-Нет, все- таки, погода в России это что то! В Европе уже весна, а тут мороз градусов пятнадцать, да снег по пояс. Господи, но почему так холодно! На позицию я выполз часа в четыре, а сейчас уже десятый час.
Я пытаюсь пошевелить пальцами ног, которых давно не чувствую, на пару секунд закрываю глаза и снова приникаю к прицелу маузера.
-Так, ну что у нас здесь? Через прицел, линия русских окопов кажется такой близкой, что рукой достать можно. Что- то у них тихо сегодня. Медленно веду прицелом вдоль брустверов. Стоп, это у нас кто? На тыльную сторону окопа выпрыгивает темная фигура. До русского всего- то метров сто пятьдесят, так что он у меня как на ладони. Молодой парень, явно из рядовых. Ну конечно, вылез по нужде. Голову кладу, он на фронте, без году неделя. Опытный боец нужду справляет в банку прямо в окопе, а потом выкидывает ее, не высовываясь. Ладно, дам тебе шанс, живи пока. Мне добыча пожирнее нужна. Это волшебное чувство, когда держишь в руках человеческую жизнь, наверное, знакомо любому снайперу. Чувствуешь себя, чуть ли не господом богом! Боже, как спина болит! От неподвижности все мышцы, как деревянные. А что делать? На открытой позиции не разомнешься. Так что терпи и не отвлекайся. Посмотрим что у нас справа. Тут у нас лес. Вернее бывший лес. До войны здесь наверняка было очень красиво! А сейчас, в так называемом Демянском котле, природа напоминает пейзаж из фильма ужасов. Земля вся перепахана воронками от снарядов и бомб разных калибров, от многих деревьев остались только уродливые столбы, иссеченные осколками. Бои тут идут уже больше трех месяцев, причем бои страшные! Дивизия " Мертвая Голова", в секторе которой я действую пятый день, потеряла за время боев чуть ли не половину своего состава, но при этом в хлам разнесла три советские дивизии. Подкреплений им присылают мизер, а приказ один - держаться! Кстати, за последнюю неделю все пополнение это я один. Но как говорил начальник нашей Берлинской школы снайперов Кенингс: - Грамотный снайпер стоит иногда целого батальона. Вот я и оправдываю доверие. Снайперскую школу я закончил две недели назад. Потом десять дней отпуска и сюда. А вот тут, я начинаю понимать, что такое война! Хотя, вроде не новичок, прошел Польшу, Францию, даже в Греции повоевать успел, но такого видеть, никак не ожидал. Русские лезут на наши позиции, как заведенные! Часто без артподготовки, во весь рост, волна за волной! Положили их тут немерено! Правда, последние два дня, они чуть притихли. Может устали людей класть, а может, какую бяку задумали, с них станется! Ладно, что-то я отвлекся. Посмотрим лучше на тот пригорок. Ага, попался! На долю секунды, я вижу блик, отраженный от линз бинокля. Понятно, корректировщик огня! Русские очень грамотно оборудовали наблюдательный пункт. Нипочем не догадался, если бы не солнце. Точно, у самой кроны огромного дерева тщательно замаскированный помост, а на нем устроилась парочка. Сегодня безветренно и поправку на таком расстоянии можно не брать. Я чуть задерживаю дыхание. Выстрел. Мгновенно смещаю прицел на второго и снова нажимаю на курок. Краем глаза успеваю заметить, как сбивая шапки снега с ветвей, на землю мешком валится тело. Неплохо! За четыре дня одиннадцать целей! А теперь быстро уходим. Без лишних движений, подобрав обе гильзы, я начинаю отползать к своим. Сзади заработал пулемет. Через минуту к нему присоединяется резкое уханье минометов. Русские явно бьют вслепую, наудачу. Поздно! Задыхаясь, я падаю на дно нашего окопа.
