Старов Анатолий : другие произведения.

Камень Дропа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    После гибели жены Венедикт запил, но встреча с бывшей одноклассницей заставила его пересмотреть свое отношение к жизни. Он нашел в себе силы вернуться к делу, которое стало смыслом его жизни.

  Анатолий Старов
  
  
  
  
   Необыкновенные приключения частного
  детектива Венедикта Струкачева
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАМЕНЬ ДРОПА
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРОЛОГ
  
   Прошло уже больше недели с того момента, когда в присутствии трех свидетелей Венедикт уничтожил один лист из приложения к Авесте. В очередной раз детектив предотвратил воплощение тщеславных планов очередного желающего завладеть властью над всем миром.
  Трагически потеряв жену и неродившегося сына, он жил, как робот. На автомате ел, пил, занимался текучей работой. Светлана и Алексей старались чаще обращаться к нему, чтобы не оставлять его наедине с тяжелыми мыслями. Стоило появиться свободной минуте, как в голову Венедикта назойливо лезли картины, как ужасно погибали его жена и малыш. И тогда он словно каменел, уходил в себя, закрывался щитом от окружающего его мира.
  В одну из таких минут тяжелого размышления в кабинете Струкачева раздался телефонный звонок. Он неохотно отвлекся от мыслей и поднял трубку.
  - Венедикт, здравствуй дорогой! Верещагин тебя беспокоит. Мы можем с тобой сегодня пообедать в "Ласточке"?
   Детектив недовольно скривился. Верещагина он уважал, и в другое время встреча с другом была бы ему очень приятна. Но сейчас... Любое событие, так или иначе связанное с перенесенной трагедией, было мучительно болезненным. А разговор, хочет он этого или нет, но все равно затронет эту болезненную тему. После трагедии они еще не разговаривали с Верещагиным. Сколько ни тяни с разговором, а он неизбежен. Подавив усилием воли недовольство, спокойно проговорил:
  - Хорошо, Антон Павлович. Во сколько встречаемся?
  - Давай в четырнадцать, - предложил Верещагин.
  - Ладно. В четырнадцать буду в кафе.
  - Тогда до встречи.
  Венедикт пришел в кафе за две минуты до назначенного срока. В этот час в кафе было многолюдно, шумно. Был час обеда. В большом зале не было ни одного пустого столика. Он оглядел зал в поисках друга. Как Верещагину удалось в таких условиях разыскать свободный столик, для Венедикта осталось загадкой, но он увидел его за двухместным столом у самого окна. Антон Павлович призывно махал рукой. Поприветствовав друга, Струкачев расположился напротив и вопросительно взглянул на него.
  - Я позволил себе сделать заказ обеда. Извини уж, заказывал исходя из собственных гастрономических пристрастий. Сейчас нам должны принести заказанное.
   Венедикт согласно кивнул головой. В ожидании заказа друзья не проронили ни слова. Струкачев бесцельно смотрел в окно, рассматривая обычную городскую суету. Эта картина была хорошо знакома и привычна. И смотрел в окно, изображая исключительное внимание, чтобы оттянуть время неизбежных неудобных вопросов друга. И раздумывал, что ответить, когда Антон Павлович спросит, как он живет?
  Верещагин внимательно наблюдал за отпечатками эмоций на лице друга и думал, как начать разговор, чтобы не нанести дополнительные раны на и так кровоточащую его душу.
  Вскоре появилась молоденькая официантка, которая ловко лавируя среди столов, несла на вытянутой руке поднос с заказом. Венедикт, забыв на мгновение о постигшем горе, с интересом разглядывал подходящую девушку. Явно крашеная блондинка с длинными наклеенными ресницами, с ярко накрашенными губами, она привлекала внимание мужиков. Девушка прекрасно это осознавала и явно рисовалась, весьма сексуально покачивая при походке крутыми бедрами.
   Официантка подошла к их столу и стала сервировать, не забывая при этом многообещающе стрелять глазками, не обделяя вниманием ни одного из друзей. Венедикт с волнением обратил внимание, что под форменным костюмом не было и намека на нижнее белье.
  Когда девушка наклонялась над столом, между лацканами пиджака показывалась поразительно красивая, волнующая мужское начало, грудь. Фантазия мгновенно разыгралась, представив, как великолепно выглядела бы девушка, если сорвать эту тонкую ткань, отделяющую тело от нескромного взгляда.
  Ноздри носа напряглись, затрепетали крыльями испуганной бабочки. Венедикт начал медленно втягивать в себя воздух, пытаясь познать девушку по аромату. Отбросив все посторонние запахи, неизбежные в кафе, обостренный нюх уловил умопомрачительную смесь запахов чистого девичьего тела, ароматного мыла и едва уловимый запах каких-то дорогих духов. Венедикт прикрыл глаза и почувствовал приятное томление в паху.
  Но все когда-нибудь заканчивается. Расставив заказ на столе, девушка развернулась и, привычно покачивая бедрами, отошла от столика. Венедикт проводил ее разочарованным взглядом.
  - "Боже, какие ножки у этой юной чертовки, какая изумительная талия! А грудь какая!.. Любой мужчина, у которого в жилах течет кровь, а не подкрашенная водица, был бы не против с ней переспать. Нужно признаться, хотя бы самому себе, что я соскучился по женскому телу".
   Отвлекся он от мыслей, когда за спиной раздался намеренно громкий стук столовых приборов. Венедикт неохотно прервал созерцание и повернул голову к Верещагину.
  - Полюбопытствовать можно, зачем вы позвали меня, Антон Павлович?
  - Соскучился по тебе, - несмело улыбнулся тот. - Да кое-что хочу сообщить тебе, воспользовавшись случаем. Только давай, Венедикт, сначала пообедаем спокойно, а потом уж и поговорим. Приступай, дружище, ешь, не стесняйся. Обед я уже оплатил. Сегодня я тебя угощаю. Ты что-то похудел, по-моему?
   Венедикт невесело усмехнулся этой фразе своего друга и пододвинул тарелку с ароматной ухой.
  - Наверно, сбросил пару килограммов. Да все это мелочи. Говорят, что лишний вес очень вредно сказывается на здоровье, - ответил он, лениво помешивая ложкой суп.
  - Пожалуй, правильно говорят. Это я уже по себе сужу. Что-то последнее время одышка какая-то мучить стала. - Верещагин смущенно покашлял в кулак и взглянул на Венедикта, ожидая от друга слова поддержки или хотя бы элементарного слова успокоения. Но тот сидел, полностью уйдя в невеселые мысли. Немного обидевшись на друга за такое вопиющее невнимание к его насущным проблемам, он продолжил монолог, чтобы занять возникшую неловкую тишину. - Да что там говорить по этому вопросу? Работа у меня сидячая. Двигаюсь мало, спортом заниматься времени нет. Вот и растет мое благосостояние, - Антон Павлович с кривой усмешкой посмотрел на кругленькое брюшко, и тяжело вздохнул. - А ты давай, не кукся, налегай на харчи. Тебе до такого состояния еще расти и расти.
   В ответ Венедикт грустно взглянул на товарища. Тот, смутившись, отвел взгляд, понимая состояние друга. Покончив в молчании с обедом, Верещагин откинулся на спинку стула, с удовольствием закурил и посмотрел на друга.
  - Как поживаешь, Венедикт?
  Детектив неопределенно пожал плечами и оглянулся в поисках так понравившейся девушки. Но официантки нигде не было видно.
  - Извини, что я тебя отвлекаю от созерцания красоты женского тела. Тут ты прав, ничего не могу сказать. Девчонка хороша. Но этим вопросом займешься чуть позднее. Мы с тобой давно уже не виделись, так что позволь отобрать у тебя совсем немного времени, - отвлек его голос друга. Венедикт повернулся к Верещагину - Я попросил тебя о встрече, по двум причинам - хотелось тебя увидеть и поговорить немного о наших общих делах. Хочу сообщить, что дело об убийстве Максима Кузьмина мы закрыли. На месте преступления были обнаружены многочисленные следы, оставленные Арсением Машковым, как ты и предполагал. Доказательств его причастности к убийству у нас предостаточно. Руководству пришлось доложить, что он убит при задержании. Сам понимаешь, не мог же я докладывать, что Машкова святой Христофор превратил в оборотня, а потом его загрызли и съели псоглавцы? - Верещагин сокрушенно помотал головой и тяжело вздохнул. - Не все еще, к сожалению, понимают, что окружающий нас мир мы еще непростительно плохо знаем.
   Венедикт улыбнулся словам друга, отвлекаясь от грустных мыслей.
  - Антон Павлович, и давно вы стали так рассуждать?
   Верещагин непонимающе посмотрел на собеседника, пытаясь понять подоплеку вопроса, и неожиданно рассмеялся.
  - Ох, Венедикт! Я стал так рассуждать с тех времен, когда познакомился с тобой. И должен сказать откровенно, что я стал несколько по-другому смотреть на окружающий мир. И признаться, я с тобой теперь соглашаюсь, что мы плохо знаем мир, в котором живем. Другое дело, что я пришел к выводу, что работать с миром мистики могут далеко не все, а только люди, обладающие специфическими качествами. Одним из них и являешься ты.
  - Согласен с вами, Антон Павлович. Мир мистики интересен и многогранен. За все свои прожитые годы я не познал и малой толики его. По роду своих увлечений мне приходится сталкиваться с мистикой, которая носит криминальный характер. А существует мистика, которая несет в себе исключительно положительные основы. Ну, например, я вам рассказывал о Галине. Весьма отрицательный персонаж. Одним словом - ведьма. Для большинства обывателей одним этим словом все и сказано. Добавить больше нечего, да и незачем, и так все всем понятно. Но... Объективно говоря, этим словом совсем еще ничего не сказано. Вот, например, вы знаете, откуда взялось само слово "ведьма"?
  - Честно говоря, никогда не задумывался над этим. И что же оно означает?
  - Это очень интересно на самом деле, - детектив, сам того не замечая, увлекся темой, над которой не раз задумывался. - А само слово произошло из понятия "ведать". То есть первоначально им называли людей, которые ведали, то есть знали, говоря современным языком, окружающий нас мир и использовали свои знания во благо людей, лечили и их и животных, решали возникающие психологические проблемы и отдельного человека, и семейные, и коллективные. Но, как всегда нашлись люди, которые соблазнились использовать знания во вред им. И теперь уже мало кто задумывается, к сожалению, что первоначально оно означало. Слово приобрело, в основном, негативный характер.
  - Спасибо, Венедикт, за эту короткую познавательную лекцию, но давай вернемся к тому разговору, ради которого мы сегодня встретились. Я вот хотел спросить у тебя, Веня, мнение о... - он стушевался, исподлобья поглядывая на друга, и не зная как завершить фразу. - Понимаешь, мы дело... ну, то... пока не закрыли, но это "висяк" для отдела в чистом виде. За все время расследования мы не смогли выдвинуть ни одной более или менее весомой версии. У меня лично сложилось мнение, что там, действительно, действовала нечистая сила. Все следы, обнаруженные на месте преступления, об этом аж кричат.
  - Так вы о "висяке" для отдела волнуетесь? - Венедикт почувствовал, как в душе непроизвольно вскипают гнев на всех окружающих и обида на друга. Он смотрел на Верещагина и глаза зло сощурились.
  - Да как ты мог такое даже подумать?! - возмущенно прошептал побледневший от незаслуженного обвинения товарищ. - Ты мне друг и я хочу, чтобы это проклятие над тобой, наконец, закончилось. И завел я этот разговор исключительно ради того, чтобы узнать твое мнение об этом преступлении. Извини, если я был излишне неловок в построении своей фразы.
  - Извините и вы меня. Что-то нервы в последнее время ни к черту стали, - при виде искреннего возмущения друга гнев затихал, и во взгляде Венедикта появилась грусть.
  - Может тебе съездить куда-нибудь, отдохнуть? - Верещагин раздраженно раздавил окурок в пепельнице и, справившись с обидой, участливо наклонился к детективу. - Хочешь, я тебе устрою путевку в санаторий МВД? Отдохнешь пару неделек, отвлечешься от всех дел. За какой-нибудь красоткой приударишь. Там их пруд пруди. Я сам, правда, там ни разу не был. Все как-то время не могу выбрать. Мне жена уже всю плешь проела, видишь какая у меня обширная лысина, - Верещагин провел ладонью по гладко выбритой голове, - "Все ездят, отдыхают, как белые люди. А ты, начальник отдела полиции, только и имеешь право на круглосуточную работу". А вот те, кто побывал там, рассказывали о своих амурных приключениях. - Антон Павлович тяжело задумался, погладил свою лысую голову. - М-да! Живут же люди, черт меня подери. Даже завидно, ей Богу! Да не кривись, не кривись. Я все понимаю. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ну что делать-то теперь, дружище? Да, случилась трагедия! Трагедия страшная, ужасная. Она нанесла тебе кровоточащую рану. Но жить-то надо! Понимаешь, жить! Это я тебе как другу говорю. При всем трагизме возникшей ситуации жизнь на этом не заканчивается.
  - Спасибо, конечно, за предложение, но я никуда не поеду. Как говорил кот в каком-то мультике "Нас и здесь хорошо кормят". Может цитата и не точная, но суть от этого не меняется. А по тому преступлению... - детектив задумался. - Вы правы. В моем доме, действительно, действовала нечистая сила. Когда-то я с Анатолием Дмитриевичем Ерохиным, вашим предшественником, убил ведьму, но, как оказалось, не в полной мере. Где-то я допустил ошибку, чего-то не учел. Я не господь Бог, чтобы все знать. И имею право на ошибку. Не каждый день мне приходится убивать ведьм. Видно здесь есть какие-то тонкости, о которых я не знаю. Вот она и мстит мне за свое уничтожение даже с того света.
  - Но как она может тебе мстить оттуда? - удивился Верещагин.
  - После долгих раздумий я пришел к выводу, что ее дух вселяется в тело сына - Андрея Во. И тот действует, руководимый ее духом. Я о таком явлении тогда не знал. Да и сейчас лишь предполагаю, что это так. Я пока просто не могу найти другого объяснения произошедшим событиям.
  - Заметь, Венедикт я уже совсем не удивляюсь твоим парадоксальным высказываниям, не вписывающимся в рамки реализма. После знакомства с тобой готов поверить любым, самым экзотическим, твоим заявлениям, - полицейский невесело рассмеялся. - Андрей Во? Что-то мне знакома эта фамилия. Где-то я ее уже встречал, - Верещагин задумчиво почесал лысину.
  - Андрей Во когда-то служил в вашем отделе полиции, - напомнил Венедикт. - Он был замешан в таинственном исчезновении девушки из закрытой изнутри ванной комнаты. Мне, тогда еще студенту, посчастливилось поучаствовать в расследовании этого необычного преступления. Я рассказывал вам об этом деле с разбитым зеркалом при нашем знакомстве. После раскрытия его, он был уволен из МВД. Насколько я помню, его даже не посадили. А вся проблема была опять-таки связана с мистикой. Не мог же Анатолий Дмитриевич докладывать руководству, что прапорщик Во при помощи обычного зеркала отправил девушку в параллельный мир, а потом, с использованием его же, благополучно ее оттуда вернул? Правда, при нашем активном воздействии на него и участии в этом необычном мероприятии. Не знаю, что Ерохин придумал, чтобы под благовидным предлогом уволить его из рядов полиции. Меня этот вопрос, честно говоря, не особенно интересовал. Свою работу я, как мог, выполнил.
  Я думал, что больше с ним не встречусь, но спустя несколько лет, перед самой командировкой в Надобу он приходил ко мне, когда я брился в ванной комнате офиса. Объективности ради, скажу, что приходил он ко мне не по своей воле, а ведомый матерью, той самой ведьмой, которую мы с Ерохиным убили несколько лет назад. И встречался он со мной снова при помощи зеркала. Мне что-то везет с зеркалами, - усмехнулся Венедикт.
  - Я вспомнил о Во и прекрасно помню об этом деле. Но зачем он приходил к тебе? - поинтересовался Верещагин. - И почему ты мне ничего не рассказывал об этом случае?
  - Он приходил, чтобы напомнить, что Галина даже на том свете помнит обо мне и вынашивает планы мщения. И я почти на сто процентов уверен, что убийство жены это очередной этап ее мести. А рассказывать вам об этой встрече... Зачем? Что бы это изменило? Вы все равно ничего не смогли бы сделать и ничем не могли бы помочь. Да и события разворачивались так стремительно, что не было времени говорить вам об этой мелочи. Кстати, и ваше сообщение о котах на месте преступления меня не очень удивило. Перед появлением в зеркале Андрея Во в офисе неожиданно появился кот. У нас в офисе их никогда не было. Сначала я решил, что может кто-то из моих сотрудников или посетителей случайно запустил его в офис. Но позднее пришлось переменить решение. Что тогда меня насторожило, так это его глаза.
  - Глаза кота? - снова удивился Верещагин. - И что тебя могло в них насторожить? Ты в них что, ярость увидел или еще чего-нибудь подобное?
  - Да нет! Ничего такого в его глазах я не увидел. Да и встреча наша длилась всего несколько мгновений. Вы не удивляйтесь этим моим словам. У представителей кошачьих, если вы помните, зрачки глаз расположены вертикально в виде щели, а у этого странного кота зрачки были круглыми, как у человека.
  - Да ты что! Вот уж никогда не обращал внимания на этот факт. Сегодня же постараюсь его проверить. Ну, надо же! Кто бы мог подумать? У кошек вертикальные зрачки! Очень интересное сообщение.
  - Я и сам раньше не обращал на это внимание. Сначала на этот факт я обратил внимание скорее на интуитивном уровне. Пришлось даже забраться в интернет, чтобы подтвердить возникшие подозрения. И они подтвердились. Мне тогда это не понравилось, но особого значения я этому не придал, за что и поплатился через несколько минут, встретившись с Во.
