потом весь день приносить пользу обществу.
   Вера рассмеялась.
   - Ну да, конечно, ты у нас совсем старичок, дряхленький, Так отделал этого бедного парня, что он теперь не скоро очухается.
   - Да уж, бедный, бедняжка во всех смыслах, и в прямом и в переносном. Бедные здесь не отираются. А, судя по его роже, небольшой урок пойдет ему только на пользу. К тому же ты заметила - второго я пальцем не тронул. А мог бы - он этого заслужил.
   - Ты еще и гуманист.
   - Да, этого у меня не отнять, - скромно подтвердил Саша.
   - Скажи лучше, ты просто не любишь танцевать, да и вообще вы мужики или не умеете танцевать или не любите, вам бы только морды друг другу поразбивать.
   Саша не стал дальше развивать эту скользкую философскую тему. Перейдя к более насущному с его точки зрения времяпрепровождению - обняв Веру за талию и поцеловав ее в губы.
   Вечер закончился в общем-то неплохо, так, как уже не первый раз заканчивался прежде - на диване его коммунальной комнатухи. После чего, уже примерно часов в двенадцать, он поймал левака и посадил Веру в машину, причем демонстративно "срисовал" водителя и номерной знак.
   Как и предполагал Саша, идентифицировать отпечатки пальцев в кабине мусороуборочной машины не удалось даже могущественному Григорию Алексеевичу. Либо этих отпечатков вообще не было, либо даже ему не удалось проникнуть в закрома родины. Однако по другой зацепке кое-какая информация пришла. Заехавший за ним в девять часов утра охранник Женя привез Саше тоненькую прозрачную папочку с десятком листков бумаги, на которых были указаны имена, фамилии, должности (до ухода в отставку), адреса и очень краткие характеристики тех людей, которые могли бы быть теми неизвестными киллерами, что так круто обошлись с группой наблюдения, которой так и не пришлось ничего наблюдать.
   Их бежевая девятка стояла в центре города, приткнувшись к обочине повернутыми колесами, а Саша пытался как-то проанализировать полученную информацию.
   Сначала он бегло просмотрел до конца все фамилии. Однако двух одинаковых ему не попалось. Значит, все-таки не братья и не близнецы. И все-таки, все-таки что-то здесь было не так. Саше было уже в общем-то неудобно звонить Григорию Алексеевичу, однако он позвонил, решив, что все же дочка-то не его, а Григория Алексеевича, и он прежде всего должен быть заинтересован в поимке преступников и освобождении своей дочери, если она, конечно, еще жива.
   Хотя Григорий Алексеевич хорошо умел скрывать свои чувства, однако Саша уловил в его голосе легкое недовольство, когда он высказал ему еще одну свою просьбу - попытаться установить, не состоит ли в родстве кто-нибудь из людей, указанных в списке или не проходили ли они службу где-нибудь вместе в течение довольно длительного периода. Григорий Алексеевич обещал передать ему эти данные, в случае, если они вообще существуют.
   Женя монументальным бегемотом сидел, откинувшись на спинку водительского кресла, а Саша в течение по меньшей мере двух часов пытался разобраться с людьми, установочные данные на которых ему представили.
   Но все же эти так называемые данные ничего ему не давали. Что можно сказать о человеке по нескольким сухим строчкам? Имя, фамилия, когда родился, год окончания школы, училища, получение очередного звания, место прохождения службы. Стоп. Может быть не ждать пока Григорий Алексеевич достанет эти данные, и попытаться самому нащупать связи? Да это, конечно, вполне было бы возможно, но дело в том, что не у всех персонажей этой донельзя сухой истории на десяти страницах были указаны все места их службы. Если они действительно не родственники и не имеют каких-то явных пересечений по службе, вычислить их будет довольно трудно. В конце концов необязательно нужно съесть пуд соли согласно поговорке или прослужить несколько лет в одной части для того, чтобы стать закадычными друзьями. Для этого достаточно побывать и в одной серьезной переделке где-нибудь, например, в Афганистане.
   Всего их было тридцать четыре человека. Двадцать восемь из них проживали в Москве (или должны были проживать). География проживания остальных шестерых охватывала почти всю Россию - от Владивостока до Калининграда.
   "Непонятно, - Саша в раздражении бросил папку с листочками на торпеду автомобиля. - Черт возьми, что, собственно, могут дать эти листки? Ничего непонятно". Да, все эти люди профессионалы или, по крайней мере, не так давно были ими и каждая пара из них, пожалуй, могла бы разыграть эту невеселую сценку на улице у дома, где жил гуманоид Дондулидзе, но он не видел способа, которым можно было бы определить, что это именно те люди, или хотя бы одного из них. То есть найти-то их не составило бы труда, но что толку заходить, звонить ему в дверь... А что сказать? "Я из совета ветеранов? Это случайно не вы застрелили шестерых охранников?" Для ветерана он, пожалуй, слишком молод. Из собеса? Там работают одни женщины. Конечно, легче всего было бы представиться сотрудником милиции, то есть тем, кем он был на самом деле, но тогда теряется всякий смысл его нынешней работы. Прийти к профессиональному убийце, представившись сотрудником милиции - и что у него спрашивать? В принципе, конечно, можно и так - не все же они киллеры. Да и почему, собственно, он должен скрывать, то, что произошло убийство? Может быть это действительно оптимальный выход. Не прикидываться, не надевать на себя личину, которая мало что скроет от профессионала, только насторожит и заставит быть еще более скрытным. Хотя профессионал всегда будет скрытным, если не получит указание от своего непосредственного начальства, пусть и бывшего. Так что же, опять звонить Григорию Алексеевичу? Просить, чтобы он устроил безудержную откровенность бывших волкодавов и оперативных сотрудников КГБ? Да нет, не будет он больше ему звонить. Конечно, его наниматель должен быть куда больше него заинтересован в откровенности этих людей, но кто знает, не поставит ли он его в глупое положение этой просьбой, ведь он не знает до каких пределов простирается его влияние. Вполне возможно, что как-то воздействовать на бывшее начальство этих людей Григорий Алексеевич не сумеет. Тем более, что и бывшее начальство-то скорее всего уже давно в отставке и никаким начальством больше не является. А начальство нового времени вряд ли воспринимается профессионалами старого режима адекватно. Так что же делать? Все-таки пойти в открытую? Рассказывать, конечно, не все - кто знает, может быть и повезет.
   - Ну, что, Женя? - обратился Саша к угрюмо молчавшей глыбе охранника. - А поедем-ка мы с тобой на Ново-Басманную улицу. Живет там очень интересный человечек, Женечка, надо нам его повидать.
   Женя без всякого интереса на грубо вырубленном одним куском лице кивнул и повернул ключ зажигания.
   Они остановились у сравнительно нового кирпичного дома - из тех, что раньше назывались "цековскими". Здесь и жил подполковник Невзоров.
   Саша решил, что Женечке лучше остаться на улице - вряд ли его физиономия и особенно документы, вызовут прилив доверия у битого волка.
   Саша набрал на домофоне номер нужной ему квартиры
   Раздалось гудков шесть или семь, прежде чем хмурый и грубый голос невидимого собеседника сказал:
   - Слушаю вас.
   - Сергей Тихонович, вас беспокоят из милиции. По очень важному и срочному делу.
   Помолчав несколько секунд, Невзоров спросил:
   - А документы у вас есть?
   - Да, конечно, Сергей Тихонович. Просто не хотелось бы объяснять все это вам на улице, сами понимаете...
   Невзоров больше ничего не сказал, щелкнул замок и Саша вошел в подъезд. Когда-то здесь сидел дежурный, от него осталась пустая застекленная комната, предусмотренная видимо, еще на стадии проектирования дома. Наверное, в этом доме никто из нынешних хозяев жизни уже не проживал, а для прежних хозяев средств уже не хватало. Так что обошлись домофоном. Да, в общем-то это и правильно, мельком подумал Саша и направился к лифту.
   Когда он вышел на шестом этаже дверь квартиры была уже открыта. На ее пороге стоял моложавый человек с сильной проседью. Возраст его определить было достаточно трудно - где-то от пятидесяти до шестидесяти. В хорошей спортивной форме - животик еле-еле намечался. Мужчина явно следил за собой, хотя по всей видимости не отказывал себе в некоторых удовольствиях жизни, о чем свидетельствовали небольшие мешки под глазами.
   Саша предупредительно вытащил свое удостоверение и показал подполковнику, но тот был стреляный воробей и прежде чем Саша успел закрыть и спрятать свое удостоверение, он двумя пальцами цепко взялся за корочку и, не забирая ее себе, зная что сотрудники милиции, также как и спецслужб очень не любят, когда посторонние берут в руки их документы, но в тоже время и не давая Саше убрать его, внимательно посмотрел на фотографию, и сравнил с оригиналом. Потом слегка наклонил удостоверение под разными углами, наверное проверяя печать и чернила. Видимо это исследование более-менее удовлетворило его, так как подполковник Невзоров, так и не поздоровавшись с незваным гостем, кивнул в глубину своей квартиры и посторонился, пропуская его вперед.
   Он провел его не на кухню, как это обычно делается в нашей стране, а в комнату своей просторной двухкомнатной квартиры.
   Оглядевшись, Саша не заметил присутствия в этой квартире женщины или еще кого-нибудь второго. По всей видимости у бывшего волкодава что-то не сложилось с личной жизнью. У него не было даже собаки или кошки, ну да это уже дело вкуса.
   Хозяин с едва заметной усмешкой наблюдал за Сашей, но промолчал.
   - Видите ли, Сергей Тихонович, произошло весьма серьезное, и я бы сказал странное преступление. До сих пор непонятно - один человек или два, но скорее всего, что их было по меньшей мере двое, застрелили шестерых работников одной частной охранной фирмы, которая занималась наблюдением за опасным преступником. Детали этого дела вам вряд ли будут интересны, да я и не имею права посвящать вас в них. Меня интересует вот что - работали, очевидно, профессионалы... или профессионал, хотя как я уже сказал это почти невероятно. Эти люди сидели в двух машинах, на расстоянии примерно в десять метров. Все это были люди весьма подготовленные, в прошлом работники органов внутренних дел.
