Аннотация: Что-то меня на лирику потянуло. Наверное - весна.
ПОЛУНОЧНОЕ МЕТРО
Руководство центрального канала приняло решение подготовить видео-очерк, для Глобальных новостей, по случаю предстоящей недели столичного метрополитена. Глава музейного комплекса обещал запустить все сохранившиеся ветки. Это должно было стать поистине грандиозным событием. Миллионы заинтересованных туристов слетались в Москву со всех концов света.
Вас ждет неделя сногсшибательных приключений, гласили рекламные проспекты во всемирной сети. Вы сможете проехать в подлинных вагонах по знаменитой кольцевой, полюбоваться уникальными скульптурами на станции Площадь революции, которые покинут музеи и встанут, как встарь, на постаментах знаменитой станции. Выйти на улицу у музейного комплекса старинной гостиницы в Измайлово. Поесть в уникальном буфете на Арбатской. Вынырнуть на поверхность из Александровского сада, у самых стен седого Кремля. И сотни других, замечательных экскурсий.
Видео-ряд был практически готов, осталось дополнить его рядом интервью со старейшими работниками. Мне достался один из инженеров-электриков, Александр Макарович Стахов.
Я нашел его в небольшой трехкомнатной квартире, на Нижней Масловке. Район доживал последние дни, по плану здесь должно было начаться развертывание очередной парковой зоны. Теперь строители терпеливо ожидали, когда жилой район покинут последние жители. Их оставалось немного.
Встретивший меня человек уже разменял столетие, но выглядел бодрым и крепким. Пожав руку, он пригласил пройти в гостиную и усадил на большой старинный диван. С его разрешения я подвесил в воздухе пару голокамер и включил запись. А потом, приняв чашечку черного кофе, откинулся на спинку и с интересом огляделся. По опыту я знал, что стариков не нужно торопить. Они разговорятся сами, стоит только немного подождать.
Алексей Макарович достал сигареты и вопросительно посмотрел на меня.
- Курите, курите, - сказал я. - Мне даже приятно.
Он раскурил сигарету и с удовольствием выдохнул ароматный дым.
- Чем обязан?
- Мне бы хотелось услышать ваш рассказ. О разных интересных событиях, которые произошли во время работы. Вы ведь отдали метро много лет жизни?
- Да. Как пришел туда молодым, так и остался. А что именно вы хотите услышать?
- Просто расскажите о том, как вы тогда работали. А потом, когда появятся вопросы, я спрошу вас еще о чем-нибудь.
Алексей Макарович пожал плечами.
- Работали, как работали. Не знаю даже, о чем тут говорить.
- Ну, опишите для начала ваш рабочий день.
- Скорее ночь, - усмехнулся инженер. - Мы обычно спускались в шахту после полуночи, тогда и начинались регламентные работы. Проверяли все пути, иногда ремонтники заменяли отдельные шпалы. Я тестировал свою электрику: внизу полно разнообразного оборудования. В общем, ничего интересного.
- Это когда вы уже перешли на техобслуживание, так? А я хочу услышать про стройку.
- Стройка, - в глазах инженера что-то мелькнуло. - Стройка была давно, я уже мало что помню. У нас тогда работал один старый мастер. Я-то пришел в шахту молодым сосунком, а он тогда уже разменял шестой десяток. Это сейчас живут до ста сорока, а во времена моей юности и это было немало. Вроде еще с уральских шахт, в самом начале специалистов не хватало, их брали отовсюду. А потом он еще на комбинате 815, в Железногорске отработал, там в горе столько туннелей понаделали, больше чем в Москве. Ничего не поделаешь, стране был нужен оружейный плутоний. А работка в его время внизу была, не как у нас. Мы, можно сказать, по сравнению с ними в белых перчатках работали.
- Не хватало техники? - я решил вставить свою реплику.
- И техники тоже. Но главное другое. Энтузиазм у них горел ярким пламенем и бил через край. Они тогда плывуны как проходили? Давление в шахте поднимали и вперед. Как в кессоне.
- Плывун, это смесь воды, песка и глины?
- Ага. Такие подземные протоки. Мало того, что они могли затопить шахту и погубить всех, кто там был. Так еще при вытекании в земле образовывались пустоты, в которые проседали дома с поверхности. Вот вам пример. Встречают мощный плывун. Прорыв. Поднимают давление в шахте до двух атмосфер. Плывун забивает ножи, щит останавливается. Поднимают давление дальше, до двух с половиной. Температура доходит до сорока, воздух спертый, в трех метрах ничего не видно. Вода с песком летит прямо на работающих людей. И ничего, проходили.