  - Понятно. Значит, Галина исполнила свой коварный план, применив для его осуществления тело сына. Это мне более-менее понятно, но причем здесь коты в твоем доме? Для чего они были там нужны?
   Прошло несколько секунд тяжелого молчания.
  - Я думаю, что это были просто статисты в жутком спектакле, который устроила для меня ведьма, в лице Андрея. Для большего эффекта, так сказать. И в назидание. В очередной раз поучила меня, что ко всем происходящим событиям нужно относиться серьезно.
  - М-да! Венедикт, мы что-нибудь можем сделать, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос с ведьмой, чтобы она больше никогда не появлялась в твоей жизни?
  - Пока не знаю. Дело об убийстве семьи никоим образом не касается Авесты. Их ничего не связывает. Это совсем другое. С точки зрения реализма вы никогда не сможете закрыть его. Парадоксы расследования этого дела заключаются в том, что вы знаете имя убийцы, и в то же время вы никогда не найдете и не посадите его, поскольку убийцы нет на этом свете. На этом свете у нас есть Андрей Во. Казалось бы, что именно он является исполнителем убийства, но если полиция арестует Андрея, он, во-первых, очень удивится, поскольку может совершенно искренне ничего не помнить из того, что было совершено его телом, а во-вторых, вы ничего не сможете доказать. У вас нет никаких улик против него. Вы обнаружили в помещении, скажем, следы ног его или другие чьи либо?
  - Нет, следов никаких обнаружено не было, хотя мои специалисты все тщательнейшим образом облазили, проверили каждый сантиметр поверхности. Ну, кроме следов кошек. И ваших, конечно.
  - Правильно, никаких следов вы не нашли и не могли найти в принципе, потому что он не опирался при движении на пол. Он как бы скользил над полом. Ведьмы умеют такое проделывать. Рассуждаем далее. Вы обнаружили страшные порезы на теле. Они были нанесены ножом, топором или чем-то подобным?
  - Нет, эксперты доказали, что раны были нанесены гигантскими когтями. На этом они настаивают категорично. Хотя и не могут назвать животное, которое могло бы их нанести. И сила, с которой действовали этими когтями, во много раз превышала человеческие возможности.
  - Но у Андрея Во нет никаких когтей, да и силой он такой не обладает, чтобы легко рвать ткани тела. Вот и получается, что можно рассмотреть любой фактор, имеемый у вас, и получится, что он здесь совершенно не причем. Но у вас есть многочисленные следы котов. И что? Вы что будете привлекать к ответственности несколько десятков котов? Еще вопрос, где их столько найти? И даже если найдете, в чем их преступление? Что они были в доме? Согласитесь, это будет выглядеть очень глупо и смешно - обвиняемые в преступлении коты! Я не хочу вникать в ваши дела и давать советы. Но могу сказать, что вам придется либо закрыть дело, найдя приличный предлог, либо повесить на отдел вечный "висяк".
  - Венедикт, но следы на трупе - они похожи на следы от огромных кошачьих когтей. Нереально огромных когтей.
  - Понимаю, - Венедикт старался воспринимать информацию, как будто речь идет о трупе незнакомого человека. - Я вполне ясно могу их представить. Галина вооружила сына когтями, огромными и острыми, похожими на кошачьи. И наделила его сверхчеловеческой силой. Но если будете продолжать искать что-либо в этом направлении, вы никогда и ничего не найдете.
  - Ты, как всегда во всем прав, - грустно пробормотал Верещагин. - Реальных подозреваемых по этому делу у нас нет. И, объективно говоря, не будет. Ладно, вопрос с "висяком" мы решим, это не твоя проблема. Но сейчас меня больше интересует возможность помощи тебе. Я, как начальник отдела полиции, как друг, могу тебе чем-то помочь?
  - Спасибо за заботу и предложения помощи, Антон Павлович. Но проблему с ведьмой я должен решить сам. Хотя бы в память о погибшей семье. Вы мне друг, но в этом деле мне не помощник.
   Верещагин тяжело вздохнул и с грустью посмотрел на друга.
  - Веня, я всегда готов оказать любую помощь. Если тебе понадобится помощь, ты только сообщи. Держись, твоя жизнь на этом не заканчивается. Мы еще посотрудничаем. Что-то мне подсказывает, что в нашей жизни еще много будет преступлений, связанных с мистикой, а ты у нас великий мастер в этом вопросе. Но знаешь, что меня сейчас волнует?
  - Интересно будет узнать.
   Верещагин с тревогой посмотрел на друга.
  - Совершив это преступление, Галина или Андрей, один черт, не была наказана. И нет никаких гарантий, что она снова не проявит себя, чтобы мстить.
  - Да, вы правы, - Венедикт внимательно взглянул на встревоженного Антона Павловича, - гарантий у нас нет никаких. Мне ее на том свете не достать. Остается ждать, что когда-нибудь она снова появится на этом свете, и, если мне повезет, я смогу с ней рассчитаться по полной.
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  1
   После смерти жены и матери Венедикт очень изменился. Встреча с Верещагиным и неприятный разговор о причинах и исполнителях убийства семьи окончательно сломили его волю. День ото дня он становился все мрачней, раздражительней, безразличней к чувствам окружающих друзей, искренно любящих его. Закрылся от окружающих броней отчуждения, и никого не впускал в жизненное пространство. Он отказался от всех благ окружающего мира. Оставил лишь водку и сигареты.
  Венедикт по несколько дней не ездил в загородный дом. Находиться в большом, сиротливо опустевшем доме, было для него мучительно больно. Он постоянно натыкался на вещи, оставленные Дарьей, на какие-то фигурки кошечек на серванте, на подготовленные для их, так и не родившегося малыша, вещи, и тогда резкая боль пронзала сердце.
  Он раздал соседям все, что напоминало о прошлой жизни, выбросил всю поломанную мебель, оставив минимум вещей, чтобы только можно было существовать.
  Стараясь приглушить эту постоянно саднящуюся боль, он доставал очередную бутылку водки, наливал себе полный граненый стакан и пил. Пил жадно, большими глотками, словно путник пьет воду после трудного многочасового перехода под палящими лучами солнца. Закуривал сигарету, бросался на диван или на кровать и забывался тяжелым неспокойным сном.
  С трудом просыпался, часто не понимая, где он находится, и снова рука привычно тянулась к бутылке и сигарете. Лишь только обычный, окружающий нас шум, стихал, хоть ненадолго, хоть на мгновение, в голове звучал голос Дашеньки. Он до боли реально слышал крики не родившегося сына.
  Поняв, что так не далеко и до психушки, он предпочитал проводить все время в офисе, полностью погружаясь в работу, находя кратковременный ночной отдых воспаленному мозгу и порядком уставшему телу на привычном, многое пережившем диванчике в кабинете.
  Но и во сне мозг не давал покоя. Как только он закрывал глаза, как являлась к нему молодая красивая брюнетка с длинными шелковистыми волосами, свободными волнами спускающимися на плечи, с пронзительными карими глазами. Женщина подходит к лежащему Венедикту, ласковым движением руки гладит по русым волосам. Он протягивает руку и пытается прикоснуться к ней, а она, весело смеясь, ловко уворачивается.
  Поцеловав на прощание, она поворачивается и, приветливо помахав рукой, уходит вдаль. Венедикт провожает недоуменным взглядом хрупкую фигурку женщины с точёной талией и потом долго лежит, пытаясь понять, что означает это видение, и кого она напоминает. Но вскоре затуманенный алкоголем мозг, сжаливается над ним, и он проваливается в неспокойный сон.
  Недавно сыгравшие свадьбу Алексей и Светлана, с болью наблюдали, как их шеф и друг приближается к краю пропасти и все чаще заглядывает в бездну невозврата. Друзья чувствовали, что в его душе идет бескомпромиссная борьба всего светлого, чистого, что было заложено природой и всеми ранее прожитыми годами и темными силами, пытающими завлечь его в коварные сети.
  Видя, как неумолимо приближается Венедикт к последней черте, друзья неоднократно приглашали его к себе, чтобы хоть немного отвлечь от мрачных мыслей, терзающих его мозг. Но постоянно ссылаясь на занятость или на усталость, Венедикт всегда вежливо отказывался.
  Особым многообразием причин отказа Венедикт друзей не баловал. Ему даже страшно было представить, что он находится в доме Алексея и Светланы, пропитанном вкусными запахами только что приготовленного ужина, окруженный семейным уютом, созданным заботливыми женскими руками молодой жены. Да его психика не выдержит такого испытания. Уж лучше он не будет всего этого испытывать.
  Жизнь, считай, уже прожита. Уже и возраст Иисуса минул, и женат был. Да и других женщин познал до свадьбы немало. Чего уж тут суетиться, зачем познавать новое, неизведанное? Как-нибудь дотянет отпущенные ему Создателем годы и так. Без женщин, без уюта, словно какой-нибудь пес бездомный.
  Так рассуждая, и жил Венедикт, старательно избегая шумных вечеринок, до минимума сократив встречи с друзьями, сотрудниками, бывшими сослуживцами.
  
  2
  Венедикт с сотрудниками сидел на кухне и пил кофе. Все молчали. Светлана красноречиво взглянула на мужа. Алексей опустил глаза и подчеркнуто сосредоточенно стал помешивать напиток в чашке. Девушка под столом стукнула его ногой по лодыжке. Тот поднял глаза на жену и нахмурился. Белесые брови сошлись в одну сплошную линию, свидетельствующую о высшей степени раздумий и переживаний. С сомнением посмотрел на шефа и, наконец, решившись, прокашлялся и заговорил негромко, стараясь не задеть суровым голосом израненную душу друга:
  - Венедикт, ты бы хоть побрился что ли? Посмотри на себя, на кого ты стал похож? Старик какой-то. Мы искренне скорбим из-за смерти Дашеньки. Но нельзя же так опускаться?
   Венедикт, затравленно, словно загнанный зверь, оглядел сотрудников, оскалился по-звериному, зарычал вдруг яростно, тряся давно не бритым подбородком. С трудом, но справился с охватившей яростью. Только зубами заскрипел от осознания правоты Алексея. Грохнул по столу кулаком, чтобы выплеснуть на что-то гнев, да так, что наполовину опустошенная чашка, высоко подпрыгнула и опрокинулась. На столе образовалась безобразная темная лужа. Светлана, как завороженная, смотрела на нее, не смея поднять глаза на рассвирепевшего шефа.
   Венедикт так стремительно вскочил, что стул отлетел от стола и опрокинулся. Не обратив на это никакого внимания, он, не произнеся ни слова, стремительно вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
   Светлана вздрогнула от стука, повернулась к мужу.
  - Ну, Лешка, ты и придумал, что сказать Венедикту. Ты когда речь обдумывал, о чем думал и чем? Явно думал не головой. Я сколько раз тебе говорила, что надо сказать!? И так мужику тяжело, а ты... опускаться! Надо было бы что-нибудь придумать этакое. Не ординальное, душевное. Чтобы не обидеть его так жестоко. Тоже мне, знаток человеческой психологии, - выговаривала Светлана, вытирая со стола разлитый кофе.
  
  3
   В тот вечер, отправив по домам своих сотрудников, Венедикт сидел за столом, курил одну сигарету за другой, морщился от неудовольствия от курения, и с тоской смотрел на окно.
  По стеклу текли мутные потоки воды от этого бесконечного, навевающего сумрачные мысли, дождя. Он уже лил не первый день. Казалось, что в небесной канцелярии, кто-то по недомыслию или злому умыслу забыл вовремя перекрыть вентиль. И теперь на землю лил и лил дождь, пропитав природу, дома, людей все пронизывающей сыростью.
  - "Что за чертовщина творится в этом мире? Все, что не происходит, направлено против меня. Верещагин пытается меня отправить в сумасшедший дом под красивым названием "санаторий". А теперь еще и природа с ума сошла, уже который день поливая землю дождями".
   Он неохотно поднялся и, подойдя, выглянул в окно. По небу ползли насыщенные водой черные тучи. Они проплывали так низко, что казалось, протяни руку, он мог бы дотронуться до них. Струкачев опустил глаза и с тоской посмотрел на дорогу, по которой ползли, рассекая потоки воды, едва видные из-за дождя, машины, с трудом пробивая светом фар мокрую мглу.
   Венедикт, тяжело вздохнув, отвернулся от унылой картины и покосился на часы. Они бесстрастно показывали начало восьмого.
  - Сходить поужинать что ли? - громко сказал Венедикт, чтобы хоть своим голосом нарушить гнетущую тишину в офисе. - Мне кажется, раз в день я все-таки имею право бросить в желудок что-нибудь съестное. Заодно выпить рюмочку, другую водочки.
   Венедикт почувствовал, как тупая боль начинает охватывать голову, безжалостно сжимая железным обручем. Он болезненно сморщился и, удивленный, растерянно осмотрел небольшой кабинет, словно пытаясь определить, что явилось причиной боли. Головная боль никогда не мучила его. Ну, разве что после того, как по ней кто-нибудь настучит. Это редко, но бывало в его бурной жизни. Но ничего необычного он не заметил. Все было, как и всегда. Только электрическая лампочка стала мигать и неожиданно стала светить тускло, в пол силы.
  Венедикт, подняв голову, уставился на горящую в половину накала лампочку. Так он стоял долго, пока она не стала кружиться. Он опустил голову вниз и уткнулся взглядом в пол, ощущая, как головная боль тяжело и неуклюже ворочается в голове, вызывая мучения.
  Венедикт с трудом поднял голову, поднес руку с сигаретой ко рту. С неудовольствием увидел, как предательски она дрожит. Раздраженно затянулся глубоко, да так, что закашлялся. Кашлял долго, тяжело, до появления рвотных позывов. С трудом откашлявшись, долго стоял, восстанавливая дыхание.
  - Да пошло все к черту, - рявкнул Венедикт и с удивлением почувствовал, как головная боль медленно отпускает свои тиски.
   Он подскочил к рабочему столу, с грохотом отодвинул кресло, раздраженно ткнул сигарету в пепельницу, с силой раздавил. Ловким броском отправив в рот очередную сигарету, прикурил, надел плащ и прошел в холл. Он уже взялся за ручку входной двери, когда его остановил какой-то шорох за спиной. Удивленный, он обернулся, пытаясь увидеть его источник.
  - Венечка, иди ко мне, дорогой, - прошелестело в холле.
  Венедикт вздрогнул, поежился от внезапно охватившего озноба. Затравленно оглядывая просторное помещение, он уперся взглядом в большое зеркало, висевшее на стене, нижним краем доходящее почти до самого пола. Он увидел, как затуманилась его поверхность, исчезли отображаемые предметы интерьера. Но уже через мгновение поверхность зеркала стала очищаться, и он сквозь белесые пятна увидел стоящую в зазеркалье Дарью. Она ласково улыбнулась опешившему мужу и поманила пальчиком.
  - Венечка, я так соскучилась по тебе, по твоим ласкам. Взгляни мне в глаза, неужели ты не узнаешь их? Иди ко мне, не бойся. Это же я - твоя любимая жена. Иди ко мне, дорогой.
   Венедикт, как завороженный, с трудом разжал пальцы, судорожно схватившиеся за ручку двери, и, спотыкаясь, не отрывая взгляда от ее глаз, спотыкаясь и покачиваясь от внезапно охватившей слабости, побрел к зеркалу.
  - Иди, мой милый, смелее. Я жду тебя, - тихо и завораживающе журчало из-за зазеркалья.
   Он доковылял до зеркала и рука начала медленно подниматься, чтобы дотронуться до любимой женщины. И тут за окном темно-серое небо разорвалось гигантской молнией, пролетевшей от одного края небосвода до другого, осветившей все вокруг ярким светом. Здание офиса содрогнулось от последующего за светом грома.
  Венедикт от неожиданности вздрогнул, оглянулся и взглянул на наступивший за окном после молнии мрак. Когда повернулся к зеркалу, с отчаянием увидел, как с лица Дарьи сползает маска любви, и она медленно превращается в Галину. С ненавистью глядя на замершего детектива она хрипло просипела:
  - Что, Венедикт, не удалось тебе сегодня встретиться с убиенной мною женой? Но ты не переживай. Скоро я доставлю тебе это удовольствие, - скрипучим голосом просипела она.
   Изображение в зеркале затуманилось и через несколько мгновений ничего не напоминало о произошедших недавно событиях. Венедикт поднял руку, чтобы вытереть выступивший на лбу пот, и долго с какой-то ненавистью смотрел на подергивающиеся то ли от страха, то ли от волнения пальцы.
  Чтобы не видеть этого, он сжал их в кулак и, что было сил, ударил в равнодушную каменную стену. Она лишь тихим глухим шумком да разбитыми костяшками пальцев ответила на его усилия. От осознаваемого бессилия Венедикт зарычал глухо, словно раненный зверь, и выскочил на улицу.
  Его сразу окутала промозглая атмосфера. Венедикт с ненавистью взглянул на темно-серое, пропитанное влагой небо, на зажженные уже фонари уличного освещения, зябко поежился, поднял воротник плаща и отправился в близлежащее кафе. На этот раз он шел неожиданно долго.
  Как он не спешил укрыться под крышу уютного кафе, время, словно в насмешку ему, неожиданно растянулось. И все вокруг происходило, словно в замедленной съемке. Мимо медленно проходили, нахохлившиеся, промокшие насквозь угрюмые прохожие, неожиданно появляющиеся в свете тускло горящих редких фонарей, и уже через несколько секунд, бесследно скрывающиеся во мгле. По залитой водой дороге, поднимая высокую волну, медленно проезжали автомобили, с трудом разгоняя перед собой тьму тусклым светом грязных фар.
  Он шел по насквозь промокшим улицам уже давно. Казалось, это продолжалось уже целую вечность. Настроение было соответствующее стоящему ненастью.
