Старов Анатолий : другие произведения.

Божок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение детективных мистических историй. На этот раз Венедикт Струкачев расследует преступления, связанные с мистическим божком Эрлика, царя подземного царства мертвых.
  Анатолий Старов
  
  
  
  
   Необыкновенные приключения частного
  детектива Венедикта Струкачева
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ПЯТАЯ
  
  
  
  
  
  БОЖОК
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРОЛОГ
  
  Благодаря своим природным способностям, лишенный какого-либо контроля со стороны родителей, казалось бы, вопреки складывающимся жизненным обстоятельствам, Венедикт учился хорошо. Его пытливый ум легко схватывал преподаваемые предметы.
  Он зачитывался детективами. И, проведя несколько расследований убийств уже в юношеские годы, не видел себя в другой профессии.
  Судьба распорядилась таким образом, что Венедикт сталкивался с убийствами не простыми, а связанными с мистикой. Могущественная ведьма, посвященная самим Сатаной, с юных лет Венедикта взяла его под свое покровительство, рассчитывая использовать в своих целях его самородный талант детектива.
  Своей юношеской мечте он не изменил. После окончания школы он легко, как-то непринужденно, поступил в юридический институт. Выбор учебного заведения к этому времени был для него очевиден.
  Мать, узнав, что сын поступил в юридический институт, очень расстроилась. В своих планах она видела его великим хирургом, ну, или, в крайнем случае, великим терапевтом. Во всяком случае, даже в самом страшном сне ей не могло присниться, что ее сын, ее Венечка, будет милиционером, будет ловить убийц и насильников. Повседневно общаться с пьяницами, с ворами. Это так грубо, неприлично.
  Напившись вдоволь валерьянки, мать безапелляционно заявила сыну, что у него ничего не получится на этом поприще, что ему нужно избрать другой жизненный путь. Стать врачом, например. Это так престижно. И, в конце концов, будешь гарантированно материально обеспечен.
  Отец очень удивился, узнав о неожиданном выборе своего сына. Но перечить не стал, лишь философски заметив, что каждый сам выбирает свой жизненный путь.
  Венедикт, пойдя против воли матери и, пользуясь пассивной поддержкой своего отца, с энтузиазмом взялся за учение. В частности ему хотелось доказать и родителям и самому себе, что выбранная им работа ему по силам.
  Он с увлечением занялся углубленным изучением химии, физики, математики, юриспруденции и криминалистики. Особое внимание он уделял детальному изучению ядовитых растений, любовь к которым ему привил его старый учитель биологии Станислав Викторович. Но все, что не входило в сферу его интересов, было ему не интересно.
  Кроме перечисленных наук, он, пожалуй, любил еще физкультуру. Его увлечение спортом, сформировали его тело. Он даже был кандидатом в мастера спорта по самбо. Он смог бы достичь больших успехов на этом поприще. Но его манила другая стезя. Обладая природными данными и активно занимаясь спортом, он стал красивым, высоким, мускулистым молодым человеком.
  Успешно окончив юридический институт, пришел работать в Следственный комитет при прокуратуре. Работая здесь, он почувствовал истинный вкус к следовательской деятельности. Ему нравилось расследование сложных уголовных дел. Его способности заметили и стали поручать наиболее запутанные дела.
  Шоком было для Венедикта неожиданная смерть совсем еще молодого отца. Не выдержало сердце его нагрузки. Сильно постаревшая после ухода из жизни отца мать уговаривала Венедикта бросить эту деятельности. Заняться чем-нибудь более спокойным. Но сын целиком посвятил себя работе. Стиснув зубы, презрев все препятствия, он рвался к достижению поставленной цели. Он решил доказать и себе и другим, что он сможет и без помощи отца достигнуть в жизни больших высот.
  Будучи по природе своей человеком общительным, он имел много друзей. Жизнь показала, что дружбу надо ценить. Он всегда охотно помогал своим однокурсникам, щедро делился своими знаниями. И после института он охотно поддерживал со своими однокурсниками дружеские отношения.
  В других условиях он достиг бы больших высот, но... Приближался к концу двадцатый век. В милиции, как и во всем обществе, воцарил бардак и неразбериха. Вовсю расцветала коррупция. Не минула она и Следственный комитет.
  Сначала были разовые сборы - на день рождения генерала в главке, на ублажение проверяющих. Потом установилась практика регулярных продуктовых наборов - фрукты, колбаса, мясо и т.п.
  Венедикт тоже был втянут в этот круговорот. Пришлось и ему регулярно проезжать по коммерсантам, которых он "крышевал". Постепенно эта "натуроплата" перешла в прямое денежное выражение.
  При этом его руководитель еще и сам "крышевал" определённый бизнес, как правило, самый "вкусный" на его территории, куда никто из его подчинённых носа совать не должен, даже если туда ведут нити уголовного расследования.
  Все то, о чем он мечтал все детские годы, на деле оказалось лишь легким туманом. Образ неподкупного детектива, с легкостью раскручивающего самые запутанные уголовные дела, постепенно разрушался от жестокой действительности. Встала дилемма, либо изменить себе, сломаться и брать взятки, поддаваться поступающим угрозам, продаваться наступающему агрессивному вырастающему бизнесу, или остаться верным своим принципам.
  И Венедикт возроптал. В результате с небольшой пенсией оказался Венедикт не у дел. Благо один из друзей на дружеской попойке, организованной по случаю его ранней пенсии, посоветовал ему организовать частное детективное агентство.
  Идея Венедикту необыкновенно понравилась. Быть хозяином своего детективного агентства, не зависеть от капризов вышестоящего командования. Что может быть желаннее?
  И вскоре, оформив все необходимые документы, стал Венедикт владельцем небольшого детективного агентства. Наконец он освободился от давления начальников. Он сам себе стал начальником и отныне мог позволить себе делать все, что ему интересно. Ну, или почти все.
  Начальный капитал для создания компании был сформирован от продажи городской двухкомнатной квартиры, которую родители подарили ему в честь окончания института. Правда, Венедикт не очень-то страдал от потери квартиры.
  В городе ему уже порядком надоело. Его стали утомлять городская толчея, загазованный выхлопными газами воздух, бесконечные автомобильные пробки. За городом он чувствовал себя значительно комфортнее. На остатки денег он начал поиски приличного дачного домика, где можно было укрыться и от городской суеты, и где можно было проживать круглый год.
  И вскоре подходящий дом Венедикт купил. Его прельстило, что его новое жилье было все засажено огромными деревьями, бережно сохраненными при строительстве старыми хозяевами. К тому же весь большой участок был обнесен высоким забором. Так что и соседей ни с одной стороны не было видно. Выходило так, что дом был укрыт от чужих любопытных глаз.
  Понравился ему и дом. Совсем недавно построенный, одноэтажный, выдержанный в стиле шале. В общем, осмотрев участок и дом, Венедикт пришел к выводу, что это гнездышко как нельзя лучше отвечает его желанию в нужный момент укрыться в нем от надоедливых людей. К тому же и от города было недалеко. Ну что такое в наше время два часа потратить на дорогу от дачи до места работы?
  Созданное им агентство было небольшим. Он взял себе в помощники молодого выпускника юридического института Алексея со смешной фамилией Заяц. Поняв, что вдвоем детективный бизнес вести не очень удобно, он вскоре пригласил на работу молодую девушку, Дарью Кузьмину, на которую кроме обязанностей детектива были возложены обязанности и секретаря.
  Дарья была, пожалуй, единственной женщиной, которую Венедикт не рассматривал в качестве своей очередной сексуальной добычи. И не потому, что она была некрасивая или характер у нее был пресквернейший. Скорее наоборот, она была и красива, и характер у нее был прекрасный. Может поэтому, когда Венедикт случайно заглядывал в ее лучистые карие глаза, ему становилось не по себе. В ней он видел угрозу своей раз и навсегда, как он считал, установленной независимости от женского пола.
  Через полгода работа ему смертельно надоела. Он жаждал настоящего дела, где он смог бы в полной мере проявить свои сыскные способности. Ему же приходилось следить за неверными супругами, фотографировать их в момент амурных встреч и докладывать заказчику. Это приносило, конечно, доходы и позволяло оставаться на плаву его маленькой компании. Но это было так скучно, так неинтересно. Взвалив все текущие дела на своих помощников, Венедикт все чаще пропадал на своей новой даче.
  Изредка он появлялся в офисе, невнимательно, с видом скучающего денди, заслушивал доклады своих подчиненных, приводил в порядок немногочисленные документы и с чувством выполненного долга, с облегчением, снова убирался в свою вотчину.
  Иногда судьба сжаливалась над детективом, подбрасывала ему интересные дела, связанные с убийствами. В основном это были дела, которые ему подбрасывали его бывшие сослуживцы, когда не хватало своих сил для расследования, или когда милицейский сыск заходил в тупик. И получалось, что ему приходилось распутывать самые сложные и запутанные дела, связанные с убийством.
  Тогда в нем просыпался дремлющий в повседневной текучке сыщик и он, забыв о сне и отдыхе, целиком окунался в расследования, иногда привлекая себе в помощь своих сотрудников. Особенно, если нужно было собрать большой объем информации или последить за объектом в течение длительного времени. Раскрыв очередное запутанное дело, он получал свое законное финансовое вознаграждение и снова удалялся на дачу, впадая в своеобразную спячку.
  Раскрытые запутанные дела приносили ему не только доход, но и содействовали укреплению его авторитета среди сыщиков, как специалиста по раскрытию сложных преступлений.
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  Венедикт расслабленно лежал в шезлонге на террасе дома и занимался своим любимым делом. А, проще говоря, лежал и ничего не делал. Несмотря на раннее весеннее утро, солнце палили нещадно.
  Венедикт лениво достал из сумки - холодильника очередную банку пива, легким движением руки вскрыл ее и припал к отверстию, поглощая ароматную прохладную жидкость. Закурив сигарету, откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза, отдаваясь целиком неге.
  Его отдых был нарушен стуком молоточка, который прежний хозяин очень удачно повесил на калитку.
  - Кого еще черт несет в такую рань? - пробормотал он с неудовольствием. - Не дадут расслабиться.
  Венедикт нехотя поднялся, поставил рядом с шезлонгом открытую банку пива, и расслабленной походкой не спеша направился к калитке. К выходу вела забетонированная дорожка, за краями которой расстилался зеленым ковром недавно постриженный газон.
  Открыв калитку, Венедикт выглянул на улицу. К его изумлению за калиткой стоял невысокий, щупленький мужичонка. Слегка покачиваясь от принятого с утра пораньше на грудь алкоголя, он серьезно сквозь насупленные брови из-под козырька низко надвинутой на глаза кепки, смотрел на Венедикта.
  Он стоял, тяжело дыша, жадно хватая раскаленный воздух открытым ртом. Стянув с головы кепку, начал обмахиваться, почти с ненавистью поглядывая на высоко стоящее яркое весеннее солнце.
  - Ну и весна в этом году! Середина мая, а, поди ж ты, жарища-то какая неимоверная! - пробормотал незваный посетитель вместо приветствия, небрежно надевая кепку, едва хозяин открыл калитку.
  - "Ага, еще и на грудь, судя по всему, с утра пораньше принял немало", - подумал Венедикт, раздраженно ожидая объяснения причины его появления.
  - Тебя как зовут-величают? - после некоторого молчания, по-прежнему не здороваясь, спросил мужик.
  - Венедикт, - несколько обескураженный вопросом ответил тот, стараясь быть максимально доброжелательно.
  - Необычное у тебя имя, редкое. А я - Николай, твой сосед справа. Вчера проходил мимо, смотрю, а в доме появился новый хозяин. Ну, оно и понятно, дом-то хороший. - Николай, приподнявшись на носочки, заглянул соседу через плечо. - Да и участок неплохой. Я жене говорил, что такая дача надолго без хозяина не останется. - Николай снова сдернул с головы кепку, вытер ладонью струившийся по лбу пот. - Слушай, земеля, а приходи-ка сегодня вечерком к нам в гости, - неожиданно изменил тему разговора Николай. - Посидим, поужинаем. Жена сегодня с утреца на рынок сбегала, грудинки купила свеженькой. Приготовит что-нибудь вкусненькое. Посидим, поужинаем, познакомимся поближе. Все-таки соседи. А соседи... Они же ближе родственников. А?! Как тебе моя идея?
  - Спасибо, Николай. Я обязательно приду. Твоя идея мне очень нравится, - недолго колеблясь, ответил Венедикт согласием, тем более что был на даче совершенно один, и перспектива поужинать домашней едой, вместо ставшей привычной, но порядком надоевшей, сухомятки, представлялась ему приятно радужной.
  Дом его нового знакомого находился совсем недалеко. Метрах в ста по его улице. Получив подробные разъяснения словоохотливого соседа, как разыскать его дом, Венедикт закрыл калитку, и пошел допивать пиво.
  Вечером, когда пылающий круг солнца подкатывался к горизонту, Венедикт подошел к высокому, двухэтажному дому.
  Первый этаж был сложен из кирпича, а второй сделан из добротного деревянного бруса, совсем недавно покрашенного нежно-голубой краской.
  Венедикт, оглянулся в поисках чего-нибудь, чтобы постучаться. Подняв с дороги камень, постучал в калитку. Где-то в глубине двора залаяла собака. Стукнула дверь дома, и звонкий женский голос прокричал "Тубо, ну-ка, цыц! Черт бы тебя побрал. Иди, давай, в будку!". Тубо еще несколько раз для острастки тявкнул и, замолчав, полез в будку, громко гремя цепью.
  Пелагея, жена Николая, оказалась женщиной, которой было уже явно за шестьдесят. Коротко остриженная крашеная блондинка. Невысокая, около ста шестидесяти сантиметров, полная женщина. На толстой, в солидных складках шее, висела золотая, низкой пробы, цепочка. Николай был лишь слегка выше своей супруги. На Венедикта она, как объект мужского вожделения, впечатления особого не произвела. Но, как оказалось, у Пелагеи на этот счет было совсем другое мнение.
  Только они сели за стол и приступили к ужину, как Венедикт почувствовал, что по его ноге кто-то энергично водит ногой. Он с удивлением взглянул на Пелагею. Та сидела с каменным лицом, сосредоточенно закусывая грудинкой очередную рюмку водки, которую она только что лихо выпила. Пила она легко и непринужденно. Венедикт даже позавидовал этой ее способности.
  Венедикт взглянул на Николая. Тот настороженно сидел, внимательно наблюдая за реакцией своего гостя.
  - А что, у вас дети есть? - поинтересовался Венедикт.
  Собственно говоря, ему было глубоко до лампочки, есть ли у соседей дети. Спросил, чтобы как-то завязать разговор и нарушить нависшую напряженную тишину. Да и Пелагею нужно было как-то отвлечь от ее слишком открытых сексуальных притязаний. Он почувствовал, что ее нога перестала гладить его. Ему даже показалось, что супруги даже вздрогнули от его вопроса.
  Они переглянулись. Николай отвел глаза в сторону и сразу как-то постарел, сгорбился. Пелагея после некоторого неловкого молчания тяжело вздохнула.
  - Да, у нас был сын Саша. Он год назад умер. Точнее погиб при невыясненных обстоятельствах. Теперь вот остались мы вдвоем со стариком.
  - Искренне соболезную. Извините, я не знал о вашем горе, - смутился Венедикт.
  - Чего уж... Прошло уже много времени, как его не стало, - вздохнул Николай.
  Хозяин дома, тяжело приподнявшись со стула, потянулся за бутылкой.
  - Давайте выпьем за упокой его души, раз уж разговор зашел о нем, - разливая водку по стаканам сипло предложил он.
  Выпили за упокой души Александра. Потом пили за здоровье присутствующих, потом - за здоровье отсутствующих. Вскоре была открыта вторая бутылка, третья. Венедикт от бурных возлияний уже начал с трудом соображать. Хозяева тоже уже были весьма пьяны, но держались бодро. Видно сказывалась большая тренировка в этом вопросе.
  - А как он погиб? - поинтересовался Венедикт, старательно пытаясь поддеть вилкой небольшой соленый огурчик.
  - Странная это была смерть, - Николай утер ладонью слезу, неожиданно заскользившую по щеке. - Саша наш работал археологом. Последние годы они проводили раскопки где-то на Алтае. Подробности мы не знаем. Нам он писал редко, об экспедициях ничего не рассказывал. А вот перед смертью после последней экспедиции неожиданно приехал к нам на дачу. Сказал, что хочет отдохнуть. А мы только рады были, само собой. Только позднее узнали, что он уволился из института.
  Я с Пелагеей, воспользовавшись подвернувшимся случаем, оставили его на хозяйстве и поехали в город за пенсией. Когда через несколько дней мы приехали утром на дачу, он лежит, вот здесь под лестницей, - Николай, повернувшись на стуле, показал на место, где был обнаружен труп сына, - и голова на бок свернута. Мы к нему, да какой там? Закоченел уж давно. Видно ночью это и приключилось. Как все это произошло, мы не знаем. Вызвали, естественно милицию. Милиция пришла к выводу, что ночью он по какой-то надобности спускался по лестнице, споткнулся, да и полетел вниз головой. - Николай глубоко вздохнул. - Несчастный случай, одним словом.
  - Он что, выпивший был?
  - Да нет, что ты, окстись! Саша у нас не пил практически. Так, по праздникам, рюмку-другую, и все, - обиженно промолвил Николай.
  - Хм, действительно странно. Совершенно трезвый мужчина в расцвете сил падает с лестницы и сворачивает себе шею. Странно... - пробормотал Венедикт.
  - Вот погоди, мы сейчас тебе кое-что покажем. Никому не показывали, а тебе... - пробормотала заплетающим языком Пелагея. - Мы чувствуем, хороший ты человек.
  Слегка покачнувшись, она тяжело облокотилась о стол, встала и, с трудом передвигая ноги, шаркая стоптанными тапочками по щербатому, давно некрашеному полу, подошла к старому серванту, занимающему почетное место в небольшой кухне. Сбоку его поманипулировала чем-то, нажала на какую-то доску, слегка сдвинула ее в сторону. Под доской образовался небольшой тайничок. Женщина достала что-то из образовавшейся ниши.
   В первый миг в неярком свете электрической лампочки Венедикту показалось, что она несет небольшой тубус. Но когда она, не спеша вышла на освещенное место, оказалось, что это сверток.
  - Вот и все, что осталось нам от сына, - грустно пробормотала она. Развернув кусок черного бархата, показала Венедикту нечто, похожее на куклу, сделанную из камня.
  - Что это? - заинтересовался Венедикт.
  Он непроизвольно бросил взгляд на кусок ткани, который остался в руках Пелагеи. Заметил, что кроме статуэтки там лежал еще какой-то сверток. Но в комнате было темновато, и подробности он не смог разобрать. Да и Пелагея быстро завернула ткань.