Роттенфюрер СС Отто Штаубе. 26 марта 1942 Г. 09.15
Я оперся о пулемет и сделал глоток из жестяной кружки. Кофе был еле теплым. Этот эрзац, сам по себе гадость редкая, а уж холодный и подавно. Я с отвращением сделал еще глоток и выплеснул остатки. Снабжение, последнее время, прямо скажем - никакое. Подвозят самый минимум, да и то не всегда. А что делать, мы уже три месяца в полном окружении и все доставляется по воздуху, от боеприпасов до кофе. Хорошо хоть раненых вывозят аккуратно, потому что потери у нас страшные. В нашей роте осталось шестьдесят семь человек, и это почти на полкилометра фронта, а пополнений нет. Нет, вру, где то неделю назад наш комбат привел молодого лейтенанта. Парни просто обалдели, тот даже не из СС! Такой ругани, в адрес начальства, я еще не слышал! Тот, правда и глазом не моргнул, скинул свой багаж у ротного в блиндаже, выпросил у него трофейную стерео трубу, и два дня лазил по нашим окопам. Все, что то, высматривал на русской стороне. По ночам, уползал на нейтралку, возвращался, перед самым рассветом. А на третий день, устроил показательные выступления! Я лично в бинокль наблюдал. От наших позиций до русских, метров семьсот, так он, с такого расстояния, буквально за час четырех русских снял! Те еще непуганые были, из окопов, во весь рост, вставали. Сейчас, правда осторожнее стали, наука подействовала! Теперь, этот Гюнтер, затемно уходит на нейтральную полосу, и ловит их оттуда. Вот и сейчас, он где то там.
Я у него, вроде как прикрывающий пулеметчик. Перед выходом, он мне объяснил, где примерно находиться будет. Но хоть убей, не вижу я его, Вроде весь сектор, сто раз в бинокль осмотрел, нет его там! Помню, в детстве книжку читал, Человек - невидимка, называется, так вот это точно про него! Выстрел! Я, аж вздрогнул от неожиданности! Тут же второй. С дерева, на русской полосе, нелепо взмахивая руками, летит тело. Ну, все, сейчас начнется! Точно! С той стороны начинается нарастающая стрельба, к стрелковому оружию присоединяются минометы. Правда, видно, что бьют неприцельно, разрывы мин возникают по все полосе. Я приникаю к пулемету и даю несколько длинных очередей в ответ. Минут через десять, рядом со мной, на дно окопа падает Гюнтер. Фантастика! Я так и не видел его, до последней секунды! Тяжело дыша, он садится, привалившись спиной к стене окопа. Наклонившись, хлопаю его по плечу:
-Ты цел? Не зацепило?
-Нет. Все в норме.
Он, прищурившись, смотрит мне в глаза. Глаза у него необычные. Один серый, другой зеленый. Первый раз такое вижу!
-Отто, ты попадания видел?
-Одно видел. Красиво с дерева слетел!
-Их там двое было. Один наверху остался. Сигарету дашь?
Я достаю из пачки сигарету, прикуриваю и вставляю ему в рот. Гюнтер глубоко затягивается, закрывает глаза и несколько секунд сидит неподвижно. Потом лезет рукой под масхалат и достает из нагрудного кармана блокнот и карандаш. Шевеля губами, что- то пишет.
Тем временем, огонь русских все нарастает, в дело вступает тяжелая артиллерия. Постепенно он смещается к нашим позициям. Из своего блиндажа появляется Макс Циммер - наш ротный.
-Внимание, по местам, сейчас начнется!
Действительно, разрывы снарядов уходят в глубину нашей обороны, а из русских окопов выпрыгивают темные фигуры. Их становится все больше и больше. Стреляя на бегу, проваливаясь в снег, они приближаются к нам. Я кидаюсь к пулемету. Силуэты вражеских солдат вырастают на глазах. Триста метров, двести, пора! Приклад MG-34 привычно бьет в плечо. Яркие черточки трассеров пересекают фигуры русских. Оставляя на снегу тела убитых и раненых, они упрямо бегут прямо на нас. Мой MG начинает захлебываться. Привычным движением меняю ствол и вставляю новую ленту. Рядом раздается сухое щелканье маузера. Скашиваю глаза, это Ленц. Я еще никогда не видел, чтоб из винтовки стреляли с такой скоростью. На выстрел у Гюнтера уходит не больше секунды, а зная его способности, можно с уверенностью сказать, что ни одна пуля даром не уходит. Слышны дикие вопли раненых. Русские уже на расстоянии броска гранаты. Я стреляю, уже почти в упор и вижу, как на снег валятся тела. Брустверы наших окопов предусмотрительно залиты водой, их бойцы карабкаются, скользят, скатываются вниз, но все равно упрямо лезут к нам. Я оставляю пулемет, резким движением бросаю за бруствер гранату, потом одной рукой подхватываю саперную лопату, другой вынимаю из кобуры Люггер. Вовремя! Прямо мне на голову прыгают двое. В грудь летит узкое лезвие трехгранного штыка. Отвожу его лопатой и стреляю в перекошенное яростью лицо. Второго встречаю ударом ноги в живот. Тот переламывается пополам, падает на колени. Из за его спины вырастает огромная фигура, Большого Рудди Хаслера. Он с размаху бьет прикладом в голову русского. Через секунду, ему на плечи, как обезьяна прыгает невысокий красноармеец. Он запрокидывает голову Рудди назад и резко чиркает по горлу лезвием ножа. Из перерезанного горла, фонтаном бьет кровь, слышен страшный хрип и Хаслер медленно оседает на дно окопа. Русский бросается ко мне. Я вскидываю люггер. Мимо! Подсечка, и я падаю на спину. Сверху меня прижимает гибкое тело. В падении успеваю перехватить руку с ножом и пытаюсь отвести лезвие от лица. Мышцы натянуты, как канаты! Неожиданно давление ослабевает, тело русского обмякает и валится на меня. Несколько секунд я лежу, жадно хватая воздух широко открытым ртом. Руки трясутся от страшного напряжения. Перед лицом возникает протянутая ладонь. Хватаюсь за нее, и меня рывком ставят на ноги. Ленц внимательно смотрит на меня.