  Венедикт грустно сидел в кафе, лениво ковыряясь в остывающем антрекоте с жареной картошкой и с тоской вспоминая недавние события. Рядом сиротливо стояла наполовину пустая бутылка водки. Недовольная официантка подошла к столу, намеренно громко стуча каблуками, второй раз заменила пепельницу, полную окурков. Небрежно обтерла стол, не забыв при этом навалиться на плечо высокой упругой грудью.
  От этого прикосновения горячего, упругого тела, пахнущего терпким женским потом, Венедикт вздрогнул и почувствовал, как внутри у него что-то сжалось до боли. Он повернулся к официантке и с таким бешенством на нее взглянул, что та от страха оцепенела. Прошло несколько томительных мгновений, пока девушка пришла в себя. Она пробормотала под нос что-то насчет извинения и поспешила удалиться восвояси от неприятностей, покачивая обтянутой супер короткой черной юбкой, попкой.
  А в окно хладнокровно и назойливо стучал дождь.
  Неожиданно громко стукнула входная дверь, впуская в теплое помещение по осеннему прохладный воздух, и Венедикту показалось, что его кто-то негромко, неуверенно окликнул. Он неохотно и с некоторым трудом поднял опущенную голову. Пришлось сделать усилие и открыть предательски закрывающиеся глаза.
  С трудом сфокусировав их, он увидел, что небрежно обходя столики, к нему от дверей шла женщина. Несколько мгновений понадобилось нетрезвому уму молодого человека, чтобы узнать в приближающейся женщине бывшую одноклассницу Надежду.
  - "Как же ее фамилия?". - Он только сейчас понял, что в последнюю их встречу он так и не удосужился запомнить теперешнюю фамилию нечаянной любовницы. Ему она была издавна, еще со школьной скамьи, известна под фамилией Синева. Но она давно уже замужем и носит другую фамилию.
  Венедикт с удивлением смотрел на приближающуюся Надежду. Как же она изменилась со времени их последней встречи. Это была уже совсем другая женщина. Куда делся ее лоск пресытившейся жизнью, холеной, ухоженной массажистами и прочими специалистами, о существовании которых Венедикт по простоте душевной даже не подозревал, женщины?
  Она шла, слегка ссутулившись, пьяно покачиваясь из стороны в сторону. В простеньком плащике, приобретенном явно не в модном бутике, с которого на пол стекали струйки дождя. На кафельном полу оставались мокрые следы ее насквозь промокших, не по погоде слишком открытых, туфелек.
  Надежда подошла к столику, молча, с трудом стащила насквозь промокший плащик и небрежно бросила его на соседний стул. Усевшись напротив Венедикта, женщина откинула со лба постоянно спадающие мокрые волосы и только тогда взглянула на него.
  - Привет, Веня! - хрипловатым простуженным голосом произнесла женщина. - А я иду, и все сомневаюсь, ты это или не ты? Значит это, действительно, ты! Я не ошиблась! - Надежда, довольная, пьяно захихикала, прикрывая рот ладонью с небрежно откусанными ногтями, давно уже не балованные маникюром и прочими женскими ухищрениями.
  - Привет, Надежда! - детектив решительно сбросил с себя дремоту и с любопытством взглянул на свою подругу. - Сколько лет мы с тобой не виделись, подруга детства моего? Я вижу, у тебя в жизни произошли большие изменения. И должен тебе откровенно сказать, не в твою пользу.
   Надежда, молча, налив в стакан водки, медленно, демонстративно цедя ее между зубов, выпила. Перекосило все лицо. Она зябко передернула плечами, громко икнула. Голова тяжело упала на руки, поставленные локтями на стол. Однако через мгновение она ее подняла и влажными карими глазами взглянула на мужчину.
  - "А глаза у нее по-прежнему прекрасны, хоть немного уставшие и не совсем трезвые", - машинально отметил про себя Венедикт.
  - Да, Веня. Мне сейчас так плохо, так плохо, - женщина вознамерилась было зарыдать, но вовремя спохватилась. Зубы сжались с такой силой, что до мужчины донесся их скрип. - Год назад в моей никчемной жизни произошли ревоцинные..., нет, ре-во-люци-онные изменения, - она, не сдержавшись, всхлипнула и потянулась к бутылке.
   Венедикт, схватив бутылку, переставил ее подальше от женщины. Надежда с обидой посмотрела на друга.
  - Тебе что, водки жалко для меня? Для меня, твоей одноклассницы? - она задумалась на мгновение, наморщив лоб, пьяно икнула и поправилась, - бывшей одноклассницы. И кстати, помнится, ты меня трахал. Даже два раза, если я не ошибаюсь. И тебе жалко для меня водки!?
  - Надя, мне не жалко для тебя водки. Мы с тобой обязательно выпьем, но сначала ты мне расскажешь, что с тобой произошло, - как можно мягче произнес Венедикт, с трудом удерживая глаза открытыми.
   Он уже понял, что с его подругой произошло нечто, выходящее за рамки обычных, бытовых ссор с мужем.
  - Со мной произошло? А что со мной произошло? - Надежда вопросительно посмотрела на друга, взяла пачку сигарет, лежащую на столе, достала сигарету и неумело прикурила. Сигарета прыгала в тонких ослабевших пальцах, и приходилось делать над собой заметные усилия, чтобы сигарета попадала именно в рот.
  - Ты сказала, что в твоей жизни произошли революционные изменения, - терпеливо напомнил Венедикт, с горьким разочарованием наблюдая за действиями подруги.
  - Слова-то, какие ты знаешь, - пьяно захихикала подруга. - Завидую я тебе, Венька, я таких слов даже и не знаю. - Исчерпав остаток сил, Надежда безвольно склонила голову на грудь, и вскоре послышалось посапывание, свидетельствующее, что подруга элементарно заснула.
   Поняв, что сейчас с Надеждой разговаривать бессмысленно, Венедикт вынул из безвольных пальцев сигарету и затушил в пепельнице. Обвел взглядом зал кафе. С неудовольствием заметил, что двое парней за соседним столиком о чем-то шушукаются, поглядывая на заснувшую молодую женщину.
  - "Вот черт! Если я оставлю сейчас Надежду одну, эти двое упырей ее в тот же час подберут. И кто его знает, что у них на уме. Придется забрать Надежду с собой. Но как ее транспортировать в офис? Вот проблема", - он задумчиво посмотрел на подругу.
  Струкачев легко коснулся плеча Надежды. Женщина что-то промычала нечленораздельное. Голова приподнялась с груди. Глаза приоткрылись, и она, бессмысленно взглянув на друга, безвольно положила голову на лежащие на столе руки. Послышалось довольное почмокивание, и она снова заснула.
  Пришлось Венедикту подняться со стула и начать трясти подругу за плечи. Ее голова долго свободно болталась на плечах, пока женщина начала проявлять признаки жизни. Она начала энергично отталкивать мужчину, посмевшего мешать отдыхать. Но Венедикт, собрав в кулак всю волю, заставил себя быть настойчивым. Воспользовавшись ее кратковременным пробуждением, он поднял со стула подругу за плечи и потащил ее полусонную, а заодно плащ, больше у нее с собой ничего не было, к выходу.
  В холле Венедикт попытался надеть на Надежду ее насквозь промокший плащ, но провозившись с этой мокрой тряпицей несколько минут, в течение которых она оказывала ему активное сопротивление, понял тщетность усилий, тем более что и сам он был далеко не в лучшей форме. Он накинул ей на плечи свой плащ, пока еще сухой, чтобы хоть как-то прикрыть ее от непогоды, и они вышли на улицу.
  Дождь с завидным упорством продолжал поливать улицы города и все, что находилось на них, потоками воды. Он моментально промок до последней нитки. Но занятый заботой о бессознательной подруге, на такую мелочь он не обращал никакого внимания, упорно продвигаясь по направлению к офису.
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  1
   На этот раз дорога в офис заняла, по ощущениям детектива, еще больше времени, чем пару часов назад. Едва стоящая на ногах, насквозь промокшая Надежда, постоянно выскальзывала из ослабевших рук нетрезвого Венедикта и только благодаря счастливому случаю, она ни разу не свалилась в лужу.
  Затащив подругу в офис, запыхавшийся, он усадил ее на подвернувшийся в холле стул, и, прислонившись к стене, долго стоял, тяжело дыша, восстанавливая дыхание.
  - Ладно, подруга, давай-ка снимать с тебя эти мерзкие мокрые тряпки, - пробормотал Венедикт, - а то заболеешь ненароком.
   Он подошел к ней, отбросил с груди пряди длинных мокрых волос и начал расстегивать платье. Женщина подняла голову и бессмысленным взглядом уставилась на Венедикта.
  - Мужик, ты кто и чего тебе надо? - она вяло взмахнула, отбрасывая руку мужчины.
  - Надежда, тебе надо раздеться, снять мокрую одежду, - раздраженно пробормотал Венедикт, упорно протягивая руку к платью. - Иначе ты можешь заболеть, дурилка картонная. А если будешь выпендриваться, брошу тебя здесь и валяйся на полу мокрая, пока не протрезвеешь.
  - Ага, сейчас! Стану я перед тобой раздеваться, - пробормотала женщина, пытаясь раскрыть предательски закрывающиеся глаза. - Больше тебе ничего не надо? Может тебе еще и ключ от моей кварти...
  - Надежда, - нетерпеливо перебил ее бормотание Венедикт, - я давно не раздевал женщин и совсем потерял навыки в этом трудном деле. Помоги уж мне разобраться с вашими женскими штучками.
  - Не буду тебе помогать, - прошептала женщина, громко икнула, тяжело сползая со стула на пол. - Ишь, какой шустрый попался мужик! Размечтался!
  - Ага, вот и хорошо, что сама улеглась на пол. Теперь мне легче будет тебя, заразу несусветную, раздевать, - удовлетворенно пробормотал Венедикт.
  Он с грохотом плюхнулся на пол на колени и начал стягивать мокрое непослушное платье с ничего не соображающей подруги, бесцеремонно ворочая женщину. Женщина послушно каталась по полу, иногда что-то недовольно бормоча, и пьяно вскрикивая.
  Справившись с платьем, Венедикт, тяжело дыша и вытирая обильно струящийся по лбу неприятный липкий пот, сел около подруги и задумчиво посмотрел на мокрые бюстгальтер и трусики, решая, стоит ли снимать и их.
  - Нет, их надо тоже снять, - он потыкал пальцем грудь подруги. - Они мокрые и противные, - пробормотал Венедикт и, собравшись с силами, перевернул женщину на живот и начал возиться с застежками бюстгальтера. - Черт подери, как они тут расстегиваются? - пыхтел он, пытаясь освободить женщину от этого элемента женской одежды. - Я совсем потерял былую квалификацию.
   Он пытался оборвать бретельки бюстгальтера, но Надежда от приносимой им боли застонала так жалобно, что он прекратил свои попытки. После нескольких минут мучений, с перерывами на отдых и произнесение матерных слов, наконец, справился с застежками. Сорвав с Надежды бюстгальтер, он зажал его в руке и, вытерев им со лба пот, с ненавистью швырнул в сторону ванной. Снимать трусики было уже делом совсем плевым. Ему на это хватило нескольких секунд.
  Кряхтя, он поднял Надежду с пола и, перетащив женщину на руках в кабинет, уложил на диван. И уложив, невольно залюбовался ее красивым обнаженным телом. На какой-то миг в нем возникла мысль овладеть им, лечь на красивые бедра, смять железом пальцев упругие груди нерожавшей женщины, войти в нее и понестись по волнам ни с чем несравнимого удовольствия обладания. И от этих эротических мыслей кровь забурлила в венах, и мужское естество восстало в готовности.
  И в тот же миг на него повеяло каким-то неземным холодом. Венедикт всем телом, каждой его клеточкой, почувствовал за спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и увидел висящее перед собой сероватое облако. Вначале достаточно густое, непрозрачное, оно медленно рассеивалось, тонкой струйкой утекая сквозь стекло закрытого окна, становясь все более и более прозрачным. Вскоре перед ним возникла легко витающая в воздухе погибшая жена.
  Дарья смотрела на него с укоризной, молча, осуждающе покачивая головой. Венедикт вздрогнул от неожиданности. Глаза мгновенно, не подчиняясь его воле, существуя по своим неземным законам, наполнились слезами. И они предательски покатились крупными каплями по давно небритым щекам.
  Венедикт умоляюще протянул к ней руки. Сделал шаг вперед, чтобы дотронуться до любимого тела, вновь привычно ощутить его тепло. Но, словно испугавшись, Дарья отпрянула от него, улыбнулась ласково и лукаво погрозила пальчиком. Он с вытянутыми руками сделал еще шаг. И вновь жена легко отлетела от него. С жалкой улыбкой Венедикт вглядывался в родные черты жены. В ее чертах не было ничего тусклого, мутного, умершего. Напротив, лицо было живо, и жена смотрела на него карими глазами с любовью и жалостью.
  Ему хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, но через несколько секунд видение жены с едва слышным шорохом исчезло, оставив в комнате лишь легкую, едва заметную, дымку. Да и та скоро развеялась.
  Заскрипел зубами Венедикт от охватившей ярости, сжал до боли кулаки, почувствовав, как вновь наворачиваются на глаза слезы от осознания бессилия вернуть все на круги своя. Чтобы была во здравии мама и рядом ворковала о какой-то женской чепухе, прислонившись теплым, мягким плечом, Дарья. Почему судьба так жестоко с ним обошлась, чем он заслужил эту вопиющую несправедливость!?
  Застонав от переполнявшей злобы на весь мир, остервенело вытер мокрые щеки, легко теперь совладав с мужским желанием, он спокойно и тщательно укрыл Надежду теплым одеялом и, постояв несколько мгновений около спящей женщины, чутко прислушиваясь к ее тяжелому, хрипловатому дыханию, отправился на кухню.
  Опустив привычно руку под стол, он достал початую бутылку водки. А поставив ее на стол, очень удивился этому событию, потому что он точно помнил, что не оставлял на кухне ни полной, ни початой бутылки. Его еще затуманенный алкоголем мозг попытался проанализировать, почему, куда бы он ни залезал, везде его услужливо ждала початая бутылка? И почему именно открытая?
  Мозг только начал просыпаться от долгого безделья, чтобы проанализировать этот невероятный факт, а рука предательски уже наливала содержимое в услужливо стоящий рядом пустой стакан. Еще совсем недавно этот интересный факт его насторожил бы, заставил бы серые клетки мозга поразмыслить над этим феноменом. Но только не сейчас. Сейчас он этим фактом был очень даже удовлетворен. И налив почти до краев водки, снова начал топить горе в стакане.
  Но сколько ни пил, не тонуло оно, окаянное, терзало безжалостно и так кровоточащую душу. И только чувствовал он, что душа постоянно болезненно ноет, принося Венедикту ни с чем несравнимую саднящую боль. Но настал миг, когда голова безвольно опустилась на стол, потому что уже совершенно не осталось сил и далее держать ее на плечах.
  
  2
  Венедикт медленно, с трудом выбирался из липкой, навязчивой трясины похмельного сна. С усилием поднял голову. Попытался пошевелить языком, но во рту была такая сушь, что несколько раз предприняв попытку, бросил это безнадежное мероприятие. С удивлением осматривался, едва узнавая кухню в офисе. Вот как выходит! В безнадежной борьбе с горем сломался герой, и без сил упала голова на стол, где он и встретил утро нового дня.
   Венедикт привычно потянулся за сигаретой, одиноко валявшейся на столе среди кусков подсохшего хлеба, опрокинутого стакана, и взор упал на яркий солнечный зайчик, что весело прыгал по столу. Удивленный взглянул он в окно и увидел бездонное голубое небо и яркий, ослепительный круг солнца. Видно там, где-то высоко, кто-то осознал, что немного перестарался с затяжными дождями и, наконец, перекрыл вентиль, и разогнал остатки туч по другим частям света.
  Венедикт закурил, с грохотом опрокинул табурет, вылезая из-за стола, поставил на плиту турку с любимым кофе. И только сделав первый глоток, вспомнил с трудом, как сквозь туман, что в кабинете на любимом диване спит бывшая одноклассница Надежда, носящая фамилию, которую он, сколько не силился, никак не мог сейчас вспомнить.
  - "Ох, и давно же это было. Я был тогда молодой, пользующийся своими дарами безумно и безудержно", - усмехнулся Венедикт - "Интересно, а действительно Надежда спит на моем диване, или все это лишь мне показалось и это все фантазии воспаленного мозга? Вчера я, пожалуй, слишком много потребил горячительного напитка".
  Чтобы окончательно разрешить этот вопрос, Венедикт, покачиваясь, дошел до кабинета и распахнул дверь, не особо беспокоясь о произведенном шуме.
  - "Вот она, лежит, голубушка! Помню же все. Значит, для меня еще не все потеряно!", - бурно обрадовался Венедикт, увидев на диване лежащую молодую женщину. И тут его поразила мысль, что долгое время, вероятно, именно лежащая перед ним женщина приходила к нему во снах.
  - "Странно, почему все-таки мне снилась Надежда? Я ведь ее несколько лет не видел. Что бы это могло означать? Или мой воспаленный мозг сигнализировал, что скоро предстоит мне встреча с бывшей одноклассницей не во сне, а наяву".
   Как следует обдумать этот вопрос, ему не удалось. От грохота распахнутой двери, беспечно спящая до того женщина вздрогнула и, проснувшись, съежилась под одеялом, с испугом глядя на Венедикта.
  - Венедикт? Ты как здесь оказался? - хрипловатым от сна голосом изумленно спросила она.
  - Я? - искренне удивился Венедикт. - Так вроде это мой офис, и ты сейчас находишься на моем личном диване, на котором я иногда сплю.
   Надежда, наморщила лоб, пытаясь осознать сказанное мужчиной. Так продолжалось несколько мгновений, в течение которых Венедикт с усмешкой смотрел на нее.
  - И как же я оказалась в твоем офисе? - После долгих мучительных раздумий поинтересовалась она.