   Невзоров слушал молча, но что-то неуловимое в выражении его лица давало понять Саше то, как хозяин этой квартиры относится к уровню подготовки сотрудников внутренних дел вообще и этих шестерых в особенности.
   - Несмотря на то, что было раннее утро, и, возможно, некоторые из них спали, все же такая сверхбыстрота и решительность убийц указывает на то, что это не просто очень подготовленные люди, а невероятно хорошо подготовленные. Они всадили этим несчастным каждому всего по одной пуле - в лоб, практически в середину. Честно вам скажу, мне даже и представить трудно как это могло произойти...
   Слушавший до этого с каменным лицом подполковник слегка усмехнулся:
   - Отчего же? Я могу это очень даже представить. Особенно если их было двое. Вы, молодой человек, и представить себе не можете, как в прежние времена готовили людей... кое-где у нас порой.
   Несмотря на то, что Саша очень даже мог хорошо себе представить то, как готовили некоторых людей в некоторых местах в старые времена, он только пожал плечами в знак того, что не смеет оспаривать мнения такого профессионала в этом вопросе, каким несомненно является подполковник Невзоров.
   - Да, Сергей Тихонович, вы совершенно правы. Именно поэтому я и пришел к вам, - Саша широко улыбнулся. - Существует некоторая вероятность того, что на месте преступления были именно вы. Вы уж не обижайтесь. Вы же понимаете, что мы должны допускать и такую возможность?
   Сергей Тихонович чуточку потемнел лицом, но промолчал.
   - Конечно, мы постараемся опросить всех, кто проходил соответствующую подготовку. Хотя их довольно много и вряд ли нам удастся найти всех. Однако, как вы сами понимаете, мы обязаны это сделать.
   - Что вас интересует? Я не смогу вам назвать даже фамилий и имен. Все, кого я знал, либо давно погибли, а из тех кто остался жив - впрочем, я даже и этого не знаю - кто именно остался жив, если вообще остался кто-то кроме меня - я понятия не имею, где они живут. Я не знаю и никогда не знал их настоящих имен, надеюсь это понятно.
   - Совершенно понятно, Сергей Тихонович. Однако я бы хотел, чтобы вы все-таки рассказали мне о тех людях, которых вы знали под кличками или под вымышленными именами, причем я смогу значительно упростить вашу задачу. Мне бы хотелось, чтобы вы обратили особое внимание вот на что. Возможно, вам встречались или вы что-то слышали о людях - двух, возможно, трех, но скорее всего двух, которые были связаны либо какими-то родственными узами, возможно близнецы... или... м-м, - Саша немного замялся. - Хотя это уж совсем невероятно, брат и сестра, либо просто очень близкие друзья, которые старались работать вместе. Не попадались вам такие люди?
   Сергей Тихонович задумался.
   - Вообще-то, несмотря на весь коллективизм нашей прежней жизни и идеологии, - сказал он, - и, хотя нас обучали работать в группе, команде, как сейчас говорят, все же, хотя прямо об этом почти никто не решался говорить, нас готовили как одиночек. Вряд ли вы, молодой человек, поймете, что я имею ввиду, но, та работа, которой я занимался - это все-таки работа, в основном, для одиночек. Хотя мы могли сидеть и втроем или впятером в одной машине.
   Сашу начал немного раздражать назидательный тон бывшего подполковника Невзорова, но он понимал, что ему придется вытерпеть до конца. И, в сущности, это ведь только начало - впереди у него еще больше тридцати таких вот крепеньких "старичков" и кто знает, возможно после встречи с некоторыми из них, Сергей Тихонович покажется ему Цицероном, а возможно и одним из самых доброжелательных людей, которых он встречал в своей жизни.
   - Я, пожалуй, не смогу вам помочь. Ничего подобного мне не встречалось. Конечно, были у кого-то какие-то дружеские отношения, но командованием это никогда не поощрялось, даже наоборот, поэтому вряд ли могло зайти далеко, да и женщин у нас практически не было. Хотя кто знает? Жизнь штука сложная. Во всяком случае, тут я вам ничем помочь не смогу.
   Саша испытал, конечно, разочарование, но не слишком сильное, глупо бы было рассчитывать на такую удачу - с первого раза попасть в яблочко.
   - Хорошо, Сергей Тихонович, оставим это, но все же, вы хоть и знали этих людей под вымышленными именами и кличками, но характеризовать-то вы их можете? Как, на ваш взгляд, вы считаете - кто-то из них мог бы впоследствии, то есть сейчас, в наши времена, стать наемным убийцей? Киллером?
   Сергей Тихонович задумался. Молчание затягивалось, наконец, он тряхнул головой:
   - Знаете что, молодой человек, как это ни неприятно для меня звучит, должен вам сказать откровенно - практически все с кем я встречался, после того, что произошло в нашей стране после девяносто первого года... да, практически любой мог бы стать кем угодно, в том числе и бандитом. Я уж не говорю о профессиональных киллерах - это все-таки довольно "чистая", - усмехнулся Невзоров,- работа. Так что, молодой человек, ваши подозрения в отношении меня далеко не беспочвенны. - Он высокомерно посмотрел на Сашу.
   - Ну, что ж, Сергей Тихонович, не могу сказать, что вы нам уж очень помогли, однако благодарю вас, всего доброго, - не утерпел Саша и уколол напоследок отставника.
   С таким же успехом Саша потом побывал еще по двум адресам и понял, что этот опрос-допрос ничего ему не дает. Хотя ему очень не хотелось этого делать, но он понял, что все-таки придется еще раз звонить Григорию Алексеевичу. Он набрал номер и, услышав уже знакомый голос, без обиняков сказал:
   - Григорий Алексеевич, мои встречи с этими динозаврами не дадут абсолютно никакого результата, если не будет соблюдено одно условие - они не получат прямого указания быть более откровенными со мной. Иначе все ограничится пустыми разговорами. Я был уже у трех человек - результат ноль, во всех смыслах. Они просто не хотят говорить. Или не могут... Отделываются общими фразами. Мне это ничего не даст. Вы можете это устроить? Я, конечно, в любом случае, опрошу всех, кто находится в этом списке, но толку не будет абсолютно никакого. Это не просто жильцы домов, из которых один может заговорить, а другой не захочет. Я теряю время. Вы меня поняли?
   - Да, я понял ваши трудности, Александр Петрович и постараюсь что-нибудь сделать. Однако, вы понимаете, что и просить обзванивать тридцать человек мне тоже не с руки. Поэтому несколько сузим поле. Отберите несколько человек на ваш взгляд наиболее перспективных, не больше пяти. Наметьте, в каком порядке будете их объезжать, и им будет предварительно сделан соответствующий звонок.
   - Хорошо, Григорий Алексеевич. Это было бы оптимально.
   Первой в этот сокращенный список Саша решил включить единственную женщину - снайпера. Женщины в таких делах разбираются больше и, несмотря на всю специальную подготовку, женщина всегда остается женщиной - она и более наблюдательна и что там ни говори, болтлива. Возможно, у нее удастся вытянуть что-то кроме той официальщины, которую ему пришлось выслушивать от мужчин. Какие-то отношения между людьми, которые ускользают от мужчин, не придающих значения всякой сентиментальной ерунде.
   Снайперша жила в обычном панельном доме, в однокомнатной квартире. Видимо, ее услуги старому режиму оценивались не так высоко как, например, у подполковника Невзорова, проживавшего в "цековском" доме. А что касается личной жизни, она, видимо не сложилась также как и у него. Да и вообще, возможно, это было правилом, за редким исключением - ведь и те двое, которых он посетил после подполковника Невзорова - майор и капитан тоже почему-то проживали в полном одиночестве. И хотя, конечно, Саша не выспрашивал об их личной жизни - возможно у них и были и жены и дети, но по крайней мере сейчас они с ними не жили. Видимо не зря большинство из них называли волкодавами - они были одинокими волками не только по профессии, но и по характеру, и скорее всего именно последнее определяло первое. Да и женщину взгляд сквозь прорезь прицела вряд ли делает более женственной.
   То ли звонок неизвестного Саше начальника, с подачи Григория Алексеевича, действительно сыграл свою роль, то ли он был прав в отношении болтливости женщин, несмотря на принадлежность к суровой профессии и подготовку, которая прошла эта уже немолодая дама, но она была куда как более разговорчива, чем предыдущие субъекты мужского пола.
   - Вы понимаете, Сашенька, я, конечно, знала всех этих людей только под условными именами, - завела было Ольга Петровна уже набившую ему оскомину песню под названием "гимн КГБ", но он ничем не подал вида как ему все это уже надоело, только кивнул и сказал:
   - Это неважно, Ольга Петровна. Вы рассказывайте то, что помните, а уж выяснить, кому в действительности принадлежали имена, под которыми вы знали этих людей, это наша задача. Итак?
   - Ну, что я могу вам сказать? В общем-то вы правы, действительно такие люди были. Нет, это были не близнецы, не брат с сестрой. - Ольга Петровна загадочно улыбнулась. - Это были просто мужчина и женщина. Как в кино. Помните тот старый фильм? Хотя нет. Откуда же вам его помнить?
   Саша смотрел это довольно занудливое, на его взгляд, старое французское кино, которое несколько раз за последнее время крутили по телевизору, но не стал убеждать Ольгу Петровну в своей кинематографической эрудиции.
   - Могли ли они стать профессиональными киллерами? Наверно, могли. Все зависит от обстоятельств. Я встречалась с ними на переподготовке, году эдак в восемьдесят восьмом. Да, по-моему, восемьдесят восьмом. Насколько я поняла, они приехали с юга, ну, то есть из Афганистана, вы понимаете, тогда практически у нас других "горячих точек" и не было... Хотя нет, была ведь еще Южная Африка - Ангола и Мозамбик, потом Никарагуа, Южный Йемен. Ну, впрочем, это неважно, во всяком случае там они были вместе. Ну, вы понимаете, что такая работа очень сближает людей... поневоле, особенно если это мужчина и женщина. Конечно, они испытывали друг к другу определенные чувства. Хотя они и скрывали это, но я сразу поняла. Если бы у вас были фотографии, я, возможно, узнала бы...
   Саша достал из папки листочки, где лазерным принтером рядом с каждой фамилией была отпечатана небольшая фотография из личного дела и протянул Ольге Петровне. Она бегло просмотрела листки.