-Ты жив?
Пытаюсь ответить, но из горла слышится только невнятное мычание. Смотрю под ноги. Под левой лопаткой русского торчит рукоять десантного ножа. Перевожу взгляд на Ленца. Ножны на его поясе пусты. Я наклоняюсь, выдергиваю нож, вытираю его о шинель убитого и протягиваю Гюнтеру.
-Спасибо!
-Да ладно, сочтемся.
Гюнтер бледен, как стена, но пытается улыбнуться. Я осматриваюсь по сторонам. Атака русских захлебнулась. Редкие фигуры бегут в сторону своих окопов. Вслед им слышны выстрелы. Живых красноармейцев на наших позициях не осталось. Хотя нет! Метрах в пяти от нас, от стенки окопа отделяется фигура молодого парня. Он медленно поднимает руки вверх и что-то быстро говорит, пытаясь улыбнуться. Губы его дрожат. Я не торопясь подхожу к нему и резко взмахиваю лопаткой. Заточенное как бритва лезвие с хрустом входит в шею. В лицо мне летят теплые капли крови. С выражением удивления на лице русский медленно падает на землю. Сзади слышится хриплый шепот Ленца:
-Отто, ты с ума сошел! Ты что творишь? Он же сдавался!
-Запомни, Гюнтер, солдаты из " Мертвой Головы" сами никогда не сдаются и пленных не берут!
Командующему 1-м гв.стрелковым корпусом. Гв. Полковнику Грязнову А.С.
От командира 7-й гв.стрелковой дивизии гв. Полковника Бедина Е.В,
Докладная записка
За последнюю неделю с 19 по 26 марта 1942 г. В полосе обороны 26-го стрелкового полка резко возросли потери среди офицерского состава, а также среди расчетов артиллерийских орудий, минометов, корректировщиков огня, наблюдателей и т.д. Так, 26 марта при ведении наблюдения погиб командир полка м-р Ефимченко Г.С. Налицо появление у противника высококвалифицированного снайпера, отличающегося дерзостью и высокими профессиональными навыками. Уничтожить вражеского снайпера, собственными силами, не представляется возможным т.к. за время наступления из состава дивизии, по разным причинам выбыли практически все бойцы, имеющие необходимую снайперскую подготовку. Командование дивизии просит незамедлительно прислать снайперскую группу, для противодействия и уничтожения вражеского стрелка. Пользуясь моментом, напоминаю, что безвозвратные потери в 7-й гв. Стрелковой дивизии достигают 40%, а пополнение происходит крайне медленно.
Командиру 7-й стрелковой дивизии гв. Полковнику Бедину Е.В.
От начальника штаба 1-го гв. Стрелкового корпуса гв. Майора Анисимова В.Б.
Телефонограмма.
На ваш запрос от 27 марта 1942 г. Сообщаю, что произвести полноценное пополнение вверенной вам дивизии, в данное время, не представляется возможным. Вместе с тем, задачи, возложенные на ваше соединение, должны выполняться, в полном объеме. 29 марта в расположение 26-го стрелкового полка прибывает ст. сержант Раевская О.М. которая с отличием закончила Подольскую школу снайперов и имеет необходимый опыт и подготовку. Приказываю задействовать ее на местах вероятного появления вражеского снайпера, а так же обеспечить ей необходимые условия и всестороннюю помощь.