  - Э, подруга, вчера я встретил тебя в кафе. Ты была первоначально здорово выпившая, а потом еще у меня нагло оттяпала пару стаканов. Ну, и поплыла конкретно. Пришлось мне тащить тебя в свой офис. Не мог же я бросить тебя на растерзание мужикам, готовым воспользоваться твоим весьма беспомощным положением? Они так алчно смотрели, что мне стало жалко отдавать тебя им.
  - Я что, была настолько пьяна? - несколько успокоившись, с любопытством поинтересовалась Надежда, приподнявшись с дивана. Одеяло сползло, обнажив плечо.
  - Да, уж. Не хочу повторяться, но ты была просто непростительно пьяна. Вставай, подруга, и пошли завтракать. За столом и поговорим о делах наших скорбных, - Венедикт вздохнул и, безнадежно стараясь не смотреть на обнажившееся плечо Надежды, вышел из кабинета.
  - Венька! - услышал он, едва успев сделать пару шагов.
  - Чего тебе?
  - Я неожиданно обнаружила пренеприятнейший факт, оказывается, на мне нет одежды. Представляешь, вообще никакой. Не могу же я появиться перед тобой совершенно обнаженной. Но во что я оденусь, где моя одежда? Я уже всю комнату обыскала. Ты же не голой тащил меня через весь город? Только прежде чем отвечать мне, имей в виду, что я никогда не выхожу в город обнаженной. Я надеюсь, ты мне веришь?
   Венедикт задумался, вспоминая, где одежда Надежды. Ведь не голой же, действительно, он притащил ее в офис? Интуитивно открыл дверь в ванную комнату и увидел в тазу брошенную скомканную одежду женщины. Пощупал ее. Да в такую одежду Надежду не одеть. Мокрая, грязная и противно холодная. Он даже передернул плечами, представив, как в ней будет неприятно, если все-таки рискнуть и одеться.
  - Надежда, твоя одежка в ванной валяется. Но я не стал бы надевать ее в таком состоянии, - крикнул Венедикт, страшась даже повернуться, чтобы случайно не увидеть обнаженную женщину. - Она грязная и мокрая.
  - Вот черт! - воскликнула Надежда. - Ну, дай мне что-нибудь набросить на себя. Не могу же ходить перед тобой голой? - послышалось из кабинета.
  - "Что я ей могу дать?" - с недоумением подумал Венедикт. - "Где я ей достану женскую одежду? Разве что Светлана что-нибудь оставила из своего гардероба".
   Струкачев вышел в коридор и, распахнув дверцы встроенного шкафа, взглянул на висящую одежду. Кроме его джинсов и рубашки в шкафу ничего не было. Ну что ж, придется Надежде довольствоваться тем, что есть. Прихватив одежду, он подошел к кабинету и, не глядя на слегка прикрывшуюся одеялом женщину, бросил одежду на диван.
  - Вот все, что есть из одежды. Уж извини, другой одежды у меня нет.
  - Ладно, - послушно согласилась женщина. - Похожу в ней, пока моя одежда не высохнет. Веня, а ты что лично раздевал меня? - с любопытством спросила она из-за прикрытой двери.
  - Нет, я тетю с улицы приглашал, чтобы она с пьяной в стельку девушки сняла одежду, - съязвил Венедикт, стоя в коридоре.
  - Я по достоинству оценила твой юмор. Юморист ты известный. Признавайся, и не смей мне врать, ты случайно со мной ничего не сделал? В помещении мы были одни. Я, по независящим от меня причинам, была обнаженная и немного не форме. Я не могла оказать тебе достойного сопротивления. А ты еще тот самец. Знаю я тебя, - поинтересовалась Надежда, выглядывая из кабинета и внимательно наблюдая за реакцией друга.
   От ее откровенного вопроса у Венедикта перехватило дыхание, и он почувствовал, как лицо заливает краска смущения.
  - Ничего я с тобой не делал. Очень мне нужно с тобой что-то делать. Одевайся уж скорее и выходи на кухню завтракать, - пробормотал он, направляясь к кухне. - Не в форме она была! Пьяная до безобразия. Сопротивление?.. О чем это ты там пытаешься бормотать? Ты даже пальцем пошевелить была не в состоянии.
  - Я все слышу, - донесся крик из кабинета. - Запомни, пожалуйста, у меня исключительный слух.
  - Постараюсь запомнить этот факт! - крикнул Венедикт, заулыбавшись.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   Когда через несколько минут Надежда вошла в кухню, Венедикт не мог удержаться от улыбки. И было от чего развеселиться. Одежда была на несколько размеров больше требуемой, и все висело на хрупкой женщине бесформенным кулем. Заметив его улыбку, женщина неожиданно вспылила.
  - Чего ты веселишься? Ты сам дал мне ее, а теперь еще набираешься наглости издеваться надо мной. Мог бы в офисе держать и женскую одежду. У тебя, что, нет женщин в твоем агентстве? - и, не дождавшись ответа, выпалила: - Я от наших одноклассников слышала, что ты уже года два назад женился. Что жена твоя в офисе не появляется? Зря это она делает. На ее месте я с тебя глаз бы не спускала. Знаю я тебя, кобеля этакого. Ни одной юбки не пропускаешь. Она, наверное, красивая? На других ты даже и не смотришь или по-прежнему бегаешь по бабам?
   Услышав ее вопросы, мужчина побледнел. А Надежда, подошла к окну, и, выглядывая на залитую ярким солнечным светом улицу, не глядя на него, продолжала расспрашивать о жене. И только почувствовав напряженную тишину за спиной, умолкла на полуслове и, обернувшись, взглянула на застывшего в нелепой позе Венедикта.
  - Венедикт, что с тобой? Случилось что-нибудь? - не на шутку встревожилась подруга, увидев его состояние.
   Прошло немало времени, в течение которого Венедикт тщетно пытался справиться с охватившим волнением.
  - Моя жена недавно трагически погибла, она была на последнем месяце беременности моим, не рожденным сыном, - как-то безжизненно, глухо, едва слышно, процедил он сквозь зубы.
   Надежда неожиданно громко икнула, тяжело сглотнула комок, вставший в горле, и с трудом вдохнула воздух. И потом втянула голову в плечи, съежилась, крепко сцепив руки на груди. Костяшки пальцев от напряжения побелели. Карие глаза наполнились слезами, и они потекли по щекам бесконечным потоком. Они стекали на подбородок и крупными каплями падали на пол. Лицо, и до этого не радовавшее его обладательницу румянцем, стало еще бледнее. Даже темные круги под глазами стали неожиданно бледными и почти незаметными. Ей было бесконечно жаль и своего старого товарища, и погибшую незнакомую ей женщину, сумевшую укротить его и носившую под сердцем его сына, а заодно уж и себя.
   Венедикт, увидев такую реакцию подруги на сообщение, понял, что с ней действительно стряслось что-то неординарное, ее нервная система основательно истерзана и находится на пределе. А его сообщение окончательно выбило ее из колеи. Девушка может в любой момент сорваться, впасть в истерику, и тогда ее понесет. Пора было выяснить, что именно с ней произошло, почему ее жизнь так кардинально изменилась с того времени, когда они виделись в последний раз. Если они оба начнут здесь рыдать друг у друга на груди, ничего хорошего из этого не получится. В нем все увереннее просыпался сыщик.
  Он решительно подошел к Надежде, ласково, но крепко, взял за плечи и почти перенес ее, ослабевшую, на стул. Он еще несколько мгновений смотрел на сдержанные рыдания подруги, а потом сел напротив и строгим голосом, не допускающим возражения, проговорил:
  - Ну, хватит, Надя, хватит здесь мокроту разводить. В природе и так влаги за последние дни стало много. Вытри слезы, выпей вот кофейку, яишенку поешь, и начинай рассказывать, что с тобой произошло, пока мы будем завтракать.
  Надежда, послушно вытерла слезы рукавами рубашки, села за стол и, обхватив тонкими длинными пальцами горячую чашку с кофе, постукивая зубами о края, стала мелкими глотками поглощать обжигающе горячий напиток. Венедикт, прихлебывая кофе, молча, наблюдал, как подруга постепенно, с каждым глотком живительной влаги успокаивалась, приобретала обычный облик. Женщина, допив кофе, отставила чашку и жалобно взглянула на него.
  - Извини меня, Веня. Я не знала о постигшем тебя горе. А тут еще я с проблемами. Моя нервная система, должна сознаться, совсем ни к черту стала в последнее время. Чтобы как-то притупить свою душевную боль, я стала выпивать и даже пробую курить, - Надежда жалко улыбнулась. - Пока это у меня не очень получается.
  - Я тебя извиняю. Я тебе сказал, ты меня выслушала. На этом о моих делах разговор мы прекратим. Поговорим теперь о тебе. Рассказывай, что с тобой произошло? - поинтересовался Венедикт, напрочь проигнорировав взгляд, взывающий о сострадании. Теперь перед ней сидел детектив, который словно опытный хирург, делает при лечении пациенту больно, чтобы потом тот жил, не страдая.
  - Я не знаю, с чего начать? - в дрожащем голосе подруги Венедикт уловил плаксивые нотки и строго взглянул на нее.
  - Начинай, с чего хочешь, только начинай. Если ты будешь рыдать, не давая мне информацию, мы так и не сдвинемся с мертвой точки. Если хочешь, чтобы я помог, рассказывай, а не плач, - строгим тоном проговорил Венедикт, закуривая сигарету.
  - Веня, дай и мне сигаретку, - жалобно попросила женщина.
  - Нет, не дам, и даже не проси. Сигареты - это яд, особенно для женщин, особенно для тех, чей организм ослаблен чрезмерным употреблением алкоголя. Сигареты я тебе не дам, - отрезал Венедикт. - Отвыкай курить.
   Надежда обиженно надула губы.
  - Ты и сам бы запил... - женщина испуганно взглянула на друга, смешалась. И только справившись со смущением, продолжила: - В общем, когда мы с тобой встречались последний раз, ну, помнишь, когда я тебя к себе привела, я сказала, что мой муж - бизнесмен, занимается... теперь уже занимался, - поправилась женщина и горестно вздохнула, - продажей компьютерной техники. Так вот, почти год назад муж бесследно исчез.
  - Как это бесследно исчез? - удивился Венедикт. - Что, он никакого следа не оставил?
  - Вот, вот! И ты удивился этому факту. Полицейские, когда я им рассказала о бесследном исчезновении человека из запертого дома, тоже очень удивились. И, между прочим, так удивились, что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отвертеться от дурдома. А я, между прочим, говорю истинную правду.
  - Пока ты мне ничего не рассказала. Лишь констатировала факт исчезновения мужа, - усмехнулся Венедикт.
  - Да особо-то и рассказывать нечего, - тяжело вздохнула Надежда, изящным движением руки убирая со лба упавшие на него волосы. - В тот день, как всегда, муж пришел с работы поздно. Мы поужинали, позанимались любовью, - Надежда с любопытством взглянула на детектива, ожидая реакции на это сообщение, но друг был непроницаемо спокоен, - и Вадик, мужа зовут Вадим, отправился в кабинет. Сказал, что у него завтра очень важная встреча и к ней надо подготовиться. А я лежала на диване и смотрела очередной сериал. Сейчас даже не вспомню его название. Их столько развелось, что они у меня в голове все перепутались.
  - А дверь кабинета мужа тебе видна была? - поинтересовался Венедикт, пуская дым в потолок.
  - Да, со своего места я прекрасно видела дверь кабинета. Она была прикрыта. Прошло достаточно много времени. Было уже давно за полночь. И вдруг меня поразила неестественная тишина в кабинете мужа. Я только сейчас вспомнила, что в кабинете уже давно стоит тишина. И это было очень удивительно. Обычно я слышала стук передвигаемого кресла, обрывки разговора, иногда он кричал, чтобы я ему приготовила чаю с молоком. Он очень любил чай с молоком и всегда вечером пил его по несколько чашек. А тут вдруг неестественная тишина. Я встала и подошла к дверям. Прислушалась. Тишина. Представляешь, абсолютная. Я постучала и, не услышав ответа, открыла дверь. Но за ней никого не было. Поверишь, совершенно пустой кабинет?
  - И ты не видела, чтобы он выходил из кабинета? Может он решил потихонечку от тебя слинять? К любовнице, например!
  - Ты не знаешь моего Вадика. Если бы ты его хоть раз видел, ты не задавал бы таких вопросов. Он пониже тебя ростом, но раза в три толще. Для его комплекции тишина - это противоестественно. Если он появлялся в помещении, всегда возникал такой шум, что не заметить его просто не возможно. И потом, с чего ты решил, что от меня можно вот так запросто взять и уйти? Во-первых, я не из того разряда женщин, от которых мужья добровольно уходят. У меня слишком много положительных качеств. Не у каждой найдешь массу таких достоинств. Во-вторых, у него нет, и не было любовниц. Ему вполне хватало и меня одной. Даже с лихвой. Да что я тебе рассказываю? Ты и сам все это знаешь. Помнишь, как я вылечила тебя от головной боли?
  - Не отвлекайся на посторонние события, - Венедикт недовольно поморщился. - Рассказывай только суть. Если мне понадобится, я у тебя уточню детали.
  - Я и не отвлекаюсь. Я отвечаю на твой вопрос. Сам задаешь и тут же не хочешь слушать ответы. Детектив еще называется. И я слышала очень хороший детектив. Мне рассказывали, что ты в основном занимаешься делами, так или иначе связанными с мистикой. Ты мне расскажешь какой-нибудь случай с мистикой? Я страшно люблю всякие загадочные истории, где есть ведьмы, лешие всякие, оборотни...
  - Надежда, не отвлекайся. Что ты прицепилась ко мне с мистическими историями. Мы пытаемся разобраться с твоим делом, а ты постоянно переводишь стрелки на меня.
  - Я никаких стрелок ни на кого не перевожу. Просто я люблю детективные истории. А уж если там и мистика присутствует, то я вообще балдею. Вот скажи, ты читал...
  - Хорошо, хорошо. Стрелок ты не переводишь. Давай поступим так. Я буду задавать тебе наводящие вопросы, а ты мне коротко будешь на них отвечать. Иначе ты свой рассказ об исчезновении мужа никогда не закончишь. Договорились? О моих литературных пристрастиях мы с тобой поговорим позже.
  - Договорились. Ты и так задаешь вопросы, а я на них пытаюсь отвечать. А ты меня постоянно останавливаешь.
  - Стоп, - вскричал, взмахнув рукой, Венедикт. - Прошу тебя, отвечай на мои вопросы коротко и по существу. Это тебе ясно?
  - Ясно! Чего ж тут не понятного? Ты выразился яснее ясного. Задавай свои вопросы.
  - Надежда, я что-то не помню, чтобы ты в школе была такой болтуньей.
  - В школе? Да откуда ты можешь это знать?! В школе ты вообще на меня не смотрел. Тебе в те времена подавай женщин постарше и поярче. Например, учительница наша по физике. А я... А я для тебя была одной из огромного числа девчонок, крутящихся около местного светила Венедикта Струкачева.
  - Хорошо, хорошо, Надежда, - смутился детектив. - Давай оставим воспоминания о прошлом на потом, когда у нас дел будет поменьше. Итак. Ты открыла дверь, и в кабинете никого не было? Правильно?
  - Я тебе уже сказала, что в комнате никого не было.
  - Надежда! - повысил голос Венедикт.
  - В кабинете никого не было, - послушно повторила женщина.
  - Что-нибудь необычное не бросилось тебе в глаза?
  - Бросилось, - ответила Надежда и замолчала, хитро косясь на Венедикта.
   Детектив терпеливо ждал, когда Надежда продолжит свою мысль. Но ждать пришлось непростительно долго.
  - Ну, дальше-то, что? - не удержался Венедикт.
  - Ничего. Я жду следующего вопроса. Ты сказал, чтобы я отвечала коротко и по существу. Я и стараюсь выполнять твои требования. Я ведь очень послушная и старательная девочка.
   Венедикт хотел было вспылить, но подумав, решил, что в принципе женщина права. Он задумчиво почесал небритую щеку.
  - И что же тебе бросилось в глаза, девочка? - ехидно спросил он.
  - Компьютер.
  - Что компьютер? - Венедикт почувствовал, как в нем вновь закипает раздражение. Такими темпами они не скоро закончат этот нелегкий разговор.
  - Был включен компьютер. Позвольте развить мысль, господин детектив?
  - Валяй, развивай, - охотно разрешил детектив. - Пока из твоего рассказа я ничего не понимаю.
  - Я пытаюсь рассказать тебе все, что относится к этому необычному происшествию. Так вот, обычно он компьютер дома не включает. Почту проверяет на своем смартфоне. А всю деловую переписку ведет его секретарша Елизавета. А в тот день я захожу в кабинет и вижу, на столе стоит огромный светящийся экран...
  - Ты имеешь в виду монитор? - уточнил Венедикт.
  - Я не знаю, как он называется. В компьютерах, извини, я совсем не разбираюсь. Ну, посуди сам, зачем мне нужно знать, как называется та или иная штуковина в компьютере?
  - Хорошо, хорошо! Итак, на столе стоит монитор и что?
  - А ничего. Стоит себе и светится.
  - Светится... Понятно. Ты смотрела на экран?
   - Да, я взглянула на него.
  - И что ты там увидела?
  - Я сказала, что посмотрела на экран, но я не сказала, что что-нибудь там видела. Точнее я видела что-то, но, честное слово я ничего не поняла из того, что там было. Да и не помню вовсе.
  - А что там было? Постарайся, Надя, вспомнить. Это может быть очень важным. Дать нам ключик к раскрытию тайны исчезновения твоего мужа. Любая мелочь может быть полезной. Напряги память, сосредоточься. Я знаю, ты все можешь вспомнить.
  - Венедикт, ты можешь меня пытать, загонять иголки под ногти и что-нибудь еще делать со мной, но текста я не вспомню.