  - Не знаем мы, - ответил Николай, наливая в стаканы водку. - Какое-то древнее божество. Его Александр привез из последней экспедиции. Говорят, что он очень хорошим был ученым, - с гордостью закончил Николай.
  - К нам после смерти Саши приезжали его товарищи, соболезновали, говорили, что в институте его очень уважали и любили, прочили ему большое будущее. Сказали, что погиб он из-за проклятий, наложенных на какой-то артефакт. Что за артефакт, понятия не имею. Спрашивали, нет ли у нас чего-нибудь из его последней экспедиции. Только мы не признались, что у нас осталось это божество. Последняя память о нашем сыне. Пусть лежит. Иной раз, когда становится совсем невмоготу, вытащим его, поставим на стол, да и поплачем, глядя на него, - дополнила мужа женщина.
  - Можно взглянуть на него? - проговорил Венедикт, протягивая руку.
  Пелагея неохотно протянула фигурку, бросив при этом на мужа быстрый взгляд.
  Венедикт осторожно взял фигурку. Он почувствовал, как все его тело начало наполняться неизвестно откуда берущейся силой. Появилась необъяснимая легкость, голова начала работать ясно. Неожиданно в глазах его на мгновение потемнело, и начали возникать картины, никогда ранее им не виденные.
  Он вдруг увидел камеру, освещаемую тусклым светом свечи, стоящей на вертикальной стенке громоздкого каменного гроба. В небольшом полутемном помещении он стоит на четырех огромных каменных глыбах. В гробу лежит тело. В камере находилось два человека.
  Один молодой поджарый, со спортивной выправкой стоит у стены камеры. Второй был невысокого роста, плотного телосложения, совершенно лысый. На его переносице блестели в свете свечи круглые архаичные очки с толстыми стеклами. Он склонился над гробом, что-то там высматривая.
  Венедикт от неожиданности вздрогнул, когда увидел, что молодой присел, зашарил по стене рукой в поисках чего-то. Вскоре в руках у него оказалось кайло. Он приподнялся, размахнулся и вонзил его лезвие в спину наклонившегося над гробом человека.
  Мужчина выгнулся неестественно назад. Венедикт с ужасом увидел его открывшийся в немом крике рот. Он зашатался, сделал небольшой шаг вперед и упал на живот, царапая пальцами земляной пол камеры. Молодой наклонился, что-то выхватил из рук упавшего, засунул за пазуху и выскочил из камеры.
  И вновь перед глазами лишь темнота. Венедикт встряхнул головой, отгоняя остатки видений. Он ладонью вытер со лба неожиданно выступивший пот, и начал внимательно рассматривать статуэтку. Она была достаточно тяжелая. Сделана она была весьма искусно из почти черного камня турмалина.
  Это была фигурка обнаженного пожилого человека. Все пропорции человеческой фигуры были строго соблюдены. Вот только голова была значительно больше положенной. В качестве глаз были большие испанские топазы, тщательно отполированные. Даже зрачки были сделаны из зеленого малахита. Глаза были тоже непропорционально огромными. Они ясно давали понять созерцателю, что никакие его деяние не будут скрыты от его всевидящего ока.
  Бросались в глаза и широкие плечи каменного атлета, искусно выточенная хорошо развитая мускулатура. Венедикт заворожено рассматривал волосы на голове и длинной бороде статуэтки. Они были настолько тщательно сделаны, что казалось, что дунь сейчас ветерок и они охотно откликнутся на его действие.
  Правая рука почти прижата к телу и на ладони стояла миниатюрная фигурка совы, также очень тщательно сделанная из черного циркона. Ее непропорционально огромные глаза были сделаны из золотистого гелиодора.
  Левая рука опущена вниз и держала короткий меч с широким прямым клинком, упирающимся в площадку из буро-красного альмандина, на котором стояла статуэтка.
  Когда Венедикт повернул божество к себе лицом и заглянул в глаза, даже мурашки побежали по его телу. Глаза настолько живо и пронзительно смотрели на него, что Венедикту стало не по себе. Как будто сам ужас, обнаженный, очищенный от шелухи серой повседневности, смотрел на него из глубины веков. Он вздрогнул от этого взгляда и постарался поскорее отвернуть божество от себя.
  Хмель постепенно покидал голову Венедикта. В нем медленно, тщательно отряхиваясь от алкоголя, просыпался профессионал.
  - А не помните, кто приезжал к вам? - поинтересовался Венедикт, осторожно протягивая ожидающей Пелагеи фигурку божества.
  Женщина взяла фигурку, аккуратно завернула ее сначала в какой-то кусок кожи, затем в кусок черного бархата, и, повозившись немного со своим тайником, спрятала свой ценный клад. Повернувшись, взглянула на молчащего мужа, вздохнула с толикой сожаления.
  - Девушка приезжала, красивая такая, - проговорила она, слегка растягивая слова. - Блондинка с большими голубыми глазами. И фигурка - ладная такая. Мы тогда еще подумали со стариком, вот бы нам такую невестку. С ней был какой-то парень. Вот его мы и не запомнили. Обычный такой парень, серенький такой. Таких много вокруг.
  - Парень довольно высокий, волосы у него длинные, а на затылке ленточкой стянуты, - добавил Николай, вспоминая подробности той встречи. - Одет был в модные сейчас джинсы и джинсовую куртку. Больше ни чего сказать не могу. Не помню уже. Ведь больше года прошло.
  Венедикт понял, что сейчас ничего нового он не узнает, и надо убираться из этого дома, чтобы избежать сексуальных домогательств Пелагеи. Не хватало еще нажить себе кровных врагов среди соседей в первый же день знакомств.
  Венедикт поблагодарив хозяев за ужин и приятную компанию, несмотря на настойчивые предложения продолжить дружеское застолье, он, слегка покачиваясь, встал и побрел домой, сопровождаемый лаем неугомонного Тубо.
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  Венедикт, недавно приехав на дачу, лежал на шезлонге, предаваясь ставшими привычными меланхоличными раздумьями в дачной тишине. Солнце лениво катилось к закату. Постепенно наступала вечерняя прохлада, приходя на смену дневному зною. Его сегодняшнее настроение вполне отвечало его неизменному тяготению к отрешенности от городской суеты.
  Иногда он вспоминал о своих соседях, с которыми он познакомился четыре дня назад. Его пытливый ум, постоянно требующий нагрузки, то и дело возвращался к подробности гибели сына соседей. И к таинственной фигурке какого-то божества, так подействовавшего на него. О видениях, которые так потрясли его, когда он взял ее в руки. Об ужасе, обуявшем его, стоило ему взглянуть ей в глаза. Интересно, что это за божество, почему оно имеет такую силу воздействия на человека? Что за сцену убийства видел? И почему это божество не действует на Николая и Пелагею? А, может, воздействует?
  - "Жаль, что я не спросил, воздействует ли это божество на Николая и Пелагею? Было бы интересно сравнить свои и их ощущения", - запоздало с досадой подумал Венедикт, - "надо будет спросить у них как-нибудь при встрече".
  Однако очень скоро его неспешные размышления были самым бесцеремонным образом прерваны. В стоящей вокруг предвечерней тишине громко стукнула калитка. Он в удивлении поднял голову.
  - "Вот черт, забыл калитку запереть! Вот теперь и получай за свою забывчивость. Кого это еще несет на мою территорию в столь неурочное время?" - раздраженно подумал он. - "Не дают отдохнуть спокойно".
  По забетонированной дорожке, слегка покачиваясь, к дому шел Николай. Он был сильно пьян. Его худощавые щеки были покрыты многодневной седой щетиной. На нем была одета выцветшая футболка. Сквозь дырку на плече просвечивало загорелое тело. Венедикт поднялся и пошел к неожиданному гостю.
  Увидев Венедикта, Николай громко икнул и зарыдал, по-бабьи всхлипывая и вытирая текущие из его глаз широким потоком слезы.
  - Николай, что случилось? Почему ты рыдаешь? - взволнованно спросил Венедикт, который в принципе не переносил слез, тем более мужских.
  - Моя жена...
  - Что случилось с твоей женой?
  - Веня, моя Пелагея умерла, - давясь рыданиями, проговорил Николай.
  - Как умерла?
  - Погибла она. Позавчера мы вдвоем отмечали день рождения Тубо. Наш праздник закончился поздно вечером, - всхлипывая, с трудом борясь с сотрясающими его конвульсиями, начал рассказывать Николай. - Утром я встал пораньше. Решил поработать в саду, пока солнце не поднялось, и прохладнее было.
  Спускаюсь по лестнице, смотрю, а Пелагеюшка лежит на полу, у лестницы, будь она трижды проклята, и не дышит. Я ей искусственное дыхание начал делать, а она не реагирует. Вызвал скорую помощь, милицию. Медики констатировали смерть, а милиция начала расследование.
  Почитай целый день милиционеры лазали по дому, искали чего-то. Меня допрашивали, соседей. Особенно начальник ихний старался. Позабыл вот, как его фамилия. Совсем памяти не стало на старости лет. - Николай растеряно потер грязной рукой покрытый испариной лоб, стараясь вспомнить ее. - Варов, что ли? - неуверенно пробормотал он. - Так он все домогался, все расспрашивал меня, не пропало ли что ценное в моем доме?
  Николай испуганно оглянулся и, приблизившись вплотную к Венедикту, прошептал горячо на ухо:
  - И почему-то шибко настойчиво спрашивал, не пропал ли у нас атр... нет, артефакт какой-то ценный? - с трудом справившись с малознакомым словом, прошептал Николай. - Он, наверно, имел в виду статуэтку Александра. Я сделал вид, что ни о каком артефакте ничего не знаю. Он так осерчал! Ужас прям! И дался ему этот артефакт!?
   Он замолчал, бурно переживая случившееся.
  - Как же я теперь без жены жить-то буду? - всхлипывая, задал Николай риторический вопрос, глядя на Венедикта глазами, полными слез. - Я ведь совсем один-одинешенек на свете остался.
  Венедикт с сочувствием воспринял новость. Знакомство его с погибшей женщиной было не долгим. Но сознавать, что человек, с которым ты еще совсем недавно общался, разговаривал, сегодня уже мертв, было не очень приятно. Да еще этот настойчивый интерес неизвестного Варова к древнему божеству. Над этим фактом стоит подумать при случае.
  Зная, чем можно отвлечь и успокоить расстроенного приятеля, он пригласил Николая домой. Дома Венедикт заботливо усадил его на стул, поставил на стол два граненых стакана, непочатую бутылку водки, нарезанную в спешке привезенную из города колбасу.
  Разлив водку по полному стакану, Венедикт протянул один страдающему соседу.
  - Давай, Николай, выпьем за упокой души Пелагеи. Пусть земля ей будет пухом.
  Николай, услышав предложение Венедикта, снова захлюпал носом, обтер глаза подолом грязной футболки и потянулся к стакану слегка дрожащей рукой. Выпили не чокаясь.
  Помолчали, каждый размышляя о своем.
  - Что говорит милиция по поводу смерти Пелагеи? - решился нарушить молчание Венедикт.
  - Милиция? - нахмурился, пытаясь сосредоточиться, с трудом владея заплетающимся языком, пробормотал Николай. - Она пришла к выводу, что произошел несчастный случай. Мол, шла после запоя, споткнулась и, свалившись с лестницы, сломала себе голову. Жил, жил человек, и раз! и нет человека!
  - А ты, Коля, что думаешь по этому вопросу? Ты согласен с этим выводом?
  - Нет, Веня. С этим выводом я не согласен. Какой там несчастный случай? Пелагея этой лестницей уже тридцать лет пользуется... То есть пользовалась, - поправился Николай слегка дрогнувшим голосом. - И я ею пользуюсь. И никогда никто не падал с нее. А вот год назад с этой лестницей одни несчастья связаны. Сначала, сын упал и умер. Теперь вот Пелагея... Ну, причем здесь лестница? Вполне она удобная. А то, что накануне мы выпили, это ничего еще не значит. Это же накануне было. За ночь Пелагея уже и протрезвела вовсе.
  - Ты своей речью хочешь сказать, что и сыну и ей помогли упасть с лестницы?
  Николай качнулся вперед. Чтобы не упасть уперся руками в стол.
  - Да, я думаю, что их кто-то убил. Тем более что к нам позавчера приходил подозрительный человек, - не мигая, глядя в глаза Венедикту, неожиданно твердым голосом проговорил он.
  Венедикт уже с интересом посмотрел на Николая.
  - Что за человек? - поинтересовался он.
  - Не знаю. Он, мне кажется, и не представлялся вовсе.
  - А описать его ты сможешь?
  - Да чего там описывать? Я его через открытую калитку и видел-то. Пожилой на вид, высокий, худой очень, слегка сутулый. Несмотря на жару, был одет в черный длинный плащ и в шляпе, низко надвинутой на глаза. Он еще прихрамывал слегка, опирался на тросточку.
  - На тросточку? Это уже, какая-никакая зацепка. И что за трость?
  Приметная? Может ручка какая-нибудь особенная?
  - Трость?.. - Николай задумался, вспоминая. - Да, вспомнил! Ты прав, Веня. Приметная у него такая тросточка. Я сразу обратил на нее внимание. Ручка у нее была металлическая, блестящая такая, в виде головы птицы какой-то.
  Николай говорил медленно, с трудом подыскивая слова.
  Венедикт не торопил приятеля. Для него было интересным сообщение о том, что к ним, накануне смерти женщины, кто-то приходил. И этот кто-то прихрамывал при ходьбе, опираясь на трость с весьма необычной ручкой. По этим фактам вероятность обнаружения таинственного посетителя достаточно высокая.
  - И чего этому человеку нужно было от вас? - как бы мимоходом спросил Венедикт.
  - А ничего. Он постучался в калитку. Подошла Пелагея. Он просто спросил, не продается ли наш дом?
  - И все?
  - И все. Только мне показалось, что он внимательно осматривает наш дом и участок. Может, мне только так показалось? С чего это он постучал именно в наш дом? У нас и в мыслях не было продавать дом. Если бы этой ночью Пелагея не погибла я, конечно, не обратил бы внимания на этот факт. Но... - Николай замолчал, задумавшись, - и вообще, странный какой-то мужик. Что-то в нем было нехорошее. Знаешь, я плохое за версту чую.
  Венедикт наклонился вперед и подлил ему еще порцию водки.
  - А когда ты спустился со второго этажа, ничего подозрительного не заметил?
  Николай поднял голову и взглянул на Венедикта, с трудом отвлекаясь от своих мыслей и пытаясь понять, о чем его спрашивают.
  - Подозрительного? - Он качнулся вперед, и чтобы не упасть на стол, оперся об него. - Впрочем, не знаю, Веня. Нет, мне было не до того, чтобы выискивать подозрительное. Да и чего в моем доме может быть подозрительного? Обычный дом, который я построил своими руками, - Николай с ожиданием уставился на бутылку.
  - Мало ли чего может быть подозрительного даже в построенном тобой доме? Например, мебель стояла не так как обычно, или что-то появилось новое. Ты же хорошо знаешь свой дом, не так ли?
   Николай задумался, восстанавливая в памяти обстановку своего дома.
  - Естественно хорошо знаю свой дом, - качнувшись, пробормотал он. - Да нет, вроде все стояло на своих местах и нового ничего не появилось. Да и откуда ему взяться, новому-то?
  - Да всяко бывает. Ладно, давай-ка, дружище, сходим к тебе. Посмотрим, жалом поводим. Может, что и найдем интересное.
  - Каким еще жалом? - не понял Николай. - Никакого жала у меня нет. А, впрочем, пойдем, - всхлипнув, пробормотал несчастный мужчина.
  Николай с трудом оторвал свой взгляд от бутылки, и уставился, не мигая, на приятеля. Венедикт без слов понял взгляд собеседника.
  - Забирай бутылку Николай, - великодушно предложил он, - потом допьешь за упокой души своей жены.
  Тот не заставил повторять эту фразу дважды. Он дрожащей рукой схватил початую бутылку и после некоторых усилий запихнул в карман брюк.
  Закончив эту непростую для его состояния процедуру, он встал, при этом сильно покачнувшись. Венедикт подхватил Николая, чтобы тот не упал.
  - Николай, а подумай, как следует и вспомни, пожалуйста, у вас в доме ничего не пропало? - интересовался Венедикт, под руку ведя его по дорожке к калитке.
  - Да вроде нет. Впрочем, я не очень внимательно проверял. Не до этого мне было. Милиция интересовалась, Варов этот, теперь ты... А чего ты интересуешься?
  - Хочу разобраться в этом деле. Может это грабитель какой, забрался к вам в дом? А Пелагея его случайно застукала. Вот он и столкнул ее с лестницы.
  - Не знаю! Да и чего у нас в доме может быть такое, из-за чего можно человека убить. Ты же был у нас. Ну чего у нас такого ценного, а? Ну, как я буду жить без Пелагеи? - снова захныкал Николай, пьяно утираясь полом грязной футболки.
  Тубо, увидев входящего во двор хозяина и уже знакомого посетителя, гавкнул разок для порядка и полез в будку, громко гремя цепью.
  Венедикт зашел в дом и начал внимательно осматривать пол. Временами он даже становился на колени, в поисках хоть каких либо следов присутствия постороннего человека. Его усилия были вознаграждены.
  Под лестницей, у самой стены рядом с плинтусом среди куч пыли он нашел кучку пепла. Но пепел был явно не от сигарет. Пепел от сигареты обычно был в виде цилиндрика серого цвета. А этот лежал небольшой темной кучкой, даже вблизи похожий просто на комок мусора, которого сейчас в комнате было предостаточно.
  Венедикту пришлось лечь на пол, стараясь уловить запах. Он был явно сигарного табака. Вероятно, убийца поджидал здесь свою жертву и курил. Это уже сверх наглость какая-то. Прийти в дом грабить, да еще и закурить. Странный какой-то грабитель.
   Венедикт поднялся с пола, отряхиваясь от прилипшей грязи, при помощи куска газеты аккуратно собрал пепел в небольшой полиэтиленовый пакетик, который он по привычке прихватил из дома. Кроме этого никаких следов он не нашел.
  После этого он начал вместе с Николаем проверять, не пропало ли что-нибудь. Но все было на месте. По просьбе Венедикта Николай проверил сохранность даже божка, которого Венедикт видел совсем недавно. Он был на месте, в тайнике, расположенном в буфете. Теперь Венедикт внимательно наблюдал за манипуляциями Николая, открывающего свой тайник.
  - Николай, а скажи мне, пожалуйста, когда ты берешь эту статуэтку в руки, ты чего-нибудь чувствуешь? - поинтересовался Венедикт, тщательно скрывая свой особый интерес к вопросу.
  Николай с удивлением посмотрел на Венедикта.
  - Я - чувствую? Тяжесть чувствую, прохладу. Она же каменная.
  - И все?