Ст. сержант Ольга Раевская 28 марта 1942 г. 07.18
Основную позицию я оборудовала в брошенном немецком окопе. Место очень неплохое, возвышенность, до вражеских траншей не больше ста пятидесяти метров и пути отхода просто идеальные. Отсюда, немецкие окопы, как на ладони. С этой позиции, я пока не стреляла. Хочется поймать, что-то, действительно стоящее внимания. Вот и наблюдаю пока. Все- таки, напугала я их основательно. Маскироваться немцы стали гораздо тщательнее, офицеры поснимали фуражки и знаки различия. Теперь на вид их не отличишь от рядовых. Но фрицев губит пунктуальность и привычка к заведенному порядку. Офицер никогда не подумает сам взять в руки лопату, будет стоять, и командовать, размахивая руками. Да еще бинокль с шеи снять не подумает. На этом я их и ловлю. В корпусе, я чуть больше месяца, а подтвержденный счет у меня тридцать восемь человек. Тридцать восемь не каких-то абстрактных фрицев, а вполне конкретных людей! Странно, но сейчас после удачного выстрела я ничего не чувствую. Абсолютно ничего! Не знаю, привыкла, наверное. После первого меня сутки колотило, ни спать, ни есть не могла! А теперь, только чувство удовлетворения от грамотно сделанной работы. Ух ты, а это что за цирк? По траншее торопливо двигается толстый немец в белом переднике. В руках у него поднос с дымящимся кофейником и еще чем-то, накрытым салфеткой. Куда же ты направляешься, такой красивый? Толстяк останавливается у входа в блиндаж и стучит в дверь. Этот блиндаж я взяла на заметку еще вчера и правильно сделала! Простому лейтенанту кофе, чуть ли не в постель подавать не будут. Кто же у нас там засел? Немец скрывается в блиндаже, но через пару минут появляется обратно и уходит. Странно, обычно над штабным блиндажом, всегда торчит пара антен, а тут я их не вижу. Ладно, подожду, мне торопиться некуда. Сегодня потеплело, так что чувствую, я себя довольно комфортно. Даже непривычно как-то. Насколько я помню, этой зимой температура выше -15 градусов не поднималась, пару раз даже до -50 доходило! На охоту, я выходила укутанная до невозможности. Пока до позиции ползком доберешься, взмокнешь весь! Зато потом несколько часов лежишь неподвижно. Как я не обморозилась, не знаю! Ребята из 74-й бригады морской пехоты, у которых я расположилась, колобком дразнили. Поначалу, меня всерьез никто не воспринимал. Ну как же, моряки, немцы их черной смертью называют, форсу - выше крыши! Сколько шуток в свой адрес выслушала, не счесть, причем, шуток самых недвусмысленных. Правда, когда я одному из самых резвых, рукояткой нагана два зуба выбила, притихли. Потом, не знаю кто, им про мою летнюю эпопею рассказал. Это еще в июле под Смоленском было. Я тогда санинструктором в 407-ом стрелковом полку служила. Попали мы в пробку. На дорогах, в это время настоящий ад творился. С запада беженцы двигаются, раненые, а в обратную сторону войска идут. Неразбериха страшная. Короче, застряли мы конкретно. Вдруг, впереди шум, крики. Смотрю, с запада колонна прет. Впереди броневик, за ним три легковушки, следом грузовик, солдат полный, не иначе начальство высокое! Тут, к нашей полуторке капитан НКВД подбегает и орет, во весь голос:
-Убирай машину к такой-то матери! Убирай, я сказал!
Семеныч, водитель наш, со страху дар речи потерял. Да и куда ему деваться! Впереди Эмка стоит, сзади подвода, полная барахла. А у меня нервы на пределе! Так что, ответила я тому капитану, не очень адекватно. Так загнула, в три этажа, что самой не по себе стало! Ну, думаю, все Олька, кирдык тебе! Тут, по закону подлости, немецкие самолеты нарисовались. Народ, врассыпную с дороги в поле кинулся. А мне куда деваться? У меня в кузове восемнадцать тяжело раненных! Юнкерсы над дорогой идут. Бомбы рвутся, люди кричат, рядом лошадь в агонии бьется - кошмар!