   - Ее здесь нет...
   Саша прикрыл глаза и сжал зубы, чтобы не зарычать от безысходности.
   -А мужчина - вот он. У нас его звали Юрием, а оказывается на самом-то деле это Альфред Семенович... Никогда бы не подумала, что его могут звать Альфредом, - протянула Ольга Петровна. - Да, по возрасту подходит. Конечно, здесь, - она ткнула указательным пальцем в фотографию,- он еще моложе, чем тогда, когда я его видела в восемьдесят восьмом. Сколько лет прошло с тех пор, наверно он сильно изменился. Конечно, пути нашей судьбы неисповедимы, но мне почему-то кажется, что они не расстались и, возможно, они теперь муж и жена. Больше ничего я не могу припомнить.
   - Огромное вам спасибо, Ольга Петровна. Вы нам очень помогли. Конечно, вполне возможно, что это не те люди, которых мы ищем, но все же...
   Ольга Петровна задумчиво посмотрела на Сашу.
   - Все-таки мне не верится, что Юра и Маша могли ... могли опуститься до такой степени - стать убийцами, в собственной стране, убивать ни в чем не повинных людей. Нет, я не думаю, что они могли пойти на это, несмотря ни на какие обстоятельства. В конце концов, Юрий, вернее Альфред вполне мог бы устроиться в какую-нибудь охранную фирму. А при том, что он знал, пожалуй, десятки разных профессий - даже и в наше время он мог бы устроиться совсем неплохо. Нет, я в это не верю.
   Саша терпеливо выслушал ее тираду, и не стал разубеждать, доказывая очевидные вещи, например, такие как то, что вполне приятные девушки и женщины ее профессии - снайперы, убили немало своих соотечественников в той же Чечне, да и в других так называемых "горячих точках". Ведь и там были отнюдь не только эстонки или даже украинки, тем более что, если эстонку еще можно считать чуждым элементом, то что уж говорить об украинцах, которые наполовину русские. Да, конечно, трудно себе представить девушку, которая вчера еще гуляла где-нибудь на Садовом кольце Москвы или в Новосибирске, а через несколько дней брала на мушку стриженые головы восемнадцатилетних ребятишек, которых наш конституционный полутруп послал на убой в эту сраную Чечню. Однако это было именно так. И Ольга Петровна, конечно, знала это не хуже него. Ох, женщины, женщины... Ну, да ладно.
   Саша откланялся и вышел на улицу. Несчастный охранник Женечка плавился от жары в бежевой девятке, несмотря на то, что сидел с открытыми дверями, чтобы вызвать хотя бы некоторый сквознячок, овевавший его необъятную тушу. Через десять минут они уже были на квартире Альфреда Семеновича Мятлева. Вот только "были на квартире" было все-таки некоторым преувеличением. Никто им не открыл и на звонки не отозвался. В квартире явно никого не было. И похоже, уже давно. Судя по некоторым признакам, которые Саша легко различил своим наметанным глазом - квартиру не открывали по меньшей мере месяц, а то и больше. Впрочем, он этого ожидал. Единственное что теперь было непонятно - где искать этого Альфреда Семеновича с его боевой подругой, вполне возможно, ныне законной женой.
   Снять квартиру в Москве не проблема, поддельные документы, а может быть вовсе и неподдельные, может быть сработанные, если и не рабами Рима, то государством, которого больше нет, наверняка у них есть. Отыскать в десятимиллионном городе, в нелегально сданной квартире, в которой по документам проживают совершенно другие люди, двух человек, задача, еще более невыполнимая, чем поиск решения уравнения, где из трех неизвестных величин неизвестны все три. Опять нужно было искать какие-то обходные пути. Рассчитывать на помощь Григория Алексеевича здесь не приходилось. Подавать фотографию Альфреда Семеновича Мятлева в московский, а то даже и во всероссийский розыск - это значило расписаться в собственном бессилии и уповать на чудо. Уж кому-кому, а Саше не надо было объяснять, что такой розыск может продолжаться и чаще всего продолжается годами. И в большинстве случаев не приводит ни к какому результату. Нужно было искать новые зацепки. Они наверняка были, должны были быть. Надо было заканчивать объезд всех людей, поименованных в списке - не только тех пятерых, которых он выбрал, но начать, конечно, надо с оставшихся четверых. Может быть, кто-то еще знал этого Альфредика. Были же у него какие-то привычки, слабости, увлечения? Вон, даже у бегемотообразного Женечки и то есть свои слабости. Что за человек без слабостей? Нету таких. Значит надо искать. Раз надо, значит надо, значит будем искать.
   Саша еще раз внимательно прочитал десяток строчек, повествующих о нелегком боевом пути Альфреда Мятлева. Так. Родился. Учился. Находился. Господи, у них что - в личном деле больше ничего не написано? Даже у Штирлица и то было указано, что он играет в теннис. А у этого, что - вообще не было никаких увлечений, занятий? Кроме как стрелять в середину лба несчастным, попавшимся ему под руку? Стоп-стоп-стоп. Личное дело. Вот что ему нужно. Не к чему продолжать этот дурацкий опрос, который может затянуться на неделю. Ему нужно личное дело Альфреда Мятлева. И вот тут-то Григорий Алексеевич просто обязан помочь. Через час Саша сидел в невзрачной квартире недалеко от центра - служебно-конспиративной, и внимательно читал к его удивлению весьма пухлое личное дело А.С. Мятлева, вышедшего в отставку в звании майора КГБ в октябре 1991 года. Даже само по себе чтение такого дела было весьма увлекательным занятием, и на досуге Саша с удовольствием прочитал бы его с другими чувствами. Конечно, этот человек был героем невидимого фронта. Больше десятка командировок во все части света, кроме Антарктиды. Каждый раз после выполнения задания его награждали. Хотя то, что он каждый раз возвращался, для него уже было наивысшей наградой, которую не могли заменить ни ордена, ни медали, ни звания. Наверное, он и сам это понимал. Та-ак. Жена. Тамара Анатольевна Кораблева. Брак зарегистрирован в январе 1989 года. Ольга Петровна не ошиблась, своим женским взглядом определив чувства, связавшие этих двух людей. Правда, пока это мало что давало, хотя здесь и про Тамару Кораблеву было много чего написано. О родственниках и местах их проживания. Жаль только фотографии ее не было. Конечно, все это очень маловероятно. Маловероятно, чтобы такой битый волк, и не менее битая волчица после восьми убийств решили поехать отдохнуть в деревеньку к своим родственникам. Но на всякий случай и это надо будет проверить.
   А вот это уже более интересно. Оказывается Альфред Семенович в свое время, в глубокой юности начинал службу с морского флота. Служил в морской пехоте, потом в отряде аквалангистов "Гольфстрим". Так-так, увлекается парусным спортом. Так, вообще-то в прежние времена парусным спортом можно было заниматься только в каком-нибудь клубе или спортивном обществе. Правда теперь времена изменились, и если Альфред Семенович действительно занимается профессиональным киллерством, то имеет весьма и весьма солидные доходы и вполне мог бы позволить себе приобрести неплохую яхту, раз уж это такое у него увлечение. А значит... А значит, что? А значит, вполне возможно, что он не снимает никакой квартиры, а находится сейчас у себя спокойненько на яхте. А вот это уже зацепочка. Да еще какая. Конечно, он может и квартиру снимать, а на яхту только приезжать, тем более, что я не знаю, какая у него яхта. Может быть на ней особенно-то и не проживешь, даже летом. Однако, не так много в Москве мест, где стоят яхты, и вот тут уж надо не зевать.
   Саша поблагодарил человека неопределенного возраста и с неопределенной внешностью, которую даже ему, профессионалу этих дел, трудно было бы описать. Да, для такого лица бессмысленно составлять фоторобот - милиционерам придется задерживать каждого третьего. Впрочем, это не его дело, видимо, такие люди и должны иметь такую внешность.
   Хорошо было бы, конечно, знать под какой фамилией Юрий или Альфред выступал в качестве яхтсмена, впрочем, еще было бы лучше, если какой-нибудь патрульный привел его к нему прямо в наручниках. Но поскольку, это было совсем уж нахальным желанием, приходилось обходиться тем, что было под рукой. А под рукой был его портрет и надо было подумать о том, как представить его так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Так, чтобы никто не смог предупредить нашего Альфредика, что им уже вплотную занялись органы внутренних дел, а может быть и какие-нибудь другие органы, еще более внутренние, и тогда уж Альфредика точно не найдешь, все зацепочки тут же оборвутся, и он либо заляжет на дно так глубоко, что его никаким неводом не поднимешь, либо вообще слиняет за границу и тогда вероятность обнаружить его будет равна практически нулю, впрочем, также как и теоретически.
   Пока они ехали к клубу яхтсменов "Элеонора", одному из шести существующих в Москве, Саша думал о том, что даже если ему невероятно повезет и ему удастся найти этого самого Юрия - Альфреда или как там теперь его называют, что он сможет ему предъявить? Дырку от бублика? Вернее дырку от пули? Но сто один процент за то, что он уже давно избавился от орудия убийства. Отпечатки пальцев? Да, он, конечно, мог быть так неосторожен, что оставил где-нибудь на руле или рычаге переключения передач свои отпечатки пальцев в мусороуборочной машине, но это очень слабая надежда. Что же остается? Остается ноль без палочки. Да, друзья мои, был я когда-то крутым, ну так что ж - государство посылало, давало задания, сейчас вот занимаюсь яхтсменством, живу тихо - спокойно на пенсию. На какие шиши купил яхту? И почему под чужой фамилией. Да, конечно, это нехорошо. Но старая привычка конспирации берет свое, вы ведь знаете какие сейчас времена. Подумают, что я новый русский, заявятся несколько амбалов, тут ведь может и моя спецподготовка не помочь, не говоря уж о том, что участие в бандитских разборках меня совершенно не привлекает. На склоне лет хочется пожить тихой спокойной жизнью. Насладиться так сказать морским соленым ветром или хотя бы речным на худой конец, а может быть озерным.