  - А что я еще должен чувствовать?
  - Да ничего. Не обращай внимания на мой вопрос. Это я просто так поинтересовался, на всякий случай.
  Воспользовавшись случаем, Венедикт впервые поднялся на второй этаж, чтобы посмотреть, что расположено там. Он обнаружил две небольшие комнатки, которые служили, судя по обстановке, спальнями для хозяев и их единственного сына.
  Он подошел к небольшим окнам и выглянул во двор. Ничего интересного он не увидел. Со всех сторон было море зелени, макушки деревьев. Иногда в этом море зелени были видны крыши домов соседей.
  Венедикт внимательно осмотрел рамы и подоконники всех окон на первом и втором этажах. Никаких следов взлома или других признаков незаконного проникновения в окна он не обнаружил.
  Поняв, что дальнейшее пребывание в доме безутешного Николая ничего нового не принесет, Венедикт, тепло попрощавшись с хозяином, отправился к себе на дачу.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   Утром Венедикта разбудил настойчивый стук молоточка в калитку. Чертыхаясь, он набросил на себя халат и босиком отправился открывать калитку. За калиткой стоял Николай. Вид у соседа был испуганный. Он постоянно оглядывался, словно опасался преследования.
  Увидев Венедикта, он обрадовался. Оттолкнув хозяина, проскочил во двор, захлопнул калитку и тщательно запер задвижку. Прислонившись к калитке, он затравленным взглядом смотрел на Венедикта.
  Придя в себя от этого неожиданного вторжения, Венедикт с профессиональным интересом смотрел на соседа.
  - Николай, ты чего такой испуганный? Будто за тобой черти гонятся?
  - Черти, не черти, но сегодня я чуть было не погиб ни за понюшку табака. У тебя выпить есть?
  - С собой нет, но дома есть. Пройдем, раз пришел, - усмехнулся Венедикт.
   Николай сел на террасе в ожидании Венедикта. Вскоре появился и хозяин, неся в руках бутылку водки и пару рюмок. К его удивлению Николай, увидев водку, вскочил со стула и энергично замахал руками.
  - Нет, нет, Веня! Ты мне водички простой налей. Я на водку эту проклятую сейчас и смотреть не могу.
   Недоуменно пожав плечами, Венедикт принес стакан холодной воды. Николай, схватив стакан дрожащими руками, припал к нему губами и начал, обливаясь, жадно пить большими глотками. Венедикт сидел рядом, ожидая, пока его сосед утолит жажду. Николай со стуком поставил стакан и взглянул на Венедикта.
  - После твоего ухода в доме стало твориться, не пойми что, - не дожидаясь расспросов хозяина, начал он рассказывать. - Ни с того, ни с сего, на втором этаже неожиданно послышался какой-то стук. Стук был негромкий, словно кто-то стучит окно. Я очень удивился, ведь в доме я был совершенно один. Решил проверить, что там творится. Только я ступил на первую ступеньку лестницу, как на меня сверху вдруг как полетит что-то темное. Я даже не могу сказать, что это было. Темное, продолговатое и будто крылья у него есть. Но все какое-то нечеткое, размытое. А крылья и вообще как-то рвано заканчивались.
   Венедикт с сомнением посмотрел на соседа. Но тот, словно не замечая этого взгляда, продолжал.
  - И это что-то как врежется в меня. Я от удара так и свалился со ступени. Хорошо еще, что не высоко было, не то разбился бы вдребезги. Когда я поднялся, никого в комнате не было, и стук прекратился. Ну, думаю, Николай, допился. Черте что уже мерещится. Пора завязывать с выпивкой.
   Венедикт усмехнулся, все еще не веря приятелю.
   Николай, заметив усмешку, посуровел.
  - Ты, Веня, слушай дальше. Это еще не все мои приключения. Чтобы уж был повод бросить пить, я решил допить остатки водки, что ты мне дал и на этом завязать. Ну не пропадать же продукту!? За него, все же, деньги были плачены, и не маленькие. Вечер вчера, если помнишь, был теплым. Я открыл окно, собрал на стол закуску. И черт меня дернул, решил посмотреть на божество. Достал я его, поставил на стол. Я сижу на стуле и смотрю на него. Вспомнил Сашу, Пелагею... И, понимаешь, Веня, что-то мне неожиданно страшно стало. Я не из робкого десятка, но... Тишина стоит гробовая, даже Тубо голоса не подает, вокруг никого нет, и только круглая луна заглядывает в окно.
  Слышу за спиной какой-то шум. Поворачиваю голову и глазам своим не верю, на подоконнике сидит огромных размеров сова. Представляешь? Я сколько живу в этом районе, ни разу не видел сову в дачном поселке. А эта тварь с шумом расправляет свои огромные крылья, взлетает и прямиком над самой моей головой летит к серванту. Усаживается наверх и смотрит на меня своими огромными глазищами. И клювом так зло щелкает. Меня прямо оторопеть одолела. Не могу, понимаешь, ни рукой пошевелить, ни ногой не дернуть. Не знаю, что и делать?
  Посмотрел я на божество, а оно вдруг зашевелилось. Веня, я своим глазам не поверил, когда оно сошло с площадки и начало двигаться к противоположному от меня краю стола. Ты же понимаешь, ведь это божество каменное. Я его сколько раз в руки брал. Я-то знаю, что говорю! Но знаешь, странно он так двигается. Вроде и ноги едва шевелятся, а двигается достаточно быстро. Словно летит над столом. Долетело оно до края, да как грохнется на пол. Я уж решил, что кирдык ему пришел, разбилась статуэтка вдрызг. Пока я пришел в себя от неожиданности, вылез из-за стола, зашел на другой край стола, смотрю, а она, ядрена корень, стоит на ногах целехонькая и начинает быстро увеличиваться в размерах.
   Николай замолчал, переживая произошедшие ночью события. Венедикт молчал, уже внимательно слушая рассказ приятеля.
  - Божество стало уже ростом с меня, а потом и выше немного, - после некоторого молчанья, справившись с волнением, продолжил рассказ Николай. - И вдруг, оно стало двигаться на меня. Громко стуча по полу каменными ногами, оно подошло почти вплотную ко мне. А я стою, будто парализованный, смотрю ему в глаза и не могу их отвести. И сил у меня нет отодвинуться или сбежать. Стою и чего-то жду. А божество, будь оно неладно, подняло руки, схватило меня за шею и стало душить.
  - Николай, может, тебе все это показалось? Может ты вчера с горя перепил слегка. Вот и привиделось, не пойми что? - не выдержал Венедикт.
  - Ты что мне не веришь, Веня? Ты думаешь, что я все это придумал? У меня белая горячка случилось, да? - в голосе Николая засквозила обида. - А вот это ты как объяснишь? Объясни мне, если ты умный такой.
   Николай рванул за ворот рубашки, разбрасывая вокруг оторванные пуговицы и обнажая шею.
  - Смотри, это я придумал, да? Я что сам себе такие следы оставил? Или, может, нарисовал, чтобы ты меня пожалел, водкой лишний раз угостил? Так ты думаешь?
   На шее были ясно видны следы удушения. Венедикт даже приподнялся со стула, чтобы лучше их разглядеть.
  - Извини, Николай. Действительно на шее видны синяки. И они весьма здоровые. Не каждый выдержит такое воздействие. И как же ты спасся, дружище, от этого таинственного чудовища?
   Николай с обидой смотрел на приятеля. Он был искренне обижен недоверием с его стороны.
  - Как, как! Ты прав, не каждый бы смог такое удушение выдюжить. Когда божество начало меня душить, я, будто очнулся от сна, схватил его за руки, и начал пытаться оторвать их от себя. Ты, Веня, не смотри, что я невысокого роста. Я мужчина сильный. Всю жизнь на стройке отработал каменщиком. Хоть и старый уже, а кое-какая сила в руках осталась еще.
  Но, несмотря на все мои попытки, мне ничего не удавалось сделать. Сильное оказалось божество, да и руки мои скользили по его рукам. Они-то каменные, полированные. Я уже и сознание стал терять. Думал, все. Хана мне пришла. До утра мне на этот раз не дожить. И тут меня как озарило, решил испробовать последний свой шанс. Рванул себя за ворот своей футболки, нащупал, царапая ногтями грудь, крест освященный. Достал его, да изловчившись, прислонил его ко лбу божества.
   Николай гордо взглянул на Венедикта.
  - И представляешь, Веня?! Божество открыло свой огромный рот, обдавая меня запахом гнили и смрада неимоверного, показывая мне острые, блестящие при свете лампы клыки, зарычало страшным голосом, отпрянуло от меня. Его форма стала какой-то аморфной, зыбкой. Черты лица исказились, челюсть в сторону повело. А глаза огромные стали еще больше и такой злобой засверкали, что я чуть было богу душу не отдал от страха.
  Однако божество быстро от меня отдалилось, упало с грохотом на пол и начало быстро уменьшаться в размерах. Вскоре оно лежало своих обычных размеров. Тут я вспомнил о сове, взглянул на нее, а ее и нет на серванте. Видно вылетела в открытое окно в момент нашей борьбы.
  Я выскочил во двор, захлопнул дверь, окна даже ставнями закрыл и долго стоял, прислонившись к ней, приходя в себя. Ты, может, будешь смеяться, но остатки ночи я провел рядом с будкой Тубо. В будку мне было не забраться, а все спокойнее, когда живая душа рядом. Так до утра и просидел, не сомкнув глаз. А как рассвело, так я и к тебе.
  Венедикт в задумчивости сидел, размышляя над услышанной историей. Рассказанная история, действительно похожа на правду. Да и доказательства Николай привел убедительные, показав ему синяки на шее. Но уж очень фантастической она выглядела. С чего это вдруг божество решило убить Николая? И почему до того обычная фигурка божества вдруг стала оживать? Что послужило толчком к возникновению этих изменений?
  - Николай, насколько я помню, в руках этого божества был меч и фигурка совы... Они были, когда оно пошло на тебя?
   Сосед почесал переносицу, вспоминая.
  - Я вспомнил! Меч оно на стол положило, а вот совы не было... Точно не было.
   Венедикт снова задумался над таинственным происшествием, а Николай неожиданно сказал:
  - Веня, я вот тут подумал, может это божество и убило Александра и Пелагею? Уж больно странными мне кажутся эти смерти. А тут еще и на меня оно напало. Я и спасся-то чудом каким-то. Уберег меня Бог от неминуемой смерти. А Саше и Пелагее такой путь спасения в голову не пришел. А? Как ты считаешь?
  - Я не знаю, Николай. Может ты и прав. Странное что-то творится в твоем доме. Может, ты у меня поживешь некоторое время? Пока мы не разберемся с этими загадками.
  - Спасибо, Веня, за предложение, - потускневшим голосом проговорил Николай. - Но я уж домой пойду. Я утром, когда уж солнце взошло, зашел в дом. Божество так и лежало на полу. Обычная статуэтка, ничего страшного. Набрался я храбрости, взял, да и положил его на место. Вроде пока все спокойно. Ну, а ежели случится что, так значит пришел уж и мой черед последовать за своими родными.
   Николай вздохнул глубоко.
  - Спасибо, Веня, что выслушал меня. Ты, того... Если сможешь, разберись с этим делом. Разгадай эти загадки. А если со мной что случится, ты, пожалуйста, забери божество себе, и делай с ним что хочешь. Не хочется мне, чтобы это божество в незнакомые руки попало. Это память о моем сыне и теперь уже и о жене. - Николай глубоко вздохнул, понурив голову.
  - И вот еще что, чуть не забыл, - Николай легко шлепнул себя по лбу ладонью, оглянулся быстро, словно кто-то мог за ними подсматривать. - После смерти Александра осталась записная книжка, в которую он записывал что-то. - Сосед полез в карман штанов, вытащил небольшого формата, но толстую записную книжку, изрядно потрепанного вида. - Я в его записях все равно ничего не понимаю. Возьми ее себе ради Бога. Может она тебе поможет как-то прояснить происходящие события.
   Он протянул книжку Венедикту. Тот взял ее с некоторым трепетом. Действительно, может, записи Александра как-то объяснят, что происходит у него в семье.
  Николай взглянул на бутылку водки, которая так и осталась стоять на столе. Однако ничего не сказал. Тяжело вздохнув, встал, пожал протянутую Венедиктом руку, и, шаркая стоптанными тапочками, побрел на выход.
   И почему человеку не дано знать, что произойдет в будущем? Если бы Венедикт мог предсказывать события, он настоял бы, чтобы Николай пожил у него.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  Венедикт был заинтригован событиями, произошедшими по соседству. Оставшись после ухода Николая один, он запер входную дверь, взял стоящую на столе бутылку водки. Занавесив окна от любопытного глаза шторами, расположился в комнате, налил граненый стакан водки. Выпив, прошел в спальню. Лениво разделся и лег на кровать, размышляя о тех фактах, что ему удалось раздобыть сегодня.
  - "Интересно, случайной ли была смерть Пелагеи, или это было целенаправленное убийство? И второй вопрос - что явилось причиной этого убийства?
  Что касается первого вопроса, то я почти уверен, что это было убийство. Николай, по-моему, прав. Пелагея не первый год живет в этом доме, знает все его особенности. Да и стаж потребления ею алкоголя настолько велик, что у нее уже выработался своеобразный иммунитет к этому напитку. А пить она умеет. На последней встрече она пила наравне с нами. Я был уже хорошо навеселе, а она лишь слегка покачивалась. За несколько часов отдыха хмель действительно практически не воздействовал на нее. Значит, остается единственный вариант целенаправленное изощренное убийство. А цель какая?
  В доме ничего не пропало, значит, ограбление отпадает. Да и что ценное можно найти в доме двух стариков? Хотели взять что-то, что не лежит на виду, что тщательно спрятано. Что-то моя интуиция подсказывает мне, что причиной этого преступления могла бы стать та фигурка божества, что по пьянке мне продемонстрировала ныне покойная Пелагея. Вполне возможно, что эта фигурка для кого-то представляет огромную ценность. Настолько огромную, что человек не погнушался пойти на преступление.
  Конечно, можно было предположить, что мотивом преступления могли стать и любовные интрижки любвеобильной покойной. Но в это что-то верится с трудом. Тем более что всем страждущим женщину, судя по всему, Пелагея не отказывала. И Николай, наверняка, знал об изменах жены. Достаточно вспомнить, как он внимательно смотрел на меня, когда его жена стала домогаться меня.
  Допустим, что я начну расследование этого непростого дела. Если за преступлением стоит кто-нибудь из крутых ребят, и они пронюхают об этом, я могу нарваться на большие неприятности. Вполне возможно, что меня постигнет та же участь, что и Пелагею. Вероятно, здесь действуют люди, которые обладают определенными связями во властных структурах либо непосредственно из них. Если это действительно так, то у меня могут быть проблемы. Да, невеселые перспективы.
  А что, если убийства Пелагеи и ее сына являются звеньями одной цепи. И неизвестный мне убийца разыскивает нечто, что, по его мнению, находится в доме и о котором могли или должны знать Александр и Пелагея. Тогда получается, что это точно фигурка божества. Но, о ее местоположении знает и Николай. В таком случае и Николаю грозит большая опасность.
  А тут еще эта история, рассказанная Николаем. И тогда появляется третья версия смерти двух людей - некая потусторонняя сила. В пользу этой версии свидетельствует факт нападения божества на Николая. Если рассказанное правда, а доказательство на шее потерпевшего, то придется иметь дело с непонятно кем. С такими убийствами мне еще не приходилось иметь дело.
  Возникает и вопрос, почему ожило это божество и какую роль во всем этом играет сова, таинственным образом появившаяся у Николая незадолго перед оживлением божества, и неожиданно исчезнувшая после полученного божеством отпора?
  И чем вызван такой интерес к этому божеству у таинственного Варова? Скорее всего, Николай ошибся и фамилия этого начальника не Варов, а Уваров. А Уварова Сергея я знаю очень даже хорошо. Но откуда тот знает о существовании божества и чем вызван его столь настойчивый интерес к нему? Не связан ли как-то с убийствами мой друг?
  Какой-то запутанный клубок вопросов получается и их возникает слишком много. Было бы очень интересно распутать их и получить на них вразумительные ответы".
  Прежде, чем начать разбираться в этом запутанном клубке вопросов, Венедикт решил встретиться со своим другом.
  С Сергеем Венедикт был так давно знаком, что, казалось, знает его всю свою жизнь. Когда-то они учились вместе в одной школе, потом вместе окончили юридический институт. И по распределению попали в Следственный комитет одной прокуратуры. Все эти годы между ними шло своеобразное соревнование, кто из них достигнет больших успехов.
  Справедливости ради, нужно отметить, что никаких особенных подведений итогов они не делали, но всегда ревностно следили за успехами друг друга. После его ухода из прокуратуры друг его успешно продолжил службу. Вырос до начальника районного отдела милиции. А Венедикт, занявшись частной сыскной деятельностью, при необходимости всегда обращался к другу за помощью. При необходимости он и сам оказывал ему некоторые услуги, когда законные методы следствия были невозможны, или когда следствие становилось в тупик.
  Очень кстати, что дачный поселок был приписан отделению милиции, которым командовал Уваров.
  Приехав на следующий день в город, Венедикт, прежде всего, позвонил и договорился о встрече с Сергеем. Затем заехал в офис и передал Алексею собранный на полу пепел с заданием уточнить, что это за пепел.
  С Сергеем Венедикт решил быть откровенным в меру. Не раскрывать ему все имеемые сведения. Вдруг действительно каким-то образом его друг связан с этими загадочными убийствами.
  Встретились они в кафе, расположенном в том же доме, где когда-то проживал Венедикт. Заказав себе коньяк и закуску, сели в дальнем углу зала, чтобы ничто не помешало их беседе.
  Они сидели в кафе, где было прохладно и уютно, среди звучащих высоких женских голосов, где стены были отделаны деревом и отовсюду свисали кашпо с темным вьющимся плющом. И между ними висели полочки с футбольными кубками. Вероятно, хозяин кафе был когда-то футболистом, либо фанатом этой любимой многими игры.
  Когда Венедикт рассказал другу о своих подозрениях по поводу насильственной смерти матери и сына, умолчав, впрочем, о произошедшем с Николаем, и о своем знании о существовании божества, они надолго замолчали. Один сосредоточенно рассматривал своего друга, ожидая его мнения, второй - задумался над полученной информацией.
  - И что ты думаешь по этому делу? - закурив, нарушил долгое молчание Венедикт. - Не кажется ли тебе странным, что в одном доме происходят идентичные несчастные случаи с сыном и с матерью?
  Тяжело вздохнув, Сергей тоже закурил и внимательно посмотрел на друга.