- Но ведь кессон, это страшно вредно. И выходить из него нужно по особым правилам. Я как-то делал репортаж о древних водолазах, которые работали в костюмах, так что немного знаю.
- Точно. По правилам, в такой обстановке можно работать не больше четырех часов. А они проводили в шахтах со сжатым воздухом по десять-одиннадцать. Лечили их дедовскими методами: теплыми ваннами и грелками. При тяжелых случаях это не помогало и даже самое крепкое здоровье не выдерживало. И тогда врачам приходилось силой тащить этих энтузиастов в лечебную кессонную камеру. А они сбегали из больницы и ночью опять лезли в шахту. Вот так и работали.
Он глубоко затянулся.
- Я почему вспомнил. Когда мы проходили плавуны, правда не все, он всегда крестился и что-то шептал. Ну, мы-то были молодые, разудалые парни. Подшучивали, посмеивались. Однажды сидели мы в каптерке и Васька, самый разбитной из нас, стал к нему приставать. Мол дед Матвей, объясни молодежи, кого ты все время заклинаешь. А то может нам и в шахту спускаться не следует? Народ ведь у нас сильно боязливый... Тут уж и мы не выдержали и заржали в полный голос. Да, мы все были сильно боязливыми. Дед только посмотрел на нас и рукой махнул.
- Когда все стали расходиться по участкам, я приотстал и говорю: дед, не принимай близко к сердцу. Ребята просто пошутить хотели. Только, если честно, очень все-таки интересно... Он глянул на меня и говорит: ты парень, видать из всех самый совестливый. Запомни, что я тебе сейчас скажу, может, когда и пригодится. Туннель, он не просто сквозь землю идет. Он иногда и иное задевает. Так что под землей разное встретить можно. Вот когда сам увидишь, тогда и вспомнишь, что я тебе говорил.
Я поставил чашечку на столик около дивана и осторожно осведомился:
- А ведь вам, Александр Макарович, наверное, действительно много удалось увидеть. Вот я знаю немного про Метро-2, вроде была тогда такая уникальная система.
Старик пренебрежительно махнул рукой.
- Да что в ней такого уникального? Ну, понастроила верхушка себе отдельные туннели, чтобы драпануть в случае войны. Потом еще и военные дополнили ее, командными пунктами да хранилищами для МЧС. Позже пристроили туда разные убежища. Все с дураков-американцев копировали. Слава богу, когда встала в полный рост Мертвая рука, до них наконец дошло, что все это чистейшей воды глупость. Теперь в некоторых туннелях музеи сделаны да рестораны для любителей. Разве это кому-то сейчас интересно?
Я развел руками.
- А что же тогда интересно? Станции призраки или может, полуночные поезда?
- Господи, ну и интересы у вас. Станции-призраки - это недостроенные или по какой-то причине временно закрытые вестибюли. Их в каждом метро полно: стройка дело длинное, а планы частенько меняются. А иногда и грунт не позволяет вести туннель по плану, приходится менять направление, А станция уже построена. Вот и появляются неиспользуемые.
- Ну, может вы-то видели и другие? - осторожно спросил я.
Он тяжело вздохнул и мотнул головой.
- Ну, видел. Только в этом тоже ничего интересного нет. Я в молодости с родителями жил, в Люблино, там тогда метро еще только строили. Вот и ездил на электричке, до Курского вокзала, а там уже на метро, до Площади революция, где нас автобус поджидал. Это сейчас все в гравилифтах в умных очках летят: в основном на боевики пялятся, только умное меньшинство изредка книжки читает. А тогда народ с настоящими книгами в руках в метро ездил. А кто помоложе, к окнам прилипал. В этом туннеле как раз после ремонта кабели заменили: старые были черными, а новые - ярко желтые. Вот я на них и любовался. А один раз вдруг увидел: кабели нырнули вниз, как всегда бывает перед станцией и в полутьме показалась неширокая платформа. Поезд быстро ее пролетел, но я успел разглядеть, что по ней перемещаются какие-то тени. А потом опять передо мной вынырнули желтые кабели и больше я уже ничего не видел.
- А что потом? - заинтересовался я.