   Да-а. Расколоть его будет трудновато. Тем более, что он может и не знать нанимателей. И скорее всего не знает. Пройти по цепочке будет трудно, очень трудно, а уж надеяться на то, что он знает, где находится похищенная девочка - совсем глупо. Зачем посвящать в это дело наемного убийцу? Хотя с другой стороны... Да, вот именно, не все так гладко. Если все же тем горным орлом, который вылетел со второго этажа, предварительно разбив окно и выпустив в меня несколько пуль, был именно этот Юрий-Альфред, а был он в квартире вместе с непосредственным так сказать похитителем, незабвенным Отаром Сергеевичем Дондулидзе, то он вполне может знать, где находится эта самая похищенная девочка. Н-да, это как-то странно. Тут ощущается какой-то непрофессионализм. Не должен профессиональный убийца или даже чистильщик, (а в то, что он должен был "почистить" Отара Сергеевича, тут у Саши никаких сомнений не было), так вот не должен был он знать сути всей операции и действующих лиц. Зачем похищена девочка, кто ее похитил, куда увезли, где спрятали - все это его совершенно не должно касаться, тем не менее Саша чувствовал, что "чистильщик" или бывший волкодав как-то уж слишком плотно присутствует во всей этой истории, так, как он не должен бы этого делать. Ну, что ж, в этом хитросплетении придется разобраться потом. Возможно, Альфредик несколько подрастерял свою сноровку, расслабился за годы бандитской жизни. Это тоже очень вероятно, так уж устроен человек, что он ко всему привыкает, если у него нет за спиной крепкой государственной дубинки. Которая время от времени охаживает его и приводит в чувство. Постепенно начинает расслабляться и совершать ошибку за ошибкой, но это уже их бандитские проблемы, а для нас было бы только лучше, если бы он действительно знал как можно больше обо всей этой операции и совсем уж было бы идеально, если бы он знал, где находится девочка. Дело остается за малым - найти Альфредика и попытаться расспросить его так, чтобы он не мудрствуя лукаво сообщил, где находится девочка, дочка Григория Алексеевича.
   Яхт-клуб "Элеонора" был детищем новых времен и принадлежал новым русским. Это было видно сразу. Изящное административное здание, напоминающее своими очертаниями огромную морскую яхту, несущуюся вперед по просторам океана. Несомненно этот архитектурный изыск так и был заказан или задуман, чтобы прямо указывать на то, чем занимаются те, кто сидит внутри него.
   Слишком уж роскошная, выставляющаяся обстановка подсказывала Саше, что вряд ли их здесь ждет успех.
   Несмотря на годы, как он предполагал несколько расслабленной жизни Альфреда Мятлева, не стал бы он так уж красоваться, да и средств у него наверняка поменьше, чем у тех новых русских, которые обитали здесь и владели этими роскошными импортными яхтами, каждая стоимостью в несколько сотен тысяч, а то и миллионов долларов. Вряд ли здесь были истинные любители корабельного дела, скорее всего это была очередная дань моде нуворишей, стремление показать себя. Да и судя по не слишком большому оживлению (хотя, конечно, сегодня был будний день) тоже было ясно, что эти яхты куплены не столько для дела или даже забавы, сколько для престижа.
   Однако Саша добросовестно прошел на прием к президенту клуба, с трудом миновав несколько рядов бдительной охраны.
   Увеличенную фотографию, которую показал ему Саша, президент клуба не опознал, категорически заявив, что никогда этого человека не видел.
   Саша не стал настаивать, потому что и сам был уверен в том, что президент клуба действительно не видел этого человека никогда в жизни.
   И снова их бежевая девятка помчалась теперь уже по окружной дороге, чтобы не ехать сквозь задымленный бурлящим автомобильным стадом центр, к следующему яхт-клубу.
   Этот был намного скромнее, и как бы более приближен к нашей российской действительности. Вот здесь уже Юрий-Альфред вполне мог обитать. Никакой особенной охраны здесь не было - сторож средних лет, сидевший в будке, спокойно пропустил их, когда они прошли пешком на территорию, огороженную древним металлическим забором, в котором невооруженным взглядом можно было заметить несколько стародавних, неизвестно кем проделанных прорех, видимо для сокращения времени в пути, как это всегда у нас делается. Правда, машину им пришлось оставить за территорией яхт-клуба.
   Сначала Саша просто прошелся по причалу, прикидывая, где бы мог оказаться искомый объект и вообще надеясь на удачу.
   Но его удача сегодня видимо крепко спала, потому что ни определить из десятка яхт одну, которая могла принадлежать Альфреду Семеновичу, ни его самого Саша так и не смог. Приходилось возвращаться назад и спрашивать у бдительного стража частной собственности, где находится администрация клуба.
   Строго посмотрев на них, сторож, тем не менее, величественным жестом показал себе за спину, где примерно в тридцати метрах от них стоял двухэтажный деревянный домишко. Не то, чтобы подслеповатый, но и не напоминавший морскую бригантину в первом клубе, который он имел счастье недавно посетить.
   Административное сооружение встретило их затхлым запахом старого дерева и мертвым безмолвием.
   Дверь, ведущая на первый этаж, была крепко-накрепко закрыта с помощью навесного амбарного замка. И волей-неволей им пришлось подняться на второй этаж. Пройдя по коридору, они услышали голоса, раздававшиеся из чуть приоткрытой двери. Табличка гласила, что здесь должен обитать председатель яхт-клуба "Чайка" некий А.С. Парамонов. Саша толкнул дверь и кивком приказав Жене оставаться снаружи, вошел в комнату, заставленную десятками моделей яхт и увешанную вымпелами разных цветов..
   За письменным столом, спиной к окну сидел человек лет тридцати пяти-сорока, комплекцией напоминавший охранника Женю, но с несколько более интеллигентным выражением лица. Он был в белой рубашке, пиджак висел на спинке кресла. Несмотря на жару, из-под белой рубашки просвечивала черная морская тельняшка. Очевидно, это был председатель клуба А.С. Парамонов, разговаривавший с сидевшим напротив него человеком. Человек этот сидел спиной к Саше. Разговор явно касался корабельной тематики - каких-то шпангоутов или рангоутов и прочей белиберды, которая всегда была для Саши китайской грамотой.
   Конечно, перебивать чужой разговор было невежливо, но у Саши не было другого выхода, тем более, что, услышав скрип двери, собеседники сами прервали разговор. При этом председатель клуба А. С Парамонов вскинул глаза на неизвестного посетителя, а его собеседник лениво, всем корпусом повернулся к Саше.
   Это было настолько неожиданно, что Саша на секунду растерялся. Нет. Не на секунду - меньше, наверное, на одну десятую секунды, но и этого времени, сидевшему на стуле собеседнику председателя клуба "Чайка" А.С. Парамонова, хватило, чтобы свечкой взмыть со стула, и Саша еще успел восхищенно подумать о том, как хорошо удалось тому проделать это из сидячего положения, к тому же он ведь находился практически в том же положении, что и сам Саша - все происходящее было абсолютно неожиданным для него. Он явно не ожидал его появления. Впрочем, думать о том, почему Юрий-Альфред так резко отреагировал на в общем-то миролюбивую Сашину физиономию гадать было некогда, поэтому Саша обрушил свои самые сногсшибательные в прямом смысле этого слова удары на Альфреда Семеновича Мятлева, который только-только соприкоснулся подошвами кроссовок со скрипучими половицами кабинета председателя яхт-клуба А.С. Парамонова.
   Нельзя сказать, что удары эти совсем уж не достигли цели. Однако эффективность их оказалась ужасающе мала. По существу ему удалось только дружески похлопать Юрия-Альфреда по щеке и в области сердца. Удар ноги Альфреда Семеновича из невероятно неудобного положения, в котором он находился в это мгновение, по Сашиному бедру, к подсознательному удовлетворению Саши тоже оказался намного легче, чем того хотелось бы его противнику, однако и те сорок или пятьдесят процентов мощности от ста, которые обрушились на него, все равно заставили Сашу рухнуть и отлететь на пару метров в сторону. Альфред Семенович не стал больше тратить время и силы на Сашу, и одним прыжком оказался у двери в кабинет.
   Боковым зрением Саша заметил, как тусклое коридорное освещение потухло, и он понял, что в дело вступил Женечка и прыгнул на спину Юрия-Альфреда. Однако эта спина неожиданно быстро рухнула вперед, погребая под собой незадачливого охранника. Саша еще успел удивиться, как это в общем-то не гиганту Альфреду Семеновичу, весившему вряд ли больше восьмидесяти килограмм, удалось мгновенно повалить на пол этого мастодонта. Он выхватил свой "ПМ" и, больше не теряя ни секунды, выстрелил в ногу киллеру, который успел пробежать коридор, побив при этом, очевидно, мировой рекорд бега на короткие дистанции и уже сворачивал за угол на лестницу, ведущую на первый этаж.
   Альфред Семенович был крепкий орешек - несмотря на то, что Саша не собирался его калечить, и стрелял не в колено, а в голень - боль у него сейчас все равно должна была быть адская. Несмотря на это у Саши сложилось такое впечатление, что Юрий-Альфред словно бы и не получил пулю в икроножную мышцу, так как Саша услышал топот человека, прыгающего сразу через несколько ступенек.
   С пистолетом наперевес Саша бросился вслед за подстреленным Альфредом Семеновичем, понимая, что в ответ на его невежливый поступок киллер вполне может ответить тем же - то есть пулей в упор. Хотя, конечно, из этого человека действительно можно было бы гвозди делать, все-таки Саша понимал, что сейчас Юрий-Альфред скорее всего в состоянии шока. Рана в ноге это рана в ноге, каким бы суперменом он ни был. Далеко ему не уйти. Конечно, хорошо бы еще было знать - есть ли у него оружие.
   "Знать это нам не дано", - грустно подумал Саша, прыгая по лестнице вслед за профессиональным убийцей на первый этаж яхт-клуба "Чайка". Когда он выскочил под ослепительный солнечный свет, Альфред Семенович, оставляя за собой густые капли крови, хромал уже метрах в пятнадцати от дома в сторону причала.
   Судя по тому, что руки у него были пустые, оружия при себе он не имел и скорее всего надеялся добравшись до своей яхты, спастись в родной стихии по водной глади от представителя органов внутренних дел в лице Саши. Впрочем, вполне возможно, что оружие у него было на яхте и представителю внутренних органов светило получить прощальный привет киллера в виде нескольких пуль в эти самые органы.