  - Что тебе сказать? На мой взгляд, ты прав в своих выводах. Действительно странно выглядят эти несчастные случаи, произошедшие в одном доме и с членами одной семьи. Но с другой стороны ты должен согласиться с тем, что это возможно. Когда погиб Александр, я не был еще начальником отдела и работал в прокуратуре. Тем не менее, при вступлении на свою должность я внимательно изучил это дело. Понимаешь, ну нет никаких свидетельств или обстоятельств, которые хоть каким-то образом указывали на преступление. В доме нет никаких следов борьбы, отсутствуют следы незаконного проникновения в дом. Да и на нем нет следов воздействия постороннего человека. У человека просто была свернута шея. Это бывает от падения с высоты.
  Были проведены экспертные действия. Экспертиза показала, что при падении с такой высоты по лестнице подобная травма могла быть нанесена потерпевшему. Элементарный несчастный случай. А вот когда погибла Пелагея, это дело передали нам в отдел.
  Что выяснилось. Дверь была закрыта на замок. Экспертиза показала, что взлому он не подвергался. Окна на момент осмотра были закрыты на шпингалеты. И, судя по всему, они не подвергались взлому. Ничего в доме не пропало, следов присутствия в доме посторонних не выявлено. Здесь вырисовывается два варианта - либо несчастный случай, либо убийство Пелагеи Николаем.
  Сначала о втором варианте. Ты говоришь, что Николай очень переживает смерть жены. Это еще ничего не значит! Может он актер хороший и разыграл перед тобой сцену убитого горем мужа. Хотя с другой стороны они прожили вместе много лет. Свободный нрав жены ему был хорошо известен, а он, если поднять его медицинскую карту, импотент уже с большим стажем. Казалось бы, нет причин для убийства. Но, может, довела его уже своим гулянием. А вот несчастный случай вполне пригоден. Тем более что накануне, по словам Николая, они хорошо выпили.
  - У нее был хороший опыт в потреблении водки, - вставил Венедикт, до этого внимательно слушавший друга. - Я с ней выпивал. Она выпила не меньше меня. А практически не было заметно, только слегка покачивалась.
  - Может быть, может быть, но ты не учитываешь, что она уже далеко не юная девушка. И сам говоришь, "покачивалась". Это может быть ключевым словом.
  - Да, только ты не учитываешь, что несчастный случай произошел через несколько часов после попойки. За это время она вполне могла отрезветь. Не полностью, но достаточно, чтобы устойчиво стоять на ногах.
  Сергей ненадолго задумался.
  - Ты прав. Пока мы ничего не можем сказать определенного. Следствие по смерти Пелагеи только началось. Я думаю, мы докопаемся до истины.
  Венедикт задумался, стоит ли говорить Сергею о найденной улике в виде кучки пепла. Но подумав немного, решил пока ничего не говорить.
  - Сергей, а ты можешь в архиве еще раз посмотреть дело о гибели Морозова? - спросил Венедикт.
  Сергей усмехнулся.
  - Ты что решил заняться расследованием этого происшествия? И что мне надо там искать? Я уже знакомился с этим делом, когда принимал должность начальника отдела.
  - Я еще не знаю, возьмусь ли за расследования. От тебя моя просьба не потребует много работы. Посмотри, может, при первом ознакомлении ты что-то пропустил, или просто не обратил внимания на какую-то мелочь, которая натолкнет меня на мысль. Что-то мне не нравится смерть Александра. Можешь мою просьбу списать на интуицию детектива.
  - Можно подумать, что какая-нибудь смерть тебе может нравиться? Хорошо, по старой дружбе так и быть посмотрю при случае еще раз это дело. Пользуешься ты моим хорошим к тебе отношением.
  - Сергей, а нельзя организовать охрану Николая? - неожиданно поинтересовался Венедикт.
  - Зачем? - удивленно спросил Сергей. - У тебя что, есть сведения, что на него готовится покушение?
  - Нет, такими сведениями я не располагаю. Просто предчувствие.
  - Предчувствие к делу не подошьешь, - засмеялся Сергей. - У меня сейчас в разработке столько дел, а сотрудников, как всегда, не хватает. Да ты успокойся, ничего с этим алкоголиком не произойдет.
  Остаток вечера они провели, болтая о делах никак не связанных с преступлениями.
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  На следующий день, Венедикт лежал на своем любимом шезлонге и размышлял, стоит ли браться ему за это непростое дело. С одной стороны, заплатить ему за расследование фактически некому. Что можно взять у старого, спившегося в конец, Николая? С другой стороны, дело представляется очень интересным. Тут есть, о чем подумать, проявить себя, как детектива. Да и проявление своей мистической сущности божеством добавляет в это дело известную толику интриги. А с мистикой он уже давненько не общался.
  Так и не придя к окончательному решению, Венедикт задремал, согревшись на солнышке.
  Через неделю дачный поселок был потрясен зверским убийством Николая. Соседи обнаружили убитого Николая, придя к нему из-за того, что его собака беспрестанно выла, не давая никому покоя. Встревоженные они зашли к Николаю в дом и обнаружили его мертвым. По их словам тело Николая было зверски изуродовано. На его теле были видны многочисленные следы пыток. Соседи вызвали милицию и, зная хорошее отношение к убитому Венедикта, позвонили ему, сообщили о своих наблюдениях.
  Венедикт в это время ехал на дачу и находился километрах в пятидесяти от своего дома. Солнце уже стояло в зените, щедро одаривая землю своим теплом.
  Звонок соседей был настолько неожиданный, что первые несколько секунд он находился в состоянии шока. Его опасения по поводу возможного убийства Николая, к сожалению, оправдались. Жаль, что он не настоял на его охране.
  В тот день Венедикт возвращался из своего городского офиса. Так и не приняв окончательного решения, будет ли он заниматься расследованием этих загадочных убийств, он, на всякий случай, дал распоряжение Алексею Зайцу собрать все сведения, которые были опубликованы в городских и районных газетах по убийствам Александра и Пелагеи Морозовых.
  Алексей сообщил ему, что сданный на анализ пепел действительно от кубинской сигары, достаточно дорогой. Ее в простом магазине так просто не купишь.
  Подъезжая к своему дому, Венедикт увидел большую толпу соседей, стоящую у участка соседа. Венедикт загнал свой "Форд" во двор и поспешил на место преступления. Соседи бурно обсуждали произошедшее убийство. Для них было загадкой, кому нужен был этот старый, одинокий спившийся старик?
  Увидев Венедикта, они замолчали и расступились, пропуская его во двор. Когда он вошел во двор, он увидел, что будка Тубо пустая, а из дома доносился шум, какой бывает, когда работает большая группа народа. У дверей дома стоял милиционер, не пуская в дом посторонних. Оперативную группу, прибывшую на место преступления, возглавлял сам Уваров. С разрешения старшего оперативной группы Венедикт прошел в комнату.
  На полу в комнате перед лестницей лежал Николай. Его широко открытые голубые глаза смотрели в потолок. Рот был приоткрыт и из него сквозь посиневшие губы высовывался синий язык. На горле виднелись многочисленные синяки и следы пальцев. Согнутые в локтях и скрещенные на оголенной груди руки уже окостенели. На кистях рук имелись кольцевые рубцы, как будто оставленные веревками. Короткие толстые пальцы, покрытые несмываемой, намертво въевшейся в кожу грязью, на правой руке были сломаны и неестественно вывернуты. Но нигде рядом с трупом веревки не было.
  Ноги были вытянуты. Когда задрали штанины, стало ясно, что и ноги его когда-то были связаны веревкой, о чем свидетельствовали багровые следы от ее применения.
  Когда с трудом убрали с груди руки, на ней стали видны многочисленные красные пятна. Даже без проведения экспертизы было ясно, что они произошли от прижигания тела сигаретой. Некоторые следы еще сохранили остатки серого пепла.
  Протокол медицинского осмотра не оставлял ни малейшего сомнения в причинах смерти Николая. Официально было заявлено, что умер он от асфиксии. Другими словами, он, после многочисленных пыток, был задушен.
  Покойный был одет в свою обычную рабочую одежду. На ногах никакой обуви не было, но рядом с трупом в беспорядке валялись его истоптанные домашние тапочки.
  Венедикт вспомнил, что когда он приходил в гости, одет Николай был в другую одежду, несравненно более целую и чистую. Рубашка на нем была грубо разорвана. По всей комнате были разбросаны вырванные из ткани пуговицы. Состояние одежды свидетельствовало о том, что трагедия случилась вскоре после того, как Николай закончил свои домашние дела в саду и вошел в комнату, успев только переодеть уличную обувь на домашние тапочки.
  Венедикт с болью воспринял это новое убийство. Видно, сама судьба сделала выбор за него. Придется взяться за это непростое дело. Ему стало крайне интересно расследовать эти дерзкие убийства Александра и Пелагеи, а что это убийства, Венедикт теперь был уверен, хотя они были тонко инсценированы под несчастные случаи. А теперь и откровенно открытое убийство старика. И судя по состоянию трупа, убийство совершило не божество. Божеству не было резона пытать старика.
  На карту была поставлена его репутация. Кто-то дерзко бросил вызов ему, детективу от бога. Более того - его чести. К нему сейчас приковано внимание и всего поселка, прослышавшего, что рядом с ними живет достаточно известный в некоторых кругах специалист по расследованию убийств. К нему было приковано и внимание всего отдела милиции, которым командовал его друг Уваров.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  Родился и вырос Александр в небольшом захолустном городке. Был он ребенком поздним. Родители были пожилыми. Отец работал каменщиком на стройке, часто и надолго выезжал из дома в поисках работы. Когда ее не было, сидел дома и пил. Пил много, пытаясь чисто по-русски заглушить тоску и неудовлетворенность жизнью. А напившись, свирепел, и, вымещая накопившуюся злобу, избивал и сына и жену.
  Мать тоже пила, часто составляя компанию своему мужу. Когда муж был на заработках, надолго уходила из дома в поисках выпивки и очередного любовника. Дошло и до того, что мать начала открыто изменять мужу. Отец знал об изменах жены, но из-за рано возникшей импотенции и слабоволия никому ничего не говорил. Лишь изредка, когда позволяла обстановка, подсматривал за любовными играми своей жены и очередного любовника, нервно покусывая тонкие губы и в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки.
  Однажды, когда Александр учился в восьмом классе, отец, в очередной раз напившись, поднял руку на сына, неожиданно получил отпор. С той поры попыток избиения мальчика он не предпринимал. Остерегался он поднимать руку и на жену, боясь получить от сына сдачи.
  В школе Александр учился на удивление хорошо. Школьные предметы давались ему легко, но успехи в учебе оставляли его абсолютно равнодушным.
  Была у него с детских лет заветная мечта. Он мечтал стать охотником за древними сокровищами. Книги, которые он проглатывал с неимоверной быстротой, будоражили его воображение.
  В мечтах он добывал сокровища пиратов с глубин морей, извлекал их с древних захоронений, выкапывал в запущенных садах старинных помещичьих усадеб.
  Успешно окончив школу, он легко поступил в археологический институт. Учился он с желанием, принимал активное участие в работе студенческого научного общества. Неоднократно участвовал в городских и республиканских олимпиадах студенческих работ, где постоянно занимал призовые места.
  На способного студента обратили внимание и предложили ему поступить в аспирантуру. Еще учась на пятом курсе, успешно сдал вступительные экзамены. Заканчивал он институт, уже параллельно учась в аспирантуре. Вскоре он уже читал лекции своим младшим товарищам. Коллеги прочили ему блестящую карьеру ученого.
  Но в быту Александр слыл замкнутым, порой даже угрюмым человеком. Вел затворнический образ жизни, не участвуя в веселых студенческих посиделках. Друзей среди коллег по институту у него не было. Его товарищам было не интересно с ним.
  Александр воодушевлялся, лишь, когда речь заходила об археологической науке. Тогда он преображался, становился живым, общительным. Черты его вечно угрюмого лица становились мягче. Прочь уходила глубокая морщина, казалось, навсегда пролегшая на его переносице. Из его уст лился поток таких сведений, о которых его товарищи даже не подозревали.
  К моменту описываемых событий Александр был высоким тридцатидвухлетним мужчиной. Ростом он был не менее ста восьмидесяти сантиметров и весом не менее ста десяти килограммов. Черная окладистая борода, коротко стриженная и весьма ухоженная, украшала его круглое лицо. Маленькие черные неспокойные глаза, вечно находящиеся в движении, будто постоянно что-то выискивали. Крепкие плечи, выдавали в нем человека, долгое время занимающегося либо спортом, либо тяжелым физическим трудом. Походка у него была тяжелая и уверенная.
  Александр был весьма красив и пользовался у мало его знающих женщин большим вниманием. Но среди претенденток на его сердце слыл он мужчиной слабым. Воспоминания о детстве навсегда оставили в его душе неизгладимый след.
  Ложась с девушкой в постель, вспоминая свою распутную мать и слабохарактерного отца, чрезвычайно стеснялся, робел, и потому ничего у него с ними не получалось. Вскоре окружающие его женщины и вообще перестали его замечать, как мужчину. Для них он был просто коллегой. Человеком среднего рода.
  Александр сначала невыносимо страдал от этого печального факта, но понимая, что не в силах что-либо изменить, еще больше замкнулся в себе. Общался с коллегами лишь в силу необходимости, когда нужно было решить какой-то служебный вопрос. Он полностью ушел в науку, посвящая ей всего себя без остатка.
  Начав работать в археологическом институте, он перевез родителей - пенсионеров в районный центр, купил им дачу, чтобы было чем заниматься на пенсии. Сам он от работ на даче был далек. Ему совершенно не интересны были дачные заботы стариков. Появлялся он на даче очень редко, целиком посвятив себя науке.
  Зиму перед экспедицией, которая полностью перевернула его жизнь, и закончилась для него трагически, он провел в библиотеках над старинными картами, архивными документами об уже найденных и еще необнаруженных кладах. Все почерпнутые сведения он аккуратно записывал в толстую записную книжку, которую он постоянно носил с собой, и никому не разрешал к ней прикасаться.
  Однажды, изучая обнаруженный старинный документ, он обнаружил сведения, что летом 1128 года на территории современного Алтая одним могущественным шаманом был изготовлен божок. В манускрипте было сказано, что божок обладает необыкновенной силой, данной ему шаманом и преумножаемой с каждым кровавым ритуалом человеческих жертвоприношений. После смерти его последнего владельца он был похоронен вместе с ним.
  А вот дальнейшие следы божка терялись в веках. Сколько Александр не изучал древние манускрипты, нигде больше о нем не было никаких упоминаний. Правда, в одном из старых научных журналов Александр натолкнулся на большую статью, где французский ученый Жан Моррис достаточно подробно описывал историю создания божка, его необыкновенные свойства.
  Внизу была ссылка на те самые документы, которые он недавно держал в руках. Значит, о существовании этого артефакта ученый мир уже давно знал. Вот только, если верить статье, никто никогда его не видел. И где он находится в настоящее время, никому не известно.
  И Александром обуяла идея разыскать этого божка, даже если этим поискам будет посвящена вся его жизнь.
  Познакомившись однажды с начальником отдела средневековой археологии евразийских степей профессором Волошиным на каком-то археологическом симпозиуме, проникся нехарактерным для него доверием к нему и решился предложить организовать экспедицию на поиск древних алтайских захоронений и, в частности, попытаться найти таинственного божка.
  Волошин, в отличие от Александра, уже давно знал о существовании этого таинственного божка, но так же, как и весь научный мир, не знал, где он находится. Отношение в научном мире к идее существования мистического божка было не однозначным.
  Часть ученых истово верили в его существование, и немало времени и денег тратили на его поиски. Но были и скептики, которые считали, что божок - это лишь одна из красивых легенд, которых немало существует по всему миру.
  Волошин верил в существование Эрлика. Весь его научный и жизненный опыт, чутье исследователя, подсказывали ему, что он есть. И нужно его всего лишь найти.
  Он заразился энтузиазмом молодого ученого. Если они найдут этого божка, он прославит свое имя в веках, как человек, обнаруживший этот всему миру известный артефакт. Этим неопровержимым фактом он утрет нос всем скептикам, ученым, для которых поход за грибами в соседний лес уже большое событие.
  Использовав весь свой авторитет и влияние на руководство института, Волошину удалось организовать несколько экспедиций на Алтай. Было собрано много различных артефактов, но ничего похожего на таинственного божка найдено не было.
  В экспедициях Александр преображался. Он целыми днями пропадал на раскопках. Забыв про сон и еду, он в исступлении вместе с нанимаемыми местными жителями рыл курганы в поисках заветного артефакта. Но все было напрасно. Время неумолимо шло, а все его усилия так и не приводили к желаемому результату.
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  Едва он успел побриться, как в калитку застучали молоточком. Выругавшись, он запахнул халат и пошел открывать. У ворот стоял "Лексус" Уварова, а рядом с калиткой - улыбающийся Сергей. Он, оттолкнув опешившего Венедикта, вихрем пробежал по дорожке и вбежал в комнату.
  Ничего не понимающий Венедикт бросился за ним.
  - Венька, у тебя есть что-нибудь выпить? - обернувшись, спросил незваный гость.
  Венедикт открыл рот, чтобы ответить, но Сергей, увидев на столе бутылку с водкой, налил себе стакан и выпил легко, непринужденно.
  - Что у тебя произошло? Ты чего с утра пораньше водку хлещешь? Ты же на машине, - полюбопытствовал Венедикт.
  - А, я с женой поцапался. И сегодня буду ночевать у тебя. Могу же я хоть иногда позволить себе слегка расслабиться?
  Венедикт радостно заулыбался.
  - Наконец-то! Не в смысле твоей ссоры с женой, а в том, что ты у меня погостишь. Сколько раз я тебя приглашал к себе? А ты все - некогда да некогда! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Прекрасно, мы сейчас позавтракаем, а потом займемся делом.
  - Кстати о деле. Ты должен мне по гроб. Я еще раз изучил дело по расследованию смерти Морозова.
  - Ты его привез?
  - Ну, ты даешь! Ты же работал в нашей системе и знаешь, что это невозможно. Но я... - возмутился Сергей.
  - Ладно, ладно. Дай мне хоть одеться, ты видишь, я стою перед тобой в своем домашнем халате,- пробормотал Венедикт, направляясь в спальню.
  Сергей весело захохотал, запрокинув голову далеко назад. Он прошел за ним в спальню и стал внимательно наблюдать, как Венедикт одевается.
  Венедикт даже засмущался от внимательного взгляда друга.
  - И чего уставился на меня? Не видел мужиков полуодетых?
  - Видел, видел. Но ты особый экземпляр, женщинам ты, вероятно, очень нравишься? - прогрохотал Сергей, ревностно разглядывая мускулистое, гибкое тело друга.
  В отличие от своего друга Сергей был роста невысокого, плотного телосложения, с заметно выпирающим животом. С тех пор, как он стал начальником отдела, двигаться он стал меньше. Вот и набрал вес. Подумав об этом, Сергей грустно вздохнул.