Стою я, что делать не знаю. Глаза поднимаю, смотрю, прямо на меня Штука пикирует. Я в кабине винтовку Семеныча, рукой нашарила, руки трясутся, затвор передернуть не могу. Кое как ,,справилась, и бабахнула. Куда я попала, до сих пор не пойму! Только Юнкерс, вдруг в штопор вошел и в ста метрах от меня в поле воткнулся. Немцы отбомбились и ушли. А вот дальше самое интересное! Вижу, прямо ко мне несколько человек направляется. Впереди здоровенный дядька в кожанке, фуражку снял, лысину платком вытирает. И лицо у него, почему-то, до боли знакомое. Подошел он, я на петлицы глянула и обомлела. Сам Тимошенко! Я как в стопор вошла! Помню только, что то, говорил он мне, руку тряс. А через десять дней, мне орден Красного Знамени на грудь и направление в Подольскую снайперскую школу!
Что-то отвлеклась я. Все- таки, чувствую непростой это блиндаж, ой непростой. Стоп, а это кто? Из блиндажа появляется высокий немец в наброшенной на плечи шинели. Ух ты, целый полковник! Такого упускать нельзя! Ты посмотри, франт, какой, с моноклем в глазу! И стоит неподвижно, как в тире. Выстрел! Приклад привычно толкает в плечо. Я, пригнувшись, ухожу по траншее. В школе снайперов мой инструктор говорил:
-Никогда не пытайся проследить за результатом выстрела, если тебе жизнь дорога.
Я и не смотрю. В результате я и так уверена. Из немецких окопов доносятся крики, раздается несколько пулеметных очередей. Поздно спохватились, ребята!
У своих меня встречает Ваня Онищенко - командир разведвзвода .
-Оль, ты как сходила, удачно?
- Нормально сходила. Такого кабана завалила!
Я достаю нож и делаю на прикладе тридцать девятую зарубку.
-Тебя командир полка срочно требует. Вроде переводят тебя.
Ну, ничего себе новости!
- Куда переводят?
-Да бог его знает. Ты, это, нас не забывай там, пиши!
Иван явно расстроен. Я давно заметила, что он ко мне неровно дышит.
-Ладно, не переживай! Свидимся еще, если живы будем.
Я неожиданно для себя, чмокаю его в небритую щеку и убегаю.
Лейтенант Гюнтер Ленц. 30 марта 1942. 19.45
Что то неспокойно на душе у меня сегодня. Причем с самого утра. Главное для тревоги вроде никаких оснований, а все равно, чувствую какая то гадость впереди ждет. Кстати, со мной это уже не первый раз! Наверное бог меня любит, предупреждает заранее : -'Гюнтер, будь осторожен'. Я с утра сегодня даже на нейтралку не полез. Но всю жизнь в блиндаже не отсидишься, поэтому после полуночи, я все таки вылез на охоту. В темноте, мне удалось подобраться к русским позициям метров на 150. Хорошо, что ни наши не русские пока не додумались мин понаставить. Из русских окопов внезапно раздались звуки гармошки. Какая то тоскливая мелодия, как раз под мое настроение сегодняшнее. Что то похожее я уже слышал в Польше. Интересная у славян музыка, прямо душу наизнанку выворачивает. Может они и недочеловеки, как фюрер наш говорит, но музыка мне у них нравится. Гармонь смолкла, так же неожиданно, как и зазвучала. Может оно и к лучшему, а то меня на лирику потянуло. Стоп, прямо впереди движение, наверное посты меняют. Разговор слышится приглушенный. Я перевел ствол винтовки чуть левее, ориентируясь на звук. Вот оно! Неожиданно в прицеле мелькает огонек, покурить ребята решили! Ну это уже просто неуважение ко мне, Я думал, что за эти 10 дней, научил их осторожности. Ну что же, сами напросились! Я моментально делаю два выстрела и перекатываюсь влево, прямо в воронку от крупного снаряда. Минута и становится светло, русские вешают сразу несколько осветительных ракет. Рядом ложится несколько мин. Ух ты, довольно близко, неужели засекли меня! Хотя это врядли. Разрывы мин уходят влево и за спину. Наудачу кладут явно. Я выжидаю где то полчаса и осторожно выбираюсь из воронки Есть два варианта, благоразумие подсказывает, что лучше вернуться к своим. Но с другой стороны, несолидно возвращаться, с неуверенностью в поражении цели. Азарт берет верх, я начинаю медленно двигаться вправо вдоль русских окопов. Еще днем я приглядел неплохую позицию. На пригорке пара