- У меня на этом участке знакомый работал. Взял я у зам начальника временное направление и вечером спустился на Курской. Потолковали мы с ним о том, о сем, а потом я одел каску и с бригадой прошел весь туннель. Туда и обратно. И ничего не нашел. Обычный туннель, и кабели идут, не прерываясь, по всей длине. Вот так.
Он взглянул на меня.
- А ваш поезд-призрак вообще любой мог тогда увидеть. Но не чаще, чем раз в месяц, на кольцевой линии. Чуть ранее или вскоре после полуночи. Приходит на платформу поезд, явно старой конструкции. Двери, правда, почти никогда не открывает. В кабине машиниста - человек в форме работника метрополитена, старого образца. Вагоны по-разному. Иногда кажутся пустыми, иногда заполнены худыми изможденными людьми, в серых робах тюремного вида. Это вроде души погибших на строительстве. Неужели вам такое нужно? Все это давно в старых книжках описано.
- Да нет, хотелось бы услышать что-нибудь более такое... - я пошевелил пальцами.
- Действительно хотите услышать? - он остро посмотрел на меня. - Смотрите. Боюсь, ваше руководство вряд ли пропустит.
Я улыбнулся.
- Александр Макарович, в сети такое можно встретить... Не волнуйтесь, можете говорить совершенно свободно.
- Дело ваше.
Он погасил окурок, потом вытащил новую сигарету и зажег ее. Я с интересом смотрел на его действия. Курящих на планете остались считанные единицы, наверное не больше нескольких сотен. Однако в соответствии с законом о правах личности, оставался небольшой завод, который производил для них все необходимое. Единственным дополнением стали встраиваемые в мундштук небольшие экраны, которые защищали от этой заразы окружающих.
- Случилась у меня тогда большая неприятность. Заболела жена, очень серьезно. Врачи долго не могли разобраться, в чем дело. Мучили ее анализами, а ей становилось все хуже и хуже. Наконец, вызвал меня к себе главврач и говорит. Мол, поняли, чем она больна. Очень редкая болезнь, он мне сказал название, да я не запомнил. Лекарства от нее только разрабатываются, так что держать ее в больнице дальше, нет никакого смысла.
Врач так и сказал: завтра мы ее выписываем. Есть, конечно, экспериментальные препараты, за границей. Но они стоят таких денег... Да и подействуют или нет, неизвестно. Жить вашей жене осталось не больше месяца. Пусть лучше она проведет эти дни с вами, чем на больничной койке.
Вышел я из больницы оглушенный, как будто меня мешком по голове ударили. Что делал дальше, не помню. Наверное, по городу бродил. Пришел в себя поздно вечером, у входа в метро. Стоял там и курил. Долго стоял. Не знал, что делать дальше. Глянул на часы, что на углу на столбе висели - уже за полночь. Бросил окурок в урну и пошел. Только потом, когда уже стоял на эскалаторе, вспомнил: вроде никого не встретил. Пустой вестибюль, даже дежурной не было. Да и на эскалаторе я один спускался. Довез меня этот эскалатор вниз, вышел я на станцию и как дернуло меня. Не помню я такого вестибюля. А я в метро уже столько отработал - все станции в памяти назубок.
Постоял, поозирался и как-то мне не по себе стало. Поднимусь-ка я обратно в город, решил я. Оборачиваюсь - а позади стена. На ней узором из цветных камешков что-то выложено, вроде большой такой букет. Я вперед. Ну, там эскалаторы и обнаружились. Наверное, перепутал, подумал я и скорей на лестницу. Добрался до верха, вышел в город и оторопел - яркое солнце передо мной. Вошел в полночь, а вышел в полдень.
Площадь городская, какая не пойму, но вроде смутно знакомая. Дома вокруг, только нет ни машин, ни людей. Один я. Справа от меня - оружейный магазин. А слева, в первом этаже большого дома, аптека. И какой-то странный знак над ней - не змея с чашкой, как у нас, а весы, как в созвездии Зодиака. Может зайти, подумал я. Вдруг у них нужное лекарство обнаружится, чем черт не шутит.
В аптеке я и увидел первых людей. Мужчина, смутно знакомый. Пролетел мимо меня, громко хлопнув дверью. По-моему, он меня даже не заметил. И девушка в белом халате, приветливо улыбавшаяся за прилавком. За спиной - узкие стеклянные шкафы к самому потолку, с полками, заставленными коробками с лекарствами.
- Добрый день, - несмело начал я. - Нет ли у вас...