  - "Надо будет как-нибудь всерьез заняться своим здоровьем. Где только время на это найти", - зашевелилась в его мозгу предательская мысль.
  - Ладно тебе, совсем меня в конфуз ввел! Так что ты разыскал в своем архиве? - перебил его раздумья Венедикт.
  -Ах да... архив, - Сергей сделал вид, что только что вспомнил о цели своего визита. - Я, заметь, потратив кучу времени, еще раз внимательнейшим образом с ним познакомился. Ничего особенно интересного там нет. Было проведено более или менее тщательное расследование. Следов посторонних в комнате обнаружено не было. Дело было закрыто за отсутствием доказательной базы умышленного убийства. Одним словом, произошел несчастный случай. В общем, я тебе уже довольно подробно рассказывал о деталях. Но!.. - Сергей сделал эффектную паузу. - Я обратил внимание на очень интересный факт.
  - Подожди, пойдем на кухню, нам надо на завтрак что-нибудь приготовить. За завтраком ты мне все и расскажешь.
  - Пойдем. У меня с утра, кроме стакана твоей водки, в желудке еще ничего не было. А моему телу и, главное, мозгу необходимо постоянное и качественное питание.
  Венедикт быстро пожарил яичницу с колбасой, порезал тонкими ломтиками сыр. И вскоре стол в столовой был сервирован для завтрака.
  Друзья разлили водку по стаканам, чокнувшись, выпили и начали закусывать, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Покончив с завтраком, они прошли в большую комнату, которую Венедикт оборудовал под кабинет. Расположившись в креслах у большого письменного стола, друзья закурили. Долго сидели в самом благостном расположении духа, болтая на отвлеченные темы. Когда все новости были рассказаны и косточки жены Сергея, как следует, перемыты, Венедикт затушил сигарету в хрустальной пепельнице и с любопытством уставился на друга.
  - И какой же интересный факт ты раскопал в деле Морозова, мой друг?
  Сергей, вальяжно развалившись, уселся в кресле и прикурил очередную сигарету. Выпуская изо рта кругами дым, лежа, внимательно смотрел, как они медленно поднимались, увеличиваясь в размере. Наконец он, тяжело вздохнув, заговорил.
  - В деле Морозова я обнаружил упоминание об убийстве профессора Чернякова. С делом его гибели мне подробно познакомиться пока не удалось. Времени, понимаешь ли, не хватило. Успел только пролистать и ухватить некоторые сведения. Убийство профессора расследовали местные следователи и уголовное дело, естественно, хранится в местном отделе милиции где-то на Алтае.
  - Кто такой этот Черняков и почему тебя заинтересовало это преступление. И где это произошло? - заинтересовался Венедикт.
  - Профессор Черняков был руководителем экспедиции по поиску артефактов на Алтае. Морозов был его заместителем. В той экспедиции профессор был убит. А после экспедиции Морозов неожиданно уволился из института. По убийству профессора Чернякова был арестован и посажен один из местных жителей Иван Тупилин, который работал в той экспедиции разнорабочим. Сидит он, кстати, в нашей городской тюрьме.
  - И как связано это преступление с гибелью Морозова?
  - Я же умный следователь. Я позвонил в отделение, в котором шло расследование этого дела, и попросил вкратце пересказать мне его суть. Ты сам понимаешь, запросить это дело я не в праве. У меня нет никаких оснований делать это.
  - И что тебе такого интересного рассказали, почему ты связал эти дела? - спросил Венедикт, внимательно слушая друга.
  - Вот, молодец! Зришь в корень. От своего собеседника я узнал, что на тех раскопках ученые, якобы, разыскали статуэтку какого-то божества. Что за божество я не разобрался, но говорят, что это очень ценная находка. По словам моего собеседника, ученые всего мира несколько веков разыскивают это фигурку. Но пока они знают о ее существовании только по старым манускриптам. И никто и никогда его не видел, - Сергей искоса бросил взгляд на товарища.
  - Теперь-то ее разыскали. Весь ученый мир, наконец, успокоится, - проговорил с усмешкой Венедикт.
  - В том-то и дело, что не успокоится. Статуэтка-то пропала! В описи, сделанной Морозовым и Черняковым, обнаруженной в гробу какого-то шамана, это божество есть, а в наличии его нет. Пропало, не оставив следа.
  - Интересно, и куда же она делась?
  - Вот это хороший вопрос. Задержанного тогда Тупилина допрашивали с пристрастием. По его словам он о местоположении божества ничего не знает, но слышал о нем из легенд, которые ходят по деревням в той области. Досмотр тогда провели очень тщательный. Перерыли все и на месте раскопок и в лагере. Все перетряхнули. Божок исчез! Мне кажется, если ты займешься расследованием этого дела, можешь много интересного узнать. Я уверен, ниточка приведет тебя с территории Алтая к совершенным у нас преступлениям.
  - И с чего ты предлагаешь мне начать? - поинтересовался Венедикт.
  - Ты знаешь что-нибудь о профессоре Волошине?
  - Это что еще за фрукт? По-моему я никогда не слышал этой фамилии.
  - Ну, ты и деревня! Это знаменитый на весь мир ученый, который всю свою жизнь посвятил раскопкам древних курганов в Алтайском крае. Несколько лет назад о его находках писали все центральные газеты. Я уж не говорю о специализированных журналах. Кроме того, он был руководителем покойного Морозова, не раз ходил с ним в экспедиции по Алтаю, и он же назначил руководителем той злополучной экспедиции профессора Чернякова.
  - И каким боком все это касается проводимого мною расследования?
  - Сдается мне, что для того, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки тебе нужно встретиться с этим человеком. Быть может, эта встреча натолкнет тебя на мысль о дальнейшем ходе расследования.
  И по Тупилину. Он был единственным подозреваемым. За неимением других кандидатов на отсидку, его арестовали, и он уже второй год сидит в тюрьме. Но знаешь, это дело какое-то темное. У меня сложилось впечатление, что дело просто закрыли, посадив ни в чем не повинного парня. Знаешь, как у нас делается. Висяки никому не нужны. С ним, пожалуй, тебе тоже стоит встретиться. Может он тебе расскажет факты, которые были не интересны следователям, но заинтересуют тебя.
  Я так понимаю, что ты все-таки решил взяться за расследование этих преступлений?
  - Сергей, я долго сомневался, браться мне за это дело или нет. Но убийство Николая меня задело за живое. Если убийства Александра и Пелагеи были под вопросом, то гибель Николая - это чистейшей воды убийство и наглый вызов мне и всему твоему отделу.
  Сергей усмехнулся.
  - Да, я согласен с тобой. Это убийство - сверх наглость преступника. Займись этим делом. Мы, конечно, со своей стороны тоже будем вести расследование. Но людей, как всегда, не хватает. Мы завалены нераскрытыми делами. Район-то у нас огромный. И каждый день в нем что-то происходит. Твоя помощь будет нам очень кстати. Если нужна будет помощь, чем можем, поможем.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  Очередной полевой сезон начался для Волошина неудачно. В самом начале весны, когда подготовка к очередной экспедиции была в полном разгаре, у него случился приступ аппендицита, и он был срочно отправлен в больницу, где через сутки ему была сделана операция. Она прошла удачно, но о возможности возглавить экспедицию пришлось на этот сезон забыть.
  Едва придя в себя после операции, Волошин позвонил профессору Чернякову и предложил ему возглавить экспедицию. Предложение Волошина было с радостью принято, и всю оставшуюся подготовку к экспедиции завершали уже под его руководством.
  Профессор Черняков Сергей Геннадьевич был маленького роста, толстенький, голова круглая, начисто лишенная волос. Зато на верхней губе красовались тонкие усы с лихо закрученными кончиками, и он трепетно за ними ухаживал. Это был предмет особой гордости профессора. На носу красовались круглые очки в тонкой металлической оправе.
  Проведя большую часть своей жизни в многочисленных экспедициях, был он грубым и в крепких выражениях при случае не стеснял себя, не обращая особо внимания на окружающих его особ женского пола или начальствующего состава.
  На эту экспедицию он возлагал большие надежды. Если верить аспиранту Морозову, где-то в этом районе был спрятан Эрлик, божок древнего народа Алтая. Никто и никогда не видел это божество. О нем было известно только по древним манускриптам. Но можно ли им верить? Хотя, истины ради, следует признать, что большинство открытий в археологии было сделано, основываясь на подобного рода документах.
  Но вот уже более трех недель идут поиски, а результаты практически нулевые. Находки, конечно, были, но их ценность ни в какое сравнение не шла с божком. Огромные насыпи курганов, покрытые камнями, благодаря постоянной минусовой температуре внутри, прекрасно сохраняли нетленными тела давно умерших людей, предметы одежды и быта, украшения. Но не было того, ради чего, собственно говоря, была организована эта экспедиция.
  Поиски божка шли вязко и нудно. Погода в этом году на Алтае стояла пресквернейшая. Было постоянно холодно, и шел мелкий, нудный, бесконечный дождь. Рабочие, нанятые из местных жителей, вымотались, бесполезно перекапывая тонны грунта.
  Наконец удача улыбнулась археологам. Они обнаружили среди Башадарских курганов магнитный диполь.
  - Природу обнаруженной аномалии на данный момент мы установить не можем, - констатировал Черняков. - Но проверить, что за этим может крыться, мы просто обязаны, черт меня подери.
  В очередной раз, прозондировав вершину одного из многочисленных курганов, обнаружили на глубине нескольких метров какую-то большую полость. Черняков дал приказание рабочим рыть шурф и сам стоял у ямы, поливаемый бесконечным дождем.
  Когда вырыли яму глубиной три метра, случайно ткнув лопатой в стенку, вдруг наткнулись на верхнюю часть огромной каменной плиты, поставленной вертикально. Прозондировали каменную плиту и обнаружили за нею огромную пустоту.
  Пришлось расширить яму, и углубить еще на полтора метра, чтобы ничего не мешало отвалить плиту. Установили палатку над ямой, чтобы изолироваться от дождя, поставили шаткую лестницу. Работа пошла немного веселее.
  Уже под вечер, когда стало темнеть, камень был откопан достаточно, чтобы попытаться отвалить его. Но неожиданно рабочие зароптали. Все чаще звучали призывы перенести дальнейшие работы на утро. Но Черняковым овладел азарт. Он сам полез в яму и Морозова загнал туда же. Повздыхав, рабочие подчистили подходы к камню и ломами и кайлами отвалили его.
  За камнем виднелось черное пятно проема. Из него явственно веяло мертвенным холодом и каким-то странным запахом. Он был не то, чтобы неприятным или отвратительным. Он был совершенно не похожим на все прежде знакомое. Морозову пришла неожиданно в голову пафосная мысль, что это запах прошлого, трудно распознаваемая смесь вековой пыли, каких-то экзотических растений, помещения, в которое много веков не ступала нога человека.
  Всем стоящим в яме стало неуютно. Захотелось наверх, пусть и под дождь, но подальше от этой ниши, вызывающей непонятный, ничем не объяснимый ужас. К тому же закончился бензин в генераторе, свет погас, и всех охватила тьма, что еще больше встревожило находящихся у входа в неизвестность. Рабочие уже всерьез зароптали.
  - Хорошо, черт с вами, бездельники, вы все идите в лагерь, а мы с Александром Николаевич немного осмотримся и за вами, - решил Сергей Геннадьевич.
  Рабочие, попрощавшись, полезли из ямы. Когда они вылезли, их внимание было привлечено необычным шумом со стороны стоящей невдалеке большой ели. Недоуменно подняв головы, рабочие с трудом разглядели в темноте в ветвях дерева огромную сову.
  Птица то расправляла крылья, то с шумом их складывала, переваливалась со стороны в сторону и смотрела на них ярко горящими в темноте огромными глазами. Постояв зачарованные необычной картиной несколько минут, рабочие, нахлобучив поглубже шапки и запахнувшись пиджаками, под проливным дождем побежали в лагерь, живо обсуждая на ходу загадочное явление.
  Оставшись вдвоем перед темным проемом, Черняков и Морозов, зажгли огарки свечей и, подталкивая друг друга, ступили в проем. Как только они ступили в проем, обуял их непонятный, ничем не объяснимый страх. И холод... первобытный, пронизывающий заставлял их тела, прикрытые явно не к месту легкой одеждой, содрогаться от озноба...
  Ничего пугающего не было в этом ходу, прорытом глубоко под землей, но охватила их ничем объяснимая тревога. Подбадривая друг друга, спотыкаясь о неровности пола, брели два ученых все дальше и дальше к неизвестности, постукивая зубами от холода. Впереди шел Черняков в одной руке держа свечу, другой, прикрывая ее пламя от вполне ощутимого встречного движения воздуха.
  За ним шел Морозов, крепко сжимая в правой руке кайло, весь напряженный, готовый к любым неожиданностям. В левой руке он держал небольшой ломик. Они уже потеряли счет времени. Ход тянулся и тянулся, петлял, то, поднимаясь вверх, то, опускаясь вниз, уводя ученых все дальше и дальше от входа.
  Наконец в неверном свете свечи они увидели, что впереди открывается большое помещение. Они вошли с опаской, внимательно рассматривая склеп. Стены и пол были отделаны хорошо обработанными каменными плитами. В качестве потолка был, вероятно, кусок скалы, низко нависший над головой. Помещение было пустым, только посреди большого низкого зала на четырех огромных валунах стоял большой каменный гроб.
  Сергей Геннадьевич вместе с Александром Николаевичем, осторожно ступая на плиты, начали подходить к долгожданной находке.
  Их предосторожности были не лишними. Проведя много лет в экспедициях, ученые не раз сталкивались со всевозможными ловушками, которые устраивали древние строители, стараясь предохранить могилы от разграблений. Ученые имели возможность неоднократно наблюдать результаты этих мер предосторожностей, находя в подобных склепах мумифицированные трупы или скелеты тех, кто был слишком самонадеян. Однако на этот раз все обошлось без ловушек, что очень удивило Чернякова и Морозова.
  Добравшись до цели, археологи поставили на крышку гроба свечи, и стали внимательно ее осматривать. В центре каменной плиты была высечена огромная сова, а справа и слева столбиками высечены какие-то письмена. Черняков, сдув пыль с поверхности, поднес к ней зажжённую свечу и, низко наклонившись над ней, стал толстым пальцем водить по письменам. Он что-то возбужденно бормотал себе под нос.
  Морозов стоял в стороне, и взволнованно ждал результатов работы своего шефа. Черняков откинулся и исподлобья взглянул на своего помощника.
  - Ну, что ж, черт меня побери! Александр Николаевич, перед нами, несомненно, находится захоронение древнего шамана. И есть надежда, правда весьма призрачная, что в гробу находится тот артефакт, за которым мы с вами охотимся уже несколько лет. Будем ждать завтра или...
   Он отошел от гроба и встал рядом с Морозовым.
  - Сергей Геннадьевич, вы, что сможете спокойно спать, когда мы находимся, может быть, в шаге от разрешения загадки века? - не сдержавшись, рявкнул Морозов, глядя на своего шефа горящими от возбуждения глазами.
  Черняков понимающе усмехнулся.
  - Молодой человек, вы знаете, чем можно воодушевить настоящего ученого. Я человек любопытный, как всякий истинный ученый. А я таковым себя считаю, - Черняков выпрямился и заложил правую руку за борт пиджака. - Черняков - это имя в археологии! Меня знают во всем мире! Сколько открытий в археологии принадлежит мне!
  Морозов рассмеялся - настолько не соответствовала пафосная поза старого ученого с его перепачканным чем-то белым костюмом, разводами грязи на лице и грязными руками.
  - Но сможем ли мы вдвоем открыть эту каменную коробку? - обеспокоенно, забыв о пафосе, пророкотал Черняков, и на полусогнутых ногах подбежал к гробу.
  Возбужденный Морозов бросился к нему. Он почти ползал носом по камню, рассматривая возможность его открытия. Крышка гроба была поставлена на древесную смолу. Да еще и весь шов был ею промазан. Ученые переглянулись.
  - Сергей Геннадьевич, пожалуй, вдвоем мы сможем поднять эту каменную крышку.
  - Если поднапряжемся, то мы сможем вскрыть этот гроб. Черт меня побери, да я готов костьми лечь, чтобы сейчас, не откладывая это волнующее мероприятие в долгий ящик, вскрыть эту каменную коробку, - вскричал Черняков. - Быть может мы в шаге от открытия загадки древних веков! До утра я могу и не дожить! Мое бедное сердце не выдержит такого испытания! У вас есть что-нибудь, чтобы снять эти дурацкие смоляные печати, - засуетился профессор, с надеждой глядя на своего помощника.
  Морозов зашарил по карманам, разыскал и достал небольшой перочинный нож.
  - Вот все, что у меня есть, - пробормотал он. - Да, у нас еще ломик есть и кайло, - уже с большим воодушевлением проговорил Морозов.
  Черняков нетерпеливо выхватил из рук нож, дрожащими руками открыл его, наклонился и начал быстро снимать смолу с камня. После некоторых усилий вся смола была собрана.
  Морозов взял ломик, прихваченный с собой, и, легкими ударами загнав его в щель, стал налегать на него. Сначала крышка не поддавалась, но вскоре слегка скрипнула, и появилась неширокая щель между крышкой и самим гробом. Так, бегая вокруг гроба, вскоре он оторвал крышку от домовины. Взявшись за края крышки, Черняков и Морозов, поднатужившись, приподняли крышку, сдвинули ее с пазов и, с трудом подняв тяжелую каменную плиту, отставили в сторону, прислонив к стене зала.
  Морозов взял в руки свечу и поднес к открывшейся домовине. Их взору открылись прекрасно сохранившееся тело шамана, одетое в пестрый ритуальный наряд. На груди лежали кожаные тонкие ленты, на которых было нанизано много амулетов в виде больших и маленьких стрел из металла и кости, перья совы.
  В ногах шамана лежало чучело огромной совы. Аккуратно разложенные рядом куски высушенного мяса, за века практически окаменевшие, запечатанные глиняные сосуды, другие ритуальные атрибуты, которые могли пригодиться усопшему в его загробной жизни.
  Но внимание ученых сразу привлек какой-то предмет, завернутый в кусок кожи и перевязанный узкой кожаной лентой, лежащий под правой рукой шамана. Когда Черняков со всеми возможными предосторожностями приподняв мумифицированную руку, достал его, развязал ленту и развернул кусок кожи, их взору предстала небольшая каменная фигурка, искусно изготовленная из драгоценных камней.
  - Что это? - спросил заинтересованный Александр, взяв в руки статуэтку.
  - Откуда, черт меня побери, я знаю, что это такое, - прорычал возбужденный профессор. - Может этот кусок кожи прольет нам свет на этот вопрос.