   Саше это начинало надоедать. Он выстрелил в воздух и закричал:
   - Стоять! Открываю огонь на поражение!
   К его удивлению, Юрий-Альфред застыл на месте, а потом повернулся к нему. Саша быстро подошел, остановился на всякий случай метрах в трех - черт его знает, что там есть в запасе у этого супермена. Может остались от старых времен какая-нибудь "стрелка", метающая иглы, пропитанные ядом или баллончик с нервно-паралитическим газом, запрещенным к применению на территории Российской Федерации.
   Альфред Семенович опустился прямо на потрескавшийся асфальт, тоскливо оглянулся в сторону причала.
   Проследив его взгляд, Саша примерно понял, какая именно яхта принадлежит ему. Конечно, до яхт "новых русских" ей было далеко. И по тоннажу и по отделке. Но, по всей видимости, это тоже была недешевая вещица и довольно крупная - в ее чреве при желании вполне можно было прожить не одну неделю, и, наверное, довольно комфортно.
   Но думать сейчас об этом особенно было некогда. Саша уже открыл рот, но Альфред Семенович перебил его:
   - Послушай, парень, ты, конечно, спец...
   Саша недоуменно посмотрел на него - что он имеет в виду?
   - Сыскарь, так сказать, от бога, раз нашел меня. В общем, короче говоря, хотя ты и поступил очень неприлично, продырявив мне ногу, я обещаю тебе забыть это недоразумение, если ты не будешь слишком настырным. Поверь мне - это сохранит тебе очень много здоровья.
   - Сэр, - насмешливо сказал Саша, - а не кажется ли вам, что вы не совсем в том положении, чтобы диктовать мне условия? А тем более угрожать?
   Альфред Семенович скривился, пытаясь потуже пережать рану.
   - Сынок, я тебе не угрожаю. Не будь болваном. Твоя игра уже давно закончена. Пошли на хрен своего нанимателя, потребуй выплаты гонорара и отваливай подобру-поздорову. Ты мне никто, угрожать я тебе не собираюсь, но и посвящать тебя во все детали этого дела тоже не собираюсь. Разговора у нас все равно никакого не получится, поэтому давай заканчивать это дело по- быстрому. Я иду, вернее, ползу, к себе на яхту. Перевязываю нанесенную твоей меткой рукой рану и исчезаю. А ты уж как хочешь. Если нравится биться лбом об стену - можешь продолжать это занятие, тут я тебе компанию составить, извини, не могу. Это занятие не по мне, - Альберт Семенович усмехнулся искривленными от боли губами. Он все же был, несмотря на всю свою болтовню, слишком низкого мнения о Саше, да и откуда ему было знать, что в свое время Саша прошел подготовку ничуть не хуже, чем он сам.
   Поскольку времени на рассуждения его противники ему не оставили, а жить ему хотелось ничуть не меньше, чем им, и, принимая во внимание то, что перед ним был, хоть и раненый и бывший, но все же волкодав, а сзади надвигалась монументальная фигура кого-то очень большого и сильного, которого Саша пока не должен был заметить, он безжалостно выстрелил из под левой руки в того, кто бросился на него со спины и, несмотря на то, что он еще успел мимолетно удивиться, тем не менее, палец с курка не убрал и всадил три пули прямо в широкую грудь председателя яхт-клуба "Чайка" А.С. Парамонова. Удары маленьких пуль, каждая из которых била его с силой по меньшей мере сравнимой с силой удара чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, остановили порыв председателя клуба, и он откинулся назад, но не упал, а еще несколько секунд продолжал стоять с ярко-удивленным выражением на лице, потом опустил голову, поднес руки к окровавленной груди и повалился лицом прямо на асфальт.
   Саша отскочил назад так, чтобы держать сразу в поле зрения и Альфреда Семеновича и уже, по-видимому, не опасного председателя и услышал, как что-то хрустнуло, когда лицо А.С. Парамонова соприкоснулось с грязным асфальтом. Саша огляделся, но охранника Жени нигде не было видно. То ли волкодав его приложил сверх меры, то ли смылся.
   Юрий-Альфред усмехнулся:
   - Я же говорил - ты шустрый парнишка. Тебе палец в рот не клади, сразу откусишь, - все также насмешливо продолжал киллер. Но за насмешкой все-таки проскальзывало, к Сашиному удовлетворению, некоторое уважение. Заслужить у этого представителя животного мира такой отзыв, наверняка, было непросто.
   Тем не менее, несмотря на этот завуалированный комплимент, Саша довольно грубо сказал ему:
   - Вот что, Альфредик, кончай мне зубы заговаривать - что все это значит?
   - Ну-у!- разочарованно протянул киллер. - Неужто, ты сам еще не догадался? Не верю.
   - Может и догадался, но хотелось бы услышать и от тебя.
   - Ни хрена ты от меня, малец, не услышишь. Мне еще жить хочется. Кстати, неплохо бы было перевязаться.
   - Я с собой индивидуального пакета не ношу, папаша, - с иронией по поводу их родственных отношений ответил ему Саша.
   - Ну, хватит болтать, помоги мне добраться до яхты, там и поговорим.
   Саша сунул пистолет в кобуру, поколебался пару секунд, глядя на натекшую под ногой Альфреда Семеновича уже изрядную лужу крови, и решив, что, пожалуй, надо рискнуть, подошел к нему и сковал руки за спину наручниками.
   - Опасаешься, - удовлетворенно хмыкнул киллер. - Правильно, но тогда уж и тащить тебе меня придется.
   - Ничего, я еще и не такое таскал, - обнадежил его Саша и, подхватив подмышки, бегом припустил к той неяркой красавице, которая была, как он считал, яхтой Мятлева. В этом он не ошибся.
   - Потише, потише, - взмолился Юрий-Альфред, когда Саша втаскивал его на яхту. Саша отвлекся на какое-то мгновение, стараясь, чтобы простреленная нога Альфреда Семеновича не так сильно билась о ступеньки лестницы, ведущей в трюм яхты, и тут же на него навалилась темнота.
   Очнулся он на матросской койке, привинченной к борту яхты на манер гамака. Судя по вибрации, яхта с гордым именем "Ольга", символизирующим, видимо, верную боевую подругу Альфреда Семеновича, выходила, если и не в открытое море, то была где-то на просторах Москвы-реки.
   Саша огляделся и застонал - затылок отозвался сильным гудением и простреливающей болью.
   - А-ах, стерва! - прошипел Саша. "А ты - дурак", - подсказал ему внутренний голос. "Нашел кому доверять. На хрен было тащить этого мерзавца на его же собственную яхту, где его наверняка поджидала жена?"
   "Да, но ведь я тоже не господь бог, и не могу все предвидеть, к тому же нападение "А.С. Парамонова" несколько выбило меня из колеи. Хотя оно и не было уж такой стопроцентной неожиданностью, но все же... А то, что эта мадам оказалась такой резвой - да, тут я, конечно, дал промашку. Уж больно быстро они все делают, эти ребята. Хорошо их готовили в свое время. "
   Саша находился в крохотной каютке, в которой кроме него никого не было, вернее, это было чем-то вроде кладовки, размером примерно полтора метра на два. Рядом с кроватью стояла ветхая тумбочка, на которой не было абсолютно ничего. То ли рачительные хозяева все предусмотрительно вынесли отсюда, то ли это была каютка, специально приготовленная впрок для таких непрошеных гостей дальновидными хозяевами.
   Руки у него были скованы за спиной, очевидно, его же собственными наручниками, которыми он не так давно усмирял Юрия-Альфреда.
   "Ну, что ж, Саша, за ошибки надо платить, дружок. Эти ребята шутить не любят. Непонятно, вообще зачем они поволокли меня с собой... А, ну да, камень на шею и концы в воду. Прекрасная перспектива. Интересно, куда они плывут? Не на Азорские ли острова? Никогда там не был. И что собираются делать? Неужели они так и будут уходить от возможной погони на яхте? От какой, собственно, погони? Но все же. Григорий Алексеевич знает, куда мы поехали, даже, если я прав на все сто... да..." - Саша задумался. "Если я прав на все сто, то, скорее всего никакой погони не будет, и Альфреду Семеновичу не придется расставаться со своей яхтой, названной именем жены и боевой подруги. А вот некоему Александру Петровичу Татищеву определенно придется расстаться со своей сравнительно молодой жизнью.
   Делать это ему очень не хотелось. Несмотря на сильную боль в затылке и, очевидно, огромную шишку, выросшую на месте удара боевой подруги Альфреда Семеновича, судя по тому, как неудобно ему лежалось на затылке, голова, видимо, потеряла свою обычную, присущую этому драгоценному вместилищу разума Александра Петровича Татищева форму, близкую к шарообразной.
   Саша еще раз внимательно оглядел чуланчик в поисках чего-то подходящего, чтобы расстегнуть наручники. Но здесь не было ничего подходящего.
   Тусклый свет пробивался из низко расположенного, покрытого брызгами воды иллюминатора.
   - Это что - уже утро? - растерянно подумал Саша. Но не мог же он проваляться без сознания так долго от удара по затылку? Наверняка эти гады вкололи ему что-то.
   Саша протащил ноги между скованных рук и наручники оказались перед ним. Преодолевая сопротивление, которое ему теперь оказывали его же собственные руки, Саша ткнулся лицом в стенку яхты и зубами вытащил обшивочный гвоздь. Согнул его под нужным углом и после нескольких неудачных попыток наручники со звонким щелчком, показавшимся Саше весьма мелодичным, разжали свои стальные челюсти. Так, теперь осталось только выбраться из этой конуры. Самым простым было бы конечно прыгнуть в иллюминатор. Но его, видимо, делали на заказ, во всяком случае, ему точно не удастся в него протиснуться. Как бы его ни готовили, он все же не японский ниндзя, да и габариты у него несколько другие, чем у японца.