- Есть, мы вас давно ждем, - перебила меня девушка. И произнесла длинное малопонятное название. А потом вопросительно посмотрела на меня.
- Так?
- Не знаю... - неуверенно ответил я.
Она повернулась, открыла один из шкафов, засветившийся изнутри и вытащила оттуда коробочку. На ней было напечатано длинное название, на русском и по латыни. А сверху надписи шла тонкая полоса, светло-серого цвета.
- Ваша, жемчужная. Очень редкая серия. Некоторые ждут ее всю жизнь. И напрасно.
Я несмело взял коробочку в руки.
- А они что, бывают разные?
- Да. Красная серия, желтая, зеленая, черная, - любезно сообщила продавщица. - Разница лишь в концентрации действующего вещества и естественно, в побочных действиях. Самая максимальная сила действия у красной. Но и негативные последствия у нее тоже максимальные.
- Для больного?
- Нет. Наши лекарства плохо действуют не на больного, а на того, кто достает ему это лекарства. Красная серия убрала бы заболевание вашей супруги полностью и навсегда. И одновременно обеспечила бы ее прекрасным здоровьем и долгой-долгой жизнью. Но вы скончались бы в тот же самый день.
- Странные у вас лекарства... - сказал я.
- Зато действенные. Но вам не о чем волноваться, вы заслужили жемчужную серию. Болезнь вашей супруги не исчезнет, но она будет протекать в очень легкой форме. Вы вместе проживете долгую жизнь, и уйдете в один и тот же день.
- Как в сказках... - я покачал головой. - Не знал, что такое бывает. Огромное вам спасибо. А сколько оно стоит, у меня хватит денег?
Девушка покачала головой.
- Вы еще не поняли? Прожитая вами жизнь - это и есть плата за желание вылечить дорогого человека. Вы ведь сами тоже болели?
- Да, - сказал я. - Лет десять назад. Думал, уже все. Но жена достала где-то очень редкое лекарство...
И остановился. Девушка утвердительно кивнула.
- Да, она была у нас. Ваша болезнь была смертельной. И ваша жена не пожалела своей жизни, чтобы спасти вас. А теперь вы также пришли к нам. И я знаю, что если бы за это лекарство нужно было отдать жизнь, вы не колебались бы ни секунду.
- А разве может быть иначе? - смущенно сказал я.
Девушка покачала головой.
- Бывает по-разному. Помните мужчину, который был здесь? Он пожалел двух лет жизни, чтобы спасти жену. И она умерла. А теперь пришел еще раз, просить лекарство, которое утихомирит его совесть. Но он приходил напрасно. Ему нужно не к нам.
Я взял лекарство и уже повернулся к выходу, когда мне пришел в голову еще один вопрос.
- Скажите, - сказал я. - А почему вокруг нет людей? Я встретил только одного человека...
- А что вы видите вокруг? - поинтересовалась девушка.
- В каком смысле? - удивился я. - Сейчас я стою в аптеке и беседую с вами. А за дверью, площадь большого города. На площади дома, вход в метро. Только людей там нет.
- Наверное, вы не хотели никого видеть?
- Да, - согласился я. - Не то у меня было настроение. А причем здесь я?
Девушка стала серьезной.
- Все, что вы видите, - произнесла она, глядя прямо мне в глаза, - рождает ваш мозг. Нет ни города, ни площади, ни аптеки. Все - только у вас в голове.
- Как?
Она пожала плечами.
- Придумайте объяснение сами. Любое. Параллельный мир, иные измерения. Провал во времени. Можете что-нибудь религиозное.
- Религиозное?
- И дастся вам все по вашей вере, как жили и ведали, - не спеша произнесла девушка. - Разве не так?
- А... это? - я показал на коробочку, которую крепко зажал в руках. - Это - реальность?
Девушка вновь улыбнулась и утвердительно кивнула.
- Самая настоящая. А что касается, почему... Вам ведь наверное не раз говорили, что вы прожили жизнь напрасно? Что дело, ради которого вы гробили здоровье, никому теперь не нужно. Что жизнь изменилась, и каждый должен думать только о себе, а на других - плевать. Что сейчас главный девиз - моя хата с краю... И все такое прочее.
Я кивнул.
- Говорили, только зря. Правда теперь уже перестали. Жизнь меняется и к счастью, не в их сторону. Я наверное, не доживу, но мне кажется, что все хорошее обязательно вернется.
Девушка утвердительно кивнула.