  Сергей Геннадьевич взял кусок кожи и аккуратно его развернул, разгладил слегка дрожащими руками. На внутренней стороне куска были видны какие-то письмена.
  - Да это свиток! Могу уже сейчас сказать, что сделан он из хорошо выделанной человеческой кожи и здесь что-то написано. Если нам удастся прочитать его, то узнаем, вероятно, что это за статуэтка.
  Профессор подошел к свече, тускло освещающей место раскопки, и углубился в изучение документа.
  В наступившей тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал негромкий шорох, донесшийся со стороны гроба. Морозов и Черняков с удивлением обернулись. Голова мумии отделилась от тела и медленно катилась в угол домовины. Ученые переглянулись встревожено.
  - Александр Николаевич, вероятно шаман был убит отделением головы от тела, - слегка дрожащим голосом произнес профессор, подбегая к гробу. - Проще говоря, шаману кто-то отрубил голову. Я думаю, что много веков назад было совершено преступление.
  - Да, профессор. Я считаю, что вы правы. Вот только имя убийцы никто и никогда не узнает. Давайте продолжим нашу работу и отправимся в лагерь. Все подробности узнаем завтра. Сегодня уже поздно.
  - Вы правы, коллега. Я только взгляну на документ. Уж очень интересно, что мы нашли. Так, так! Ну что ж, черт меня подери, коллега, эта письменность мне известна. Сейчас я прочитаю, что здесь написано, и мы узнаем, что это за артефакт, - бормотал едва слышно профессор, водя по вертикальным строкам слева направо.
  В это время Александр взял дрожащими руками статуэтку и стал внимательно разглядывать ее.
  - "Неужели это тот артефакт, за которым я охочусь уже много лет", - мелькнула в его голове мысль. - "Что же делать? Отдавать эту бесценную реликвию всему сообществу. Ну, уж нет! Я столько лет мечтал о ней и после всех мытарств взять и просто отдать всем и никому конкретно. Да, это будет слава первооткрывателя. Но она не идет ни в какое сравнение с возможностью лично владеть этим ценнейшим артефактом. Он должен принадлежать только мне. Я должен его забрать себе, я заслужил это право. Но если обнаружится пропажа артефакта, я потеряю все, о чем мечтал все эти долгие годы каторжного труда. Меня с позором изгонят с университета, и я останусь без средств к существованию. Эх, если бы не профессор...".
  Александр почувствовал, что от возбуждения его тело начала сотрясать мелкая дрожь. Как ни старался он ее унять, это было выше его возможностей. Он очнулся от своих размышлений и, подняв голову, увидел склонившегося над свитком профессора, который читал его, смешно шевеля своими толстыми губами. Закончив чтение, профессор в возбуждении забегал по небольшой площадке, расчищенной от камней.
  - Три тысячи чертей! Да вы знаете, что это такое? Это же фигурка самого Эрлика! Александр Николаевич, вы понимаете, какую сенсацию в ученом мире произведет эта находка? Ученые всего мира в течение многих столетий бились над поиском этого артефакта. А мы с вами его нашли! Это настоящая сенсация!
  И доказательства у нас есть. Если коротко, то вот, в этом свитке написано, что в середине лета 1128 года верховный шаман по имени Надым сделал фигуру бога подземелья Эрлика. Меня смущает, однако, предостережение написавшего этот свиток. Он настоятельно рекомендует во избежание несчастий не трогать божка и, тем более, удалять его от тела шамана.
  Он взволнованный подбежал, семеня своими маленькими ногами к Александру, дрожащими от возбуждения руками, протянул свиток Александру и взял в руки статуэтку.
  Подойдя поближе к свече, близоруко прищурившись даже в очках, стал внимательно ее рассматривать. Рассмотрев ее, он подошел к Александру.
  - Какая прекрасная фигурка! Вы посмотрите, насколько тщательно она сделана. И не забывайте, что это начало двенадцатого века. Как грамотно выдержаны все пропорции человека. Но обратите внимание на непропорционально большую голову и глаза. Я думаю, что этим неизвестный нам шаман хотел подчеркнуть, что все человечество сосредоточено в этой голове и ничто не ускользнет от его всевидящего ока. Прелестно! Просто восхитительно! Но, Александр Николаевич, послушайте моего совета. Я уже много лет занимаюсь археологическими раскопками. Я впервые встречаюсь с такой ситуацией, но мой жизненный опыт, если вам угодно, моя интуиция, подсказывает мне, что лучше послушаться незнакомого нам доброжелателя и не трогать этот артефакт. Иногда лучше не находить предмет, чем пробудить незнакомые нам силы и навлечь на себя беду. Давайте сейчас вернем божка на место и завтра на свежую голову обсудим возникшую проблему.
  Александр с горящими от возбуждения глазами смотрел на вожделенный предмет, о котором мечтал долгие годы. Через мгновение он пришел в себя и понял, что, если сейчас он ничего не предпримет, произойдет самое страшное в его жизни.
  Черняков стоял, повернувшись к неяркому свету свечи, наклонился и внимательно рассматривал бесценный артефакт, любуясь его совершенными формами.
  Александр беспомощно оглянулся. Совсем недалеко от него стояло кайло, прислоненное к стене камеры. Им неожиданно овладел сам дьявол. Его глаза засверкали от решимости.
  Он сделал небольшой шаг назад, присев, нащупал рукоять кайла, схватил его поудобнее, и, пружинисто приподнявшись, размахнулся и нанес удар по согнутой спине старого профессора.
  От удара очки соскочили с его носа, и в помещении в наступившей тишине громко раздался звон разбившихся стекол. Профессор выпрямился, повернулся к Александру, с удивлением и укором широко открытыми глазами взглянул на него. Его рот открылся в немом крике. Но мгновение спустя он захрипел, его ноги подкосились, и он упал на живот, растянувшись вдоль гроба.
  Морозов наклонился, выхватив из судорожно сжатой руки божка. Профессор пытался поднять голову, но жизненные силы уже покидали его тело. Он лежал на животе и царапал каменный пол, ломая ногти и сдирая кожу с подушечек пальцев.
  Александр ногой легко толкнул тело профессора. Черняков застонал. Морозов вздрогнул, будто его током ударило. Он схватил с крышки гроба свиток, завернул в него божка и, положив свой бесценный груз за пазуху, бросился из камеры. Когда он выскочил из коридора, он услышал шорох высоко над головой, на поверхности земли.
  - "Кто-то идет сюда, сейчас меня найдут, обнаружат. Меня обвинят в убийстве, будет суд, и свою жизнь я закончу в тюрьме", - заметалась в его голове мысль.
  Паника охватила его. Он заметался по маленькой площадке перед входом в коридор. Его взгляд остановился на прислоненной к стене каменной плите. Он бросился на землю и ящерицей скользнул в маленькую щель, образовавшуюся между плитой и стеной.
  Только он забрался в спасительную нишу, как совсем рядом он услышал чьи-то шаги и тяжелое дыхание. Неизвестный замер у входа. Александр замер едва дыша. В яме наступила гробовая тишина. Только громко билось сердце. Так громко, что он боялся, как бы его не услышал неизвестный посетитель.
  Вскоре он услышал шаги, удаляющиеся по коридору. Выглянув из-за плиты, он увидел, что рядом никого нет. Он, пятясь задом, вылез из своего укрытия и бросился к лестнице. Еще никогда Александр не поднимался с такой скоростью.
  Выскочив из палатки, он поднял голову. Небо было затянуто низкими облаками, и шел мелкий противный дождь. Он, оглянувшись, никого не увидел и, запахнувшись пиджаком, быстро направился к лагерю.
  Ворвавшись в палатку, он зажег керосиновую лампу, схватил первую, попавшуюся под руки книгу, раскрыл ее наугад и бросил свое тело на раскладушку, в мокрой одежде, в грязных сапогах, стараясь восстановить дыхание. Через несколько минут в палатку ворвался взволнованный рабочий по фамилии Тупилин.
  - Александр Николаевич! - закричал он. - Там... того, - он замахал рукой в сторону раскопок. - Профессор мертвый в камере лежит!
  Венедикт отбросил книгу и упруго поднялся с раскладушки.
  - Как мертвый!? - вскричал он. Александр схватил рабочего за плечи и сильно встряхнул. - Успокойся, Иван, и нормально расскажи, что случилось?
  Рабочий ладонью вытер со лба струи дождя.
  - Дык, Александр Николаевич, я забыл на раскопках свой пиджак. Когда я вернулся за ним, в камере я нашел убитого профессора. У него в спине торчало кайло. Я хотел помочь ему и вытащил его из спины. Но профессор был уже мертв. - Иван растерянно потер лоб дрожащей от волнения рукой.
  - Как же это случилось? Ах, беда-то какая!.. И зачем я его оставил в камере одного? - Александр заметался по палатке. Остановился, исподлобья взглянул на рабочего. - Иван, вызови по рации милицию, а я побежал на раскопки, - дал распоряжение Александр и, не произнеся больше ни слова, выскочил из палатки в кромешную тьму под дождь и резкие удары ветра.
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  На дорогу с дачи в город в этот раз ушло два с половиной часа. Венедикт раздраженно смотрел на бесконечный поток автомашин перед собой. Через несколько километров неспешной езды он увидел причину такой гигантской пробки. Половина дороги была перекрыта из-за произошедшей аварии. Машины медленно ползли у места аварии, аккуратно объезжая разбросанные по дороге какие-то железки и разбитые стекла.
  Венедикт вздохнул с облегчением, когда, наконец, он доехал до мрачного здания из красного кирпича, обнесенного высоким кирпичным забором, по которому волнами шла проволока под напряжением.
  Мало радости болтаться в железной коробке автомашины по такой жаре. И это притом, что кондиционер его старенького "Форда" работал на полную мощность. Когда он вышел из машины, на него сразу же навалилась жара.
  Пройдя контрольно-пропускной пункт, Венедикт ступил на территорию тюрьмы.
  Венедикт придвинул к столу стул и, усевшись на него, стал оглядывать мрачные стены камеры допросов, выкрашенные темно-зеленой масляной краской. Высоко расположенные зарешеченные окна почти не впускали в помещение солнечный свет. И если бы не тусклая лампочка на потолке, в помещении было бы совсем темно.
  - "Вероятно, специально подбирают цвета, чтобы даже на посетителей произвести гнетущее впечатление", - размышлял Венедикт, ожидая привода осужденного.
  Сколько раз он был в этом заведении, но так и не смог привыкнуть к этой гнетущей обстановке.
  Громко стукнула металлическая дверь, и охранник ввел осужденного.
  - Садись, - пригласил Венедикт мужчину. Тот сел на край стула, привинченного к полу, утер со лба пот ладонью и уставился на Венедикта в ожидании вопросов.
  Венедикт молчал, с любопытством рассматривая приведенного. Осужденный был рослым парнем с тяжелым, грубо сработанным широкоскулым лицом, с большими надбровными дугами, с короткой, неаккуратно подрезанной бородой и неопрятными усами. В его черных раскосых глазах, словно навечно, застыла печаль.
  Венедикт нашел, что он очень похож на преступника. С такой физиономией только и совершать убийства. Он был мрачен, но никаких признаков страха на его лице не было. Изредка оглядываясь на дверь, за которой скрылся охранник, он облизывал губы. По всему было видно, что ему чертовски надоело все вокруг. Надоели бесконечные допросы, надоели эти гнетущие, давящие на психику, темно-зеленые стены.
  - Тебя как зовут? - нарушил затянувшееся молчание Венедикт.
  - Дык, Иваном Тупилиным величает. Чай вы знаете?
  - Меня зовут Венедиктом, - пропуская мимо ушей последнее замечание, проговорил детектив. - Фамилия - Струкачев. Я частный детектив.
  Маска полнейшего безразличия на лице Ивана мгновенно сменилась гримасой интереса. Он сел на привинченный к полу стул и, положив огромные натруженные руки на колени, внимательно уставился на детектива.
  - "Что нужно частному детективу от меня"? - мелькнула в его голове мысль. - "Сможет ли этот парень помочь мне выбраться отсюда?".
  - Иван, я знаю, за что ты осужден, - заговорил Венедикт, - Я сейчас веду дело, которое, как мне кажется, связано с твоим. И мне думается, что ты в том преступлении, за которое сидишь, не виноват. Но ты должен мне помочь добиться истины. Иначе ты так и сгинешь здесь, - Венедикт взглядом обвел помещение допросной камеры. - Постарайся вспомнить подробнее, что случилось в ту ночь.
  Иван тоже обвел помещение взглядом, и его плечи безвольно опустились.
  - Иван, соберись. У нас не так много времени, чтобы распускать нюни. Приступим незамедлительно к разговору. Что ты можешь рассказать о Морозове?
  - Об Александре Николаевиче? - удивился Иван. - Дык, я его совсем немного знал. Он же был ученым, можно сказать, моим начальником. Я был всего-навсего подсобным рабочим, работал лопатой и таскал носилки с землей. Копай, носи. Вот и вся моя работа.
  - А каким он был человеком?
  - Хорошим он был человеком. К рабочим относился по-доброму. Иногда ругал, но всегда по делу.
  - Ну, хорошо. А что произошло в ночь убийства профессора Чернякова? Постарайся вспомнить подробнее.
  - Ну, дык, чего вспоминать. Вспоминать особо и нечего, - начал медленно рассказывать Иван. - Мы раскопали, уж сбился со счету, какой курган. Ну, вырыли в нем большую яму и там обнаружили огромную каменную плиту, стоящую вертикально. Когда эту плиту ломами-то и кайлами сдвинули с места, увидели за ней какой-то проход. Александр Николаевич высказал предположение, что коридор ведет к усыпальнице какого-то важного человека. Но было уже поздно, все устали. Да еще в этот день с утра шел дождь. Все промокли и порядком проголодались. К тому же в генераторах закончился бензин, а у нас кроме свечей никаких осветительных приборов с собой не было. Рабочие предложили отложить дальнейшие работы на утро. Действительно, чего торопиться-то. Столько столетий гроб простоял, если он там был, уж до утра-то достоится. А Александр Николаевич и этот... ну, профессор, хотели немедля проверить, что к чему. Они ж ученые. Им сенсацию подавай. Долго стояли, спорили и решили, что отложим на завтра. Все рабочие пошли в лагерь по своим палаткам. И я с ними пошел.
  У входа в этот подземный проход остались только профессор и Александр Николаевич. Они стояли и о чем-то взволнованно шептались. Мне показалось, что они спорят о чем-то. Ну, дык, это дело не мое. Я и не прислушивался к разговору.
  Пришел я в лагерь, и тут обнаружил, что оставил на месте раскопок свой пиджак. Пиджак был хороший, новый почти. Жалко мне его стало, решил вернуться, поискать.
  Подхожу к месту раскопок, смотрю, а там, палатка, что над местом раскопок была поставлена, освещена снизу тусклым светом. Я и решил проверить на свою голову, что там происходит.
  Спустился по лестнице вниз. Смотрю, у входа стоит на перевернутом ведре свеча зажженная. Прошел я по длинному проходу, заглянул в помещение. Там стоит посреди на огромных валунах каменный короб, а на стенке гроба стоит зажженная свеча.
  Я сначала ничего не увидел, а когда гроб этот, будь он не ладен, обошел, смотрю, на полу что-то лежит. Наклонился я, а на полу, на животе лежит профессор. Я подсветил свечой, а он лежит и пальцами скребет по каменному полу. А в спине торчит кайло, которым мы открывали каменную плиту у входа. Я взял кайло за ручку и выдернул его из спины. Профессор застонал. Я его возьми да и переверни на спину. Смотрю, а он губами шевелит, будто пытается что-то сказать мне. Я наклонился к его губам, а у него кровь горлом пошла. Он дернулся несколько раз и умер. Но мне показалось, что он сказал одно слово.
  - Ты понял, что сказал профессор? - взволнованно спросил Венедикт, чувствуя, как напряглись его мышцы.
   Иван посмотрел на Венедикта с недоверием. Почесал ладонь. Наконец решился:
  - Мне показалось, что он сказал "божок".
  - Хм, а что это за божок, ты что-нибудь знаешь о нем, слышал раньше?
  - О божке у нас в деревне с незапамятных времен легенды ходят. Будто в древности один могущественный шаман вырезал из камня фигуру божества. И это божество всегда участвовало во всех ритуалах. Ритуалы раньше проводились с принесением жертв верховному богу. В те времена в качестве жертвы очень часто приносились люди. Легенды гласят, что божок обладает какой-то сверхмощной силой. И эта сила становится еще больше с каждой принесенной человеческой жертвой. Если ты найдешь это божество, лучше его не трогать. Оставь его там, где нашел, иначе оно принесет неисчислимые беды и тебе и всем людям на земле. Но причем здесь произнесенное слово профессора я не знаю? Никакого божка я не видел. Может он бредил?
  - А следователям ты говорил об этом?
  - Нет, следователям я ничего не говорил, да меня об этом никто и не спрашивал.
  - Понятно, а о самом божке тебя спрашивали?
  - Спрашивали, и не раз. Но я не видел его. А если б и видел, так не за какие коврижки даже в руки его не взял бы. Ведь он приносит беду. Правда, он мне и так беду принес, хоть я его и не видел, - горько усмехнулся Иван.
  - Хорошо, а дальше что было?
  - Дык, чего? Я побежал в лагерь к Александру Николаевичу.
  Прибежал в лагерь, а он лежит на койке в своей палатке, книгу читает. Я ему все рассказал. Он заволновался. Разбудил нескольких рабочих и побежал к раскопкам. А я вызвал по рации милицию и следом за ними побежал. Когда я прибежал, увидел, что тело профессора рабочие уже наверх подняли.
  - Скажи, а сколько времени прошло с тех пор, как все ушли и твоим приходом на раскопки?
  - Дык, почитай, около часа будет. Я долго решал, идти - не идти. Уж больно я устал, да и дождь, не переставая, лил целый день. Ну, и дорога туда и обратно.
  - Что еще тебе бросилось в глаза, когда ты осматривался вокруг?
  - Из гроба торчал уголок листа какой-то. Что там было написано, я не видел. Потом уж узнал, что на нем была опись предметов, что нашли в гробу.
  - А ты не знаешь, в описи был записан божок?
  - Не знаю, - ответил Иван. - Опись я не читал и о божке ничего не знаю.
  - А никого не видел в палатке, или около? Может, по дороге кого-нибудь встретил?
  Иван бросил на Венедикта хмурый взгляд.
  - Никого я не видел. Ночь была, да и дождь лил, как из ведра. Вот только...
  - Что? Говори, Иван, даже если тебе кажется это не важным.
  - Я когда подошел к месту раскопок, на сосне, что рядом росла, сидела сова. Я таких огромных размеров сов никогда не видел. Хотя и родился и вырос в тех местах.
  - Она что-нибудь делала?