   Ничего особенного Саша проделывать не собирался. Жалко, конечно, пистолет, но жизнь все же дороже. Вступать в единоборство с двумя, хотя бы и постаревшими волкодавами у него не было ни малейшего желания. Черт с ним с пистолетом, в конце концов пусть это будет головной болью и заботой ненаглядного майора Северцева и его хорошего знакомого некоего Григория Алексеевича. По всему выходило, что несмотря на все его нежелание, ему придется все-таки прорываться с боем и добираться вплавь до берега. В такую жару проплыть пятьдесят или сто метров невелика проблема. Но до этой самой воды еще надо добраться, а это будет, догадывался Саша, ох, как нелегко.
   В это время раздался какой-то подозрительный скрип, и он услышал, как в скважину дверного замка кто-то вставляет ключ.
   Саша мгновенно и бесшумно улегся на койку и свел за спиной руки, как будто до сих пор был закован наручниками. Он только не успел сообразить как лучше - лежать с закрытыми глазами и делать вид, что он до сих пор без сознания или встретиться взглядом с Ольгой Петровной. Он уже понял, что это она и есть та самая боевая подруга. Шаги вроде бы не совсем похожи на женские, но все же по раздавшимся перед скрежетом ключа в замке скрипом у того, кто подошел к двери обе ноги были здоровые, да и вообще хромать по лестнице Альфреду Семеновичу в его нынешнем положении было явно не с руки... тьфу, не с ноги. Скорее всего, он послал свою жену проверить состояние пленника. "А может быть и камушек подвесить, " -с печалью подумал Саша и прикрыл глаза, оставив небольшую щелочку для наблюдения. Навряд ли в темноте каморки боевая подруга Юрия-Альфреда сумеет в первую же секунду понять, что их пленник отнюдь не находится в отключенно-бессознательном состоянии, а внимательно наблюдает за ней.
   В общем, расчет Саши оказался верен на все сто процентов. В темноте было плохо видно зашедшего человека, но ясно было, что это женщина, хотя и не самых изящных форм. Саша мельком подумал: "Что он в ней нашел? Сам-то он мужик довольно видный. Может быть она человек хороший? Да и любовь, как известно зла.
   Ольга Петровна самоуверенно сделала шаг вперед и окликнула его.
   - Эй, парень, вставать пора!
   В ее монотонном голосе слышалось некоторое злорадство. Во всяком случае Саше так показалось. Впрочем, это не имело никакого значения. Хотя он и не любил бить женщин, даже широкостных бывших волкодавок, но сейчас у него не было другого выхода. Кроме того, как известно, долг платежом красен, а именно эта мадам приложила его по затылку чем-то тяжелым, когда он волок ее раненного мужа. И хотя ранил его как раз он сам, это тоже ничего не меняло.
   Саша осторожно опустил на пол потерявшую сознание женщину и быстро обыскал ее. Ключей от наручников у нее не было, что нисколько Сашу не огорчило - зато в кожаном кармашке в виде миниатюрной кобуры, пришитом с внутренней стороны джинсов, он к своему глубокому удовлетворению обнаружил дамский "Вальтер" - очень изящную штучку тихого боя, которая хотя и вряд ли, например, сшибла бы с ног того же недоброй памяти "А.С. Парамонова", но продырявила бы его метров с пяти ничуть не хуже, чем умыкнутый у него его старый верный "ПМ". Рукоятка пистолета была отделана пластинами из материала похожего на слоновую кость, да, наверное, это и в самом деле была слоновая кость - уж больно дорогая и старая игрушка.
   Личный досмотр больше ничего интересного не дал. Саша сдернул с Ольги Петровны тельняшку, под которой она к его удивлению, несмотря на возраст, не носила соответствующий предмет женского туалета, и связал ей руки.
   Зрелище отвисшей дебелой груди немолодой женщины не составляло глубоко эстетичного зрелища, которое могло бы разбудить в молодом мужчине неуместные мысли, и Саша пожалел, что Ольга Петровна забыла одеть в джинсы ремень, это значительно упростило бы ему задачу и не затронуло его тонких мужских чувств.
   В это время откуда-то сверху, из того, что громко называлось здесь рубкой, хотя на яхте это скорее можно было назвать навесом, раздался голос Юрия-Альфреда:
   - Оля, ну что там?
   Саша понял, что у него есть только два выхода: либо бежать на палубу под выстрелы неутомимого супермена Альфреда Семеновича и прорываться с боем к заманчивой водной глади, либо по русской традиции избрать другой путь. Судя по историческим реминисценциям, другой путь всегда сулил больше, чем грубые шаги напролом. Еще пару секунд и Юрий-Альфред все равно забеспокоится, поэтому Саша не стал валять дурака, и первым начал разговор с невидимым собеседником.
   - Альфред Семенович! - позвал он.- Как у вас там наверху?
   Послышался какой-то грохот и очень сильно нецензурная брань киллера.
   - Альфред Семенович, что же вы так ругаетесь, прямо даже как-то и нехорошо. Может быть, поговорим спокойно?
   - Чего ты хочешь?
   - Альфред Семенович, вы мне в общем-то и на хрен не нужны вместе с вашей боевой подругой, вы же сами понимаете. Сейчас таких как вы в плохой базарный день можно найти дюжину на ломаный грош. И хотя, конечно, на вас висят восемь трупов только тех, что я знаю наверняка - шестеро в машинах, Никишина и горный орел Дондулидзе...
   - Бабу не я, это - грузин.
   Не обращая внимания на реплику киллера, Саша продолжал:
   - А я так думаю, что и еще пара, а то и больше десятков, а? Как вы думаете, Альфред Семенович?
   - Не твое дело, засранец, - грубо ответил Юрий-Альфред.
   - Альфред Семенович, я бы вам не советовал со мной так грубо разговаривать, вы все ж таки не в том положении.
   - Я в нормальном положении, а советы свои засраные оставь при себе, - продолжал гнуть свою линию обиженный киллер.
   - Альфред Семенович, что это вас засасывает в ассенизационную тему? Ну, ладно, это дело вашего вкуса. Но, ежели вы что-то задумали нехорошее в отношении моей негражданской личности, то я бы очень настоятельно не рекомендовал вам это делать. Во-первых, ножка у вас все-таки прострелена, это даст о себе знать. Во-вторых, какой бы вы ни были скорый, жену вашу я успею отправить на тот свет - я почему-то думаю, что черти по ней соскучились не меньше, чем по вам.
   - Короче, сосунок, - прервал его Мятлев.
   - Ну, ладно, я вижу, что воспитывать вас уже поздно, Альфред Семенович. Раз вам легче, когда вы называете меня разными нехорошими словами, бог нас рассудит. Итак, что я хочу. Как я уже сказал - хрен с вами, можете продолжать свое одиссею, мне почему-то кажется, что рано или поздно пуля вас все равно найдет, не сейчас, так через год или через пять, а заодно и вашу боевую подругу, так что давайте разойдемся красиво. Правьте к берегу, я выйду, разумеется с вашей женщиной на руках, а потом я оставлю ее на бережку и плывите себе дальше, Одиссей с Эвридикой.
   - Да, Саша, плохо ты учился в школе.
   - Это еще почему? - насторожился Саша.
   - Орфей с Эвридикой, а Одиссей-то уж, наверно, скорей с Пенелопой.
   - Не думал я, что вы такой эрудит, Альфред Семенович, видать немало в жизни повидали, да и учили вас неплохо. А все ж таки так и не выучили - как вы были изначально говном, так им и остались.
   Альфред Семенович промолчал. Тогда Саша продолжил:
   - Значит, положу я вашу, извините за выражение, Пенелопу, раз уж сами так ее назвали, и можете продолжать свой кровавый путь. Разумеется, предварительно вам придется вернуть мои документы и табельное оружие - патрончики можете оставить себе, чтобы особо не нервничать, тем более, что мне пока и вальтерочка вашей благоверной хватит, - сверху послышалось что-то похожее на рычание. Видимо, последние слова Саши сильно расстроили Альфреда Семеновича.
   Юрий-Альфред хмыкнул и в конце концов сказал:
   - Ладно, черт с тобой. В конце концов, какое мне до всего до этого дело.
   -А как же вторая половина гонорара? - не удержался, поддел киллера Саша.
   -Какая еще вторая половина? - попытался было вильнуть Альфред Семенович, но потом выругался и сказал:
   - Жизнь дороже, Сашок. Так что тут я пролетаю, но зато жизнь сохраняю.
   - Вы прямо Пушкин. Александр Сергеевич. Не только лобики простреливаете, еще и рифмуете на ходу.
   - Ну, ладно, кончай болтать. Вот тебе твои документы, вот твоя пушка задрипанная, - вслед за его словами по лесенке пролетело Сашино удостоверение, а потом с грохотом упал на пол тяжелый "ПМ".
   Как и ожидал Саша, в нем не осталось ни одного патрона. Но пустая обойма стояла на месте.
   - Аккуратист хренов, - проворчал Саша.
   Саша сунул пистолет в задний карман брюк, застегнул молнию, чтобы не потерять и, держа наготове в правой руке "Вальтер", левой поднял шесть пудов живого, хотя и бессознательного веса Ольги Петровны.
   Увидев это сюрреалистичное зрелище, Альфред Семенович в первое мгновение, видимо слегка обалдел, так как потерял дар речи и только судорожно раскрывал рот, как рыба выброшенная на берег. В руке он держал пистолет неизвестной Саше модели, скорее всего что-то иностранное, с наверченным на дуло толстенным глушителем.
   Саша слегка вжал дуло "вальтера" в висок Ольге Петровне, которая не вовремя начала приходить в себя, и вежливо сказал:
   - Альфред Семенович, вы уж извините, нечем больше было ручки связать вашей Пенелопе. И вы все ж таки не дергайтесь, пуля она ведь знаете - дура, вас-то я, может, и не успею прихлопнуть, а ее - за милую душу, - и Саша покрепче прижал ствол изящного "вальтера" к голове "Пенелопы." Глаза многоопытного Юрия-Альфреда, казалось, прожигали Сашу насквозь, но его это мало задевало - главное, чтобы у киллера хватило ума не стрелять. Ольгу Петровну он, конечно, может убить, но вряд ли это спасет жизнь ему самому - Александру Петровичу Татищеву, поэтому он осторожненько стал отступать к берегу.
   Спустившись на землю, он, не опуская пистолета от виска Ольги Петровны, потащил ее за собой к кустам, которые росли в нескольких метрах от берега.