  - Ясно. Значит, на экране был какой-то текст. А кроме текста там еще что-то было?
   Надежда беспомощно взглянула на друга, улыбнулась и указательным пальцем почесала переносицу.
  - Думай, подруга, вспоминай. Я знаю, ты это можешь сделать. Ты даже не подозреваешь, насколько у тебя много нераскрытых талантов. А уж такая мелочь, как вспомнить какую-то картинку на экране, это для тебя очень просто.
   Надежда сидела неподвижно и удивленно смотрела на Венедикта. А он смотрел в ее глаза, не отрываясь. Вдруг она легко шлепнула по лбу ладонью, с заметным усилием отвела взгляд и весело рассмеялась.
  - Я вспомнила, - радостно вскричала она. - Ты оказался прав, я все отчетливо вспомнила. На экране было изображение какого-то каменного диска, и на нем был написан текст. Но это была не кириллица. Это точно. Символы были больше похожи на иероглифы. Ну, знаешь, палочки там, завитушки какие-то. Но, Венедикт, я ни одного из них не помню, хоть расстреляй меня.
  - Наденька, ты молодец. Я и не сомневался, что ты вспомнишь все, что ты видела на экране. А текст уже не так и важен. Тем более что ты все равно его не вспомнишь. В этом ты права.
  - Я только не могу понять, как это у меня получилось. Пока ты не уставился на меня своими голубыми глазами, я была стопроцентно уверена, что я ничего и никогда не вспомню. Но я вспомнила. Как ты это сделал? Ведь это ты сделал такое со мной? Правда?
  - Надя, давай не будем отвлекаться на мелочи. Давай лучше продолжим допрос. Скажи, в кабинете не было следов борьбы, какого-нибудь беспорядка?
  - Никаких следов я не видела. Полиция долго ползала по кабинету и пришли к выводу, что следов борьбы нет. А беспорядок... Да если бы у него в кабинете был бы хоть небольшой беспорядок, Евдокию Вадик и секунды не стал бы держать на работе. Да, чуть не забыла, в комнате на полу лежал какой-то камень. Полиция его забрала. Но, знаешь, мне показалось, что этот булыжник был похож на тот, ну, на экране который.
  - А вот это очень интересная информация, Надежда. А Евдокия, я так понимаю, это ваша домработница? - уточнил Венедикт.
  - Да, была у нас такая особа. Должна тебе откровенно сказать, что эта домработница была такой занудой. Все пыталась меня учить порядку. И это ей не так, и то. Одним словом зануда. Больше и добавить нечего. Если бы не заступничество аккуратиста и чистюли Вадика, я б ее уволила к чертовой матери уже в первый ее рабочий день.
  - Успокойся, Надежда. Женщина пыталась сделать из тебя человека. А ты активно сопротивлялась. Жаль, что процесс обучения продлился не очень долго. Ей так и не удалось выполнить свою основную миссию во время пребывания в вашем доме.
  - Это почему ей не удалось! - искренне возмутилась Надежда. - Я вполне воспитанная дама.
  Она открыла рот, чтобы развить эту животрепещущую тему, но Венедикт прервал ее решительным движением руки.
  - Ну, ладно, ладно. Обсуждение тебя мы тоже оставим на потом. Рассказывай, что было дальше? - поинтересовался Венедикт, не обращая внимания на раздосадованную подругу.
  - А совсем ничего и не было, - горько ответила Надежда, и плечи безвольно опустились. - Почти ничего, - поправилась она. - Уже прошел почти год со дня исчезновения Вадика. Следствие все еще продолжается, а я осталась у разбитого корыта. Помнишь сказку о рыбаке и рыбке?
  - Какую сказку? - не понял Венедикт. Его сейчас занимала другая мысль. С чего начать это необычное расследование, а не какая-то детская сказочка о рыбаке и рыбке.
  - Это сказка о том, как старуха хотела все большего и большего от золотой рыбки и, в конце концов, осталась у разбитого корыта. Вот так и я. Жила, в ус не дула. На всем готовом, в уюте и неге. И в один препротивный день осталась у разбитого корыта. Квартиру мне содержать не на что было, домработницу тем более. После продажи квартиры я вложила все деньги в одно предприятие, которое уже через пару месяцев в один, совсем не прекрасный для меня, день обанкротилось, и я осталась на улице без гроша в кармане и планов на лучшее будущее. Ночую я у Тани Кутневой. Помнишь еще такую? Она с нами до восьмого класса училась, а потом ушла. Она не замужем, живет одна, ведет весьма свободный образ жизни, ты понимаешь, о чем я? вот и пустила меня на постой. Чтобы как-то прожить, работаю уборщицей. Убираю в одном офисе. Платят совсем мало, но это хоть что-то. На хлеб и воду хватает. А за квартиру Таня у меня не берет по старой памяти.
   Венедикт, уже в который раз, уловил в голосе Надежды плаксивые нотки. Он строго посмотрел на подругу и достаточно жестко сказал:
  - Хватит рыдать. Насколько я понял, сейчас в твоей жизни царит вопиющий беспорядок. И в этом есть немалая толика и твоей вины. Сейчас у нас нет времени досконально во всем этом разбираться. Наше детективное агентство постарается с делом об исчезновении твоего мужа разобраться. Но это будет в ближайшем будущем, а пока тебя надо куда-нибудь пристроить на проживание. У Татьяны Кутневой ты больше жить не будешь. Я помню эту беспутную вертихвостку, у которой уже в те годы на уме были одни мужики да выпивка.
  - Пусть это будет и так, но у меня не было другого выхода. Я ей беспредельно благодарна за то, что она меня приютила, дала крышу над головой.
  - Да-да, конечно. Но сути проблемы это не меняет. Я могу только констатировать, что тебя надо вырвать из той среды, в которой ты была до сегодняшнего дня. Иначе опустишься на самое дно жизни. М-да! Что же с тобой делать? Это, конечно, проблема, - Венедикт задумался, глядя в окно на ярко-голубое летнее небо. - Давай пока решим так. Я могу предложить тебе проживание в моем загородном доме, если ты не против этой идеи, естественно. На время, - уточнил он. - Появятся деньги, снимешь квартиру, съедешь. - Венедикт задумался, оценивающе поглядывая на подругу. - Если хочешь, могу временно пристроить тебя работать в свое детективное агентство. Денег за работу много платить не буду, но с голоду не помрешь.
  - Я что, буду детективом, как ты? - успокаиваясь, восторженно глядя на Венедикта, спросила Надежда.
  - Будешь пока на подхвате, - остудил Венедикт восторженный пыл подруги. - А потом подумаем, что с тобой делать дальше. Ладно, ты выпила свой кофе? Нам пора собираться и сматываться отсюда, пока на улице еще немного народа. Ты в своем экзотическом наряде будешь привлекать слишком много внимания.
  - Выпила, и яичницу успела съесть, - пробормотала Надежда, направляясь в ванную за одеждой. - У тебя есть пакет, чтобы положить в него одежду? - донесся оттуда ее голос. - Не оставлять же ее здесь? Твои сотрудники будут не очень довольны, обнаружив здесь женскую одежду.
  - Мои сотрудники - очень достойные ребята. Они все прекрасно понимают. Так что на этот факт не обращай внимания. Но ты права в одном, тебе надо будет в чем-то ходить, пока не купишь себе что-нибудь другое. На, держи пакет.
   Надежда, положив в пакет мокрые вещи, вопросительно взглянула на друга.
  - Венедикт, а как мы доберемся до твоего дома? У тебя машина есть?
  - Машина-то есть, но я сегодня немного не в форме. Придется нам ехать на такси. Я сейчас его вызову.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   С некоторой робостью вошла Надежда в дом, где было совершенно такое жуткое преступление. Но ничего в доме не упоминало об этом. Что бросилось ей в глаза, это минимум мебели. После завершения расследования преступления в доме Струкачев ничего не приобретал, вполне довольствуясь тем, что осталось неповрежденным.
   Венедикт, вошедший в дом на правах хозяина первым, грустно оглядел свое необустроенное, редко посещаемое в последнее время, жилище. Он внимательно оглядел комнату. Все было на своих местах.
  На журнальном столике валялась опрокинутая на бок любимая кружка, из которой он пил когда-то уже очень давно любимый кофе, на полу лежала упавшая книга, которую он пытался читать в редкую минуту трезвости. Но теперь все было покрыто толстым слоем давно не убираемой пыли. Недалеко от холодильника валялся уже высохший трупик мыши. Заброшенность, неуютность резко бросалось в глаза.
  Оглядев все, Венедикт тяжело вздохнул, задержав в легких воздух, шумно выдохнул и, обернувшись к неожиданной гостье, бодрым голосом, переборов волнение, произнес:
  - Надежда, ты будешь ночевать в зале, вот на этом диване. А я - в спальне. Здесь немного надо прибраться. Я давно не был дома, и в нем немного грязновато, - Венедикт старательно прятал смущенный взгляд от взгляда подруги.
   По-прежнему держа в руках пакет с мокрой одеждой, Надежда несмело взглянула на Струкачева.
  - Хорошо, Венедикт, как скажешь. Мне здесь нравится. У тебя довольно уютно. Мебели, правда, маловато, но может это и к лучшему. Много воздуха, легко дышать. А порядок я наведу, ты не сомневайся. Мне можно посмотреть, где и что здесь находится?
  - Конечно, смотри. Тебе придется некоторое время пожить здесь. А я пока схожу в магазин. Надо нам что-нибудь купить из съестного. В холодильнике мышь с голоду повесилась. Ее труп ты сейчас имеешь счастье наблюдать.
  - Хорошо, сходи. Но прежде, убери, пожалуйста, труп мыши. Я их с детства панически боюсь, и позволь мне задать вопрос - мне можно принять ванну, пока ты ходишь? После последних приключений мое тело настоятельно просит ванны. Заодно нужно одежду простирнуть. Ты не очень будешь возражать, если я развешу в ванной женские причиндалы на просушку?
  - Принимай ванну, - благодушно разрешил Венедикт. - Ванная комната находится в конце коридора направо. Мыло и шампуни разные, там есть. Чистое полотенце я тебе сейчас дам. И тряпки свои развешивай, сушиться-то им надо где-то. Постараюсь смириться с этим прискорбным фактом. Несколько дней я постараюсь пережить это неожиданное вторжение.
  Легкомысленно похихикав над словами друга, с большим махровым полотенцем через плечо Надежда вошла в ванную комнату. Ее поразило огромное, от пола до потолка зеркало.
  - "Какая прелесть. Хоть посмотрю на себя в нормальное зеркало, а не в пудреницу. Но прежде надо набрать воды в ванну".
  Присев на край ванны, открыла оба крана и, как завороженная, долго смотрела на тугие водяные струи. Скоро ей надоела эта картина. Она покрутила кран, открыла на полную мощность. Ванна быстро наполнялась, от воды шел едва заметный пар.
   Надежда закрыла краны, и начала лениво раздеваться, небрежно сбрасывая снимаемую одежду прямо на пол. Раздевшись, с некоторой робостью подошла к зеркалу. Как повлияла на ее фигуру разгульная жизнь последних месяцев жизни?
  - "Что тут можно сказать?" - она критически рассматривала свое тело, стараясь объективно оценить потери. - "Фигура у меня, не смотря на преклонный возраст, еще ничего, вполне приличная. Жира", - Надежда прихватила пальцами кожу на талии, - "нет. Можно, пожалуй, даже немного потолстеть. А то выгляжу, как стиральная доска. Перед настоящим мужиком раздеться будет стыдно". - Женщина резко встряхнула головой. Волосы послушно рассыпались по обнаженным плечам. - "Волосы сейчас вымою, и будут они иметь вполне пристойный вид. Потом можно будет сходить в парикмахерскую, сделать какую-нибудь причесочку. Если я буду работать в офисе детективного агентства, мне нужно достойно выглядеть". - Надежда повернулась боком к зеркалу и скосила глаза, пытаясь, как следует, рассмотреть профиль. - "Вот нос никогда мне не нравился. С детских лет он доставляет мне только разочарование. Ну что это за нос?" - женщина пальцем приподняла кончик носа. - "Какой-то он маленький. А мне хочется иметь нос, в соответствие с классическим греческим профилем. Нос, слегка удлиненный и с маленькой сексуальной горбинкой. А так!?" - Надежда огорченно вздохнула и перешла к рассмотрению следующего элемента лица. - "А вот глаза у меня красивые. Что есть, то есть. Черные, большие, блестящие и с очень эротичной поволокой".
  Но тут взгляд уперся в достаточно заметные отеки под глазами. - "Но эти мешки под глазами меня просто шокируют. Как я появлюсь в офисе с такими мешками под глазами? И сотрудники, и посетители сразу определят, что я алкоголичка. Нет, пока эти противные мешки под глазами не пройдут, в офис я не пойду. Мне стыдно будет в глаза людям смотреть".
  Расстроенная Надежда, отойдя от зеркала, внимательно осмотрела полки этой незнакомой комнаты. На них нет ничего, что свидетельствовало бы о существовании в доме женщины. Венедикт постарался, чтобы ничто не напоминало о произошедшей здесь трагедии.
   На потолке матово светили лампочки, настоятельно внушая взволнованной незнакомой обстановкой и расстроенной собственным видом Надежде спокойствие. Она взяла с полки шампунь, взбила в ванне пену и, подняв длинную ногу, поставила ее на край ванны.
  - "Ничего, я брошу пить, то есть, я уже бросила пить, и мешки быстро исчезнут с лица. И курить больше не буду".
  С этими позитивными мыслями она опустила ногу в ванну и погрузилась в приятную, манящую своим теплом, воду. Какое наслаждение! Как давно она не испытывала этого удовольствия. У Татьяны ванна была в таком плачевном состоянии, что она, даже в ее состоянии, не могла заставить себя искупаться в ней. Мыться приходилось ходить в городскую баню.
  Ох уж эти бани с их препротивным горячим запахом, снующие туда-сюда обнаженные женские тела. На некоторые из них смотреть было страшно.
  - "Неужели когда-нибудь и я буду такой же старой, с обвисшими грудями до пояса, дряблой, висящей кожей? Б-р-р!".
  После посещения бани несколько дней у нее было отвратительное настроение, и она охотно составляла компанию Татьяне, когда та приглашала составить компанию по распитию очередной бутылки.
   Приняв ванну, простирнула белье и развесила на сушилке. Надев халат, не по размеру большой, чрезвычайно мохнатый, с черно-красными полосками, вероятно Венедикта, Надежда вышла из ванной комнаты и по широкому длинному коридору прошла на кухню.
   Венедикт, сбегав в недалеко находящийся магазин за продуктами, уже стоял в кухне, готовя то ли второй завтрак, то ли ранний обед. Услышав подходящую женщину, обернулся. Улыбнулся, увидев подругу в этом явно не по размеру, нелепом одеянии. Но быстро согнав с лица улыбку, снял с плиты яростно свистевший чайник, обжёгшись, брякнул его на фарфоровую подставку и через мгновение, как настоящий маг, достал откуда-то полную тарелку бутербродов с ветчиной и сыром.
  Надежда уже давно не видела такого изобилия еды. Она почувствовала, как рот наполняется слюной. Она с трудом сглотнула и с благодарностью взглянула на друга.
   Венедикт достал из буфета фарфоровые изящные чашечки и скоро на столе запарил ароматный кофе.
  - Ну, что ты застыла с открытым ртом? Закрой его на время и садись завтракать или обедать. Извини, другого у меня ничего нет. Надо будет сегодня приготовить что-нибудь более существенное. Ты готовить-то умеешь? А то мы с тобой здесь от голода помрем.
  - Не могу сказать, что я божественно готовлю, но надеюсь, голодать мы не будем. За вкус стопроцентно поручиться не могу. Но зато могу гарантировать количество. Не волнуйся, те несколько дней, что разрешишь мне здесь пожить, ты будешь сытым.
  - Буду надеяться, что ты меня не отравишь своей стряпней, - рассмеялся Венедикт. - А пока будем довольствоваться тем, что есть. Эти бутерброды необходимо уничтожить.
  - С удовольствием последую твоему распоряжению. Нет, ты не думай, я не обжора, но что-то сегодня у меня разыгрался аппетит, - негромко бормотала Надежда, пододвигая ближе к себе большую тарелку с аппетитно выглядевшими бутербродами.
   Когда все бутерброды были съедены и допиты вторые чашечки кофе, Венедикт закурил и внимательно посмотрел на подругу.
  Как-то непривычно видеть женщину в давно пустовавшем доме. И вновь захлестнуло волнение. Его тело соскучилось по женскому. И глаза, машинально подчиняясь инстинктам, начали рассматривать тело сидящей напротив него женщины, отмечая волнующие окружности грудей, нежную кожу тонкой шеи, торчащей из широкого ворота халата, длинные каштановые волосы, небрежными волнами спадающие на плечи.
  - "Боже, что я делаю? Так нельзя! Надежда мне только подруга, попавшая в непростую ситуацию. Дарья ясно дала мне понять, что сидящая передо мной женщина лишь подруга и не более".
  Надежда, женским чутьем почувствовав, что происходит с другом, запахнулась плотнее халатом, прикрывая оголенные участки тела. Струкачев смутился, почувствовав прилив крови к голове, приятную истому внизу живот, затянулся сигаретой так, что, не выдержав, закашлял, смущенно прикрывая рот ладонью.
  - Веня, тебе надо срочно бросать курить, - с трудом преодолевая неловкость ситуации, убежденно сказала Надежда. - Ты за свои недолгие годы жизни, наверно, столько сигарет выкурил, что рядовому курильщику на всю жизнь хватит.
   Венедикт попытался рассмеяться, но вышло это у него как-то неуверенно, натянуто.
  - Ну вот, еще ты будешь учить меня жить, - задыхаясь от дыма, пробормотал он. - Ты сначала в своей жизни наведи хотя бы элементарный порядок, а потом меня начинай учить жить.