  - Нет, просто сидела и внимательно за мной наблюдала. Ее взгляд как будто насквозь меня пронизывал. Я не из робкого десятка, сам не раз на медведя ходил с рогатиной удали ради. Но от ее взгляда у меня мурашки по коже побежали.
  - А когда ты второй раз пришел на место раскопок, не обратил внимания, была сова или нет?
   Иван наморщил лоб, стараясь вспомнить события годовой давности.
  - Нет, - наконец уверенно вымолвил он. - Совы не было. Точно не было. Если бы была, я обратил бы на нее внимание. Я все-таки охотник. Такие события я всегда замечаю. Инстинкт уже у меня выработался.
  Венедикт задумался.
  - Иван, ты внимательно рассмотрел всю обстановку около гроба? Скажи, крови там много было?
  - Около профессора сначала крови не было, а когда я его перевернул, крови много натекло. У него ж в спине дыра огромная было от кайла.
  - Но ты профессора не убивал?
  - Нет, никого я не убивал, - осипшим от волнения голосом почти прошептал Иван. - Я не виноват в смерти профессора! Убить человека, это грех-то какой. За всю жизнь не отмолишь этого греха! Совершивший убийство будет вечно гореть в гиене огненной!
  - Хорошо, хорошо. Ты не нервничай. Я тебе верю. Поэтому я и хочу разобраться в ситуации. Орудие убийства-то нашли?
  - Нашли, - проворчал совсем тихо Иван. - Чего его было разыскивать? Кайло, окровавленное, рядом валялось. Я ж его сам вытаскивал. Хотел облегчить положение профессора, идиот. Самыми свежими оказались отпечатки моих пальцев. Но это и понятно. Я ж его последним держал. Из-за этих отпечатков меня и посадили.
  - А как ты думаешь, мог бы Морозов убить Чернякова? - спросил Венедикт, внимательно вглядываясь в лицо Ивана.
  Иван надолго задумался, глядя перед собой в стол.
  - Дык, я и сам уже об этом думал. Не могу на сто процентов утверждать, что это сделал именно он, но, чем черт не шутит. Такое вполне возможно было сделать. Тем более что Александр Николаевич вместе с профессором оставался, а дойти до лагеря при желании можно было быстро. Я когда в лагерь прибежал, Александр Николаевич лежал одетый на раскладушке и читал какую-то книгу. Чего он книгу читал после трудного рабочего дня? Да еще и одетый? И, понимаешь, одежда у него мокрая была. Я это сразу заметил.
  - Ответь мне еще на один вопрос. Когда ты шел по проходу в усыпальницу, где гроб лежал, ты что-нибудь ощущал на себе? Может, настроение поменялось, самочувствие?..
  Иван долго сопел, задумчиво глядя себе под ноги.
  - Я этого никому не говорил. Да меня и не спрашивал никто. А и сказал бы... Кто мне поверил бы? - неожиданно разволновался Иван. - Я, когда ступил в проход, почувствовал какую-то необъяснимую тревогу что ли... И страх меня обуял жуткий. Я едва заставил себя идти дальше. В помещении, куда я шел, стояла прямо-таки гробовая тишина. Я волновался за своих начальников, но если бы там не было света, я в это помещение ни за какие блага не зашел, - взволнованно закончил он.
  - Иван, а кем ты работал до поступления на работу в экспедицию?
  - Да у нас, почитай, вся деревня живет охотничьим промыслом. Другой-то работы у нас нет. Да и я пришел подработать, пока охотничий сезон не открыли. Чтобы хоть какие-то деньги заработать. Вот и подработал... Сижу вот ни за что.
   Венедикт ненадолго задумался.
  - Скажи Иван, а божка милиционеры искали?
  - Да, они там все перерыли. Меня все допытывали, брал я его или не брал. Но насколько я знаю божка так и не нашли. Может это и к лучшему. Если его унести с раскопок, много он бед принесет людям. Я вот - первая жертва.
  - Спасибо, Иван, ты мне дал ценную информацию. Потерпи немного. Я постараюсь что-нибудь сделать для тебя.
  Стукнула входная дверь допросной. В камеру вошел конвоир и остановился у дверей в ожидании.
  - Это не моих рук дело,- голос Ивана зазвучал неожиданно спокойно. - Венедикт, прошу тебя, разберись с этим делом. Мне не хочется сидеть здесь за несовершенное преступление, - продолжил он, поднимаясь со стула.
  Уже на пороге Иван остановился.
  - Венедикт, я ухожу. Но я тебя прошу, сделай все, чтобы вытащить меня отсюда. Я не убивал профессора. Слышишь?! Я здесь погибну!
  
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  После этой встречи Венедикт долго не мог успокоиться. На следующий день все еще в волнении он гнал свой старенький грохочущий на неровностях "Форд" по вечерней аллее по направлению к городу. Голые стволы тополей, увенчанные шапками листвы высоко над землей, чернели на фоне прозрачного, чистого, словно хрустального вечернего неба.
  Однако даже красота мирного пейзажа, напоминающего эстамп, была не в силах усмирить его волнение. Ему захотелось вновь встретиться с Сергеем и поделиться своими выводами, сделанными после посещения тюрьмы. Встретились они в своем излюбленном кафе. Сделав заказ, устроились за облюбованный столик в углу зала.
  - Рассказывай, что тебе удалось выяснить по нашему делу? - поинтересовался Сергей, разливая коньяк по рюмкам.
  - Понимаешь, Сергей, у меня сложилось мнение, что Иван непричастен к убийству профессора Чернякова, - начал говорить Венедикт, с удовольствием выпив ароматный напиток и закуривая сигарету. - Я вчера встречался с осужденным по этому делу. Он здоровый мужик и хороший охотник, но убить человека, я думаю, он не смог бы. Для него, человека верующего, это грех смертный.
  - Да, я уж и сам начинаю предполагать, что в этом убийстве что-то не так. Очень уж все смахивает на тонко задуманную инсценировку. Кому-то было выгодно подставить этого ни в чем неповинного парня. Ты не торопись. Постарайся вспомнить подробности вашей встречи. Мне кажется, странностей здесь должно хватать.
  - Я не знаю, что Тупилин рассказал следователям, мне он рассказал несколько заинтересовавших меня фактов. Во-первых, в каменном гробу действительно был найден божок. Об этом свидетельствует и опись артефактов, которая были составлена учеными. Именно это слово ему успел сказать перед смертью профессор Черняков. Но, как ты знаешь, божок не был найден ни в гробу, ни в помещении, ни в лагере. Он исчез. И Иван в его пропаже не виноват. В этом случае я на сто процентов ему верю. Ему нет смысла говорить неправду. Этот факт даже вредит ему, так как он свидетельствует не в его пользу. Остается загадкой, что хотел сказать профессор, произнеся перед своей смертью слово "божок". Надо полагать, что он считал его ключевым для помощи в расследовании своего убийства. Но каким образом это слово может навести на след преступника, я пока не понимаю?
  Сергей выпил рюмку коньяка и закурил сигарету.
  - Я согласен с твоими выводами. Что еще ты узнал?
  - Второй мой вывод. Иван не может быть убийцей, потому что это ему не нужно. Зачем ему убивать профессора, если божок ему не нужен? Более того, он боится этого божка. Ведь согласно легенде, которая уже много веков передается из уст в уста в том районе, где он жил, божок этот приносит несчастье тому, кто его нашел и взял в руки. Иван, воспитанный в глухой деревне, вдали от цивилизации, в слепом уважении к легендам, никогда не позволил бы себе взять этого божка.
  Сергей задумчиво смотрел на собеседника.
  - Согласен и с этим выводом. Еще есть что-нибудь?
  - Я пришел к выводу, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что в смерти Чернякова и в пропаже божка кто-то был очень заинтересован, если для его устранения была проделана такая инсценировка. И этот кто-то был явно не Иван. Это был человек более умный, образованный. Он не побоялся, не только взять божка, но и унести его с места захоронения и спрятать его настолько умело, что все старания следователей найти божка ни к чему не привели.
  А Иван, на мой взгляд, действительно ни сном, ни духом в тот момент не знал о найденной фигурке божка. А раз так - почему бы не сделать его козлом отпущения, обвинив его в этом страшном преступлении. На него повесили убийство, и он не смог от этого откреститься.
  - А преступник, тем временем, успокоился и ведет размеренный образ жизни, наслаждаясь обществом божка, - продолжил тему Сергей.
  - Или, скорее всего, вел, - перебил друга Венедикт. - Мне кажется, что в смерти профессора виноват ни кто иной, как Морозов. Судя по всему, ученый не выдержал искушения завладеть божком. Его искушение было настолько велико, что он даже пошел на убийство, мастерски подстроив дело так, что он, якобы, не виноват. Тем самым он подвел под статью Ивана Тупилина, который на самом деле оказывается не при делах.
  - И тогда становится понятен мотив Морозова покинуть институт, тем самым прервав блестящую карьеру ученого. Он просто побоялся, что рано или поздно каким-нибудь образом его коллеги смогут выведать, что божок находится у него, с позором его разоблачат и предадут суду, - продолжил Сергей размышления друга.
  - Но тогда получается, что кто-то до нас докопался до истины и наведался к Морозову, чтобы выяснить судьбу божка. И когда Александр отказался отдать артефакт, его просто убрали, проще говоря, убили, - закончил Венедикт, закуривая.
  - А ты уверен, что Морозов не отдал божка?
  - Это же элементарно, Ватсон. Если бы он отдал божка, не последовала бы смерть Пелагеи. Вероятно, и Пелагея тоже не выдала тайны, потому, что сначала убили ее, а следом за ней последовал и Николай.
  - Не понятно, выдал ли Николай эту тайну? Судя по всему, его хорошо пытали, прежде чем задушить.
  - Остается дело за малым, найти того злодея или злодеев, которые совершили три убийства в дачном поселке. Заодно возбуждай, Сергей, дело по убийству Чернякова. Пора истине выходить на свет. Иван Тупилин исстрадался там в тюрьме. Но есть еще один вопрос, был ли божок у Александра? Может, произошло еще нечто, что нам не известно. И божка у Морозова не было. И тут его или другого кого хоть пытай хоть не пытай, ничего получить не удастся. Если его нет, то и отдать они не могли.
  Уваров, молча, хмуро смотрел на товарища. На этом разговор на деловые темы друзья прекратили и отдались отдыху.
  
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  Анжела выросла в небольшом захолустном городке. Ее отец умер, когда она была младенцем. Прожив с матерью до семнадцати лет, безуспешно помыкавшись в поисках работы, она поняла, что здесь у нее никаких перспектив нет и надо как-то устраивать свою жизнь в другом месте. Забрав у матери все имеемые в доме деньги, Анжела уехала в город в поисках лучшей доли. Она жила с подружкой, снимая небольшую двухкомнатную квартиру в старом панельном доме, прозванном в народе "хрущевской", стоявшем на окраине города.
  Она приехала в город с надеждой устроить свою жизнь. Но, как оказалось, там ее никто не ждал.
  Несмотря на все предпринимаемые усилия, найти работу ей никак не удавалось. Анжела добросовестно перечитывала все объявления, размещаемые в бесплатных газетах, а их было множество. В основном на работу требовались юристы и бухгалтеры. Ни того, ни другого она делать не умела.
  Она уже целый месяц безуспешно искала работу. Несмотря более чем на экономный режим жизни, деньги, что она прихватила у матери, уже подходили к концу. Еще неделя и, если работы не найдется, придется отправляться с покаянием к матери. Или идти в проститутки. Ее соседка, приехавшая в город из какой-то забытой богом и людьми деревни, зарабатывала этой древнейшей профессией не так уж и плохо. Во всяком случае, ей хватало на скромную жизнь в незнакомом городе.
  Помыкавшись, и не найдя другого выхода, Анжела согласилась на настойчивое предложение соседки и вскоре та познакомила ее с молодым человеком. Тот был высокого роста, с длинными вечно грязными волосами. Глаза его постоянно неспокойно бегающие, словно он все время что-то ищет и никак не может найти, вызывали у нее панический страх. Представился он Арнольдом. И вскоре появился у нее первый клиент. Заработанных тогда денег едва хватило на пропитание и оплату жилья. Со временем, однако, положение несколько стабилизировалось. У нее появились довольно состоятельные клиенты. Получаемых денег хватало на оплату квартиры, пропитание и еще оставалось на приобретение довольно приличных шмоток. Хорошая одежда была неотъемлемым атрибутом той деятельности, которой занималась девушка.
  Несмотря на эффектную внешность и предпринимаемые усилия, замуж ей выйти никак не удавалось. Окружающие ее мужчины вполне охотно шли с ней на контакт, но дальше нескольких мимолетных встреч, подарков, иногда довольно дорогих, дело так и не заходило.
  Так продолжалось долгие пять лет, когда на ее редкую красоту обратил внимание один молодой красивый подполковник милиции.
  Познакомились они в небольшом кафе. В тот ненастный летний вечер Анжела одиноко сидела за столом в полупустом зале и лениво ковыряла вилкой заказанный ею ужин. Чашка с давно остывшим кофе сиротливо стояла в стороне. Неожиданно она услышала звук шагов у себя за спиной, и вскоре прозвучал приятный баритон.
  - Девушка, а что с вами произошло? Такая красивая молодая женщина сидит в одиночестве в столь прекрасный вечер и пьет это жалкое подобие кофе.
  Анжела слегка вздрогнула от неожиданности и, подняв глаза, увидела стоящего перед ней молодого статного мужчину, одетого в дорогой, импортного пошива, костюм. Ее сердце замерло в томительном ожидании.
  Мужчина окинул внимательным взглядом молодую женщину и, найдя ее весьма привлекательной, продолжил свою атаку.
  - Вы не очень будете возражать, если я разделю с вами этот вечер?
  Анжела смахнула со своего лица маску безразличия, приосанилась, вся расцвела, ее миловидное личико тронула доброжелательная улыбка.
  - Пожалуйста, присаживайтесь.
  Мужчина галантно поклонился.
  - Позвольте представиться - Матвеев Игорь Александрович. Служу в министерстве внутренних дел. Подполковник. В настоящее время, так уж получилось, совершенно свободный мужчина в расцвете сил и в меру упитанный, - с очаровательной улыбкой произнес мужчина.
  Он присел за стол и, повернувшись к официанту, взмахов руки позвал его.
  Заказав бутылку дорого коньяка и закуску, он сел напротив Анжелы. Он с удовольствием рассматривал ее, удивляясь, что у женщины кожа может быть такой нежной и гладкой, а волосы - такими пушистыми и красивыми. А когда его глаза опустились вниз и взгляд уперся в пышную грудь девушки с дерзко торчащими сосками, Игорь Александрович небезосновательно решил, что перед ним сидит своего рода самородок. И этот самородок вполне можно использовать для своих целей. Одного его опытного взгляда было достаточно, чтобы безошибочно определить, чем эта девушка зарабатывает себе на жизнь. Но безнравственное настоящее его новой знакомой сейчас мало волновал Матвеева. Гораздо больше его занимал вопрос, насколько она будет соответствовать его далеко идущим планам. Ради проверки ее возможностей, пожалуй, стоит потратить немного времени.
  В этот же вечер они стали любовниками. Откинувшись на подушки после бурных часов любви, он, закурив сигарету и пуская дым кольцами в потолок, поинтересовался, откуда она родом и кто ее родственники. Неохотно, опуская неприятные подробности, пришлось Анжеле рассказать своему новому любовнику о своей жизни. На удивление ее новый знакомый очень внимательно выслушал ее недолгую исповедь, иногда задавая уточняющие вопросы. Это очень удивило Анжелу и насторожило.
  Но утром ее новый знакомый щедро оплатил ее услуги и, прощаясь, поцеловал ее в губы таким страстным поцелуем, что сердце Анжелы затрепетало в ожидании чуда.
  Ее новый знакомый часто пользовался ее сексуальными услугами, довольно щедро их оплачивая. Но о большем речи даже не заходило. Иногда она, набравшись смелости, впрямую спрашивала о его планах относительно их будущего. Он только смеялся и быстро переводил разговор на другую тему. Это бесило ее. Она готова была на все, чтобы устроить свое будущее.
  Но однажды подполковник приехал к ней, даже не предупредив заранее о своем визите. Попользовавшись ее телом, Матвеев, накинув на плечи халат, сел за стол, налил себе рюмку коньяка и, медленно с удовольствием выпив, закусил ломтиком лимона, окунув его в сахарницу. После некоторого молчания Игорь Александрович начал говорить:
  - Анжела, у меня к тебе есть предложение.
  Сердце Анжелы замерло в томительном ожидании.
  - "Вот этот блистательный миг! Наконец-то сейчас решится моя судьба. Неужели этот блестящий офицер сделает мне предложение выйти за него замуж? И тогда исполнится самое заветное мое желание", - мелькнула в ее голове долгожданная мысль.
  Игорь Александрович, удобно устроившись на стуле, критически осматривал скудную обстановку комнаты. Он вздохнул, достав сигарету, закурил, выпустив вверх несколько кружков дыма. Внимательно взглянул на замершую в ожидании девушку, лежащую на кровати.
  - На днях ты переедешь из этой хибары в более достойное жилье. Я уже приглядел подходящую квартирку. На первое время я тебе оплачу аренду. Дальше сама будешь оплачивать. Ты с этого дня прекратишь занятие проституцией. С твоим сутенером я договорюсь, не переживай. Через неделю ты пойдешь на работу в археологический институт.
  Лицо Анжелы искривила гримаса неудовольствия. Она совсем не этого ждала от своего любовника.
  - Кто меня туда пустит туда работать? И что я там буду делать? Полы подметать?
  - Отнесись серьезно к моим словам. Устройство на работу, это не твоя забота. Ты будешь работать секретарем профессора Волошина. И будешь работать хорошо. Не дай тебе господи, халатно относиться к своим обязанностям. Если на тебя будут хоть малейшие жалобы, ты пожалеешь, что вообще родилась на этот свет.
  Матвеев замолчал, с интересом наблюдая за гаммой эмоций, отражающихся на ее миловидном лице. Насладившись наблюдением, продолжил:
  - Кроме своих прямых обязанностей по работе ты будешь докладывать мне обо всем, что творится в отделе, которым руководит этот профессор.
  Анжела в негодовании вскочила с кровати.
  - Ты что, хочешь, чтобы я следила за профессором. Еще чего? Я, может, и проститутка, но не стукачка.
  - Ты будешь делать все, что я тебе скажу, иначе... - спокойно, не повышая голоса, проговорил Игорь Александрович. Но в его голосе появились нотки металла. Анжела даже поежилась от этого спокойного голоса. Уже значительно тише, умерив свой пыл, почти шепотом, она произнесла:
  - Я никогда ни за кем не следила, и я не знаю, как это делается.
  - Это делается очень просто. Ты будешь докладывать мне, с кем профессор встречается, о чем говорит с посетителями, что делает.