   Альфред Семенович забеспокоился и закричал:
   - Эй ты, урод, мы вроде договорились!
   - Договориться-то мы договорились, Альфред Семенович, но жить-то хочется! Да и надо попробовать белое тело вашей боевой супруги... - Саша не выдержал и расхохотался. - Так что придется вам за вашей дамочкой прогуляться в кустики.
   -У-у, гадина, - с ненавистью прохрипел Юрий-Альфред и запустил такую матерную трель, что Саша невольно приостановился, заслушавшись, за что и был тут же наказан окончательно пришедшей в себя волкодавшей.
   Изогнувшись и залихватски мотнув при этом грудями в разные стороны, она ловко лягнула Сашу по щиколотке.
   Он охнул и повалился вместе с прыткой мадам прямо в кусты, что его и спасло, так как стрелять в мешанину из тел и веток киллер не рискнул.
   Подволакивая раненную ногу, которая стала у него после перевязки раза в два толще чем прежде, Альфред Семенович проковылял к фальшборту яхты, следуя не только взглядом, но и дулом пистолета за движением сладкой парочки.
   Вторично оглушив непокорную обладательницу сверхроскошного бюста, ежесекундно оглядываясь и продираясь спиной сквозь кусты, скорее всего жасмина, потому что запах от них исходил пряно-одуряющий, парфюмерный, Саша, как только листва кустарников скрыла его из поля зрения лукавого противника, осторожно опустил на землю шестипудовую волкодавшу.
   - Ох, и тяжела же ты, невестушка моя, - пробормотал Саша.
   Боевая подруга киллера потихоньку начинала снова приходить в себя. Когда Саша положил ее на прохладную землю, она широко раскрыла бессмысленные глаза и буквально в ту же секунду дернулась, словно пытаясь прикрыть руками свои огромные прелести.
   Саша, заметив это ее движение, покачал головой и с оттенком философичности подумал:
   - Да, все-таки, женщина, даже такая большая и грубая, все равно остается женщиной.
   Он еще увидел, как она широко раскрыла тонкогубый большой рот, видимо пытаясь крикнуть, но из горла у нее только вылетело какое-то хрипение, смешанное с клокотанием. Тем не менее настороженный Альфред Семенович услышал этот странный звук и видимо, решив, что честь его ненаглядной подвергается испытанию, заорал что есть сил:
   - Эй ты, гнида ментовская! Если с ней что-нибудь случится, я тебя из-под земли достану.
   "Господи, да что же с ней может случиться?!" - подумал Саша, но не стал ему ничего отвечать, потому что стрелять вполне можно и на звук голоса.
   Первым делом Саша с помощью своего удостоверения остановил первую попавшуюся машину, но, чтобы не слишком напрягать граждан, следовавших по своим делам, несколько раз сменил экипаж, стараясь выбирать так, чтобы они ехали попутно.
   Хотя ему уже было все в общих чертах ясно, тем не менее новость, которая ждала его в стенах родного учреждения, была ошеломляющей. Майор Северцев был убит сегодня ночью, когда возвращался домой на собственной машине, выстрелом через ветровое стекло. Выстрел скорее всего был сделан из винтовки. Судя по всему стрелял опытный снайпер, потому что, несмотря на то, что машина шла на приличной скорости, пуля вошла почти в середину низкого лба майора.
   Саша посидел в кабинете. И, хотя он никогда не питал добрых чувств к своему начальнику, особенно после того, что произошло с ним за последние дни по его милости, да и человек он был, прямо надо сказать, не очень приятный, да и как оказалось не совсем порядочный, вернее, даже совсем непорядочный, поскольку был куплен с потрохами по крайней мере Григорием Алексеевичем, а может быть и еще кем-нибудь, все-таки новость была не очень. Сашиной вины здесь не было, но и радоваться все-таки было особенно нечему.
   Саша медленно вышел на улицу и на метро доехал до дома. Там он привел себя в порядок и переоделся. В спешке бегства с яхты семейства волкодавов, он совсем забыл, что у него были при себе довольно большие деньги. Вчера он поделил их на две равные кучки и половину взял с собой, а вторую оставил дома. Поэтому, выдвинув ящик стола и осознав, что волчье семейство все-таки обдурило его, хотя бы в денежном смысле, он чертыхнулся и положил в карман оставшуюся пачку сторублевок и долларов. Теперь он не стал спускаться в метро, а, поймав машину, подъехал прямо к офису Григория Алексеевича.
   Охранник в стеклянной будке прочитал Сашино удостоверение, позвонил по внутреннему телефону и тут же распахнул перед ним калитку, открывающуюся с помощью электромотора. В холле двое охранников тщательно его обыскали, а потом не очень вежливо хлопнули по спине - мол, двигай вперед. Ребята нарывались на грубость, но нужно было потерпеть ради дела. К Сашиному удивлению, они не последовали за ним наверх - в святая святых, так сказать, где хранилось заветное тело.
   Поднявшись на второй этаж Саша, не обратив внимания на прокудахтувшую что-то секретаршу, отворил дверь в кабинет и вошел.
   Он встретился взглядом с Григорием Алексеевичем, не спеша подошел к его столу и уселся в кресло.
   - Да, молодой человек, манеры у вас типично милицейские.
   Саша усмехнулся.
   - Это ничего, Григорий Алексеевич. Зато у вас чисто бандитские.
   Григорий Алексеевич удивленно поднял бровки.
   - Что вы имеете в виду, молодой человек?
   - Ваша дочка, я так полагаю, уже нашлась? - не отвечая ему, спросил Саша.
   - Да, представьте себе. Неизвестные похитители, видимо, решили, что со мной лучше не связываться, и вернули ее в целости и сохранности.
   - Зачем же было возвращать? - удивился Саша.
   - То есть!- изумился Григорий Алексеевич. - Уж не хотите ли вы сказать...
   - Нет, я ничего не хочу сказать. Я уже все сказал, и вы меня прекрасно поняли. Нельзя вернуть то, что никто не брал.
   - О чем вы? Если это у вас специфический милицейский юмор, то извините, я его не понимаю.
   Саша начал терять терпение.
   - Вот что, паразит, никто никакой дочки у тебя не похищал. Зачем ты все это устроил, мразь?
   - Я бы попросил вас, молодой человек, если вы не хотите очень больших неприятностей, сменить ваш тон.
   - А ты мне советы не давай, дерьмо собачье, и не дергайся.
   Григорий Алексеевич с округлившимися от изумления глазами и отвисшей челюстью, обалдев смотрел на то, как капитан милиции Татищев неторопливо расстегивает молнию на брюках. Мысли у него в этот момент, несомненно, были самые разнообразные.
   Но это еще был не конец.
   Полностью Григорий Алексеевич обалдел, когда капитан милиции запустил себе руку куда-то глубоко в ширинку. Тут уж мысли его приняли совершенно определенной оборот, и он даже попытался крикнуть, но у него получился только какой-то петушиный клекот.
   Григорий Алексеевич казалось уже при всем желании не смог бы ничему удивиться, так как его удивление уже достигло наивысшей точки, но все же ему пришлось это сделать. Григорий Алексеевич увидел дуло изящного пистолетика, уставленное ему прямо в лоб.
   - А будешь перебирать лапками, говнюк, я тебе сделаю такую же аккуратную дырочку посреди лба, как делали твои волкодавчики. Ты меня хорошо понял, сучонок?
   Григорий Алексеевич почему-то больше не стал учить Сашу хорошим манерам и, откинувшись на спинку кресла, молча, завороженно смотрел в черную бесконечность отверстия коротенького ствола. Это зрелище почему-то всегда завораживает зрителя.
   - Ну, так как? Ты будешь говорить или мне спросить тебя по-другому?
   - Что вы, собственно, хотите? - Григорий Алексеевич опустил руку.
   - Не двигаться! - резко прозвучала Сашина команда.
   - Ради бога, молодой человек, неужели вы меня принимаете за идиота? Никаких кнопок я нажимать не собираюсь. Какой мне толк от того, что вас схватит охрана, если я буду лежать хладным трупом на полу собственного кабинета? Таких идиотов вам надо искать в других местах. Разрешите, я все-таки продолжу свое движение?
   - Ну, хрен с тобой, продолжай.
   Григорий Алексеевич выдвинул ящик письменного стола, вытащил толстый конверт все из той же желтой бумаги, и бросил его на стол перед Сашей.
   - Вот ваш гонорар, вы честно отработали ваши деньги - здесь двадцать тысяч долларов. Давайте забудем все недоразумения и разойдемся спокойно.
   Саша покачал головой:
   - Эти деньги можешь засунуть себе в задницу. Я тебе задал вопрос - зачем ты положил столько людей?
   - Ну, это уж ваша вина, молодой человек.
   От такой наглости Саша опешил:
   - Моя?! По-моему у вас легкое умопомешательство.
   - Нет, молодой человек, никакого умопомешательства у меня не наблюдается, будьте в этом уверены. Это была чисто коммерческая операция. Все что мне было нужно - это небольшая огласка среди группы особо интересующих меня лиц. Все, чего я хотел - это, чтобы несколько человек узнали о том, что у меня похищена дочка, и я нахожусь в весьма расстроенных чувствах. Если вы смотрите телевизор - газеты-то теперь мало кто читает, то вы наверняка слышали, что сейчас проходит операция по так называемым долговым обязательствам государства. "Восточные нефтеперерабатывающие заводы". Вы в курсе?
   - Да, что-то слышал краем уха. Какие-то заводы.
   - Ха-ха! - рассмеялся Григорий Алексеевич. - "Какие-то заводы". Долги государства около полумиллиарда долларов, а эти заводы дают в год прибыли на два миллиарда. Неплохой кусочек, да? Вы не можете себе даже представить, какая драка разгорелась по этому поводу.
   - Понятно. И вы рассчитывали на то, что ваши соперники потеряют бдительность, решат, что вы на время выключены из игры. Да?
   - Ну, конечно. А вы, в общем-то неглупый человек, вон как сразу на лету все схватываете. В этом-то и была ошибка покойного майора.
   - А откуда вы знаете, что он - покойный?