- Вы абсолютно правы. Вот ваша жизнь теперь и благодарит вас за то, что прожили вы ее не напрасно.
Я на минуту задумался.
- А как же... другие? Ведь не все хорошие люди работают в метро...
Она улыбнулась на прощанье.
- Метро здесь не причем. Человек может встретить иное где угодно. И только от него самого зависит, откроется ли ему навстречу эта дверь...
Я вышел на площадь и некоторое время стоял, прижав к груди коробку. Потом быстро дошел до входа в метро, спустился на платформу и увидел вокруг знакомые стены. На часах было без пяти час, к перрону как раз подходил последний поезд. Я вскочил в него и поехал домой.
Он затянулся в последний раз и погасил окурок.
- Утром я привез жену домой и дал ей первую таблетку. Она ничего не спросила, но по ее слабой улыбке я понял: она догадывается. На следующий день дал еще одну, а когда коробка закончилась, жена встала на ноги. Вот такая история.
- Да, история действительно интересная, - задумчиво сказал я, лихорадочно соображая, получится ли что-нибудь из этого сделать. - А у вас не осталось каких-нибудь доказательств? Хотя бы та коробка, из-под лекарства.
Старик покачал головой.
- Хотел оставить, но она куда-то подевалась. То ли сам случайно выбросил, то ли просто исчезла. Так что, извините.
- А врачи? Что они сказали? Ведь ваша жена действительно выздоровела.
- Врачи... Осмотрели, сказали, что неожиданно пошла на поправку. Еще сказали, что подобные случаи очень редко, но бывают. Врачи отказываются лечить, а человек берет и выздоравливает. В жизни и не такое случается.
Я покачал головой.
- Спасибо. Только вряд ли про это получится сделать репортаж.
Он улыбнулся.
- Напишите про призраков. Вон в Англии до сих пор по старым туннелям бродит артист в плаще, из ближайшего театра. Очень импозантная фигура. Или про Японию. Там еще интереснее. Злобный призрак утаскивал зазевавшихся пассажиров под поезд.
- А у нас такой тоже был? - спросил я.
- Был, как не быть. Но наш тихий. Молодой человек, который являлся только к романтическим девушкам. Прилипает к стеклу и задумчиво смотрит на них. А когда смущенная девушка краснеет, подмигивает и исчезает. Чем не история? Или еще про какую-нибудь ерунду. Простите, но нам придется закончить. Мне нужно собираться.
- Куда же вы, на ночь глядя?
Он улыбнулся.
- На работу. Нам, старикам, оказали честь. Мы поможем проверить старые механизмы. Хоть и запускаем всего на одну неделю, но метро должно отработать, как и раньше. Как часы. Молодым слишком долго объяснять, как запустить старые механизмы.
- Но почему так поздно?
- Поздно? - он засмеялся. - Работа в метро всегда начинается после полуночи, когда останавливается движение. Я же вам говорил.
- Но сейчас... зачем вам идти ночью? - я искренне не понимал. - Метро давно стоит. Ведь можно и днем?
Он покачал головой.
- Нет. Мы хотим ощутить настоящую атмосферу былого труда, а это можно сделать только ночью. Встретиться со старыми друзьями, кто еще жив. Вспомнить молодость. И последний раз отработать на совесть. Как и раньше. Жена с подругами опустится отдельно. Мы ведь с ней и встретились первый раз там, внизу.
Я встал и откланялся. Алексей Макарович пошел провожать меня к дверям.
- А знаете, - сказал он, когда я уже выходил. - Я ведь вспомнил того человека, из аптеки.
И он назвал фамилию известного композитора.
- Это тот... который застрелился? Через год, после смерти жены?
Он кивнул.
- Да. Девушка тогда сказала мне, что он умолял ее продать лекарство. Ему самому. Чтобы заглушить голос совести. Предлагал за него любые деньги. Но она сказала, что он ошибся адресом. Его магазин был напротив.
Он кивнул на прощанье и закрыл дверь.
Я опустился на старом лифте и подождав, когда распахнется дверь, вышел на улицу. Несмотря на самый длинный день наступившего лета, на улице уже стемнело. Я не спеша шел и вспоминал рассказ старика. Как он вышел на площадь, на которой не было ни души. Как озирался по сторонам, пока не увидел на одной стороне горевшее название - аптека.
А напротив... напротив был оружейный магазин.
Над которым также горел символ незыблемой справедливости того виртуального, но единственно правильного мира - светящиеся старинные весы.