  - Нет, - ответила Анжела. - Я не сделаю этого. Он может узнать об этом и что же тогда со мной произойдет?
  - Ничего с тобой не произойдет. Это даже по-своему увлекательно. Это как игра. Игра в разведчиков.
  - Я боюсь, я не хочу ни за кем следить, - пробормотала Анжела.
  - Ты что, не поняла, что я тебе сказал?
  - Ты ничего мне не сделаешь. У нас сейчас нет рабов.
  - Рабов в нашей стране нет, ты будешь единственная в своем роде, - криво усмехнулся Игорь.
  - Да пошел ты, куда подальше со своим рабством, - снова вспылила она.
  Она вскочила с кровати и теперь стояла напротив него. Ее слегка вспотевшее обнаженное тело было прекрасно в свете ночника, а ее глаза горели неприкрытой ненавистью.
  Она не успела даже заметить, как рука Игоря поднялась, и он отвесил ей пощечину. Она была настолько сильной и неожиданной, что Анжела пролетела несколько метров и растянулась на кровати.
  Придя в себя от удара, она в испуге забилась вглубь кровати, подтянула ноги к груди, сидела, сжимая одеяло у подбородка. За свою жизнь в городе она многое пережила. Бывало, что ее избивали мужчины, которые попользовавшись ее телом, не хотели оплачивать оказанные услуги. Но то были клиенты. Их можно было понять. Но этот офицер... У нее были такие грандиозные планы относительно их совместного будущего. А он ... Ей было и больно и обидно получить от него ни за что такую оплеуху. Ее голубые глаза впечатляюще выделялись на белом, как мел, лице. По щекам ручьем текли слезы.
  Под пристальным взглядом своего любовника она робко подняла трясущуюся руку и начала вытирать слезы, размазывая по щекам тушь. Наконец, губы ее дернулись, изобразив виноватую улыбку.
  - Ты будешь делать все, что я скажу, иначе я сотру тебя с лица земли. И никто никогда не узнает, куда ты делась. Ты все поняла, что я тебе сказал?
  Анжела слушала его, попеременно, то, бледнея, то, наливаясь краской, и под конец просто начала трястись, отбивая зубами дробь. Она сидела на кровати со слабой улыбкой на губах. Ее лицо некрасиво вытянулось. Она старательно отводила от него глаза и молчала. Матвеев, попивая коньяк и покуривая сигареты, спокойно ждал, когда девушка успокоится и примет нужное ему решение. Но молчание неприлично затянулось.
  Пришлось Матвееву повторить вопрос таким тоном, словно он делал над собой огромное усилие, чтобы снова не сорваться.
  Анжела, наконец, нехотя кивнула головой в знак согласия с предложением, сглотнула с видимым усилием ком в горле, пробормотала едва слышно, что она сделает все, что от нее требует возлюбленный.
  Вскоре она переехала в чистенькую и уютную двухкомнатную квартиру совсем недалеко от будущего места работы. Не успев, как следует насладиться своим новым жильем, она предварительно, посетив салон красоты и магазин модной одежды, появилась в офисе профессора Волошина. Оформление на работу, как и предупреждал ее Игорь, прошло без лишних вопросов и волокиты. Уже на следующий день она вышла на работу.
  Волошину пришлась по душе эта кукольно красивая девушка. Конечно, навыков в работе секретаря она не имела, но достигала требуемого своим добросовестным, доходящим до фанатизма, подходом к выполнению своих обязанностей. В общем, он был доволен своей новой секретаршей, порекомендованной одним высокопоставленным человеком из отдела милиции.
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
   Он сидел в автомобиле, поставив меж коленей трость, с массивной серебряной рукояткой и был погружен в размышления. Водитель, молча вел машину по вечернему городу, не мешая Волошину обдумывать предстоящее мероприятие. А мероприятие было действительно не рядовым. Предстояло встретиться с Морозовым и попытаться убедить его отдать божка мировой науке. А в том, что Эрлик находится у Морозова, профессор не сомневался. Только как его убедить сделать этот поступок, зная, что для него это было целью всей его жизни?
   Автомобиль вырвался за город, и водитель плавно увеличил скорость. Волошин посмотрел в окно. Мелькали вековые деревья, росшие вдоль дороги, отбрасывая на дорогу спасительную тень. Несмотря на жару, профессор был одет в длинный черный плащ. Шляпа лежала на сиденье рядом с ним.
   Волошин внимательно рассматривал пролетающие мимо поселки. Недалеко от очередного поселка профессор слегка дотронулся тростью до плеча водителя. Тот послушно сбросил скорость и остановился на обочине. Волошин прихватил с сиденья шляпу и неуклюже вылез из машины. Наклонившись к окну, проговорил:
  - Спасибо, голубчик. Вы можете возвращаться в город. Домой меня отвезут друзья.
   Пожилой водитель согласно кивнул головой и меланхолично ответил:
  - Как вам будет угодно, профессор.
   Развернулся и направился в сторону города.
   Волошин проводил взглядом машину и только после этого посмотрел на солнце. Увиденным он остался доволен. Солнце уже касалось вершин дерева.
  - Прекрасно. Времени у меня достаточно, чтобы не спеша пешком добраться до дачного поселка, - пробормотал профессор, чтобы нарушить наступившую вдруг тишину на пустынном в этот вечерний час шоссе.
   Надвинув низко на глаза шляпу, профессор быстрым шагом направился к видневшимся невдалеке домам дачного поселка.
  Шел профессор, не торопясь, часто останавливаясь и любуясь вечерним сельским пейзажем. Через некоторое время ему пришлось остановиться на шоссе, пропуская возвращающееся с выпаса стадо коров. Старый профессор с умилением любовался сытыми коровами, медленно несущими вымя, полные молока, меланхолично жующими жвачку. Одна корова остановилась посреди дороги и начала внимательно рассматривать его большими лиловыми глазами. Профессор замер любуясь этим прекрасным животным.
  Однако мгновение спустя корова повернулась и медленно побрела вслед уходящему стаду. Профессор глубоко вдохнул вечерний воздух, пропитанный запахом стада животных. Ноздри его носа затрепетали, напряглись, втягивая в себя давно забытый запах детства, когда босоногим мальчишкой он пас коров в деревне, которую уже сейчас и не найти на карте страны.
  Сзади он услышал какой-то шум. Вздрогнув от неожиданности, он быстро обернулся и к своему величайшему удивлению увидел на одиноко стоящей невдалеке березке огромную сову. Птица внимательно смотрела на профессора, изредка пощелкивая большим крючковатым клювом. От ее пристального взгляда Волошину стало неуютно на пустынном шоссе.
  - "Странно, насколько я знаю, совы обитают в больших лесных массивах и к жилью человека никогда не прилетают. А эта странная птица прилетела к самому поселку и сидит на открытом пространстве на одиноко стоящем дереве", - задумался профессор.
  Неожиданно сова раскрыла огромные крылья, сорвалась с ветки и полетела прямо на Волошина. Старому профессору пришлось даже присесть, чтобы птица не задела его. Слегка коснувшись его плеча крылом, сова низко над землей полетела по направлению к поселку.
  Придя в себя от этого неприятного события, он взглянул на часы. Времени до проведения назначенного мероприятия еще было, но следовало уже и поторопиться. Взволнованный этим кратковременным общением с природой и встречей с обнаглевшей совой, профессор надвинул шляпу поглубже, и зашагал к поселку.
  Наступили сумерки, когда профессор подходил к нужному дому. Неожиданно сзади послышался звук движущейся машины. Всеволод Сергеевич от неожиданности вздрогнул и внутренне напрягся. Остановился в нерешительности, оглянулся. Мимо него, медленно с зажженными фарами ближнего света, проехала иномарка с затемненными стеклами. Машина остановилась метрах в ста от него. Стукнула дверь, но вышедшего человека Всеволод Сергеевич в наступивших сумерках не увидел. Несколько успокоившись, решительно подошел к калитке и огляделся в поисках калитного молотка. Не обнаружив его, нерешительно оглянулся в поисках камня, которым можно было постучать. Отыскав камень, постучал. Во дворе загремела цепь, и вскоре донесся лай собаки.
   Стукнула входная дверь, и знакомый профессору голос крикнул:
  - Тубо, молодец! Иди в будку!
   Послышались шаги по дорожке, загремел засов, и калитка распахнулась. Перед ним стоял Александр Николаевич. Его лицо выразило крайнюю степень удивления при виде Волошина.
  - Здравствуйте Александр Николаевич. Позвольте с вами поговорить.
  - Здравствуйте Всеволод Сергеевич. Прошу вас, проходите. Мне, правда, не совсем понятно, о чем мы будем разговаривать. Я уже давно уволился из института. Впрочем, гостю мы всегда рады.
   Мужчины прошли в дом и расположились на кухне.
  - Что-нибудь будете пить? - поинтересовался Александр на правах хозяина.
  - Нет, спасибо. Давайте перейдем сразу к сути разговора.
  - Слушаю вас.
  - Александр Николаевич, я все думаю о пропаже божка с захоронения шамана. Мне совершенно безразлична судьба арестованного по делу убийства профессора Чистякова человека. Меня гораздо больше интересует судьба пропавшего божка.
  - Но, Всеволод Сергеевич, я вам говорил после экспедиции, что не знаю, где божок.
  - Да, я помню. Но позвольте вам не поверить. Даже поверхностный анализ ситуации позволяет сделать вывод, что вы единственный человек, заинтересованный в обретении божка. Тем более, я знаю, как вы жаждали его обрести.
  - Вынужден с вами согласиться. Найти божка это мечта всей моей жизни. Но я, вероятно, перегорел. Я слишком устал от этих бесконечных поисков. И я не брал божка с захоронения. Извините, в этом я ничем вам не могу помочь.
   Всеволод Сергеевич пристально посмотрел на Александра. Тот с непроницаемым лицом смотрел на собеседника. На его лице не выражалось никаких эмоций. Наоборот оно было безмятежно спокойным.
  - Александр Николаевич, я еще раз убедительно прошу вас вернуть божка научному сотрудничеству. Со своей стороны я обещаю вам, что, если вы его вернете, то тайну появления у меня божка я никому не открою. И более того, я приложу все усилия, чтобы честь обнаружения божка принадлежала вам и погибшему профессору Чистякову. В противном случае я буду искать другие пути изъятия у вас божка.
   Александр Николаевич криво улыбнулся.
  - Профессор, я вас правильно понял - вы перешли к угрозам в мой адрес?
  - Как хотите, понимайте мои слова, Александр Николаевич, но найденный артефакт должен принадлежать всему сообществу, а не частному лицу.
   Александр медленно поднялся со стула и сделал легкий поклон профессору.
  - Всеволод Сергеевич, я считаю, что наш разговор окончен. Мне жаль, но я ничем вам не могу помочь. Где находится божок, я не знаю. Всего хорошего.
   Волошин неуклюже поднялся со стула, тяжело опираясь на трость.
  - Жаль Александр Николаевич, что мне не удалось убедить вас.
   Прихрамывая на разболевшуюся неожиданно ногу, Волошин отправился к выходу. Выйдя на улицу, профессор посмотрел направо, где в наступившей темноте стоял так встревоживший недавно его автомобиль. Он темным пятном выделялся на улице. Никого около автомобиля он не увидел и успокоенный направился к выходу из поселка. Домой он добрался уже к полуночи на попутке, остановленной на трассе, весь уставший и недовольный результатами своего вояжа.
  
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
  Дверь кабинета без стука распахнулась. Волошин удивленно поднял голову от документов, разбросанных на столе, и гневно уставился на нахала, посмевшего прервать его творческую работу. В дверном проеме стояла секретарша. Глаза старого профессора мгновенно потеплели при виде этого ангела во плоти.
  Анжела, походкой опытной модели, соблазнительно повиливая пышными бедрами, прошла по кабинету к столу, давая возможность старому профессору налюбоваться своим стройным телом, светлыми вьющимися волосами. Профессор еще раз сделал вывод, что Анжела необыкновенно красива и желанна и он сделал правильный выбор, согласившись взять ее на работу.
  Остановившись у стола, девушка начала, медленно расстегивая пуговицы, снимать с себя прозрачную кофточку, под которой больше ничего не оказалось. Небрежно отбросив кофточку на кресло, она не спеша подошла к нему. Легким движением руки, отодвинув в сторону документы, над которыми работал Волошин, села на стол, слегка раздвинув ноги.
  Волошин смотрел на ее груди с дерзко торчащими темными сосками, соблазнительно колыхающиеся от ее малейшего движения. Глаза его жадно заскользили по ее соблазнительному телу. Взгляд его прошелся по ногам до высоко задранной мини юбки, и уткнулся в загадочную, манящую темноту.
  Соблазнительно облизав язычком губки, Анжела наклонилась к нему. Ее груди приблизились к лицу Волошина, затрепетали в опасной близости, рука девушки коснулась, взъерошила его волосы. Пощекотала затылок. Волошин почувствовал возбуждение. Ему захотелось обладать телом этой соблазнительницы, сейчас, немедленно. Его рот приоткрылся, потянувшись губами к манящим соскам. Он тянулся и тянулся и все никак не мог их настигнуть.
  Возбужденный он вскочил со стула, взял за плечи податливое тело девушки, положил ее на стол, прямо на разбросанные на нем документы. Ноги девушки широко распахнулись, открывая доступ к своим сокровищам. От предстоящей близости глаза девушки покрылись поволокой, закрылись. Она облизнулась розовым языком, и губы влажно заблестели в свете настольной лампы.
  Волошин взял девушку за ноги, высоко поднял, положил их себе на плечи и подтянул ближе к краю стола. Торопливо расстегнул свои брюки, и они послушно упали на пол.
  Неожиданный громкий звук прервал так славно начинающуюся любовную игру. Звук прекратился, чтобы через мгновение снова напомнить о себе.
  Волошин вздрогнул от пронзительного звонка телефона. Еще не проснувшись окончательно, он замотал головой, пытаясь сбросить остатки эротического предутреннего сна.
  С сожалением бросил взгляд на свое восставшее естество. Сексуальная неудовлетворенность окончательно испортила настроение старого профессора. Он невольно даже застонал от бессилия что-либо сейчас изменить.
  Так до конца и, не проснувшись, еще в возбуждении он протянул руку к аппарату.
  - Алло! - раздраженно бросил он в трубку.
  - Мне нужен профессор Волошин Всеволод Сергеевич, - произнес молодой энергичный голос.
  Всеволод Сергеевич недовольно поморщился.
  - "Какой нахальный голос. И так бесцеремонно меня разбудил в такую рань",- раздраженно подумал Всеволод Сергеевич, взглянув на окно, в котором робко занимался утренний рассвет.
  Волошин, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли ,спустил ноги с кровати и начал нащупывать тапочки под кроватью.
  - Я вас слушаю.
  - Я хотел бы с вами встретиться, чтобы обсудить интересующие нас обоих вопросы.
  - Что еще за вопросы, молодой человек? Сейчас еще нет и семи часов утра. Вы мешаете мне отдыхать.
  - Профессор, дело касается смерти аспиранта Морозова и профессора Чернякова.
  Всеволод Сергеевич насторожился.
  - Кто вы такой? И почему вас интересуют эти смерти?
  - Прошу меня извинить. Это не телефонный разговор и мне необходимо с вами поговорить очно.
  Из груди Волошина невольно вырвался стон.
  - Какого черта?! Я старый больной человек. Мне нужно отдыхать по ночам, а вы меня будите чуть свет. И вообще, как вы узнали мой номер телефона, кто вам его дал?
  На том конце провода кто-то весело рассмеялся. Так весело, что Волошину стало не по себе.
  - Мне его сорока на хвосте принесла. Какая вам разница, профессор? Мне он понадобился, и я его разыскал.
  - Ладно, приходите часов в четырнадцать в институт, - тяжело вздохнул Всеволод Сергеевич. - Я так понимаю, адрес института вы знаете, - ехидно поинтересовался Волошин.
  - Конечно, знаю, это вообще для меня не проблема. До встречи, Всеволод Сергеевич.
  Волошин бросил трубку и бросился в постель, закрыл глаза и попытался заснуть, чтобы снова приснилась эта фея. Бесполезно. Память бесцеремонно подсовывала ему совсем другие воспоминания. И они были совсем нерадостными.
  Поворочавшись на сбитых простынях еще минут пятнадцать, он нехотя встал, влез в халат и побрел в ванную принимать душ.
  Несколько лет назад он в автокатастрофе потерял жену. И какого черта он тогда доверил руль жене? Она была намного моложе его, опыта вождения у нее практически не было, а гонору, хоть отбавляй. Ох уж эта молодежь! По трассе неслась километров сто тридцать. Он не успел среагировать и заставить ее снизить на повороте скорость.
  Из этой катастрофы он только помнил, как на повороте машина высоко взлетела на высокой обочине, багажник ее опустился вниз и дальше был удар и темнота.
  Когда спасатели вытащили его из разбитой машины и привели в сознание, он увидел огромное дерево и стоящие почти вертикально остатки того, что еще совсем недавно было престижной дорогой иномаркой. Жена была мертва. Лежа на носилках, с трудом приподняв ставшую вдруг непомерно тяжелой голову, он с болью увидел стоящие невдалеке носилки с черным пластиковым мешком, в котором находилось тело его Лерочки. Сам он остался живым. Только после нее немного прихрамывал на правую ногу. Иногда нога достаточно сильно болела. Настолько, что приходилось пользоваться тростью.
  Сначала он очень переживал по поводу этого печального факта, затем с ним смерился и в глубине души даже радовался этому обстоятельству. Трость, как он считал, дополнительно придает ему солидности. Любя все изящное, будучи по натуре эстетом, он и трость пользовал особую. Заказал себе трость из очень редкого дерева, привезенного откуда-то издалека, а ручку ему отлили из серебра в виде головы древнеегипетского бога Ра. Это обошлось ему в кругленькую сумму, но он, увидев ее в готовом виде, посчитал, что своих денег эта трость стоит. С той поры с тростью он не расставался.
  Вскоре после смерти жены прослыл он в своем кругу, как дамский угодник. Охотно и со знанием дела он волочился за каждой юбкой. Эта памятная катастрофа освободило его сексуальное Я. И, если при живой жене он сдерживал свою сексуальность, то после этого несчастья оковы пали, и он с удовольствием пользовался полученной свободой. Его вниманием не были обделены ни сотрудницы отдела, ни его секретарша, и даже приходящая домработница. Правда, ей приходилось доплачивать за дополнительные услуги. Но ее тело, ее сексуальная опытность... Пожалуй, они стоят этих денег.
  Всеволод Сергеевич снова почувствовал возбуждение. Чтобы отвлечься от неуместных сейчас...
  
  
  Чем закончится эта детективная история? Вы можете это узнать приобретя книгу в одной из электронных библиотек, набрав в поисковике фамилию автора и название книги.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"