   - Ну, дорогуша, такие вещи я обязан знать.-
   - Убили его, естественно, по вашему приказу, и, скорее всего - "волкодавша".
   - Что еще за "волкодавша"? - недоуменно посмотрел на него Григорий Алексеевич.
   - Не прикидывайтесь, все вы прекрасно поняли. Жена вашего киллера - Юрия-Альфреда.
   - Извините, я не понимаю, о чем вы говорите. Разрешите, я продолжу свою мысль.
   - Ну-ну, продолжай.
   - Ну, так вот. Все, что мне было нужно, как я уже сказал, это небольшая огласка, весьма естественная, конечно. Для этого мне нужен был, так скажем, не очень ценный, немножко туповатый милиционер. Ну, собственно, здесь произошла накладка. Так уж жизнь устроена, что не всегда умные находятся наверху. Мне бы куда больше подошел ваш начальник, но кто же знал, что вы такой шустрый молодой человек.
   Саша рассмеялся. Григорий Алексеевич с недоумением посмотрел на него
   - Теперь мне все понятно. Нет, Григорий Алексеевич, несмотря на весь ваш апломб вы не совсем правы в отношении майора Северцева.
   - То есть?
   - Теперь я понимаю, почему он был так настойчив. Эта тварь решила убрать меня вашими руками и ваши проблемы его волновали меньше всего, хотя в конечном счете выиграли вы. Нет, все-таки он был болван.
   - Пусть так. А дальше уж пришлось сообразовываться с вашими действиями. Собственно говоря, у меня не было намерений проливать чью-либо кровь. Я не монстр какой-нибудь. И я не собирался никого убивать. Ну, почти... Но вы рвались вперед как хорошая охотничья собака. Даже этот не худший воспитанник покойного КГБ и то не сумел вас... достать. А вы его все-таки достали, в конце концов. Ну, это и естественно - стреляй первым, если не хочешь, чтобы пристрелили тебя.
   - Ну, ваша-то философия мне понятна. Значит, вы хладнокровно убили восемь человек, пардон, уже девять - с майором, ради того, чтобы получить нефтеперерабатывающий завод, приносящий большие деньги - то бишь, ради прибыли.
   - Ну, молодой человек, зачем так обострять вопрос? Разве это люди?
   - А кто же они, по-вашему?
   - Пешки. Нет, даже не пешки. Ничто. Протоплазма, без мозгов, с одними животными желаниями. Нули. После того, как вы схватили господина Дондулидзе, мне не оставалось ничего другого, как только нейтрализовать его, вы же понимаете. А не послать группу наблюдения я тоже не мог - вы бы сразу обо всем догадались. Пришлось принести их в жертву. Вот почему, я говорю, что это вы во всем виноваты. Это из-за вас они погибли.
   - Це-це-це. - поцокал языком Саша и покачал головой. - Ну-ну, успокаивайте свою совесть, если она у вас есть, хотя я сильно в этом сомневаюсь, вряд ли даже остатки уцелели. Погибли они, само собой, не по моей вине, а от вашей жадности. Я только исполнял свой долг и никак не мог подумать, что вы такая двуличная скотина, которая поставит на кон даже собственную дочь. Ну, да ладно. Жизнь все поставит на свои места. Я не думаю, что вы долго просуществуете в своем нынешнем качестве - уж больно вы мерзкий тип, а такие долго не живут. Либо бомба, либо пуля, либо - самый лучший вариант который вам светит - бегство за границу.
   Григорий Алексеевич рассмеялся.
   - С чего бы это мне бежать за границу? Уж не хотите ли сказать, что собираетесь предъявить мне какие-то обвинения? Молодой человек, даже если у вас лежит в кармане диктофон, никакой записи не было. Мой кабинет хорошо защищен. Кроме неприятного ноющего звука вы ничего не услышите.
   Саша усмехнулся.
   - Какой вы, однако, нервный, Григорий Алексеевич! Нет у меня никакого диктофона. Я прекрасно знаю, что привлечь вас к уголовной ответственности не удастся, поскольку никаких улик против вас у меня нет.
   - Вот и прекрасно. Забирайте деньги и уходите. Я очень занят. У меня мало времени и прошу меня больше не задерживать этими бессмысленными разговорами.
   - Ну, я бы, во-первых, не сказал, что наш разговор был так уж бессмыслен, во-вторых, как использовать эти деньги я вам уже сказал, и, в-третьих, повторяю еще раз, для дураков - к уголовной ответственности привлечь вас конечно, нельзя. Но! Вот какая штука. У нас ведь теперь демократическое, свободное государство. В нем существует такая вещь, как свободная пресса. И хотя куплена она на корню, вместе с демократическими и не очень журналистами, но куплена она не одним человеком, а несколькими, в том числе, видимо, и теми, кого вы так ловко кинули с этой самой "Нефтепереработкой". Как вы думаете, что они будут делать, когда получат информацию о том, как вы с ними поступили? Некрасивая история, - грустно покачал головой Саша. - Это первое. Второе. Опять-таки, конечно, в суде будет доказать ничего нельзя. Но представьте себе, что какая-нибудь газетенка с немаленьким тиражом расскажет всю эту историю на своих желтых страницах? Представляете заголовки в газетах: "Крупный предприниматель инсценировал похищение собственной дочери, чтобы..." Ну и так далее.
   Григорий Алексеевич немного побледнел, но ничего не сказал.
   - Конечно, в тюрьму вас не посадят, но опять-таки, что будет с вами после этого? Придется оправдываться, доказывать что вы не верблюд, а ведь на самом-то деле вы - верблюд. Да если еще сумеют найти ваших волкодавчиков?
   - Зачем вы мне все это говорите?- пожал плечами Григорий Алексеевич. - Вас что - сумма не устраивает? Назовите свою. Сто тысяч? Двести тысяч долларов? Хоть это и форменный шантаж, я согласен заплатить вам эти деньги всего лишь под ваше честное слово о том, что я никогда больше не увижу вас и не услышу всю эту историю, которую вы мне сейчас рассказали, и которая не имеет ничего общего с действительностью.
   - Очень хорошо, Григорий Алексеевич. Но деньги ваши мне не нужны. Как говорится - жизнь дороже. Так вот, прикажите вашей своре закрыть пасти и забудьте про меня, потому что если со мной что-нибудь случится, эти материалы окажутся как раз в руках ваших врагов - один экземпляр, а второй - в редакции газеты "Московский Говновозец". Ну, так как Григорий Алексеевич? Будем считать, что мы договорились или вас по-прежнему тянет на авантюры?
   - Убирайтесь!- Григорий Алексеевич поднял на Сашу ненавидящий взгляд, который обещал ему почти столько же, сколько и взгляд Маши, сидевшей за самоваром, только с обратным знаком.
   "А может быть все-таки пристрелить эту тварь?" - заколебался Саша, но ограничился тем, что несильным ударом отключил хозяина кабинета на несколько минут, потом спрятал пистолетик в карман и покинул кабинета Григория Алексеевича Кудашева, который в ближайшие дни собирался выйти из тени и удовлетворить свое гипертрофированное самомнение тем, что его станут называть одним из олигархов государства.
   Когда Саша выходил из офиса Кудашева на улицу, ему очень хотелось на выходе разобраться с охранниками, но он удержался от этой мальчишеской выходки, решив, что свое они и так получат от хозяина - господин Кудашев оказался оплеванным с ног до головы, хотя, кажется, ему на это было наплевать. Но тут уж Саша ничего не мог поделать. Горбатого могила исправит. "Будем надеяться, что как волчье семейство, так и Кудашев вскорости переправятся туда, " - подумал Саша, выходя на залитую солнцем улицу.
   Сотовый телефон тоже оказался в цепких лапах волкодавов, и Саша позвонил Вере из автомата.
   - Верунчик, ты не против встретиться сегодня?
   - Ой, Сашенька, как ты удачно позвонил, я как раз немножко задержалась на работе и уже вот собиралась уходить. Давай, минут через пятнадцать на прежнем месте?
   Саша посмотрел на часы.
   -Нет, ты знаешь, давай лучше через полчаса. Я боюсь не успеть, мне еще на метро придется ехать. Я сейчас был тут... по делам в одном месте, и мне бы не хотелось, чтобы ты опять ждала меня.
   - Хорошо, договорились.
   Саша признаться, немного соврал Вере - он вполне успел бы на встречу с ней, но у него было еще одно небольшое дело.
   Он зашел в ближайшую сберегательную кассу и перечислил на счет первого попавшегося ему на глаза на доске объявлений благотворительного фонда оставшиеся у него пятьсот долларов и пять тысяч рублей.
   -Где ты был? Я звонила тебе домой вчера вечером. Бабулька, которая обычно берет трубку, сказала, что тебя нет дома. Как это понимать? - Вера осуждающе посмотрела на него.
   - Как понимать? Ты же сама понимаешь - был на задании.
   - Ха! И как зовут это задание? Чем хороша милицейская профессия для мужчины - заметила Вера. - Можно дома не ночевать, а на утро прийти и сказать жене, что был на задании, А ей, бедняжке и крыть нечем - пойди проверь на каком задании он был. Может быть с чужой бабой провел всю ночь.
   - Да, конечно, такие задания тоже бывают, - улыбнулся Саша.- Но намного реже, чем хотелось бы, да и то не в нашей конторе.
   - Ах ты, негодяй! - расхохоталась Вера.
   - Да нет, Верунчик, я правда был в засаде. Видишь, получил от своего контингента рукояткой пистолета по башке, - и Саша предъявил девушке вещественное доказательство - огромную шишку на затылке.
   Вещественное доказательство было тщательно исследовано, причем само исследование сопровождалось бесчисленным количеством охов и ахов.
   - Хорошо еще хоть пулю не всадили, а то видела бы ты меня сейчас...
   Вера изменилась в лице и дрожащей рукой прикоснулась к Сашиной щеке.
   - Ты что - правда был на задании, - плачущим голосом спросила она.
   - Ну, я же тебе говорю - сидел в засаде, всю ночь. Замерз к тому же, как бобик.
   - Бедненький! - Вера обняла его и крепко поцеловала в губы. - Тебе, наверно, нужно лежать, отдыхать.
   Саша усмехнулся.
   - Безусловно, Верунчик, и сейчас мы этим займемся!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"