  Струкачев затушил сигарету в хрустальной пепельнице, раздраженно раздавливая окурок о гладкое дно. Он машинально опустил руку под стол и к удивлению нащупал бутылку. Он поднял ее и поставил на стол.
  Надежда с любопытством, а Венедикт с удивлением смотрели на открытую бутылку, в которой не хватало граммов двести.
  - "Вот оно универсальное средство подавить свои мужские желания, будь они не ладны, а заодно разрешить все возникающие проблемы", - Венедикт, не затрудняя себя поиском стакана, пододвинул к себе кофейную чашечку и, привычно открыв бутылку, плеснул граммов сто.
  Не успела Надежда и рта раскрыть, как он привычно опрокинул содержимое в рот, почувствовав, как обжигающая жидкость пошла по пищеводу, неся облегчение от душевных болей.
   Надежда с сомнением посмотрела на бутылку, с маняще открытым горлышком. "Может и мне выпить? Выпью, и сразу уйдут прочь все заботы, проблемы. К этому способу решения проблем я не раз прибегала. И мне это помогало. Но какая цена всего этого? Полнейшая деградация. Вот и Венедикт мне об этом же говорил. Нет, мне нельзя пить, и Венедикта надо отлучить от бутылки. Он спивается. И даже мне это ясно".
  Ей пришлось даже прикрыть глаза, чтобы исчезла эта такая сладостная и волнующая картина. Она потрясла головой, отгоняя от себя наваждение соблазна. Открыла глаза и увидела, как Венедикт небольшими глотками пьет эту проклятую водку. И выпив, привычно в очередной раз потянулся за бутылкой.
  Надежда вскочила со стула, при этом совершенно забыв о своем обнажившемся при движении теле, схватила бутылку. Венедикт молниеносно выхватил ее из руки подруги.
  - Ты что, Веня, не понимаешь, что постепенно спиваешься? Это же прямой путь к гибели! Разве можно столько пить? - возмущенно проговорила она, с жалостью при этом глядя на друга.
  - Да кому, какое дело до этого!? Хочу пить и пью, - при виде обнажившегося плеча и части груди подруги ярость начала безжалостно захлестывать его. - Сама-то не пьешь, что ли? Вчера только пьяная едва под стол не падала.
  - Веня, может не надо? - от его слов женщина смутилась, и в голосе послышались нотки жалости.
  - Отстань, Надежда! Не твое это дело. Кто ты такая, чтобы мне указывать? Так что заткнись и иди лучше на кухню, пожрать что-нибудь приготовь на обед.
   Не обращая внимания на наполнившиеся от обиды и обвинений слезами глаза подруги, Венедикт, покачиваясь, встал со стула и, небрежно отодвинув стоящую на пути Надежду, прихватив с собой бутылку, направился в спальню. Выпив с горла остатки водки, рухнул на кровать и забылся неспокойным сном, забыв и о своих проблемах и подруги.
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   Проснулся Венедикт под вечер, когда сумерки начали спускаться на поселок. Обрывки каких-то мыслей, Венедикт даже не пытался их осознать, лениво ворочались в его голове, не вызывая ничего кроме полной опустошенности и усталости. Он огляделся и с изумлением увидел, что лежит он на своей кровати полностью одетый, но заботливо укрытый одеялом.
   Он взглянул на мобильный телефон. Куча пропущенных звонков и его сотрудников и Верещагина.
  - "Ну, надо же! Столько пропущенных вызовов, а я ни одного не слышал. Видать много водки я сегодня выпил, - Венедикт наклонился и увидел у кровати валяющуюся пустую бутылку, а рядом стояла другая, полная, по самую пробку. Он отвинтил пробку и сделал большой глоток. - Да пошли вы все к черту! Что вы все докопались до меня? Что вам всем от меня надо? Я не хочу никого видеть, не хочу ни с кем общаться. Оставьте вы все меня в покое. А тут еще Надежда! Зря я ее привез в свой дом. Как бы от нее отделаться? Какое мне дело до ее пропавшего мужа?".
  Раздраженный он встал и вышел в зал. Надежда лежала на диване в его рубашке и джинсах и читала какую-то книжку. Рядом на стуле были развешаны наглаженные платье и плащ.
   Увидев вошедшего друга, она отложила книгу, вскочила с дивана и замерла, вопросительно глядя на Венедикта. Но он, молча, смотрел на нее и в голове сумбурно метались мысли, хаотично перескакивая от одной темы к другой.
  То ему вдруг захотелось наорать на эту ни в чем не повинную женщину и выгнать из дома, то начинала мучить совесть, и захотелось упасть на колени и молить о прощении за нехорошие мысли.
  - Веня, я, пока ты отдыхал, сходила в магазин, купила продукты и приготовила ужин, - заговорила спокойным голосом Надежда, не дождавшись никакой реакции от молча стоящего друга. - Извини, у меня денег нет. Я взяла их у тебя. Твой кошелек я положила туда, откуда и брала, в карман куртки. Ты будешь сейчас ужинать?
  - Нет, спасибо. Я хочу прогуляться. А ты не жди меня, садись ужинать.
   Венедикт, не слушая более подругу, вышел из дома и пошел по поселку, удаляясь все дальше и дальше от дома. Он шел и шел, бесцельно, не зная, куда он идет, зачем. Он дошел до небольшого поселкового сквера и, почувствовав усталость, непреодолимое желание сесть, подошел к пустующей скамейке. Обессиленный он сел, и вытянул усталые ноги.
  Его смутно мучила мысль, что нужно куда-то идти, нужно делать какое-то дело, которое за него никто не сделает. Но у него элементарно не было ни сил, ни желания подняться, заставить действовать. Так он и сидел, высоко запрокинув голову и бездумно глядя в серое вечеряющее небо.
  Иногда он доставал из кармана куртки бутылку, делал глоток и заботливо убирал в карман. Внезапно в полнейшей тишине он услышал неспешные шаги на аллее.
  Венедикт встрепенулся, удивленно посмотрел в сторону шагов. В неясном вечернем свете увидел он медленно приближающегося к нему мужчину. Когда человек подошел, он с изумлением узнал в нем Трофима Кузьмича Таранка.
  Венедикту никого не хотелось сейчас видеть, но появление этого старика, которого он давно считал усопшим, через много лет после их последней встречи в этом безлюдном месте дачного поселка, было настолько невероятным, что все грустные мысли бесследно улетучились, и он уже с неподдельным интересом ожидал старика.
  А тот продолжал идти своей неспешной, шаркающей походкой, не сводя с него пристального, прожигающего насквозь взгляда.
   Трофим Кузьмич поравнялся со скамейкой, остановился, резко повернулся к Венедикту и легко, мимолетно улыбнувшись, сел, ни слова не говоря, рядом с детективом. Он несколько мгновений сидел, молча, искоса поглядывая на детектива, а потом вдруг заговорил. Он говорил тихо, голосом совершенно бесцветным, лишенным каких-либо эмоций, интонаций.
  Голос был настолько неестественным, потусторонним, что даже Венедикту, уже давно привыкшему ко всему необычному, мистическому, стало неуютно в этот теплый летний вечер. Он зябко передернул плечами.
  - Вы стыдитесь того, что вам плохо, казните себя за то, что не смогли оградить от несчастья свою жену, пьете, чтобы притупить душевную боль - заговорил Трофим Кузьмич. - Венедикт, мне понятна ваша скорбь. И я скорблю вместе с вами. Ведь это моя сестра даже после смерти, стала причиной всех ваших несчастий. Вы замкнулись, оградились от всех глухой, непроницаемой стеной. Дайте волю чувствам, отпустите на волю скорбь, горе. И тогда вам станет легче. Мне поручено сказать, что только вы можете навечно успокоить эту злобную ведьму, прервать бесконечную череду кровавых преступлений.
  - Кем поручено, Трофим Кузьмич? - решился спросить Венедикт.
  - А вот это мне не велено вам говорить, - бесстрастно ответил старик. - Если вы, Венедикт, будете меня перебивать, я не успею сообщить, каким образом вы можете это сделать.
  - Извините, я вас слушаю. Как я могу успокоить преступный дух ведьмы?
   Но вместо ответа глаза Трофима Кузьмича вдруг вспыхнули неистовым огнем. Он неожиданно резво вскочил со скамейки и, низко наклонясь, заметался вокруг Венедикта, неловко подпрыгивая, выкрикивая громко что-то на каком-то незнакомом детективу языке. Струкачев с удивлением и тревогой смотрел на странные метания старика.
   Таранок также неожиданно остановился, встал напротив детектива и снова заговорил странным бесцветным голосом.
  - Венедикт, с ведьмой ты сможешь покончить навсегда, уничтожив ее сына.
  - Я должен убить Андрея Во? - удивленно воскликнул взволнованный Венедикт.
  - Да, убив Андрея, ты навсегда освободишься от Галины.
  - Но я убью не только сына ведьмы, но и вашего племянника.
   Трофим Кузьмич горестно склонил голову, беспомощно и обреченно пожал плечами. Он неожиданно начал дрожать. Сначала едва заметно, но с каждым мгновением все сильнее и сильнее, сотрясаясь всем тщедушным телом. Венедикт совсем не удивился, когда через несколько мгновений тело Таранка стало бледнеть, а вскоре стало и вовсе невидимым.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   Венедикт еще долго сидел на скамейке, переживая встречу со своим далеким прошлым и предстоящим убийством Андрея. Уже стало совсем темно, когда он неохотно встал и побрел к дому. Вспомнив о бутылке, достал, с нескрываемой ненавистью рассмотрел ее и, широко размахнувшись, забросил далеко в кусты.
  Подходя к своему участку, увидел, что света в окнах дома не было.
  - "Надежда уже спит", - заходя в калитку, подумал он. - "И это очень хорошо. У меня сейчас такое мерзопакостное настроение, что совершенно не хочется ни с кем общаться. Хочется элементарно побыть одному".
   Он зашел в дом и неслышно проскользнул в спальню, стараясь не смотреть в сторону спящей женщины.
  Раздевшись, рухнул в постель и забылся тяжелым сном.
  "Ты, шестое чувство мое, что ты-то молчишь? Скажи что-нибудь. Подскажи, дай хоть незначительный намек, что со мной происходит и что будет в будущем".
  И вдруг тишина, окутавшая весь дом плотной пеленой, перестала быть таковой.
  Он стоял в зале дома и почему-то нетерпеливо ждал чего-то невероятного, неожиданного, из ряда вон выходящего. И это что-то начало в какой-то момент происходить. Сначала раздался какой-то негромкий невнятный шум, потом ясно послышались звонкий детский голос и счастливый женский смех. Венедикт с удивлением оглянулся на шум.
  Дверь ванной комнаты с грохотом распахнулась, и в проеме появилась весело смеющаяся женщина, таща за собой упирающего мальчугана лет двух. На его личике, как две капли воды похожем на него самого лет тридцать назад, играла счастливая улыбка. Он махал зажатой в ручонке пластмассовой машинкой и что-то лепетал. Но Венедикт даже не пытался понять что. Уже одни факты, что ребенок что-то говорит, машет ручонкой и похож на него, чрезвычайно его взволновал.
  Женщина подтолкнула упирающегося малыша к нему, а сама поднялась на носочки и звонко поцеловала его в губы. Растроганный и ошеломленный увиденной картиной, вдруг неожиданно почувствовавший себя невероятно счастливым, Венедикт протянул руки, чтобы обнять женщину, взять малыша на руки, но они беспомощно заметались в пугающей пустоте пространства, и он с сожалением увидел пустую спальню, и слух резанула внезапно наступившая тишина.
  Он откинулся на подушки, снова впал в забытье. И снова видение. Он стоит на освещенной ярким летним солнцем улице. С изумлением узнает знакомые с детства места. Кто-то громко, на всю улицу, окликает его. Удивленный Венедикт оглядывается и видит, что к нему через дорогу, приветливо махая рукой, спешит, улыбаясь, женщина, изящно и естественно переставляя по асфальту ладные ножки в высоких, выше колена, черных замшевых сапогах. А на тротуаре стоит незнакомая девочка и, смеясь, смотрит на него. Женщина подбежала, приобняла за шею, приподнялась на носочки, легко и быстро поцеловала в губы, притянув голову вниз. И, поцеловав, смотрит долгим взглядом искренне влюбленной женщины. Потом обернувшись, смотрит через дорогу и весело смеется.
  Он наклонил голову и погрузил лицо в каскад ароматных волос, жадно разыскивая губами нежную кожу шеи. Он взялся руками за плечи, потянул к себе, и тело женщины послушно прижалось. А руки начали опускаться по спине до талии. Он хотел взяться за нее и крепко прижать. Но руки заметались беспомощно, лишь ощутили пустоту.
   Он в волнении открыл глаза и еще долго лежал, стараясь понять, что это такое было - ничему не обязывающий и ничего не обещающий сон или грядущая явь? И что за женщина это была? Сколько Венедикт не всматривался в лицо, он так и не мог узнать ее.
  Нет, нет. Это шестое чувство рисует ему скорое будущее. Венедикт судорожно сжал кулаки. Да так, что побелели костяшки и послышался скрип суставов. Но неужели эта женщина предназначена ему судьбой? Неужели она и есть та женщина, что сделает его счастливым? Он и не заметил, что начал разговаривать с собой. И от громкого голоса он начал приходить в себя и вздрогнул в испуге.
  - Не встревожил ли я своими воплями Надежду? - прошептал Венедикт и, произнеся это имя, искренне удивился. До чего символичное для него имя у этой женщины. - Надежда. На-деж-да, - по слогам повторил он. - Но как же так? Она же замужем. Вероятно, любит мужа, и надеется, что в один прекрасный день, с моей помощью или без, он к ней вернется и снова сделает ее жизнь счастливой и беспечной. Видно, шестое чувство просто издевается над ним, так жестоко, бессердечно мстит за долгое бездействие, изощренно рвет незаживающие душевные раны. И даже если бы она была не замужем, как я могу на ней жениться? Чтобы погубить еще одну женскую жизнь? Нет, прежде нужно разобраться с ведьмой. Но, то, что нужно убить Андрея, чтобы покончить с ведьмой, я уже догадывался. Ну что ж, можно считать, что встреча с Таранком это лишь разрешение на убийство. Но убивать ни в чем, в общем-то, не повинного парня... Это тяжело.
   Терзаемый тяжелыми думами только под утро забылся Венедикт неспокойным, не приносящим отдохновение душе и телу, сном.
  С трудом приходя в себя поздним утром, Венедикт долго лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к легким, едва слышным звукам, и ароматам приготовленной еды, доносившимся из кухни. Неохотно, преодолевая непонятную слабость, поднялся с постели, взглянул на себя в зеркало.
  - "Ну и видуха у тебя, Венедикт Игоревич", - грустно констатировал он. - "Нет, пора завязывать, пожалуй, с выпивкой. И кстати, откуда взялась открытая бутылка водки? Я ведь точно помню, что я и не покупал водку, и не открывал ничего. Тогда откуда она взялась? А не есть ли все это происками моей старой знакомой Галины? Неужели она, зная, что не может меня убить из-за амулета старой Аксиньи, хочет просто меня споить? Чтобы я своими собственными руками свел себя в могилу. Ну, уж нет! Дудки, Галина! Я не позволю тебе меня загубить. Во всяком случае, посредством водки".
  Венедикт прошел в ванную, решительно подошел к зеркалу и внимательно взглянул на давно небритого мужчину, что выжидающе хмуро смотрел на него.
  - "А ведь и Алексей со Светланой, и Надежда оказались во всем правы, распустился ты совсем, Венедикт Игоревич. Не бреешься, пьянствуешь беспробудно. Вон мешки какие под глазами. Почки, наверно, совсем загубил? Дашеньку не вернешь с того света, хоть выпей всю водку, выкури все сигареты и отрасти бороду до колена. Но еще не пройден весь путь, данный тебе Господом. Давай-ка, Венедикт, бери себя в руки и выполни миссию, что предсказал тебе Трофим Кузьмич".
   Венедикт с трудом разыскал давно не пользуемую электробритву. Через несколько минут титанического труда он с удовольствием разглядывал в зеркале совсем еще молодого красивого мужчину с чувственными алыми губами и волевым подбородком с небольшой, едва заметной ямочкой. Вот только заметные мешки под глазами несколько портили производимое впечатление.
  - "Да, вот они последствия разгульной жизни, - расстроился мужчина, с укоризной глядя на отображение. - Ничего, это пройдет. Я начну вести правильный образ жизни, перестану пить, займусь, как и раньше, спортом. И этот период моей жизни пройдет, как страшный сон".
  Венедикт вышел из ванной и удивился стоящей в доме тишине. Он прошел в зал и увидел неподвижно сидящую Надежду. Она сидела в кресле, запрокинув назад голову и закрыв глаза, тихо и смирно и молча, что очень его удивило. Может она уснула? Да нет, она бодрствует. Об этом свидетельствует ленивое покачивание голой левой ноги в его тапочке, заброшенной на правую. От этого покачивания халат с завидным постоянством сползает, обнажая часть бедра. Замечая это, женщина поправляет халат и продолжает качать голой ногой, а он снова сползает.
  Услышав шаги, женщина встрепенулась и подняла голову. Увидев чисто выбритого друга, Надежда удивилась произошедшей с ним метаморфозой, но вида не подала.
  - "Интересно, что же произошло за ночь? Почему Венедикт так изменился?", - пыталась она найти этому объяснение и никак не могла это сделать.
  Она встала с кресла и подошла к другу. Внимательно посмотрела в глаза.
  - Венедикт, оказывается у тебя удивительно голубые глаза. Я раньше не обращала на это внимания. Смотрела всегда совсем на другое, - женщина лукаво улыбнулась
  - У меня голубые глаза. Ну и что? - грубовато ответил Венедикт, смущенный словами подруги. Совсем недавние видения счастливой жизни с женщиной все еще волновали, и эта нарочитая грубость была всего на всего защитной реакцией мозга.