сваленных огнем артиллерии деревьев, рядом несколько воронок, так что будет где укрыться. В общем, через час я уже на позиции. Глянул на часы, 5.47 утра. Минут через 40 начнет светать. Нормально, один удачный выстрел и можно со спокойной совестью обратно, как раз к завтраку успею. Пути отхода я присмотрел еще днем, так что неожиданностей быть не должно. Я кидаю под язык кусок сахара. Удивительно, но правда, это действительно обостряет зрение. Ну а теперь осталось только найти цель. Минут 20 я не вижу у русских никакого движения. Небо за их окопами начинает сереть, все предметы начинают обретать очертания. С пригорка траншеи видны, как на ладони. А вот и цель! Я приникаю к прицелу. По траншее двигаются несколько человек Я быстро определяю расстояние, метров 400-450. Осталось только выбрать жертву. Внезапно вся компания останавливается. Вынесенная вперед ячейка, явно пулеметное гнездо. Навстречу подошедшим в окопе поднимаются еще двое. Внезапно оба вскидывают руки к голове, один из подошедших отвечает им тем же. Это все равно . что крупным планом офицерские погоны показать! Ничему их жизнь не учит! Выдох, палец привычно жмет на спуск, толчок в плечо и голова русского нелепо дергается, тело мешком валится на дно окопа. Ну вот и все, теперь можно и обратно. Я опускаю голову, что бы поднять гильзу. Позиция хорошая, светить ее не стоит, через пару тройку дней можно еще использовать. Вдруг в паре сантиметров от лица, что то бьет в ствол сосны, резкая колющая боль в щеке. Я инстинктивно перекатываюсь влево. Мой бог! Не могли они среагировать с точностью и быстротой такой! Напрашивается единственное объяснение, это снайпер! Святые угодники! Ну не зря у меня кошки на душе скребли. Так, сейчас надо успокоиться и взять себя в руки. До ближайшей воронки метров 12 открытого пространства, дальше старый ход сообщения, ведущий к нашим позициям, там меня уже не достать. Главное проскочить эти проклятые 12 метров. Выйдя из за сосны я на этом пригорке буду виден как памятник. А время терять нельзя, с каждой минутой становится все светлее, еще минут 10 и меня просто накроют огнем минометов. Я подхватываю лежащую рядом ветку, одеваю на нее свою каску и медленно поднимаю ее над стволом. Буквально через секунду каска со звоном падает рядом со мной. Точно снайпер! Причем снайпер с потрясающей реакцией! Вот и дождался я. За русскими окопами раздается несколько хлопков и в метрах 30 передо мной возникает несколько фонтанов смешанной со снегом земли. По стволу моей сосны хлещут осколки. Я вжимаюсь в снег как можно глубже. Минута тишины и фонтаны разрывов возникают у меня за спиной. Вилка! Следующим залпом меня точно накроют. Я быстро высовываю ствол маузера справа от себя, нажимаю на курок и резко бросаю тело влево. Прямо перед глазами спасительная воронка. Ну, еще рывок! По ноге резко бьет приклад винтовки, в следующую секунду я падаю на дно воронки. Русские продолжают кидать мины. Ну теперь я немного прикрыт бугром, проползаю еще 20 метров и ныряю в ход сообщения. С нашей стороны открывают ответный огонь, пытаются хоть немного прикрыть меня. К своим я дополз уже на автомате, вид у меня наверное тот еще был. Пытался прикурить и не мог зажигалкой чиркнуть, руки дрожали. Вилли сунул мне в рот зажженную сигарету, я затянулся и захлебнулся диким кашлем. Кто то потряс меня за плечо. Оглянувшись, я увидел командира роты Макса Циммера.
-'Гюнтер, у тебя все в порядке? На тебе лица нет, белый как снег!
-' Какой черт в порядке! Коллега объявился у меня на той стороне. Причем очень грамотный коллега!
В разговор влез Отто Штаубе.
-' Гюнтер, что с твоей винтовкой?'
Я глянул на приклад своего маузера, и унявщаяся было дрожь в руках вернулась опять! Пуля расщепила приклад винтовки, отколов от него порядочную щепку. Вспомнил удар по ноге. Вот что это было! Я сунул приклад под нос Циммеру.
-' Смотри Макс. Он чуть-чуть не достал меня!' Скажи ребятам, пусть будут осторожны. Пока я его не сниму , пусть носа из окопов не показывают!'