  Надежда, почувствовав что-то необычное в словах друга, смутилась и отвела взгляд от его лица.
  - Я от кого-то слышала, что взгляд голубых глаз, - попыталась женщина найти оправдание своим словам, - особенно пронзителен, и таким взглядом можно даже сглазить человека. - Надежда понизила громкость голоса почти до шепота, приблизилась к Венедикту почти вплотную и опасливо оглянулась, словно боялась, что кто-нибудь может ее подслушать. - И еще я слышала, что голубоглазые люди чаще других становятся... ведьмами.
   Венедикт усмехнулся и проговорил тихо, но четко, с интересом следя за реакцией Надежды:
  - Так я и есть ведьмак, хотя и не прошел посвящение. Ты думаешь, почему я так люблю расследовать преступления, в которых есть мистическая составляющая? Исключительно по той причине, что я и сам ведьмак и мне больше, чем кому бы то ни было, понятна логика действия нечистой силы. Я обладаю качествами, которые недоступны простому смертному.
   Надежда смутилась, побледнела, сделала шаг назад. Ее плечи опустились, и она стала такой жалкой, беспомощной.
  - Знаешь, Веня, мне кажется, я всегда знала, что ты не такой как все. Вот и вчера ты заставил меня вспомнить то, что я по определению не могла помнить. Я не знаю, как ты это сделал, но это так. Может поэтому... Впрочем, хватит болтать. Садись, Венедикт, я как раз кофе сварила, и завтрак приготовила. Я не знаю, ешь ли ты кашу, но сварила ее на свой страх и риск. Поешь хоть немного, - затараторила она, словно ничего только что и не случилось, тщательно скрывая смущение.
  - А каша, какая? - спросил с улыбкой Венедикт, с удовольствием глядя на смущенную женщину.
  - Геркулесовая.
  - Геркулесовая каша! И на молочке, наверно. Вот это ты мне удружила, подруга! - радостно воскликнул Венедикт, своим возгласом стараясь окончательно развеять возникшую между ними неловкость. - Я целую вечность не ел геркулесовой каши. Давай ее сюда, родимую.
   Женщина поставила тарелку с кашей между кулаков, тяжело лежащих на столе, и сев напротив, смотрела, как он ест.
  - "Так же Дарья смотрела, когда я ел, - промелькнула мысль. - Видно это у всех женщин в крови - любоваться, как мужики едят".
  - А ты чего не ешь?
  - Спасибо, я уже позавтракала. Извини, что не дождалась тебя. Во мне проснулась обжора, и я не смогла ее одолеть.
  - Ладно, не оправдывайся. Так и быть, на первый раз прощаю. Главное, чтобы это не вошло в привычку.
  Венедикт, стараясь избегать смотреть на Надежду, быстро и с удовольствие съел кашу, поблагодарил.
  Вспомнив о недавно сделанном выводе о происках ведьмы, решил проверить его правильность. Он опустил руку под стол и привычно нащупал бутылку. Детектив усмехнулся, довольный результатом эксперимента. Он быстрым движением достал и поставил бутылку на стол.
  Надежда с изумлением и испугом смотрела на появившуюся ниоткуда бутылку. Она была готова поклясться чем угодно, что еще несколько минут назад под столом бутылки не было. Она специально проверяла, не спрятал ли ее там друг. Ей так не хотелось, чтобы он снова напился, вернулся к своему угрюмому и подавленному состоянию.
  - Венедикт, я не знаю, откуда взялась эта бутылка. Еще несколько минут назад ее там не было. Надеюсь, это не ты ее принес? Я тебя прошу, не надо пить. Мне кажется, что все это происходит неспроста, что здесь происходит что-то неладное.
  - Успокойся, Надежда. Я пить сейчас не буду. А откуда берутся бутылки водки, я знаю.
  - Откуда?
  - Надя, - нахмурился Венедикт, - тебе лучше этого не знать. Иди лучше соберись. Сейчас поедем в город. Надо купить тебе одежду. Не будешь же ты дома носить мою рубашку и штаны? Да и на работу тебе надо что-нибудь купить. Заодно заедем в офис, познакомлю тебя с сотрудниками.
  - А я догадываюсь, откуда они берутся. Вот хочешь, я тебе скажу? Хочешь? Или ты думаешь, что я глупенькая, трусливая женщина?
  - Нет, что ты, Надежда! Я совсем так не думаю. Я пытаюсь оградить твой мозг от лишней информации.
  - Зря! Я вполне устойчивая личность и твое сообщение о том, что водку тебе любезно предоставляет ведьма, которая погубила твою семью, меня никоим образом не выбьет из привычного образа жизни. Я даже догадываюсь, что делает она это с единственной целью - погубить того, кто отправил ее на тот свет. Я права в своих выводах?
  - Да, - удивленный Венедикт внимательно посмотрел на подругу. - У тебя оказывается детективный стиль мышления, Надежда. Ты права в своих выводах. Я давно догадывался об этом. Но в течение длительного времени я был удовлетворен существующим положением вещей. Но теперь я подошел к границе, за которой...
  - За которой начинается переход в вечность, - перебила его Надежда.
   Венедикт с усмешкой взглянул на подругу.
  - Ну, можно сказать и так. Я раньше и не замечал за тобой любви к философским рассуждениям. Но должен признать, что сказала ты красиво. Я хотел высказать эту же мысль, но значительно более блекло.
  - И ты решил остановиться, не пересекать ее?
  - Да, я решил, что это недостойно меня. Да к тому же за мной числится должок, который я должен отдать. Не могу же я отправляться в мир мертвых, не рассчитавшись с долгами в мире живых.
  - Ты молодец, что принял такое решение, но, дорогой друг, мы с тобой заболтались. Поупражняться в остроумии мы с тобой можем и немного позднее. А сейчас нам пора ехать. Через пять минут буду готова к поездке в город.
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   Представив своим сотрудникам нового работника, Венедикт попросил их ознакомить Надежду с офисом и попытаться определить ей круг функциональных обязанностей. Сам же прошел в кабинет и набрал давно не используемый телефонный номер.
  Верещагин очень удивился и обрадовался, когда Струкачев позвонил ему и попросил о встрече.
  - Здравствуй, дорогой друг! Как я рад тебя слышать! Ты сейчас в городе?
  - Да. Я звоню вам из офиса. Мне очень хотелось бы встретиться с вами. И желательно возможно быстрее.
  - Венедикт, у тебя ничего не произошло экстраординарного? Когда у меня на экране высвечивается твой номер телефона, мое сердце уже привычно сжимается в испуге и начинает судорожно биться, пытаясь снабдить мой мозг свежей порцией крови.
  - Нет, - рассмеялся детектив. - Встреча у меня исключительно деловая.
  - Это хорошо. Конечно, Венедикт, я готов с тобой встретиться, чтобы обсудить деловые вопросы, и жду тебя в любое время дня и ночи.
  - Нет, Антон Павлович, по ночам я обычно сплю. - Венедикт легкомысленно захихикал в трубку. - Давайте уж встретимся днем.
  - Хорошо, приходи. Дорогу, надеюсь, ты еще не забыл?
  - Не забыл. Через час я буду у вас, если вам это удобно.
  - Конечно, удобно. Жду. Сейчас сбегаю за коньячком.
  - Нет, Антон Павлович. Сегодня мы с вами пить не будем. У меня сейчас совершенно нет времени.
  - Хорошо, Венедикт, уговорил. Коньячку мы выпьем с тобой позднее. А сейчас поговорим на сухую.
   Через пятьдесят пять минут Венедикт уже входил в отделение полиции. Поднявшись на второй этаж, он подошел к двери кабинета начальника отдела и постучал.
  - Входите, - услышал он знакомый голос.
   Хозяин кабинета, увидев в дверях улыбающегося Венедикта, с распростертыми объятиями, с улыбкой на круглом мясистом лице, вскочил с кресла и бросился навстречу дорогому гостю. Обнявшись, радушно пригласил Венедикта располагаться на диване. Сам расположился рядом, полуобернувшись к нему.
  - Венедикт, я так рад тебя видеть. - Верещагин легко похлопал его по колену. - Рассказывай, как дела, как поживаешь?
   Детектив горько усмехнулся.
  - А то вы не знаете! Не умеете вы лгать, Антон Павлович. Слишком честные у вас глаза. Они мне все сразу же и рассказали.
   Верещагин согнал с лица улыбку и отвел глаза. Потер рукой лысину, не зная, как реагировать на слова друга.
  - Ну, прав ты, прав. Знаю я о твоих проблемах. Но я всегда верил, что это явление временное, что ты справишься со своими проблемами. Судя по тому, что ты пришел ко мне, ты уже в норме?
  - Да, друг мой. Я в полном порядке. Этот период моей жизни уже в прошлом. Но у меня к вам дело есть, если позволите?
  - Да, Боже мой, конечно! Я всегда готов тебе помочь, если это в моей силе. Что за проблема у тебя, дружище?!
  - Антон Павлович, я хотел бы узнать у вас хоть что-нибудь о пропаже Вадима Соболева.
  - Соболева? А почему ты так заинтересовался этим делом? Здесь что, мистикой запахло? Знаю я тебя, дружище, - Верещагин с улыбкой помахал указательным пальцем. - Если в деле присутствует мистика, ты сам не свой становишься.
  - Этот Вадим - муж моей старой знакомой. Точнее говоря, бывшей одноклассницы. Я вот и подумал, не смогу ли я оказать ей помощь и попытаться разыскать пропавшего мужа? А по поводу мистики, пока ничего сказать не могу. Может и будет она, любезная мне.
   Узнаю, узнаю тебя. В этом ты весь. Но, друг мой, исчезновение Соболева произошло не на нашей территории и этим делом занимается отдел полиции соседнего района. Я слышал об этом происшествии, поскольку о нем говорили на общегородском совещании. Но, если я не ошибаюсь, это произошло достаточно давно, где-то с полгода или даже год назад. К сожалению, я ничего не знаю о ходе расследования. Закончено оно или нет еще? Во всяком случае, ничего на совещаниях об этом не говорили. У меня память пока неплохая. Я запомнил бы, если бы была хоть какая-нибудь информация.
  - Ясно. Ну, извините, Антон Павлович, за беспокойство. Буду с какой-нибудь другой стороны подходить к этому вопросу.
  - Венедикт, ты что решил, что на этом и все? Мы сдадимся? Ну, уж дудки. Нет, дорогой! Ты не переживай, начальника того отдела я хорошо знаю, не раз с ним сталкивался и по службе и вне ее. Сейчас я ему звякну, и все у нас будет в шоколаде.
   Верещагин, покряхтывая, поднялся с дивана и направился к столу. Набрав телефон, несколько секунд молчал, слушая в трубке длинные гудки.
  - Алексей Александрович, приветствую тебя. Как у тебя дела? Угу, понятно, конечно. Слушай дорогой, у меня в кабинете сидит Струкачев... Ага, тот самый. ...Ты с ним и сам встретишься вскоре. Ему нужна твоя консультация. Это можно устроить? Прекрасно. Проконсультируй его по интересующему вопросу. Ну, давай, будь здоров. Завтра встретимся с тобой на совещании. - Он положил трубку на аппарат и повернулся к Венедикту.
  - Вот все и разрешилось. Он с тобой готов встретиться и побеседовать. Он хороший специалист и классный мужик. Для тебя он сделает все, что в его силах. Я даже и не сомневаюсь в этом. Но... Если возникнут какие-нибудь трудности, немедленно позвони мне. Я на него надавлю своим авторитетом, - Верещагин со смешком похлопал по своему солидному брюшку.
  - Спасибо, Антон Павлович, за помощь. А у вас что, радикулит болит?
  - Да где-то продуло, видно. А помощь... Это самое малое, что я готов сделать для тебя.
   Венедикт встал с дивана, подошел к Верещагину.
  - Антон Павлович, ну-ка, повернитесь ко мне задом, и постойте спокойно, не дергаясь.
  Начальник отдела полиции удивленно взглянул на друга.
  - Ты чего, еще и лечением занимаешься?
  - Нет, лечением я не занимаюсь, но попробовать оказать вам помощь наберусь смелости, или наглости. Это вы сами оцените. Как вам будет удобнее.
  Верещагин вытащил тело с кресла, вышел на середину кабинета и с усмешкой повернулся спиной к другу.
   Струкачев поднес ладони к области радикулита друга и прикрыл глаза.
  - Венедикт, ты чем там греешь мой любимый радикулит?
   Струкачев, не отвечая на вопросы, продолжал воздействие на тело. Так продолжалось минуты две.
  - Все, Антон Павлович. Как вы себя чувствуете сейчас.
   Верещагин походил по кабинету, сделал повороты торса. Сначала с опаской, потом все смелее. С удивлением посмотрел на друга.
  - Ну, ты и даешь, Венедикт! Я себя чувствую великолепно. Спина у меня сейчас, как в молодые годы. Вот спасибо тебе, дорогой. Ты меня просто возродил.
  - Да, пожалуйста. Живите долго и счастливо.
  - Как ты все это делаешь, Венедикт?
  - А вот это мой маленький секрет. Позвольте уж я не раскрою его вам?
  - Не раскрывай, так и быть. Главное, что ты меня возродил, а как ты это сделал, мне без разницы. Я словно помолодел на несколько лет. Давай, двигай к Алексею Александровичу. Он от нетерпения, наверно, весь свой кабинет истоптал. Ведь ему предстоит встреча со светилом мистического детектива.
  - Вы меня в краску вгоняете, Антон Павлович, своими словами.
  - Что есть, то есть. О тебе слава уже по всему городу идет, как о единственном специалисте в этой области. Я так думаю, что благодаря твоей деятельности вскоре и наверху примут мистику, как объективную данность. Будет это, Венедикт, будет. Может и не так быстро, как нам хотелось бы, но будет.
  - Антон Павлович, я действительно, пойду, пожалуй, пока вы меня окончательно не ввели в смущение.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
   Постучав и получив приглашение входить, Венедикт вошел в кабинет.
  - Разрешите, товарищ майор?
  - Венедикт Игоревич?
  - Да.
  - Проходите, пожалуйста. Мне Антон Павлович звонил по поводу вас.
   Венедикт прошел к столу и сел на стул, напротив хозяина кабинета.
   Селиванов долго сидел молча, с любопытством рассматривая детектива, о котором в полицейских кругах ходили слухи, один невероятнее другого.
  - Наслышан о ваших необыкновенных способностях, Венедикт Игоревич. Слава о ваших необычных делах, связанных с мистическими, легендарными артефактами и явлениями давно уже стала известна в наших кругах. Я очень рад познакомиться с вами.
  - Вы мне льстите, Алексей Александрович. Я не так высоко оцениваю свои способности, как в ваших кругах. У меня не всегда выходило то, что хотелось бы. Были и неудачи. Да и работаю я не один, а со своими сотрудниками. Без их помощи я немного смог бы сделать.
  - Ну, ну, не скромничайте Венедикт Игоревич. Я весьма рад нашему знакомству. Давно хотел с вами пообщаться. Как-никак вы единственный в нашем городе специалист по мистическим вопросам. Хотя я, честно говоря, в мистику не верю. Но все же интересно узнать, как вы расследуете преступления, связанные с мистикой?
   Венедикт усмехнулся.
  - Да так же, как и другие. Ничего супер интересного или оригинального в этих расследованиях нет. Те же улики, те же подозреваемые. Все, как обычно. Только улики иногда бывают с мистическим подтекстом. Или преступники из области мистики.
  - Странно все-таки. Вы человек двадцать первого века и верите в мистику.
  - Ничего странного в этом нет. Именно поэтому я и верю в мистику, что мне выпало счастье жить в двадцать первом веке. И должен вам признаться, мне не раз приходилось с ней сталкиваться.
  - А вы можете привести пример для наглядности?
  - Пожалуйста. - Венедикт ненадолго задумался, вспоминая что-нибудь из своего опыта. - Скажем, вспоминаю вот этот случай. Из закрытой изнутри ванной комнаты бесследно исчезает девушка.
  - Почти как в той истории, ради которой вы приехали к нам.
  - Да, приблизительно.
  - И что? Вы разгадали этот ребус?
  - Да, мне удалось разрешить эту проблему. И не только разрешить, но и вернуть девушку живой.
   Селиванов удивленно взглянул на Венедикта.
  - И вы можете мне рассказать, как она исчезла из комнаты, а потом появилась там?
  - Могу, конечно. Только ради объективности я должен заметить, что вернулась девушка не в ванную комнату, а в кабинет, который сейчас занимает известный вам майор Верещагин. Но суть от этого отнюдь не меняется. Она преступником была перенесена в параллельный мир, а потом из него этим же субъектом была возвращена в наш. Тогда на разгадку этого преступления меня натолкнуло разбитое зеркало в ванной комнате.
  - Разбитое зеркало? Но причем здесь оно?
   Венедикт рассмеялся, заметив на лице Селиванова выражение недоумения.
  - Зеркало - это весьма загадочный объект. Оно имеет свойство хранить в себе информацию о всех людях, которые в него смотрелись, о всех событиях, которые происходили перед ним.
  - Вы мне сейчас такого наговорите, что я к зеркалу больше и не подойду.
  - Не стоит так бояться зеркала, но его нужно уважать и обращаться с ним соответственно, - успокаивающе произнес Венедикт. - Но выше перечисленным не ограничиваются замечательные свойства зеркала. При помощи него можно отправить любой предмет, включая живой организм, в параллельный мир. То есть зеркала являются порталами перемещения. Просто нужно знать, как это делать. Честно говоря, это не каждому дано.
   - Вы, что, серьезно верите в его существование, в этот параллельный мир?
  - Позвольте тогда, не отвечая на ваш вопрос, задать вам встречный, почему в существование параллельных миров не верите вы? Что вам мешает сделать это?
   Селиванов непонимающе уставился на усмехающегося Венедикта.
  - Не знаю даже, что вам ответить. Я не верю в их существование и все. Мой опыт свидетельствует, что такого быть не может.
  - Мне понятен ход ваших рассуждений, даже такой короткий. Но на чем основан ваш опыт? На основании прожитых вами лет, но самое главное - на основе полученных вами знаний, которые базируются на законах, открытых учеными за много столетий в самых разных областях жизни. Не так ли?
  - Думаю, что вы правы.
  - Тогда скажите, вы уверены, что мы открыли все законы существования окружающей природы? Не осталось ли еще чего-нибудь, чего мы не знаем, не можем объяснить, основываясь на наших знаниях?
   Селиванов надолго задумался, постукивая карандашом по столу.
  - Придется с вами согласиться. Вероятно, мы еще многого не знаем.
  - Совершенно верно. Мы создаем какие-то законы, когда сталкиваемся с какой-нибудь проблемой - будь то желание облегчить свой труд изобретением колеса, или желание жить в комфорте изобретением электричества, телевизора... Но мы пока не столкнулись с необходимостью перейти в параллельные миры. Когда такая необходимость возникнет, я уверен, обязательно найдется человек, который сможет научно доказать и их существование, и способы перехода в них более современными методами, а не при помощи зеркала.
  - А вы можете переходить в параллельные миры? - поинтересовался Алексей Александрович.
  - Могу, только пока не вижу в этом никакой необходимости. И прошу вас не спрашивать, каким образом я могу это сделать. Вы этого все равно не сможете сделать, а раскрывать все свои секреты я не хочу, и делать этого никогда не буду.
  - Я не буду вас пытать с этим вопросом. Это я так. Для общего развития. - Алексей Александрович взглянул на часы. - О, как мы с вами заболтались. Все, что вы рассказываете, очень интересно, но вы пришли ко мне с каким-то конкретным делом?
  - Да, мне хотелось бы подробнее узнать, какие улики были обнаружены на месте преступления, и что вам удалось выяснить за прошедшее время?
  Севастьянов открыл сейф и достал папку. Полистал подшитые листы, восстанавливая в памяти их содержание.
  - Так! Что я могу вам сказать по этому делу? Вадим Соболев пропал 27 августа прошлого года. По сообщению его жены это произошло из закрытого дома около полуночи...
  - Алексей Александрович, все это я уже знаю. Были ли какие-нибудь следы, на которые вы обратили внимание?
  - Когда мы туда прибыли, ничего значимого не обнаружили, никаких следов присутствия посторонних, следов борьбы, сопротивления и прочего. Единственно, что мы нашли, так это странный каменный диск.
  - Что за диск? Вам что-нибудь удалось выяснить, откуда он?
   Селиванов покосился на Венедикта.
  - Мы полазили по интернету в поисках хоть какой-нибудь информации об этом диске. Нам удалось выяснить, что подобные диски среди ученых известны как камни Дропа. Их современная история начинается в 1938 году, когда доктор Чи Пу Тей отправился в экспедицию в Китай к горам Байан-Кара-Ула. В одной из горных пещер он нашёл непонятные дискообразные объекты с непонятными письменами. После этого в пятидесятых годах прошлого века их пытался изучить малоизвестный китайский ученый Цум Ум Нуй. И ему даже удалось расшифровать небольшую часть древних письмен, где рассказывается об истории падения несколько тысяч лет назад космического корабля народа Дропа в горах на территории современного Китая.
   Кроме того, мы изъяли с места преступления компьютер Соболева. Наши специалисты просмотрели все материалы, что были на его жестком диске. Ничего существенного мы не обнаружили. Но на что мы обратили внимание, - Вадим Соболев очень увлекался артефактами. Кроме различных материалов по руководимой им фирме в памяти компьютера было очень много материалов по камням Дропа.
  - И это все?
  - По уликам практически да.
  - Я попытаюсь подвести итоги, а вы меня поправьте, если я ошибусь. Итак, из комнаты пропадает человек. Никаких следов борьбы и прочее, что указывало бы на его криминальное похищение. На месте преступления обнаружен камень Дропа и включенный компьютер. Вы тщательно изучили камень, информацию о нем в компьютере Соболева и в интернете, но все полученные вами сведения ни на шаг не продвинули вас к разрешению загадки исчезновения человека. Я правильно изложил?
  - Коротко, но емко и правильно.
   - Прекрасно! Алексей Александрович, скажите, а это правда, что вы Надежду Соболеву хотели отправить в сумасшедший дом?
   Селиванов хмуро взглянул на Венедикта.
  - Соболева правильно вам сообщила. Но, посудите сами, к нам является особа, заявляет, что пропал ее муж. Из комнаты, с закрытой дверью, с закрытыми окнами. Никаких улик в комнате не обнаружено. Что нам оставалось делать? Предположить, что жена исчезнувшего мужчины элементарно врет, что муж приходил домой. Но никаких улик, что она могла быть хоть как-то причастна к похищению человека, обнаружено не было. А мы несколько месяцев пахали на этом деле, как рабы на галере. И какие выводы я могу сделать? Могу сказать, что ее муж не появлялся дома, а был похищен в другом месте по сговору преступников с женой. Ведь она утверждает, что муж приходил домой. С другой стороны, имею основание утверждать, что женщина сумасшедшая, поскольку она утверждает, что муж пропал из закрытой комнаты без всякого следа борьбы, сопротивления. Что тут еще можно придумать?
  - А если принять за версию ваш второй вариант? Без обвинения Надежды в слабоумии, естественно.
  - И вы можете мне объяснить, как мужчина весом в сто двадцать килограммов смог бесшумно исчезнуть из закрытой комнаты?
  - Нет, Алексей Александрович, не могу. Пока не могу! Но я надеюсь, мне удастся докопаться до истины. Но мне нужна будет ваша помощь.
  - И в чем она будет заключаться?
  - Мне на несколько дней нужен будет камень Дропа, который вы обнаружили в квартире Соболевых.
  - Интересно пляшут девки! Ведь это одна из немногих улик преступления. И вы предлагаете мне вручить ее вам. Нет, я вам верю, но вдруг что-нибудь произойдет, и камень исчезнет. Да меня за потерю улики по голове не погладят.
  - Я понимаю ваши опасения. Но давайте взглянем на этот вопрос с другой стороны. У вас есть улика. И что от нее толку? Вы все равно не сможете ею грамотно распорядиться. Она ни на шаг не приближает вас к разгадке загадки и расследованию преступления.
   Селиванов с любопытством взглянул на детектива.
  - Венедикт, мне трудно вам что-нибудь возразить. Для нас камень совершенно бесполезен с точки зрения расследования преступления. Мы не знаем, как его нахождение в комнате связать с преступлением. А вы считаете, что этот камень Дропа какой-нибудь мистический, и он как-то замешан в исчезновении?
  - Алексей Александрович, как я могу делать какие-то предположения, если я этот пресловутый камень не только не держал в руках, но и не видел ни разу, даже по компьютеру. О нем я совсем недавно узнал.
  - Хорошо, Венедикт Игоревич. Я вам дам на несколько дней этот камень под собственную ответственность. Но, вы понимаете, что я...
  - Алексей Александрович, я все понял. Не переживайте. Надеюсь, через несколько, диск в полной сохранности будет лежать на этом столе.
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  1
   Получив на несколько суток непонятный артефакт, Венедикт отправился в офис детективного агентства.
  - Надежда, ты что-нибудь можешь мне рассказать об увлечениях своего мужа?
  - Об увлечениях? - Соболева беспомощно смотрела на детектива. - Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Мне он никогда ничего не говорил о своих увлечениях
  - Что ж ты за жена такая хреновая? Не знаешь, чем твой муж увлекается.
   Надежда виновато опустила голову.
  - Я хорошая жена, - пробормотала она едва слышно, оправдываясь. - Я всегда тщательно следила, чтобы у него были всегда свежие носки, рубашки и прочее и я, полностью доверяя мужу, не позволяла себе следить за ним. А потому я и не знаю о тайных пристрастиях Вадика.
  - Ладно, иди, занимайся своими делами. Кстати, Светлана объяснила тебе твои функциональные обязанности?
  - Да, Венедикт. Мне все объяснили, разъяснили и пока мне все понятно.
  - Вот и выполняй свои обязанности и скажи, пожалуйста, чтобы ко мне Алексей зашел.
   В ожидании Зайца Венедикт сидел в задумчивости, постукивая карандашом по столешнице стола, обдумывая свой предстоящий визит в институт - что нужно выяснить и как вести разговор, чтобы не раскрывать все карты. В кабинет без стука вошел Алексей и прошел к креслу посетителей. Усевшись удобнее, вопросительно посмотрел на шефа.
  - Леша, я сейчас поеду в археологический институт, а ты остаешься за старшего в офисе.
  - Венедикт, тебе моя помощь не требуется?
  - Пока нет. Я просто хочу проконсультироваться вот по этому артефакту, который был найден на месте исчезновения мужа Соболевой. - Венедикт выложил на стол каменный диск, диаметром около пятнадцати сантиметров, на котором были выбиты какие-то символы.
  - Ты считаешь, что именно он замешан в этом исчезновении.
  - Пока не знаю, честное слово. Это я и хочу выяснить.
  
   2
   В уже знакомом институте археологии Венедикт долго объяснял охраннику суть проблемы.
  - Да! Ну, ты и задачу мне поставил, парень. - Пожилой охранник задумчиво листал журнал, в котором был список всех сотрудников института. Он водил толстым пальцем по списку, что-то шептал себе в усы, изредка поглядывал на детектива оценивающею - А знаешь, - произнес он, наконец, - я тебе, пожалуй, помогу. У нас в институте уже несколько десятилетий работает профессор Ефремова Евдокия Васильевна. - Охранник снял очки и задумчиво уставился на Венедикта, но его мысли сейчас, по всей видимости, витали где-то далеко отсюда. - Я знал ее, когда она была еще совсем юной, очень красивой. Но возраст не щадит никого, даже очень умную. М-да, - охранник помотал головой, словно отгоняя наваждения. - Если уж она не сможет помочь, в нашем институте тебе здесь ловить больше нечего. Сейчас я ей позвоню, выясню, свободна ли она?
   Через минут двадцать в холле института появилась невысокая, полная женщина, с круглыми очками на мясистом носу.
   Увидев одиноко стоящего в холле Венедикта, подошла к нему и, протягивая пухленькую ладонь, приятным тихим голосом спросила:
  - Это вы попросили меня о встрече?
  - Да, Евдокия Васильевна. - Венедикт легко пожал протянутую ладонь. - Меня зовут Венедиктом Игоревичем Струкачевым. Я частный детектив. У меня возникла проблема и я надеюсь, что вы мне сможете помочь в ее разрешении. Сейчас я занимаюсь расследованием таинственного исчезновения человека из закрытого помещения. На месте исчезновения был обнаружен каменный диск, на котором нанесены какие-то символы. Я тешу себя надеждой, что вы сможете помочь мне, разобраться, что это за диск и что на нем написано?
  - Венедикт Игоревич, вы меня заинтриговали. Я действительно уже много лет занимаюсь подобными артефактами. Но у нас разговор с вами может затянуться. Может, пройдем в мой кабинет? Там нам никто не помешает и там есть все необходимое для изучения вашего артефакта.
  - Евдокия Васильевна, как вам будет удобно. Я всецело полагаюсь на вас.
  - Тогда пойдемте ко мне в кабинет.
   Пройдя нудную процедуру выписки пропуска, Венедикт следом за Ефремовой отправился по бесконечным коридорам института.
  - Заходите, - Евдокия Васильевна распахнула двери кабинета.
  Венедикт с любопытством огляделся. Это была приемная профессора. За большим столом, на котором центральное место занимал монитор компьютера, сидела молодая белобрысая девица. Все остальное пространство стола занимало с десяток телефонных аппаратов.
  - Это моя секретарша Лариса. Вы будете пить чай, кофе?
  - Нет, спасибо. Мне не терпится приступить к делу.
  - Тогда милости прошу в кабинет. Лариса, я занята. Ни с кем меня не соединяй.
  - Хорошо, Евдокия Васильевна.
   Кабинет профессора Венедикту понравился. Он выглядел так, как и должен выглядеть, по его мнению, кабинет служителя науки. Вся обстановка его была подчинена хорошо организованной работе ученого. Нигде не было видно лишних предметов мебели, стол не завален трактатами, документами и прочей дребеденью, которая обычно валяется на столах ученых и руководителей.
  - Итак, где предмет нашего разговора? - уточнила Ефремова, когда они расположились около большого стола, на толстых резных, ручной работы, ножках. На нем аккуратной стопочкой лежали чистые листы бумаги, стояла большая настольная лампа из бронзы с однотонным темно-зеленым абажуром. Интерьер дополняли несколько телефонных аппаратов. Ничего лишнего и нефункционального.
  - Вы принесли с собой диск?
   Венедикт раскрыл сумку, продолжающую висеть на плече, и достал диск, завернутый в полиэтиленовый пакет. Развернув, положил перед собой на столе. Увидев артефакт, профессор резво, не по годам, вскочила и, обогнув стол, подскочила к артефакту.
  Ей одного беглого взгляда хватило, чтобы оценить значимость артефакта. Она с презрением взглянула на Венедикта, хотела что-то сказать ему, надо думать, нелицеприятное, но передумала. Она перешла на свою сторону стола, выдвинула ящик, достала полотнище нетканой ткани, аккуратно расстелила его, сложив, на столе. Достала из ящика белоснежные перчатки. Надев их, взяла со стола диск и положила на ткань.
   Венедикт с удивлением наблюдал за действиями Ефремовой. А та, совершенно забыв о детективе, достала из стола лупу и, включив настольную лампу, начала внимательно изучать лежащий перед ней предмет. Иногда она вскакивала с кресла, осторожно брала диск и, поднеся к лампе, внимательно вглядывалась в отверстие посреди диска. Продолжался этот процесс достаточно долго. Венедикт терпеливо ждал окончания процесса изучения артефакта.
   Наконец, явно взволнованная Евдокия Васильевна, отложила лупу и, выключив лампу, с любопытством взглянула на молчащего детектива.
  - Скажите, пожалуйста, почему именно вы занимаетесь этим делом об исчезновении человека из помещения?
   От такого прямого вопроса Венедикт даже смутился.
  - Во-первых, исчезнувший человек является мужем бывшей одноклассницы, а во-вторых, следствие по этому делу, проводимое полицией, зашло в тупик. Оно уже длится около года, но ни к какому выводу об исчезновении человека прийти не может. Меня этот вопрос заинтересовал, и я решил с ним разобраться.
  - Очень интересно то, что вы рассказали. И у вас есть уже мнение по этому вопросу?
  - Да. У меня сложилось впечатление, что в исчезновении мужчины каким-то образом участвовал этот диск.
  - Венедикт Игоревич, вы хоть представляете себе, какую ценность вы принесли?
  - Если отвечать честно, то не очень.
  - Тогда послушайте меня. Если бы вы знали ценность диска, вы не таскали бы его в полиэтиленовом пакете в наплечной сумке вместе со всякой дребеденью, условно говоря. Я давно занимаюсь, так называемыми, камнями Дропа. Кто их сделал и наделил такой силой, как они попали на Землю, ученым неизвестно, хотя лучшие умы нашей планеты бьются над разгадкой этой загадки уже многие годы. Их было найдено достаточно много. Они хорошо изучены и ученые уже давно расшифровали письмена на них. Они сделаны на мертвом сейчас аккадском языке. Каждый камень выполняет какую-нибудь одну функцию. Один может сделать человека бессмертным, другой дать ему неограниченную власть и так далее. Теперь вы понимаете ценность этих камней?
  - Мне кажется, что понимаю. С некоторыми подобными артефактами мне приходилось иметь дело.
  - Вот и прекрасно. Но вся беда или наоборот, удача, вопрос спорный, состоит в том, что все известные камни в настоящее время не работоспособны. За много миллионов лет, а именно такими цифрами оперируют ученые, оценивающие их возраст, все они получили какие-нибудь повреждения, которые и мешают им выполнять свое предназначение. А теперь давайте посмотрим на диск, который принесли вы.
   Ефремова включила лампу, пододвинула камень и с любовью, граничащей с фанатизмом, взглянула на него.
  - Обратите внимание, что этот диск находится в идеальном состоянии. Нет никаких повреждений, поверхность чистая, тщательно отполированная, без сколов и рытвин. Но самое главное, посмотрите на отверстие, которое расположено строго в центре диска.
   Венедикт обошел стол и встал за спиной ученой.
  - Смотрите, - Ефремова низко наклонилась над лежащим диском, - отверстие правильной формы и, самое главное, внутренняя поверхность отверстия тщательно отполирована и покрыта слоем блестящего серого цвета металла. Смею предположить, что это серебро. В тех артефактах, которые я имела честь видеть, такие покрытия либо полностью отсутствовали, либо от них остались лишь жалкие намеки.
  - И что все это означает? Я боюсь даже предположить, что сейчас вы мне скажите, что мы имеем честь видеть единственный экземпляр диска, из множества известных на сегодняшний день ученым, который находится в рабочем состоянии.
   Довольная Ефремова откинулась на спинку кресла и радостно потерла руки.
  - Да, молодой человек, я думаю, что вы правы в своих выводах.
  - Но тогда, исходя из тех обстоятельств, при которых мы обнаружили этот артефакт, можно сделать закономерный вывод, что данный экземпляр диска позволяет перемещаться в пространстве или во времени.
  - Вы снова правы, Венедикт Игоревич. Я просто восхищаюсь вашим умением схватывать проблему на лету. Этот диск позволяет человеку перемещаться в пространстве. Исходя из этого, можно сделать какой вывод? - и не дожидаясь ответа, довольно закончила: - Ваше предположение о причине исчезновения...
  
  
  Окончание этой необычной истории, вы можете узнать, скачав книгу в одной из электронных библиотек. Для этого вам необходимо в поисковике указать название книги и имя автора.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"